Планта свиней. Часть 3

Глава 1

. Волк Масол и многообещающий вечер

Лето. Страна Крым. Черноморское побережье.

В свете первых лучей и под жужжание толстых мух, ночевавших в баке с рыбьими скелетами, у причала стоял чёрный кот. Над его головой отчаянно кричали чайки, в морду дул лёгкий ветерок. Длинные усы важно топорщились. Он курил сигарету, наблюдая, как уходит в море небольшое рыболовецкое судно под названием «Верещагин».

Гребной винт вспенивал воду. С борта отчаянно махали лапами гибридные морские свинки. Особенно старался капитан в белой фуражке, которого звали Омка. Подпрыгивая у дверей радиорубки, он издавал пищащие звуки, наполненные безмерной благодарностью случаю, который свёл его с удивительным антропоморфом родом из далёкой Страны Сибирь.

– Дармоеды, в нацюре! – оскалился Шмаль, но лапой он тоже махал, потому что хорошее настроение команды залог удачной рыбалки.

Устоявшееся выражение «в натуре», которое отражало саркастическое удивление или подтверждало собственную точку зрения, преобразовалось в оригинальное «в нацюре». Выбрасывая из пасти данный набор букв, чёрный кот немного подцикивал, будто переболел цингой, потеряв парочку передних зубов. Долгая «ю» в новом слове была по-сибирски злой, как пробирающая до костей метель в декабрьском Тикси, а колючая «ц» демонстрировала доминантное настроение хозяина судна «Верещагин».

Выражался Шмаль хлёстким словечком только по особенным случаям, когда требовалось самоутвердиться; а зубы у чёрного кота всё так же были на месте. Цвет его шкуры тоже остался прежним. Всё также из наглой морды торчали усы. На голове вертелись уши. Нос был мокрым. Из лап, в зависимости от опасности, выскакивали или не выскакивали острые когти. Шмаль совсем не изменился за два года, которые провёл вдали от Страны Сибирь. Он стал только шелковистее и ещё хитрее.

Чёрный поселился в небольшом домике, стоящем всего в двухстах метрах от берега моря. Домик был скромный, деревянный, с покосившейся крышей, обнесённый дырявым забором. Во дворе стоял стол, лавочки, бочка для воды, детский бассейн; росли сливы, три вишни, две яблони, грядка огурцов, плантация клубники и разнообразные кусты, на которых вызревали ягоды красного и чёрно цвета. Неказистая недвижимость куплена на революционные дивиденды Оксаны Марихуаны, которые по серой схеме ей перевёл Центробанк Страны Китай.

После приобретения жилья молодая семья столкнулась с финансовыми трудностями. Денег катастрофически не хватало. Киса шоколадного цвета работала по хозяйству: ремонтировала в доме окна, латала крышу, рыла во дворе колодец.

Шмаль с утра до вечера упрямо сидел с удочкой на берегу. Но улов был невелик. Мечта организовать свой бизнес по копчению, солению и продаже морского продукта, оказалась провальной. Рыба не клевала, черви спрыгивали с крючка, а Шмаль постоянно засыпал, громко падая с раскладного стульчика. Возвращался домой он весь в песке, с угрюмой мордой, с полными карманами мелких ракушек и пустым ведром, сетуя на непреодолимые факторы.

Огромное влияние на чёрного оказывала погода. В Стране Крым редко шёл дождь, и всегда было жарко. Приход первой зимы Шмаль ждал, как свиньи пришествие сибирского императора.

Когда наступил декабрь, он обрадовался, обмыв начало студёного времени местным коньяком, от которого пахло дешёвым чаем из Страны Цейлон. Пьянка прошла на славу, но градусник за оконным стеклом, будто сломался, застряв на цифре +15.

Когда закончился февраль, чёрный так и не увидел снега и неминуемо впал в депрессию. Весь март и апрель Шмаль уходил прочь из дома. Хотелось найти маленькую, грязную кучку снега или встретить хотя бы одного волка, чтобы проявить своё негодование путём оскорблений и незатейливой драки. Но снег в тех краях встречался только в морозильнике, которого у Шмаля ещё тогда не было, а гибридные волки жили исключительно в цветущих городах, с крутящимися каруселями и многочисленными туристами на узких улицах.

Не было прежнего сибирского размаха в тех краях. В посёлке, где стоял его дом всего с десяток дворов, в которых проживали морские свинки. И вроде бы эти парни, которые почти на голову ниже Шмаля, были весёлыми балагурами, но всё равно не хватало доверительного общения.

Всё шло под откос. В семье не хватало денег, у Шмаля не было настоящих друзей и, конечно же, приключений. Не с кем было даже подраться в этом захолустье. Бить морды и рвать шкуры мелким гибридам из морских свиней – ниже достоинства авторитетного кота. Ко всем неудобствам соседи не хотели играть с ним в азартные игры, – и ничего не оставалось, как отправиться в большой город.

***

В Ялте всегда суетливо. Торговцы кричали возле своих магазинчиков; приезжие бурно спорили, перепробовав горячительных напитков; полицейские волки в белых рубашках и синих шортах степенно охраняли покой и тех и других. Только Шмалю всё виделось унылым и показушным, будто в миражную дымку погрузился весь полуостров.

Местные хряки не походили на рвущихся в бой солдат. Полицейские казались беззубыми. Коты, которые лишь изредка встречались на набережной, отличались от сибирских граждан бандитской наружности – безвкусностью и незатейливостью предлагаемых ими криминальных схем. За примером далеко ходить не надо.

Как-то один невзрачный котейка серого цвета попытался продать Шмалю памятные картинки на магнитике. Хитрость обмана состояла в том, что у сувенира вовсе не было никакого магнитика, и подобная схема не могла сработать со Шмалем, поскольку якутскому авторитету на картинки с достопримечательностями Ялты было наплевать, к тому же в его доме отсутствовал холодильник.

Серый кот крутился возле Шмаля недолго. Услышав отказ и даже не двусмысленную угрозу, сразу засобирался. Спрятав в карман свой никудышный товар, словно уличный фокусник он растворился в толпе, будто толпа состояла исключительно из серых котов. Больше этого проходимца чёрный в Ялте не встречал и даже не хотел видеть.

Кошачья братва его жутко разочаровала. Волки тоже были аморфные. А кабаны, будто никогда не служили в армии… И вот однажды, когда Шмаль бесцельно брёл по городу, ему повстречался удивительный волк, по имени Масол.

***

Чёрному было душно и не видно просвета в череде неудач. Колесо обозрения, которое представлялось когда-то верхом блаженства, не вызывало прежних эмоций. Девчонок Шмаль вовсе не замечал. Страна Крым перестала казаться безмятежным раем, а безрыбное море ему опостылело, словно это не море вовсе, а солёная, мелкая лужа. «И кто только выкопал его здеся? – думал Шмаль. – Вот бы этим землекопам уши поотрывать!»

Он шёл по аллее. Его сопровождали запахи лета. Вечер дарил прохладу. Но ничего особенного не происходило. И когда казалось, что испарилась последняя капля надежды, найти хоть какое-то полезное дельце, чёрный услышал знакомую песню.

– Мы ка-абаны, мы ка-абаны… – кричали где-то за пальмами.

Шмаль расправил усы и направился вниз по отшлифованной брусчатке, чтобы посмотреть, кто всё-таки поёт кабаний гимн.

Три огромных кабана в шортах и майках камуфляжной раскраски, взобравшись на лавочку, голосили песню сибирских солдат. Ими дирижировал худющий волк, одетый в полосатые бриджи и гавайскую рубашку. Земляка Шмаль мог узнать из миллиона антропоморфов. Чёрным сам ещё прошлым летом ходил в белых носках, похожих на застиранные гетры футболиста общества «Торпедо», натянув на них шлёпанцы.

Размахивающий прутиком волк беззвучно открывал пасть, помогая кабанам не сбиться с ритма. Он скалился, тряс мордой, получая невероятное удовольствие от исполнения кабаньего хита.

Когда песня закончилась, свиньи спрыгнули с лавочки, аплодируя собственным голосам. Волк, который казался недокормленным и хворым, достал из кармана плотную пачку наличных и, отслюнявив несколько купюр, раздал денежку на нужды кабаньего хора.

– И вам не хворать! – кричал в спину хрякам дирижёр в гавайской рубашке.

Шмалю было очень интересно узнать, откуда волк знает кабанью песню. Спрятавшись за пальмой, чёрный следил за зубастым гибридом, который присел на лавочку и пускал табачные облака в вечерний воздух.

Чёрный ловко подпрыгнул, забрался на пальму, чтобы оглядеться – вдруг где-то в кустах прячутся и другие волки. Но никого не приметив, он спрыгнул на траву и вальяжной походкой направился в тощему дирижёру.

– Перетереть бы надо, уважаемый! – присев на лавочку, напрямую заговорил чёрный. – Откуда будете, если, конечно, не секрет?

Волк продолжал дымить, поправляя носки, будто не слышал Шмаля. Затем он повернулся, посмотрел на кота и затушил сигарету в урне; нежелание мусорить, это ещё одно подтверждение, что чёрный встретил цивилизованного земляка, вероятно, из самой столицы Сибири.

– Да ладно!.. да ну на! Да не может быть?! – подскочил волк. – Это чего… это как его? Подожди-ка, земеля, дай-ка вспомню…

Серый напрягал все извилины сразу. Его оскал исчез, глаза сделались задумчивыми. Он вспоминал, где мог видеть эту невероятно наглую чёрную морду. Шмаля было сложно перепутать с другими котами.

– Кража в краеведческом музее? Команда Степана Волосатого? Ёптя, ты же Валерий из Мирного? – соображал волк.

– Ты чего такое базякаешь, в нацюре? Какой ещё Валера? Я Шмаль! – гордо сообщил чёрный кот, чуть повернув морду, чтобы профиль его стал более приметен.

Волк закатил глаза. Его мозг работал на пределе.

– Пацан из Тынды? В аптеке валериану воровал? – вспоминал серый.

– Какая ещё аптека? Я Шмаль! А Шмаль в авторитете, понял меня?

Волк вернул глаза на место, наконец-то, вспомнив, кто перед ним.

– Молоко?! Кабак в центре Якутска?! Там ещё этот… толстый перс… ну как его?..

– Абрамяу, – подсказал Шмаль.

– Ага!.. точно! – обрадовался волк. – С вами ещё крыс маялся. Он с этой… с острой мордой…

– Крыса звать Герман, – напомнил чёрный и прищурился, испытывая пронзительным взглядом странного волка, который знал всех его друзей.

Он явно из бывших. Но как известно, бывших полицейских не бывает. С такими парнями надо быть осторожнее.

– Земляк, значится… Но как ты в Стране Крым оказался? – поинтересовался Шмаль, всё так же хмурясь и нагоняя важности.

– Поменял место жительства. Обстоятельства, видишь ли… Я же в этом… я ж в ПэПэСе служил. Ну, знаешь, там ещё улицы нужно патрулировать, жуликов гонять, пьяных собирать, – продолжал радоваться волк. – Меня Масолом звать. Ну, это… может, слышал? Сержант Масол из этого, как его… из последнего места службы… «линейный» при автовокзале, рядом с пивнухой «Три порося».

Настроение у волка было прекрасное. Встретить земляка в Стране Крым, это огромная удача и большая ответственность.

– Масол, говоришь, – призадумался Шмаль. – «Трёх поросей» не помню – не мой уровень. А «линейный» на вокзале знаю. Бывал там. По делу и так…

Волк поднялся с лавочки, стал шарить глазами вокруг, словно что-то потерял.

– Может, мы в кабак сходим? – неожиданно предложил Масол.

Шмаль постучал по карманам своей жилетки, сделав кислую мину.

– Хотелось бы, земляк. Но я пустой. Не обжился ещё на новой жилплощади.

Масол привёл чёрного в прекрасное место. Ресторан назывался «Морской пёс». С веранды без навеса открывался шикарный вид на море. С неба светили весёлые южные звёзды. Публика в ресторане была приличной.

Основной зал в глубине заведения выглядел богато. Тихо играла музыка. За столами сидели хорошо одетые гибриды. Возле бара держали в руках пенные бокалы два человека. Цены в меню были кусачие, но волк с деньгами прощался легко, словно имел свою личную машинку для печатания бабосов – или грошей, или капусты, или лавэсиков – это кому как удобно.

Шмаль впервые за долгое время почувствовал себя в гуще событий. Присутствие по соседству криминального элемента возвращало чёрного кота в привычную стихию вечного праздника, нервных срывов и многозначительных взглядов. Надо признать, что крымский бандитский контингент заметно отличался от сибирских бригад. Ну, например, в Якутске самой отвязной братвой считались коты, куницы и соболя; вершину бандитской иерархии занимали росомахи и песцы. В Ялте на месте котов и прочих гопников оказались хорьки и морские свинки, а теневым бизнесом в городе заправляли – собаки. Масол рассказал, что трое псов, сидящие в центре зала, главные в Ялте.

– Это Жужа, – знакомил с блатными волк.

Жужа был крупный пёс – дворовой породный. Его предки когда-то хозяйничали на помойках, сбивались в городские стаи, облаивали домашних йорков, пекинесов и неуловимых голубей. Сохранив в себе вольный нрав, Жужа определённо знал, где поживиться и как ловить рыбку в мутной воде. В его бригаде насчитывалось до полусотни бойцов. Бандиты собирали дань с третьей части торговцев города. Жужа владел двумя гостиничными комплексами на побережье, десятком кафе и ресторанов, а также числился меценатом известного дворца «Ласточкино гнездо».

– Псина вонючая! – еле сдержался, чтобы не сплюнуть Шмаль.

Морда у дворового Жужи была отвратная. Чёрный морщился, представляя, что запах от собаки исходит губительный для тонкого обоняния.

– Тот ещё гангстер, – уплетая жареную барабульку, кивнул Масол. – А справа от него Люций сидит. Он прям пахан… Говорят, что умный.

Вид у пса был благородный, как и подобает породе английского мастифа. Во взгляде читалась рассудительность. Мохнатые складки на щеках выражали вечную задумчивость. Люций был мозгом криминальной троицы. За ним числилось два винзавода, целая стая рыболовецких судов и сеть супермаркетов бытовой химии под названием «Не пахнет», продукцией которой антропоморфы отмывали область под хвостом. Широкий размах деловой деятельности приносил немалый доход хозяину. Потому гибридный мастиф выглядел более чем солидно и весил под триста килограммов. Такой лапу на плечо уронит, и привет сибирскому авторитету.

– Сразу видать – несговорчивая барбосина, – заключил Шмаль, прикусив бутерброд с петушиной колбаской.

К тому времени волк съел три порции барабульки, два крымских салата с сухариками, целую нарезку петушиной колбасы с хлебом, запив всё литром «Хереса». Он питался от пуза, но вес не набирал.

«Или спортсмен, или прокажённый… но на торчка непохож. И водку, сука, не предлагает! А не предлагает, значит, жлоб или кишки дырявые!» – оценил нового знакомого Шмаль, ловко подцепив вилкой кругляшок петушиной колбасы.

Масол откинулся на спинку стула. Погладил свой плоский живот, на котором проступали не наркоманские кубики мышц, и продолжил знакомить с собаками.

Третий пёс, по имени Гарри, ростом был меньше Шмаля, наверное, до подмышки чёрному. Такого корми не корми, не на сантиметр не прибавит. Мелкая, невероятно злющая порода чихуахуа подразумевала скверный характер. Что являлось абсолютной правдой. Уши у Гарри были подвижные. Из длинной морды, чем-то напоминающей морду крыса Германа, выглядывали тонкие, белые клыки, похожие на обломки вязальных спиц. Глаза были дикие – навыкат – вечно слезящееся, будто вот-вот бешеная сила вырвется из маленького черепа и заколдует всех вокруг. Лапы у пса тонкие, костлявые. Но как бы тщедушно ни выглядел Гарри, вот этими тощими лапками он управлял всей игорной империей на побережье. Одно время он даже хотел построить казино в Севастополе. Но боевые бобры из ВМФ накатали жалобу самому князю Владимиру. После приезда комиссии из Москвы Гарри пришлось отказать от заманчивой идеи. Как известно, московский князь за Севастополь мог любой стране седалище в клочья порвать; поговаривали, что большой кровью полит город-герой, ещё той настоящей горячей кровью человека.

– Гарри самый важный из всей троицы. Ну, это, на мой личный взгляд, – подытожил Масол.

Чёрный слыл котом недоверчивым и весьма осторожным. Помотало его по Сибири, покидало по сугробам и медвежьим углам. Жизнь научила не доверять первому встречному.

