Дочь от предателя

Глава 1

Настя

– Настя, – всплеснув руками, ворчит Машка, – куда дите так кутаешь?! – серые глаза подруги темнеют, будто тучи перед дождём: – Упаришь Ксюшу!

Не обращая никакого внимания на ворчание подруги, надёжно прикрываю белым шерстяным шарфом пухлые щёчки и носик пуговкой моей малышки. Не по-детски

серьёзный взгляд Ксюши придаёт очаровательной кукольной внешности дочки

особую милоту. Светлая кожа, тёмные глаза и пушистые огненно-рыжие кудряшки.

Мой ангелочек!

– Чудо! Гены легли, как надо, – умиляется Машка, глядя в большие карие глаза малышки. – Глазищи одни чего стоят! Да убери ты этот шарф! Манишка же есть…

Конечно, я люблю Машку, но иногда Соколова просто невыносима. В отличие от меня, подруга высокая и фигуристая, с тёмным дерзким каре, которое очень органично

подчёркивает её характер и образ в целом. Лицо правильной овальной формы, нос не

классический, но аккуратный. Пронзительные серые глаза. Тщательно выщипанные

брови только усиливают этот эффект. Маша – полная моя противоположность.

Дерзкая. Бойкая.

А что до меня… Что взять с человека, которого все, кому не лень,

называют «ангельские глазки»? Застёгивая на все пуговицы пуховик, перебиваю подругу:

– Мань, минус два на улице.

Встретившись взглядом с подругой, бормочу, будто оправдываясь:

– Ветер какой! Боюсь Ксюшу застудить.

– Вот именно! – всплеснув руками, искренне негодует Маша. – Минус два, а не минус двадцать, – уперев руки в бока, кивает на Ксюшу, сидящую на простом деревянном стульчике у самой двери. В руке крохи любимая жёлтая пластиковая лопатка. – Кнопка, как капуста – сто одёжек и все без застёжек. Дышать, поди, нечем!

Вглядываясь в личико «запакованной крохи», тереблю в руках детские варежки. Сложно, когда первые шаги малыша попадают как раз на зимний сезон. Раньше всё так просто было: конвертик добавил и одеялко – красота. А теперь ничего не понятно. Надев пушистые варежки на детские крохотные ручки, упрямо гну свою линию:

– Нет, Маш, – всё так же стоя на коленях, заботливо поправляю тугие резиночки на манжетах желтого комбинезона, – боюсь я… дедушка… – не могу договорить, мгновенно теряя голос.

В горле будто тяжёлый ком застревает. Ни туда, ни обратно. Ещё не оправилась от боли потери.

– Ладно, не будем, – заметив в моих глазах пелену набежавших слез, Машка

поспешно машет рукой. Сдаётся: – Ты – мать. Знаешь, как лучше для дитя.

Одарив добродушной улыбкой, Соколова вытирает наливное красное яблоко о небрежно повязанную на объёмной груди серую шаль.

Когда я поднимаюсь с колен, чтобы поправить и одернуть пуховик, Маша тут

же встаёт напротив.

– На вот, – протягивает мне спелый фрукт, – лучше яблочко возьми.

– Маш, да не надо.

Совесть не позволяет принимать помощь от Машки. Подруга сама живет не богато. Благо, ей от работы предоставили бытовку. Домик небольшой – всего одно помещение, служащее жилой комнатой. В дальнем левом углу поставлена кованая односпальная кровать, перед которой постелен простой ковёр еще со времен СССР. Справа от кровати находится простой прямоугольный письменный стол со стоящим близ него стулом. Возле входной двери можно увидеть несколько металлических крючков, всверленных прямо в стену. На них висят куртка, дождевик и что-то еще невзрачного сине-красного цвета.

Так и не дождавшись, пока возьму яблоко, несмотря ни на какие возражения, подруга прячет его в карман моей куртки.

– Ксеньке в обед дашь, – для убедительности кивает. – Дитю зимой витамины необходимы.

Благодарно улыбнувшись в ответ, тяну вверх «собачку» на молнии кармана. В глазах всё то, что словами не выразить.

– Спасибо, Маш. Не знаю даже, что бы делала без тебя.

Мы всего год дружим, а ощущение, что я Машу всю жизнь знаю. Уголок рта дрожит, потому что это яблоко как нельзя кстати. Дома шаром покати. Как бы не хотелось, но придётся в продуктовом под зарплату взять крупы, молока…

Будто прочитав мои мысли, Машка щурит внимательные глаза. Для подруги не секрет моё нелёгкое положение.

– На козла своего подать в суд желание не появилось?

Мгновенно заливаюсь краской, когда подруга нелицеприятно упоминает моего бывшего.

– Пусть элементы платит!

– Алименты, – машинально поправляю подругу.

Поднимаю упрямо подбородок. Не нужно мне от Стаса ничего, тем более, денег!

– А то евонное дело нехитрое, – разоряется всё больше Машка, – сделал дите и в

кусты… в Москву обратно свистнул! Обидно за тебя, подруга.

Прячу глаза. В них, как в зеркале, всё отражается. Боль от предательства, болезненно задетое самолюбие, тоска. Стас, конечно, настоящее чудовище, каких ещё поискать. Только совесть не позволяет делать Лебедева в глазах подруги еще хуже, чем он есть.  Машинально облизнув пересохшие губы, неохотно признаюсь Машке:

– Мань, он не знает ничего про ребёнка.

– Как не знает?! – глаза Машки становятся размером с блюдца. – Как же так?

– Я не сказала.

Темно-русые аккуратно выщипанные брови подруги ползут вверх. Полные губы, подкрашенные терракотового цвета помадой, потрясенно приоткрываются.

Поспешно выставляю вперёд ладонь. Эта тема – табу. Всё настолько банально, что озвучивать тошно. Я очень быстро наскучила Стасу. Как наигрался с наивной доверчивой дурочкой, переключил внимание на новую цель. Выкинул меня, как ненужную сломанную вещь. Всё. Конец.

Глава 2

Настя

Поднимаю на руки Ксюшу. Объяснять Машке, что любовь с одним крылом не летает, желания нет. Никто не знает, что Стас выгнал меня беременную на улицу. Тяжело сглатываю.  И не узнает. Слишком стыдно, слишком больно. Выставил на улицу, как какую-то… Прикусываю щеку изнутри. Рот мгновенно заполняет солёный привкус железа.

Зачем Машка только напомнила? Будто со старой раны сорвали тщательно наклеенный пластырь. Пусть. Всё равно смысла обратно клеить его нет. Разве зияющую дыру в сердце можно залатать каким-то несчастным клочком ткани? Нет. Даже глупо надеяться.

– Пожалуйста, Маш, давай не будем сейчас об этом, – в моём голосе отчётливо звучит мольба, – голова раскалывается – сил нет.

Вглядываясь в моё осунувшееся, уставшее лицо, Соколова неодобрительно качает головой. Вижу, хочет высказать всё, что по этому поводу думает, но мудро меняет тему:

– Выходной бы тебе, Насть, – складывает руки на груди. – Вон тени какие под

глазами.

– Круги, – мягко поправляю лучшую подругу. – Да какой выходной? – в голосе отчётливо проскальзывает тревога. Со вздохом добавляю: – Администратор как с цепи сорвалась после той делегации.

Поправив полы тёплого вязаного платья, Машка беспечно машет рукой.

– Да забей!  Так всегда, когда начальство меняется, – закатывает подкрашенные синей подводкой глаза. – Все выслужиться хотят. Местечко пригретое ой как не хочется терять. Сама знаешь.

Прикусив губу, задумчиво киваю.

– Ещё неизвестно, что нас всех ждёт, когда новый хозяин отеля приедет.

– Да нам-то что переживать? Глянет на рабочий процесс, поймет, что менять сотрудников нет никакого смысла, – пожимает плечами Маша. – Мы знаем своё дело, и просто не нужно мешать нам работать.

Отвожу взгляд в сторону. Похоже, Машка даже не догадывается о том, что новый босс может перед коллективом поставить какую-то особо амбициозную задачу. Тогда цена провала лично для него будет очень высока. При таком раскладе, скорее всего, новый босс пригласит своих проверенных людей на роль подчинённых. Если это генеральный директор, коммерческий или финансовый, то руководителей подчинённых ему отделов он заменит на своих людей – абсолютно точно. Возможно, в первый же месяц работы.

«Да, – мысленно усмехаюсь невесело, – оптимист из меня так себе».

Просто я привыкла смотреть на вещи трезво. Меняется руководство, значит, жди больших перемен, ротаций и даже сокращения.  Сейчас все гадают, и я в том числе, что будет, когда придет новый босс?  Распустит ли коллектив, наберёт ли новых сотрудников под себя? Или всё же обойдётся?

– Пойду я, – держа дочку на руках, толкаю увесистую дверь сторожки плечом.

– До вечера, Мань.

– Звони, Настюх.

Оказавшись на улице, бережно прячу личико малышки на груди. Снег под ногами приятно хрустит и искрится на солнце, будто состоит из драгоценных камней. Зима в Лаго-Наки обычно мягкая, сильные морозы – большая редкость. Эта же стала исключением. Началась с холодных ветров и солнечных морозных дней. В конце ноября на плато Лаго-Наки нередки снегопады, иногда дороги заметает так, что добраться до отеля можно с трудом. Возможно, именно это и отсрочит приезд нового владельца «NICE Hotel».

Зябко веду плечом, в которое уткнулась малышка. Солнце светит всего несколько часов в сутки и совсем не согревает. Подтянув дочку повыше, чтобы было удобнее нести,

выдыхаю густые струи пара. Замёрзла. Вся закуталась в тёплый шарф, спрятала уши под

шапкой, а руки в перчатки. Только нос и щёки никак не уберечь от мороза.  Злой

морозный воздух щиплет их, чувствительная кожа горит от румянца.

Несмотря на всё это, мои переживания крутятся лишь вокруг одного. Всё никак не

могу оставить мысли о новом владельце отеля. Я не могу потерять это место, просто не имею права! А сколько крови и пота ушло, чтобы стать помощницей администратора!

Сопя от тяжести, сильнее прижимаю к себе малышку, чтобы уберечь от пронзительного ветра. У нас, как в России, руководитель оставляет у себя сотрудников, которые просто лично ему приятны, независимо от профессиональных качеств и трудовых успехов. Легко прощает непрофессионализм сотрудника, но никогда – отсутствие личной преданности руководителю. Тяжело вздыхаю. Так что, придётся приложить усилия и понравиться новому руководству, чего бы мне это ни стоило.

С трудом шагаю по снегу, что толстым белым ковром устилает дорогу. Он ложится на ветви деревьев, застилает покрывалом крыши домов. Останавливаюсь, чтобы передохнуть.  В воздухе кружат большие снежинки. Впервые за долгое время искреннее улыбаюсь. Снег умеет превращать обычный мир вокруг в сказочный. Дурачась, ловлю языком снежинку.

– Настя.

Резко оборачиваюсь на мужской голос. Дергаюсь, будто под дых дали. Машинально пячусь, делая щедрый судорожный глоток морозного воздуха, когда встречаюсь взглядом со знакомыми до боли темно-карими глазами. Ощущение такое, словно с души наживую внезапно сняли кожу. Мой первый и единственный мужчина в жизни – Станислав Лебедев. Высокий. Статный. Кажется, он весь вырезан из гранита. Черты лица правильные, суровые. От него веет несгибаемой силой и выдержкой.

– Привет, – хриплый баритон вновь режет по нервам, натянутым как канат, заставляет сделать ещё один шаг назад.

– Стас… – шепчу беззвучно непослушными губами, изо всех сил пытаясь взять себя в руки.

Лицо буквально за секунду смертельно бледнеет. У меня была масса времени для того, чтобы приготовиться к этой встрече с прошлым. Тяжело дышу, но, как оказалось, я совершенно к ней не готова! В голове словно роится тысяча злых мыслей-муравьёв. В груди зарождается липкий страх. Неужели он узнал о Ксюше?! Боже! Не в силах отвести от него потрясённого взгляда, инстинктивно сжимаю сильнее руки на дочери… на НАШЕЙ со Стасом дочери. Малышке, чье рождение я скрыла от предавшего меня два года назад Станислава Лебедева.

Глава 3

Настя

Мир будто застыл. Даже снежинки словно зависли неподвижно в воздухе….

Как будто и не было этих двух лет. И только тишина звенит в ушах, усиливая напряжение. В какой-то момент кажется, что ещё чуть-чуть и я потеряю сознание. Стас здесь – в Лаго-Наки!

А он совсем не изменился. Только вот как будто выше стал, разворот плеч шире, если это, конечно, возможно. Все те же густые иссиня-чёрные волосы, смуглое, властное лицо, проницательные чёрные глаза. Нет, не чёрные, а темно-карие, с крошечными золотыми крапинками.

Совсем теряюсь под взглядом пронзительных глаз, окаймлённых густыми чёрными, как смоль, ресницами. В его внешности есть некая грубая мужественность, сродни первобытной, которая не позволяет назвать его традиционно красивым. Нет, вру! Красивый… очень… Волевой подбородок, высокие скулы, чувственные, красиво вылепленные губы. Я помню, как он умеет ими целовать. Жадно, жарко, до дрожи в коленях. Ещё мгновение, и Лебедев совсем рядом.

– Твой?

Пристально всматривается в малышку на моих руках. Каждая клеточка моего тела, сотканная из нервов, принимается биться от страха в агонии.

– Да… мой ребенок, – подтверждаю, неловко запнувшись.

На секунду в тёмных глазах Стаса мелькает что-то странное. Непроизвольно дрожу, когда аромат горького миндаля и табака буквально взрывает мои рецепторы.

– Я тебя подвезу, – бросает прерывисто. Возвышаясь надо мной, Стас не предлагает, а приказывает: – Малой, наверняка, совсем замёрз.

Облегчение накрывает тёплой, ласковой волной. Малой… Нет, Стас ничего не знает о дочке. Икнув, Ксюша негромко причмокивает.

– Это девочка, – поправляю машинально Стаса, встречаясь взглядом с выразительными карими, как тягучая патока, глазами. – Дочка.

Стас проводит пятернёй по волосам, взъерошив тёмные пряди. Он всегда так делал, когда нервничал. Нет, глупости! С чего бы ему нервничать? А вот мне… Я уже и забыла, какое производит внушительное впечатление Станислав Лебедев при своём высоком росте почти метр девяносто. Мои метр шестьдесят пять рядом с этим атлетически сложенным мужчиной кажутся совсем крошечными.

На такого мужчину, как Лебедев, невозможно не обратить внимания, хотя в данный момент его нахмуренные брови могут заставить даже самого храброго человека отвести взгляд. Одет он, как всегда, стильно и дорого. Кашемировое тёмно-синее пальто расстёгнуто, под ним виднеется тёплый крупной вязки болотного цвета свитер. Мускулистые ноги подчеркивают чёрные брюки, скорее всего, сшитые на заказ.

В груди зарождается неловкость за свой простой пуховичок. Скромный, бежевого цвета, утеплённый искусственным наполнителем – купленный на местном рынке. Модель совершенно обычная, прямого силуэта, с воротником-стойкой и крупными накладными карманами. Ничего примечательного.

Мы смотрим друг другу в глаза, а наши души в это время будто общаются между собой. Наши души – это два мира…

Приподнимаю подбородок. Лебедеву больше не попасть в мой. Я закрыла дверь на прочный засов. Вздрагиваю, когда щеки касается маленькая ручка в варежке. Дочка сопит от холода у моей груди, жалобно тянет «маа-а» и я сдаюсь. Да, знаю, это плохая идея, но идти далеко, а погода давно не была такая кусачая.

– Хорошо, спасибо, – бормочу, принимая окончательное решение.

На обочине припаркован серебристый «Cadillac». Иду на подгибающихся от волнения ногах в сторону автомобиля. Машина выглядит очень солидно. Даже когда просто глядишь на неё, невольно хочется уступить дорогу этому роскошному автомобилю.

– Давай-ка, я тебе помогу.

Поспешно отступаю на шаг. Никаких сомнений: он хочет взять на руки мою малышку. Его бархатный баритон ласкает слух своим звучанием, пуская озноб по спине. Сердце замирает, как у перепуганного зайца.

– Ты такая маленькая, а я большой.

Непроизвольно вскидываю голову. Стас повторил точь-в-точь те самые слова, которые сказал в день нашего знакомства. Оба вздрагиваем. Неужели он тоже помнит? Отвожу поспешно взгляд, успев заметить, как на высоких скулах принимаются ходить ходуном желваки. Щёки мгновенно окрашивает в глубокий маковый цвет. Даже светлую кожу шеи как будто обжигает огнём от неловкого смущения.

– Нет, спасибо, – отказываю чересчур поспешно и горячо, от чего темная бровь Лебедева недоуменно ползет вверх. Более спокойно добавляю: – Я сама.

Придерживая Ксюшу одной рукой, второй тянусь к двери, но вместо этого Лебедев берёт мою ладонь в свою. Она слегка шершавая и такая горячая! Медленно и невыносимо нежно проводит большим пальцем по середине моей ладони. Будто Стас не в силах побороть искушение проверить, насколько мягкая кожа. Вырвав руку, ныряю на заднее сидение. Аккуратно придерживаю Ксюшу под спинку. Губы непроизвольно приоткрываются. Ого! А места здесь побольше, чем на моей кухне дома. Не машина – мечта.

Внутренняя отделка салона в строгом классическом стиле с применением эксклюзивных материалов – никакого дешёвого пластика. Благоговейно касаюсь подушечками пальцев обивки из тонкой выделки кожи.

Стас садится на водительское сидение, привычным движением поворачивая ключ зажигания. Неужели это всё не сон? Я сижу в машине Стаса. Он здесь, совсем рядом. Такой надменный, всесильный. По глазам видно, что Лебедев чувствует себя не просто уверенно, а хозяином положения. Вот бы мне такую уверенность!

Глава 4

Настя

Машина медленно трогается, гладко скользя по припорошённой снегом дороге. Не свожу взгляда с его рук, плавно поворачивающих руль. Как назло, в голове, словно старая пластинка от патефона, проигрываются слова Машки: «Говорят, как мужчина водит машину, такой и в постели». Щёки мгновенно алеют. Руки Стаса, увитые крупными синеватыми венами, сильные, нежные и умелые.

Одёргиваю себя. Ну что за глупости в голову лезут? Почему он так действует на меня? В прошлом, около двух лет тому назад, я была по уши влюблена в Стаса и чуть не теряла сознание от радости, стоило ему бросить в мою сторону взгляд. Тогда это было понятным. А сейчас? Ведь он безжалостно разбил мою жизнь! Самое логичное было бежать, бежать и не оглядываться! А я? Вот дура! Непробиваемая дура.

Спустя пару минут, Стас нарушает тишину:

– Извини, у меня нет детского кресла, – костяшки пальцев белеют, когда Стас сжимает крепче руль. – Я как-то даже подумать не мог, что… – резко обрывает речь, поджимая губы.

От его низкого, хрипловатого голоса где-то в глубине груди до сих пор вибрирует. Взгляд суровых карих глаз заставляет отчаянно биться сердце. Из-за дурацкой вязаной шапки кожа головы начинает нестерпимо чесаться. Во всём виновата аллергия на шерсть. Не могу долго носить. Не выдержав этой пытки, снимаю её. По плечам тут же рассыпаются блестящим каскадом длинные ярко-рыжие пряди, ложась мягкими локонами.

Тёмные глаза Стаса загораются в первобытном мужском восхищении. Встречаюсь с ним взглядом в зеркале заднего вида, и будто вижу себя его янтарно-карими глазами. Жадно изучает мои огромные голубые глаза, бледную, почти прозрачную кожу, аккуратный немного вздернутый нос и слегка приоткрытые пухлые губы. Они дрожат под этим прожигающим мужским взглядом. Не выдержав, я опускаю ресницы.

Если бы я не знала Стаса раньше, наверняка бы поверила. Лебедев умеет смотреть так, будто ты желанная, будто ты красивая, единственная… Только я правду знаю и больше не поведусь на это. Станислав Лебедев жесток, высокомерен и беспощаден.

Несколько минут мы едем молча, каждый погруженный в свои мысли. Я больше не смотрю на Стаса, полностью сосредоточив своё внимание на заснеженных деревьях за окном автомобиля. Оторвав взгляд от окна, замираю. Лебедев смотрит на меня в зеркале заднего вида. Меж густых бровей вразлет залегла продольная морщинка. Выглядит так, будто силится решить очень сложную математическую задачу. Но, как бы ни пытался, ничего не выходит. От следующего вопроса мне словно небеса обрушиваются на голову:

– Сколько ребёнку? – щурит глаза, сверля взглядом. А затем упрёком пронзает, как кинжалом. Да таким, что во рту растекается нестерпимая горечь: – Быстро же ты меня забыла, Настя, – уголок чувственного рта слегка криво приподнимается.

Улыбка такая едкая, глаза колючие. А у меня внутри всё дрожит, от боли скукожилось. Сжимаю пальцы в кулак – до боли, до судорог.

– И правильно сделала, – холодно отвечаю, игнорируя поднимающиеся откуда-то изнутри волны истерики.

Почти захлебываюсь от нестерпимого унижения. Не было и дня, чтобы я о нём не помнила. Как можно быть такой сволочью?! Растоптал душу, а сейчас, спустя столько времени, претензии предъявляет! Огонь, вспыхнув в груди, разгорается в пожар. Внутри что-то стонет и ломает тело. Выворачивает наизнанку, кости от обиды плавит. Обида эта горькая, кровавая! Только вида я не подам, не доставлю такого удовольствия.

Игнорирую вопрос. Зачем он только появился?! Зачем это всё? Зачем? Но когда поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Лебедевым, он все так же следит за мной в зеркале заднего вида.  Дрогнув, душа уходит в пятки от этого взгляда. Внимательный, сканирующий, пытается проникнуть под шарфик, повязанный на лице малышки. Всё-таки решив ответить на вопрос, грублю от страха, да так, что сама от себя не ожидала:

– Не твоё дело, – судорожно про себя выдыхаю, когда взгляд карих глаз перемещается на моё лицо. Отвлекла от малышки.

На секунду в его глазах мелькает ярость, но Лебедев мгновенно берёт себя в руки. Стасу явно пришлось не по душе, что я так быстро, по его мнению, оклемалась после нашего расставания.  Это всё чувство собственности, а ещё – эгоизм. Ведь сам бросил!

Присвистнув, Лебедев щурит карие с янтарными крапинками глаза.

– А у котёнка, оказывается, коготки появились.

Сильнее прижимаю к себе Ксюшу. Пусть думает, что хочет. Морщусь от страха, что моё громыхающее сердце испугает маленькую дочку. Только опасения мои ложные – и слава Богу! Ксюшеньку в тепле разморило. Уснула моя девочка.

– Где кольцо?

Поднимаю удивлённый взгляд на Лебедева:

– Какое кольцо?

Смотрит на мои руки без перчаток, особенно внимание уделяет безымянному пальцу. Будто хочет разузнать не просто голые факты, а проникнуть в душу, обнажить и вывернуть её наизнанку.

– Вне брака, что ли, родила? – вновь кидает пристальный взгляд на спящую малышку.

Сердце, сорвавшись, с шумом летит вниз, цепляясь за все болезненные неровности и выступы. Тяжело сглатываю. Зачем я только согласилась?

Дочери год, а меня только наконец-то перестало штормить. Казалось, что все вокруг были невинными девочками, а я в свои едва исполнившиеся двадцать как будто использованный целлофановый пакет. Воспользовались и выкинули. Я даже не знала, как к себе относиться, как себя преподносить! Только вроде оклемалась, как ОН…

Стреляю полным ненависти взглядом в Стаса. …опять меня в помойную яму окунул. Зачем я только села в эту проклятую машину?!

– Не хочешь разговаривать? – лениво тянет Лебедев. – А придётся…

Черты лица обострились. Злится. Неожиданно Стас, свернув, останавливает машину. Не успеваю и моргнуть, как Лебедев поворачивается всем корпусом ко мне. Чувствую себя беззащитной ланью, что по глупости забрела на территорию дикого хищника. Этот хищник теперь лениво щурит темно-янтарные глаза, решая, как же поступить с неожиданно попавшей в его лапы добычей. Поиграть? Отпустить?

Упрямо упираюсь взглядом в могучую грудь, затянутую в вязаный свитер. Не буду смотреть ему в глаза. Не буду! Должна отдать должное чувству стиля Стаса, свитер как влитой прекрасно сидит на широких плечах. Тяжело сглатываю и малышка, будто почувствовав моё состояние, принимается беспокойно крутиться. Поглаживая машинально дочку по спинке, адресую Стасу более, чем красноречивый взгляд. Он буквально кричит: «Пошёл к чёрту!»

Усмехнувшись, глядя в мои мятежные глаза, Стас произносит вкрадчиво, будто черту подводит:

– Как я уже сказал, придётся. Я – новый владелец «NICE Hotel».

На этих словах, моя всегда спокойная кроха, неожиданно крутанувшись, с силой бьёт лопаткой прямо по лбу моего новоиспечённого босса.

Глава 5

Настя

Глажу по нежным рыжим кудряшкам спящую малышку. Ксюшенька мило сопит, прижимая плюшевого медвежонка к груди. Маленькая моя! Даже не верится, что два года назад, я рыдала над двумя полосками на тесте… Проклинала всех и в том числе себя за, как мне тогда казалось, погубленную жизнь. Целую крохотные пальчики дочки, нежно улыбаясь. Моя малышка настоящее чудо!

Она любит смотреть мультики, обожает мягкие игрушки, которых у нее так непозволительно мало, и мыльные пузыри. Ее большие карие глазки всегда излучают счастье, когда я беру ее на руки. Искренне удивляюсь, поправляя одеяло с зайчиками около шейки дочки, как можно было плакать? Какая же я была глупая! Без преувеличения, доченька – моя жизнь.

Любуюсь малышкой, понимая с грустью, что мне уже пора начинать собираться в отель. А потом, потом… я буду считать часы до конца рабочего дня, чтобы поскорее увидеть Ксюшеньку.

Огненные рыжие завитушки контрастно выделяются на белоснежной наволочке. Моя мини-копия, если бы не карие глаза. Глаза, как у ее отца. Как и за рыжий цвет волос, за цвет глаз отвечают гены. Мало того, хоть и не всегда, но в большинстве случаев, они являются доминантными. Даже в этом Станислав Лебедев меня победил.

Неохотно возвращаюсь к событиям прошлого дня.

… – Я провожу тебя, – настойчиво говорит Стас, не сводя с меня взгляда. Сжимает руль так, что белеют костяшки пальцев.

С трудом подавив истерическое «НЕТ», поразительно спокойно произношу:

– В этом нет необходимости, – повернув ручку автомобиля, почти выбегаю на улицу, бережно прижимая дочку к груди. Бросаю на ходу «спасибо».

Пока иду быстрым шагом к крыльцу своего дома, почти кожей ощущаю на себе взгляд бывшего. Мысли кружатся лишь в одном направлении. Неужели он искал встречи со мной? Стас вовсе не был удивлен, когда увидел меня. Единственное, что, похоже, ввело его в ступор, это маленький ребенок у меня на руках…

Беспокойно заламываю пальцы. Я чувствую: со мной что-то творится. Чувствую, что после вчерашнего, я будто стала не такой, какой была. Как будто в моих жилах внезапно вскипела кровь, и я ожила после долго сна.

НЕТ! Я больше не имею права совершать ошибку. Прошли те времена, когда Стас был необходим мне, как воздух, без которого невозможно дышать. Как вода, которая нужна человеку для жизни и без которой он умрёт.

Тряхнув головой, прогоняю тревожные воспоминания прочь. Только они настойчиво цепляются, как крючки-знаки вопросы, на которые я искала ответы все эти два года. Почему он так подло меня бросил? Так жестоко. Ведь я же верила ему. Поверила в то, что мы поженимся, у нас будут дети, мы будем счастливы… В общем, я уже представляла себе, что мы муж и жена, и что он любит меня, так же, как и я его. И тут вдруг Стас бросает меня! Бросает, даже не попрощавшись по-человечески. По телефону…Что может быть более подло? ПРЕДАТЕЛЬ!!!

До сих пор не могу понять, почему так произошло. Почему он так поступил? Горько усмехаюсь, вставая с кровати. Разве это уже имеет значение? Теперь Стас – мой босс.

Вот что меня должно волновать в первую очередь. Ведь от его прихоти зависит моя карьера. Машинально провожу подушечками пальцев по щекам. Они сухие. Просто я устала плакать. Слез давно нет. Вот бы забыть все, как будто у меня амнезия! Другие же могут! Чем я хуже? Вспоминаю детскую поговорку: «А я что, рыжая?»

Усмехаюсь не весело. Вот угораздило же меня родиться с огненными волосами. Давно доказано, что у рыжеволосых людей отмечается одна интересная особенность – они сильнее чувствуют боль, страх и тревогу. Да, от самой себя не убежишь.

Подойдя к стулу, на котором висит рабочая форма, тянусь к юбке и блузе. Все просто и официально. Никаких джинс и футболок. Теперь я помощница администратора. Это то, к чему я так долго стремилась. И чтобы не думал мой новый начальник, я это заслужила. Эту должность я выгрызала зубами! Замираю на мгновение, держа тонкие капроновые колготки в руках. А если Лебедев начнет вставлять палки в колеса? Упрямо поднимаю подбородок. Ничего, я выдержу. Судьба порой била меня нещадно, я многое вынесла, и с этом как-нибудь справлюсь.

Если Стас рассчитывал, что я встречу его с распростёртыми объятиями, то теперь после нашей встречи его пыл поубавится. Надеюсь, он так же, как и я, считает неприемлемым решать личные разногласия на рабочем месте. Еще лучше, если Стас просто-напросто станет меня игнорировать. Я всего лишь помощница администратора, а он владелец отеля.

