Магисса: «Тень тринадцати»

Книга 1

Магисса: «Тень тринадцати»

Глава1

Отец Рендол бежал, слегка придерживая полы тяжелой мешковатой рясы. Весь его вид вызывал ужас, начиная с бледного лица и заканчивая застывшим в немом крике провале беззубого рта. Стук подошвы его деревянных сандалий гулко отдавался эхом в каменном туннеле, покрытом мхом и редкими очагами паутины. Он очень спешил, отчего его хромота становилась только заметнее. «Совет, срочно собрать совет!» вертелось у него в голове, и он цеплялся за эту мысль чтобы окончательно не сойти с ума от нахлынувшего на него ужаса. Время близилось к полуночи и древний храм давно погрузился в сон. Все монахи давно спали в своих крошечных кельях и только он, отец Рендол, нес свою очередную вахту возле массивных дверей склепа, где много лет назад, его братья упокоили силы великого зла. Как же давно это было, размышлял обычно отец Рендол и как же недавно вторили ему старейшины. Всю свою жизнь он посвятил этому великому замыслу. Утренняя молитва, скудный завтрак, работа в архиве, где при свете свечей монахи разбирали и переводили древние свитки. Обедня, после которой ночные стражи шли отдыхать, а остальные продолжали работу над свитками. Вечерня, ночное дежурство, до или после полуночи, сон, и так по кругу. За исключением лишь смены часов, самой важной их миссии существования. Жечь полынь с вербой и читать молитву, чтобы Великое зло даже во сне не смогло определить место своего заточения или заглянуть в мир людей.

Отец Рендол остановился на секунду перевести дыхание и унять дрожь в худых иссохшихся ногах, «Совет, срочно собрать совет» опять произнес он шепотом, и оперся на каменное перило начинавшейся перед ним лестницы. Монах тяжело со свистом выдохнул и начал подниматься по ступеням, когда наверху показался человек в такой же рясе.

– Отец Рендол? – раздался голос сверху. – Что ты тут делаешь?

Монах испуганно взвизгнул: – Там, там…– затараторил он не в силах собраться мыслями. – Там что-то происходит, – он начал тыкать указательным пальцем в сторону склепа. – Там что-то, совет, надо совет…

– Ты бросил алтарь? – фигура сверху резко кинулась вниз. – Ты бросил алтарь? – Монах схватил отца Рендола за рясу и тут же отшвырнул в сторону. – Старый идиот.

– Я зажег полынь, и вербу, ты не понимаешь, нужно собрать совет! – кричал монах в спину отцу Торвальду, но тот ничего не ответил, а только быстрее побежал к дверям склепа.

Отец Рендол закрыл лицо руками и тихонько завыл. Он только сейчас осознал, что натворил. Он прервал молитву. Молитву длиной почти в триста лет!

– Нет мне прощения, нет мне прощения, – запричитал монах и вскочил на ноги. – Я должен известить старейшин. – С этими словами он начал взбираться по лестнице.

Отец Торвальд подбежал к алтарю и быстро вынув четки в привычном темпе зашептал молитву. Полынь неспешно тлела, распространяя желтоватые клубы дыма. Тишина. «Может все обошлось?» подумал Торвальд и снова прислушался. Все как обычно. Еле уловимый треск свечей в закопченных, покрытых воском жестяных подсвечниках, легкое покалывание тлеющей травы, неспешный стук деревянных бусин на четках, и его легкий шепот из почти закрытых губ. Все как обычно. Торвальд посмотрел на алтарь не прерывая молитвы, он давно научился думать и даже рассуждать под шепот своих молитв, это давалось ему легко, навык, отработанный годами. «Алтарь слишком заплыл воском» подумал он «Надо завтра отправить отца Каиса отполировать поверхность и собрать на переплавку старый воск. Или лучше отца Рэндола, если его не прогонят старейшины. Как вообще можно было прервать молитву?» отец Торвальд в очередной раз прислушался к тишине «Что его могло так напугать? Может он уже начал выживать из ума? Сколько же ему лет?» он попытался вспомнить, когда увидел его впервые и сколько уже сам находится на служении в храме.

Торвальд родился в обычной семье, где уже до него росло пятеро братьев. Он был поздним ребенком и отца не особо радовало его появление на свет. С восходом солнца отец с братьями уходили кто трудиться в полях, кто добывать скудный провиант, а он оставался дома с матерью. Все что Торвальд помнил из детства это постоянное чувство стыда, зато что он обуза и нескончаемое чувство голода. Он помнил, как понуро сидел на лавке рядом с матерью и наблюдал как отец с братьями поедают пареную репу или рыбную похлебку. Ему доставалось только обсасывать рыбные кости, да шкурки от пареной репы, которую мать усердно отмывала от земли, несмотря на крики отца за нерасторопность. Она знала, что младшему сыну большего не достанется. За стол он сможет сесть только когда начнет работать в поле или научится ловить рыбу.

Про храм Торвальд тогда толком ничего не знал. Только местные байки да страшилки долетали до его детских ушей. Расположенный вдалеке от леса, в недрах плачущей горы, храм производил зловещее впечатление. Его выщербленные ветром и временем стены из горной породы, покрывали островки густого зеленого мха, на который сползали бесконечные капли влаги. Редкие глазницы пустых окон зияли чернотой и лишь иногда в них проскакивали отблески свечей, одиноко проходящих монахов. Но это лишь пугало еще больше. Словно застывшее в вечном сне чудовище блеснуло своими мертвыми черными глазницами. Уже давно никто не видел монахов вблизи, не вел с ними разговоров, и никто толком не знал, что именно в этом храме, но все его чтили в благоговейном ужасе еще со времен Магисс.

