Золотой век серийных убийц. 56 маньяков от Эда Гина до Джеффри Дамера

Peter Vronsky

AMERICAN SERIAL KILLERS: THE EPIDEMIC YEARS 1950—2000

Copyright © 2020 by Peter Vronsky

© Голыбина И. Д., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Предисловие

Арест в Милуоки

Бывает так, что полицейские проводят дни, недели, а иногда и годы, спокойно отрабатывая свои смены, на которых не происходит ничего экстраординарного. Они выезжают на вызовы – семейные скандалы, потасовки в барах, жалобы на неправильную парковку и мелкие кражи, – и многим за всю карьеру не доводится преследовать убегающего преступника, выбивать двери или вытаскивать оружие из кобуры.

Вечером 22 июля 1991 года двое офицеров полиции Милуоки, Роберт Рот и Рольф Мюллер, заканчивали одну из таких спокойных смен. Они дежурили в третьем секторе Западной авеню, который некогда знавал хорошие времена – там стояли особняк пивного магната Пабста, кампус Университета Маркетт и Высшая школа искусств Милуоки. Однако дальше начинались неблагополучные районы – особенно квартал № 25 на Северной улице, где некогда элегантные викторианские особняки перестроили в общежития или снесли, чтобы построить безликие двух- и трехэтажные жилые дома. В основном там жили бедняки и расовые меньшинства – афроамериканцы и недавно наводнившие штат выходцы из Юго-Восточной Азии.

Было 23:30, и вечер прошел тихо. Рот с Мюллером надеялись, что за оставшиеся полчаса не возникнет никаких новых обстоятельств, способных помешать им закончить смену ровно в полночь и отправиться по домам. Однако, когда они свернули с Килбурн-авеню на 25-ю улицу, в свете фар их патрульной машины появился чернокожий мужчина, голый по пояс. Он бросился полицейским наперерез, показывая наручники, болтавшиеся у него на левом запястье. Его лицо было искажено от паники и страха.

Рот с Мюллером и не представляли последствий этой встречи, когда вылезли, чтобы успокоить перепуганного мужчину. Тридцатидвухлетний Трейси Эдвардс сообщил офицерам, что какой-то «извращенец» сковал его наручниками, и стал требовать, чтобы полицейские скорей сняли их с него. Рот попытался использовать полицейский ключ, но наручники были другого производителя, и ключ не подошел. Если бы им удалось снять наручники прямо там, на улице, мы могли бы не услышать об этой истории – по крайней мере, не в том июле.

Эдвардс утверждал, что его несколько часов насильно удерживали в квартире в жилом комплексе «Оксфорд», дальше по улице. Полицейские сопроводили Эдвардса к унылому трехэтажному многоквартирному дому по адресу 924, 25-я Северная улица. Они планировали раздобыть ключ, снять наручники и, по возможности, «урегулировать вопрос», чтобы никого не пришлось арестовывать, везти в участок и возиться там с бумагами до третьего пришествия.

Эдвардс подвел Рота и Мюллера к дверям квартиры 213. Первым, что они заметили, была современная электронная сигнализация и надежный замок, какие редко встретишь в дешевых квартирах. Постучав в дверь, они заметили еще кое-что: явственный запах смерти и разложения, тянувшийся из квартиры, – запах, который ни один полицейский никогда не забудет, единожды его ощутив.

Дверь открыл высокий, довольно неухоженный белый мужчина около тридцати лет. Он представился Джеффри Дамером и показал удостоверение служащего с шоколадной фабрики «Амброзия», где, по его словам, замешивал сырье. Он держался спокойно, вежливо и даже сам предложил офицерам и Эдвардсу пройти к нему в квартиру.

Оказавшись в крошечной однокомнатной квартирке, Рот и Мюллер едва не задохнулись от удушливого запаха гниющей плоти, смешанного с ароматами разнообразных освежителей и дезинфектантов.

На первый взгляд квартира выглядела абсолютно нормальной. Она была прилично обставлена: там были диван и кресло, ковры, напольные и настольные лампы, растения в горшках и большой аквариум с подсветкой, в котором тихонько жужжал компрессор, а рыбки лениво плавали кругами за стеклом. Окна закрывали плотные темно-синие шторы. На белых стенах висели постеры с абстрактными картинами и гей-эротика, которая в 1990-х уже никого не удивляла.

Слева от входной двери находился кухонный уголок с раковиной, шкафчиком, плитой и холодильником. Отдельный морозильник стоял возле кухонного стола, заваленного разными инструментами и пустыми банками из-под пива. Квартира была немного замусорена – как после небольшой вечеринки – пивными банками, смятыми салфетками и аэрозольными баллончиками от освежителя воздуха. Повсюду бросались в глаза небольшие пластмассовые контейнеры с химикатами и ярко-красные коробочки «Сойлакса», средства для очистки стен и полов, которое продается в хозяйственных магазинах. Единственным по-настоящему необычным в квартире, помимо запаха, была большая камера видеонаблюдения, подвешенная под потолком в углу комнаты.

Дамер немедленно признал, что сковал Эдвардса наручниками, но никак это не объяснил и нисколько не встревожился. Он утверждал, что «всегда так делает, и тут нет ничего особенного».

Эдвардсу показалось, что полицейские не восприняли его жалобу всерьез. Он стал заявлять, что Дамер угрожал ему ножом и обещал «сожрать его сердце». Рот и Мюллер закатили глаза: они считали, что присутствуют при банальной «гей-драме», то есть домашней ссоре, немного вышедшей за рамки, когда обе стороны обмениваются обвинениями и угрозами. По рации они попросили проверить личность Дамера и получили ответ: он находился на испытательном сроке по делу о домогательстве к несовершеннолетнему. Теперь Рот с Мюллером действительно забеспокоились.

Мюллер потребовал ключ от наручников, и Дамер сказал, что тот у него в прикроватной тумбочке. Когда Мюллер направился в спальню, Дамер внезапно разволновался и попытался его опередить. Рот удержал Дамера на месте.

Мюллер вошел в спальню Дамера один и встал у дверей в приглушенном свете. Его внимание сразу привлекла синяя пластиковая бочка для химикатов в углу комнаты. На комоде напротив кровати стояли телевизор и видеомагнитофон. Также в комнате был черный металлический канцелярский шкафчик с двумя выдвижными ящиками. Мюллер заметил пятна, похожие на следы запекшейся крови, на простынях и бледные потеки на стене возле кровати, как будто кто-то пытался отмыть стену, но кровь все равно осталась. Спальня, как и гостиная, была увешана эротическими постерами, а окно закрывали такие же темно-синие шторы.

Подойдя к прикроватной тумбочке за ключом от наручников, Мюллер заметил стопку полароидных снимков в приоткрытом ящике. Мюллеру потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что у него перед глазами: отрубленные головы и пенисы, расчлененные трупы. На одной фотографии он увидел отрубленную голову, покрытую золотой краской из баллончика. Ее поддерживали две отрубленные кисти рук; вся эта страшная композиция стояла на куче льда в кухонной раковине, возле бутылки жидкости для мытья посуды «Доун» и поролоновой губки. Там были фотографии мертвых или находившихся без сознания чернокожих мужчин с руками, скованными за спиной. Фотография трупа в ванне, с кляпом во рту, освежеванного до грудной клетки. На другой серии снимков был труп, выгнутый «мостиком» на матрасе. Мюллер немедленно узнал на полароидных фотографиях тот же интерьер, в котором сейчас стоял, но никак не мог поверить своим глазам.

Когда Дамер увидел, что Мюллер выходит из спальни, с белым лицом и полароидами в руках, он начал отбиваться, и двоим офицерам пришлось повалить его на пол и сковать наручниками. К этому моменту они уже поняли, что в этот вечер закончить смену вовремя не получится.

Пока Рот удерживал Дамера на полу, Мюллер начал искать источник отвратительной вони. Он прошел в кухню, мимо стопки кастрюль, в которых запеклась какая-то темно-коричневая липкая жижа. Инстинктивно Мюллер потянулся к дверце холодильника и распахнул ее. Внутри зажглась лампочка, и Мюллер увидел за пластиковой бутылкой с жидким медом и тюбиками горчицы и соусов лицо чернокожего мужчины, которое смотрело на него из картонной коробки, стоявшей на нижней полке. Рядом была открытая коробочка с содой «Арм-энд-Хаммер», поглощавшей запахи.

В морозильном отделении холодильника Мюллер обнаружил полиэтиленовые пакеты с кусками мяса и полуразложившуюся голову без лица – ее пустые глазницы вытаращились на него из подернутого изморозью прозрачного мешка. В ужасе отшатнувшись от морозилки, он услышал, как Дамер стонет в гостиной: «Меня надо убить за то, что я натворил». В следующие несколько дней следователи и криминалисты нашли в квартире Дамера целую коллекцию разделанных человеческих останков, включая сердце из морозилки и три торса, плававших в химическом растворе в двухсотлитровой бочке. В напольном морозильнике было обнаружено три отрубленных головы, торс и различные фрагменты человеческой плоти. Там были завернутые в пленку «бифштексы» из человечины, примерзшие ко дну, которые пришлось разморозить, прежде чем доставать. В картонной коробке, в которой некогда Дамер купил компьютер, полицейские нашли два черепа и альбом с другими полароидными снимками жертв. В верхнем ящике черного канцелярского шкафчика возле постели Дамера нашлись еще три черепа; в нижнем ящике лежали человеческие кости, составляющие скелет целиком. На верхней полке платяного шкафа стояло несколько банок: в одной хранилось две головы, а в другой – отрезанные мужские гениталии и пара рук. В общем и целом полиция Милуоки обнаружила в тесной однокомнатной квартире Дамера останки одиннадцати жертв.

К июлю 1991 года, когда Дамер был арестован, США успели пережить небывалый всплеск серийных убийств – за прошедшие тридцать лет там орудовало 1500 серийных преступников. Американцы успели к ним даже привыкнуть. Некоторые следили за «личным счетом» убийц, как в спорте. Коллекционеры собирали их именные карточки. Это была эра Теда Банди, Джона Уэйна Гейси, Дэвида Берковица – Сына Сэма, и Ричарда Рамиреса – Ночного охотника. Они считались знаменитостями, и их имена были у всех на устах. К началу 1990-х серийных убийц было уже столько, что просто количество жертв не впечатляло массмедиа – нужен был какой-то неожиданный элемент. И в деле Дамера он определенно был.

