Синхронизация

Гроза

На Аркадию надвигался величественный грозовой фронт. Он едва коснулся острых вершин горного хребта и накрыл широкой тенью виноградники и сады, домики, крытые черепицей, башни старого замка, сгоревшего дотла. Весь город стал темным, сверкал только шпиль церкви. Он был обшит металлом звездного корабля, того самого корабля, на котором предки прилетели на этот мир сотни лет назад.

На крыльце отцовского дома сидел Гвидо. Он наблюдал за тем, как тяжелые тучи скрыли одну за другой все четыре бледных луны, а затем и серебряный солнечный диск. От него осталась только светлая точка, едва заметная в черном небе. Она была похожа на солнечный зайчик, искрящийся на дне колодца. Был полдень, но стало темно, как в сумерках.

Гвидо расстегнул пряжку на кожаной сумке, украшенной оленями с раскидистыми рогами. Мальчик опустил руку в сумку и взял деревянную флейту. Этот инструмент много значил для Гвидо. Его сделал отец, глава гильдии музыкальных мастеров.

Гвидо поднес флейту к тонким губам, набрал полную грудь соленого и отдающего железом воздуха. В этот момент вспышка молнии осветила долину и металл на церкви блеснул как зеркало.

Раздался удар грома. В эту самую секунду Гвидо извлек из флейты печальный и долгий звук. Он вступил в резонанс с раскатами грома и превратился в аккорд, который вместе с эхом полетел над городом и дошел до острых пиков горного хребта.

Гвидо показалось, что печальная нота, подхваченная и усиленная громом, летит до четырех бледных лун и дальше, к серебряному солнцу.

С сожалением Гвидо прервал ноту, когда воздух в груди кончился. Тогда он создал следующий звук, затем еще один. Ноты складывались в быструю и печальную мелодию.

Гроза обратила внимание на мальчика и извергла из себя одну за другой четыре молнии. Без промедления прозвучали удара грома. Они словно нарочно попали в такт мелодии, которую играл мальчик. Гвидо подумал, что это не может быть совпадением.

До Гвидо, сидящего на крыльце отцовского дома, долетели сильные порывы ветра. Запахло грозой и колодезной водой. Черные кудрявые волосы мальчика взъерошились, мелодию заглушил шум надвигающейся бури. Ветер чуть не вырвал из рук мальчика флейту, Гвидо едва успел схватить ее двумя руками и спрятать в кожаную сумку.

Перед домом с глухим стуком упали первые капли дождя. Грозовая туча добралась до Гвидо. Она проделала огромный путь. Гроза пришла со стороны Великого шторма, что бушует на востоке столько, сколько существует этот мир. Но буря, должно быть, потеряла большую часть силы, пока сотни километров летела над низкими хребтами и гранитными горными массивами, покрывающими планету синим панцирем.

Гроза будет греметь громами и сверкать молниями несколько часов и лишится силы, гонимая на запад вечными ветрами. Затем всю ночь будет моросить мелкий дождь. Он станет барабанить по крыше флигеля, переполнит бочку у водосточной трубы, затопит низину возле оранжереи, а к утру – прекратится.

А с восходом солнца Гвидо с отцом, Мартином Моррисоном и младшей сестрой, рыжеволосой Дианой, пойдут в церковь по улицам, блистающим в лучах серебряного солнца, пахнущим свежей листвой и мокрой землей.

Гвидо ясно увидел, как войдет завтра с отцом в белоснежную церковь, украшенную звездным металлом. Он был взят с того самого корабля, который принес предков на эту планету через пустоту космоса.

Гвидо сядет в первых рядах вместе с отцом, почетным гражданином города. Мальчик будет всю службу тайком рассматривать фрески на стенах. Он снова увидит запечатленные там чудеса старой Земли, а затем посмотрит на таинственную и прекрасную историю расселения человечества по Вселенной.

На трибуну поднимется священник, отец Георгий, облаченный в рясу, похожую на рыжий скафандр. Он поднимет над головой серебряный крест, символизирующий кресты квантовой связи. С помощью таких устройств возможно установить контакт со всеми известными колониями человечества.

За спиной у святого отца – золотая и черная фреска, на которой изображено звездное небо. Перед несколькими звездами горят маленькие свечи. Их двадцать шесть, по числу человеческих колоний.

Отец Георгий начинает читать своим сильным голосом:

– Бета Стрельца, сорок шесть миллионов душ.

– Да направит их воля Вселенной, – повторяют хором собравшиеся.

– Аякс, двадцать три миллиона душ.

– Да направит их воля Вселенной.

– Лада, вторая имени своего, шестьсот тысяч душ.

– Да направит их воля Вселенной.

После перечисления всех обитаемых колоний священник перечислит корабли колонизаторов, которые еще не достигли предназначенных им звезд.

– Доблесть, пять тысяч матерей и без числа нерожденных детей.

– Да направит их воля Вселенной, – хором говорят верующие.

– Надежда, пять тысяч матерей и без числа нерожденных детей.

– Да направит их воля Вселенной.

– Предначертание, пять тысяч матерей и без числа нерожденных детей.

– Да направит их воля Вселенной.

Отец Георгий продолжит перечислять корабли. Гвидо знал, что, когда корабль достигнет предназначенного ему мира, перед фреской за спиной отца Георгия зажгут еще одну свечу. В этот день будет великий праздник. Отец рассказывал Гвидо, что в год рождения мальчика перед одной из звезд зажгли новую свечу. Тогда еще была жива мама Гвидо. С тех пор ни одной новой свечи не загорелось.

Отец Георгий продолжает перечислять корабли колонизаторов. Но его голос стал мрачным и тяжелым, как вчерашняя грозовая туча. Священник начал называть имена кораблей, не достигших своей цели, погибших в космосе и переставших выходить на связь.

– Безупречность, пять тысяч матерей и без числа нерожденных детей.

– Да не будет их жертва напрасна, – хором отзываются молящиеся.

– Вечность, пять тысяч матерей и без числа нерожденных детей.

– Да не будет их жертва напрасна.

– Свобода, пять тысяч матерей и без числа нерожденных детей.

– Да не будет их жертва напрасна, – хором отзовутся молящиеся.

Перечисление погибших кораблей занимает долгое время. Воздух в храме становится тяжелым, напряженным, словно перед ударом молнии. Отец Георгий останавливается. Затем он тяжелым взглядом смотрит на всех собравшихся. Он словно обвиняет каждого из них. Гвидо опускает глаза, чтобы не встретиться взглядами со священником. Он чувствует вину за то, что услышит дальше.

Отец Георгий начинает перечислять все потерянные колонии человечества, население которых погибло.

– Персефона, Лаодикия, Петра, – отец Георгий перечисляет планеты, число которых намного превосходит все двадцать шесть обитаемых миров, – Эсфирь, Паллада, Осирис.

Отец Георгий долго читает свой список и, наконец, останавливается. В воздухе повисает немой вопрос – запнулся ли священник и он продолжит дальше или список потерянных миров уже окончен. Наконец, когда молчание становится слишком тяжелым, становится понятно, что отец Георгий завершил перечисление. Все присутствующие на службе выдыхают, как один человек.

– Да не забудет их Вселенная.

Когда к списку потерянных колоний добавляется новый мир, перед фреской за спиной отца Георгия гаснет одна свеча. Гвидо помнит, что за его короткую жизнь были погашены четыре свечи. То были дни великой скорби.

Затем отец Георгий называет особое имя.

– Планета Земля, наш дом, наша колыбель, наша родина, два миллиарда, двести миллионов, сто восемьдесят тысяч и семьсот восемь человек.

– Да благословит их Вселенная, – отвечает зал.

На каждой службе, число жителей Земли становится все меньше и меньше. Когда Гвидо спросил отца, почему это происходит, отец задумался и долго молчал.

– Дни нашей родины сочтены, – ответил он своему сыну мрачно, – А быть может, и дни всего человечества.

– Почему? – спросил Гвидо.

– Никто не знает, – ответил Мартин, –  Может быть, ты ответишь на этот вопрос, когда вырастешь.

Гвидо задумался. Он не решился еще раз спросить отца о том, что происходит с человечеством. С тех пор он сам изучал фрески, что были в церкви. На них была изображена историю Вселенной, старой Земли и человека. Эти картины манили Гвидо. Мальчик надеялся однажды раскрыть мрачную тайну, которая нависла и над Землей, над колониями, и над всем человечеством.

На первых фресках был изображен Большой взрыв, затем следовало рождение Земли, появление на ней жизни. Затем художник перешел к истории человечества. На фресках поднимались пирамиды, Парфенон и Пантеон. Они сменились средневековыми городами, наконец на фресках поднялись небоскребы из стали и стекла.

С определенного момента на фресках начинают преобладать рыжие языки пламени. Небо на картинах застилают серые тучи дыма и пепла. Среди огня появляются силуэты воинов, облаченных в кроваво-красные доспехи. В небесах проносятся силуэты летающих машин, похожих на подковы. На горизонте вырастают грибы ядерных взрывов.

После разрушительных войн начинается восстановление Земли. В небе над планетой появляется орбитальная верфь. На одной из последних фресок изображен сияющий белоснежный корабль, похожий на птицу, расправившую крылья. Он отделяется от верфи и направляется в безбрежный космос, чтобы найти новый дом для человечества. В сердце у корабля зияет черная дыра, это – пустотный двигатель. Предки Гвидо прилетели на сюда на одном из таких кораблей.

Сцена высадки колонистов на родной мир мальчика изображена на последней фреске. Похожий на птицу белоснежный корабль парит на серой планетой, изрезанной горами и укрытой саваном бесчисленных грозовых фронтов, исходящих от Великого шторма. На земле стоит шаттл, с которого сходят улыбающиеся женщины в скафандрах. В небе сияют тысячи молний. Гвидо кажется, что он слышит звуки грома, исходящего от фрески. Каждый раз, когда Гвидо смотрит на эту фреску, от мыслей его отвлекает одно слово.

– Сивилла, – с трепетом и любовью говорит отец Георгий, – Наш родной мир. Пять миллионов, сто тысяч и двести душ.

– Пусть Вселенная будет к нам милостива, – отзывается весь зал.

– Пусть Вселенная будет к нам милостива, – повторяет Гвидо и слышит, как ту же молитву, направленную в бесконечность, повторяет его отец, сестра и все собравшиеся в церкви, – Пусть Вселенная будет к нам милостива.

Путешествие

Отец сказал Гвидо и Диане, что скоро они отправятся в путешествие, которое навсегда изменит их жизнь. Гвидо не спрашивал, куда они направляются, он уже знал ответ.

Отец собирался почти неделю. Он подолгу сидел в мастерской, заканчивал работу над инструментами, раздавал указания мастерам, подолгу принимал гостей. Мальчик провел эти дни в томительном ожидании.

Наконец, отец позвал Гвидо и Диану к себе в кабинет и сказал им, что нужно собираться, потому что завтра утром они отправляются в путешествие. Мальчик взял с собой флейту, пару книг, кулон с оленем и сложил свои вещи в дорожную сумку.

После этого Гвидо долго не мог уснуть. Он слушал как вдали гремят раскаты грома и как барабанит по крыше дождь. Утром Гвидо, услышал во дворе топот копыт, скрип колес и ржанье лошадей и выбежал на крыльцо. Возле дома уже стояла повозка, в которую отец и кучер складывали чемоданы с одеждой, несколько коробок с подарками. Диана прыгала тут же рядом и играла с лошадьми.

Через полчаса сборы были завершены. После завтрака семья отправилась в путь.

Гвидо с отцом и Дианой несколько дней тряслись на крытой телеге, в которую была запряжена пара лошадей. Они ехали по горным серпантинам и по прямым дорогам, проложенным через долины.

Пейзаж казался безлюдным, но стоило присмотреться и вдалеке появлялись белые точки домов, рыжие полосы полей, сверкающие шпили церквей, черные башни замков, ощетинившихся громоотводами. Конечно, эти деревни не могли сравниться с Аркадией ни размером, ни населением, но они тоже были наполнены жизнью.

