Темное наследство

Глава 1

Письмо о кончине отца пришло несколько дней назад в университет Парижа, в котором я проходил обучение. Не сказать, что это событие меня сильно потрясло, однако ощущение печали не покидало меня до самого прибытия в Лондон. Отец был нездоров последние несколько лет и его смерть была лишь вопросом времени. Как и положено сыну, я оставил дела в университете и отправился в город, который был моим домом и в котором я всегда чувствовал себя чужим.

Поезд стремительно проносился по железным путям, заставляя пейзажи меняться один за другим. Я смотрел в окно купе и позволил детским воспоминаниям поглотить меня. Помню, как ждал возвращения отца из каждой его поездки, чтобы послушать новые удивительные истории. Ребенка ведь так просто удивить и стать в его глазах лучшим человеком в мире, нужно лишь кормить его историями. Однако, чем старше я становился, тем больше мы отдалялись друг от друга. Мне было уже не интересно слушать рассказы отца, которые все больше и больше отдавали безумием.

Хмурое небо и накрапывающий дождь говорили о приближении к Лондону. За дверью купе доносился гул нетерпеливых пассажиров, которые уже вовсю готовились покинуть поезд. По окнам стекали крупные капли дождя, создавая причудливые узоры. Спустя пару мгновений поезд начал сбрасывать скорость, и я неспешно сложил вещи обратно в чемодан. По правде сказать, скопление людей всегда меня нервировало и я ощущал себя не в своей тарелке. Хотелось по скорее сбежать обратно в тишину.

Сойдя с поезда я невольно поёжился от холода и поднял ворот своего пальто. Осенний Лондон никогда мне не нравился. Морось и влажный воздух создавали грязь и плесень, что не добавляло красоты и без того грязному городу. Промышленный смок накрывал город словно одеяло и даже на вокзал просачивался отвратительный аромат Темзы.

Оглядевшись, я взял свой чемодан и пошел вдоль перрона, желая скорее покинуть людное место. Вокзал был заполнен людьми, казалось будто все жители Лондона сейчас были здесь. Пробираясь сквозь толпу, я увидел Эмброуза которой уже ожидал меня у выхода.

– Генри, сколько лет! Я так рад тебя видеть, – сказал Эмброуз, протягивая руки, чтобы обнять меня.

Эмброуз был дворецким нашей семьи, сколько себя помню. Высокий мужчина преклонного возраста с сединой, которая уже изрядно покрыла его темные волосы. Эмброуз всегда был вежлив и сдержан, как истинный англичанин. Педантичен и никогда не опаздывал.

– И я рад тебя видеть, друг, – сказал я, обнимая его в ответ.

– Как добрался? Отвык уже наверное от Лондонской погоды, – спросил дворецкий, пакую мой чемодан в карету.

– В Париже хотя бы приятнее пахнет, – с усмешкой ответил я.

Карета тронулась по брусчатой дороге, позволяя осмотреть забытые улицы города. На каждом углу виднелись чистильщики обувь, единственные кто был рад такой погоде. Не ухоженные фасады зданий добавляли городу мрачности. Деревянные вывески с облупившейся краской качались на ветру, заставляя металлические цепи скрипеть. Эмброуз рассказывал последние новости Лондона, которые я слушал в пол уха, погрузившись в свои мысли. Уличные торговцы во всю готовились к празднованию Рождества, узкие улочки и дорожки с трудом вмещали толпы людей готовящихся к празднованию. И это лишь подтверждало мои мысли о том, что за завещанием отца я отправлюсь только завтра.

Кеб остановилась у парадного входа дома и я на секунду замер, всматриваясь в знакомые окна, в которых обычно виднелся отец, курящий трубку и задумчиво изучающий улицу. Тем временем, Эмброуз уже выгрузил мой чемодан и открыл входную дверь, приглашая меня войти.