Над храмом, почти у вершины горы, располагалась просторная колокольня, увенчанная единственным, но очень увесистым колоколом. Его звон расходился далеко за пределы всех ближайших деревень, но звонил он очень редко и означало это одно. Скончался один из служителей храма и в пятидневный срок, к его подножию должен быть доставлен один из мальчиков в возрасте от 7 до 11 лет. Родитель, принесший в жертву свое чадо, получал щедрое вознаграждение в виде мешочка медяков, по сумме приравненный к пяти золотым, а ребенок исчезал в темном провале массивной двери храма и больше никто и ничего не знал о его судьбе.

Торвальд хорошо помнил, когда переступил порог храма и вошел в почти густую темноту. Перед ним тут же возник силуэт монаха со свечной лампой и молча пошел вперед. Торвальд оглянулся на закрывающуюся со скрипом дверь и побежал вслед за монахом. Они, казалось, бесконечно шли по темным коридорам храма, огибая какие-то залы и темные помещения, в воздухе чувствовался запах сырости и плесени, отчего Торвальд поежился, вспоминая свою теплую и солнечную избу. Но наконец то монах остановился и открыл дверь в какое-то помещение, жестом приглашая Торвальда войти. Мальчик несмело прошел вперед и дверь за ним тут же закрылась.

Торвальд огляделся, ничем не примечательная комната, наполненная свечами и странным горьковатым ароматом. Ничего необычного, не считая деревянной емкости наполненной водой, стоящей посередине. Он молча уставился на эту емкость. Никогда он не видел ничего подобного и даже не представлял для чего она нужна, пока из темного угла не вышел монах и резким рывком не закинул его в емкость. Следом монах начал сдирать с мальчишки его ветхую рубаху. Торвальд обезумел от ужаса. «Его хотят сварить, сварить и съесть как ту рыбу, что приносил отец для похлебки.» Он громко закричал и начал что есть силы вырываться из цепких рук монаха. Но его бунт был быстро сломлен таким увесистым подзатыльником, что у Торвальда посыпались искры из глаз и он обмяк, смиряясь с постигшей его судьбой. Его мучитель намазал его какой-то вонючей массой и начал крести тело жесткой тряпкой. Торвальд открыл глаза и увидел нож в руках монаха. «Ну вот и все,» пронеслось в его голове «Сейчас меня выпотрошат». Он закрыл глаза и приготовился умереть, но нож лишь коснулся его жестких волос и срезал их подчистую. Торвальд покорно замер, не понимая, что происходит. Монах долго тер его тело вонючей массой, которая превращалась в белоснежную пену, а затем поставил на ноги и окатил чистой водой. Торвальд растерянно посмотрел на монаха и тот вдруг улыбнулся, накинул на мальчишку кусок сухой ткани и кивнул на лавку:

– Одевайся. За тобой скоро придут.

Монах ушел, а Торвальд растерянно посмотрел на лавку, попутно ощупывая свою лысую голову. Чистая рубаха и сандалии с деревянной подошвой были аккуратно разложены. Он осторожно потрогал ткань рубахи. «Мягкая» пронеслось у него в голове, но сказать вслух он не осмелился. Тогда он быстро оделся и уселся на лавку в ожидании, когда за ним придут.

Ждать Торвальду пришлось не долго. Вскоре очередной монах появился в комнате и сопроводил мальчишку к отцу Тирису. Этот монах отличался от тех, кого до этого видел Торвальд. Стены его кельи были увешаны тканями с рисунками и росписями, который показались ему настоящей роскошью. Большое кресло, в котором он сидел было обтянуто мехом, а свечи горели во всех четырех углах, разгоняя мрак почти до дневного света. Рубаха на нем тоже не была похожа на другие. Ее отличали красный, расшитый золотыми нитями воротник и такого же окраса широкий пояс. Отец Тирис был очень стар. Его лицо бороздили глубокие морщины, а белоснежная борода больше походила на тонкую легкую дымку.

– Добро пожаловать сын мой. – Произнёс он глубоким уставшим голосом. – Садись рядом со мной, – и он указал на небольшую деревянную ступеньку у его ног.

Торвальд зачарованно сел, не сводя глаз со старика.

– Как зовут тебя?

– Тор… торвальд, – едва слышно произнес мальчишка и немного откашлялся. – так меня нарекла матушка.

– Хорошо Торвальд, – старик вздохнул и погладил бороду. – Меня можешь запомнить, как отец Тирис. – Он внимательно осмотрел мальчишку. – Очень уж худ, ты не болен случаем?

– Нет, – замотал головой Торвальд. – Я просто еще не умею ловить рыбу. Я только начал учиться делать заячьи ловушки и петли для фазанов.

Отец Тирис вздохнул и постучал посохом по каменному полу. Дверь в его келью тут же приоткрылась, и он повелел принести мальчишке остатки еды от вечерни, прям в его келью.