Вдоль дороги были протянуты столбы с телефонным кабелем. Любые средства связи кроме телефона и радио было недоступны на Сивилле из-за гористой местности и помех, порождаемых бесконечными бурями.

Гвидо со своей семьей останавливался в придорожных гостиницах. Из щедро угощали – на столе появлялись алые, почти прозрачные окорока, желтые куски сыра, похожие на мрамор, густое жирное молоко. Зажигался свет – в бедных гостиницах это были свечи, в богатых – электрические лампы. Включалось радио, которое ловило какую-то местную волну. Чаще всего это была музыка, иногда – читали книги.

 Хозяева гостиниц неизменно обращались к Гвидо и Диане:

– Ваш отец – великий человек, – говорили они строго, – Если вы будете его слушаться, то однажды станете такими же уважаемыми людьми.

Затем гостей отводили в лучший номер. Гвидо ложился лицом к окну и засыпал, наблюдая за тем, как молнии высвечивают пейзаж – это всегда были горы, но в каждой гостинице они были другими. Мальчик видел за окном то зубы и когти гигантского дракона, то крыши исполинского города. Грозы всегда заканчивались утром. О непогоде напоминали только клочки облаков, заблудившиеся между горными пиками.

Путники прощались с владельцем гостиницы, завтракали и продолжали свое путешествие по блестящим после ночной непогоды дорогам.

Так продолжалось неделю. Наконец, семья прибыла в большой город, который назывался Хранилищем. Отец объяснил Гвидо и Диане, что это – главный торговый узел для всех пяти герцогств. Жители Аркадии привозят сюда товары местного производства – продовольствие, шерсть, воск и отправляют их дальше по всей планете, а взамен получают металлы, приборы, инструменты, сахар и хлопок, электрические генераторы.

– Наши земли производят не только еду, – с гордостью сказал отец Гвидо, – Мы славимся по всему миру как лучшие мастера, художники, поэты и музыканты. В этом есть и заслуга нашей семьи.

Гвидо знал, что отец говорил о ремесле, которым славится семья Моррисонов. С далеких времен их род служил дому герцогов Эвергринов, властителей Аркадии и всего герцогства Долин. Под их покровительством семья Гвидо изготавливала лучшие музыкальные инструменты в мире, которые ценили по всему миру.

Звуки скрипки или флейты, вырезанной отцом и его учениками, можно было услышать в городе-фабрике Гефесте, на северных землях Авроры, и за Серым морем. Партия этих музыкальных инструментов находились в многочисленных коробках, которые скрипели и тряслись за спиной Гвидо на горных перевалах.

– Это подарки и заказы для знати из столицы, – объяснил отец.

Теперь эти сокровища ехали за спиной мальчика и Гвидо хотелось открыть ящики и хоть одним глазом взглянуть на инструменты. Но что такое для музыканта, даже юного, просто посмотреть на скрипку или на флейту, но так и не прикоснуться к инструменту?

С этими мыслями Гвидо приехал в Хранилище. Он увидел высокие стены складов, построенные из красного кирпича и похожую на гигантское дерево башню, ощетинившуюся громоотводами.

– Это – радиовышка на вокзале, – объяснил отец, – Она ловит сигналы от поездов за многие километры.

Повозка, на которой ехала семья Гвидо оказалась на оживленной улице. Было слышно ржание лошадей, скрип телег, груженых товаром, крики торговцев, держащих лавки на главной улице.

За поворотом показалось здание вокзала – высокая башня с часами и ворота, над которыми поднимался дым. Шум улицы стал еще громче, хотя для мальчика городские звуки и так казались оглушительными.

Гвидо высунулся из окна и зачарованно смотрел, на надвигающиеся титанические арки и колонны, которые поддерживают высокие своды вокзала. Больше всего мальчика поразила крыша, защищающая платформы от бесконечных дождей и гроз. Она была собрана из деревянных балок, которые были стянуты друг с другом массивными металлическими болтами. Каждый из них был размером с колесо. Под крышей эхом разносился рев поездов и стук колес. В воздухе стоял запах пыли и дерева, металла и масла.

Пока шла разгрузка багажа, отец рассказывал Гвидо и Диане, что их планета, Сивилла, бедна на металл и покрыта горами, так что поселенцам удалось построить всего несколько железных дорог.

Отсюда, из Хранилища на северо-восток шла широкая дорога в Гефест, планетарную кузницу. На запад по пологим горным склонам до самого побережья лежал путь в Колосс, порт, через который проходили все товары из далеких поселений по ту сторону Серго моря. Наконец, на север была проложена короткая прямая как стрела дорога, связывающая Хранилище с Провидением, тем самым местом, на которое опустился корабль колонистов.

Поезд отходил вечером – Мартин пошел с детьми в ресторан, из окон которого открывался головокружительный вид на своды вокзала. Подали кофе с молочной пеной и булочки с ванильным заварным кремом – Гвидо никогда не пробовал таких лакомств. Он с наслаждением хрустел еще теплым хлебом, пропитанный сиропом и маслом. Официанты незаметно принесли еще одно блюдо с пирожными. Мальчик съел и его и задремал. Он не заметил, как наступил вечер.

Серебряное солнце приблизилось к низкому горному хребту и длинные синие тени опустились на город.

Часы на башне вокзала ударили восемь раз, вслед за ними со стороны гор послышались глухие раскаты грома. Пришло время садиться в поезд.

Гвидо с восхищением смотрел на длинную, белую, острую как стрела фигуру состава. От поезда исходил тихий гул – электродвигатели, работавшие на газе, были уже запущены.

В купе горел слабый электрический свет. Гвидо лег на верхнюю полку, обитую зеленой кожей, и стал смотреть в окно.

Раздалось мерное низкое гудение. Купе задрожало, сдвинулись в сторону вокзальные фонари, рыжие огоньки которых мерцали в густом фиолетовом воздухе. Мальчик понял, что поезд тронулся.

Гвидо смотрел за тем, как мимо него проплывали люди, стоящие на платформе. Затем за окном пронеслись массивные темные дома, окна в которых были освещены слабым электрическим светом. Затем все смешалось в сплошное темно-синее полотно, словно написанное масляной краской.

Город остался позади и поезд выехал на равнину. Он миновал городишки и деревеньки, горевшие вдалеке желтоватыми огнями. На небе среди черных ветвей деревьев мелькали белые точки, и Гвидо не мог понять, сколько сейчас лун на небосклоне – все четыре, или только одна луна, которая причудливым образом несколько раз отражается в стекле. Последним, что увидел мальчик, был причудливый пейзаж, на мгновение появившийся во вспышке молнии. Звук грома Гвидо уже не услышал, он заснул под размеренный стук колес и успокаивающее гудение двигателей.

Провидение

Поезд ехал всю ночь, останавливаясь на маленьких придорожных станциях. Дорога была проложена по равнине, заросшей лесами, которые изредка сменялись полянами и лугами.

Такой пасторальный пейзаж был необычен для Сивиллы. Вся планета была изрезана горными хребтами, которые своими вершинами стремились к вечно бушующему на востоке грозовому фронту. Долины и перевалы, ущелья и низины словно бежали прочь от Великого шторма и образовывали гигантские террасы, спускающиеся к глубокому Серому морю, что было на западе.

Среди гор чудом сохранился небольшой участок ровной земли. Он был выбран колонистами для посадки корабля. По этой равнине была проложена первая в мире железная дорога. По ней и ехал поезд, который вез Гвидо и его семью в то место, где началась история заселения этой планеты.

Мальчик не задумывался об этом, он устал после долгой дороги. Гвидо убаюкал стук колес и шум двигателей, и мальчик заснул так крепко, что проснулся только тогда, когда поезд почти прибыл в Провидение.

Новый день наступил. Гвидо с любопытством наблюдал за непривычным равнинным пейзажем. Серебряное солнце то терялось в блестящей листве придорожных лесов, то снова появлялось, когда деревья становились реже и сменялись полями или лугами.

Прошло около часа. Гвидо не мог усидеть на месте, он то прыгал к окну, то садился на скамью, то говорил о чем-то с отцом и сестрой. Каждая минута казались мальчику долгой, как целый год. Диана сначала была сонной, но затем она проснулась и стала повторять за братом его проделки и изводить отца. Тот улыбался, немногословно отшучивался, листал свежую, пахнущую типографской краской газету и пил чай из стеклянной кружки.

Вдруг Гвидо заметил на горизонте необычную фигуру. Мальчик не сразу понял, что он видит. Он принял этот силуэт за облако странной геометрической формы или за белоснежную скалу. Но поезд все ближе приближался к этому объекту, то прячась в дубовых рощах, то выныривая на изумрудные равнины.

И когда, совершив очередной поворот, поезд оказался на возвышенности, Гвидо с восторгом и ужасом застыл, а по его спине пробежали мурашки. Мальчик понял, что это было не облако, а Провидение. Перед Гвидо открылся вид на корабль, который со всех сторон облепили крошечными серыми домишки. Над ними, теряясь в дымке, парили высокие шпили из белого блестящего металла. Они отражали низкие облака и серебряное солнце.

Так Гвидо впервые увидел Провидение. Белоснежные крылья материнского корабля раскинулись между холмами. Длинный нос Провидения, похожий на шею и клюв лебедя утопал где-то в каштановых рощах, а хвост терялся за горизонтом.

Поезд, приветствуя величественный корабль, издал протяжный низкий гудок и стал замедляться. За окном замелькали приземистые здания, увитые плющом. Они казались крошечными на фоне исполинских конструкций Провидения, таких высоких, что кружилась голова. Отец сказал, что это были дома правителей планеты, ученых и студентов Уотермирского университета

Гвидо не помнил, как они с отцом и сестрой сходили с поезда и шли по городу. Впечатления, похожие на яркие расплывчатые картины, промелькнули перед мальчиком в одно мгновение.

Гвидо шел за отцом по тихой улочке, утопающей в зелени и цветах. Вдруг дорога сделала поворот и Гвидо внезапно оказался перед Провидением. Корабль был таким огромным, что его сияющий корпус казался не человеческим сооружением, а каким-то бесконечным сверкающим морем, которое вопреки всем законам физики отделилось от земли и застыло над горизонтом. Гвидо подошел к кораблю как можно ближе, запрокинул голову и замер, не решаясь пошевелиться.

Перед мальчиком возвышались бесконечные ряды металлических листьев, похожих на чешую рыбы или на перья птицы. Они были соединены в одно огромное полотно великими мастерами Земли, волной поднимались до самого неба, выше громоотводов самого величественного замка. Гвидо смотрел на корабль и на голубое небо над ним, пока у него не закружилась голова. Отец взял Гвидо за руку и ему пришлось потянуть мальчика за собой, чтобы тот очнулся.

Гвидо шел вдоль корабля больше пятнадцати минут. Рядом прыгала по мощеным тротуарам Диана. Гвидо заметил, как сильно она отличается от него своими яркими золотыми волосами, доставшимися от матери. Сам Гвидо был черноволосым и кудрявым как отец. Ему всегда было интересно, как бы он выглядел, если бы был больше похож на мать.

Память о ней, погибшей во время эпидемии, когда Гвидо было три года, соединилась в разуме мальчика с легендой о пяти тысячах Святых матерей, которые пробудились от ледяного сна и сошли с величественного белоснежного корабля на этот мир.

Вместе с матерями беззвездное пространство космоса пересекли хранилища замороженного семени. Гвидо не совсем представлял себе, что такое замороженное семя. Он знал только, что оно было необходимо, чтобы на Сивилле появилось первое поколение людей, которым было предназначено осваивать и заселять этот мир.

Долгие годы Провидение служило для поселенцев убежищем, хранилищем знаний и бесценной кладовой редких технологий старой Земли. Сейчас Гвидо истории о тех чудесах казались сказками. Говорят, на Земле были летающие машины, железные дороги, по которым можно было доехать в любую точку мира, антибиотики, способные исцелить любую болезнь, электричество в каждом доме.

