Одноклассники. Вечер встречи

Николай

Зазвонил будильник на тумбочке. Николай дёрнулся, медленно повернулся и выключив будильник, замер. Прошло пару минут, он открыл глаза, потянулся и не торопясь встал с кровати. Проделывая все ежедневные процедуры, он припоминал, что у него запланировано на сегодня. Уже в подъезде он заглянул в почтовый ящик и вытащил из него открытку, приглашение.

«Уважаемый Сычёв Николай Петрович, Сыч, приглашаем тебя на встречу выпускников из нашей школы, нашего 10 „б“ класса. По адресу: наша школа, наш класс. 26.06. в 19. 00»

Прочитав открытку, Николай широко улыбнулся: «Обормоты. Наверное Люська писала. Она ко мне с такими речами обращалась». Сычёв сунул открытку в карман и направился к своей машине.

В своём кабинете он окунулся в повседневные дела и уже забыл про открытку, но после обеда раздался телефонный звонок.

– Сычёв слушает. – по привычки ответил он.

– Здравствуйте, Николай Петрович.

– Здравствуйте.

– Вы можете уделить мне минут пять вашего драгоценного времени?

– Время действительно драгоценно, представьтесь, пожалуйста.

– Фёдоров Степан Ильич. Вы должны нам найти четверых человек.

– Помогать и искать, это наша прямая обязанность. Только надо соблюсти определённый порядок.

– Да не надо ничего соблюдать! Сыч, не узнал, что-ли?

– Стёпка, ты?

– Я! Я! Гражданин начальник.

– Что так обзываешься? Уже отсидел?

– Да не дай Бог. Тьфу, тьфу!

– Тогда рассказывай, где ты сейчас? Встретимся?

– Встретимся на встрече. Ты открытку получил?

– Так это ты всё замутил?

– Нет. Но я помогаю и тебе придётся помочь. По своим каналам найди наших: Харитонова Вячеслава Андреевича, Николенко Николая Николаевича, Скворцову Людмилу Степановну, Махмедова Ахмата. Отчество не знаю.

– Понятно, записал.

– Всё. Ни у тебя, ни у меня времени нет на разговоры. Встретимся, наговоримся. Пока.

Пошли короткие гудки. Николай медленно положил трубку телефона, достал из кармана открытку и стал её разглядывать: «Значит не Людмила писала. Где же эта несносная девчонка?»

Он стал звонить своим сотрудникам, давал указания по работе и по поиску своих одноклассников.

К концу рабочего дня позвонил Карев: – Николай Петрович, троих я нашёл. Харитонов Вячеслав Андреевич и Махмедов Ахмат Ахматович погибли в 1995 году в Чечне, в одном и том же районе.

Николенко Николай Николаевич живёт в Украине. Одесса. Скворцову ищем. Если надо подробнее, то только завтра.

– Хорошо. Завтра жду подробности.

«В наших рядах потери. Уже двое, а может и больше.» – подумал он.

За время службы в милиции он видел много смертей, да и сам не раз был в шаге от неё, но вот смерть одноклассников его шокировала. Он этих пацанов знал только до семнадцати лет, а что же с ними было дальше?

Колька, Сыч, с детства привык ровняться только на своих сверстников во всём. То, что добивались в жизни люди других возрастов, его не очень волновало. Его задевало тогда, когда его одногодок добился каких-то значительных успехов, хоть в чём и хоть где. Ему всегда надо было быть в первых рядах. Не обязательно самым первым, но в первых рядах и для этого он делал всё возможное. Так было в юности и молодости, но потом его остановили различные обстоятельства, через которые он не мог перешагнуть, да и не хотел. Звание полковника и должность заместителя прокурора области его вполне устраивало.

Николай всё вертел открытку в руках, а в голове пролетали эпизоды школьных лет. Подойдя к столу, он закрыл открытку и положил её лицевой стороной на стол, как он это делал со всеми документами по работе. И только сейчас увидел на обратной стороне открытки приписку: «Чужих не брать!» «Значит без жён и мужей.» – подумал он.

Николай никогда не приходил на вечера встреч выпускников, хотя его всегда приглашали. Первые годы он так погрузился в свою работу, что всё остальное просто не замечал.

Он не заметил, как выросли его трое детей, как постарела его жена, как появились внуки. «Пора на пенсию. Пора уже окунуться в семью, повозиться с внуками.» – всё чаще и чаще думал он.

Но ему было стыдно уходить на пенсию в таком молодом возрасте, хотя стаж работы это позволял. Что для мужчины пятьдесят лет? Ерунда!

Сегодня в его квартире весело, шумно и радостно. Приехали дети и внуки. Оказывается и их пригласили на встречу выпускников школы. Только бабушка Света и зять Игорь сегодня остаются дома с внуками. Они из другого города, а внукам ещё далеко до таких встреч.

Дети и жена уговаривали Николая одеть парадную форму с орденами и медалями, но он наотрез отказался от их советов. Он порылся во всех шкафах с одеждой и подобрал себе одежду, похожую на ту, в какой он ходил в десятый класс. Простую и удобную.

встреча

На таких торжественных встречах всё было так же, как и везде: встречи, рукопожатия и обнимание, торжественная линейка и все разошлись по своим классам.

Только юбилярам предоставили возможность посидеть за партами своих классов, а остальных разместили в других местах. Уже в классе стали рассказывать про одноклассников, смешные случаи.

– Сыч, а где наш Харитоша? Он же с тобой в школу милиции поступал! – обратился к Николаю Юра Ранн.

Все сидели за партами и разговаривали друг с другом, а Николай встал и прошёл к учительскому столу: – Однокашники мои дорогие… У нас есть потери. – все притихли. – Харитонов Вячеслав Андреевич погиб в 1995 году в Чечне исполняя свой служебный долг. Погиб героически, спасая мирных жителей от налёта бандитов на городок. Прошу почтить его память минутой молчания.

– И не только его. – сказала Ольга – Рая Ковалёва и Зина Юдина тоже уже не с нами.

– Вроде и Махмедов?

– О нём позже! – строго сказал Николай.

Все встали склонив головы.

