ОБХСС-82

Глава 1. Жорик

– Денис Сергеевич… Там этот… эти… – Моя секретарша, хорошенькая, прости Господи, Леночка, мялась в дверях, вздыхала и мычала что-то невразумительное.

"Прости Господи", потому что насколько она привлекательная, настолько же и тупая. Мне Леночка досталась по наследству и я уже почти неделю соображал, кем бы заменить эту идиотку. Таких идиоток, реально поискать надо. Сомневаюсь, что найдутся.

В первый же день у нас с ней сложилась ситуация, которая сразу расставила для меня все точки над "и".

Я провел буквально полчаса в своем новом кабинете, который принадлежал фирме, где мне пришлось стать новым же директором, как дверь приоткрылась и в щель просунулось миленькое личико Леночки.

– Денис Сергеевич, мне кажется, вас просят к телефону.

– Что значит «кажется»? Просят или нет? – я вопросительно посмотрел на это небесное создание. Платиновые волосы, идеальная фигурка, уровень IQ где-то в пределах нуля.

Секретарша немного покраснела, причмокнула губами, будто разминая их, уж не знаю, для чего, а потом пояснила.

– Я сняла трубку и услышала: «Это ты, мой сахарочек?» И не поняла, вас спрашивают или меня…

Несколько минут мы смотрели друг на друга в абсолютной тишине. Я молчал, потому что прикидывал, если пошлю Леночку на хрен прямо сейчас, во что мне это выльется. Как много в офисе лежит на ее плечах? Она – просто молчала. Без какого либо умысла. Глядя на меня совершенно пустыми, но необычайно красивыми, глазами. Потом в них, в этих глазах, появился крохотный зародыш мысли.

– Ой… – Выдала, наконец, Леночка, – Голос в трубке был мужской… Наверное, не Вас. Извините…

Она пискнула, охнула и исчезла, наконец, за дверью. В этот момент я понял, легко не будет. Секретаршу надо срочно менять. Эту, очевидно, держали здесь для определённых обязанностей. Как там называется модное слово? Харассмент? Правда, подозреваю, судя по глубине ее декольте, из которого сиськи просто вываливались наружу сами собой, без каких-либо усилий со стороны их обладательницы, защита требовалась не этой тупой блондинке, а всем, кто рядом. От нее защита.

Очередное идиотское поведение, которое я наблюдал в данную секунду, это только подтверждало. Твою мать… И пока нет других вариантов. Объявление о вакансии вышло только сегодня. Не прибить бы эту дуру раньше времени.

– Позвольте… – Раздался за спиной секретарши мужской незнакомый голос.

Леночку просто взяли за шиворот и убрали с дороги. Зато в кабинете нарисовались новые посетители. Они были одеты "по гражданке", но такую категорию лиц я знаю хорошо. Рожи у них характерного вида. Менты.

– Всем доброе утро. Управление Экономической безопасности и противодействия коррупции, старший лейтенант полиции Ткачев Станислав Игоревич. Все оставайтесь на своих местах…

Мы с ним уставились друг на друга. Потому что, кто, мляха муха, все? В кабинете – я один. Он явно тоже сообразил, что сказал полную хрень. Но при этом сделал вид, будто все очень даже по уму. Вот только, какого, вообще, черта тут делает БЭП?

– Денис Сергеевич Никонов. Верно? Сейчас я со своими коллегами буду проводить обыск в вашем офисе. Так, понятые, вы наблюдаете за каждым нашим действием. Ваши права я разъяснил. У вас есть вопросы?

Следом за старлеем протиснулась тетка в облезлом платье с вороньим гнездом на голове. Наверное, это была какая-то прическа. Когда-то. Подозреваю, еще во времена ее молодости. В руках "понятая" держала авоську. Из авоськи что-то капало прямо на пол и весьма ощутимо тянуло селедкой. За теткой появился пацан, лет двадцати. Он оглядывался с интересом, пережёвывая жвачку так громко, что я отчетливо слышал, как двигаются его челюсти. Мне кажется, кстати, не только я, но и ближайшие несколько районов. Судя по его физиономии, он не до конца понимал, где и зачем находится.

– Нет, нам все понятно, что вы зачитали. – Затрясла башкой тетка, при этом мотыляя одновременно, в такт, своей сумкой. Содержимое внутри авоськи перетряхнулось и в разные стороны полетели несколько брызг. Одна попала мне на джинсы. Уже в этот момент я начал заводиться. Потому что теперь селедкой воняло и от меня. Это не считая того, что джинсы стоят, как тетка, пацан и старлей вместе взятые. Не то, чтоб жаль шмоток, но, твою мать…

Станислав Игоревич посмотрел на тетку, на сумку. Хотел, наверное, вздохнуть, судя по открывшемуся рту, однако, закрыл его обратно. Рот, имею в виду. Набрался терпения, бедолага. Видимо, на роль понятых никого другого они выцепить на улице не смогли. Ну, да. Здание приличное, а вот район не очень. Пусть скажет спасибо, что эти двое хотя бы трезвые и "свежие". А без понятых ему никак.

– Хорошо, тогда начнем. На время проведения следственных действий, я запрещаю, звонить, мешать или препятствовать проведению обыска различными действиями. Никто офис не покидает без моего разрешения. Телефоны все достаем, я их собираю. Компьютеры не выключаем. – Продолжил "рабочим" тоном мент.

За дверью послышался тихий скулеж. Так понимаю, это Леночка среагировала на слова сотрудника органов. Наверное, представила, как ее будут обыскивать.

– Я, конечно, дико извиняюсь, но можно уточнить? А что происходит… мммм… старший лейтенант Ткачев? Верно? – Даже не пытался придать своей интонации хотя бы подобия уважения или почитания. Не люблю ментов. Особенно, когда я к ним вообще никакого отношения не имею. И они ко мне тоже не должны иметь. Так-то.

– Да. Станислав Игоревич меня зовут. Для Вас, действительно, старший лейтенант. Уточнить можно. В демократической стране живем, как-никак. Гласность, свобода слова, все дела. – Ментенку мой тон явно не понравился.

Тем более, судя по всему, он года на три старше меня. Ему около двадцати четырех. Естественно, смотрит на писюна перед собой, это он так думает, что я – писюн, и мысленно уже вешает мне какие-нибудь особо "приятные" статьи. Лошара. Как бы это не было поперек горла, и как бы я не зарекался пользоваться своей фамилией, но на крайний случай скажу отцу. Этот Ткачев пойдет в постовые. Не хотел больше пользоваться семейными бонусами. Честно, не хотел. Но тут, походу, придется.

История, конечно, странная и мутная. Фирму попросил принять хороший знакомый. В мои планы становиться бизнесменом не входило. Пошел навстречу, чтоб помочь. Даже в подробности не стал вдаваться. Компания по грузоперевозкам. Что там может быть "не то". Сменить директора надо было на время. А мне, как раз, пришла в голову блажь жить самостоятельно. Без семейной поддержки.

Вообще… если честно… Я – бывший мажор и бывший Попаданец. Так, наверное это называется. Не мажорю и не паподанствую уже три месяца.

Вот так мог бы сказать, если бы существовало общество анонимных шизофреников. По крайней мере, меня неплохо в этом убедили. Что я – псих.

Некоторое время назад попал в аварию. Почти месяц провалялся овощем. Говорят, спал.

А для меня все выглядело иначе. Я очнулся в 1980 году, в теле сына партийной шишки. Пацана за плохое поведение сослали в деревню к родственникам. Когда говорю "деревня" именно это имею в виду. Не современный вариант провинции, а самое настоящее село. С курами, коровами, козами и уличным толчком. Жорик Милославский. Раздолбай и придурок. Такой же, как я. Был когда-то. История там вышла муторная и достаточно сложная. Но покуролесил неплохо. Весело. На самом деле, весело. Круто даже. Финал, правда, вышел невесёлый, но какое оно теперь имеет значение?

Просто, когда очнулся, узнал, что ни черта этого не было. Все события, в которых, как мне казалось, я участвовал – бред воспаленного, пострадавшего в аварии мозга.

Выписался из больницы и практически сразу все рассказал отцу. Мое пребывание в прошлом напрямую было связано с ним. Рассказал, потому что мне показалось, он точно знал, что ни хрена это не сон. Специально делал вид, будто ни при делах. Слишком много моментов на данный факт указывало.

Но… После того, как вернувшись из больницы, вывалил все отцу, на следующий день в нашем доме появилась милая, улыбчивая женщина в дорогом брючном костюме.

Психолог. Я охренел, если честно. Отец очень активно убеждал меня, будто ничего страшного не происходит. Марина, так звали эту тетку, просто будет приходить каждый день и говорит со мной о приключениях в Зеленухах. Мол, это для моего же блага. Потому что авария и месяц бессознательного состояния не прошли бесследно. И вообще, они с матерью и сестрой беспокоятся обо мне. Насчёт сестры, с которой мы друг друга ненавидим, особо, конечно, повеселило. В общем, все для меня. Все ради меня. Бла-бла-бла.

Поначалу отказывался верить в свое сумасшествие. Пусть и временное. Пытался даже найти в инете информацию о Милославских. Однако, ни черта там не нашлось.

В итоге, за прошедшие три месяца, я реально поверил в то, что путешествия в прошлое не было. Зеленух не было. Жорика не было. И Наташки, тоже не было. Сука… По ней скучал сильнее всего. По несуществующей девчонке.

Постепенно я вообще перестал говорить о Милославском и о том, что ухитрился попасть в 1980 год. Правда, иногда, ловил на себе внимательный взгляд отца. Особенно, когда он думал, что я не вижу его.

Ну, а потом мне захотелось самостоятельности. Я отправился в Академию и забрал оттуда свои документы. У родителей был шок. Отец – член Совета Федерации, мать – сидит в Думе, а сын – полный раздолбай. Но чего-то захотелось своего. Самому. Чтоб без папы за спиной и без его связей.

В то же время знакомый предложил стать директором фирмы по грузоперевозкам. Произошло это буквально неделю назад. Оформили все одним днем. Он сильно торопился, сказал, отчеты сдавать. Или какая-то такая херня. Просто…Он не рискнул бы меня подставить. Вообще никак. Не самоубийца же. Или наоборот… Чуть не долбанул себя ладонью прямо по лбу. Этот знакомый мог понимать, что уж кто-то, а я точно отмажусь. Самая идеальная кандидатура. Что мне этот Бэп – хереп…

– Объясните свое присутствие. – Повторил я старлею еще раз. Вид сделал стоумовый. Чтоб не было видно по моей роже мои же мысли.

– Денис Сергеевич, вот наше постановление, вот мое удостоверение. – Мент протянул мне бумагу и корочку. – Управление экономической безопасности, старший лейтенант полиции Ткачев Станислав Игоревич… Это на тот случай, если Вы плохо слышите или туго соображаете. Ознакомьтесь и подпишите постановление. Тогда я вам все объясню.

Мент явно невзлюбил меня, как и я его. Бывает такое. Неприязнь с первого взгляда. Договорив свою фразу, он обернулся к еще нескольким мужчинам в штатском, которые тоже появились в кабинете. Такими темпами скоро кому-то из нас точно придётся выйти. Народу набилось до жопы просто. Я не против, если мне.

– Так, парни, приступаем к обыску. Изымаем все флешки, диски. В том числе жесткие из компьютера. Документацию, где фигурируют интересные нам фирмы. Черновые записи с интересными для нас фактами. В общем, что я вам объясняю? Работаем!

– Слушайте, товарищ мент…. – Я даже не собирался вести себя иначе. Просто этот придурок вообще не понимает, с кем связался. А больше всего бесит тот факт, что он не спрашивает. Он утверждает. Сразу решил, будто я виноват. – Еще раз говорю. Объясните мне, какого хрена тут происходит? Млять… Убери ты на хрен свою рыбу! На рынке, что ли?!

