Атлас ненормальной педагогики. Опыт преподавания в частной школе и опыт обучения в самой обыкновенной. Том 1

Инструкция к чтению книги

Перед вами художественное произведение, основанное на педагогических впечатлениях учителя литературы, преподававшего в разных частных школах. Не стоит читать эту книгу, если вы хотите получить а) руководство к действию, б) очередной укор в адрес отечественной системы образования, в) документальное описание жизни частных школ, г) рекламу или антирекламу конкретных образовательных организаций.

Иными словами: все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.

Цель создания этой книги – предложить предметный повод для обсуждения проблем школьного воспитания. В силу своих привычек я способен создать только художественный текст на эту тему.

Откуда родом желание создать этот атлас? Во все мои преподавательские годы я искал и не находил книг о том, каким способом живут частные школы в современной России. Вместо этого я находил много толкового и бестолкового текста, от поурочных разработок (порой очень полезных) до сектантских проповедей (порой очень страшных).

Случаи и рассуждения, собранные здесь, по моему замыслу, способны дать некоторую оптику для рассмотрения тех ситуаций, в которые ежедневно попадают учителя, родители, сотрудники частных школ (от высшего командования до уборщиков) и, разумеется, сами дети.

Итак, у меня нет скрижалей, нет даже рецептов, нет ничего универсального, справедливого для всех и каждого. Но я надеюсь, что благодаря этой книге возникнет пространство для предметного разговора о том, что мы называем образованием в частной школе.

!ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!

Многие из этих рассказов печальны, порой жестоки. Картины немилосердны, однако я старался явить свои наблюдения и размышления наиболее точно. Должен предупредить, что в книге будут описаны неистовства, даже зверства, на этих страницах появится свирепость, некоторые из моих героев кровожадны, кое-какие сюжеты кошмарны без всяких скидок на художественность. Все это собрано в книге не намеренно, а постольку, поскольку опыт мой был связан в том числе и с этой, первобытной частью педагогики. Если вы к этому не готовы – отложите книгу или просто бросьте ее.

Разумеется, в книге есть место милосердию, состраданию, труду и любви. Но разве появился бы у меня мотив браться за “Атлас ненормальной педагогики”, будь в частной школе все сплошь добродетельно, благоутробно и человеколюбиво?

Уместно читать эту книгу как производственный роман, правда, с оговоркой: тогда нужно ясно и определенно понимать, что же именно производит учитель. У меня нет точного, однозначного ответа на этот вопрос. Во всяком случае, “он производит знания” – не будет являться точным и сколько-нибудь толковым ответом.

Еще эта книга есть попытка указать на важную составляющую педагогики, которую часто игнорируют в профессиональной литературе: на самочувствие учителя. Для начала стоит вдуматься в термин “самочувствие”, а следом и сами рассказы натолкнут на некоторую тяжесть значения этого не слишком частотного слова.

Книга составлена из двух типов рассказов. Первый тип, в котором повествователь – учитель, второй, где он ученик. Здесь я исхожу из того, что учитель, забывший о том, что и он был учеником, рискует многое отнять от своей педагогической практики, прежде всего эмпатию.

Почему эта книга называется “Атлас ненормальной педагогики”? Атлас – потому, что, как и было сказано, у меня нет рецептов, а есть впечатления, наблюдения и опыт (сын ошибок трудных). Еще в слове “атлас” я хотел пронести значение изначально заданной невыполнимости моего замысла: какой дурак будет составлять атлас постоянно изменяющейся территории? Ненормальной педагогики – потому, что в частную школу уходят от норм и стандартов: дети, учителя, да и открываются частные школы всегда в надежде на то, что будет в новой школе новая норма.

Рассказы можно читать в любом порядке без ущерба в отношении художественного впечатления.

К сведению категории читателей, которые пропускают эпиграфы: да, можно пропустить. Но с тем же эффектом можно пропустить один из рассказов или эту инструкцию.

И еще: эта книга – первый том. Я чувствую, что дело не завершено, понадобится еще книга для того, чтобы найти хотя бы какое-то подобие выводов из описанной практики. Может быть, даже не одна.

Для любопытствующих скажу несколько предложений о себе самом. По образованию я литературовед, «педагог-исследователь», так обо мне свидетельствует диплом об окончании аспирантуры Литературного Института им. А.М. Горького. Пишу диссертацию. Преподаю литературу детям уже 11 лет. Помогаю взрослым людям выпускать книги. Люблю историю средних веков, математику, приготовление пищи на открытом огне, старые автомобили и новые велосипеды, удмуртский язык, испанский язык, лес, гулять с семьей, общаться с друзьями и читать вслух. Окончил школу в 2006 году, в числе первых сдавал ЕГЭ. Счастливо женат, двое детей. Живу и работаю в городе Ижевске, столице Удмуртской Республики.