– Да он мелкий какой-то, – не поверил Шмаль, поглядывая на трясущегося чихуахуа.

– Братан, все проблемы от карапузов… Один момент, если позволишь…

Волк взмахнул книжкой меню, подзывая официанта.

К столику тут же причалил енот среднего возраста с ручником наперевес.

– Земеля, ты водку уважаешь? – спросил Масол у Шмаля.

– Только дураки от водки отказываются, – чинно шевельнул усами чёрный; в доме на берегу его ждала Оксана Марихуана, он обещал вернуться к вечеру, но не беда, немного задержится. Дела, потому что у него появились.

Официант принёс запотевшую бутылочку «Московской», добавив на стол полный графин компота из сухофруктов и две рюмки. Шмаль облизнулся и подумал: «Вот это по-сибирски, братан! Не жлоб ты оказывается, а просто забывчивый».

Глава 2. Консервный завод и мафиозные деньги

Масол и Шмаль продолжали праздновать встречу. Волк налегал на мясную продукцию, чёрный кот вдумчиво пил водку, запивал лимонадом. Но желание уйти в пьяный загул он сдерживал, поскольку очень интересовался криминальными боссами Ялты.

Какое-то время Масол усердно работал челюстями, пережёвывая жареную камбалу. Затем снова заговорил о тощем Гарри.

– Чихуахуа самый сложный клиент из этой троицы. Крученный-перекрученный он. Весь игорный бизнес на дохляке завязан. Ты большое казино видел? – перешёл на шёпот Масол.

– Казино на «Пролетарской», что ли? – оживился Шмаль.

– Какие ещё к лешему пролетарии, зёма? В «Приморском парке» казино. «Одной лапой» называется. Там народищу-у!.. отвечаю, шишке кедровой негде упасть. Псы деньги драгой гребут. Гарри весьма упакованная собака.

Чёрный нервно заводил глазами. Среди прочего барахла в его кармане на всякий случай всегда ждала верного часа новенькая колода карт. Вот бы распотрошить это казино – одной лапой, так сказать, распотрошить.

– Ты сам-то в картишки как?.. умеешь играть? – хитро прищурился Масол.

Шмаль налил себе и товарищу полные рюмки, чуть наклонился ближе к зубастой морде и тоже перешёл на шёпот.

– Земеля, тебе знаком Капитон-Нерюнгринский?

Масол задумался. За время работы на автовокзале он многих повидал. До службы в «линейном» он ещё два года служил в «убойном». Правду сказать, его дружба с операми закончилась не очень хорошо, но бандитов знавал он много и разных.

– Капитон из этого, как его… из Нерюнгри, что ли? – уточнил волк.

Шмаль будто не хотел сдавать подельника, но, подмигнув, дал знак: что да, Капитон-Нерюнгринский из города Нерюнгри.

– Припоминаю. Это чёрный кот. У него, вроде бы, белые усы, – вспоминал Масол. – Он всё стишками говорил… Он катала и банковский мошенник? Старикашка облезлый. Этот тип?

– Сам ты старикашка, – заступился за деда-Капитона чёрный. – Был я ещё мальчонкой, когда научил его играть. Показал ему пару фартовых секретов, потому что я учитель по жизни. Смекаешь?

Волк медленно закивал. Ему не верилось, что молодой мог обучить взрослого кота возить лопухов по карточному столу. Но спорить – не хотелось. Шмаль Масолу понравился. Да и земляк всё-таки.

– Как думаешь, откуда у меня шальные деньги? – продолжил беседу волк.

– Известно откуда… в казино поднял.

– Ага, точно, именно в казино. Но по-крупному никогда не играю. На рулетке срублю пару сотен и сразу в дверь. Не знаю, как ты, но я везучий. Бывало, в отделе получим зарплату, так я коллегам говорю: давай по червонцу? А они и рады пополнить мою карту «ЯкСбера». Но с Гарри так не прокатит. Найдёт и накажет.

Шмаль любил карточные сражения, потому сразу загорелся азартной идеей.

– Ты мне накидай, что да как, – размышлял чёрный, – объясни, во что играть будем; покажи расположение столов, баров, туалетов на случай отхода. В паре работать завсегда сподлапнее… Эх, была не была, растопчем бизнес карликового пса, как мухомор в тайге! Правда, брат?

Кот не выпускал из пасти сигарету. Нервно перебирал когтями по скатерти.

Масол трезво осознал, что земляк не зря носит авторитетный титул. Этот рисковый парень способен на самый лихой поступок. С таким можно исполнить самую заветную мечту. Потому решил предложить одно дельце:

– Остынь, Шмаль, забудь о казино. Тема есть посерьёзнее.

Волк больше месяца следил за Гарри. Полицейские навыки помогли ему установить слежку и выяснить, куда бандиты свозят неучтённую выручку. Гарри уходил от налогов, как лёгкий катер от баржи. Никто не мог подобраться к мафиозным деньгам, а Масол приблизился настолько близко, что оставалось только найти подельника и поживиться наличными.

Коррупция в Стране Крым поражала размахом. Опять же – всё дело в климате. На полицейских волков яркое солнце действовало, как фен на мороженое. Специальные органы просто таяли на работе. Их усыпляла зверская лень и близорукое бездействие. Волки порой не реагировали на явные нарушения закона. Но уличная преступность была минимальной, этот факт не вызывал сомнений. Бандиты сами следили за порядком в туристических зонах, а волки не лезли, куда не следовало и не мешали криминалу наводить порядок.

– Рядом с консервным заводом находится склад. Там ещё цеха ремонтные и техника в ангарах стоит. Именно в том месте хранит наличные Гарри. Главное, проникнуть на территорию. А попав по адресу, надо брать барыши частями, чтобы незаметно было… Когда мы своё поднимем, куда ты деньги потратишь, а Шмаль?

На словах выглядело всё довольно просто. Вот он консервный завод, вот склад с деньгами. Каким-то образом нужно пройти сквозь стены, открыть все замки, а потом сложить наличные в сумки и уйти, как пришёл.

Чёрный пригубил рюмочку и причмокнул.

– Деньги я знаю, куда потратить… Вообще-то, мне рыбу ловить нравится. Для души, так сказать, – строил планы чёрный кот. – Судно хочу купить. Рыбачков уже приглядел в посёлке, а вот на кораблик денег ещё не заработал.

– Рыбу ловить? Так это же… это же прекрасно, зёма! Рыболовство достойное занятие. К тому же прибыльное… Но у меня более романтичная мечта. Я не ем не сплю, всё кругосветном плавании думаю. Хочу, знаешь как? Мечтаю выйти на яхте из белоснежного порта и пройти под парусом путь в десятки тысяч морских миль. А когда обойду все моря и океаны, то вернусь в то место, откуда началось моё путешествие… Такая моя мечта, братишка.

Масол слезливо посмотрел на небо…

Звёзд сегодня было не счесть. Луна тоже казалась особенной и красивой. Волку хотелось завыть подобно диким предкам из леса, чтобы таинственная дрожь пробрала от гибридных мозгов до кончика острых когтей.

– Пойдёшь со мной в океан, Шмаль? – неожиданно спросил Масол.

Чёрный кот тоже был неисправимым романтиком, но ущербное отсутствие денег приземляло коренного сибиряка на крымское побережье, словно висел на шее, закованный в цепь камень верности.

– Не выйдет у меня. Я ведь женат, – отказался Шмаль. – Давай… выкладывай про свой склад, всё что знаешь. Я согласен ограбить Гарри. Потому что жуть как не люблю собак…

***

Проникнуть в хранилище обычным способом, не представлялось возможным. Склад и ангары на территории бывшего консервного завода, обнесены высоким забором, а по периметру расположены камеры наблюдения. Команда из семи хорошо вооружённых псов круглосуточно несла службу в специальном бункере, который без шума и штурма взять невозможно. Ко всем препятствиям – хранилище с деньгами находилось в подвальном помещении, а ключи от стальной двери толщиной никак не меньше метра имелись только у троих доверенных морд: у самого Гарри и двух его названых братьев породы французского бульдога – Свиста и Корягина. Все трое всегда держали ключи при себе.

Идея ограбить гигантский сейф, где складировались мафиозные деньги, выглядела, мягко говоря, опрометчивой, если бы не одно обстоятельство. Бывший консервный завод когда-то принадлежал отцу Гарри. Папаша ловко уходил от налогов и экономил на очистных сооружениях, сливая техническую воду, вместе с требухой, чешуёй и прочей химией прямо в море. Но с приходом московских властей требования ужесточились. Пришлось исполнять предписания санитарных служб, построив отстойники и фильтрационные камеры; но труба, ведущая точно под денежное хранилище, осталась на прежнем месте.

Масол хотел было сам проползти под землёй. Но ему мешали размеры трубы. Волк мог запустить в трубу только лапу или смотреть жалостливо в темноту, поскольку вход был весьма узок. Но для Шмаля, который был вдвое меньше волка, задача не представлялась непреодолимой.

Сначала Масол искал сообщника среди местных парней. Присматривался к хорькам и к банде морских свинок. Однажды встречался с ялтинскими котами, бравада которых невероятно преувеличена; крымские коты оказались весьма трусливыми гибридами. Тогда волк задумал ненадолго вернуться в Сибирь, чтобы договориться с якутской или алданской братвой, но путь на родину был очень тернист и долог, – и вот в один чудесный вечер он встретил Шмаля. Можно сказать, что случилось чудо. К голосящему хору кабанов вышел авторитетный чёрный кот, словно аллею подмаслили жирной сметанкой от пальмы до деревянной лавочки.

Подготовка к вторжению шла ускоренным методом. Был приобретён специальный костюм для дайвинга и необходимые инструменты.

В обтягивающем костюме, в маске и сумкой за спиной – Шмаль день за днём, метр за метром продвигался к заветной цели. По ночам он чистил отверстие, выгребал мусор и с помощью волка закапывал его в сотне метров от входа.

Через семь дней грязной и трудной работы труба напоминала вытяжку, в каком-нибудь банковском учреждении, где раздают кредиты клерки с вечно вонючими подмышками. Оставалось аккуратно пробить каменный пол в комнате, где хранились наличные и также незаметно, замаскировать только что сделанную пробоину, чтобы оставить вход в комнату незаметным и регулярно совершать набеги, как только потребует нужда.

Каково же было удивление так называемых подпольщиков, когда чёрный обнаружил аккуратный подземный коридор, ведущий точно в комнату с деньгами. Коридор будто был построен специально, чтобы Шмаль забрался в каменный сейф и, наконец-то, купил себе рыбацкое судно. Вот обрадуется Оксана Марихуана, когда узнает, как запросто разбогател её возлюбленный. Хотя… почему запросто? Сама Вселенная ведёт чёрного к успеху, потому что он избранный кот!

Так всё и вышло. В одно прекрасное утро чёрный проник в заветную комнату.

Сказать, что денег в тайном месте хранилось много, это не сказать ничего. Посреди помещения стоял огромный стол, заваленный пачками наличных. В мешках прямо на полу теснились туго набитые мешки с разнообразной валютой. Денег было столько, что в первый скачок Шмаль их не пересчитывал, набивая дорожную сумку.

Первый раз Шмаль вынес купюры только мелкого номинала, схватив ближние и компактные пачки со стола. Во второй раз он уже действовал осознанно, выбирая только московские рубли и крымские гроши. В московском княжестве ходили разные валюты: абхазские лиры, кубанский фунт и даже казанский алтын – купюра редкая, но весьма ценная в тех землях, где говорили по-русски.

Масол и чёрный делили выручку точно пополам, то есть пятьдесят на пятьдесят.

Шмаль складывал пачки в пакетах под кровать в своём доме. Некоторую часть добычи он закопал в нехоженом, безгибридном месте.

Оксане Марихуане признался сразу, что периодически грабит мафиозный склад.

Жена была в шоке, но увидев деньги, быстро успокоилась.

– Киса, со мной не пропадёшь, – говорил заносчиво Шмаль, а Оксана Марихуана гладила ему живот и расчёсывала хвост перед сном.

***

Лёгкий бизнес внушал уверенность в завтрашнем дне. Чёрный кот всё-таки купил себе рыболовецкое судно, а также он приобрёл приличный участок земли в посёлке, где сразу началось строительство нового дома.

Конечно, не всё было гладко. Потому что возникли трения с городской администрацией. Но нельзя забывать, что именно бизнесмен Шмаль обеспечил работой целый посёлок морских свинок; а если гибридных свинок не занять делом, то эти парни упрямо ступали на криминальную тропу.

Неудобные вопросы удалось решить финансовыми вливаниями в чиновничьи карманы – после чего строительство пошло полным ходом.

Масол тоже обновил жилплощадь, купив двушку в «Приморском парке», совсем рядом с большим казино.

За наличными парни наведывались не чаще одного раза в две недели. Случались и казусы. Однажды Шмаль забыл на складе отвёртку, которой подцеплял люк в самом углу каменной комнаты. Когда Гарри обнаружил инструмент, неизвестно как попавший в хранилище, произошёл грандиозный скандал.

Но горячие споры собачьего племени быстро погасли, поскольку в последний раз сопровождал доставку наличных денег названый брат Гарри, по имени Корягин. Пёс породы французского бульдога в тот день неприлично набрался крымского вина, взяв всю вину на себя. Он любил вечерами вырезать из дерева разнообразные поделки. В его арсенале находилось с десяток резаков и отвёрток, которые он мог нечаянно обронить.

С тех пор любители лёгких денег стали осмотрительней. Только в крайнем случае они посещали секретный склад.

Для прикрытия тёмных делишек волк открыл сувенирную лавку. Иногда торговал в ней сам, но чаще в магазине работала семейная пара кабанов, которых звали Пульт и Гильза.

***

Шмаль смотрел в водную даль, пока рыболовецкое судно не превратилось в слабо различимую точку. Он доверял капитану Омке, но иногда приходил к причалу, пожелать удачной охоты и счастливого возвращения.

Солнце уже припекало. Над головой кружили громкие чайки. Две из них приземлились совсем рядом с чёрным котом. Чайки скандалили и кусались, бегая на жилистых лапах по ещё не прогревшемуся асфальту. Что делили они, почему столько шума – Шмаль так и не понял.

– Что вы постоянно орёте? – морщился чёрный кот.

Он с детства недолюбливал пернатую братию. Хотелось броситься и схватить птицу за хвост, чтобы отделить перья от туловища.

Шмаль надел солнцезащитные очки и отправился прочь от берега. Пройдя всего полсотни шагов, заметил весёлую толпу гибридов из своего посёлка, которая двигалась ему навстречу. Шумной компанией к морю шли морские свинки: две мамаша и четверо ребятишек. Детки были годовалые, крохотные, всего по колено чёрному. С соседями  Шмаль жил в согласие. Он хорошо знал мужей этих мамаш, только что ушедших в море.

– Доброе утро, господин кот, – приветствовала первая свинка.

– Здравствуйте, Шмаль. А мы купаться идём, – сказала вторая мамаша.

Малышня окружила чёрного. Все ходили возле него на цыпочках. Одним словом, радовались.

– Ишь чего удумали! – весело скалил морду Шмаль.

Дети цеплялись за его шорты. Их пальчики соскальзывали. Малыши падали и снова подпрыгивали, стараясь дотянуться до ремешка на шортах, чтобы потом забраться на плечи уважаемого кота. Один из мальцов кусал Шмаль за лапу в щиколотке. Молочные зубы у малыша уже выпали, а новые настоящие резцы ещё не выросли. Потому чёрному было совсем не больно, а скорее щекотно.

– Как вы только успеваете следить за пузатой братвой? – улыбался Шмаль.

– Тяжело с ними. Но дети сытые, это главное, – отвечала первая мамаша. – Пусть балуются. Мы их очень любим. Всё прощаем.

Чёрный гладил малышам взъерошенные макушки. Дети любили дядю Шмаля. Ещё год назад их отцы промышляли исключительно криминалом, а сегодня они настоящие моряки. Платил чёрный своим рыбакам не скупясь. «Верещагин» приносил хороший доход, которым кот щедро делился с работниками. Деньги он мог позаимствовать и у мафии. Шмаль слыл котом не жадным.

– Как твои детки поживают? – спросила вторая свинка.

– Подрастают сорванцы. Игривые они, – ответил чёрный.

Год назад Оксана Марихуана родила двух распрекрасных котят: девчонку, которой дали имя Мила и мальчика, названного Вуком. Дети были здоровыми, в меру шкодливыми и невероятно хитрющими. Киса занималась с котятами всё свободное время: читала им сказки, учила писать-считать, а Шмаль рассказывал им небылицы, гуляя по берегу моря, но авторитетное прошлое он умело скрывал, считая, что не время знать детям всю правду о родителях.