Я в два шага оказался рядом с теткой, сумка которой уже не капала, а просто текла, выхватил авоську из ее рук, открыл окно и швырнул вонючую хрень на улицу. Второй понятой даже жвачку жевать перестал. На одну секунду, пока длилось его удивление.

– Да ты совсем? Я ее по скидке купила! Там же икры на два захода! Сволочь ты буржуйская! – Взревела тетка и кинулась к окну. Мне кажется, ее не остановил бы даже тринадцатый этаж. Она готова была прыгнуть вслед за своей сумкой.

– Гражданка Лапина! – Старлей все-таки не выдержал. – Стоим и смотрим, как работают сотрудники. Стоим! Смотрим! Ясно?!

Тетка затихла, кивнула своим вороньим гнездом и замерла рядом со столом. Спорить с властью ей точно не хотелось. Есть такое у простых людей. В крови, наверное, с рождения. Страх перед погонами. Правда, в мою сторону она успела кинуть взгляд, полный ненависти и презрения.

– Денис Сергеевич, – Старлей переключился снова на меня, – ваша фирма занимается транспортными перевозками. Насколько мне известно, а мне это точно известно, Вы же понимаете? В собственности, не считая "наемников", числится порядка ста грузовых машин. Не будем темнить. Правда? Тем более, уверен, Вы сами в курсе. Скрывать от нас правду, не советую. Смысла нет. Две недели назад по моим наработкам была задержана группа лиц, обналичивающие деньги. Вот ваша компания фигурирует у нас именно в данном интересном направлении. Немаленькие суммы проходили по вашим счетам.

– Ну, во-первых… Мммм… Черт, забываю Ваше имя все время… так вот, мы оказывали услуги по грузоперевозкам. Нам давали заказ, мы груз, соответственно, везли, ни о чем не подозревая. Можете ознакомиться с договорами, все согласно букве закона. Во-вторых, видите ли, я в должности директора буквально неделю. Поэтому, то, что Вы там две недели назад кого-то где-то обнаружили, это не касается меня. Сорян, старлей. Но позвольте откланяться.

Я хотел обойти Ткачева и смыться из кабинета. А потом набрать того самого знакомого, который втянул меня в эту хрень, дабы поинтересоваться, не надоело ли ему жить? Может, конечно, не буквально. Но уж в смысле, не надоело ли ему жить на свободе, точно.

– Денис Сергеевич, – Ткачев сделал шаг в сторону, загораживая мне проход, – Видите ли, по документам Вы стали директором этой организации гораздо раньше. Почти три месяца назад.

– Слышишь, три месяца назад я валялся в больнице. Кем и мог стать в то время, только инвалидом. Если бы в себя не пришёл.

Как же меня бесил этот мудак в погонах. Вернее, он был без погон, само собой, но бесил реально сильно. Какой-то охреневший мент, отвечаю. Ему ни о чем не говорит фамилия Никонов?

– Мы во всем разберемся, Денис Сергеевич. Не переживайте. Сейчас проведем обыск, затем доставим вас в ГСУ для дачи показаний. И кстати… телефончик будьте любезны, отдайте нашим сотрудникам. Прямо сейчас.

Старлей говорил ублюдочно спокойным голосом. Он явно видел, как сильно я завожусь и его это прикалывало. Типа, Робин Гуд? Портит настроение богатым и дарит его бедным? Очевидно Ткачев не любит людей с деньгами. И даже не скрывает этого. Хотя, будучи при исполнении, делает вид, что все культурно.

– Ну, ок… – Швырнул мобильник на стол. – Я хочу вызвать адвоката. Чтобы вы тут лишнего себе не позволили.

– Аааа….Адвокат, это – хорошо. Это – ваше право. Это, конечно, вызывайте. Только имейте в виду, ждать мы его не будем. – Ткачев улыбнулся одними губами. Просто растянул их в узкую полоску. – По ходу дела впишем, как участвующее лицо. Вы готовы подписать постановление на проведение обыска вашего офиса?

С каждой минутой нашего общения голос старлея становится все более ласковым. Знаю я эту херню. Встречался пару раз с подобным тоном у ментов. Значит, они перероют все. Каждую бумажку, каждую программку проверят. Костьми лягут, но найдут даже то, чего здесь отродясь не было. На принцип пошел ментёнок. Хорошо, что БЭП. Был бы какой-нибудь Госнаркоконтроль, точно "нашли" бы до хрена интересного.

– Да, готов. Обыскиваете, конечно. Вы же все равно его проведете? Правда? Скажите, товарищ… блин…хреново с памятью после аварии. Товарищ, мент, а Вы всей моей биографией интересовались? Чисто для понимания. Хочу знать, в курсе ли Вы тех проблем, которые себе создаёте.

– Конечно, интересовался, Денис Сергеевич. Не беспокойтесь. Я все-таки… как Вы говорите? Товарищ мент? Свою работу знаю и делаю ее хорошо. Да… в протоколе вы тоже будете записаны, как участвующие лицо.

– Чудесно. Продолжайте делать свою работу. Хорошо.

Я развёл руками и отошел в сторону.

Вот мне интересно, кто из нас троих дебил. Я, который подписался принять фирму, даже не проверив ее. На честном слове. Мой знакомый, который сам не понимает, уровень каких проблем себе нажил. Я же его все равно найду. Или этот старлей, который очевидно знает, кто мой отец, но один хрен лезет на рожон. Типа, идейный что ли? Борец за справедливость?

Короче, обыск длился пять часов. Я уже хотел жрать и бухнуть. Это при том, что с момента, как пришёл в себя на больничной койке, грамма алкоголя в рот не брал. Но сейчас прям накатило. Накатило желание накатить. Каламбур, мляха муха.

Я думал, честно говоря, окончание обыска означает, что нам пора с товарищем старлеем расстаться. Хрена там!

Оказалось, поездки к следователю не избежать. Сука!

На своей машине мне ехать не разрешили. Пришлось трястись в раздолбаной "гранте". С обеих сторон ко мне прижались плечом доблестные сотрудники БЭПа. Везли, твою мать, как рецидивиста.

– Вы бы еще наручники мне надели, товарищ Ткачев. – Бросил я ментенку, который уселся в комфорте рядом с водилой. Он периодически оглядывался назад, смотрел, как меня расплющило между двумя его вообще не худыми коллегами, и очевидно получал от этой картины наслаждение.

– Любите ролевые игры, Денис Сергеевич? Да, я слышал, люди, избалованные вседозволенностью имеют склонность к извращениям. Но не сегодня и не с нами. Мы больше по классике.

Менты, прижимавшиеся ко мне с двух сторон, заржали, как дебилы.

Мы подъехали к светло-желтому четырех этажному зданию.

– Выходите, Денис Сергеевич. Прибыли. – Ткачев вылез сам, а затем открыл заднюю дверь. – Следуйте за нами.

Я выбрался наружу, следом за ментом, который сидел справа, и потопал к крыльцу здания. Главное Следственное Управление. Раньше не бывал, но что это такое, знаю.

Зашли внутрь, миновали металлическую рамку и вертушку.

Дежурный в форме, с откормленный рожей, проводил нас сонным взглядом.

На третьем этаже, перед одной из многочисленных дверей, Ткачев остановился, обернулся, посмотрел на меня, будто я ему на спину плюнул, пока мы шли, а потом велел.

– Стойте здесь, Денис Сергеевич. Ждите, пока позову. Ребят, с ним один останьтесь.

– Ой, мляяя… – Тихо, но так, чтоб он обязательно слышал, протянул ему в след. Типа, срать я хотел на его ребят. Захотел бы, хрен бы здесь стоял. Так что, мой выбор, где находиться.

В кабинете, как оказалось, заседала старший следователь Сафонова Наталья Николаевна. Имя было написано на двери. Ясен хер, я успел его прочитать и запомнить. Женщина, это уже хорошо. С женщиной мы точно договоримся.

– Проходите, Денис Сергеевич. Присаживайтесь пока. – Ткачев распахнул дверь и сделал приглашающий жест, а когда я переступил порог, тихо добавил. – Сядешь потом…

– Мммм… с юмором хреново, старлей…

Не мог не сказать ему это, когда шел мимо. Блин, выйду из этой богадельни, поеду в ночной клуб и напьюсь. Отвечаю. Сначала позвоню отцу. Как бы мне не хотелось самостоятельности, но, походу, в данной ситуации, хрен получится. А потом нажрусь, просто, как свинья.

Глава 2. Стасик

– Ну, что там, Стас? Как все прошло? Мандец ты, конечно. Нашел, кого подтягивать.

Не успел спуститься во двор, как тут же подскочил один из коллег. Витька Щербаков.

– Да ничего. Ожидаемо. Богатый мудак, который думает, что ему все по херу. – Я пожал плечами, вынул из кармана пачку сигарет, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся. С некоторых пор стал курить гораздо больше. Выбесил меня, конечно, этот скот изрядно. Вёл себя нагло и самоуверенно.

– Слушай, ну, ты ведь знаешь, кто его отец. Зачем тебе это? Сам понимаешь, дело спустят "на тормозах". Найдется кто-нибудь крайний. Вон, бухгалтер, например. Стас, ты не первый год в отделе. Сам все понимаешь.

– И что? Мне ему в ноги поклониться? Этому мажору. Или извиниться, что его фирма в обнале?

– Стас, ты прости, конечно, – Витька наклонился ближе, чтоб нас не услышал никто из проходящих мимо. – Можно ведь нормально там договориться. Подумай, какие перспективы.

– Витя… Сделаю вид, что ты этого не говорил, а я этого не слышал…

– Блин… Реально, прости, но ты мандец, какой странный после той аварии. Будто подменили.

– Да иди ты, блин… – Я в сердцах бросил половину сигареты в урну и пошел к машине, которая стояла во дворе следственного управления. Что за гадский день. Покурить даже нормально не дают.

Странный… Станешь тут странным. У меня иногда теперь ощущение, будто реально поехала крыша. И главное, даже поделиться не с кем.

Ну, да. Случилась авария. Я обмывал повышение, сел за руль бухой. Даже не на своей тачке поехал кататься. Отнял с пьяных глаз у какого-то таджика-таксиста. Дебил, блин. Не таксист, конечно. Я – дебил. Вообще этого не помню. Так мне рассказали уже значительно позже. Ясное дело, ни черта хорошего из этого не вышло. Рассадился в хлам. Документов при себе не было, умчался в сторону какой-то деревни. Ни камер, ни черта. На хрен она мне была нужна, эта деревня? Кто бы знал. Я вот точно не знаю. Потому что, не помню.

Несколько дней меня искали родные. Хорошо, папа служит в прокуратуре. Был бы работягой, так и сгнил бы я в деревенской больничке. Нашел, транспортировал в город. А потом почти месяц я валялся в коме. Или не в коме. Не знаю. До сих пор не могу понять, если честно. Мне вообще, на самом деле, нормально было. Только не знал об этом никто. Врачи, как положено, отхаживали. Думали, пацан в нирване.

А я, на самом деле, оказался в теле тоже Станислава Игоревича, но только Соколова. В 1980 году. Срочник, который отправился служить в ряды Советской армии. Кому расскажешь, не поверят. Я никому и не рассказывал. Точно в шизики записали бы. Потому что сам так и не знаю до конца. Было это или не было. Очнулся в больнице. Пришел в себя внезапно. Главное, там, в 1980, вроде помог одному пацану. А здесь, в своём времени, узнал, что этого пацана я на машине бухой, как раз, сбил. Правда, был он уже не пацаном, а пожилым человеком. Жив остался мужик. Слава богу. Короче, история, полный бред.

Я ее вообще старался не вспоминать. Чтоб на самом деле крыша не потекла. Слишком все реально происходило в моей башке. Была даже мысль проверить, существовал ли такой тип. Соколов Станислав Игоревич. Внук героя войны. Но не рискнул, если честно. Побоялся. В глубине души все равно хотел верить, будто случившееся со мной – правда.