На этом месте я прошу моего читателя вернуться к части “Предупреждение” и перечитать ее еще один раз, от начала до тех самых слов, где я предлагаю не читать эту книгу.

Эпиграфы

Эти занятия наукой питают юношей, приносят усладу старикам, украшают в счастье, служат убежищем и утешением в несчастье.

Цицерон

Ибо вследствие удивления люди и теперь, и прежде начинали философствовать, сперва почувствовав удивление к тем из вызывающих недоумение предметов, которые были под руками, а потом мало-помалу идя таким образом далее и встретив затруднение в более важном, что, например, касается ущербов луны или движений солнца и звезд или происхождения вселенной. А кто недоумевает и удивляется, тот думает, что он не знает. Поэтому и любитель мифов есть в некотором смысле философ, так как миф слагается из чудесного. Таким образом, если философствовать начали, избегая незнания, то ясно, что стали преследовать знание из жажды разумения, а не ради какой-нибудь нужды.

Аристотель

И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное

благодати и истины…

Евангелие от Иоанна

Не из моей общины тот, кто не уважает старшего, не милосерден к младшему и не отдает должное тем, кто обладает знаниями.

Пророк Мухаммед

Посылал он [Владимир] собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное. Матери же детей этих плакали о них; ибо не утвердились еще они в вере и плакали о них как о мертвых.

Повесть временных лет

Поймали птичку голосисту

И ну сжимать ее рукой.

Пищит бедняжка вместо свисту,

А ей твердят: «Пой, птичка, пой!»

Г.Р. Державин

В те дни, когда в садах Лицея

Я безмятежно расцветал,

Читал охотно Апулея,

А Цицерона не читал,

В те дни в таинственных долинах,

Весной, при кликах лебединых,

Близ вод, сиявших в тишине,

Являться муза стала мне.

Моя студенческая келья

Вдруг озарилась: муза в ней

Открыла пир младых затей,

Воспела детские веселья,

И славу нашей старины,

И сердца трепетные сны.

И свет ее с улыбкой встретил;

Успех нас первый окрылил;

Старик Державин нас заметил

И в гроб сходя, благословил.

А.С. Пушкин

Когда я вхожу в школу и вижу эту толпу оборванных, грязных, худых детей с их светлыми глазами и так часто ангельскими выражениями, на меня находит тревога, ужас, вроде того, который испытывал бы при виде тонущих людей… И тонет тут самое дорогое, именно то духовное, которое так очевидно бросается в глаза в детях. Я хочу образования для народа только для того, чтобы спасти тонущих там Пушкиных, Остроградских, Ломоносовых. И они кишат в каждой школе.

Л.Н. Толстой

Дни бегут в занятиях, время летит так, что не знаешь, откуда взять лишний час. Учусь, как школьник, всему тому, чему пренебрег выучиться в школе. Но что рассказывать об этом! Хотелось бы поговорить о том, о чем с одним тобой могу говорить: о нашем милом искусстве, для которого живу и для которого учусь теперь, как школьник.

Н.В. Гоголь

Всякого только что родившегося младенца следует старательно омыть и, давши ему отдохнуть от первых впечатлений, сильно высечь со словами: «Не пиши! Не пиши! Не будь писателем!» Если же, несмотря на такую экзекуцию, оный младенец станет проявлять писательские наклонности, то следует попробовать ласку. Если же и ласка не поможет, то махните на младенца рукой и пишите «пропало». Писательский зуд неизлечим.

А.П. Чехов

…среди рабочих выделяются настоящие герои, которые – несмотря на безобразную обстановку своей жизни, несмотря на отупляющую каторжную работу на фабрике, – находят в себе столько характера и силы воли, чтобы учиться, учиться и учиться…

В.И. Ленин

На третьем фронте

вставая горою,

на фронте учебы,

на фронте книг, —

учитель

равен

солдату-герою —

тот же буденновец

и фронтовик.

Он так же

мёрз

в окопах школы;

с книгой,

будто с винтовкой,

пешком

шел разутый,

чуть не голый,

верст за сорок

в город

с мешком.

С краюхой черствой,

с мерзлой луковкой,

Он,

слушая

вьюги шрапнельный рой,

сражался,

бился

с каждой буковкой,

идя

в атаки

со всей детворой.

В.В. Маяковский

Одной из наиболее злостных ошибок является суждение, что педагогика – это наука о ребенке, а не о человеке. Нет детей – есть люди, но с другим масштабом понятий, другими источниками опыта, другими стремлениями, другой игрой чувств. Сто детей – сто людей, которые не когда-то там завтра, но уже теперь, сегодня уже люди.