Где он и где я? Так, мелкая сошка. Нам нечего делить. Пусть поищет для своих игр, кого-то покрупнее, позубастее. То, что, как он считает, интимные отношения без обязательств – сродни тому, как почистить зубы по утрам. Ничего серьезного и обязывающего.

Надев форму, ловко собираю волосы в свой любимый низкий узел. По привычке вытаскиваю по бокам прически небольшие пряди, чтобы они мягко обрамляли лицо.

Покрутившись перед старым большим зеркалом от трюмо – во всю высоту стены – провожу ладонями по темно-синей юбке-карандашу, убираю несуществующие складочки на белоснежной блузе. Как только я цепляю бейдж со своими именем, в полной тишине раздается негромкая, но настойчивая трель телефона. Встрепенувшись, тянусь к сотовому. Сердце стучит так же громко, как колеса поезда по рельсам. Ведь на какую-то секунду, я думаю, что звонит ОН. На экране горит «зеленная трубка» и всего лишь одна надпись – Маша.

Глава 6

Настя

– Да, Маш? – шепчу, прижимая трубку к уху.

Выйдя из спальни в крохотную кухоньку, чтобы не разбудить дочку, машинально подхожу к окну. Небо туманное, густые облака прячут солнечные лучи. Похоже, погода разделяет мое настроение. Сев за небольшой столик, тянусь рукой к кружке с кофе. Любимая кружка дедушки. Хочется согреться, только вот кофе уже давно остыл. На душе кошки скребут. Здесь все напоминает о нем, самом близком мне человеке, который заменил родного отца. Даже этот домик остался мне от дедушки. Простой, всего-то две маленькие комнаты и кухня. Но здесь всегда светло и опрятно.

– Настя? – пытается проникнуть в мои мысли подруга. – Ты меня слышишь?

– Ой, – спохватившись, извиняюсь. – Прости задумалась. Я тебя слушаю.

– Ты что в ватсап совсем не смотришь? – тут же принимается отчитывать Мария, не дождавшись ответа, тараторит. – Если бы не я, ты, наверное, вообще бы не знала, что в мире происходит! – попрекает. – Как ты вообще живешь, пещерный человек?

Убрав телефон от лица, бросаю возмущенный взгляд на экран сотового.

– Маш, давай, к делу, – бурчу недовольно.

Пещерный человек! Еще никто меня так не называл. С бурной фантазией Соколовой ей бы книги писать.

– Что случилось? – интересуюсь.

– Новый хозяин отеля уже здесь! – должно быть, рассчитывая шокировать, Машка прислушивается к моей реакции.

Только вот я и без нее уже эту новость знаю. Так и не дождавшись желаемого эффекта, подруга недовольно сопит, когда я, как попугай повторяю ее же слова:

– Здесь?

– Да, Станислав Валерьевич в Лаго-Наки, – тут же добавляет, будто в этом есть необходимость. – В отеле!

Молчу, потому что боюсь себя выдать неосторожным словом. Не хочу, чтобы хоть кто-то знал, что нас связывает общее прошлое с новым владельцем «Найс Хотел». Сплетни, пересуды… Что может быть хуже? А если Машка узнает, то все – пиши: пропало.

Эта влезет без мыла куда надо и не надо. Мало того, зная Соколову, не сомневаюсь, она, как Пуаро, и без экспертизы докопается до истины. Если она узнает, что новый босс и есть отец Ксюшеньки, что тогда я буду делать? Ладно я… А Машка? Она же так просто все не оставит. Подруга будет давить на больное, попеременно убеждая, что я обязана ради Ксюши подать на алименты. Стаса будет называть не иначе, как «козел» и точить зуб на нового хозяина отеля. Это, однозначно, не пойдет на пользу атмосферы внутри коллектива.

Несколько минут я терпеливо выслушиваю о том, что просто необходимо произвести хорошее впечатление на хозяина отеля, а затем подруга приказывает:

– Насть, не вздумай опаздывать! – в динамике раздается громкий шелест постельного белья. Похоже, Маша встала с кровати и собирается на работу. – Давай, дуй, скорее, в отель. Станислав Валерьевич передал через секретаря, что в десять будет планерка.

– Планерка? – удивляюсь искренне.

Недоверчиво приоткрываю губы. Похоже, Лебедев всерьез взялся за дело! Ну, и отлично. Значит, не будет времени ковыряться в прошлом. Не знаю, что у него на уме, а моя цель – стабильное будущее. Достойная жизнь для меня и моей малышки.

– Маш, я сейчас Ксюшу соберу и в сад, потом сразу на работу, – чуть подумав, добавляю: – Держи в курсе.

Открыв верхний шкафчик кухонного гарнитура, вынимаю пачку с кашей. Кто знает, может быть, мне уже и не стоит идти на работу? А вдруг Станислав Лебедев уволил меня без предупреждения – так же просто, как избавился от наших отношений два года назад. Пока варится овсяная каша, быстро складываю разбросанные с вечера игрушки в корзинку, бужу дочку.

Малышка трет глазки и недовольно дует губки. Не выспалась моя девочка.

Умыв Ксюшу в крохотном умывальнике вместо раковины, которая просто-напросто не вошла бы в помещение. Кормлю дочку овсяной кашей и буквально через полчаса, усадив свою малютку в коляску, спешу в садик. Мне еще до отеля добираться минут двадцать, не меньше. Прибавляю шаг. Я не имею права дискредитировать себя в глазах нового начальства. Никаких поводов для увольнения не должно быть, если я хочу удержаться на своем месте.

– Где тебя носит? – шипит Маша спустя около часа, хватая меня за руку. – Я же сказала, не опаздывать!

Смущенно улыбаюсь, когда на яростный шёпот подруги оборачивается одновременно несколько коллег. Меньше всего мне хочется привлекать внимание, а получается, как всегда. Вот же проклятье!

Оглядываюсь по сторонам просторного зала. Зал ресторана с авторской кухней и панорамным видом на потрясающие заснеженные горы Лаго-Наки вмещает до шестидесяти гостей при банкетной рассадке. Огромные окна по всему периметру помещения наполняют пространство светом, что придает дополнительную неповторимую атмосферу. В вечернее время терраса освещена гирляндами вкупе с подсвечниками со свечами, что расположены на столах – это создает более романтичную обстановку. Здесь можно замечательно провести приятный ужин в непринужденной обстановке, расслабиться на удобных диванчиках и насладиться вкусными блюдами. Все по высшему разряду.

Сейчас помещение занято сотрудниками. Все внимание персонала отеля направленно лишь на одного человека – Станислава Лебедева. Рука машинально тянется поправить прическу, но я себя останавливаю. Слишком уж красноречивый жест. Окруженный со всех сторон персоналом, Стас сдержанно со снисходительной улыбкой принимает поздравления от моих коллег.

– Сильный, грубый, властный, напористый, – нашептывает рядом Машка, заметив куда именно направлен мой взгляд. – Вот это мужик! Как же я люблю таких, – подруга мечтательно прикусывает губу, и я чувствую, как огненная ядовитая стрела пронзает меня где-то под лопаткой.

Не замечая моего состояния, Маша воодушевлённо продолжает:

– Грубая внешность, грубые манеры. Мне нравятся высоченные, не дрыщавые, но умные, в костюмчиках.

Машинально ищу взглядом кавалера подруги.

– А как же Коля? – шепчу обескуражено, кивая в сторону мужчины. Меня удивляет до глубины души, как быстро Машка сменила полюса своих интересов.

Высокий, скромно одетый молодой человек держит в руке блокнот и что-то тщательно записывает в нем. Темно-русые волосы, голубые глаза – простой работящий русский парень.

Глава 7

Настя

Недоверчиво свожу брови на переносице. Неужели всего один взгляд на Лебедева и Машка уже забыла про Николая? Около нескольких месяцев подруга витала в облаках, а потом все-таки закрутила роман с Николаем Завертяевым – заведующим складом. Стыдно вспомнить, но я даже один раз нечаянно заставала их в подсобке в очень пикантный момент…

– Николашка симпатичный, – голос Маши настойчиво проникает в мои мысли. Подруга пожимает плечами, прежде чем продолжить, – но почти не знаком с душем и зубной щеткой, – взгляд серых глаз направлен на нового босса. – А вот Лебедев…

Осторожно поднимаю взгляд на Стаса. Рядом с ним уже стоит решившийся подойти Николай. Молодой человек с пристрастием расспрашивает о близстоящих планах у нового хозяина отеля. В светлых глазах горит ничем неприкрытое уважение. Как мне не трудно признать, но должна согласиться с Машей – Лебедев великолепен. Слегка щуплый Николай совсем теряется на фоне мощной фигуры хозяина «Найс Хотел».

На Стасе простой и одновременно броский прикид. Идеальный комплект – куртка-кожанка, массивные ботинки и строгая футболка без всяких дурацких принтов. Уголок рта грустно приподнимается. Лебедев начальство – ему можно хоть в пижаме прийти, никто и слова лишнего не скажет.

Широкое запястье левой руки Стаса украшают массивные часы. На правой мужской браслет из кожи. Стасу даже не надо стараться дать понять окружающим его людям, что перед ними суровый парень. Как сказала Маша: сильный, грубый, властный, напористый. Так и есть – характер у него сложный. Невозможно быть брутальным и не соответствовать этому понятию.

Помахав рукой в ответ на приветствие бухгалтера, оборачиваюсь к Машке, которая, громко щелкнув пальцами, привлекает мое внимание.

– Я поняла, кого он мне напоминает, – победно сверкает серыми глазами подруга. – Первого мужа!

«Ну, все, – обреченно вздыхаю, – если Машка начала, ее не остановить».

– Познакомилась, охмурила, женились – все как в сказке! – кивает брюнетка в подтверждение своих слов. – Но только сказки, как правило, заканчиваются там, где начинается жестокая реальность.

Невольно хмурюсь. Раньше Машка никогда не рассказывала про бывшего мужа.

– А именно: семь лет в браке, секса ноль, желания ноль, вместо брутального мощного парня у меня остался совершенно ручной, ленивый, диванный медвежонок весом в сто двадцать килограмм.

Поднимаю бровь, как бы говоря этим: правда?!

– Ага, – кивает Машка, – Одомашнился. Сцуко! Вот смотрела на него в последний год брака и думала: где тот парень, который забрасывал меня на плечо? Где тот спортивный качок, который увозил на мотоцикле и занимался сексом ночами напролет… да и днями тоже, – возмущенно фыркнув, подруга складывает руки на объёмной груди, скромно прикрытой белоснежной блузой.

– Где это все?! – недовольно поджимает губы. – Так что, Настя, ищи брутальных парней – они хороши в постели, но в семейной жизни… такое себе, – кивает головой в сторону ничего не подозревающего Лебедева. – Тем более, такие красавчики одной женщиной не ограничиваются, – почесав нос, задумчиво добавляет: – С другой стороны, тюфяк, который по дому с тряпкой ходит, тоже нафиг не сдался.

Если бы Машка знала, как права! Да, такие не ограничиваются одной. Им всегда подавай новые впечатления, новое «мясо» – как бы это ужасно и страшно не звучало. Уж мне ли этого не знать.

Вцепившись пальцами в мою талию, Машка шепчет:

– Баа-а, Настька, – смахиваю ее руку. Больно же! – Ты глянь, как он на тебя смотрит.

– Кто? – удивляюсь, оторопело глядя в выразительные глаза подруги, подведенные аккуратно по линии роста ресниц темным карандашом. – Николай?

– Да причем тут мой Николай? – возмущается Маша, но на всякий случай бросает на меня пристально-подозрительный взгляд. Предупреждает, чтобы я не раскатывала губу на ее Завертяева. – Станислав Валерьевич! Настя, клянусь, он тебя взглядом пожирает. Голодный какой… Как кот на сметану облизывается.

Не смотрю в его сторону. Еще этого не хватало. Я, скорее, со скалы прыгну!

– Глупости какие…

Мучительно вспыхиваю. Ощущая, как краснею до самых мочек ушей, хватаю стакан воды с ближайшего столика. Делаю небольшой глоток, но стоит осторожно посмотреть через край стакана на Стаса, как тону во взгляде карих глаз. Будто только этого и ждал. Глаза тигриные… хищные. Опасно! Будто засасывает в тягучую вязкую топь.

– А что это сразу глупости? – цыкает на меня Машка, заставляя разорвать контакт наших со Стасом взглядов. – Ты себя давно в зеркале видела?

– Маш, ну, перестань, – одёргиваю подругу, с намеком показывая взглядом на неподалеку стоящих коллег.

– Ну, а что! – гнет свою линию подруга, но тон все-таки понижает. – Волосы, лицо, фигура, попка-краликом…

Чуть не поперхнувшись водой, прижимаю ладонь к губам.

– Боже, Маш, ты где только выражение такое откопала?!

– Ты что, не человек, что ли? – закатывает серые глаза, игнорируя вопрос. – Да у тебя там, все, наверное, уже мхом порос…

– Маша! – пытаюсь угомонить взглядом разошедшуюся не на шутку подругу. Да, что она сегодня исполняет!

– Я тебе так скажу, Насть, – поджимает полные губы, – но для здоровья оно – самое то! – с намеком стреляет взглядом в сторону Стаса, прежде чем вновь начать меня донимать. – Слушай меня, но запоминай: с таким очень тяжко в отношениях. Если ты готова подчиняться, не перечить и ВСЕГДА с ним соглашаться, то вперед. Ещё особой ласки и проявления чувств не жди.

– Меня такие не интересуют, – нервно прикусываю губу. Я уже готова сквозь землю провалиться от болтовни Машки.

– А чего ты тогда так на него пялишься? – приподнимает бровь проницательная подруга.

Заметила все-таки наши переглядки…

– Я… я… – запинаюсь. – Я хотела сказать, что он не в моем вкусе. Вот и все.

Понимаю, что это нереально, но не покидает чувство, что Стас будто слышит, о чем мы сплетничаем с Машкой.

– Говорю же, монашка, – ставит на мне клеймо подруга. В ее голосе звучит то ли досада, то ли удивление. – Непонятно только, откуда у тебя взялась Ксюшка? – потирает задумчиво подбородок, в глазах блестят смешинки. – Может, она тебе вовсе не дочь, а сестренка младшая?

Так и хочется возле виска пальцем покрутить.

– Поменьше смотри бразильских сериалов, Соколова.

– Ой, можно подумать, я…

– Тихо, – обрываю Машу, – вдруг услышит кто, – ворчу, окончательно разозлившись на Соколову. – Нашла время…

– В венах не кровь, а водица. – морщиться Машка.

А я молчу. В памяти еще живо – как под Стасом таяла и задыхалась от счастья, как выгибалась навстречу этим сильным рукам, стараясь впитать в себя каждое прикосновение.

Поставив пустой стакан обратно на столик, удивлённо поворачиваюсь к тихо охнувшей подруге.

– Что такое?

– У него есть тату на шее, – благоговейно шепчет Машка, даже не подозревая, в какое русло потекли мои мысли. – Интересно что там?

– Лев, – ляпнув не задумываясь, тут же ругаю себя за такую глупую оплошность.

К моему облегчению, Машка не выказывает ни удивления, ни подозрения. Ее лицо остаётся невозмутимым, с лёгким налетом интереса.

– Да, – соглашается Соколова, – у таких обычно дракон, волк ну, или лев, наконец.

Кто-то может подумать, что это символ власти или силы, но все намного прозаичнее – Станислав Лебедев по знаку зодиака лев. Мысли, как стайка птиц, разлетается в разные стороны и нет им числа.

Пока мое внимание вновь не привлекает глубокий баритон Стаса:

– Верно, у меня строительный бизнес, – хозяин отеля терпеливо отвечает на вопросы миловидной блондинки. Кажется, новая горничная. – Да, и почему бы не освоить новую нишу? Отельный бизнес – очень прибыльное дело.

Всем интересно почему вдруг Лебедев решил купить отель. Опускаю глаза. Да мне, собственно, все равно, обидно только что он купил именно тот отель, в котором работаю я. Ну, почему?! Столько гостиниц в Лаго-Наки, но нет же, Лебедеву понадобилась именно эта. К своему смущению, я то и дело ловлю на себе его взгляд. Будто прирастаю ногами к полу. Дышать не могу. Почему Стас так на меня смотрит?

Заметив мой румянец на щеках, который спускается по шее аж к самому декольте, улыбается своей фирменной, слегка кривоватой улыбкой. Поспешно отвожу взгляд. Мы будто в игру играем «Догони, поймай». Только спокойствие мое длится не долго.

– О, господи, – тянет дрожащим голосом Маша у моего уха. Вцепившись довольно ощутимо мне в плечо, смотрит куда-то прямо на небольшую сцену, где стоит Лебедев.

Хочу скинуть ее руку, но замираю едва дыша, стоит подруге добавить.

– Кажется, он идет к нам…

Глава 8

Настя

Идёт к нам?! Боже! Забываю, как дышать.

В отличии от меня, чем ближе Лебедев, тем больше, Машины глаза загораются восторгом. Становятся похожими на рождественскую гирлянду на окнах нашего отеля.

И, похоже, ни одна Машка под впечатлением от нового босса. Рита – администратор отеля, следит за Стасом, словно куница за фазаном.

Неловко веду плечом, когда администратор щурит глаза, сканируя оставшееся между мной и Лебедевым расстояние. Да что же это… Смотрит на меня так, будто готова приказать: сжечь ведьму!

Поправляю инстинктивно рыжие пряди у виска, когда Рита Андреевна с пренебрежением разглядывает меня, словно насекомое. Как будто я букашка, а не человек! Впервые за всё время, что мы вместе работаем, женщина отчётливо даёт понять, что она выше по карьерной лестнице. Я чувствую, как от унижения горят не только щёки, но и всё лицо. Стараюсь не подавать вида, потому что давно усвоила очень болезненный урок: даже если очень плохо, нельзя показывать это. Иначе будет ещё больнее, когда будут добивать.

У меня никогда не было проблем с Ритой Андреевной. Под ложечкой принимается тягостно сосать от беспокойства. Конечно, ей неприятно. Босс подошёл не к ней первой, как более высокой по статусу, а ко мне…

Только вот Стасу на все эти формальности плевать. А я даже не знаю, как реагировать – совсем далека от этих рабочих интриг.

Как только Лебедев оказывается напротив меня, Машка, крякнув неразборчивое приветствие, ретируется. Серьёзно?! Вот так просто? Бросила меня в пасть льву? Щёки начинают гореть, словно опалённые огнём. С негодованием слежу за тем, как подруга спешно берёт под руку расцвётшего при её появлении Завертяева и уводит его в неизвестном направлении. А я остаюсь стоять одна, как дурочка, хлопая растерянно ресницами перед новым хозяином «Найс Хотел».

– Привет, – хриплый баритон приятно ласкает слух. – У тебя всё в порядке? – спрашивает Стас, понижая голос.

Он такой высокий и стоит так близко, что приходится запрокинуть голову.

Лебедев, в свою очередь, слегка наклоняется, разглядывая моё смущённое взволнованное лицо.

– Ты выглядишь такой грустной.

Немного опешив, растерянно смотрю на его покрытый тёмной щетиной подбородок. Ведь на него смотреть безопаснее всего, прежде чем поднять взгляд к глазам и вновь опустить. Внутри растёт удивление. Он подошёл, потому что я выгляжу… грустно?! Достаточно быстро справляюсь с секундным замешательством:

– Да-а, всё хорошо, – ответив, быстро добавляю: – Я рада, что ты… вы…

Боже, что я несу?! Просто возьми и поздравь босса, как до этого сделали все коллеги. Но я не могу, что-то будто мешает говорить. Сковывает голосовые связки.

Карие глаза скользят по локонам у моих висков, затем спускаются по беззащитно открытой шее…ниже, к единственной расстёгнутой пуговке на блузе. Там, где останавливается его взгляд, будто жжет кожу.

Я пытаюсь улыбнуться, но это оказывается слишком сложно. Его мужественное лицо, словно магнит, вновь и вновь притягивает взгляд. Карие глаза Стаса с янтарными крапинками у самого зрачка, точь-в-точь, как у камышового дикого кота.

«Смотрит, словно кот на сметану», – отдаются эхом слова Машки в голове.

Тёмные… бархатные… И кто только решил, что карие глаза – самый распространённый цвет глаз на Земле? Ведь их существует множество абсолютно разных оттенков! Уверена, нет ни одного цвета карих глаз, который бы повторялся. Таких, как у Стаса, точно больше ни у кого нет! Темно-медовые глаза и чуть более светлые ресницы, с которыми контрастируют чёрные брови, – всё это делает ЕГО взгляд необычайно выразительным.

– Насть, да не смотри так на меня, – по-своему и совершенно неверно истолковывает мой взгляд Лебедев. Осторожно берёт меня под локоть, когда один из коллег так спешит на выход, что чуть не задевает меня плечом. – Я тебе не враг.

Поспешно убираю руку. Там, где только что прикоснулся Стас, всё полыхает огнём. Рой мурашек устремляется вверх. Они ныряют прямо в декольте блузы, щекоча нежную кожу груди.

В отличии от меня, Стас, как всегда, спокоен и собран. Невольно обращаю внимание на его руки. Руки эти такие же сильные и крепкие, как их хозяин. В них чувствуется человек, привыкший к физическому труду, а в случае со Стасом – к спорту. Альпинизм. Горные лыжи.

– Тебя недавно повысили.

Встрепенувшись, замираю. Не выдерживаю его прямого взгляда и отвожу глаза первая. К чему он ведет? Неужели хочет сказать, что я недостойна этой должности? От напряжения начинает подташнивать. Мои чувства будто попали в центрифугу. Как бы мне не хотелось, отвечать придётся. Набрав побольше воздуха в лёгкие, я как можно увереннее произношу:

– Да, помощником администратора.

Каждый удар сердца отдаётся в висках. Я будто каторжник, ожидающий вердикта судьи.

– Ну, что же, я рад за тебя, – наконец, говорит Стас, но тут же добавляет, слегка понизив голос: – И за себя тоже, – уголок его чётко очерченного рта ползёт вверх.

Звучит двояко. Интимно. Опасно. Я игнорирую правила этой игры! Мне ничего не остаётся, как пожать плечами. А что тут скажешь?

Коллеги косятся на нас, и меня не покидает такое чувство, будто Стас меня перед всеми раздел. Прошёлся горячими пальцами по обнажённой душе. Улыбаюсь, только вот улыбка выходит неубедительной, будто проглотила кислый лимон. Успокаиваю себя тем, что Стас ничего не имел в виду. Он просто поздравил меня с тем, что я получила повышение. Всё. Зачем что-то придумывать и усложнять?

Внутренний голос робко подсказывает:

«А, может быть, он не хотел, чтобы ты чувствовала себя неловко, думая о том, что у вас было общее прошлое?»

Фыркаю про себя. Лебедев и думает о чужих чувствах?! Да ты наивная, как ребёнок, Анастасия Ожерельева!

Глава 9

Настя

– Ты молодец, – спрятав руки в карманы, неожиданно хвалит Стас.

Сердце дёргается от этой похвалы, а на следующих словах оно и вовсе замирает, ударившись о землю.

– Должно быть, дед тобой гордится.

Это предположение заставляет вздрогнуть, будто резко ударили все двести двадцать вольт, а мои ноги по самые колени в воде. Мне становится больно, но это не физическая боль. Это другой вид боли, который намного страшнее и коварнее – это боль души. Боль утраты. Еле нахожу в себе силы просипеть:

– Дедушка… – колючий ком изнутри дерёт горло шипами, – его больше нет.

Взгляд карих глаз, дрогнув, устремляется к моим дрожащим губам. На широких скулах Лебедева принимаются ходить ходуном желваки.

– Давно? – Его глаза становятся чёрными, как бездна. Мышцы шеи напрягаются, делая ее рельефной и жилистой.

– Ещё месяца не прошло.

Месяц… Я всегда тороплюсь, спешу, бегу. Порой, совсем не замечаю, как дни пролетают. Вся в суете, в заботах утонула. А дедушки уже почти месяц, как нет.

Что-то в глазах Стаса, заставляет меня почувствовать себя маленькой и беспомощной. Это так странно. Ведь долгое время мне приходилось быть сильной. Болезнь дедушки подкосила меня не только психологически, но и существенно ударила по финансам. Все сбережения уходили на дорогостоящие медикаменты. Я готова была отдать ВСЁ – зарплату, сбережения. Даже золото утащила в ломбард, лишь бы скорее поставить дедушку на ноги.

Всегда крепкий, он злился на своё беспомощное состояние. Корил себя за то, что стал обузой для своей любимой и единственной внучки. Злился, когда тратила деньги на лекарства. Как он считал, ему обязано государство, а у меня есть куда тратить. А мне хотелось, как лучше. Тайком, не задумываясь, покупала всё, что врач выписывал – то, чего не было в больнице и не предвиделось.

Только вот здоровье, как оказалось, за деньги не купить. Дедушке становилось всё хуже. Началось осложнение на сердце. Бессонные ночи и подготовка к операции. Пришлось затянуть последние узелки и пересмотреть и без того скромный бюджет более тщательно. Игрушки для Ксюшеньки стали непозволительной роскошью. Но, кажется, мою малышку это ни в коем разе не расстроило. Ведь сколько бы игрушек у ребёнка ни было, всё равно самыми любимыми для Ксюши остались пульт, телефон, провода и кастрюли.

Время шло. Всё накапливалось, словно снежный ком. Пришлось пропустить оплату за семестр учёбы. Для меня стало самым настоящим ударом, когда заблокировали доступ в онлайн кабинет. Моя цель – получить высшее образование – стала нереальной в один миг, так и оставшись мечтой. Всё будто полетело в пропасть! Тогда мне казалось, что хуже уже ничего не может быть. Как же я ошибалась…

Мой персональный ад начался чуть позже. Буквально через неделю случилось непоправимое – дедушка не очнулся на операционном столе. Сердце не выдержало. Вот так пневмония безжалостно унесла жизнь мудрого бесконечно сильного духом человека.

А я… я тонула, будто в болоте. Тонула, и неоткуда было ждать спасения. Я словно никак не могла очнуться от этого жуткого сна. Хотелось проснуться. Мне все казалось, что вот сейчас я пойду на кухню, а там, как всегда, сидит за столом дедушка. Заваривает облепиховый чай. По кухне витает аромат адыгейских трав и ягод. Заметив меня, он улыбнется своей доброй улыбкой…

Тяжело сглатываю. Слюна становится вязкой. На кончике языка все ощутимее проявляется горечь. Впиваюсь ногтями в ладонь. Всё равно дедушка для меня не умер! Он ушел. Ушел… в последний путь. Да, его положили в гроб и закрыли крышкой, но он жив в моих воспоминаниях.

Труднее всего смириться с тем, что больше никогда не услышишь голос родного человека. Сколько ночей подряд я провела, раскачиваясь из стороны в сторону, потрясённая горем, прижимала к лицу его любимую клетчатую рубашку. Вдыхала родной аромат шишек, мёда и облепихи… Кусала костяшки пальцев до боли, чтобы не дай Бог не разбудить маленькую Ксюшеньку своими истеричными рыданиями. Шептала искусанными в кровь губами:

– Ушёл… От меня ушёл. Так внезапно! Я осталась одна…

Я даже не заметила, как вошло в привычку беззвучно глотать слёзы, чтобы не напугать дочку. Ещё в день смерти дедушки я дала себе слово: Ксюша не увидит, сколько во мне боли и слез.

Мама для ребёнка – самый главный человек. Тот, кто всегда приласкает, успокоит, а главное, даст чувство безопасности. Несмотря на то, что Ксюша ещё совсем маленький человек, она всё понимала. Одно только ее жалобное «де», когда дочка выползала на кухню в поисках любимого дедушки, рвало сердце на кровавые лоскуты. "Де" больше нет. Мы остались одни.

Но, чего бы мне не стоило, я не позволю маленькому сердечку испытать чувство страха и неуверенности. Глядя в большие невинные глазки малышки, я дала себе слово: я буду стараться. Ради себя, ради дочки. Буду очень стараться и когда-нибудь в мой дом ворвётся весна. Я буду вновь беззаботно улыбаться и смеяться.

– Я знаю, как ты его любила, Настя, – голос Стаса пропитан глубоким сочувствием и пониманием. – Он был хорошим человеком. Очень хорошим.

– Ты прав, – киваю, нервно дотронувшись до манжеты блузы, машинально прокручиваю маленькую прозрачную пуговку. – Он был лучшим.

В груди всё сжимается, рвётся на части от этого «БЫЛ».

– Насть, тебе плохо?

Стас протягивает руку, осторожно поддерживая меня за талию, но я резким движением скидываю его ладонь прочь. Когда-то именно Стас Лебедев был для меня скалой, глыбой. Мне казалось, я могу спрятаться за широкой спиной Стаса от жестокости всего мира. Не просто опереться на него, а полностью довериться, отдаться до последней капли. Именно с ним я будто существовала в другом мире, который всё выдержит, не упадёт, не рухнет.

Так и было, пока он сам, собственными руками не вырвал меня из этих красиво сплетённых иллюзий и не выкинул вон.

Стас, что-то говорит, но я не слышу ни одного слова – лишь интонации, которые безошибочно дают понять… Но мне не нужна его жалость! Не нужна от человека, который в прошлом так жестоко предал.

– Стас, – смотрю в его глаза своими – широко раскрытыми, полными боли и уже спрятанными за пеленой слез. Резко перехожу на "вы". – Извините, я пойду.

Громко цокаю каблучками по мраморному полу, направляясь к двойным дверям. Я почти спасаюсь бегством. Мне нужно на террасу, глотнуть свежего воздуха! Несмотря на шум в крови в ушах, отчётливо слышу, как за спиной к Лебедеву обращается Рита Андреевна:

– Станислав Валерьевич, я хотела уточнить несколько моментов…

Глава 10

Настя

Четыре дня спустя

– Насть, а сложно быть администратором такого большого отеля?

– Да я же всего лишь помощница, – скромно улыбаюсь новенькой горничной. – Администратор у нас Рита Андреевна, а я так… у нее на побегушках.