Дамер признался в семнадцати убийствах, совершенных между 1978 и 1991 годами, и в 1992-м был признан виновным. Процесс над ним транслировался по телевидению; он занял собственное место в пантеоне недавних серийных убийц наряду с Тедом Банди и Джоном Уэйном Гейси.

Начало его эре, которую мы будем называть «золотым веком серийных убийств», было положено всего в двух часах езды от Милуоки, в небольшом городке Плейнфилд, штат Висконсин. Именно там в 1957 году Эд Гин, ставший прототипом маньяка-убийцы из фильма «Психо», вышел на новую ступень серийного преступления. Как и Дамер, Гин не просто убивал, но еще и уродовал трупы, а также коллекционировал их части, что и привлекло к его делу внимание всей страны. По прихоти судьбы начало и конец «золотого века» серийных убийств в Америке пришлись на Висконсин.

Однако, пока общественность следила за делом Джеффри Дамера, никто не знал, что он окажется последним из этой волны «знаменитых» серийных убийц. Конечно, их будет еще много, но ни один из них не получит такого внимания и освещения, как поколение Дамера, о котором говорят и спорят по сей день. Вопрос почему является одним из основных в этой книге, посвященной эпидемии серийных убийств в Америке.

Введение

«Золотой век» серийных убийц

«Золотой век серийных убийц» – это иронический термин, впервые использованный Гарольдом Шехтером, американским писателем и историком серийных убийств девятнадцатого – начала двадцатого века. В греческой мифологии «золотым веком» называлась доисторическая эпоха мира, постоянства, гармонии и процветания, сродни библейскому раю – лучшее из времен. Сегодня этот термин применяют ко многим областям: золотой век джаза, золотой век мореплавания, золотой век радио, золотой век комиксов, золотой век телевидения, золотой век Голливуда и даже золотой век пиратства, золотой век организованной преступности и золотой век порно. Такое название присваивают постфактум, когда описываемый период уже прошел, и обычно используют в ностальгическом ключе, говоря об эре, когда нечто находилось в расцвете, было самым новаторским, впечатляющим и удивительным.

В статье в журнале «Сыщик» от 2011 года под названием «Кровопотеря: Упадок серийного убийцы», Кристофер Бим цитирует Шехтера, приводя следующие его слова: «Кажется, золотой век серийных убийц уже миновал»[1]. Скорее всего, Шехтер подразумевал под этим, что новости о серийных убийцах уже не вызывают у общественности того трепета, что раньше, в несколько десятилетий с 1950-х до 1990-х годов. Однако в то время, когда это происходило, всплеск серийных убийств в США называли настоящей «эпидемией».

Конец этой эры – эпохи Теда Банди, Эдмунда Кемпера, Джона Уэйна Гейси, Сына Сэма и Джеффри Дамера – повлек за собой значительное статистическое снижение количества серийных убийц, пойманных между 2000 и 2010 годом по сравнению с предыдущими тремя десятилетиями, с 1970-х по 1990-е. Причем упало не только количество серийных убийц, но и количество жертв каждого из них. С 1970 по 1980 год серийный убийца убивал в среднем от десяти до тринадцати человек. К 2000-м это число снизилось до трех-четырех, и в США больше не было таких «продуктивных» серийных убийц, как в «золотом веке», вроде Хуана Короны (25), Дина Корлла (28), Теда Банди (35), Джона Уэйна Гейси (33), Гэри Риджуэя (49) или Сэмюеля Литтла, который в период с 1970 по 2005 год совершил предположительно от 50 до 93 убийств [2].

Как заключил в 2016 году эксперт по серийным убийствам Эрик Хики, «между 2000 и 2014 годами серийные убийцы появлялись реже и были не так заметны. За прошедшие пятнадцать лет не возникло ни одного из убийц, подобных тем, о которых ранее кричали все газеты, – ни одного Дамера, Гейси, Кемпера или Рейдера… Многие серийные убийцы, появившиеся в последние годы, почти не привлекли внимания прессы. Отчасти это объясняется тем, что в них не было социальной драмы, классовых противоречий или большого количества жертв, чтобы привлечь интерес общественности»[3].

Хотя в прошлом случались и другие всплески серийных убийств, их масштабы не идут ни в какое сравнение с волной 1950—1990-х годов. Из 2604 идентифицированных серийных убийц в США в двадцатом веке невероятное число – 89,5 % (2331) – орудовали в период с 1950 по 1999 год, причем 88 % их них появились за последние три десятилетия, с 1970 по 1999 год – в период пика «эпидемии». Цифры говорят сами за себя.

Серийные убийцы в США по десятилетиям (1900–2016 годы)[4]

1900-е годы – 49

1910-е годы – 52

1920-е годы – 62

1930-е годы – 55

1940-е годы – 55

1950-е годы – 72

1960-е годы – 217

1970-е годы – 605

1980-е годы – 768

1990-е годы – 669

2000-е годы – 371

2010-е годы – 117

В середине этого «золотого века» появился и термин «серийный убийца», обозначивший совершенно новый феномен в нашем политическом, социальном, психологическом, криминологическом и культурном дискурсе, хотя сам феномен, без обозначения, существовал с начала человеческой истории. Ранее серийные убийства считались случайным, необъяснимым, индивидуальным чудовищным проявлением личной извращенности. Однако, получив свое название, они стали чем-то бо́льшим, чем просто аберрантное поведение отдельной личности. Серийные убийцы превратились в особый вид правонарушителей, со своими подвидами, или «профилями», для каждого из которых выделены характеристики, мотивы и психопатологическая подоплека – то есть система установленных, описанных и каталогизированных вариантов поведения и «сигнатур», которые изучают профайлеры.

Когда количество серийных убийц начало расти по экспоненте, выросло и количество их жертв – в страшной гонке к победе, к газетным заголовкам, спешащим шокировать общество. Серийное убийство стало темой для первых полос.

С конца 1960-х и до 1990-х вместе с ростом числа серийных убийц подскочила и их популярность: такие персонажи, как Джерри Брудос, Эдмунд Кемпер, Чарльз Мэнсон, Тед Банди, Джон Уэйн Гейси, Дэвид Берковиц, Рэнди Крафт, Леонард Лейк, Чарльз Нг, Кеннет Бьянки, Анджело Буоно, Артур Шоукросс, Ричард Рамирес и Генри Ли Лукас составили пантеон «суперзвездных» серийных убийц, которые завладели умами людей, подобно кинозвездам или спортсменам. Стали продаваться коллекционные карточки с серийными убийцами, календари, ланчбоксы, игровые фигурки и раскраски; возникла даже подпольная индустрия по торговле артефактами, созданными серийными убийцами, их рисунками и автографами – этакими сувенирами, или murderabilia.

В 1980-х ФБР выделило серийных убийц в собственную категорию, в отличие от других убийц; в качестве реагирования на новую угрозу были созданы (а) специальный отдел «криминального профилирования» в рамках Отдела поведенческих наук и (б) централизованная база данных, позволявшая связывать отдельные убийства по всей территории США с конкретными преступниками: ViCAP (Программа поимки жестоких преступников). Серийные убийцы теперь были подразделены на категории и поименованы по разным типам и вариантам поведения, как насекомые.

Как только возникли термины «серийный убийца» и «профайлер», огромное количество фильмов, книг и телешоу сформировало целую индустрию, основанную на «легендах» (подлинных и вымышленных) о серийных убийцах и их поимке. «Молчание ягнят» стало первым фильмом (и книгой) в данном жанре.

В данной книге речь пойдет в первую очередь о серийных убийцах на сексуальной почве, однако, по статистическим и историческим причинам, мы будем использовать современное определение, пересмотренное и одобренное на Симпозиуме по серийным убийствам в Сан-Антонио в 2005, организатором которого являлся Национальный центр анализа жестоких преступлений (NCAVC) при Отделе поведенческого анализа ФБР, которое звучит так: «убийство двух или более жертв одним и тем же преступником/преступниками в разных эпизодах» по любым причинам, включая «гнев, запугивание, финансовую выгоду и привлечение внимания»[5] (курсив мой).

В прошлом серийным убийцей считался человек, убивший три и более жертвы в разных эпизодах, разделенных «периодом охлаждения». Со временем ФБР пришло к выводу, что определение «три жертвы» создает множество статистических и концептуальных проблем. Туда входили убийцы с очевидными, идентифицируемыми психопатологиями, которых ловили после первого или второго убийства, прежде чем они успевали совершить необходимое третье. И не входили серийные преступники только с двумя приговорами, хотя они убили больше людей, то есть из категории технически исключались многие известные, вошедшие в историю серийные убийцы, например Альберт Фиш, Эд Гин, Альбер Де Сальво (Бостонский душитель) и Уэйн Уильямс, которые были приговорены всего за один или два эпизода, несмотря на подозрение в убийстве большего количества жертв.

Серийные убийцы – женщины, убийцы ради наживы, убийцы на расовой почве, наемные убийцы, убийцы-миссионеры – террористы, борцы с врачами, делающими аборты, или противники межрасовых пар, – все входят в широкое определение ФБР, действующее ныне: любой, кто убил двух и более человек в отдельных эпизодах.

В данной книге я предпочел сосредоточиться на знаменитых серийных убийцах-мужчинах, подобных Теду Банди, которых мы в первую очередь ассоциируем с термином «серийный убийца» и которые составляют большинство представителей данной категории[6].

Речь в книге пойдет о так называемом «золотом веке», или «эпидемии» серийных убийств, с ее наиболее громкими делами, реакцией правоохранительных органов и судебной психиатрии, а также об историческом, социологическом и культурном контексте. Так я попытаюсь установить причины небывалой волны серийных убийств и, по возможности, объяснить ее недавний (и, надеюсь, окончательный) спад.

1

Сыны Каина

Краткая история серийных убийств с каменного века до 1930-х годов

Жаль, что я не могу перебить все чертово человечество.

Карл Панцрам, серийный убийца

Серийные убийцы существовали с самого зарождения человечества, просто их еще не называли так. До цивилизации мы были животными: убийцами и каннибалами, ведомыми инстинктом, обеспечивавшим нам выживание тысячи лет – возможно, даже более миллиона, – и позволившим в конце концов стать людьми [7].