Я. Корчак

«Решился я испытать разумом все, что делается под солнцем; но это тяжелое занятие дал бог сынам человеческим, чтобы они мучили себя… Бог сотворил людей разумно, но, увы, люди пустились в большую затейливость». И Екклезиаст отечески советует: «Не будь слишком правдив и не умствуй слишком». Но я все «умствую». Я «слишком правдив».

И.А. Бунин

Между прочим, книжки в то время нашими кругами читались по-иному: до износа книги, – и этот запой на книгу не мешал получать от каждого прочтения ее новый и новый интерес; так по данной романтической схеме ткали мы свою романтику. Я помню, например, рассказ Толстого о Жилине и Костылине я прочел дворне почти в одном и том же составе слушателей около двадцати раз, и в каждое новое чтение они отмечали репликами, но по-новому, особо захватывающие места.

Вообще интерес и почтение к печатному слову были сильны, – народ наивно верил, что пустым и ненужным бумагу портить не будут, а редкость явления в быту умеющего читать делала грамотея особенно ценным и эксплуатируемым вовсю.

К.С. Петров-Водкин

…для того, чтобы вернуть ощущение жизни, почувствовать вещи, для того, чтобы делать камень каменным, существует то, что называется искусством. Целью искусства является дать ощущение вещи, как ви́дение, а не как узнавание…

В.Б. Шкловский

Дело не в том, сколь велик тот груз знаний, который человек выносит со школьных занятий, а в том, удалось ли школе отрешить юного человека от бессознательного тождества со своей семьей и сделать его самосознательной личностью. Без этого самосознания он никогда не узнает, чего действительно хочет, но навсегда останется в зависимости и будет только подражать, чувствуя себя непризнанным и подавленным.

К. Юнг

Вот, к примеру, космический полет. Разве один человек сумел бы его подготовить? Конечно, нет. Дружный коллектив конструкторов, рабочих, биологов немало потрудился, прежде чем космический корабль был готов к полету. Конструкторы рассчитали корабль, рабочие построили его, ученые-биологи придумали, как защитить летчика от вредных космических лучей. В коллективе все болеют за общее дело, заботятся друг о друге. «Один за всех, все за одного» – есть такое хорошее правило у советских людей.

Двенадцатого апреля в кабине корабля «Восток» я был один. Но я был за всех…

Ю.А. Гагарин

Мне кажется, что своим способом жизни в искусстве я и учу. Принимать все языковые и поведенческие модели как языковые, а не как метафизические. Я являю то, что искусство и должно являть, – свободу. Причем не «свободу от», а абсолютно анархическую, опасную свободу. Я думаю, что человек должен видеть ее перед собой и реализовывать в своей частной жизни.

Д.А. Пригов

Самое главное – это личный выбор. Меня часто об этом спрашивают. И по учителям, и по преподавателям – это призвание. А если хочется деньги зарабатывать – есть масса прекрасных мест, где можно сделать это быстрее и лучше. Тот же самый бизнес. Но вы же не пошли в бизнес, как я понимаю…

Д.А. Медведев

Кто ты, человек города в тумане?

Кто ты? Раскрой свои мозговые грани!

Что ты сделал для хип-хопа в свои годы?

Кто ты, кто ты? Кто ты?

Децл

До сих пор помню, как мне в школе подарили ботиночки. Так и сказали: «Вова, ты у нас самый бедный, вот тебе ботиночки!» Кто вам дал право называть меня бедным? Это самое страшное, что может услышать ребенок. Нельзя объявлять его бедным. Нельзя подчеркивать. Подарите к Новому году, например. Ну надо же знать психологию ребенка. Над этим надо думать, а не только над новыми стандартами.

В.В. Жириновский

Я не видел <здесь неприличное двухкорневое существительное во множественном числе – прим. А.Г. > хуже, чем мои учителя…

Некто «Лицо», признанный иностранным агентом на территории Российской Федерации

В этой жизни не стремись ни к чему,

Все равно вставят палки в колеса!

А я… не стремлюсь ни к чему-у-у-у!

Не нужна работа, не нужна семья

Только радость внутри, только радость внутри-и-и-и!

Святослав Куликов

(текст песни группы “Апельсиновая капуста”)

Происходит от др.-греч.παιδαγωγός «воспитатель, наставник; букв. (раб) ведущий мальчиков», далее из др.-греч. παῖς (παιδίον) «дитя, мальчик» (откуда παιδεία «воспитание, обучение») + ἀγωγός«ведущий, тот, кто ведет», далее из ἄγω«вести; гнать, управлять», далее из праиндоевр. *ag'– «гнать».