– Славик в Чечне в командировке был… – стал рассказывать Сычёв – На городок напала банда. Слава был в рядах, которые защищали школу и детсад. Сутки держались. Отбились. Потом неделю преследовали, с боями, бандитов. В это время он звонил командиру и сказал, что в бинокль видел Махмедова. На другой день он погиб в бою. На девятый день накрыли банду и уничтожили. Среди бандитов был и Махмедов. Это всё, что мне известно.

– Рая тоже героически погибла. – встала Вера – На реке дети перевернулась с самодельного плота. Она и кинулась спасать. Четверых малышей вытащила, а потом сама зацепилась за какой-то крюк в плоту…

– Зина по болезни ушла. Она же с детства от физкультуры была освобождена. – добавила Нина.

– Скворцову найти не смогли даже наши службы. Интересно, куда её занесло? – сообщил Коля.

– Да замуж она выскочила за фина! Ещё шутила, что отомстит им за финскую войну. – вставил Володя. – Вот в тылу врага и мстит.

Постепенно разговор стал уходить на другие темы. Мужчины уже стали спрашивать друг у друга о продолжении вечера, предлагали выпить водочки за встречу, но всё как-то было напряженно и повисло в неведении. Никто не брал ответственность за дальнейший ход встречи. В спортзале уже звучала музыка, видимо танцы в разгаре. Вдруг резко распахнулась дверь и в класс влетела яркая женщина:

– Ну что, школяры! Не ждали?! А ну-ка все подъём!

Все кинулись к ней и на перебой стали расспрашивать её.

– Люда? Ты?!

– Да это Скворцова!

– Ба, что за люди к нам?

– Ты откуда свалилась?

– Ну вид у тебя! Королева!

Обнявшись со всеми, она подняла руки вверх: – Так, племя Апачей, слушай сюда! Сейчас дружно выходим из школы и садимся в туристический автобус, что стоит на стоянке. Немного прокатимся по нашему любимому городу!

– Люда, только не долго. Нас мужья дома ждут.

– Часок подождут, ничего с ними не случится!

Разместившись в автобусе все продолжали расспрашивать друг друга.

– Поехали! – приказала Люда – Я проведу с вами экскурсию. Посмотрите на право и вы увидите удивительное место в этом городе.

– Да знаем мы в этом городе все интересные места. И этот парк, где впервые встречались.

– Ага, а вон забегаловка, где первый портвейн пили!

– Да ну вас к лешему! – махнула рукой Люда.

– Люся, а куда мы едем?

– Вот раз всё сами знаете, ничего больше не скажу!

– Тогда садись к нам, не заслоняй обзор!

– Гражданин начальник, к вам можно присесть? – и на седевшего рядом Виктора – Брысь отсюда!

Виктор уступил ей место. Она села рядом с Николаем:

– Гражданин начальник, вы в каком звании? Сержант?

– С кем я учился? Вы что, уже не по первой ходке отсидели? Я вам товарищ! А не гражданин.

– Люся, ты опять к нему пристаёшь?

– Помолчи, Вера. Товарищ сержант, извините если неправильно, я просто других званий не знаю. Как вас по званию величать?

– Старший сержант! – выкрикнул Иван.

– Товарищ старший сержант, вы не могли бы организовать охрану общественного порядка на одном объекте с этими людьми?

– В таком звании, в какое ты меня воспроизвела, я всё могу!

– Тогда позвоните своим солдатам и прикажите прислать наряд для охраны турбазы «Гелеос», на всю ночь. Я серьёзно.

Она долго и внимательно посмотрела на Николая. Все смеялись, думая, что она, как и в школе, решила разыграть Колю. Сычёв взял телефон:

– Попрошу минуту тишины! – крикнул он. И уже в телефон – Малышев? Это Сычёв тебя беспокоит. Просьба к тебе огромная. Организуй наряд милиции на турбазу «Гелеос». Пока ничего не случилось. А что бы не случилось, ты и пришли туда наряд. Ничего страшного, просто там сейчас иностранцы. Понимаешь?

– Ну, начальник, от тебя ничего не скроешь.

– Вы что там, серьёзно всё это? – встала Вера – Нам домой через час!

Люда тоже встала: – Граждане! Когда вы последний раз отдыхали на турбазе, на свежем воздухе, на берегу озера, да ещё и с шашлыками?

Берите в руки телефоны и звоните домой, предупреждайте, что домой вы приедете только завтра к обеду! И без возражений!

Что тут началось. Шум, выкрики. Все накинулись на Люду с претензиями. А она подняла Колю и спряталась за ним:

– Товарищ генерал! Защитите меня от самосуда! Вы же власть в этом городе! Скажите им, что сопротивление бесполезно. Пусть звонят домой!

– Если уж Люська взялась за дело, то тут уж ничем не поможешь! Давайте звонить! – засмеялся Стёпа. Пошумев ещё немного, все стали звонить домой и оправдываться перед родными.

– Госпожа иностранка, вы мне командировку только на сутки выписали? Я бы и недельку отдохнул. – обратился Коля к Люсе.

– Перебьётесь, товарищ сержант, служба ждёт.

– Вы как-то не постоянны. Как защитить вас надо, так я генерал.

– Стратегия! Ну, вот и приехали! Сейчас сержант построит вас в две шеренги и за мной!

Все прошли в отдельный банкетный зал, где были накрыты столы и играла тихая музыка. Всего их было шестнадцать человек. Столы были поставлены полукругом, что бы все друг друга видели.

– Я своё дело сделала, теперь дорогие наши мужчины, ваша работа. Рассаживайте дам. Открыть шампанское! – приказала Людмила.

– Вот это поляна!

– Прошу, прошу. Вот сюда, пожалуйте. Ваня, тебе вон за тот столик.

– Коля, наряд приехал, тебя спрашивают.

– Ребята, я на минутку. – Коля вышел к машине.

– Давайте, наливайте всем. Распределились? Сейчас Коля зайдёт и дадим слово нашему комсоргу класса.

– Света, готовься!

– Всегда готова!

– А вот и Коля. Все в сборе.

– Сюда, сюда, товарищ сержант!

– Друзья! Однокашники вы мои! – Света высоко подняла бокал – Тридцать лет пролетело, а вы такие же озорные и любимые друзья!

– За дружбу!!! Ура! Ура! Ура!