Мальчик представлял себе тот удивительный мир, в котором жили его предки. Сердце Гвидо начинало биться чаще, когда он мечтал, что совершает великое научное открытие и возвращает жителям своего мира утраченное величие.

Гвидо и его семья, наконец, пришли к главному входу в Провидение. Они вошли в величественный зал, обшитый сверкающим металлом, такой высокий, его что потолки и своды терялись в тенях. Из-за этого казалось, что пространство зала было бесконечным. В центре на постаменте стоял серебряный крест, он был выше всех домов и башен, которые были в родном городе Гвидо. От креста исходил низкий гул, похожий на шепот или на бормотание. От его перекладин отходили сотни кабелей, которые как змеи расползались по всему пространству зала.

Гвидо знал, что это – квантовый крест. В нем хранились тысячи частиц, находившихся в состоянии квантовой запутанности с другими частицами, которые хранились в таких же квантовых крестах во всех мирах, заселенных человеком.

Количество этих частиц было ограничено, потому что их хранение требовало больших затрат энергии.

Раз в месяц частицы использовались для передачи информации о состоянии мира. Они выходили из состояния квантовой запутанности, таким образом мгновенно передавая знания. Информация преодолевала ограничения пространства и времени и переносилась на все другие миры, заселенные человеком. Через глубины космоса на другие планеты передавались сведения о Сивилле – о ее населении, ресурсах, об общем состоянии мира. Через квантовые частицы удавалось передать только эти крупицы информации. Но это был единственный способ передавать информацию быстрее скорости света.

В ответ квантовые служители получали космические эхо, голоса из далеких миров. Это были всего лишь цифры, такие же сухие и формальные, как и те, что передавала Сивилла. Все миры, заселенные людьми, сообщали о своем населении, ресурсах, состояние экосистемы и общества.

Но за этими цифрами стояли имена тысяч и тысяч людей. Каждую службу отец Георгий вспоминал их, когда он торжественно перечислял с кафедры все освоенные миры и их население. Тогда перед глазами Гвидо проносились тысячи таких же детей, как и он, со своими родителями, семьями, играми и надеждами на будущее. Гвидо всегда представлял их, стоящих рядами, плечом к плечу на бескрайней равнине.

Одно только тревожило Гвидо и всех верующих. Цифры, которые произносил отец Георгий, из года в год становились меньше и меньше. Это были всего лишь числа, но за ними скрывалась тайна умирающего человечества. Гвидо часто думал о том, что происходит с людьми. Он надеялся, что ответ на этот вопрос будет получен учеными, мудрецами или им самим.

Особая надежда в спасении человечества возлагалась на квантовое священство. Именно они должны будут по специальным каналам связи получить или передать информацию о великих открытиях, будь то изобретение неисчерпаемого источника энергии, синтез лекарства от всех болезней или открытие могущественной технологий по преображению мира.

Впрочем, каналы экстренной связи молчали. Человечество так и не совершило ни одного важного открытия за все годы колонизации. Впрочем, квантовые священники не отчаивались, они уже сотни лет несли свое служение перед квантовым крестом. Их вера в человечество вдохновляла Гвидо. Теперь он оказался в самом сердце Сивиллы, в самом важном месте для культа человечества и его сердце охватило чувство трепета и восторга.

Отец ничего не говорил, он молча смотрел на величественный квантовый крест, очертания которого терялись в темноте зала.

– Это – то самое место, про которое ты рассказывал? – спросила Диана.

– Да, – кивнул отец, – Это врата во все миры, которые принадлежат человеку.

Отец поклонился кресту и с благоговением прикоснулся рукою к груди.

Гвидо еще долго стоял в темном зале и смотрел на квантовый крест, словно надеясь увидеть в его блестящих перекладинах отражения иных миров. Затем мальчик вместе с отцом и сестрой отправились дальше. Они прошли мимо стражей. Мартин что-то шепнул им, они узнали отца, заулыбались и пропустили его.

Затем Гвидо шел по бесконечному лабиринту пустых коридоров корабля. Они были темными и широкими как улицы. Гвидо начал путаться в бесчисленных поворотах, перекрестках и тоннелях, но отец уверенно шел вперед. Он знал, куда идти.

– Ты уже бывал здесь? – спросил Гвидо, – Когда учился в университете.

– Я провел на Провидении многие часы, – кивнул отец, – Мы учились, гуляли, спорили. Раньше это место было полным жизни.

– А теперь? – спросил Гвидо.

– Теперь ты и сам видишь, – отец постучал кулаком по обшивке корабля. Раздался глухой звук, который гулко прозвучал в пустом коридоре, – После чумы у людей не осталось времени на учебу. Теперь все выживают. Надеюсь, что они не забудут про музыку, – горько усмехнулся Мартин, – Но не будем об этом, мы уже пришли.

Отец сделал резкий поворот в одном из туннелей. Гвидо в глаза ударил солнечный свет. Он ослеп, так как его глаза привыкли к сумраку коридоров.

Когда Гвидо вернулось зрение, он застыл от восхищения. Они с отцом и сестрой оказались внутри огромного пустого зала, похожего на высохшее озеро. Его дно было засеяно зеленой травой, а стены уходили в бесконечность и терялись за горизонтом.

– Это – пустотный двигатель, – сказал отец и его слова, казалось, эхом разнеслись по всему пространству, – На планете такой двигатель невозможно запустить. Риск разрушений слишком велик. Но в космосе, в абсолютной пустоте, этот механизм создает область, в которой отсутствует пространство.

– Как это? – удивился Гвидо.

– Это место перестает существовать, – ответил отец, – Однажды наши предки пересекли с помощью такого двигателя десятки световых лет, чтобы оказаться здесь. Пойдем, посмотрим, где они жили.

Отец, Гвидо и Диана прошли круг по бесконечному травяному полю, а затем поднялись на приземистый холм, с которого было видно стены пустотного двигателя, похожие на идеально ровный стальной каньон. Они немного постояли в тишине и вернулись в прохладные стерильные и темные пространства корабля.

– Теперь мы направляемся в криогенные залы, – сказал отец, – Большую часть криогенных камер разобрали, но оставили один из отсеков для памяти.

– Зачем разобрали? – спросила Диана.

– Корабли специально так делали, чтобы потом их использовать на новых мирах. Наш корабль разобрали на две трети.

Гвидо был потрясен. Он не мог представить себе, что корабль был в три раза больше.

– Да, – улыбнулся отец, словно прочитав мысли Гвидо – Корабль был в три раза больше.

Криогенные камеры находились в небольшом зале. Во всяком случае, это место казалось небольшим по сравнению с остальными отсеками Провидения.

Здесь хранились стеклянные ячейки шестигранной формы, похожие на кристаллы горного хрусталя. Они были такими большими, что в них мог поместиться человек. Капсулы были переплетены сетью кабелей. Так они были включены в систему, охраняющую и поддерживающую ледяной сон пяти тысяч матерей во время путешествия от Земли до Сивиллы.

– Во время путешествий весь этот зал был заполнены жидкостью, – сказал Мартин, – Он был похож на пещерное озеро.

Отец задумчиво посмотрел на Гвидо и Диану.

– Что вы думаете? – спросил он.

– Здесь когда-то спали наши бабушки, – сказала Диана, рассматривая свое отражение в отполированной грани одной из капсул.

– Точно, – улыбнулся отец, – Но это еще не все. Сегодня я покажу вам еще одно удивительное место. Последнее на сегодня. Мы совсем рядом.

И действительно, достаточно было повернуть и пройти по еще одному темному коридору, и Гвидо оказался перед массивной дверью. Возле нее стоял человек, он казался ребенком на фоне титанических врат. Это был мужчина лет сорока. Он был одет в клетчатую рубашку и коричневый костюм. Мужчина был полноват, носил очки и короткую аккуратную бороду. Волосы он зачесывал так, чтобы скрыть лысину.

– Мартин Моррисон, – радостно обратился мужчина к отцу, – Посмотрите-ка, кто приехал. Думаешь, мы не знаем, что ты здесь?

Отец со смехом подошел к мужчине и обнял его.

– Это Бартоломью Хоуп, Хранитель Провидения, археолог. Мы учились вместе.

– Ваш отец вернулся к себе на родину, в Аркадию. А я остался здесь – изучать корабль. Теперь я не только хранитель Провидения, но и директор музея. Так что от экскурсии вы не отделаетесь, – Бартоломью засмеялся и поправил очки.

– Вы, наверное, знаете весь корабль, – Диана сказала это с восхищением.

В ответ отец и Бартоломью переглянулись и засмеялись, толкая друг друга. Гвидо и Диана никогда не видели, чтобы отец вел себя подобным образом.

– Мы не знаем и двадцатой части того, что находится в корабле, – сказал Бартоломью, когда успокоился, – Многие чертежи утеряны, мы не знаем зачем нужна была половина помещений. Но это и не важно, корабль и так растащили по всему миру. Строят из него свои храмы и дворцы, переплавляют обшивку в доспехи и оружие. Многие отсеки обрушились, в других – столько летучих мышей, что туда страшно зайти.

– Почему же ты не составишь новые планы? – отец посмотрел на Бартоломью с хитрой улыбкой.

– Потому что тогда я буду не нужен, – засмеялся Хранитель Провидения, – В этом и состоит работа археолога – работать достаточно быстро, чтобы находить что-то новое, но не слишком быстро, чтобы не найти все сразу.

Отец и Бартоломью снова засмеялись как дети.

– Я не шутил на счет экскурсии, – сказал наконец Бартоломью, – Я покажу вам музей, а затем провожу вас к Уотермирскому университету, где сегодня состоится прием, на который вы, конечно, приглашены.

Сказав это, Хранитель с большим трудом открыл титаническую дверь, которая была у него за спиной. Перед Гвидо открылся еще один зал, потолок которого терялся в темноте. В центре этого пространства стоял массивный фасад с классическими греческими колоннами и портиком. Внутри крытого зала был построен настоящий музей высотой в несколько этажей.

– Следуйте за мной, – сказал Бартоломью.

Гвидо и Диана устали от прогулок по кораблю, но у них словно появилось второе дыхание. Они увлеченно ходили по музею и слушали истории о Земле, о великих людях, которые жили на ней.

В музее было множество залов, в которых хранились копии великих произведений искусства, созданных человечеством. Эти сокровища были тщательно воссозданы местными художниками и скульпторами на основе фотографий, хранящихся в базе данных Провидения. Здесь даже были настоящие экраны, на которых можно было посмотреть фильмы. Диана и Гвидо как зачарованные остановились перед одним из таких экранов и отцу вместе с Хранителем Провидения пришлось уговаривать их пойти дальше.

Когда Гвидо шел по залам музея, он видел всю историю земли, рассказанную через произведения искусства. Наскальные рисунки сменились античными скульптурами, затем появилась живопись. Мальчик долго смотрел на призрачную улыбку Мона Лизы, затем остановился как зачарованный перед Водяными лилиями Клода Моне. Они были такими же, как и те, что росли в  Аркадии, в заводи у мельничного колеса. Мальчика восхитило такое сходство между его родным городом и пейзажем, написанным на Земле многие сотни лет назад.

Но больше всего мальчика потряс последний зал. Гвидо ужаснулся, когда увидел серо-желтый, занимавший всю стену пейзаж Уоррена. Это было бесконечное поле из черепов разных размеров и форм, блестевших под грязно-желтым дождем. Это пустоши Земли, оставшиеся после ядерной войны, догадался мальчик.

Тут он повернулся и увидел напротив другое полотно. Это была вторая картина Уоррена. Она называлась Надежда. На ней было изображено бесконечное поле звезд на фоне которого парил белоснежный корабль, такой же, как и тот, в котором был Гвидо. Звездолет казался не массивным, а легким, похожим на птицу. Его двигатель был включен. Мальчик понял это, потому что в сердце корабля, там, где должен был находиться пустотный двигатель, была изображена асимметричная линза, преломляющая звездный свет.

