Следуй сердцу. Follow your heart

Первые мои строчки появились однажды, когда я открыла чистую тетрадь и записывала все то, что видела в течение дня, а больше то, что чувствовала. В тот момент я очень грустила по отцу – его нет давно, и я совсем не помню его, но ведь он был, а сейчас его нет. А так хотелось, чтобы он сел напротив меня в своем лазурном свитере (так он однажды мне приснился), такой настоящий мужчина с лицом молодого Алена Делона, и своими добрыми глазами сказал, что такое жизнь и что мне делать в этой жизни, – если я родилась, значит, я нужна этому миру. И… где мой путь и как мне найти истинную себя. Но нет ответа, – я никогда не узнаю, что такое отец.

So I, for fear of trust, forget to say the perfect ceremony of love’s rite,

and in mine own love’s strength seem to decay, o’ercharged with burden of mine own love’s might. O, let my books be then the eloquence and dump presagers of my speaking breast,

who plead for love, and look for recompense, more than that tongue that more hath more expressed.

William Shakespeare

Once I opened a clear copybook…

Once I opened a clear copybook and started writing down everything that I’d seen and felt during the day – thus the first lines of my poetry appeared. At that period of time I felt rooted sorrow for my father – he had gone long time ago and I didn’t remember him at all, but I knew he had been with us and then he was not. I wished he could sit down opposite me in his sky-blue pullover (once I saw him in my dream wearing it), such a hundred-per- cent-man with young Alain Delon face, with kind eyes and would tell me what life is and what Ishould do in it – if I came into this world I was needful. And… where my way was and how I could find the real me. But there’s no answer – I will never know what a father is.

Уже совсем стемнело, и, услышав шелест плакучей ивы, я написала несколько строчек и посвятила их ему:

Плакучая ива, почему ты столь низко свои ветки склонила над брегами реки? Почему слезы мира, словно льдинки, повисли над кроною падшей земли?

Отчего в сердце замер осколок холодный, вспоминающий грусть о тебе? Ты ушел слишком рано за тучи молчанья – и в руинах мой замок в дали. Ты ушел навсегда, но пламя оставил – поселилась в осколке мечта.

Ты ушел, и тебя мне не хватает, будто нет половины меня. Плакучая ива, ты гнешь свои ветки, обнаженную душу укрыв.

Слезы молча скатились на грудь, и мне слышно, как сквозь сердце пронзились мечты.

Эта книга будет говорить с Вами. В ней часть меня, часть моей души. В ней – ответ или чуть слышимый отклик на знакомые страхи от холодного заката, бездушных стен или радость от солнечного бриза, света далекой-далекой мечты. Я не верю в то, что мечты напрасны, что они – только движение к цели. Нет, движение к мечте дает ответ, кто мы и зачем мы на этом свете. Что такое жизнь – сон или соблазн? Наверное, мы видим ответ только тогда, когда что-то теряем.

It grew absolutely dark outside when I heard a murmur of a weeping willow and wrote several lines dedicating them to him:

My weeping willow, why you inclined your arms to the river sides?

Why tears of the world hang above the crown of earth like drops of ice?

Why my heart is disarmed by the coldest chip remembering the grief about you? You left too early behind the silence – my castle stands ruined aloof.

You left past retrieve, but you gave me the fire – the chip is fulfilled with a dream. You’re gone, and I am devastated, I feel that I’ve lost a part of me.

My weeping w illow, you wriggle your branches concealing your naked soul. I hear my dreams are pierced through my heart and tears in silence fall.

This book will talk to you. It contains a part of me, a part of my soul. Inside you can find an answer or barely perceptible response to familiar fears caused by a cold sunset, soulless walls or joy because of sunny breeze and light of a far away dream. I don’t believe that dreams are vain and that they are an in-bound movement. No, the way to a dream brings an answer to the questions “Who are we?” and “Why did we come to this world?” What is life – a dream or a temptation? Maybe we can find the answer only when we lose something or someone.

Я бережно хранила много лет рукописные листы и все не решалась опубликовать их целиком. Вы держите в своих руках первую книгу, вторая – ждет своего скорого часа. Она также давно как корабль-призрак бороздит просторы моего сердца. Я знаю людей, которые будут счастливы – да, именно счастливы – от того, что книга увидит свет. И они с таким же трепетом будут ждать новую.

Книга? Какая она? Кто в ней герой и почему ее будут читать? По большей мере книга нужна тому, кто ее пишет. Только так он находит себя в этом лабиринте слов. О чем она, сказка или поэзия, легенда или правда, беспредел или погибающая философия? Самое важное в жизни – это научиться слышать и созерцать, видеть и создавать, чувствовать и не осуждать, быть благодарным и верным себе, быть в гармонии с собой и Вселенной.

В поисках истины человек сам загоняет себя в «черный квадрат», забывая о том, что жизнь бежит как река, и ту же каплю уже невозможно будет усмотреть в том же русле. Страх. Он ломает сознание, делает тропу извилистой и пустой, а жизнь – напрасной. Страхи. Они вовлекают нас в безудержный пляс фантазий, и даже крошечная частичка их может разжечь пламя, от которого падают и гибнут города. Что это за книга? О чем книга? Кому она нужна? Да хотя бы тем, кто любит меня, и тем, кто нуждается быть услышанным. Природа дает человеку все. В этом и заключается наша жизнь – сохранить и понять, сохранить и приумножить, сохранить и создать – с теплом в душе и огнем в сердце. Сердце – я столь часто произношу это слово, что порой может показаться, что по-другому выразить себя не могу.

Но это не так. Все, что я пишу, и все, что я чувствую, прошло сквозь книги жизни и творчества Федора Михайловича. Он мой учитель так однажды я сказала на защите диплома и со временем не могу отказаться от этих слов.

I carefully kept the manuscripts for many years hesitating to publish them in block. You carry the first book – the second one is waiting in the wings. It’s been furrowing the spaces of my heart as long as a ghost ship has been swimming in the seas. I know some people that will be happy, sincerely happy because of my book’s release. And they will wait for another one with the same quiver.

The book? What is it like? What kind of hero is it describing and why it should be read? Mostly the book is needed by the author. This is the only way for him or her to indentify oneself in this word maze. What is it like – fairytale or poetry, a legend or the truth, chaos or a withering philosophy? The most important thing in life is to learn to hear and contemplate, to see and to create, to feel and not to judge, to be grateful and true to oneself, to be in chime with oneself and with the Universe.

