Эту сцену построила ты

Странная и неуклюжая, будто не взрослая совсем

Летнее утро слегка перевалило за пять часов. Я не отличалась любовью к супер ранним подъёмам, но внутри было странное предчувствие. Я открыла глаза, повернулась на правый бок и провалилась в мысли.

Мой пятый. С другими было всё странно. Скучно. Не очень красиво. Вяло.

Хлипко. Как в самом смешном поединке.

Прозрачные скетчи неброских картинок.

Не шли мне, как и штаны на резинке,

Как разодранный нос моих старых ботинок.

Как будто пыталась угналась за модой —

Сквозь планы напеть жизни яркие оды.

Поймать за незримые руки судьбу.

Я с пятым как прежде уже не хочу.

Что ж. Попробуем. За-ка-зать. Телефон подмигнул отправленным заказом, я уныло посмотрела в зеркало. В детстве мне говорили, что ставить зеркала напротив кроватей нельзя. Я первое время боялась, а потом забылась. Думала, буду улыбаться себе с самого утра, а оказалось, что я себя даже не замечаю. Но ничего, с этим заказом точно начну!

Мой пятый ежедневник отличается от предыдущих тем, что он потерял всю пестроту на обложке и стал просто лимонно-жёлтым. Автор даже поленился нарисовать в нём полоски – оставил лишь скромные точки. Но мне и точек хватит. Хоть где-то они должны быть, потому что в жизни пока слишком много хвостатых запятых и несговорчивых «но».

А кто сказал, что нужно всегда ставить точки и начинать с большой буквы? Я разучилась завершать дела, особенно, если надо погладить то, что скопилось на сушилке. На двух сушилках. Ок, я не гладила последние четыре. Да, это плохо. Но хорошо, что эти вещи у меня хотя бы есть. Верю, что однажды появится ленивый или замученный донельзя дизайнер и введёт такую моду на мятые вещи, что даже бабули у подъезда выкинут свои утюги с пятого этажа. Это опасно, но весело. Пускай улыбнутся и разок в жизни сделают что-то бесполезное для общества. И вспомнят, как любили играть в куклы в свои пять лет и громко смеяться у подъезда.

А вот я снова забыла, а кто я. Что люблю делать. Какой мне нравится завтрак в солнечную погоду. Какой напиток люблю пить, когда дома одна. Потому что дома я совсем не бываю одна – затянувшийся декрет поменял временный характер пребывания в моей жизни на постоянный и оформил подписку на мою жизнь через больничные сына. Так и получается, что каждый месяц я по три недели развлекаюсь тем, что капаю в уши, нос, записываюсь к докторам и вычёркиваю лекарства из списка. С докторами я начала видеться сильно чаще, чем с друзьями. Первая причина уже понятна. А вторая – у меня нет друзей.

Да, можно дорасти до двадцати девяти лет, стать взрослой по меркам некоторых людей тётей, а так и не найти тех, с кем душа поёт. Честно, я уже почти отчаялась. Раньше я любила каждой новой девушке приписывать статус «подружка» и мысленно тусить с ней на девичниках, крестить детей и выбираться в путешествия в горы. Сейчас я просто смотрю на девушек и думаю: «Им просто повезло встретить свою девчонку. А мне нет. Принять и забыть.»

Я, кстати, Настя. Та самая мама двух прекрасных ангелочков и любящая жена самого лучшего мужа на свете. Ой, мой внутренний сммщик резко вздрогнул и скривился.

Но в этой фразе нет ничего такого противного и надоедливого, а если представить картину этой прекрасной семьи, то совсем становится радостно. Есть вот только то самое одно «но» – в ней нет личности. Меня то есть. Дети есть. Муж есть. Даже кот есть, если хорошенько присмотреться. А меня нет, потому что я «мама», «жена», «домохозяйка», «дочка» и дальше по бесконечному списку социальных ролей.

Меня нет как личности. Как Насти. Или лучше Анастасии. Забавно, но в глубоком детстве я всегда стеснялась своего имени, хотя сильно его любила. Но заявлять о себе мне было неловко. Казалось, вот скажу своё имя и сразу заберу себе ответственность…только за что? Этого я не знала тогда да и сейчас тоже. Но хорошо выучила одно сильно дурацкое правило – заявлять о себе и быть заметной слишком сложно и глупо. Так делают только выскочки или те, кто не умеет себя вести. А я же девочка воспитанная. Я такого себе не позволяла.

И не позволяю. Зачем-то до сих пор верю в эту странную связь между «я есть» и «я должна быть хорошей». Поэтому я не принимаю помощь, плачу в подушку и не отхожу от детей двадцать четыре на семь. И я уже давно не знаю, что мне нравится: танцевать, пить арбузный смузи в кровати, говорить с уличными собаками или просто смотреть на стенку. Последний раз, когда я оставалась наедине с собой, был пять лет назад. Тогда я ходила много по парку и наслаждалась жаркими летними днями. Это было время моего первого декрета. Так что это было не совсем только для меня и строго по определённой траектории, потому что с коляской ни по горе не взберёшься, ни на аттракционах не покатаешься.

