Магия, рожденная среди кукурузных полей

От 1 по 16

Мне было всего восемь, когда я оказался на пороге этого пафосного здания, чей фасад был украшен колонами и лепниной. Сквозь стекла огромных окон мало что было видно, внутри же обстановка оказалась не менее пафосной. Под ногами блестел паркет, его поверхность была такой гладкой, что в ней можно было рассмотреть свое отражение. А под высокими потолками висели огромные хрустальные люстры, подвески которых переливались теплыми оттенками. Они освещали каждое помещение, каждый уголок, когда солнце скрывалось за горизонтом.

А помещений было много, ведь это была школа. Для обычных людей это была школа искусств, куда каждый желал устроить своего ребенка. Ее можно было считать самым элитным учебным заведением в стране, но это была только видимость. И двери в нее были открыты не для всех талантливых детей, а только для тех, кто владел магией. И именно из-за этого меня взяли. Из-за этого и из-за того, что моя мама уже несколько лет преподавала в ее стенах.

На самом же деле я даже толком рисовать не умел, а петь просто ненавидел, но мне предстояло провести в этих пафосных стенах целых десять лет.

В первый раз, когда я оказался среди этих бесконечных коридоров и лестниц, я был очень растерян. Мне было очень неуютно среди этих белых стен, на которых почти всюду висели зеркала. Мне хотелось вернуться на улицу, но надо было найти группу, в которой я оказался до распределения. Все первогодки первые полгода учились вместе, они занимали самую большую аудиторию на первом этаже. Я смог отыскать ее только благодаря белым бумажным стрелкам, которые висели в воздухе. Они и привели меня к огромной деревянной двери, у которой уже успела столпиться толпа детей.

– И что теперь? – подумал я в тот момент, уставившись на них.

Все были такими разными, строгих требований к внешнему виду у школы не было. Поэтому больше всего выделялись те, кто был в чем-то напоминающем школьную форму. И меня тоже можно было к ним отнести. На мне были черные брюки, белая рубашка и серая жилетка с желтым орнаментом. Но еще больше внимание привлекали мои золотистые волосы, зачесанные назад и собранные в короткий хвост.

На меня уставились три девочки, что стояли у двери, и мне стало не по себе. Я хотел уйти, чувствуя себя не в своей тарелке, но не мог. Я так и не решился ни с кем заговорить, встал у окна в нескольких метрах от толпы и уставился на то, что происходило на улице. На машины, что проезжали по дороге, на людей, что куда-то шли, на здание, что располагалось напротив. Оно было таким же огромным и старым, как и школа и почти все здания в центре города.

– Внимание, дети, – внезапно прозвучал женский голос.

Я обернулся, как и все остальные, и уставился на высокую стройную женщину, что стояла у двери в аудиторию. У нее было вытянутое лицо, большие голубые глаза, длинные русые волосы были распущены и слегка завивались на концах. Одета она была в черное платье с длинными кружевными рукавами, а на ее шее на золотой цепочке висел кулон в форме капли.

– Можете заходить в аудиторию и занимать места, – продолжила она и вошла туда первой.

В аудитории я оказался одним из последних и занял место в последнем ряду у окна. Там было так же светло и пафосно, как и в коридоре, не было только зеркал. На стене, у которой стояла женщина в черном платье, висела черная доска, как и во многих школах. Перед ней стоял огромный деревянный стол, на котором лежали книги, тетради и еще что-то.

– Доброе утро, дети, – сказала женщина в черном, когда все расселись по местам. – Меня зовут Анаис Пиррит, сегодня я проведу для вас небольшую вводную лекцию.

И как только она это произнесла, за ее спиной на черной поверхности доски в верхнем углу возникло ее имя. Оно словно было написано мелом, но мела вообще не было во всей школе. А потом немного ниже и уже посередине появилась надпись «Уровни магии».

– Серьезно? – был неприятно удивлен я.

Все, о чем она начала говорить, я уже знал и думаю, знал не только я, но и как минимум половина тех, кто присутствовал. Почти в центре доски появилось изображение равностороннего треугольника основанием вниз, он был поделен на три части: основание, середину и вершину. Чем-то это было похоже на пирамиду Маслоу, но не имело к ней никакого отношения.