In search of truth people wedge themselves in a “black square” and forget that life is flowing as a river, and it’s impossible to see the same drop in the same watercourse. The fear. It’s breaking the consciousness, making the path wandering and deserted, making the life empty. The fears. They implicate us into fantasy’s furious dancing and even the tiniest part of it can start the fire capable to ruin entire cities.

What is inside the book? What is it about? Who needs it? At least those people who love me and who wish to be heard. The nature gives a human everything he needs. That is the idea of life – to preserve and to comprehend, to preserve and to multiply, to preserve and to create – with a warmth in soul and heat in heart. A heart – I pronounce the word so often that one can thing I can’t express myself in other ways. It’s far from true. Everything I compose and feel went through the life and art books of Fedor Mikhailovich. He’s my teacher, once I said it during my final research paper defense and as the time passes I can’t refuse the idea.

Однажды в Санкт-Петербурге после творческого вечера петербургских писателей ко мне подошла пожилая женщина и, крепко взяв за руку, молвила: «Доченька, спасибо, что ты есть». В тот вечер я была нужна ей. Есть и еще кто-то, кому очень нужно, чтобы я… мои стихи были рядом. Я уже хорошо знаю, как это, когда бьется сердце, но не от рассвета любви, а от возможной потери или реальной потери – навсегда. Я не хочу быть одной в такие минуты. Мое сердце искренно, а искренность – тот стержень, который поддерживает не только того человека, внутри которого он. Этот стержень укрепляет и других. Спасибо Вам, что Вы открыли мою книгу и стараетесь понять меня, а может, и себя.

Идея создать свои дневники живет во мне с тех пор, как я осознанно помню себя. Это не значит писать о себе, а раздумывать над тем, для чего я создана и для чего все создано вокруг. Иногда это полезный опыт, иногда депрессивный, но всегда – нужный. Это всегда ответ на вопрос: а был ли шаг и куда он привел. Жизнь идет – в ней много и мало. Но точно знаю, что мир вокруг нас – это летопись, которую мы придумываем сами. И именно это мне хочется сказать, мой читатель. Сказать то, что я не случайно родилась и мне очень хочется быть достойной и нужной этому миру.

Once in Saint-Petersburg after the local authors gathering an old woman came up to me, gave me a firm handshaking and said: “My dear child, thanks for your existence”. That evening she needed me. There’s someone else in the world who needs me… my poetry to be close to them. I know this feeling very well – when heart is beating fast, but the cause is not the love’s dawn, but a possible or a real bereavement – irretrievable. I refuse being alone when such moments come. My heart is sincere, but sincerity is the prop that upholds not just the person having it inside. This prop supports other people as well. I’m thankful to you for opening my book and for your attempts to understand me and maybe yourself.

The idea of keeping diaries has been following me since I consciously remember myself. I didn’t think of writing about myself, but I reflected of what I and everything around me were created for. Sometimes this experience is useful, sometimes it is depressive, but anyway it’s necessary. It contains the answer to the question: did I make a step and what did it lead me to? The life is going on – we feel lack of something, something is in plenty. But I know for sure, that the world around us is a chronicle created by ourselves. And that’s the thing I would like to express, my reader. To say, that my birth was not an accident and I eager to be worthy and needful in this world.

You can find lots of inexactitudes in my book, but behind it there’s a rough ocean and only those with eyes wide open and pure soul can plunge in it. At Paco Rabanna’s sketch exhibition he told me: “I see you’ve got three eyes. Open all of them!” Maybe after I have my book published I’ll open the door that I couldn’t see before.

Some time ago Sergey Mikhailovich Slominsky invited me to his soiree in Hermitage theatre. In several minutes after the show started I heard songs with my rhymes in them… It’s hard to explain what my feelings at that moment. I realized once again how many-sided can be a human soul and how different is our perception of the same things… certainly, if we want to percept them!

One outstanding person once said: “Changing your consciousness, you create your own Universe”. My reader, follow the call of your heart…

В моей книге можно найти сотни неточностей, но за ними – бушующий океан сердца, следовать за которым могут только те, чьи глаза открыты и душа чиста. На выставке своих зарисовок Пако Рабанна сказал мне: «Я вижу в тебе три глаза. Открой их!» Может быть, опубликовав свою первую книгу, я смогу отворить дверь, которую до этого не видела.

Не так давно Сергей Михайлович Слонимский пригласил меня в Эрмитажный театр на свой творческий вечер. Прошло несколько минут, и я вдруг услышала романсы на мои стихи… Трудно описать чувства, которые я испытала. Я еще раз поняла, как многогранна человеческая душа и как по-разному мы видим и слышим одно и то же… если, конечно, хотим увидеть и услышать!

Один по-настоящему великий человек сказал: «Изменяя свое сознание, Вы создаете свою Вселенную». Мой читатель, следуйте зову сердца…

I saw my wonderful dreamland

I saw my wonderful dreamland during the night. Full moon lighted up my way. I heard a voice in shadowy note and wanted to listen from day to day… and now I see that skillful world in mind with distinct way of thinking for eyes. I’m feeling the mystery of nature and wind. That authority opened

my heart… day to day.

Дневник…

Дневник… в нем тысячи желаний, любовь, разлука и печаль. В нем тысячи преград и ожиданий, в нем сила и мольба моя. Я не хотела, право, бредить и посягать на честь души, в нем лишь осколок части тела, ответ на смуту прежних лет.

Бегут секунды, время прячет частицы сладких и больных, забытых и желанных масок в игре, чье имя жизнь! Стихи – предвестник ли, итог ли? Сосуд ли это пустоты… или законченная проза, иль грань меж веком золотым? Вы не судите строже жизни! Напомнить лишь хотела я о той слезинке, той свободе, что затерялась, миг тая!

Услышьте и не верьте слову! Оно лишь ключик потайной, за текстом скрыто так ведь много, не только я, но мы с тобой!

Я жизнь люблю! Люблю беспечно! Мы лишь понять должны одно, что каждому свое предназначенье, и счастье – если ты готов к нему!

«Ты словно соткана из грез»…

«Ты словно соткана из грез», – сказал однажды ты. Хотел владеть ты всем всерьез, но вмиг развеялись мечты. Теперь же носишь ты цветы на постамент огня, где орхидеи вьют молву, и слез на сомкнутых устах едва коснулся ты.

Пишу тебе слова, коснувшись на мгновенье дыханья твоего и сильных твоих рук. Распутав сети грез, воспринял дуновенье и, захватив с собой, внушил себя всерьез. Моя слеза молчит, потупившись на правду, я стену возвела сомнения и лжи.

