Отчаяние

Глава 1

Знаете, какое первое правило выживания? Никогда никому не доверять.

Так вот – я неоднократно нарушала его.

Четыре года назад. Квадрант Архейнхола. 2095 год.

Вытираю тыльной стороной ладони пот с лица и морщусь от слишком яркого солнца, которое сегодня решило поиздеваться надо мной сильнее. Жара в последние дни и так стоит невыносимая, а сегодня воздух настолько раскален, словно я вдыхаю пламя огня.

Облизав пересохшие губы и позволив минуту слабости, иду дальше, уже видя впереди первые тени от высоких зданий, которые удалось сохранить и отреставрировать после десятков лет простоя. Да, они потеряли былое величие, потому что я видела на старых сохранившихся фотографиях их прежний блеск, но всё равно каждый раз заставляют меня замирать и удивляться масштабу и тому, что ранее люди такое создавали.

Я живу вместе с младшим братом, мамой, которая дома появляется всё реже на окраине Архейнхола, там, где самое высокое сооружение – больница, состоящая из трех этажей. Но раз в месяц на протяжении уже восьми последних месяцев мне приходится выбираться сюда, чтобы получить свое и лекарство брата. Кафоликон. Вот, как называется то, что каждый человек обязан принимать раз в девять дней, чтобы не стать не таким.

Только совершеннолетние, достигшие возраста девятнадцати лет, могут получать его для себя и своих близких, если выполняют месячную работу. Дети тоже работают с восьми лет, потому что мы не имеем право работать более за них. Однако, они не могут получать кафоликон, только кто-то из взрослых. Бывали случаи, когда даже родственники крали лекарство у своих же детей и последние… умирали, если везло, а если нет, то менялись.

Раньше мы с мамой по очереди ходили за данным препаратом, но последние два месяца это приходится делать мне, добираясь сюда в свой единственный выходной за семь дней. Возможно, мама поняла, что я уже выросла и переложила заботу о брате на мои плечи, возможно, мы просто ей надоели за столько лет, возможно, теперь она считает общество Кларка, её нового парня, более приятным. Не могу точно сказать, почему она изменилась, но это произошло именно с его появлением. Человека, которого я терпеть не могу, как и Тобиас, мой брат. Через восемь лет ему исполнится девятнадцать, и он сам сможет это делать, и я очень надеюсь, что к этому времени в этом месте нас уже не будет.

Я провела всю свою жизнь, живя в Архейнхоле, и ни разу не покидала его пределы, потому что не являюсь самоубийцей, но с каждым разом становится всё труднее получать нужное количество препарата для поддержания иммунитета. Работы становится всё больше, а запасов меньше. Поэтому у меня в планах через полгода работы покинуть пределы Архейнхола вместе с братом и мамой. Кларк в этот список не входит, мне на него наплевать. Куда мы в таком случае отправимся? Туда, о чем я лишь слышала и видела в собственных снах, столь редких, как и дождь здесь.

В мире сохранилось всего четыре квадранта, когда раньше было в восемь раз больше, но за последние двадцать лет численность резко сократилась.

Архейнхол, Гристоун, Самервоул и наконец – Фрейзхол. Именно последнее место является конечной точкой в моем пути. Почему из четырех квадрантов именно Фрейзхол? На это есть несколько причин.

Первая и самая важная – препарат. Там он есть в таких количествах, что раз в несколько месяцев его выдают в небольших дозах всем нуждающимся. То есть, случись что со мной или мамой, Тоби сможет не беспокоиться о том, что умрет или… изменится.

Вторая – работа. Это самый молодой квадрант из оставшихся четырех, поэтому я слышала, что там открываются новые госпитали для больных и другие места, о которых когда-то только читала, о том, что было лишь в прошлом, но сейчас понемногу возрождается.

Третья причина – безопасность. Фрейзхол находится в самом отдаленном месте земли, поэтому обратившемся добираться туда очень сложно, но возможно.

И четвертая причина – океан. Я слышала, а также сверяла карту, что четвертый квадрант затрагивает определенную местность, благодаря которой есть выход к океану. Да, климат там намного холоднее, но это также является плюсом. Моя ещё одна мечта – увидеть океан.

Уже поднимаюсь по ступенькам и на пути мне встречаются слишком много людей с оружием. Сейчас этим никого не удивить, поэтому оружие есть почти у каждого, но оно стоит дорого. В нашей семье лишь один пистолет с семью пулями, и то за него пришлось отдать пять месячных доз препарата, помимо обычных денег. Стоит говорить о том, сколько стоит машина в наши дни? Сегодня я не взяла его с собой, потому что не вижу смысла. В центре Архейнхола преступлений практически не бывает, потому что никто не желает отправиться за его пределы в случае наказания.

Когда я оказалась уже в холле здания, то выдохнула и после шумно вздохнула, чувствуя, что здесь работает кондиционер. Из всех места в Архейнхоле, кондиционер есть только тут, насколько мне известно.

Людей внутри тоже предостаточно, и все выглядят… все отличаются друг от друга. Есть военные, которых можно опознать только по обуви, потому что вся остальная одежда у них разная. В основном они охраняют территорию квадрантов изнутри. Платят им хорошо, но недостаточно, потому что некоторые позже становятся… самоубийцами, то есть тем, кем в ближайшем будущем планирую стать я.

Самоубийцы – так называют тех, кто отчаивается и отправляется за пределы квадрантов в поисках лучшей жизни.

Есть еще одни, кто почти постоянно находится за пределами квадрантов, не самоубийцы, потому что их специально обучают выживанию в тех условиях, их зовут ликторами. Мне мало, что о них известно, потому что никогда никого из них не встречала, но знаю, что в их ряды каким-то образом отбирают только мальчиков, которые остались сиротами. Вот ещё одна причина, почему я хочу в Фрейзхол. Отсутствие ликторов. То есть в случае нашей с мамой смерти, Тоби не попадет к ним в руки.

Из лифта я вышла на пятый этаж, после прислонила пропуск к двери, который есть у каждого жителя Архейнхола, и оказалась в белоснежном коридоре, на этот раз увидев людей в белоснежной форме и обычных рабочих, как я в потрепанной одежде, потому что раздобыть новую сейчас сложно, но возможно. А покупать… это только зря тратить лекарство.

Я села на один из свободных стульев рядом с каким-то мужчиной и стала ожидать своей очереди, приготовив свой и браслет брата, по которому отслеживается показатель эффективности нашей работы. У меня он равен восьмидесяти семи процентам, а у Тобиаса шестидесяти девяти. Выше среднего, поэтому я должна буду уйти сегодня минимум с девятью дозами, так как я заработала шесть, а брат три. Этого нам должно хватить на сорок дней на двоих. Я смогу отложить одну капсулу про запас.

– Элиас Пасон, – прозвучал голос через громкоговоритель, назвав следующего человека, который должен зайти в комнату и получить лекарство.

Мужчина рядом со мной поднялся со своего места, кашлянув и вытерев об рукав сопли, которые почти вытекли из его носа. Его волосы очень грязные, как и одежда, поэтому я задумалась, когда он в последний раз принимал душ. Я стараюсь на этом не экономить и плачу за него деньгами раз в неделю, чтобы тщательно простирать одежду и помыться самой. Обычно, на каждый дом, в котором около тридцати комнат, приходится две душевые комнаты. Одна для мужчин, другая для женской половины.

Теперь оттуда вышла женщина, которая нервно огляделась по сторонам, и застегнула куртку. Да, куртку в такую жару. Вероятно, она спрятала под ней лекарство, которое только получила, боясь, что несмотря на военных, всё равно кто-то решил у неё его украсть.

– Эйвери Рид, – услышала свое имя и встала, зайдя туда, откуда недавно вышла женщина.

Комната внутри большая с высокими потолками и несколькими прозрачными экранами, их девять, если быть точной. За ними сидят люди в белых халатах, которые и выдают нам кафоликон.

Я прошла к единственному свободному, вновь замечая, что мужчина с грязными волосами стоит рядом и ждет, пока ему выдадут его дозировку, нервно стуча ногой.

– Эйвери Рид, – представилась ещё раз женщине, сидящей по ту сторону стекла, – так же мне нужно получить препарат для моего брата Тобиаса Рида.

– Прислоните ваш браслет, мисс Рид, – не выражая никаких эмоций и даже несмотря на меня, сказала женщина, и я сделала, как она велела.

Браслет небольшого размера, его обязан носить каждый работник, именно в нем заложен, как я упоминала выше, наш коэффициент производительности. Он обновляется раз в неделю и складывается из нескольких факторов. Ещё ни одного человека я не видела, чтобы он достигал отметки в ста процентов.

– Хорошо. Теперь можете приложить браслет Тобиаса Рида.

Почему придумали какие-то браслеты?

Во-первых, таким образом численность людей в квадранте можно хотя бы примерно отслеживать. Если человек постоянно выходит на работу, то это также отображается в браслете. То есть человек все ещё живет в Архейнхоле, работает, он жив. Если по какой-то причине данные с его браслета не поступают в течение двух недель, то к нему домой отправляют нескольких военных, чтобы они проверили состояние человека. Чаще всего именно так и находят трупы людей, от которых позже избавляются путем их кремации.

В случае, если ты собираешься покинуть пределы квадранта, то тебе нужно записаться в список самоубийц, потому что просто так выйти и зайти никто не может. У них изымаются браслеты и раз в неделю набравшуюся группу людей отвозят в неизвестном мне направлении, потому что я не знаю ещё ни одного человека, который вернулся бы обратно и всё рассказал. Если верить слухам, гуляющим по Архейнхолу, то самоубийц высаживают в сотнях милях от предела квадранта. После транспорт уезжает обратно, а дальше там каждый сам за себя.

– Ожидайте, – сказала женщина, начав отмечать что-то в компьютере и ожидая, пока программа покажет нужное количество капсул кафоликона.

Есть ещё кое-что. Тому, кто записывается к самоубийцам, выдают четыре капсулы кафоликона. Не знаю, для чего именно это делается, возможно, всё-таки о нас хоть немного заботятся и таким образом дают малый шанс на спасение, а именно на тридцать шесть дней.

– … какого черта?! – услышала ругательство по левую сторону от себя и взглядом наткнулась на того самого мужчину, у которого сейчас всё лицо покраснело из-за злости.

– … спокойно, мистер Пасон, это…

Мужчина даже не стал слушать женщину по ту сторону стекла, а ударил со всей силы кулаком по разделяющей преграде, стараясь её сломать.

– ГДЕ МОЁ ЛЕКАРСТВО?! – заорал он из-за чего я заметила, как та женщина нажала на красную кнопку. – ГДЕ ОНО?! ОТДАЙ ЕГО МНЕ, СУКА!!!

Он достал пистолет из-за пояса, даже не став выслушивать ее объяснения, тут же послышались крики других людей и началась паника.

Выстрел в то самое стекло, но оно оказалось пуленепробиваемым. Кажется, мужчина этого не понял, потому что произвел ещё три выстрела, ни один из которых не помог. Женщина по ту сторону успела спрятаться под стол на всякий случай.

Я же замерла, не в силах пошевелиться.