– Между этими двумя картинами прошло пятьдесят лет, – сказал отец, бесшумно подошедший сзади, – После того, как мы почти уничтожили свой вид и превратили нашу родную планету в ад, мы словно пробудились ото сна и осознали наше предназначение.

Уотермирский университет

Университет располагался в пятиэтажном кирпичном здании. К главному корпусу, увитому плющом, примыкала арочная галерея. Она окружала внутренний двор, засаженный рядами каштанов. Там гуляли несколько студентов. Здание университета казалась крошечным на фоне титанической фигуры корабля, возвышающейся на горизонте словно гора, отлитая из зеркального металла.

Отец и Бартоломью прошли через главный вход, Гвидо и Диана последовали за ними. За украшенной витражами дубовой дверью находился зал, украшенный скульптурами из белого мрамора. Каждая из них была изображала какую-то сферу науки. Гвидо увидел металлурга с молотом в руке, врача со скальпелем, музыканта, играющего на скрипке, рыцаря, облаченного в доспехи.

– Все надежды нашего мира, – сказал отец торжественно, – На тех, кто трудится в стенах этого университета, – после этого он подмигнул Бартоломью и усмехнулся, – Похоже, у нашего мира большие проблемы.

Бартоломью кивнул отцу, и они захохотали. Их веселье прекратилось, когда в комнату вошел еще один человек.

Гвидо показалось, что Мартин и Бартоломью снова стали студентами, которые решили пошалить, но были пойманы строгим профессором.

– Мистер Моррисон, для нас большая честь принимать вас здесь, – человек, стоявший в дальней стороне зала обратился к отцу, возвысив голос. Он быстро подошел к отцу и протянул ему руку. Через мгновение он уже стоял рядом с Гвидо. Это был пожилой энергичный человек с добрыми, но хитрыми глазами. Он был гладко выбрит, на носу у него были очки в золотой оправе.

Гвидо пришла мысль, что многие земледельцы из его родного города уходили на покой в этом возрасте. Но этот пожилой человек не собирался отдыхать и тем более уходить на покой. Он выглядел прекрасно. От него исходило какое-то сияние, освещающее все пространство вокруг силой интеллекта. Отец часто говорил, что занятие наукой и образованием продлевает жизнь. Новый знакомый Гвидо воплощал в себе этот принцип. Одет он был в длинный коричневый камзол, украшенный изящным шитьем. Ректор поклонился Диане, а затем протянул Гвидо свою сухую золотистую руку и представился.

– Меня зовут Гастингс Эверетт, – сказал он с улыбкой, – Я ректор Уотермирского университета.

– Я – Гвидо, – ответил мальчик с почтением.

– Знаете ли вы, Гвидо, почему наш университет называется Уотермирским? – спросил ректор у Гвидо.

– В честь ученых старой Земли, – ответил Гвидо с гордостью. Ему было приятно, что взрослый человек обратился к нему на «Вы».

– Совершенно верно, молодой человек, – ответил Гастингс, – Ваш отец прекрасно позаботился о вашем образовании. Уотермирская группа – собрание ученых со всего мира. Их объединила мечта о путешествии человечества в космосе. Они называли это последней мечтой.

– Именно они создали пустотный двигатель, – сказал отец, – То кольцо, что мы видели в центре Провидения было именно таким реактором.

– Знаешь, что самое удивительное? – спросил у Гвидо ректор, – Чтобы создать пространство абсолютной пустоты внутри кольца требуется невероятное количество энергии. Но затем, когда реактор запущен, он не требует больше затрат, наоборот, сам вырабатывает все больше и больше энергии.

– Вселенная не терпит пустоты, – добавил отец Гвидо.

– Именно, – согласился Гастингс, – Вселенная постоянно пытается вернуть себе пространство, которое у нее отняли. И чем дольше она не получает то, что хочет, тем сильнее Вселенная обрушивает все свои силы на пустоту, чтобы заполнить ее хоть чем-то. С точки зрения Вселенной эта область является невозможной структурой, статистической аномалией. Я не знаю, есть ли Бог или нет, но во Вселенной точно существует какая-то бдительная сила, которая следит за тем, чтобы аномалии не существовали.

– Вы верно описали эту силу с помощью формул и уравнений, – засмеялся отец Гвидо.

– Описали, – согласился Гастингс, – Описали с предельной точностью, но не приблизились к пониманию.

– Мы с отцом уже смотрели пустотный двигатель, – С гордостью сказал Гвидо.

– Впечатляет, да? – улыбнулся профессор, – Я сам иногда хожу туда, чтобы поразмышлять над тайнами Вселенной. Вы видели там ласточек?

Гвидо отрицательно покачал головой.

– Ласточки свили себе гнездо в магнитных катушках, которые прежде питали реактор, – засмеялся профессор, – Сейчас их стало мало, они мигрировали на запад. Но пару лет назад птиц было столько, что в реакторе было невозможно говорить. Был слышен только щебет ласточек. А когда весной у них появились птенцы… Это было удивительно. Возможно, в этих стенах до сих пор работает эффект Красикова. Вы знаете, что это такое?

Гвидо отрицательно покрутил головой. Отец однажды рассказывал ему об эффекте Красикова, но мальчик ничего не понял

– Даже величайшие ученые не знают, что это, – развел руками ректор, – Но на космическом корабле со включенным пустотным двигателем происходят удивительные вещи. На костях тридцать раз подряд выпадают шестерки. Можно тасовать колоду несколько минут, но все карты в ней будут идти по возрастанию – сначала подряд четыре двойки, потом четыре тройки и так далее, – ректор запнулся и посмотрел на Мартина, – Впрочем, вам еще рано играть в азартные игры.

Ректор позвал своего помощника, который не замедлил появился из боковой двери. Это был высокий студент с красивым и ясным лицом. Он был немного рассеян, чем сразу покорил Гвидо. Мальчик решил, что помощник ректора видимо работает над какими-то важными вычислениями в эту самую минуту.

Ректор попросил студента проводить Гвидо и Диану в библиотеку. Студент кивнул, представился своим подопечным и провел их по длинному коридору, обшитому дубовыми панелями и украшенному картинами. Вскоре Гвидо и Диана оказались в правом крыле университета, в котором находилась библиотека.

В самом центре помещения висела модель Сивиллы – изрытый горами глобус, вокруг которого были подвешены на прозрачных лесках четыре маленьких шарика, изображавших четыре луны.

Гвидо зачарованно осмотрел модель. Затем он стал изучать высокие шкафы, заставленные бесконечными рядами книг. Стеллажи были такими высокими, что чтобы взять книгу, лежащую на верхней полке, нужно было подняться по одной из стремянок, стоявших в библиотеке.

Крутая винтовая лестница уходила на второй этаж, который тоже был заставлен книгами.

– Вам повезло, – сказал студент, – Все ученики сейчас на каникулах, так что здесь почти никого нет.

Сказав это, он раскрыл перед Гвидо и Дианой несколько дорогих книг с цветными иллюстрациями. Гвидо схватил техническую энциклопедию и долго смотрел на разные диковинные изобретения – на шаттлы, которые прежде летали в воздухе над Сивиллой, на устройства дальней связи, которые можно было применять на других, менее гористых планетах и на рогатый атомный реактор, который чуть не погубил человечество.

Гвидо рассматривал иллюстрации так увлеченно, что и не заметил, как прошел день. Ближе к вечеру студент принес Гвидо и Диане булочки с ягодным морсом, и они проглотили угощение, не отрываясь от книг. Через час студент пришел еще раз, чтобы отвести детей на ужин.

Ректор принимал гостей в просторной столовой. К потолку были подвешены люстры, от которых исходил слабый электрический свет. Подали дичь, овощи и фрукты. Взрослые пили вино, Гвидо и Диане принесли еще по стакану ягодного морса.

Гвидо внимательно слушал, о чем говорили взрослые. Гости вежливо представились Гвидо и Диане, словно они обращались не к детям, а к взрослым. Мальчик познакомился с епископом Джемисоном, возглавлявшим Церковь на этой планете, с губернатором Провидения, с несколькими аристократами. Последним представился ученый, друга Мартина, которого звали Дэмиен.

– Через неделю он поедет в Тень горы, – отец говорил это с горечью в голосе. Гвидо это сразу заметил.

– Наша колония больше не может содержать Тень горы, – добавил ректор и пожал плечами так, словно он извинялся за что-то, – Величайшая из наших станций, которая должна была раскрыть загадку вечно бушующего шторма, теперь не нужна. Настолько сложная станция, что мы строили ее с помощью спутников-бурильщиков, направляющих энергию с орбиты прямо в горные породы. Мы потратили огромные усилия, чтобы построить Тень горы. Но все напрасно. Мы так и не научились предсказывать грозы и понимать движения, которые совершает атмосфера нашей планеты.

– Мы многое потеряли и потеряем еще больше, – Дэмиен говорил с горечью в голосе, – Я много изучал технологии старой Земли. Тайна имплантов, производство чипов, искусственный интеллект. На старой Земле умели делать удивительные вещи. Лишь малую часть смогли повторить наши предки, первые колонизаторы Провидения. Прошло несколько сотен лет. Теперь мы ездим на лошадях и передаем сообщения телеграфом.

– Что же делать, если наша земля бедна, – развел руками ректор, – Ни металлов, ни топлива. Только залежи метана на севере, да и те нам не продают.

– А реплицирующие машины, – продолжал увлеченно говорит Дэмиен, – Сколько их осталось? Около десяти в Гефесте и еще не более пяти на весь мир. Одну из этих реплицирующих машин я должен забрать на станции Тень горы. Там она больше не понадобится.

– Будет обидно, если она потеряется, – улыбнулся ректор, – Постарайся ее сохранить. Впрочем, во всем, что касается технологий старой Земли, тебе нет равных, Дэмиен, мой друг.

Ученый сдержанно поклонился.

– А теперь специальный подарок для нашего дорогого выпускника и гостя, Мартина Моррисона и его славных детей, – ректор заговорил торжественно, – Позвольте представить вам симфонический оркестр Уотермирского университета. Впрочем, не в полном составе, так как студенты разъехались на каникулы. Но зато все инструменты изготовлены руками семьи Моррисонов. Вашими руками, руками вашего достопочтенного отца и деда.

Гвидо увидел, что у его отца на глазах появились слезы.

– Надеюсь, что в скором  времени нашу музыкальную сокровищницу пополнят и инструменты, созданные твоими детьми, – ректор подмигнул Гвидо и Диане, – А еще мы с нетерпением ждем новое поколение Моррисонов здесь, в Уотремирском университете.

Пока ректор говорил, в зал вошли студенты. Они встали полукругом возле деревянных стульев. Один из студентов вышел на место дирижера и поклонился публике. Остальные достали из футляров скрипки и виолончели.

Дирижер взмахнул руками, и музыканты ударили смычками по струнам. С первых нот Гвидо узнал Времена года Вивальди.

Музыка заполнила зал. Прозвучали произведения Моцарта и Брамса, фрагменты из скрипичного концерта Чайковского.

Гвидо слушал их, отмечая мастерство, с которым музыканты исполняют произведения и чистый звук инструментов, казавшийся мальчику знакомым и родным.

Последним произведением был исполнен Гимн жизни. Это было короткое и головокружительное произведение, которое знали все люди в галактике.

Этот гимн, написанный после великой войны, исполнялся всякий раз, когда новый корабль с поселенцами, отделялся от великой солнечной верфи и запускал двигатель нулевого поля, устремляясь на околосветовых скоростях в сторону нового неизведанного мира.

Гвидо слушал торжественные и печальные мотивы, сменявшие друг друга. В его сердце теплилось благоговение от того, что этот гимн исполняется на многих других планетах, находящихся в десятках световых лет от Сивиллы. Возможно, сейчас кто-то в другом уголке галактики играет это произведение. А может быть, под звуки гимна в эту самую минуту от солнечной верфи отделяется новый корабль с колонизаторами и системами для формирования биосферы. А значит, квантовый крест станет передавать еще одни координаты, а отец Георгий назовет имя нового корабля во время воскресной службы.