Сорок тысяч лет назад на европейском континенте сосуществовало два вида человека: Homo Sapiens и неандертальцы (Homo neanderthalensis). Затем, в короткий период пяти тысячелетий, неандертальцы внезапно исчезли – скорее всего, в результате геноцида в ходе завоевания их территорий Homo Sapiens, когда неандертальских мужчин убивали, а женщин насиловали [8].

Одной из причин нашего успеха в этой войне является то, что у Homo Sapiens сформировался запрет на агрессию в пределах собственного вида, в то время как у неандертальцев такого запрета не было [9]. Археологические данные подтверждают, что неандертальцы убивали и поедали друг друга гораздо чаще, чем Homo Sapiens, и в войне между двумя видами это дало нам преимущество, несмотря на тот факт, что неандертальцы были физически сильнее и не уступали нам в мастерстве изготовления каменных орудий [10].

Историк Библии Роберт Эйслер утверждал, что люди некогда были мирными вегетарианцами, но с приходом ледникового периода количество растительной пищи в северных регионах резко сократилось, и человек вынужденно стал хищником. В какой-то момент даже животная пища стала труднодоступной, поэтому северные жители, одетые в звериные шкуры, мигрировали на юг, нападая, убивая, насилуя и поедая вегетарианцев, обитавших в мягком южном климате[11]. В своей книге 1951 года «Из человека в волка: Антропологическое толкование садизма, мазохизма и ликантропии» Эйслер делал вывод, что корни современных серийных убийств те же самые, что и у легенд о волках-оборотнях. Именно в книге Эйслера впервые в английском языке используется термин «серийное убийство»[12].

Более миллиона лет мы были связаны набором примитивных инстинктов, необходимых для выживания любого вида животных, которые диктуют нам бить или бежать, кормиться и размножаться. Мы все были психопатами – за неимением других вариантов. Однако существуют доказательства того, что на пике истребления неандертальцев сорок тысяч лет назад, прежде чем мы стали выплескивать агрессию друг на друга, у нас сформировался инстинктивный страх собственной смерти – некрофобия. Этот страх, направленный в первую очередь на тех, кто был к нам особенно близок, основывался на мысли о том, что, если не обращаться с ними хорошо при жизни, после смерти они встанут из могил и отомстят. Свидетельством тому являются «девиантные захоронения» или «могилы вампиров», обнаруженные археологами, тела в которых были изуродованы, связаны, привалены камнями или расчленены, чтобы их обладатели не восстали из мертвых. Не исключено, что именно некрофобия заставила нас заботиться о стариках, больных и слабых, а не бросать их, как поступает большинство видов. Для этого потребовалась определенная социальная организация и порядок – основы будущей цивилизации [13].

Далее, с возникновением сельского хозяйства пятнадцать тысяч лет назад, мы оказались в тисках «цивилизации», и разгул убийств, насилия и каннибализма прекратился под воздействием религий, а также светских законов, поддерживавших инстинктивную некрофобию. Чтобы обеспечить общественный порядок, человек начал насаждать запреты против такого поведения. Однако эти запреты были искусственными. Пятнадцати тысяч лет цивилизации оказалось недостаточно для того, чтобы изжить пятьсот тысячелетий глубоко укоренившегося инстинкта к убийству в животном, столь свободномыслящем и развитом, как человек.

В действительности из всех людей серийный убийца меньше всего подвержен некрофобии. Он не только охотно возится с трупами, без страха и отвращения, но иногда даже переходит от некрофобии к некрофилии, сексуальным контактам с мертвыми телами. Эта тема настолько табуирована в обществе, что ее стараются не упоминать ни в новостях, ни даже в документальных источниках. Мы забываем, что знаменитые серийные убийцы – Джек-потрошитель, Тед Банди и Гэри Риджуэй – были в первую очередь некрофилами. Частота проявлений некрофилии в случаях убийств до сих пор точно не установлена. Исследование ФБР «Убийства на сексуальной почве», проведенное в 1980-х, показало, что «сексуальный акт» совершался после смерти жертвы в 42 % случаев из 92 убийств, которые были изучены. В одном случае, к примеру, убийца эякулировал в ножевую рану, нанесенную им жертве[14]. С другой стороны, Отдел поведенческого анализа ФБР в 2014 году пришел к выводу, что «посмертная сексуальная активность» присутствовала в 11,2 % случаев из 329 убийств на сексуальной почве, совершенных 64 преступниками [15]. И даже в случаях несерийных убийств «случайные» акты некрофилии с еще теплым трупом встречались отнюдь не редко [16]. Тем не менее табу столь сильно, что даже серийные убийцы, охотно признающие и описывающие пытки, изнасилования, расчленение и каннибализм, не спешат упоминать об актах некрофилии. Вот откуда такое значительное расхождение данных статистики.

Сегодня у нас имеется большой набор научных, социологических и психологических терминов для описания людей с извращенными склонностями, основанными на примитивных инстинктах: от простой распущенности до сложных понятий о психопатии, социопатии и антисоциальном расстройстве личности. До последнего времени, однако, мы называли людей, не умеющих сдерживать эти инстинкты, просто «монстрами».

Слово «монстр» происходит от латинского monstrum – «проклятие или предзнаменование о воле богов»[17]. В древности серийных убийц изображали сверхъестественными чудовищами вроде вампиров, оборотней, зомби и вурдалаков. Два самых распространенных типа монстров в западной культуре, бессмертный вампир и совершающий дьявольские трансформации волк-оборотень, схематически соответствуют организованному/дезорганизованному типу серийных убийц по классификации профайлеров ФБР, которая использовалась несколько десятилетий, до отмены в 2004 году.

Как вампир, организованный серийный убийца тщательно выбирает и выслеживает жертву, покоряет и соблазняет ее, обманом завлекает к себе в дом (в легендах о вампирах – к себе в замок). Зачастую он привлекателен внешне, поэтому очаровать жертву для него не проблема. Его цель – завладеть телом жертвы и выпить ее кровь в ходе акта некрофилии с сексуальным оттенком. Труп остается целым, и убийца не уродует его; насилие обычно умеренное и холодно контролируемое.

Дезорганизованный серийный убийца совершает «блиц»-атаку с разрушительной жестокой силой, подобно волку-оборотню. Жертву он выбирает случайно, повинуясь импульсу. Никакого выслеживания и планирования. Такие убийцы до отвращения звероподобны. Они убивают, насилуют, уродуют, расчленяют, иногда едят и даже полностью уничтожают трупы жертв в бессмысленной злобе и неудержимой похоти. У них нет никаких ограничений в стремлении к контролю над телом жертвы – им нужно только физическое поглощение.

Пятьсот лет назад в Европе серийных убийц, которые насиловали, убивали, расчленяли, а иногда и ели своих жертв, обычно судили как оборотней (ликантропов) и в церковных, и в светских судах – записи об этих процессах сохранились до наших дней. В период с 1450 по 1650 годы в Европе казнили около трехсот серийных убийц-оборотней – количество, сопоставимое с девятнадцатым веком и первой половиной двадцатого [18].

Некоторые историки преступности возражают, что до начала индустриализации в 1750-х серийные убийства на сексуальной почве практически не совершались. Они основывают свое утверждение на том, что такие преступления – своего рода «развлекательная активность», требующая свободного времени для возникновения и развития сексуальных фантазий, а также свободы действий для того, чтобы их совершать. В доиндустриальную эпоху только у богатых аристократов, которым не приходилось беспокоиться о том, как прокормиться, могли возникать фантазии о сексе и убийстве. Большинство обычных людей постоянно трудились, чтобы выжить в условиях многочисленных войн, разбойничьих нападений, восстаний и эпидемий.

Однако потом, когда индустриализация привлекла нищее сельское население в быстро растущие города, у серийных убийц появился доступ к большому количеству анонимных жертв – в частности, проституток, на которых охотился Джек-потрошитель в лондонском Уайтчепеле в 1888 году. По этой логике до возникновения больших городов в сплоченных деревенских общинах жители знали друг друга и присматривали один за другим. Серийного убийцу там сразу бы вычислили, поскольку он привлек бы подозрения и повышенное внимание – в отличие от густонаселенного города.

Однако известно также, что серийные убийцы существовали и до индустриализации и возникали в сельских общинах не реже, чем в городской среде.

Расследование в таких случаях обычно вели светские власти и инквизиция – охотники на ведьм, – пока в середине девятнадцатого века полицейские, криминалисты и судебные психиатры не сменили священников, экзорцистов и инквизиторов в качестве специалистов по криминальному поведению и сумасшествию. Мы начали видеть в серийных убийцах простых смертных, а не сверхъестественных существ, но термин «серийный убийца» пока еще не использовался. Преступников, обвиняемых в повторяющихся убийствах, изнасилованиях, каннибализме и некрофилии, продолжали называть монстрами, оборотнями и вампирами в желтой прессе, но теперь их изучением и описанием занимались «алиенисты», как называли тогда психиатров. Считалось, что они страдают мономанией, то есть патологической озабоченностью или наваждением при в целом сохранном рассудке.

Возникли две криминологические школы. Итальянская, возглавляемая Чезаре Ломброзо (1835–1909), утверждала, что преступники, включая серийных убийц, уже родились такими, со склонностью к примитивным человеческим инстинктам, и их можно распознавать по внешности – более грубой и похожей на обезьянью (физиогномика). Соперничающая с ней французская школа Александра Лакассаня (1843–1924) говорила, что преступниками не рождаются, а становятся под воздействием среды и воспитания. Лакассань заявлял, что «общество имеет тех преступников, которых заслуживает» (впоследствии его слова перефразировал Роберт Ф. Кеннеди на посту Генерального прокурора США). «Средовая» школа криминологии Лакассаня одержала верх над школой Ломброзо, когда оказалось, что многие знаменитые преступники обладали утонченной благородной внешностью. К несчастью, теорию Ломброзо об атавистическом возвращении к примитивным инстинктам незаслуженно отвергли вместе с его теорией физиогномики, выплеснув, таким образом, «младенца вместе с водой». В моей предыдущей книге, «Сыны Каина», я предлагал вернуться к теории о том, что поведение серийных убийц отчасти связано с «коротким замыканием», то есть возвращением к доисторическим инстинктам выживания.