Дарья смотрит на меня с таким простодушно-восхищенным лицом, что невозможно не проникнуться к девушке. Должно быть, именно так я и смотрела на Риту Андреевну около полугода назад, когда сама только пришла устраиваться в отель. Именно она первая отметила мои старания. Да, она была очень строга ко мне, но всегда справедлива. По крайней мере, до этого времени…

Стараясь не зацикливаться на неприятных мыслях, продолжаю разговор:

– В мои обязанности входит следить за графиками гостей, – открыв окна в номере, подхожу к кровати.

Даша не очень расторопно меняет простыни. Ловко помогаю ей надеть наволочку на подушку. Ничего, все приходит с опытом! И Даша научится.

– Как разместить, куда, когда, – рассказываю подробно миловидной блондинке с собранными в аккуратный низкий хвостик волосами. – Кто когда прибывает, кто уезжает, когда освобождаются номера. Бронирую номера, но всё это под надзором главного администратора.

– Как много всего! – удивляется Даша, округляя зелёные глаза. Взбивая упругую подушку, робко замечает. – Я, наверное, точно с таким бы не справилась.

– Это не трудно, – успокаиваю новенькую, понимая, что в будущем она наверняка надеется на повышение, как и я в своё время. – Но надо работать сосредоточенно, – помогая горничной подготовить номер к приезду гостя, продолжаю, делиться опытом. – Есть специальные программы. Всё вычисляет компьютер. Я лишь вношу данные. Отчёты тоже выходят электронным путём.

– Насть, а кем можно ещё в Лаго-Наки подработать? – смущённо потупившись, блондинка добавляет неохотно. – Очень деньги нужны.

Сочувственно киваю. Уж мне ли этого не понимать?

– У нас девчонки берут по две ставки: горничная посменно и официантка. В совокупности получается неплохо, – ободряюще улыбаюсь. – Сторож, кочегар, водитель тоже неплохо получают, – окидываю задумчивым взглядом хрупкую, почти как у меня фигурку, – но это точно не для тебя.

Поменяв воду в вазе Даша, аккуратно раскладывает на прикроватной тумбе стопку свежевыстиранных полотенец.

– Брать дополнительные ночные смены тоже не советую, – заметив любопытный взгляд блондинки, поясняю. – Не так давно дерзкий иркутянин докопался до местных адыгейцев и, как всегда, конечно же, в мою ночную смену, – морщусь, вспомнив сколько было крови на коврах. – Работа очень сложная в моральном плане. Много уставших и капризных гостей, к которым надо суметь найти подход, – грустная улыбка трогает губы. – Плюс всю смену на ногах. Ну, и самое неприятное, – помявшись, всё-таки озвучиваю, – напрягают залётные клиенты с «ночными бабочками». Это редко случается, но все же… Был случай, когда с такой вот «бабочкой» приехал селиться мой женатый сосед. Ты бы видела его глаза, когда он меня увидел!

На языке появляется знакомая горечь. Кажется, именно работая в отеле, я окончательно сняла розовые очки. Больше я не верю в семейные ценности.

И чего вот не хватает мужчинам? Неужели они не понимают, какую ужасную боль причиняют изменами своим вторым половинкам?! Никогда этого не пойму и не приму.

Откидываю прочь тягостные мысли.

– Но, как бы то ни было, они пришли-ушли, – сжимаю зубы, испытывая брезгливость от воспоминаний. – Администратор принимает при выселении номер. Чего я только не насмотрелась.

Вот и всё. Пожимаю плечами. Вроде бы ничего не упустила.

– В общем, морально надо быть подкованной и иметь стальные нервы, чтобы с улыбкой на улице мягко указать гостю на нарушения правил проживания и не задеть его чувства.

– Ох, неужели так много грубиянов? – пугается блондинка, в глазах появляется неуверенность.

– Да нет, – машу рукой. – Люди селятся разные, интересные. Много общительных иностранцев. Иногда и с цветами ухожу после смены, – улыбаюсь зардевшейся девушке. – Бывают очень интересные гости. Что-то спрашивают о достопримечательностях, и сами много рассказывают. Однажды женщина, член союза литераторов России, – вспоминаю необычную гостью. – У неё бессонница была, так она до утра читала свои стихи, но было очень интересно.

– Настя.

Встрепенувшись, оборачиваюсь.

– Станислав Валерьевич? – выпустив из рук край покрывала, чувствую, как щеки под темным взглядом босса мгновенно загораются алым заревом. Самое настоящее проклятие всех рыжих! Никто так не краснеет, как мы.

Сколько он так стоит, облокотившись о дверной косяк? Интересно, как много он успел слышать?

– Идём со мной, – приказывает Стас, кивком головы указывая в коридор, почти сразу скрывается за дверью и мне ничего не остается как пойти за ним.

Нервно улыбнувшись Даше, прежде чем выйти из номера, провожу дрожащими пальцами по плотной ткани юбки. Оказавшись за дверью, плотно прикрываю ее за собой. Выпаливаю первое, что пришло в голову прямо в лицо Стасу:

– Что ты тут делаешь? – спрашиваю, чувствуя, как в животе всё замирает от ожидания ответа.

– Ну… – Стас пожимает плечами. Одаривает мальчишеской улыбкой, так что обозначаются продольные обаятельные ямочки. – Я здесь босс.

Вновь вспыхиваю до корней волос. И правда – глупый вопрос. И почему рядом с ним я всё время несу какую-то чушь?! Хотя, с учётом того, что прошлый босс почти не появлялся в отеле, то вопрос вполне закономерный.

– Хотел обсудить пару моментов, – Стас прикасается к локону возле моей шеи – там, где как ненормальный бьется пульс.

Делаю шаг назад, в надежде, что он не будет продолжать. Я панически боюсь, что он услышит стук моего сердца. Увидит, как хаотично бьётся жилка на шее. Скрещиваю машинально руки на груди в защитном жесте.

– Есть кое-что, отчего я не в восторге.

– Не в восторге? – повторяю я.

Мой голос звучит как-то странно. Как будто он доносится издалека. Неужели кто-то пожаловался на меня?! Но за что? Непроизвольно вспоминаю свой недавний разговор с Ритой Андреевной.

В последнее время она постоянно придирается к мелочам. Это раздражает и безумно мешает работе. На мой вопрос: почему вы меня так сильно нагружаете? Она лишь холодно ответила: а что мне прикажешь, если ты делаешь всё медленно?

Тогда возникло стойкое ощущение, будто мне пощечину дали. Ведь я стараюсь делать всё как можно лучше! Но в последнее время от Риты я не слышу ничего, кроме критики.

Глава 11

Настя

Как же сложно, когда начальник, который всегда помогал мне, сейчас почти каждый день отчитывает за несуществующие промахи. Придираться к каждой мелочи стало для нее чем-то вроде ежедневного ритуала. Сначала я думала, что это просто совпадение, но достаточно быстро я осознала, что тут что-то не так. Неужели она пожаловалась на меня Стасу?

Растерянно встречаюсь взглядом с выразительными тёмными глазами. Выглядит Лебедев очень стильно. На Стасе чёрная рубашка и зауженные брюки в стиле кежуал, а вот что касается обуви, то это чёрные «лоферы». В руках он держит папку с документами.

Тёмные волосы аккуратно уложены. Выразительные глаза следят за каждым моим движением. Надо же, как ему идет костюм. Очень выгодно подчеркивает спортивную фигуру.

Не могу сказать, что для него это обычный стиль. Стас раньше предпочитал джинсы и куртки. Когда я предлагала купить ему какую-нибудь более-менее классическую вещь, он каждый раз отвечал: «Нет-нет, мне это не нравится».

– Насть, тебе так идёт форма, – взгляд Стаса зажигается мужским интересом.

Прищур карих глаз, заставляет нервничать, забывать, как дышать. Босс обводит в воздухе ладонью форму напоминающую гитару. Вспыхиваю. Он явно мне польстил, но это так…

– Спасибо, Станислав Валерьевич, – благодарю растерянно. Я всё ещё совершенно не знаю, чего от него ожидать.

Я не могу отрицать, что форма мне идёт. Она подчёркивает талию, стройную фигуру, длину ног. В ней я чувствую себя уверенной и в то же время женственной. И мне нравится этот цвет! Темно-синий. Не знаю даже, почему он мне так нравится. Возможно, потому что он выгодно подчеркивает мой пламенный цвет волос.

Одарив меня обаятельной улыбкой, как у Чеширского Кота, Стас кладёт руку мне на поясницу. Сквозь ткань блузы обжигает, как адским огнем, своим прикосновением.

– Мне нравится, как ты меня называешь… Станислав Валерьевич, – наклоняется ниже, гипнотизируя своим бархатным баритоном. Будто лаская, скользит страстным взглядом по моим приоткрытым губам. – С твоих милых губок это звучит очень…

Но это уже слишком!

Сбрасываю широкую ладонь прочь. Пусть не думает! Чеширскому Коту я бы тоже дала по морде за такие вольности. Только глупое сердечко уже мучительно быстро бьётся, почувствовав тепло горячей мужской ладони. Его тепло. И самое страшно, несмотря на всю боль, что Стас причинил мне в прошлом, мне хорошо. Непозволительно хорошо!

Настойчиво оттеснив меня к стене, Стас неожиданно нависает надо мной, уперевшись одной рукой о стену.

– Стас… Станислав Валерьевич, – в моём голосе отчётливо слышится паника. – Для меня работа в отеле – это всё… Пожалуйста!

Взгляд тёмных глаз неуловимо смягчается, и на губах появляется мягкая улыбка.

– Хорошо, не буду, – одаривает обезоруживающей улыбкой.

– И, пожалуйста, перестаньте, – шепчу, опуская взгляд, лишь бы не смотреть во внимательные глаза Лебедева. Меня буквально потряхивает от пронзительный взгляда Стаса.

– Что перестать? – лениво тянет, обдавая жарким дыханием кожу шеи.

Доставать? Приставать? Соблазнять?! Боже….

– Пожалуйста, – почти пищу, заметив, как приоткрывается дверь номера, где я только что помогала Даше.

– Боишься, что нас твой хахаль увидит?

Берет меня пальцами за подбородок. Нет, не больно, но достаточно ощутимо.

Режет, будто ножом по живому, грубым неприятным словом. Сощурив темные глаза, непозволительно пристально разглядывает мои подрагивающие губы и округлый подбородок.

– Кто? – приоткрываю рот от удивления.

– Мужик твой, – неожиданно грубит Стас, убирая пальцы. – Тот, что охрененно так тебя утешил после моего отъезда.

Зачем он так? Глаза невыносимо щиплет. Нет, не заплачу! Ни за что не доставлю ему такого удовольствия.

Спрятав руки в карманы, Стас смотрит на меня из-под бровей. Оценивает мои глаза на мокром месте, а затем произносит таким тоном, что вдоль позвоночника устремляются стрелой мурашки:

– Пройдёмте в кабинет, Анастасия.

Впервые обращается ко мне на ВЫ! С трудом сглатываю, гадая, чтобы это значило? Не понимаю, как я иду на дрожащих ногах, полностью оглушённая после слов Стаса. Передвигаюсь по длинному коридору, словно механический робот, пока Лебедев, остановившись, приглашает меня жестом в кабинет. Первым делом мой взгляд останавливается на столе, где разбросаны в хаотичном беспорядке листы бумаги, затем проходится по пустым пластиковым стаканчикам от кофе. Возле небольшого диванчика вдруг замечаю высокую блондинку.

Маргарита Андреевна.

На ней строгий белый костюм и белоснежная накрахмаленная кружевная блузка. На шее, поблёскивая, висит золотая цепочка. Светлые волосы уложены в аккуратную причёску-ракушку, а голубые глаза смотрят на меня, оценивая. Черты лица женщины приятные. Ее даже можно было бы назвать классически красивой, если бы не длинноватый нос.

Внутренне съёжившись, начиная готовиться к непростому разговору. Теперь-то я понимаю, откуда ноги растут и для чего меня вызвал «на ковер» Лебедев. Я никогда раньше не замечала в лице Риты ни намёка на жестокость, но я уверена, чувствую на подсознательном уровне – она из тех женщин, которые могут быть жестокими, когда посчитают это необходимым.

Бросив в меня холодный взглядом-нож, администратор полностью переключает внимание на Стаса. Будто я никто – пустое место.

– Ну, что же, начнём? – говорит Лебедев, показывая мне на стул. – Присаживайтесь, Анастасия, – Стас, на секунду мажет нечитаемым взглядом по Рите, прежде чем вновь вернуться ко мне, – Рита ввела меня в курс дела. Я бегло ознакомился с происходящим в отеле. Мною не остались незамеченными ваши заслуги. Честно сказать, я удивлён. В столь юном возрасте вы очень неплохо справляетесь со своими обязанностями, – подходит к столу, складывая руки на могучей груди. – Правда, есть одно «но»…

Глава 12

Настя

– Рабочий день, Анастасия, – чеканя каждое слово, произносит Стас, – начинается с восьми утра. Скажите, во сколько ВЫ появляетесь на рабочем месте?

Лебедев усаживается в кожаное кресло с высокой спинкой и откидывается на нее.

Замираю, как перепуганная лань посреди ночной дороги, словно под прицелом ослепляющих светом фар. Голосовые связки отказываются слушаться под внимательным взглядом темных глаз Стаса.

Когда Стас поднимается на ноги, я сразу же теряюсь, ощущая себя Дюймовочкой рядом с великаном.

Взяв со стола красную папку внушительных размеров, Лебедев принимается её неспешно листать. Милостиво даёт время собраться с мыслями.

Заведя рыжую прядь волос за ухо, машинально бросаю взгляд в отражение зеркального шкафа. Непроизвольно отмечаю, какой болезненной бледностью покрыты мои острые скулы. Глаза тревожно блестят из-за предстоящего разговора с хозяином отеля.

– Я бы хотел знать, Анастасия, – вновь поднимает на меня взгляд босс, – что вы сами понимаете под фразой "неоднократное нарушение дисциплины"?

Несколько бесконечно долгих секунд я подавленно молчу, прежде чем тихо ответить:

– Я понимаю, что это означает, Станислав Валерьевич.

Ладони становятся влажными. Всё намного серьёзнее, чем я думала. Меня могут уволить и не просто, а по статье.

Лебедев кивает.

– Хорошо, я слушаю.

В груди зарождается страх. Сердце словно полыхает в огне.

– Я прихожу к девяти утра, – отвечаю совершенно убитым голосом. Оглядываюсь с надеждой на Маргариту Андреевну, но она остаётся совершенно безучастной.

Она ведь знает! Знает причину. Клянусь, на её губах мелькнув, в уголках рта, прячется ехидная улыбка. Возвращаю взгляд на Стаса. Я уже почти осознаю, что всё кончено. Лебедев с треском вышвырнет меня с работы!

– Но… – заламываю пальцы, – я…

Я понимаю. Всё, что он говорит совершенно справедливо. Чувствую себя так, словно мой долго выстраиваемый мир рушится на глазах.

– Никаких "но", – перебивает жёстко Стас. – Это неприемлемо, – опираясь ладонями на полированную поверхность стола, подаётся вперёд. Продолжая сверлить меня взглядом, добавляет непреклонно: – Для всех сотрудников совершенно одинаковые условия. Что вам так мешает спать по ночам, что вы…

Нервно сглотнув, понимаю, куда клонит Лебедев. Густо краснею. Неужели Стас намекает на…

– Это не так, – голос дрожит.

Я обхватываю себя за плечи в защитном жесте и поспешно качаю головой. Смотрю на него широко раскрытыми глазами, но лицо Лебедева становится ещё более суровым. Стас смотрит на меня в упор, но я не отвожу взгляда, хоть и наворачиваются слёзы.

– Станислав Валерьевич, я понимаю, что это не оправдание, – вглядываясь с надеждой в мужественное лицо, – причина в детском саду. Он находится в районе УПИ. Я просто физически не успеваю… – переведя дыхание, облизываю внезапно пересохшие губы. – У меня всего пять минут, чтобы добраться до работы. Простите, пожалуйста, я что-нибудь… обязательно придумаю, – последние слова, звучат надломлено.

В глазах Стаса мелькает удивление, затем понимание. Да, я готова просить… умолять, если понадобится! Мне эта работа необходима, иначе я просто не выкарабкаюсь.

Мне кажется, он с минуту смотрит на меня – не меньше. Будто взвешивая мои слова, рентгеном сканирует взволнованное лицо. Мои плечи опускаются, будто на шее висит камень, который тянет к самому полу кабинета. Уволит. Какое дело работодателю до моих проблем?

Для Лебедева, как и для любого бизнесмена, важно, чтобы все вовремя пришли на работу и добросовестно трудились на благо компании. А не вот это вот всё! Проще уволить проблемного сотрудника, чем пойти ему навстречу.

– Обычно пишут заявление о сдвиге рабочего времени на полчаса за счёт обеда, – холодно вставляет своё веское слово Маргарита.

Резко оборачиваюсь на голос Риты, с трудом проглатывая тяжёлый ком горечи и обиды. Жжёт, словно калёным железом, выкручивая изнутри, когда женщина цинично заканчивает:

– Но такого документа, Станислав Валерьевич, я не обнаружила.

Больше никаких иллюзий. Подставила! К щекам приливает ярко-малиновая краска, окрашивая скулы. Недоверчиво смотрю на Риту. Как можно так врать?! Наблюдая за её хитрыми манипуляциями, маскирующиеся под деловитость, я отчётливо осознаю, что мне стыдно, что я когда-то так мечтала быть на неё похожей. Не получится. Я – другая.

Я так не могу и не хочу.

Когда я пришла устраиваться на работу, первым делом оповестила начальство, что у меня ребёнок детсадовского возраста. Я напрямую задала вопрос, готовы ли к тому, что я буду опаздывать, чтобы успевать отводить и забирать ребёнка из садика? Маргарита Андреевна лично мне сказала, что это не проблема. Главное, чтобы я не разочаровала, как специалист. А теперь она делает вид, что и не было такого разговора! Как же так?!

Цепкий взгляд Стаса скользит по моему лицу. Он будто без труда читает мои мысли, как в открытой книге.

– Заявления нет – это правда, – произношу так резко, как будто срываю пластырь со свежей раны.

Янтарные глаза Лебедева, обрамленные густыми чёрными ресницами, испытывающее смотрят в мои – растерянные и широко раскрытые от волнения.

– У нас была устная договорённость с прошлым начальством, в том числе, и с Маргаритой Андреевной.

На секунду встречаюсь с ней взглядом. Глаза Риты, как две большие льдинки, в которых отражается моё разбитое доверие к коллеге. Если Маргарита думает, что я промолчу, то она очень ошибается! Я не позволю клеветать на себя и топить, как беспомощного котёнка.

Глава 13

Настя

– Заявление должно быть, а не устная договорённость, чтобы не происходило вот таких… недоразумений, – прежде чем успевает у сориентироваться Маргарита Андреевна, за нее отвечает Стас. – Это ваш «косяк», Рита, – иронично хмыкнув, босс быстро находит виновного в сложившейся ситуации. – Сад. Это меняет дело, – задумчиво проведя пальцами по подбородку, Стас обращается к Маргарите. – Рита, отметьте изменения в графике. С сегодняшнего дня у Анастасии официально начало рабочего дня с девяти.

Не могу поверить ушам. Он пошёл мне навстречу! Я чувствую себя почти счастливой, потому что наконец-то все позади – и напряжение, и страх, и ужас, отчаяние.

– Я могу отработать своё время опозданий в обеденный перерыв, – взволнованно провожу дрожащими ладонями по юбке, убирая несуществующие складочки.

– Нет, – категорично отказывается от предложения Стас. Смотрит на мою хрупкую фигурку, будто оценивая. – Я против, – тёмные брови непримиримо сходятся на переносчице. – Сдвигайте рабочее время, куда хотите, но обеденный час должен быть полным. Мне не надо, чтобы работники валились с ног от усталости.

– Если я буду оставаться вечером, то не смогу успевать забирать из сада Ксюшу, – прикусив губу, пытаюсь объяснить всю затруднительность ситуации. – Опоздаешь в садик – вручают квитанцию о дополнительной оплате воспитателю за задержку.

Отойдя от стола, Стас, приподнимает бровь.

– Настя, я не вижу проблемы, – успокаивает неожиданно мягким тоном, – если вы будет приходить на работу позже, – пожимает плечами, подтверждая, что вопрос исчерпан. – Как мы уже выяснили – у вас уважительная причина.

Стою ни жива, не мертва. И это… это всё?! Меня не уволят?

– Рита, – Стас переключает внимание на обескураженную происходящим женщину. – Вам надо быть более внимательной к коллегам. Особенно, к их семейным обстоятельствам, – слова босса звучат неодобрительно и колко в сторону администратора отеля.

Похоже, Лебедев уже забыл обо мне.

Маргарита тушуется под его недовольным взглядом. Это явно не то, чего она ожидала.

– Переходим к следующему вопросу, – подтянув небрежно к себе один из листов на столе, Стас передаёт его Маргарите. – Рита, я пересмотрел политику заработной платы в отеле. Мне не нравится, что в «Найс Хотел» занижен оклад и проценты от выручки. Я думаю, что это является нарушением законодательства, – сложив руки на груди, сводит брови на переносице. – Передайте бухгалтеру, – кивает на документацию в её руках. – Я считаю, что это неправильно и несправедливо. В некоторых отделах у рядовых сотрудников моей строительной фирмы в этом месяце в среднем зарплата была больше, чем у специалистов в «Найс Хотел», – делает паузу. – А в рекламном отделе информации отеля зарплата в этом месяце была меньше, чем средняя по городу.

Рита слушает очень внимательно, что-то записывая быстро в свой рабочий блокнот. Шариковая ручка движется по белым разлинованным листам.

Как бы подло Рита ни поступила, я должна признать, женщина очень любит свою работу. Даже слишком. Она всегда на удивление серьёзна и собрана. Всегда в строгом деловом костюме. С тяжёлым взглядом из-под светлых бровей. Ни грамма юмора. Иногда мне кажется, что она просто одержима работой.

– Как я уже сказал – это никуда не годится, – подчёркивает серьёзность проблемы Стас, направляясь к огромному панорамному окну. – Я досконально изучил работу персонала. Они знают своё дело, работают с полной отдачей. В следующем месяце зарплата у работников «Найс Хотел» должна стать сопоставима труду. Я ясно выражаюсь, Рита?

Остановившись у окна, Стас широко расставляет ноги. Крупные ладони прячет в карманах брюк. Вся его поза говорит об уверенности в своем положении и словах.

– Станислав Валерьевич, – женщина нервно сжимает шариковую ручку в пальцах. – Я разберусь с этим вопросом. Бухгалтер обязательно составит сметы с правками.

– Отлично, – одобрительно кивает Лебедев. – Скинете перерасчеты на электронку.

Нервно покрутив ручку в руках, Рита нерешительно обращается к Стасу вглядываясь в чеканный профиль.

– Станислав Валерьевич, что-нибудь ещё?

– Что? – словно очнувшись от своих мыслей, Стас смотрит на нее нахмурившись, а затем кивает. – Нет, я закончил. Если возникнут вопросы, звоните.

За секунду до того, как взять себя в руки, на лице Риты мелькает ненависть. Нет, ни к боссу, а ко мне. Стас вновь неосознанно подчеркнул своё отношение. Мои вопросы он готов разобрать лично, а Маргарите же предложен звонок.

– Можете идти, – Стас направляется к двери. Распахнув её, он будто намекает, чтобы Рита поторапливалась. – И прошу, Рита, не беспокойте меня больше по пустякам. Я не хочу вас обидеть, но мне кажется, что вы несколько переоцениваете свои полномочия, – в голосе Лебедева чувствуется намёк… нет, скорее, прямое предупреждение.

– Да, Станислав Валерьевич, – пальцы Маргариты судорожно сжимают блокнот, когда женщина, пройдя мимо меня, останавливается у двери. – Я вас поняла.

Направляюсь к выходу за коллегой. Словно мышка, пытаюсь проскочить незамеченной, но мне в спину летит фраза:

– А вас, Анастасия, прошу остаться.

Глава 14

Настя

Интересно, когда только Стас успел подогнать интерьер кабинета под свои вкусы? С любопытством разглядываю ясные формы и безупречные линии дизайна помещения.

Надо же, как может сочетаться видимая массивность с полной мобильностью! Мне всегда импонировали благородные древесные тона. Красиво.

– Стас… – оборачиваюсь к Лебедеву и тут же неловко замолкаю под прицелом тёмных глаз.

Не говоря ни слова, он нажимает ладонью на дверь, плотно захлопывая её.

Хочу поблагодарить за то, что пошёл навстречу, но осекаюсь, когда Стас неспешно поворачивает ключ в замочной скважине. Этот звук, как выстрел из пистолета, – отдаётся в голове гулким эхом. Неожиданно громкий… Сердце настороженно замирает, когда Лебедев прячет ключ в кармане пиджака.

Растерянно хлопаю ресницами, когда он всего в два шага преодолевает расстояние между нами.

– О чём ты вообще думала?

Вопрос звучит грубо, хлёстко. Будто на обнажённые плечи с размаху опустилась плеть, заранее вымоченная в воде.

Опешив, растерянно приоткрываю рот. Мысленно повторяю за Стасом: о чём?

– … когда рожала в девятнадцать лет!

Глаза злые. Колючие! Возле самого чёрного зрачка сгущается, завораживая, тьма.

– Но меня больше волнует, что за осёл и чем он думал, когда делал малолетке ребёнка? – едко усмехнувшись, тянется к заднему карману клетчатых брюк. Ловко вынув квадратный пакетик из фольги, сует его мне под самый нос. – Он хоть знает, что это?

Мгновенно заливаюсь краской. Презерватив. Дурно становится. Опускаю глаза. Мне будто тяжёлых оплеух надавали! Разворачиваюсь, чтобы уйти, только вместо этого оказываюсь в капкане властных рук.

– Я никуда тебя не отпускал, Настя.

Борюсь с эмоциями и проигрываю…

Резко толкнув ладонями Лебедева в могучую грудь, хочу убежать. Он, перехватив меня, сжимает сильные пальцы чуть повыше запястья стальным захватом. Не отпускает!

– Я же сказал, что ты никуда не уйдёшь.

Его взгляд такой обжигающий, такой злой. Хочется убежать, спрятаться, исчезнуть. А затем происходит что-то странное. Всё словно с ног на голову переворачивается. В кровь будто впрыснули из шприца щедрую порцию адреналина. Негодование лавой бежит по венам, сметая всё на своём пути.

– Ты, – делаю судорожный вдох, – идиот!!!

Извиваюсь всем телом, словно бешеная кошка. Только всё напрасно. Кто справится с такой мощной горой мускул?! Уж точно не я!

На секунду возникает нестерпимое желание сказать ему правду – ошпарить, как кипятком.

«Ксюша – твоя дочь!» – выплюнуть в лицо правду, а еще то, что этот ОСЕЛ – это он!

Бросить в него ею. Пусть делает с этой правдой всё, что хочет!

Тут же отметаю это сумасшедшее желание. А вдруг он захочет участвовать в жизни дочери?! Неизвестно, что взбредёт в голову Стасу! Через неделю, месяц, год… возможно, он опять решит, что здесь, в провинции, ему скучно и его в Москву потянет!

А как же Ксюша? Разве моя маленькая доверчивая девочка заслуживает такого?

Она привыкнет к нему, и ей будет больно. А я… Как мы… Нет, нельзя!

Плевать на эти алименты. Как-то крутилась без них до этого и дальше справлюсь. А вот так ранить невинное сердечко Ксюши – ни за что! НИКОГДА! Нет! Стас не узнает. Так будет лучше для всех.

А ведь у него даже мысли не мелькнуло, что Ксюшенька его дочь. Не хочу думать об этом. Сердце разрывается. Мне и так хватило разбитых в пыль надежд и грёз.

– Без головы – что ты, что он, – цедит Стас, даже не подозревая о моих мыслях. – О чём, чёрт возьми, ты думала?

Разозлившись, ядовито бросаю в каменное лицо:

– Мне не до этого было… слишком любила.

Невероятно, но Стас морщится. Будто я сумела пробраться за непробиваемую броню. Запустила коготки в самый дальний уголок каменного сердца, сделала больно. Только разве ледяной глыбе знакомы простые человеческие чувства?! Вряд ли!

Обхватив мой затылок широкой ладонью, Стас в бешеном поцелуе сминает мои губы. Охнув от неожиданности, приоткрываю рот и туда сразу же проворно ныряет горячий опытный язык. Обжигает своей шелковистостью и… в голове словно что-то взрывается! Я чувствую, как мощное мужское тело мгновенно напрягается. Сильные ладони крепче сжимают моё лицо – не дают увернуться.

Бушующий в моей крови адреналин будто подкидывает дрова в эту огненную бурю.

Я не могу и не хочу контролировать то, что со мной происходит. Меня нет. Есть только эмоции. Эмоции, которые я не хочу чувствовать! Не хочу испытывать… Но это сильнее меня. И от этого ещё страшнее. Меня будто поглотил этот бесконтрольный поток ласк, который больше похож на цунами. Всё, что я могу сделать – беспомощно прикрыть дрожащими ресницами глаза.

Во мне бушует пламя, которое хочет вырваться наружу и сжечь всё вокруг! Моё тело отзывается на его прикосновения, как будто я тысячу лет ждала этого момента. И он знает это! Чувствует… Не может не чувствовать, что происходит со мной.

Стас только увеличивает напор. Его губы, руки… Кажется, что я теряю сознание. Но в тот момент, когда я уже думаю, что всё все кончено, с моих губ срывается жалобное:

– Не надо… – слышу будто издалека свой сдавленный стон. – Нельзя… Это не правильно… – перехватываю его жилистую руку, скользящую ладонью вверх по талии к ребрам.

Стас крепко переплетает наши пальцы и ощущение того, что я попала в рай, не покидает меня. Я теряю голову, забываю обо всём на свете и отдаюсь этим ощущениям целиком и полностью. Поцелуй становится всё более страстным и ненасытным. Стас оттесняет меня назад и прижимает к массивному столу. Его рука обвивает мою талию, и я чувствую, как подрагивают его сильные пальцы.

