Красная машина. Юниор из будущего. Книга 3

Глава 1

От автора: спасибо всем, кто ждал третью книгу, за терпение. Решил не выдерживать паузу до ночи, все равно не первый том. Честно говоря, я бы не стал ее писать. Уже говорил. Было желание закончить на второй все. Причину тоже объяснял. Но комменты, которые вы пишите, повлияли. Так, наверное. Да и опять же, как говорил, здесь описана реальная история реального человека. И речь именно об этом. Кому интересен хоккей ради хоккея, победы в каждой главе и так далее, тем точно не сюда. «Машина» – это книга о людях. И о жизни. И о том, насколько важно не отступать и не сдаваться, что бы не происходило. Еще раз. Большое спасибо вам за то, что вы есть. Но комменты закрою до финала). Уж простите. Так лучше для всех). Потом открою. Сегодня первая глава. Потом по две буду выкладывать. Половина уже написана, так что перебоев быть не должно.

– Это что за поперечные передачи?! Жестче встречайте в средней зоне, не давайте им раскатываться. Больше бросайте. Нет бросков, нет голов! Звено Спиридонова, сделайте мне 3:2. Вы чего такие вялые? Не понимаю. И бросать, бросать, бросать! Услышали? Защита. Вы. Внимательно в обороне! Вам забили две шайбы! Две! Вы совсем, что ли? Оттягиваем и контратакуем. Играем на быстрых контратаках.

– Да, тренер. – Ответил Толик Спиридонов за всех. Он – капитан. Ему положено нести ответственность.

Остальные молча кивали в такт словам Степана Аркадьевича. Счет игры выглядел немного удручающе, поэтому нарожон никто не лез, своим ценным мнением не делился.

– Отлично. Еще лучше было бы, если не только услышали, но и поняли. Симонов!

Степан Аркадьевич повернулся к Лехе. Тот поднял голову и уставился на тренера. Хотя до этого, слушал его наставления, опустив башку вниз.

На меня он вообще старался не смотреть. Очень сомневаюсь, будто дело в совести. Нет. Леха просто охренел и пока еще не пришел в себя. Надо было видеть лицо моего бывшего товарища, когда он заметил меня. У пацана случился шок. Не ожидал, сученыш.

Зато я впервые наблюдал охреневшего Симонова. Того самого, у которого все по полочкам, все по инструкции. Вообще впервые наблюдал столь сильные эмоции с его стороны. Пожалуй, зрелище интересное. А учитывая все обстоятельства, даже волнительное. Приятное.

– Симонов, у тебя со зрением все в порядке? Ты Белова вообще видишь? Чё ты возишь, когда партнер свободен? – Степан Аркадьевич не дожидаясь ответа, переключил свое внимание на других игроков.

Симонов кивнул, но тренер этого уже не видел. А потом, не удержавшись, Леха бросил в мою сторону злой взгляд. Молодец. Делает все мне на руку. В первом периоде как минимум три раза складывались ситуации, когда он реально игнорил. Вытащил личное на лед. А делать это, ой, как неправильно. Особенно, когда я, в отличие от бывшего товарища, наоборот играл за команду, для команды и с командой. Все, как учил Степан Аркадьевич. Он, кстати, лично мне пока не сказал еще ничего. Но я пока еще ничего и не сделал. Первые две шайбы, которые забили мы, не были лично моей заслугой. Хотя, вторая – с передачи, прилетевшей от меня Толику.

Поэтому, психи Симонова оказались чем-то навроде подарка судьбы. Не ожидал от него настолько непрофессионального поведения. Это же, блин, Симонов! Он всегда был непробиваемым. Типа, холодный ум, все дела. Хотя, по идее, если честно рассудить, это я должен срывать зло. Но никак не тот, кто подставил меня по полной программе.

Психология, чтоб ее. Пацан настолько охренел от моего появления, что перестал контролировать свои эмоции. А я, наконец, увидел его настоящее отношение. Было ли это больно? Неприятно? Обидно? Да похер. Уже нет. Тем более, я принял Симонова, как наследство, от настоящего Славика. И воспоминания об их дружбе принадлежали брату. Не мне. Просто я сильно на них повёлся. Опять же, скорее всего, дело в том, что некоторые выкрутасы подсознания все равно связаны с братом, а точнее, с его возрастом. Так-то пятнадцать лет почти. Самый разгул гормонов, тестостерона и остальной херни пубертатного периода. Многое воспринимается гораздо острее.

Впрочем, положа руку на сердце, сначала имелись определённые эмоции. Просто не ожидал, что предателем окажется именно Симонов. Самый правильный, самый умный, самый порядочный. Поэтому осадочек был. Это факт. Но сейчас…

Сейчас даже злости не осталось. Просто легкое недоумение и желание разобраться. Это он все годы притворялся, когда со Славкой дружил? Или всё-таки сыграли свою роль обстоятельства? Тем более, у обстоятельств есть вполне реальные лица и имена. Аглая Никитична и Ленка.

Если первую я искренне понимаю. Судьба внука, его будущее на кону. Тем более, старушка то у нас совсем непростая. Учитывая, какой на дворе год, уверен, Аглая вполне может знать о том будущем, до которого осталось каких-то четыре года. Может, не в деталях, не наверняка, но веяния, имеющие место быть в верхах, она вполне способна оценить. Не удивлюсь, если бабуля вообще уже все просчитала и рассматривает вариант карьеры Симонова в НХЛ. Для того им и нужно попасть в ЦСКА любой ценой. Могу ошибаться, однако, по-моему, некоторые, особо высоко стоящие граждане, догадываются, к чему в итоге приведет путь длиной в семьдесят четыре года. Для особо хитрожопых будущее и правда станет светлым. Но это не точно. А для остальных – почти двадцать лет полной задницы, из которой придётся долго выбираться.

Но вот Ленка… Тут, конечно, вопросов до хренища. И я обязательно их задам. Позже. Чисто ради любопытства.

– Второе звено. Никита, страхуешь Егора, правый борт – его. Внимательнее в защите, отрабатывать нужно по полной. – Тренер продолжал раздавать указания. Он переключился на других пацанов и на Леху больше не смотрел.

Степан Аркадьевич никогда не уделял до хрена времени обсуждению проблемы. Наверное, это правильно. Зачем мусолить? Сказал и все. Услышали – молодцы. Нет – до свидания. Удивительно, что он со мной и моей тупостью так долго боролся.

Поэтому Симонову было озвучено четко, конкретно. Кстати, на месте Лехи я бы сейчас амбиции с эмоциями в жопу себе засунул. Если тренер выказал свое недовольство лишь парой предложений, значит недовольство это сильное. Очень сильное. Сегодня – товарищеский матч и Симонов в первом звене. А завтра – матч в рамках турнира. И Симонов может не выйти на лед вообще.

– Так… Все остается без изменений. Первая пятерка – Спиридонов, Белов, Симонов, Лозинский, Лапин. Спиридонов – справа, Белов – слева.

– Тренер, почему Белов слева? – Толик явно вынашивал этот вопрос с самого начала игры. Но в ответ он получил выразительный взгляд. Больше вопросов у Толика не возникло.

Ни для кого не секрет, я – центральный нападающий. А сейчас мое место отдано Симонову. Кстати, заметил, что балагур и шутник Спиридонов на Леху косился немного раздражённо. Иногда, почти вскользь. Однако, я Толика успел узнать хорошо. Он, конечно, на лед ничего не вынесет из своих эмоций, в отличие от Симонова, но явно моего бывшего дружка Спиридонов недолюбливает.

Хотя, я например, решение тренера вполне понимаю. Явился такой хрен с бугра, а если более точно, из Воронежа. Про Семилуки Степан Аркадьевич и не слышал, наверное. Причем хрен этот сначала выгребывался, потом оказался замешан в какой-то мутной истории, потом вообще развернулся и уехал. А теперь – здравствуйте, я передумал. Спасибо, что вообще не послали меня к чертовой матери.

– Еще раз. Главная ошибка – полностью отдали среднюю зону. Отдали среднюю зону, отдали инициативу. Давайте, взбодритесь. Хватит бегать трусцой!

Степан Аркадьевич высказал последнюю фразу, рубанул рукой и вышел из раздевалки.

Игра, которая должна была получиться, если не легкой, то уж точно ровненькой, неожиданно давалась с трудом. И в принципе, в этом есть часть моей вины. Пусть условной, но все-таки.

Мое появление в раздевалке произвело настоящий фурор. В большей мере, конечно, приятный. Хотя, Спиридонов пообещал оторвать башку. Мне, естественно, оторвать. За то, что я бросил команду. Серьезно. Это была его первая фраза.

– Белов! Ну, ты… Козел! – Толик подскочил, ухватил меня за шею, а потом костяшками пальцев второй руки постучал по моей же башке. – Скотина ты, Славик. Уехал. Молча. Ни слова не сказал никому из парней. Это что вообще такое?

– Да хорош тебе! – Я «боднул» его головой. – Сам знаешь, как все было. При вас произошла ситуация.

– Ситуация – фигация! Понял? Ну, мы потом еще поговорим. Чертяка… – Толик отпустил меня и вернулся к своему шкафчику, чтоб переодеться.

Остальные парни тоже всячески выражали свою радость. Кто-то больше, кто-то меньше. Но я смотрел в первую очередь на Симонова. А посмотреть было на что.