Зайдя внутрь, меня встретили привычные желтоватые обои коридора, которые были уже изрядно потерты, а комод у входа требовал обновить фасады. В доме все еще пахло лавандой и мятой. Отец всегда говорил, что это любимый запах матери и это создавало для него ощущение, что она все еще рядом. Пройдя вглубь дома, я остановился у портрета отца и матери, который висел возле лестницы ведущей наверх. Они были такими счастливыми и еще не знали, что скоро эта идиллия рухнет, как карточный домик. Мать я совершенно не помню. Она умерла спустя пол года после того, как дала мне жизнь. Я всегда чувствовал вину за это, ведь болезнь одолела ее сразу после родов. Отец никогда меня не винил, но я не мог отделаться от этой навязчивой мысли. После смерти матери, отец более не женился и даже никогда не захаживал в публичные дома.

– О, Генри, ты наконец-то приехал, – послышался голос Бетти, которая уже спешила ко мне из кухни, торопливо вытирая руки об фартук и сияя от улыбки.

– Я не мог пропустить твои чудные пирожки на праздник, – ответил я, обнимая горничную.

– Придется немного подождать, я только отправила их в печь.

– Я готов их ждать целую вечность, – ответил я, одарив горничную теплой улыбкой.

Бетти кивнула и поспешила вернуться на кухню. На лестнице послышались шаги Эмброуза, который уже отнес мои вещи в комнату. Я поблагодарил его и направился осмотреть дом, в котором провел большую часть своей жизни.

Поднявшись наверх по скрипучим ступеням, я зашел в кабинет отца, который скрывался за массивной деревянной дверью. Настенные часы разрушали тишину своим тиканьем. На письменном столе в чернильнице стояло перо, на котором уже засохли чернила, а на углу сложена стопка документов и отцовские очки в потертой оправе. В кабинете стоял запах табака и казалось, что отец просто вышел по делам и совсем скоро вернется. В центральной части стола стояла фотография матери с подписью “Мое северное сердце”. Отец часто называл так маму, поскольку она была родом из Норвегии. Многие знакомые отца говорили, что после ее смерти, умерла и часть него.

Покинув кабинета, я направился в свою комнату, чтоб разложить вещи и освежиться после утомительной дороги. На стенах до сих пор висели мои детские пожелтевшие от времени рисунки, на полке стояли деревянные солдатики которых для меня строгал отец, а в углу кровати лежал мягкий медведь матери. С тех пор, как я уехал учиться в Париж, ассоциации с домом становились все печальнее и мрачнее. Хоть детство у меня и было весьма светлое, ведь отец старался изо всех сил, но чувство вины не позволяло мне быть беззаботным ребенком в полной мере.

Умывшись холодной водой и переодевшись в чистые вещи, меня навестил Эмброуз, чтобы сообщить о готовности обеда. Мы спустились вниз и в нос ударил запах горячих пирожков, который на мгновение перенес меня в детство. Помню, как я прибегал домой с улицы, замерший от длительных игр и уминал добрую половину содержимого тарелки, а после бежал в отцовскую библиотеку и читал книги растянувшись возле камина. Отец всегда улыбался видя такую картину, из-за чего его суровое лицо превращалось в лицо любящего старика.

– Ты к нам надолго? – спросила Бетти, поправляя седые волосы.

– Для начала загляну к адвокату отца, а там видно будет, – ответил я, накладывая пирожки в тарелку.

– Генри, будь добр, не поднимайся на чердак. Там пол совсем обветшал, небезопасно, – сказал Эмброуз, ставя пустой стакан на стол.

Я кивнул и продолжил уминать пирожки. Остаток вечера Эмброуз и Бетти расспрашивали меня о Париже и моем обучении в университете. Бетти сетовала на то, что я все ещё не женат в свои двадцать пять лет, а Эмброуз вспоминал, каким непоседливым ребёнком я был.

Глава 2

Солнечные лучи пробивались сквозь плотные шторы комнаты, заставляя меня открыть глаза. День ещё не успел начаться, а с улицы уже доносится городской шум. Колеса повозок и карет гудели по брусчатым улицам, а торговцы зазывали в лавки. Протерев глаза, я направился в ванну, чтобы привести себя в порядок и отправиться за завещание отца. Внизу Бетти уже во всю занималась завтраком и запах жареных яиц заполнил коридор. Эмброуз возился в столовой с расшатавшимися ножками стула, которые скорее требовали замены, нежели ремонта.

– Генри, ты уже встал? – крикнула Бетти из кухни.

– Да, – ответил я, усаживаясь в кресло гостиной.

– Завтрак почти готов.