– А-А-А-А! – заорал он и ещё раз вдарил кулаком по стеклу. – СУКА! Я НЕ ХОЧУ СТАНОВИТЬСЯ ПОЖИРАТЕЛЕМ! ОТДАЙ МНЕ ЛЕКАРСТВО!

Этот мистер Пасон начал махать пистолетом из стороны в сторону, а после оглядываться на других людей, которые успели спрятаться хотя бы за колоны. Все, кроме меня.

Мужчина пересекается со мной взглядом, и я вижу всю ту ненависть и страх, который он в данный момент испытывает. Эти эмоции словно вихрь кружат вокруг нас, сжимая пространство.

Я вижу, как холодный пот стекает по его вискам, и этот момент наполнен напряжением, которое можно резать ножом.

Он сжимает кулак свободной руки, как будто надеясь вырваться из ловушки, в которую загнал себя. В его глазах полно муки, а нижняя груба начинает дрожать, когда совсем тихо он произносит:

– Я не хочу умир…

Не успевает договорить, потому что звучит выстрел. Мне что-то брызгает на лицо, а его тело, уже мертвое тело, падает с грохотом на пол.

Не моргаю, все ещё смотря на труп и то, как к нему подходит один из военных, проверяя пульс.

Синий, фиолетовый… красный…

Красный! Кровь красная…

Черный. Зеленый.

Я продолжаю называть про себя всевозможные цвета, чтобы сконцентрироваться и отвлечься от того, что сейчас произошло. Всегда так делаю, когда паника захватывает разум и тело, и почти всегда придуманный с детства метод помогает. Спасибо отцу, потому что именно он научил этому.

– Отнесите его тело на утилизацию, – слышу я, только сейчас сделав полноценный вдох, ведь до этого не дышала.

Я не поднимаю взгляда на того военного, который, по всей видимости, застрелил мужчину, мне видны лишь его ботинки, подошва которых постепенно окрашивается в кровь убитого мистера Пасона. Наблюдаю за тем, как спустя какое-то время ботинки движутся в мою сторону, а кровавые следы остаются на белоснежном полу.

– Возьми, – теперь этот голос обращен ко мне, и я резко поднимаю голову, стараясь сдержаться и не отступить назад, потому что мне страшно.

Я сталкиваюсь взглядом с парнем, который не сильно старше меня, но выше и плотнее комплекции. У него почти такие же светлые волосы, как и у меня с братом, слегка вьющиеся, а глаза насыщенного зеленого оттенка. В чертах лица есть что-то притягательное, а взгляд кажется добрым… Но это всё обманчиво, потому что я собственными глазами видела, как этот парень хладнокровно застрелил человека.

Не хочу умирать… Кажется, его голос всё ещё звучит в моей голове.

Военный тоже изучает моё лицо, без понятия, что он там видит, возможно, лишь неподдельный страх.

– У тебя кровь. Возьми.

Разорвав зрительный контакт и опустив взгляд, вижу, что он протягивает мне белый платок, наверное, чтобы я вытерла им лицо.

Я делаю шаг назад и отрицательно качаю головой, не в силах произнести ни слова. Мне вообще хочется, чтобы он скорее ушел и больше никогда не подходил.

Парень хмурится, сводя брови к переносице, и убирает платок обратно лишь когда его зовут:

– Маршалл, уходим. Тут уже справятся без нас.

Тот самый Маршалл еще некоторое время косится на меня и после окончательно разворачивается и уходит вместе с тремя другими военными, а тело мистера Пасона кладут на носилки и также уходят.

На полу все ещё осталась кровь. А все будто не замечают этого, возвращаясь к тому, что делали до убийства мистера Пасона.

– Мисс Рид, – слышу, как меня зовут и оборачиваюсь к женщине, которая впервые отвлеклась от монитора компьютера, – можете забрать ваше лекарство.

Через специальный выдвижной ящик она выдала мне капсулы, в которых содержится кафоликон.

Семь капсул, вместо положенных девяти.

– Почему… почему их семь? – отмираю и задаю вопрос. – Должно же быть девять.

– Три дня назад минимальный коэффициент на всех рабочих местах повысили, поэтому вы можете получить за себя и Тобиаса лишь семь капсул.

Я сжимаю челюсть, но забираю кафоликон, убирая его во внутренний, специально пришитый для этого карман футболки, после чего ухожу, стараясь больше не смотреть на кровь.

Семь доз. Шестьдесят три дня, вместо восьмидесяти одного. То есть тридцать один день на одного. Отложить в этом месяце не выйдет.

Я не могу ничего высказать по этому поводу, потому что… с недовольными поступают так, как поступили с мистером Пасоном, то есть их убивают. Я видела смерть и не раз, но это было впервые, когда человека убили так близко от меня, когда я смотрела ему в глаза в последние секунды жизни…

Уже в коридоре поняла, что люди при виде меня начинают шептаться, наверное, из-за крови на лице, поэтому прежде чем покинуть это здание, я зашла в уборную, чтобы умыться.

Там никого не оказалось, поэтому я подошла к умывальнику и открыла воду, текущую слабым напором.

В зеркале ужаснулась количеству крови на лице. Видимо, я стояла очень близко к мистеру Пасону.

В голове промелькнули обрывки воспоминаний – его крик, испуганные глаза, а потом тишина, свисающая над всем, как зловещий туман.

Моя загорелая кожа и карие глаза на фоне крови выделяются сейчас только сильнее, а светлые волосы… на них тоже попали капли, поэтому сначала я полностью умыла лицо, а после частично протерла влажными пальцами волосы.

Так лучше.

Обычно я не торопясь покидаю это здание, чтобы насладиться прохладой, но сейчас мне всё равно даже на жару, по которой придется идти обратно к дому. Лишь бы быстрее уйти отсюда.

Путь отсюда до дома в большинстве случаев занимает около тридцати или сорока минут ходьбы, потому что жилье, которое нам предоставляет Архейнхол, находится практически на окраине. Возможно, кто-то и недоволен таким местоположением, но не я. Мне нравится тишина и немного той зелени, что осталась там и которой нет здесь, в центре.

Сегодня забыла взять даже воду, боясь не успеть до полудня, потому что проспала. Обычно, это не похоже на меня, ведь я рано просыпаюсь, но организм сильно вымотался из-за последних трех недель работы.

***

Уже на подходе к дому, машин стало практически не видно, потому что они есть либо в центре, либо возле выезда из квадранта.

Двухэтажный длинный дом с треснувшей штукатуркой и вообще плохого внешнего вида, с железными решетками вместо окон… вот, где я живу.

Каждому жителю квадрант обязан бесплатно предоставить жилье, это одно из важных правил, но нигде не обговаривается о том, в каком состоянии должно быть то самое жилье. То, что оно бесплатно, мы уже должны быть благодарны за это.

Я поднимаюсь на второй этаж, потому что наша комната находится именно там, а не на первом этаже, за что иногда мысленно благодарю судьбу. Дело в том, что внизу бывает часто захаживают случайные люди и там… менее безопасно.

Достав ключ из целого кармана джинс, открываю им комнату и попадаю в маленькое помещение, разделенное благодаря перегородке, которую около года назад придумали мы с Тоби.

На одной половине лежит прямо на полу матрас, где спит наша мама, правда, она всё реже ночует здесь, предпочитая ночевать у Кларка.

На другой уже два матраса, которые иногда мы с Тоби сдвигаем вместе, потому что ему часто снятся кошмары.

Помимо матрасов в нашей комнате есть одна большая тумба, заменяющая шкаф, светильник, несколько свечей, на случай если выключат генераторы, предоставляющие электричество. Стол – единственный предмет интерьера, который тут уже был до нашего появления. То есть когда мама с отцом только заехали сюда. Остальное всё мелкое, но также необходимое.

Я подошла к стене, которая изнутри обита деревом, нашла нужный выступ и поддела его шпилькой для волос, чтобы достать из тайника медицинский пенал. Именно здесь я храню запасы кафоликона.

Семьдесят восемь капсул, считая с тем, что получила сегодня. Вот сколько удалось накопить за последние семь лет. Это семьсот два дня. По двести тридцать четыре дня на человека. Семь месяцев. Именно столько пока есть у меня, мамы и Тоби, если мы решим покинуть пределы квадранта в ближайшее время.

Я не могу точно рассчитать, сколько должен занять путь до Фрейзхола, но около трех или четырех месяцев с учетом остановок. Оставшееся – это для ряда непредвиденных ситуаций. Я планирую отправляться тогда, когда капсул будет хватать хотя бы на девять месяцев вперед.

Закрыла пенал и прежде, чем его убрать, достала пистолет, спрятанный в том же месте и небольшую сумму денег, которая не очень-то и нужна, но может пригодиться.

Стрелок из меня совсем плохой, потому что мне не с чем тренироваться. Пули стоят денег и препарата, но перед отъездом их нужно будет ещё купить, потому что уезжать за пределы Архейнхола без оружия – это двойное самоубийство.

Моя мама стреляет лучше, чем я, потому что в детстве ей не повезло родиться и вырасти за пределами квадранта. Защищать себя её научил отец, который вскоре умер, а после она встретила нашего с Тоби отца, и уже вместе они добрались до Архейнхола, когда мама была беременна мной. На тот момент ей было восемнадцать, то есть младше меня уже на год.

Убрав всё на место, достала из запасов консервы и перекусила, смотря на часы.

Сегодня Тобиас и мама работают, поэтому через несколько часов буду выдвигаться, чтобы встретить брата. По возможности, я всегда встречаю его, чтобы проводить до дома, так как не доверяю людям, живущим в квадранте. А пока… достала карту, которую могу в точности нарисовать по памяти, и ещё раз всё изучила.

Леса. Вот, где опаснее всего, не считая общин. Последнее невозможно понять, где именно находятся, потому что на той карте, что у меня есть, их отмечено совсем малое количество. Уверена, что их в разы больше. Как их лучше обойти и не попасть на территорию, принадлежащую общинам, это ещё не придумала.

Если бы я смогла найти машину, то время нашего пути значительно сократилось. Да, я не умею её водить, но это умеет делать моя мама. Тем более, я могла бы научиться, ведь там всего две педали в большинстве случаев. Но мне очень должно повести, чтобы найти её за приемлемую цену, а такого в Архейнхоле не бывает.

Весь следующий час я так и изучала карту, стараясь понять, пропустила ли что-то важное или нет, а после легла немного поспать, чтобы дать организму отдых перед тем, как пойти за Тобиасом.

Глава 2

По Архейнхолу слухи расходятся быстро, в особенности если на территории случилось убийство или несчастный случай. Я никогда особо в них не вслушиваюсь, но знаю, что за день в квадранте происходит минимум пять убийств и столько же несчастных случаев. Так что о том, что случилось с мистером Пасоном, уже вскоре будут знать все в округе. Тоби тоже, поэтому не хочу думать, что он будет беспокоиться, узнай, что я стояла в метре от случившегося. Придется соврать, хотя я больше всего ненавижу это делать. Врать брату или маме.