Сначала, когда зашел в раздевалку, Лёха несколько раз моргнул, будто не верил своим глазам. Потом перевел взгляд мне за спину. Наверное, ждал, когда ему кто-нибудь объяснит, в чем дело. По мнению Симонова, я сейчас должен быть далеко. Километров за пятьсот от Москвы. Спустя еще пять минут, Симонов, криво усмехнувшись, отвернулся. Я начал переодеваться и он понял, объяснений не будет. А еще, понял, что все – реально. Я тут. Я вернулся. Поэтому, в первом периоде был некоторый раздрай в игре. В нашей, конечно. Соперник наоборот, показывал хорошую, качественную подготовку. Чего никто не ожидал.

Да, это не был матч в рамках турнирной таблицы. Товарищеская встреча. Так можно сказать. Но и на льду ни хрена не дворовая команда, а так-то детская школа ЦСКА. В данном случае, дело касается чести. И для тренера счет 2:2 – это звоночек. Если тут просрем, то что дальше ждать.

Первый период закончился, а я до сих пор не верил, что снова в игре. Просто не верил и все. Присутствовало ощущение нереальности происходящего. Будто во сне. Просто наша авантюра с этой поездкой изначально казалась мне… да авантюрой и казалась. Сорвались, рванули в Москву, явились во Дворец спорта.

И вдруг – я опять на льду со своей командой. Со своей… Ну, да. Команда – моя и место это – мое. Пошли все на хрен.

Хотя, было совсем непросто сюда попасть. Изначально, мне кажется, Степан Аркадьевич принял нас за идиотов. Даже Сергея Николаевича. И точно не хотел выглядеть идиотом сам.

Когда он увидел нашу компанию, у него стал такой взгляд, будто ему очень сильно хочется развернуться и уйти. Но, видимо, уважение к Сергею Николаевичу оказалось выше неуважения ко мне.

Поэтому тренер остался стоять на месте, ожидая, когда подойдем ближе. Сергей Николаевич не стал тратить время на раскланивания. Пожал руку, поздоровался и сразу утянул Степана Аркадьевича в сторону тренерской. Мы с батей только успели доброго вечера пожелать.

– Ну? Чего стоишь? – Отец зыркнул на меня, потом посмотрел вслед ушедшим тренерам. – Не интересно? Я вот сейчас от любопытства всю жопу себе расчешу. Давай, за мной.

Батя в несколько шагов оказался рядом с комнатой, где решалась моя судьба. Я сначала хотел его образумить, но потом… Махнул рукой на все приличия и рванул за ним. Действительно, очень интересно. В итоге, мы замерли под дверью, как два эхолота, улавливающие любой звук.

Сначала из-за двери раздавался тихий бубнеж и не было возможности разобрать, что говорят. Но потом, и один тренер, и второй, перешли на повышенный тон. Это не было проявлением злости или раздражения. Скорее – эмоциональная получилась беседа. Но зато мы услышали самое важное.

– Серёга, ты давишь. Серьезно давишь.

– Стёп, я разве когда-то тебя о чем-то просил? Вот так. Настойчиво. Разве пользовался нашей дружбой? А? Я и сейчас не прошу тебя взять Белова обратно. Ничего подобного ведь не сказал. Прошу дать ему шанс. Выпустить на лёд. Сегодня – товарищеский матч. Ты ничем не рискуешь.

– Разве? Я рискую выглядеть глупо. Непрофессионально.

– Ну, хорошо. Прав, Стёп. Прав! Но последний шанс и все.

– Опять? Опять шанс Белову? Слушай… Твой Белов… он не понимает самого главного. Хоккей – это не просто мужская игра. Это не просто показательные выступления, где он может демонстрировать все свои таланты…

– Ну, видишь, значит наличие талантов ты признаешь.

– Признаю. Парень рожден для хоккея. Согласен. Но башка у него… не туда работает. Хоккей – это командная игра. А он все на себя. Все для себя любимого. Ты ведь сам знаешь, хоккеист, играющий коллективно, лучше и быстрее ориентируется, выбирает позицию и вернее оценивает игровую обстановку. Даже чисто с точки зрения практики.

– Стёпа, он талантлив. Согласись.

– Не верю в талант, верю в труд. Помнишь? Слова Тарасова, помнишь?

– Слушай, я все его изречения храню вот тут, в башке. И да, они верные. Но… Хорошо. Смотри. Ты считаешь, что Белов не способен быть частью команды. Думать, прежде всего об общем результате. А не о себе. Так? Проверь. Сейчас, если он выйдет на лед, среди твоих парней будет человек, который стал причиной многих событий. И у Белова есть тысяча причин этого человека ненавидеть. Подробности расскажу тебе позже. После игры. Ну, вот и возможность проверить твои слова.

– Черт… Серега, не пойму… Почему ты так бьешься за этого пацана? Не, талант, согласен. Хорошо. Но ты именно бьешься за него.

Голос Степана Аркадьевича приблизился к двери. Видимо, он подошел, чтоб прикрыть створку плотнее.

Мы с батей, будто два малолетних пацана, одним прыжком отскочили в сторону. Как еще не посбивали друг друга. Но из тренерской никто не вышел. Дверь действительно закрылась плотнее. Там, за этой дверью, решалась моя судьба.

Либо Степан Аркадьевич сейчас согласиться выпустить меня на лед, и тогда появится шанс все исправить, либо я поструячу обратно домой.

А домой сильно не хочется. Мы так-то прибыли в Москву буквально час назад.

Игра должна была состояться в семь вечера и Сергей Николаевич гнал без остановки. При этом батя, например, успел даже выспаться. Я вообще ему в этом плане завидую. Удивительная способность подстраиваться под обстоятельства.

Он периодически заваливался на сиденье, закидывал голову назад и похрапывал, вызывая у меня огромное желание сделать так же. Потому что я тоже поспал бы с большим удовольствием. Но вместо этого таращился всю дорогу в окно и постоянно думал. Даже не думал. Наверное, больше подойдет выражение «фантазировал».

В башке постоянно крутились варианты того, что будет вечером, когда мы окажемся на месте. С одной стороны – волновало поведение тренера. Степана Аркадьевича понять тоже могу. Один раз он уже пошел навстречу. Опять же по просьбе Сергея Николаевича. И опять явимся мы. Честно сказать, я может, даже на его месте, не задумываясь послал бы всю нашу компанию куда подальше.

С другой стороны – Симонов. Я прекрасно понимал, что мы встретимся. Глаза в глаза, так сказать. И вот что мне делать? Сразу дать в морду или сначала поговорить? И вроде поступок со стороны Лехи гнилой. Он, может, не решал все сам. Может, там бабка его эта стоумова подсуетилась. Но твою мать… Если мы – друзья. Мог хотя бы сказать в открытую. Мол, так и так, извиняйте товарищи, кина не будет.

Хотя, в то же время, если посмотреть на всю ситуацию взрослым взглядом… Своя рубаха ближе к телу. Так ведь говорят. Вполне логично, свое будущее Леху интересует гораздо больше, чем мое. Он же не псих.

Это я понимаю. Но принять не могу. Главное, спроси меня кто прежде, до того, как случилась эта фантастическая история с попаданием в тело брата, я бы поддержал Симонова. Реально. Выгода – прежде всего. Какая на хрен дружба? Друзья сегодня есть а завтра их нет.

Но в данный момент, не знаю почему, поступок Лехи упорно в моей голове ассоциировался с предательством.

Ну, и конечно, Ленка. Это – отдельная история. Если Симонов сам, лично, своими руками ничего не делал, то эта девочка приняла непосредственное участие. И честно говоря, хотелось лишь одного. Задать ей единственный вопрос. Почему?

В общем, пока мы ехали, я прокручивал в голове сотню вариантов того, что и как будет дальше.

Когда въехали в Москву, Сергей Николаевич сразу отправился по нужному адресу. Ко дворцу спорта, где должна была проходить игра.

– Бать… – Я похлопал отца по плечу. Он снова задремал.

– А! – отец резко поднял голову и уставился в окно сонным взглядом. Потом повернулся ко мне.

– Приехали. – Пояснил Сергей Николаевич. – Думаю, идемте сразу. Пока не могу представить реакцию Степана…. Степана Аркадьевича. Сколько времени займет разговор, тоже непонятно. Так что, не будем тянуть кота за хвост.

– Ага. – Отец хохотнул. – Тут больше подходит не за хвост, а за яйц…

Не договорив, он осекся, покосился на тренера, а потом молча выбрался из машины.

Конечно, слыхали мы в его исполнении и покрепче выражения, но при Сергее Николаевиче батя будто немного стеснялся.

Я последовал примеру отца. Вышел из машины и встал рядом с ним. Буквально через несколько минут мы уже топали за тренером в сторону Дворца спорта. В любом случае, Степан Аркадьевич на месте. Как и команда. У них еще раскатка, подготовка, все дела.

Но я, честно говоря, до последнего ожидал, что нас просто пошлют. Откровенно, русским языком, не подбирая слов. А поди ж ты… Уже второй период и я снова иду на лед. Разговор был коротким, результат – фантастическим. Потом обязательно расспрошу Сергея Николаевича про его дружбу с тренером ЦСКА.

От воспоминаний меня отвлек удар в плечо. Он был несильный, но ощутимый.

Я вынырнул из собственных мыслей. Прямо передо мной стоял Симонов. Он перегородил дорогу, собираясь проскочить вперед.

– Думаешь, несправедливая штука жизнь? – Спросил вдруг Леха. Просто, ни с чего. Но с откровенным вызовом в голосе.

– А ты? – Я прекрасно понял, что дружок мой успел собрать волю в кулак и сейчас провоцирует. Конечно, первый шок прошёл. Теперь он постарается исправить ситуацию.

– А я не думаю. Подвинься. – Симонов оттеснил меня плечом и двинулся вперед.