Пытался плод вкусить и знойный, и опасный. Не зная о болях, ты скорлупу сломил.

Зажата как в клещах лишь взглядом и молчаньем, ты постарался вновь раскрыть чужую плоть. Вдруг луч пронзил меня, и раны не осталось… Тобой и без тебя – ушла скупая грусть.

Так ты и я… больны – ты ближе, я чуть дальше… Та слабость от хандры на время уведет… Я нежность берегла от сумасбродства страсти. И лишь тебя обвить хочу надолго я.

Ты далеко, как я… а сердцу не прикажешь. Оно взорвалось вновь, и обжигает кровь.

С тобой согрет мой путь…

С тобой согрет мой путь далекий и желанный. В мечтах и я, и ты – но чьи мечты всерьез? Что хочешь ты и я, что голос тела жаждет? Как путь – притворный страх от истин отличить? И понял ли меня в раскрытой книги масок, и принял ли всерьез вуаль забытых грез?

Спросил, не плачу ль я – какой ответ быть должен? Самолюбивых фраз я не хочу бросать! Моя слеза во мне, твоя, быть может, глубже… Далек ты от меня, а связь моя сильна!

Сквозь временной огонь свеча зажглась мольбою. Я обрела семью в кругу твоих друзей. В кругу тебя, родной, в кругу твоих несчастий, в тепле твоих волос, заботливых идей.

Осколок синий льда, в ресницах исчезая, коснулся губ моих, чуть возбуждая страсть…

Согреть осколок твой в руках моих не страшно. Пойми меня, и ты – поймешь, как счастье знать!

Не казалось тогда

Не казалось тогда, что предала любовь. Ту, что правдой была, и казнить мне пришлось. Потеряла друзей, ту любовь не вернуть. И не нужно теперь, ведь не он – тот мой путь.

Что творила судьба? Что вершина всему? Ты был послан для чуда. Чудо – роскошь ему! Я любила тебя, ты не понял меня. Я ушла навсегда, в тот же час обрела!

Ты прости, не вини, не вернусь, невинна. Не могу я понять, что случилось спустя. Он ушел за отцом – вновь горела звезда. Предала ли тогда, был ли ты для меня? Тот скиталец был всем – я в любви ожила. Праху предана жизнь, но не время, не я.

Я в переплете дней узнала

Я в переплете дней узнала, что ты был сном в преддверье лет, что ты поведал мне науку любви к тебе меж сотен вед. Перебороть и вновь умчаться, и вновь в объятия к тебе… Но далеко ты оказался, и только снишься ты во сне.

Я вспомнить все хочу без тайны одной и одинокой мглы. Я не могу забыть той страсти, что нас столкнула… нас, не мы. Уносит ветер с головою – все та же страсть на мостовых. В тисках любви, в тисках у тайны, я между строк ищу молвы.

Что же происходит?

Что же происходит? Милый, отзовись! Мир в пучину тянет – гиблый, может быть. Я не знаю, где ты. Будь со мной всегда!

Сердце мчится к веку, тянет мне глаза. В океане страха я спасу тебя! Та секунда вечна, только ты и я. Миновать те цепи гордо я должна! Растворить сомненья, сохранить себя!

Мне грустно без тебя

Doubt thou the stars are fire; doubt that the sun doth move; doubt truth to be a liar, but never doubt I love.¹

Мне грустно без тебя, и дождь стучит по стеклам. Мне грустно без тебя ни утром и ни днем…

когда я влюблена в те звезды на восходе, когда любовь сильна в осколке сердца слез.

Колышется скала, и льдинки нависают. Фундамент – пепел лжи. Пронзит сквозная нить. В порыве тонких тел, несущих горсти соли, вольна над мной судьба, вольна дорога в степь. Верхом на скакуне, на палубе сквозь парус вольна душа дышать и бредить темнотой,

пытать свободой снов и верить в звездопады, когда увидишь цель и сердце распахнешь.

1. «Не верь, что в звездах есть огонь. Не верь, что солнце встанет вновь. Не верь, что в истине нет лжи. Но верь в мою любовь».

У. Шекспир

Так, стало быть, любовь

Так, стало быть, любовь – игра и незаконченная проза былых времен, и в стуже дней неугомонна и жестока. Как чувства стерегли гранит, так быстро листья наземь пали. Я не заметила игры, что всех искусно обуяла.

Интуиция – пророчество иль сила

Интуиция – пророчество иль сила, что разум тенью страха скрыла в ночь? Ваятель громогласный и сердитый или насмешливый,

бесовский, хитрый дух?

Может видение дальних просторов ограждает от мелких забот? Эта высшая сила природы – как монета с двуглавым орлом.

Нет границ, и печали ничтожны – погрузиться сквозь недры, взлететь над несущим вдаль звездопадом, разум с чувством в косу переплесть. Царство теней. Преклонены колени. Завуалирован огнем печальный свист, иль шепот непристойного гоненья, иль кандалов не запаянных скрип. Как сила интуиции тлетворна тем, что пытается сомненья оправдать, и тем, что в вихре лжи мольбой и слезно пытается бальзамом душу ткать. Предчувствие завалено порою несметными богатствами молвы, раздутой и манящею тревогою, железными оковами мечты.

Под натиском тяжелой артиллерии, слепой слепого бережно хранит. Приглушенно, стыдливо и ничтожно мы день за днем теряем каждый миг. Вот если бы ту искру откровенья соединить с расчетливым умом, спокойной мудростью заполонить гоненья и претворить удачливым венцом!

Вкусить игру и грешника не славить, признать борьбу, не покорившись ей, познать себя и цель поставить, чтоб без лукавства, верить

только ей.

Тебя люблю…

Тебя люблю… и нет на свете слов, что скажут, захватив Вселенную сквозь чувства,

что речи облекут в волшебный переплет из нитей сердца – нет похоже чувства!

Моя любовь к тебе… та роза у огня, что лепестками грез усыпала дорогу,

и ало-красный зной пронзил мои уста, лишь прикоснусь к тебе – и жарче нету чувства!

Вращает жизнь судьбу меж кольцами планеты – я встретила тебя, и это больше снов! Нетленным очагом пусть дом влечет и греет, что для тебя храним единственным лучом.

Моя любовь… волна, что ласкова и страстна, что может захлестнуть, а может уволочь

тебя в прекрасный мир и сладкий, и опасный, но ты прильни ко мне и осчастливь собой.