– Мне пора к своим, – попрощался со свинками чёрный. – Всё дела-дела, знаете ли. Решаю вопросы, встречи, разборки, а ещё котята…

Мамаши закивали, отцепляя озорных свинок от авторитетного соседа. Малыши что-то кричали, тоже прощаясь с чёрным, затем побежали к берегу, чтобы искупаться.

– Чуть не забыла, – окликнула вслед первая свинка. – К тебе какой-то кот приехал. Ждёт тебя. Мы его возле твоего старого дома встретили. Странный он.

Шмаль пожал плечами, мало ли кто его может искать.

Чёрный прибавил ходу; всё-таки интересно, кто из котов к нему пожаловал. Знакомых у Шмаля на новом месте совсем немного: Масол, капитан Омка, другие свинки. Ещё он общался на рынке с нутриями и бобрами. Директора рынка знал, пса по имени Карасёфф. Были и другие знакомцы и не одного кота.

Подходя к покосившемуся дому, откуда Шмаль мечтал переехать в новый дом, он заметил странное существо. В высокой траве у забора сидел действительно кот.

Шмаль подошёл к нему совсем близко и услышал знакомый голос.

– Здравствуйте, босс, – сказал кот.

Чёрный снял очки, протёр глаза лапой, потом посмотрел на солнце, весь сморщился и чихнул. Расправив усы, Шмаль сделал серьёзную морду и, наконец, ответил:

– Какими судьбами, бродяга?

В траве у забора сидел лысый администратор из «Молока», Рамзес, который был худ, а скорее тощ, но пока ещё без синяка.

Глава 3. Жуткое предчувствие и странные сфинксы

Масол приближался к тому моменту в своей жизни, когда он смело мог заявить самому себе: «Ну, наконец-то, я счастлив!»

Желания его были бесхитростны и понятны. Ему не требовались дворцы и богатство земных царей; его не интересовали звания, льготы и награды; но всё-таки хотелось существовать среди прочих гибридов достойно, чтобы не перебиваться в безденежье от зарплаты до зарплаты – и, безусловно, Масол мечтал о свободе – полной, безоговорочной, никем не контролируемой свободе. Всем волчьим нутром он желал предаваться сладостному безделью, чтобы ни человек, ни бывший зверь, ни потусторонняя сущность – не смели тревожить его. А он мог бы спать, когда вздумается, принимать пищу, если бурлит в животе или отказываться от еды, например, в медицинских целях или с похмелья. Нельзя сказать, чтобы Масол был лентяем или паразитирующим гражданином, но справедливости ради, надо признать, что работоспособностью он никогда не отличался; впрочем, как и другие гибриды. Разве что бобры были склонны к бесконечному строительству.

В новой квартире, где помимо двух комнат была ещё кухня и совмещённый санузел, он затеял грандиозный ремонт. Для модного апгрейда стен, пола и потолка он нанял бригаду работящих бобров, говорящих на свистящем наречии, прибывших в Крым из какой-то западной страны.

В поисках заработка бобровые семьи перемещались на тысячи километров по всему свету. Иногда они сплавлялись по рекам, чаще передвигались привычным способом: на автомобиле или поездом.

С помощью шустрых лап и гигантского желания трудиться – три бобра, во главе с бригадиром Густавом, ремонтировали хату почти месяц. Ялтинская квартира ещё не сдана под ключ, но уже сейчас сияла нордическими красками скандинавского минимализма с глубокими смыслами, заложенными в каждый предмет.

Сам Масол снимал неподалёку комнату в коммуналке. С соседями не общался. Жил скромно и незаметно. Копил деньги на яхту. Экономил. Потому что для кругосветного плавания требовалось купить сложное оборудование, которое тоже требовало немалых вложений.

Иногда Масол приезжал к Шмалю в гости. Дружба между котом и волком выглядела противоестественно и подозрительно. Первое время, завидев в посёлке серого гибрида, морские свинки поднимали невероятный шум, собираясь группами, чтобы изгнать чужака. Но чёрный кот сумел втолковать капитану Омке, что Масол – настоящий друг, что волки бывают разные. Конечно, в своём большинстве они гибриды отвратные, злобные и мстительные, но Масол, это совершенно другой типаж.

Волк приехал к Шмалю точно к завтраку. Передвигался он на двухместном мопеде, скорость которого невелика, зато на данное транспортное средство не нужно учиться в автошколе, а значит, не требуются водительские права.

Оставив мопед во дворе, Масол вошёл в дом своего подельника.

Рядом со Шмалем на пошарканной кухне, за скрипучим столом сидели два удивительных кота. Одного гостя звали Рамзес, второго – Эхнатом. Оба гибрида были сморщенные, страшные, но отчего-то невероятно довольные. Рамзес был абсолютно лысый. У Эхнатома росли реденькие рысьи пучки шерсти на кончиках ушей, чем кот породы сфинкса безмерно гордился.

– Познакомься, это наши земляки, – важно сказал Шмаль, приглашая волка к столу. – Это мой кореш Рамзес, имеющий общий бизнес с толстым Абрамяу, а это…

Чёрный немного смутился, запамятовав имя второго сфинкса, которое всегда забывал.

– Эхнатом, – мякнул Рамзес, представив своего родственника.

Масол деловито кивнул и присел на табуретку за стол. Перед ним тут же вырос полный стакан местной чачи.

– Виноградная? – поинтересовался волк.

– Обижаешь… вишнёвая! – со знанием дела ответил чёрный кот.

Водка в тамошних краях была эксклюзивной редкостью, очень дорогим напитком для важных персон. Водку можно купить исключительно в ресторанах или у контрабандистов. В основном антропоморфные крымчане употребляли разнообразные вина и, конечно же, крепкую домашнюю чачу.

– Вы с этого… как его… – принюхивался к напитку Масол.

– С Якутска мы. В «Молоко» работали, – вежливо подсказал Рамзес, переведя взгляд на второго лысого кота. – А Эхнатом, мой двоюродный брат. Он ещё молодой парнишка. Но, как известно, симбиоз неопытности и решительности открывает беспримерные возможности… не правда ли, босс?

Шмаль сделал маленький глоточек и ответил:

– Ты, земеля, не мути здеся. Говори, зачем пожаловал?

Рамзес сидел в шлёпках и шортах оранжевого цвета. Синяка у него не было, но имелась знаменитая татуировка на груди: профили трёх бородатых вождей из прошлого продолжали пристально вглядываться в даль, выискивая несбыточную цель уже не только для людей, но и для гибридов.

– Бедствуем мы и страдаем душевными недугами, – поджав уши, признался Рамзес. – В Якутске работы не сыскать, вот и решили к тебе, к лихому боссу податься. Мы ведь помним тебя. И любим только тебя. Тут дело такое…

Рамзес стал жевать свои тоненькие губы, будто ему неловко в чём-то признаться.

– Бля, богатырь, – поддержал Шмаль, – ты не тушуйся, говори, как есть.

Лысый кот тяжело вздохнул.

– Что-то с нашими мозгами случилось. Отключились они. Частично. Помним, что из Якутска мы. Про «Молоко» помним. Ещё тебя никак забыть не можем. А вот как ехали в Страну Крым и что с нами в пути случилось, вот хоть тресни – будто и не было долгой дороги… А ещё я детство своё стал забыть. Даже маму… Вот и братец мой не даст соврать. С памятью у нас полная беда.

Эхнатом тоже был в шлёпанцах и шортах, только синего цвета. На его груди красовалась татуировка в виде египетской пирамиды, со всевидящим глазом над острой вершиной. Ниже наколота группа крови и надпись латинскими буквами. Когда и где сделана надпись, Эхнатом запамятовал.

– Всё верно говорит Рамзес, – пискляво подтвердил второй лысый кот. – Ехали мы в поезде. В правое окно посмотрим – там зелёная тайга, в левое оконце взглянем – там лес густой. Вот, бывало, ползёт поезд где-то, а мы размышляем только о лихом Шмале. Будто нам заняться больше нечем. Только о чёрном коте все мысли, словно нас заставляют о нём думать. И вот что я скажу вам, товарищи: горюет Якутск без Шмаля… ох как горюет! Я бы даже добавил трагедии, что тоскует по чёрному коту вся Сибирь-матушка.

Волк усмехнулся. Коты – гибриды забавные, с причудами, но эти двое были сказочными чудаками.

Зато Шмаль был в восторге. Ему очень нравились страдания Сибири.

– Это факт наивернейший! В унынии пребывает сибирская земля без чёрного босса, словно отца потеряла, – поддакивал Рамзес. – Вот мы к тебе и пришли, Шмаль. Ты помоги нам обжиться на новом месте.

Чёрный важно расправил усы. Эхнатома он никак не мог вспомнить, будто у самого память отшибло. Да и Рамзеса какой-то странный, будто его подменили. И вроде татуировка у него прежняя и подхалимничает он качественно, но что-то с ними не складывалось. Вероятно, Шмаль сам страдал забывчивостью. Всё-таки два года прошло. К тому же официанты в «Молоке» носили фартуки, халаты и шапочки. Кто из них кто – Шмаль не разбирал и в прежнее время. А имена у них – так форменный кошмар!

– Скажу сразу: официанты мне не нужны. И кабака у меня здеся нету. И у моего подельника тоже нету, – сморщил морду Шмаль и, покосившись на волка, спросил: –  Масол, может ты кабак собственный откроешь? Будешь в нём туристов кормить и братву по ночам собирать. Всё польза.

Волк перестал нюхать чачу, сделал один огромный глоток, опустошив стакан полностью.

– Ох, хороша! – причмокнул Масол. – Нет, земеля. Никаких кабаков не предвидится. Я больше поэтому… ну, по морским странствиям сориентирован. План «А» – купить яхту, план «Б» – отправиться в кругосветное плаванье и план «В» – вернуться живым и здоровым.

Лысые коты негромко рассмеялись, но заметив суровый взгляд Шмаля, сообразили, что волчья мечта – настоящая мечта и ничего смешного в морских желаниях нет.

– Абрамяу тебе привет передавал, – смущённо пробормотал Рамзес, понимая, что зря хихикал. – Тяжко Абрамяу без твоей дружбы. Обижают его почём зря. То полиция, то мафия наведывается. А Буч… так тот совсем озверел. Оброк требует, будто он хозяин города.

Чёрный навострил уши. Его усы подпрыгнули, став жёсткими, упрямыми, злыми.

– Оброк требует? Да что же ты такое несёшь? – забегал глазами Шмаль. – Ведь у Абраши Гомвуль в побратимах. А Гомвуль у нас князь сибирский. Какой ещё оброк может быть при таких друзьях? Скажи, что ещё барщину Буч требует, чтобы пахать на его семейство лохматое?

– Барщину не требует, – немного испугался Рамзес, – но оброком обложил. Деньги берёт исправно… Я не вру… Братец мой не даст соврать.

– Да как так? – подскочил с места чёрный кот. – Слышь, Масол, там наших бьют! Если твой дружок Гомвуль не справляется, то всё – конец нашему договору!

Масол Гомвуля знать не знал. Они даже никогда не встречались. Но про нового князя Страны Сибирь бывший полицейский, безусловно, слышал.

В Ялте Масол проживал уже больше года. Связь с Якутском не поддерживал, поскольку перебрался в тёплые края не забавы ради. Он редко вспоминал Якутск и чтобы не расстраивать Шмаля, утаил от него грандиозную историю, произошедшую с князем Гомвулем первым.

Масол не рассказал чёрному коту, что самый крутой волк в Сибири давно лишился княжеского титула. Что Гомвуля не спасла даже колдовская вакцина императора Варакина, которая оказалась, не так волшебна, как предполагалось.

Масол и словом не обмолвился о свержении княжеской власти. Расстраивать плохими новостями Шмаля, значит, забыть о походах на мафиозный склад. А нет похода на склад – нет денег, а нет денег – прощай кругосветка!

Шмаль завертелся вьюном. Он обошёл взад-вперёд кухню, зачем-то заглянул в холодильник, который купил сразу, как появились свободные деньги; потом он схватил гранёный стакан.

– Оброк, говоришь! – зашипел чёрный.

Шмаль присел на стульчик, сложил лапы на коленях и вдумчиво задышал, как учила его верная жёнушка.

– Вот так, вот так, – заглядывая в обезумевшие глаза Шмаля, вкрадчиво говорил Масол. – Надо успокоиться. Бешенство – оно это… оно токсично. Надо принять неизбежность. Неизбежность ведь, знаешь какая…

– Неизбежность – она неизбежная… – негромко продолжил мудрую мысль чёрный; потом тяжело вздохнул и спросил: – Чего там с Гомвулем и другими случилось? Выкладывайте уже…

Первой зимой после того, как Шмаль уехал из Якутска, с четвёркой генно-модифицированных гибридов, то есть с Барсом, Сашкой, Ковачом и Гомвулем – произошло неприятное событие. Препарат доктора Варакина, по неизвестной причине перестал на них действовать, вернув поумневших и могучих антропоморфов к прежним настройкам. Ковач отправился в армию, Барс со своими друзьями прожигал молодость в «Молоке», Сашку понизили в звании до барона и отправили на китайский фронт, а Гомвуль вернулся в полицию снова работать с Зубовым в «уголовке».

На место князя претендентов так и не нашлось. После долгих уговоров, в которых живое участие принимал сам император Варакин, на трон сел прежний государь.

Витольд зарекался, что ни за что не вернётся во дворец, но сложная обстановка в Стране Сибирь подвигла его всё-таки покинуть Сергелях и возглавить противоречивую державу, полную неразберихи и ложного ликования. Поговаривали, что доктор Варакин, по какой-то причине, сам посодействовал переменам. Ходили слухи, что он медикаментозно вмешался в модифицированный гибридный мир, изменив четырёх гибридов и лично приостановив массовое производство препарата, для которого уже было построено три фармакологические фабрики.

Но как бы трагично ни виделся рассказ, на самом деле все четыре гибрида оказались счастливы после возвращения к прежней жизни.

Ковач любил воевать; диверсионные вылазки в тыл врага для него слаще любого десерта.

Барс теперь в авторитете; его умственные способности обнулись, вернее, стали прежними ещё допрививочными, но его рост, его размеры остались выдающимися; силой он обладал не кошачьей, и девчонки влюблялись в него, как в супер героя из старых человеческих фильмов.

Сашка тоже попал в свою стихию вечного боя. Фронтовое братство и кабаньи песни в окопах, когда пули свистят возле ушей – вот о чём он всегда мечтал.

Лишь Гомвуль с горечью вспоминал свою тягу к книгам, потому что сейчас он был предан работе сыщика, не понимая, с какой целью штудировал литературу ещё совсем недавно.

Шмаль вдумчиво пускал жирные кольца. Он размышлял. В его помутнённом чачей разуме свербела, жужжала, хлюпала и рождалась одна отчаянная мысль.

– Масол, нам срочно надо в Якутск! – твёрдо заявил чёрный кот и потянулся к бутылке. – Ты слышал, что парни говорят: без Шмаля Стране Сибирь – полная кабзда! Так что собирай майдан-чемодан, завтра выезжаем!

Волк рассеянно чесал лапой нос, не зная, как отказать авторитетному коту.

– Необходимость в нашем скором отъезде – она это… она поспешна… и это… и лишена здравого смысла, – рассуждал Масол. – Я разочарую тебя, Шмаль, но я никуда из этого, как его… из Страны Крым не уеду.

– Ёлы-палы, что за новости? А почему собственно ты не хочешь в Якутск? – искренне удивился чёрный.

– Да потому что в Ялте меня всё устраивает, – осторожно говорил волк, при этом протяжно и вожделенно вдыхая вечерний воздух. – И магазин сувениров мне нужен, и наша общая подработка, и море, и солнце, и много чего ещё.

Шмаль хлопал зелёными глазами. Ведь дело чести спасти друга! Он так воспитан, он по-другому просто не умеет жить! К тому же чача – сладкая, а порой и горькая – закипала в его крови, призывая к немедленному действию.

– Ну, как знаешь, – снова подскочил со стула чёрный кот, будто во дворе его ждал поезд, курсирующий по маршруту «Ялта – Якутск».

Шмаль огляделся, выискивая необходимые в дороге вещи. Но вместе сумки, пары носков, майки, напильника и любимой жилетки он увидел Оксану Марихуану и своих маленьких котят.

– Так, чего мы празднуем? – строго задала вопрос киса.