– Посмотрим, пацан… Посмотрим… – Пробормотал я себе под нос.

Второй период. Единение с командой я продемонстрировал. Можно переходить к более активным действиям.

Глава 2

Я вижу, как на скорости приближается защитник соперника. Летит, сука, словно долбанная ракета. Он правым плечом с разбегу бьет в мое плечо. Резко тормозит коньком и уходит в сторону. Меня со всей силы швыряет на борт. Тут же будто пружиной откидывает обратно. Падаю на лед с такой силой, что шлем отлетает в сторону. В голове шумит и в разные стороны сыпятся звезды. Честное слово. Самые настоящие крохотные звездочки. Как в мультиках. Я трясу башкой и пытаюсь встать. Судя по ощущениям, все цело. Хотя столкновение вышло – мама не горюй. Пацан очень старался приложить меня посильнее.

– Сука… – Чувствую во рту привкус крови. Осторожно трогаю языком зубы с внутренней стороны. Вроде бы все на месте.

К счастью, этот малолетний мудак быстро смылся, справедливо опасаясь ответных действий с моей стороны. К счастью для самого малолетнего мудака, естественно. Я, конечно, старался делать все грамотно и не нарваться на штрафную, этого только не хватало, но не всякое терпение безгранично. А во мне, между прочим, сейчас очень до хрена от Славика. Логично вполне. Мы же с ним теперь – одно целое. Поэтому «завожусь» я теперь гораздо быстрее. Вполне ожидаемо, шайба теперь у соперника. В этом и был смысл его действий.

Но я все равно успел заметить удивлённый и слегка настороженный взгляд пацана. Наверное, в одном моем слове «сука», которое он услышал, было слишком много ненависти. А я сейчас реально их всех ненавижу. Соперников, имею в виду. Они мешают мне. Но в этом и есть суть игры. Да и ненависть эта хорошая. Спортивная. Без истерики и лишних эмоций.

Тем более, их тренер, походу, велел под любым предлогом избавиться от неудобного противника, который постоянно мешается по ногами. То есть от меня. Цепляют при каждой возможности. Или вообще в наглую. Правда, и я ни хрена не упускаю шансов. Скажем так, товарищеская встреча при моем участии заиграла новыми красками.

Второй период, вообще, начался слишком активно. И дело не только в словах Степана Аркадьевича. Хотя, отчитал он нас знатно. Просто после перерыва, благодаря наставлениям тренера, мы все вышли обратно на лёд с определенным настроем. Если парни чисто за победой ради амбиций и, соответственно, ради репутации школы, я – за победой ради победы. Как и Симонов. У нас с ним это не просто игра. Это – типа, бой. Маленькая, локальная война, в которой мы сводим личные счеты.

Судья немного прихерел, мне кажется, от темпа игры, на который мы вдруг резко перешли. Товарищеский матч неожиданно превратился в самое настоящее противостояние. Накал рос гигантскими скачками, все сильнее и сильнее набирая обороты. Будто на кону гораздо больше, чем принцип или честь команды. В первую очередь, эта волна шла от нас с Симоновым. А хоккей, как ни крути, игра командная. Парочка человек вполне способны зарядить всех остальных.

Впрочем, для меня так и есть. Для меня все это слишком много значит. Видимо, противник мой настрой понял и оценил, а потому начал уделять много внимания мне персоне, стараясь вывести меня из действующего состава.

Я во втором периоде ухитрялся быть везде. Просто чертов супермен. При этом, на передачи больше не жадничал. Не было того, что раньше, когда тренер гонял меня за самовлюбленное отношение к игре. За то, что я постоянно тянул одеяло на себя.

А еще, вспомнил, что пацаны из команды соперника, которые сейчас пытаются изменить счёт в свою пользу, приучены к другому хоккею. Не к тому, который знаю лично я. И речь в данном случае не о Славике. Именно я. Они не играют жестко. Для них все более правильно, по-честному. Школа не та. Нет, силовые приемы никто не отменял. Это понятно. Хоккей – это хоккей. Тут неизбежны столкновения и самые настоящий схватки за возможность владеть шайбой. Но они не пользуются этим в полном объёме, потому что их учили иначе. А я могу. Я то знаю, как можно добавить жёсткости в игру. Правда, без фанатизма и без перекосов, а то огребу опять от тренера. Сначала – от судьи, который выпишет мне штрафной, а потом уже от Степана Аркадьевича. Причем, не знаю, что хуже. Соответственно, за каждую малейшую возможность я реально бился. Поэтому, к середине второго периода, большая часть стычек случалась именно там, где находился я. Тем более, тренер противник тоже сообразил, кто особо неудобный элемент на льду.

– Нормально? Как ты? Сильно приложил? – Ко мне подкатился Спиридонов. – Врач нужен?

– Не. Нормально. Цел. – Я уже встал на ноги. Шум в башке пропал. И нос цел, слава богу. Не то, чтоб я сильно переживаю за свой профиль, но впоавлять не хотелось бы. А кровь – видимо, чисто прикусил щеку в момент удара. Или какая-то такая хрень. Ерунда. Уж это точно мелочи.

– Глянь, «матрас» тоже заметил грубость. – Спиридонов посмотрел в сторону судьи. – Отправил на штрафную седьмого. Аккуратнее давай, ты чего-то сегодня в ударе. В прямом смысле. И это… Гляди там, пятый оборзел совсем. Всегда клюшкой цепляет. Имей в виду. Они, как с цепи сорвались. Да и ты тоже. Давай. Погнали. У них смена.

Толик выпалил все на одном дыхании, залпом и без остановки, а затем рванул к средней зоне. Я – следом за ним. У меня есть цель и точно сейчас не время тормозить. Даже если мне выбьют все зубы, сломают нос, челюсть, руку или ногу, один хрен буду играть. Хватит упущенных шансов. Тем более, когда они упущены по моей же глупости.

Матч настолько захватил всех, что даже Сергей Николаевич, обычно спокойный и уравновешенный, не остался в стороне. Выбрал момент и успел дать мне пару наставлений. Лично мне. Кстати, достаточно дельных. Хотя, уж тут точно удивляться нечему. Когда тренер говорил со Степаном Аркадьевичем, я заметил в их разговоре интонации взаимного уважения. А это не просто случай, когда беседуют два товарища. Это был диалог двух профессионалов, не смотря на то, что они реально, судя по всему, друзья.

– Сразу открываешься под третьего. Семерка будет отжимать правого защитника. Левого сам обойдешь. Если пойдёт в центр, ты щелчок свой делай из-под него, чтоб вратарь не видел. И не забывай. Показал влево, ушел вправо, положил корпус, забил. Понял? Давай, Славик. Давай!

Он хлопнул меня по плечу и отошел обратно к Степану Аркадьевичу. Оба тренера стояли рядышком, наблюдая за игрой. Изредка они тихо переговаривались, наклоняясь головами друг к другу. Не знаю, что именно обсуждали. Может, игру. Может, меня. Я в их сторону лишний раз не смотрел. Некогда.

Симонов, кстати, похоже, одумался. Его поведение сильно изменилось по сравнению с тем, что было прежде. Вернее, не одумался, конечно. Зря я уж так-то товарищу своему бывшему польстил. Не самое подходящее слово в данной ситуации. Я Леху знаю хорошо. Весь его вид говорил о том, что с гораздо большим удовольствием он бы снял перчатки, взял клюшку и лупил бы меня ею по башке, пока вся злость не выйдет. Но на льду больше своих настоящих эмоций Леха не показывал. Все-таки Симонов далеко не дурак. Это факт известный. Гнида, как выяснилось, но не дурак.

Мое звено работало слаженно, будто четкий, проверенный механизм. И это было не тяжело, на самом деле. С Симоновым мы чертову кучу времени провели рядом. С детства, можно сказать, в команде были бок о бок. В одном звене. Ну, ладно, не совсем мы. Славик был. Он дружил с Лехой достаточно долго. Прислушивался к нему. Но это уже не важно – я или Славик. Чем больше проходит времени, тем увереннее мое сознание чувствует себя в теле брата, вростает в него. Остальные парнр из команды ЦСКА для меня тоже знакомы. Два месяца, как-никак, на лёд вместе выходили. Тем более сейчас я больше не вел себя, как самовлюбленный, эгоистичный мудак. Пригодилась, наконец, вся наука, тщательно вбиваемая Степаном Аркадьевичем. Я ее осознал и принял полностью.

Но, вообще, если честно, охренеть, можно со всей ситуации, относительно поведения моего бывшего товарища. У Симонова реально не имелось чувства вины. Вообще ни капельки. Я видел это прекрасно. Его даже не грызла совесть. Не мучали сомнения, а правильно ли он поступил. А стоило ли оно того. Зато у Лехи была злость. Настоящая такая, бешенная ярость. Злость на то, что я снова сломал ему все планы. Совершенно непонятно, по какой логике он пришёл к такому выводу, но тем не менее, пришел же. Нормально? Выходит, Славик даже близко не знал своего друга. Столько лет общался, но ни черта не видел настоящей сути Симонова. Более того, искренне считал его надежным человеком.

Я-то ладно. Я его реально вижу без году неделю. Несколько месяцев. Даже в своем настоящем детстве не пересекался. Товарищи по команде к брату в гости никогда не приходили. Я так понимаю, он не очень хотел афишировать наше своеобразное семейство.

Но вот Славка точно был в Лехе уверен. Прислушивался к нему, уважал, ценил. Как так-то. Ведь не сказать, что брат – лошара, которого легко вокруг пальца обвести. Тем более, учитывая его круг общения в Семилуках.