Я вышла, когда солнце постепенно начало скрываться за деревьями и горизонтом. На обратном пути будет совсем темно. Ночи в нашей местности холодные, как в пустыне, о которой мне доводилось читать в книгах, но у нас нет песка. Однако, за пределами квадранта климат несколько отличается. Последнее опять же слышала от других.

Специально захватила брату кофту, которую он опять забыл. Себе не стала брать, потому что люблю прохладу особенно после изнуряющей жары.

Путь до места, где работает Тоби занимает двадцать пять минут пешком, а до моего всего лишь пятнадцать. Брат работает в теплицах, где выращивают необходимые овощи и фрукты. Он их обрабатывает и защищает от воздействия внешних факторов, также собирает, когда поспевают. Благодаря климату – это происходит даже зимой, которых в Архейнхоле практически не бывает. Снег очень редок. За всю жизнь я видела его лишь однажды.

Моя же работа связана с животными. Я слежу за тем немногочисленным скотом, который удалось сохранить. Если они заболевают, то лечу их и даже провожу несложные операции. Принимаю роды и слежу за тем, чтобы всё прошло хорошо. Убираюсь за ними. Это работа легче, чем моя предыдущая на заводе, которых осталось ровно восемь, по два завода на все четыре квадранта. Там платили лучше, но если бы я осталась на прежнем месте, то не смогла бы встречать Тоби после его работы, так как мама за последние два года перестала это делать.

Когда дохожу до теплиц, то жду брата возле выхода, потому что территория огорожена и вход туда только по пропускам. Так как сегодня его браслет я забрала для получения лекарства, то о том, что Тоби пришел на работу, отметка отмечается вручную через компьютер.

Я присаживаюсь на один из пеньков неподалеку, видя, что первые люди начали выходить. В основном, в теплицах работают дети, не достигшие возраста четырнадцати лет, потому что работа не такая сложная. Дальше они переходят туда, где больше платят, то есть в любое другое место.

Я замечаю светловолосую макушку брата и встаю, видя, что он направляется ко мне с ещё одним мальчиком – Лео, его ровесником и ближайшим другом.

Машу рукой и улыбаюсь, когда получаю ответную улыбку.

Тобиасу одиннадцать лет, но выглядит он немного старше, как и любой другой ребенок в квадранте, потому что здесь рано взрослеешь. У него светлые волосы, как я упоминала ранее, вообще подобная черта достается всем обладателям семьи Рид. Мамины гены в этом плане сильны. На этом наше сходство с Тоби заканчивается. Цвет его глаз отличается от моих карих. Они у него светло-голубые, в точности, какие были у отца. Вообще Тобиас выглядит, как ангел. У него мягкие черты лица, также доставшиеся от мамы, я же больше взяла папиного.

– Эйви, привет! – брат обнимает меня, и я думаю, каким высоким он вырастит, если его макушка уже мне по грудь.

– Привет, Тоби, – я треплю его по волосам, растрепывая их и стряхивая пыль, – и тебе, Лео, тоже привет.

– Привет, Эйви, – смущено говорит мальчик, который почти на голову ниже брата.

– Идем, – машу им рукой, зовя за собой.

Лео иногда возвращается домой с нами, потому что у его отца не всегда получается забрать сына, ведь он работает на заводе по обработке опасных элементов.

– Держи, – я отдаю брату кофту, когда мы идем уже обратно, – как прошел ваш день? Чем занимались?

– Как обычно, – Тоби скривился, – так как лето подходит к концу, то часть овощей уже поспела. Пришлось их собирать и отбирать. Больше всего это не люблю!

– Да… так монотонно, – поддержал его Лео, – может быть, нам удастся через несколько лет… эм… сменить деятельность.

Я заметила, как Тоби замялся, когда услышал это. То, что мы собираемся покинуть пределы Архейнхола, не знает никто. Я запретила рассказывать об этом Тоби даже своему лучшему другу, чтобы избежать слухов и не только.

Если люди пронзают о нашем будущем плане, то сделают определенные выводы. Например, что у нас где-то в запасах должен быть кафоликон. В лучшем случае нас тогда просто ограбят, а в худшем убьют при попытке ограбления. Поэтому я не собираюсь так рисковать. Даже была против того, чтобы об этом знал Кларк, но мама всё равно проболталась ему несколько месяцев назад.

– Да, возможно, к этому моменту откроют что-нибудь ещё, – ответила за место брата, чтобы ему не пришлось врать.

Лео удовлетворенно кивнул, а я почувствовала знакомое угрызение совести из-за очередной мелкой лжи.

– Кстати, Эйвери, ты слышала о том, что случилось сегодня в центре? – перевел тему брат. – По теплице ходят слухи, что там убили человека, которому не выдали лекарство… Повезло, что ты с ним разминулась.

– Да…

Вот опять. Ложь.

Как быстро расходятся слухи.

– Коэффициент повысили, поэтому сегодня мы получили меньше, чем планировали, Тоби.

– Сколько?

– Семь.

– А должно было быть девять, – он нахмурился, но даже так у него не образовалось ни единой морщинки.

– Отец говорит, что его везде подняли, кроме ликторов, – сообщил Лео.

– Еще бы им подняли! Они и так защищают нас от опасности.

– Может быть, и не защищают они вовсе, – Лео мотнул головой, когда взглянул на Тоби, – я ещё ни разу не видел ликтора, который притащил бы сюда пожирателя.

– А зачем он тут нужен, Лео? Мертвый пожиратель лучше, чем живой, но… нести его сюда… безумие.

– Кто знает, что у этих ликторов в голове, Тоби. Возможно, и хорошо, что мы их не встречали.

Через двадцать минут ходьбы мы уже стали подходить к дому, поэтому в этом месте Лео с нами попрощался, так как он живет в следующем доме.

Как только мы оказались в комнате, то Тоби тяжело выдохнул и плюхнулся на матрас всем своим легким весом.

– Мне так не нравится, что я не говорю Лео всю правду, Эйви… Возможно, если бы я рассказал, то он смог бы уговорить своего отца отправиться с нами. Не хочу его бросать здесь.

– Тоби, – я села на матрас напротив, – нет. Мы уже с тобой неоднократно разговаривали на эту тему.

– Но почему?! Лео не проболтается.

– Нет.

Я не могу быть уверена за него или его отца. Знаю их двоих неплохо, но не до такой степени, чтобы доверять.

– Ты должен понимать, что таким образом мы попадаем в больший риск. Тем более, не думаю, что мистеру Грэкхому захочется покидать предела Архейнхола.

Это правда. Есть такие люди, которые с легкостью привыкают к любым условиям, но, привыкнув, не хотят ничего менять. Отец Лео как раз из таких.

Брат стиснул зубы, понимая, что я права и спорить бесполезно.

– Ешь, – я протянула брату заранее подготовленную порцию еды и присела на свой матрас, смотря на него.

С каждым днем воспоминания об отце стираются: его голос, смех, улыбка, внешность… всё становится размытым. Но, смотря на Тоби, эти воспоминания будто бы возвращаются, потому что брат становится похож на него. Не только внешне, но и самыми банальными жестами, например, как он подносит два пальца к лицу, задумываясь о чем-то. Мне грустно от этого, как и маме. Наверное, именно из-за воспоминаний мама и пыталась всегда заменить кем-то ещё отца после того, как он бросил нас.

Мистер Рид, когда мне было только семь, а мама даже ещё не узнала о своей второй беременности, решил записаться в самоубийцы, мечтая о лучшей жизни.

Он не предупредил ни маму, ни меня об этом. Просто взял и в один день ушел из дома, а после… так и не вернулся. Уже позже, мама выяснила, что он заранее записался туда и даже скопил кафоликон. А через два дня после случившегося мама узнала о том, что беременна Тоби.

Никогда не прощу его за это.

В размышлениях я не заметила, как брат уже поел и убрал за собой. Я дала ему немного денег, чтобы сегодня он помылся и стала ждать его, пока он вернется обратно. Моя очередь будет только послезавтра.

Через десять минут Тоби вернулся с мокрыми волосами и в более-менее чистой одежде, которую я заранее выдала брату.

– Почитаешь мне, Эйви? – брат плюхнулся на мой матрас, устраиваясь рядом, и я тут же обняла его, укладывая его светлую макушку себе на плечо.

– Тебе не надоело разве? – задала вопрос, но достала книгу и открыла подвернутую страницу. – В прошлый раз ты выглядел так, будто вообще больше не хочешь слышать эту историю.

– Меня просто взбесил главный герой! – даже сейчас в брате взбушевались прежние эмоции, и он взмахнул руками. – Как он мог так поступить, Эйви?!

– Если бы я знала, Тоби… но такова задумка человека, который это написал.

– Почитай, Эйви, всё равно я хочу знать, чем это всё закончится… Умру, если не узнаю!

Я усмехнулась и начала неспешно читать вслух, тоже погружаясь в нереальный мир.

Книги удается доставать через обмен, таким образом, я могу сэкономить, не платив за них. Обычно я делаю это через знакомую женщину, с которой вместе работаю, вернее, через её дочь, работающую в отделе сортировки, куда попадает множество вещей, о существовании которых до этого даже и не подозревала.

Глава 3

Раньше мама всегда возвращалась за два часа до того, как мы ложимся спать, но с появлением Кларка всё изменилось. Она изменилась.

Лойс Рид стала забывчивый до такой степени, что может забыть зайти к нам после рабочей смены, проверить, как мы тут, и предупредить о том, что переночует эту ночь у Кларка. Вот и сейчас. Она должна была прийти пятнадцать минут назад, поэтому я лишь поджимаю губы, аккуратно вставая и укладывая Тоби, потому что брат уснул от моего чтения. Буду считать это комплиментом, а не тем, что из меня получился скучный рассказчик.

Мне тоже уже хочется спать, но ещё держусь, подавляя очередной зевок.

Не слежу за временем, сколько именно проходит, когда я занимаюсь тем, что отвлекает. Рисунки. Я рисую всё подряд, что только зарождается в мыслях. Это не только успокаивает, но таким образом… я будто забываюсь о том, в каком мире живу.

Меня отвлекает тихий скрип входной двери, которую я предусмотрительно до этого закрыла на внутренний замок. Только мама может её открыть, не считая меня и брата. Это было негласным правилом номер один в нашей семье – всегда закрывать за собой входную дверь.

– Привет, – совсем тихо произнесла Лойс Рид, когда её светлые локоны появились в проходе раньше, чем всё остальное.

Мама тихо прошла внутрь и закрыла дверь, после разулась и бросила взгляд на часы. Как и я.

Я уже должна спать… сорок минут.

– Извини, я задержалась… Кларку нужна была кое в чем помощь. Ты покормила Тоби, Эйви? – женщина собрала волосы и посмотрела на меня уже через отражение в зеркале.

– Конечно, – также тихо отозвалась я и подошла к ней, встав с матраса. – Я уже подумала, что ты останешься у Кларка.

– Не сегодня, – с улыбкой отозвалась она.

– Сегодня я ходила за кафоликоном, – решила поделиться с ней, – и получила меньше положенного. Несколько дней назад коэффициент повысили, поэтому теперь нам придется работать больше, мам. Чтобы мы смогли через полгода уехать отсюда.