Странное дело, но, когда очнулся, что-то во мне изменилось. Хрен его знает, почему. Решил, не буду больше взятки брать. Сон или не сон, а было все, как наяву. И армия, и учебка, и те люди, которые меня окружали. Ну, его к черту.

Пока в себя пришел, восстановился. Вернулся на службу. А тут эта фирма долбанная. Занимался ею из-за обнала. Там вообще вся схема на виду. Даже нормально спрятать не потрудились. Сегодня планировали обыск. Конечно, я знал, кто там в директорах числится. Сынок Никонова. Хер его туда занёс. Неужели бабла мало папиного? Понять не могу.

Вот ещё с утра догадался, что день пойдет через задницу. Как только припарковал машину возле Главного Следственного Управления. Голубь так серанул, будто специально всю жизнь меня ждал. Прямо на плечо. Гадина.

Нужно было забрать постановление на проведение обыска одного из офисов. Две недели назад провел реализацию оперативной обработки. Пора двигаться шустрее.

Еще следователь досталась … Сафонова Наталья Николаевна. Улыбается всегда, сучка. А глаза – холодные. Будто на части меня разбирает.

Но по совести сказать, следаков вообще не выношу на дух. Стоит только им передать дело на возбуждение, так они потом затрахают своими поручениями и жалобами начальству, что уголовное дело не сопровождается.

И вот вопрос, какого хрена я, опер, должен проводить обыск? Зачем нам следствие?! Хотя, раньше обыски я любил. Там всегда можно было поживиться чем-то полезным.

– Здравствуй, ты сегодня так рано, Стас. Приятно, когда оперативники ответственно подходят к сопровождению уголовного дела. Вот, постановления я подготовила. Можете начинать работать. – Сафонова расплылась своей традиционной крокодильей улыбкой.

Сука, еще и ехидничает…

– Да, Наталья Николаевна, спасибо, что все подготовили. Могу быть чем то полезен? – Ответил ей таким же тоном. Мол, че ты брешешь, стерва. Рада она.

– Нет. После обыска – ко мне на допрос директора. Хорошего тебе дня, Станислав. – Улыбка Натальи Николаевны стала еще шире. Как бы рожа не треснула у нее. Но мне, конечно, так повезти не может. А жаль.

– Спасибо.

Вышел из кабинета с мыслью, задолбала, сука.

И вот тогда я уже понимал, что день не задастся. Было очень сильное предчувствие. Аж свербило во всех местах.

Оно, мое предчувствие, оправдалось полностью. Поэтому, когда мажор вышел от Сафоновой с довольным лицом, я точно понял, напьюсь.

Внешне все было прилично.

– Здравствуйте, Денис Сергеевич. Я – старший следователь Сафонова Наталья Николаевна. Сейчас проведу допрос по возбужденому уголовному делу, по статье 172 УК РФ. Я буду задавать Вам вопросы, а Вы будете мне на них отвечать предельно честно. Перед допросом я обязана вас предупредить о статье 51 конституции РФ. Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников. А также о статье 307 УК РФ, за что предусмотрена уголовная ответственность. За заведомо ложные показания. Вам это ясно?

Мажор подтвердил, мол, яснее не бывает. Правда, гонору поубавил. Дальше – стандартные вопросы. Фамилия, имя, отчество, год рождения, где проживает, где прописан, состоит ли на учете в псих и нарко диспансерах. Семейное положение, контактный номер. Никонов вел себя исключительно примерно. Отвечал с огромным энтузиазмом.

– Так… Меня интересуют следующие вопросы. Сколько времени работаете в компании? В какой должности? Что входит в ваши должностные обязанности? Штат сотрудников? Как вы стали директором данной фирмы? Как состоялось назначение вас на эту должность? Кто работает у вас бухгалтером и отвечает за бухгалтерскую отчетность? С какой периодичностью она передается? Кто имеет доступ к банк-клиенту? Кто дает команду, кому и куда переводить денежные средства?

Именно в этот момент я вдруг понял, работа была сделана мной впустую. Ни хрена этому Никонову не будет. И Сафонова это тоже знает. Сидит тут, передо мной разыгрывает закон и порядок.

Надоело мне все это, до жопы. Работу, что ли, сменить….В армию пойти, например. А что? Подпишу контракт. Буду служить.

Желание напиться было огромным. Поэтому от управления я сразу, прямиком, поехал в ближайший кабак.

Только вошел в заведение, тут же навстречу бросился управляющий Толик. Парень знал меня в лицо и от руководства имел четкое указание. В любое время суток встречать с распростертыми объятиями.

– Станислав Игоревич, добрый день. Как я рад. Проходите. Это не день, это какой-то праздник просто. Давно Вас не было, а тут пришли. Вот ведь радость, так радость…

– Мля… Толян, а можешь передо мной на цырлах не скакать? А? – Я с надеждой посмотрел на управляющего. Интересно, поймет или нет.

Он замер, вообще не вкуривая, о чем идет речь. Взгляд стал испуганный. На висках появились капли пота. Выкатились из-под его уложенных барбером волос. Похоже, решил, будто я в дурном расположении духа, а значит, стараться надо сильнее.

– Станислав Игоревич… Все, как скажете. Давайте организую Вам отдельный кабинет. Что хотите? Может, для компании кого-то пригласить?

– Тьфу, ты… – Вырвалось у меня против воли.

Я вздохнул, покрутил головой, осматривая зал, а потом ткнул пальцем в ближайший столик. Не отдельный. Не особый. Простой стол для простых посетителей.

– Тут сяду. Не надо мне ничего отдельного. И счет нормально оформи, когда я закончу. Ок? Компанию тоже никакую не вздумай. Видеть не хочу вообще людей рядом. А разговаривать тем более.

Бедный Толик. Он сначала покраснел, потом побледнел, потом позеленел. В его голове картинка никак не складывалась. Он точно знает, что сотрудника БЭПА надо встречать по особой программе. Как говорится, накормить, напоить, если есть возможность, то спать уложить. Поэтому моего настроения он никак не понимал.

Я махнул рукой, мол, расслабься, Толян. Устроился на выбранном месте. Заказал себе горячее и водки. Прям вот гадость на душе, хоть волком вой. Нет очевидной причины, а муторно.

Жратву Толик принес лично.

– Слышишь, Толян… – Я сунул руку в карман и вытащил ключ от машины. – На. Забери. Если буду просить, не отдавай. Если буду требовать, тем более не отдавай. Понял? Что бы я не говорил. Чем бы не угрожал.

Тот что-то проблеял в ответ и сбежал. Прям реально сбежал. Наверное, помчался хозяину звонить. Рассказывать, что пришел Ткачев, ведет себя странно. Помогите! Что делать?!

Я налил себе рюмку, опрокинул ее. Закусил. Потом, почти сразу, вторую. Водка падала прямиком в желудок. Наверное, с непривычки. Три месяца ни-ни.

Тем не менее, через час мне уже было хорошо. Веселее не стало, но тоска притупилась. Решил, а чего бы не выйти покурить. Заодно, оценить обстановку. Рядом – ночной клуб. На улице уже вечер. Глядишь, сниму какую-нибудь фею.

Покачиваясь, добрался до выхода. Потом оказался на улице. Вход в ночной клуб и правда был совсем рядом. Буквально – метров десять.

Я подошёл к перилам, которые огораживали пешеходную часть от проезжей. Облокотился на них и закурил.

– Не понял… Ты че, преследуешь меня? Это, если че, уголовно наказуемо. В курсе?

Голос прозвучал прямо за моей спиной. Я обернулся. Рядом стоял мажор. Тот самый Денис Сергеевич Никонов. Кто-то один из нас точно плохо держал равновесие. Или земля, так сильно кружилась. Картинка немного плыла и качалась.

– Слышишь, товарищ мент, я с тобой разговариваю… – Он явно был настроен цеплять меня и дальше.

Мажор подошел совсем близко, а потом за каким-то хреном толкнул меня в плечо. Это было совсем неожиданно.

Вот, честно говоря, не хотел с ним связываться. Но выбесил меня этот скот еще днем. Я, недолго думая, сделал то же самое. Со всей силы долбанул его кулаком по плечу.

– Слышу, товарищ мажористый мудак.

Он отшатнулся, а потом опустил голову и с удивлением посмотрел на то место, куда пришёлся мой удар.

– Ты че, совсем охренел? – Никонов поднял взгляд обратно на меня.

– А я не при исполнении. Если что. Могу и в морду дать.

– Ну…ок. Сам напросился…

Он кинулся прямо с места. Без всяких там красивых поз или размахивания руками. Будь я трезвым, конечно, ушел бы. Но я трезвым не был. А вот дать этому уроду мандюлей хотелось очень сильно.

Мы, вроде, сцепились. Это логично. Не стоять же мне, не ждать, пока он тут своими мажорскими ручонками машет. Честно говоря, все было как-то смутно, туманно и смазано.

В какой-то момент, мы упали на ограждение. Видимо, на два мужских тела эта конструкция не была рассчитана. Последнее, что я помню, как мы завалились вместе с этой железной хренью на землю, а потом, практически кубарем, вылетели на дорогу. Еще был свет фар. А потом все. Темнота.

Глава 3. Жорик

– Георгий Аристархович… Георгий Аристархович… Просыпайтесь. Вставать пора. Сегодня первый день на службе.

Голос был женский. Очень смутно знакомый. И звучал приглушенно. Я точно его когда-то слышал. Бабу, что ли притащил, из бывших? В клубе снял, наверное.

Я завозился, но открывать глаза не хотел. Голова гудит. Блин… Не пил столько времени. На хрен налакался вчера? Все этот мент. Козел. Вывел меня, сволочь. Мы же подрались с ним, вроде… не помню. Упали. Или не упали…

– Георгий Аристархович, надо вставать…

– Угу… – Пробормотал я сквозь дрёму.

А потом меня прошибло. В холодный пот. Имя. Этого имени никто не знает. В моей жизни, имею в виду. Никто. Я даже отцу и психологу называл Жорика. А уж баба какая-то, тем более, откуда его взяла бы? С хрена левой бабе, пусть даже знакомой, говорить в мой адрес – Георгий Аристархович?

У меня реально похолодели руки. И ноги тоже, кажется. А холодные ноги, между прочим, хреновый признак. Господи, о чем думаю, придурок…

Я открыл глаза и очень медленно повернул голову.

Чужая, совершенно чужая комната. У окна, спиной ко мне, стояла женщина. Высокая. Широкая. Не полная, а именно широкая. Про таких говорят, кость тяжелая. Или тоже широкая. Кость.

Она отдернула занавеску и повернулась лицом.

– Антонина… – Произнес я машинально вслух.

Смотрел на нее несколько минут, а потом закрыл опять глаза и отвернулся. Не буду вставать. Крыша снова поехала. Все ясно. Видимо, вчера прибухнул, вот тебе последствия.

Я знаю эту тетку. Тоня. Домработница Милославских. Вернее, нет, не знаю. Ее же не существует. И Милославских не существует. Меня в этом три месяца убеждали.

– Георгий Аристархович, это, право слово, неприлично. Опоздать на службу в первый же день. Хотите опозориться? За Вас такой большой человек словечко замолвил. Серьезный. Подобными рекомендациями не раскидываются. Тем более, у Вас еще даже образования соответствующего нет. Вам дали шанс. Возможность пройти испытательный срок.

Она подошла к кровати и принялась тянуть с меня одеяло. Не знаю. Для галлюцинации сил у нее немерено. Я чуть вместе с кроватью не уехал вслед за одеялом.

– Знаешь… знаете, что… – Я вцепился обеими руками в его край и для верности ещё брыкнул ногой. Не то, чтоб хотел ударить. Скорее, убедиться, реальна ли эта особа. – Вас не существует. Сейчас проснусь и все будет ровно.