Правда, думать об этом сейчас тоже некогда. Все потом, после игры. И выяснение отношений с бывшем другом – тоже потом. Кстати, странно, но я не увидел среди зрителей Ленку. Хотя, по идее, они встречаются. Могла бы и прийти, поболеть за своего ненаглядного. Мне-то все равно. Я наоборот рад, что девчонка решила не являться на игру. Ну ее к черту. Только смуту вносила бы своим присутствием.

В общем, так как в этой игре я был максимально нацелен на результат, итог вышел, что надо.

На момент окончания третьего периода счет радовал цифрами. Мы выиграли, забив на четыре шайбы больше, чем соперники. Из этих четырех шайб, две были лично моими. Второй и третий периоды не прошли даром. Особенно, когда Симонов перестал страдать херней и наше звено разошлось в полную силу. Не могу этого не признать, но на льду нам сложно было противостоять. Да и то, что Леха отличный нападающий, тоже не могу игнорировать. Он талантливый хоккеист, несомненно. Башка у него варит, что надо. Скорость, техника – тоже на высоте.

– Молодец! Ай, сынок! Ай, Красава! Видели?! Видели, что творит?! Ух, Белов! Славка Белов! Запомните! Скоро это имя будет знать весь Советский Союз!

Отец орал так громко, что я не просто смог различить его голос среди остальных болельщиков, но и нашел взглядом. Батя прыгал по трибуне, словно обезумевшее кенгуру. Он подбегал к каким-то людям, обнимал одной рукой, потом что-то воодушевленно говорил и поворачивался к игрокам, которые уходили со льда. Причём, не только сам поворачивался, но этих случайных бедолаг тоже разворачивал. Даже, когда они этого не очень хотели.

Так понимаю, отец рассказывал, что один из победителей – его сын. Не просто один из победителей, а практически главный нападающий Советского Союза. Ясен пень такого титула нет. Но надо было видеть батино счастливое лицо. Судя по восторженому выражению этого лица, отец точно возвел меня в какой-то очень высокий чин.

– Молодцы! – Коротко бросил Степан Аркадьевич, когда мы проходили мимо. – Белов…

Я остановился. Спокойно посмотрел на тренера. По крайней мере, постарался, чтоб это выглядело именно так. Хотя на самом деле, аж сердце заходилось. Трясло внутри все. Может, конечно, еще запал игры не отпустил, не знаю. Но думаю, это был просто самый обычный нервяк.

– Переоденешься, зайди в тренерскую. Поговорить нужно. – Степан Аркадьевич тоже выглядел бесстрастным. Типа, вообще ничего не произошло особенного. Словно даже не было несколько дней назад ситуации, когда меня обвинили в воровстве, а я сбежал.

Из-за спины тренера выглянул Сергей Николаевич. Он весело улыбнулся и подмигнул мне. Как малолетний пацан, честное слово. Я от этого охренел еще больше, чем от слов Степана Аркадьевича. Просто никогда не видел тренера «Бурана» в столь игривом настроении. Он только что, не пританцовывал на месте. Забегать вперед, конечно, рано, но внутренний мандраж сразу отпустил. Вряд ли Сергей Николаевич стал бы радоваться моему возвращению в Воронеж. Он же не идиот так-то. Если его распирает от радости, значит, глядишь, можно рассчитывать на положительное решение со стороны Степана Аркадьевича. Если сейчас я вижу отличное настроение у своего тренера, есть шанс, что наша безумная авантюра удалась.

– Белов! Погоди, чертяка!

Я уже почти дошел до раздевалки, когда меня догнали Толик и Серега.

– Что? Как? Рассказывай! Ну, это вообще, конечно. Ни с хрена – раз! И ты с нами на льду! Офигенски! – Спиридонов был реально рад меня видеть. Он буквально фонтанировал восторгом.

Это я понял еще когда только появился, но перед матчем не имелось возможности поговорить с парнями. Зато теперь по лицу Толика было заметно, расспросов не избежать. Естественно, его таращит от любопытства. Буквально пару дней назад я стал чуть ли не изгоем в глазах взрослых. Тренер, учителя, да и остальные – все были в курсе случившегося. И тут вдруг столь неожиданное возвращение. К тому же, сразу на игру. Это – очень большой показатель доверия со стороны Степана Аркадьевича.

– Ну, ты свинья, конечно! Все по-тихому. – Серега подтолкнул меня локтем. – Мы, чтоб ты понимал, тут такую бурную деятельность развили по спасению твоей репутации, а ты сбежал. Молча. Взял и свалил. Неужели сомневался, что мы позволим вот так запросто обосрать нашего товарища?! Слышал бы, как Леонида крыло от бешенства. Он-то думал, парни ополчатся на тебя, начнут тоже обвинять. А вот ни черта подобного. И кстати… Ленка эта ваша…

– Какая «ваша»?! Какая «ваша»?! – Спиридонов стукнул обратным концом клюшки о пол. – Не надо мне ее приписывать. Ясно?

– Чего это не надо? – Назло Толику продолжал глумиться Серега. – Ты де за ней, как умалишенный бегал. Ах, Леночка… Ах, звезда моя… Русалка. Ужас… Прозвище даже ей придумал. Ты представь, Славик.

– Все. Была да сплыла бровь. Ясно? Она – стерва. Подлая к тому же. Нет, нам такого добра не надо. – Спиридонов, нахмурившись, затряс головой. – У них вон, с Симоновым любовь. Была Ленка, нет больше Ленки. Нам такого и даром не надо.

Толик кивнул в сторону Лехи, который шел перед нами. Он, кстати, скорее всего, свою фамилию услышал. Я заметил, как плечи напряглись у моего дружка. Но оборачиваться Симонов не стал. Я так понимаю, он прекрасно понимает, какое слодилось отношение у парней к его персоне. Они, конечно, подробностей об его непосредственном участии во всей истории не знают, но сам факт того, что Леха теперь трется рядом с Ленкой, которая стерва и предательница, говорит о многом.

– Давайте лучше по насущным вопросам. Черт с ними со всеми. – Спиридонов перевел тему, – Ты домой ездил, что ли? Или как? Мы уж подумали, грешным делом, насовсем сбежал. Решил сдаться. А ты… Молодец!

– Было дело… – Честно говоря, я бы с огромным удовольствием вот эту часть истории опустил. Не именно про дом. Там все нормально. Про Ленку, Леху и кражу. Просто до задницы не охота ковыряться в этом дерьмище. Не очень хочется говорить о неприятном.

Но вполне понятно, что это неизбежно. Игра, да. Она сложилась неплохо. И судя по всему, Сергей Николаевич сумел-таки убедить своего товарища, что я достоин вернуться. Однако, это лишь первый, маленький шаг. Еще надо будет как-то разруливать ситуацию с кражей. И отмолчаться точно не получится. Пацаны и без деталей могут обойтись, а вот тренер, учителя… Тут никак не скажешь, извините, не хочу об этом вспоминать.

– Короче, сейчас мы переоденемся и ты все распишешь в подробностях. Понял? Никакие отговорки не принимаются! – Спиридонов обогнал меня и, ускорившись, направился к раздевалке. Серега двинулся следом за ним.

Я топал в ту же сторону, но не торопясь. Причина была в Симонове. Он остановился возле входа и явно кого-то или чего-то ждал. Есть четкое ощущение, что меня.

– Поговорим? – Спросил Леха, как только я оказался рядом.

– Конечно. Только не сейчас. – Хотел пройти в раздевалку, но он перегородил дорогу.

– Думаю, лучше сделать это сразу.

Я с усмешкой посмотрел на Симонова. Думает он…

– Слушай, мне вообще по хрену, что ты там думаешь. Я сейчас зайду, переоденусь и отправлюсь к тренеру. Или тебе не в моготу обсудить нашу просранную дружбу?

– У каждой дружбы есть цена. Ты должен понять. Разве тебя беспокоили друзья, когда решил уехать в Москву? Ни о ком ведь не думал, кроме себя. – Ответил мне Симонов, чем выбесил очень сильно. Философ хренов. Ты посмотри, как рассуждает. Я даже посмотрел на него с легким удивлением. Это было сказано на полном серьезе?

– Мммм… Ты меня сейчас прямо в борт впечатал…

Я с силой ударил носком по коньку Лехи. По тому, который мешал мне пройти, загораживая путь. Пусть скажет спасибо, что только по коньку, а не прямо по ноге.

– Я никому, ничего не должен. Понял? Лапу убери, а то сломаю.

Глава 3

Переоделся я быстро, не стал раскорячиваться посреди раздевалки, хотя пацаны из команды были не прочь поговорить о матче. В основном, конечно, разделить восторг. Некоторые конкретно подходили ко мне и с улыбкой дали руку.

Все это очень круто, приятно и так далее, но я хотел быстрее оказаться в тренерской. Торопился, можно сказать, изо всех сил. Еще бы! Один из самых важных моментов в жизни брата, так-то. Или моей жизни… Уже хрен разберешь. Волновало в первую очередь, конечно, что именно в итоге озвучит Степан Аркадьевич. Каким будет его решение? Интуитивно я чувствовал, скорее всего, положительным. Иначе он, наверное, вел бы себя по-другому. Да и Сергей Николаевич вряд ли веселился бы. Он то вообще второй раз со мной из Воронежа припёрся. И вернуться, не солоно хлебавши, это, своего рода, для него тоже было бы небольшое, может, но поражение.