Ты ангел во плоти иль демон – я не знаю… Любовь моя сильна тем, что верна тебе!

Что было не с тобой, та жизнь уже погасла. Лишь прикоснусь к тебе – и жарче нет морей!

Когда один глаз смотрит вдаль…

Когда один глаз смотрит вдаль, второй мой ищет путь. Я быстро мчусь, волненья прочь, и ветер мне в лицо. Но стоит затеряться там – мне не найти пути. Тогда цветы сомкнут главы. Затеряны следы.

Борясь с причудами в слезах, я трачу силы зря. Понять – не значит соблюдать, всего лишь не упасть! Глаза как зеркало души покрыты пеленой. Волненья где-то там внутри – не дастся нам покой!

Бушует пламя, сердце жжет – те муки как в аду! Сомненья, страх, упрек и вот… глаза опять в пылу. Душа, которая слаба, пропитана насквозь. И если бы не сила та, исчезло б тело то.

Молва гласит: «Пороки – зло. Мы не способны лгать!». Великий суд настигнет вмиг – глава в ногах опять. Но стоит мысли бередить – и колесница в бой. Остался тот, кто превозмог, тот, кто сказал: «Стоять!»

Чем стойче честь ты бережешь, чтоб обрести себя, отныне дольше весь твой путь, чтоб покорить слова!

Уж скоро двести лет с тех пор…

Уж скоро двести лет с тех пор, как мы осознаем творенье нетленных дневников его¹, петровского следа забвенье.

Он расчленил толпы пороки, проник он в сердце, свет искав. Собора тайну приоткрывши, бескрайность веры постигав. И время – бремя уделял он беспечной карте и вину, шальной любви и тем припадкам, что свыше посланы ему.

Лучи забвенью предавая, глаза подняв на лик святых, он, в иступленье пребывая, – на полотне он мощи зрел!

Поставил жизнь – на карту пику – познать, каков он человек, какая тайна скрыта глазу и что под камнем прячет сим. Восславил град, возвысив к небу двойное шествие его. Одно в воде, в тумане, в бликах болота топкого ворот.

Он видел шествие коня, что возложил глыбы на плечи, он понимал душой, что здесь его поглотит город вечный.

1. Посвящение Федору Михайловичу Достоевскому.

Двойник, туман над дном болота, и желтый блик над мостовой склоняются дома, из окон колодец с каменным замком. Живя в капкане сует мирских, владел он тайной бытия. В болезненной толпе он видел слезу души, слезу дитя.

Пророком был, оставив славу, он человеку завещал – нести свой крест, познав страданья, сквозь свечи сердце созерцать. Он стал для многих – «мой учитель». Молва ходила, бередив. Искал Христа, искал спасенья, он верил в красоту чрез боль. Еще страница, еще законы, мы чувствуем, что близок час просить прощенья и отчаянно читать листы печатных строк.

Бежит, течет река забвенья, времен зыбучие пески, но жизнь его есть продолженье пути заблудшей в снах души.

Я выронил свой меч в бою!

«Я выронил свой меч в бою! Как проклятый тащился всуе. Сумел я смерть оставить на краю и сбросить подлых чертей в омут. Напрасно! Ждал путей святых и честь друзей в час смуты и утраты. Шалить я так и не сумел, держа терновый крест в подвале. Я золотой венец убрал из глав и грез живых и мертвых. Напрасно! Жизнь прошла и вот – следы оставил пес покорно.

Влачусь теперь неведомо куда, и пролита давно уж кровь. Седеет волос, сердце и мечта. Сосуды лопнут вскорь…

Зачем судьба зажгла костром, сгорев быстрей, чем открыв веки? Зачем потухший кратер тлел, повергнув страстные побеги? Проклятие! Безумствует душа. Ей нипочем страданье человека! Ей жизнь дала бессмертие, а нам – пустое умиранье века. Дряхлеют руки, ноги в переплет бредут по закуткам лощины. Мой рыцарь в склепе погребен – от яда, кажется, спасенье? Набрел случайно (не однажды) на капли грез и наслаждений… – глаза блестят, когда упрек исходит из молвы прощений.

„Все говорят: нет правды на земле, но правды нет – и выше“¹, – может! Мои уста – устье реки, заволоченной тиной мутной. Я истекаю бытием – а это, право, так возможно! Глаза, невидящие сна, в туннели заплутали смутном.

Полно! Порывы чахнут, жалят. Кровать пуста и холодна. Что ж, бой прошел, а я так грузно бреду по костяным путям. Вот, небо! Вот, душа! Свобода, лети туда, куда должна. Оставь мне тело или, слышишь, уйди быстрей и навсегда.

Вдохни пустоту и блаженство. И ты, земля, бери меня! Рыхлил… не дорожил мгновеньем – теперь бери меня сполна!» Так бредил старец в полутьме. Хандра обид свела в могилу. Песнь старца – горечи удел и жалости на сваях зыбких.

Нам уготована судьба лишь та, что в голове целела. Колючие вершины льда не в Альпах, а на сердце лживом.

1.А. Пушкин.

Шепчу тебе слова

Деревья обрамляют шатер. Серебрятся капли заката. Лунная дорожка пробивается сквозь грань призрака и реалию… Ласкает слух плеск волн, усыпляя и вылечивая глубокие ранки внутри – глубже, чем может окинуть взгляд. Призрачно разрывает облака кораблик любви и счастья. Кто знает, может, он уведет далеко в лабиринт сна и ночи? Страстным шествием приближаются горные высоты, будто бы ты сам взбираешься, скидывая камни в пустоту. Дыхание жизни! Мощная, притягательная сила! Застывшая волна… и ты в сетях ее глубины… пленительный предвестник знойного огня.

Шепчу тебе слова: «С тобою словно ветер…» Ласкает меня взгляд – порою так беспечен. Мой молчаливый сон, ты ощутил забвенье. Открылось сердце вновь, и вот ушло смятенье.

Я знаю, как болит и как ломает сердце, но все ж оно живет, распахнув крылья в вечность.

В глазах весь океан – и нежный, и желанный. Я в сердце расцвела, забыв резьбу на камне. Ты в грезах, или нет? Ты вечен, или страстно влечешься за мечтой, иль просто день ненастный?

Не знаю, кто ты, кто? Не знаю, где? Но… все же ты мой, весь мой, родной. И только ты возможен.