В 1886 году австрийский психиатр Рихард фон Крафт-Эбинг (1840–1902) опубликовал свой труд Сексуальная психопатия: Клиническое и судебное исследование. В этой книге он каталогизировал широкий спектр сексуальных расстройств и преступлений на сексуальной почве, наблюдаемых психиатрами. Крафт-Эбинг выделил целый ряд парафилий (буквально «необычных влечений»), более известных как «сексуальные девиации» или «перверсии», к которым были склонны серийные убийцы на сексуальной почве. Одной из самых известных парафилий является получение сексуального удовлетворения путем причинения боли, для которого Крафт-Эбинг предложил название «садизм», по имени француза маркиза де Сада (1740–1814), автора извращенного и жестокого романа «Сто двадцать дней содома».

Встречающиеся преимущественно у мужчин, парафилии – это навязчивые стремления к определенному и статистически редкому варианту секса, без которого субъект не испытывает возбуждения. Парафилии включают в себя фантазийные сценарии, эротическую фиксацию на различных частях тела, но не половых органах (парциализм), сексуализацию неодушевленных предметов (фетиши) и подмену полового акта неким другим. Существуют десятки парафилий, которые могут быть вполне невинными, если им предаются с участием согласного партнера, например:

– альтокальцифилия (фетиш обуви на высоких каблуках);

– копрофилия (возбуждение от контакта с испражнениями);

– гифефилия (возбуждение от прикосновения к определенным материалам, например перьям или ткани);

– мазохизм (возбуждение от унижения, связывания или боли);

– раптофилия (симуляция изнасилования с согласным партнером);

– трихофилия (фетиш волос).

Другие парафилии гораздо более агрессивны, опасны и даже преступны, поскольку являются насильственными или деструктивными:

– амокосхизия (желание резать и уродовать женщин);

– антропофагия (каннибализм);

– эротофонофилия («убийство похоти», сопровождающееся уродованием тела жертвы перед смертью или после нее);

– флагелляционизм (получение сексуального удовлетворения от хлестания или избивания другого человека);

– гибристофилия (стремление женщины стать партнершей мужчины – серийного убийцы, одна из немногих женских парафилий);

– некрофилия (секс с трупом);

– садизм (сексуальное возбуждение от доминирования, унижения или причинения боли несогласному субъекту).

Недавно в США было признано, что Герман Вебстер Маджетт (он же Г. Г. Холмс), убийца, охотившийся за жертвами на Всемирной выставке 1893 года в Чикаго, был «первым американским серийным убийцей»[19]. На самом деле это совсем не так.

Во-первых, существовало несколько женщин – серийных отравительниц, например Лидия Шерман, «Американская Борджиа» (десять жертв, 1864–1871); Сара Джейн Робинсон, «Подруга-отравительница» (восемь жертв, 1881–1886); и Джейн Топпан, Веселая Джейн (тридцать одна жертва, 1885–1901). Были и серийные убийцы, охотившиеся ради наживы на переселенцев, в частности печально знаменитые братья Харп в Теннесси в 1790-х или Кровавые Бендеры с их «таверной смерти» в Канзасе, с 1869 по 1872 год.

До Г. Г. Холмса встречались и «классические» серийные убийцы на сексуальной почве:

• Джесси Помрой, вероятно, первый зафиксированный в истории американский серийный убийца (1874) и, скорее всего, самый юный – четырнадцатилетний [20]. Помрой содержался в заведении для малолетних преступников за серию нападений на мальчиков, не закончившихся убийством, был освобожден и после этого запытал до смерти двух детей в отдельных эпизодах. Помроя приговорили к пожизненному тюремному сроку, и в 1932 году он скончался в возрасте семидесяти двух лет, на пятьдесят шестом году заключения.

• Джозеф Лапейдж, серийный убийца, похитивший и убивший двух женщин в Вермонте и Нью-Гемпшире в 1874 году.

• Томас У. Пайпер убил двух женщин и девочку в 1873-м – забил их до смерти, после чего совершил некрофилические половые акты. Причетник в Бостонской церкви, Пайпер заманил пятилетнюю девочку на колокольню, где избил до бессознательного состояния крикетной битой, пока семья в отчаянии искала ее внизу. Он собирался сохранить ее тело, чтобы позднее совершить с ним половой акт, но девочку нашли и увезли домой, где она скончалась от травмы головы. По обвинению в двух убийствах Пайпер был казнен.

• Убийца служанок в Остине, штат Техас, которого так и не поймали, убивал и расчленял своих жертв, а также прокалывал им острыми предметами уши. Он убил по меньшей мере семерых женщин (пять афроамериканок и двух белых) в период с 1884 по 1885 год.

Все эти случаи произошли еще до Джека-потрошителя в Англии и Г. Г. Холмса в Чикаго. Более того, хотя Холмс и был серийным убийцей, приговорили его за убийство сообщника, с которым они укрывались от налогов, и его троих детей. Одна из чикагских газет выплатила Холмсу значительную сумму за то, чтобы он дал интервью с признанием в убийствах на ее страницах, однако ни одно из них не подтвердилось. Хотя он действительно владел и управлял отелем и пансионом в Чикаго, нет достоверных данных о том, что тот заранее строился в качестве камеры пыток с трубами для подачи газа и шахтами для сброса трупов и что кого-то в этом отеле и правда убили [21].

Убийства знаменитого Джека-потрошителя внезапно прекратились в ноябре 1888 года. Однако серийные убийцы продолжали регулярно появляться и после него, в оставшиеся годы девятнадцатого века. Например:

• Доктор Томас Нил Крим отравил по меньшей мере пятерых женщин в Лондоне между 1881 и 1892 годами, прежде чем его поймали, вынесли приговор и повесили.

• Жозеф Ваше во Франции был арестован в 1897 году за одиннадцать некрофильских убийств мальчиков, девочек и женщин, в основном пасших стада в глухой сельской местности. Мигрирующий серийный убийца, Ваше похищал своих жертв, кочуя между разными полицейскими юрисдикциями.

• Теодор «Тео» Дюррант в Сан-Франциско был арестован в 1885 году за некрофильское убийство двух женщин, трупы которых он хранил в церкви, где служил причетником.

База данных серийных убийц Рэдфордского университета / Университета побережья Мексиканского залива Флориды – это один из наиболее точных статистических источников информации о серийных убийцах во всем мире.

Судя по хранящейся в ней информации, в период с 1900 по 1950 год в США ежегодно появлялось пять-шесть серийных убийц, то есть в среднем по пятьдесять пять за десятилетие из общего числа в 273 человек [22].

Количество серийных убийц за пределами США в этот же период, в первую очередь в Европе, было примерно наполовину меньше – около двадцати пяти за десятилетие. Эта база данных не может считаться полной, поскольку во многом полагается на газетные сообщения об убийствах из прошлого, поэтому многие неевропейские регионы, где новостная индустрия была развита не так широко, представлены в ней недостаточно достоверно. Однако она – лучшая из всех существующих на данный момент и, по крайней мере, отражает историю серийных убийств, какой она представала на газетных страницах.

Европейские серийные убийцы продолжали время от времени появляться в первой половине двадцатого века, со всплеском в период хаоса и деградации в Германии после Первой мировой войны.

• Фриц Хаарман, один из первых в двадцатом веке серийных убийц геев, изнасиловал и убил двадцать семь юношей в Ганновере между 1918 и 1924 годами. Хаарман, работавший полицейским агентом и частным сыщиком, заманивал к себе школьников или беспризорников с железнодорожного вокзала Ганновера. Там он нападал на своих жертв и убивал их, перегрызая им глотки. Ходили слухи, что расчлененные трупы он продавал местным мясникам и в рестораны под видом свинины. (Продажа мяса жертв часто упоминается в неподтвержденных сведениях о европейских серийных убийцах.)

• Питер Кюртен, Вампир из Дюссельдорфа, зарезал, задушил и забил до смерти минимум девять, а максимум более тридцати жертв между 1913 и 1930 годами. Иногда жертвы Кюртена шли с ним по доброй воле, чтобы заняться сексом, во время которого он внезапно нападал на них с ножом. В других случаях Кюртен похищал своих жертв, обычно детей, с улиц и из парков. Кюртена казнили в 1931 году.

• Георг Карл Гроссман убил около пятидесяти человек в период с 1913 по 1920 год. Их мясо он продавал под видом хот-догов на железнодорожной станции в Берлине. Своих жертв он находил на той же станции, где скармливал их останки голодным пассажирам. Во время ареста он совершил самоубийство, и потому его преступления окутаны многочисленными сплетнями и инсинуациями.

• Карл Денке, владелец пансиона в Силезии, был арестован в 1924 году после попытки убийства постояльца и покончил с собой в тюремной камере. Когда полицейские обыскали пансион, они нашли там расчлененные останки минимум тридцати мужчин и женщин.

Серийные убийства в Германии, Италии и Франции задокументированы так же хорошо, как в Британии и Америке, но можно только представить себе, сколько еще не компьютеризированных европейских и скандинавских газет содержат сообщения, ожидающие, пока их обнаружат. Серийные убийства в Африке, Азии и Центральной и Южной Америке вряд ли уступают по масштабам европейским. Возьмем, например, следующий случай в Марокко.

В апреле 1906 года Хадж Мохаммед Месфеви предстал перед судом по обвинению в убийстве тридцати шести девушек и девочек. Месфеви был пожилым писцом, обсуживавшим неграмотных заказчиков [23]. После того как родители одной из пропавших пожаловались властям, поисковая партия обнаружила трупы двадцати шести девочек, похороненных под полом его мастерской – обезглавленных и расчлененных ножом. Еще десять тел было закопано в прилегающем дворике. Девочки приходили, чтобы продиктовать письма, получали от писца чай, куда он подмешивал снотворное, после чего он обезглавливал и расчленял их – судя по всему, чтобы завладеть их скудными деньгами. Семидесятилетняя жена Месфеви, Аннах, под пытками (от которых и умерла) призналась, что являлась его сообщницей.

Месфеви приговорили к ежедневной порке кнутом на рыночной площади в Марракеше.

Спустя три недели, когда Месфеви уже находился на грани смерти, ему оказали медицинскую помощь, чтобы он восстановился перед казнью, назначенной на понедельник, 11 июня – в рыночный день.

Каменщики заранее вырубили в массивной крепостной стене, ограждающей рынок в Марракеше, портал размером 180 × 50 сантиметров. После того, как толпа собралась посмотреть на казнь, Месфеви поставили в отверстие в стене. Там уже были закреплены цепи, чтобы Месфеви не падал. Пока его приковывали к стене, он кричал и умолял о пощаде. Долгие часы зеваки имели возможность пялиться на него, осыпать проклятиями и забрасывать экскрементами. Затем каменщики, с большой помпой, начали закладывать отверстие камнями. Сначала оставили только голову Месфеви, а после того, как тюремщик в последний раз накормил его хлебом с водой, на место установили оставшиеся камни, так что у Месфеви осталась лишь узкая щель, чтобы дышать. Никто не хотел, чтобы он умер слишком быстро.