Приготовления

Гвидо вернулся из путешествия в начале осени. А зимой все жители Аркадии начались готовиться к турниру. Он должен был состояться весной.

Этот праздник проходил в одном из пяти герцогств и собирал гостей со всего мира. На этот раз пришла очередь Аркадии, столицы герцогства и города, в котором жил Гвидо. Мальчик долго ждал дня, когда состоится турнир. Он заучивал названия городов Сивиллы и их гербы, географию планеты и ее политическую систему. Ожидались гости со всего мира и Гвидо хотел знать все обо всех, кого доведется встретить на празднике.

Когда сошел снег, на изумрудных полях за городом плотники герцога стали строить широкие трибуны. На поле за неделю выросли пять высоких лож, похожих на башни, которые предназначались пятерым герцогам.

Через несколько недель в городе зацвели цветы и деревья. Аркадия утонула в белых и розовых облаках лепестков и наполнилась тысячей ароматов. Но цветы были не самым пестрым украшением города. Вместе со свежим весенним ветром пришли чужеземцы со всего мира.

Семейство Моррисонов было вовлечено в подготовку к турниру. У Мартина почти каждый день были гости – музыканты, актеры, художники. Отец принимал делегации из других городов. Он по поручению герцога отвечал за организацию торжеств, за музыку и за выступления артистов.

Гвидо помогал отцу чем мог. Но когда была свободная минута, они вместе с сестрой убегали из дома. Гвидо и Диана подолгу бродили по центру города и рассматривали пеструю толпу гостей, гуляющих по площадям и рассматривающих местную архитектуру.

Гвидо узнал по геральдическим цветам и гербам жителей Аркадии и гостей из четырех соседних герцогств.

Из Провидения приехали профессора, студенты и жители города, они были одеты в строгие светлые костюмы. Некоторых гостей Гвидо узнал, он видел их в день посещения корабля и Уотермирского университета. Но мальчик не решился подойти поздороваться со своими старыми знакомыми. Он только наблюдал за гостями, поясняя сестре откуда они прибыли.

Диана с восхищением смотрела на плечистых и бородатых мужчин, не снимающим своих тяжелых меховых одежд, хотя погода была теплой и солнечной. Это были жители Авроры, северного региона, на котором были обнаружены скромные, но достаточные для выживания залежи топлива – метана.

Рядом с одетыми в шкуры северянами почти прозрачными казались фигуры жителей Сияющих берегов. Эти были отважные мореходы и рыбаки. Они одевались в тонкие мундиры цвета морской волны. Жители Сияющих островов славились как кораблестроители. Они снабжали весь мир рыбой, и перевозили грузы и людей через Серое море.

На другом берегу океана находились колонии. Там жили храбрые, хитрые и отчаянные люди. Они не вписывались в общий планетарный уклад. На турнире их было немного, но они привлекали всеобщее внимание. Эти люди говорили со странными акцентами и держались дерзко и насмешливо, одевались в яркие одежды.

Среди них встречались даже люди с крестами и полумесяцами. Эти люди исповедовали религии Старой Земли, которые не поощрялись на Сивилле. Священники культа человечества, сделавшие своим символом квантовый крест, отказывались от богов и верили в прогресс и в волю всех людей к процветанию и величию. Именно в старых культах виделась причина войны, упадка и гибели старой Земли. Поэтому священники, облаченные в ярко оранжевые рясы, за километр обходили гостей из-за моря и бросали на них косые взгляды.

С такой же осторожностью смотрели и на гостей из земель Алых королей. Этот регион объявил о своей независимости задолго до рождения Гвидо. После долгой войны с остальными народами этот регион отстоял свое право на независимость. Они селились на склонах крутых восточных гор. Владения Алых королей простирались до самого Великого шторма.

В этих землях и жила тетя Гвидо, Анна Фейт, сестра Мартина Моррисона. Она женилась на местном аристократе и переехала в родовое поместье ее мужа. Отец рассказывал Гвидо, что у Анны во время чумы умер муж. У нее были двое детей, Джек и Катарина. Для Гвидо и Дианы они были двоюродными братом и сестрой.

Впрочем, ни Анны, ни ее детей не было среди тех, кто, прибыл из земель Алых королей. Гости из этих мест были одеты в красные плащи, символизирующие кровавую борьбу за свободу.

Отдельно ото всех держались группы одетых в черное мастеров Гефеста. Они были хранителями кузницы планеты, в которой создавались все инструменты и приборы мира. Рядом с мастерами иногда появлялись фигуры в серые плащах. Это были представители горнодобывающих гильдий, осваивающих немногочисленные шахты в северо-восточных горах.

Все гости с нетерпением ждали, когда пройдут еще несколько дней и начнется турнир.

В ночь перед праздником Гвидо не мог заснуть, а утром, как только зазвонили колокола церкви, он вскочил, натянул на себя приготовленную заранее парадную одежду, выбежал из комнаты и кубарем скатился по лестнице вниз, где его уже ждал отец. Гвидо понял, что Мартин уже давно был на ногах. Он раздавал поручения и готовился к празднику.

Прошло мгновение, и Диана радостно побежала по лестнице вслед за братом.

За завтраком отец обратился к Гвидо

– Как старший брат ты должен рассказать сестре о том, что он узнал о турнире, – отец улыбнулся, – Ведь ты много читал и изучал историю.

– Эта традиция появилась очень давно, – объяснил Гвидо Диане. Та кивала и своими внимательными светлыми глазами с восторгом смотрела на старшего брата. Гвидо продолжил, – Раз в год лучшие воины из пяти герцогств собираются на турнир, в котором находят самых сильных, самых ловких, самых умных. В соревнованиях принимают участие воины со всего мира.

– Когда начнется турнир? – спросила сестра.

– Скоро. Хочешь посмотреть на поединки? – спросил Гвидо.

Диана кивнула и лукаво улыбнулась.

– Да, – смущенно сказала она.

– Поединки начнутся, когда все гости соберутся и герцог объявит начало. До полудня. А пока мы пойдем, займем наши места и будем надеяться на то, что сегодня будет хорошая погода.

– Грозы не обещали, – заметил отец, – Но всегда, когда не ждешь грозу, она приходит.

После завтрака Мартин поправил одежду Гвидо и Дианы, и семья пошла на турнир. Все улицы города были заполнены людьми, спешащими на праздник. Гвидо, Диана и Мартин влились в пестрый людской поток, похожий на полноводную реку. Гости шли по улицам Аркадии и выходили из города в сторону зеленых полей, на которых были установлены трибуны.

Гвидо ощутил свежий запах скошенной травы, почувствовал теплое прикосновение необычайно жаркого для весны серебряного солнца. Из-за толпы Гвидо не мог рассмотреть все турнирное поле. Но он увидел пять башен, возвышающихся над ареной. Они ощетинились громоотводами и были готовы встретить любую молнию.

Мартин подвел Гвидо и Диану к ряду стражников, охранявших турнир, и хотел показать им приглашение, но их пропустили без промедления, узнав отца.

Гвидо вышел из людского моря на просторное поле, покрытое зеленой травой. В центре находились арены для состязаний. По периметру возвышались трибуны, такие большие, что на них мог поместиться весь город.

Мартин повел своих детей дальше. Они прошли мимо шатров с угощениями, мимо торговых палаток с товарами со всего мира, мимо конюшен.

Семья пришла к главной трибуне, стоявшей у подножия пяти герцогских вышек. Здесь были самые важные люди герцогства, в том числе и семейство Моррисонов. Мальчик подумал об этом с гордостью.

Мартин привел Гвидо и Диану на полагающиеся для них места и ушел, так как должен был заниматься организацией турнира. Гвидо и его сестра остались под присмотром соседей, семьи Скоттов. Мальчик узнал своего лучшего друга, Саймона Скотта, радостно поприветствовал его и вежливо поздоровался с его родителями. Затем Гвидо стал рассматривать башни, приготовленные для пяти герцогов.

На самых вершинах башен были трибуны, украшенные гербами и пестрыми флагами. На них Гвидо увидел пятерых герцогов.

– Эти пятеро кормят весь мир, – сказал Гвидо Диане, – Наши земли – самые плодородные. Мы живем на земле древних вулканов.

В зеленом плаще, украшенным золотыми нитями, стоял Гарольд, герцог Ступеней. Лицо правителя было холодным, тощим, чисто выбритым. Глаз его Гвидо не увидел, но почувствовал холод, исходящий от них. Трибуну герцога украшал герб – золотой кубок на изумрудном фоне. Он символизировал то, чем славилось герцогство Ступеней. Оно располагалось на тысячах спускающихся к морю террас, которые были покрыты виноградниками и оливковыми рощами.

Рядом стояла вторая трибуна – на ней был закреплен алый щит, на котором белой краской была небрежно выведена фигура величественного, поднявшего к небу клыки вепря. Над гербом возвышалась фигура герцога Дубрав, Рейвена. Его тучная фигура напоминала гордого кабана, запечатленного на фамильном гербе. Силуэт герцога казался еще более величественным из-за высокого мехового воротника. Это одеяние было охотничьим трофеем. Небольшое лесистое герцогство Дубрав славилось своей дичью и древесиной.

Третья трибуна стояла посередине и была самой высокой. На ней стоял герцог Склонов. Он был облачен в темно зеленый длинный плащ, украшенный орнаментами с оленьими рогами. Это был герцог Дезмонд, из рода Эвергринов. Именно ему служил Мартин и вся семья Моррисонов. Герцог, казалось, почувствовал, что мальчик смотрит на него и повернулся в сторону Гвидо. Мальчику показалось, что он поймал взгляд правителя – отстраненный, но добрый, требовательный, но не жестокий.

Четвертая трибуна был украшена щитом, на котором были изображены три белые башни, увитые плющом. На вершине трибуны возвышался Конрад, герцог Холмов. Лицо правителя было спокойным и равнодушным. Он был высоким. Длинный темный костюм делал фигуру герцога еще более величественной. Мундир и плащ герцога был сшит из шерсти, которой славилось герцогство Холмов.

Последняя трибуна была украшена гербом, на котором был изображен голубой цветок василька и золотой колос пшеницы на травяном поле. На вершине башни стояла невысокая женщина. Это была леди Элеонора, герцогиня Полей, облаченная в серебряное платье с золотым подбоем и широким воротником. Волосы герцогини были серебряными, их украшала золотая диадема, которая сияла как маленькое солнце.

Когда Гвидо смотрел на последнюю трибуну, в небе вспыхнула яркая белая вспышка. Раздался оглушительный удар грома. Небо в одно мгновение стало серо-зеленым, из-за гор поднялись тяжелые тучи. Гвидо всегда поражался тому, как быстро меняется погода весной.

Капли дождя стали падать на навесы, на траву и на расчищенную площадку, на которой должен был начаться турнир.

Раздался оглушительный удар грома. Молния ударила в громоотвод, установленный на самом высоком месте – на трибуне герцога Эвергрина. Гвидо невольно зажал уши и зажмурился. Когда он открыл глаза, то увидел, что с вершины башни падали сотни искр. Среди них неподвижно стояла фигура герцога Склонов, Дезмонда Эвергрина.

Все гости замерли в ожидании ливня, однако его не последовало. Только редкие капли дождя еще барабанили несколько минут по навесу над трибуной, а затем солнце выглянуло вновь, осветив блестящую траву турнирного поля. Тогда на площадке появились несколько фигур в сияющих доспехах. Это были рыцари, готовящиеся к схватке.

Гвидо, Саймон и Диана побежали к ограде, разделяющей поле и трибуну, чтобы получше рассмотреть воинов. Они так засмотрелись на них, что не заметили, как сзади к ним подошел человек.