Она зашла в дом тихо, по-кошачьи. Оксана Марихуана хмурилась длинными бровками, а котята прятались за маму, разглядывая двух лысых, татуированных котов. Малыши хорошо знали волка Масола, но эти два уголовника – а именно так котята представляли себе криминальный элемент, мотавший сроки, где-то, где всегда лежит снег – виделись им невероятно жуткими зэками.

– Мама, а почему дяди лысые? – тихо, почти шёпотом спросила девочка Мила.

– Не бойся их, детка. Это всего лишь физиологические особенности данного гибридного вида, – ответила Оксана Марихуана. – Меня больше интересует: куда это засобирался твой отец?

Шмаль будто протрезвел. Его словно окунули в холодную воду; нет-нет, не в холодную – в ледяную!

– А чего я такого сделал? – развёл лапы чёрный и премило улыбнулся. – Мы только разговариваем. Пьём немного и треплемся… о том о сём.

– Мама, а на лысом дяде есть какие-то рисунки. Я тоже хочу рисунки! – указал тонким пальчиком на Рамзеса Вук.

– Твои физиологические особенности не позволяют заниматься всякой ерундой, – одёрнула котёнка Оксана Марихуана. – Возьми в шкафу карандаши и бумагу и пойди-порисуй в другой комнате – порадуй маму.

Казалось, что киса сейчас зашипит и врежет Шмаля по бесстыжей морде. Сдерживая себя, она скрестила лапы на груди, глаза её недобро щурились.

– Мама, а можно я лучше дядю разукрашу? – продолжал указывать пальчиком Вук. – В шкафу бумаги мало, а на нём вон сколько места.

Киса сразу узнала Рамзеса. Второй лысый кот, очевидно, был родственником старшего официанта из «Молока», что, впрочем, вовсе неважно в столь щекотливой ситуации.

– Какой бережливый котёнок… весь в отца, – похвалили сына Оксана Марихуана. – Конечно, мой мальчик, рисуй, сколько хочешь… только возьми чернильную ручку. Дяде жуть как понравится.

– А знаете, я не против, – поднял лапу, как школьник Эхнатом. – Меня тоже можно использовать вместо бумаги. Пусть детишки играют…

Вук очень обрадовался двум подвижным холстам и тут же побежал в комнату за шариковой ручкой, а Оксана Марихуана в приказном тоне сказала:

– Масол, присмотри за детьми. Мне нужно со Шмалем поговорить.

Волк лишь пожал плечами.

– Сейчас быстренько перетрём, пацаны, и я вернусь, – двигая за женой, важничал чёрный кот.

Шмаль послушно отправился в другую комнату. Разговор предстоял нелёгкий.

Они закрылись в спальне. Мебель повсюду была старая. На окнах выцветшие занавески. На стене висел телевизор, настроенный на любимый канал «В мире животных».

– А они изменились, – намекая на сфинксов, сказала киса.

– Ты тоже заметила? – обрадовался Шмаль, что его не будут пилить.

– Трудно не заметить… Правда, кто из них более чокнутый, я ещё не разобрала, – хмурилась Оксана Марихуана. – Но полагаю, что подбивают они тебя совершить глупый поступок.

– Ничего у них не выйдет, – полез обниматься чёрный, но киса остановила его вопросом.

– Говори Шмаль, чего эти лысые тебе напели? Кого в этот раз спасти надо?

Врать кому-то, например, полицейскому или следователю – это одно, а вот обманывать родимую жёнушку – совершенно другое. Потому пришлось признаться, ничего не тая.

– Буч! – бросил лишь одно слово Шмаль.

Лицо кисы напряглось, словно в комнате запахло пахучими мандаринами. Оксана Марихуана ненавидела мандарины, как и другие цитрусовые плоды.

– Буч Абрашу обижает. Рамзес говорит, что оброк с него требует, – скалил клыки чёрный. – Сама посуди, как мне устоять против такой обиды? Вот я и занервничал.

Шмаль хлопал по карманам в поисках сигаретки и дико вращал глазами. Авторитетный кот не привык держать ответ, но сегодня был особенный случай. Оксану Марихуану он любил, а его ненаглядные котята для него самые родные комочки в мире… Как променять семью на кошачье братство – это весьма сложный выбор, почти не решаемый.

– Мы договорились с тобой, Шмаль, – шептала киса. – Ты обещал, что будешь мне верен, что никогда не бросишь меня…

– Я и не думал… я и не бросаю, – тоже шёпотом уверял чёрный кот.

Оксана Марихуана всё-таки дала обнять себя, но беседу продолжила.

– Кто он тебе, этот Абрамяу? Ты разве забыл, как он использовал тебя? Ему верить нельзя, Шмаль. Понимаешь – нельзя ему верить!

– Он – мой друг, – всхлипнул чёрный. – А ещё Рамзес сказал, что Барс снова отупел. Он, наверное, сидит на улице голодный, холодный, смотрит на луну и так жалобно мяукает: бо-осс… бо-осс…

Киса была прекрасным психологом. Манипулировать влюблённым котом очень легко, если знать его привычки и слабые места. Но Оксана Марихуана тоже любила своего мужа, потому решила не давить на него сладким прессом.

– Знаешь, что мы сделаем? – негромко заговорила она.

– И что мы сделаем?

– Через год мы достроим дом, наши дети пойдут в школу, а потом мы решим, как поступить… Понимаешь, Абрамяу – он очень хитрый кот. Он выкрутится. Он откупится… Потерпи немного, всего один годик. А затем ты вернёшься в Сибирь. А когда окажешься в Якутске, то сразу найдёшь злобную росомаху и накажешь Буча… Только детей надо в школу пристроить. В хорошую школу. Они ведь кровинушки наши.

Шмаль хлюпал носом, посматривая на закрытую дверь. Из кухни доносился задорный смех и звон стаканов. Не терпелось присоединиться к веселью. А что Абраша?.. так он может и обождать: здеся Оксана Марихуана права на все сто.

– К детям пойду, – утирая щёки, сказал Шмаль. – Соскучился я по ним – по моим малюточкам.

Киса продолжала обнимать чёрного, крепко прижимая его к себе, потому что отпускать мужа без клятвенных обещаний, нельзя ни за что. Сегодня он хочет жить в Ялте, завтра в Нерюнгри, а послезавтра может уйти в плаванье с волком, только его и видели.

– Обещай, что не наделаешь глупостей, Шмаль, – грозно предупредила Оксана Марихуана, зная блудливый характер своего супруга.

Чёрный быстро закивал и потёрся носом о её нос.

– Обещаю… Если б я только мог связаться с Абрамяу или Германом, чтобы просто узнать, как у них дела… но ты ведь знаешь, что московский князь отключил связь с Сибирью. Даже обычный телефон недоступен, – с придыханием бормотал кот. – Я клянусь тебе, что не брошу вас. Ты только переночуй с малышами у Омкиной жены, всего одну ночку. А мы посидим с парнями, немножечко побазякаем. Ведь душа моя болит… за Абрашу болит, за Гомвуля… Вот здеся всё сжимается…

Шмаль опустил взгляд на грудь, намекая на нестерпимую, жгучую боль в отзывчивом кошачьем сердце.

Киса тут же отстранилась от мужа, пристально посмотрев в его глаза. Этот чёрный кот способен на разные пакости, но чтобы предать – такого не случится никогда.

– Хорошо, любимый, – торжествующе согласилась она. – Я уйду, но вы не забывайте закусывать. Ты петушиную колбаску достань из холодильника, рыбки с маслицем поджарь, огурчиками Рамзеса угости. Не надо пить на пустой желудок. Вредно это для здоровья.

Шмаль в мгновение повеселел.

– Договорились, – муркнул он и лизнул кису в щёчку.

***

Уже стемнело. Ушла жара. Стало свежо. Во дворе дома горела лампа на одиноком столбе. Шмаль и компания сидели на лавочках за столом из занозистых досок.

Перед тем как уйти с матерью ночевать к соседям, дети постарались на славу. Эхнатом был разрисован от пяток до ушей. На его ребристой груди хаотично плавали круглые рыбки с цветочками вместо глаз, на спине скривилось сухое дерево без листьев, а на руках до кистей были надписи неизвестных слов, потому что буквы детишки уже выучили, но слова из них складывать ещё не умели.

Рамзесу тоже досталось. Теперь на головах бородатых вождей росли ветвистые рога и появились одутловатые туловища, но только не человеческие, а неопознанной гибридной породы: с хвостом и ластами на лапах.

– Сообразительные у тебя котята, – весело хвалил малышей Масол. – Теперь я могу по рисункам отличать одного кота от другого. Спасибо Вуку. Он ещё тот маринист.

– Мои спиногрызы, лучшие на земле, – хвастался Шмаль, рассматривая Эхнатома.

– А чего нас отличать? Мы, вообще-то, абсолютно разные. Нас распознать очень даже нетрудно, – заплетающимся языком говорил Эхнатом. – Вот у меня усы серые, у Рамзеса – белые. К тому же я заметно выше, на целых три сантиметра. И строение надбровных дуг у нас разнится. У Рамзеса лоб дикарский, выпуклый, а у меня округлый, я б назвал его фараонским… ну вроде как, благородный… И кстати, чтобы вы знали: высота лба и объём черепа зависят от величины мозга. Но про мозг волков я ничего не знаю.

Масол умилительно разглядывал лысых котов. Настроение у него было великолепное. Он так часто и с таким удовольствием хлебал чачу, будто его супруга-волчица, которой никогда не было, родила ему сразу тройню. Весь вечер, плавно переходящий в ночь, Масол радостно щёлкал пастью, не злобно рычал и постоянно подтрунивал над лысыми котами.

Шмаль от серого не отставал. В адрес Рамзеса и Эхнатома шутки сыпались, как брызги из-под гребного винта «Верещагина».

– Ну, уморили вы меня, парни! Я тащусь с вас!

Сфинксы радостно захихикали. Потому что волк шутил, а не кусался.

А Масол закатил глаза. Он всегда так делал, когда что-то приходило ему на ум.

– Напомни-ка мне, Шмаль, как твоего капитана кличут? – спросил волк.

– Омка его зовут, – ответил чёрный, хорошо помня, что «Верещагин» вернётся с рыбалки лишь завтра к вечеру.

– Нравится мне этот морской поросёночек. Честное слово! Он забавный, как твои лысые друзья. Фуражка у Омки с кокардой, костюм белый! Помнишь, как он в драку полез? Говорит, сейчас я тебе хвост отгрызу. Ну, юморист, блин!

– Плохо ты его знаешь, – настороженно заметил Шмаль. – Свинки ведь табором кочуют. У них строгие законы и кровная месть в цене. Если сказал, что отгрызёт, значит, живи и оглядывайся. Омка запросто может затаиться под лавкой и чикнуть тебе твой облезлый до самого копчика.

Эхнатом и Рамзес замахали худющими лапами и рассмеялись, представляя, как мелкий гибрид вцепился в волчий зад, отгрызая хвост.

Масол на всякий случай заглянул под лавку. Он крепко захмелел, потому засобирался домой. Завтра у парней намечен очередной поход на мафиозный склад. Потому волчий организм требовал подзарядки.

– Такси надо вызвать. Пора мне в свою конуру возвращаться, – искал телефон Масол. – Мопед я у тебя оставлю. Завтра заберу.

Шмаль тоже веселился. Он хлебал чачу, закусывал. Но вдруг в его неутомимых извилинах поселилась нечаянная тревога. Чёрный почувствовал подкрадывающуюся беду, как сердечники ощущают перемену погоды.

Через двадцать минут подъехала машина. Шмаль отправился провожать волка.

– Завтра за бабосами не смогу, земеля. Поскольку чую я беду великую, – хрипло мякнул авторитетный кот. – Ты, Масол, проспись да не суетись. Предчувствие у меня особенное, смекаешь? Горе приближается к нашим домам.

Волк ошалело смотрел на Шмаля. С каких это пор чёрный стал так осторожен? То он в Страну Сибирь засобирался и готов был сразиться с Бучем голыми лапами, то боится обычной кражи, словно душа у него мышиная.

Но деваться некуда. Только кот мог пробраться по узким трубам на склад.

– Ладно. Как скажешь, Шмаль. Только чего ты испугался? Или ты всё-таки в эту, как её… в Сибирь к Абрамяу нацелился?

Чёрный почесал старый шрам на груди, приобретённый ещё в «Молоке», во времена лихих баталий. Шрам зудил и облазил. Шмаль подумал, что шелушение – это ещё один подтверждающий знак, говорящий, что нужно стать осторожным.

– Жена у меня, старичок. Детей к школе надо готовить. Я отец, а это уже приговор, – деловито ответил кот. – Пока переждём. А там видно будет. А бережёного, как известно – бог бережёт.

Волк так ничего и не понял. Он запрыгнул в такси и помахал лапой.

– Ты, Шмаль, не грусти. Завтра за мопедом заеду, тогда и поговорим, – хлопнул дверью Масол, а через пару минут машина растворилась в темноте жаркого лета.

Глава 4. Прости любимая – судьба такая

За рулём такси сидел пожилой гибридный барсук. Прыгая по разбитой дороге, машина медленно выбиралась из посёлка. Масол устроился на заднем сиденье и задумчиво смотрел в сторону моря, которое нешуточно взволновалось, словно чувствуя разочарование зубастого антропоморфа.

От осторожности Шмаля его тошнило. А ещё надо закончить ремонт в новой квартире и скопить денег на покупку Яхту. Да чёрт с ней, с яхтой и путешествием вокруг света тоже. Будь оно неладно! Но как жить далее, как выжить в сложном мире, если об ограблении мафиозного склада узнает хозяин этого склада? Ведь Гарри непременно найдёт воришек – и его, и Шмаля найдёт, – и своими острыми зубками непременно отгрызёт лапы по самые плечи.

А ещё каждый день росли цены на продукты в магазинах, а работать совсем не хотелось. В полицию его точно не возьмут, потому что шлейф прежних ошибок тянулся за ним запахом нечистоплотным, предательским. Говорят, что бывших полицейских не бывает – вот и Шмаль так думает, но Масол определённо знал, что бывают такие случаи, когда работа сыщика не приносит радости и удовлетворения. Выискивать следы, быть на вечной охоте, ему – то нравилось, то не нравилось. Больше Масол любил авантюры. Он был азартным, свободным художником и сам умел путать следы, хотя преступником или жертвой не считал себя никогда. А его скромный магазин сувениров, который открыт для прикрытия тёмных делишек – он, конечно, приносил доход, но такой микроскопический, такой смехотворный, что оторопь берёт, думая о завтрашнем дне.

Проезжая мимо заведения под названием «Цепкая клешня», Масол попросил таксиста притормозить.

Кабак принадлежал псу по имени Жужа. Гибриды в «клешне» собирались разношёрстные, рекой лилось пиво, по ночам здесь было шумно, задиристо, но драки случались крайне редко, потому что гости боялись и уважали хозяина заведения.

Закуска в кабаке подавалась забористая. Кухню нельзя назвать изысканной, но многие посетители предпочитали другим заведениям именно «клешню», в силу наполненности тарелок и ценовой политики. Порции здесь были огромны. Соли и сахара повара не жалели, обильно заправляя свои произведения кетчупом и майонезом. К тому же после девяти вечера на шесте до самого утра крутились аппетитные стриптизёрши, что будоражило воображение и рождало желание раскошелиться и прожигать свои денежки с ночи до зари.

Время к полуночи. Развалившись на мягком диване, в первом ряду перед сценой, Масол смаковал настоящую русскую водку, за которую выложил кругленькую сумму. Сегодня тощий волк гулял на широкую лапу, не считаясь с затратами.

Он разглядывал молоденькую полукровку: помесь волчицы и собаки неизвестной породы. Волку казалось, что полукровка танцует исключительно для него. Девчонка была стройна, молода и почти без одежды. То она забиралась вверх по сверкающему шесту, то плавно кружась и помахивая хвостиком, спускалась на круглую сцену. Раскинув лапы, она улыбалась крупными клыками, демонстрируя свою молодость, шелковистый мех и великолепную спортивную форму. В ту самую секунду, когда их взгляды пересекались, Масол несокрушимо верил, что эта малышка должна принадлежать только ему.

Многие стриптизёрши были не местными. Некоторые из них считались профессиональными танцовщицами. Встречались и самородки, не поступившие в институты. Руководила коллективом полуголых или даже голых баядерок – гибридная собака породы пуделя. Звали эту красотку – Рената.