Я взял утреннюю газету, чтобы скоротать ожидание завтрака. На первой полосе красовалась новость о том, что семья Бишоп устраивает званый ужин в честь скорой свадьбы дочери и какого-то шотландского золотого магната.

Я хмыкнул себе под нос. Я помню Амели Бишоп ещё когда мы были детьми. Всегда бледная и хрупкая, словно не из нашего мира. Сколько бы раз я её не встречал, она всегда была с книгой в руках. Когда-то наши семьи были очень близки и отец Амели шутил, что когда мы станем взрослее, то было бы неплохо породниться. С возрастом я стал реже проводить с ней время, поскольку наши отцы всерьез задумались о том, чтобы нас поженить. Однако этого не произошло, я выбрал учебу и уехал во Францию.

– Завтрак на столе, Генри, – сказала Бетти, стоя в дверях гостиной.

Бетти была нашей горничной и кухаркой с самого моего детства. Добродушная женщина маленького роста, с вечной улыбкой и добрыми глазами. Мне нравилось рассматривать ее морщинки, которые совершенно не делали ее некрасивой.

Я положил газету на журнальный столик и отправился в столовую, позавтракать перед отъездом.

– Уже читал новости? – спросил Эмброуз, разделывая яичницу.

– Да, полистал немного, – небрежно ответил я.

– Если решишь посетить Амели, то тебе потребуется это, – ответил Эмброуз, протягивая мне конверт.

– Ты сказал Амели, что я в городе? – спросил я, удивленно уставившись на дворецкого.

– Я видел её на похоронах твоего отца и она дала мне приглашение на ужин. Сказала, что была бы рада тебя видеть.

Спешно покончив с завтраком и прихватив конверт с приглашением, я попросил Эмброуза организовать кеб для поездки к адвокату отца.

Непривычно солнечная погода для Лондона заставила людей заполнить улочки, наслаждаясь редким явлением – хорошей погодой. Карета остановилась напротив невысокого здания из красного кирпича, на вывеске которого виднелась надпись “Юридическая фирма семьи Колби”. Мистер Колби был давним другом отца и его фирма вела все юридические дела нашей семьи. Поднявшись по лестнице, я открыл входную дверь. Дверной колокольчик зазвонил, информирую владельцев о том, что кто-то пришел. Из-за книжного стеллажа показалась женская фигура.

– Могу ли я вам чем-то помочь? – спросила девушка, подходя к стойке администрации.

– Меня зовут Генри Барлоу, я пришёл к мистеру Колби по вопросу завещания моего отца, – ответил я.

– Минутку, я сообщу мистеру Колби о вашем визите, – ответила девушка и удалилась в сторону кабинета адвоката.

В ожидании приема, я бегло осмотрел помещение. В некоторых местах на стене облупилась краска, а на стене возле стойки висели дипломы мистера Колби и даже почётные грамоты от самой короны. В углу рядом с кабинетом стоял пожухлый фикус, которому явно не хватало солнечного света и ухода.

– Мистер Колби вас ожидаете, – сообщила девушка, жестом приглашая меня войти.

Я прошёл внутрь, закрывая за собой дверь. За дубовым столом, который был завален кипой бумаг сидел седовласый мистер Колби. С нашей последней встречи он изрядно постарел, а седина покрыла не только его голову, но и бакенбарды.

– Генри, я рад тебя видеть, – сказал мистер Колби, снимая очки.

– И я вам рад, мистер Колби – ответил я, пожимая протянутую руку адвоката.

– Пожалуйста, зови меня просто Каспар.

Я кивнул, усаживаясь в кресло напротив стола мистера Колби.

– Жаль, что мы встретились при таких обстоятельствах, но к сожалению, время никого не щадит, – сказал Каспар, доставая из стола документы отца.

Вместе с документами, адвокат выудил и небольшую коробку, которая судя по всему была наполнена чем-то тяжелым.

– Итак, Генри, поскольку ты единственный наследник, то по завещанию твоего отца, в твои владения переходит дом на улице Карнаби, Шотландское семейное поместье в Глазго и антикварный магазин на улице Оксфорд. Также к тебе переходят обязанности по содержанию вашей горничной Бетти и дворецкого Эмброуза в размере пятидесяти фунтов стерлингов в год на каждого.