И вот зачем-то я сижу на диване этим утром и думаю про это. А ещё молча перебираю в голове разные профессии. Пока я лучше всего справляюсь с мытьём поп и приготовлением еды. Сложно найти ту самую работу, когда ты себя-то найти в этом мире не можешь. А из опыта – работа официанткой, фитнес-тренером в тренажёрном зале, промоутером, создателем выставок и исторических статей и страшно хилым соорганизатором быстрых свиданий. И зачем я снова заковырялась в этих раздумьях. Ведь моя жизнь именно такая, к которой я шла все годы.

Я всегда об этом мечтала: иметь большую семью и стать самой замечательной мамой и женой на свете. Работать и строить супер карьеру я не хотела. Хотя моя большая детская мечта – сняться в кино и выступать на сцене. А ещё быть известной певицей и издать свою книгу и десятки сборников со стихотворениями.. И я рада, что эти мечты до сих пор живут внутри меня, только перестали светить – лампочки что ли перегорели. Потом разберусь. Но в какой-то момент всё перестало быть так красиво, и начались конфликты.

Я начала замечать, как научилась легко терять интерес к своей прежней жизни. Подгузники с какашками перестали пахнуть цветочками. Собираться на улицу с каждым разом становилось всё сложнее. И спрятаться от детей в туалете хотелось всё больше. Я ничего не могла понять. Казалось, что это засиял ретроградный меркурий, навалился пмс или просто сказывается усталость. Но тут было что-то большее. Более глубокое и сложное. То, с чем я не умела и не знала, как работать и как вообще разговаривать с этим самым чем-то.

Каждая минута моей жизни наполнялась до краёв тревожностью и тем, что я не могла описать словами. Это состояние начиналось с самого утра, когда я просыпалась и даже не успевала ещё открыть глаза. В эту минуту я уже мечтала, чтобы наступила ночь, чтобы сегодня всё было чуточку иначе, чтобы настроение сегодня, словно по щелчку, стало по-настоящему солнечным и тёплым.

Сначала я пыталась избавиться от этих мыслей, но ловила сильное внутреннее сопротивление. Будто передо мной возводили огромную стену, а я врезалась в неё на полной скорости, пытаясь заглянуть по ту сторону. Я старалась каждый момент сделать прекрасным, много улыбалась и отгоняла дурные мысли. Позитивное мышление стало моей мантрой. Жаль, что тогда я не понимала его истинного смысла и старалась отшутиться ото всего. Плохо? – Ничего, бывает. Скоро пройдёт. Или ты просто устала. Улыбнись и скажи себе что-нибудь хорошее – сразу будет веселее, вот увидишь.

Но веселее не становилось. Непогода внутри усиливалась. А я уже сама своими руками швыряла молнии в тех, кто был так близок сердцу. Швыряла и ругала себя, но у меня не было никаких сил разогнать тучи и вернуть яркое солнце. И в какой-то момент мне показалось, что так будет теперь всегда. Ну, или до тех самых восемнадцати лет, пока дети не обретут свою истинную красивую свободу от мамы-тирана. И вместе со свободой прихватят выигрышный билет к психологу до конца жизни, потому что их детство стало пыткой и попыткой быть удобной для бушующей мамы.

Кажется, я слишком сильно обнажила здесь себя и свою душу. Показалась вам такой странной и неуклюжей, словно и не взрослая совсем. И если вы сейчас захлопните книгу и забудете, каким непривлекательным может быть образ молодой мамы, я вас пойму. Но если вы останетесь, я покажу вам, что случилось в то утро. В утро, когда я снова закидывала на себя невидимые мешки страхов, лишней ответственности и неприятного настроения. В утро, когда я собиралась прожить уже привычную жизнь, вдруг резко ворвалась она…

Внутри человека много «я»

…вдруг резко ворвалась она.

Она откуда-то выросла передо мной и теперь поливала цветы. Мои цветы. Она посмотрела на ещё спящих детей и улыбнулась. На моих детей. Я как будто знала её, но не понимала, откуда. Красивая, летящая, стройная и счастливая. Она так искренне улыбалась, как будто в жизни нет проблем. И вместе с ней в комнате появилась лёгкость, стало светлее. Я на мгновение представила, как она весело смеётся с детьми, когда играет. И не прячется от них в туалете. Как с наслаждением встречает мужа с работы, целует и обнимает подолгу. Как составляет меню на неделю и охотно делает зарядку каждое утро. И тогда я замерла и оказалась в хорошем шоке (это у меня сын так заменяет слово «офигел» :)

Я очень хорошо помню тот момент, когда вдруг увидела её. Я ощутила внутри то ли укол, то ли тёплые объятия, то ли сильный удар в солнечное сплетение. Во рту стало горько, будто я зачем-то вгрызлась в корку лимона. Кто-то провалился в моё горло и застрял там. И теперь мне сложно было говорить. В животе кто-то активировал беспилотник, который врезался в стенки и вызывал тошноту. Руки стали влажными. Тогда я села на диван и спряталась за детской книжкой.