– Думаю, многие из вас уже видели подобное, – продолжила Пиррит.

– Конечно, видели, – прозвучало в моих мыслях.

Кто-то из первых рядов поднял руку вверх, желая ответить, но Пиррит этого словно не замечала и продолжала говорить. Она спокойным неторопливым голосом объясняла разделение по уровням, которые когда-то ввели основатели первой магической школы. Все было просто.

– Так же, думаю, каждый из вас знает, что магия имеет природное начало. Что мы, одаренные, можем черпать энергию из природы и преобразовывать ее, управляя стихиями, которые лежат в основе этой пирамиды. Стихий этих всего шесть…

И снова в первых рядах поднялись руки желающих перечислить эти шесть слов.

– Земля, вода, воздух, огонь, свет и металл, – возникло в моей голове.

– Огонь, земля, воздух, вода, свет и металл, – произнесла Пиррит.

И в этот же момент в основании треугольника появилось шесть символов, соответствующих им. Огонь был похож на искривленную каплю с тремя остриями вместо одного, земля выглядела как три горизонтальные линии, воздух обозначался спиралью, вода – двумя волнами, свет – четырехконечной звездой, а символ металла выглядел как щит или тот же перевернутый треугольник со слегка выгнутыми сторонами.

– Магия стихий является низшей, она подвластна каждому, но обычно управление одного из элементов дается с особой легкостью, и чаще всего это вода. Никто не хочет вызвать небольшой дождь? – предложила Пиррит и уставилась на подоконник, на котором стоял большой горшок с аспарагусом.

На этот раз желающих нашлось немного, и Пиррит выбрала того, кто сидел ближе всего к растению. Им оказалась девочка с длинными черными волосами, она встала и немного приподняла кисти рук. И через секунду над зелеными стеблями появилась белая пелена, которая тут же стала небольшим облаком, из которого начало капать.

– Прекрасно, хватит, – произнесла Пиррит, когда на стебли начала капать вода.

Девочка опустилась на свое место, дождь прекратился, и туча растаяла в воздухе.

– На втором уровне стоит боевая магия, и к ней относятся всего два раздела: магия защиты и магия нападения. Все их заклинания и приемы основаны на низшей магии стихий, но они намного сильнее.

За спиной Пиррит над символами стихий появилось еще два символа: круг в круге и два перекрещивающихся меча.

– А как же магия исцеления? – произнес кто-то, кто сидел у стены.

– Исцеление стоит на ступень выше, – сказала Пиррит, уставившись на мальчика в спортивном костюме. – Эта магия так же берет свое начало на магии стихий, и ее отличительная особенность – воздействие непосредственно на тело любого живого существа.

– И на растения тоже? – спросил кто-то из второго ряда.

– Нет, – ответила Пиррит.

– Как нет? – удивился я.

– Это низшая магия земли, – объяснила Пиррит.

Она подошла ближе к окну, и мне стало видно символ, что появился в верхней части треугольника. Он выглядел как бокал, но это были не все уровни магии, и Пиррит продолжила, когда над вершиной треугольника появился еще один символ, похожий на волну, или скорее на извивающуюся змею.

– Высшей же магией принято считать магию трансформации, с помощью которой можно, например, изменить внешность или превратить один объект в другой.

Пиррит опустила взгляд на стол и уставилась на стакан, который через секунду начал преображаться. Его форма увеличилась и вытянулась, он перестал быть прозрачным, приобрел темно-синий цвет и в итоге стал вазой.

Мне не было видно реакцию детей, но не всех удивил этот трюк. И я тоже видел подобное далеко не в первый раз.

– Используя эту магию, надо следовать определенным правилам, – продолжила Пиррит. – Чаще всего из-за игнорирования некоторых нюансов возникают проблемы с превращением неживого в живое.

– Это уже некромантия, – подумал я и уставился в окно.

А за окном был внутренний двор и окна, за которыми было видно таких же студентов. Если бы я не был учащимся этого заведения, я бы увидел, как в том помещении танцуют, разбившись на пары. Но я видел то, что происходило на самом деле. А проходил в том помещении урок боевой магии, какие-то вспышки загорались и исчезали.