Рената была хрупкой, невысокого роста собакой. Губы она освежала фиолетовой помадой. Всегда ярко красила когти. Носила красные, обтягивающие платья с глубоким вырезом на спине и делала кудрявую причёску с отглаженной чёлочкой, падающей на слапсшибательную мордочку.

– Что празднуем, красавчик? – улыбалась Рената, подсев рядом с полночным гостем. Она уже встречала этого гражданина ранее. Волк частенько захаживал в «клешню».

– Люблю отдыхать по полной,– пускал табачные облака Масол, продолжая жадно смотреть на сцену. – Но душа требует полёта, дорогая моя. Она хочет взлететь над городом и парить, парить… Волчья душа – субстанция примитивная, но иногда, когда я вижу истинную красоту, мой дух возвышается над обыденностью…

Рената слушала волка, медленно кивая в ответ. Масол забавлял её своей пьяной романтичностью, представляя себя сказочным принцем, при виде которого все женщины непременно тают, а затем бросаются на лохматую шею, чтобы отдать свои телеса в вечное пользование.

– Тебе девочка понравилась? – спросила пуделиха, но спросила не грубо, а будто по-дружески, словно знакома с волком не первый год.

– Да что ты! Не то слово! Девицы в «клешне» первоклассные. А полукровочка лучше многих, – с придыханием говорил Масол. – Посмотри, какая у неё выдающаяся фигурка! А хрупкие лапки, а глазки? Она – просто вау какая махнаточка!

В его голосе слышалось неподдельное восхищение. Он будто тонул в грациозном танце вместе с очаровательной девушкой. Хотелось скинуть сандалии, штаны и рубашку, выскочить на сцену и сплясать в паре с ней, удивив весь антропоморфный кабак своей звериной мощью и алкогольной пластикой.

Масол знал, кто такая Рената. Он отлично помнил, что авторитетный Жужа неравнодушен к этой особе. Крутой пёс дворовой породы дарил Ренате дорогие подарки, защищал от приставаний других криминальных элементов – от совсем мелких бандитов до тех, кто стоял на одной ступени с ним самим.

«С такой дамой нужно всегда держать влажный нос по ветру и знать своё место», – думал Масол.

– Угостишь меня водочкой, Акело? – звонко щёлкнув ровными зубками, томно прошептала Рената.

Масол удивлённо посмотрел на собачку, но затем, будто под гипнозом, поднял худющую лапу, подзывая официанта из енотов. В этот вечер он почему-то не жалел честно украденных денег и не боялся гнева злобного покровителя шикарной гражданки.

– Слышь, гарсон, «Княжеская» у вас имеется? – спросил волк.

– У нас приличное заведение, – заискивающе скалился официант. – Если поискать в закромах, то для хороших гостей… найдётся бутылочка. Но сами понимаете…

Енот выставил лапу и быстро потёр пальцем о палец.

Мосол лишь отмахнулся. Он посмотрел на Ренату и высокомерно произнёс:

– Благородный напиток, только для благородных волков…

Когда енот удалился, пуделиха поинтересовалась:

– Акело, вы из Страны Сибирь будете?

– Так точно! Из самого сердца Сибири. Я из этого… из Якутска. Возле княжеского дворца проживал; в двух прыжках от него, – нагоняя важности, ответил волк.

Ему льстило, что Рената называет его Акело. Хотя что это за зверь такой – он понятия не имел.

Сначала Масол потратил все наличные, затем расплачивался картой «КрымСбера».

Он угощал соседние столики, требовал, чтобы в зале играла только живая музыка, и всячески поощрял грязные танцы у шеста.

После трёх часов ночи по сцене ползали все кому не лень, но только не баядерки из «клешни»; особенно упорствовала уже немолодая свиноматка, туристка из средней полосы московского княжества. Она вовлекала в своё хрюкающее ползанье всё новых и новых гибридов. Но Масол вовсе не замечал исчезновения профессионалок, продолжая упрямо пихать наличные, кому в джинсовые карманы, кому в шорты, а кому в безразмерные бюстгальтеры.

Вокруг тощего волка собралась целая свора собак: три уже закончившие работу танцовщицы, среди которых была и та полукровка, сама Рената и два парня из Жужиной своры. Это были средней лапы бандиты. Одного звали – Педра, второго – Сидра.

Оба бандита тоже были дворянской породы. Из собачьих морд торчали длинные усы. Уши так и шлёпали по щекам. А глаза бандитов слезились неиссякаемыми ручейками. Потому Сидра часто сморкался в платок, не забывая вытирать глазницы. А Педра так и остался с мокрыми подтёками, стекающими до подбородка.

Они подсели к волку неслучайно. Масол захаживал в «Цепкую клешню» раз в неделю и почти каждое своё посещение превращал в феерическую пьянку. Персонал кабака постоянно задавался вопросом: откуда у этого дохлого гибрида куча наличных и столько обаяния? Малоизвестных антропоморфов Масол угощал водочкой, бутылка которая стоила, как пять литров девяностоградусной чачи. Он также заказывал приватные танцы самых лакомых красоток, но никогда не лапал их, не допуская грязного домогательства, что весьма странно для богатого клиента.

Охранники, которыми работали в кабаке Сидра и Педра, заинтересовались гостем ещё несколько месяцев назад, подозревая в нём оперуполномоченного из какого-то секретного отдела полиции. Волк – он и в Стране Крым остаётся волком. Серые гибриды, это хронические соперники собачьего племени. Вечно эти зубастые что-то вынюхивают и суют свои носы, куда не следует.

В зале громко играла музыка. На танцполе скакали разгорячённые алкоголем гибриды. Несколько кабанов, размахивая верхними лапами, отчаянно долбили о пол башмаками и время от времени вскрикивали резкое: «Хэй-хей!»

Не единожды на танцполе был замечен и сам Масол. Он дважды висел мордой на плече полукровки под знаменитого «Белого лебедя». Однажды он станцевал медлячок с Ренатой. И если бы Педра и Сидра не отвлеклись во время танца на потасовку двух бобров из Страны Кишинёв, то волку, возможно, намяли бы бока сразу, что, впрочем, не случилось и мгновенно забылось, как вчерашний скупой дождик в Судаке.

***

Слышался звон посуды из кухни. Пахло жареной колбасой. Свернувшись калачиком, Шмаль проснулся в комнате на старом диване, спрятав морду под пушистым хвостом.

Открыв глаз, чёрный заметил, что уже наступило утро. В комнате он был один.

Потянувшись, Шмаль беззвучно зевнул и спустил лапы на пол. Вчерашние посиделки давали о себе знать тяжестью во всём теле. В пасти сушило, зудил старый шрам на груди. Глаза слепила дымчатая пелена.

– Ки-иса-а… – позвал он протяжно, почти жалобно. Но в ответ только звенели ложки, и слышался напористый звук бьющейся в раковине воды.

Очень хотелось пить. Шмаль еле добрёл да кухни и увидел разрисованного Рамзеса, который усердно драил щёткой тарелки, чашки, рюмки и стаканы.

– Доброго утречка, босс! – радостно морщил и без того морщинистую морду Рамзес, ополаскивая эмалированную кастрюлю. – Как спалось тебе? Наверное, Якутск снился?

Лысый кот бодро обращался к Шмалю, как к закадычному другу, с которым они вместе шкурили богатых гибридов и вместе мотали срок по зонам необъятной Сибири.

Чёрный никогда не был спесивым воображалой, представляющим себя на вершине горы, а всех остальных, в особенности лысых официантов, имел в виду где-то внизу, в свете его пацанской отваги, природной красоты, стати и авторитетного настоящего. Но нарушать субординацию в собственном доме, это верх наглости… Хотя Рамзес вроде ничего не нарушал: мыл посуду, убирал крошки со стола и вовсе не походил на обнаглевшего гостя. Так чего здеся дерзкого?

– Эй, батырхан, есть, чем горло смочить? – приглаживая лапой шерсть на помятой щеке, спросил Шмаль.

– Нарзанчик холодненький будешь? – услужливо предложил Рамзес. – Оксана Марихуана засветло приходила. Принесла еды и три бутылочки минералки. Мы одну с братом приговорили, а две непочатых я в холодильнике придержал. Для тебя босс придержал. Как ты любишь.

Оказалось, что с субординаций был полный порядок. Лысый земляк знал своё место.

Шмаль открыл холодильник. Две бутылки стояли в двери, дожидаясь хозяина дома.

– Нарзан номер четыре, – откручивая пробку, сказал чёрный; напиток был именно такой, какой он любил. Сделав пару больших глотков, Шмаль улыбнулся впервые за утро.

– Эх, хорошо! – потянулся он, встряхнув мордой.

Рамзес закончил с помывкой, выключил кран и задал странный вопрос:

– Босс, может тебе яйца разбить? Это я мигом организую!

Улыбка с чёрной морды слетела, словно его окружила стая волков в погонах.

– Не понял, что ты сказал? – напрягся Шмаль.

– Яичницу, говорю, тебе приготовить? Мы с Эхнатомом уже перекусили. Могу быстренько для тебя зажарить пару яичек с петушиной колбаской. Мне несложно, – ответил лысый кот, продолжая излучать бодрость, дружелюбие и потерю страха перед, пожалуй, самым известным бандитом Якутска из кошачьей братвы.

– Вот я никак не пойму: ты прикидываешься, что ли? – показал клыки Шмаль, но его праведный гнев прервал треск заведённого мопеда во дворе. – Блин, а кто тама лазает? Масол приехал, что ли? – бросился к окну чёрный кот.

– Да это брат мой шаманит с техникой, – махнул худющей лапой Рамзес. – Он же специалист по железякам. В машинах разбирается досконально, а в мопедах так вообще подавно.

– Да ну? Разбирается в технике? А не сломает?

– В этом можешь не сомневаться, босс. Эхнатом автомеханик высшей категории!

Шмаль задёрнул занавеску и присел на стульчик.

– Ладно, пусть тогда разбирается, – почесав грудь, задумался чёрный.

Но Рамзес не отставал. Хотелось порадовать хозяина дома и отплатить тому за добрый приём.

– Босс, так мне яичницу готовить или отставить? – снова приставал с завтраком лысый.

– Зачем спрашивать? Конечно, готовь… мне силы позарез нужны, – твёрдо ответил чёрный кот, а потом прищурился: – А ну-ка, повернись бочком.

Шмаль разглядывал разукрашенные рёбра и разрисованную футуристическими деревьями спину Рамзеса, словно очутился в сказочном лесу.

– Земеля, сходил бы ты, помылся, а то прям одного ушастого напоминаешь.

Рисунки на спине оставили дети Шмаля. Ещё вчера вечером они неугомонно разрисовывали братьев, пока их не увела со двора Оксана Марихуана.

Лысый кот чиркнул спичкой и зажёг газовую конфорку.

– Первым делом завтрак для босса! – бесконечно подлизывался Рамзес, потому что дружба с авторитетным котом, призывала быть любезным и всегда весёлым. – А кого я напоминаю тебе, если не секрет? Ты, наверное, тоже путаешь меня с Эхнатомом?

– Ядрён ты батон, я никогда ничего не путаю! – приложился к бутылке Шмаль. – Ты зайцев местных видал?

– Нет, зайцев не видел. Я ж только вчера приехал. Могу и билет показать, – лыбился лысый кот, разбив два яйца на шипящую сковороду.

Кухня сразу наполнилась запахами прежней бродяжьей жизни: ещё той, в Якутске, когда рядом крутились Жюль, Барс и Герман. Ароматы яичницы, похмельное утро и пустая трескотня о житейских делах-делишечках придавали Шмалю новых сил и свежих эмоций.

– Местные бегуны до жути забавные. Отвечаю! – начал рассказ о зайцах чёрный кот. – Уши и грудь у них лысые, а спина, лапы и маленький хвост, который и хвостом-то назвать нельзя, мохнатые. Причём цвет они не меняют. И зимой и летом они пепельные. И прикинь, они называют себя так важно – зайцами-русаками! Особенно гордятся вторым словом и потому делают себе татухи на груди и на пузе… Знаю я одного русака, звать того Гастрономом. Имя, конечно, не настоящее. Полагаю, что на зоне погоняло прилипло, видимо, за ограбление магазина. На груди у него, значится, якоря в цепях нарисованы и чайки в полёте, а на пузе – зайчиха в платке, что ушей не видно и надпися разные. Запомнилась одна строчка – ПЛСТ написано большими буквами.

– ПЛСТ, чтобы это могло значить? – задумался Рамзес, будто разбирался в тюремных наколках.

Шмаль нашёл жирного быка в пепельнице, зажёг спичку и закурил.

– Вот именно, ПЛСТ. Это, земеля, расшифровывается: прости любимая судьба такая. Смекаешь, как всё запутано?

– Глубокая и со смыслом надпись. Я запомню, – кивал лысый гибрид. – Но только мне непонятно, чем я этого русака напоминаю?

– Да татуировки у тебя, увалень! – вспылил Шмаль. – А ещё тот тип вредный и вечно вопросы задаёт! Вообще, я зайцев не очень уважаю. Так что иди во двор, прими там душ и Эхнатому передай, чтоб мопедку волчью не сломал, а то Масол ему пальцы откусит.

– Я всё понял, – подскочил Рамзес, будто ему сделали заказ в кабаке, и словно беговой заяц пулей выскочил из дома.

Шмаль докурил бычок, затушил его в пепельнице и вспомнил, что вчера наотрез отказался работать на мафиозном складе.

– Что сделано, то сделано. А чуйка меня никогда не подводит,– бормотал чёрный, медленно выходя из дома, где Эхнатом снова завёл волчий мопед.

Глава 5. У Ренаты впечатляющий зад и прекрасная память

Масол проснулся ближе к обеду. Шторы в его коммуналке были плотно закрыты. Духота стояла адская. В голове продолжала бренчать кабацкая музыка. Фрагментами мелькало красное платье Ренаты и маячили две слезливые морды охранников из «Цепкой клешни».

Он лишь под утро вернулся домой. Помнил, что приехал на такси и долго спорил с водителем, потому что совсем не осталось наличных. Как он расплатился, точно сказать нельзя, но что зверски потратился, гуляя по-барски с размахом, было фактом железобетонным и весьма опрометчивым.

Волка не покидало чувство вины, будто он совершил непростительную ошибку. Масол имел характер взрывной и мог сморозить откровенную глупость, как, например, ещё в Якутске, когда однажды связался с напёрсточниками и проиграл им свой табельный пистолет, вместе с формой, погонами и ключами от патрульного мотоцикла – за что, кстати, и был уволен из органов.

Вообще-то, Масол был волком везучим, пока служил в полиции. Ему многое прощалось или, скорее, сама система защищала его.

Все полицейские далеко не ангелы: кто-то брал дань с торговцев, некоторые за денежные знаки отпускали преступников, другие часто и много выпивали. Масол был и тем, и другим, и третьим, да ещё и четвёртым. И каким бы он ни был везунчиком, волк всё-таки перешёл черту, когда система выплюнула его, как обглоданную кость. Но сегодняшней ночью Масол совершил что-то особенно гадкое. Что точно пока вспомнить не мог.

На дрожащих лапах он поднялся с дивана, раздвинул шторы и открыл настежь окно. В комнату хлынул уличный жар июля и голоса прохожих, которые покупали мороженое, гуляли с малышами, проводя время в долгожданной туристической поездке в Страну Крым.

Масол вытащил портмоне, вытряхнул весь мусор из карманов вплоть до самых маленьких семечек, затаившихся в самых глубоких складках. Но наличных не нашлось ни гроша. Потом он проверил сумму на карте. Счёт тоже оказался опустошённым.

– Ну дела-а… – вздыхал тощий волк, понимая, что ночь прошла с олигархическим размахом.

Образ прекрасной полукровки, кружащейся на шесте, и несравненной Ренаты, которую хватал за задницу, всплывал в его голове, словно видел их всех во сне. Он обнимался с танцовщицами. Лобзался с их художественной руководительницей, ныряя лапами под красное платье. А ещё почему-то ему грезилась жирная свиноматка, на которой катался по сцене.

Но помимо выездки пьяной свиньи он сделал что-то весьма неприятственное…

Масол рассказал что-то важное пуделихе с яркими губами – то ли хвастался своей мужской силой, то ли угрожал её покровителю, хозяину кабака, беспородному Жуже.

– Мать моя волчица! Вот мы и приехали! – вырвалось из волчьей души, потому что Масол вспомнил ужасающий фрагмент ночной вакханалии.