Толпа слышала, как Месфеви кричит в своей могиле, и отвечала ему такими же криками. Во вторник люди собрались снова – послушать, как он молит о быстрой смерти. В среду утром из могилы доносились только стоны; к концу дня преступник был мертв, и толпа проклинала его за то, что он скончался раньше времени.

История Хаджа Мохаммеда Месфеви освещалась во всех газетах с мая по июль 1906 года, после чего канула в забвение чуть ли не навсегда. Возможно, существуют сотни таких историй о серийных убийствах в странах Балтии, России, Центральной Азии, Китае, на тихоокеанских островах, в Африке, Амазонии, Центральной Америке и в дальних уголках США, а также в снежных пустынях Канады. Большинство из них, забытые, сохранились, вероятно, только на страницах незначительных местных газет, ныне пожелтевших и пылящихся в подвалах и на чердаках или в заброшенных архивах, в ожидании, пока их отправят на переработку.

В первые пятьдесят лет двадцатого века количество серийных убийств в США было относительно невысоким. Если включить в список женщин-отравительниц и убийц ради наживы, за эти пятьдесят лет появилось 273 серийных убийц, то есть в среднем 5,4 ежегодно [24].

По данным историка Филипа Дженкинса, «эпидемии» серийных убийств 1970-х предшествовали два всплеска менее значительного масштаба: с 1911 по 1915 и с 1935 по 1941 годы [25].

Просматривая старые подшивки «Нью-Йорк Таймс», Дженкинс нашел там сообщения о примерно шестнадцати серийных убийцах, действовавших в пять лет между 1911 и 1915 годами.

Генри Ли Мура, например, связывают с убийствами двадцати пяти человек в 1911 и 1912 годах – зачастую это были целые семьи. Однако о нем самом известно мало – он так и остался заметкой на полях истории.

В сентябре 1911-го тридцатисемилетний Мур, предположительно, убил шесть жертв в Колорадо-Спрингс: мужчину, двух женщин и четверых детей; в октябре – троих человек в Монмауте, Иллинойс; а затем семью из пяти человек в Элсуорте, Канзас, в том же месяце. В июне 1912-го он подозревался в убийстве супружеской пары в городке Паола, Канзас, а семь дней спустя убил семью из восьми человек, включая четверых детей, в Вилиске, Айова.

Далее Мур вернулся домой в Колумбию, штат Миссури, где в декабре 1912-го убил свою мать и бабку, чтобы завладеть семейным домом и жениться на пятнадцатилетней девочке, с которой давно переписывался. В этот момент его арестовали и приговорили к пожизненному тюремному заключению. Мура не сразу связали с предыдущими преступлениями, однако впоследствии федеральный агент, расследовавший убийства в Вилиске, узнал от своего отца, охранника в тюрьме Ливенуорт, имевшего собственные контакты в криминальном мире, о преступлениях Генри Ли Мура в Миссури. Новость о том, что Мур подозревается еще в двадцати пяти убийствах, немедленно подхватили газеты, однако доказательств, чтобы предъявить ему обвинение, найдено не было.

Мур вышел на свободу 30 июля 1956 года, в возрасте восьмидесяти двух лет, и дожил свои последние дни в приюте Армии спасения в Сент-Луисе.

Неустановленный серийный убийца в Атланте в период с мая 1911 по май 1912 года подозревался в убийствах с калечением трупов, в стиле Джека-потрошителя; его жертвами стало двадцать девушек-мулаток. Между 20 мая и 1 июля 1911 года неизвестный убийца разделался с первыми семью жертвами – по одной в каждую из суббот, как по расписанию.

Серийный убийца в Денвере и Колорадо-Спрингс в 1911 и 1912 годах забил до смерти семерых женщин, после чего был арестован.

Серийный убийца в Техасе и Луизиане между январем 1911-го и апрелем 1912-го зарубил топором сорок девять жертв, но так и не был пойман. Как Мур, он уничтожал целые семьи: мать с тремя детьми он зарубил в их постелях в Рейне, Луизиана, в январе 1911-го; в десяти милях оттуда в Кроули, Луизиана – троих членов семьи Байерс в феврале 1911-го; две недели спустя семью из четверых человек в Лафайетт. В апреле убийца нанес удар в Сан-Антонио, Техас, где зарубил семью из пяти членов. В ноябре 1911 года он вернулся в Лафайетт и убил семью из шести человек; в январе 1912-го – женщину и троих ее детей в Кроули. Два дня спустя, на озере Чарльз, была убита семья из пяти человек; на месте преступления нашли записку: «Он взыскивает за кровь; помнит их, не забывает вопля угнетенных». В феврале 1912 года убийца разделался с женщиной и ее тремя детьми в Бомонте, Техас. В марте мужчина, женщина и четверо ее детей были зарублены топором в Глиддене, Техас. В апреле, снова в Сан-Антонио, была убита семья из пяти человек, а двумя днями позднее еще трое человек были убиты в Хэмпстеде, Техас. Убийства так и не были раскрыты, и дело впоследствии подробно изучил Тодд К. Эллиотт в своей книге «Топоры зла: Подлинная история убийц с топором».

В Нью-Йорке 19 марта 1915 года Ист-Сайдский потрошитель убил и изувечил труп Леноры Кон, пятилетней девочки, которую мать отправила за покупками в лавочку на первом этаже их дома на Нижнем Ист-Сайде. Третьего марта он убил и изувечил труп четырехлетнего Чарльза Мюррея, который играл на лестничной клетке своего дома на Первой авеню, а тело затолкал под лестницу. Он посылал письма с угрозами матери жертвы и в полицию, подписываясь «Г. Б. Ричмонд, Джек-потрошитель», и обещал убить снова. Вычислить преступника не удалось, но им вполне мог быть печально знаменитый Альберт Фиш (см. далее).

Снова в Нью-Йорке, в 1915 году, были найдены тела пятнадцати новорожденных младенцев – эту находку связали с некой «фермой по выращиванию детей». В тот же год шесть трупов с проломленными черепами были обнаружены при сносе фермы в Ниагаре, Северная Дакота. Жертвы, которых сбрасывали в подпол через люк, работали подручными на ферме. Кроме того, в число серийных убийств того периода следует отнести многочисленные эпизоды в больницах и домах престарелых.

Все они освещались в прессе, широко или не очень, но сегодня оказались практически забыты. Джек-потрошитель со своими пятью или шестью жертвами вошел в историю, но убийца с топором из Техаса и Луизианы предан забвению. Основное различие заключается в том, что Лондон в 1888 году был центром англоязычной газетной индустрии, а Северная Дакота, Луизиана и Техас – нет. Историю Джека-потрошителя многократно пересказывали, сделав ее популярной темой для документалистики и литературы, в то время как убийства в Луизиане/Техасе исчезли из публичного нарратива. Как с недвижимостью, в серийных убийствах огромное значение имеет локация – а отнюдь не количество жертв.

Когда США вступили в 1917 году в войну в Европе, сообщения о серийных убийствах на сексуальной почве на территории страны пошли на спад. После Первой мировой, в «ревущие двадцатые», куда большее внимание привлекали знаменитые гангстеры, похищения людей, линчевание преступников возмущенными толпами и «убийство века», совершенное Леопольдом и Лёбом в Чикаго в 1924 году.

Всего количество убийств в США выросло на 77 % в период с 1920 по 1933 год [26]. Интересно, что серийные убийства на сексуальной почве происходили с той же частотой, что и раньше, но теперь им посвящали лишь последние страницы газет. Тем не менее они становились все более патологическими, с учащающимися упоминаниями о некрофилии и причудливых фетишах. Парадоксально, но именно в этот период затишья между двумя всплесками произошли наиболее громкие серии убийств в истории.

І. Эрл Леонард Нельсон: Темный душитель, или Убийца-горилла, США и Канада, 1926–1927 годы

Родители Эрла Нельсона оба умерли от сифилиса до того, как ему исполнилось два года, и мальчика растила строгая бабушка, последовательница Церкви пятидесятницы. Как многие серийные убийцы, Нельсон в детстве, в возрасте десяти лет, получил травму головы, когда его сбил трамвай. После этого его поведение резко изменилось. Только сейчас мы начинаем понимать, что это может значить с точки зрения психопатологии серийных убийств.

Упоминания о серийных убийцах, перенесших в детстве травму головы, а затем сильно изменившихся, встречаются достаточно часто. Однако только в 2000-х мы начали лучше понимать связь между травмой паралимбической системы во фронтальной коре мозга и расстройствами поведения, в частности психопатией. Судебный психолог Кент Э. Киль, имея в своем распоряжении современные аппараты МРТ, просканировал мозг более десяти тысяч психопатов, сидящих в тюрьмах, за пятнадцатилетний период, и пришел к следующему выводу:

Если повредить часть паралимбической системы, можно получить психопатическую личность. В целом пациенты с повреждениями паралимбической системы испытывают проблемы с агрессией, мотивацией, эмпатией, планированием и организацией, импульсивностью, безответственностью, низкой осознанностью и отсутствием поведенческого контроля. В некоторых случаях у таких пациентов развивается мания величия и появляется склонность к конфабуляциям.

Все это симптомы, наблюдаемые у психопатов. Повреждение некоторых участков паралимбической системы встречаются достаточно часто. Например, когда мозг ударяется о переднюю стенку черепа, он трется о костный выступ над глазницами. Такое трение может повредить орбитальную фронтальную кору. Часто от таких травм страдают игроки в американский футбол, перенесшие множественные сотрясения мозга. Одна или несколько травм с кумулятивным эффектом могут повредить фронтальную кору и вызвать значительные проблемы… В последнее время бывшие игроки Национальной футбольной лиги требуют признать данные повреждения профессиональным риском в их виде спорта [27].

Киль заявляет, что может распознать психопата, просто посмотрев на снимки МРТ его мозга. Он тем не менее не утверждает, что психопатия – это исключительно физиологическое состояние. По его мнению, психопатические поведенческие паттерны, «псевдопсихопатия» или «приобретенные социопатические черты» могут имитировать психопатию как результат поражения паралимбической системы, и это объясняет факт существования серийных убийц, которые росли не в «классической» патогенной среде – неблагополучной семье, где их подвергали насилию, – а перенесли травму головы [28].

