Переводчица 4

Басня

Однажды мышь заметила, что хозяин фермы поставил мышеловку. Она рассказала об этом курице, овце и корове. Но все они отвечали: «Мышеловка – это твои проблемы, к нам она никакого отношения не имеет!»

Чуть позже в мышеловку попалась змея- и ужалила жену фермера. Пытаясь ее излечить, жене приготовили суп из курицы, потом зарезали овцу, чтобы накормить всех, кто приехал навестить больную. И, наконец, закололи корову, чтобы достойно накормить гостей на похоронах.

И все это время мышь наблюдала за происходящим через дырочку в стене и думала о вещах, которые ни к кому никакого отношения не имеют!

Мораль: если вас что-то не касается напрямую, не думайте, что это что-то не ударит вас по голове.

https://isralove.org/load/23-1-0-910

Болтун-находка для шпиона.

Итак, я вышла замуж. Через год у нас родился первенец, наш сын! Жили мы в большом «спальном» районе на юге Ленинграда. Рядом с нами находились города Пушкин и Павловск, куда мы вместе с ребенком ездили зимой кататься на санках и на лыжах. А летом ездили туда фотографироваться.

Родители мужа видели, что начинаем мы жизнь с пятнадцати квадратных метров и постоянно писали нам, чтобы мы бросали город и приезжали жить в деревню. Я была не против. Я готова была ехать с мужем, куда угодно. Но что-то меня останавливало. Своим родителям я послала письмо с пакетом свадебных фотографий, ответа я не получила. Отец жил один в Висагинасе. Мама находилась в психоневрологическом интернате. Брат мой тоже жил и работал в Висагинасе и проживал в общежитии с женой и сыном. На свадьбу приехал только мой дядюшка Антонин Иванович с дочкой Виталиной, все мои ближние – как вымерли.

С самого начала, как только мы поженились, стали происходить странные вещи. Сначала муж потерял обручальное кольцо. Мыл после работы руки, кольцо упало в раковину, и его смыло в канализацию. Пришлось купить новое. Затем, через какое-то время он поехал к своей маме. Я осталась дома. Вскоре возвращается муж. И он мне рассказывает такую историю:

«Сижу я в зале ожидания и жду, когда посадка на автобус будет объявлена. Вещи запер в камере хранения. Наступила ночь, было жарко и душно. Я попил воды и сел на край скамьи, чтобы облокотиться на поручень и вздремнуть. Проснулся от болезненного тычка в бок. Когда я проснулся, вокруг меня стояло несколько человек, и один из них держал у меня под ребром нож и тихо говорил:

– Паспорт, деньги, часы – быстро! А другой взял меня за правую руку и стащил обручальное кольцо.

Налетчики исчезли также неожиданно, как и появились. Очухавшись, муж пошел в милицию, искать дежурного. Его выслушали, приняли заявление, а воз и ныне там.

Мой муж постоянно попадал в какие-то катавасии. Я ничего не понимала. Может он сожалел, что женился на мне? На его пути постоянно вставала какая-то невидимая сила, которая стремилась отделить его от меня. Я стала присматриваться к мужу, стала задавать ему вопросы, анализировать его действия и первое, что я заметила, он – безудержный хвастун! Людей не знает, не разбирается в них, а хвастаться любит. Я не понимаю, чем он хвастался?

Эту же черту характера я позже заметила у своей свекрови и у других родственников со стороны мужа. Самовосхваление просто текло рекой. Приехали на свадьбу и ну хвалиться: мы тут все коврами застелем, мы мебель новую поставим, мы то, мы это и так без конца. Хоть бы задумались, куда они будут эти ковры стелить, на эти пятнадцать метров? Да, мы и без ковров проживем… Нам бы еще комнату пятнадцать метров купить – вот, где задача! Но родители мужа на это отвечали:

– Приезжайте, в деревню! Приедете в деревню – построим дом, а так, незнамо куда деньги не дадим…

Мебель покупать они нам тоже не доверили, купили совершенно не подходящую нам мебель, мы долго с ней мучились, потом купили сами- компактную, раскладывающуюся мебель. Дети уже в школу пошли. И так во всем. Я долго не могла привыкнуть к такому странному мышлению моих новых родственников. Я была вынуждена считать их несерьезными людьми и перестала доверять им. Мой муж перед лицом своих родителей становился глухим и немым, он не мог ни говорить им что-либо, ни просить у них что-либо, а уж тем более требовать!

Вредные привычки…

У нас стали появляться друзья мужа. Большей частью это были заводские парни. У тех, кто к нам ходил, были, как сегодня принято говорить, «ники»: «Китайчонок Ли», «Сашка – финн», «Коля- барин» и краснодарский татарин «Помидор».

«Китайчонок Ли» был круглолиц, черноволос и узкоглаз. Он и в самом деле здорово походил на китайца. Это правда! Выглядел он холеным и благополучным. Мама его работала буфетчицей в гостинице «Москва». Она строго контролировала своего сына, знала, с кем он дружит.

Сашка – финн все время мотался к своему брату в Финляндию. Привозил музыкальную технику и джинсы. Мой муж купил у него очень качественный японский магнитофон «Хитачи», который я частенько использовала для своих занятий в школе, когда уволилась с завода.