Пусть этот день запомнит каждый

Пусть этот день запомнит каждый, когда малышка родилась, когда улыбка счастья мамы так незаметно пронеслась, когда прелестной, милой лапкой малышка потянулась к ней и что-то прошептать желала, но лишь глаза сказали ей… И долгой, верною дорогой ты смело покоряй сердца. Неси с достоинством и гордо – что это жизнь тебе дана!

Я люблю сказать и уйти…

Я люблю сказать и уйти, без ответа оставить слова… Убежать, не услышав мечты или глупостей впопыхах.

Я люблю не заканчивать стих, оставляя лишь точки на суд. Размышленья… лишь только взгляни, сколько мук и упреков придут.

Под пушистою сеткою слов ты душевный приют отыщи. И пойми средь бытующих слуг глубину той нетленной души.

Хочу я быть собой

Хочу я быть собой, ни той ни этой – желанным ветром в океане грез, иль наяву манящим бризом, невинной магией властных волн. Хочу парить свободной птицей в бездонной глубине небес. Хочу я быть ни той ни этой, а лишь собой хочу я быть.

Любовь ввергает нас в пучину

Любовь ввергает нас в пучину, в дремоту завтрашнего дня. «Ты превозносишь и не видишь», – кричит опальная звезда. Любовь нам сердце изжигает и тело сушит изнутри. Любовь и души поглощает, беспомощных творя в пути.

Любовь пустая наша, мысли в тени и слез невинная стена. Железный меч любовь расколет, сказав поспешные слова.

«Тебе мечтать дано привольно, ты поглощаешь сам себя, истаскивая душу вволю, ты знай – любовь себе верна!

Ты потерять не можешь силы, не должно вновь в любовь играть: ведь сказано, пройдет лавина меж трещин сердца не спеша. Печаль в глазах, разрезы в сердце, и слезы вьются по щекам. Теперь уж не вернуть дыханье, так взволновавшее тебя.

А счастье близко от тебя, но ты опять его не видишь – твои слова, где нет тебя, улыбка – дым рассеял ветер.

И тишины печать сошла в тебя и мысли – бестелесен! Ты знаешь вес цены себя – ведь ты рожден стихией. Слышишь?»

Иногда в моем сердце ютится печаль

Иногда в моем сердце ютится печаль – словно в замке старинном в потемках брожу я. Словно красный ковер расстилающий даль,

бьется сердце мое тяжело и глубоко.

Где-то шепчет мне птица суровость грозы, надвигающей тучи на лед. Может, я не права? Но, папа, скажи: «Ведь любовь – это вера в себя?»

Может, солнце когда-нибудь тихо уйдет, покидая, сказав нам: «Прощай»? Может, верность сложна? Может, тонкий упрек раздвигает

нам облака?

Плавный жест от руки затмевает печаль. Тихий шепот рождает огонь. Может, где-то вдали есть угроза для нас? Больно бьется внутри

мое сердце сейчас! Я запуталась в темном подвале чудес – золотом лабиринте из фраз. Может, я не права? Но как же понять все, что сказано было сейчас. И печаль изнутри разрывает меня – мой костер угасает, и я среди белого дня, словно ночью одна, в одиночестве молча бежав, я забыла про все…

лишь о том не забыть – я летела и вдруг упаду.

Все пустынно, и тени ложатся на дно. Давит угол и тянет – сейчас утону. Все лишь бред в воспаленном мозгу между строк, солнца луч —

я не верю, и в этом подвох.

Ветры гонят песок по проселкам лесным, поднимая пыль, и в глазах солнце скрылось за тучи, и я не могу

лучи солнца поймать, скрывшись в них.

И пушистый ягненок покрывает мои ноги в белых носках на краю. Словно в зеркале бродят все мысли мои, отражая, гоняя мечту! Я не знаю, зачем я черкаю листы, не поняв значение слов. Солнце село давно, а я все молчу, не приняв свои мысли всерьез.

Теплый маленький друг на коленях сопит, согревая сердечко мое. Может, я не права, но пусть улетит между истиной ложь в небеса.

Чистое небо

Симфония дождя во мне печаль рождает. Уносит вдаль быстрей, где птицы замирают, где в полночь зреет страсть и ветер затихает, где волны сердце усыпляют… и сладким сном одолевают.

Чистое небо. Лазурная волна словно захватила меня, унесла в нежное объятье, в светлый простор незабвенного счастья – белокаменный двор. Серые туманы. Белая волна мощью повергла и вдаль завлекла. Холод закоулков, темный тоннель – истинный смысл жизни теней.

Легко и просто быть свободной

Легко и просто быть свободной, но если только так желать – парить столь гордо, одиноко и, погружаясь, тень ваять. Свободу чувствовать душою сложней, чем страсти пресыщать. Порой нам тяжело, но все же душою надобно дышать! Мы – люди гибнущей планеты, поскольку большинство из нас плетутся вяло, неумело в сетях, запутанных из фраз.

А так легко и просто слушать, любить, внимать и создавать, принять себя и созиданье Вселенной, что тебе Бог дал!

Как много я хочу познать, мир в красоте вдохнуть свободно! Познать возможности себя, раскрыть Вселенную сквозь чувства. Желанье страстной мощью бьет и покоряет все невзгоды – мечтай из глубины ты грез, мечтай, не вязни в топи злобы.

Порой нам кажется, что жизнь – отчуждена и безвозвратна, но ветер разгоняет зло и отворяет тени злата. Вновь веет и пылает он, стремится, мечется и мчится. И ты опять внутри него, в потоке красочной зарницы.

Теченье быстро и безмолвно между скалистых берегов – поддаться быстротечным склонам иль зацепиться за него? Со стаей серой жить в неволе иль в глубине себя познать? Запутаться в сетях лукавых иль сети мелко разорвать?

Хочу познать весь мир, и что же? Извилист путь из мелочей. Замешкаться порой несложно, сложнее за мечтой поспеть.

Винтажный след стекает по стене

Обнаженные женские плечи, не зажженная свечка во тьме. На полу бело кружево смято и слеза запеченной любви.

Винтажный след стекает по стене, и капли в пустоту летят… Слеза замкнулась в тишине. Молчаньем правит бал. Пустеет зал, погасли свечи, тускнеют мысли далеко. Глаза закрыты – тень исчезла, и блики листьев высоко.

Клич чаек, шум волны повисли в печальном небе за стеклом. Пылятся книги и страницы давно уж пожелтевшим сном. Съедает ноздри едкий запах молитвенных недавно слов. Стук капель и шагов в подвале – хладеют руки, страх гнет.