Но вернемся к юному Эрлу Нельсону, который стал настолько одержим сексом и Библией, что начал пугать членов собственной семьи. Несколько раз его помещали в психиатрические клиники из-за проблем с поведением – например, в двадцать четыре года он попытался развратить двенадцатилетнюю девочку [29].

Свое первое убийство он совершил в двадцать восемь лет, что также типично для серийного убийцы. 20 февраля 1926 года он убил шестидесятидвухлетнюю Клару Ньюман, квартирную хозяйку из Сан-Франциско. Судя по всему, Нельсон увидел объявление «сдаются комнаты» на ее окне и постучался в двери, попросив показать ему жилье. В доме было полно людей, но это не остановило убийцу. Ньюман нашли мертвой – она сидела на унитазе, а ее платье было задрано до пояса. Ее задушили, а затем изнасиловали. Две недели спустя Нельсон убил вторую жертву, а дальше начал свой страшный марш, убивая квартирных хозяек от Сан-Франциско до Портленда. Он стучался к ним с Библией в руках и цитировал стихи оттуда, чтобы войти в доверие. Потом он душил женщину, занимался сексом с трупом и заталкивал тело под кровать. Он добрался до самой Канады, где полиция наконец арестовала его за убийство квартирной хозяйки в Уиннипеге, Манитоба, в июне 1927 года. К тому времени Нельсон уже убил двадцать две жертвы – беспрецедентное количество для США до всплеска серийных убийств в 1970-х.

Нельсон был мигрирующим преступником; своих жертв он искал по газетным объявлениям о сдаче комнат внаем. Сегодня он наверняка воспользовался бы соответствующими интернет-ресурсами. Нельсона казнили, несмотря на то, что его защитник настаивал на невменяемости.

І. Карл Панцрам, США, 1920–1930 годы

Карл Панцрам был настоящей машиной для убийства – он признался в том, что изнасиловал тысячу мужчин и убил двадцать одного человека. Последнее убийство он совершил в тюрьме, прибыв куда, сразу предупредил, что «убьет первого, кто его тронет». Вскоре после этого он до смерти забил другого заключенного железным прутом в тюремной прачечной. За это убийство его приговорили к смерти и казнили в 1930 году в возрасте тридцати девяти лет.

Панцрам родился в Ист-Гранд-Форкс, Миннесота, в 1892 году. В своих автобиографических записках он вспоминал: «Семья у меня была самая обыкновенная. Все они работящие и честные люди. За исключением меня. Я был настоящим животным с самого рождения»[30].

В одиннадцать лет Панцрама арестовали за грабеж и отправили в исправительное учреждение, где его избивали охранники и насиловали другие заключенные. Он писал: «Я узнал, что пенус [так в оригинале] у мальчиков можно использовать не только чтобы мочиться, а задний проход не только для испражнения. О да, я очень многому научился у моих опытных наставников, предоставленных бесплатно штатом Миннесота».

Став серийным убийцей, Панцрам раскатывал по всему миру – по США, Европе, Южной Америке и даже Африке. Он изнасиловал и убил множество людей, преимущественно мужчин, а также совершал грабежи, поджоги и другие преступления. Однажды он даже угнал яхту и убил всех, кто находился на ней. Он признался в двадцать одном убийстве, включая семерых мальчиков в возрасте десяти-одиннадцати лет, в Анголе и в США. «За свою жизнь я убил двадцать одного человека… Я сожалею только о двух вещах… Мне жаль, что я плохо обращался с животными, и мне жаль, что я не могу перебить все чертово человечество».

На собственной казни в Ливенуорте, Канзас, он несколько раз плюнул в палача, а когда его спросили, не хочет ли он сказать последнее слово, заявил: «Да поторопись ты, гребаный ублюдок! Я бы с десяток человек растерзал, пока ты тут возишься!»

І. Гордон Норткотт: Убийца из курятника в Вайнвиле, Калифорния, 1928 год

Девятнадцатилетний фермер, разводивший кур, Гордон Норткотт, канадского происхождения, похитил, изнасиловал, зарубил топором и расчленил минимум троих маленьких мальчиков: двух братьев в возрасте десяти и двенадцати лет и мексиканского эмигранта, личность которого так и не удалось установить. Норткотт перевез своего пятнадцатилетнего племянника, Сэнфорда Кларка, к себе на ферму, якобы в качестве подручного. Он использовал его как сексуального раба и принуждал помогать в разделывании трупов. Старшая сестра Сэнфорда, Джесси, приехала проведать его из Канады, и, когда Норткотт не мог их слышать, Сэнфорд рассказал ей, что происходит на ферме. Джесси срочно уехала обратно в Канаду и подала заявление в американское консульство, которое затем связалось с полицией Лос-Анджелеса.

Когда полицейские явились на ферму, Норткотт бежал в Канаду со своей матерью, Сарой Луизой Норткотт, но их экстрадировали обратно в Калифорнию. Его мать созналась в убийствах, и ее приговорили к пожизненному заключению, хотя позднее она отозвала свои показания. Гордон сознался в пяти убийствах и был казнен в 1930 году. Сару в 1940-м выпустили условно; она скончалась в 1944 году.

І. Альберт Фиш: Лунный маньяк, или Серый призрак, Нью-Йорк, 1928–1935 годы

Самой шокирующей серией убийств того периода было дело Альберта Фиша – даже по современным стандартам оно больше напоминает фильмы ужасов [31].

Альберт Фиш происходил из семьи с долгой историей психических заболеваний и вырос в приютах, где подвергался жестоким издевательствам. Он обожал хлестать себя кнутом, пил собственную мочу и пожирал экскременты, пытал себя, загоняя иглы, булавки и гвозди в пах – после ареста на рентгене их обнаружили несколько десятков. Он наслаждался, заталкивая вату, смоченную керосином, себе в анус, а затем поджигая ее. У него имелась целая коллекция пыточных приспособлений, включая доски, утыканные гвоздями, которыми он до крови избивал себя, одновременно мастурбируя. Он был настоящим тасманийским дьяволом парафилий, энциклопедией перверсий, «полиморфным извращенцем», по словам одного психиатра, который считал, что Фиш мог изнасиловать более сотни детей.

Совершая преступления, Фиш вдохновлялся не порнографией или эротикой, а Библией. Вероятно, он был клиническим сумасшедшим и страдал от психоза визионера – то есть испытывал галлюцинации, в которых бог велел ему убивать и калечить детей, как в Книге Бытия он велит Аврааму убить и принести в жертву своего сына.

В июне 1928 года Фишу было пятьдесят восемь лет, но выглядел он гораздо старше. Тогда он и увидел объявление, данное семьей Эдварда Бадда, подростка из Нью-Йорк-Сити, который искал себе подработку на лето. Фиш связался с родными мальчика, представившись Фрэнком Говардом, фермером с большим поместьем в Нью-Джерси. Его план, как он признался позднее, состоял в том, чтобы заманить мальчика за город и убить его, отрезав пенис и дав ему истечь кровью, а затем съесть.

Явившись к Баддам в дом, он произвел на них большое впечатление своей дорогой одеждой и добродушным, как у старого дедушки, поведением. Они уже мечтали о том, как их сын будет наслаждаться свежим воздухом и зарабатывать деньги, уехав из пыльного летнего Нью-Йорка. Он согласился вернуться в субботу на обед, а затем увезти Эдварда с собой «на ферму».

В субботу 3 июня Фиш пришел к Баддам с подарком – сыром и свежей клубникой. Его познакомили с десятилетней дочерью Баддов, Грейс, и Фиш, опять же по позднейшему признанию, сразу решил убить и съесть ее вместо брата. Фиш сказал родителям девочки, что отъезд на ферму придется немного отложить, потому что его сестра устраивает праздник в честь дня рождения племянницы. Там будет много ребятишек, игры и праздничный торт. Может, Грейс захочет пойти с ним туда сегодня вечером? Сочетание характерной для той эпохи наивности, обаяния Фиша и желания Баддов угодить симпатичному фермеру, предложившему их сыну работу на лето, позволило родителям отпустить девочку с незнакомцем. (Конечно, они спросили, где живет его сестра, и Фиш назвал им адрес на пересечении Коламбус-авеню и 137 улицы. Кто из нью-йоркцев даже сегодня знает, что Коламбус-авеню заканчивается на 110-й улице?)

Домой Грейс так и не вернулась, и четыре года ее таинственное исчезновение муссировалось в прессе, пока Фиш не прислал матери девочке письмо, где в кошмарных деталях рассказывал, как убил ее и съел. В письме Фиш много говорил о каннибализме во времена голода в Китае, а далее сообщал [пунктуация и правоописание даны по оригиналу]:

В субботу в июне 3—1928 я пришел к вам по адресу 406 З. 15 у. Принес сыр и клубнику. Мы пообедали. Грейс села ко мне на колени и поцеловала меня. Я решил съесть ее, притворившись, что веду на праздник. Вы сказали Да она может идти. Я увез ее в пустой дом в Вестчестере который выбрал заранее. Когда мы туда приехали, я сказал ей оставаться снаружи. Она собирала цветы. Я поднялся наверх и снял всю одежду. Я знал что иначе на ней останутся следы крови. Когда все было готово я подошел к окну и позвал ее. Потом спрятался в шкафу пока она поднималась. Когда она увидела меня голого то начала кричать и побежала вниз по лестнице. Я схватил ее и она сказала что пожалуется маме. Сначала я раздел ее догола. Она отбивалась – кусалась и царапалась. Я задушил ее потом разрезал на маленькие кусочки чтобы забрать мясо с собой приготовить и съесть. Какая вкусная была ее нежная маленькая попка приготовленная в духовке. Ушло десять дней чтобы съесть ее целиком. Я не изнасиловал ее хотя и мог. Она умерла девственницей.

Полиции удалось установить личность Фиша благодаря логотипу на конверте, в котором он прислал письмо. После ареста Фиш признался, что планировал отвезти Эдварда Бадда в Ирвингтон, город в округе Вестчестер к северу от Нью-Йорка, где он жил некоторое время. Фиш знал, что там есть заброшенный дом под названием «Дом с глицинией», на Маунтин-роуд. Прежде чем подняться к Баддам в квартиру, он оставил пакет с ножами в ближайшем газетном ларьке на хранение. Далее он вместе с Грейс забрал ножи, сел в метро, чтобы добраться до вокзала, и повез ее в Ирвингтон. Он купил себе билет в обе стороны, а ей – только в одну. Он сказал полиции, что, когда они сошли с поезда, маленькая Грейс напомнила ему про оставленный в поезде пакет и сама сбегала за ним в вагон.