Тосты, разговоры, смех и шутки, танцы и песни. Вечер удался на славу. Уже и устали немного, попросили сбавить музыку и разговоры пошли уже спокойно.

Люда опять оказалась рядом с Колей и стала, уже серьёзно, расспрашивать его про Харитонова. Николай рассказал ей всё, что узнал сам. Как Слава учился, как служил, как воевал и как погиб.

– Ты, прости меня, Коля, что доставала тебя в школе. Это всё из-за него. Я же любила Славика, сейчас люблю и буду всегда любить. – она отвернулась и вытирала глаза платочком.

– Люся, я не знал…

– А никто не знал. Всё мой дурной характер. Если бы я ему призналась в любви, может он был бы сейчас жив.

– Что уж теперь-то?

– Помянем наших?

– Ребята, давайте помянем наших ребят и девчат.

Все встали, подошли к столам, налили и молча выпили.

– Ребята, кто хочет спать подходите к администратору, он покажет вам комнаты. Остальные пройдёмте со мной, накинем курточки и к озеру. Для нас там уже костры горят. Женя, гитару захвати! – распорядилась Люда.

– Какое – спать. Такой вечер может уже не будет никогда в нашей жизни. Давайте споём наши песни!

– Конечно! Пошли все! – Гитара, песни, разговоры.

людмила

– Коля. – шепнула Люся – Пройдёмся по аллейке?

– Пошли. – они тихим шагом пошли по тускло освещённой аллее.

– Люся, ты где живёшь? Даже я не смог тебя найти, а ты рядом живёшь.

– Коля, я в бегах была. Поменяла четыре фамилии и сидела тихо, ждала пока все мои враги перестреляют друг друга. Жила в Финляндии, потом в Калининграде, потом в подмосковье. На мне ничего криминального нет и не было. Так уж сложилась моя судьба.

– Почему же ты тогда скрывалась?

– Тебе ли не знать про девяностые годы? Все рвали друг друга на куски. Сколько молодых парней погибло в группировках за какого-то бандита? Страху натерпелась… Первого моего мужа убили в Москве, всё забрали, а я удрать успела. Хорошо что муж заранее приготовил документы для выезда в Финляндию. Удалось удрать.

Там намучилась, пока не охмурила финна. Жила тихо, не высовывалась. Фин крутился в бизнесе, знал немного русский язык и решил открывать туристическое бюро в России. Я отговаривала его, но он всё же вложил деньги, потом стал ездить в Россию. Тут его и убили. Большую часть его денег и фирма перешла ко мне. Там же другие законы.

Жить я там не смогла, языковый барьер и всё такое. Уехала в Калининград. Наняла хорошего адвоката и потихоньку оформила все документы на русском языке, перевела деньги в надёжные банки. Переехав в подмосковье, наводила справки для вклада денег в бизнес. Помог тот адвокат, познакомил с нужными людьми, но сам сюда переезжать отказался.

Познакомилась тут с хозяином вот этой турбазы и стали мы думать, как всё это оформить в турфирму. Помогли деньги моего финна. Короче эта фирма сейчас моя.

– Как у тебя с законом? Всё чисто?

– Скажем так – криминала у меня нет. А за это прилично приходится платить. Но это уже не мои проблемы. Законы такие.

– Ну и ладушки. А меня почему не нашла, может и я помог чем нибудь. Всё-таки, я имею власть в городе.

– Слишком хорошо тебя знаю, поэтому и не стала искать. Хотя много слышала про тебя.

– Можешь на меня рассчитывать. Ежели что…

– Спасибо. Ну раз сам предложил… Ты попроси этого Малышева, ну которому звонил, не наглеть. У меня солидная фирма, а он, как босяк, разную братву сюда везёт и ведут себя грубо. Я достаточно плачу всем, но хамство терпеть не могу.

За годы службы в милиции Сычёв видел очень много всего. Выжить в девяностые годы в России было делом очень трудным. Надо было уметь лавировать между законом и бандитами. Как он не старался быть честным, но и ему доводилось выживать в буквальном смысле слова.

Из этих лет службы он вынес восхищение профессионалам. Даже если этот спец больше половины своей жизни просидел в тюрьмах.

Он восхищался конструктором космических кораблей Королёвым, лётчиками испытателями, советскими спортсменами и в это же время он восхищался мастерством ловкача, карманника или спецом по сейфам и замкам – медвежатником.

Положительных профессионалов он всегда поддерживал и помогал им, а отрицательных неустанно ловил и отдавал в руки правосудия. Для него это превратилось в борьбу между злом и добром.

Первые годы своей службы он не любил вспоминать, потому что это была сплошная борьба с самим собой. Встречаясь лицом к лицу с матёрыми рецидивистами, он холодел от страха. Ежедневная борьба со страхом, борьба за свою жизнь, борьба за Отечество без преступников.

Преступник преступнику, большая разница. Разве можно сравнивать преступника, который украл мешок зерна с убийцей? Тот и тот преступник, только статьи разные. Первых Николай презирал за то, что так низко опустились, а вторых ненавидел за их жестокость.

– Пойдём к костру, наши уже расходятся по комнатам. Коля, выполни ещё одну мою просьбу. Узнай, где похоронен Слава.

– Да, конечно узнаю. Ты телефончик свой запиши.

– Визитку мою возьмёшь.

– А он как к тебе относился?

– Хорошо. Но всерьёз не воспринимал. Дура я была, всё назло ему делала. Почему юность такая бесшабашная. Всё могло бы быть по другому. Эх, Слава. Как же так…

ВОЗЛЕ костра

В то время когда Люда с Колей пошли прогуляться, у двух костров сидели все остальные. У одного Женя играл на гитаре и мурлыкал песни, а другие разговаривали не слушая его. У второго были: Нина, Алла, Вера и Света. Ольга и Тамара. Они вели беседу, расспрашивая друг друга о том, как сложилась жизнь каждой.

– Девчата, а что Катя с Вовкой так до сих пор вместе?

– А куда им деваться? Они как в десятом классе стали дружить, так до сих пор и дружат.

– Не поняла. Они не поженились?

– Я имею в виду, что всё у них тихо и гладко. Тихо дружили, тихо поженились и тихо живут. Они никого не трогают и их никто не беспокоит.