Он встал рядом с детьми. Гвидо почувствовал, как под его весом скрипят доски настила, повернулся и застыл в восхищении. Перед ним стоял рыцарь в сияющих доспехах, такой высокий, что он закрывал солнце. На его щите красовался олень, символ герцога Склонов. Рыцарь улыбнулся Гвидо, Диане и Саймону.

– Я уже видел вас. Вы, должно быть, дети Мартина, – проговорил воитель с улыбкой. Он опустился к Гвидо и встал на колено. В этот момент его доспехи издали металлический скрежет, – Для меня честь сражаться за нашего герцога, и я надеюсь победить. Как тебя зовут?

– Гвидо, – ответил мальчик, зачарованно наблюдая за тем, как его отражение появляется в доспехах рыцаря.

– Я Сайрус, – ответил рыцарь, – Ты будешь болеть за меня?

– Да, – выдохнул Гвидо.

– Мне это понадобится, – кивнул рыцарь, – Я чувствую, что схватка будет тяжелой, – он поднялся с колен и пошел уверенной походкой в сторону площадки для боев. В это же самое мгновение раздался трубный звук, возвестивший начало турнира.

Турнир

Герцог Склонов, Дезмонд Эвергрин начал торжественную речь. Его голос разносился над полем и усиливался многочисленными передатчиками и громкоговорителями.

Герцог поприветствовал всех гостей, напомнил, что эти соревнования проходят в честь человечества, покорившего звезды и расселившегося по Вселенной.

Дети слушали спокойную и торжественную речь герцога. Гвидо тихим голосом объяснял Диане то, что она не понимала. Он много знал из книг по истории. Там писали, что система герцогств была признана самой эффективной для управления регионами. Аристократические семьи, управлявшие миром были нужны для выживания на планете с бедными ресурсами.

Герцог закончил говорить. Раздались звуки труб. Турнир начался. На арену вышли два рыцаря. Один представлял герцогство Ступеней, другой был из герцогства Дубрав. Они выступали первыми. Прозвучал сигнал начала поединка, и бойцы со звоном скрестили клинки.

– Какие красивые доспехи, – сказала Диана.

– Ты знаешь, что их не пробьет никакая пуля? – спросил Гвидо, – Они сделаны из звёздного металла и закалены при абсолютном нуле. Эти доспехи может пробить только меч, сделанный из такого же металла.

– А что, если сделать пулю из такого же металла, – поинтересовалась Диана, – Она пробьет доспех?

– Нет, конечно. Твердость металла из-за, – тут Гвидо наморщил лоб и задумался на мгновение, а затем начал цитировать учебник, не до конца понимая того, о чем говорит, – Твердость металла из-за поверхностного натяжения пропорциональна его размерам. Это особый металл, поэтому чем больше деталь, тем ее сложнее изготовить и тем сложнее разрушить. Пуля из такого металла не прочнее свинцовой, понадобится десяток пуль, чтобы пробить доспех. А вот панцирь, наручи и наплечники большие, потому они намного прочнее. Их могут пробить только специальные мечи, длинные и острые, с широким лезвием. Мастера изготавливают их очень долго и каждый клинок – настоящее сокровище.

– А еще рыцаря можно ударить током, – засмеялся Саймон.

– Это вряд ли получится, тебя раньше ударят мечом – парировал Гвидо, – В конце концов, это бесчестно.

– Может и бесчестно, – ответил Саймон, – Зато рыцарь в отключке.

– Попробуй к нему сначала подойди, – улыбнулся Гвидо.

Пока дети говорили, рыцари обменивались ударами. Когда звездный металл их мечей достигал сияющие доспехи, во все стороны летели снопы белых искр. Это было похоже на танец, который ускорялся с каждым тактом. Наконец, удары стали настолько частыми, что фигуры воинов засияли, словно их оружие и доспехи были сделаны из чистого света.

Наконец один из рыцарей отступил назад, поскользнулся на влажной траве и упал на спину. В ту же секунду трибуны взорвались оглушительным ревом. Другой рыцарь поднял горящий меч над головой в победном приветствии.

– От ударов доспехи и мечи сильно перегреваются, – сказал Гвидо Диане, – Когда они начинают сиять белым светом, значит они близки к разрушению. Только что рыцарь упал, его ослепили его собственные доспехи.

– А если никто не упал? – спросила Диана.

– Когда нет победителя, судьи считают количество нанесенных ударов, – ответил Гвидо, – Победителем становится тот, чьи доспехи в конце боя сияют меньше.

На арену вышла следующая пара рыцарей. Один из них был знаком Гвидо, это был Сайрус, рыцарь и телохранитель герцога Дезмонда Эвергрина.

Навстречу ему вышел противник. Это был чемпион Конрада, герцога Холмов. Он держал в руках длинный двуручный меч. Гвидо вспомнил, что этого рыцаря звали Ренаром.

–Такие большие мечи – самые прочные. Доспехи они разрушают быстрее всего – иногда достаточно двух ударов, – сказал Гвидо, – Но эти мечи такие тяжелые, что рыцарь, который их держит, быстро устает. Обычно сил хватает всего на несколько ударов.

Пока Гвидо говорил, рыцари стремительно сократили расстояние и скрестили мечи. Раздался скрежет металла и трибуны осветила вспышка света, похожая на молнию.

– Хорошо, что клинки не заточены, – заметил Гвидо, – Они опасны только для доспехов, но не для рыцарей.

Телохранитель герцога Конрада, Ренар, нанес сокрушительны первый удар, который попал в щит Сайруса. Тот засиял как зеркало, отразившее солнце. Во все стороны посыпались снопы искр.

Сайрус ответил рядом быстрых ударов, которые пришлись в наплечник Ренара. За спиной рыцаря словно выросло сияющее крыло, состоящее из искр.

Рыцари сошлись снова. Ренар держал Сайруса на расстоянии широкими взмахами длинного меча, Сайрус, прикрываясь щитом, уклонялся от атак и атаковал в те секунды, когда Ренар не успевал блокировать удар. Оба рыцаря уже пропустили несколько атак, от их доспехов исходило слабое сияние, похожее на отсветы далекой грозы.

Второй поединок продолжался дольше чем первый. Рыцари действовали осторожнее, редкие удары были более точными и опасными.

Наконец, раздался звук трубы, рыцари разошлись по сторонам арены, по их походке было видно, что они измотаны. Воинам дали несколько минут на передышку.

– Пойдем, – прошептал Саймон на ухо Гвидо и хитро посмотрел на него, – Заберемся на трибуну герцога. Там будет лучше видно. Мой отец строил здесь все, а я подсмотрел, где можно забраться.

– А как же Диана? – спросил Гвидо.

– Оставь ее, – хмыкнул Саймон, – Никуда не денется.

– Я хочу с вами, – обиженно сказала Диана.

– Ну тогда пойдем с нами, – пожал плечами Саймон, – Только не путайся под ногами.

Саймон посмотрел на своих родителей, которые отвлеклись на разговоры с друзьями.

– Они не смотрят, побежали, – снова прошептал Саймон.

Гвидо, взяв Диану за руку побежал за своим другом, поглядывая на трибуну со взрослыми, чтобы не попасться.

Саймон уверенно подошел к трибуне и осмотрелся. Возле лестницы, ведущей наверх, стояли несколько стражников. Рядом с башней располагались шатры, в которых тоже сидели несколько охранников. Они не были облачены в доспехи как рыцари, но носили доспехи, усиленные вставками из сияющего металла. Такой доспех разрушался проще, чем рыцарский, однако даже он мог выдержать несколько попаданий пули. На плече у охранников висели многозарядные винтовки, а на бедре – короткие палаши.

Гвидо засмотрелся на стражников, тут Саймон дернул его за руку.

– Пойдем, – прошептал он, – Нас могут поймать.

Саймон потащил Гвидо за палатку. Он ловко обошел веревки и бревна, сваленные в кучу и накрытые тканью. Саймон подвел Гвидо и Диану к самому основанию башни, к длинным сваям, вбитым в землю, на которых стояла трибуна.

– Что теперь делать? – прошептал Гвидо со страхом и волнением. Он почувствовал, что его за одежду схватила Диана.

– Все просто, – ответил Саймон и приподнял ткань, которая украшала трибуну.

Перед детьми открылась черная бездна внутренностей башни. В темноте шли рядами стропила и балки, соединенные между собой массивными болтами.

– Пойдем, – сказал Саймон, – Я знаю, как подняться наверх почти до самого места герцога.

– Я боюсь, – вдруг сказала Диана, – Там темно.

– О чем я говорил, – ядовито заметил Саймон.

– Диана, жди нас здесь, – сказал Гвидо, – Мы скоро придем. Мы посмотрим один бой и все.

Диана смущенно кивнула.

– И никому не рассказывай, что мы здесь, – строго сказал Саймон, – Спрячься и не выходи.

– Ты обещаешь? – спросил Гвидо.

– Обещаю, – сестра шмыгнула носом. Она была готова расплакаться.

Саймон скрылся под трибуной. Его не было несколько секунд, затем он поднял ткань и снова появился перед Гвидо.

– Давай уже, – сказал он, – Или если хочешь, можешь остаться здесь. Вместе поплачете.

Гвидо секунду колебался. Он посмотрел на свою сестру, готовую зарыдать и на Саймона, голова которого торчала из-под башни, а лицо воплощало в себе все нетерпение этого мира.

– Я скоро приду, – сказал Гвидо Диане и проскользнул в темное пространство под трибунами вслед за Саймоном.

Здесь оказалось светло – сквозь ткань пробивался свет, он освещал казавшиеся бесконечными ряды балок, уходившие наверх.

– Здесь остались лестницы для рабочих, – сказал Саймон, – Иди за мной.

Гвидо кивнул и пошел за Саймоном по темному пространству. Он боялся стукнуться головой или налететь на гвоздь, так что пригнулся и сгруппировался, словно ему предстояло самому выступать на арене.

– Не бойся, не врежешься, – заметил Саймон, – А вот и лестница.

И действительно, перед мальчиками в темноте появились ряды ступеней.  Лестница была такой высокой, что у Гвидо закружилась голова. Он проглотил комок в горле, а под ложечкой у него появилось неприятное чувство тяжести.

В ту же самую секунду раздался приглушенный звук трубы, возвещавший о начале нового раунда.

– Вот черт, – выругался Саймон, – Скорее за мной.

Он решительно поставил ногу на лестницу и стал забираться наверх так ловко и быстро, словно он делал это всю жизнь.

– Чего ты ждешь? – спросил Саймон у Гвидо откуда-то сверху. Мальчик хотел было ответить на эту насмешку, но не успел.

 Раздался оглушительный раскат грома. Он был такой силы, словно молния ударила рядом, в трибуну или в одну из герцогских башен. Гвидо инстинктивно присел и схватился за уши, таким громким был звук.

Раздался свист, что-то пробило ткань, украшающую трибуну. Темное пространство залило светом. Гвидо отбросило ударной волной, он покатился по земле и ударился головой о балку. Рядом с ним упал и Саймон, он не удержался на лестнице и сорвался.

Гвидо только секунду пролежал на земле. Он сразу же пришел в себя и вспомнил про сестру. Не дожидаясь Саймона, Гвидо вскочил на ноги и побежал в полутемном пространстве по уже знакомой дороге – в то место, где они забрались под трибуну.

Когда Гвидо поднял ткань, он ничего не мог разглядеть. Все было заполнено дымом. Мальчик ощутил запах железа, дыма и серы. Перед его глазами развернулась ужасная картина. Гвидо увидел, что трибуна, на которой только что стояли гости, полностью обрушилась. Из-под обвалившегося навеса раздавались стоны раненых. Гвидо слышал их с трудом, он все еще был оглушен.

Ограда, отделявшая арену от трибуны, обвалилась. На зеленой траве лежал Сайрус, его доспехи приняли на себя большую часть удара, они сияли как полуденное солнце. Лицо рыцаря было залито кровью.