Закончив зачитывать завещание, мистер Колби протянул мне перо для подписания передачи имущества.

– Ах да, Джеймс просил передать тебе вот это, – сказал Каспар, указывая на коробку.

Поставив свою подпись, я снял крышку коробки и увидел там толстую книгу. Темно красный кожаный переплёт и золотой замок сбоку выглядели по меньшей мере странно. Пошарив рукой в коробке, я не нашёл ключа от замка на книге.

– Каспар, а ключ отец не передавал? – спросил я, вертя книгу в руках.

– Всё что Джеймс отдал мне, находится в этой коробке, – ответил адвокат, пожав плечами.

Я поблагодарил мистера Колби за его работу, убрал книгу с документами обратно в коробку и направился к выходу.

Извозчик открыл дверь кеба и мы двинулись к дому. Всю дорогу я думал, что могло такого важного содержаться в этой книге, что отец выбрал столь странный замок и что еще не мало важно – это где искать ключ.

По возвращению я попросил Бетти сделать чай и велел Эмброузу отнести мой фрак на чистку.

– Означает ли это, что вы посетите дом семьи Бишоп? – с лёгкой улыбкой и иронией в голосе, спросил дворецкий.

– Должен же я поздравить милую Амели с предстоящей свадьбой, – ответил я, закатывая глаза.

Эмброуз никогда не обращался ко мне на «вы» по моей просьбе, ведь я считал его и Бетти своей семьей, но Эмброуз всегда использовал официальное обращение, чтобы подшутить надо мной.

Поднявшись в кабинет отца, я перерыл все ящики стола и даже шкафы с книгами, чтобы найти хоть какой-нибудь ключ, но мои поиски с треском провалились. Усевшись в кресло отца, я барабанил пальцами по столу и думал. Внезапно, в дверях показалась Бетти, спросив где я буду пить чай. Подняв глаза на горничную, я увидел, что она пристально смотрела на книгу и улыбка медленно сходила с ее лица.

– Ты знаешь, что это, Бетти? – спросил я, ловя каждую эмоцию на лице горничной.

– Это дневник вашего отца, – тихо ответила она, отведя взгляд от книги.

– Ты знаешь где ключ от нее? – спросил я, прищурившись. Я словно чувствовал, что она что-то знает.

– Ваш отец часто проводил время в библиотеке, больше чем в своём кабинете. Больше мне не известно.

– Тогда я буду чай в библиотеке, – ответил я и схватив дневник, спешно покинул кабинет, оставляя Бетти за спиной.

В библиотеке царил мрак. Плотные шторы не пропускали свет, а свечи полностью стекли по канделябрам. В воздухе стоял стойкий аромат отцовского табака, а на столике возле дивана разбросаны книги и какие-то бумаги. Я положил дневник на столик и спустился вниз за новыми свечами.

На кухне стояла Бетти, помешивая ложкой чай и смотрела в одну точку словно прибывая в трансе.

– Бетти, – позвал её я, аккуратно дотронувшись до плеча.

Горничная вздрогнула и быстро заморгала.

– Я сейчас принесу чай и свечи, – быстро залепетала Бетти.

– Всё в порядке? – спросил я, всматриваясь в её лицо.

– Я просто задумалась, – ответила она, стараясь отстраниться.

Горничная открыла деревянный шкаф возле входа на кухню, достала несколько свечей и подсвечники.

– Думаю этого хватит, пока я буду чистить канделябры, – сообщила горничная, убирая свечи в карман фартук.

Бетти взяла поднос с чаем, а мне достались подсвечники и мы поднялись обратно в библиотеку. Найдя спички возле камина, я зажег несколько свечей и поставил их на столик. Бетти собралась все канделябры и поспешила покинуть комнату, не сказав ни слова. Это меня насторожило, ведь она всегда любила поговорить, а тут будто воды в рот набрала.

Окинув взглядом весь творившийся беспорядок, я решил для начала, разложить книги по местам и привести библиотеку в порядок. Отодвинув шторы с нескольких окон в надежде пустить свет в помещение, я расстроенно вздохнул. Дождь вновь накрыл Лондон и света в комнате это не прибавило. Открыв тяжелое окно холодный воздух заполнил помещение, унося с собой запах табака. Собирая книги я думался о том, почему здесь такой бардак, ведь отец любил, когда все лежит на своих местах, а значит Бетти он сюда не пускал. Горничная всегда тщательно следила за домом, не допуска пыли и грязи, а тут будто жизнь замерла и в библиотеку явно никто давно не заходил после кончины отца.