– Жорик! Я забуду, что ты теперь старший в семье и так влуплю, мало не покажется. – Судя по интонации, придуманная мной Антонина начала злиться.

– Господи… Ну, ок. – Я откинул одеяло и сел. – Подумаешь, опять хрень какая-то… Тоня… Я Милославский?

Домработница посмотрела на меня с явным сочувствием.

– Вот знаете, Георгий Аристархович, пить Вам вчера не надо было. Точно. Два года все спокойно, а сейчас опять странно себя ведете. Вставайте. Завтрак готов.

Она вышла из комнаты, оставив дверь открытой.

– Вы, блин, что, издеваетесь? – Крикнул я ей в спину. В ответ – тишина.

– Ну, конечно…. – Высказался вслух. Видимо, воздуху.

Спустил ноги с постели и принялся изучать комнату. Нет, не видел раньше такую. В прошлый раз, когда оказался в квартире Милославских, она, их квартира, выглядела иначе. Твою мать… Какая квартира? Мне психолог русским, человеческим языком объяснила, что я находился в каком-то там состоянии. Типа, кома, не кома. И мой мозг, сам, придумал себе историю, в которой ему было весело. А на самом деле, ничего этого не происходило.

– Ой, да и похрен! – Махнул рукой, собираясь встать с постели.

Даже если опять заскок. Ну, и пусть. Зато прикольно. Интересно, снова всех увижу?

– Слышишь, отец семейства. Пить, между прочим, Минздрав не советует.

В дверях комнаты стоял Семен. Сенька. Реально. Только выглядел он почему-то старше. Даже голос изменился. Появились басовитые интонации.

Я закрыл лицо руками и заржал. Сидел, как придурок, в постели. В трусах, в майке, и гоготал, словно племенной жеребец. Потому что, если это и сумасшествие, то слава богу! Как же круто, оказывается, когда едет крыша, но в нужную сторону! Вот почему все это время было наихреновейшее настроение! Я скучал по моему придуманному миру.

– Семен! Как же мне всего этого не хватало!

Вскочил на ноги, подошел к младшему брату и обнял его, прижимая башкой к своему плечу. Ни хрена себе! К плечу!

– А ты чего такой здоровый, не понял… – Я отстранился и посмотрел на Младшенького.

– О-о-о-о-о…Ясно. Опять, что ли, провалы в памяти? Говорил тебе вчера, не пей, дурак. Не пей. А ты, воооот…назначение надо обмыть. Такая должность досталась. Такое место. Люди годами к этому идут…

Сенька вывернулся, тряхнув головой. На нем была белая рубашка, брюки со стрелками, школьные, походу, и пионерский галстук. Все, как в прошлый раз. Кроме того, что на щеках, можно сказать, щетина начала появляться. А в росте он почти догнал меня.

– Сеня, сколько тебе лет? – Спросил я, начиная допетривать один момент.

– Во ты, Жорик, дурак, конечно. – Младшенький покрутил пальцем у виска и собрался двинуться по коридору дальше.

– Стоять! – Я поймал его за руку. – Давай, не выделывайся. Сколько лет?

– Четырнадцать мне! Алкоголик!

– Семен, не ври! Георгий Аристархович два года не пил! – Донёсся голос Антонины откуда-то из глубин квартиры.

– Лучше бы Георгий Аристархович два года умнел! – Крикнул Сенька Тоне в ответ, а потом показал мне язык и рванул, так понимаю, в кухню. Потому что с той стороны, куда он убежал, одуряюще вкусно пахло свежей выпечкой.

– Что, блин, происходит? – Снова спросил воздух. Ответа, само собой, не дождался.

Просто, если я – псих, как меня уверяли, то какого черта, брат Жорика вырос? Семен был младше, и на момент моего прошлого экскурса, ему как раз исполнилось двенадцать. Я все, конечно, понимаю, но шиза, это – шиза. В ней глюки взрослеть не могут.

– Так…Ладно…Ок…

Покрутил головой. В углу комнаты стоял шкаф. Чего тупить? Надо идти трескать. У Сеньки вон, какая рожа. Жрет, наверное, за пятерых. Возмужал прям. А из кухни реально пахло так, что аж в животе заурчало. Я быстро вытащил из этого ужасного шкафа какие-то треники и футболку. Натянул тапки. А потом шустро рванул на аромат.

Пока топал по коридору, продолжал оглядываться. Нет, ни черта это не квартира Милославских. Большая тоже, но чуть проще. В плане того, что нет отвратительной цыганщины, которая поразила меня в первый день прошлого сумасшествия. Я все равно не мог думать о происходящем иначе. Долбанная психолог Марина намертво вбила в мою голову мысль, что путешествий в прошлое, а уж тем более в чужое тело, не бывает.

Помимо кухни имелась еще столовая, посреди которой находился большой круглый стол. На нем уже наблюдалось здоровенное блюдо с какими-то замысловатыми то ли булочками, то ли рогаликами, заварник с чаем, чашки. Сенька устроился с одной стороны. Тоня сидела рядом. Мне достался свободный стул с другой стороны от Младшенького.

Я плюхнулся на свое место, подтянул к себе все блюдо, налил чай.

– Кайф… – Сообщил Антонине и Сеньке, которые смотрели на меня озадаченно.

– Слышишь, Жорик… – Семен в наглую потянул блюдо с выпечкой обратно. – Вот такое ощущение, что у тебя опять бзик. Но знаешь, чего не пойму…Вроде бзик, а стал ты таким, как раньше. Как тогда…

– Не знаю, о чем ты. И хватит жрать мои булки. – Я дернул блюдо на себя. – Посмотри. Харя скоро в окно не влезет.

– Ты дебил? Какое окно? Зачем мне в окно лезть? – Младшенький опять попытался завладеть блюдом, но получил от Антонины по рукам. Впрочем, я тоже.

– О-о-о-о-о…Слушай… – Сенька потер место, где его шлепнула ладонь домработницы. А там такая ладонь, конечно. При неосторожности, может и кость сломать. – Мне кажется, я понял… Скажи-ка…А кто клад нашел?

– Как, кто? – Я сунул в рот целую булку и принялся активно ее жевать. – Мы с Андрюхой. А спрятали на сеновале. Ты скажи, в газете статья была?

Сенька, как открыл рот, собираясь тоже впихнуть туда вкуснятину, так и остался сидеть с отвисшей челюстью. Антонина, которая в этот момент наливала чай, зависла, глядя на меня испуганно. Струя из заварника текла приличная. Чашка моментально наполнилась и теперь жидкость лилась из нее через края на стол, прямо на скатерть.

– Вы чего? – Я дожевал булку и проглотил ее остатки.

– Жорик… – Сенька разморозился первым. – Ты что? Вспомнил все? Охренеть…

– Семен! Рот намажу мылом! – Антонина тоже очнулась, тряхнула головой, потом посмотрела на скатерть, по которой расплывалось чайное пятно. – Вот черт!

– Антонина Сергеевна… – Сенька покачал головой и причмокнул губами, – Рот намажу мылом… Жорик…Это что, выходит, тебе надо было раньше напиться?

Младшенький хлопнул руками себя по коленям и весело хохотнул.

Я вообще ни черта не понимал, что происходит. Очень странная реакция.

– Ну, ты чего? – Семен вопросительно заглянул мне в глаза. – После несчастного случая, когда погибли родители, у тебя начались провалы в памяти. Ну? Соображай, давай. Ты забыл целый кусок. То время, которое жил в Зеленухах. Смотрел на всех, будто впервые видишь. Дед Мотя еще версию придумал, будто ты таким образом решил соскочить с женитьбы. Наташка прибежала, когда узнала, что случилось. На шею тебе повисла. А ты и выдал. Мол, гражданочка, мы с Вами на брудершафт не пили. Уберите Ваши руки. Ох, она тебе так по морде дала…

– Семен Аристархович… Вы в Зеленухи больше не поедете. Вы когда оттуда возвращаетесь, как пьяный сапожник, разговариваете. – Строго заявила домработница.

Она поднялась из-за стола, подошла к буфету, который стоял тут же, в столовой. Вынула из него чистую скатерть. Убрала блюдо с булками, чашки, застелила стол заново, а потом вернула все обратно. Причем сделала это так аккуратно и быстро, мы с Сенькой успели только по глотку из своих чашек отпить.

– Подожди… – Я потер лоб. – То есть, у меня был провал?

– Ну, да. – Младшенький пожал плечами. – Ни дядь Витю, ни Андрюху, ни Матвея Егорыча не признал. Про золото, когда услышал, вообще верить не хотел, будто нашли его. Называл нас жуликами.

– Твою мать… – Я отодвинул чашку, а сам откинулся на спинку стула.

Вот это поворот… Я ни черта не сошел с ума. Ох, и батя… Он ведь понял, что все знаю про его прошлое. Понял. И сообразил, что правду говорю. Не мог только вычислить, откуда мне стало известно. Во всякие перемещения, конечно, не поверил. Наверное, решил, что про это я придумал. Не хотел, типа, правду ему говорить. Поэтому притащил эту дебильную Марину. Если что, есть официальный отмаз. У сына после аварии шиза приключилась. Только, чего отец испугался, не пойму …

Блин, и я, главное, поверил в сумасшествие. Ни хрена. Ни хренашеньки. Все с моей башкой нормально.

Просто здесь, в союзе, когда я вернулся в свое тело, настоящий Милославский очнулся. А он, ясен хер, не знает ни черта, что происходило в том промежутке времени. Вот и провал в памяти реального Жорика объясняется. Соответственно, он вообще ничего не знал. Про своих родителей тоже. Про всю их гнилую историю. Могу представить. Очнулся пацан в лесу. Машина в хлам. Ещё и взорвалась. Родители в ней погибли. А что? Как? Он вспомнить не смог. Потому что, не знал.

– Так… ладно. – Тоня поправила еще раз скатерть, полюбовалась на нее, – Это все, конечно, отлично. Но надо действительно собираться на службу. Не знаю, к чему уж произошло это внезапное прозрение Жорика. Надеюсь, к добру.

Она вышла из кухни, оставив нас с Сенькой наедине. Младшенький тут же схватил стул и попёр его, не отрывая ножек от пола, ко мне. Пристроился рядом, а потом тихим доверительным голосом спросил.

– Слышишь, шизик, ну, мне-то, как брату скажи, это ты жениться не захотел?

– Или ты в ж… – Я посмотрел на Семена.

Росту в нем прибавилось, как и весу, а вот рожа все равно детская. В глазах – восторг светится. Поэтому, придержал язык и исправился.

– Или ты к черту, Сеня. Два года? Ты совсем, что ли? Два года амнезию изображать. Ох, блин…Наташка злая была?

– Шутишь? – Санька откровенно, не стесняясь, заржал. – Ее Андрюха еле оттащил. Потом еще два дня убеждали всем селом, что у тебя стресс. Мол, из-за родителей. Кроме вас троих ведь там никого не было. Но Наташка сказала, ей плевать на твои стрессы. И все. Ушла. Больше с тобой ни разу не говорила за все это время. Правда, и ты с ней тоже. Хотя, пересекаетесь изредка.

– Где пересекаемся? Я в Зеленухи езжу?

Сенька замолчал, глядя на меня с подозрением. Пару минут мы тупо пялились друг на друга.

– Я не понял, Жорик…Ты что, одно вспомнил, а другое забыл? Нет, конечно. Как уехали мы тогда в Москву, ты больше ни разу не был в Зеленухах. Встречаться со всеми отказывался. Заявил, ты этих людей не знаешь и делать тебе с ними нечего. А Наташка, она сейчас тут, в Москве. Подожди…Ты на самом деле опять что-то забыл? Ох, ты ж, блин…А вот это очень плохо…

– Почему плохо? За два года произошло ещё что-то? – Я насторожился.