Он вспомнил, как хвастался, что водит за мокрый собачий нос свору бандитов и таскает у них со склада пачками деньги. Масол говорил Ренате, что Жужа в сравнении с ним лишь блохастый щенок. Он называл Люция, того здоровенного пса, которого боится вся Ялта – отпрыском сучьей матери, а к Гарри оскорбительно приклеил звание – гибридного пигмея на кошачьей подстилке.

Масол быстро натянул на себя шорты, накинул гавайскую рубашку и мигом собрал документы. Всё ценное вместе с деньгами и телефоном свалил в сумку, покидал туда же кое-какие вещички и очумелым волчонком вылетел из коммунальной квартиры, расталкивая в коридоре семейство гибридных барсуков, с которыми никогда ранее не здоровался, стараясь не замечать их, чтобы они его не запомнили.

Нацепив солнцезащитные очки, худющий волк шёл по улице, судорожно набирая номер телефона своего подельника.

– Бери трубку, чёрный! Бери трубку! – нервно шептал Масол, слыша бесконечные гудки.

***

Кабак «Цепкая клешня» днём обслуживал многочисленных туристов. Кабаньи семьи, медведи и волки с любовницами, еноты и хорьки со своим выводком – набирали с витрины, приглянувшиеся им блюда, а затем рассаживались на свободные места. Лишь несколько столиков, называемые «апартаменты», были скрыты от любопытных гибридных глаз за бархатными занавесками. В этих, потаённых от туристов местах, Жужа принимал пищу и встречался со своими друзьями или партнёрами.

На часах было ровно 15:00. Рената вошла в зал. Твёрдым шагом она направилась прямиком в «апартаменты». Откинув тёмно-бордовый занавес, увидела Сидра и Педра, которые дремали, свалившись мордами в стол, устроив себе крымскую сиесту.

– Подъём, хлопчики! – громко сказала Рената.

Педра открыл мокрый глаз, зевнул во всю зубастую пасть. Досматривая дневной сон, он буквально простонал:

– Ну чего ты тявкаешь? Не видишь, мы отдыхаем.

Рената схватила сначала Педра, потом и Сидра за уши и заговорила ещё громче:

– Вставайте живее! Мне нужно срочно увидеть Жужу!

Педра врезал по лапе Ренате, отрывая её назойливые пальцы от своего уха.

– Совсем озверела, что ли? – зарычал он. – Я те посыльный или кто? А ну, вали отсюда!

Сидра тоже был недоволен. Слезливой мордой он разглядывал наглую танцовщицу, пусть и старшую над стриптизёршами, но всё равно – танцовщицу. Оба пса ещё помнили её в эскорте, когда пуделиха продавала свою нежную шкурку, яркие губки и вертлявый хвостик различным толстосумам, в числе которых бывали и волки. Но видя её решительный настрой, а именно горящие глаза, словно она только что спаслась в жутком пожаре – Сидра вежливо поинтересовался:

– А в чём собственно дело, дорогуша?

– Ладно, парни, – присела рядом Рената. – Волка вчерашнего помните?

– Тощего, что ли? – зевнул Сидра.

– Тощего, тощего. Он хоть и дохлый, но дел наворотил, что Жуже и за год не разобрать. Волк такое наболтал, что жутко даже.

– Так уж и жутко? – развеселился Педра.

Рената поправила чёлочку, показала кончик алого языка и задышала так быстро, словно её только что хорошенько отодрали в сауне.

– Здесь очень жарко, ребятки, – грациозно махая лапкой, зачем-то строила она глазки охранникам.

– Да что ты нас путаешь. Ты про волка рассказывай. Не сбивайся, – не поддавался на женские чары Педра. – Неужто он тебя девственности лишил или кошелёк стащил?

– Фу-у, да ты пошляк! И кстати, не угадал… ни то и ни другое, – хлопала ресничками пуделиха.

Её тонкие усики на морде покачивались и важничали. Ушки торчали вверх. Зубки блестели. Из пасти пахло копчёной колбасой и степными люпинами.

– Этот противный волк обидел не меня, а нашего любимого Жужу, – призналась Рената. – Понятно вам?

– Как это, обидел? – напрягся Сидра, которому нужен лишь повод, чтобы затеять драку с волком.

– Обзывался он на него, – вспоминала девушка. – Вот теперь хочу пожаловаться Жуже. Хочу, чтобы Жужа знал, кого он в кабак пускает.

Сидра недоверчиво сморщил морду.

– А тебе это зачем? К чему суета? Занималась бы ты лучше танцами. Ты, Рената, не стравливай парней… А если есть что сказать, то вечером как на духу Жуже всё выложишь. Босс сегодня обязательно будет в «клешне», – терял интерес Педра; тоже мне новость: волк оскорбительно выразился о шефе. Да Жужу ненавидели даже городские воробьи, мозгов у которых с муравьиную личинку.

Но, несмотря на тяжкое утро, второй охранник Педра был бдителен и суров. А попросту, ему очень хотелось надрать волчий хвост и выслужиться перед начальством.

– Слышь, кудрявая, а меня этот хмырь оскорблял? – настороженно спросил он.

– Нужен ты ему больно. Тебя волк даже не заметил, – негромко рассмеялась Рената. – Он всё про какой-то склад на консервном заводе говорил. Мол, ограбил его, мол, деньги в сейфе хранятся большие…

– Так-так-так… – оживился Педра. – Какой ещё сейф?

– Ну, я точно не знаю: какая-то труба, какой-то кот в трубе с мешком. Я точно сказать не могу, но что Жужу волк обидел, это я помню очень хорошо.

Охранники переглянулись.

Педра смахнул с морды скользящую слезу, шмыгнул носом. Он знал про бывший консервный завод. Когда-то один его очень дальний родственник охранял там периметр. Поговаривали, что Гарри на складе у моря действительно прячет огромные деньги и держит заложников для выкупа. Но непроверенной информации Жужа не доверял. Мало ли что собаки болтают.

– Ты почему сразу не рассказала? – сердито гавкнул Педра.

– Когда сразу? Вчера? Вы себя-то видели? Нализались, прямо стыдно за вас. Тоже мне – охранники.

– Ты нас не стыди, мамаша, мы тебе не кутята слепые. Почему утром не пришла? Может быть, этот волк уже сбежал с полуострова? Как теперь его найти?

– Спала я – понятно вам?! – зарычала Рената, а её губки поднялись, задрожали, отчего появились ровненькие зубки и острые клыки. – И никуда волчок не сбежал. Живёт он возле казино «Одной лапой». В коммуналке комнату снимает… Звал он меня к себе. Вот его адрес.

Рената бросила на стол записку, которую собственнолапно написал Масол.

***

Кабак опустел. Всех посетителей без объяснения причин попросили на выход. Свиньи хватали со стола ржаные краюхи, два антропоморфных медведя топтались на месте, требуя немедленно проводить их в туалет, но администрация клуба, а точнее, три огромных пса с купированными ушами были непреклонны.

Одетый в классический костюм, отглаженную рубашку и галстук, Жужа выслушал свою любовницу, чьими услугами он пользовался от случая к случаю, потому что у него была жена и два щеночка: мальчик двух лет и девочка, недавно родившаяся в узкопрофильном роддоме для богатых собак.

Рената сбивчиво рассказала о ночном госте, за что получила оплачиваемый выходной.

Но Жужу вовсе не интересовало, что про него говорил дохлый волк. Он реагировал только на одну новость, которая касалась кражи денег со склада.

Откуда волк, которого звали Масол, мог знать о хранилище, если сам Жужа не догадывался, что такой склад существует? А что если это правда? Что если волк нашёл золотоносный запасник и способ проникнуть в скрытую комнату, где ялтинский босс Гарри прячет криминальные барыши?

Подталкивая в спину двух гибридных барсуков, Педра и Сидра вошли в зал.

– Вот привели, шеф. Это соседи тощего волка, – скалился Педра.

Муж с женой из барсучьего племени, жалобно смотрели на Жужу, с которым они не были знакомы, но прекрасно знали о его существовании. Жужа – это крупный бизнесмен, известный меценат. Он как-то баллотировался в депутаты городской думы, но проиграл всего чуть-чуть – полпроцента вроде бы…

– Ну в самом деле… ну что такое? Ну зачем вы их пугайте, господа? Не надо так с нашим народом поступать. Любезнее нужно быть с нашими гостями, – вежливо отчитал охранников Жужа. – Подойдите ко мне, уважаемые друзья. Не надо меня бояться. Я не кусаюсь.

Барсуки медленно двигались навстречу Жуже, который сидел за столом в центре кабака, раскуривая толстую сигару. На его пальцах сверкали несколько перстней из чистого золота. В одном персте блистал приличных размеров рубин.

– Как ваши имена, дорогие граждане Ялты? – поинтересовался Жужа у соседей Масола.

– Я Иван, а это Марья, – тихо ответил уже немолодой, но всё ещё крепкий антропоморф. Вид у него был вполне интеллигентный. Работал он на должности старшего смены электриков в компании «Крымсветпровода».

– Прекрасные у вас имена. У ваших родителей богатая фантазия, и вы нашли друг друга, – улыбчиво скалился Жужа. – Но сейчас не об этом. Мне хотелось бы услышать, что вам известно о вашем соседе, о волке, по имени Масол?

– Да мы знать его не знаем, – затараторила барсучиха Марья. – Видели мы его редко. Кто он и откуда – нам неизвестно. Сегодня столкнулись с ним в коридоре. Бежит как ошалелый, псих прямо! И всё – больше нечего рассказать не можем. Не можем, и всё тут. Он ведь нам не родня и не друг. У нас своих дел по горло. Зачем нам волк? Нам волки не нужны…

Жужа важно кивал, продолжая дымить сигарой.

– Вы не заметили, может быть, он особенно вёл себя вчера? Возможно, навещал его кто-то?

– Кабан к нему приходил иногда, – вставил слово Иван, рассуждая вдумчиво и размеренно. – Имени его мы тоже не знаем: кабан и кабан, мало ли кабанов в Ялте, вон их сколько по городу шатается… Видел я ещё кота чёрного. Пару раз видел. Этот гибрид весьма приметный, скажу я вам. Как такого забыть? Такого зверя не забудешь… Цвет шкуры у него чёрный, глаза наглые, и он постоянно курил…

Жужа вздрогнул ушами, выпустив густое облако точно в направлении барсука Ивана.

– А это уже интересно. Что за кот? Как его имя? Когда видели его в последний раз?

Барсук почесал морду.

– Значится, месяца два назад его видел… а то и раньше. Имя сообщить опять не могу, поскольку кот не представился. Но могу сказать одно: он не местный. Поскольку говор у него особенный, такой протяжный, неспешный. Я бы предположил, что говор у него сибирский, потому что знавал я одного сибиряка, так тот тоже мямлил медленно, лениво, словно язык отморозил.

– Да что вы говорите? Чёрный кот – сибиряк, значится? – щурился Жужа.

– Вот именно! А ещё русак бывал у нашего соседа. Высокий такой – деловой! Но по-моему, он слегка тронутый, то есть совсем ненормальный. У него на животе наколка нарисована – зайчихи в платке и много слов разных. Но поскольку я всего лишь старший электрик и тюремных энциклопедиев не читал, то сами понимаете, тайный смысл послания в виде заковыристых слов мне неведом… в силу известных причин…

– Жаль, что вы не сиделец. Могу подсобить, – живо отреагировал Жужа.

Барсуки замотали мордами. Сидеть им совсем не хотелось.

Жужа выдержал паузу, что-то обдумывая, потому что слышал уже об одном русаке с данной приметой. Тот заяц был действительно скрытным, а ещё религиозно патриотичным и носил татуировки коммунистической направленности. И вообще странно, что русак контактировал с волком.

– Вот я и говорю: бывали у него только кот и заяц. А больше никого мы не видели, – закончил Иван, жалобно разглядывая курящего сигару пса.

Жужа пронзительно смотрел на барсука, продолжая размышлять о волке и русаке. Потом спросил вкрадчиво:

– Скажите честно, вы голосовали за меня?

– Да-да…безусловно… – в голос твердила барсучья семья, хотя на выборы они никогда не ходили. – Мы за вас… мы только за вас голосуем… мы не против вас…

– Ой, как хорошо, что за меня! – вставая со стула, улыбался Жужа. – Если что-то ещё вспомните и если ещё увидите этого волка или русака, или чёрного кота – то сообщите нам немедленно. Мало ли что… А ты, Сидра, оставь ребятам свои координаты… А от меня лично, мои дорогие, я хочу вручить вам небольшой презент.

Жужа сунул лапу во внутренний карман пиджака и достал яркий червонец, на который можно купить два литра персиковой чачи и коробку конфет – или три с половиной килограмма качественной петушиной колбаски.

– Это за службу. Спасибо вам, граждане! – протянул он червонец, показав большой палец. – Голосуйте за меня, и мы вместе сделаем Страну Крым ещё прекраснее!

Барсук Иван затрепетал от радости и внимания; он схватил купюру и стал пятиться на выход из «клешни».

– Мы тогда пойдём? – бормотал барсук. – Мы ещё позвоним, если заметим кое-что…

Один из псов с купированными ушами проводил гостей до дверей.

Жужа поманил пальцем находчивого Педру.

Подпрыгивая и хлопая ушами, охранник «Цепкой клешни» послушно приблизился к шефу.

– Вызывай такси и дуй к Джему. Скажи ему, чтобы пулей ко мне собирался. Понял меня? – строго приказал Жужа.

Педра послушно кивнул, но в его глазах читалась некая неуверенность, будто пёс, по имени Джем мог ослушаться шефа и даже распустить лапы. Педра хотел, чтобы шеф позвонил своему очумелому другу и предупредил о визите. Но Джем телефоны не жаловал, потому оставался единственный способ привезти его в «клешню», как отправит за ним посыльного.

– Ты не бойся Джема. Ты его вежливо попроси приехать сюда. Запомнил? Вежливо и не бояться, – нахмурился Жужа.

В этот раз Педра весело завилял хвостом, понимая, что гибридный пёс породы золотистого ретривера, наверное, не пошлёт его куда подальше или того хуже – не нашлёт проклятие.

Глава 6. Ялтинский чародей Джем и новый мэр

Шмаль катался, пока не разрядился аккумулятор.

Усадив позади себя Рамзеса, чёрный кот погонял вдоль берега, потом посетил поселковый магазин. Но чачу не покупал, потому что второй день праздновать приезд земляков, ему строго-настрого запретила Оксана Марихуана.

От магазина шли пешком. Рамзес терпеливо катил мопед. Ему было тяжко.

Шмаль темпераментно размахивал лапами, восхищённо рассказывая о Стране Крым: о местных антропоморфах, о знойной погоде, об отличиях южного характера и удивительной растительности полуострова. Были и минусы. Больше всего его не устраивало, что даже зимой снега в Стране Крым нет и не предвидится в ближайшую сотню лет.

Рамзес изображал из себя простачка, постоянно поддакивал, задавал очевидные вопросы и неприлично вздыхал, оттого что мопед был тяжёлый, дорога каменистая, местами разбитая мелкими, а порой и крупными ямами и ухабами.

Услышав об отсутствие снега в местных реалиях, Рамзес не знал радоваться ему или огорчаться, потому что в следствии безмехового покрытия всех частей тела расстраиваться причин не было, но изнуряющая жара наводила жуткую истому. Лысому существу весьма сложно подобрать полезный климат. Морозная зима или жаркое лето угнетали по-разному, но всегда пагубно для обнажённого эволюцией организма.

– Босс, я что-то устал, – остановился на полпути Рамзес. – Не могу больше. Сил у меня нет…

– Земеля, нам бы с тобой впадать в уныние! – продолжал балагурить Шмаль. – Ёлы-палы, я в первый год тоже чуть когти не откинул. Здеся всё время – лето и лето – и спасу нету. Так ничего, привык. А трудности – они, в общем-то, закаляют, ну то есть делают тебя сильнее. Усёк, приятель, о чём я?

Рамзес щёлкнул подножкой, зафиксировав мопед в стоячем положении, присел на сиденье, свесив дрожащие от усталости лапы.

– Мопед очень тяжёлый. Отдохну чуток, – сказал лысый кот.

– Ты отдохни, отдохни, – смотрел в сторону моря Шмаль, будто мог видеть «Верещагина», который в это время яростно ловил рыбу.

– Скажи, босс, ты поможешь нам? – наконец-то, решился спросить Рамзес.

В его голосе слышались тревожные нотки. Он не мог промолчать, но и спрашивать было страшно. Но если не заострить вопрос и не поставить его, как говорится, ребром, и не обозначить серьёзные намерения, а лишь подыгрывать кошачьему веселью авторитетного босса, то можно запросто опростоволоситься. Так сказать, остаться с сухим носом, с пустыми карманами у пустынных пирамид где-то в Стране Каир – чего Рамзесу и его двоюродному брату вовсе не хотелось.