– Настя… – жарко шепчет, покрывая огненной цепочкой поцелуев кожу шеи и верх груди, открытый в вырезе блузы.

Свободная ладонь жадно и нетерпеливо скользит по моему бедру, сминает нетерпеливо ткань юбки, будто хочет избавиться от этой досадной помехи.

Хочу застонать, но Стас прикусывает мою нижнюю губу, и я только выгибаюсь ему навстречу. Пальцы инстинктивно скользят по его каменному торсу, будто проверяя все ли шесть кубиков на месте. ВСЕ… Стас теснее прижимает меня к себе, и я уже не могу дышать. От тренированного годами спортивного тела исходит такой жар, что я начинаю задыхаться.

– Ты моя, понимаешь? Моя! – почти рычит он и снова сминает мои губы в жарком влажном поцелуе.

А я не могу понять, что это – угроза или обещание? Может, просто напоминание?

– Я не собираюсь тебя делить ни с кем. Ты нужна мне, Настя.

Увернувшись от очередного страстного поцелуя, задыхаясь, отвечаю:

– Я больше не твоя. Это было давно, – мои пальцы беспомощно комкают ткань его футболки. – Сейчас у меня другая жизнь!

– И у меня тоже, – отвечает спокойно Стас. Карие глаза смотрят в мои, будто гипнотизируя. – Моя жизнь тоже изменилась. Настя… Если бы я мог вернуться в прошлое, я бы сделал всё, чтобы этого не произошло.

И снова я слышу выстрел! Но это не он… Это просто сердце сломалось.

Просто оно разбилось возле его ног. От его лживых ничего не стоящих обещаний.

– Я тебе не верю!

Сдув упавший локон со лба, тяжело дыша, смотрю в его лицо. Неужели он думает, что я такая дура и наступлю второй раз на те же грабли?!

Не знаю, какой бес в меня вселяется, но я со всей силы опускаю острый каблук на его ботинок. Только Стас даже не морщится! Удивлённо смотрю в мужественное лицо.

Чёртова бесчувственная машина! В его глазах мелькает что-то странное.

Воспользовавшись его секундным замешательством, сую руку в карман пиджака. Вынув ключи, бегу, как ненормальная, к двери. Один поворот и – я на свободе.

Бегу по узкому коридору в сторону лестницы. Переживаю вновь и вновь то, как ОН целовал меня, заставляя стонать от наслаждения. Как раньше… когда обещал, что не позволит никому обидеть. Он ведь так говорил и я поверила. Доверилась и влюбилась. Влюбилась!

Останавливаюсь на лестничном пролёте. Наклонившись вперёд, сжимаю пальцами перила с такой силой, что белеют костяшки. Смотрю вниз, вспоминая, как после всех его обещаний было больно падать. Цепляясь за каждый выступ, ломаясь вдребезги, я падала, падала… пока не оказалась на самом дне. Темном и непроглядном. Уверена, если бы не Ксюшенька, я бы, скорее всего, и не оправилась. Дочка дала мне этот стимул – встать на ноги и жить дальше.

Всё тело дрожит, как натянутая тетива. Боже! Прижимаю трясущиеся пальцы к припухшему от злых, как пчёлы, поцелуев рту. Прикрыв глаза, прикусываю дрожащую губу. Что это только что было?! Бью в отчаянии раскрытой ладонью по перилам.

Что тебе надо от меня, Станислав Лебедев?! Ведь мою душу ты уже давно забрал…

Глава 15

Настя

– Насть, она пену ест! – из приоткрытой двери ванной комнаты доносится подозрительно весёлый голос подруги.

Помешивая пшённую кашу, усмехаюсь. Да, нянька, конечно, из Маши так себе, но ведь старается! На всякий случай строго предупреждаю подругу:

– Маша, не давай!

Почти сразу в ответ летит удивлённое:

– Насть, она реально вкусная!

Таа-ак, забираю свои слова обратно. Бросив ложку на стол, спешу в ванну, только не успеваю отчитать Соколову. Сталкиваюсь в дверном проёме с «нянькой». На руках у Маши вертится завёрнутая в полотенце Ксюшенька. Дочка что-то радостно лопочет, демонстрируя недавно «выклюнувшиеся» два махоньких нижних зубика.

– Не мельтеши под ногами, мать, – беззлобно ворчит подруга, деловито направляясь с моей дочкой к дивану, застеленному пушистым пледом. – Сейчас мы с Ксю будем мультики смотреть и чай пить.

Понимающе улыбаюсь. Намёк принят! Тянусь включить чайник, а затем иду к буфету с пиалами.

Пусть моя гостиная совершенно не соответствует представлениям о современном дизайне, мне нравится. В помещении тепло, просто и уютно. Оглядываю сервант на всю стену гостиной. Он – настоящее вместилище всех нужных и ненужных вещей в доме. Одновременно с этим сервант выступает в роли витрины, демонстрирующей все ценности, которые смогла накопить семья Ожерельевых. Когда-то этот сервант был настоящей гордостью моего дедушки военного. Добротный, из Югославии. В те времена, лишь «избранные» могли позволить себе «сталинский ампир» с резной мебелью.

Конечно же, в гостиной, как и у всех, стоит журнальный столик и два кресла по бокам. Диван раскладной и телевизор, который я ещё в том году купила, накопив с двух первых получек.

– Насть, ну, ты что? – искренне удивляется подруга, отвлекая меня от мыслей. Кивает в сторону в коридора, где стоит на видном месте мешок с собачьим кормом. – Корм зачем на последние деньги купила? Ждёшь что ли, до сих пор?

Прикусив губу, киваю. Пальцы мелко дрожат, но я упрямо тянусь к пиалам.

–Жду, – глаза щиплет, и я упрямо моргаю.

Никаких слёз! Моя девочка, моя любимица вернется. Я знаю.

– Вот дурёха, – удивляется Машка. Только в голосе подруги нет упрёка. Сочувствие.

– Не сбежала она, Маш! – говорю горячо, ставя пиалы на поднос. – Ищет дедушку. Она же не понимает, что он больше не вернётся… никогда.

– Месяц, Насть, прошёл…

Отвожу глаза. Ну и что? Я знаю. Герда вернётся. Обязательно вернётся, не могла она бросить нас с Ксюшей!

– Гены взяли своё – вот в лес и убежала, – щёлкает пультом каналы Машка.

Молчу, не соглашаясь. У меня на это другое мнение. Чтобы отогнать поднявшую так не вовремя безобразную голову тоску, кладу на плечо полотенце и иду на кухню, чтобы заглянуть в духовку с тостами. Ну, как с тостами? Обычный хлеб нарезала и в духовке на сто восемьдесят градусов румяню.

– Маш, включай «Карусель», седьмая кнопка на пульте, – оглянувшись подсказываю подруге программу, где круглосуточно крутят детские мультфильмы. – Я сейчас чай принесу и малиновое варенье достану.

Машка ловко надевает на Ксюшу боди с зайчиками, мимоходом милостиво разрешает опробовать на своём запястье два молочным зубика.

Растрогавшись, смотрю, как смело и ладно подруга обращается с моей малышкой.

– Маш, тебе бы своего малыша.

Тут же прикусываю язык. Тушуюсь. Кто знает… Вдруг подруга детей не может иметь? Человеку уже двадцать девять, а я тут со своими бестактными замечаниями.

– Да брось, Насть, – судя по всему, Машу нисколько не задели мои слова. Кисло усмехнувшись, подруга отвечает уверенно. – Мне рано заводить детей. Я морально не готова покупать киндер-сюрприз и отдавать его кoму-то.

Смеюсь вполголоса, доставая из кухонного ящика открывашку. Соколова такая Соколова! Пару движений и обоняния касается аппетитный аромат малины. Вот повезёт же кому-то с ней. Никогда не унывает. Энергии море, а любви нерастраченной – целый океан.

– Это у тебя Ксюшка не ребенок, а золото. Соседских видела? – округляет глаза подруга, а затем смешно морщит нос. – Некоторые дети, ей-Богу – лучшая реклама презервативов.

– Ладно тебе, Маш.

– Что ладно-то? – всплеснув руками, Маша поднимает высоко тёмную аккуратно выщипанную бровь. Наклонившись, раскладывает перед распаренной после купания малышкой разноцветные деревянные кубики. – Не, спасибо! Я у соседки посидела десять минут, потом убежала вся седая, – махнув рукой в сторону телевизора, где идёт любимый мультик моей крохи, подруга на полном серьёзе бурчит. – Вот бы сняли серию «Маша и Медведь», где она орёт, чтобы получить то, что хочет, а получает по жопе. Сколько детей бы стали послушнее.

– Крики – это нормально! – смеюсь, расстилая скатерть на столе. – А вот когда в доме, где есть дети, тишина – это повод для паники.

Расставив на столе приготовленные на скорую руку тосты, сладкое домашнее варенье и пиалы с горячим чаем, подхватываю ползающую на диване Ксюшеньку. Усадив дочку себе на колени, ласково провожу по огненным завитушкам.

Малышка послушно открывает ротик, куда я тут же отправляю первую ложечку пшённой каши с горкой.

– Ой, не-не, не готова я к таким приключениям на свои нижние сто десять, – устроившись поудобнее, забавно тянет Машка. – Мне иногда вообще кажется, что Люська, – говорит про соседку, – перепутала противозачаточные таблетки с успокоительными. Теперь у неё шесть детей, а ей хоть бы хны! Ненормальная баба.

– Зато времени на депрессию совсем нет, – усмехаюсь, наблюдая за тем, как Машка намазывает толстым слоем варенье на тост. То самое, для которого я ягоды сама летом собирала, а дедушка в банки закручивал.

На секунду больно становится, дедушки больше нет, а его соленья с вареньем всю зиму будем есть.

– Вкусно?

– Угу, – кивает с набитым ртом Машка. – Не понимаю, откуда у людей время на все эти осенние страдания и депрессии? – удивляется подруга, – Я, например, сегодня работаю, и завтра работаю, и послезавтра. И зима придет, а я снова, блин, работаю…

Кивнув, соглашаюсь с ней. Да, Соколова поболее моего работает. Настоящая трудяга.

– Работа СУТКИ через двое, коллектив – СУКИ через двое, – громко щёлкнув пальцами, Машка подаётся вперёд. Глаза любопытные хитрющие. – Насть, а ты не знаешь, чего это Марго вчера ходила, будто слопала дохлую крысу?

Глава 16

Настя

Неловко поёрзав на диване, убираю выбившуюся прядь за ухо. Кажется, можно забыть о том, что хотела провести приятный вечер в непринуждённой обстановке.

– Станислав Валерьевич отчитал ее за превышение должностных полномочий, – повторяю точь-в-точь фразу, произнесённую накануне Стасом.

– Ха! Правда, что ли? – серые глаза горят восторгом. – Так этой ведьме и надо!

Зачерпнув очередную ложку каши, подношу к капризно надутым губкам дочки. Всем своим видом малышка показывает: мама, не отвлекайся! Я кушать хочу.

– А вообще, нелегко ему сейчас придётся, – неожиданно добавляет Маша.

– Почему?

Тут же себе мысленно даю затрещину. Ну, вот кто, спрашивается, тянул за язык?!

– Так, – пожимает плечами подруга, делая небольшой глоток чая, морщится. – Обожгла язык. Такому красивому мужику всегда трудно работать в женском коллективе: будет приставать – скажут бабник, не будет – начнут грязные сплетни распускать.

Мои брови ползут вверх. Вечно Соколова как ляпнет!

– Не думаю, что на Стаса… Станислава Валерьевича могут подумать что-то такое, – недоверчиво качаю головой. – Бред.

– А шут их знает, этих обиженных баб, – говорит на полном серьёзе Машка. – А так видно, что мужик хороший. Мне нравится, – для убедительности кивает. – Сотрудников ценит, и они на поток не поставлены. Вот говорят, приказ отдал ведьме повысить всем зарплату.

– Да, я тоже слышала.

Решаю умолчать про то, что сама непосредственно присутствовала при этом разговоре. Тогда Машка точно не отцепится. Пытать будет!

– Я вчера мимо пробегала, а там он стоит у ресепшн с документами… смотрит на тебя, как голодный волк на овечку, слюной давится.

Вспыхнув, прячу глаза под проницательным взглядом Соколовой.

– Да прям! – усадив Ксюшу на ковёр, разрешаю дочке взять зелёный карандаш, чтобы чиркать в старенькой книге. – Сдалась я ему… Что придумываешь?

– Шутишь, что ли?! – подруга недоверчиво щурится, выглядит обиженной. – Ты себя вообще когда в зеркало последний раз видела, а? Ожерельева?

Проходится выразительным взглядом по моим стройным ногам, нисколько не прикрытым коротенькими домашними шортами.

– Маш, не начинай! – отмахиваюсь, как от надоедливой мухи. – Сколько можно?

– Сколько нужно, столько можно! – огрызнувшись, заводит свою любимую песню: – Везёт, такая фигурка! – закатив глаза, Машка тянется ложкой к варенью в пиале. – Я вот вчера открыла банку сгущёнки, что б ложечку в кофе положить, а когда очнулась – скребу ложкой по дну, как Винни-Пух! Короче, такой фигуры мне не видать. Можно даже не стараться, – Машка отправляет за вареньем кусок хлеба вприкуску.

– Маш, да хорошая у тебя форма, – искренне не понимаю загонов подруги.

Да, не девяносто-шестьдесят-девяносто, зато какая она настоящая. Как я слышала говорил Завертяев: мягкая, русская красавица!

– Любишь на себя наговорить, – укоряю подругу.

– Ага, форма – круг, – смеётся заразительно всегда неунывающая Машка.

Не выдержав, улыбаюсь.

– Для такого, как Заверятев, годится, – соглашается все же чересчур критичная к себе Соколова, – а вот для рыбки покрупнее… типа нашего Лебедева… И вообще! – неожиданно выдаёт подруга, меняя резко тему на сто восемьдесят градусов. – Ты должна выйти замуж за босса.

– Чтооо?! – выходит намного громче, чем я рассчитывала. Даже рот от удивления приоткрываю. Маша и правда удивила!

– Ну так, сама подумай, – принимается убеждать подруга. – Жалко менять такую красивую фамилию – Ожерельева на абы какую, а вот Лебедева! Ты только послушай, – закатывает глаза, произнося с придыханием: – Анастасия Лебедева, – подруга показывает большой палец вверх. – Звучит во!

Будто по нервам разряд тока бьёт. Когда-то именно об этом я и мечтала. Лебедева Анастасия Викторовна – и правда красиво звучит. Откидываю эту мысль прочь, безжалостно вытираю об неё ноги.

– Вот любишь же ты глупости болтать, – злюсь на Машку и на себя, что слушаю всё это. Уши развесила!

– Ничего и не глупости, – почти правдоподобно обижается Машка. – Надо выходить замуж так, чтобы не приходилось работать, а если уж и приходится, то только для того, чтобы каждый день новыми платьями хвастаться перед коллегами.

В голове полная сумятица и я, идя на поводу чувств, осторожно спрашиваю у Маши:

– Маш, – нервно делаю глоток чая, – как думаешь, если мужчина в прошлом остыл и ушёл, а потом вновь намекает на отношения…

Машка, глядя в телевизор, деловито отвечает:

– Ну, если остыл, желательно похоронить, – зачерпнув очередную ложку с вареньем Машка отправляет ее в рот, щурится от удовольствия, – а то как-то не по-христиански…

– Ясно.

Подлив кипятка, грею пальцы о стенки глиняной пиалы. Будто сердце хочу согреть.

– А что это ты? – запоздало оживляется неожиданно подруга. Она наклоняет слегка голову набок, опаляя меня взглядом серых глаз. – Твой козёл объявился?!

Поднявшись с дивана, подруга идёт в сторону окна. Отодвинув штору, вглядывается в вечернюю улицу, будто моего бывшего хочет разглядеть.

– Да… нет, – мгновенно бледнею, даже заикаться начинаю. – Это я так – просто. Девчонки на работе болтали, вот я и…

– Ой, Наська! – перебивает меня подруга, хватаясь за сердце. Открыв пошире штору, вглядывается, щурясь, в темный двор. – Это что же?! Герда вернулась!

– Не может быть! – из моих рук чуть ли не падает полупустая чашка на ковер.

Ставлю ее поспешно на столик, чтобы не дай Бог дочку горячим не облить. Поднимаюсь на обмявших ногах. Неужели не шутит?

– Я тебе говорю! Поди сюда, сама глянь.

Только я уже в коридор бегу. На ходу пальто накидываю и дверь открываю. Сапоги! Сапоги чуть не забыла. Обувшись, на крыльцо, вылетаю:

– Герда!

Герда вернулась!

Глава 17

Настя

Глядя на то, как я спокойно кормлю дочку овсяной кашей, которую Ксюшенька успевает размазывать по рукам, стульчику и игрушкам, Машка спрашивает меня на полном серьёзе:

– Насть, ты принимаешь какие-то антидепрессанты?

Смеюсь вполголоса, потому что со стороны, может быть, так оно и выглядит. Целую Ксюшеньку в мягкие кудряшки, пока дочка увлечённо мнёт пальчиками мякиш от хлеба. До сих пор не могу понять, как так быстро из беспомощного кричащего комочка, моя малышка превратилась в самостоятельного человека со своим характером?

– Нет, ну, что ты? Мне, может, тоже это надо, а ты не делишься важной информацией, – канючит подруга, потягивая кофе, после чего тяжело вздыхает. – Ой не выспалась я, Наська! Жалко, что нельзя пойти на работу в одеялке.

Машка выглядит такой разбитой и сонной, что непроизвольно становится жалко подругу. Похоже, наши ночные посиделки Соколовой не пошли на пользу. И это несмотря на то, что Маша намного раньше меня уснула. Это я до самой ночи возилась с внезапно вернувшейся после столь долгого отсутствия Гердой.

Инстинктивно ищу взглядом свою негодницу. Виляя хвостом, лежит красавица возле входной двери, как всегда, на своём любимом месте. Узкая морда, уши остроконечные. Окраска меха – серая, с черноватым оттенком, брюхо и лапы несколько светлее, чем корпус. Волосяной покров густой и пушистый. Герда чем-то похожа на хаски, но только это внешнее сходство, не более. Кто знает ее поближе, того уже давно не обманывает облик животного.

Кроме меня, Герда не воспринимает абсолютного никого. Зная это, Машка даже не суётся. Опасается. Никаких трепаний за ушком, никаких поглаживаний… Слишком уж непредсказуемый характер у моей любимицы.

Герда опускает морду на лапы, прикрывает свои необычные глаза. Утомилась. Гадаю про себя, где она, интересно, всё это время бегала? Что интересного видела?

Поставив с шумом чашку на стол, Машка поднимается из-за стола, отвлекая меня от мыслей. Бодро убирает с плеч плед.

– Похандрили и хватит, – сняв с руки синюю резинку для волос, Машка парой ловких движений собирает тёмные волосы в низкий хвост. Подмигнув, деловито добавляет. – На работу нужно собираться и идти так быстро, чтобы не успеть передумать.

Звучит смешно, конечно, но я полностью согласна с подругой. На сборы уходит минут двадцать, не больше. Перед выходом из дома в обязательном порядке проверяю приготовленный для Ксюшеньки с вечера пакет в садик. Сменка, пара колготок и запасная футболка. Зажимаю пальцами переносицу. Вроде бы ничего не забыла.

– Насть, ну, чего зависла? – поторапливает, нетерпеливо пританцовывая на месте подруга. – Долго ещё ждать?

Подхватив уже одетую в комбинезон Ксюшеньку на руки, оборачиваюсь к стоящей на пороге Маше.

– Иду-иду!

– Ма! – крутится дочка, сжимая и разжимая перед моим лицом крохотную спрятанную в варежку ручку. – Да-аа.

– Ой! – спохватившись, беру вместе с ключами с тумбочки жёлтую лопатку дочки. – Чуть не забыла.

Дочка довольно лопочет, получив в своё полное распоряжение пластиковую игрушку.

Прежде чем закрыть дверь, выпускаю во двор Герду. Почти с мольбой смотрю в умные глаза животного. Не сбежишь? Конечно, я могла бы запереть её дома, только совесть не позволяет закрыть любимицу под замок. Разве можно запереть свободный дух в четырех стенах? Запереть в клетке, из которой нет выхода. НЕТ! Это все равно, что заставить ветер не дуть!

Нельзя с ней так. Герда другая. Смотрит на меня своими умными глазами, и я неожиданно успокаиваюсь. Она все чувствует и понимает.

Топая к остановке, внимательно слушаю Машкину болтовню.

– Знаешь, Наська, я, наверное, брошу Завертяева, – неожиданно выдаёт подруга после десятиминутного бубнежа про протекающие трубы дома и летящей со стен штукатурки.

–Что? – удивлённо вскидываю взгляд на подругу, даже сбиваюсь с шага. – Почему?!

– Надоел мне Николашка, – неожиданно жалуется Машка. – И знак зодиака у него дурацкий – весы. Ни туда ни сюда! Будто топчемся на месте. Отношения во, – показывает фигу и хлюпает носом. – Вообще не развиваются. Был бы он скорпион или лев… всё по-другому сложилось бы.

Ох, кажется, совсем и не трубы прорвало!

– Так вы только начали встречаться, – искренне удивляюсь. – Подожди хотя бы полгодика. Вдруг сделает предложение?

– Ха! Сделает… – саркастически откликается подруга. – Фразу «Выйдешь за меня?» я слышу только на работе от своей сменщицы. От Николашки не дождёшься!

– Маш, ну, ты чего?

– Ай, – машет рукой с досадой подруга, – не хочу одна Новый год встречать. Всё с семьями, а я… Как вспомню прошлый год, так выть, как Герда, хочется. Никому я не нужна, Настька.

Приоткрываю растерянно рот. Вот те раз! Я так привыкла, что Маша такая сильная, непробиваемая, что на мгновение даже теряюсь. В голове звенит тревожный звоночек. Что же я за подруга такая? Машка вон как переживает, а я и не заметила ничего, вся в своих заботах повязла. Не сегодня же ей эти дурные мысли в голову полезли? На такое время требуется.

Не обращая внимания на то, как Ксюша колотит ножками по подставке коляски, успокаиваю подругу:

– Маш, Завертяеев тебя любит. Он хочет быть с тобой и всё. Это главное.

Подруга, надувшись, какое-то время смотрит на меня, а потом неожиданно широко улыбнувшись, бормочет:

– Ну, тебя! Умеешь же… Даже не пострадаешь! – возмущенно закатывает подкрашенные коричневым карандашом глаза. Перескакивает с темы на тему. – Ладно, ты мне это… лучше расскажи, ты восстановилась в университете?

Вот, поди, пойми ее? Удивляюсь резкой смене настроения Соколовой. Отрицательно качаю головой.

– Мне сейчас не до учёбы, Мань, – прячу за ресницами неприятные переживания. – Вот поднакоплю денег, тогда и…

– Да плюнь и разотри! – успокаивает в своей неподражаемой манере Машка. – Кому оно вообще нужно – это высшее? Это твоё высшее образование – бумажка, которая гарантирует начальнику, что человек может пять лет подряд совершенно бесплатно заниматься монотонной и скучной фигней! Вот.

Искренне смеюсь очередному перлу подруги.

– Маш, я уже говорила, как тебя обожаю?

– И зачем все рвутся это высшее образование получать? – упрямо гнет свою линию подруга. – Вот у нас в отеле из всего персонала только у человек двух высшее образование – у технички и сантехника, – ерничает Машка.

– Маргариту забыла упомянуть и Завертяева, – слегка потупившись, добавляю, еле слышно. – Станислава Валерьевича…

Машка усмехается, демонстрируя обаятельные ямочки на щеках, приобретённые благодаря приятной полноте.

– Вон ты сама всё знаешь. В книгах зарываешься так, что носа не видно! – поднимает брови подруга. – Разве не так?

Ксюша роняет пластиковую лопатку, и мы останавливаемся. Подняв игрушку с припорошённого снегом асфальта, улыбаюсь подруге.

– Если бы так всё было просто, Маш, – отдаю в нетерпеливые крохотные ручки лопатку. – Высшее образование даёт возможность заработать на хлеб, а самообразование – на икру и масло. Ты же знаешь, без вышки мне не светит продвижение.

– Ну, тут не поспоришь, – соглашается, Машка. Голос Соколовой становится серьёзным, когда подруга добавляет: – Восстановишься, подружка. Все пучком будет. Вот увидишь.

Уже через всего пару минут, не прощаясь, разбегаемся в разные стороны. А зачем прощаться? Всё равно встретимся в «Найс Хотел».

Отдав Ксюшеньку в садик, несусь со всех ног обратно на остановку. Через пару минут, спохватившись, пытаюсь отдышаться. Унимаю внутреннюю панику, которая долгое время разъедала внутри каждый раз, когда добиралась до работы. Лёгкая, почти счастливая, улыбка касается уголков губ. Теперь у меня есть время. Целых двадцать минут, чтобы спокойно добраться до работы! И как бы это не бесило Маргариту Андреевну, теперь это официально!

Глава 18

Настя

Спешу. Каблучки стучат по блестящему, как глянец, полу холла. В нём, словно в зеркале, отражаются огромные канделябры. Не просто большие и массивные люстры, а спадающие чуть ли не до пола необычные эксцентричные созданные на заказ светильники. Почти такие же украшают холлы многих гостиниц за рубежом.

Поздоровавшись, прохожу мимо нескольких гостей, делающих фото на память возле «зелёной стены». Всё-таки сочетание живой воды, природного камня и живых растений – это одно из самых удачных решений бывшего босса для вестибюля «Найс Хотел». Свернув к ресепшен, скрещиваемся взглядами, как шпагами, с Маргаритой Андреевной.

– Настя, – поджав недовольно губы, Рита с намёком показывает на обвивающим запястье аккуратные часики с тонким кожаным ремешком. – Поторопитесь, пожалуйста. Я понимаю, что у некоторых привилегии, но работы валом.

Тщательно стараюсь контролировать мимику, пока внутри разгорается пожар.

Она издевается, что ли?! Стерва!

– Здравствуйте, Маргарита Андреевна, – отвечаю подчёркнуто вежливым тоном. У меня совершенно нет желания вступать в полемику с самого утра. – Да, сейчас займусь.

– Разберитесь с канцелярскими принадлежностями, – монотонным тоном даёт указания администратор. – Выбросьте все использованные ручки, ненужные стикеры, – смотрит на меня с упрёком. – И, Настя, наведите уже наконец-то, пожалуйста, порядок в папках. Каждое её «пожалуйста» звучит, как плевок, как издёвка, – рассортируйте документы по индексам, сделайте маркеры в одном стиле.

Моя бровь удивлённо ползёт вверх.

Заметив это, Рита жёстко добавляет:

– Не просто отсортируйте по папкам, как вы это сделали, а с понятной категоризацией.

– Но… – приоткрываю рот, чтобы напомнить, что Рита САМА просила маркеты сделать в разном стиле. А что до категоризации, она ведь проще некуда! Резко передумав вступать в спор, сажусь на своё место. – Хорошо, Маргарита Андреевна.

Нет. Не буду кормить этого энергетического вампира. Набрав рабочий пароль, открываю таблицы «Эксель». Ладно. Хорошо! Мне не сложно. Хочет маркеры? Будут ей маркеры.

Только вот опять выходит, что она белая и пушистая, а я крайняя. Сжав челюсти, берусь за никому ненужную, бесполезную работу. Причём, нареканий у Стаса по моей работе вообще нет. Он ясно дал понять, что я справляюсь отлично. Всё в срок, всё верно, ошибок тоже нет. Но вот Маргарита… Какую-нибудь мелочь, но найдёт.

Стреляю в спину удаляющегося администратора взглядом полным раздражения. Сколько это будет продолжаться? И не лень же ей! Донимает мелкими и необоснованными придирками к качеству работы, спорит по малейшему поводу. С каждым разом её придирки всё более и более безосновательны.

Доходит до того, что Маргарита спорит с моими высказываниями о погоде, обращёнными к другому коллеге. Долго и нудно доказывает, что чёрное – это белое в ответ на любое моё слово.

Прикасаюсь задумчиво простым карандашом к губам. Честно говоря, я в растерянности. Напряжение в воздухе явно присутствует. Я бы даже назвала это террором, но при этом открытого конфликта вроде как нет. Что, если подойти с этим вопросом к Лебедеву? Но ведь мне, по большому счёту нечего предъявить, ведь её слова можно толковать двояко. И в любом случае получится, что источник конфликта – я. В то же время терпеть такое положение дел совершенно не хочется. С невесёлой улыбкой делаю себе зарубку – мне просто необходимо научиться психологическому айкидо.

Около часа уходит на никому ненужную переработку архивов и таблиц, пока меня не отвлекает заглянувшая в зону ресепшн Даша.

– Насть, привет!

Затем горничная кивает Маргарите, которая уже снова пришла контролировать меня. Та холодно откликается на приветствие:

– Здравствуй, Дарья.

Даша выглядит взволнованной и слегка запыхавшейся.

– Я натолкнулась на Станислава Валерьевича. У него сейчас видео-конференция начнётся. Просит, чтобы ты занесла ему в кабинет документы. Забыла. Как это? – неловко переминается ноги на ногу. – Что-то с резидентами связанное.

Маргарита буквально не дышит, прислушиваясь к нашей беседе. Лицо и подавно зеленеет от ярости. Беспрепятственно читаю её мысли: экая наглость! Босс позвал её, а не меня!

– Резидентами? – переспрашиваю, уже щёлкая мышкой по нужной папке. – Я тебя поняла, сейчас отнесу. Быстро отправив список задач на принтер, распечатываю документы.

Так, готово. Файлик… Игнорирую злобный взгляд Риты, когда, поднявшись из-за стола, направляюсь в сторону кабинета босса. Пару минут уходит на то, чтобы дойти до нужной двери.