Однако я старался сильно губы не раскатывать. Как там говорят? Чтоб не разочаровываться, не нужно очаровываться. А то сейчас понадумаю для себя самого приятного, а потом, как обухом по башке – до свидания, Славик. Шуруй домой. Это, будет, конечно, крах всему. Я даже не представляю, как отреагирую. Нет, можно, конечно, и в Воронеже играть. Потом – рассмотреть другие города. Но, блин… ЦСКА – это самый прямой и самый надёжный путь в сборную. Это – мечта брата. Настоящая, искренняя.

– Славик, ну, ты сегодня просто огнище! – Ко мне в очередной раз подошел один из моих товарищей.

Я поблагодарил, улыбнулся. Приятно, конечно, но поболтать и потом можно. Заставлять тренера ждать, точно сейчас не стоит. Поэтому стянул форму едва ли не в один заход. Тем более, когда над душой не стоит Симонов, сделать это гораздо проще. Напрягает, если затылком чувствую его взгляд. Он лупится слишком пристально, будто пытается что-то рассмотреть на мне. Нашел, блин, картину.

Леха, кстати, зашёл вслед за мной в раздевалку, но всем своим видом теперь демонстрировал игнор и абсолютное равнодушие. Типа, мы вообще незнакомы. Даже специально старался в мою сторону не поворачиваться. Цирк, честное слово.

Не знаю, чего он ожидал. Что я заплачу от расстройства? Да мне наоборот так лучше. Чем меньше мы пересекаемся, тем выше шанс, что у одного из нас останется целым лицо. Я, конечно, не имею желания, с ним лоб в лоб столкнуться, в буквальном смысле этого слова, но хамская злость Симонова раздражает своим… Своим хамством! Вот так.

Зато когда он на максимальном расстоянии – идеальный вариант. Тем более, к примеру, мне на него в данный момент вообще плевать.

Я с волнением ждал разговора с тренером. Вот, что мне сейчас важнее всего. Даже не так. Я ждал вердикта, который он вынесет. Приговора за свою же глупость.

Единственное, снова заметил косые взгляды, которые Спиридонов бросал на Симонова. Толик абсолютно не считал нужным скрывать свою неприязнь. Наоборот, он ее всячески выпячивал, чтоб Симонов наверняка заметил. Правда, теперь я, наверное, понимаю природу негативных эмоций Толика. Дело в Ленке. Черт… И тут девчонка отметилась… Она просто какая-то своеобразная черная метка. Куда не сунется – везде хрень выходит.

Тем не менее, Толику она, мягко говоря, очень сильно нравилась. Спиридонов по девчонке прямо убивался. «Запал» по серьёзному. В итоге оказалось, что прекрасная принцесса – совсем даже не принцесса, а злая ведьма. Да еще и Симонов явился, с которым Ленка кружится теперь под носом у Толика. В общем, неприязнь Спиридонова имела исключительно личные мотивы. Правда, думаю, узнай Толик всю правду о Лехе, он этому только обрадуется, ибо подтвердится его негативное мнение.

– Белов, мы тебя ждём. Понял? Без тебя никуда не уходим. Мало ли… – Спиридонов, будто прочитал мои мысли. Каким-то удивительным образом почувствовал, что думаю я о нем. Он нарисовался рядом и подсел ко мне на скамейку.

– Да я не знаю, что будет дальше. Еще надо тренера послушать. Его мнение самое решающее. Правда. В любом случае, очень сомневаюсь, будто меня прямо сейчас отправят обратно в интернат. Может, возьмет паузу подумать. Я так-то команду подвёл в некотором роде. Молча уехал, вместо того, чтоб доказать свою невиновность. Тоже, знаешь, не лучший показатель.

– Что там не знаешь. Скажешь тоже. – Толик отмахнулся. – Побеседуешь с Аркадьевичем и все. Он же не просто так тебя позвал. Слышь, Серег? Белов говорит, что не знает. А Леонид… Да выкусит он. Ясно? Мы уже думали, как доказать, что ты не виноват, а Ленка ерунды наговорила Есть пара идей. Мы нормально все прикинули. Просто когда ты уехал, пришлось тормазнуть… Ну, глупо это было бы без тебя. Понимаешь? Бороться надо за что-то. А не с воздухом.

– Да выделывается Белов. Не знаешь Славика? – Лапин тоже подтянулся к нам. Остановился рядом, положив руку мне на плечо.

– В общем, давай, шуруй. Мы ждем. – Повторил Спиридонов, а потом зачем-то показал кулак.

Я схватил сумку с вещами, клюшку и вышел из раздевалки. Отец отирался тут же, в коридоре. Мерял шагами расстояние от лестницы до двери, туда и обратно.

– Славик! Наконец-то! – Увидев меня, он сразу кинулся навстречу. – Ну, ты дал… Красава! Я такого сто лет не испытывал. Чуть не разорвало на части. Аж голос охрип, гадом буду. Наорался до одури. Игра просто – ух! Хорошо, что мы не мать с тобой отправили. Ей-то что? Баба и есть баба. Стояла бы сейчас, сопли наматывала на этот… На кулак. Она и в игре не поняла бы нихрена. А мне – прямо восторг.

– Спасибо, бать. – Я от души, крепко, обнял отца.

Что уж скрывать, его похвала звучала очень приятно. Просто бальзам на сердце. Тем более, на игре он был впервые. Вообще никогда раньше не ходил. Поначалу, Славик его звал каждый раз, а потом забил. Перестал вообще про свои успехи что-то рассказывать. Батя никогда особого интереса не проявлял. Смысл делиться тем, что человеку по фигу.

– Как там Николаич? Какие дела? Что говорят? Как тренер ЦСКА? Видел, он тебя тормознул, когда ты со льда уходил. Надумал что-то или так, просто? – Отец сыпал вопросами, как рваный мешок с горохом. Его, видимо, тоже сильно волновал итог этой поездки. Хотя, почему «видимо»? На самом деле волновал. Я все-таки отца хорошо знаю. Он к проявлению эмоций не склонен. А тут – нервничает, переживает.

– Тренер ЦСКА велел явится в тренерскую. Вот… иду. Наверное, сейчас что-то скажет. Не знаю, бать. Посмотрим. Надеюсь, все хорошо. Сергей Николаевич вместе с ним там ждет. Будем, наверное, говорить.

– Ой, да что говорить?! – Отец демонстративно прищелкнул языком. Потом хотел сплюнуть, но оглянувшись по сторонам, понял, место вообще для этого неподходящее, и порыв свой сдержал. – Ты же лучший. Это очевидно. Вообще говорить не о чем. Вернуть все взад и делов никаких!

– Ага. Конечно. Как у тебя все просто. Перестань, бать. Не лучший. Парни играют отлично. Просто сегодня выбора не было. У меня. Сам знаешь. Вот и рвал зубами, как мог. – Я пожал плечами.

– Знаю, что не было выбора… Ну, хорошо. Идём. Подожду тебя неподалёку от этой тренерской. Эх… А меня, как думаешь, пустят? – Отец вопросительно поднял брови.

– Давай для начала я один. А то как-то слишком навязчиво будет. Сергей Николаевич там, а еще мы с тобой под ручку явимся.

– Ну… Тоже верно. Хорошо… Потопали. На месте разберёмся.

Отец развернулся и направился в сторону тренерской.

– Эй, подожди! Ты куда? – Я в два шага его догнал. Батин энтузиазм меня начинал пугать. Нет, это, конечно, хорошо. Я рад, что он столь внезапно расставил приоритеты в своей жизни. Однако, волшебное превращение в отца года продолжалось и конца этому пока не видно.

– Как куда? Разговоры разговаривать. Сам же сказал, ждут. – Он невозмутимо пожал плечами, продолжая двигаться к намеченной цели.

– Бать, ну, говорю же, это слишком как-то. Тебе не кажется? Степан Аркадьевич велел мне подойти, а я заявлюсь с папой за ручку, как сопливый пацан. Стремно…

– Стремно, Славик, под мусорами ходить. Вот это – совсем стремно. И перед людьми неудобно. А тут – совсем другой вопрос. Тут – жизнь. Ты зайдёшь, а потом я такой нарисуюсь. Мол, ой, здравствуйте.

Отец говорил со мной на ходу, не останавливаясь. Он пёр вперед, как бизон, наметивший себе жертву.

– Бать, да погоди ты! – Я ухватил его за плечо и развернул к себе. – Дело не в этом. Просто… Ну, ты пойми, за свои поступки надо отвечать. Мне отвечать. Я же накосячил. Я, а не кто-то другой. Хочешь, жди прямо рядом с дверью. Если скажет Степан Аркадьевич тебя пригласить, так позову сразу. Но зайти в тренерскую должен я сам. Сам.

Отец внимательно посмотрел мне в глаза, положил руку на плечо и вроде собрался что-то сказать. Но потом передумал. Вздохнул, руку убрал и взгляд сразу у него стал попроще. Тот, к которому у меня уже иммунитет имеется.

– Ладно. Уговорил. Иди.

Я облегченно выдохнул. Во-первых, нельзя так резко менять привычные вещи. А со стороны бати привычным было как раз абсолютное равнодушие к делам сыновей. Теперь же его внезапная забота напоминала мне духоту после летнего дождя. Давит немного. Во-вторых, реально стрёмно явится с папой. Как дитё, честное слово.

Мы дошли до тренерской и отец замер рядом с дверью, будто часовой.

– Ну… давай… – Он поднял руку, сжал кулак, а потом показал мне жест испанских революционеров. – И смотри… если что, батя тут, рядом. Понял? Зови, не сомневайся. Я им тут всем… Понял?

– Да понял, понял… – Я открыл дверь, шагнул через порог. – Можно?

Вопрос уже, естественно, предназначался не отцу. Оба тренера были на месте. Только Степан Аркадьевич сидел на столе. Не за столом, как положено. А с противоположной стороны, задницей прямо на столешнице. Рядом, на стуле, устроился Сергей Николаевич.