– Может так и надо жить?

– Может быть, но скучно очень.

– Да, ладно вам, девки. Скучно им. Я вот веселилась до тридцати лет, а оглянулась ни семьи ни детей.

– Ты, Свет, хоть для себя пожила, а тут муж, дети и на танцы некогда было сходить. Вся в работе и заботе.

– Вот именно, Вера. У тебя муж, дети, заботы… Что ещё надо, что бы достойно встретить старость?

– А я и не жалуюсь, но тяжело бывает. Нина, ты-то как? У вас же был любовный треугольник и как разошлись?

– Семён с Витькой всё дрались за тебя. Кому ты предпочтение отдала?

– Нина, что с тобой, больная что-ли? Выглядишь не очень.

– Алика, ты что? – возмутилась Вера.

– Ой, Нина, прости.

– Да нет, ничего. Просто устала.

– Ну говори, говори с кем осталась? – вклинилась Рита.

семён

– Мы группой дружили в школьные годы. Четыре девчонки и четыре парня, все из нашего двора. Я ко всем ровно относилась, а со мной рядом Семён и Витя чаще всего оказывались. После школы Семён в военное училище пошёл, я в техникум, Витя в институт. Реже стали встречаться. Семён цветы мне носил, в кино звал, но я часто отказывалась. Витька шустрей был, в кафе меня приглашал, потом рестораны… Мне тогда казалось, что люблю его. Но жениться он не собирался, а без свадьбы я с ним жить не смогла.

– А Семён что?

– Сёма приходил, предлагал руку и сердце, но я думала с Виктором связать свою жизнь. Когда Семён в армии был, я почти забыла его. Я и Витя закончили учиться, распределились по разным городам. Потом я узнала, что Виктор женился на дочери начальника из-за того, что бы не сесть в тюрьму.

– Вот паразит, он всегда был скользкий. – вставила Света.

– Однажды я приехала к родителям в отпуск, радости было…

Конечно расспросы, застолье с семьёй. Телефон зазвонил. Подошла мама: – «Да. Да, да, уже иду.» – и обращаясь к папе :

– Отец ты тут угощай дочку, а я к Семёну сбегаю, укол поставлю.

Мама медик и ей часто приходилось помогать соседям. А меня как током ударило:

– Семён? Какой Семён?

– Так, одноклассник твой. – сказала мама.

– А что с ним?

– Ты что не знаешь? – резко спросил папа и встал.

– Нет. Не знаю. – я тоже медленно встала.

– Отец! Успокойся. Ранение у него. В армии мина взорвалась рядом с ним.

– Я с тобой!

– А может не надо парня тревожить? – возразил папа.

– Папа, он мой одноклассник!

– Ах, одноклассник?! Да идите вы все! – махнул рукой отец.

– Ну, пошли, пошли доча.

Я подумала: – «Живой же. Значит ничего страшного нет. А проведать друга детства я просто обязана.» Оказалось страшно… Очень страшно. Он лежал в постели худой, не бритый. Да и узнать его было невозможно. А он глянул на меня, его глаза вспыхнули радостью, он хотел вскочить с кровати, приподнялся и рухнул снова на подушку, застонал.

– Где же его так? Вроде войны в то время не было?

– Да погоди ты, Света. Дальше-то что?

– А дальше сердце моё остановилось и дыхание тоже. Смотрю на него и не узнаю. Мама с ним заговорила, укол поставила, а я, как окаменела. Уходя, мама меня в бок пальцем как ткнёт… Я очнулась. Взяла себя в руки :

– Сёма, привет! Вот приехала к родителям в отпуск, дай, думаю, друга навещу, а ты лежишь… – он так глянул на меня, что я чуть не упала.

– Ну, конечно, всем интересно на калеку взглянуть! – он говорил с трудом и тихо – На! Смотри! – он откинул одеяло в сторону и я увидела худенькое тело в бинтах и без левой ноги. Как я в обморок не грохнулась? А он закричал: – «Уходи!»

Я услышала шорох за дверями и повернула голову, но дверь была закрыта, а когда я снова посмотрела на Сеню, он смотрел на меня таким взглядом… Будто бы прощался навсегда и в то же время с надеждой, что я останусь. Словами это не передать. Я подняла одеяло и укрыла его. Он отвернулся к окну.

– Здравствуй, друг юности моей. – я наклонилась к нему, но он так взглянул на меня…

– Нина, уйди! Вошла его мама:

– Нина, поставь столик ближе к нему, а я чай вам принесу.

– Да уйдите вы все! – закричал Семён.

– А ты чего на мать кричишь? Молодой ещё! Она тебе не школьная подруга! – накинулась я на него. – Тёть Маш, готовьте чай, а я сейчас.

Я вышла из комнаты, в коридоре стояла моя мама и отец Семёна.

– Дядя Коля, дайте мне бритвенный прибор, ну и всё для бритья.

– Чего?

– Ай! Сама возьму. – в ванной комнате я взяла всё для бритья и пошла к Семёну. Он смотрел в окно.

– Ну-ка повернись ко мне! – он не шевельнулся. Вошла его мама и хотела что-то сказать, но я опередила:

– Тёть Маш, помогите приподнять его повыше.

– Что ты собираешься делать? – спросил Семён.

– А ты не видишь? Бриться будешь!

– Щас! Только лыжи смажу.

– Нина у него руки…

– Тёть Маш, у вас на плите молоко убежало!

– Ах, ты… забыла! – и она удалилась из комнаты.

Я приготовила всё для бритья и не поворачивая его голову к себе, стала намыливать его щёки. Он напрягся так, что мне страшно стало. Правую щёку я побрила, а он не шелохнулся.

– Поверни голову, я же не могу через кровать тянуться. Или мне кровать от стены отодвигать? – он повернул голову, глаза его были закрыты, а из них катились слёзы. Моё сердце разрывалось, а душа окаменела и заставляла меня быть твёрдой и хладнокровной. Я не знаю, как я смогла так себя вести. Закончила я бритьё. Оба успокоились. Разлила чай по чашечкам, подала ему. Он долго смотрел на меня, потом медленно взял чашечку правой рукой. Она подрагивала и я видела, какого труда ему это стоило. Он выпил сразу весь чай и откинулся на подушку.