– Ну… Как сказать. Работа у тебя новая только что появилась. Ты Академию бросил и в другое место поступил.

– Какая работа…

Я догадывался по Сенькиному лицу, что скорее всего мне его ответ не понравится. Хотя, вообще вся ситуация, тоже не ахтец.

Значит, Наташка, девушка, на которой я собирался жениться, считает меня то ли сволочью, то ли сумасшедшим. А может, и тем, и другим. Андрюха, сын Виктора, моего дядьки, хоть и двоюродного, тоже, очевидно, придерживается такого же мнения. Дед Мотя…

– Блин…Матвей Егорыч жив? – Спросил я Семена, который продолжал меня буравить глазами.

– Жив, конечно. Скачет, как конь с яйцами.

– Сенька! Реально, где ты набрался выражений этих? – Спросил, но тут же вспомнил Зеленухи, деда Мотю и остальных. – Да, фигню сморозил … Если в деревню ездишь, странно, что еще так прилично изъясняешься. Так а почему плохо-то? Ну, да… Ладно. Вот так вышло. Теперь я помню, как жил в деревне, но не помню, что было последние два года. И что?

– Ммммм… – Сенька резко отодвинулся вместе со стулом. – Ничего. Весело будет, думаю…

В этот момент в кухню вернулась Антонина. В руках она держала деревянную вешалку, на которой весела…

– Это что? – Спросил я и ткнул в домработницу. А точнее в ее руку. А ещё точнее, в вешалку.

– Как, что? Форму приготовила. Отутюжила. Смотри, стрелками можно порезаться.

Тоня расстегнула китель и показала мне одну брючину. Штаны висели перекинутыми через вешалку.

– Тоня…Это – ментовская форма. Зачем она тут? И зачем она мне?

Домработница посмотрела расстеряно на Семена.

– Да все отлично. Не переживай. У него теперь в обратную сторону провал. Он два последних года забыл. – Младшенький, мне кажется, просто угорал со всей ситуации.

А вот мне вообще было не смешно.

– Тоня! Какого черта у нас в доме ментовская форма? – Я вскочил со стула, намереваясь забрать у Антонины эту хрень и выкинуть ее в окно.

– Жорик…Плохое слово. Не говори так. Откуда вообще его откопал? Ты теперь сотрудник отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности. Знаешь, про ОБХСС лучше подобным образом не высказываться. Даже, если ты сам там служишь. Тем более, сегодня только первый день.

Я плюхнулся обратно на стул, чуть не промахнувшись мимо него задницей.

– Кто ОБХСС? Я? – Даже пальцем ткнул сам себя в грудь. На всякий случай. Может, путают что-то.

– Ты, Жорик, ты. – Ответил Сенька и засунул в рот двадцатую по счету булку.

Глава 4. Стасик

– Соколов, ты чего, как хреном пришибленный?

Я посмотрел на сидящего рядом парня. Потом снова отвернулся и уставился в окно, за которым мелькали деревья. Молча. Хотя, в голове, мысленно, матерился так, что сам поражался, откуда знаю столь замысловатые выражения. Но внешне старался держать себя в руках.

– Не обращай внимания. – Еще один из дембелей махнул рукой, – Он как проснулся, так и сидит, вылупившись в одну точку. С Исаевым только говорит и все. Это же младший сержант Соколов. Он у нас с "приветом".

Я этот разговор слушал вполуха. Потому что тихо охреневал.

А как тут не охренеешь, когда вдруг ни с того, ни с сего проснулся в поезде. При этом точно знаю, что никуда ехать не собирался. И это была не самая большая из проблем.

Сначала, когда открыл глаза под очень неожиданное "тыдых-тыдых", первая мысль, которую подумал, я что, блин, как в кино? Еду в Ленинград? Там, правда, герой улетел, но, может, я так налакался, что вместо кого-то уфигачил на поезде к какой-нибудь Наде.

Лежал на спине несколько минут, тупо смотрел на темно-бордовую полку перед своими глазами. Ту самую, на которой лежат свёрнутые матрасы. Еще и плацкарт. Круто.

Усиленно вспоминал, какого черта меня могло занести в поезд. По всему выходило, что никакого. Никакого черта не могло занести. Потому что я точно, однозначно и несомненно вообще не собирался никуда ехать.

Нет, возможно, напившись, как свин, снова захотел острых ощущений. Ключи от машины были у Толика, управляющего рестораном. Это помню хорошо. Как отдавал и велел ни в коем случае мне их не возвращать. Но я же не мог столь сильно обидеться на весь белый свет, чтоб сесть в поезд и умчаться в туманную даль. Нет, теоретически, конечно, мог. Но это уж совсем ку-ку.

У меня так-то работа и конченый мажор с его фирмой.

Едва подумал о Никонове, сразу вспомнил нашу встречу у ресторана и драку. Фу, мля… Как пацан повелся на его закидоны. Надо было проигнорировать и уйти. Этот ладно, дебил, что с него возьмешь. Мне оно зачем было надо?

А потом, это я тоже помню, мы упали на дорогу. Катались там, как два идиота. Хотя думать, что мажор катался по своему желанию, а я – лишь по вынужденным обстоятельствам, было гораздо приятнее.

Лежи, не лежи, нужно разобраться, что происходит и куда меня хрен понес. Не сам ведь я поперся. Точно повлияла дурь природная вперемешку с водкой. С алкашкой надо завязывать, похоже. Это факт.

Я свесил башку с верхней полки, на которой лежал, посмотрел вниз и чуть не манданулся на пол от неожиданности. Перевернулся опять на спину. Полежал, потупил, уставившись все в ту же полку, заодно пытаясь привести мысли в порядок.

– Да ну, на хрен… – Сказал тихо себе под нос, хотя хотелось, честно говоря, заорать. Просто чего орать, если нифига не понятно пока. Только из-за этого сдержался.

Потом снова перегнулся через край и посмотрел на полку, которая была прямо под моей.

Там, раскинувшись на узком пространстве, одна нога практически оказалась на полу, подложив руку под голову, с открытым ртом, из которого доносилось сопение, лежал Исаев.

Не тот, который приходил ко мне в больницу, рассуждал о божьем промысле, вреде зеленого змия и опасности неуемного пития, а самый обычный двадцатилетний Исаев. На других двух полках – парни в форме. Судя по всему, дембеля.

– Белочка… – Решил я.

После чего успокоился, спустился сверху, чуть не наступив на спящего Исаева, натянул обувь и отправился в туалет.

Стало даже как-то хорошо и весело. Ну, пришла "белка". И че? Бывает, наверное, и такое. Хотя бы, теперь все ясно.

Закрылся в кабинке, оценил запах и комфорт старого плацкартного толчка, сделал все дела, заодно посмотрел в зеркало.

Ну! Все нормально! Соколов! Заботливая "белочка", знакомую физиономию выбрала. Возмужавший, гладковыбритый, по гражданке. Лицо стало прям реально больше. Крепкое такое, брутальное. Пухлых щек, как не бывало. Морщины появились немного. Попробовал свое плечо. Мммм… Нормально. Хорошая "белочка". Вот я теперь какой. Мужик.

Не, ну а что? Других вариантов не вижу. Выяснилось же. Ни в каком прошлом я не был. Валялся в провинциальной больнице. Рядом сидели мужики, каждый день обсуждали армию. Я в состоянии невменяемости их разговоры, наверное, слышал, мозг то не отключился. И вот он, мозг, мне рисовал картинки, типа, я служу в армии. В роли Соколова. Все. Было так и никак иначе.

Исаев, который отец Василий… Да, кстати. Вот этот момент был странный. Когда батюшка пришёл в больницу меня проведать и представился, мол, так и так, здравствуй, сын мой, я – отец Василий, на автомате, удивившись, спросил, а почему не Олег. Тут он выпал в осадок. Потому что, по идее, его имени до крещения, которое Исаев принял уже взрослым, знать я никак не должен.

– Мы встречались раньше? Знакомы? – Принялся он меня пытать. – Олегом звали до двадцати двух лет. Потом, после таинства Крещения, стал я Василием. Но ты, Станислав, откуда это знаешь?

У меня, если честно, было огромное желание сказать ему, да, встречались. В моем личном бреду. Но состояние на тот момент было такое, что не стал ничего отвечать. Плечами пожал и все. В принципе, мало ли. Может, как-нибудь в процессе моего спасения, когда этот пожилой человек, тащил меня, дебила, из машины, которая не просто вылетела с дороги, но еще и перевернулась несколько раз, он вслух говорил свое прежнее имя. Бред, конечно, но выяснять это не было никакого желания. А то реально велик шанс чокнуться. Нашлось логичное обьяснение, и прекрасно. Спать спокойнее буду.

Решил, все. Приснилось и приснилось. Нечего об этом заморачиваться. Лучше пусть останется версия, что мне армия померещилась в бреду, чем думать, будто я псих, который в разные тела и разное время перемещается. Поэтому быстренько разговор с батюшкой замял. За помощь поблагодарил. Если бы не он, могло как-то печально все выйти. За аварию извинился. Если бы не я, а точнее, моя пьяная дурь, вообще ничего бы не было. Пообещал больше за руль в таком виде не садиться. Да и вообще, подумать о жизни праведной.

А вот теперь, снова – здорова. Смотрит на меня из зеркала Соколов. Я подмигнул своему отражению. Вот будет номер, если отражение мне не подмигнет. Но Соколов в зеркале, слава богу, жест повторил.

В туалет начал кто-то ломиться, дергая дверь с такой силой, будто все, конец пришел.

Я повернул замок и вышел.

– Соколов, мляха муха, мылся ты там, что ли… Чуть не обоссался.

Один из дембелей, сонный и помятый, переминался с ноги на ногу. Он быстро проскользнул внутрь освободившегося помещения и закрыл дверь.

Я постоял, подумал. Интересная, однако, "белочка". Снова все очень похоже на реальность. А что, если…

Однако, тут же отогнал эти дебильные мысли. Нет, не "если". Сейчас меня там, в реальности отка́пают, в порядок приведут, и все станет хорошо. Побыстрее бы. Работать надо.

Я тряхнул головой, на всякий случай, вдруг мозги встанут на место, и пошел к своему месту.

Исаев и второй дембель тоже проснулись.

Вот, спустя час, я сидел, тупо пялился в окно, односложно отвечая на вопросы блаженного Олега. Он, кстати, поглядывал на меня с волнением. Очевидно, мое поведение не совпадало с ожидаемым. Оба дембеля мне тоже были знакомы. Вернее, я им. Они упорно называли меня младшим сержантом, будто их само сочетание слов прикалывает, и с нетерпением ждали, когда мы прибудем в Москву. Так я выяснил направление своего движения. Столица, значит. Ну, хорошо…

Вот только с каждой минутой ощущение, что "белочка" на "белочку" не сильно похожа, становилось все крепче. В конце концов, я не выдержал.

– Исаев… Нук пойдём со мной. Покурим…

Я поднялся на ноги и направился к тамбуру.

Олег весьма резво двинулся следом. Похоже, желание поговорить было обоюдным.

Как только оказались вдвоем, он тут же хлопнул меня по плечу.

– Стас, е-мое, что за хрень происходит?

Исаев вытащил пачку сигарет, протянул мне. Мы закурили. Я соображал попутно, как бы сказать блаженному Олегу, что ситуация странная. Либо я – псих и он мой глюк. Либо… Не знаю я, что еще тут может быть "либо".

– Так, Исаев, расскажи, неверное, мне все.

Выбрал самый оптимальный вариант. Пусть он говорит, а я послушаю.

– О…Ну, как все? Блин…Ладно. Дела у меня нормальные. Отец ждет домой. Вот планирую…

– Олег. – Я перебил Исаева, который явно мои слова понял слишком буквально. – Ты не обижайся, но сейчас вообще плевать, как у тебя дела, потому что у меня они хреновые. Расскажи все про нашу службу. Про то, что было.