Этимология слова «педагог»

Происходит от лат. schola, от др.-греч. σχολή «досуг; задержка, занятие в свободные часы, чтение, лекция, школа», из праиндоевр. *segh- «держать, обладать, иметь». Исходным значением было «досуг», позже «непринужденная беседа», а затем уже «место для беседы».

Этимология слова «школа»

Пранк, который вышел из-под контроля

Уж сколько раз твердили миру: “Энергетический напиток может быть смертельно опасным!” “Да ниче мне не будет!” – отвечают некоторые школьники, полагая угрозу пустой.

Моим восьмиклассникам запретили показываться с энергетическими напитками в школе. На большой перемене Лева, Кирилл и Айрат, три танкиста, три веселых друга (потому танкисты, что играли в онлайн-игру, выкрикивая: “У меня тридцатьчетверка, бери ИС, сейчас бахнем по Тиграм!”), преодолевая сугробы кедами, бежали в магазин с фиксированной ценой. Там они приобретали лапшу быстрого приготовления и самый дешевый энергетический напиток. Назовем его для благозвучия “СМЕРЧ”. Тогда же, когда достопочтенные кураторы стали замечать в урнах критическое количество пустой тары от “Смерча”, – обратились к родителям, действительно ли означенным джентльменам разрешено употреблять то, что в нашем регионе запрещено для продажи несовершеннолетним? Родители единогласно ответили: “Нет, им запрещено пить такие напитки, что найдете – выкидывайте, и нам об этом докладывайте! Примем меры вплоть до невыдачи карманных денег. Что до лапши, да, это не слишком полезно, но пока можно…” Тогда-то и начали досматривать рюкзаки и рукава у всей танковой бригады. За неделю был изъят боекомплект в виде шести литров “Смерча”.

Бойцы пригорюнились ненадолго. Как позже выяснилось, именно Айрату, самому математическому из них, пришла мысль о контрабанде. В ход пошли дидактические материалы из самого известного видеохостинга:

“КАК ПРОНЕСТИ ЭНЕРГОСЫ В ШКОЛУ?”, “10 ПРАНКОВ И ЛАЙФХАКОВ ДЛЯ ШКОЛЫ”, “КАК БЕСПАЛЕВНО ПИТЬ ЭНЕРГЕТИК ПРЯМО НА УРОКЕ?” “УЧИЛКА В ШОКЕ! НЕЗАМЕТНО ПРОНЕСЛИ СЛАДОСТИ!”, “ПОЧЕМУ БЕЗАЛКОГОЛЬНОЕ ПИВО МОЖНО ПИТЬ НА УРОКАХ?”

Что ж, науки юношей питают…

Так пробирались они втроем в туалет, и там, выкинув все приправы, заливали лапшу “Смерчем”. После, с усмешками и прибаутками, из угла пластикового корытца, пили мутную, лапшевитую, но энергетическую смесь. Когда обнаружилось и это, танкисты не отчаялись. Сговорившись, в том же магазине с фиксированной ценой купили себе цилиндрические пеналы, в которые помещалось около ста пятидесяти миллилитров напитка. Тайна эта раскрылась путем разлития указанных ста пятидесяти миллилитров на бланк с контрольной работой алгебре.

“Погиб хомяк, невольник клетки пал от отравленной воды!” Гоша жил, да и помер, остановилось сердце. Танкисты заливали в его поилку энергетик, чтобы и самим попивать на переменах из соломинки. Только тогда глупая игра в контрабанду прекратилась. Закопали Гошу в школьном дворике, надгробием ему служит бутылка с чистой питьевой водой.

Гамлет в четвертом классе

Эльфов, думаю, придумали не благодаря сказочникам-фантазерам. Эльфы – художественный плод наблюдений сугубого реалиста, ясно понимающего в вопросах человечьей породы. Не могли эльфы явиться иначе, как из людей особенного от других характера.

Берется характер не из разреза глаз, цвета кожи и иного, бьющего по глазам в минуты первого впечатления. Есть существа высокой архитектуры: такие люди светятся чистотой, от них расходятся силовые линии каких-то мятных магнитов, с такими людьми приятно и как-то спокойно находиться рядом. У меня в четвертом классе училась одна такая девочка: Катя.

Петя Бурлаков не любил свой рост. Самый умный в классе, все это понимали: и он, и другие. А вот росту не хватало. Легко сказать четверокласснику: “Алло, тебе одиннадцать лет; ты вообще понимаешь, что ты прямо сейчас растешь?” Легко и неэффективно. Переворачиваются глубины, тьма космическая вскипает, мир с громом содрогается и созвездия сыплются как штукатурка, когда одиннадцатилетний мальчик недоволен своим телом. Возможно, с девочками что-то похожее, только мне не довелось быть девочкой, а вот мальчиком довелось.