– Ты где сейчас живёшь? – тихо спросил он.

– Романтики захотелось. После учёбы в Нижневартовск подалась, там заработки неплохие и северные надбавки.

– Семья, дети. Понятно.

– А ты знаешь, ни детей, ни мужа.

– А что так-то?

– А зачем они мне? Лишние заботы. Я ещё молодая.

– Не нагулялась значит?

– Не нагулялась. А если честно, никто не предлагал замуж. Так в девочках и хожу.

– А я думал вы с Виктором вместе живёте.

– Сёма, не надо думать. Надо разговаривать. Твоя семья где?

– Я тоже в мальчиках хожу. То есть – лежу.

– Ты чего не женился?

– Когда в армии служил, домой стремился, потом я узнал что ты с Виктором… Предложили мне на Урале послужить. Я согласился. Потом переезды в разные части Советской армии. Некогда было жениться.

– Какие твои годы, ещё женишься! – он резко отвернулся к окну.

– Да не смущайся ты так, всё заживёт. Мы тебя на ноги поставим!

– На ногу!

– Что, на ногу? – не поняла я.

– На одну ногу! – он зло взглянул на меня.

– А ты не психуй! Живой и радуйся жизни, а не бей на жалость! Да, жаль, что так случилось и что теперь? Руки опускать? Или хочешь послушать, как Маресьев боролся за жизнь? Лучше родителей пожалей, чем быстрей выздоровеешь, тем им будет легче.

– А может быстрее умереть?

– Дурак! Тебе голову повредили или ногу? Или ты своей солдафонской башкой думать разучился? Пока! Лежи, думай!

– Нина! Постой.

– Что ещё?

– Спасибо.

– Это за что же мне спасибо? За то что наорала на тебя?

– Да. Именно за это. А то со мной тут, как с младенцем носятся. Думал я. За время моего постельного режима, обо всём передумал.

– Так поделись. Что ты хотел бы иметь?

– А ты мне поможешь?

– Ты ещё посмел об этом спросить? Говори!

– Прости. Твоя мама в больнице работает. Пусть спросит там, у завхоза, может есть какая-нибудь списанная больничная койка, а то эта сильно не удобная. А больничную можно поднимать, как мне удобно.

– Я бы тебе сейчас сказала, да на сегодня хватит с тебя. Сам-то что не спросил? Эх ты, вояка. Ну пока. Вечером зайду, отдыхай от меня.

нина

Нина шла домой, а её душили слёзы, переступив порог квартиры она уже не могла сдерживаться. Кое-как успокоилась и вышла на кухню. Там были родители.

– Нина, покушаешь? – спросила мама.

– Не хочу. Мам, ты уже отработала?

– Мне в ночь сегодня.

– А завхоз ещё в больнице?

– Уже нет, а что?

– Его номер телефона можно узнать?

– Да. А что ты хочешь от него?

– Семёну его кровать очень неудобная и я хочу узнать у завхоза, можно ли купить у него больничную койку.

– Как же мы сами… Сейчас доча, позвоним.

– Маша, ты позвони и узнай дома ли он. Если дома, то мы к нему сейчас и подъедем.

– Правильно, папа, что по телефону объяснять.

Михалыч в складе показал гору списанного хлама, там мужчины выбрали больничную койку, подремонтировали и договорились отвезти её на машине скорой помощи Семёну.

Мужчины занимались сменой кроватей, постели, Семёном. Женщины наводили генеральную уборку комнаты. Потом Нина настояла на том, что бы ужинали все в Семёновой комнате. Семён сначала всей этой заварухи очень был скован, но когда Михалыч выпил вторую стопку, стал рассказывать смешные истории из своей жизни, он смеялся со всеми вместе. А главное все вели себя так, как будто бы он сидел с ними за столом, а не лежал в постели. Да и он сам минутами забывал об этом. Когда все ушли, кроме Нины, он признался ей в этом.

– Ну и Михалыч. Я на минутку даже забыл, что лежу на кровати. Спасибо Нина. Сейчас мне гораздо удобней.

– Спасибо? Этим ты от меня не отделаешься.

– А что я ещё могу?

– На свадьбу пригласишь.

– Ты опять? Шуточки тебе.

– А я и не шучу. Не завтра же свадьба. А через годик.

– Тебе нравится надо мной издеваться?

– И не думала даже. Ты книги читаешь?

– Пока нет, но хочется.

– Давай я тебе почитаю.

– Про Маресьева? Не надо. Те, которые у нас есть, я прочёл ещё до армии.

– А какие ты любишь? Я в библиотеке возьму.

– Я маму попрошу, она возьмёт.

– Не, нормально ты мыслишь. Меня ты не хочешь напрягать, а пожилая женщина должна таскать тяжёлые книги?

– Нина, ну хватит уже! Ну принеси, про приключение!

– Ты хотел сказать – пожалуйста.

– Пожалуйста. Ты иди, ещё в кино успеешь, на танцы.

– Ща! Только ноги помою.

Семён машинально посмотрел на её ноги и отвернулся. Нина прошлась по комнате, посмотрела на полке книги, что бы не брать такие же. В это время в комнате настала полная тишина. «В такой тишине лежать без движения одному, сума сойдёшь.» – подумала она.

– Сёма, а где твой магнитофон?

– Вспомнила. Его братишка мой раскурочил давно.

– А где он сейчас?

– Выкинули.

– Кого? Братишку?

Семён посмотрел на Нину и они оба рассмеялись.

– Братишка прилетал на недельку. Занят работой. Да и я не хотел, что бы он меня таким видел.

– А сестра твоя где?

– Она в госпиталь приезжала. Три недели ухаживала за мной, а я гнал её от себя. Дурак.

– Хорошо.

– Что тут хорошего?

– Я говорю, хорошо что понял.

– Да понял я всё! ПОНЯЛ. Ясно тебе?

– Нет, не ясно. Давай вместе решать. Я думаю лучше радио тебе тут поставить. Магнитофон только музыку крутит, а радио – это новости, музыка, познавательные передачи. Согласен?

– Согласен. Отец хотел тут поставить, да я отказался.

– Сейчас его об этом и попросишь. – Нина открыла дверь комнаты :

– Дядя Коля, вы дома? Вас сын зовёт!