Фиш отвел ее в заброшенный дом и задушил, как описывал в письме, после чего расчленил тело и отвез его в Нью-Йорк, где жарил, варил и поедал в течение девяти дней. Фиш настаивал на том, что не изнасиловал девочку, но признался, что дважды эякулировал, пока душил ее. Полицейские нашли скелетные останки Грейс на склоне холма за Домом с глицинией. (Дом стоит на этом месте до сих пор и выглядит практически так же, как в 1920-х, однако недавно его отреставрировали и выставили на продажу) [32].

Мнения психиатров насчет вменяемости Фиша разделились. Возможно, он действительно страдал от галлюцинаций, однако тщательно спланировал и исполнил убийство. Присяжных не волновало, вменяем он или нет, – его хотели в любом случае казнить. На мнение жюри повлияло и недавнее убийство четырнадцатилетнего мальчика в Чикаго, совершенное двумя отпрысками богатых семейств, Натаном Леопольдом и Ричардом Лёбом. Их адвокат, Кларенс Дарроу, в рамках защиты настаивал на том, что, хотя юноши являются вменяемыми, они психически незрелы и пережили трудные времена, так что им следует сохранить жизнь. Судья приговорил Леопольда и Лёба к пожизненному заключению. Лёба в тюрьме убили, а Леопольд был освобожден в 1958 и комфортно доживал свои годы в Пуэрто-Рико, где и скончался в 1971 году.

Дело Альберта Фиша получило совсем другой оборот: его приговорили к смерти и казнили в Синг-Синге в 1936 году.

Перед казнью Фиш сознался в десятках убийств, но лишь два можно было уверенно связать с ним: убийство с расчленением восьмилетнего Фэнсиса Макдоннелла в 1924 году, когда он играл у пруда в парке на Стентон-Айленде, и четырехлетнего Билли Гэффни, похищенного из холла жилого дома в Бруклине в 1927. Остальные шесть жертв также приписывались Фишу, но по ним не было доказательств. Сюда же можно отнести убийства двоих детей Ист-Сайдским потрошителем в 1915 году.

Около двухсот серийных убийц появилось в США в первые четыре десятилетия двадцатого века, однако, за исключением Эрла Нельсона, Альберта Фиша и Карла Панцрама, они преданы забвению, и упоминания о них так и остались лишь в давних газетных статьях. Американские газеты шире освещали серийные убийства за границей, зачастую пытаясь изобразить этот феномен как нечто чуждое американской культуре.

2

Американский monstrum

Всплеск убийств на сексуальной почве, 1930–1945 годы

Бога ради, поймайте меня, прежде чем я еще кого-нибудь убью.

Уильям Хайренс, серийный убийца

К середине 1930-х, несмотря на относительную редкость серийных убийств, американская общественность познакомилась с этим феноменом, хотя термин «серийное убийство» пока что не использовался. Однако «множественные убийства», или «массовые убийства», как их тогда называли, стали стереотипом в популярной культуре.

«Мышьяк и старинные кружева», пьеса 1939 года, написанная Джозефом Кессельрингом, – это черная комедия о семье серийных убийц. Один из ранних детективов, также посвященных серийным убийствам, – «Десять негритят» Агаты Кристи 1939 года.

Настоящие серийные убийцы – или подозреваемые в серийных убийствах – продолжали появляться в США с частотой около пяти новых убийц каждые два года. Столкнувшись с многочисленными нераскрытыми убийствами, газетчики начали отмечать сходство между отдельными эпизодами и называть такие серии «убийствами по схеме» или «почерковыми убийствами», подчеркивая, что некоторые преступники намеренно или подсознательно оставляют характерные следы, или «сигнатуры», на месте преступления. Эти термины использовались до начала 1980-х, когда в обиход вошло, наконец, определение «серийное убийство».

В 1930-х и 1940-х в США орудовало несколько знаменитых серийных убийц, в том числе:

• Мясник с Кингсбери-Ран, или Кливлендский убийца, совершивший двенадцать убийств с расчленением в период с 1934 по 1938 год. Торсы жертв, их головы и конечности он выбрасывал в ручей Кингсбери-Ран, текущий от 90-й Восточной улицы и Кингсмен-роуд до реки Кайахога. Его жертвами были странствующие рабочие периода Великой депрессии, бездомные и проститутки – типичный выбор для серийных убийц. Бывший «Неприкасаемый», специальный агент Эллиот Несс, был назначен тогда ответственным за безопасность в Кливленде, но даже ему не удалось раскрыть ту серию убийств.

• Джек Берд, Убийца с топором из Такомы, афроамериканского происхождения, утверждал, что убил сорок шесть белых женщин с 1930 по 1947 год во Флориде, Иллинойсе, Айове, Канзасе, Кентукки, Мичигане, Небраске, Огайо, Оклахоме, Южной Дакоте и Висконсине. Он был арестован, предан суду и приговорен к смертной казни в 1947 году за двойное убийство топором матери и дочери-подростка в их доме в Такоме, Вашингтон. Казнь отсрочили, когда он признался еще в сорока четырех убийствах, хотя полицейским удалось доказать только одиннадцать из них.

• Джо Болл, Человек-аллигатор, или Мясник из Элмендорфа, подозревался в убийствах от шести до двадцати женщин, чьи трупы он предположительно скормил крокодилам, которых держал во дворе своего дома в Техасе, в период с 1936 по 1938 год. Считается, что количество его жертв сильно преувеличено [33].

• Убийца девочек из Сан-Диего подозревался в совершении шести нераскрытых убийств между 1929 и 1936 годами (см. далее).

• Убийца с Дюпон-Серкл, серийный убийца, подозревавшийся в одиннадцати убийствах в Вашингтоне, округ Колумбия, в период с 1929 по 1941 год (см. далее).

Изнасилования, удушения и уродование трупов детей и женщин нередко встречались в истории, однако в 1930-х многие убийцы на сексуальной почве (совершившие как одно, так и серию преступлений) прибегали к более сложным приемам и экстремальному фетишизму. Некрофильские анатомические манипуляции Джека-потрошителя или Жозефа Вашера были «органическими» по своей природе, совершались в основном вне помещений и выглядели первобытными, жестокими и мистическими, но не включали в себя социальных фетишей и фантазий. Однако в двадцатом веке мы все чаще стали наблюдать высокоорганизованные, продуманные патологические и парафилические серийные убийства, которые и будут характеризовать последующий всплеск. Сценарии – «что делать и каким образом» – подобных убийств происходили не столько от инстинктивного бегства к примитивным инстинктам в мозгу преступника, сколько от социальных, культурных и исторических элементов, характерных для современного общества, из популярной и трансгрессивной культуры, литературы, газет и недавно появившегося кинематографа. Эти социокультурные феномены сами по себе не «создавали» серийных убийц – по крайней мере, не в большей степени, чем сейчас, – но вдохновляли их и помогали реализовывать свои примитивные импульсы более изобретательно, с фантазией и воображением. Зачастую они вставали на путь серийного убийства, подталкиваемые артефактами трансгрессивной культуры вроде порнографии или литературных произведений – например, «Сто двадцать дней содома» маркиза де Сада, – а также современной морали и ценностей.

Позднейший автор Колин Уилсон описывал, например, как возникший в Викторианскую эпоху пуританизм изменил эротическое воображение и природу порнографии в Британии. Ранее порнография – в частности, знаменитый роман Джона Клеланда 1748 года «Фанни Хилл. Мемуары женщины для утех» – изображала женщин как похотливых созданий, стремящихся к получению сексуального удовлетворения в той же степени, что и мужчины, и соблазняющих их с той же частотой, что и мужчины – женщин. Однако в викторианскую эпоху женская невинность стала одним из столпов социального порядка и классовых ценностей. В 1857 году в Британии был принят Закон о непристойных публикациях, запрещающий издание и продажу эротической литературы, в которой женщины охотно предаются сексу – теперь такая литература считалась непристойной и наказывалась уголовными приговорами и конфискациями. Поскольку порнография в новую пуританскую эру была вынуждена уйти в подполье, женщин больше не изображали похотливыми и порочными. Теперь они стали жертвами, которые вынужденно нарушали свое благочестие.

Женщина превратилась, иными словами, в «сексуальный объект». Постепенно порнография и популярная литература переключились на описания незамужних женщин, занимавшихся сексом, только если их к этому принуждали – связывали, избивали и насиловали. (Замужние же исполняли супружеский долг, исключительно стиснув зубы.) В этой новой порнографии женщина шла на секс либо против воли, либо ради деторождения. Секс, соблазнение, связывание, насилие и боль тесно переплелись между собой. Все чаще стали встречаться упоминания о похищениях, порабощении, связывании и избиении, и чем сильней девушка или женщина сопротивлялась насильственному сексу, чем меньше его желала, тем более привлекательной она становилась в качестве «сексуального объекта» порнографической фантазии [34]. Отъем культуры женского сексуального влечения стал первым шагом трансформации женщин в «чистые» объекты мужского желания – включая таковое у серийных убийц.