В классе только двое учились на пятерки: Петя и Катя. И Катя очень нравилась Пете. Но был еще романтичный троечник Андрюха. Он был высок, так же, как и Катя, они жили рядом, и забирали из школы их вместе. То родители Кати, то Андрюхина мать. Андрюха писал сочинения с ошибками и не соблюдал критериев, но его рассуждения имели на меня целебное действие.

сочененее.

я щетаю, тошто положитильный гирой в косточьке Льва Толстова косточка, то, что она не желала злобы, но то, что ее съел Ваня, это плохо. Он вор. Роцтвенеки Вани смиялись над ним то что обмонули что он сечас умрет от сливы в жылутке. вывод точто положительный герой слива.

Катя общалась с Андрюхой охотнее, чем с Петей, как Петя не старался приблизиться. Накануне праздника Восьмого марта Андрюху проняла идея написать Кате поздравительное стихотворение. Я взглянул на его клинопись и сразу понял: это текст со скрытой художественной задачей признания в любви. Хоть и самому ему трудно признать: влюблен.

Да и кто в одиннадцать лет умеет хорошо общаться с такой энергоемкой, непредсказуемой, а впоследствии малоприятной материей (это нужно признать: мало приятного в последствиях влюбленности), как половые симпатии? Тяжко и взрослому, и ребенку. По Андрюхиной просьбе я кое-где поправил размер, он кое-что дописал, провел вечер со словарем рифм, так и случилось с ним первое в жизни стихотворение.

На празднике Восьмого марта он вышел и читал наизусть свою виршу, приобрел огромный успех, поцелуй в щеку от Кати и лютую обиду Пети. С тех пор Петя начал вынашивать план мести.

На перемене меня отводит директриса, и в кабинете логопеда мы запираемся. Она рассказывает, что Катя пришла к ней в страшной бледности, плакала, рвала заусенцы, просила отпустить домой, чтобы сходить в душ. В трех словах Катя пояснила: они меня изнасиловали.

Все отцы были немедленно вызваны в школу, но у юных джентльменов было время, чтобы сговориться и придумать одну правдоподобную версию. Можно было и выбрать, на кого все свалить, и вообще прикинуть, что взрослым известно, а что нет. Камер в классах, конечно, не было.

Отцы сели с нами в круг в хореографическом зале, внимательно выслушали директрису. Дальше они просили доказательств, а узнав, что ничего нет, стали намекать в несколько голосов:

Она же девочка… она хочет внимания… хочет ласки, в конце концов… ну и выдумывает невесть что… а вы знаете, вот в Америке был случай там такого же учителя, как вы, обвинили в педофилии… а потом девушка сама признала, ничего не было, а его все равно на работу никуда не брали… посмотрите, даже кино такое есть… вы такой образованный человек… да должны знать… да и вообще вам не кажется странным, что Катя такая… м-м-м… слишком правильная… от-лич-ни-ца… в тихом омуте сами знаете кто водится… у меня одноклассница тоже отличницей была, а сейчас у-у-у…

После пустой встречи я озадачился тем, чтобы все-таки заиметь доказательства.

Директриса подвозит до дома меня и школьного психолога Татьяну. Мне странно от того, что Татьяна спрашивает поочередно меня и директрису о том, где мы заказываем роллы. Наконец, директриса интересуется: “Вы говорили с Катей?”

После того, как Татьяна ответила: “Ну… это у нее наше такое, знаете… ж-ж-ж-женское… умненькая девочка… но мы же знаем, чего умненьким не хватает…” – мне пришлось быстро выйти из автомобиля, наскоро попрощавшись, так как было уже то место, где мне нужно выйти, а позади был поток автомобилей.

Стало тяжело. Целое ведро ядовитого, гадкого, жадного и липкого гнева втекло мне в кровь одномоментно. Катя не виновата, и я должен это доказать. Заставить их признаться самих, силой их не разговорить. Родители, конечно же, готовы поверить во что угодно, лишь бы не в то, что их мальчик виновен в половом насилии.

Дома я не могу отвлечься от проблемы, но вот я играю с дочерью, и мне делается намного легче. Я уже никого не ненавижу, и мне весело наблюдать, как дочка удивляется солнечному зайчику, цветку и игрушке звездочке.

Мы с женой укладываем ребенка спать. После я подхожу к книжной полке и с закрытыми глазами берусь за случайный корешок. Открываю в случайном месте:

Гамлет

Скажи, старый друг, можете вы сыграть «Убийство Гонзаго»?