– Иду, иду. Что такое, сын? – Семён глянул на Нину с упрёком.

– Папа, вам с мамой радио не очень нужно?

– Нет. Мы телевизор смотрим. А что?

– Тогда, может, принесёшь его мне? Мы с Ниной музыку послушаем.

– Да запросто. Я сейчас. – он поторопился к радиоприёмнику.

– Маша, Сёма радио просит, а куда ставить его?

– Вместе с тумбочкой и надо перенести. Сними его, я тумбочку приготовлю. – она вытерла тумбочку – Неси.

– Дядя Коля, сюда тумбочку ставьте, что бы Сёма мог включать.

– Сейчас и радио принесу.

– Сыночка…

– Мама! – Семён строго взглянул на мать.

– Прости. Тебе может покушать или чай?

– Музыка сейчас будет, бутылку водки давай.

– Сёма, тебе нельзя. – мама поднесла полотенце к лицу.

– Тёть Маша, да шутит он. Шутник. Хотя по рюмочке домашней настойки всем нам не помешает. Правда?

– Мать, слышала? Не помешает. – заулыбался папа.

– Ну хорошо. Сюда принести?

– Конечно сюда! Мать, ну ты что?

– Папа, подыми меня. – Сёма поморщился.

– Сейчас, сейчас. Так удобно?

– Да. Спасибо. – Сёма включил радио. Все услышали шипение.

– Тфу, ты… – встал папа – Антенну забыл. Минутку. – он ушёл.

– Старое радио и проигрыватель есть. Пластинки сохранились?

– Да в тумбочке они лежат. – подсказала мама – Отец, ну где ты ходишь? Я наливать в рюмки буду?

– Вот, проволоку принёс. Ну, давайте выпьем, а потом антенну сделаю.

Он налил по стопочке домашнего вина: – Давайте, за здоровье Семёна!

Все выпили и закусывали хрустящими огурчиками.

Отец стал возиться с радио, женщины пошли в кухню.

– Спасибо тебе, Ниночка. За один день Сёма окреп духом. Пока ты в отпуске, не бросай его.

– Тётя Маша, врачи что говорят? Дальше-то что с ним будет?

– Ногу уже не вернёшь, а остальное, говорят, должно восстановиться. Только для этого надо Сёме захотеть жить.

– Захочет. Куда он денется. Я к Сёме зайду спокойной ночи пожелать и домой пойду.

– Спасибо тебе, Ниночка.

Отец сидел рядом с Сёмой и глядел на его. Из радиоприёмника доносилась тихая музыка. Семён лежал с закрытыми глазами. Отец сделал знак не шуметь и потихоньку все вышли, закрыв дверь.

– До свидания. Я приду завтра. – сказала Нина родителям.

– До свидания. Конечно, заходи. Родителям передай от нас, спасибо.

– Передам.

Утром Нина съездила в больницу, нашла и встретилась с лечащим врачом Семёна. Она подробно всё расспросила его о состоянии Семёна.

– Из военного госпиталя мне пришла только история его болезни. Точнее ранения. Так вот. Что там у них случилось, они мне не доложили, только травмы у него серьёзные. Повреждена левая рука, сломаны три ребра, ушиб левого бедра, ампутация левой ноги ниже колена.

Сейчас всё пошло на выздоровление, но его отношение к жизни надо срочно менять. Он должен сам захотеть жить. У него нет стимула.

Маресьев хотел выжить, что бы отомстить врагам. А у Семёна нету никакого желания жить. Медсестра ездит к нему, делает перевязки. А вы кто ему?

– Одноклассница.

– Понятно. Вы хотите ему помочь? Только знайте. Если он в вас влюбится и выкарабкается, а вы его бросите… Он может покончить с собой. Это не угроза. Или сейчас всё бросайте, или никогда! Прощайте.

– Постойте! Никогда я его не брошу. Только и вы мне помогите.

Подскажите где и кто занимается изготовлением протезов?

– Хорошо, хорошо. Успокойтесь. Пока рано об этом говорить. Хотя… Я всё узнаю и через недельки две поговорим с вами об этом. До свидания.

– Спасибо вам. До свидания.

Нина шла домой и размышляла как действовать дальше. Врачу она пообещала не бросать Семёна никогда. Что это? Порыв благородства? Дружеские чувства? Что под этим понимать? Она читала книгу «Всем смертям на зло» и ещё тогда, в школе, представляла всё то, чего не было напрямую сказано в книге. А представив, спрашивала себя: – «А я бы смогла так ухаживать за инвалидом?». И если честно, тогда она была не готова. А сейчас готова? Почему она вчера так себя вела с Семёном? Из жалости? Почему именно так – грубо, даже жестоко? Ответа не было у неё. Женская интуиция. «Куда я иду? За книгами же надо.»

Остановившись у двери Семёновой квартиры с книгами, Нина подумала: – «Кто же мне откроет дверь? Родители на работе, Сёма один в постели.» Она догадалась позвонить соседям.

– Баба Шура, а у Кононова есть кто дома?

– Звони, не боись. Маша дома.

– Спасибо. – она нажала звонок Кононова.

– Ниночка! Заходи. Мы только что привели Сёму в порядок. Медсестра приходила. Говорит, что дело идёт на поправку. – она поманила Нину пальцем в кухню. Закрыла дверь. Ниночка, ты прости меня, но я должна тебе сказать. Сёма просил передать, что бы ты больше к нему не приходила. – она всхлипнула. – Он говорит, что ты ещё молодая и что бы ты устраивала свою жизнь.

– Тётя Маша, он хочет так запросто от меня избавиться? Не выйдет! Он у меня ещё на танцы побежит!

– Нина, зачем тебе инвалид?

– Не сметь! Не смейте произносить это слово! – она резко повернулась, подняла голову, глубоко вздохнула и пошла в комнату к Семёну.

– Сёма, привет! Вот книги тебе. Читай. Буквы не забыл ещё? А что так тихо? Радио не слушаешь?

– За книги спасибо, можешь идти.

– А что так-то?

– Ты в отпуску. У тебя свои дела.

– Значит опять не хочешь меня напрягать?

– Не хочу! За всё спасибо. Прощай!