Отец Тирис расспрашивал Торвальда обо всем. Как он жил, чем занимаются его родители, сколько у него братьев, чем увлекался сам, что любил, что думал, с кем дружил. Торвальд сначала расстерялся, ему было непонятно и непривычно, что кого-то может интересовать его скромная жизнь, но постепенно он разговорился. Их разговор прервал монах, принесший небольшую крынку из обожженной глины с кислым молоком и ломоть черного хлеба. Торвальд сначала боялся принимать столь богатое пиршество, но после словно голодный зверек накинулся на угощение. Их беседа возобновилась, как только мальчишка смог равномерно дышать, дожевывая остатки пищи.

– Слышал ли ты о великой матери всего сущего? – задал вопрос отец Тирис

Торвальд растерянно помотал головой.

– А что же ты знаешь? О мире нашем, о событиях?

Торвальд дернул плечом: – Нужно слушаться родителей и жить праведно, иначе наша тень может обернуться злом и утащить под землю?

– Эх, невежа, – вздохнул отец Тирис. – Слушай внимательно сын мой, я расскажу тебе обо всем по порядку. – Старейшина уселся поудобнее и начал свой рассказ. – Великая трехликая богиня Гекада. Она мать всего нашего мира, тьма и свет, добро и зло, ты и я, все мы ее создания. Великая и благословенная, она дала шанс на жизнь каждому, но не все смогли нести ее благость. Так появилось зло. На земле начался жуткий хаос. Бесконечные конфликты и битвы, оставлявшие после себя только разрушения и выжженные земли. Ничто не могло остановить этот ужас. Стоило навести порядок в одном месте, как вспыхивало все больше и больше очагов раздора по всему свету. Так миру стала угрожать опасность забвения, и великая Гекада приняла единственно верное решение. Она создала место, куда сослала все зло, населявшее землю и запечатала их темный мир священными вратами. Вся нечисть исчезла, но наш мир слишком сильно пострадал. Он словно стонал и плакал покрытый обожжённой землей и руинами поселений. Великая Гекада не могла оставить его таким и следующим ее чудом творения стали Магиссы! Пять прекрасных и волшебных созданий, несущих в мир только добро и процветание. Она поручила им этот мир и была спокойна. Но она не смогла бросить своих детей и ушла в темный мир вместе с ними. А Магиссы стали воплощением красоты, любви и мира. Когда их шествие ступало на мертвую землю, то все вокруг вновь оживало. Трава и цветы росли у них под ногами, деревья выпрямлялись и покрывались молодыми побегами, птицы и звери возрождались в лесах. И это было волшебно. Магиссы отличались особенной красотой, они были молоды, сильны и гибки. Их голубые одежды часто сравнивали с небесной синевой, волос не имел в мире сравнения такой же глубокой черноты, а фиолетовые глаза и вовсе завораживали. Магиссы жили обособленно в своем храме, и никто не знал, где он находится, так как скрыли они его от глаз человеческих. И у Магисс тоже были свои непреложные законы. Им запрещалось иметь свои семьи, мужей и покидать место своего обитания, кроме случаев священных миссий. Они не могли отказаться или изменить свое предназначение. Им разрешалось иметь детей, но общая численность Магисс не должна превышать тринадцати. Они строго следовали всем правилам и мир процветал! Перед уходом, над священными вратами, скрывавшими темный мир, богиня Гекада возвела новый храм. Она выбрала и призвала в него пятерых хранителей. Хранители темной печати, такое она дала им имя. Она подарила им благодать, наделяя частичкой своей магии и доверила охрану священных врат, а также все знания великих, которые нужно было изучать, преумножать и несли их благо людям. Хранителям также было запрещено покидать храм, кроме священных миссий, иметь семьи и детей. Но взамен они могли брать необходимое количество служителей, для ведения быта, так как потребности их человеческой жизни были намного обширнее чем у Магисс. Так и появились мы. – Подытожил отец Тирис глядя в застывшие от интереса глаза мальчишки. – И теперь ты один из нас. И у тебя впереди длинный путь…

– А я смогу увидеть Магиссу? – с придыханием спросил Торвальд.

– Нет, – покачал головой отец Тирис, но вскоре ты все узнаешь, а пока тебе пора отдыхать.

Старейшина определил Торвальда в келью к отцу Рендолу, пока он не изучит распорядок и свои обязанности в храме. Мальчишке нужно было время, чтобы привыкнуть. Уходя Торвальд остановился в дверях кельи и повернулся к отцу Тирису. Немного помешкав, он произнес:

– Спасибо отец Тирис.

Старец был явно удивлен: – За что сын мой?

Торвальд хотел перечислить все, за еду, за разговор, за мягкую рубаху, за то, что больше не чешется голова, зато что не съели, за доброту, за то, что позволили стать частью чего-то великого, но он только дернул плечом и тихо ответил: – За все…

Отец Торвальд продолжал стоять на коленях у алтаря и шептать молитву, когда до него донеслись звуки деревянных подошв. Он вырвался из воспоминаний и прислушался. Несколько человек направлялись к нему и судя по отголоску они торопились. Но прежде всего молитва. Он не мог замолчать, поэтому продолжал шептать священные слова и вслушиваться в звук шагов.

К алтарю подошли трое монахов. Отец Альмонд шел впереди. В иерархии храма он был вторым из совета старейшин, после отца Тириса. Отец Рэндол стоял чуть поодаль, втянув голову в плечи и будто неосознанно стараясь спрятаться за спиной старейшины. Он нервно перебирал четки и громче обычного нашептывал священное писание. Отец Каис тоже выглядел напуганным, но он держался ровно, стараясь не выдавать свое волнение.