Первый актер

Да, милорд.

Гамлет

Поставь это завтра вечером. Скажи, можно ли, в случае надобности, заучить кусок строк в двенадцать-шестнадцать, который бы я написал, – можно?

Первый актер

Да, милорд.

У меня возникает ощущение, что Шекспир и Пастернак пришли помочь мне, и я уже почти понимаю, что нужно делать. Итак, у меня завтра первый урок с этим классом. По плану идти нельзя. Нужно использовать этот урок для того, чтобы они признались. Нельзя оставлять Катю виновной в глазах тех, кто склонен обвинять жертву. Я чувствую, что решение где-то рядом.

Вдруг что-то начинает происходить. Я беру квадратные цветные картонки и пишу на них имена своих четвероклассников. Понимаю, что завтра не будет Кати. Очень надеюсь, что она отдохнет. Значит, скорее всего, будет какая-то вариация из остальных. Всего их семеро, все мальчики. В тот злополучный день кое-кого не было. Смотрю в журнале: Рашид и Боря, их не было. Если кто-то из них придет значит, другие будут им рассказывать о произошедшем на первом уроке. Четвероклассники почти всегда опаздывают, потому что март, пробки и иные космические влияния. Значит, времени поговорить до урока у них не будет и они сразу попадут в мой кабинет. Очень хорошо. Но это еще не значит заставить их выболтать признание. Нужно задать тему урока. Я выбираю тему “Портрет”.

Будем писать о характерных особенностях друг друга, каждого одноклассника и – что важно – одноклассницу нужно описать исходя из нехитрых вопросов.

Представьте, что вы пишете повесть о своем однокласснике или своей однокласснице. Человек, с которого был списан герой или героиня, называется прообразом или прототипом . Опишите портрет героя, прообразом которого мог / могла бы служить…

Далее список их класса.

И это все еще не давало повода развязать им языки, ведь я сам в классе. А если их оставить надолго, даже с заданием, будут беситься. Да и диктофон нужно положить не слишком явно. Плюс ко всему нужно сделать так, чтобы случай был рассказан подробно, а значит, как-то организовать рассказывание не один раз, а хотя бы два. Значит, нужно дать им задание, а самому выйти в соседний кабинет, собеседовать их по одному под видом проверки тетрадей. Первого вызвать того, кого не было в тот день. При возвращении, он, скорее всего, попросит пересказать суть конфликта.

За ночь я сконструировал и продумал пять вариантов происходящего. Главное, чтобы не было Кати. По дороге я пью крепкий чай из термоса, почти не спал. Я вижу, что пришел в школу сразу после нашей администраторши, и у меня есть время на подготовку.

Теперь я постараюсь воспроизвести ту часть диктофонной записи, которая мне наиболее важна в отношении этого случая. Сразу оговорка: дети сильно матерились, и я кое-где должен заменить слово на синоним без матерного корня, замененную часть выделю зачеркиванием. Нематерную бранную лексику я оставил нетронутой.

Закрывается дверь.

– Вчера необычайная трудность была, наших родителей, ко всеобщему ужасу, в школу вызывали, и твою обеспокоенную мать тоже, скорее всего, это из-за того, что мы (очень радостно) на тебя наговорили, что ты Катьке все время мешаешь, втыкаешь в нее ручки и всякую хрень делаешь.

Это сказал Юрик – троечник и приспешник Пети. Я не сразу догадался по голосу. При мне он очень тихо разговаривает.

– Да и она от тебя не отсаживается потому, что у вас там уже в полной мере реализуются половые отношения (Звук хлопков кулака о ладонь) У-у-у-е-е, киска! Такое там у вас!

– Чего?

Это вопрошал Андрюхин голос.

– Чего-чего? В рот поместить тебе грязный несъедобный предмет! Да ты сам Катьку сразу стал трогать ее, когда мы ее держали.

– Че, че было? Расскажите! Вы Катьку…

– Дык да! Мы ей прямо в трусы! Там даже порвалось что-то.

Открывается дверь. Вызываю следующего Рашида, который как раз спрашивал Петю о случившемся, а Борю привожу в класс. Но ведь и Боря не знает.

– Вчера родаков вызывали из-за этого, то, что мы Катьке на перемене в трусы залезли.

–Да! (с гордостью) А я дверь держал!

– Пацаны вон ее держали вот так, а я трусы с нее стянул! Помацали, сказали Андрюхе…

– Да че вы?

– Да-да! Ты сам ее мацал больше всех! за жопу даже щипал! Вот так тебе! не будешь ты больше с ней в одной машине кататься!