– Ах, прощай? Больше ты ни в чём не нуждаешься! Всё у тебя есть, никто тебе не нужен! Я всё это читала в книжках. А как же дружба?

– То была детская дружба, а сейчас ты должна жить своей жизнью.

– Вот и не мешай мне жить своей жизнью! Понял?

– Нет, не понял. За мной есть медицинский уход.

– Да пошёл ты со своим гонором. Дурак!

– Опять не понял. Ну подружишь ты со мной месяц, пожалеешь, поможешь, а дальше что? Что, я тебя спрашиваю?

– Сёма, ты можешь меня гнать, оскорблять, вон возьми книгами в меня кидай, делай что хочешь! Но я друзей не бросаю! Запомни это раз и навсегда!

– Ну смешно, ей Богу. Какая дружба между красивой женщиной и инвалидом?

– А по морде, за такие слова, хочешь? Может тебе действительно башку повредило? Или тебе нравится, что родители ходят перед тобой на цыпочках?

– Дура! Что я могу?!

– Всё ты можешь! Врач сказал, что бы ты разрабатывал руки. Ты делаешь это? Гимнастику всего тела, делаешь? Что молчишь? Значит нет. Ах, тебе больно, тебе жаль себя.

– Да! Больно! – он отвернулся к окну.

– Ну, ну, ну. – она подскочила к нему, села бочком на кровать и осторожно обняла его за голову. – Прости. Наверно ещё рано. Прости. – она гладила его по голове.

– Нина, опусти спинку кровати, спина устала.

– Момент. Так, так. Готово. Удобней?

– Да. Спасибо. Прости. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

– Не только знаю, но и вижу. Ты просто видеть меня не желаешь. Я тебе противна? Так скажи, за что и я уйду.

– Дура! Любил я тебя! А сейчас уходи.

– Даже вот так? Любил, как друга, а оказалось…

– Да! Любил я тебя и сейчас люблю! Как женщину люблю! А ты издеваешься.

– Вообще-то, признание в любви мужчины к женщине, я представляла не так. – по моему телу побежала дрожь от волнения.

– Ага, сейчас за цветами сбегаю…

– Нет, Семён, я думала ласковым, нежным голосом, при свечах, с цветами…

– Издевайся. Когда встану, я тебя поколочу за всё!

– Ловлю на слове. Вот когда встанешь, придёшь ко мне с цветами и с шампанским, вот тогда я тебе и отвечу.

– Ответишь – НЕТ!

– Это уже от тебя зависит, что я отвечу. Если будешь сопли на кулак наматывать, зачем мне такой муж?

– Ну, Нинка! Я тоже ловлю тебя на слове. Я приду к тебе с цветами и с шампанским, и с ласковыми словами. Но попробуй тогда мне отказать!

– Договорились! Придёшь – скажу ДА! – и не дав опомниться повернулась и ушла.

За этим разговором он забыл, что калека. Хотел привстать, но резкая боль кинула его назад. Он застонал, а в голове его пронеслось, что никогда он не сможет прийти к Нине, как обещал. Стиснув зубы, он откинул одеяло правой рукой. Стал рассматривать себя: «Что мы имеем? Голова целая, правая рука уже почти нормальная, левая… так, так… немного подымается, пальцы шевелятся. Неплохо. Ниже нормально. Правая нога… так… работает. Левая… с трудом, но пол ноги нету. Чёрт! Зачем я ей такой нужен? Хрен с ней, пусть не нужен, но я докажу ей, я приду к ней… А если откажет, брошу цветы ей в морду, пусть подавится.»

Он стал повторять всё сначала. Правая рука, левая рука, туловище, правая нога и обрубок. Всё шевелится. Ещё раз и ещё раз, и ещё раз. Да, больно, но терпимо. Отдых. «Чёрт возьми, у Маресьева не было обоих ног, а он восстановился так быстро. А я действительно руки опустил. Да пошла она со своей любовью! Мама. Бедная мама. Надо ей помочь, быстрее встать. Пока на костылях, а потом на протезе!»

И снова упражнения. Рука. Рука. Туловище. Нога. Нога. И раз. И два.

«Права Нина. Залежался я. А сесть слабо? Твою дивизию! Так. Ещё чуток. Ещё. Хорош. Сижу! Ох. Ничего, ничего. Ай. Ух ты. Голова закружилась. Держись казак, атоманом будешь!» Семёну казалось, что он сидел долго и стал приноравливаться лечь. Но силы его были на пределе.

«Сам не смогу лечь, свалюсь на пол. Придётся звать маму. Стыд-то какой. Неудобно, не за что держаться. Вот сюда бы палку или верёвку. Ухватиться бы и я бы лёг.»

– Ма… Ой. «И крикнуть не могу! Радио работает. Надо дотянуться и сделать полную громкость. Так. Ещё. Вот.» Радио взревело на полную мощь. Влетела в комнату мать.

– Сынок! Господи, да что же ты делаешь! – она подскочила к сыну и осторожно помогла ему лечь. Убавила громкость радио. – Сынок, ну зачем ты сам-то. Я бы помогла.

– Сейчас. Отдохну.

– Так это ты сам встал? Господи, больно? А сейчас должны подойти укольчик тебе сделать.

– Фу. Нормально, мама.

– Сыночек… Обедать будешь?

– Погоди, мам. Отдохну. Папа, как придёт, пусть зайдёт сюда.

– Конечно зайдёт. Когда он к тебе не заходил?

– Мне бы с врачом поговорить.

– Хорошо, мы передадим ему.

– Мама, пожалуйста, не называй меня сыночек. Хотя бы при Нине. Я мужик уже здоровый, ну неудобно.

– Не буду, миленький. Не буду.

– Ну мам!

– Молчу, молчу. Пойду, там же обед варится.

– Мама, подай книжку, пожалуйста.

– Вот сюда я положу все, а ты выберешь какую хочешь.

– Спасибо.

Но и с книгой ему было трудно справиться одной рукой. Но он взял книгу не для чтения, а для того что бы понять, что ему мешает двигаться. Проделав много разных движений, он почувствовал своё тело и понял свои возможности.

Осталось поговорить с врачами и сделать все упоры, приспособления, что бы вставая, держаться.