Исаев подавился дымом и закашлялся. Пришлось несколько раз стукнуть его по спине. Не знаю, правда, зачем. Мало помогает. Наверное, рефлекс.

– Стас, что за ерунда? У тебя опять та же проблема? – Спросил он, как только восстановил дыхание.

– Опа! А вот это интересно…Какая проблема? Давай по делу.

Исаев вздохнул и рассказал. По делу. Дело выходило охренеть, какое интересное.

– Ну ты чего? После случая на полигоне, ты же вроде память потерял. Не совсем, конечно, не полностью, но с первого дня службы ничего не помнил. Я тебе в очень кратком варианте все события рассказывал и мы с тобой учебку, устав и все, что надо знать солдату, за несколько дней срочно прошли. Решили правду до конца не говорить. Ты в санчасти лежал две недели. За счет этого повезло. Физически то все нормально было. Просто поднатаскать тебя кое в чем пришлось. А остальные так и думали, просто немного подзабыл. Тут помню, тут не помню. Поэтому на некоторые моменты первое время глаза закрывали. Но ты очень упорно занялся этим. Вот и получилось все.

– Таааак… Ладно. Еще вопрос. Расскажи, с самого начала. Как все было. С первого дня прям. Понял? Проверить кое-что хочу. – Я анализировал то, что говорил Исаев, пытаясь выстроить это хоть в какую-то удобоваримую картину.

– Ну, как. Нас с пересыльных разных привезли. Потом учебка …

– Подожди. На пересыльном ты знал куда поедешь? – Перебил я Исаева. Просто данный момент был принципиален.

– Е-мое. Нет конечно. Не знали мы ничего. Ты уже мне этот вопрос задавал. Не знали, форму не выдавали. Вспомни. Говорили уже об этом.

– Епте мать… Не пойму тогда ни черта… Если только меня обратно тянуло. Домой. А тут еще эти мужики… Похоже, сознание пыталось типа соскочить обратно…

Я задумчиво потер лоб. Просто, ни хрена это не "белочка". Точно. Стоял сейчас рядом с Олегом, дымил сигаретой и полностью ощущал вкус хренового табака. Глюки? Ок. Но, твою мать…Не такие же. Вот это все, запах толчка, дым дешёвых, солдатских сигарет, Исаев, которого я могу потрогать и он настоящий…Оно не может быть фантазией. А значит, я реально перемещаюсь. Ну, в смысле не я, а мое сознание. Так, что ли…Просто, похоже, в тот раз, как мать и рассказывала, я то ли тут, то ли там по началу был. Божечки…Какая же лютая дичь…

– Стас… – Исаев положил мне руку на плечо. – Ты ведь знаешь, мы друзья. Мне можешь рассказать все. Какие мужики? Какое сознание?

– Олег… – Я в ответ сделал тоже самое. Так же положил руку на плечо и посмотрел Исаеву в глаза максимально проникновенно. – Иди к черту. Поверь, не все могу рассказать. Потому что ты охренеешь. Точно говорю. Просто не удивляйся ничему. Хорошо? Ты же веришь в свою там…духовную тему. Вот считай, что мой дух – несколько странный тип. То приходит, то уходит.

– Стас… – Исаев погрозил мне пальцем и сделал суровое лицо. – Не говори так. Грешно. В общем, если захочешь поделиться, я всегда готов.

– Отлично. Самое время. Только давай ты будешь делиться. Рассказывай. Я помню взрыв. Потом меня вырубило. Гражданские на полигоне. Это реально было? И почему я, мляха муха, сержант? Пусть даже младший. И хватит меня по плечу хлопать. Замудохал, если честно. Кто выйдет, оборжется. Стоим, как два дебила, обнимаемся.

В общем, картина со слов Исаева выглядела следующим образом. Взрыва на самом деле не было. Были стрельбы. Причём, лично имени блаженного Олега. Им собственноручно произведённые. Когда я побежал за помощью, он принял волевое решение разрядить пакет той машины, которая могла стать причиной очень больших проблем. Ему подфартило в том плане, что все для стрельб было готово. Заряжено, наведено, полностью укомплектовано. К тому же, перед всем этим мандецом Стегачев подробно рассказал нам, принцип работы "града".

Учитывая, что на одном из постов просрали автобус с гражданскими, который, заблудился из-за неопытности водителя, впервые ехавшего в город из соседней области, Исаев взял всю ответственность на себя. Подумал, если рванёт, то в первую очередь именно эта боевая машина. Но, когда снарядов в пакете не будет, то и все остальное – ерунда.

Нас обоих и поругали, и похвалили. Взводный, конечно, отхватил по самые помидоры. И не только он. Не окажись мы вдвоем рядом с "градами", могло все закончится очень плохо.

После двух недель в санчасти, меня признали чуть ли не контуженным и вернули обратно на место. Потому что уважительной причиной оставить срочную службу это не являлось. Да и, по традиционной привычке, все, что происходит в Вегасе, остаётся в Вегасе. В армии так же. Удалось избежать чп, вот и слава богу. Всем на местах раздали люлей, в рамках армейского понимания, и дальше бригады это не пошло. А нам с Исаевым даже комбриг благодарность объявил. Перед всем строем пару слов сказал. Мол, сориентировались, не растерялись и все такое.

– Круто…Так. Ладно. А в сержанты меня как занесло?

– Ну, ты сам захотел. Когда мы с тобой активно в службу ударились. Кандидат же отбирается из числа военнослужащих, которые соответствуют критериям: исполнительность, отсутствие служебных взысканий, образцовое несение воинской службы, успехи в боевой и политической подготовке. Твою кандидатуру утвердил комдив. Потом, после приказа командира бригады тебе присвоили сержантское звание. Сам же начал талдычить везде и всем, что хочешь быть военным. Чего и в Москву со мной едешь.

– Во мля…А зачем я в Москву еду? Нук давай подробно, в деталях.

– Стас…Решил по военной карьере идти. Сказал, знакомые деда остались, которые помогут. Дед то у тебя героем оказался. Ты же никому не говорил по началу. Генерал-майор был, когда умер. Как раз же на первом году твой службы и скончался.

– Это жопа… – Я похлопал себя по карманам. Сигареты тоже были, как выяснилось. Вытащил и снова закурил. Сел на корточки, облокотившись спиной о стенку тамбура.

– Слушай, нет…Я военным быть точно не хочу… Ну, куда на хрен? Какой из меня военный?

– Ты же хотел? Дай. – Исаев протянул руку, теперь решив стрельнуть сигарету у меня.

– Епте мать… Олег… Перехотел. Дед герой и едем мы в Москву…Так…А что я умею. Ничего, кроме …

В этот момент мне в голову пришла весьма занимательная мысль. Я быстро повертел ее туда-сюда. Мысль. Прикинул, а потом понял, точно. Вот это – верное решение.

– Все! Знаешь, что думаю…

Олег посмотрел в мою сторону с сомнением. Его резкие перепады настроения и состояния друга, похоже, всё-таки пугали.

– В ментовку мне надо. Вот что скажу.

Исаев от неожиданности тоже сел на корточки, напротив меня. Решение, видимо, для него было очень странное. А в моем понимании, наоборот, закономерное. Я реально больше ничего не умею. Сколько тут пробуду, не понятно. В тот раз – почти полгода. А сейчас? Если например год-два. Я же не знаю, что там, в реальной жизни произошло. Точно ведь произошло. Не просто так опять сюда зашвырнуло. Может, вообще, мажор этот конченый мне голову пробил во время драки. А что? Надеюсь, его посадили, ели так. Уродам, подобным, Никонову, надо быть изолированными от общества. Зажравшиеся мудаки.

– Стас, как в ментовку? Ты про милицию же сейчас говоришь? – Олег моим выбором был сильно удивлён.

– Про нее, родимую. Прозрение было, Олег. Свет в конце тоннеля и голос. Велел он мне, этот голос, иди, Соколов, бороться с экономическими преступлениями. Страна нуждается в тебе. Понял? Еще трубы дудели, но это не точно.

Исаев стоял открыв рот. Лицо у него было такое ошарашенное, что я, не выдержав, заржал.

– Тьфу на тебя! – Олег махнул рукой. – Издеваешься. Вот теперь узнаю Соколова. А то бы был такой весь правильный, даже мне не по себе. Никаких больше фокусов не исполнял. До самого дембеля – пример для подражания. А вот сейчас вижу, все нормально. Опять дурак дураком…В смысле…Весёлый опять стал.

Мы с Исаевым покурили еще по одной и обсудили дальнейшие планы. Олег, как оказалось, жил в Москве. Отец его, как он и рассказывал, являлся вторым секретарем городского комитета партии. То есть, прям семья не из простых.

Я для себя решил, надо двигаться по проторенной дорожке. Если я младший сержант, можно с низов и начать. Но моя цель, выходит, ОБХСС. Так сейчас БЭП именуют. В любом случае вышку надо получить. Это по ходу разберёмся. Опять же, понятия не имею, сколько тут пробуду. В общем, до Москвы доберемся, а там будет видно.

Глава 5. Жорик

Одеваться в форму я категорически отказался. Хотя, померял. Выглядел в ней, как клоун. Отвечаю. Затем снял и велел Тоне убрать это с глаз моих прочь. И дело даже не в том, что она, форма, вызывала у меня устойчивую неприязнь. Хотя, так оно и было.

Просто Тоня сильно поторопилась. Во-первых, выяснилось, я должен был только лишь явиться на стажировку.

Уж не знаю, какой бзик стукнул в голову настоящему Жорику, но он, пользуясь связями почившего отца, не дай бог к ночи помянуть этого упыря, перевёлся из своей Академии в Высшую школу милиции. Какими путями Милославский – младший пришел к такому решению, не знал никто. Ни Тоня, ни Семен. Хотя, очевидно, что-то им точно в данном случае руководило.

Честно говоря, у меня было лишь одно предположение. Скорее всего, повлияла гибель родителей. Он ведь ни черта не знал. Жорик. А потом ни черта не помнил, так как основным участником событий был именно я. Может, пацан решил бороться со злом. Хрен его знает. Хотя, официальная версия гибели обоих Милославских – несчастный случай. Так рассказала Тоня. Мол, не справились с тачкой.

И вот, из расчёта того, что Жорику оставалось всего-ничего до окончания учёбы, предстояла ему стажировка. Опять же, с помощью товарищей отца, которые хранили о нем светлую память, Жорик выбрал ОБХСС. Или оно выбрало его. Не знаю. Короче, мыслительный процесс данного индивида остался тайной, как для родни, в лице Сеньки, так, само собой, и для меня. Поэтому, пялить на себя форму, я счел не особо правильным. Преждевременным. Надо сначала вообще посмотреть, что к чему. А в идеале, поменять все взад. Никаким ментом быть не собираюсь. Вот вернется настоящий Милославский, пусть хоть Айболитом становится. Его дело. Но сейчас – увольте. И вообще, между прочим, большой вопрос, вернется ли настоящий Жорик. В прошлый раз я в своей обычной жизни в коме был. Теперь, выходит, тоже какая-то хрень приключилась. В общем, будем менять наши планы.

Тем более, если верить домработнице, сотрудники ОБХСС – это элита милиции. Данное утверждение вызвало у меня саркастическую улыбку. Что такое БЭП, название в данном случае не особо важно, суть одна, я знаю хорошо. Достаточно вспомнить того опера дебильного. Ткачева. Наглый и самоуверенный мудак. Эти товарищи так удачно борются с экономическими преступлениями, что в большинстве из них – замешаны сами.

Однако, Тоня была непреклонна. Моего скептицизма точно не разделяла и твердила одно, как сильно мне повезло. Туда, мол, берут самых лучших, самых умных, самых честных, самых способных, короче говоря самых-самых и в основном партийных.