– Замените его, – тихо сказал Старейшина и кивнул монахам на отца Торвальда.

Те послушно преклонили колени у алтаря и только услышав их синхронную молитву, Торвальд встал.

– Ты слышал что-то? Или видел? – задал первым вопрос отец Альмонд

Торвальд поднял голову и посмотрел в лицо старейшины. То же испещренное глубокими морщинами лицо, те же седые волосы и борода как у главного старейшины отца Тириса, вот только взгляд, острый, властный и даже немного жестокий отличал его от главного.

– Я ничего не видел и не слышал. – Спокойно ответил Торвальд. – Все было как обычно.

– Хм, – отец Альмонд кивнул головой и подошел к двери склепа.

Осторожно, едва касаясь пальцами старейшина очертил на двери знак печати, а затем немного постояв осторожно прильнул ухом к двери. Все замерли в ожидании. Но ничего не происходило. Отец Альмонд отошел от двери и достал из кармана флакон. Он смачно окропил этой жидкостью тлеющую траву и поставил на алтарь.

– Это заговоренный чертов куст, добавляйте его в свечи и кропите траву. Отныне нести священный долг будут трое монахов, пока мы не выясним, что так напугало отца Рендола. Вас сменят через несколько часов, если что-то произойдет, немедленно сообщайте. Совет состоится на рассвете. И еще, отец Торвальд, после смены зайдите к Старейшине отцу Тирису. Он желает поговорить с вами до совета.

С этими словами Альмонд удалился, оставив у алтаря троих монахов.

Торвальд поправил под коленями меховую подстилку, набитую тонкой сосновой стружкой, и вновь зашептал молитву. Его мысли привычным образом вернулись к воспоминаниям.

Торвальд полюбил храм всем сердцем. У него была своя отдельная кровать, собственная подушка и даже одеяло. Он тщательно стирал и ухаживал за своей одеждой, которую не нужно было ни с кем делить, его кормили три раза в день и ему не нужно было ждать для этого пока он подрастет и получит какие-то навыки. Работу, которую он выполнял была ему по силам, а еще его обучали грамоте, письму, счету. Он изучал древние почти забытые языки и у него неплохо получалось. Он быстро освоился в своем новом жилище, глаза быстро приспособились к вечному мраку, слух стал острым от вечной тишины. Конечно, обет молчания никто не приносил, но все монахи были мало разговорчивы и скупы на любое проявление чувств. Отца Тириса он пока больше не видел, зато активно изучал изготовление свечей, мыловарение, работы по дереву, травы и их свойства. По мере того, как Торвальд подрастал, его пытливый ум требовал все больших знаний, но все его попытки продвинуться дальше не увенчались успехом. В храме был давно установлен свой неспешный порядок. Когда, в каком возрасте и чем заниматься. Все изменила его случайная встреча с процессией старейшин. Все монахи стояли в почтенном поклонении, тогда как Торвальд не сдержался и кинулся к отцу Тирису шедшему во главе.

– Отец, отец мой, – зашептал юноша. – Позволь мне предстать перед тобой, хотя бы в последний раз, заклинаю тебя.

Стоящие в замешательстве монахи быстро пришли в себя и оттащили юношу.

Все ждали реакции отца Тириса, запугивали Торвальда различными карами, но вот чего они не ожидали, так это того, что спустя 10 лун, главный старейшина призовет в свою келью этого бестолкового парня, да еще и на вечернюю трапезу.

Отец Тирис восседал все на том же своем кресле, обтянутом мехом, но теперь Торвальд знал, что этот мех принадлежал речной крысе. Он славился своей устойчивостью к сырости и его не ела моль. Возле кресла стоял прочный деревянный стол с резными ножками и хорошо отполированной столешницей. Напротив, стоял табурет, его сиденье также покрывал густой мех речной крысы. Торвальд несмело зашел в келью и низко поклонился, вспоминая слова монаха из коровника. «Вот высечет тебя старейший за твою дерзость, попомнишь мое слово, так высечет, что до старости ходить не сможешь». Торвальд застыл в поклоне, когда услышал:

– Проходи сын мой, садись, раздели со мной вечерню.

Торвальд выпрямился и подошел к столу. Трапеза старейшины не отличалась от того, что ели монахи. Та же похлебка из кролика с молодыми листьями крапивы и тонкая пресная лепешка. Разве что в мисках было намного больше вкусной крольчатины. Торвальд осторожно присел на табурет, чувствуя мягкость мехового сиденья и взял деревянную ложку. Он не осмеливался заговорить первым. Старейшина тоже молчал и неспеша потягивал с ложки наваристый бульон.

– Как тебе живется в храме Торвальд? – заговорил первым отец Тирис.

Юноша вмиг оживился: – Все очень хорошо старейший! Я всем доволен.

– Я рад это слышать, – он вновь отхлебнул суп из ложки. – Похлебка сегодня очень вкусная.

– Ага, – кивнул Торвальд спешно пережевывая крольчатину. – Отец Фарон сегодня принес трех кролей. Он обещал научить меня ставить ловушки. У него всегда улов самый богатый, – Торвальд помакал лепешкой бульон и отправил ее в рот. – Он настоящий мастер своего дела.

– Он всегда был таким, – добавил старейшина. – Когда ни будь и ты сможешь так же ловко управляться. Было бы желание.