На мое появление они отреагировали одновременно.

– Белов, заходи. – тренер ЦСКА махнул рукой, приглашая меня.

– Да не скромничай. – Сергей Николаевич усмехнулся. – Чего это ты такой стеснительный стал. Только что на льду удержу не знал. Прямо по краешку ходил. Столько раз мог нарваться на штрафную. Думал, вот-вот прилетит вам.

Я прошёл ближе и замер, не зная, как себя вести. Сесть мне не предлагают. Стоять истуканом – тоже не ахтец. Как дурак, ей богу.

Однако оба тренера продолжали смотреть на меня молча. Может, психологическая фишка, не знаю. Сергей Николаевич вообще улыбался, чем волновал еще сильнее. Просто я его в таком состоянии точно никогда не видел. И Славик не видел. Это однозначно. Тренер «Бурана» всегда выглядел серьёзным. Суровым даже. А тут – какой-то загадочный весельчак. Может, у него тоже нервное. Например, он, как дурак в Москву приперся из-за меня, а его послали со всеми этими последними шансами.

– Ну, что… – Заговорил, наконец, Степан Аркадьевич. – Честно сказать, был настроен решительно на твой счет. Даже слышать фамилию не хотел. Знаешь, почему?

Я молча покачал головой. Сейчас умничать точно не время. Пусть выскажется он. Мне лучше придержать свое ценное мнение.

– Потому что, Белов, ты бросил команду. Молча. Просто развернулся и уехал домой. Сбежал, никого не предупредив, никому не сообщив. Разве это дело?

Степан Аркадьевич уставился на меня, ожидая ответа. Ну, тут уже не отмолчишься.

– Нет, тренер. Не дело. Вы же знаете, там ситуация… Решил, смысла нет доказывать что-то, все равно меня уже в преступники записали.

– И что? – Он вопросительно поднял брови. – Разве я выгнал тебя из состава? Разве я сказал тебе, все, можешь быть свободен? Ты слышал от меня что-то такое?

– Нет. – Я снова покачал отрицательно головой.

– Так какие могут быть тогда оправдания? Никаких! Запомни, наконец, Белов. Ты – член команды. И ответственность несёшь не столько передо мной. Перед ними.

Я внимательно слушал тренера. Не перебивал. Пока, правда, ни черта не мог понять, к чему идет разговор. Ну, хоть не ругает, и на том спасибо. Все, что говорит, исключительно по делу.

– Значит, так… – Степан Аркадьевич слез со стола, обошел его и устроился там, где положено. В своём кресле. – В команде остаешься. Много хвалить не буду за сегодняшнюю игру. Пока не ясно ничего. Была это одноразовая акция или действительно в твоей башке что-то наконец щёлкнуло. Посмотрим. Теперь о той ситуации… Рассказывай.

Я растерянно посмотрел на Сергея Николаевича. Данный момент мы подробно не обсуждали. Просто мне казалось, что выносить всю грязь – это вроде как ныть и жаловаться на плохих друзей. Вернее, на одного друга. И, что еще хуже, на девчонку, которая меня, как лоха, кинула.

– Славик… – Сергей Николаевич мой взгляд понял правильно. – Сейчас не до ваших пацанячьих правил. Ты, наверное, сомневаешься, как будешь выглядеть, если расскажешь тренеру правду. Это очевидно. Сами были молодыми. Знаем. Но… ситуация не та. И в данном случае ты не поступаешь по отношению к Симонову плохо. Расскажи Степану Аркадьевичу все, что знаешь. И все, как было. Не забывай, у нас еще директор школы имеется. Девочка, которой принадлежат эти часы. Ее родители. Да и не только ее…

– Это точно… – Степан Аркадьевич поморщился. – Тут Леонид Владимирович немного перегнул палку. Растрезвонил на всю Ивановскую. Многие родители уже в курсе. Надо было сначала все-таки разобраться, а он побежал докладывать.

В общем, у меня выбора особо не было. Пришлось реально рассказывать Степану Аркадьевичу все с самого начала. И про Симонова, и про Ленку, и даже про отца. Правда, темы с батей коснулся вскользь. Мол, прилетала уже просто ситуация, когда мне пытались помешать. Но все равно у них не вышло. Тренер хотел полностью разобраться в ситуации, а соответственно пришлось говорить обо всем.

– Ясно… – Он нахмурился и потер лоб. – Собственного говоря, задача простая, на самом деле. Я поговорю с директором школы. Решим, как лучше вырулить все обстоятельства. Разобраться, опять же, нужно. То есть, ты однозначно утверждаешь, что часы не брал. Верно?

– Да. – Я поднял взгляд и без малейших сомнений посмотрел Степану Аркадьевичу прямо в глаза.

– Ну, хорошо… – Он удовлетворённо кивнул. – Давай, значит поступим следующим образом. Сегодня переночуете…

Тренер перевел взгляд на Сергея Николаевича. Информация, видимо, в большей мере предназначалась ему.

– У Леонида переночуете. Мы ему сейчас позвоним. А завтра… Завтра утром буду ждать вас в интернате. Там и решим все на месте. Договорились?

– Конечно. – Сергей Николаевич поднялся со стула, а потом протянул руку тренеру ЦСКА. – Спасибо, Степан. От души. Честно сказать, не был ни в чем уверен. И понять тебя, конечно, можно. Рад, что все сложилось хорошо.

– Да не за что. Поглядим, как оно дальше будет. Сейчас, Лёню наберу. Белов, иди пока в коридор. Подожди там. Степан Аркадьевич потянулся к пузатому телефонному аппарату, стоявшему на столе. Когда я вышел из тренерской, он как раз начал набирать номер. При каждом повороте диска, раздавался неприятный скрпичуй звук.

– Бать, – Я сразу кинулся к отцу. – Все хорошо. Наверное. Сегодня переночуем у друга Сергея Николаевича. Завтра поедем в интернат… Будем решать. Но тренер, вроде, на нашей стороне.

Я осекся, потому что заметил, отец меня не слушает. Он вообще смотрел куда-то поверх моей головы. Выражение лица у бати было – натуральный айсберг. Тот самый, о который разбился «Титаник».

Обернувшись, проследил за его взглядом. И сам завис. Буквально в нескольких метрах от нас стояла Ленка. Стояла и смотрела на меня своими зелёными глазищами.

Глава 4

– Вот черт… Как не вовремя… Сговорились они, что ли… – Фраза вырвалась у меня чисто машинально, на автомате. От неожиданности, наверное.

Хотя, почему, наверное, если так и есть. Просто действительно слегка офигел, увидев девчонку именно сейчас. Даже волнение появилось. Это, кстати, было не менее неожиданно. Тем более, до этой секунды не думал о Ленке вообще. Как-то все начало забываться. Видимо, правда говорят, человеческая натура такая, приятное помним долго, а если плохое – то сразу стараемся забыть.

Честно говоря, я никак не был готов к нашей встрече именно сейчас. Впрочем, при хорошем раскладе, лучше бы вообще никогда. К тому же, внутри все кипело после игры. Азарт, который испытываешь на льду – мощная штука. Даже физическая усталость воспринимается иначе. Она приятная. Если в итоге, конечно, дело закончилось победой. Проигрыш – совсем другая песня.

Да и разговор с Симоновым оставил свой след. Я от Лехи с его закидонами еще не отошел, сказать по совести. Взбесило меня его поведение. Охреневший тип.

А вообще, если честно, имелось желание набить кому-нибудь морду, выместить раздражение, остатки которого один черт пробивались через удовлетворение от игры. Ну, как кому-нибудь… В идеале – Лехе и набить. Особенно, после беседы с тренером, которая закончилась пару минут назад. Точнее, после моего рассказа о всех событиях, которые произошли. Я будто заново пережил тот момент. А тут – Ленка сразу. Как специально, ей-богу. Вот тоже не угомониться девка. Даже не собака на сене. Вообще хрен пойми кто. Мечется от одного к другому. Иначе за каким лядом она сейчас тут оттирается. Зачем остановилась? Ну, и шла бы по своим долбанным делам.

Дворец спорта не такой огромный, чтоб мы вообще не сталкивалась. Это понятно. Я клиническим идиотизмом не страдаю, вполне осознаю, так-то еще уроки, школа, общага. Если не здесь, так там мы непременно столкнёмся лбами. Очевидно, наша встреча в любом случае состоялась бы. Это – вопрос времени.

Тем более, момент для меня самого неприятный, но Ленку я машинально высматривал с самого начала, как только мы оказались во Дворце спорта. Особенно в первые минуты. Правда, не с надеждой, а очень даже наоборот. Искренне веря в то, что она поимеет совесть и если даже увидит меня, просто сделает вид, будто не заметила.

Когда понял, что девчонка нигде не светится, сразу успокоился. Легче сразу стало. Решил, не пришла и слава богу. Молодец. Хоть в этом головой начала соображать. Санта-Барбары нам этой еще не хватает. Я, Симонов и Ленка. А рядышком еще оскорбленный в лучших чувствах Спиридонов. Ну, смешно же, честное слово. Одна девка, а вокруг нее куча придурков. Нет… Не куча. Один. Мы со Спиридоновым вполне себе нормальные. Вовремя одумались.

С другой стороны, мало ли, какие у нее дела. Почему она должна быть на игре? Тем более, матч дружеский и ничего не решает. Мне бы, конечно, чисто для своего самолюбия, хотелось думать, что Ленке просто плевать на Симонова, что ей не очень интересно, как он играет. Но зачем себя обманывать? Будь это так, она бы не устроила подставу с часами. Тем более, когда смысл данного мероприятия сводился к помощи Симонову. Просто, скорее всего, у нее реально нашлись свои дела. Не угадал. Вот она, Ленка.