Ранние патологические убийцы на сексуальной почве, которые появлялись в обществе, зачастую попадались после первого или второго преступления, то есть еще не успев многократно повторить свои действия в течение длительного периода. (Как печально знаменитый убийца и расчленитель восьмилетней Фанни Адамс в Британии в 1867 году Фредерик Бейкер, которого поймали в тот же день, когда он записал в дневнике «Убил девочку. Это было здорово и возбуждало»; или Джозефа Лапейджа, убившего и расчленившего двоих человек, в 1875 году.) Очень немногим удалось стать настоящими «потрошителями». Психопатология этих преступников и характер их преступлений были очень похожи на паттерны будущих серийных убийц, просто их сравнительно быстро арестовывали. Они являлись своего рода «птенцами» серийного убийства, которые вылетали из гнезда своих фантазий, но не могли долго оставаться в воздухе. Им не хватало воображения и искушенности, чтобы дольше оставаться непойманными и не уличенными в преступлениях. Возможно, их ментальные «сценарии» не включали в себя возможность жить двойной жизнью, а может, у них было недостаточно примеров. К тому же общество тогда было более сплоченным, и убийцы легче выдавали себя, привлекая внимание в отсутствие, к примеру, телевидения, когда люди много времени проводили на виду, ходили в театры, а позднее в кино, сидели у себя перед домом на крылечках и на скамьях, прогуливались в парках, выпивали в салунах и трактирах, где все знали друг друга. Мир был проще, а его население – меньше. Однако отдельные случаи экстремальных убийств на сексуальной почве постепенно заложили основы для будущих серийных убийств; оставалось только сделать их повторяющимися. От Джесси Помроя, пытавшего и убивавшего детей в Бостоне, который якобы вдохновлялся бульварными романами, где описывались «индийские пытки», до каннибала и расчленителя Альберта Фиша в Нью-Йорке, который «опирался» (термин, использованный ФБР) на слухи о каннибализме в Южно-Тихоокеанском регионе и отрывки из Библии, постепенно сформировалась новая разновидность сексуальных убийц, серийных или нет, которые впитывали новые идеи, темы и фетиши, новые способы мышления и новые пути маневрирования в новых общественных условиях и установках.

В 1930-х в США Калифорния стала средоточием громких убийств на сексуальной почве, заложив тем самым базис и «сценарии» для многих будущих серийных убийц. Нельзя точно сказать, почему именно в Калифорнии произошел такой всплеск. Серийные убийства порой сосредоточиваются в определенных регионах – на северо-западе тихоокеанского побережья, во Флориде, Неваде, Луизиане и Аляске, к примеру, бывали периоды непропорционального роста серийных убийств по сравнению с другими штатами). Возможно, всплеск 1930-х произошел в Калифорнии потому, что она в то время была чуть ли не такой же пуританской, как викторианская Британия, – в отличие от космополитического Нью-Йорка. Позднее Калифорния снова стала «горячей точкой», когда в 1970—1980-х превратилась в Мекку нового прогрессивного свободомыслия. Всего из семидесяти серийных убийц, насчитанных Эриком Хики в период между 1800 и 2011 годами, Калифорния остается лидирующим штатом по их количеству [35].

І. Убийца девушек из Сан-Диего, Сан-Диего, 1929–1938 годы

Некоторые газеты утверждали, что эти шесть нераскрытых убийств на сексуальной почве совершил один преступник, хотя в конце концов данный факт так и не подтвердился. Несколько убитых девушек жили независимо и встречались с мужчинами, почему пресса и окрестила их «современными», связывая их «аморальность» со смертью (хотя младшей было всего десять лет, а старшей – сорок три года). Пересматривая те дела сейчас, я считаю маловероятным, что все убийства совершил один и тот же человек. Третье, например, заметно отличалось своей странной фетишистской окраской.

Семнадцатилетняя Луиза Теубер работала продавщицей в магазине и жила с родителями. Пресса описывала ее как «бабочку» – девушку, встречающуюся со многими мужчинами. В субботу, 18 апреля 1931 года, Луиза отпросилась с работы, сказав начальнице, что ей «нужно отойти», но не объяснив, куда и зачем. В понедельник ее отец получил письмо, в котором девушка писала: «Дорогой папа, я долгое время пыталась примириться с тем, как живет наша семья, но больше терпеть этого не могу. Сегодня я ухожу из дома и никогда больше не вернусь». На штемпеле стояло время – 19:00, суббота. К тому времени, как письмо пришло по адресу, Луиза была уже мертва.

Ее тело нашли отдыхающие в парке Блэк-Маунтин. Луиза была обнажена – на ней остались только серые шелковые чулки и черные туфли-лодочки. Она висела на веревке, переброшенной через ветку дуба и завязанную вокруг ближайших кустов, в полусидячем положении, так что ее ягодицы примерно на полметра не доставали до земли, а ноги были вытянуты вперед, и каблуки упирались в траву. Веревка у нее на шее была завязана двойным морским узлом. Ее одежду нашли аккуратно сложенной поблизости, на армейском одеяле, вместе с пакетом, где лежали бюстгальтер и пара чулок, купленных в субботу вечером. Труп обнаружили в воскресенье; к тому времени Луиза была мертва приблизительно восемь часов.

На теле не нашли следов изнасилования, но под ногтями жертвы присутствовали частички кожи, то есть она сопротивлялась своему убийце. Также ее сильно ударили по голове.

В своем дневнике Луиза упоминала по меньшей мере о пятнадцати мужчинах, с которыми ходила на свидания, включая женатого рекламного фотографа, который сделал с ней откровенные фото. Ни одного из них не удалось убедительно связать с убийством, и дело осталось нераскрытым.

Другими жертвами Убийцы девушек из Сан-Диего были:

• Вирджиния Брукс, десяти лет, которая исчезла по дороге домой из школы 11 февраля 1931 года. Ее расчлененный труп нашли 10 марта в джутовом мешке под кустами; в руке девочки осталась прядь светлых волос. Полицейские не смогли установить точную причину смерти, поскольку труп был расчленен, но полагали, что это был удар по голове.

• Долли Биббенс, сорок три года, была найдена через четыре дня после Луизы Теубер, 23 апреля 1931 года, в своей квартире, задушенная полотенцем, избитая и с перерезанным горлом. Хотя у нее с пальца сорвали кольцо с бриллиантом, остальные драгоценности остались нетронутыми, так что мотив грабежа отпадал.

• Хейзел Брэдшоу, двадцати двух лет, была найдена 3 мая 1931 года бойскаутами в Индейской деревне парка Бальбоа, с семнадцатью ножевыми ранениями (семь ран на руках она получила, защищаясь от убийцы). В убийстве обвинили ее ухажера, но суд присяжных его оправдал.

• Селия Кота, шестнадцати лет, пропала во время прогулки, вечером 17 августа 1934 года, и отец сразу же заявил об ее исчезновении в полицию. Ее тело нашли на следующее утро на заднем дворе собственного дома; в руке девушки оказалось несколько седых волос. Ее изнасиловали и задушили.

• Рут Мьюир, тридцати пяти лет, работница Ассоциации молодых католиков из Риверсайда, Калифорния, была найдена возле скамьи на пляже, изнасилованная и забитая до смерти, 1 сентября 1936 года.

І. Альберт Дайер, Убийца детей из Инглвуда, Лос-Анджелес, 1937 год

Вплоть до наших дней профилированием серийных убийц зачастую занимаются газетные репортеры, связывающие между собой отдельные преступления со схожими характеристиками. Первой попыткой американской полиции составить психологический профиль неизвестного преступника, виновного в убийстве на сексуальной почве, является дело 1937 года, когда были убиты и изнасилованы три девочки в возрасте шести, восьми и девяти лет. Девочек нашли задушенными в долине Болдуин-Хиллз в Инглвуде, Лос-Анджелес. Рядом с телами стояли аккуратным рядком их туфли – это изображение стало в прессе символом «мира, сошедшего с ума».

Инглвуд в середине 1930-х считался «раем на земле» для рабочего класса, с его обширным парком Сентинела, бассейнами и игровыми площадками, где в безопасности резвились ребятишки. Это была эра благоденствия, когда родители не волновались, выпуская детей из виду, несмотря на появлявшиеся время от времени сообщения о похищениях и убийствах.

Трех девочек видели в субботу утром в том самом парке – они играли там же, где обычно. Незадолго до исчезновения они сказали спасателю в бассейне, что собираются с кем-то «пойти посмотреть кроликов». Их тела нашли два дня спустя в ходе поисков в долине на расстоянии трех с половиной километров от парка.

Психиатр из Нового Орлеана доктор Дж. Пол де Ривер в то время занимался по просьбе полиции Лос-Анджелеса оценкой психического состояния преступников, представленных к условно-досрочному освобождению, и департамент предложил ему осмотреть место преступления и примерно описать характер и личностные черты неизвестного насильника и убийцы. Доктор де Ривер составил следующий профиль:

Ищите мужчину в возрасте от двадцати до тридцати лет, педофила, которого ранее могли арестовывать за приставания к детям. Он садист с преувеличенным любопытством. Очень скрупулезен, вероятно, испытывает сейчас угрызения совести, поскольку большинство садистов подвержены мазохизму после садистических выплесков. Убийца может быть религиозным, вероятно, он молился на месте преступления. Преступление он совершил не по внезапному импульсу, а тщательно спланировал. Я убежден, что он вошел в доверие к девочкам. Думаю, они знали его и доверяли ему [36].

Полиция перебрала всех своих «обычных подозреваемых», то есть холостяков и мексиканских мигрантов, но виновного не нашла. Затем, спустя неделю после убийств, тридцатидвухлетний Альберт Дайер, постовой-регулировщик, явился в полицейский участок Инглвуда с жалобами на то, что его преследуют и несправедливо обвиняют в убийствах.

Агенты действительно допрашивали Дайера, поскольку свидетель вспомнил, как тот рыскал вокруг парка Сентинела, однако подозрения с него были сняты, когда он показал, что в день исчезновения девочек работал дома на участке. Когда нашли трупы, Дайер явился на место преступления в долине, в форме и со значком, и пытался командовать перевозкой тел, а также стыдил зевак, вставших покурить поблизости, за неуважение к жертвам. Всю неделю он приставал к полицейским, пытался навести их на возможных подозреваемых и расспрашивал о ходе расследования.

Полицейские решили присмотреться к Дайеру получше и вызвали его на повторный допрос. Он очень быстро раскололся и признался агентам в том, что долгие годы фантазировал о сексе с девочкой, что хотел попробовать «что-то упругое и юное», но предпочел бы, «чтобы они были мертвы и не испытывали боли». Дайер бродил по парку и тут увидел детей, игравших на площадке. Он заранее запасся веревкой. Добродушный постовой подошел к троим девочкам и предложил им встретиться позднее, после обеда, и вместе с ним пойти «смотреть кроликов» в Болдуин-Хиллз. Он по очереди задушил всех троих, после чего вагинально изнасиловал три трупа и анально изнасиловал два. Дальше Дайер аккуратно расставил их туфли, чтобы тот, кто их найдет – по его словам, – подумал, что «девочки были послушными до самого конца». Как и указывал в психологическом профиле де Ривер, Дайер вставал на колени возле каждого мертвого тела и произносил молитву: «Господь, спаси душу этого ребенка и мою душу и прости меня за то, что я сделал»[37]