Торвальд приподнял чашу и отпил крепкий бульон: – Желание есть, я много желаю.

Отец Тирис покачал головой: – Желаний много, а ложкой есть не умеешь.

– Простите, – Торвальд вытер рот рукой и взял ложку. – Уж сильно вкусно. Я сегодня видел, как на кухне толкли в бульон клубни земляной груши. Оказывается, это секретный рецепт, чтобы бульон был крепче, вы знали?

Старейшина усмехнулся: – Как легко и быстро ты выдаешь секреты. Только узнал и сразу растрепал.

Торвальд смутился: – Ну это же не такой важный секрет.

– Для тебя может и нет, а для того, кто это придумал и держал в тайне, очень важно, иначе зачем бы он скрывал?

– Я не подумал, – ответил юноша и запихал в рот второй кусок крольчатины.

–Так вот думай, – поддел его старейшина. – Болтовня никогда до добра не доводит, всякий и любой секрет уважать надо. Молчать и слушать, вот что лучше всего. Особенно для глупых мальчишек и девчонок. – отец Тирис отодвинул тарелку, – Ты мне вот лучше, что скажи. Что за потребность тебя обуяла Торвальд? Что ты кинулся ко мне против всех правил и учений.

Юноша стыдливо опустил глаза: – Я так боялся, что вы меня не вспомните, но вы даже мое имя не забыли.

– На это есть причины. – Усмехнулся в бороду старик. – Ты единственный кто сказал мне спасибо, за это тяжкое бремя. Помнишь?

– Помню, – кивнул юноша. – Но это не бремя, для меня это словно настоящее благо.

– Много ты понимаешь, – хмыкнул Старейшина. – Если благо от бремени отличить не можешь.

Торвальд нахмурился: – Вы не понимаете, там, где я рос, я никому был не нужен, а здесь меня кормят, одевают, учат…

– Так вот какова твоя цена? Чистые портки и ломоть хлеба? – отец Тирис громко усмехнулся. – Хорош служитель, ничего не скажешь, а придет злой дух и скажет, идем Торвальд, я тебе кушанья небесные подам, да портки нежнее шелка и забудь, как звали нашего будущего Хранителя.

– Да зачем вы так! – повысил голос юноша и тут же осекся, встретившись с твердым взглядом старца. – Я совсем не про это, я про жизнь мою сложную в детстве!

– Ну ты поплачь еще, – вздохнул отец Тирис. – Пожалей себя бедного несчастного, так ведь поступают слабые люди. Ты ведь ни разу не пожалел свою мать, которая я уверен сама не доедала, иначе ты бы просто не выжил, ты не пожалел отца с братьями за их тяжелый труд, ты даже не знаешь, что это такое, но ты пожалел себя. Это ли не слабость?

Торвальд запыхтел и опустил голову.

– Твой мир сынок слишком беден и скуд. – Продолжил Старейшина. – Твой рот слишком много говорит, а твои чувства бьют фонтаном, тогда как места подумать у тебя не остается. Видимо твое место в коровнике, а не в великих залах. Ты ничего не понимаешь.

– Но я хочу! – излишне эмоционально среагировал юноша. – Я хочу знать, я хочу научиться, я хочу понять! Мне мало того, чему меня обучил отец Рендол. Я уже сам начал составлять мази и отвары, и моя мазь быстрее лечит сырую язву, чем рецепт отца Рендола. А моя посуда! Вы видели мои чашки? Они не хуже этих, а те, что делает отец Каис… да от его ложек можно оставить занозу на языке. А книги? хотите послушать? Я уже бегло читаю на иллиритском, могу на слух переводить дарийский, а в священном писании времен первой матери я сам разгадал ключ к чтению, отец Рендол сам сказал, что у них на него ушли годы. Я хочу учиться, я хочу знать больше, почему мне этого нельзя? – Торвальд соскочил с табурета. – Почему я убираю и выбрасываю навоз, если я знаю, что это лучшее средство для отопления и согрева, коровьи лепешки нужно просто хорошо просушить и сложить к зиме, а они смеются словно я глупец какой-то.

– Сядь на место, – холодно прозвучал голос старейшины, и юноша мгновенно повиновался.

Отец Тирис мягко поглаживал свою бороду взирая на смущенного юношу: – А главные заповеди монаха ты так же хорошо знаешь?

– Конечно, – тут же отозвался Торвальд. – Послушание, смирение…– начал повторять он и тут же осекся. – Я понял, я веду себя недостойно, – констатировал он и густо покраснел. – Но как же мне быть? – уже тише произнес юноша. – Как быть если я понимаю то, что они нет? Я ведь люблю наш храм, я на все готов для него, не за портки и хлеб, я правда готов, но ведь и они готовы… Я не знаю…

– Ты слишком молод и горяч, – строго произнес старейший. – Ты изучил науки, они дались тебе легко, это благо, но не стоит лететь вперед, упуская не менее важные вещи. Послушание и смирение могут сыграть более важную вещь на твоем пути, чем шлифовка ложек или изготовление мази. Всему свое время.

– Но почему, – Торвальд нахмурился. – Почему если я могу, разве не благо если я смогу приносить больше пользы?

Отец Тирис гневно вздохнул: – Ты думаешь ты особенный? Или весь совет не сможет разобраться без сопливого юнца? Какая от тебя польза, что ты рвешься к тому, чего толком не понимаешь? Кто мы? В чем наша главная миссия?