Мимо проходят пара горочных. Посмеиваясь и шушукаясь, они идут в сторону другого крыла здания. Они провожают меня такими пытливыми взглядами, что безошибочно понимаю: сегодня появилась новая животрепещущая тема для сплетен. Как только они скрываются из вида, прикрываю глаза. Руки дрожат, и я со злостью сжимаю кулак. Соберись, тряпка! Соберись, Настя…

Прежде чем войти, стучусь негромко в дверь. В голове вспышкой появляется видение того, с каким жаром и напором Стас целовал меня на прошлой неделе, прижав к столу в своём кабинете.

Боже, только не сейчас! Зачем эти мысли появились в моей голове?! Стону беззвучно. И зачем судьба вновь столкнула нас друг с другом?

Тяну руку к двери, когда она резко отворяется. Я испуганно замираю под взглядом карих глаз Стаса. Непроизвольно приоткрыв губы, поднимаю взгляд на мужественное лицо Лебедева.

Стас скользит взглядом по моему разрумянившемуся лицу, пока не останавливается на слегка приоткрытых от растерянности губах. Тёмный зрачок расширяется, полностью поглощая радужку.

Нет, не смотри так на меня! Не надо… Но вместо этого произношу:

– Станислав Валерьевич, вы меня звали?

Кивнув, Стас отступает в кабинет. Придерживая дверь, приглашает тем самым последовать за ним.

– Проходи, – поторапливает меня, с лёгкой улыбкой на губах. – Что ты скребёшься, как кошка?

– Станислав Валерьевич, я принесла… – обрываю речь, когда замечаю на стене большой экран с прямой трансляцией в самом разгаре. Я отчётливо вижу несколько сотрудников в деловых костюмах за своими столами. Звука нет. Полная тишина.

– У меня конференция, – озвучивает и без того понятный факт.

Краснею, думая о том, что Стас должно быть принимает меня совсем за глупенькую. – Подожди пару минут здесь, – заметив моё замешательство, Лебедев указывает жестом в сторону небольшого диванчика. – Сейчас пару вопросов раскидаю и… займусь тобой.

Глава 19

Настя

Поясницу опаляет прикосновение широкой горячей ладони с сильными пальцами. Одновременно с этим замечаю, как по телу Лебедева проходит еле заметная дрожь. Мои мысли, словно маленькие птички колибри, мгновенно разлетаются в разные стороны.

Застигнутая врасплох, слегка дёргаюсь от непривычных, но таких приятных ощущений. Тону в янтарных глазах, которые ласкают своим медовым теплом.

Мягкое касание сильных пальцев к спине заставляет затаить дыхание. Через позвоночник будто раз за разом проходит разряд тока. Для меня не остается незамеченным, как длинные ресницы Стаса, на секунду вздрогнув, прикрывают янтарно-карие, как у дикого камышового кота, глаза.

Почувствовав мою дрожь, Стас усмехается. Показывая глубокие привлекательные ямочки на щеках, ведет пальцами вверх по спине. С ямочками он выглядит по-другому. Черты лица неуловимо смягчаются и брутальность отступает, делая Стаса мальчишески дерзким и каким-то беспечным. На чувственных, красиво очерченных губах играет обаятельная полуулыбка.

– А, может, я зайду позже? – спрашиваю, робко вглядываясь в мужественное лицо.

Стас качает головой, отказывая без слов в моей маленькой просьбе.

Неужели я и правда вижу довольную ухмылку?! Ему ещё и забавно смущать меня до потери пульса! Тиран. Деспот!

Непроизвольно вновь поднимаю взгляд на уже ставшее абсолютно непроницаемым волевое лицо.

Усадив меня на мягкий диван, Стас отворачивается, направляясь к своему столу. Я, почти как нимфоманка, смотрю на тонкую ткань рубашки, через которую видно, как перекатываются крупные «узлы» мышц.

Лебедев нажимает что-то на клавиатуре и только тогда до меня доходит, что он не просто остановил видеоконференцию, а вместе с тем ещё и отключил звук. Стас размеренно закатывает рукава белоснежной рубашки и я, словно зачарованная, не отрываясь, смотрю на его жилистые, такие мускулистые руки. Ниже – там, где почти до локтей подвёрнуты рукава рубашки, открывается взгляду смуглая от загара кожа. Крупные голубые вены проступают под кожей, притягивая, как магнитом, взгляд.

Потупившись, на секунду опускаю глаза на свои колени, заливаясь жарким румянцем.

Нажав на кнопку со звуком, Стас выпрямляется, непроизвольно играя мускулами. Крылья моего носа невольно начинают трепетать, когда чувствительных рецепторов обоняния касается возбуждающий своей мужественностью и брутальностью аромат горького миндаля. Хитро переплетаясь с чувственными нотами груши, он пьянит до головокружения.

– Продолжим, – удобно устраивается в кресле. Взгляд Стаса становится холодным, сосредоточенным. – Как я уже говорил, необходимо уложиться в недельные сроки.

– Станислав Валерьевич, но это почти нереально. Мы… – голос с экрана, прерываясь, дрожит.

Тот, кто находится по ту сторону, явно трусит перед Лебедевым. И неудивительно! Этот взгляд – Лебедев, будто забивает гвозди в сваи. Чувственные губы недовольно поджимаются, полностью и бескомпромиссно выдавая отношение к словам того, кто посмел перечить.

Аура в кабинете меняется. Становится тяжёлой, будто резко закончился кислород. Я почти осязаю недовольство Лебедева.

– Почти? – с сарказмом выгибает бровь Стас.

Бархатный тембр его голоса очень обманчив. В отголосках безошибочно распознаётся калёная сталь.

– Для чего ещё нужны специалисты в отделе, как не для того, чтобы своевременно устранить все помехи для достижения цели?

В чем-в чем, а вот в крепкой деловой хватке Лебедеву Станиславу Валерьевичу не отказать. Уверена, собеседник сделает ВСЁ, что скажет Лебедев и даже больше. Он не только выглядит, но и чувствует себя, как настоящий воин, который живет в соответствии со своей природой. Бизнес – его стихия, его поле брани. Здесь нет ему равных.

Неловко меняю позу, когда неожиданно замечаю взгляд на своих ногах. Он скользит по тонким щиколоткам вверх, всё выше и выше, а затем резко перемещается на мое лицо. Меня словно опаляет янтарным пламенем, что бушует в его карих глазах.

Ослабив галстук, Лебедев вновь переводит взгляд на экран.

Теперь уже я заворожённо и жадно смотрю на это суровое лицо. Ну, почему он такой красивый? За что мне это испытание? Длинные ресницы, высокие скулы, тяжелый волевой подбородок…

– Хорошо, Станислав Валерьевич.

– Отлично, – откликается безэмоционально мой босс. – Через неделю жду отчет в электронном варианте, – на секунду в уголках губ Стаса появляется самодовольная улыбка.

Глупое сердце замирает, а затем бросается вскачь. Он не привык проигрывать. Всё будет так, как хочет Лебедев – без вариантов.

Закончив конференцию, Стас заводит руки за голову. Смотрит на меня не мигая, смущая внимательными дерзкими глазами.

Прикусываю губу, почему-то робея под этим гипнотизирующий взглядом.

– Вот и хорошо, – задумчиво тянет.

Я буквально вижу, как в его глазах, взметнувшись, поднимаются искры. Опустив руки, Стас манит меня пальцем.

– Подойди ко мне… я тебя шлёпну.

Это звучит настолько неожиданно и нагло, что я шокировано «зависаю». Что?! В моей голове несколько раз эхом откликаются его слова: «я тебя шлёпну… Я тебя шлёпну…я тебя…» Смотрю, на него не шелохнувшись, словно кролик на удава. Он ведь не мог так сказать?! Тяжело сглатываю. Или мог?!

Неловкая пауза буквально давит сверху, прижимая бетонной плитой к самому полу. Стас смотрит на меня, а я на него. Чувствую себя полной дурой, когда Лебедев, встав из-за стола, направляется в мою сторону. Вскакиваю на ноги, чтобы… убежать?

Одно мгновение и – он уже рядом. Так близко, что меня вновь окутывает невесомая, но такая чувственная дымка миндаля и терпкой груши. Этот аромат на горячей коже Стаса в прошлом заставлял меня терять голову. Похоже, с тех пор совершенно ничего не изменилось.

Он стоит так близко, что приходится запрокинуть голову. Лебедев аккуратно вытягивает из моих подрагивающих от волнения пальцев документы. Сохраняя серьёзное выражение лица, Стас поднимает густую темную бровь и меня будто с ног до головы опаляет жаром. Словно зачарованная, смотрю на то, как приоткрываются красиво очерченные губы, и Лебедев произносит волнующим хриплым до мурашек голосом:

– Я про печать говорю. А ты о чем подумала, Настенька?

Глава 20

Настя

Пробежавшись глазами по пронумерованным листам, Стас размеренно ставит размашистую роспись на каждом экземпляре договора.

Почти не отдавая себе отчет, принимаюсь разглядывать чеканный мужественный профиль.

Будто почувствовав мое внимание, Стас резко вскидывает взгляд. Ухмыльнувшись, неожиданно подмигивает.

Смущенно опускаю глаза, пряча взгляд за ресницами, но почти тут же вновь поднимаю. Лучше буду смотреть ему на подбородок. Наивно предполагаю, что туда смотреть безопаснее всего. Только взгляд инстинктивно ползет ниже.

Несколько верхних пуговиц на рубашке Лебедева небрежно расстегнуты.

Они открывают вид на сильную жилистую шею, и мой взгляд то и дело тянет, как магнитом, к загорелой коже. С трудом сглатываю. Откуда-то изнутри поднимается ужасное искушение притронуться к этой гладкой коже. Едва касаясь, провести подушечками пальцев по быстро бьющейся крупной синей жиле.

Именно по бешеному пульсу я понимаю, что Стас не так спокоен, как хочет это показать. С силой прикусываю изнутри кожу щеки, чтобы хоть как-то унять воздействие животного магнетизма Лебедева. Даже не помогает наполнивший рот солоноватый привкус железа. Меня тянет к нему, как бабочку к открытому огню! Опасно…

Ну, почему я такая дура?! Ведь я уже знаю, как это ласковое пламя может совершенно безжалостно и жестоко спалить крылья до самого основания.

Пока Стас неспешно заверяет документы, пытаюсь отвлечься на все, что угодно. Да хоть…Останавливаюсь взглядом на очень красивой печати в мужественной руке. Лишь бы не вспоминать о том, как Стас в недалеком прошлом прижимал меня к этому самому столу. С преувеличенным интересом разглядываю выполненную вручную оснастку гравюры с использованием различных методов художественной обработки металла. Солидная печать полностью передает характер своего владельца.

– Почти готово.

Поднимаю от стола кроткий, как у овечки, взгляд, почувствовав на себе прожигающее до костей внимание Лебедева. С трудом уняв волнение, тянусь к кипенно-белым листам. Но как только рука касается пергамента, поверх нее по-хозяйски опускается тяжелая мужская ладонь. Судорожно сжимаю пальцы в кулак. Под широкой ладонью Стаса моих пальцев совсем не видно.

– Я сказал "почти", – хриплый баритон посылает сладкие мурашки от локтей к чувствительной коже груди.

Я почти на физическом уровне ощущаю, как по венам резким толчком распространяется сильнодействующий яд под названием Лебедев Станислав Валерьевич. Будто острая восточная приправа, проникает в русло крови, в каждую полупрозрачную голубую венку. Заменяет собой кровь. Напрочь лишает здравого смысла, заставляя испить до дна сумасшедший коктейль из эмоций.

Инстинктивно приоткрываю губы под пристальным взглядом Лебедева. Похоже, в этом адском составе есть что-то даже покруче перца халапеньо*! Иначе, как еще объяснить этот проклятый жар, что, изощренно лаская бедра, бежит по венам огненной лавой? Тряхнув волосами, с досадой прикусываю губу. Такое сильное притяжение невозможно игнорировать.

Казалось бы, забудь! Столько времени прошло… Забудь! Живи своей жизнью, но нет… Стоило увидеть Лебедева всего один раз после расставания, как моя ненависть разлетелась вдребезги.

Стыдно, но теперь в ее неровных осколках отражается совсем другое чувство. Совершенно удивительным образом она превратилась в жадную и всепоглощающую…

– Настенька, – нагло проникает в мои мысли Лебедев.

Повернув голову, встречаюсь с внимательным взглядом янтарных глаз, опушенных черными длинными ресницами.

– Что ж ты так дрожишь, маленькая?

Темный зрачок, охнув, расширяется. Медовую дымку почти полностью поглощает темная радужка. Красивые, но опасные глаза.

Я знаю, что вопреки сложившемуся стереотипу, далеко не все люди с таким цветом глаз могут быть агрессивны. Скорее, наоборот, они славятся своей нежностью, преданностью и страстностью.

На языке появляется неприятный привкус жженой карамели. Преданностью? Не в случае с Лебедевым. Предательством? Вот это уже похоже на правду.

Халапе́ньо – сорт перца овощного. Халапеньо – средних размеров перец чили, который ценится за ощущения при его поедании от «тёплого» до «горячего». Один из самых острых в мире перцев.

Глава 21

Настя

Крупно вздрагиваю, нервничая, когда Стас медленно заходит мне за спину и кладет ладони на мои плечи. Хрупкие, округлые, под его грубоватыми сильными пальцами, они предательски подрагивают. Прикрываю глаза, когда он провидит сверху вниз до самых локтей. Мысли путаются. Чувствую себя безвольной куклой в руках умелого кукловода.

Я слышу, как бьется не только мое сердце, но и его. Будто у нас один ритм на двоих. Его дыхание касается моей макушки. Оно такое теплое и приятное… Я чувствую его аромат, слышу, как он дышит. Все это так напоминает игру в кошки-мышки. Я не знаю, как реагировать. То ли расплакаться, то ли потребовать прекратить? Не знаю… Я совершенно не могу рационально мыслить, когда Лебедев так близко.

Стас продевает палец в петельку на моей юбке и притягивает за нее ближе к себе. Металлическая пряжка мужского ремня прижимается к моим ягодицам. Настойчиво. Провокационно. С моих губ срывается так жалобно, что становится не по себе:

– Стас… не надо…

«Пожалуйста, не начинай, – почти молю про себя. – Не лишай меня гордости!»

Спиной ощущаю, как сильно и тяжело грохочет отбойным молотком его сердце.

Развернув меня к себе лицом, Лебедев, криво усмехнувшись, неохотно убирает руки. Поднимает их вверх, будто сдается. Высокий, бронзовый, гибкий.

Я почти осязаю его мужское желание. Сдерживается, будто затаившийся хищник. В отличии от меня, держит все под жестким контролем. Спрятав руки в карманы, приподняв бровь, намекает, что ничего еще и не начинал. Без слов понимаю, что Стас дает фору… но лишь временную.

– Я могу идти? – ненавижу себя за дрожащий голос, но ничего не могу с собой поделать. Внутри все клокочет, угрожая прорваться наружу.

Он выбил меня из колеи. Достал то, что я так глубоко в себе спрятала – от всех и от себя в первую очередь. Что-то неуловимо меняется, когда он, вынув из кармана пиджака паркер, ставит подпись на последнем листе. Жестом руки наконец-то беспрепятственно позволяет мне взять бумаги. Но на подсознательном уровне понимаю: опасность миновала… пока.

– Что же ты, Ожерельева, все время так и норовишь сбежать? – усмехается Лебедев, а затем слегка щурится. – Я же так могу подумать, что тебе не нравлюсь, – поддевает с обаятельной улыбкой. Протянув руку, аккуратно заправляет мой выбившийся локон за ухо. Тон его голоса неуловимо меняется, становится мягче. – Насть, да не трясись ты, не съем я тебя.

Только взгляд его говорит совсем об обратном. Да и судя по внушительно оттопыренной спереди ткани темно-синих брюк, съел бы и, похоже, не один раз.

Осторожно делаю шаг назад.

– Мои глаза вообще-то выше, – хриплый голос выбивает весь воздух из груди.

Вздрагиваю, поспешно отводя взгляд от его брюк, и тут же попадая в плен янтарных глаз. Боже, как же стыдно! Пялюсь, как какая-то…

Стас снисходительно усмехается, когда я, широко открыв глаза, мучительно краснею. В его глазах горит такое неприкрытое желание, что я на секунду безропотно позволяю утянуть себя в чувственную темную пучину фантазий.

Но, прежде чем касаюсь самого дна, Лебедев меняет тему так резко, что я не успеваю вовремя сориентироваться.

– Ты что-нибудь слышала про интеграцию модуля уборки?

Стас отодвигает возле меня стул, и я растерянно переспрашиваю:

– Что?

– Модуль уборки, – повторяет терпеливо. – Сейчас покажу.

Сморю, все еще не зная, чего от него ожидать. Что это было? Сжалился? Других вариантов не вижу…

– Отличная штука – эта интеграция модулей, – Стас указывает на стул, и я послушно присаживаюсь, будто это вовсе и не я пару минут назад таяла под его руками. – Это не только уменьшит время затрачиваемое на клининг, но и позволит администратору более эффективно управлять хаускипингом*, – спрятав руки в карманы, и прислонившись бедром к столу, Лебедев сходу вливается в рабочий процесс. – Горничные сами будут дистанционно заполнять график уборки, отмечая выполненные задачи, и всегда знать, какой номер к какому времени убрать, – Стас садится в свое кресло, поворачивает компьютер экраном ко мне. – Согласись, удобно?

Машинально киваю, рассматривая огромную таблицу с квадратиками, на которых указан номер каждой комнаты в отеле. Да, это очень упростит работу. Для меня так точно!

– Ты, как администратор, – продолжает Стас, – будешь эффективнее отслеживать процессы уборки номеров и сможешь вовремя отследить и избежать ошибок, которые может совершить обслуживающий персонал гостиницы.

– Помощник администратора, – поправляю Стаса с нервной усмешкой.

Я не претендую на место Маргариты. Мне лишние проблемы ни к чему. Опять эта хищная улыбка…

– Здесь я решаю кто и кем является, – делает акцент на слове «я». Вкрадчивый голос Стаса посылает рой мурашек вдоль позвоночника. – И еще, пока ты здесь, – пододвигает небрежно одним пальцем через стол ко мне файл с бумагой. – Подпиши в правом углу.

– Что это?

Слегка нахмурив лоб, скольжу глазами вдоль строчек, пока не останавливаюсь на названии документа. Резко вскидываю взгляд на Стаса. Губы недоверчиво приоткрываются. Это правда?! Все еще не могу поверить в то, что вижу!

* «Housekeeping» – это не дань моде, а принятое во всем мире название дела по «уходу за домом», созданию и поддержанию в нем порядка и комфорта. Стать на время «домом» для каждого гостя – это то, к чему должны стремиться любая гостиница

Глава 22

Настя

– Можешь ознакомиться с условия и порядком обучения, – Стас протягивает мне свой золотой паркер, и я оторопело принимаю ручку. – Я решил прописать их в трудовом договоре, чтобы ты знала свои права.

В замешательстве вновь опускаю глаза на бумагу в своих руках. Передо мной договор, а точнее, «Приказ об оплате учебы сотрудника за счет средств организации», а в нем вписано… мое имя! Ожерельева Анастасия Викторовна. Да! Никакой ошибки.

– Стас… я… – совершенно обескураженная, прижимаю ладонь к губам.

Мне не верится. Неужели это правда?! Договор на учёбу от организации на все четыре года! Господи!

– Я не знаю даже, что… – поднимаю сияющий полный счастья взгляд на Лебедева. Больше не прячась скромно в уголках рта, улыбка рвется наружу. – Я даже о таком мечтать не могла!

Ладони машинально тянутся к зардевшимся от радости и волнения щекам.

Неужели это не сон?!

Янтарный взгляд Стаса загорается мужским ничем не прикрытым удовольствием. Ему понравилась моя совершенно бесхитростная искренняя реакция. Оценил.

– Не просто так же подчиненные меня любят, – одаривает своей фирменной улыбкой, от которой, как мне кажется, все девушки тают, как снег под лучами весеннего солнца. – Ну, кaк – любят… – продолжает обаятельно. – У них выбора нeт.

Совсем по-детски просияв, радуюсь, прижимая к груди приказ, будто выпускница свой долгожданный красный диплом. Ставлю свою роспись, но тут же забываю дышать, когда Стас, наклонившись вперед, выбивает у меня почву из-под ног всего лишь одним вопросом:

– А ты меня любишь?

Задерживаю дыхание, отмечая, что в его глазах нет и намека на смех. Мое молчание – защита. Ведь он даже не догадывается, насколько близок к истине.

За одну долю секунды раздражение в его глазах разгоняется в злость. Казалось бы, безобидная офисная шуточка. В эти минуты она неожиданно приняла совсем другое значение.

– Кто он? – в янтарном взгляде Стаса разжигается самое настоящее дьявольское пекло. Наклонив слегка голову на бок, Лебедев изучает цепким взглядом мое беспомощное выражение лица. – Он работает в моем отеле?

– Кто? – тушуюсь под внимательным взглядом босса. Совершенно не могу сообразить, о ком идет речь. Все было хорошо и вдруг этот неожиданный взрыв! Его смена настроения, как гром среди ясного неба.

– Я не понима…

– Хотя нет, – перебивает Стас. – Ты всегда занята и рядом никто не ошивается…если бы он был здесь, – щурит глаза. Пройдясь взглядом по моей шее и обтянутой блузой груди, выносит вердикт, – то не выдержал бы. Я уверен. Если, конечно, он не импотент, – поднимает высоко саркастически бровь, обнажая резцы. – Но и это исключено, не так ли, Настя? Ведь у тебя есть дочь.

Тяжело сглатываю, когда догадка тяжелой кувалдой опускается на затылок. На голову чувству благодарности наступает тяжелой ногой возмущение. Заставляет ее прижаться к самому полу. Первая реакция – дать Лебедеву пощёчину, швырнуть договор в лицо! Но вместо это я на удивление сдержанно отвечаю, не отводя взгляда от опасных, как у хищника, глаз:

– А вам, собственно, какое до этого дело, Станислав Валерьевич? – выходит так дерзко, что сама от себя не ожидала. Сердце испуганной голубкой взметается вверх. – Моя личная жизнь вас не касается.

Стас недовольно морщится и на секунду отводит взгляд темных глаз.

– Прям так и не касается? – мускул на высокой скуле заметно дёргается. -

Ой-ли, Настенька?

Кажется, зря я это сказала. Делаю шаг назад, натыкаясь на стул. Он в бешенстве! Знаю, чувствую всем своим женским существом!

Лебедев мягким, но настойчивым движением обхватывает мое запястье. Будто очнувшись от сна, растерянно смотрю на свою руку в крепком плену сильных мужских пальцев.

– Пустите! – пытаюсь вырваться, но тщетно. Боже! Он, наверное, двумя пальцами может обхватить мое запястье.

– Никогда не отпущу, – жестко цедит Стас, сощурив глаза цвета терпкого гречишного меда.

Босс нависает надо мной, будто монолитная стена. Шершавые подушечки пальцев ласково прикасаются к чувствительной коже моей щеки. Обводят округлый слегка подрагивающий подбородок – это нежное трепетное прикосновение так противоречит тону настоящего диктатора.

– Ты МОЯ!

Глава 23

Стас

– Что за юная куколка? А ноги… ноги – к счастью, две дороги, – фальшиво пропев, серб неохотно отрывает взгляд от двери, за которой только что скрылась Настя. – Хорошенькая. Надеюсь, совершеннолетняя? – старый знакомый с намёком приподнимает тёмно-русую бровь. Так и не дождавшись от меня ответа, предостерегает уже более серьёзным тоном. – Ты смотри, друже*, даже мои связи не помогут. Восемь лет строгача, как минимум.

Моё молчание холодное, как нож, но длится оно недолго. Взрываюсь пороховой бочкой. Выплёскиваю всю накопившуюся за день желчь прямо на ничего не подозревающего Куралесова:

– Пошёл ты! – осаживаю даже намёк на такие поганые шутки. Наклонившись над столом, смотрю на прокурора из-под бровей, незримо очерчиваю красные границы. Душу на корню интерес Ивана к моей рыжей. Цежу, предупреждая: – Моя девчонка.

Брови Ивана удивлённо ползут вверх. На добродушном бородатом лице появляется выражение обиды.

Морщусь. Да пошло оно всё! Нервы ни к чёрту…

Понимаю головой: всё это от неудовлетворённого желания. Да и ещё бесконечные мысли о том, что Настя была с другим мужчиной сводят с ума, выворачивая наизнанку. Проще залпом выпить серной кислоты, чем избавиться от откровенных картинок, мелькающих в воспалённом от ревности мозгу.

– Да ладно тебе, Стас, – Иван шутливо поднимет руки вверх, а затем, опустив их, незаметно оттягивает от шеи воротничок рубашки. – Не нужна мне твоя рыжая нимфа. Не рычи. Чего завёлся?

– Завёлся? – Усмехаюсь саркастически, демонстрируя улыбку-оскал, намекая, что еще ничего и не начинал. – Ошибаешься. Просто предупредил, что моё – то моё, – складываю руки на груди, показывая, что спокоен, как никогда.

– Я не смертник, чтобы с Лебедем тягаться, – примирительно ворчит Иван, намеренно сокращая фамилию, намекая на давнюю дружбу между нами. Отодвинув в сторону лацкан пиджака, ещё с минуту Иван усердно шарит рукой во внутреннем кармане.

Перед глазами появляется лист бумаги формата А4, который с огромной натяжкой можно назвать документом. Глядя в глаза Куралесову, саркастически усмехаюсь. Мой взгляд отчетливо транслирует вопрос: что ещё за "филькина грамота"? Как человеку с высшим финансово-юридическим образованием, мне только и остаётся, что посмеяться над этим недоразумением.

– Что за бред? – хохотнув, небрежно беру в руки заполненное неровным почерком заявление.

Заметив роспись, в которой без труда, распознаю знакомую фамилию, потираю подбородок, искоса кидая взгляд на прокурора. Так! Кажется, подходим к самой сути визита Куралесова.

– А то! – ерничает Иван. – Будто не знаешь, Станислав Валерьевич, о ком в океане бизнеса акулы лясы точат.

Приподнимаю бровь, поощряя продолжить прокурора Лаго-Наки. Заметив обескураженный взгляд Ивана, иронично усмехаюсь. Отчетливо читаю по глазам Куралесова, что он пытается отмотать время, чтобы понять, в какой именно момент мы будто с ним местами поменялись.

Все верно, потому что и он и я прекрасно знаем, что меня законом не прижать. Я – и есть закон. Не зря в свое время я работал главным директором финансово-юридического отдела на одного из самых крупных московских воротил бизнеса – Стэфана Дицони. Из какой задницы я только не вытаскивал Дицони. Что-что, а зубы показать я способен. Разложить все по буквам на юридическо-матерном не только умею, но и практикую. Как говорится: вэлком, друзья! Кому жить надоело…

– Ты влиятельный человек, которому мало кто симпатизирует, а большинство просто боится, – сложив руки на груди, Куралесов щурится с неодобрением. – Догадайся с первого раза, почему я здесь?

Глядя из-под бровей на давнего знакомого обаятельно ухмыляюсь:

– Имя, брат. Назови имя.

Я прекрасно знаю Господина Ясуда. Только вот хочу услышать из уст Куралесова фамилию японского засранца.

– А ВЫ припомните, что было давеча, Станислав Валерьевич, – язвит Иван Куралесов, подчёркнуто обращаясь на «вы». – Твоё грубое поведение так оскорбило главу японской компании, что он накатал на тебя заяву с просьбой о проверке отеля. Благо, помощник не растерялся. Заметив твою фамилию среди стопки «висяков», мне эту «туалетку» в кабинет приволок, – Куралесов подаётся вперёд, вглядывается в моё лицо, на котором не дрогнул ни один мускул.

Непринужденно посмеиваюсь, медленно комкая безграмотно составленное иностранцем заявление прямо на глазах у прокурора. Как говорится: поспешишь – людей насмешишь. Заметив недовольство на лице Ивана, подмигиваю. Да не ссы ты, Иван Степанович, не потерял хватку! Просто на меня такая лабуда давно не действует.

– Что с тобой происходит, Стас? – взгляд прокурора теряет остроту. Передо мной снова мой закадычный знакомый, такой же, как и я в прошлом – адреналинщик-альпинист, Куралесов Иван Степанович. – Проблемы с женщиной? Эта рыженькая…

Я уже не слушаю друга. В мозгу, словно шестерёнки, слаженно движется хорошо настроенный механизм. Будто прокачанный, напичканный всякой всячиной компьютер, мой мозг без труда подкидывает парочку решений дилеммы.

Разрулить ситуацию без каких-либо потерь? Легко. Заявление на проверку – это не проблема. Так, мелкая пакость со стороны Ясуда, не более. Акира не дурак. Знает, что у меня в Лаго-Наки всё «схвачено». Да и если бы хотел, то обратился бы к профи, но нет, сам наваял это безобразие. Расслабляю галстук, кривя уголок рта, вспоминая тяжелый акцент Акиры. Надо отдать должное, мужик старался, наверняка, писал через переводчик.

Качаю задумчиво головой. А этот Акира Ясуда – забавный малый. Интересный ход. Ведь пройди переговоры гладко, без сучка и задоринки, скорее всего, я забыл бы о его существовании уже на следующее утро, но это заявление… Хитрый японский жук! Хочет выйти на мировую арену, выбрав меня трамплином для этих целей. Только скоро он и сам поймет, что взять на понт не выйдет. Пустая трата нервов, денег, а если разозлит, то и деловой репутации. Со мной сотрудничают неприлично известные в мире бизнеса мастодонты. Тут и «Дицони Корпорейшн», и еще с десяток дочерних компаний, в чьих активах крутятся акции и облигации Давида Садулаева.