Гвидо судорожно осмотрелся по сторонам. Он искал Диану. Мальчик узнал сестру по яркому зеленому платью.

Диана лежала ничком недалеко от того места, где ее оставили. Гвидо с ужасом заметил, что по ее одежде расползалось кроваво-красное пятно.

Гвидо подбежал к своей сестре. Она лежала на животе. Мальчик перевернул ее на спину. Светлые глаза Дианы стали тусклыми и безжизненно смотрели в небо. На щеке был длинный порез от осколка, по лицу бежала струйка крови.

– Гвидо, – прошептала Диана своими ослабшими губами и попробовала улыбнуться, – Ты пришел.

– Да, я пришел, – Гвидо прижал сестру к себе.

Так прошло несколько мгновений. Гвидо вскочил, он хотел отпустить сестру, но она схватилась за его одежду и не отпускала.

– Я сейчас вернусь, – сказал мальчик, – Я приведу помощь.

И он побежал, ударившись о Саймона, который стоял тут же рядом и смотрел в сторону трибуны. Он замер и не мог пошевелиться.

– Там мои мама и папа, – сказал Саймон медленно.

– Я приведу помощь, – крикнул Гвидо и побежал прочь от трибуны. Несколько раз он натыкался на знакомых или на слуг герцога, лежавших на земле или пытающихся встать. Гвидо старался не слушать стонов, раздававшихся из-под обрушившегося тента, но не мог. Эти крики проникали в самое сердце мальчика и были такими громкими, что мальчик на себе чувствовал боль раненых.

Наконец, Гвидо отошел от трибуны, выбежал из тяжелых сернистых облаков, которые клубились над местом взрыва. Он увидел, как к нему навстречу бегут несколько человек. Среди них Гвидо с облегчением узнал отца и Леопольда, одного из лучших врачей в городе.

– Где твоя сестра? – сразу спросил Мартин, когда он подбежал к Гвидо.

– Она жива, – ответил мальчик, – Помогите.

И Гвидо побежал в сторону высокой трибуны герцога, возле которой он оставил Диану. Когда Гвидо пробегал мимо Саймона, то заметил, что мальчик не изменил своей позы, а так и стоял на одном месте.

– Там мои мама и папа, – снова повторил Саймон и Гвидо сделалось дурно.

Леопольд и Мартин подбежали к Диане. На ходу Мартин успел раздать приказы стражникам. Казалось, что он – единственный, кто сохранил здравомыслие. Охранники побежали за помощью.

Леопольд склонился над Дианой и стал осматривать ее раны. Гвидо только теперь заметил, что нога его сестры как-то неестественно вывернута.

– Что там? – спросил Мартин.

– Она будет жить, – ответил Леопольд, – Но нога сильно повреждена. Если ты не хочешь ее ампутировать, нужно срочно доставить Диану в больницу.

Мартин кивнул.

– А теперь прости, мне нужно заняться другими больными, – сказал Леопольд. Мартин кивнул еще раз и подал знак стоящим рядом стражникам.

– Отнесите ее в клинику, – сказал Мартин. Он указал на шатер, стоявший рядом, – Сделайте носилки из ткани. Отнесите девочку в клинику и сразу же возвращайтесь сюда.

Солдаты кивнули и тотчас принялись исполнять приказ. Они достали ножи и стали резать зеленую крышу палатки, за которой еще несколько минут назад прятались Гвидо, Диана и Саймон. Прошло мгновение и Диану уже опускали на быстро сделанные носилки.

– Гвидо, побудь со своей сестрой, – сказал Мартин, – Я буду помогать раненым и догоню вас.

Гвидо кивнул и побежал вслед за солдатами, которые несли Диану. Девочка начала стонать из-за того, что ее носилки тряслись. Гвидо хотел что-то сказать сестре, но не нашел нужных слов и решил промолчать. Перед его взором промелькнули сотни и тысячи людей с искаженными от ужаса лицами. Они были похожи на узор в калейдоскопе.

Солдаты покинули турнирную площадку, подбежали к первой попавшейся телеге и положили на нее Диану. Та застонала еще сильнее. Гвидо прыгнул на телегу и склонился над сестрой. Он что-то шепнул ей, что-то глупое, и Диана слабо улыбнулась. Она схватила Гвидо за край одежды и не отпускала его, пока телега не приехала в больницу.

Замок

Пришла следующая зима. Сначала выросли снежные шапки на горных вершинах, затем замело перевалы, наконец и долины покрылись сугробами, похожими на облака, а горные реки и ручьи замерзли.

Гвидо смотрел за тем, как за окном медленно кружатся снежинки и думал о том, что на Сивилле времена года меняются также как и на Земле, только каждый месяц короче на пять дней. Выходит, весь год длится всего лишь триста пять дней.  Странное дело, люди на Сивилле живут лет на двадцать дольше, чем на Земле, но каждый год, который они проживут – будет короче.

– Сегодня мы поедем в замок герцога, – отец прервал размышления Гвидо, – Мы должны хорошо одеться. Будь добр, достань парадный камзол.

– Что случилось? – спросил Гвидо.

– Мне предстоит важная встреча с его светлостью, а ты будешь сопровождать меня и, может быть, даже приобретешь полезные знакомства.

– Диана тоже поедет с нами? – спросил Гвидо.

– Нет, – покачал головой отец. Его лицо помрачнело, – Болезнь твоей сестры обострилась и Диане будет сложно переносить дорогу. Зимние путешествия пока не для нее. Сегодня твоей сестре придется остаться дома. Но Леопольд говорит, что может быть уже весной твоя сестра сможет ходить как раньше.

Гвидо поверил отцу. В его сердце появилось приятное и томительное чувство надежды. Он пошел собираться и когда проходил по коридору, то почувствовал, что кто-то смотрит ему в спину. Мальчик повернулся и увидел свою сестру, которая стоит у двери в свою комнату, опершись на костыль.

– Расскажи мне, как там в замке у герцога, – попросила Диана и печально посмотрела на Гвидо своими серыми глазами, – Пообещай мне.

Гвидо кивнул и отвел глаза. Он почувствовал смущение и вину за то, что он здоров, а его сестра больна. И сегодня она оставалась дома, а Гвидо вместе с отцом отправляется в путешествие.

Это чувство забылось, когда карета, запряженная лошадьми, стала подниматься все выше и выше по склону. Гвидо прильнул к витражному окну повозки и смотрел, как родной город, лежащий у подножия горы, становится все меньше и меньше. Серые стены домов слились с белоснежными крышами, покрытыми снегом и весь город исчез в мерцающей серебряной дымке.

Дорога выровнялась, карета совершила еще несколько плавных поворотов и остановилась у подножия скалы, на которой был построен замок герцога.

Гвидо уже бывал здесь. Его всегда потрясал замок герцога. Он был вырезан в горе и напоминал многоярусную башню, стремящуюся к горным вершинам.

Замок был окружен несколькими рядами стен, каждый из которых была выше предыдущего. Между стенами поднимались высокие каменные лестницы. Всюду – башенках и между зубцами, на воротах и на щитах стражников можно было увидеть изумрудные знамена Эвергринов с белыми оленями, царственно поднимающими рогатые головы.

Когда Гвидо проходил через главные ворота замка, он почувствовал тяжесть всех стен  и башен замка, казалось, что массивные камни были готовы обрушиться на мальчика.

Прямо за вратами, распахнутыми в ожидании гостей, стоял кастелян замка. Гвидо уже видел его несколько раз. Его звали Леонард, но все обращались к нему Ленни.

Это был мужчина средних лет с пышными рыжими усами и густой, вечно всклокоченной шевелюрой. Ленни всегда одевался в камзол герцогского зеленого цвета. Его огненным волосам идеально подходили изумрудные цвета дома Эвергринов.

– Следуйте за мной, друзья, – сказал Ленни, – Я ждал вас.

Кастелян повёл Гвидо и его отца по каменным лестницам. Мальчик с восторгом наблюдал за тем, как вокруг него кипела жизнь.

Полноватые повара катили перед собой бочки с провизией, лениво перекрикивались солдаты, стоящие на посту, оружейники работали с пушками и винтовками. Гвидо с восторгом услышал выстрелы ружей. Это тренировались новобранцы, они учились блокировать пули щитами из зеркального металла. Щиты, похожие на капли ртути, мерцали в воздухе, сталкиваясь с пулями, выпущенными из пневматических винтовок.

За следующим поворотом Гвидо увидел массивные двери, ведущие в донжон. Они медленно раскрылись перед гостями. Гвидо с волнением перешагнул порог главной башни и оказался в пространстве с высокими готическими сводами. Стены были украшены деревянными панелями и гобеленами тонкой работы. Гвидо увидел на стенах сцены битв и охоты на дичь – на кабанов, медведей и волков.

В конце зала стоял невысокий трон, украшенный оленьими рогами. За спинкой кресла располагалось высокое витражное окно. На нем был изображен прекрасный олень с раскидистыми рогами, стоящий на берегу горного ручья и гордо поднявший голову.

– Мартин, друг мой, – Гвидо услышал спокойный и приятный голос, но все же вздрогнул, так как не понял, откуда он исходит.

Мальчик присмотрелся и увидел в полутьме фигуру герцога Дезмонда, стоявшего в одной из ниш с книгой в руках.

– Приветствую вас, ваша светлость, – вежливо сказал Мартин, поклонившись герцогу.

– Это, должно быть, твой сын, – сказал Дезмонд.

– Меня зовут Гвидо Моррисон, ваша светлость, – поклонился Гвидо, следуя правилам придворного этикета.

– Ты не помнишь меня, Гвидо, – сказал герцог, – Но я держал тебя на руках, когда ты был совсем маленький. Как здоровье твоей сестры?

– Она идет на поправку, – ответил мальчик, – Наш врач, Леопольд говорит, что к весне она снова сможет ходить.

– Леопольд знает, что говорит, – ответил герцог, – Диана в надежных руках.

Гвидо кивнул и отошел. Мальчик был приятно удивлен тем, что герцог помнит его и знает, как зовут его сестру несмотря на то, что ему приходится работать с множеством людей.

– Ленни, мой друг, – сказал герцог, – Проводи нашего гостя в кабинет. Пусть он познакомится с Элизабет. А я пойду работать с твоим отцом. Мы будем в оранжерее.

Сердце Гвидо забилось от радости и волнения. Мальчик знал, что Элизабет – дочь герцога. Он уже видел ее несколько раз на городских праздниках, но еще не был знаком с девочкой.

Элизабет

Ленни и Гвидо шли по длинным темным коридорам с высокими потолками.

– Как тебе наш замок? – спросил кастелян так торжественно, словно он сам его построил.

– Тут очень много коридоров, – заметил Гвидо.

– Не волнуйся, мы не заблудились, – засмеялся Ленни.

Мужчина подошел к одной из многочисленных дверей и распахнул ее. Гвидо последовал за кастеляном в комнату. Мальчик замер в восхищении, как только переступил порог.

Гвидо оказался в зале с высокими потолками, одна стена которого была застеклена. Все пространство было залито ослепительным серебряным светом.

За широкими окнами находился балкон, с которого открывался величественный вид. Гвидо увидел горный водопад, который был намного выше замка. Его потоки обрушивались с головокружительной высоты и образовывали небольшое озеро напротив балкона. Из него вытекала короткая и неглубокая река. Она доходила до обрыва и превращалась в еще один водопад, падающий в долину.

Гвидо зачарованно смотрел на пейзаж, открывшийся за окнами. Затем он перевел взгляд на зал и увидел, что пространство заставлено множеством музыкальных инструментов, письменных столов, книжных шкафов. На свободных местах стояли глобусы, телескопы. В глубине комнаты Гвидо увидел несколько клеток, в которых пели желтые и алые канарейки.

Наконец, Гвидо увидел дочь герцога, Элизабет. Она стояла в глубине зала. Мальчик нерешительно приблизился к ней.

– Спасибо, Ленни, – сказала девочка кастеляну, – Можешь возвращаться к отцу.