– А к чему можно отнести магию воскрешения? – спросил кто-то, явно стесняясь.

Я тут же повернулся, чтобы узнать, кто осмелился задать этот вопрос. Я посмотрел туда, откуда звучал голос, но, к сожалению, не смог понять, кому именно принадлежал тот девичий голос. Девочек там сидело сразу пять.

– Магия воскрешения под запретом уже более двадцати веков, – ответила Пиррит.

– Но к чему ее можно отнести? – снова спросил тот голос.

И на этот раз мне удалось узнать, кому он принадлежал. Его обладателем оказалась девочка с короткими черными волосами, которая сидела у самой стены.

– Это разделение было придумано задолго после того, как ее запретили. Но, как мне кажется, ее можно отнести к магии исцеления, – сказала Пиррит, немного задумавшись.

– Очень неудачного исцеления, – подумал я, вспомнив отрывки из фильмов про зомби. – Интересно, фантазии людей похожи на эту магию?

Моя рука сама потянулась вверх.

– Извините, использование такой магии, конечно, под запретом, но что будет, если ее использовать? Это будет похоже не зомби апокалипсис? – спросил я и в следующий момент ощутил на себе взгляды нескольких десятков пар глаз.

Пиррит тоже уставилась и тут же узнала во мне знакомые черты. Золотистые волосы, серо-голубые глаза, я был очень похож на свою мать, которая в этот же день и узнала о том, какой вопрос я осмелился задать. И в этот же день я всем запомнился, как чудаковатый необщительный парень, с которым почти не нашлось желающих дружить. Я стал изгоем, каким себя и чувствовал с первых минут в этих светлых стенах. Но, как оказалось, я не был обделен талантом в магии и через полгода попал в класс, где учились самые одаренные дети.

Я оказался в группе, состоящей всего из одиннадцати человек, в ней было десять парней и одна девочка. Вместе с ними мне приходилось учиться, но мы не смогли найти общий язык. И свободное от занятий время я проводил с двумя такими же немного странными студентами, с Алонзо Галеном и Доротеей Гури. Той самой девчонкой, что первой спросила о магии воскрешения.

Возможно, она была даже более странной, чем я, ну, или, по крайней мере, выглядела более странно. У нее не было бровей, они были словно сбриты или выщипаны, а очень короткая челка не закрывала и четверти лба. Но назвать ее некрасивой было сложно и в первую очередь из-за огромных синих глаз и длинных ресниц.

У Алонзо тоже были красивые глаза, только карие, в остальном же ему не так повезло. У него был крупный нос, тонкие губы и огромный лоб, который с каждым годом пребывания в стенах школы становился только больше. Он был немного сутулым и часто носил спортивные костюмы, в которых выглядел как хулиган.

Доротея же, когда немного подросла, стала настоящей красавицей, правда, она оставалась такой же странной. Брови она также сбривала, а вот волосы немного отрастила, и их концы почти доставали до ее плеч. Фигура ее осталась хрупкой, кожа бледной, почти белой.

Встречались мы трое обычно на пятом этаже на лестнице у окна, зеркал там почти не было, что мне нравилось. Недалеко от этого места была аудитория, в которой проходили занятия по исцелению. Большая часть студентов считала это помещение самым жутким в школе, поэтому в той части обычно было тихо и безлюдно.

А вот Доротея, как и все ее одногруппники, успела за три года учебы привыкнуть к стенам этого класса. Ее основной специальностью было исцеление, и в тот понедельник у нее как раз там был первый урок, а почти сразу после него она присоединилась к нам.

– Привет, – сказала она, когда подошла.

– Привет, – тихо произнес Алонзо.

– Привет, что-то ты долго.

– Нас немного задержали, – сказала Доротея.

На ней, как и всегда, было что-то черное и мешковатое, а на плече висела небольшая сумка.

– Что на этот раз делали? – спросил у нее Алонзо.

– Зелье варили, – коротко ответила Доротея и разместилась на полу прямо под подоконником.

– Что за зелье? – спросил я и достал из кармана телефон.

– Снотворное зелье.

– Вроде подобное можно купить в любой аптеке, – сказал Алонзо.

– Не совсем подобное, подобен только эффект, – объяснила Доротея.