Буквально на несколько секунд руки женщины замерли над тарелкой, которую она подготовила для себя. Я не придала особого значения данному действию, а она продолжила готовить еду.

– Да… я слышала об этой новости. Сегодня на работе говорили.

– Ты сказала Кларку?

– Да.

– И что он ответил?

– Как я и думала, Эйви. Он хочет с нами.

Я покачала головой, потому что против этой идеи, хоть и понимаю, что его навыки там пригодятся. Тем более, он мужчина. Нам вдвоем с Тоби будет тяжело, а Кларк… он хотя бы умеет стрелять. Но я его на дух не переношу, поэтому готова рискнуть и отправиться без него. Хоть мама и желает другого.

– Эйви, ты знаешь, что Кларк многое умеет. Тем более, ты не знаешь, что там нас ждет… а я сталкивалась с людьми, которые обитают там. И не только с ними. Всё за пределами квадрантов представляет опасность.

– Знаю, мам, но я не доверяю Кларку. Он так смотрит… на меня, на Тоби, словно хочет избавиться от нас.

– Глупости, Эйви.

Говорят, любовь ослепляет. Наверное, именно это и происходит с мамой, потому что она видит в Кларке только положительное и не хочет видеть всю правду. Да, возможно, мне в первое время действительно казалось, но его взгляд так и не изменился. Думаю, он даже в некоторой степени ненавидит меня и Тобиаса. Но за что? Это так и остается загадкой.

Именно на примере своей мамы, я поняла, что не хочу никогда влюбляться. Не хочу ослепнуть из-за этого и не замечать правду.

– Мы справимся и без него, мам. У нас же есть план. Будем придерживаться его и всё будет хорошо.

Мама выдала кивок, а я вернулась обратно на матрас и уснула, не забыв завести будильник.

***

Раньше организм всегда просыпался сам, но последние несколько месяцев этого не происходит.

Я отключаю его, с трудом разделяя глаза и понимая, что уже нужно вставать. Время пять утра.

Мама встает со мной с разницей в пятнадцать минут, потому что ей дольше добираться на её место работы. А Тоби может поспать ещё час, поэтому утром мы стараемся не шуметь, передвигаясь, как можно тише.

– Доброе утро, Эйви.

– Доброе, мам.

По утрам пью чай и каждый раз вспоминаю вкус кофе, который в последний раз пила два с половиной года назад. С того времени нашему квадранту перестали его поставлять. Вроде как возникли проблемы с зернами. То лето выдалось слишком жарким и засушливым, поэтому многий урожай погиб.

Я скучаю по его вкусу и запаху, поэтому сейчас могу лишь мечтать.

Сахар у нас закончился, поэтому я пью чай и иногда морщусь из-за его горького вкуса. Но всё же напиток помогает проснуться организму окончательно.

Утром я никогда не завтракаю. Это делается не только для экономии продуктов, но и потому что не хочу, хотя мама говорит, что мои ребра становятся всё более выпуклыми и не один мужчина не посмотрит. Мне и не надо, чтобы кто-то смотрел.

– Опять не позавтракаешь?

– Нет, – махнула головой и быстро оделась, перед этим умыв лицо в совсем небольшой раковине. – Уже побегу, потому что я провалялась в кровати лишние десять минут. Увидимся… вечером?

Я попыталась сделать так, чтобы надежды в голосе было, как можно меньше, потому что мне уже не пять лет, а девятнадцать. Но я всё равно жду, что мама не оставит нас с Тоби на ночь одних.

Я скучаю, как и мой брат, который никогда в этом не признается.

– Да… наверное. Я постараюсь зайти.

Мама подошла к брату и поцеловала его в лоб, проведя рукой по слегка вьющимся волосам, а я с улыбкой вышла за дверь и закрыла её за собой.

Утром чуть прохладнее, потому что солнце не так сильно припекает, но всё же… Уже душно.

Сегодня я догадалась взять бутылку с водой, которую убрала в частично порванный рюкзак, и кепку, чтобы защитить макушку от солнечного удара.

Когда уже подхожу к своей работе, то подношу браслет к небольшому специальному дисплею на металлических воротах, и они отъезжают в сторону.

Ферма. Вот, как я называю то место, где сейчас нахожусь. Именно это слово я вычитала в одной из книг. Оно похоже на то, что было в прошлом, но всё же есть небольшие отличия. Например, она принадлежит и подчиняется руководству квадранта. Рабочих на ней не так много, потому что животных тоже немного.

Я знаю многих в лицо, поэтому выдаю короткие кивки, когда кивают мне.

Уже в ангаре убираю рюкзак в личный шкафчик со своими инициалами.

«Э.Р.»

Поверх одежды накидываю фартук и иду уже к другому ангару, чтобы проверить состояние Мун. Это одна из небольшого количества лошадей, которая должна на днях родить.

К сожалению, в наше время их удалось сохранить совсем немного. Не знаю, как в других квадрантах, но у нас их всего лишь двенадцать. Передвигаться на них за пределами квадранта опасно, а внутри никто не позволит. Молоко они не дают, поэтому их выращивают на убой. Мне грустно от этой мысли, потому что я слишком сильно привязываюсь к этим животным. В особенности к Мун. Она уже старенькая и рожать в таком возрасте… это почти такое же убийство, но если роды пройдут успешно, то у неё будет шанс прожить ещё немного. Возможно, год или два.

– Эй, привет, красавица, – поздоровалась с ней, когда зашла в конюшню и увидела её.

Я протянула кусочек сахара, который захватила на входе и отдала ей, после погладив по морде.

– Как твое самочувствие, милая?

Естественно, она мне не ответила, поэтому я сама её осмотрела, погладив уже по её пузу, которое с каждым днем только увеличивается.

– Пойдем на прогулку? – она издала звук, похожий на согласие, поэтому это вызвало во мне ещё одну улыбку.

Прогулка происходит каждый день по пятнадцать или двадцать минут. Делается это, чтобы у Мун не было отеков.

Я взяла ее за поводья и направила на выход, чтобы прогуляться за пределами конюшни.

– Эйви, доброе утро! – услышала голос Фроя.

– Привет, – улыбнулась, когда мужчина догнал нас с Мун.

– На прогулку?

– Да, хоть там и жара, но Мун не помешает свежий воздух.

– Совсем уже скоро рожать. Готова?

– Да, очень надеюсь, что роды выпадут в мою смену.

Мужчина кивнул, когда мы уже вышли.

Фрой работает здесь уже более двадцати лет. Я никогда не спрашивала у него точный возраст, но морщины под его глазами и большое количество седых волос говорят о том, что ему точно больше пятидесяти. В остальном, Фрой намного шустрее всех остальных здесь.

Именно этот мужчина был моим наставником с тех пор, как я устроилась сюда работать. Под его руководством я принимала первые в своей жизни роды у свиньи по имени Мэл.

Работающие здесь люди, почти всем животным дают имена. Это считается нашим ритуалом. Ты привязываешься, когда даешь имя. Тебе тяжелее кого-то убить в таком случае и таким образом… мы просим у них прощения. Хотим, чтобы животные знали, что люди не растеряли всю свою человечность. Возможно, кому-то покажется бредом, но таково правило.

Мун уже тяжело передвигаться, поэтому мы взяли совсем медленный темп.

– Как там поживает Тоби?

– Всё хорошо, – ответила на вопрос Фроя. – А как Стелла?

Это дочь Фроя, которая на два года старше моего брата.

– Тоже, ждет не дождется, когда уже переведется сюда.

– Еще пару лет работы в теплицах, верно?

– Да. После возьму её к себе.

Сейчас Фрой не хочет брать Стеллу сюда по той причине, что времени у его дочери свободного будет меньше. Как он говорит, то хочет, чтобы она хоть немного насладилась детством, насколько это возможно в нынешних реалиях.

Вскоре я отвела Мун обратно, ещё раз её погладив, а после начала прибираться и подготавливать ей место в случае, если она решит родить уже сегодня. Принесла побольше сена, набрала теплой воды, которую отставила в сторону и закрыла всевозможные щели, из которых ночью может поддувать.

Пакеты и инструменты всегда находятся в конюшне, поэтому в любой момент могу за ними сбегать.

Также я убралась в соседних загонах, пока другие выгуливают лошадей.

В следующие несколько часов я пыталась подоить коров, но это единственное, что у меня не получается. Кажется, они будто специально сдерживаются, когда я пытаюсь сцедить у них молоко.

– … ты слышала, что произошло вчера в центре?

– … ты про убийство?

– Да, я слышала…

Неподалеку от меня разместились две женщины, которые несколько моложе моей матери, и начали сплетничать о вчерашнем случае. Как-то они опоздали… Обычно всё становится известно максимум через час после произошедшего, а тут… прошли уже сутки.

– … ему прострелили голову прямо у всех на виду!

– Кошмар!

– А всё из-за того, что он не получил свою норму кафоликона, – продолжила самая первая, – а ещё слышала, что все свои запасы проиграл…

Да, кафоликон можно раздобыть еще одним способом. Это игры. Мне также не очень много про это известно, но знаю, что они проводятся в специально отведенном для этого месте. Лишь только то, что человек делает ставки в качестве препарата на других участников и позже узнаёт выиграл он или нет. Самые безумцы участвуют в этих играх, но там совсем другие призы… По квадранту ходил слух, что выигравший в играх, может не нуждаться в кафоликоне на протяжении всей оставшейся жизни.

Мне легче думать, что его жизнь просто резко сокращается, чем поверить в то, что такое возможно.

Мистер Пасон напоминал того, кто делал ставку, а не самого игрока.

– Всё равно, – другая покачала головой, – чем он думал, когда решил устроить там разбой и что-то требовать… Наверняка, знал, что с такими делают военные отряды.

Убивают. Это знает каждый житель квадранта.

Я вышла на улицу и подошла к бочке с дождевой водой, сняв резиновые перчатки и умылась, смывая с лица капли пота, а с рук пыль и грязь, которая попала даже сквозь перчатки.

Так как я ни с кем особо не общаюсь в рабочее время, то свой перерыв провела в тишине и одиночестве рядом со стогом сена, вернее, в его тени. А через несколько часов закончила работать, не забыв в конце отметиться, просканировав браслет уже на выходе.

***

Дома я сменила рабочую одежду на чистую, чтобы уже в ней отправиться за Тоби. Единственное, что не сняла – кепку, потому что солнце всё также по страшному припекает.

– Эй, соседка! – я обернулась на знакомый голос, когда уже стала спускаться по лестнице.

Эллиот Холланд. Мой ровесник и по совместительству сосед, из-за которого в первые несколько месяцев после его приезда и его отца, я боялась выходить из комнаты, потому что жутко стеснялась.

– Привет, – он остановился на ступень выше, поэтому мне пришлось задрать голову, чтобы взглянуть в его карие глаза, – за братом?

– Привет, да.

Сейчас я уже научилась контролировать свой голос в его присутствии, хоть на это и ушло много практики. Сейчас моё сердце уже не так сильно колотится при виде его немного вьющихся коротких темных волос.