– Почти все нарушения уже более недели отрегулированы мною лично, – негодующе поджимаю губы, сканируя взглядом лицо Ивана. – Спасибо старому владельцу отеля. Осёл! Наломал дров и свалил в туман, толкнув отель и весь персонал с торгов, буквально в пропасть.

Встречаюсь с проницательным взглядом Куралесова. Зелёные глаза следят за моими эмоциями цепко, словно горный сокол.

– Рыжая? – гнёт свою линию серб.

Кажется, ему откровенна скучна вся эта шушера с законом. Сколько он на посту? Лет семь. Редко встретишь дружбу, на которую не влияют ни время, ни расстояние. Так вот, Куралесов один из таких людей, кто умеет ценить и быть благодарным.

Пожимаю плечами. Проницательный, собака! Не зря в своё время был самой распиаренной ищейкой Лаго-Наки. Касаюсь пальцами подбородка, отдавая невербальный сигнал «достаточно». Иван прав. Cherchez la femme**!

У каждого из нас есть свои слабости, свои способы «забить на всё и вся» и пойти на поводу у собственных желаний. Кто-то предпочитает алкоголь, кто-то секс, кто-то антидепрессантами балуется, а у меня своя зависимость, позабористей всякой дури – Ожерельева Анастасия Викторовна.

*Друже – с сербского: друг, товарищ, приятель.

**Шерше ля фам – французское выражение, которое буквально означает «ищите женщину». В том смысле, что, когда мужчина ведёт себя необычно или мотивация его поступков неясна, причиной может быть его попытка скрыть незаконное дело с женщиной или произвести впечатление и снискать расположение женщины.

Глава 24

Стас

Поднимаюсь со своего кресла, широко раскинув руки.

– А, ну-ка, иди сюда, Иван Степанович!

С кривой улыбкой разглядываю довольную бородатую рожу друга. Как только серб оказывается возле меня, обнимаю по-медвежьи неуклюжего друга. Похлопав с силой по мощной, как у всех альпинистов, спине прячу руки в карманы.

– Ну, вот, другое дело, друже, а то, как неродной! – Иван с силой сдавливает по бокам мою грудную клетку своими руками-базуками.

Гад! Хочет померится силами? Не советую.

Будто прочитав мои мысли, серб опасливо делает шаг назад.

– А ты, смотрю, Стас, форму не потерял, ещё и массу набрал.

– Не преувеличивай, – ёрничаю, кривя уголок губ.

– Я, конечно, не доктор, но по моим понятиям, ты не просто мускулы нагуливал, а прямо в скалу запрягался, – оценивающе сощурив глаза, не унимается серб.

– С чего ты взял? – удивляюсь проницательности друга.

– Да с того, что глаза у тебя, будто у медведя в берлоге, – сразу же находится Иван. – Ишь какой! Навалился, чуть не задавил!

Протягивает мне руку. Жму в ответ с такой силой, что Иван, поморщившись, отшатывается в сторону.

– Э-э-э, не так сильно, – притворно возмущается Куралесов, потряхивая крупной кистью. – Ты же меня в клочья разорвёшь, зверюга! – хохочет, хлопая одобрительно меня по плечу. Перестав гоготать, щурит серые глаза: – Сколько лет, сколько зим, брат?

– Много, – Киваю в ответ. – Как сам? Всё в порядке?

– Я-то? – улыбается Иван ещё шире, демонстрируя слегка щербатые зубы. – Ничего, живу. Работаю, – пожимает плечами. – Жена, дочка, квартира – всё при мне.

– Ты женат, значит? – одобрительно киваю. – Ну, это хорошо. Жена твоя адыгейка?

– Нет, русская, – отвечает Куралесов. В светлых глазах неподдельный интерес. – А ты?

– Как видишь, потихонечку, – увожу тему, кивая подбородком на заявление Акиры.

– Ты мне зубы не заговаривай, – по-доброму бурчит Иван. – Давай-ка, колись, когда ты успел столько народу на себя ополчить? – намекает на рукопись японца на моём столе. – Представляю, сколько у тебя такого добра в год. Наверное, как макулатуру сдаёшь?

– В год? – отвечаю вопросом на вопрос. Пренебрежительно сощурив глаза, завожу руки за шею, потягиваясь. – Обижаешь! Бери выше, Иван. У меня для досудебных разбирательств есть целый юридический отдел.

Куралесов качает головой с неподдельным восхищением.

– Не, ну ты глянь! Что о тебе только не говорят, а ты ни разу не прогнулся.

– Да ладно тебе, не подлизывайся! – смеюсь я, а затем добавляю уже серьёзно. – Один раз прогнёшься и всю жизнь будешь терпилой, – повторяю слова когда-то сказанные мне Стэфаном Дицони. Именно они стали для меня основным тезисом по жизни.

– Да? Хм! Твоя правда. Ну, рассказывай, что в нашей дыре забыл? – Иван вскидывает озадаченно брови, складывая руки на груди. Зеркалит мой жест.

Машинально отмечаю, что на паре пальцев Ивана нет ногтей. На руках много шрамов. Одним словом, следак со стажем.

– Из Москвы сорвался, с нагретого местечка. Задницу у нас тут, в Лаго-Наки, морозить – такое себе дело, – спрашивает друг, пристально рассматривая мой костюм в стиле кэжуал.

– Завидуешь? – поднимаю бровь.

– Да иди ты! – возмущается прокурор.

И я знаю, он говорит правду. Иван никогда не променяет простую рубаху в клетку, на дизайнерскую сорочку с запонками из белого золота. Не закроется в душном офисном кабинете, уткнувшись носом в статистику. На чёрта ему это не сдалось! Простой в доску Куралесов выше головы прыгать не будет. Он крепко стоит ногами на земле, от того и профессию выбрал такую.

Ещё несколько минут уходит на словесные подколки, а затем, усмехнувшись, Иван смотрит на меня с хитрецой.

– А помнишь, как мы от бурана гнали? – Уголки губ Ивана приподняты, так что зубы слегка приоткрыты. Вокруг глаз резче обозначаются морщины.

– Это когда ты чуть не сломал мне нос? – уточняю на всякий случай. – Помню, конечно, – трогаю переносицу, где осталась небольшая, почти незаметная глазу вмятина.

– Как насчёт того, чтобы повторить? – ржёт, как конь, заметив мой угрожающий взгляд. – Да я не про нос! На плато рванём?

– Я пас, – непроизвольно стискиваю челюсти так, что желваки ходят ходуном на скулах. Сморю исподлобья. – Завязал.

А теперь, кажется, я и правда сумел его удивить. Светло-рыжая бровь Куралесова ползет вверх.

– Стас, ты подумай, – не отступает от задуманного друг. – Старые времена вспомним. Как говорится, бывших альпинистов не бывает. Мы, как яйца…

– … либо крутые, либо всмятку, – заканчиваю за Ивана, удивляясь, что, оказывается, ещё могу шутить на такие темы.

– Так и есть, друг, так и есть.

– У тебя сейчас никаких дел нет? – подойдя к окну, встаю в пол-оборота к Куралесову. – Нам с тобой надо о многом поговорить, – не спрашиваю, а скорее, ставлю перед фактом, показав на кресло возле своего стола. – Садись.

– Весь в твоём распоряжении, Станислав Валерьевич, – потирая руки, Иван, опускается на предложенное место.

Отворачиваюсь от окна. Широко расставив ноги, складываю руки на груди.

– Мне нужна твоя помощь, Иван, – сделав паузу добавляю. – Не только, как специалиста, но и как друга.

– Что там? – в живых глазах Куралесова зажигается ничем не прикрытый интерес.

– Надо одного человечка пробить, – наклонив слегка голову набок, провожу пальцами по подбородку. – Конфиденциальность приветствуется.

Усмехнувшись, Иван потирает аккуратно подстриженную бороду.

– Значит, всё-таки рыжая…

Глава 25

Стас

«Ты сделал выбор, когда ушёл от меня».

Чёрт! Запускаю пятерню в волосы, стискивая крепче зубы. А ведь в её голосе не было слышно ни капли сомнений.

Облокотившись рукой на оконную раму, провожу ладонью по затылку, потирая напряжённые мышцы шеи. Что же ты, маленькая? Неужто так быстро меня забыла? А вот ты мне проникла под кожу, по венам потекла и достала до самого сердца.

Как не стараюсь, не могу выкинуть из головы нежный, как у статуэтки, образ Насти.

Тогда, впервые увидев ее после долгой разлуки, будто все ориентиры потерял. Как будто и не было этих двух лет. И только тишина звенит в ушах, усиливая напряжение. Она повернулась и сердце по ребрам окрасило красным оттенком; ощущение, что спичку в керосин опустили и… подожгли. Ведь она не одна, а с совсем маленьким ребенком на руках. Занавес!

Тогда только и смог, что с трудом выдавить:

– Твой?

– Да… мой ребёнок.

От этих слов на мгновение даже подумал, что у меня от нервов крыша едет!

Не может быть! Шок жилы до предела тянет, будто сам дьявол в преисподней решил позабавиться. Опоздал. Когда уезжал, отставлял её одну, совсем ещё юную девчонку, а теперь у неё есть ребёнок…

Ревность лютая, как клинок палача, кромсает нутро, без разбора – куда дотянется. То, что раньше адом прикидывалось, теперь детским лепетом кажется. Только время не вернуть. Что посеял, то и пожинаю. А как она неохотно согласилась, чтобы подвёз? В венах будто не кровь течёт, а густая смола, когда Настя всё же пошла в сторону машины.

Всю дорогу, как помешанный не мог оторвать глаз от шелковистой гривы роскошных рыжих волос. Локоны рассыпались по плечам, когда Настя стянула шерстяную шапку. Только вот взгляд её голубых глаз, встретившись со мной в зеркале, сказал о многом. Эти ярко-бирюзовые омуты, будто предупреждали: даже не думай, не смей. Всё в прошлом!

Прикоснуться в ней на тот момент было равносильно тому, чтобы полезть с мокрыми руками в трансформатор. От ревности не мог найти себе места. Думал, обивку руля к чёртовой матери прожгу. Если бы не одно большое «НО»…

Маленькая и хрупкая, одни глаза чего стоят, как в аниме мультиках – на пол лица. Настя смотрела на меня, так перепугано прижимая к груди свою Кнопку. Можно подумать, я – лев, который вернулся на территорию, чтобы уничтожить потомство от предыдущего прайда. Глупая! Навыдумывала себе невесть чего.

Дети – это святое. Они не должны отвечать за ошибки взрослых.

Ударяю с силой ладонью по поддоннику из благородной породы дерева. Настя выглядела просто потрясающе. Я же психовал, что всё ТАК происходит. Да и сердце теряло ритм, словно бомба замедленного действия.

Как вернуть мою девочку? Ведь то, как я ушёл… Даже святая вода всю грязь не смоет. Как же безумно трудно бороться с чувством, что она принадлежит мне, но и, между тем, одновременно запретный плод. Мы – сибиряки, не любим ждать. Увидел – победил, а дальше и венец славы! На весь мир во всю глотку кричать: «Анастасия Ожерельева моя!» Чтобы не только в этой области, а и за её пределами знали.

Соединяю по обрывкам памяти картинку. Из-под шапки выглядывают колечки рыжих волос, в руке пластиковая желтая лопатка в цвет комбинезону. Крошечная такая малышка, как кукла. Дочка моей Насти.

Неожиданно для себя усмехаюсь. А девчушка забавная! Не успел разглядеть эту Кнопку, но огненный характер вполне себе оценил! Так неплохо приложила… Вспоминаю, как в ступор впал, когда кроха со всей силы лупанула лопаткой мне прямо по лбу. Конечно, не больно, но эффект неожиданности неплохо сработал. Всю ревность и злость, как рукой сняло. В первую секунду даже не понял, что произошло. А потом… потом даже не по себе стало. Защитила малая. Настю защитила… от меня.

Внутри всё переворачивается от одной мысли, что та забавная рыжая кроха могла бы быть от меня. Только это невозможно. Всегда предохранялись. Ни разу без резинки к Насте не прикоснулся. Берег. Девчонка ведь еще совсем, жизни не видела. Как тогда рассуждал: вот по заграницам повожу, женой лет так пять, как звать буду, тогда и посмотрим. Только судьба распорядилась иначе.

Да и эта гнида, что её не хило так утешил после моего отъезда. Похоже, не досуг было о резинках позаботиться. Плотно сжимаю губы. Ушлёпок. Мразь.

Когда пыл улегся, более трезво оцениваю. Черт его знает, как у женщин, но про мужиков могу сказать точно: если любишь женщину, то и её ребёнок не помеха. Тогда и дети не чувствуют, что кто-то из родителей им чужой. Ведь если любишь человека, надо принять и его прошлое. Без этого никуда.

Иронично кривлю уголок рта. А как я раньше думал? Баба с прицепом… Зачем оно нужно? Когда во мне проснётся отцовский инстинкт, тогда и заделаю своих собственных. А сейчас тошно от своих же слов и мыслей. Тру пальцами лоб, признавая, что был ещё тем куском дебила. Вот оно как… Жизнь заставляет повернуться на все девяносто градусов. Посмеяться над своими же планами, над принципами.

Как сказал мне друг? Не лезь. К чему эти сложности? И это посоветовал Стэфан Дицони – человек, который ради любимой наступил всем принципам на горло. Нет, лучше мне будет тяжело с Настей, чем легко с другими. Никаких других. К чёрту всё!

Только вот один вопрос гложет. Как себя в руках держать и не накинуться, когда Настя всё время так близко? Красивая, гордая, неприступная… А страстная натура рвётся наружу, искрит. Сегодня совсем с ума свела. Ее рыжие локоны, подколотые в хвост, сделали её длинную шею ещё изящнее. Не удержался, как чёртов вампир, в ключицу впился, где хаотично голубая венка пульсом бьётся.

– Проклятье… – усмехаюсь невесело, прикасаясь лбом к холодному оконному стеклу. – Да я самый настоящий псих, повёрнутый на «ангельских глазках».

Отодвигаю слегка в сторону воротничок рубашки, прикрывая глаза. Это утончённое создание не просто сводит меня с ума, а воли лишает! Хочется сорвать с неё эту узкую чёрную юбку. Ладонями провести по стройным щиколоткам до самых бёдер. Кто вообще придумал носить персоналу такие юбки в отеле? Тяжело сглатываю, вспоминая, как ткань соблазнительно натягивалась на попке Насти при ходьбе, открывая в скромно боковом разрезе вид на очаровательные точёные ножки.

А ведь как удобно они раньше лежали на моих плечах… Вот где им самое место.

Глава 26

Стас

И чтобы Настя не говорила, её тянет ко мне. Всего каких-то полчаса назад я в полной мере ощутил, как она трепетала, когда я осторожно скользнул губами по высокому лбу, нежному овалу щеки и, наконец, прижался к её губам, заглушая всякие попытки протеста. Понимала ли она хоть на минуту, когда, облизывая свои пухлые губы, что едва не доводит меня до инфаркта? И пусть из этого милого ротика и вылетают полные злости слова, но её прекрасные голубые глаза с неосознанной мольбой просят о продолжении. Облизывая сочные губы, чуть припухшие после поцелуев, она с невинным взглядом огромных голубых глаз раз за разом испытывала моё терпение. Восхитительные изгибы и впадины стройной невысокой фигурки: кремовая шея, покатые плечи, упругая грудь, стройная талия и крутые бёдра. Идеальная. Конфетка!

Интересно, она хоть осознавала несколько бесстыдно, зовущее прижималась своими обтянутыми блузкой выпуклостями по моему телу? Нет, мои ласки не оставили её равнодушной. Чёрт, сколько же в ней было страсти!

При воспоминании о её дрожащих нежных губках, что как спелые вишни, в мозгу коротит. Криво усмехаюсь. Того и глядишь, плата накроется. Плоский живот, длинные, стройные ножки и крутой изгиб бёдер – всё облапал. Ни одно местечко без внимания не оставил. Даже в какой-то момент в уме лихорадочно прикинул, как бы поудобнее ее разложить на столе. Ее робкие нерешительные прикосновения язычка к моему сводили с ума. А как она, дрожа, прильнула ко мне? Такая тёплая, такая мягкая… Думал, штаны лопнут. Еле успокоил кипящую кровь в жилах. Уткнувшись в рыжую макушку, втягивал в себя, как наркоман, аромат сладких полевых цветов, которые, казалось, запутались шелковым облаком в её рыжих, как пламя, прядях волос. Я уже думал, что забыл, как это – целовать её. Нет, я помню всё, каждую секунду этого поцелуя. И помню её вкус. Если она откажет мне, её решение станет для меня настоящей карой за всё.

Моя Настя. Мое солнышко! Только она умеет быть одновременно дерзкой, ранимой и хрупкой, как фарфоровая статуэтка. Как же мне доказать, что всё, чего мне хочется, – на всю жизнь стать ей заслоном от любых бед? Я буду терпеливо ждать, когда её гнев и обида поостынут, вот тогда и придёт пора для откровенной беседы.

Кривлюсь, расстегивая одну пуговицу на рубашке. Что, чёрт возьми, вообще, это за понятие – ждать? В том же в словаре Даля слово «ждать» означает «ожидать, быть в бездействии». Слово «ждать» и Лебедев Станислав Валерьевич несовместимы в одном предложении. НО ради Насти я пойду на всё. Это самое малое, на что я способен ради неё. Потому что лишь одна слеза, скатившееся из её широко открытых невинных глаз, убивает меня. Рвёт на части. Когда она повернула ко мне прекрасное заплаканное лицо, я чуть не потерял голову. Признаться во всём, сказать всё, как есть… а там, что будет!

Но нет. Сука! Страх железным обручем из проволоки с металлическими шипами сковывает грудную клетку. А если правда разрушит все окончательно, не оставив даже намёка на шанс?

Прячу руки в карманах, трогая большим пальцем мраморную зажигалку. Но ведь и скрывать – не вариант! Это просто невозможно. Рано или поздно она всё узнает. Только я ума не приложу, что будет когда, это произойдёт. Сможет ли она принять это или же с ещё большим отвращением посмотрит в мою сторону? А сейчас признаться ей – это все равно, что затянуть петлю на собственной шее.

Мне уже около тридцатки и вот, пожалуйста… Вынимаю из пачки сигарету, но почти сразу обратно прячу. Какая-то пигалица вытягивает из меня все жилы, на колени ставит. А мне не западло! Я её всю жизнь искал, я её просто… Сжимаю с силой кулаки.

С губ слетает ненормативная лексика, потому что выразить все это нормальными словами просто невозможно. Я ее не просто люблю, я ее обожаю. Эта девочка нужна мне, как воздух! Без неё я просто не смогу жить, став оболочкой без души. Пустой человек, не имеющий ничего. Именно Настя – мой воздух. Моя душа.

Вспоминаю мятежные голубые глаза, вздёрнутый аккуратный носик. Чтобы она не говорила, как бы не сопротивлялась – мы будем вместе. Это будет наша история. История любви до конца.

Ревность, дикая и жгучая, сорвавшись с цепи, кусает, да так, что сводит мышцы. Негромкий щелчок зажигалки в полной тишине. Крылья носа раздуваются, когда в очередной раз впитываю в себя никотин, такой же ядовитый, как и моя ревность.

Морщу нос от отвращения. Отвык. Только начатая сигарета со снайперской точностью летит прямиком в урну. А бывший её пусть даже не надеется. Ему дороги назад нет и не будет. Уж я-то побеспокоюсь.

– Ублюдок, – цежу сквозь зубы.

Противореча себе, во второй раз вынимаю пачку сигарет. Сперва я хочу узнать, кто это урод. Выпускаю сизую струйку дыма от сигареты вверх. Потом уже дело за малым. Избавлюсь так, что концов не найдут. Никаких средств не пожалею, чтобы эту гниду из Лаго-Наки вышвырнуть. Куралесов не подведёт. Найдёт эту мразь. Иван никогда не подводил и сейчас не подведёт.

Глава 27

Настя

– Поздравляю с повышением, – цедит сквозь зубы Рита, демонстративно бросая на ресепшн связку с дубликатами ключей.

Настроение резко портится. Да, я знаю, что Марго не слишком меня жалует, считая выскочкой, которая совершенно не заслуживает повышения. Но, все же, профессиональный этикет между коллегами еще никто не отменял.

– Спасибо, – отвечаю сухо, без тени агрессии. Продолжаю ставить пометки на отчетах, которые принес с утра секретарь. Стараюсь максимально сохранять спокойствие, но внутри все кипит и клокочет. Если бы Маргарита была менее агрессивной и более лояльной, то лучше бы не поздравляла, а деликатно промолчала.

Не получив желаемых эмоций на грубое «поздравление», администратор еще больше злится. Голубые глаза женщины блестят раздражением, когда она продолжает ехидно:

– А твои походы к боссу на ковер не прошли даром, Ожерельева, – скрипит Марго, чем окончательно ставит меня в тупик. – Поди, все колени стерла, стараясь выслужиться.

Резко вскидываю взгляд на женщину. В ушах белый шум, в голове полный кавардак. Что она имеет в виду, говоря про "мои походы на ковер"? А когда пропитанные ядом слова достигают своей цели, почти задыхаюсь от грязного намека коллеги. К лицу толчками приливают жаркие волны крови. Не могу поверить ушам! Сердце стонет… как ножом по вилке! Сжимаю в пальцах ключи, хватаюсь, как утопающий за соломинку. Тону под ее взглядом полным злости и негодования.

Неужели Маргарита Андреевна могла такое сказать!? На ее лице ни капли сожаления. Вот так просто взяла и швырнула мне в лицо эту мерзость! Неужели думает, что я должна делать вид, что все в порядке и не обращать внимания на оскорбления?! Ее слова прозвучали, как пощечина, как удар по самому больному. Неужели она действительно считает, что за два года работы, я не заслужила повышения? Ее слова режут мне не только слух, но душу.

Кусаю губы. Только бы сдержаться. Нельзя срываться! Я совсем не понимаю, как поступить. Молча проглотить это гадкое замечание? Гордость тут же возмущенно поднимает голову:

«Это уже переходит всякие границы!»

В голове проносятся тысячи вопросов. И из-за чего? Профессиональная зависть?

Или что-то еще? Да я у Стаса за все время в кабинете была всего два раза! Почему у нее такие выводы?

Несмотря на такой унизительный выпад со стороны коллеги, собравшись с силами, даю решительный отпор:

– Марго, вы не в своем уме? – все еще потрясенно смотрю на Риту. – Я попросила бы оставить свои комментарии на счет моего повышения при себе, – с огромным трудом сдерживаюсь, чтобы не сорваться в слезы.

– Я не люблю, когда меня называют по имени – это вульгарно, – переводит тему блондинка, поворачивая ко мне лицо, покрытое ярко-красными пятнами. – И не смей больше так говорить. Думаешь, если повысили за непонятные заслуги, теперь все сойдет с рук?!

Меня всю трясет, когда я поднимаюсь со своего места. Благодарю Бога за то, что в эту минуту нет посетителей и никто не станет свидетелем этой безобразной сцены.

– Маргарита Андреевна, неужели вы думаете, что я должна оправдываться перед вами за свое повышение?

– Ты должна? – она смотрит на меня с кривой улыбкой, как на неразумного ребенка. – Да с такими подвязками уже понятно, что никому ничего не должна!

Не могу не удивляться ее категоричности и жестокости. Складывается впечатление, что Рита завидует моему успеху. Достижениям! Она будто совершенно не замечает, как по-идиотски себя ведет. Меня буквально колотит от несправедливости. Как она смеет? Я не позволю так со мной обращаться!

В глазах Маргариты загорается огонек, который обычно предвещает драку.

– Что здесь происходит? – бьет по натянутым нервам холодный, как лед, голос.

Рита резко поворачивается ко мне спиной и только сейчас я замечаю Стаса. Сердце начинает биться сильнее, то и дело сбиваясь с ритма. Высокий, широкоплечий, с волевым подбородком и грозным взглядом, он мгновенно заставляет почувствовать себя маленькой ничтожной букашкой. Вот и сейчас, едва он появился, как Марго сразу же подобралась и невольно вытянулась по стойке «смирно».

На нем черные джинсы и черная рубашка, которая идеально подчеркивает спортивную фигуру. Несмотря на то, что Лебедев одет сегодня неофициально, даже случайный проходящей человек понял бы с первого взгляда, что перед ним не просто рядовой сотрудник, а начальник. Не знаю, что именно успел услышать Стас, но судя по тому, как его плечи напряжены – достаточно.

Несмотря на то, что ни один мускул не дрогнул на его жестком бронзовом лице, черные глаза сверкают холодной яростью.

– Вам нечем заняться? – хоть Стас и обращается и не ко мне, его жёсткая интонация голоса заставляет вздрогнуть и опустить взгляд. Его манеры и речь так же холодны и циничны, как и взгляд. – Марго, почему отчеты не готовы?

– Станислав Валерьевич, – разом сникнув, администратор потерянно тянется к отчетам, над которыми я корпела с самого утра. Закусив губу, Марго смотрит на шефа. – Сейчас все будет.

– Как эти отчеты оказались у Анастасии? – сузив глаза, Стас следит за нервно мечущимся по документации пальцам Марго. – Я поручал это вам, – сурово поджав губы, давит психологически, находя без труда триггерные точки сотрудницы. – Вы не можете справиться с поставленной задачей или вы не хотите работать?

Маргарита Андреевна отстраняется от стола, и я вижу, как она тщетно пытается скрыть дрожь в руках.

Стас сверлит ее тяжелым взглядом, не давая возможности для оправданий.

Поняв, насколько становится шатким ее положение, Марго вжимает голову в плечи, испуганно глядя на босса.

– Извините, – тихо произносит она, пряча глаза. – Конечно, вы правы. Я была невнимательна и пропустила этот отчет. Я сейчас же исправлю это.

– Вы понимаете, что в случае невыполнения задач, я могу вас уволить? – янтарные глаза босса предостерегающе сужаются, когда он отмечает нервные движения Марго. – Напишите заявление об увольнении, и мы прекратим этот разговор, – спокойно и холодно говорит Стас.

Он никогда не позволял себе так разговаривать с подчиненными. Стас всегда был добр и терпелив, но сейчас Марго видит, что он просто взбешен.

– Я хочу работать! – округляет глаза Маргарита. Для такой карьеристки, как она, слова Стаса – хлесткая пощечина. – Я готова взяться за что угодно, я…

Неожиданно для нас обеих, Стас резко берется за оставленную техничкой возле лестницы щетку для уборки мусора.

– Вот метла. Начинайте мести!

Лицо Маргариты бледнеет. Она смотрит на предмет в руках Стаса, словно на ядовитую змею.

– Извините, но я закончила МГУ, – острый подбородок женщины буквально дрожит от негодования. – Я…

– Ого, правда? – в голосе Стаса звучит ядовитый сарказм, за которым появляется так знакомая мне сталь. – Ну, раз МГУ, давай, покажу как?

Я уверена, Стас не блефует. Возьмет – и сделает. Он очень требователен к подчиненным и к себе. Очень много времени и сил отдает работе. Старается все держать под контролем. Этот человек в состоянии свернуть горы, переплыть океан. Он может забраться на любую вершину, а его ум способен просчитывать ходы в шахматах, которые не в состоянии просчитать даже компьютер. Он не из тех начальников, которые сидят в кресле, попивая кофе и строча приказы. Нет, он ходит по отелю, делает пометки, дает указания, советует и советуется. Поэтому он и умеет не только зарабатывать деньги, а еще и приумножать их.

Вспыхнув, Рита хватает щетку и идет прочь, в сторону лестницы. Вот так просто. Без угроз и скандалов Стас взял и поставил на место эту ядовитую кобру.

Когда Стас встречается со мной взглядом на его высоких скулах перекатываются желваки.

Глава 28

Настя

– Насть, ты время видела? – темная бровь Стаса ползет вверх. – Только вот не говори, что еще не обедала?

От моего взгляда не ускользает, как на его резко очерченных скулах, вновь появляются желваки. Мужественное лицо выражает внутреннее напряжение. Смущенно молчу, потому что Стас попал в точку. Этот отчет, что Рита сбагрила на меня – он во всем виноват. Тяжело вздохнув, признаюсь:

– Нет.

Получаю в ответ мрачный взгляд.

– Скоро введу штрафы для тех сотрудников, кто не ходит на обед, – поджав выразительные чувственные губы, Стас с намеком опускает взгляд на циферблат спортивных часов:

– Так, давай, бегом, или я тебя выпорю, – кривит с намеком уголок рта, – и никто мне не помешает.

Знаю, что он шутит, но предательская дрожь пронзает от копчика до… Выпорю. Из его уст это звучит так двусмысленно. Наверное, во всем виноват его взгляд! Он не просто смотрит. Он смотрит с таким мужским жадным интересом, что мне становится не по себе.

А его улыбка… Да, у него красивая улыбка, но что в ней такого?

Хорошо! Ладно. Пора признать, что у меня тоже есть свои слабости, которые мне не всегда удается подчинить воле.

– Насть, – встречаюсь с внимательным взглядом Стаса. – Надеюсь, ты не на этих всяких новомодных штуках «одно рисовое зернышко в день»? – смотрит на меня изучающе – в упор. Скользит взглядом груди, талии, замедляется на обтянутых телесными чулками ногах.

Вздрагиваю. Ощущения такие осязаемые, будто ведет горячими пальцами по обнаженной коже.

– Нет, – поспешно качаю головой, – я не на диете, но…

– Никаких «но»! – резко перебивает Стас, добавляет жестко. – Бегом.

А вот это уже звучит, как угроза! Хватаю сотовый, послушно иду за ним по коридору в сторону лифта. За Лебедевыми остается приятый ненавязчивый шлейф аромата дорогого парфюма. Дверцы хромированного лифта раскрываются, и Стас пропускает меня в кабинку.

Как только он нажимает на кнопку, лифт начинает движение вверх. Вскинув голову, только сейчас обращаю внимание, что Стас стоит совсем рядом со мной. Темная рубашка и джинсы выгодно подчеркивают широкие плечи и длинные мускулистые ноги. Сильные, подкаченные – настоящего спортсмена.