Слеза все катится из глаза – теперь безумству полный ход. «Все кончено!» – не верят губы в шепот, и эхо тянет долгий «но»… Да, может быть, – лишь тень погасла! Быть, исчезая, – нет цены! Успей заполнить чашу мрака улыбкой, столь достойной жить!

Цветами путь усеян в мыслях

Как далеко ты от меня. Как долго письма ждут ответа. Тебя я жду в ночи одна и не дождусь конца рассвета. Как одиноко, темно и мрачно в холодном мире за окном. Как пуст и жуток день ненастный в печальном голосе твоем.

Цветами путь усеян в мыслях. За слайдом слайд – изменчив тон. Сжигаешь ты терпенье, милый, за облаками дальних снов. Пронзает совесть слов бесчестность. В загадке весь упрек. Вопрос невольный слышен в трели: «Вперед! Жизнь ждет твой сон!» Чрез кружево собора вижу пытливый взгляд очей. Терпенье, скорость, даль я вижу, и счастлива я в ней.

Но книги, полные сомнений, взяла я в руки вновь. И боль пронзает дуновенье. И в играх жжет любовь. Вновь чистый лист бумаги вижу, и я хочу бежать в сильные объятья страсти, слова, что тверды всласть. И вновь окутана забвеньем – будто бы лечу. Бабочка порхает в сердце, начерчен путь в ладонь.

Всуе я брожу по крышам, затмевая след. Иногда я вновь не вижу вязкий топкий бред. Страх пронзил живое тело, души разогнав. Милый ангел шепчет тайно: «Сон внутри тебя». Шелест листьев все сильнее – слезы на глазах. Милый ангел, понимая, плачет иногда.

Мысль запуталась в путине – тоска, раздумья, снег? «Внутри тебя заложен ключик», – вновь слышу я в ответ.

Цветами путь усеян в мыслях. За слайдом слайд – изменчив тон. Сжигаешь ты терпенье, милый, за облаками дальних снов. Пронзает совесть слов бесчестность. В загадке весь упрек. Вопрос невольный слышен в трели: «Вперед! Жизнь ждет твой сон!»

Брожу по лесу

Брожу по лесу, я блуждаю в потемках раннего утра и сон в борьбе одолеваю за право жить внутри себя.

Что ж, мир наполнен жгучих красок и муз безвременных кончин! Заполнен чванством и богатством. «Нас нет во времени!» – твердим. Порой, стоя на эшафоте, ты думаешь о смуте дней – хандра и ложь тебя изводит, обман от любящих людей.

И льются горькою лавиной слова, звонки, залог любви. И обжигает, словно в топке стоишь и веришь – будет дождь.

Столь глупое дитя

Однажды сказано, что жизнь – лишь миг, и этот миг придуман нами. Явленье – быстротечней мглы, что распылила день за днями. Ты хочешь побороть в себе то, что неслышным шагом ходит, но боль и страх по миру бродят – полна котомка каждый день.

Столь глупое дитя, и как же ты уродлив: в столь ветхие года ты не мудрен, и скуп ты.

Твоя душа снует по щелям, от страха ноет и молчит. На помощь тянутся, кто любит, – а ты не видишь, ты ослеп.

Ты слеп, хотя и зряч, твоя душа полна тобою. И мысли все, о чем вестуют, скрываясь в масках, ложь рисуют. Ты жалок, мерзок и жесток, когда ты не лишен покоя. В твоих глазах всегда упрек, но не тобой, а им и мною.

Ты вечно пьян в грезах свободы, и глупость рвется изнутри. Твои дела – лишь мнимость, ложность. Тебе бы в ад попасть, а ты… Слеза скатилась по щеке – он обманул, и ты не веришь. Дитя, как беден ты собой: не веришь, лжешь, ревнуешь, ищешь.

Ведь все пройдет, и ты уйдешь за безысходностью и ложью, за жалостью и страхом снов – ты покоришься… и забудешь. Забудешь мир, что ты не знал, забудешь страсть, что не испытал. Забудешь мир, в котором спал. Забудешь то, что позабыто. Дитя, проснись! Открой глаза. Пусть мир внутри тебя взорвется мазками красок. Удивись, как мир желает, чтоб вернулся!

Внутри меня закрыта тайна

Внутри меня закрыта тайна, чье имя спрятано в веках. Во мне бушует страсть – загадка, но имя ей не дам пока! Я слышу звон моей свободы, которая внутри меня. Но вырваться из их оковок, возможно только лет спустя.

Безумство к дали так порочно, что вновь порой смущает зов – бушует в грезах страстной ночи, пантера выжидает лов. И словно голос из подполья, – душа пылает от страстей – зовет меня бороться, верить в безумство силы, что во мне. Что позволяет мне держаться? Та цель – что я зову порок, любовь, в которую я верю, и жизнь, которую люблю.

И несгибаемая сила, что плещет через край во мне. Увидеть, что за горизонтом. Увидеть то, что есть в мечте. Нет, это не безумство! Это лишь порок во мне, который дан мне от природы или от Бога в страшном сне!

Во мне бушует страсть – загадка. Она всегда так мне верна. Она внутри меня ведь скрыта, и будет скрыта там всегда? Итак, во всем, везде порок! Но он во мне со страшной силой бушует, мечется, живет… а может, это сила?

Порок и тайна скрыта там. Борьба за новые порывы, за жизнь и за мечту мою! Борьба внутри меня ведь скрыта.

Всецело постигнув научные дали

Всецело постигнув научные дали, летишь высоко над землей и зришь в океане людских ты страданий молчанья законный острог. Качается лодка, в ветрах затерявшись, шумит вдалеке злой прибой. Шалит молчаливый, несносный ваяльщик, вращая как день путь земной. Походкой усталой, и взглядом отшельным, бредет весь испачканный пес, что сулит он в грезах, что слышит в тех спорах, не знает никто тот земной.

Молчат одинокие стены в канаве, кричат одинокие сны, и носятся гордые красные камни, спадая как капли золы.

Мы знаем все что-то, но все ведь впустую, когда, оказавшись одни, мы чувствуем бездну всегда рядом с нами, мы падаем вниз – и молчим… В глаза заглянувши – и сердце забилось от взгляда, что брошен тем псом. В нем тысяча судеб и тысяча боли – за нас поселилось все в нем… Как горько одно сознавать без утраты, что что-то теряешь тогда, когда ты зовешь и тех нету рядом, кто должен быть рядом всегда.