Подойдя к книжном шкафу, чтобы заполнить пустующие полки, я заметил, что все книги были в основном на одну тематику. Древние обряды воскрешения, мифы и легенды разных народов и даже некромантия. Отец всегда любил древность и часто ездил в археологические поездки, особенно в Египет, но даже для него это слишком. Возможно за последний год, который мы не виделись его разум совсем помутился. Закрыв дверцу шкафа, я заметил маленькую шкатулку стоящую на углу камина. Маленькая металлическая шкатулка, квадратной формы с выгравированным скарабеем на крышке. Открыв её, я обнаружил ключ небольшого размера, который видимо и открывал замок дневника. Моя догадка оказалась верна и замок поддался, тихий щелчок механизма был тому доказательством. Я открыл дневник и на пол выпал конверт с подписью отца и пометкой “для Генри”.

“ Дорогой Генри.

Мне так жаль, что я подверг тебя опасности в погоне за невозможным. Я всю жизнь испытывал вину за то, что ты рос без матери и признаться мне и самому не хватало Элеонор. Не было и дня, чтобы я не вспоминал твою мать. Она была чудесна. Острый ум тебе достался от нее. Но к сожалению желание обмануть смерть сыграло со мной злую шутку и я призвал то, что нельзя было призывать. Эту ошибку я оплачу своей жизнью. Прочти мой дневник. Ты поймешь, что я не сошёл с ума.

С любовью, твой отец Джеймс”

Я не был согласен с тем, что отец был душевнобольным, однако врачи наблюдавшие за ним были уверены в этом. Это же и указано в причине смерти, но душевно больные не излагают так четко свои мысли. Внезапно по спине пробежал холодок. Я ощутил, что-то похожее на холодное дыхание на своей шее. Обернувшись, я увидел лишь открытое окно библиотеки про которое совсем забыл. Выдохнув с облегчением, я закрыл окно и потряс головой, прогоняя тёмные мысли.

“Это всего лишь окно, Генри. Ты же не веришь во всю эту чушь” – подумал я, усаживаясь на диван, чтобы выпить уже остывший чай.

Снизу послышался звук открывающейся двери и ворчание Эмброуза, который вернулся с моим фраком. Закрыв дневник и убрав ключ обратно в шкатулку, я направился вниз. Подойдя к лестнице, я услышал, как Бетти перешептывается с Эмброузом о том, что я вернулся от адвоката с дневником и Бетти боится, что я сойду с ума, как и отец. Ступенька скрипнула под тяжестью моего веса и шёпот прекратился.

– Я принёс фрак, Генри, – послышался голос Эмброуза.

– Спасибо Эмброуз. Мне нужна будет карета к семи вечера, – сказал я, спускаясь по лестнице.

Дворецкий кивнул, протянув мне фрак. Бетти стоявшая рядом, перебирала полотенце в руках, а её взгляд был полон тревоги. Не обращая внимание на странное поведение Эмброуза и Бетти, я взял зонт и вышел за дверь. Мне необходимо купить букет для Амели, чтобы поздравить её с предстоящей свадьбой, а с этими двумя я разберусь позже.

Ступив за дверь дома, на меня накатила волна облегчения, будто птицу выпустили из клетки в свободный полет. Раскрыв зонт, я зашагал по хлюпающим лужам, мысленно ругая лондонскую погоду. Узкие тротуары были заполнены гуляющими парами и радостными детьми, которые больше всех были рады предстоящему празднику. Однако погода была совершенно не осенняя, а скорее готовилась к наступлению зимы. Брусчатка под ногами была невероятно скользкая, поэтому добравшись до цветочной лавки я изрядно устал держать равновесие и лавировать между похожими и летящими кусками грязи с дороги из под колёс транспорта. Открыв дверь магазинчика, помещение оглушил звонок колокольчика, который сообщил о вошедшем посетителе. Я поймал себя на мысли, о том что в Париже меня совершенно не беспокоил этот звук, но в Лондоне ужасно раздражал. Хотя, если подумать, то в Париже меня действительно мало что приводило в бешенство, а на дождь и грязь я и вовсе не обращал внимание. Отец всегда говорил, что Лондон не для меня, поэтому при первой же возможности я поспешил покинуть этот хмурый город.