Стою, вцепившись в поручень. Машинально перевожу взгляд на свое отражение в зеркале лифта: невысокая хрупкая фигурка, рыжие волосы, аккуратно заплетенные в косу, большие наивно распахнутые голубые глаза, совершенно чистое полностью лишенное косметики лицо. Нервно прикусываю губу изнутри. Как же я каждый раз нервничаю, когда вот так – вокруг никого нет и только мы одни.

Неожиданно Стас резко отворачивается от сенсорной панели лифта. Протянув руку над моей головой, упирается раскрытой ладонью в стену, нависая надо мной.

Приглушенно охаю, на секунду почувствовав прикосновение его крепкого мускулистого тела к своему. Руки дрожат, и я крепко цепляюсь в отчет. Поспешно опускаю взгляд на идеально начищенные мужские ботинки. Ощущения такие, будто меня окутала невидимый дымка под высоким напряжением – по телу раз за разом словно пробегает электрический разряд, который заставляет затрепетать каждый нерв.

Не выпуская из объятий-клетки, Стас, наклонившись к моему уху, негромко произносит:

– Прости, я не хотел тебя напугать. Но вот это я заберу…

Гибкая загорелая кисть тянется ко мне, и сильные пальцы небрежно вытягивают из моих непослушных рук отчеты, а сам смотрит на меня. Смотрит так пристально. Внимательный взгляд из-под густых черных ресниц заставляет сбиться дыхание. Мягкость его вкрадчивого тона посылает мурашки вдоль рук.

Шмыгаю носом, внутри все дрожит. Перенервничала!

– Ты чем-то расстроена? – произносит Стас отрывисто с какой-то внезапной резкостью.

В висках начинает предостерегающе стучать. Поднимаю глаза, встречаясь с его проницательным взглядом.

– Нет. С чего ты взял?

На губах Стаса появилась невеселая ухмылка.

– Иногда мне кажешься, что ты глубоко наивная, как ребенок, Настя, – Стас опускает руку на мои судорожно вцепившиеся в поручень пальцы. – Из-за этой стервы? Так?

Еще никогда в жизни я не чувствовала себя такой смущенной и растерянной.

Стас, медленно обхватив меня за талию, привлекает к себе.

«А твои походы к боссу на ковер не прошли даром, Ожерельева, – гадко скрипит голос Марго в моей голове на повторе. – Поди, все колени стерла, стараясь выслужиться».

– Стас… не надо, – жалобно шепчу, борясь с неизбежным.

Я же сейчас расплачусь! С испугом понимаю, что готова все рассказать Стасу, выплеснуть скопившееся внутри напряжение, но вместо этого с силой сжимаю губы.

– Может быть, тебе сегодня уйти домой пораньше? – вглядываясь в мое осунувшееся лицо, Стас сбивает с толку своим предложением.

– Нет, – бормочу растерянно.

Как он вообще представляет себе это? Как это будет выглядеть? Потом сплетней не оберешься!

– Забудь, что сказала Марго, – убирая с моего лица ярко-рыжий локон, Стас нежно ведет пальцем по моей щеке. – И ты и я знаем, что ты достойна этого повышения и оно никакого отношения не имеет к тому, что происходит между нами.

Краска стыда и досады зализывает лицо и чувствительную кожу шеи. Он все слышал.

Заметив мое смущение, Стас и бровью не ведет.

– Если ты считаешь необходимым не просто поставить ее на место, а уволить, значит, так оно и будет, – мрачно усмехается, заметив мой шокированный взгляд. – Я хочу, чтобы ты знала, Настя, решение за тобой.

– Уволить? – машинально переспрашиваю, недоверчиво распахивая глаза.

Марго – профи! Разве так раскидываются сотрудниками?! Украдкой облизываю кончиком языка пересохшие от волнения губы.

– Нет, – отвечаю деревянным голосом. И это правда. Я не хочу брать на душу такой грех.

Выразительные мужские губы поджимаются.

– Уверена? – уточняет подчеркнуто вежливым тоном.

Безуспешно пытаюсь проглотить комок в горле. Я должна научиться справляться с трудностями. Иначе, что это? Стасу придется каждый раз увольнять из-за личной неприязни сотрудников?

– Абсолютно.

– Хорошо, как скажешь.

Лебедев Станислав Валерьевич – защитник и покровитель! Следовало бы посмеяться над подобной мыслью, но вместо этого я ощущаю неожиданный прилив благодарности.

Будто почувствовав во мне перемены, Стас погружает пальцы в мои волосы сзади на затылке, и наклоняется так, что я ощущаю его теплое дыхание на щеке. Сильные смуглые руки мягко придерживают меня, словно я послушная кукла. Прикосновение его ладони такое легкое как перышко. Деликатное.

Двери лифта распахиваются с громким щелчком и я, дернувшись, с проворством, которому бы позавидовала горная козочка Лаго-Наки, выскакиваю в коридор. Негромко пробормотав что-то сквозь зубы, Стас окликает меня, но я, не оборачиваясь, спешу мимо направляющихся в столовую служащих «Найс Хотел».

Когда мы проходим мимо вестибюля, хорошенькая стройная девушка, дежурившая в приемной, здороваясь, кидает на нас любопытный взгляд. Две горничные, что-то горячо обсуждавшие в коридоре, мгновенно замолкают, когда я равняюсь с ними. О причине догадаться не трудно – мое повышение и неотступно следующий за мной Стас.

Как и в прошлом, я оказалась бессильна перед Лебедевым Станиславом Валерьевичем. Перед страстью, которая по щелчку пальцев смела все преграды. Злюсь, потому что Стас использует единственный козырь, который имеет против меня – мое несомненное влечение к нему.

Как только я вхожу в столовую, на меня обрушивается шквал звуков. Разговоры коллег, мерный стук вилок и ложек о тарелки… Судорожно ищу глазами Машу. Наконец-то нахожу уплетающую яичницу с салатом подругу за одним из столиков.

Завидев меня, Машка машет, а как только подхожу, приглашает по-свойски:

– Падай сюда! – показывает на занятый ее сумочкой стул. – Думала уже не придешь, – ворчит, убирая сумку, которую положила для того чтобы никто не посмел занять мое место. – Я пару минут назад столкнулась на лестнице с Ритой. Эта ведьма с метлой чуть меня не уронила! – жалуется, отправляя в рот очередную порцию салата.

Глава 29

Настя

С трудом отрываю взгляд от Стаса, который как будто удостоверившись, что я на месте и не сбегу, идет спокойно со стаканчиком кофе к выходу. Провожаю его украдкой глазами.

Аромат сырников дразнит обоняние, и я беру нож с вилкой. Персонал у нас кормят без изысков, но очень качественно. Супы, борщи, второе – в основном русская кухня. Морсы, квас, соки – все достойно. Шеф-повар хорошо подаёт блюда, красиво оформляет на чистых белых тарелках. Все вкусно – от хлеба до сырников. Тот случай, когда даже гурман не станет воротить нос.

– Настя, что-то случилось? – окликает Машка, внимательно всматриваясь мне в лицо. – Что-то грустная сегодня…

Отвожу взгляд, потому что мне безумно хочется ответить:

"Да, случилось. Меня повысили, а ведьма Марго ставит под сомнения мою компетенцию. А еще Стас… из-за него я не уверена, что достойна своего нового места».

Маше не понять, как мне плохо. Ведь после слов Риты, будто камень на душе. Не будь Стас боссом, было бы у меня повышение? Маша мне сейчас не советчик, потому что она не знает и половины обстоятельств.

Но, вместо того, чтобы пожаловаться на Марго, поморщившись, устало улыбаюсь:

– Нет, ничего, Маш. Просто я… – задумываюсь, подбирая слова. – Просто устала.

Становится грустно. Маша всегда была очень чуткой к моим проблемам. Я ей все рассказывала, доверяла ей свою душу. Она помогала мне, а я ей. Так было всегда.

В нашем маленьком городке нет никого, кто бы мог понять меня так, как она. И я благодарна ей за это.

С приездом Стаса все изменилось. Теперь у меня появились тайны.

На душе скребут кошки. Я смотрю на Машу, на ее улыбку, в ее глаза… Она даже не представляет, что мне приходится скрывать. Кажется, что может быть проще? Возьми, расскажи, поделись переживаниями. Но ведь тайна, которую знают двое – уже не тайна.

– Я знаю, ты очень устала за этот год, – Машка пододвигает ко мне поближе тарелку с сырниками. Как открытую книгу считывает с меня переживания. – Ты заслужила это повышение, как никто другой. И откуда у тебя только сомнения, подруга?

– Почему ты так думаешь? У нас здесь много кто и побольше моего работал…

Не успеваю продолжить, потому что Мария перебивает, не переставая жевать:

– Почему? Потому! – ворчит, пытаясь нанизать зеленый горошек на зубчики вилки. – Что ты, в самом деле?! Потому что ты такой же человек, как и все! Имеешь право за старания получить награду, – наконец, изловчившись, ловит строптивую горошинку и с победным блеском в глазах отправляет ее в рот. – Но это не значит, что ты должна работать сутками напролет, будто тебе мало жизни.

Ну, вот как ее не любить?!

Заметив мой благодарный взгляд, машет рукой.

– Ешь свои любимые сырники со сметаной, горе ты мое луковое, – кладет подбородок на руку, смотрит на меня добрыми серыми глазами. – Зря, что ли, с Дашкой из-за них воевала?

Мы сидим в столовой и пьем чай, в который добавляем мед, чтобы было слаще. Я улыбаюсь, вспоминая, как подруга ворчала, когда я первый раз принесла на работу мед, а после все время его поедала.

Прочитав мои мысли, Маша смеется.

– Да-да, я была не права!

Закончив обед, Машка тянется к сумочке на своем стуле.

– Чуть не забыла! – уголок подкрашенных коралловой помадой губ недовольно дергается. – Насть, а у тебя есть такие штучки…? – Машка щелкает пальцами, хмуря гладкий лоб. – Для степлера которые. Мешок надо один зафиксировать, а то все руки не доходят и…

– Да, есть, пойдем.

Пока мы едем в лифте, Маша то и дело сетует на своего Завертяева.

– А он, представляешь, – буквально захлебывается в эмоциях, – говорит: давай, съедемся? Ага, – кивает подруга, чей голос дрожит от негодования, – будто у меня времени полно, как еще его носки потом подбирать, где не попадя.

Искренне смеюсь – впервые за весь день.

– Да с чего ты взяла, что он будет носки раскидывать?

– Он вчера пришел в разных!

Да уж, железный аргумент.

Выходим из лифта. Смех замирает на губах, когда останавливаюсь возле своего места на ресепшн. У компьютера, прямо напротив стационарного телефона… шикарный букет.

Глава 30

Настя

Это точно не благодарный клиент. На столе. В вазе! Нежно-розовые пионы сорта Сара Бернар в прекрасном дуэте с кружевным лизиантусом. От волнения перехватывает дыхание. Это Он!

Только Стас знает, как я люблю пионы. Так и не поборов искушение, дотрагиваюсь подушечками пальцев до плотного упругого бутона. Букет роскошный, дорогой.

Изящные, чуть вытянутые лепестки, словно выточенные рукой искусного мастера. В этом совершенстве природы угадывается какая-то незавершённость. Опускаю пальцы ниже –шелковая лента молочного цвета – вот теперь идеально.

Неожиданно на миг окунаюсь в атмосферу прошлого, когда еще было в порядке вещей получать цветы и подарки от Стаса. Поездки за город, рестораны и круизы на роскошной яхте «Морская Нимфа» – все было…

Моргнув, замечаю небольшой конвертик с золотым тиснением. Отдергиваю пальцы от букета, будто обожглась. Но все же, решившись, аккуратно вынимаю записку из букета. Всего пара слов размашистым почерком, но эти слова заставляют улыбку спрятаться тенью в уголках рта.

«Это моя скромная попытка стать причиной твоего хорошего настроения».

– А можно я их понюхаю? – спрашивает Машка, которая уже почти с носом зарывается в пышный букет в моих руках. – Обалденные! – выносит вердикт, сканируя с неприкрытым любопытством записку.

Так и не получив от меня «зелёный свет», к моему облегчению, быстро отвлекается.

– Ой, Насть! – роется в бумажном пакете на стуле, который я почему-то совсем упустила из вида. – Здесь еще и конфетки есть.

Растерянно наблюдаю за тем, как уже через секунду Машка держит в руках коробку конфет «Reber Mozart Herz'l». Шоколадные с марципаном. Мои любимые… Как же я по ним соскучилась! Поднимаю крышку коробки. Внутри находится пластмассовый лоток золотистого цвета, в котором расположились ровно пятнадцать конфет. Каждая индивидуально завернута в алую блестящую фольгу с изображением известного композитора.

На секунду меня отбрасывает в прошлое.

…– в детстве я бы отдала МНОГОЕ за такой фантик.

Стас добродушно смеется над моей детской непосредственностью и искренней радостью.

– Солнышко, дай вытру, – утирает заботливо большим пальцем шоколадные крошки в уголках моего рта, а я, счастливая, беззаботно отправляю в рот очередную конфету в рот. Которую по счету? Не знаю. Сбилась…

Как это было давно. Когда-то наша история точно так же начиналась. Только теперь это совсем другая история. С другим концом. Опускаю взгляд на коробку. Но конфеты же ни в чем не виноваты?

Конфетки так и манят: разверни нас, получи эстетическое удовольствие!

Немного пошуршав фантиком (который я обязательно сохраню – уж больно красивый!), передо мной оказывается небольшая конфетка сердцеобразной формы, полностью политая горьким шоколадом.

Шоколад с благородным и глубоким вкусом. Закрываю от с наслаждения глаза. Он так чудесно сочетается с фисташковым марципаном, который, в свою очередь, играет мягкую ореховую роль. Но самое вкусное, на мой взгляд, – это трюфель…

Беру еще одну конфету и протягиваю ее Машке.

– Никогда не пробовала таких, – подозрительно щурит глаза подруга, разглядывая диковинку. – Дорогущие небось?

«Больше пяти тысяч…» – проносится мысль, но я не озвучиваю сумму, дабы совсем не шокировать и без того взволнованную моим презентом Машу. Она не поймет.

– А Лебедев-то не промах!

Замираю, так и не донеся конфету до губ.

Машка смотрит на меня своими серыми глазищами, в которых затаился восторг.

– Маша, перестань!

– Хочешь сказать, что ничего не понимаешь? – недоверчиво косится на меня подруга. Смотрит на меня так, словно пытается найти ответ на какой-то свой вопрос.

– Н-не понимаю… – растерянно хлопаю ресницами, не зная, что еще на это ответить.

На лице Марии такое выражением, что без труда читается между строчек: что взять с этой малохольной.? А я ведь все понимаю, от того и перед подругой чувствую себя такой виноватой.

– Станислав Валерьевич у нас писаный красавец, – неожиданно серьёзно произносит Мария. Она бросает короткий взгляд на меня, улыбаясь уголками губ – точь-в-точь, как Чеширский кот. – Видела? Девки с него глаз не сводят, а он никого не замечает. Одно скажу, подруга, Лебедев на примитивном уровне хочет тебя, – причмокнув конфетой, Машка шевелит с намеком бровями. – Ну, помнишь, как в том фильме, где герой платит миллион долларов за одну ночь с понравившейся ему девушкой? Хмурит гладкий лоб, припоминая. – Во, вспомнила! «Непристойное предложение».

Раздосадовано поджимаю губы. Началось!

– Маш, ну, что ты несешь? – непроизвольно оглядываюсь по сторонам. – Вдруг кто услышит.

Откладываю конфету обратно в коробку. Вот умеет же Машка отбить аппетит! Про себя же негодую. Во всем виноват Стас! Лебедев не мог не отдавать себе отчета в том, что подобный эксцентричный жест с цветами и дорогими конфетами вызовет вполне определенные пересуды.

– А что такого? – разводит руками подруга. – Страсть сильнее жажды, —подмигнув, Машка отправляет очередную конфетку в рот. – Я думаю, он в тебя влюбился, как мальчишка, – подруга окидывает мня взглядом с какой-то материнской гордостью. – Еще бы, такая куколка! Ухаживает и даже не скрывает. Это смело. Значит, все серьезно.

Отвожу глаза в сторону. Маша не права. В его почти тридцать лет в Стасе не осталось ничего мальчишеского. Он стопроцентно уверенный в себе зрелый мужчина. И, в отличии от Машки, я не питаю иллюзий. Опускаю машинально глаза на бумажный пакет, где лежат конфеты. Брови сходятся на переносице. Мне кажется или там есть что-то еще?

Запустив руку внутрь, вынимаю наружу… плюшевого зайца. Или это розовый кролик? Легкие, будто кипятком обжигает! Сердце грохочет, как молот. Отрешенно смотрю на мягкую игрушку в руках. Но почему именно этот зайчик? Не знаю, как это объяснить, но именно возле этой самой игрушки я пару раз останавливалась напротив витрины стильного бутика для детей. Даже открывала кошелек, но ценник слишком уж кусался.

Не сомневаюсь ни на секунду: Ксюше очень понравится зайка, которого купил ей… ее папа. Сердце предостерегающе замирает. В последнее время это становится привычным, будто какой-то рефлекс. Я уже не обращаю внимания на рванный стук в груди, но все равно чувствую, как внутри все переворачивается.

Зачем он это сделал? Не понимаю, почему не могу быть равнодушной! Горько усмехаюсь. Сердце не обманешь, оно знает все лучше меня. Как будто частички отрываются и улетают, как обожжённые крылья бабочки. Почти слышу, как в груди что-то ломается и это никогда не заживет, потому что я сама добровольно лишила своего ребенка отца.

Машинально прячу плюшевого зайца обратно в пакет. Я прекрасно понимаю, что это не просто подарок. Это – приглашение в игру. Я уже не просто наблюдатель, а участник. Словно кто-то невидимый дернул за незримую веревочку, и я оказалась внутри игры.

«Настя! – кричит внутренний голос, – НЕТ! У тебя есть все, чтобы быть счастливой! Ты же умная девочка. Не ведись!»

Только выбора нет. Маятник уже запущен, и я не в силах остановить его ход.

Стас… Зачем ты это делаешь? Что за игры с моим сердцем? Что же ты творишь?!

Глава 31

Настя

– Как же так, Маш?!

– Ты не поверишь, – вздыхает подруга. – Я даже не заметила, как это случилось. Просто проснулась, озноб, мигрень. Я думала, может пройдет… Потом – бац! Температура под сорок…

Слушаю сиплый голос Маши, а в голове никак не укладывается, что подруга загремела в больницу. Еще вчера все было хорошо! Расстроенно тянусь к блокноту. А что тут удивляться? Вирус – коварная штука. Машинально делаю пометку, что надо после работы заскочить в аптеку купить что-то противовирусное. Как-никак контактировали. Не дай бог свалиться. Кто же за Ксюшенькой присмотрит? Нет, болеть мне категорически запрещено!

– Да это все Завертяев, – говорит Машка, то и дело прерываясь на мучительный кашель. Голос подруги, становится почти едва слышным, превращаясь в шепот. Ужасный насморк, кажется, на каждом слове душит Соколову. – Пришел со своими бациллами! Теперь не понятно, когда из стационара выпустят, – сокрушается Маша. – Вот на диету посадили больничную.

– Ты и так на диете была, – машинально напоминаю подруге.

– Да ладно! Теперь хоть на двух буду сидеть, все равно на одной диете не наедаюсь, – даже в больнице Машка и то умудряется меня насмешить.

Перекинувшись еще парой слов, прощаемся. Упираю руки в бока, пытаясь собраться с мыслями. День впереди тяжелый. В выходные нагрузка на отель будь здоров!

В течении часа ношусь, как белка в колесе: миллион ключей, звонков, факсов, размещение гостей, заявок электрику, а еще нескончаемая бумажная волокита. Быстро разместив командированных из других городов, вношу в реестр данные иностранцев – швейцарцев, немцев и канадцев, приехавших покорять наши горы Лаго-Наки.

Как только заканчиваю с распределением, тут же поступает звонок на ресепшн. Жена одного из постояльцев попросила вызвать мужу скорую помощь. У него разболелось сердце. И вот со всей этой канителью я чуть не забыла заполнить в компьютере шахматку броней, но как только сажусь за компьютер, понимаю: закон подлости никто не отменял.

Новенькая горничная Дарья вся в слезах почти подбегает к ресепшен. Девушка выглядит взволнованной и с надеждой смотрит перепуганными глазами на Марго. Та изображает занятость, что-то активно вносит в таблицы “Excel”, намеренно не замечая Дашу. Скорее всего, тот самый отчет, из-за которого весь сыр-бор начался, доделать не может. Перекладывая больше полугода на меня документацию, Рита так и не удосужилась пройти обучение по новой программе.

Маню девушку пальцем к себе. Как только горничная оказывается напротив меня, принимается, запинаясь, рассказывать нервно теребя передник:

– Анастасия Викторовна, там в двадцать пятом номере гость себя некорректно ведет, – косится с опаской на Риту. – Маргарита Андреевна еще утром строго наказала, что в этом номере наш vip-гость, ни в чём ему не отказывать. Делать все, что он попросит, – понизив голос, девушка опасливо стреляет взглядом на Риту, прежде чем доверительно прошептать: – А он выпивши…

Судя по тому, как дрожит девушка, она нисколько не преувеличивает. Должно быть, этот vip-гость из тех, на кого можно смело повесить ярлычок “хамло”.

– Не переживай, Даша. Что произошло? – почти моментально нахожу в электронном бланке нужное имя. – Чем именно Кирилл Степанович не доволен? – вглядываюсь с сочувствием в заалевшее лицо горничной.

– Скандалит, требует сменить белье, а оно поменяно было только час назад, – голос девушки дрожит и становится совсем тихим. – Ругается, говорит, администратора зови, обзывается…

Киваю. Понятно. Кажется, я догадываюсь, про кого идет речь. Высокий мужчина со светлыми волосами в темно-синем классическом костюме. Заселился пару часов назад. Его можно было бы даже назвать симпатичным, если бы не это напыщенное выражение лица.

Почему я его запомнила? Все просто. Это тот самый мужчина, что сунул мне записку со своим номером телефона в бланк с регистрацией. Неприятный самовлюбленный тип, который считает обслуживающий персонал грязью под своими ботинками. Такое не впервые.

Принимаю решение, исключительно опираясь на опыт в работе с трудными клиентами:

– Сделаем так: ты займешься только что освободившийся номером, а я отнесу чистый комплект белья в двадцать пятый и сама поменяю постельное.

– Настя… ой, – тушуется Даша, по привычке обращаясь ко мне по имени. Заплаканные глаза блондинки проясняются. – Анастасия Викторовна, – прижимает ладонь к груди, – спасибо вам большое!

Прежде чем отправиться в центральную бельевую, на всякий случай паролю свой компьютер. Извините, Маргарита Андреевна, свой лимит доверия вы уже давно исчерпали.

Держа в руках новый комплект постельного белья, негромко стучусь в дверь.

– Открыто.

Прежде чем успеваю коснуться ладонью двери, она отворяется. Мужчина лет тридцати пяти, взъерошенный, босиком… Увидев меня, расплывается в улыбке. Только вот голубых, как прозрачные кристаллы, глаз она совсем не касается.

– Надо же, какой сюрприз, – самодовольно ухмыляется постоялец. На нем все та же одежда, в которой я видела его первый раз. Темно-синяя рубашка с закатанными рукавами, джинсы. – Анастасия, вы здесь.

У меня не остается сомнений, что этот сноб все специально затеял.

– Вы просили замену белья, – констатирую факт прохладным, но вежливым тоном.

– Да, я помню, – он делает шаг назад и пропускает меня внутрь. – Проходите. Я рад, что вы здесь. Это так неожиданно!

Улыбка мужчины меркнет, так и не найдя отклика с моей стороны.

– Извините, я поменяю белье.

Он кивает, пожимая плечами, и я, пройдя внутрь, слышу, как за мной закрывается дверь в номер. Мужчина проводит рукой по волосам, наблюдая за тем, как я подхожу к кровати с белоснежным постельным бельем. Принимаюсь быстрыми отточенными до профессиональности движениями убирать простынь, а за ней и наволочки с подушек.

– Позвольте представиться? Кирилл, – он протягивает мне руку. – Я только что прилетел из Санкт- Петербурга. Не знаю, как вы, а я чувствую себя здесь, как на курорте.

– Рада, что вам нравится у нас, – отвечаю тактично, не отвлекаясь от дела.

Не удовлетворившись моим ответом, мужчина ищет новые темы для разговора.

– Та горничная… Она новенькая?

Киваю, соглашаясь.

– Понимаю, что вы не можете быть в курсе всех дел, Анастасия, но просто я не привык к такому сервису.

Сноб…

– У вас есть штопор и бокалы? – следующий вопрос Кирилла Александровича ставит меня в тупик.

Оборачиваюсь, держа в руках взбитую подушку. Успевая подловить мужчину за разглядыванием моей… юбки. Разглаживаю несуществующие складки на бедрах. Не знаю, что он там увидел, но чувствую себя не уютно. Становится не по себе.

– Извините, я не поняла, что вы сказали.

– Бокалы, – кивает головой, продолжая смотреть на мои ноги, а я все еще пребываю в замешательстве.

– Есть штопор, – убираю выбившуюся прядь ярко-рыжих волос за ухо. – А зачем вам бокалы, вы же один?

– А я, – говорит мужчина, как-то самодовольно ухмыляясь, – рассчитываю на то, что вы, Анастасия, составите мне компанию.

Настороженно наблюдаю за тем, как мужчина подходит к мини-бару, вынимает бутылку крепкого элитного алкоголя с красной этикеткой.

– Я заключил вчера сделку и вот думаю отметить это событие с прекрасной дамой. По такому случаю точно не помешает.

– Извините, – отказываю, как можно мягче, – но по регламенту мне не положено, – заметив недовольство в блеклых голубых глазах, добавляю твердо. – У меня будут проблемы. Вы всегда можете спустится в ресторан, – улыбаюсь профессиональной вежливой улыбкой. – Там обязательно найдете подходящую комп…

– Стерва! – выражение лица мужчины меняется, становится жестким и безжалостным.

Это резкое обидное ругательство заставляет судорожно сомкнуть пальцы на пододеяльнике. Стараясь сохранять хладнокровие, тушу в себе поднимающееся гадкое чувство задетой гордости. Только длится это не долго… Взгляд падает на журнальный столик. Ноутбук, ручка, пустая пепельница, кредитка, опустошенная до самого дна бутылка.

Господи! Это что же…? Он в одного столько?! Вдоль позвоночника бегут мурашки, будто за ворот блузки заползла ледяная змея. Пытаюсь взять себя в руки. Только сердце колотится в груди, как сумасшедшее. И руки дрожат. Так нельзя. Нельзя поддаваться панике!

Мужчина наклоняет голову набок, смотрит на меня презрительным взглядом.

– Все вы такие… Строите из себя не пойми что! – цедит, кривя тонкие губы. – Цену набиваешь?! – оказавшись возле меня, обдает дыханием смешанным с парами алкоголя.

Непроизвольно отшатнувшись, морщусь.

Похоже, на мужчину это не производит совершенно никакого впечатления. Схватив меня за руку, тянет на себя, подавляет тяжелой неприятной аурой.

– Сколько?

– Пустите, – перепугавшись, почему-то вместо того, чтобы закричать, еле шепчу. Пытаясь вырваться из крепкого мужского захвата, тянусь к поясу на юбке, а там пусто…

Портативной тревожной кнопки нет! Оставила возле компьютера на ресепшн.

– Нет! – пытаюсь оттолкнуть его. – Уберите руки!

Его губы кривятся, складываясь в подобие улыбки.

Испуганно сглатываю ставшей вязкую слюну. Хватка мужчины вокруг моих саднящих от боли запястий усиливается, будто два железных обруча наручников.

– Пустите! Что вы себе позволяете?! – в отчаянии пытаюсь вырваться, но в ответ получаю жадные, похотливые поцелуи, от которых начинает мутить.

– Отпусти меня, ублюдок! – кричу я и тут же получаю пощёчину, которая обжигает лицо.

Глава 32

Настя

– Ну, что, детка? – елейным голосом говорит он, как только звон в моей голове становится тише. «Детка» – в его устах звучит, как издевка. – Стоило выпендриваться?

Заводит грубо мою руку за спину приподнимая, а второй толкая вперед, ведет к журнальному столику.

– Что ты, радость моя? – подонок проводит рукой по моим аккуратно собранным в “ракушку” волосам и пытается поцеловать в шею, но я уклоняюсь. – Не нравлюсь?

Хватает грубо за подбородок, заставляя смотреть в глаза. Меня будто окунули в отвратительную смесь его дыхания, запаха парфюма и алкоголя. Становится так страшно и противно, что, кажется, еще немного и потеряю сознание.

– Я же сказал, что тебе понравится мое общество, – издеваясь, ухмыляется “гость”. Он смотрит на меня холодным глазами блуждая безумным взглядом по телу.

Меня буквально передергивает от гадливости к происходящему.

– Оставьте меня в покое! – я не знаю, что он собирается делать, но мне страшно. Пытаюсь изловчиться из последних сил, чтобы выдернуть руку.

– Ну же, девочка, не сопротивляйся, – издевательски увещевает эта сволочь. – Тебе понравится, – голос становится раздраженным. – Не упирайся! Я хочу чтобы ты, напыщенная стерва, составила мне компанию.

Сердце, ударившись об ребра, бросается вскачь, словно перепуганный заяц. Прыгает то вниз, то вверх и никак не может остановиться. В голове ни одной мысли – как в колодце – темно и глухо.

Когда Кирилл хватает меня за аккуратно собранные волосы, шпильки, которыми зафиксирована прическа впиваются ему в руку. Меня же словно парализовало. Нет сил даже пошевелиться. Зашипев от боли, буйный постоялец с силой отводит руку в сторону, не разжимая пальцев. На секунду мне кажется, что он просто сейчас снимет с меня скальп – настолько больно. Волосы каскадом рассыпаются по плечам.