– Хранители темной печати, – быстро ответил Торвальд. – Мы стражники того зла, что сокрыто в склепе над вратами. То зло, что удерживается нашими общими силами, оно не должно покинуть храм, иначе оно уничтожит всех крестьян. Так ведь?

– Зло, крестьяне, – отец Тирис немного помолчал. – Все не так просто сын мой. Мир слишком большой и разнообразный. Казалось бы, что может быть проще? Вот тебе день, а вот тебе ночь, все логично и естественно, вот он свет, а вот она тьма, но истинный хранитель понимает, что ночь и темнота – это не постоянное однозначное явление. Ведь достаточно зажечь свечи, и темнота исчезает, уступая место свету. А вот днем налетели тучи и скрыли солнце, и тьма поглотила свет. Понимаешь, о чем я?

Торвальд растерянно покачал головой.

– Ты уже поделил мир на черное и белое. – Продолжил отец Тирис. – В тебе нет мудрости, мальчишка, да и откуда ей взяться в твои то годы. Ты даже свои идеи донести не можешь. Вскочил, разгорячился, посмеялись над ним, великую идею не приняли. Так может это ты донести не смог? О чем ты там мне говорил? Использовать навоз? Идея ведь действительно неплоха, но чем ты тогда землю удобрять будешь?

Торвальд исподлобья посмотрел на отца Тириса, вся его спесь слетела, как и не было: – Можно приготовить удобрение из квашенной травы. Оно готовится быстрее, чем из навоза и использовать его легче и перепахивать потом землю не надо.

– Вот, – потянул старейшина. – Бывают же светлые мысли в твоей голове. Так ты сделай, и покажи, да так чтобы все увидели и ни у кого сомнений не осталось в уме твоем. И никто тогда не посмеется над тобой. Терпение и усердие, вот чему тебе поучиться стоит. А не болтать и жаловаться!

– Я понял отец Тирис, – Торвальд поерзал на табурете. – Но как про свет и тьму?

– Начинай думать сын мой.

Торвальд нахмурился: – То есть зло и добро, это так же, как свет и тьма?

Старейшина внимательно посмотрел на юношу: – Иногда так же, а иногда нет. Никто и никогда не знает все наперед.

– А как же понять? – Торвальд выглядел совсем растерянным

– Для этого у тебя есть сердце и ум. А чтобы ты мог на них положиться, ты их взрастить должен правильно. Без гордыни, без спешки, не поддаваясь грехам людским.

Старейшина закрыл глаза и замолчал, давая юноше время усвоить его рассуждения. В келье повисла тишина, нарушаемая только треском свечей и шумным дыханием старика. Их уединение прервал монах, зашедший забрать посуду. Он проскользнул бесшумно, не говоря ни слова и так же быстро скрылся за дверью. Торвальд продолжал молчать, и отец Тирис заговорил снова:

– В наших архивах, куда тебя так тянет твое тщеславие, сокрыто очень много знаний. А знания – это великая сила! Ты словно Магисса преисполнен благих намерений, но ты слишком молод и полон пороков, которые еще не научился контролировать. Чем станут для тебя эти знания? Великим благом? Или, возможно, злом? Как сильно ты можешь контролировать свое искушение? Или, оно возьмет над тобой верх? Ты можешь ответить на этот простой вопрос?

Торвальд в очередной раз покачал головой, а затем заговорил безликим голосом: – Неужели Магиссы исчезли навсегда?

– А как еще? Мы искали ответ на этот вопрос очень долго, – вздохнул отец Тирис. – Во всех священных писаниях ответ был один. Магисса может появиться только путем рождения у Магиссы.

– Не стоило им всем умирать… – изрек Торвальд, чем вызвал громкую усмешку старейшины.

– Тоже мне, великий мудрец! Придумал! Как будто все глупцы и специально пошли на смерть. Это была страшная битва! Кто мог такое предвидеть. Магиссы тогда находились в полном своем величии, тринадцать дев готовых исполнить свое предназначение. Но зло было умным и хитрым, оно затаилось и выжидало. Магиссы никогда не сидели на месте. Парами они отправлялись с миссией во все четыре стороны света, уходили с весной и возвращались к зиме. Они лечили болезни людские, предотвращая эпидемии, лечили земли, спасая урожай и предотвращая голод, лечили замелевшие водоемы, наполняя их рыбой и устраняли последствия пожаров. Зло истребило их по одиночке, действуя осторожно и скрытно. Оно не решилось восстать открыто, боясь кары сильнейших пятерых Магисс старейшин, остававшихся в храме. После смерти восьмерых сестер, зло возобладало могуществом невероятной силы и проявило себя, обрушив на людей мощь из боли, смерти и разрушений, но очень быстро ему надоело возиться с людишками, и он создал тени, раскидав их по всему свету. Эти жуткие создания были слабы, но их умений хватало, чтобы присосаться к человеку и заставить его творить хаос, убивать и жечь родные земли. Старейшины Магиссы слишком поздно узнали о смерти своих сестер, их горю не было предела и это тоже сыграло свою роль, сделав их слабее. – Отец Тирис горько вздохнул. – Мой прадед был свидетелем этой битвы сын мой и знаешь, что он говорил? Не было в ней ни красоты, ни величия, как расписали это в трактатах. Он видел только смерть, боль и ужас. – Старейшина задумчиво погладил свою белоснежную бороду. – Магиссы тогда призвали на битву и нас. Роль старейшин как хранителей темной печати, заключалась в том, чтобы опечатать место битвы и не дать Злу ускользнуть, а затем переправить к священным вратам, где Магиссы вернут эту тьму обратно. Моему прадеду, и еще четверым его братьям, было поручено охранять спины старейшин, удерживающих печать, от теней, что могли прийти на призыв извне и навредить Хранителям. Магиссы создали пять священных мечей, наделив их особой силой, что могла уничтожить тень, едва ее касалось лезвие и это было их оружием.