Этой части записи было достаточно, чтобы восстановить картину насилия и понять, что Катя не выдумала эту историю, а действительно подверглась насилию в частной школе. В одиннадцать лет. На вопрос из анкеты "почему вы уходите из нашей школы" она ответила: мне душно.

Чертова дюжина впечатлений о самом несчастном человеке

Работа в частной школе – это работа с несчастными семьями, которые, как известно, несчастливы по-своему.

Я совсем не считаю, что богатство разрушает душу, что деньги вредят, однако самые несчастные люди, которых я знал и видел, были богаты, а некоторые даже очень.

Бронзовую медаль получает Костенька – коренной москвич, сын владельца и дельца и алмазного тельца. Папа давал деньги (весьма увесистые), а Костенька хотел быть поэтом. Поэтом быть не удавалось.

Серебряную медаль получает знаменитый актер (не буду говорить его имя, потому что оно известно даже без фамилии). Было время, мы с ним коротко сошлись, коротко в двух смыслах: ненадолго и близко. Он хотел быть влиятельным, а влиятельным быть не удавалось.

И, наконец, золото получает школьник Оливер и его семья. Оливер хотел стать любимым. Не вся беда в том, что любовь бежала от него, беда, что за любовь он принимал властную вседозволенность и беспрепятственное удовлетворение всех его (жестоких порой) желаний.

“Уважаемые учителя! Как директор, я уже отсобеседовала мальчика. Очень хороший! Такой золотой класс у нас будет! Решение должно быть коллегиальным!”

На собеседование Оливер пришел в стиле «спорт», и это мягко сказано. Сел перед приемной комиссией вразвалочку. На колено самым неустойчивым образом поставил пачку чипсов. Вел себя так, чтобы, с одной стороны, удерживаться от прямого хамства, с другой, чтобы все в помещении ощутили свою бледную второстепенность.

В его чавканьи, в небрежном стряхивании крошек на пол, в движениях лица жевательных – все указывало на один вывод: брать нельзя ни за какие деньги.

Лучший вариант – отдать в кадеты, пока не поздно.

Анна Игнатьевна, молодая алгебраичка, высокая, как график функции y = x⁴, справлялась у него о задачах на построение. Сначала он улыбнулся, отер руки о бока с надписью имени фирмы спортивной одежды, уронил с колена чипсы и ответил: “А-ня, да не говори-ТЕ (он выделил ТЕ, как бы подчеркивая протокольность мероприятия, одновременно давая понять: вот закончится протокольность и никакого “ТЕ” тебе, Нюрочка моя худосочненькая, не будет!). Аня, да не говори-ТЕ, когда я жую, не слышно ничего”. Лицом изобразил сожалеющее превосходство, мол, тяжко тебе будет, если не подчинишься мне.

Беседа закончилась тем, что директриса отчитала нас как не вполне компетентных преподавателей. “При мне он так себя не ведет. Вы, Анна Игнатьевна, о чем его спросили?” “О задачах на построение…” “А он что ответил? “Что построение бывает в армии, на стройке и в Майнкрафте…” “Как-о-о-о-о-й ю-у-у-мор, кака-а-а-а-я э-ру-ди-и-и-и-ро-ван-ность!” – пела директриса по нотам банкнот, стоящих на пороге ее “крышесносного образовательного стартапа”, как она говорила сама.

Коллегиальное решение было совсем не коллегиальным, и Оливер попал в шестой класс. Чудовищных мучений стоили ему полтора учебных года, которые завершил он проклятиями, угрозами суицида и покушениями на настоящие уголовные преступления. А вскоре после ухода Оливера из школы сляжет его отец и быстро умрет во время пандемии covid-19.

А уж каких страданий принесет ему влюбленность в одноклассницу Варю! Так, возможно, страдали парижские искусствоведы, когда видели скорбный дым, поднимающийся со стороны Нотр Дама.

В классе их было четверо. Для частных школ – нормальное количество. Тем заметнее все свойства (положительные тоже заметны).

Есть и важный баланс (можно его соблюсти, а можно и не): лучше, на мой взгляд, уравновешивать половой состав класса. Да и учительского состава – тоже.

Оливер был один среди шестиклассниц. Важно, что девушки эти были красивы, воспитаны в семьях, где ценят аккуратность и академию, чистую речь, безупречную одежду, манеры и доброжелательность. “Среди девчонок один поросенок!” – дразнил его Егор, пятиклассник, и тут же отхватывал сушняка. Этого Егора он сильно подставит, не забудет ему поросенка.