– Нос она воротит, – рычит, сузив глаза. – Все могло быть по-другому, если бы ты не смотрела на меня, как на пустое место!

Тянет за волосы так, что приходится запрокинуть голову. Лицо этой сволочи искажается злобной досадой, ведь в моих глазах написано все, что я о нем думаю. Отворачиваю лицо, чтобы не видеть зловещий оскал и взгляда, в котором плещется безумный огонь. От напряжения в шейных связках задыхаюсь, перед глазами появляется какая-то мутная пелена.

– Не хочешь по-хорошему? Будет по-плохому, – шипит он, наклоняясь ко мне. – Я долго тебя ждал, милая. Так что, не заставляй меня ждать еще дольше.

От страха под лопаткой начинает сосать и все мышцы от напряжения сводит. В голове одна лишь мысль: "Я должна выкарабкаться любым способом, ради Ксюши!"

– Еще можно решить вопрос без полиции, – вскидываю на него взгляд, стараюсь говорить спокойно. Достучаться не до его сердца, а до его разума. – Вы пьяны…

– Вовсе нет, – ухмыляется он, перебивая и только сейчас, вблизи, я замечаю насколько у него увеличены зрачки. В них, как будто в зеркале, отражается мое перепуганное до ужаса лицо.

Все намного серьезнее, чем я думала! Делаю еще одну попытку увернуться, но он крепко держит меня, не давая шелохнуться.

– Ну же, детка, хватит строить из себя недотрогу, – наклонившись, шепчет на ухо. – Давай расслабимся вместе, а?

В какой-то момент ослабив хватку, он теряет бдительность и я кричу во все горло:

– Помогите!

Впиваюсь ногтями в его шею, царапая до крови.

– Ах, ты дрянь! – рычит, врезаясь пальцами в мою талию так, что сбивает дыхание.

В глазах темнеет. Паника накрывает с головой, как безжалостная ледяная волна. Глупо, но мне кажется, что еще немного и он начнет кусаться, как дикая собака! Отчаяние будто придает мне сил. Несколько мгновений ожесточенных сопротивлений с моей стороны и я, как перед глубоким погружением под воду, делаю глубокий насыщенный кислородом вдох, чтобы позвать:

– Стас!!!

Дверь с ужасным грохотом отлетает к стене, и меня тут же отбрасывает в сторону неожиданным толчок. Я падаю на кровать, подскочив на матрасе, сразу же поднимаюсь. Лихорадочно ловлю ртом воздух, как оглушенная рыба, выброшенная на берег. Боже, что происходит?! Отбрасываю назад волосы, что тяжелой завесой упали на лицо.

Первое, что вижу, как Стас, держа на вытянутой руке “гостя”, будто кувалдой проходится по его лицу раз за разом кулаком. Этот жалкое ничтожество из Питера, похоже, в шоке, потому что смотрит на Стаса, как кролик на удава. Глаза расширены, рот приоткрыт, руки безвольно висят вдоль тела.

Стас хватает его за горло, приподнимает над полом, а затем с силой бросает в сторону.

Истошно заорав, эта сволочь отлетает к стене, ударившись о нее с глухим стуком, и падает на пол. Вопит что-то нечленораздельное, пытаясь встать на ноги.

– Тихо, – рычит Стас сквозь зубы. Одним взглядом заставляет его вжаться в стену. Голос Стаса звучит глухо и мрачно. – На место.

В угрожающем взгляде я успеваю прочитать нечто более уместное для джунглей, чем для цивилизованного мира. В глубине карих глаз таится жгучая ярость. Я на подсознательном уровне отчетливо ощущаю этот кипящий, как огненная лава, гнев каждой своей клеточкой.

Рывком подняв “тело”, Стас прижимает его к стене так, что ноги висят в воздухе. Получив удар в живот, постоялец со стоном сгибается пополам. Не давая ему ни единого шанса, Стас несколько раз бьет “гостя” головой о стену. Поморщившись от отвращения, бросает, как кучу дурно пахнущего мусора, себе под ноги.

Не контролируя себя, непроизвольно забираюсь на кровать, чтобы даже не было возможность коснуться этого ублюдка.

Стас же, не глядя на распластавшегося на полу Кирилла, не глядя перешагивает через него. Взгляд янтарных глаз теперь полностью сосредоточен на мне.

– Где болит? – требовательно спрашивает Стас, проходясь ищущим взглядом по моему телу. Его широкая грудная клетка ходит ходуном. В почти ставших черными глазах творится кромешный ад.

– Ничего не болит! – вырывается рвано на выдохе.

Закрываю глаза.

Глубокий выдох…

Вдох…

Выдох…

И снова вдох…

Меня колотит. Чувствую, как по щекам катятся слезы. Хочется броситься к нему на шею, но я не могу пошевелиться, ноги будто ватные.

Глядя на меня, Стас играет желваками, совершенно не обращая внимания на валяющегося под его ногами дегенерата.

– Что он успел? – цедит, сводя темные брови на переносице. Мужественные черты лица от моего молчания заостряются, жилистые кулаки сжимаются все крепче.

Сглатываю, не в силах отвести взгляд от сбитых в кровь костяшек.

– Настя?!

Прикусываю губу. Стас видит все: и мое заплаканное лицо, и дорожки от потекшей туши, рассыпанные по плечам в хаотичном беспорядке пряди волос. Храбрюсь из последних сил.

– Ни… ничего… – заикаясь, дрожу, как в лихорадке.

Машинально откидываю упавшие на лицо локоны, открывая неосознанно этим вид на саднящую кожу щеки. Смотрю в его глаза молча, а внутри все кричит на разрыв.

Когда Лебедев замечает оставшийся след от мужской ладони на моей щеке, темный зрачок, охнув, сужается. По сильному телу проходит заметная дрожь. Резко отвернувшись, Стас цедит сквозь зубы:

– Убью.

Охаю… Сердце будто сжали в кулаке, потому что знаю – это не угроза, а холодное обещание!

Ловко вынув из кармана брюк бабочку-нож, Стас разворачивает его одним ловким, отточенным до совершенства движением. Может показаться, что в руках у него не смертоносное оружие, а безобидная игрушка. Делает шаг к Кириллу…

– Не подд-хоо-ди, – задохнувшись, умоляет постоялец. Весь осунувшийся и какой-то серый, он потерял от страха полностью человеческий вид.

Меня, словно наполненный доверху сосуд, толчками переполняет безудержный поток ужаса и страха. Страх за Стаса. За себя. За то, что сейчас происходит!

Я словно в клетке, запертая в своих же мыслях, усилием воли стряхиваю с себя оцепенение.

Господи! Он же убьет его… Убьет! Внезапный выброс адреналина заставляет вскочить с кровати. Бросаюсь вперед.

– Стас, – пытаюсь позвать я, но вместо крика получается какой-то хрип. – Стас…

Глава 33

Настя

Обхватив Стаса за стальной торс, переплетаю пальцы в замок. Не пущу!

Я чувствую себя так, словно стою на самом краю пропасти. Один неверный шаг и…

Стук сердца в ушах набирает мощь, как реактивный двигатель, пока на мои судорожно сжатые пальцы не опускается горячая мужская ладонь.

Резко выдохнув, Стас складывает нож. Будто усмирив своих демонов, он загоняет их обратно в клетку.

А потом все, как в тумане…

В комнату вбегает группа быстрого реагирования. Шум. Звуки бьющегося стекла, топот ног, обутых в тяжелые ботинки… Это все будто на заднем фоне и не имеет ко мне уже никакого отношения. Ничего не слышу и не вижу, кроме Стаса. Все стало не важно.

– Не надо плакать, солнышко, – Стас стирает большим пальцем слезы с моей щеки.

В его глазах застыла такая тревога и нежность, что мой подбородок начинает дрожать.

– Все хорошо. Я рядом, – добавляет мягко.

Руки словно налиты свинцом. В голове звенит, а перед глазами рябь. Во всем виновата щедрая порция адреналина, что бушует в крови. Меня только сейчас начало отпускать. Очень хочется, чтобы все это скорее закончилось. Внезапно накрывает такое острое чувство беспомощности, слабости и болезненной уязвимости. Я хочу домой, где могу ощутить себя в безопасности и обнять мою малышку.

Сквозь размытую призму сознания слышу знакомый мужской голос:

– Забирайте!

Кажется, приказы отдает Иван Куралесов. Поворачиваю голову на звук. Так и есть, простое скуластое лицо, сосредоточенные зеленые глаза.

– На выход!

Отворачиваюсь от ничтожества, которое скручивают, поднимая с пола. Откуда-то из глубины души поднимается тошнота. Как же он жалок! Смешанное с омерзением отвращение заставляет поморщиться и еще сильнее прижаться к Стасу. Уткнувшись в широкую в грудь, замираю, едва дыша.

Стас гладит меня по голове, нежно перебирает пряди волос, шепчет что-то успокаивающее.

А я… я не могу говорить! Просто теснее прижимаюсь к нему, уткнувшись носом в плечо, вдыхаю родной запах терпкого миндаля и груши. Лебедев крепко обнимает меня за талию. В какой-то момент, совершенно не обращая внимания на людей, целует в макушку, и я не слышу его тихое:

– Не отпущу никуда.

Я знаю. Он никогда и не отпускал меня. Никогда! В моей голове проносится тысяча мыслей одновременно. Глаза сами закрываются, а пальцы, судорожно сжимающие черную футболку на мощной груди Стаса, потихоньку расслабляются. Его тепло, его запах делают свое дело – будто живительный бальзам растекается по моим венам. Безопасность.

И тут я понимаю, что не могу его оттолкнуть. Я действительно не могу это сделать. Я не хочу, чтобы он меня отпускал.

– Все закончилось, солнышко, – будто прочитав мои мысли, шепчет Стас, ведя широкой ладонью вдоль моих лопаток. – Тебя никто не обидит.

– Лебедь, тут не просто колдырь…

Чувствую, как руки Стаса мгновенно напрягаются. Не отрывая лица от его груди, ощущаю, как он разворачивается корпусом к говорящему. Мужское сердце бьется неровно, тяжело, почти оглушая меня – и без того дезориентированную всем происходящим.

– Торчок? – Стас прижимает ладонь к моему уху.

Этот инстинктивный жест… Так машинально делают родители, когда не хотят, чтобы их чадо услышало нечто плохое.

Другой рукой он прижимает меня еще крепче к себе.

– Дерьмо! Позже, Куралесов.

– Лебедь, ты че? Когда?

– Не знаю. Завтра, после завтра, – рычит на друга Стас. – Настя еле на ногах стоит.

– Но… Ладно, – сдается Иван. Взглянув на мое бледное лицо с заплаканными глазами, отводит взгляд в сторону. – Черт с ним. Выкручусь. Но ты мне нужен сейчас, – говорит с нажимом. – Обстряпать все нужно, как надо.

– Понял.

Стас неохотно отстраняется и смотрит на меня сверху вниз.

– Настя, мой водитель отвезет тебя домой, – берет двумя пальцами за подбородок, гладит большим пальцем, едва касаясь чувствительной кожи щеки.

Я сглатываю и все силы, что у меня оставались, уходят на то, чтобы не разреветься. Его прикосновение настолько нежное, что у меня перехватывает дыхание.

– А вечером я приеду к тебе.

Это не вопрос, не просьба. Стас ставит перед фактом – он приедет.

Глава 34

Настя

По телу прокатывается волна дрожи. Наверное, это все еще от нервов.

Пока Стас инструктирует водителя, Куралесов открывает ноутбук, что-то говорит охранникам про камеры и время.

– Отмотай назад, – Иван подается к монитору, торжествующая улыбка кривит губы прокурора. – Стоп, вот здесь. Даа-а.

Чувствуя себя лишней, никем не замеченная, выхожу из номера. Медленно, как приведение, двигаюсь в сторону служебной лестницы.

– Настя?

Заторможенно оборачиваюсь, только сейчас замечая, что Стас вышел следом за мной. Когда он делает пару шагов навстречу, едва заметно прихрамывает. Встрепенувшись, машинально подаюсь вперед.

– Как ты? – нахмурившись, инстинктивно наклоняюсь. Чтобы что? Сама даже не знаю. – Тебе больно?

Когда я тянусь к его ноге, волевой всегда надменно поднятый подбородок каменеет. Перехватив мою руку, Стас поджимает четко очерченные губы так крепко, что они становятся почти сплошной линией.

– Нет! – рявкнув, Стас мрачно добавляет сквозь зубы: – Ничего серьезного.

Мгновенно цепенею. Такой грубости я не ожидала. Ощущения ничем не лучше, как если бы неожиданно плеснули в лицо ледяной водой. К горлу мгновенно подкатывает едкий комок желчи. Его слова и тон… будто по рукам надавали.

Зачем он пошел за мной? Для чего? Чтобы унизить?! Уязвленно опускаю руку вдоль тела. Несмотря на это, у меня хватает сил гордо расправить плечи.

Увидев в моих глазах замешательство, Стас виновато морщится. Аккуратно потянув меня за руку на себя, извиняется:

– Прости, солнышко, не обижайся, – прерывисто вздохнув, устало проводит рукой по лицу. – Я настоящий осел.

Невыносимо ласково скользит губами по моему лбу. Спускается ниже, к овалу щеки, на секунду прикасаясь к чувствительной коже почти благоговейным поцелуем. И мое глупое сердце тает, как воск на огне. Его руки медленно двигаются вдоль моего позвоночника, нежно массируя кожу. От этих заботливых прикосновений внутри меня все переворачивается.

Как же с ним не просто! Меня словно то и дело качает на эмоциональных качелях

из стороны в сторону. Стас заставляет меня чувствовать все… слишком остро. Все, о чем я мечтаю – это спокойная размеренная жизнь, а Лебедев только и знает, что погружает в бурю шквалистых, как ураган, чувств. Не поборов искушение, медленно провожу подушечками пальцев по мужским, твердым, как камень, предплечьям. Под горячей смуглой кожей перекатываются, как живые, крупные узлы мышц.

Постепенно напряжение покидает тело Стаса. Длинные черные ресницы опускаются, на мгновение прикрывая янтарные глаза. На фоне темно-синей, почти черной ткани футболки, его глаза становятся потрясающего медово-золотистого оттенка.

– Я не хотел тебя напугать, – Стас сминает сильными пальцами кожу на моей талии через ткань блузки. Прикосновение загорелых пальцев легкими иголочками пробегает от плеча к ключицам. Останавливается, чувственно лаская шершавыми подушечками пальцев глубокую ямку между ними.

– Нервы ни к черту. Я провожу тебя до машины.

Неуверенно встречаюсь с ним взглядом.

Стас переплетает наши пальцы, но я аккуратно высвобождаю ладонь.

– Нет, – не знаю даже откуда берется эта решительность. Наверняка мысли о дочке. О ее чистом аромате с нотками ромашек, о рыжих пружинках-кудряшках и таких же карих глазах, как и у ее отца. – Я сама.

– Уверена? – заглядывает испытывающе в мои глаза, будто хочет проникнуть в мысли.

– Да, я справлюсь, – прикусываю дрожащую губу, стараясь через силу улыбнуться. – Я знаю, тебе надо позаботиться обо всех… формальностях.

Стас не двигается с места ровно столько, пока я не исчезаю из его вида. Оглушающая тишина отеля буквально бьет по оголенным нервам. Спускаюсь на первый этаж. Ощущение такое, что весь персонал затих, как мыши под веником. Не кашлянут, не шевельнутся… Лишь в коридоре, неподалеку от гардеробной, возмущается Тамара из бухгалтерии, которая кому-то рьяно доказывает:

– Кто провоцировал? Настя?!

Не слышу, что именно, но ей отвечает Марго. Шипит, как змея. Не могу разобрать ни одного слова. Только Рита не на ту напала – Тамаре в рот палец не клади. Бухгалтер тут же пресекает администратора:

– Ну, конечно же, Настя виновата! А чего это она, такая красивая и молодая, живёт на свете? Ишь какая, порядочная выискалась! Вот если бы она была страшная, рогатая, и в шерсти, то – да, тогда она не провоцировала бы! Так по-вашему, Маргарита Андреевна? Вздор!

Сердце тяжело ворочается в груди, словно там засел тяжелый камень. Сплетни. Сколько их вокруг! Порой не видишь из-за них ни друзей, ни близких – все черное, как деготь.

А Маргарита Андреевна, как она вообще может меня обвинять в такой ситуации?! Как же отравляют мое существование на работе ее подсидки и зависть! Сколько же в этой женщине порока, злобы и лжи?

– Гад! Чтоб ему пусто было, – различаю дрожащий голосок Даши. – Я даже не думала, что он на такое способен! Не знаю, какое шестое чувство подсказало пойти к Станиславу Валерьевичу. Семь потов сошло, пока у порога его кабинета…

– Говорят, Станислав Валерьевич чуть не убил его.

Боже, даже Татьяна, наш местный повар, решила высказаться по теме.

– А еще, что Анастасия Викторовна босса по имени звала…

Прикусываю губу. То, чего я так боялась. Разговоры в отеле разгоняются со скоростью лесного пожара. Красная, как рак, хватаю с вешалки свой пуховик. Вот и сейчас, не выдержав, выдаю очередную порцию слез. Зацепившись за что-то, отрываю петельку с “мясом”. Плевать! Так и не застегнув пуховик, выбегаю из гардеробной.

Несусь со всех ног к выходу. Там, на улице, меня уже ждет водитель Стаса. Открыв галантно дверь, мужчина отступает в сторону:

– Здравствуйте, Анастасия Викторовна.

Кивнув, приветствую непослушным голосом:

– Здравствуйте, – опускаюсь на заднее сидение, диктую не домашний адрес, а детского сада: – Красный путь, тридцать пять, корпус два.

Мне просто необходимо как можно скорее увидеть свою малышку!

– Вы не против, если включу музыку?

– Что? – встрепенувшись, встречаюсь растерянным полным тревоги взглядом с водителем в зеркале заднего вида. – Нет… То есть да… Пусть будет.

Сжимаю непослушными пальцами ворот пуховика у шеи.

“А вечером я приеду к тебе…”

Прикрываю глаза, покусывая с силой губу. И ведь Стас сделает это! Тяжело вздохнув, будто в сердце застряла заноза, отворачиваюсь к окну. За ним мелькают калейдоскопом деревья. Прохожие расплываются цветными пятнами. А в голове только одна мысль бьется пульсом: переступив порог моего дома, Стас лишь убедится, что все осталось по-прежнему: аромат сухих трав и меда, на полке дедушкины военные медали, обстановка…

Только вот, кроме всего прочего, есть кое-что еще. Под проницательным взглядом карих глаз «история нашей любви» будет неуверенными шажками бегать по дому, раскидывая свои любимые игрушки. Боже, что же мне делать?!

Глава 35

Стас

– Герда, хорошая девочка!

Глянув с грустью на палку бастурмы, неохотно кидаю мясной деликатес вдоль забора. Только вот загвоздка – эта дурная псина даже голову не поворачивает в сторону угощения. Прижав нос к земле, рычит. Смотрит, как на чужака, скаля белоснежные острые клыки.

– Проклятье!

Психую, но резких движений не делаю. Надо быть совсем отбитым на голову, чтобы лезть на рожон к этому лютому зверю.

– Лучше бы пуделя подарил… – ворчу вслух, за что получаю в ответ злобный рык и морду с диким оскалом, обнажающим розовые десны. – Ладно тебе! – пренебрежительно машу рукой перед мордой собаки. – Я продукты привез для Насти и малой, а ты тут выступаешь.

Герда продолжает рычать, но уже тише. По звуку это, скорее, напоминает недовольное ворчание.

Сбрасываю с плеч свою ношу на припорошенную снегом землю. Чертов рюкзак, кажется, весит целую тонну.

Псина, злобно блестя глазами, с подозрением следит за каждым моим движением.

Отвечаю Герде не менее яростным взглядом.

– Я не уйду, – широко расставив ноги, складываю руки на груди. Всем своим видом демонстрирую, что настроен решительно.

Еще какое-то мгновение она смотрит на меня внимательными умными глазами, а затем, отвернувшись, отходит в сторону.

– То-то же! – усмехаюсь едко.

Только радость моя длится не долго. Опустив нос к земле, собака направляется в сторону… бастурмы. Вот же сволочи кусок!

Не обращая на меня никакого внимания, Герда продолжает волочить низко опущенный хвост по белоснежному сверкающему снегу. Именно это положение хвоста полностью выдает ее непростое происхождение.

Получив наконец-то зеленый свет от “Цербера”, поднимаю рюкзак, направляясь к дому через небольшой дворик. Заснеженные горы, елки выше крыш… Как же здесь охренительно! Машинально вдыхаю полной грудью чистейший морозно-свежий воздух Лаго-Наки. К черту эту душную Москву!

С интересом оглядываюсь по сторонам. Все осталось по-прежнему: небольшая летняя кухня, сарайка, хозяйственные постройки. Единственное, что появилось новое, так это импровизированная детская площадка. Взгляд останавливается на песочнице из колеса “Камаза”, а затем скользит дальше, по небольшой деревянной качеле. Она густо припорошена снегом, будто белой мукой. Нет никаких сомнений в том, кто смастерил “детский уголок”– во всем чувствуется твердая рука Макара.

В памяти яркой вспышкой мелькает разговор с Настей.

… – Должно быть, дед тобой гордится.

Настя заметно вздрагивает, будто резко ударили все двести двадцать вольт. Поднимает свои огромные голубые озера, опушенные чёрными длинными ресницами. В них такая жгучая боль, что меня буквально ломает.

Подушечки пальцев покалывает, жжет, как раскаленными иглами. Хочется подойти к ней, обнять и прижать к себе. Дать моей хрупкой девочке то, в чем она так нуждается. Но я этого не делаю, потому что знаю – она оттолкнет.

– Дедушка…– шепчет Настя так тихо, что приходится напрячь слух, – его больше нет, – наивные глаза подергиваются дымкой боли.

– Давно?

– Ещё месяца не прошло…

Остановившись у входной двери, стягиваю кожаные перчатки. Слегка помедлив, легонько топаю ногами, сбивая снег с ботинок, и без стука вхожу в дом.

– Насть? – зову негромко, не хочу напугать. – Ты где?

Тишина. Сбросив с плеч куртку и быстро разувшись, прохожу вперед по коридору. Может, она на кухне? Тяжеленным рюкзаком толкаю кухонную дверь, заглядывая в помещение. Темно. Прежде, чем по-хозяйски поставить рюкзак на стул, щелкаю ладонью по выключателю. Да где же она? Угловато проведя рукой по волосам, направляюсь в гостиную.

Настя… Моя девочка полу сидит на диване спиной ко мне. Обойдя столик, останавливаюсь напротив. Свет от ночника мягкой полутенью падает на нее, освещая бледное лицо с тонкими аккуратными чертами. Положив голову на спинку и подогнув стройные ноги, Настя спит, свернувшись, как кошечка. Густые рыжие пряди блестящей рекой спускаются вдоль спины до самого сидения дивана. Тихо ступая по деревянному полу, подхожу ближе. Стараясь не разбудить, опускаюсь на колени и беру ее за руку.

– Настюш?

Все, что я слышу – это размеренное тихое дыхание, ощущаю тепло её тела. Сжимаю хрупкие пальчики в ладони. В ответ раздается лишь сонный вздох. Устала…

В пижамных штанах и в белой маечке с тонкими бретельками она выглядит совсем худенькой и такой беззащитной.

Слегка нагнувшись, подхватываю Настю здоровой рукой под коленки. Прижав к груди, поднимаю свою драгоценную ношу и несу в спальню. Опустив на кровать, нежно глажу Настю по волосам, пропуская шелковистые пряди сквозь пальцы. Длинные черные ресницы с рыжеватыми кончиками дрожат во сне, отбрасывая тени на бледные щечки. Наклонившись ниже, различаю в полумраке бронзовую россыпь веснушек. Они совершенно не портят внешность Насти, наоборот, придают ее образу очарования. Путешествую взглядом по изящному личику.

Ровная спинка носа, слегка вздернутый кончик… В уголке рта, с левой стороны, небольшая симпатичная родинка. Красивая линия верхней губы напоминает лук Амура. Знаю, что полные губки кораллового цвета скрывают за собой идеально ровные зубы.

Мои ноздри трепещут, уловив тонкий аромат душистой фиалки, что исходит от огненно-рыжих локонов, разметавшихся по белоснежной накрахмаленной наволочке.

Настя совершенно не изменилась. Она такая, какой я и помнил ее все эти два года.

Как и прежде, ее глаза озаряют мир яркими голубыми лучиками, на щеках играет легкий румянец, а на носу пляшет весёлый хоровод веснушек. Голос наполнен теплотой, а манера речи всегда доброжелательная и спокойная.

Сколько бы я не наблюдал за Настей, даже на работе она не изменяет себе: всегда готова прийти на помощь любому нуждающемуся. В каждом человеке старается замечать только хорошее, а на любую ситуацию смотрит с оптимизмом.

Моя Настенька. Мое солнышко…

Аккуратно кладу ее тонкую руку с изящной кистью вдоль тела. Настя кажется восхитительной живой статуэткой. Опустив взгляд, замираю… Бретелька на маечке Насти соскользнула вниз с левого плеча, оголив грудь. Тяжело сглотнув, подрагивающими пальцами тяну ее, поправляя, на место.

От греха подальше поднимаюсь с кровати, только миссия выйти бесшумно почти сразу же проваливается, потому что спотыкаюсь о сплетенную из бересты корзинку с детскими игрушками. Еле сдержав ругательство, наклоняюсь ее подобрать. Тут и машинки, и разноцветные мелки для асфальта, и… плюшевый заяц. Сделав шаг к двери, неловко наступаю на какую-то резиновую игрушку под ногами. Она становится плоской, а когда поднимаю ногу, из нее со свистом выходит воздух. Этот противный звук резко бьет по барабанным перепонкам.

Что это? Наклоняюсь, подбирая игрушку. Резиновая желтая уточка, чтоб ее!

– Проклятье … – срывается глухо. С беспокойством бросаю взгляд на осунувшееся бледное личико Насти.

Голубые глаза открыты. Настя смотрит прямо на меня.

– Ты обещал мне, что мы будем вместе, – ее губы дрожат, – что никогда не покинешь меня.

– Насть, я… – сделав осторожный шаг к кровати, останавливаюсь, все еще продолжая держать в руке корзинку.

Странный блеск голубых глаз заставляет настороженно замолчать. Наклонившись, прикладываю ладонь к Настиному лбу.

–Черт! – от неожиданности отдергиваю пальцы. – Солнышко, да ты вся горишь!

Только Настя уже не слышит. Ее глаза закрыты, к вспотевшей щеке прилипла прядь волос.

Внутри все сжимается от страха и беспокойства. Вынув телефон из заднего кармана джинс, ищу номер врача.

– Да где он?! – перед глазами длинный список контактов. – Черт… Нашел!

Не сводя глаз с бледного лица Насти, прислушиваюсь к длинным гудкам в динамике. Чертыхнувшись, направляюсь к окну. Возможно, там связь ловит лучше.

Уже через пару секунд, не переча, выполняю все наставления врача. Измерив температуру, настойчиво прижимаю к губам Насти кружку с водой. Поддерживая под затылок, помогаю запить лекарство, которое нашел на тумбочке с другой стороны кровати. Прикрыв Настю одеялом, обдумываю сказанные врачом слава о том, что он не видит смысла в госпитализации.

«В Лаго-Наки гуляет вирус. Следите за водным балансом. Обильное питье…»

Выйдя из комнаты, прикрываю за собой дверь. Опустившись на диван, ставлю локти на колени. Как только вспоминаю высокую отметку на шкале градусника, брови угрюмо сходятся в одну сплошную линию на переносице. Тридцать восемь и пять. Высокая… А врач утверждает – классика. Придушил бы!

– Черт, как же так? – сокрушаюсь, сжимая зубы.

Видать, стресс ослабил организм, а эта зараза уже внутри сидела, ждала своего часа.

Какой-то странный приглушенный звук заставляет резко поднять голову и посмотреть себе под ноги. Когда я вижу перед собой ребёнка, сидящего на ковре, мои брови от удивления ползут вверх.

Это что же?! Малая, как мышка, всё время была здесь? Усмехаюсь невесело. Значит, зря я ломал голову, над тем, как без Насти поехать в сад за Ксюшей. Обошлось.

Растерянно смотрю в большие глаза малышки. Даже несмотря на полумрак светильника, я отчетливо вижу, как в них плещется безмерное любопытство. Она похожа на херувимчика с полотен известного художника. Как его? Рафаэль, кажется… Невольно изучаю нежное круглое личико: длинные ресницы, изогнутые брови, маленький подбородок, милый носик-кнопочка с маленькими ноздрями – выглядит забавно.

Малышка с интересом крутит головкой, обрамленной ярко-рыжими вьющимися завитками. В пухлой ручке девочки крепко зажата мягкая пачка с йогуртом, того самого, что она умудрилась вытащить из моего рюкзака. Замусоленный уголок упаковки и пятно на боди (или как там эта одежда называется?) заставляет невольно улыбнуться.

Милейшее существо. Похожа на солнышко.

Кроха поднимает заляпанную мордашку и в одно мгновение обезоруживает меня улыбкой с парой маленьких зубов, как у зайчонка.

Неловко проведя рукой по затылку, поднимаюсь с дивана, но лишь для того, чтобы присесть перед ребенком на корточки.

– Ну, здравствуй, красота.

Малышка тут же протягивает мне пачку с клубничным йогуртом – угощает.

Жаль, но от знакомства отвлекает звонок сотового. Чертыхнувшись, ныряю рукой в карман и поспешно ставлю трубку на беззвучный. Спрашивается: и на черта такую музыку поставил?! И мертвого разбудит.

Подхватив очаровательную кукляшку на руки, прижимаю телефон плечом к уху. Несу Настину дочку в коридор, где горит яркий свет от люстры.