– А эти мечи до сих пор существуют? – спросил Торвальд

– Конечно существуют, – отозвался Старейшина. – И они стали нашим оружием еще на добрую сотню лет, когда после битвы хранители зачищали мир от этой скверны, что продолжали вредить людям.

– И они ездили по миру и убивали тени?

– И ездили, и убивали. – кивнул отец Тирис. – Все пятеро хранителей, пока не избавились от теней совсем.

– Это, наверное, было так захватывающе… – восхитился Торвальд

– Это было горько и печально, – перебил юношу старейшина, – голова твоя с соломой вместо ума. Что захватывающего наблюдать как люди страдают, голодают, и взывают о помощи. А хранитель стоит и понимает, что ничем не можешь помочь, потому как нет больше Магисс и некому прийти и спасти их от бед и разрушений? В этом ты видишь красоту?

Торвальд опустил виновато голову и промолчал.

– Нет в нашей жизни и наших миссиях ничего прекрасного. Ищи не ищи бесполезно. Только бремя и жертвенность наши попутчики. Мы и наш храм, это все что осталось от Магисс в этом мире, и мы будем до последнего стеречь то зло, что сокрыто в склепе.

Торвальд задумчиво подпер голову рукой: – А ваш прадед? Он был настоящим? По крови? Или вы просто так про него говорите?

– Настоящим, – кивнул отец Тирис.

– А как вы узнали? Я думал Хранителям нельзя иметь семью.

– Нельзя, – хмыкнул Старейшина, – Только род то идет не от одного мужчины, дурья твоя башка, у него были братья, которые род и продолжили. – Отец Тирис встал и подошел к молитвенному уголку. – У каждого мужчины, будь он Хранителем или простым крестьянином, есть жажда к продолжению рода. – Старейшина убрал свечу и зажег новую. – И единственное что нам возможно, это с помощью благодати отыскать свою кровь, скрытно от них, невидимо, дабы потешить себя мыслью, что кровь твоя не сгинула, – отец Тирис сел обратно в кресло. – Так я и узнал о прадеде своем.

Торвальд почувствовал боль в голосе старейшины и решил сменить разговор:

– Отец Тирис, а расскажи мне о битве.

Старейшина прикрыл уставшие глаза: – Что рассказать тебе, чего ты еще не знаешь.

– Зачем Магисса связала свою жизнь и всех сестер со злом?

Отец Тирис открыл глаза: – Разве был у нее выбор? Она поняла, что их битва проиграна. Как она могла оставить мир, где живо это исчадие? К тому же со смертью каждой из сестер, зло сильно теряло свои силы. Оно должно было умереть со смертью последней Магиссы. Когда стало об этом понятно, оно хотело сбежать, но Хранители крепко держали печать, словно куполом покрывавшую место боя, а мы ловко орудовали мечем, отгоняя наползавшие тени. Зло оказалось в ловушке. Последняя их схватка длилась не долго, Магисса умерла, и зло обессилено пало на землю. Но вопреки всем ожиданиям, оно не рассыпалось в пепел и не кануло в лету. Пусть очень ослабленное, но оно оставалось живо, только тени разбежались в разные стороны. Священный меч против зла оказался бесполезен, а благодати Хранителей хватало только на то, чтобы усыпить и запечатать его. Открыть или закрыть вход в темный мир Хранители не могли. Магисс больше не было. Так и началась наша непрерываемая служба у дверей склепа.

Торвальд нахмурился: – Но, если врата в темный мир запечатаны, откуда взялось это зло?

– Зло повсюду Торвальд, в сердцах людей, в душах гордецов, даже просто отсутствие добрых дел уже зло само по себе.

– Но это не ответ, – возмутился юноша.

– Глупый мальчишка, – вдруг рассердился отец Тирис. – Ты ничего не слышишь, что я тебе говорю, глупый своенравный и упрямый. Ты утомил меня, все, ступай к себе. Не хочу тебя видеть!

Торвальд понуро встал:

– Простите меня отец Тирис. – произнес он грустным голосом и вышел из кельи.

Торвальд открыл глаза и не останавливая молитву зажег еще один пучок травы. Клубы дыма стали гуще, и он разогнал их ладонью. Стоящие рядом монахи в унисон бубнили священные слова, а за дверьми склепа все оставалось спокойно. «Точно отец Рэндол выжил из ума» подумал он «Три столетия все было спокойно, с чего бы чему-то меняться?» Торвальд покосился на старика. «Он очень стар, его лицо походит на измятую пергаментную бумагу, а руки словно у мумии, все покрыты черными пятнами и нитками вздувшихся вен. Пора бы ему на покой. Что будет с ним после совета? Прервать молитву очень тяжкий проступок. Старейшины так это не оставят. Но что взять с этого дряхлого старика? На что он вообще годится?»