Всего этого нет, потому что я дала себе обещание не влюбляться и поэтому успешно держу собственное слово.

– Хочешь провожу?

– Давай, – я пожала плечами, вдруг отмечая, что он не на работе. – Ты выходной сегодня?

– Почти. Пришлось взять отгул, потому что… состояние отца резко ухудшилось, – только я хотела произнести слова поддержки, как парень продолжил. – Но оказалось, что он всего лишь хотел, чтобы я быстрее пришел. Так что сейчас всё отлично, он отдыхает и в ближайшие три часа его не разбудит даже ядерный удар.

– Всем бы так спать, – отозвалась я, сдерживая улыбку, и продолжила спускаться с лестницы, слыша, как Эллиот направился за мной.

Он и его отец попали в Архейнхол пять лет назад, а до этого времени жили в одной из общин. Так что именно от парня я и знаю, что в них происходит.

Эллиоту пришлось покинуть её пределы, потому что один из пожирателей случайно поцарапал его отца, когда он был на каком-то там задание от общины. Его состояние стало ухудшаться на глазах и ему требовалось лекарство и лечение, которое есть только в Архейнхоле. Парень работал до обмороков на двух работах, чтобы заработать денег и нужное количество кафоликона, чтобы он смог позволить нужное лекарство для отца.

Лечение частично помогло, но с того момента его отец больше не может ходить, поэтому их семья, состоящая из двух человек, теперь полностью на попечении Эллиота.

Сейчас парню уже легче, потому что последние полтора года он работает на заводе, занимая хорошую должность.

Я познакомилась с ним случайно. Вернее, именно Эллиот помог найти мне брата, когда Тоби сбежал из дома из-за Кларка. С тех самых пор Эллиот периодически заглядывает к нам, спрашивает, как дела. И именно с ним у меня случился первый поцелуй, потому что тогда мне захотелось, чтобы моё сердце билось также сильно, как у тех людей, которые рассказывали о том, что с ними случалось во время короткой или не очень влюбленности. Тогда мне хотелось забыться и совсем на короткие мгновенья ослепнуть, но этого не случилось, потому что парень прервал наш поцелуй, сказав, что это ошибка. Что он видит во мне лишь сестру или хорошую подругу.

После таких слов я месяц старалась избегать его, потому что Эллиот причинил мне боль, хоть и сказал правду, за которую мне стоит его поблагодарить. А затем… затем мы встретились и более никогда не поднимали эту тему, решив вернуться к старым отношениям.

– Мун ещё не родила?

– Нет, но уже вот-вот должна.

– Возможно, после того как ты примешь у неё роды и дождешься, пока она восстановится, то передумаешь и решишь работать со мной.

– Нет, Эллиот, ты знаешь, что мнения я не изменю.

И не только по той причине, что через полгода меня уже здесь не будет. О чем ты даже не догадываешься.

Мне хотелось бы, чтобы он отправился с нами. Но, даже не предлагая, знаю, что Эллиот не захочет. И не только из-за отца, которого не бросит, но и того, что не вернется туда, откуда практически сбежал.

Именно поэтому я и не говорю.

– Если передумаешь, то дай знать, Эйви. Ты же не собираешься работать на ферме всю свою жизнь.

Точно нет.

Пока мы шли к теплицам, то нам попалось несколько девушек, с каждой из которых парень поздоровался и выдал очаровательную улыбку. Да, он не пропускает почти каждую юбку, поэтому мне до сих пор непонятно, чем я его оттолкнула? И почему именно во мне он видит сестру? Мы же даже не похожи внешне. Но спрашивать, конечно, это я не буду.

Как только брат вышел, то увидел Эллиота и рванул к нему, улыбаясь во все свои зубы. Друг подхватил его на руки и покружил, после поставил на ноги.

– Чёрт, парень, ты растешь по часам! Скоро будешь выше и тяжелее меня! – он потрепал его по волосам, и я уловила улыбку брата, появившуюся на несколько секунд, и взгляд… Тоби никогда не признается, но он скучает по отцу, которого видел лишь на одной из фотографий. Дома ему не хватает мужчины, потому что я и мама не можем дать и научить тому, что не умеем.

Я благодарна Эллиоту за то, что он всегда с теплом относится к Тоби.

– Выросту и обгоню тебя в росте! – отозвался брат. – Буду защищать сестру от всяких плохих людей и от пожирателей!

– Лучше бы тебе их никогда не встречать, – он щелкнул брата по носу, – но твои слова достойны уважения. Уверен, что твоя сестра точно не останется без защитника. В крайнем случае, она сама за себя постоит… у нее неплохо получается меня бить, когда она особенно сильно раздражена…

Я слегка стукнула его по плечу, чтобы он не говорил такого, а на его лице появилась хищная кривоватая улыбка.

– Говорю же! Больно, Эйви!

Втроем мы направились обратно домой. Лео сегодня, по всей видимости, должен забрать отец.

Брат в подробностях начал рассказывать Эллиоту то, как прошел сегодня его рабочий день. Друг же стал задавать встречные вопросы, уточняя некоторые моменты.

Мне нравится наблюдать за этими двоими, и каждый раз, когда я смотрю, то мои губы сами по себе растягиваются в улыбку. Иногда Эллиот помогает присмотреть за Тоби, если я или мама не можем, но сейчас это происходит всё реже, потому что брат растёт.

Когда уже на обратном пути с Эллиотом поздоровалась очередная девушка, то брат не выдержал и выдал:

– Когда я вырасту, то хочу стать, как ты, Эллиот!

– В плане?

– С тобой общаются многие девчонки, в отличие от меня… Я пытался завести разговор с Алией, но она лишь хмурится при виде меня! В чем твой секрет?

Друг улыбнулся из-за его слов.

– Не знаю, – он пожал плечами, – наверное, я просто милый, поэтому всем нравлюсь.

Я покачала головой, и друг это заметил.

– Ты не согласна, Эйви, что я милый? Или с тем, что я всем нравлюсь?

– Со вторым пунктом.

– Да? И кому же я не нравлюсь? Скажи мне имя этой несчастной.

– Да, Эйви, скажи! – поддержал брат.

– Мисс Дарлинг!

– О… – протянул Эллиот, а брат хихикнул. – Боюсь, тут полностью безнадежный случай. На неё не действует совершенно никакие чары.

Мисс Дарлинг является той, кто частично следит за порядком в нашем многоквартирном доме. Не знаю, для чего именно сохранили такую профессию, потому что по факту она просто занимает одну из комнат, из которой выходит только в случае крайней необходимости. Например, если кто-то умер.

Женщине уже за шестьдесят, но выглядит она сильно старше своего возраста. У неё нет близких, то есть она сама по себе.

Раньше я расспрашивала у мамы про неё, потому что было интересно, как мисс Дарлинг смогла пережить… то время. Она является одним из самых старых жителей Архейнхола. Когда мама добралась сюда с отцом, то мисс Дарлинг уже была здесь, поэтому ничего я особо и не узнала.

Когда мы дошли до дома, то мой взгляд сам по себе отыскал её окно с задернутой шторой, которая шевельнулась. Она наблюдает, как и в большинстве случаев.

– У меня всегда от неё были мурашки, – сказав это, Эллиот поморщился, – страшная женщина.

– А мне кажется, что она… просто одинокая, – задумчиво произнесла я.

– Возможно, Эйви. Увидимся завтра? Может быть, прогуляемся? Сходим, посмотрим на самоубийц? Они как раз должны будут завтра уезжать.

– Хорошо.

Как раз нужно посмотреть на то, как они будут уезжать и что будут с собой брать. Чем больше информации, тем лучше.

– Тогда до завтра!

– А можно я пойду с вами?

– Нет, Тоби.

– Но почему, Эйви? Только не говори, что это опасно. Там нет ничего опасного!

Нет. Просто у меня есть иррациональный страх, что брата могут забрать, даже несмотря на то, что у него есть я и мама. Они решат записать его к ликторам, по возрасту он как раз проходит. Но все эти размышления я не смогу объяснить ему, потому что он не поймет.

– Эйви, позволь ему. Тоби будет с нами, ему не о чем беспокоиться, – Эллиот поддержал его, а я вновь недовольно поджала губы.

– Ну, хорошо.

– Ура!

Брат обнял меня, а после радостный убежал в комнату.

– Ты слишком переживаешь за него…

– Потому что я боюсь, Эллиот, – в особенности, зная, что скоро мы решим покинуть пределы квадранта. Там будет ещё страшнее.

– Эй, – он положил свою руку ему на плечо, – пока я с тобой, то тебе не о чем беспокоиться.

Выдала кивок, глядя ему в глаза. Да, пока Эллиот со мной…

Глава 4

Как и обычно, я забрала брата после его смены и уже дома мы решили дождаться Эллиота, потому что он работает дольше всех нас.

Сегодня мама как раз собирается ночевать у Кларка, поэтому я не стала её предупреждать, что вечером нас с Тоби дома не будет.

Автобус с самоубийцами отходит в десять вечера, поэтому у нас будет ещё полчаса свободного времени.

Обычно их мало кто провожает, потому что люди, которые соглашаются добровольно покинуть квадрант… у них никого нет. Либо они сбегают, как сделал мой отец. Либо уезжают семьей, как сделаем мы.

Перекусив, я решила надеть свою рабочую одежду, чтобы в случае чего её было не жалко, а сверху, хоть скоро солнце и будет садиться, надела любимую кепку.

Брата заставила надеть кофту на молнии, потому что вечером может быть сильный ветер.

Следующие полтора часа мы валились на матрасах и разговаривали. Тоби даже заставил меня вновь ему почитать и почти было снова не уснул, когда я резко прекратила и вскочила с матраса, сказав, что нам уже пора.

На этот раз мы зашли за Эллиотом, постучав в дверь.

– Идем? – спросила у него шепотом. – Отец спит?

– Да, только уложил его, – парень кивнул глазами, а после вышел, тоже решив надеть на себя всё черное.

Мы вышли, когда солнце почти скрылось за горизонтом. Его последние лучи, словно натянутые золотые нити, обвивают землю, окутывая все вокруг в нежное, размытое свечение. Воздух наполнился прохладой после знойной дневной жары, принося с собой тихий шёпот вечера.

– Там много военных, поэтому держитесь рядом.

Эллиот не любит последних почти также, как и я. Возможно, мы просто их боимся, потому что в квадрантах они чувствуют вседозволенность.

Автобус уезжает с северо-западного выхода, а не из центра, чтобы привлекать меньше внимания, ведь любопытные, такие, как мы, всегда найдутся. Наблюдать не запрещается, но я знаю, что многие военные не в восторге от лишних глаз.

Хоть с каждой минутой только темнеет, то людей не убавляется. Будто все они, кто не работает, решили выйти вечером, чтобы немного остудиться из-за дневной жары.

До места назначения мы добираемся за сорок с небольших минут, и я вижу тот самый транспорт, на котором в дальнейшем придется уехать и нам.

Мы с братом одновременно переглядываемся, словно подумали об одном и том же.