– Я оставлю вас, – кивнул кастелян, посмотрел с загадочной улыбкой на Гвидо и вышел.

Мальчик остался один на один с дочерью герцога. Элизабет была похожа на его сестру, Диану. Она была немного выше. Взгляд у нее был решительный, но не дерзкий. От Элизабет исходил тонкий и сладкий аромат цветов и благовоний. От Дианы обычно пахало проще. Она со смехом выбегала из мастерской отца и приносила с собой запах опилок, канифоли, лака и клея. И шрама у дочери герцога не было, длинного шрама на правой щеке, который остался у Дианы после того злосчастного турнира.

Элизабет с любопытством посмотрела на Гвидо и быстро подошла к нему. Одета она была в простую одежду, более подходящую для прогулок на улице, а не для занятий искусством.

– Я – Элизабет, – представилась она, – Я дочь герцога.

– Я – Гвидо, – ответил мальчик и с ужасом заметил, что его голос стал дрожащим, неестественным и непослушным, словно он выходил из чужого горла. Девочка заметила это, но не подала виду, только уголки ее губ лукаво улыбнулись.

– Я наслышана о вашей семье, – сказала Элизабет, – Ваш отец Мартин и весь ваш род, славные Моррисоны, многие годы верно служил нашей семье.

– Для меня честь служить вам и вашей семье, – Гвидо лихорадочно стал вспоминать все уроки светской беседы, которые он получил от своего отца, – Наивысшей наградой для меня является похвала вашей светлости.

– Право же, не стоит, – девочка искренне улыбнулась, – Это мне следует благодарить вас. Если бы ваш прадед не спас на охоте моего прадеда, мы бы теперь не говорили с вами.

Когда Элизабет сказала это, она поклонилась Гвидо и направилась в дальний конец зала. Когда она проходила мимо окна, ее светло-рыжие волосы, волнами ниспадающие на плечи, поймали луч солнца и стали на миг золотыми.

В этот момент Гвидо почувствовал приятный трепет, который он никогда не испытывал прежде. Когда мальчик смотрел на соседских девочек, его сердце порой замирало в груди, но только на мгновение. Теперь же, мальчик почувствовал, что его сердце остановилось навсегда.

Дочь герцога ощутила на себе взгляд Гвидо и повернулась к гостю. Мальчик увидел в глазах Элизабет сразу множество чувств. Дочь герцога осознавала свою величественную красоту, живо интересовалась гостем, но глубоко в ее сердце скрывалась печаль.

– Чем вы увлекаетесь? – спросила Элизабет.

– Я играю на музыкальных инструментах, – ответил Гвидо, – Еще я изучаю искусство их создания, чтобы однажды продолжить дело своего отца.

– Вы сможете сыграть мне мелодию? – попросила девочка.

Гвидо вздрогнул, его прошиб пот, хотя мальчик ожидал, что это случится. Отец специально просил его взять с собой флейту, чтобы при случае показать свое мастерство.

– Прошу вас, не волнуйтесь, – Элизабет увидела реакцию Гвидо, – Я ценю любую музыку, так что вы можете сыграть то, что вам искренне нравится.  Меня очень просто увлечь и поразить. Я заслушиваюсь даже пением птиц и шумом листвы.

– С пением птиц не сравнится никакая музыка, – ответил Гвидо, – Но я постараюсь.

Мальчик достал флейту и сыграл на ней легкую мелодию, которая показалась ему подходящей. Элизабет слушала музыку закрыв глаза. Она обратилась к гостю, когда мелодия закончилась,

– Мы только что говорили о птицах. Удивительно, правда? – Элизабет говорила увлеченно, – Наши предки взяли с собой на корабль зверей и птиц, рыб, растения и даже бактерии. Все ради того, чтобы в новом мире их окружала красота и гармония.

Гвидо вспомнил рассказ отца о том, как Провидение, приближаясь к Сивилле, выпустило пред собой специальные капсулы. Их содержимое и скорость были строго рассчитаны. На Сивиллу сначала были отправлены колонии бактерий, затем в воздухе распылили споры грибов. Прошло несколько лет и на землю Сивиллы упали первые семена растений.

Когда на планете зазеленели леса, Провидение перешло к следующему этапу колонизации. На корабле хранилось множество генетического материала диких животных. В специальных отсеках начали выращивать насекомых, птиц и зверей. Затем их привозили на планету на специальных шаттлах и выпускали на волю.

Леса Сивиллы наполнились зверями – травоядными и хищными. В небе взмахнули крыльями птицы, рожденные в инкубаторах. В океан были направлены капсулы с икрой рыб и других жителей моря. Прошло тридцать земных лет со дня запуска первых капсул с биологическими материалами, а на Сивилле уже сформировалась устойчивая биосфера, которая была готова принимать первых поселенцев.

Гвидо увлеченно рассказал девочке все, что знал о заселении Сивиллы. Элизабет искренне улыбнулась, было видно, что она не хуже мальчика знает историю Сивиллы. Впрочем, дочери герцога понравилась искренность и горячность, с которыми говорил Гвидо.

– Вы знаете удивительно много о нашем мире, – вежливо заметила она, – Но самое главное, вы любите наш мир.

– Люблю, – Гвидо не ожидал этого комплимента, – Я бы не променял его ни на один другой мир. Даже, – мальчик остановился в нерешительности, словно он собирался произнести богохульство или ругательство, – Даже на Землю.

– Я вижу, что вы говорите искренне, – Элизабет тоже смутилась, – От самого сердца. Теперь я тоже должна поделиться с вами тем, что дорого мне. Я покажу одно место, откуда открывается прекрасный вид на нашу долину.

Гвидо кивнул и пошел за дочерью герцога. Когда Элизабет открыла балконную дверь, Гвидо услышал оглушительный шум водопада и почувствовал свежий зимний ветер.

– И я попрошу вас об услуге, – Элизабет едва заметно покраснела, – Обращайтесь ко мне на ты.

– Конечно, – Гвидо почувствовал, как его лицо становится горячим, а ладони, наоборот, холодными, – И я прошу тебя о том же самом.

Гвидо вышел вслед за дочерью герцога на улицу. Ему было холодно, но он не подавал виду, тем более что Элизабет не обращала внимание на мороз. Мальчик и девочка прошли мимо головокружительной панорамы водопада, по какой-то загадочной причине не замерзающего. Затем балкон поворачивал. Гвидо и Элизабет обогнули одну из башен замка и поднялись по лестнице на смотровую площадку.

Вид, открывшийся перед Гвидо был еще более головокружительным и захватывающим. Мальчик увидел всю долину. Аркадия лежала перед ним как на ладони – мальчик увидел сияющий шпиль храма, черный силуэт старого замка, покрытые снегом поля, на которых недавно проходил злосчастный турнир. От Аркадии поднималась тропа. Она была похожа на длинную серебристую змею, ползущую по склону до самого замка. По этой дороге Гвидо приехал сегодня утром в гости к герцогу.

– Ты пойдешь со мной еще в одно место? – Элизабет спросила это почти шепотом. Она словно стеснялась обращаться к кому-то на “ты”. У Гвидо промелькнула мысль, что девочка, должно быть, очень одинока, хотя живет в окружении множества людей в этой прекрасной долине.

– Конечно, – кивнул мальчик и искренне добавил, – Куда угодно.

– У отца сегодня гости, – сказала Элизабет, – Кто-то приехал тайно в наш замок. Я хочу узнать о том, в чем дело. Мне кажется, что это что-то важное, и я должна услышать все своими ушами. Ты не знаешь, где пройдет встреча?

– Герцог сказал, что в оранжерее, – вспомнил Гвидо.

– Я так и полагала, – ответила Элизабет, – Ты не замерз?

– Нет, – соврал Гвидо.

– Как скажешь, – хитро улыбнулась Элизабет, – Сразу скажу, будет скользко.

Сказав это, дочь герцога с легкостью взобралась на перила балкона. Затем она хитро посмотрела на Гвидо и спрыгнула вниз. Элизабет в эту секунду была похожа на птицу, которая прыгает в бездну, чтобы поймать крыльями воздушный поток.

Гвидо в ужасе подбежал к перилам и посмотрел вниз. Он с облегчением увидел, что под балконом находилась примыкающая к стене плоская крыша. Элизабет легко бежала по ней, поднимая за собой сияющее облако снега. Теперь Гвидо понял, почему его новая подруга была одета в такую теплую и удобную одежду. Элизабет с самого начала готовилась к этому путешествию и только ждала удобного момента.

Гвидо преодолел страх и прыгнул вслед за Элизабет. Он не ожидал того, что крыша окажется скользкой и чуть не съехал вниз в пропасть. Мальчик в последний момент удержал равновесие. Затем он осторожно пошел вслед за Элизабет, стараясь наступать точно в ее следы, оставшиеся в сугробах.

Девочка убежала далеко вперед. Она оглянулась и убедилась, что с Гвидо все в порядке.

– Не бойся, – крикнула Элизабет, – На крыше есть перила, не упадешь.

Сказав это, дочь герцога продолжила бежать, пока не добралась до края крыши. Затем она прыгнула вниз. Гвидо помчался за дочерью герцога. Он твердо решил, что ни при каких обстоятельствах не останется позади и не покажет слабость. Гвидо бежал за Элизабет до самого края крыши. Там он простоял секунду, собираясь духом и прыгнул вниз за Элизабет.

В этот раз Гвидо удачно приземлился на плоскую крышу, которая находилась чуть ниже. Мальчик устоял на месте и Элизабет это заметила.

– Ты молодец, – кивнула она, – Бегаешь намного лучше Ленни и тем более лучше стражников.

– Стражники тоже бегают по крыше? – удивился Гвидо.

– Ага, – засмеялась Элизабет, – За мной. Мы почти пришли. Прямо за голубятней будет оранжерея.

Гвидо осмотрелся. Он увидел черепичные крыши, покрытые снегом, спускающиеся вниз каскадом как исполинская лестница. Если Гвидо и Элизабет продолжат свой путь вниз, они окажутся возле маленького дома, стоящего прямо на крыше. Эта была голубятня. В ее стенах было проделано множество узких окон, похожих на крысиные норы. Пока Гвидо продумывал маршрут до голубятни, в одном из ее окон промелькнуло что-то белое. Затем оттуда вылетела сияющая птица. Она совершила несколько кругов в синем небе, а затем обрушилась камнем вниз, потерявшись на фоне снега.

За голубятней Гвидо увидел стеклянный купол, блистающий в лучах солнца. Это была оранжерея. Рядом с ней Гвидо заметил два темных силуэта стражников.

– Они нас пропустят? – спросил мальчик с недоверием.

– Смотри сам и все увидишь, – улыбнулась Элизабет, – Только не отставай.

Сказав это, девочка снова подбежала к краю крыши и спрыгнула вниз как птица. Гвидо последовал за ней. Всего за несколько минут он научился бегать по крышам, сохраняя равновесие и не теряя скорости. Кроме того, Гвидо совсем не чувствовал холода. Общество Элизабет действовало на мальчика самым лучшим образом.

Прошло несколько секунд, а дочь герцога уже стояла возле голубятни. она спряталась и жестом позвала к себе Гвидо.

– Когда я вернусь, – сказала девочка, – Следуй за мной шаг в шаг и веди себя очень тихо. Не высовывайся, а то нас поймают.

Не успел Гвидо кивнуть, как Элизабет распахнула дверь в голубятню и зашла в здание. Внутри раздались щелканье и шум, а затем Гвидо услышал хор сотен воркующих голубей.

Вдруг раздалось хлопанье множества голубиных крыльев. Оно было похоже по силе и внезапности на удар грома. Гвидо чуть не упал с крыши от неожиданности, когда увидел, что из голубятни вырываются сотни белоснежных птиц.

– Побежали, – Элизабет дернула Гвидо за рукав. Мальчик кивнул и они, пригнувшись, побежали по краю крыши, прячась за трубами, из которых валил дым.