Они проделали путь в тысячи километров, добирались в Крым через полмира. В дороге они замерзали, голодали, испытывали неудобства, унижения и побои. Да-да, Рамзеса несколько раз били свиньи из различных армий. Его лупили верхними и нижними лапами по худенькому туловищу и улыбчивой морде, лишь потому что он родился премилым котиком. Мифы о кошачьих достоинствах и недостатках распространялись просто фантастические. Лысых котов травили, словно серых волков на охоте; их ненавидели особенной неприязнью. И если бы не один замечательный человек в Стране Барнаул, который пригрел гибридных братьев, то пришлось бы вернуться в Якутск, если, конечно, Рамзес и Эхнатом сумели выжить.

Люди всегда любили кошачий народ. Любили и рыжих, и полосатых, и пушистых, и лысых, и хромых, и с воспалёнными глазницами. И в этот раз человек спас потомков древнего рода: накормил, обогрел и вызвал ветеринара. В слове ветеринар, не было ничего обидно, потому что на планете свиней ветеринаром называли звериного врача-терапевта, который оказывал медицинские услуги различным антропоморфам.

Доктор из людей внимательно осмотрел путешественников. Он был опытным и терпеливым врачом. Градусник пихал он только в подмышку, ложку засовывал в пасть исключительно чистую, прописывал не горькие лекарства, сам ставил горчичники и был так любезен, что продержал сфинксов в своей клинике до полного выздоровления. Он проследил, чтобы самочувствие лысых переселенцев соответствовало их настрою и долгому пути по Евразийским просторам.

– Ты не дрейфь, братишка. Бизнес тебе организую. Не брошу тебя, – поддерживал земляка Шмаль. – Есть у меня одна идейка… Ты, кстати, машину водить умеешь?

Рамзес покрутил ручку газа, отжал рычаг ручного тормоза.

– Это я умею, – повеселел лысый кот. – Только документа у меня нет. Герман забрал права, а вернуть не вернул. У меня лишь паспорт остался.

– Герман – он такой… А права я тебе куплю. Это не проблема. Договорюся с кем надо, – расправил усы чёрный. – Сейчас домой придём, поедим плотно и порешаем твои делишки.

Рамзес спрыгнул с сиденья, щёлкнул подножкой и снова натужно покатил мопед по разбитой дороге.

Шмаль умел вдохновлять. Шмаль любил смотреть, как другие работают.

***

Чёрный помог протиснуть мопед в калитку. Шмаль напряжённо пыхтел, скалил морду, закатывал глаза, будто тоже несколько километров катил железного пони в избитой дороге.

Во дворе котята играли в футбол.

Мила пряталась за стволом вишни, то есть за штангой. Вук лупил лапой по спущенному мячу. Эхнатом защищал импровизированные ворота, но почему-то спиной к нападающему.

За столом сидела Оксана Марихуана, одетая в сандалии и коротенький, цветастый сарафанчик. Заметив свою любимую жену, чёрный кот отряхнул ладони и громко выдохнул, словно сложная работа, наконец-то, выполнена.

– А мы тута катались по берегу, но батарейка села, и пришлось потрудиться чуток, – радостно сообщил он кисе. – Умотал меня Рамзес, сил больше нет. Оказывается, он такой непоседа!

– Твой Рамзес того и гляди сам преставится. Тоже мне, чемпиона отыскал, – почему-то была недовольна Оксана Марихуана. – Где ты пропадаешь, Шмаль? Ты грузовую машину заказал, или рыба сама в город поедет? Уже через пару часов «Верещагин» причалит. Товар-то надо на главбазу везти… Всё б тебе веселиться…

Чёрный похлопал себя по карманам, посматривая на солнце, пытаясь угадать время.

– Хватит уже курить… – отчитала мужа киса.

– Да я телефон ищу, – недовольно мякнул Шмаль. – Надо Омке звонить и грузовик вызывать. Здеся ты совершенно права, кисонька моя. Сейчас всё организуем в лучшем виде.

Он улыбнулся, обшаривая свою жилетку. Но ничего не нашёл. Потом Шмаль проверил карманы шорт и вальяжно, распушив хвост, направился в сторону старого дома.

Выйдя через минуту, чёрный листал пропущенные звонки в своём телефоне.

– Ты только погляди на него. Не может и шагу сделать без моей команды! – ворчал Шмаль, видя сколько раз ему звонил Масол. – Вот ты скажи, киса, как таких раздолбаев в полицию берут? Ведь неумёха он! Всё на мне держится: и «Верещагин», и грузовик, и гостей я обхаживаю… а его только пьянки интересуют. Нет, мать, пропащий он волк. Лапы протянет без моих наставлений – точно тебе говорю.

– Сколько раз он тебе звонил? – серьёзно спросила Оксана Марихуана, зная, что Масол просто так от безделья никогда не тревожит.

– Сто… а то и тысячу звонков! – радостно оскалился Шмаль.

Улыбка его была, как всегда, завораживающей: один клык остро сверкал коварством, второй – что сломал наполовину – щемил женское сердце жиганской лихостью и бесстрашием.

Киса улыбнулась в ответ; ну как не любить такого парня?

– Перезвони ему. Вдруг что-то важное.

– Почикай трошки, зараз наберу, – муркнул Шмаль.

Он пробовал снова и снова, но телефон волка был недоступен.

Пустые звонки раздражали. Чёрный вообще не любил электронные аппараты, предпочитая общение с глазу на глаз. Шмаль хотел уже снова пуститься в словоблудие о бесполезности волчьего семени, как заметил одно сообщение в текстовом варианте и прочитал вслух:

– Ты это… они это… они всё знают о наших делах. Бери детей и беги из Страны Крым.

Почесав за ухом, Шмаль крепко задумался, понимая, что ему срочно необходим переводчик с волчьего на кошачий, и позвал кису.

– На вот, почитай, что Масол накалякал.

Оксана Марихуана читала сообщение и хмурилась. Глазки её быстро бегали, перечитывая тревожное послание. Если Шмаль не любил гаджеты, то Масол ненавидел писать, потому что текстовые сообщения для него, как впрочем и для других антропоморфов – худшее из наказаний.

Киса сама позвонила волку. Совсем недолго поддержав телефон возле напряжённого уха, услышала, что тот принял вызов.

– Алло, Масол, это ты? – задала она вопрос, сурово посматривая на Шмаля, который яростно махал лапами, требуя вернуть ему трубку.

– Я это, я! Это самое… привет. Хорошо, что дозвонилась, – хрипел сбивчивый голос в телефоне. – Ты это… ты слушай меня, только внимательно слушай. Я виноват перед вами, но это уже неважно. В общем, передай Шмалю, что вчера я проболтался о хорошо известном нам складе. Теперь о наших делишках знает один из ялтинских боссов, которого звать Жужа… и теперь я в бегах. Советую и вам съезжать – и как можно скорее…

– Подожди-подожди, – быстро соображала киса, – то есть моя семья в опасности?

– Ещё в какой опасности! Всё, говорить больше не могу… ещё свидимся…

– Постой, Масол, где ты сейчас? – вопрошала Оксана Марихуана, но ответа она так и не услышала, потому что тощий волк выключил телефон.

Киса хлопала глазками, повернувшись в сторону нового, ещё недостроенного дома, который находился через три двора направо. Она напряжённо думала, а под её сарафаном на спине шевелилась шелковистая шерсть.

– Что-то случилось? – спросил чёрный, осторожно забирая телефон.

Дети продолжали играть в футбол. Эхнатом ловко по-кошачьи ловил задницей мяч. Рамзес, прислонив мопед к жиденькому забору, слушал разговор. Он тоскливо посмотрел на босса и тяжело вздохнул.

– Ну, всё… не видать мне работы…

– Да что случилось-то? – завопил Шмаль. – Масол блох подцепил или грузовик сегодня не приедет? Если не приедет, да пёс с ней, с этой рыбой! Омка ещё наловит…

– Шма-аль, – драматично протянула Оксана Марихуана, – разве ты не понимаешь?.. теперь нам точно конец!

***

На Ялту спустился вечер. Прохладный ветерок бодрил мокрые носы. Голоса отдыхающих стали звонче, включились уличные фонари, закрутились в парке карусели, зажглись витрины магазинов. Город погружался в привычную атмосферу курортного праздника. Веселились даже пальмы, которые чувствовали широкими листьями и жадными корнями, как сходит дневной жар и остывает песчаная почва.

Зал в «Цепкой клешне», как всегда, был полон разношёрстных гостей. Негромко играла музыка. У шеста крутились девочки в коротеньких юбках. За бархатными шторами в «апартаментах» Жужа внимательно следил за колдовскими манипуляциями гибридного пса породы золотистого ретривера, которого звали Джем.

Из потёртого кожаного саквояжа Джем извлёк глиняный горшок, плотно закрытый пластиковой крышкой. Золотистый пёс был просто помешан на мистицизме, посвящая всё своё время ворожбе, астрологии и предсказаниям.

– И что бы ни звука, – предупредил ретривер, зажигая толстую свечу.

Жужа кивнул, послушно сложив лапы на столе. Слова друга и горящее пламя свечи призывали его стать сдержанным и разумным.

Джем скинул крышку, склонился и зашептал в отверстие горшка.

Ритуал желания, как называл его ялтинский чародей, мог занять как несколько минут, так и несколько часов. Осталось набраться терпения, ожидая, когда собачий маг закончит своеобразные приготовления.

Порода золотистого ретривера ещё во времена планеты, принадлежащей людям, считалась одной из самых умных, преданных и по-хорошему надоедливой. Эти замечательные качества сохранились и поныне. Умом Джем обладал уникальным. Преданность также сохранилась в гибридной крови. Но только теперь он был предан не человеку, а своей идее, которая стала навязчивым смыслом его магической жизни. Дружить Джем тоже умел, но друзей у него совсем не осталось. Единственным и самым близким товарищем был бандит, по имени Жужа.

Гибридный пёс, с переливающимися золотистыми прядями, верил в особое предназначение собачьего племени, которому предначертано сместить с пьедестала боевитых кабанов. Он не мечтал захватить всю планету, ему хотелось лишь править Ялтой, чтобы именно в морском городе зародилась псовая сила, которая, возможно, со временем, шаг за шагом крепких когтистых лап распространится за пределы полуострова. Его упрямству могли позавидовать гибридные быки из Страны Краснодар, кстати, антропоморфы весьма крепкие и прямолинейные. Вот только быки не отличались широтой мыслительного полёта, которого у Джема было в избытке.

Под гортанный, негромкий вой Джем поднял влажный нос, находясь в управляемом трансе.

Бусы из сушёной рябины, висящие на его шее в три ряда, вздрогнули, глаза налились молочным цветом, потому что куда-то исчез зрачок. Зрачок словно сбежал с мохнатой морды, приводя Жужу, наблюдающего за процессом, в трепетное оцепенение. Во время магического ритуала Джем походил на обезумевшего колдуна, у которого на кистях лап позвякивали браслеты из латуни, серебра и даже из золота. Шерсть на нём мелко тряслась, а его пончо, похожее на старый ковёр с длинной махрой, достающей до колен, шевелилось, будто под ним ползали священные жуки скарабеи.

Джем любил одеваться необычно и ярко. Одежда, как и браслеты, и амулеты, и кольцо в ухе – являлись необходимыми аксессуарами, которые производили на авторитетного Жужу грандиозное впечатление.

Неожиданно Джем смолк, перестав издавать заунывный вой. Собачий маг схватил горшок и, резко перевернув, высыпал на стол всё содержимое.

Жужа в очередной раз вздрогнул. Его болтающиеся уши подпрыгнули, нос шмыгнул, глаза выпучились, и он увидел различные элементы колдовского ритуала.

Петушиные косточки, рыбий глаз, три швейные иголки, пяток булавок, пластмассовый человеческий череп, настоящий клюв ворона, горсть металлических шариков из подшипника, один каменный кубик для игры в нарды и даже октябрятский значок с ликом юного вождя пролетариата – запрыгали по столу магическим звоном, запуская волну волнительных эмоций в собачьих душах.

– Да что б тебя, сучий ты пёс! – неистово вырвалось из Жужиной груди.

– Прошу тишины, друг,  – предлагал заткнуться Джем.

Зрачок мохнатого чародея вернулся на прежнее место. Джем шарил глазами, совершая головой круговые движения, издавая подскуливающий вой, словно он не золотистый ретривер, а обессиленный дикий волк, которому наступили на хвост, не давая спокойно сдохнуть.

Жужа не отводил взгляда от странных вещиц, смысл и предназначение которых, был известен только одному существу на планете свиней.

– Вижу будущее, – бормотал Джем. – Я вижу себя властителем Страны Крым и его окрестностей…

– Извини, брат, каких ещё окрестностей? – не сдержался Жужа.

– Соседних окрестностей…

Жужа быстро закивал, но его интересовало совершенно другое; потому он задал уточняющий вопрос:

– Я так понял, что ты властитель этих самых окрестностей. Но, братан, я-то где? Какова моя роль, так сказать, в светлом будущем?

Джем строго посмотрел на авторитетного пса, у которого влияния в городе столько, что можно прямо сейчас готовиться к выборам в местную думу.

– Мы одна команда, Жужа, – успокоил Джем, голосом великого гуру, который несёт ответственность за нерадивого ученика. – Когда я говорю, что вижу себя там-то и там-то, в какой-то роли тут-то и сям-то, то это означает, что я вижу нас обоих. Это ты уяснил? И не перебивай меня впредь. Очень прошу.

Жужа бодро закивал хлопающими по морде ушами и приложил коготь к своим губам, сообщая, что он всё понял и впредь мешать не станет.

– Комбинация скрещённых петушиных костей предупреждает, что нас ожидают сложные времена. Но тройка на игральном кубике неуклонно склоняет меня к мысли, что наше предприятие обречено на успех.

– Ну надо же! – обрадовался Жужа; потом он опомнился и активно замахал лапой, извиняясь за свою несдержанность.

Джем плавно от плеча к плечу вращал головой, будто слышал тонкий звук бамбуковой трубочки пунги, заклинающей индийских кобр. Он продолжал завывать, но уже без былого энтузиазма.

– Я вижу проводника, ведущего нас к цели, – сказал маг, внимательно всматриваясь в груду ритуальных предметов.

– Кто это? Что за проводник? И как он поможет забрать казино у Гарри? – забеспокоился Жужа.

– Терпение, брат, – заговорил обычным голосом Джем. – Сам не пойму кто это. Но судя по направлению клюва, смотрящего на восток, и вот этому значку с человеческим ребёнком – наш проводник, это живой кот…

Желая лучше распознать послание духов, Джем склонился так низко над столом, что закрыл всю магическую комбинацию.

– Никак не возьму в толк, откуда взялся кот? – бормотал чародей. – Может быть, ты мне подскажешь, откуда в наших планах появилось это чудовище?

– Ах вот оно в чём дело?.. – протянул Жужа, вспоминая разговор с семейством гибридных барсуков. – Есть у меня на примете один подозрительный элемент. Я собственно и вызвал тебя для этого… Ты только не злись, Джем, что сразу не рассказал обо всём. Ты ведь знаешь меня, я никогда не желал тебе зла.

– Ты что, опять меня проверяешь? – нахмурился ретривер. – И это после того что я пережил из-за тебя?.. Мои ритуалы не поддаются сомнениям, Жужа. Я вкладываю душу и рискую своим здоровьем, тревожа покой шаманской стихии познания.

– Прости меня, Джем, – искренне каялся пёс дворовой породы. – Сейчас я всё доложу тебе в деталях.

Жужа поведал историю худющего волка, который часто сорил деньгами в «клешне». Рассказал, что этот волк, которого зовут Масол, похвастался одной танцовщице, что в сопровождении неизвестного кота регулярно наведывается на секретный склад, принадлежащий Гарри. Обидные эпитеты, которыми волк наградил Жужу, он упустил, зато поделился своим восхищением, что в его лапы попалась потенциально важная информация, которой, если приложить его опыт и магические знания друга, можно воспользоваться, как оружием против мелкого чихуахуа, поскольку этот барбос вызывал отвращение и жуткую неприязнь.

– Где сейчас волк? – спросил Джем, сгребая лапой в горшок магические элементы. – Надеюсь, он в надёжном месте?

– К сожалению, волк сбежал из города. Но удалось узнать, что недавно он приобрёл квартиру в Ялте и делает там ремонт. Ещё мне известно, что к нему в гости захаживал чёрный кот бандитской наружности и русак с татуировкой. Надо признать, что русака достать невероятно сложно.