Этот момент тоже смущал, потому как, по моим же прежним воспоминаниям, Жорик был беспартийным балбесом. Несмотря, на положение Аристарха Николаевича. Комсомолец, да. На этом – все.

То есть, вывод напрашивался следующий. Жорику реально очень повезло. Но не в том, что предполагала Тоня. А в том, что никто не знал о настоящей сути Аристарха, и все связи Милославского, даже после его смерти, продолжили действовать. Иначе, сына такой гниды не то, что к защите государственной собственности не подпустили, мусорную урну охранять не доверили бы. Точно.

В любом случае, явиться в первый день к своему наставнику и куратору, который займется воспитанием юного ментовского дарования, напчлив на себя форму, я однозначно счел неправильным. Понты какие-то, совершенно никчёмные. А мне вообще лучше никак не выделяться. Потому что о метовке, в любом ее проявлении, я не знал ни черта. По сути, с таким же успехом сейчас могли вручить скальпель и отправить делать какую – нибудь сложную операцию. Понятно, конечно, мент, ни хрена не понимающей в своей работе, принесет меньше вреда, но все равно принесёт. Поэтому пока лучше не высовываться.

– Не забудь на вокзал заехать на обратной дороге. По времени как раз успеваешь.

Тонины слова остановили меня уже прямо на выходе.

– Не понял… Зачем мне на вокзал? Я уезжаю?

– О Господи… Забыла. У тебя же новый провал в памяти. Ты – нет. Приедут Андрей и Матвей Егорыч.

Услышав знакомые имена я как-то оторопел. Даже сердце немного ёкнуло.

– А им зачем сюда?

– Семен сообщил, что ты на службу выходишь.

– Тоня… – я закатил глаза, – Это ещё не служба. Это – пока только стажировка. Меня приставят к какому-нибудь опытному человеку…

– Не важно. Семен сказал, что служба. Вот они решили, вроде в гости приехать, и заодно поддержать такое важное событие. В Москве не были никогда…

– Как же не были? Дед Мотя в параде Победы участвовал…

– Жорик… – Антонина подошла ближе, поправила воротник моей рубашки, пиджак, смахнула невидимые пылинки, – Ну, чего ты сравниваешь. Встреть, в общем. А то нехорошо выйдет.

Я заверил домработницу, что непременно все выполню. Честно говоря, увидеть и братца, и деда Мотю хотелось сильно. Наверное, даже соскучился по ним. Особенно из-за того, что поверил, будто их обоих никогда не существовало.

Первым делом отправился в управление. Антонина подробно рассказала, куда и к кому надо явиться. Благо, Жорик успел с ней поделиться деталями предстоящей встречи.

О́пера, который должен был принять меня в свои опытные руки, на месте не было. Один из мужиков, сидевших в нужном кабинете, заявил, мол, важное у него приключилось дело, чуть ли не государственного значения.

– Так. Хорошо. Сейчас, что мне делать? – Я, если честно, был даже рад такому повороту.

Вообще все отлично сложилось бы, если бы он и завтра отбыл по важному делу, и послезавтра. И отбывал каждый день. Пока я не придумаю, что делать дальше.

Никакой ОБХСС в мои планы точно не входил. Правда, оказаться снова Жориком Милославским я, как бы, тоже не рассчитывал, но тут больше плюс, чем минус. А вот ментом работать точно не хочу. Надо сообразить, как с этой херни соскочить. И ведь образование, гад такой, себе изменил. Жорик, имею в виду. Теперь и не сунешься никуда. Не учиться же мое заново. Этак до седых волос буду по всем вузам шляться.

– Что делать… Да завтра, наверное… – Мужик, один из действующих сотрудников, явно уже хотел отправить меня домой, но в последнюю минуту вдруг передумал.

Я так понимаю, вспомнил о делах, которые не идут ему в зачет, но при этом требуют больших временных затрат. А тут такая удача – стажёр. Пусть и не его личный, но все же. Значит, можно эти нудные дела переложить на мои широкие плечи и крепкие ноги.

– Слушай, ну и что, нет Иваныча. Тебе все равно ведь надо вникать. Давай-ка я сейчас дам тебе поручение. Приступишь непосредственно к процессу. А Иваныч… Он только рад будет. Да. Спасибо скажет, что мы тебя к делу определили.

Я попытался тактично объяснить, что пока еще не готов к столь ответственному процессу. Что зайду завтра. И вообще, мне надо поговорить сначала со своим будущим наставником. Но опер, а это очевидно был именно опер, судя по наглой роже, однозначно вознамерился свалить часть своей работы, которой не хотел заниматься сам, на меня.

В общем, как я не отбрыкивался, хрен вышло у меня соскочить.

Оказалось, прежде чем возбудить уголовное дело, необходимо было получить на злодея, которого предполагалось наказать, справки из психоневрологического и наркологического диспансеров. Эта информация вызвала у меня легкий ступор. Просто сразу представил, как бегаю среди психов, собирая нужные справки.

Кроме того, перед тем, как направить материалы уголовного дела в суд, требовалось собрать документы, характеризующие его личность: характеристики с места работы и по месту жительства. Я сначала подумал, он прикалывается.

– В смысле характеристику? Преступнику? – Но тут же заткнулся. Вдруг мне это, на самом деле, положено знать, а я тупые вопросы задаю.

– В прямом смысле. Что непонятного? Значит, смотри, насчёт справок. Здесь все просто. Вот тебе адрес прописки нашего злодея. По справочнику установи местонахождение диспансеров. Приедешь туда с запросами. Работающие в регистратурах тётеньки, быстренько пролистав бумажную картотеку, сразу поставят прямо на твоем же запросе штамп. «На учете в диспансере номер такой-то ФИО не состоит». Понял? А вот с характеристиками по месту жительства будет сложнее… Вообще-то, чисто теоретически, характеристики может получить и следак. Ему только надо направить заранее запросы по почте. Но имей в виду на будущее, следователь – товарищ толстый и ленивый. Такой чепухой ему заниматься некогда. Поэтому сбором вышеуказанных документов обычно занимаются опера, по чьим материалам великодушным следователем будет возбуждено уголовное дело. Усек? Ты запоминай, парень. Я сейчас тебе азы даю. За Иваныча его работу, практически, выполняю. Точно… Надо завтра с Иваныча магарыч стрясти…

Я, конечно, башкой помотылял. Мол, ага. Спасибо за науку. А сам подумал, не звезди ты, мужик. Нашел просто мальчика на побегушках. Хорошо, хоть форму не напялил, как Тоня хотела. Вообще идиотом бы выглядел.

Но выделываться не стал. По прошлому опыту жизни в союзе знал, здесь – это не за папиной спиной, в своем времени, личные мутки мутить и фокусы фокусничать. Соответственно, отправился выполнять задание моего временного куратора, искренне надеясь, что Иваныч окажется нормальным мужиком, и мы с ним что-нибудь придумаем. Например, как мне избавиться от стажировки в частности, и от ментовской карьеры в целом.

Для выполнения задачи выяснил, где находится ЖЭК, в чьем обслуживании состоит дом, в котором прописан расхититель государственной собственности. Гадина такая. От формулировки "расхититель государственной собственности" у меня против воли появлялась улыбка. Как же чудно́…

Насчёт ЖЭКа мне тоже опер подсказал. Я узнал адрес и отправился по месту назначения, чтоб уговорить начальника этого ЖЭКа написать характеристику. Подумал, всего делов то. Сейчас быстро все намучу, а затем попру на вокзал, встречать братца и Матвея Егорыча.

Разыскал нужный ЖЭК, благо находился он недалеко. Зашёл и двинул прямиком к кабинету начальника. С порога гордо помахал "ксивой", которая на самом деле была "слушательской". Просто мне казалось, это выглядит серьёзно, внушительно. Соответственно, сейчас нужная информация быстро окажется в моих руках. Так я мыслил. Дурачок.

– Здравствуйте, я из ОБХС! – Сообщил радостно начальнику ЖЭКа.

В этот момент, едва договорил фразу, в глазах мужика, который сидел за столом, отобразился панический ужас. Какая, на хрен, характеристика левого чувака, если начальник ЖЭКа сразу забыл свое имя, свою фамилию, и как дышать, тоже забыл. Но зато внезапно начал заикаться. Хотя, сначала, до того, как я представился, говорил вполне нормально.

Пришлось подробно, долго и убедительно, пояснять человеку, по какому вопросу я припёрся. Спустя почти тридцать минут, начальника отпустило.

Он выдохнул из широкой груди застрявший в ней воздух, дрожащей рукой налил в стакан воду из графина, выпил, и хриплым голосом, но уже не заикаясь, ответил.

– Идите, пожалуйста, в четвертый кабинет, там техник Маша вам напишет, а я потом подпишу.

Я, такой же, по-прежнему, гордый, распахнул дверь четвертого кабинета, и, не сделав выводов из предыдущей ситуации, бодрым голосом объявил сидящей за столом девушке.

– Здравствуйте, я из ОБХСС.

Таких огромных глаз, которыми сделались в этот миг глаза Маши, я в своей жизни не видел ни до, ни после. За секунду в них пронеслись все те косяки, которые несчасная Маша успела понаделать в своей короткой жизни, начиная с детского сада и заканчивая вчерашней продажей какому-то дачнику нескольких рулонов государственного рубероида. Ну, или что-нибудь подобное. Может, пару мешков цемента, не знаю. По-любому что-то такое было. Потому что Маша сделалась белого цвета, и я понял, теперь придется откачивать ее.

Вот тогда только до меня дошло, что именно я делаю не так. Плюнул на все и принялся успокаивать Машу. Заодно объяснял бедолаге, мол, пришел не по её душу. Мне всего лишь требуется, чтобы она написала характеристику на гражданина Сидорова, проживающего по такому-то адресу. Потому что этот дом волей случая находится на её участке.

Маша постепенно успокоилась, но легче от этого не стало. Она наотрез отказалась писать характеристику на вполне разумном основании, что этого самого Сидорова лично не знает и даже никогда о нём не слышала. Как же она может что-то охарактеризовать. Закрыл глаза, сосчитал до ста, а потом принялся искать выход из этой ситуации. Заставить я ее точно не мог. Это факт.

Уехать без злодейской характеристики я тоже никак не мог. Вернусь с пустыми руками, не дай боже́, отправят обратно. А у меня вокзал и Матвей Егорыч с Переростком. И так уже время поджимает.

Поэтому я решил схитрить и перешел к тактике наводящих вопросов.

– Скажите, ведь этот дом, где живет Сидоров, закреплен за вами? – Старался говорить спокойным голосом, чтоб не нервировать Машу.

– Да. – Маша все равно нервировалась и вздрагивала от каждого моего слова.

– Скажите, а жалобы на Сидорова в ЖЭК от соседей когда-либо поступали? – Я начал широко улыбаться, в надежде, что Маша успокоится все-таки и процесс у нас пойдет быстрее.

– Нет. – Маша вообще приняла мою улыбку за дурной знак и покосилась на окно. Наверное, планировала побег.

– Скажите, а может этот Сидоров своих нижних соседей когда-то водой заливал, или мусор из окна во двор выбрасывал?

– Нет, такого не было. – Маша от окна, слава богу, отвернулась. Скорее всего, подумала, второй этаж – плохой вариант. И убиться, не убьёшься, и ногу сломать можно. А со сломанной ногой не убежишь. Ползти – глупо.

– Ну, вот и прекрасно! Тогда напишите в характеристике, что за время проживания жалоб от соседей на гражданина Сидорова не поступало, правила общежития в городе Москва Сидоров никогда не нарушал, и в быту ведет ни чем не примечательный образ жизни.

Маша несколько минут с сомнением смотрела на меня, подозревая подвох или хитрую ловушку. Но потом все же взяла лист бумаги и под мою диктовку написала большими детскими буквами с наклоном в неправильную сторону нужный текст. Внизу подписалась: «Техник М.И. Петрова».