Мы исчерпали свой ресурс

Мы исчерпали свой ресурс в борьбе за выживание. Мы рвемся в бой с пустым мешком и мним вершины, дали мы. Мы долго молимся в церквях, надеясь на спасение, – и мы при этом чтим богов в земном том обличении.

Мы убежденно верим слову, что льстиво и неведомо. И замедляем ход луны лишь только у обрыва мы.

Из страха прочного, как панцирь, мы строим жизнь свою, неся поток дождей иль солнца пекло, как искушение любя! Эмоции взрываем силой как вулканический поток: разбой и смута, изверженье – забыты сны в лавине той.

Законы Джунглей знав и веря, мы мчим, поняв, что сила в том, как будем мы, держась за стаю, выть одиночеством волков. И жалок в лунном свете тот, кто, не познав терпенья силу, плетется вдаль по головам, неся все прошлое с собой в корзине

…и притупив весь пеший ход, запутавшись в лиане века, замедлив время, – волк уйдет, не соблюдав закон рассвета. Тик-так… часы устали вдоволь иль жалость прерывает стон? В безличье тени облачились… и слышно – ветер воет сном? И змеи, извиваясь в танце агонии при свете лун… но смысла нет – ведь нет там жизни. Нет ничего – преданье в нем.

Иль слепы мы: средь света в тьму мы притупились? А может, Гамлета вопрос задать теперь: Быть или Не быть? Печальный взмах руки судьбы ловить иль может предать?

Белый огонь сковал твои плечи

Белый огонь сковал твои плечи. Сердце ютится на дне. Щит исчезает из виденья близкого – сон оказался во тьме.

Вал от сомнений обрушился наземь, в клочья разбита душа. Кто-то сказал: «Сомнения в пользу», – может, для них, но не тебя! В смерти повинен один невиновный: ты сконцентрировал силу в себе. Ввысь упирается белый холодный камень, закрытый в луне.

Краски опали, как листья с деревьев. Все потускнело, порой кажется – мозг ощутил столкновенье, словно в тумане исчез за горой. Зависть съедает, как червь-землепашец, золото смеха и юности задор. Гонит, грызет и тревожит, забывшись, вновь разжигая костер. Брег неприкаян, судьба утекает, люди бредут кто куда. Лишь лучик ноты спасет от раскаяния, жизни мгновенья тая.

Тебя легко найти

Тебя легко найти и сложно потерять. Судьба пророчит дни, в которых нет тебя. Пути плетутся вдаль – теперь уже не та. Печальные глаза – и вскоре нет тебя.

Счастье в неведение

«Счастье в неведение» – молва? Пронзая истиной и болью, полны тепла эти слова, но словно сотканы из горя. Не зная жизни той, другой, пути чисты, и в предвкушении вдыхаем мы стихии жест, хоть небольшое дуновение. Но стоит ветром принести все беды, домыслы, упреки, теряемся на том пути – печаль, сомнения в итоге.

Как мало в жизни понимаем – мы жизнь, что свыше нам дана. Нас боль так глубоко пронзает – как чаек крик, глубины дна. Боль, счастье, муки угрызения – сменяются, как день и ночь. То чаши полнятся весельем – убийственным, то схлынут прочь. Жалка природа человека, когда в сердцах стучит упрек. Молва разносит страх как пепел – им полон воздух, и костер…

горит, горит, не угасая, но не всегда он горе жжет. Обычно счастье там сгорает под тяжким натиском забот.

А хочется дышать свободно, но любопытство рвется в путь, и снова боль, предатель, подло пронзает холодом нам грудь.

Познать всю правду невозможно – в ней лишь намек душе, как быть. Не ведать – может быть, несложно, но лишь когда глаза закрыть.

Зима упала

Мне безразличен холод снов, роптания мыслей, голосов. Как пух развеялись слова, и обещанья, и молва. Застыли грезы на окне, печаль посеялась во мне.

Зима упала – тяжесть жалит. Скатилась легкая слеза. Снежинки замерли при свете. Мороз стучится из окна. Отшельник шепчет мне ложиться и тихо-тихо засыпать. Метель кружится словно птица, заворожа печальный взгляд. И легкий свет окутал тело. Тепло легло на сердце вскользь. Мне безразлично – что за дело, поток сомнений прочь!

Мне грустно, может, я устала, а может, легкая хандра – апатия и мрак в пустыне: сегодня нет во мне меня. Должна ли я бороться с нею иль покориться ей сейчас, я улетаю словно птица, я улетаю навсегда!

Безмолвие, пустыня, лица, пропавшие на долгий день, – я жизнь люблю… и безразлично сейчас все то, что мило, лично.

Что может быть прочнее страха?

«Из чего твой панцирь, черепаха?» – я спросил и получил ответ. «Из накопленного мною страха – ничего прочнее в мире нет». В. Гроссман

Что может быть прочнее страха? Лишь цель, что душу завлекла, что стержень укрепила в жилах. Лишь взгляд на жизнь – нет, не игра! Но стоит лишь забыться в дебрях, ты припадаешь на гранит. Парил сегодня ты как птица и вмиг упал, забыв мечты.

Прозрачный сумрак, воздух чахлый – твоя победа далеко. Не жди, пора тебе подняться, до солнца будет высоко.

Закрыть глаза и голову прижать к коленям. Скользит рука по волосам – в ней все тепло, что есть в Вселенной, в них вся Любовь,

что есть в глазах.

Молитва, мантры, чем ты дышишь? Как погружаешься в себя? Неважно, страх ты должен слышать, чтоб прогонять его всегда. Боязнь потери, боли, гнета и бледной тени как клейма, как птица в клетке изведешься и потеряешься спустя.

Ту птицу выпусти на волю и наслаждайся силой той, когда, вдохнув глоток свободы, стоишь над пропастью земной.

Дорога, дальняя дорога

Дорога, дальняя дорога, насколько ты видна теперь? Насколько ветер вдаль уносит меня и тысячи теней?

Теперь я потерялась в грезах, и что же будет вновь со мной? Стихия в волнорезах гибнет – лишь призрак пены чередой? Я пожелала, что утрата теперь близка, и что теперь? Возможно, пыль в глазах осталась б, но я, как встарь, не рада ей!

И где же путь тот светлый, чистый, который суждено пройти? Уже не видно белой дали, а я еще иду по ней. Дорога, дальняя дорога, насколько ты видна теперь… Насколько ветер вдаль уносит меня и тысячи теней…

Шелест листвы

Шелест листвы. Свежие ветра. Может, мы ошиблись, когда была пора?