Нина пришла к Семёну с мамой после обеда. Подошло время делать укол, но Семён спросил :

– А что это за лекарство? Медсестра уже делала укол.

– Она делала для заживления ран, а это от боли.

– Спасибо, не надо.

– Это что бы ты хорошо спал. Когда спишь заживление идёт лучше.

– Я хорошо сплю, не надо.

– Хорошо, но надо посоветоваться с лечащим врачом.

– Завтра я так и сделаю. А вам огромное спасибо.

– Да это хорошо, что отказываешься. Значит дело пошло на выздоровление. Молодец так держать! Ну тогда я ушла.

– Спасибо, до свидания.

– Выздоравливай. – Мамы вышли из комнаты. Нина взяла книгу на полу у кровати. Полистала.

– Начал читать?

– Не получилось. Сильно много бинтов. Сковали всего. Завтра придёт медсестра и сделает перевязку по слабее.

– А хочешь сейчас?

– Ты же не медик.

– Мама медик, а я ей помогу.

– Неудобно…

– Неудобно штаны через голову одевать! Мама! – открыв дверь крикнула Нина. – Ты ещё здесь?

– Да, а что, всё таки укольчик?

– Ну говори, Семён.

– Я хотел бы попросить вас ослабить бинты на правой руке. Если можно. Сильно сковали меня.

– Ну давай, посмотрим.

– Я помогу, мама. – они вдвоём осторожно размотали бинты

и, насколько было возможным, снова легко перевязали раны.

Сёма подвигал рукой и улыбнулся.

– Эх, ещё бы маленько.

– Не торопись. Ты и так много сделал за эти два дня.

– Спасибо вам, тётя Лена.

– Мама, я побуду тут немного. – мамы снова удалились.

– Нина, со стула убери книги в тумбочку и присядь рядом со мной.

Нина открыла тумбочку, что бы убрать туда книги.

– О! Вот же пластинки. Сейчас мы организуем концерт по заявкам. Так, боец красной армии, что вы желаете послушать?

– Синий платочек. Прямо как в военном госпитале.

– Вот наша любимая песня в десятом классе.

– И какая песня была у вас любимой?

– Слушай. – пластинка зашумела и стала звучать песня :

«Мы вам честно сказать должны, что девчонки нам больше не нужны…»

– Первый куплет не очень, а вот последний!

– У меня другая была любимая.

– Это какая же?

– Восточная. Ободзинский пел.

– Ой, ой, ой, какие мы страдальцы!

– Да, пел он с чувством все песни. Мне больше грустные нравились.

Я думал это всё пройдёт

Пусть через месяц, через год,

Но вышло всё наоборот

И вот все ночи напролёт

Грустя смотрю в твоё окно.

– Я такую даже не слышала. А дальше… Забыл?

– Эту песню я слушал только на магнитофоне. Дальше…

Тебе, я знаю, всё равно, ведь ты забыла всё давно.

Дальше не помню. Кажется всё.

– Сёма, а стихи? Почитай стихи.

– Стихи я любил читать, а вот зубрить их не любил.

– Ну вспомни, хоть одно.

– М-м-м. Села муха на варенье, вот и всё стихотворение.

– Да ну тебя. Я серьёзно, а ты…

– Нина, ну правда ничего не помню.

– А поэты тебе какие нравились?

– Я знаю только тех, кого в школе изучали.

– А Асадова читал? Помнишь: Парень со спортивною фигурой…

– И девчонка, трус и воробьиная душа.

– Ну, знаешь же!

– Знал, да забыл. Помнишь, на каком-то поэтическом вечере наша Женя читала рассказ «Полонез Огинского»? Меня так за душу взяло.

– И меня. У меня прямо по коже мурашки бежали. А есть пластинка тут «Полонез Огинского»?

– Посмотри. Когда-то была.

Нина порылась в пластинках. Нашла и поставила. По комнате разнеслась чарующая музыка. Музыка закончилась, а они долго сидели задумчивые в тишине. Пауза затянулась. Постучали в дверь.

– Заходите, заходите! – торопливо крикнула Нина.

– Здравствуйте. Это я, ты звал меня, Семён? – заходя в комнату, спросил отец. Говори, что надо делать.

– Да, звал. Но ты бы поел сначала.

– Давайте все вместе и поужинаем. Ты как, Нина?

– Я за! Ставим сюда стол?

– Давай, берись. Вот так. – они пододвинули стол к кровати.

– Я теть Маше помогать. – и Нина ушла в кухню.

– Ты хотел меня спросить?

– Нет, папа, я хотел тебя попросить приделать к кровати и к стене приспособления, что бы я мог за них браться и вставать самостоятельно.

– Так это мы запросто! А не рано, сын?

– Нормально, я уже пробовал сесть, но вот опоры нету.

– Значит, дайте мне точку опоры…

– И я переверну весь мир!

– Надо продумать, что и как. За ужином и обсудим.

– Я уже всё продумал, что и где приделать. После ужина расскажу.

– Всё таки вместе лучше, может кто-то новое предложит.

– А вот и мы. Отец приподними Семёну спинку кровати.

– Всё, всё. Достаточно. Спасибо, папа.

– Приятного аппетита всем. – сказала Нина.

– Налетайте, кушайте.

Немного насытившись в тишине, отец не выдержал :

– Да, не удобно тебе сын. Давай выкладывай свои соображения.

– А я уже придумала. – вставила Нина – вот тут, за заднюю спинку надо привязать простынь, что бы Семён мог за неё браться и подтягиваться.

– Правильно, но ещё к подоконнику надо прикрутить скобу. Такую как дверная ручка, только подлиннее. – продолжил Семён – С правой стороны скобу к поднимающейся спинке койки, вот тут.

– Толково придумали. Сегодня всё продумаем, а завтра на работе я всё сделаю. Вечером прикрутим.

– Семён, а не рано тебе такие нагрузки? – забеспокоилась мама. – Он уже сегодня вставал. Я зашла, а он сидит. Как умудрился сам?

– Правда, Сёма?! – воскликнула Нина.

– Мама, ну что ты…

– Молодец! Одобряем! – поддержал отец.

С этого дня Семён усиленно стал заниматься упражнениями, придумывал новые приспособления, а отец изготовлял их и прикручивал на места.