– Извините, я полюбопытствую, почему это сложно? – спросил Джем.

– Да он из вечно недовольных – тех, кто в горах в партизан играет. Русак – ярый защитник свинячьего племени, ну и других обиженных гибридов. А кота мы обязательно найдём.

– Неплохо сработано, – подытожил Джем, гремя горшком.

Он хитро посмотрел на своего друга, понимая, что Жужа уже кое-что придумал.

– Ладно… выкладывай свои наработки, – сказал золотистый ретривер.

Жужа зашуршал тетрадным листом, разложив его на столе. Затем достал ручку.

– Склад находится на бывшем консервном заводе, это здесь! – нарисовал он домик без окон с треугольной крышей, потом чиркнул несколько волнообразных линий, для достоверности поставил три галочки, изображая чаек над водной гладью, и продолжил: – А это Чёрное море. К морю под землёй проложена труба, в которой раньше сбрасывали отходы. Я так разумею, что именно по этой трубе на склад пробирается наш кот… кот, на которого указывает клюв птицы…

– Это не просто птица, это чёрный ворон! – уточнил Джем.

– Хорошо, не просто птицы, а чёрного ворона. Ну, так вот… Этот кот ползает точно в логово Гарри – и что я подумал… – закатил глаза Жужа.

Приоткрыв пасть, Джем замер, ожидая продолжения. А Жужа всё думал и думал, не решаясь изложить итог своих размышлений в устной форме.

– А можно чуть поживее думать! – громче обычного тявкнул Джем.

– Ах да… – вернулся в реальность Жужа.

Почему-то именно сейчас он размышлял о зайце-русаке, решая загадку: смог бы тот проползти по трубе или нет?

– Он не сможет, – разгадал загадку Жужа. – Слишком громоздкий. Грудная клетка не пролезет. И плечи широкие.

– Кто здоровый? Какие плечи? – удивился Джем.

– Да русак этот с наколками…

Джем проницательно посмотрел на своего друга.

– Ты, брат, не путай меня. Я этого не люблю. Ты лучше карту техническую раздобудь, чтобы было понятно, где склад, где море, где труба, где чайки. Потом надо найти вход в трубу и выставить тайный дозор, чтобы поймать лазутчика. Если ты думаешь, что кота уже предупредили, и он забыл о складе, то значит, ты плохо знаешь этих проныр. Кот – зверь с характером и всё делает наперекор здравому смыслу. Раз залез, два залез – всё – теперь будет ползать под землёй, пока его каким-нибудь говном не завалит.

– Это ты верно говоришь, – развеселился Жужа. – Мы его поймаем и будет использовать в своих целях.

– Молодец! – поаплодировал Джем, отодвинув глиняный горшок в сторону. – И как ты хочешь прижучить Гарри?

Жужа достал из шкатулки толстую сигару, предложил другу.

– Нет уж… карма в дыму, это вредно, – отказался собачий чародей.

Тогда Жужа закурил сам и продолжил:

– С помощью этой трубы можно пробраться на склад, подкараулить Гарри и одним выстрелом отправит его на встречу с моим дедушкой. Всего один выстрел и нет конкурента!

– Исключено, – отказался Джем. – Трагическая гибель не даст ожидаемого эффекта. Казино достанется его братьям… И ты прекрасно осведомлён о скверном характере семьи Гарри. Они обязательно станут копать, искать убийцу, а в итоге найдут крайнего, указав когтем на тебя… по известным причинам.

– Разумно-разумно, – согласился Жужа, пуская табачные облака. – Тогда сдадим его прокурору. Начнутся обыски, последуют аресты. Каша заварится густая, наваристая – долго бурлящая кашка! И казино однозначно конфискуют, а там, гляди, и нам подфартит. Вероятно, к тому времени меня изберут в городской совет – и кто знает, кому достанется главный приз.

– Не тебе рассказывать, как в наших краях работает прокуратура, – покачал мордой Джем. – К тому же это антикармическая и отвратительная затея сдавать своих коллег. Потому что система не прощает предательства. Это я утверждаю, как специалист по фатальным линиям судьбы.

– Возможно-возможно… – забегал глазками Жужа. – Ну, тогда я не знаю, что делать. Может, ты свои погремушки вывалишь из горшка, и они нам что-нибудь подскажут.

– Ты язычок-то прикуси… и относись к моему дару с уважением! – негромко зарычал Джем.

– Я ценю твои таланты, иначе не позвал бы тебя, – в очередной раз извинился Жужа. – Но нужно решать вопрос. Вот смотри: у нас есть склад – это первое. Второе – у нас есть кот, на которого указывает клюв чёрного ворона. И третье – у нас есть отличный шанс нанести ошеломительный удар по репутации Гарри и убрать навсегда его с нашего пути.

Джем деловито постукивал когтями по столу, всматриваясь в пламя свечи. Мыслительный процесс в его голове собирал воедино неоднозначную информацию. И мыслить сейчас нужно было нешаблонно, противоречиво и смело.

– Надо найти кота, – наконец-то, сказал чародей. – Этот кот и станет нашим оружием. В ноябре у нас выборы, и знаешь, что мы сделаем?

Жужа напрягся в нетерпении, выдавая мелкую дробь челюстью, по-щенячьи постукивая зубами.

– Да не тяни ты уже. Говори!

Джем хитро прищурился и сказал:

– Мы сделаем его мэром Ялты. Да!.. именно мэром Ялты!

Жужа резко поднялся со стула, прижал лапу к груди, оттого что под рёбрами бешено колотилось собачье сердце.

– И? – протяжно зарычал он.

Джем любил наблюдать за чувствительной реакцией друга. Жужа всей душой ненавидел Гарри, а казино в «Приморском парке» вызывало обильно слюновыделение и зависть размером с весь полуостров.

– Кто у нас мэр? – задал наводящий вопрос чародей.

– Известно кто, кабан Чугун, – призадумался Жужа.

– А кто его избиратели?

– Ну, эти… кабаны и другие гибриды…

– Пра-авильно, – закивал Джем. – А почему тебе никогда не стать даже рядовым депутатом?

– Ну, потому что не любят собак горожане. Боятся нас.

– В точку! – стукнул кулаком по столу золотистый ретривер. – А если мы подготовим своего представителя, за которого будут голосовать все – и малые гибриды, и свиньи, и прочие? Если мы поддержим на выборах кота, сделав его нашей марионеткой? Этот кот особенный, к тому же наверняка он борец с коррупцией…

– Да ну? Прям с коррупцией? – изумился Жужа.

– Вот тебе и да ну! И когда кот станет мэром, он объявит войну криминалу – под нашим чутким руководством, конечно.

Жужа никак не ожидал, что ночные оскорбления тощего волка обернутся такими заманчивыми перспективами. Совсем недурно иметь карманного мэра, который является отпетым негодяем и будет бояться своего разоблачения и сделает всё, что пожелают его хозяева.

– Грандиозно, Джем! – бросился обниматься Жужа. – Дай я лизну твою морду, друг! Какой же ты всё-таки умный пёс!

– Не надо оваций, – отстранился от объятий Джем. – Кстати, если у нас всё получится, то по итогу предвыборной победы, тебя и меня ожидает невероятных размеров приз.

Жужа упал на стул, высунул язык и быстро задышал, словно сутки бежал в упряжке.

– Ну-у? – простонал он.

– У нас будет не только свой мэр, но и главный полицейский в городе Ялте.

– Сосиски печёные! – чуть не потерял сознание Жужа. – А кто станет этим главным полицейским?

Джем взял паузу, рассматривая бегающие глазки своего друга, а затем негромко и восторженно произнёс имя:

– Например, Масол; тот волк, что не умеет держать язык за зубами.

– Гениально! – вырвалось из собачьей груди.

Жужа решительно встал со стула, распахнул тяжёлые шторы и жестом позвал своих верных охранников из «Цепкой клешни».

Глава 7. Последний скачок и трещины на ладонях

Оксана Марихуана битый час разъясняла мужу, что их семью поджидают огромные неприятности. Она разжёвывала азбучные истины, говоря, что воровать у криминала смертельно опасно, а уж если попался, то расплата неминуема, как неизменен вкус солёного моря и цвет шкуры чёрного кота из Страны Сибирь.

Но Шмаль был категорически не согласен.

– Наши деньги и всё тута! – твердил он упрямо. – Пусть сначала докажут, что я украл. Мы переселенцы, мы беженцы – живём на дотации – это понятно?! Мы несчастные борцы с княжеским произволом! И вообще, почему я должен бояться каких-то собак?

– Они даже слушать тебя не станут, оторвут лапы и выбросят в море, – объясняла киса. – Подумай о себе, пожалей наших котят, Шмаль! Псы сожгут наш дом. Они дикие и безжалостные гибриды, и ты знаешь это лучше меня.

Чёрный смотрел, как Эхнатом резвится с его малышами. Вук был счастлив. Мила не слазила с плеч лысого земляка. А свежий воздух, а море, а горы и его недостроенный дом? Пусть в Стране Крым совсем нет снега, зато есть семья, у которой началась новая жизнь.

– Я запросто решу все вопросы. Опасность преувеличена. Я разберусь, – гнул свою линию Шмаль. – Ты не отвлекай меня, пожалуйста, потому что надо ещё «Верещагина» разгрузить.

– Милый, я готова вернуться в Якутск. Вот и Рамзес говорит, что у Абраши проблемы с Бучем. Поехали в Сибирь, а? Там хорошо, там снег. Там кабак «Молоко». «Княжеская» в морозилке.

– Что вы пристали ко мне с этим снегом! Мне здеся всё нравится! – возмущаясь, причмокивал чёрный кот, потому что запотевшая «Княжеская» вызывала гнетущее душу воспоминание. Но собрав волю в мохнатый кулак, он предложил, как показалось, отличный выход из запутанной истории: – Киса, ты ведь шпион. У тебя остались связи с людьми из разведки, вот и попроси у них защиты, мол, меня обижают собаки – и мужа моего благоверного обижают. Они помогут, ты только позвони им.

– И что я им скажу? – быстро ответила Оксана Марихуана, потому уже просчитала этот вариант. – Я скажу, что мой муж, известный уголовник из Страны Сибирь ограбил мафию в Ялте, и теперь срочно необходима поддержка? Ты думаешь, мне ответят: да, безусловно, так точно!.. мы высылаем группу захвата! Нет, Шмаль, они ничем не смогут помочь. И потому я забираю детей и уезжаю в Страну Краснодар. У меня есть одно местечко, где можно затаиться на время… Ничего, проживём как-нибудь…

Чёрный расхаживал по двору от калитки до дверей. Он напряжённо искал выход. Иногда Шмаль поднимал морду, вскидывал лапу с оттопыренным пальцем, на котором сверкал острый коготь, но, понимая, что ничего не получится, опускал лапу и снова отправлялся в путь от калитки до дверей.

– Ни в какую Страну Краснодар я тебя не пущу, – уверенно сказал Шмаль, приняв окончательное решение. – Есть у меня товарищ. Зовут его Гастроном. Он из этих, из русаков. Я с ним договорюсь… А ты, киса, сейчас соберёшь детей и отправишься к нему. Дом у него большой, дети имеются, жена в наличии. Поживёте там недельку-другую, а дальше видно будет.

Оксана Марихуана хотела возразить, но Шмаль в ультимативной форме шипел и махал лапами.

Пришлось согласиться.

– Идите за мной, дети, – сказала киса, отправившись в дом, чтобы собрать вещи.

***

Наступил вечер. Ярко светили звёзды. Висела громадной тарелкой луна. Над рыболовецким судном кружили чайки.

«Верещагина» разгружали в авральном режиме. Чёрный платил по двойному тарифу. Прошёл всего час, и полная машина отправилась на главбазу.

Уставшие рыбаки побрели в посёлок, а Шмаль и два лысых кота остались на берегу.

– Надо же, котята тебя любят, – заметил чёрный, обращаясь к Эхнатому.

– Мне кажется, что моё предназначение – воспитание детей, – мякнул лысый кот, который тоже устал, играя весь день с котятами и слушая бесконечные споры супругов. – Но нет возможности реализовать свои таланты… Тебе-то, Шмаль, хорошо. Ты смелый. У тебя тёплая шуба. А у меня ничего нет. Я только и умею, что прыгать с трапеции на трапецию да свиней обсчитывать. Но если признаться, то будто и обсчитывать никогда не умел. Будто кто-то другой прыгал под потолком и меню кабанам подавал.

– Ты, земеля, не прибедняйся. Коты, понимаешь ли, народец живучий, – недоверчиво щурился Шмаль. – Нам, что важно?

– И что же нам важно? – заинтересованно спросил Рамзес.

Чёрный задиристо улыбнулся, показав сломанный клык.

– Трава не сама по себе подстригается. Она вона какая высокая, если по ней газонокосилкой не проехать. Но чтобы всё сподручнее получалось, чтобы одному не мыкаться неприкаянным – коту необходимы друзья. Друзья, вот что главное в нашей жизни, – открыл секрет кошачьей удачи Шмаль. – А если рядом верный друг, то нет повода для печали. Мы и траву выкосим, и дом построим – и работой тебя обеспечим.

Лысые коты слушали чёрного босса с придыханием, чувствуя, что именно сейчас последует слапсшибательное предложение.

– Закончились ваши страдания, парни. Куплю вам грузовик. Но не задарма, конечно, – важно заявил Шмаль. – Будете на меня вкалывать и выплачивать за машину долю каждый месяц. Потому что бизнес строго учёта требует… А рыбу в город возить, невелика задача. Завтра проверну одно дельце и сразу куплю тачку, чтоб новенькая была, с кондиционером и радио.

– Уж не на то ли ты дельце собрался, из-за которого твоя жена уехала? – насторожился Рамзес.

– Оно самое, – кивнул чёрный и снова усмехнулся половинкой клыка. – В последний раз пойду.  Поразбойничаю… Под опасным риском пойду, потому что грузовик нужен моим хорошим друзьям, а кредитов мне ни один банк не даёт, а вам и подавно не даст.

Задрав подбородок, Эхнатом почесал длинную, худую шею и тяжело вздохнул:

– Лихой ты, Шмаль. Не страшно тебе?

– Собак бояться, на склад не ходить, – пошутил чёрный кот. – Ладно, парни, спать пора. Пошли в посёлок. Поздно уже.

Без Оксаны Марихуаны спалось тревожно. Шмаль дважды просыпался, выходил на тёмный двор, чтобы посмотреть на луну.

Если встать среди ночи и в табачном дыму посмотреть на космический спутник, то отчётливо станут видны извилистые дорожки, бегущие тонкими рваными нитями по всему серому шару. Чёрный кот смотрел в небеса очень внимательно, замечая на пыльных тропинках, блуждающих крохотных лунных котов, которые в эту самую минуту тоже видели его, если, конечно, курили сигареты и смотрели на землю.

Наступило утро. Шмаль, не спеша, собирался на мафиозный склад.

Проверив аккумулятор, который заряжался с вечера, он сложил в плотный пакет костюм аквалангиста вместе с очками, фонариком и инструментом. Затем он хлебнул молока из холодильника. Потом, закинув за спину сумку для денежных купюр, подключил аккумулятор и оседлал мопед.

«А нечего народ облапошивать», – думал о складе с деньгами Шмаль.

Он завёл двухколёсную машину и по избитой дороге, проехав мимо своего недостроенного дома, направился к морю, чтобы по берегу добраться до нужного места.

Прячась за шторками, его провожали взглядами Эхнатом и Рамзес.

Шмаль ничего не боялся – он всегда был отважным котом, а его лысые земляки буквально дрожали от волнения.

– Знать бы, куда он поедет, – смотря на удаляющегося Шмаля, шептал Рамзес, – обязательно отправился бы следом. Вдруг ему понадобится моя помощь.

– Верно, брат, – вторил ему Эхнатом. – Босс сказал, что дельце его поджидает нешуточное и опасное… Хоть бы ему повезло.

– Я тоже когти скрестил. Должно повезти, – щурился Рамзес.

Братья вовсе не знали, куда и зачем мчится Шмаль. Они лишь надеялись, что храбрость и фарт чёрного кота помогут им самим скорее обосноваться в Ялте. И наконец-то, у них появится работа, новые друзья; возможно, они познакомятся с кошечками – и если повезёт, то встретят кошечек сфинксовой породы. Хотя откуда взяться таким красавицам в Стране Крым? Настоящие девочки-сфинксы живут только на луне или в далёком Якутске.