Девушка не была реальной, но в тоже время она была самой настоящей. Я закрыла глаза и попыталась понять, кто её сюда пригласил? Почему она ведёт себя как хозяйка? Ведь это мой дом. Это мои мысли. Это сцена моей жизни. Да, пока на одного. Да, небольшая и плохо освещённая (самые яркие лампочки же перегорели где-то в прошлых абзацах). Но она моя.

И вдруг эта дива. Такая волшебная и манящая. Моё смятение сменилось смущением и скованностью. Меня резко охватила волна паники и чего-то очень мимолётного, что я упускаю день за днём.

– Кто ты? – спросила я, чуть отодвинув и книгу в сторону. Но в каждом красивом фильме или романе, конечно же, необходимо то самое, что будет мешать главному герою найти ответ. А я совсем не сопоставляла себя с какой-то особенной, поэтому приняла как данность детский плач, который разрушил в моей голове образ этой девушки, и вернулась в привычный ритм.

Время – половина седьмого утра. Пустынная кухня начинает оживать от звука урчащих после ночи животов и вкусного аромата блинов на сковороде. А я раньше не умела готовить блины. Они получались кривыми, прилипали к лопатке и постоянно рвались. Тогда я решила, что печь блины – совсем не моя история. Но дети просили. И сгущёнка ждала своего звёздного часа в холодильнике. Пришлось научиться. Это могла бы стать красивая история для очередной сильной лекции какого-нибудь коуча, но я ещё не доросла до такого большого и смелого уровня. Поэтому просто факт из жизни – я научилась делать то, что считала для себя невозможным.

«Вдруг она больше не появится?» – завела я монолог в своей голове. От этой мысли было одновременно и страшно, и очень хорошо. Как на экзамене в одиннадцатом классе. Стоишь около билетов, и тебя охватывают десятки эмоций: от бешеного интереса, а что же тебе достанется, до сковывающего пальцы страха, если вдруг попадётся то, на чём ты вчера вечером уснула. В такие моменты совершенно непонятно, к какому сценарию ты больше готова, потому что любой путь будет сложным в какой-то степени. Или, как сейчас модно говорить, интересным.

Я пожарила уже шесть блинов, но она всё равно не приходила. «А вдруг я просто свихнулась? Никакой красотки не было?» – промелькнуло у меня в голове. Я даже выдохнула.

– Была, – вдруг услышала я за спиной. Я резко развернулась и снова увидела её. Красивая домашняя одежда, причёска, улыбка – она точно была не из моего пространства. Я в снова вытерла испачканную в масле ладошку о футболку и выставила две руки перед собой, как будто вот-вот собиралась поймать мяч. Но мне никто не пытался забить гол и даже не давал пас. Тогда я осмелилась на разговор.

– Пока ты снова не исчезла, ответь мне на вопрос, хорошо? Кто ты? – я тараторила так быстро, как будто боялась передумать спрашивать и узнавать какую-то сложную правду, которая должна была заменить часть моей жизни.

– Я – это ты, – спокойно ответила она.

– Так не бывает, – в эти секунды мой мозг начинал лихорадочно сходить с ума, – ты не можешь быть мной. Ведь вот есть я! – я нервно схватила себя за руку так сильно, что оставила следы от ногтей. Кривые, конечно, следы, потому что маникюр надо было сделать уже пару месяцев назад. Но я чётко ощутила себя. И напротив себя стоять я никак не могла.

– Бывает. Внутри каждого человека живёт много «я». Проблема каждого лишь в том, что он забывает менять свои роли и образы по ситуации. А ещё чаще он вообще перестаёт менять хоть что-либо в своей жизни. И тогда его мир превращается в зацикленную изо дня в день полуживую картинку. Человек приучает себя к ней. И когда появляется что-то новое, он чувствует тревожность и страхи.

– Хочешь сказать, что мой мир – это полуживая картинка? А ты – что-то новое…

– …что вывело тебя на эмоции. Да, так и есть. Могу представить, что ты сейчас чувствуешь, ведь я – часть тебя. И я очень долго пыталась встретиться с тобой, но каждый раз получала мощный отпор твоей упрямой философии жизни быть слишком самостоятельной и сильной. Я рада, что теперь мы встретились, и я смогу помочь тебе.

– Думаешь, я захочу общаться с кем-то, кто называет мои поступки упрямой философией? И с чего ты вообще взяла, что мне нужна помощь? Я прекрасно справляюсь. С детьми гулять пойдём, обед готовится. С котом вчера поиграла. Вечером с мужем будем смотреть фильм. Если бы ты действительно была частью меня, то могла бы увидеть, что у меня всё хорошо, – зачем-то я начала оправдываться перед ней, как делала это очень часто. Я снова пыталась быть героем.

Незнакомка приветливо улыбнулась и дала возможность тишине наполнить всё вокруг. Она, конечно, ожидала встретить такое сопротивление, потому что уже выучила наизусть каждую мою реакцию и каждое моё возмущение. Она знала, что я ни за что не приму помощь, потому что считаю себя способной справиться со всем сама. Хотя в этот момент внутри я всё-таки почувствовала что-то новое. Что-то, от чего захотелось расслабиться и улыбнуться. Но я продолжала держать оборону сильной женщины.