Я вообще планировал поговорить с ней в спокойной обстановке. Огромного желания, конечно, не испытывал. По мне так и говорить не о чем. Но в любом случае, если сложится так, что беседа будет неизбежна, то хотя бы свести ее к максимально короткому формату. Не ради того, чтоб разбираться или, не дай бог, выяснять отношения. Нечего ковыряться в обидах. Это бессмысленно и не случившееся не сотрет.

Единственное – было все равно интересно, как девчонка пришла к тому, что Симонов и его будущее оказались гораздо важнее, чем моя жизнь. Она ведь не просто, к примеру, кинула меня. Чисто переметнулась к Симонову. Это – на здоровье. Я, конечно, понимаю, Славик мне за такое мнение «спасибо» не сказал бы. Уверен бо́льшая часть моего отношения к Ленке – это наследство брата. Но с другой стороны, да и черт с ней. Впереди еще до хренища будет и женщин, и отношений. Я сейчас вообще в начале пути, можно сказать. Уж за всякой девчонкой убиваться – нервов не хватит.

Но дело даже не в этом. Ленка меня конкретно подставила. Серьезно подставила. Да еще семью приплела. Батю, его прошлое. Это точно не про обычные перипетии подростков. Это – по-настоящему гнилое предательство. Была бы она пацаном, сто процентов физиономию начистил бы за такие крысиные поступки.

Тем более, ничего не предвещало подставы с ее стороны. И вдруг – нате!

В общем, единственное, о чем бы я возможно хотел поговорить, только об этом. Просто понять, в чем прикол.

К тому же, в одной школе мы неизбежно будем пересекаться. Да, Степан Аркадьевич готов уладить мою ситуацию, однако, речи о том, чтоб выкинуть из команды Симонова или, тем более, из интерната Ленку, точно не шло. И рассчитывать на такое развитие событий не приходится. А жаль… Было бы очень даже неплохо. Другой вопрос, с моей стороны никаких ответных действий не будет. Не потому что я хочу выглядеть героем. Просто для самого себя не хочу возиться в этом дерьме.

В принципе, даже сейчас, я мог развернуться и уйти. Или в наглую проигнорировать девчонку. Мол, не вижу ее. Пустое место. Тем более, Ленка стояла на приличном расстоянии. Явно с определенной целью, конечно. Без цели люди друг на друга не пялятся. Но и подходить она вроде не торопилась. Просто рассматривала меня с очень непонятным выражением лица.

Я решил подойти к ней сам.

– Славик… Погоди… – Отец поймал меня за руку в момент, когда я уже собрался двинуться к девчонке. – Это она? Да? Я правильно понимаю? Ты напрягся сильно. Это Ленка? Та самая су…

Батя, видимо, хотел назвать девчонку самым подходящим, по его мнению, словом, но не договорив, поморщился и замолчал. Возможно, передумал из-за юного возраста. Ей так-то пятнадцать всего. Правда, батю раньше такие мелочи не останавливали. Но раньше он бы и в Москву со мной не поехал.

Я молча кивнул в ответ. А заодно вдруг подумал, что не хотел бы со стороны отца нравоучений или попыток меня остановить.

– Так и понял… Сообразил потому как она уставилась на нас, что тот контролёр на рынке. Прям шла мимо, а потом будто на стену лбом наткнулась. Ни с того, ни с сего. Ага… Погляди, сколько наглости… Вылупилась своими… зеньками бессовестными. Ты уверен, что хочешь поговорить с ней? – Отец рассматривал Ленку, даже не скрывая своего к ней отношения. Выражение лица у него было, будто ему на брючину плюнули. А батя такого точно никому не простил бы.

– Уверен. Не переживай, все нормально. Скажу пару слов.

Батя молча кивнул. Типа, дал благословение. Я осторожно высвободил руку из отцовской хватки и пошел к девчонке. Мыслей пока не было никаких. В том плане, что не до конца представлял, как пройдёт этот разговор.

Ленка продолжала смотреть. Прямо, не отводя взгляд. Точно отец сказал. Нормально у нее все с совестью. Она, эта совесть, просто спит. Крепким, глубоким сном. Никаких переживаний у человека. Все нормально.

– Симонова потеряла? – Я не стал здороваться или соблюдать другие приличия. Начал сразу в лоб. Уверен, ей на мою вежливость глубоко наплевать. Впрочем, как и мне на ее.

– Почему сразу потеряла? И почему сразу Симонова? Увидела тебя, вот и остановилась. Разве это странно?

Ленка была совершенно спокойная и это бесило меня просто ужасно. Вообще никаких эмоций. Леха тот хоть злился, психовал, ненавидел. Правда, непонятно, за что, но все-таки. А тут – тишина. Только стоит и смотрит.

– Прикинь, да. Это – странно.

– А мне кажется, нет. Разве мы чужие люди? У тебя вон, на кофте что-то прилипло. Нитка, наверное… – Девчонка протянула руку, собираясь убрать с моей одежды посторонний предмет.

Вернее, попыталась протянуть. Но дотронуться не успела. Я отстранился. При этом еще посмотрел так, чтоб точно было понятно, не нужно меня трогать.

– Прикольно… Смотрю, не удивлена. – Заострять внимание на ситуации не стал. Просто перевел тему.

Хотя, очень хотелось послать ее к черту вместе с этой прилипшей ниткой. И дебильной, совершенно непонятной заботой. Симонова пусть идёт обхаживает. Я и так обойдусь. А то пока будет нитку снимать, еще что-нибудь подкинет.

– Не удивлена чему? – Ленка искренне удивилась.

Это, кстати, тоже зацепило. По идее, она должна хотя бы задаться вопросом, как я тут оказался. Нет, ни хрена. Ведет себя, будто так и надо. У меня вообще ощущение возникает, будто мы с ней в разных реальностях существуем. В моей реальности Ленка – предательница. А в Ленкиной – я дурак.

– Тому, что не сижу в Воронеже. Вот чему.

– Нет. Не удивлена. – Она пожала плечами, типа, я какую-то глупость спросил. – Ты очень талантливый. Уехать – это было плохое решение.

Я уставился на нее, абсолютно не понимая, какого черта происходит. Может, у меня на самом деле крыша поехала. И главное, говорит еще так… По-бесячьему. Скажет фразу и все. Замолкает. Без объяснений, без подробностей. Вот почему, не удивлена? Нельзя сразу выразиться до конца? Или она считает, что после слов про талант я должен расплакаться от счастья? Вообще-то смысл был в другом. Меня реально не должно быть здесь. Ну, ок. Я уточню вопрос.

– Почему не удивлена? Конкретно. Никто не знал, что я вернусь.

Девчонка вместо ответа посмотрела мне за спину. Я оглянулся. Батя по-прежнему стоял на месте. Там же, где я его оставил. При этом, он сунул свою руку в карман брюк и перекатывался с пятки на носок, потом обратно, с носка на пятку. Хорошо знаю эту позу. Обычно он так ведет себя перед дракой. Ну, девчонку то бить, конечно, не будет. Это понятно. Просто злится сильно.

Взгляд у него был тяжёлый. Отец наклонил голову и рассматривал Ленку из-под насупленных бровей. Казалось, он сейчас сделает жест, который в этом времени еще не сильно распространен. Двумя пальцами покажет сначала на свои глаза, а потом на Ленку. Типа, я за тобой слежу, малолетняя ты дрянь. Вот что-что, а умеет батя одним только видом сказать до хрена.

– Отец? – Девчонка кивнула в его сторону.

– Представляешь, да. Тот самый. С уголовным прошлым. Хотя, уж ты об этом наверняка осведомлена. – Естественно, я не мог этого не сказать. Тем более, сама обратила внимание на батю.

От нее ведь узнал директор школы. От Ленки. Про то, что у меня неблагополучная семейка. Главное, даже я не догадывался, что она в курсе. Так понимаю, от Симонова получила мои биографические сведения. Больше вариантов нет. А там, в свою очередь, постаралась Аглая Никитишна. Ее, кстати, в сегодняшнем дне не хватает. Для полной коллекции. Леха был, Ленка здесь. Что уж там… Самое время появиться главной злодейке.

– Зачем ты так? – Ленка отвлеклась от бати и снова посмотрела мне в глаза. Я охренел, если честно. Сделал шаг к девчонке, а потом наклонился близко и тихим, сочувствующим голосом спросил.

– Ты адекватная?

Ну, потому что вопрос она задала, тупее не придумаешь. В смысле, зачем я так? У нее что, провалы в памяти? Или раздвоение личности? У нее внутри живет Халк? Который непроизвольно вырвался наружу в самый неподходящий момент.

– Ясно… ненавидишь меня. – Девчонка грустно вздохнула и отвела взгляд. Уставилась куда-то себе под ноги. Слезу только осталось пустить.

– Лена… Совершенно не понимаю твоего поведения. И не хочу его понимать. Выяснять тоже ничего не хочу. Просто… совет. Держись от меня подальше. Поняла?

Развернулся и пошёл к отцу. Прям совсем тяжко на душе было, если честно. Лучше б она вела себя, как Симонов. А то вообще, хрен пойми что. Стоит, глазами хлопает и разговаривает так, будто ничего не случилось. Нормально? Типа, это я еще плохой. Обижаю ее.

– Все нормально? – Батя продолжал гипнотизировать девчонку. Она, кстати, тоже не уходила. Стояла на месте. Я чувствовал ее взгляд спиной.