Улыбчивая дама стоящая за стойкой предложила мне несколько вариантов букетов, но я остановился на белых розах, которые Амели полюбила после прочтения очередного женского романа ещё будучи совсем юной. Рассчитавшись за цветы, я направился в ближайшую кондитерскую за шоколадными эклерами, которые на мою удачу привозили из Франции и которые Амели так сильно любила. Мы не виделись с ней вот уже два года, но кажется, что прошла целая вечность. Последняя наша встреча прошла не очень удачно и признаться, я не думал, что она пришлёт мне приглашение на ужин в честь свадьбы.

***

Я стоял перед зеркалом, смотря на себя во фраке, а рядом суетилась Бетти, сдувая пылинки с ткани и добавляя последние штрихи к моему образу. Эмброуз стоял в дверях, облокотившись о дверной косяк и держал в руках мой цилиндр, ведь это неотъемлемая часть джентльмена. Во всяком случае, так он всегда говорил, а я предпочитал не спорить об этом.

Когда Бетти выпустила меня из своей “хватки”, мы с Эмброузом с облегчение выдохнули. Я спустился вниз, держа в руках цветы и эклеры, попросил не ждать меня и покинул дом, направляясь к экипажу, который уже стоял у входа. К вечеру дождь стих и даже показался солнечный закат алого, вместо хмурого и серого неба. Я смотрел на белые розы и пытался понять, почему именно они так запали в душу Амели, а не какие-нибудь более диковинные цветы.

Поездка была не долгой, поскольку наши дома находились довольно близко друг от друга. Кеб притормозил и я увидел в окне знакомый силуэт Амели, возле которой вились ещё несколько очертаний, видимо служанка готовили её к выходу на праздничный ужин. Я постучал и дверь открыл мужчина средних лет, судя по одежде он был дворецким. Я протянул ему приглашение и вошёл в дом. Мужчина подозвал одну из служанок и попросил проводить меня в общий зал, принимая мое пальто и головной убор.

В произведении впечатления семье Бишоп не было равных. Большой камин из белого камня был украшен фигурами атлантов, а над ним висел большой семейный портрет. Длинный дубовый стол в центре зала, который вмещал не менее сорока человек. На столе красовались позолоченные столовые приборы и сервизы с нежными узорами на французский манер. Паркет блестел так, что можно было вполне использовать его вместо зеркала, а окна прикрывали тяжёлые шторы из синего бархата. Родители сделали все, чтобы показать свой статус и произвести впечатление на гостей со стороны жениха. Я подавил смешок. Уверен, что это все идея миссис Бишоп. В дальнем углу зала играли музыканты на рояле и скрипке, задавая тон и атмосферу вечера.

– Генри, как я рад тебя видеть, – окликнул меня мистер Бишоп, направляясь в мою сторону.

– Мистер Бишоп, – поприветствовал его я, отвечая на рукопожатие.

– Давно тебя не видел. Ты так возмужал. Видимо Париж пошёл тебе на пользу, – сказал мистер Бишоп, с улыбкой рассматривая меня.

– Вы как всегда добры, Джонатан. Всё украшено просто чудесно.

– О, это все Софи. Ты ведь её знаешь, дай только повод и она опустошит все мои счета, – ответил мистер Бишоп, смеясь.

Мистер Бишоп души не чаял в своей жене и дочери, потакая всем прихотям, лишь бы его дамы были довольны. Мы ещё немного поговорили и я вышел на террасу зала, чтобы подышать воздухом и прогнать детские воспоминания связанные с этим домом и конечно же с Амели.

– Генри, – послышался знакомый женский голос у меня за спиной.

Я обернулся и увидел ее. Большие голубые глаза принялись изучали мое лицо, словно она искала изменения во мне. Белокурые локоны собранные в высокую прическу, оголяли изящную шею. Платье небесного оттенка затянутое в тугой корсет и все такая же бледная кожа.