Стекол на транспорте нет, вместо него только решетки. К дискам приделаны специальные заостренные крепления, напоминающие стрелы. На крыше стоит пулемет, который ещё есть и сзади, об этом говорит выглядывающее дуло. Покрашен он весь в черный цвет, а белыми буквами на нем написано название нашего квадранта. Архейнхол.

Я ни разу не была в салоне автобуса, но думаю, что там есть только обычные сидячие места.

Выглядит он устрашающе, как и любой другой вид оставшегося транспорта.

Иногда на нем привозят и тех, кто решил стать жителем Архейнхола или, кто решил переселиться из других квадрантов. Но доставляют к нам редко кого, возможно, одного или двоих за несколько месяцев. Некоторым везунчикам удается добраться до самых ворот на своих двоих, но таких я встречала еще реже.

Сейчас автобус пустует, но я уже вижу, как возле него собираются самоубийцы. Их легко вычислить по скромным рюкзакам, в которую им удается запихнуть всю свою жизнь.

Мужчин всегда больше, чем женщин, а детей почти никогда не бывает.

Мы останавливаемся в стороне, неподалеку возле ангара, который сейчас закрыт.

Военных действительно здесь больше. Я замечаю одного мужчину с бородой на лице, которого выдает его обувь. Он движется прямо к автобусу и начинает громко говорить:

– Через пятнадцать минут выдвигаемся. Позже я зачитаю список и сверю ваши имена и фамилии с личной карточки. Если вас там не окажется, то вы должны будете уйти и записаться на следующую неделю. С момента, как вы выйдете за пределы Архейнхола, то более не будете являться его жителями. Каждому в автобусе будет выделен кафоликон на первое время, дальше мы высадим вас в конечной точке назначения, а после уедем. Если вы по какой-либо причине передумаете и захотите вернуться, когда мы уже будем за воротами, то это будет невозможно. – Он говорит это всё спокойным и уверенным голосом, зная, что его сейчас слушает каждый из присутствующих, ведь это в их интересах. – Напоминаю, что вернуться обратно вы будете вправе только по истечению шести месяцев. Если попробуете раньше, то вас либо выгонят, либо убьют, поэтому советую хорошо подумать за эти последние пятнадцать минут.

Да, есть еще один главный минус, который мужчина только что озвучил. Возможность возвращения на протяжении шести месяцев в этот же самый квадрант. Это делается для того, чтобы кафоликон просто так не выдавался, ведь люди могут изменить решение, как только его получат. А ещё для того, чтобы человек понял и пожалел о своем решении из-за суровой реальности, которая его поджимает за пределами квадранта.

Я заметила, как одна из женщин отбилась от толпы и затрясла головой, говоря что-то стоящему мужчине. Из её глаз потекли слёзы, когда он схватил её за руку. Между ними явно завязался конфликт, потому что женщина вырвалась и отошла на несколько шагов назад, а после и вовсе ушла в сторону.

Помимо той женщины передумали ещё двое мужчин.

Таким образом получилось двенадцать человек, кто всё-таки решился.

– Сейчас их будут называть, – тихо произнес Тоби.

Так и произошло. Каждый, кого тот мужчин стал называть, начал подходить к нему и показывать свою карточку, после чего залазил в автобус.

– Почему она не поехала с ним? – Тоби имеет в виду ту женщину, смотрящую на мужчину, который скрылся уже в транспорте.

– Потому что страх в ней пересиливает те чувства, которые она к нему испытывает, – задумчиво ответил Эллиот. – Никогда не забуду, как мы с отцом добирались сюда… Хорошо, что теперь всё это позади. Я больше никогда не выйду за пределы квадранта.

– Там… Там было так страшно? – сглотнув, спросила я, потому что ранее ни разу не спрашивала, что испытывал Эллиот, находясь по ту сторону.

– Да.

В его взгляде отразился тот самый пережитый страх, который затаился в глубинах души, подобно тени, следящей за каждым шагом.

Когда все зашли в автобус, то туда же зашел один из военных.

К бородачу подошли ещё три других мужчины в такой же военной обуви, и среди них я узнала парня, который недавно застрелил мистера Пасона. Не знаю почему, но я по инерции сделала шаг назад, и это не укрылось от друга.

– Ты чего, Эйви?

Мотнула головой в разные стороны, не зная, как объяснить.

Они обменялись короткими фразами и разошлись.

Тот самый мужчин, называвший имена, сел за руль. Через еще десять минут они тронулись с места, а я, как и Тоби с Эллиотом, стали смотреть им в след.

Отсюда стало видно, как автобус скрывается за самыми первыми воротами, чтобы подъехать уже к другим. На этом моменте они закрываются и никогда не видно, что происходит дальше, но я знаю. Они проезжают через ещё одни, вторые, самые основные.

Мы стоим на месте около десяти или чуть больше минут, и каждый из нас думает о своем. Та женщина тоже ещё не уходит, и к ней подходит один из военных, который велит возвращаться, если она передумала.

– А вы чего тут стоите? – не сразу понимаю, что обращаются к нам, потому что всё ещё смотрю на женщину.

– Мы уже уходим, – первым отзывается Эллиот, беря меня и Тоби за руки.

– Если так интересно, то можете записаться и отправиться через неделю, – усмехается мужчина, когда я уже смотрю на него. – Хотите, устрою?

– Нет, – говорю я.

– Покажите ваши карточки.

– Это еще зачем? – задает вопрос друг, и я чувствую, как он напрягается всем телом, чуть сильнее сжимая мою руку.

– Ты ничего не спутал, парень? Я не обязан тебе объяснять, по какой причине хочу взглянуть на твою карточку.

Теперь взгляд незнакомца изменился, в нем появилась злоба и презрение.

– Знаю. А вы должны знать, что мы вправе не показывать удостоверение, если не собираемся покинуть Архейнхол, – Эллиот пытается сохранить спокойствие, но кажется, это только больше выводит его из себя, потому что он делает шаг по направлению к нам, и я вижу, как Эллиот чуть задвигает Тоби себе за спину. Этот жест не укрывается и от незнакомца.

– А это у нас кто? – он мерзко усмехается, глядя на моего брата. – Пусть покажет свою карточку.

– Он…

– Я имею полное право это требовать, потому что подозреваю его в том, что ребенок сирота.

Эллиот закрывает рот, потому что знает, что военный и правда в праве такое требовать.

– Я его сестра, – произношу сквозь зубы, выступая вперед, чтобы он перестал смотреть на моего брата. – Он не сирота.

– Тогда ваши карточки. Быстро.

Я не доверяю незнакомцам. Если он увидит наши карточки, то будет знать, где мы живем, где работаем, как нас зовут и прочее. Это опасная информация, если мы уже ему не понравились.

– Напомнить вам ещё один закон? Я могу задержать его до тех пор, пока не выяснится, кто он такой и есть ли у него родственник.

В доказательстве своих слов незнакомец достал наручники из-за пояса.

– Эйви… – услышала голос Тоби, но уже полезла в карман за карточкой.

– Что здесь происходит? – голос раздался неподалеку, и стоило мужчине услышать его, как он выпрямился, а я увидела того парня… Маршалл, если не ошибаюсь.

Не знаю, узнал ли он меня, когда мы встретились взглядами.

– В чем дело, Донован?

– Хочу убедиться в том, что мальчишка не сирота, Маршалл, – ответил Донован, когда Маршалл остановился рядом с ним и ещё раз обвел меня взглядом, после чего переключился на Тоби и только потом на Эллиота.

– Я его сестра, – повторила для него и опять привлекла внимание Маршалла.

– Тогда…

– Иди. Я здесь разберусь.

– Но…

Стоило только Маршаллу взглянуть на него, как тот осекся и кивнул, удаляясь, но косясь в нашу сторону.

– Теперь… я советую всё-таки показать вам ваши карточки, чтобы ни у кого более не возникло вопросов.

Маршалл протянул руку, и Эллиот первым достал свое удостоверение. После таким же образом поступили я и Тобиас.

Он внимательным взглядом изучил каждую, а после вернул.

– Советую быть осторожнее с Донованом, – произнес он, – если он попадется вам в следующий раз, то делайте, как он говорит. Иначе пацан может вскоре стать сиротой.

– Это угроза? – спросила я.

– Предупреждение, Эйвери Рид, – мне не понравилось, что он специально выделил имя и фамилию.

Эллиоту тоже, судя по интонации, прозвучавшей в следующем предложении.

– Мы поняли.

Когда Маршалл собрался сказать что-то ещё, то прозвучала сирена, которая означает только одно.

Пожиратели пытаются пробраться внутрь квадранта.

– Чёрт… Быстро уходите отсюда! – отдал приказ Маршалл, чтобы затем взять рацию и связаться с кем-то на той линии. – Ты успел…

Эллиот потянул меня и Тоби за собой, заставляя возвращаться обратно, когда Маршалл бросил последний взгляд на нас и скрылся из вида.

– Вы его слышали! Нам нужно быстро уходить отсюда… Если пожиратели прорвутся, то нужно успеть спрятаться…

Обратно до дома мы побежали, как и другие люди. Только военные направились к зонам стены, подготавливая своё оружие.

Сирена. Её не было слышно последние восемь месяцев, и я уже забыла, какую панику она заставляет испытывать меня каждый раз, когда я слышу её. Но вот, словно призрак, она вновь нарушает тишину, пронзая воздух своим тревожным внезапным криком. Сердце замирает, в голове закручивается водоворот мыслей, а внутри нарастает холодный страх.

Люди прячутся по домам, запирая двери и створки окон. Квадрант с каждой минутой становится всё более пустым.

Мы залетаем в дом и поднимаемся по ступенькам, скрываясь по разным комнатам. Тоже закрываю дверь на несколько замков, а окно изнутри прикрываю деревянными створками, слыша теперь и звук бешено колотящегося сердца.

Мы с Тоби садимся на один из матрасов, и я обнимаю брата, начав поглаживать его по волосам.

Света теперь практически нет, поэтому вижу лишь очертания брата.

– Мне страшно, Эйви, – шепчет брат, – очень страшно…

– Знаю, Тоби, – продолжаю всё так же гладить по волосам, – скоро она закончится.

Надеюсь на это. Самая долгая тревога была пять лет назад, которая длилась почти двадцать минут. Тогда пожирателям удалось пробраться внутрь квадранта и погибло много людей.

Мысленно отсчитываю секунды, которые складываются в бесконечно долгие секунды.

Четыре с половиной минуты, вот сколько сирена длилась на этот раз. Когда всё затихает, то чувствую, как по виску скатывается холодная капля пота, а из груди вырывается облегченный выдох.

– Всё, – шепчет Тоби, но мы продолжаем сидеть в обнимку.

– Да, всё…

Через десять минут я слышу стук в дверь, поэтому приходится встать с кровати и открыть дверь, чтобы вновь увидеть Эллиота.

– Всё в порядке? – спрашивает он.

– Да. А у тебя? Как отец?

– Перепугался, но сейчас уже хорошо, – друг входит на порог комнаты, и я закрываю за ним дверь. – Давно пожиратели не пытались проникнуть сюда, видимо, их что-то привлекло.

Я выдала кивок, потому что на большее не способна.

Пожиратели. Не такие. Или просто обращенные. Это не только ночной кошмар для каждого человека, а реальность.