Может, грань осколка заклеймила даль иль печальный шепот сдавил на сердце вязь?

Чашка вдруг упала. Звон в углы теней. Мышка пробежала – значит, живы мы? Лето пролетело. Высохли цветы. Ночь упала грозно. Вымерли сады?

Хлеб лежит засохший, плесенью храним, – жизнь пожить возможно, но жить – не все смогли. Бабочка укрылась – страшно ей одной. Плеск воды за стенкой. Тучки надо мной.

Ветер тихо воет. Скрип дверей в ушах. Ломит ветку дуба тяжелая молва.

Грусть утопла в грусти. Руки холодней. Сердце не услышать – глухи от нерва дней. Громко раздается телефонный звон. Бросает взгляд уныло, болотный взгляд – слезой. Грозный искуситель рассмешил людей. В иероглифах сокрыл он бумажный плен затей. Порочная монета сделала сильней. Преклонив колени, молимся над ней.

Страх, страданья, голод, войны без войны. Золото незримо очертило дни.

…Тот сказочный замок

…И милые черты вдали рисуют сердце.

…Тот сказочный замок, чуть приоткрытый ранее, распахнулся мне вдруг, как сыр в капкане. Ловлю слова любви и шелест дуновенья. Течет река быстрей в пучине наслаждений.

Прелестный мой мирок, ведь ты со мной остался. Зачем же столько ран на мыслях и желаньях?

…Песок и легкое дыханье, и капли соли на губах влекут и манят – призрак, тайна, влекут неведомо куда. Покрыто тело пеленою. Объято ветром в полутонах. Разносит нежною волною песок – манящий блеск стекла. Чуть теплят ночи в ожидании – все тело ждет любви слова: от солнца лучик отражает глазурь на небе, чуть дыша. Пусть это сон, капкан, ловушка, но все же я живу теперь, как никогда, давно и прежде мне не заботиться о ней.

Глубокий след остался ныне в той жизни, в той моей судьбе. Я поглотила трепет веры, невинность голоса души. Летят минуты в ожиданье – давно ему прийти пора, но я не думаю отчаянно, а наслаждаюсь, свет храня.

Листы пестрят ручной пометкой, и мысли бьются чередой, что превозмочь душой сонеты желает лишь порок земной.

«…Ты должен выслушать меня. Моей вины не наблюдалось. Пока здесь не было тебя, я так же чистой вновь осталась. Но поняла игру я слов, твоих желаний, мановений. Попасть опять под смуту мук я не должна, как ты хотел бы.

Старалась я вести себя, как ты в твоих ошибках резвых. Теперь я больше не хочу душить твоею жизнью грешной. Ведь механизм моих часов – бесперебоен, чист и верен! Найти путь истины к нему. Создать и воплотить! Поверить!»

На звездах танцевать хочу

На звездах танцевать хочу. Вдыхать свободу музы томной. Переплетать любовь в слова. Мерцать, не блекнуть в толпах. Весь мир готова я обнять, когда беспечно и прекрасно струится нота в небесах, под лепестками струны льются.

Молва гласит: «Ведь так нельзя! Порой не все так просто. Ведь мчаться можно в никуда – порок принять несложно!» Я верю в то, что предречет дыхание судьбы мне счастье – я знаю, есть на свете ты, и ты сокроешь от ненастий.

Хочу быть счастлива, как ветер, свободный, сильный, волевой! В его объятиях самый смелый, в его порывах только мой. Хочу любить и быть любима. Хочу цвести и в путь идти далекий, долгий, но счастливый, и всех с собою увести!

Мне совершать дано прорыв, и победителем быть нужно. Владеть мечтой и покорять то, что так многим невозможно. Верхом на скакуне ворваться и настежь окна распахнуть, чтобы удача – птица счастья – навечно поселилась в нем. Преодолеть должна себя в такие слабые минуты, которые везде, всегда пасут нас, как овечек в поле.

Мои любимые слова, что в голосе твоем навечно. В руках заложена судьба, и пусть благословенна встреча!

Верна себе, верна словам! Король времен, судьбы и жизни. В глазах у льва мудра свеча. Хранитель счастья. Звезды, слышьте!

В море слез…

В море слез, где нет пустыни, жжет палящая звезда. Я одна, и нет отныне той, что раньше здесь была. Ветры, ветры, помогите! Обжигайте сердца тех, в чьих руках хранится пепел слез, что бились о гранит!

Слеза

Слеза. Молитва. Город. Пусто. Стекло разбитое лежит. Все так не просто или грустно. Мечта упала на гранит. Сомкнули редкие страницы печаль, любовь и страха гнет. Давно погасшие ресницы, и тушь размытая – всерьез? Скрепив, сжимая переплеты, скупая грусть в ночи одна. Холодный ветер заметает твои безмолвные глаза.

Скучаю по твоим объятиям, по нежным, сильным и моим. В топазах глаз тону я снова, в пыли тех пламенных сонет. Молитва. Слезы. Ночь. Фонарик. Стекло разбитое лежит. Все так не просто или грустно. Мечта упала на гранит.

Холодный ветер

Холодный ветер. Пустые звуки. Расслышать сложно любви науку. Решетка в сердце, мятежный ропот. Горит надежда – туманный шепот. Полна причудой волна сомнений. Растет цветок, течет забвенье.

Звучит струна в гитарной пройме… Нам сложно жить в простой окове. В лампаде чахнет мечта пороков. Любовь уснет – за дверью холод.

Зеркальный мир

Зеркальный мир – бескрайний и порочный! Мы в жизни той бываем каждый день. И лишь однажды мир реальный виден, когда мы

счастливы улыбкою своей.

Мечтать о многом нам дано судьбою: мечты как сон теряются в пути. Мечта всегда приходит и уходит, и лишь тогда живем мы вместе с ней. Жизнь коротка иль время быстротечно – ведь каждому дано лишь то одно, что выбрать должен он из мира в грезах, корнями прирасти к мечте. Добро должно идти из человека, поскольку нам дают лишь время для мечты. Тот с добрым сердцем умирает ныне, кто пережил с улыбкой все пути. Жизнь коротка иль может бесконечна… Плывут мечты над горизонтом мглы. Прошли года младые, и чудесно, что жизнь бежит и не теряет сны. Гоняют мысли строки неживые. Роняют на пол горькие слова. Все ничего, ведь если бы отныне добро посеялось в чужих сердцах.