– Да. Все хорошо. Говорил же, скажу пару слов и все. Мне с ней делить нечего. Это – первое. А второе – завтра еще разговор с директором будет. Уверен, он Ленку подтянет. Как свидетеля.

– Карманы проверь. – Усмехнулся батя. – Вдруг у тебя там еще что-то завалялось. Ну, знаешь… золотишко, к примеру.

Я кивнул ему. Мыслим одинаково потому что. Я ровно то же самое думал несколько минут назад.

В этот момент, наконец, появился Сергей Николаевич. К счастью. Хотелось уже смыться отсюда. Да и поспать тоже хотелось. Сначала поесть, потом поспать. В такой очередности. Усталость навалилась сильная. Думаю, в основном из-за психологического напряжения в котором я пребывал последние дни. А сегодня – особенно.

Он махнул нам с отцом рукой, приглашая следовать за ним. Естественно, дважды уговаривать непришлось. Мы шустро двинулись за тренером.

Я заскочил в раздевалку, взял куртку и сумку, которые там оставил, дабы не тащиться с вещами на серьезный разговор. Буквально через десять минут мы уже ехали в сторону дома Леонида.

– Может, это… Закусить что-нибудь возьмем? – Выдал батя, повернувшись к тренеру. А потом заметил мою реакцию. – Да что? Славик вон, взглядом чуть не сжёг к хренам собачьим.

Отец засмеялся. Его последние слова были адресованы Сергею Николаевичу. Я толкнул кулаком спинку батиного сиденья. Вслух же не скажешь, ты чего исполняешь? А так вроде намекнул.

– Закусить есть. Леня там уже ужин готовит. А Славик… – Тренер тоже весело хмыкнул. – Думаю, поймет Славик.

Я снова уставился на Сергея Николаевича в легком офигевании. Сегодня, что? День – кто меня больше удивит своим поведением? Я и без того с тренера в шоке. Веселиться, смеётся, подмигивает, выпить собирается с отцом.

– Это, да… – Отец снова повернулся к Сергею Николаевичу и положил ему руку на плечо. – Спасибо. До конца жизни не расплатимся.

– Расплатитесь. – Тренер отвлёкся на секунду от дороги и посмотрел на отца. – Как Славик золото возьмёт в составе юниоров, так и расплатитесь. Это будет самая лучшая награда. За все.

Глава 5

– Ну, что? – Отец остановился напротив входа в здание школы, глядя на дверь так, будто его там ждет реальная драка.

Вид у него был соответствующий. Я батю знаю хорошо. Судя по выражению лица, по тому, как он разглядывал эту дверь, исподлобья, с гораздо бо́льшим удовольствием отец перешел бы сразу к делу, не тратя время на слова и объяснения. Например, реально навешал бы люлей директору. Причем, это действительно могло бы получиться именно так. Здесь отца сдерживало то, что у него нет цели наказать Пузана. Но зато есть цель добиться моего восстановления в школе. А вряд ли разбитая директорская рожа позволит эту цель достичь. Поэтому отец явно набирался сейчас терпения. И зная его вспыльчивую натуру, то, как он привык решать любые проблемы, это охренеть какая значительная жертва ради сына.

– Что? – Я тоже стоял рядом с батей. Тоже смотрел. По мне, дверь, как дверь. Высокая, деревянная, с длинной ручкой, украшенной внизу и вверху набалдашниками.

Сергей Николаевич только отсутствовал. Его рядом с нами не было. Он ждал в машине. Тренер сказал, что его активное участие окончено. По крайней мере, на данном этапе. Все дальнейшее зависит от Степана Аркадьевича.

Тут не поспоришь. Странно будет, если Сергей Николаевич отправится выяснять, почему Леонид Владимирович такой козел. Он к этой истории вообще вроде отношения не имеет. Нет, если там, к примеру, потребуется характеристика или что-то подобное, не вопрос. Поэтому и ждал нас в своем автомобиле, припаркованном возле школьного забора. Мы договорились, что в случае, если нужно будет внести свою лепту Сергею Николаевичу, он сразу подключится.

А вот батя, это, да. Это – логично. Его присутствие необходимо. Тем более, раз уж одним из решающих факторов, сыгравших роль во всей ситуации стала моя семья. Да и вообще… Так-то подросток не может сам за себя разбираться со взрослыми. Это будет выглядеть странно.

– Да ничего. – Отец вздохнул, а потом пошел к ступеням крыльца. Перед дверью остановился и отряхнул ноги.

Я двинулся следом. Мне кажется, батя волнуется гораздо сильнее, чем должен. Это заметно по некоторым мелким деталям в его поведении. Даже, наверное, сильнее, чем я волнуется.

– Ты чего такой смурной? – Отец толкнул меня плечом. – Все хорошо будет, Славик, не ссы. Прорвемся. Где наша не пропадала. Вот помню, перед последней отсидкой… Судья была, конченая тварь. И прокурорские всю жопу порвали. Думал, лет пятнадцать неумерших светят. Но…

Батя вдруг замолчал, потом потер лоб, сдвинув шапку наверх.

– Ладно. Неважно. Чет я не в ту степь. Просто имей в виду, отец у тебя не совсем уж тупой. Разрулит все равно.

Я молча кивнул ему, мол, даже не сомневаюсь, и мы вошли внутрь. На первом этаже было тихо. Даже уборщица и вахтерша отсутствовали. Хотя уж они – те еще любительницы посидеть, потрепаться о жизни.

– Куда? – Отец обернулся и посмотрел на меня вопросительно.

– Идем. – Я обошел батю, а затем направился к лестнице.

По идее, Степан Аркадьевич должен быть уже здесь. Мы договаривались встретиться в десять часов утра. Он сказал, что будет ждать нас в кабинете директора. Время, как раз, секунда в секунду.

Мы поднялись на третий этаж. Нужная нам дверь находилась прямо сразу рядом с лестницей, в начале коридора.

Батя на секунду задержался перед тем, как войти, а потом толкнул створку, решительно переступив порог. Я, естественно, последовал за ним.

Секретарь, женщина средних лет, посмотрела на нас равнодушным взглядом. Наталья Михайловна, так вроде ее зовут. Я видел секретаря только один раз, когда мы с матерью оформлялись в школу. Как-то не приходилось часто бывать в директорском кабинете.

– Мы к Леониду Владимировичу… – Начал отец.

– Проходите. – Секретарь, не дослушав батину речь, махнула рукой. Мол, валите уже. Она с умным видом при нашем появлении кинулась изучать какие-то листы, но я успел заметить, из-под бумажек торчит уголок журнала. Надо же. Секретари, походу, во все времена одинаковые. Делает видимость работы, а сама какой-нибудь «Огонек» читает в тишине.

Отец вытер ладонь о брюки, будто она у него мокрая, а потом постучал и сразу открыл следующую дверь, которая вела непосредственно к директору.

Я выглянул из-за отцовского плеча. Пузан в кабинете находился не один. Вместе с ним был Степан Аркадьевич. Все, как и договаривались. Тренер выглядел спокойным, даже каким-то умиротворенным. Он будто ждал чего-то.

А вот лицо Леонида Владимировича заслуживало отдельного внимания. Сначала, когда заглянул отец, директор просто уставился на него, словно не мог понять, что этот незнакомый, посторонний человек делает на пороге его кабинета. Но когда Пузан заметил меня… Его будто подменили. Он быстро посмотрел на тренера. Причем взгляд такой был… из разряда, что за подстава? Потом Леонид Владимирович начал краснеть. Реально. Просто как-будто его снизу вверх наполняли краской. Сначала подбородок, затем щеки, и в конце – все лицо.

Судя по реакции, Степан Аркадьевич не сообщил заранее директору о том, с кем конкретно предстоит встреча. Хотя, мне кажется, он и о встрече не сообщил. Так понимаю, тренер решил сделать сюрприз. Или это тонкий психологический ход. Застать Пузана врасплох. Если у Степана Аркадьевича была такая задумка, то она в полной мере удалась. Пузан при виде моей рожи, выглядывающей из-за отца, просто охренел.

– Белов? – Выдал, наконец, Леонид Владимирович. Причем это звучало настолько удивлённо, словно в дверях нарисовался не я, а английская королева. Особенно, учитывая, что она, как бы, уже почившая, можно представить степень шока директора.

Он снова повернулся к тренеру, который сидел чуть в стороне, на одном из стульев, выстроившихся вряд возле стены, а затем опять уставился на меня. Пузан, похоже, ждал объяснений, но Степан Аркадьевич всем своим видом демонстрировал, что если объяснения и будут, то позже. А сейчас в приоритете – беседа с главным действующим лицом. То есть со мной.

– Беловы. – Весомо заметил отец и уже без сомнений зашёл в кабинет.

Я скромненько держался за его спиной. Честно говоря, если бы не возраст Славика, с большим удовольствием сейчас сам бы побеседовал с Пузаном. В тот день, когда он тряс перед моим лицом часами, в присутствии всего класса, я, честно говоря, повел себя как дурак. Пошел на принцип, испытал шок от предательства Ленки, позволил гордости взять верх над адекватным пониманием ситуации. Даже, наверное, это была не гордость, а спесь. Мол, ни хрена себе! Меня и мордой в грязь! Решил, зачем что-то кому-то доказывать, если виноватого уже назначили. Поэтому развернулся и молча уехал. Возможно, сказались еще чертовы гормоны. Все-таки умом я понимаю одно, а в поступках показываю совсем другое. И такая ситуация происходит достаточно часто. Уверен, сто процентов гормоны подростка дают о себе знать.