После биологической войны, случившейся более семидесяти лет назад, не только мир стал меняться, но и люди, которые слишком поздно поняли, что сделали.

Сначала подумали, что это просто вирус, который начал слишком быстро распространяться. Симптомы были похожи на обычную простуду, включающие в себя кашель, насморк. Но было главное отличие – пониженная температура тела. Не могу точно утверждать, догадывалось ли тогда правительство разных стран о том, что они просчитались, потому что заболевших становилось всё больше. При этом никакого лекарство не создавалось, хоть и пытались. А затем… за считанные месяца прежний мир пал. Люди стали меняться: изначально всё началось с обычного кашля с примесью крови, повышенной бледности кожи, расширенного зрачка, который никак не реагировал на свет. Некоторые умирали, смертность в те года превысила всевозможные значения. А другие… тем, кому не повезло, обращались. Их кости начали ломаться, перестраиваясь и создавая более жутких существ, их челюсть начала разрываться с кусками плоти, глаза стали мутными без четкого оттенка, будто пелена. При всём этом человек оставался жив и чувствовал всю ту ужасную боль. Никто не мог точно понять, когда случится обращение. Это могла произойти с любым в любой момент времени. Над теми людьми ставили эксперименты, возможно, им правда пытались помочь, но… всё было бесполезно. В конечном счете их убивали. Однако, это был не конец, как поняли позже.

Вирус начал модифицировать и подстраиваться, поэтому он начал сам себя убивать, заставляя таким образом приспосабливаться. Ученые думали, что такое невозможно, но они ошиблись, когда собственными глазами увидели первых живых мертвецов. Со временем последние не перестали меняться, их организм каким-то неведомым образом создал броню из костей, наростов и всякой другой хрени, чтобы защититься от пуль, которыми их хотели уничтожить.

Мертвецы требовали чужой крови, при этом они не трогали тех, кто был таким же, то есть мертвым. Тогда и решили, что нужно срочно создать лекарство, так как позже выяснилось, что вирус есть абсолютно в каждом человеке. Но все попытки вылечить больного заканчивались весьма… трагично. После многочисленных опытов и экспериментов единственное, что удалось создать – это подавитель. То, что на время может сдерживать вирус. Кафоликон. Тот, кто принимает это лекарство, не обращается, но стоит ему прекратить, как в любой момент человек может стать новым пожирателем. Кафоликон – не лечит и не избавляет от болезни, а только сдерживает тот вирус, который уже внутри.

Даже спустя много лет никто так и не смог разработать препарат, который полностью поборол вирус…

Находились смельчаки, которые решали бросить вызов болезни, но их ждала либо смерть, либо обращение. Поэтому с каждым годом желающих рисковать собственной жизнью становилось всё меньше, а потребность в кафоликоне только выросла. Препарата стало не хватать, поэтому теперь люди работают за него, а не только за деньги. Те, кто находится за пределами квадранта, общины получают кафоликон за определённую работу, мне неизвестно какую. Возможно, им выделяют определенное количество за то, что многие из общин борются с пожирателями.

Глава 5

Когда мы с Тоби попрощались с Эллиотом, то легли спать. Мама так и не пришла, поэтому, вероятно, она решила остаться у Кларка.

– Почитаешь?

– Хорошо, но совсем немного, хочется уже спать.

Я включила фонарик и продолжила читать с того места, где остановилась в прошлый раз.

Брат в этот раз отказался засыпать, в отличие от меня, у которой глаза начали слипаться после десятой страницы. Поэтому пришлось прерваться и пообещать, что завтра прочту побольше.

– Всё, Тобиас, теперь спать, – я выключила фонарь и отложила его вместе с книгой в сторону.

Через пять минут, когда я почти уснула, то услышала тихий голос брата:

– Эйви, спишь?

– Нет, – сквозь сон произнесла я.

– Но засыпаешь…

– Засыпаю, – улыбнулась.

– Как думаешь… нам удастся добраться до Фрейзхола?

– Да.

– Ты в этом так уверена, Эйви, – прошептал Тоби, а в его голосе послышалась дрожь, – а как же пожиратели? Я видел их всего несколько раз и каждый раз чувствовал такой ужас… Что будет за пределами квадранта?

Дорогой Тоби, если бы ты знал, что я тоже испытываю неподдельный страх при одной лишь мысли о них. Но я никогда не признаюсь тебе в этом, потому что тогда из меня получится плохая старшая сестра.

– Мы справимся, Тоби. У тебя есть я и мама, поэтому беспокоиться не о чем. Мы будем стараться избегать встречи с обращенными, а если вдруг и встретимся… то убьем их. Мама отлично стреляет, ты знаешь это, поэтому мы справимся, – повторила я, действительно веря в это.

– А если меня… укусят или поцарапают, Эйви, я обращусь… не хочу становиться таким…

– Ты никогда не станешь одним из них, Тоби. Я обещаю тебе это.

Если один из обращенных поцарапает или укусит человека, то с вероятностью в девяносто процентов он станет пожирателем. Таким образом в организм человека заносится еще больше вируса, поэтому даже кафоликон не поможет в таком случае. Люди уже пытались, даже увеличивали дозировку, но результат один. Лишь немногим, у кого была совсем небольшая царапина, удавалось справиться, но перед этим он или она страшно мучились.

Но с моим братом никогда такого не случится. Он не станет одним из пожирателей. Я защищу его, сделаю всё что в моих силах, но не позволю этому случиться.

Я услышала, как в дверной проем вставили, а затем повернули ключ.

Ночью? Так поздно мама ещё не возвращалась.

Практически тут же послышалась какая-то возня за дверью, поэтому я насторожилась и даже приподнялась на матрасе, а брат спросил:

– Мама?

Наверное. Кроме неё никто не может быть.

– … да тихо ты, – услышала мамин голос, когда дверь уже приоткрылась, – только не разбуди детей… они уже спят…

Из коридора показался тусклый свет, поэтому я увидела, как в дверном проеме появилось два знакомых силуэта, один из которых принадлежит моей маме, а другой Кларку. Какого чёрта он тоже пришел сюда ночью?

Как только дверь за ними закрылась, то я включила свет рядом с матрасом, нажав на кнопку светильника.

– Эйви! – мама вздрогнула, приложив ладонь руки к груди. – Ты почему не спишь…? И ты тоже Тоби! – она увидела, что мы с братом смотрим на них.

– Что он здесь делает? – вместо объяснений задала вопрос, глядя на Кларка.

Его короткие рыжие волосы немного отросли с момента, когда я видела его в последний раз. Борода, которую мужчина отращивает, прибавляет ему несколько лишних лет, и он не выглядит на свои тридцать восемь, а на все сорок пять точно.

Кларк крупный, у него развитая мускулатура из-за его работы. Еще он хорошо обращается с оружием, и его навыки нам бы пригодились, но не при каких условиях он не уйдет с нами.

– Я думал, что ты поумнеешь, так как тебе уже скоро двадцать, но ты всё такой же бестолковый ребенок, – тут же отозвался он и снял обувь.

– Эйви, что ты такое говоришь? Кларк может приходить сюда, как и я к нему. Как и ты с Тоби, если захотите пойти к нему…

– Не бывать такому! – я сжала кулаки, а Кларк прошел и налил себе стакан воды, чтобы выпить за несколько глотков.

Мама тоже разулась и покачала головой.

– Почему ты осталась не у него? – прозвучало грубовато, поэтому я решила добавить. – Сейчас уже поздно.

– В комнате случился небольшой потоп, поэтому его устранят только за пару дней, а мы поживем здесь.

– Как мог случиться потоп, если ванная находится в отдельной комнате? Не из раковины же?

– Эйви, смени тон и лучше расскажи, почему вы ещё не спите? – я промолчала, поэтому женщина обратилась к брату. – Тоби, может быть, ты поделишься?

– Я… – брат взглянул на меня, и я кивнула. – Мы… ходили с Эллиотом посмотреть на то, как уезжают за пределы квадранта…

– Опять? Только недавно же там были. Лучше туда сейчас не ходить, особенно после того, что было сегодня… Пожиратели напали на квадрант, вы должны были слышать сирену.

– Мы были в безопасности, мам, – сказала я, а на мои слова усмехнулся Кларк. – Что смешного?

– Неважно, – ответил он.

Какой же он раздражительный. Один его только вид выводит меня из равновесия.

– Эйви, Кларк говорил, что нам лучше не соваться туда, где вы были, потому что в большинстве случаев пожиратели рвутся к воротам. Ему виднее, его работа связана с…

– Ты только и делаешь, что слушаешь, что говорит Кларк, мам! Повторюсь. Ничего не произошло. А даже если бы и произошло, то ты бы об этом не узнала, потому что постоянно находишься у него, а про нас с Тоби ты забываешь…

Я вскочила с матраса, замечая, как скользкий и липкий взгляд Кларка прошелся по моим оголенным ногам и рукам, а мне захотелось передернуться, но сдержалась, быстро одевшись.

– Эйвери! Что на тебя нашло? И куда ты собираешься идти на ночь глядя?!

– Прогуляюсь, а то ты же не выносишь, когда мы с Кларком ругаемся. Но извини, этого никак не избежать, если мы с ним оказываемся ближе, чем на метр.

– Я запрещаю тебе выходить на улицу, Эйвери Рид! – мама повысила голос, что делает крайне редко.

Брат же поджал губы.

– О, ты ещё помнишь фамилию отца, удивлена.

– Эйвери!

Я вышла, стараясь не хлопать за собой дверью, чтобы случайно не разбудить соседей. Быстро спустилась по лестнице и оказалась на улице, где практически не горит никакой фонарь.

Даже сейчас воздух кажется нагретым или это из-за того, что я слишком разозлилась?

Направилась туда, куда глядят глаза, накинув кепку, словно защищаясь от внешнего мира.

Кларк мерзкий. Да, мой отец тоже не был идеалом, даже тогда, когда бросил нас, но он всё равно был лучше Кларка. Отец никогда не позволял себе оскорбить меня, как-то унизить маму, в отличие от этого не до мужчины.

Всё в нем вызывает во мне отвращение. От его взгляда до действий. Сначала, когда мама только познакомилась с ним, то я подумала, что эти отношения надолго не затянутся, но время идет, а она как-то продолжает с ним встречаться… Это только подтверждает мои слова о том, что любовь делает тебя слепым.

Сейчас людей никаких в округе нет, в особенности в нашем районе, поэтому я могу подумать и расслабиться, успокаивая сердцебиение.

Сворачиваю между домами и иду дальше, видя вдалеке силуэты первых людей, но они скрываются за зданиями раньше, чем я успеваю до них дойти. Наверное, дежурные.

Когда я слышу за спиной приближающиеся шаги, то не успеваю обернуться, как мой рот зажимают, в нос ударяет знакомый запах металла, а моё тело тянут назад, к какой-то мусорке, которую только что прошла.

Пытаюсь вырваться, но урод силен.

Он разворачивает моё тело, и я встречаюсь взглядом с голубыми глазами Кларка.

– Твоя мама велела же тебе не уходить, – шипит он, сжимая мои руки, но разжимая рот, чтобы я смогла ответить.