Забирал лист и помчал к начальнику, то и дело глядя на часы. Опоздаю, сто процентов. Тот, не поднимая глаз, подписал, поставит печать.

Из ЖЭКа я забежал в диспансер, и один, и второй. Как говорил опер, тетки проверили нужную фамилию, а потом тоже шлепнули мне печати.

После этого случая, наученный опытом, точно понял одну вещь. Если придется делать еще что-то подобное, больше в ЖЭКах никогда не заявлю, что я из ОБХСС. Надо говорить просто и кратко, мол, из милиции. Похоже, Тоня права, эта контора вызывает у людей не меньший нервоз, чем появление какого-нибудь комитетчика. Но вообще, в идеале, надеюсь, делать что-то подобное мне не придётся. Завтра переговорю с этими Иванычем. Вопрос надо решать.

Пока бежал обратно в управление, думал, что, блин, за бред. Какой прок от этих характеристик? На кой ляд они сдались суду? Что он из них извлечет? Типа, если гражданин Сидоров по мнению техника Петровой хороший человек, то ему можно кражу простить? Бред вообще. Поэтому и не выношу ментовку. За тупость.

Слава богу, с характеристиками по месту работы было проще. Я позвонил начальнику отдела кадров, представился опером, поставил задачу, и договорился, когда можно подъехать за характеристикой. Решили, что завтра.

Мой временный куратор был доволен таким исполнительным стажёром. Поэтому когда я сказал, что мне мандец, как пора бежать, он удивился.

– О… а ты еще тут? Иди, конечно. Завтра будь вовремя. Иваныч, он строгий. Не так легко обойдешься.

Я покивал и выскочил из кабинета. Надо было быстрее торопиться на вокзал.

Глава 6. Стасик

После разговора с Исаевым мне стало совсем хорошо. Спокойно. Потому что выходило, ни черта это не "белочка" и не шиза. Снаряд два раза в одну воронку не падает. Не может такого быть, чтоб я опять впал в кому и снова оказался рядом с Исаевым во сне. Ибо это вообще полная хрень тогда. Тем более, имеется не просто сон, а прям история с логичным сюжетом.

Более того, чем дольше об этом думал, тем сильнее во мне крепла уверенность, не просто так именно блаженный Олег оказывается рядом. Что-то есть в этом.

Первый раз я бухой вписался в его тачку на своей. Вернее, не на своей, но это нюансы. Главное – суть. Исаев в моем времени и в моей жизни – священник. А если все, что творится с внезапными пробуждениями в теле Соколова, это – своеобразное наказание? Типа того.

Священник меня из машины вытащил, в больницу привёз. А мог бы я там, в перевернутой тачке, вполне концы отдать. То есть, условно говоря, я, скот такой, пьяный за рулем ездил, потому что ничего не боялся. Мне вселенная за такую наглость выписала исправительные работы. Мол, иди, придурок, нюхни настоящей жизни.

По крайней мере, сам не знаю почему, но полгода в армии напрочь отвернули меня от взяток. Логики никакой, а получилось именно так. Как в себя пришел и на работу вернулся, вообще перестал кому-то в чем-то помогать. Только вспомню свои прошлые схемы, тошно становится. И образ жизни мой, как ни крути, все равно изменился. Вот и получается, урок я все равно усвоил, выводы сделал.

Конечная мысль, к которой пришел, выглядела следующим образом. Врезавшись в священника, я получил, типа, наказание. Меня закинуло в Соколова, который в учебке помог Исаеву. Точнее, Злыдневу. Но по факту – Исаеву. Потому что в другом случае, мог бы блаженный Олег, оказаться не в части, где мы с ним служили, а совсем в другом, менее приятном месте.

Он, так-то, бритвой сержанта по горлу полоснул. Это хорошо, что я вовремя в туалет зашел и Злыднева успел доставить в санчасть. И сам Злыднев не признался, кто его так "побрил".

Закончилось все тем, что именно Исаев оказался рядом с "градами". Рядом с той машиной, которая загорелась. И опять же, все в ёлочку получилось. Пока гражданских ловили, никто не заметил пожара. Суета, колгота, крик, гам. По полигону ошалевший водитель автобус, в котором обычных людей полно, кругами гоняет. А за ним, за автобусом, солдаты бегают.

Рванули бы снаряды, мандец всем боевым машинам. И в этом случае, подозреваю, что капзда пришла бы, не только военным, но и гражданским.

Это я осмыслял, сидя в поезде, который шуровал в сторону Москвы. Точно происходят все эти странности неспроста. Было неспроста в первый раз, и сейчас неспроста. Получается, я нахожусь в определённом месте, среди определенных людей. И мне, именно мне, надо выполнить какую-то определённую миссию. Вообще, конечно, звучит, как бред, на первый взгляд. Но это только на первый. А вот на второй, как раз вырисовывается логика.

Более того, по этой логике, если я хочу быстрее вернуться к себе любимому, в свою жизнь, то желательно бы понять, что нужно сделать. А что-то нужно, это факт.

– Ну, товарищи дембеля, за гражданскую жизнь!

Один из наших спутников достал откуда-то из закромов водку и закуску.

Кстати, Исаев сказал, это я настоял ехать по гражданке. Мол, в форме велик шанс нарваться на проблемы. Патруль или что-то такое. Выпендриваться дома будем, перед родными, а сейчас надо просто тихо-мирно добраться до Москвы.

Парни выпили. Я отказался. Ну, его на хрен. У меня теперь еще и к алкоголю, похоже, выработалось отторжение. Как напьюсь, так просыпаюсь не там и не тем. Пусть лучше Соколовым буду. Привычно, хотя бы, и понятно. А то опять налакаюсь, вообще, может, среди белых медведей и пингвинов очнусь. Нет. Хорош.

Исаев тоже не пил. Мы с ним поддерживали компанию чаем с конфетами. За что, естественно, выслушали много мата.

– Вы че, бляха муха, совсем? Это же дембель, е-мое. Еле вырвались. – Возмущался один из сослуживцев.

Как оказалось, мы отбыли из части чуть ли не в последних рядах. Причиной стал прапорщик Сердюк. Тот самый, с которым лично у меня не заладилось. Потом его неприязнь перешла на Соколова. Соколов происхождения этой неприязни не знал, поэтому реагировал соответственно. Мол, он вообще молодец, а Сердюк ему ни с хрена жизнь портит. Естественно, негатив стал только больше. В обе стороны.

В какой-то момент Соколов, который все оставшееся время службы, без моего присутствия, был впереди, лучшим из лучших, так, видимо, утомился от прапора, что даже он решил над Сердюком приколоться. Ну, а так как подходил Соколов ко всему основательно, то и тут постарался от души.

Уж не знаю, как, но ухитрился он по внутренней связи позвонить дневальному, и представившись замом по тылу, потребовать, чтоб к утру в части стоял новый туалет. Мол, нежданная проверка приезжает, а у них, понимаешь, толчок старый. А буквально несколько дней назад вышел приказ, иметь в каждой части еще один дополнительный туалет. И задача эта лично на плечи старшего прапорщика Сердюка ложится. В любом другом месте, не в армии, любой другой человек, не прапор, в таком приказе точно усомнился бы. А здесь, нет. Здесь и похлеще бывает. Что там какой-то туалет. Абсурдность некоторых распоряжений бывает такая, что ее объяснить сложно нормальному человеку.

Ну, как бедолаге прапору в грязь лицом ударить? Ведь и у него минусов по службе было предостаточно. Не выполнишь, всё припомнят. Тем более, личное распоряжение зама по тылу. Тут в кровь разбиться надо.

Прибежал Сердюк в казарму, глаза круглые, выпученные. Сам-то он точно, в одно лицо, ничего не сделает. Тут помощь нужна. Это не в сказке, махнул рукавом налево – лебеди поплыли, махнул рукавом направо – толчок новый имеется. Здесь подходить к решению задачи надо с креативом и задоринкой.

А дело происходило в холодную, январскую ночь. Праздники в самом разгаре. Старый новый год на дворе.

Батарея как раз в карауле была. Построил Сердюк оставшихся в казарме воинов, и объявил о выполнении чуть ли не государственной задачи, обещая им рог изобилия, а там, может, даже государственные награды, включая отпуска с выездом на родину.

Не удивительно, что после таких обещаний, все сначала охренели. Думали, ну, точно сейчас с врагом в рукопашную пойдут. За что еще такие плюшки могут быть? А потом заржали, когда Сердюк сообщил, что нужно выкрасть туалет в городе и привезти его часть. Завтра, мол, генерал приезжает, а туалета нет.

Как украсть? Где украсть? Город, который поблизости, не сказать, что большой. Если имеются общественные сортиры, то прямо в зданиях. Как украдёшь?

Но задача поставлена. Прапорщик то грозит карой небесной и адской службой до самого дембеля, то золотые горы обещает. В итоге, добровольно-принудительно, на дежурном Урале, выехала в ночной город команда особого назначения. Толчок воровать.

Долго они колесили по городу. И тут один из солдат вспомнил, что не так давно, будучи в увольнении, видел на стройке новый туалет. Сторожка была заперта и они без особого труда выломали действующий, но новый туалет. А потом на ломах потащили его к Уралу. Прапорщик был счастлив до одури. Это хорошо, народ в связи с праздником, если и бродил по улицам, то в состоянии опьянения. Потому что картина, как несколько тёмных силуэтов на подручных средствах здоровенный гроб тащат, выглядела с одной стороны, подозрительно, а с другой, устрашающе. Толчок, естественно, лежал на боку и в ночи смотрелся точно, как усыпальница. Если кто это шествие заметил, то подойти не рискнул.

Утром случилось, как обычно бывает в армии. Срочно потребовался дежурный Урал.

– Товарищ капитан, там туалет в Урале, – доложил счастливый Сердюк комбату. Он ведь молодец, он приказ выполнил. – Его только установить осталось. Ночью не рискнул.

– Какой туалет? – Натурально охренел комбат.

– Так зам. пот тылу приказал. Ну, я его и загрузил. В Урал. Привезти же надо было. – Что-то в интонации комбата Сердюка насторожило. Явно о новом приказе капитан не знал. И это было странно.

– Ты где взял его, полудурок? – Заорал комбат на Сердюка, радуя всю часть происходящим. Потому что шел этот разговор на улице, как раз недалеко от казармы.

– Так, надо же… Новый приказ. Я всю ночь из-за него не спал. Искал, где взять. – Оправдывался прапорщик. – Мы на стройке его экспроприировали.

Комбат от удивления сел на корточки и взялся за голову. Потому что всякое он за свою службу видел, но Сердюк смог всех переплюнуть.

– Как экспроприировали? Ты что, в тюрьму захотел? Вези его обратно, придурок!

– Лучше сажайте, но назад не повезу. Как? Вы совсем из меня дурака сделали. Мне зам. по тылу велел… То нужен туалет, то не нужен. Это как же так?!

– Невозможно, Сердюк, из тебя дурака сделать. Ты им уже был, идиот, – ответил комбат и просто махнул рукой. Первый шок прошел, он начал остывать.

Этот жест значил, дискуссия закончена, делайте что хотите, но "Урал" должен уйти по назначению, а толчок из части должен исчезнуть.

В общем, куда в итоге делся украденный туалет, никто так и не узнал. В этом прапорщик был однозначно хорош. Фокус с исчезновением любого предмета выходил у него на "ура". К положенному времени "Урал" был готов и пуст.

А Сердюк понял, что-то в этой истории было не так. Особенно, когда побежал к зам. по тылу, жаловаться, что комбат требует туалет, с таким трудом добытый, в город вернуть. А зам. по тылу Сердюку еще сверху комбата люлей выписал. Не за то, что он толчок в городе украл, а за то, что подумал, будто мог вообще такой приказ быть отдан.