Помидор был вообще мутная личность. Он водил дружбу с местной милицией. Фарцевал. Приносил моему мужу куртки, рубашки и другие вещи. На меня он смотрел с каким-то страдальческим выражением лица, типа, кто это? Жена? фу ты, ну ты, так хорошо сидели, а тут- жена…

Коля-Барин в свободное от основной работы время работал в добровольной дружине ОБХСС (отдел борьбы с хищениями социалистической собственности), или по – другому она называлась «народный контроль».

Собиралась небольшая группа молодых людей. Приходили в магазин, чаще всего в продовольственный и распределялись по отделам. Раньше в магазинах музыка не играла, поэтому, как гром с ясного неба раздавался голос Коли-барина, объявлявший: «Внимание! Контрольная закупка! В магазине работает группа народного контроля!». Тишина наступала гробовая. Кто-то из-за прилавка уходил в подсобное помещение. Оттуда выходил прилизанный человек и приглашал «народный контроль» пройти в подсобку. Ну, а из подсобки «народные контролеры» выходили хорошо упакованные всякой деликатесной едой. Очень редко дело заканчивалось составлением протокола.

И вот, однажды, звонит мне мама Китайчонка Ли. Я очень удивилась. А мама Китайчонка Ли стала мне высказывать свое недовольство поведением моего мужа. Оказалось, что мой муж – хулиган и алкоголик, он сбивает с пути истинного ее сына! Мама Китайчонка Ли стала мне пенять, почему это я не слежу за своим мужем?! Я и на самом деле мужа никогда не контролировала, я ему доверяла. Я никогда не знала, сколько денег он заработал, и не требовала, чтобы он мне отдавал все до копейки. Я имела свой заработок и считала, что муж может мне деньги отдавать, а может их и не отдавать. И уж никогда не обыскивала его карманы! Боже упаси! Я очень удивилась звонку мамы Китайчонка Ли и, пообещав ей, что взбучка моему мужу будет обеспечена, положила трубку. На самом деле я не знала, что мне делать.

Вскоре эта группа распалась. Мама Китайчонка Ли его женила, и он сразу же перестал общаться с моим мужем. Сашка-финн уехал к брату в Финляндию на постоянное место жительства. Изредка появлялся Помидор, а потом, и он перестал приходить. Но мой муж, действительно, оказался таким, как о нем говорила мама Китайчонка Ли. Он продолжал пьянствовать, приходил домой нагруженный под завязку и утром еле отходил. Я долго так мучилась. Писала свекрови, но она мне ответила: «…можешь не писать, я твои письма не читаю, мои сыны хорошие, это вы, невестки – хамки, и моих сынов хамами сделали». Жесть.

Вскоре у мужа стало отказывать сердце. Теперь я постоянно вызывала скорую помощь. Его приводили в чувство капельницами, я в это время бегала по магазинам в поисках цыпленка, варила куриный бульон и отпаивала его бульоном. Но это не могло длиться вечно. Потому что проходила неделя, другая, и мой муж возвращался к прежнему образу жизни. К этому моменту мы переехали жить на Петроградскую сторону. Прошло, наверно, месяца два, как мы поселились в новой квартире. Соседи нас сразу невзлюбили. Это были, в основном, одинокие женщины. И вот приходит опять мой муж и лыка не вяжет. Упал на постель и стал ныть: «Мне плохо», ох, как мне плохо». Я молчу. Он снова: «Ох, вызови скорую, я уже не могу». Я молчу. Он ныл, ныл, я ему говорю: «У нас телефон в комнате, набери и вызови себе скорую». Замолчал, а потом стал опять ныть: «Я умираю!» А я спокойно так говорю: «Умирай! Я похороню тебя и будет мне счастье!» Теперь молчание длилось очень долго. Скорую он так и не вызвал. Заснул. Утром пошел на работу и пришел домой сразу после работы. Я сижу и рисую свои картинки. На вопрос, «а что мне поесть?», я пожимаю плечами. Муж пошел на кухню, нашел размороженную курицу, сварил ее, бульон заправил овощами, а к мясу сделал картофельное пюре. Вся семья поужинала. И с этого момента как-то все пошло в лучшую сторону. Хотя работа над этим, скажем мягко, «недостатком» продолжалась долго. Я перестала приглашать в дом гостей. Для меня это было мучительно: я- человек гостеприимный, большая любительница готовить и печь всякие там тортики, булочки и рогалики, я была вынуждена всем отказать от дома. Разумеется, я сама тоже перестала ходить в гости. Кто бы не приглашал, я всегда говорила: «Нет. Мой муж болен. Он – алкоголик». На меня смотрели как на ненормальную, а я точно знала, что мой образ жизни резко изменился и теперь уже навсегда. В доме не было ни капли спиртного. Я его вообще не брала в рот. И теперь все мои близкие не прикасались к пиву, вину и водке.

Я, конечно же, потеряла много друзей. Да какое там, я осталась в одиночестве! Люди решили, что я стала «жадная и нелюдимая», потому что коплю на квартиру. Мне перестали звонить, ко мне перестали приходить, поздравлять меня с днем рождения. Но как бы там ни было, алкоголь исчез из нашей жизни.

Сегодня мой муж в рот спиртного не берет. Боится за свое здоровье. Аккуратно посещает врача и продолжает работать.

Моя свекровь

Свекровь никогда не обходилась без скандалов, когда бы мы к ней не приезжали. А ехали мы почти двое суток. Приезжали, измученные дорогой до предела. Ставропольский край находится на самом юге России.