– Какого хрена ты делаешь?! Совсем с головой беда?! Отпусти меня.

– Ш-ш-ш… не хочешь же кого-то случайно разбудить. А ты плохая девочка, Эйвери, – теперь он держит запястья одной рукой, а другую кладет мне на внутреннюю сторону бедра. – Нужно было послушать маму…

– Что ты делаешь?! – дергаюсь, в надежде вырваться, но это бесполезно.

– Всякое может случиться ночью с юной и невинной…

Его ухмылка и мой пропущенный удар сердца заставляют сделать рваный вдох, а после я отчаянно начинаю вырываться и даже кричать, поэтому Кларк вновь затыкает мне рот.

– Тихо! Я всего лишь проучу тебя, чтобы в следующий раз ты слушала мать…

Кусаю его до крови за руку, поэтому Кларк шипит, но всё ещё держит. Мне удается врезать ему между ног, что дает секундную фору, которой пользуюсь и вырываюсь, выбегая за угол, чтобы тут же в кого-то врезаться.

Теплые руки ложатся мне на плечи, когда я отступаю на шаг и поднимаю взгляд.

Военный. Тот самый Маршалл.

Не знаю, что он видит на моем лице, возможно, тот страх, что я испытываю, поэтому парень хмурится и спрашивает:

– Что случилось? Я слышал крик.

Тут же, откуда я выбежала, появляется раздраженный Кларк с окровавленной ладонью. Неосознанно делаю шаг ближе к Маршаллу, и это действие не укрывается ни от него и ни от Кларка.

– Эйвери, пошли домой, – говорит Кларк, поглядывая на Маршалла, – не заставляй свою маму волноваться.

– Я никуда не пойду.

Мои слова злят Кларка, я вижу это по тому, как у него дергается глаз. Мужчина делает шаг ко мне, но Маршалл загораживает меня собой.

– Ты слышал девушку. Она никуда с тобой не пойдет.

– Ты ещё кто такой? – задавая этот вопрос, Кларк не обратил внимание или просто не разглядел обувь парня.

– Хотелось бы знать тоже самое, но касаемо тебя. Кто ты?

– Почти ее отчим. Она сбежала, а её мать попросила меня вернуть её обратно, – цедит сквозь зубы. – А теперь уйди с дороги, мальчишка.

Слова Кларка вызывают у Маршалла усмешку. Наверное, он привык, что его из-за возраста не воспринимают всерьез.

Кларк делает ещё шаг, а Маршалл достает из-за пояса пистолет, который тут же наставляет на него.

Я замираю, как и мой "почти отчим".

– Если я выстрелю, то поднимется шум и придется объяснять, что один из рабочих решил тайком проникнуть в шатры, возле которых все мы оказались, в поисках кафоликона, – спокойно говорит парень, и только сейчас Кларк бросает взгляд на его обувь и до него доходит, – еще придется заполнять отчет, объясняя, почему я выстрелил. На это потребуется время. Но я сделаю все это, если ты сейчас же не вернешься обратно и не скажешь её маме, что волноваться не о чем и Эйвери с одним другом военным. Что выберешь? Заставишь заполнять меня отчет, объясняя причину твоей смерти, или прогуляешься обратно?

Кларк поджимает губы, смотря то на меня, то на Маршалла.

– Твоя мать будет недовольна, – выплевывает напоследок и уходит, а я прикрываю глаза, испытывая облегчение.

Маршалл опускает пистолет, когда я говорю ему тихое:

– Спасибо.

– Он правда твой отчим?

– Нет.

– Тогда тебе повезло. Можешь написать на него жалобу, если он причинил тебе какой-либо вред.

– Не успел, – говорю я и качаю головой, чтобы потом посмотреть ему в глаза.

Отлично. Теперь у меня нет никакого желания возвращаться обратно.

Что мне делать? Ходить до утра по территории квадранта? Я бы пошла к Эллиоту, но не хочу идти в дом, где находится Кларк.

– На будущее лучше не покидать ночью пределы комнат, – из раздумий выводит голос Маршалла, – всякое может случиться.

– Знаю, но иногда обстоятельства складываются по-другому.

– Да… ты права. Иногда обстоятельства обязывают менять решение. Прогуляемся?

Я молчу, не зная, что на это ответить, мы ведь даже с ним незнакомы. Я видела его дважды в жизни, это третий. И в первую встречу он убил человека.

– Не бойся, – говорит он, словно читая мысли, – если ты не доверяешь, то правильно делаешь. Но я могу назвать свой позывной номер и в случае если мои действия покажутся странными, то напиши жалобу и меня понизят, возможно, даже отправят за пределы квадранта.

– Тогда ты убьешь меня.

– Нет. Я никогда не причиняю вред женскому полу, – мои брови приподнимаются, – вы слишком слабый пол, а я предпочитаю выбирать соперника себе по силам.

– Не стоит недооценивать…

– Знаю. Но всё равно никогда не подниму на девушку руку.

Его губы растягиваются в улыбку.

– Сто тридцать девять, девятнадцать. Маршалл Коулман.

– Я запомнила, Маршалл.

– Хорошо.

Рукой он указал на дорогу вперед, будто пропуская меня, и я согласилась. В конечном счете, он мне помог, избавив от Кларка.

– Кстати, я не знала, что мы с тобой друзья.

– Ему нужно было что-то сказать, чтобы он скорее отстал. Это было, на мой взгляд, лучшим решением. Они же боятся нас.

– С чего ты взял?

– Потому что мы убиваем людей, ты сама это видела, Эйвери, – значит, он помнит меня.

– Можно просто Эйви, раз мы якобы друзья.

– Хорошо, Эйви.

– Что ты делал здесь? Патрулировал?

– Нет, моё жилье находится в двух домах отсюда. И вот теперь ты знаешь чуть больше, поэтому должна перестать трястись, как осенний лист.

Только когда он это сказал, то я и правда заметила, что трясусь. Наверное, последствия произошедшего.

– Откуда мне знать, что ты не врешь?

– Для чего?

– Не знаю, – пожимаю плечами, на подсознательном уровне зная, что Маршалл говорит правду.

– Это правда. Я бы пригласил тебя к себе, но так ты только сильнее подумаешь, что я задумал нечто плохое, поэтому не стану этого делать. Мы ведь ещё не настолько близкие друзья, правда?

– Да, – мои губы сами по себе растягиваются в легкую улыбку из-за его слов.

Мы пошли вдоль домов в полной тишине, не встречая больше никого. И тогда я задумалась, что было бы, если бы Маршалл не вмешался? Что сделал бы Кларк? Как именно он собирался проучить меня?

Я бы и правда могла написать жалобу на него, но дело в том, что Кларк не причинил мне физической травмы, а на одни слова полагаться никто не будет. Я могла бы рассказать маме о случившемся, но она не поверит. Поэтому остается только дождаться, когда полгода истекут и мы покинем это место, оставив урода.

– Сегодняшняя сирена… Пострадало много людей? Пожиратели смогли проникнуть внутрь? – решила разбавить тишину вопросами.

– Немного. Не смогли, иначе мы бы сейчас здесь не разговаривали. Их было немного, но ущерб от них всё равно… значителен.

Вновь наступила тишина, но не доставляющая дискомфорт.

Не могу сказать, сколько мы так бродили по территории квадранта, но мысленно я ещё раз поблагодарила Маршалла за то, что он оказался рядом. Не считая Эллиота, это первый парень, с которым я прогуливаюсь хоть и при таких странных обстоятельствах.

Так как выбора у меня всё равно не осталось, то я решила вернуться обратно, хоть и не хочу этого, о чем сообщила Маршаллу.

– Я бы предложил переночевать у себя, но ты ведь откажешься.

– Верно, но спасибо. Не только за предложение, но и за помощь… Правда, спасибо, Маршалл.

– Я провожу тебя.

– Не стоит…

– Пойдем, Эйви.

Еще за полчаса мы дошли до дома, поэтому я остановилась и неловко переступила с ноги на ногу.

– Ты уверена?

– Да, я переночую у друга…

– Которому доверяешь?

– Да. Он живет в этом же доме.

Маршалл выдал кивок и проследил взглядом до тех пор, пока я не зашла внутрь, чтобы через минуту остановиться напротив двери, ведущей в комнату, где находится Эллиот.

Я нерешительно постучалась, думая о том, если парень не услышит и не откроет с первого раза, то придется идти к себе, но там я точно не усну, зная, что через стенку находится Кларк, который уже поведал свою версию произошедшего маме.

Однако, друг открыл.

– … Эйви? Что-то случилось? – его голос оказался хриплым из-за того, что я разбудила его.

– Да. Не разбудила твоего отца?

– Нет, он выпил снотворное и спит почти мертвым сном. Что случилось?

– Зайду?

– Конечно.

Я оказалась на пороге комнаты и облегченно выдохнула.

***

Утром, когда я проснулась, то Эллиота уже не оказалось. Он отправился на работу, встав на час раньше.

Ночью Эллиот любезно отдал мне в распоряжение свой матрас, а сам улегся спать на пол. Вкратце рассказала ему о произошедшем, и Эллиот хотел сразу же пойти разобраться с Кларком, но я остановила его, сказав, что сейчас уже всё в порядке. Только я умолчала о Маршалле, который проводил меня до дома.

Утром мне всё же пришлось вернуться к себе, чтобы переодеться перед работой. И на пороге застала маму, которая увидела, как я выхожу из комнаты Эллиота.

– Как это понимать, Эйви? – тут же спросила она. – Сначала ночью ты сбегаешь из дома, а сейчас возвращаешься… из комнаты Эллиота.

– Если Кларк хоть раз появится на нашем пороге, то я перестану вообще ночевать дома.

– Кларк пытался догнать тебя, но ты отказалась возвращаться.

– Да забудь ты про него, мам! – вспылила и почти крикнула, забыв о соседях. – Мир не вертится вокруг него.

– Эйви, перестань так себя вести. Я все больше убеждаюсь, что Кларк был прав, когда говорил, что тебе не хватает мужской руки…

– Ну, вот опять! Ты меня не слышишь!

Я прохожу мимо неё, зная, что в комнате остался только мой брат. Кларк тоже встает раньше.

– Эйви, перестань…

– Тебе пора на работу, мам. Не хочу тебя видеть.

Я не взглянула на неё, когда произнесла эти слова, а зашла внутрь и тут же начала переодеваться, слыша лишь то, как дверь закрылась. Она ушла.

Не стала завтракать, лишь быстро приготовила еду брату, потому что мама этого не сделала, а после отправилась на работу.

Глава 6

За прошедшие дни мама так больше не появлялась дома, будто обиделась на меня за то, что я не хочу принимать её Кларка. Хотя, если тут кто-то и должен обижаться, то явно не она.

Вчера вместе с Эллиотом мы вновь ходили за братом после работы, заодно забрали ещё и Лео. Мне пришлось попросить его, чтобы сегодня он забрал Тоби, потому что, вероятно, я не успею. По моим расчетам, Мун должна родить именно сегодня, поэтому придется задержаться и дождаться этого момента.