На обед со всеми Оливер не ходит: покупает на карманные деньги самую популярную и самую зловонную лапшу быстрого приготовления. Притом проплаченный заранее сбалансированный обед ждет его в столовой, но не дожидается, и пища, стоимость которой сопоставима с недельным заработком учителя, отдается бродячим собакам (водились возле школы и таковые).

Чтобы слаще елось, употреблял в одиночестве, запершись в кабинете логопеда. В этом кабинете был чайник, а своровать ключ для Оливера не составляло никакого труда. Во время обеденного перерыва мы, учителя, часто слышали довольное мычание и возгласы из-за двери:

“А-А-А-А-А! М-М-М-М-М! ОСТРО-ОСТРО! О-О БОЖЕ, КАК ЖЕ Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЛАПШИЧКА, ЭТО КА-А-А-ЙФ! О-О-Ф-Ф-У-Х!”

Вообще, Оливер мог изъясняться междометиями и мемами.

На самом же исходе обеденного перерыва как ни в чем не бывало отпирал дверь. Покрасневшее лицо его было изукрашено следами жгучей приправы. На массивных пуговицах (по виду очень дорогой рубашки) висели, сотрясаясь, истекающие бульоном вермишелины. Лицо его сияло счастьем Ромео, говорящего Джульетте: “It is my lady, O, it is my love!” (Знаменитая сцена перед балконом).

Он зычно рыгал огромной своей улыбкой и шел творить свои не слишком благородные подвиги далее.

Оливер стоит в хореографическом зале. Мне видно его из коридора, потому что зеркала огромные. Четвероклашки окружили его. С экрана планшета он показывает порно-ролик, в котором связанная женщина лежит на полу, а мужская стопа стоит на лице этой женщины.

Громогласно комментирует происходящее: “Ща-ща он в нее втыкаться будет!”

Девочки-четвероклассницы стоят, закрыв лица руками. Мальчики перешептываются. Я знаю, что он не видит меня. Кроме того, чтоб пресечь, мне необходимо еще и доказать, что это было. Директриса наша была против камер где-либо, кроме входа в здание.

Я включаю камеру своего телефона и резко вхожу. Фотографирую, изображения немного смазаны, но это хотя бы какой-то предмет разговора. Оливер прячет планшет под пиджак и убегает, произнося: “Наконец-то достойный противник! Наша схватка будет ле-ген-дар-ной!”

Мы распаковываем ящики с новыми партами, нужно раскрыть каждый ящик и проверить цвет по эталону, потому что именно этот цвет парт успокаивает и “настраивает на учебную деятельность”. Позже Оливер напишет на одной из них “АУЕ ЖИЗНЬ ВОРАМ” и будет уличен.

Мы оставляем канцелярские ножи на ящиках. Пришла вторая газель: со стульями, и ее тоже нужно разгрузить. На это, по просьбе директрисы, мы с биологом тратили обеденный перерыв. Оливер снова пожирал, как он называл, “бомж пакет”, и на его гастрономические вопли уже никто не обращал внимания.

Я и биолог пересчитывали стулья, стоящие на парковке. Сыпался дождик, с виду, как водяная мука, но лужи уже захватывали пространство асфальта.

Из двери выбегает с визгом Варя без обуви, в носочках: “Он хочет меня зарезать! Он махал ножами мне перед лицом! Хотел, чтобы я ему показала…” И она заплакала. Биолог кинул чистую картонку на асфальт, а я дал Варе свою куртку. Варя плакала, говорила, что не пойдет туда больше, а потом, увидев, что ее слезы намочили рукава, стала извиняться за это.

Позже мне будут говорить, что Варя все это выдумала (про ножи), что так она хочет привлечь к себе внимание. А когда об этом случае, припомнив его и другие похожие, наша директриса высказалась: “Сучка не захочет – кобель не вскочит!”, вот в этот самый момент, как только директриса договорила слово “вскочит” – я решил уволиться. В этой фразе уже содержится весь набор причин, по которым мне необходимо покинуть, это, без сомнения, образовательное учреждение.

Передо мной двадцать четыре стула, дождь и плачущая шестиклассница на картонке. Я беру ее на руки, она удивительно легка, и тело ее ощущается птичьим. Биолог открывает дверь: “Майор привез девчонку на лафете!” Боковым зрением вижу окно, там алое лицо Оливера. Глаза его с ненавистью смотрят на меня: он так сильно желавший телесного контакта с нею, не смог коснуться. “Вы не имеете права трогать учениц!” Позже он будет припоминать ей и мне эту сцену в качестве подозрения в совращении малолетних (про меня) и увод мужа из семьи (про нее). Логика поступка его интересовала мало, более он опирался на тот эффект, который можно было произвести, рассказывая такой случай.