– Ты прекрасно выглядишь, принцесса, – сказал я, улыбаясь.

Ещё щеки зарделись алым и она смущённо опустила глаза.

– Я купил тебе розы и эклеры. Надеюсь ты все ещё их любишь.

Амели кивнула, уголки её губ дернулись в полу улыбке и она вновь подняла свои глаза на меня.

– Ты все ещё не научился дарить подарки и все так же отдаёшь их через слуг, – сказала она, перебирая тонкими пальцами подол своего платья.

Я усмехнулся, ведь это было сущей правдой. Даже в детстве я передавал все подарки, привезенные отцом из экспедиции через слуг и никогда лично. Спустя столько лет я так и не понял почему поступал именно так. Возможно я боялся увидеть в её глазах разочарование или же наоборот безмерную радость, которая не позволила бы мне от нее отдалиться. В любом случае любое ее проявление на мои подарки, засели бы глубоко в моей памяти, а там и так слишком много места отведено Амели.

– Всё ещё читаешь свои романы или перешла на серьёзную литературу? – саркастично спросил я.

– А ты как всегда шутишь об этом, – парировала она, улыбаясь.

Внезапно, я ощутил жжение в груди от ее улыбки и желание шутить, куда-то улетучилось.

– Амели, я…я поздравляю тебя с предстоящей свадьбой и надеюсь, что он действительно тот самый принц о которых ты читала в своих книгах. Я хочу, чтобы ты была счастлива, – выпалил я, смотря на Амели в упор и чувствуя себя мальчишкой.

Ее глаза на мгновение наполнились грустью.

– Я перестала читать романы с нашей последней встречи, – тихо ответила она.

Я протянул руку, чтобы докоснуться до нее, но наш разговор прервала миссис Бишоп, приглашая к столу. Я отбросил догадки о том, что хотела этим сказать Амели и проследовал в зал. Гостей прибавилось, стоял гул от разговоров, который сливался с музыкой. Во главе стола сидел мистер Бишоп, который ждал когда же все рассядутся по местам и нетерпеливо ерзал на стуле. Справа от него сидел незнакомый мне мужчина с суровым взглядом и молодой человек, который видимо и есть жених Амели. Гости наконец-то расселись, под руководством миссис Бишоп и Джонатан постучал по бокалу. Присутствующие обернулась к нему в ожидании речи, а музыканты затихли. Мистер Бишоп встал, вытирая скупые слезы и заговорил.

– Я рад приветствовать всех вас на этом ужине в честь скорой свадьбы моей чудесной Амели и Уильяма. Дорогая моя девочка, я безмерно тебя люблю и желаю тебе только счастья. Надеюсь ты и Уильям будете любить друг друга всю жизнь и порадует нас прекрасными внуками. Пусть ваш брак будет крепким и наполненным чудесными моментами. За вас!

Мистер Бишоп поднял бокал и гости радостно зашумели, поздравляя новоиспеченную невесту и жениха. Тем временем, я рассматривал Уильяма. Стройный молодой человек с мягким и добрым взглядом, высокого роста, как и мечтала Амели, светлые волосы и хорошие манеры. Он напомнил мне Лабрадора и от этой ассоциации мне пришлось подавить смешок. На первый взгляд Уильям обладал полным набором джентльмена, словно настоящий принц сошел со страниц книг. Переведя глаза на Амели, я столкнулся с ней взглядом. Что-то в её взгляде было такое, от чего моё сердце кольнуло. Нет, это была не ревность и не сожаление. Я искренне желал ей счастья и обрести любовь, о которой она всегда грезила.

После первого акта блюд, гости решили немного пообщаться и нагулять аппетит ко второй части ужина. Часть гостей вышла подышать свежим воздухом, а кто-то сидел возле камина обсуждая научные открытия и политику. Миссис Бишоп о чем-то увлечённо говорила с матерью жениха, а я решил попрощаться с мистером Бишопом и тихо улизнуть домой. Больше мне здесь делать нечего. Я поднялся из-за стола, нашёл Джонатан, чтобы попрощаться и сославшись на усталость, направился к выходу из зала. Дворецкий подал мой цилиндр и пальто, и я направился в сторону кеба, который смиренно ожидал моего возвращения.