Тишину прервал стук деревянных подошв. Пришла смена, как и говорил отец Альмонд. Торвальд встал и уступил место пришедшим монахам. Отцы Каис и Рэндол также молча встали и покинули пост. Торвальд подул на тлеющую траву, сбрызнул ее отваром чертового куста и уже развернулся чтобы уйти, как за дверями склепа послышался легкий шелест. Этот звук становился все громче, словно что-то вздохнуло, а затем раздался слабый стон. Что-то с силой ударилось о двери склепа и тут же все смолкло. Торвальд застыл. Монахи от страха вжали головы в плечи, но не сбежали, а только громче стали шептать писание. А в тоннеле послышался испуганный вскрик отца Рэндола. Впервые за триста лет, зло дало о себе знать. «Но почему? Что изменилось?» Торвальд развернулся и спешно покинул алтарь.

Торвальд не стал подниматься к Альмонду, сообщить о произошедшем, он знал, что отец Рэндол уже сделал это и направился в келью к главному старейшему.

Все та же давно знакомая комната, но она уже не казалась Торвальду такой пышной и величественной. Много лет он провел здесь в беседах с отцом Тирисом. Весь его опыт, вся его боль, гнев и принятие прошли через эти стены. Все то же кресло, на котором восседал старейшина, стол, за которым они ели похлебку и играли в речные камни. Спорили, размышляли, искали решения. Сколько раз отец Тирис выгонял его из кельи и каждый раз Торвальд думал, что это была их последняя встреча, но проходило время и старейшина снова призывал его. И вот сейчас он уже не встречал его в своем меховом кресле, отец Тирис лежал на кровати, прикрытый расписным покрывалом. Его волосы сильно поредели, а от бороды почти ничего не осталось. Он сильно высох и казалось, что жизнь уже давно покинула его, оставив только эту легкую сухую оболочку. Но отец Тирис был жив. Торвальд пододвинул к кровати свой табурет и сел взяв в ладони тонкую руку старейшины. Тот приоткрыл свои выцветшие глаза.

– Торвальд, мальчик мой, – заскрипел его голос. – Ты пришел, наконец то, я ждал тебя. – Речь старика прервал сухой кашель, и он попытался сесть.

– Тише, тише отец, – Торвальд приподнял его и подложил подушки. – Тебе стало хуже? Пару дней назад ты выглядел куда бодрее, может дать тебе воды? Хочешь пить? Или может приготовить тебе отвар? Взбодришься немного, у тебя скоро совет. Эй… – Торвальд отдернул руку, которую сильно ущипнул старейшина.

– Такой же болтун, – просипел отец Тирис, – но от воды не отказался. – Видно только после смерти твой рот замолкнет!

Торвальд нахмурился, убрал пиалу и вытер рот старика от пролившихся капель: – Зачем ты звал меня отец?

– Ох, – простонал старик. – Послушай меня внимательно Торвальд. Я видел ее, я видел… Ты должен ей помочь, защити…

– О чем ты? – не понял Торвальд параллельно думая, что сегодня похоже все решили выжить из ума. – Кого ты видел?

Старик снова застонал: – Вспомни, о чем я учил тебя сынок, крепко вспомни, только ты сможешь понять. Я не знаю, что я делал, то ли великое благо, то ли великое зло и это не отпускает меня. Вот уже сто сорок лун я нахожусь на этой земле. Я устал, моя душа плачет и стонет, пытаясь покинуть это бренное тело, но она запечатана большим секретом. – Старик закашлял и Торвальд вновь дал ему воды.

– О чем ты отец? – встревожился Торвальд. – Какой секрет?

– Магисса… – старик цепко обхватил запястье Торвальда. – Магисса. Спрячь ее!

– Они все мертвы отец, ты что-то перепутал…

– Нет, – старик на секунду прикрыл глаза. – Одна из Магисс родила ребенка, она знала, что нельзя превышать число тринадцать, но не смогла убить свое дитя… сынок, послушай… помнишь я говорил тебе о своем прадеде… я узнал случайно, грех его и он скрывал свою дочь… в девочке не было дара, но она была дочерью Магиссы… Помнишь ты спрашивал меня, что будет если родится четырнадцатая Магисса? Видимо это ответ, отсутствие дара, но я не был уверен, что только по этой причине им было строго запрещено превышать свою численность. Я стал присматривать… Я наблюдал за ее родом. Десятая в своем роде… она достигла совершеннолетия, вчера, я видел, она Магисса!

Торвальд резко встал: – Ты бредишь отец!

– Я видел ее, она тонка и нежна как весенний цветок. Она не понимает еще своей силы, она пугает ее. Торвальд… как же она похожа на своих сестер…

– Ты хоть понимаешь, что это значит? – Торвальд взволновано зашагал по келье. – Если ты говоришь правду, то Зло… оно же живет из-за нее!!! Все эти годы, ты рисковал всем миром!!!

– Или… – прохрипел отец Тирис. – Я дал им второй шанс. В них не было магии сынок… не было… во всем их роду, только сейчас… первая…

Торвальд с ужасом посмотрел на старейшину: – Как ты мог скрыть такое от совета?

– Сядь, – прохрипел отец Тирис. – Отец Альмонд скоро все поймет. Он убьет ее. Слишком поздно для меня Магисса возродилась. Ты должен разобраться во всем сам. А пока спрячь ее, не дай им убить этот росток надежды.

– Это преступление, как я осмелюсь пойти на такое?

– Ты служишь миру, а не совету, – старик закашлял и Торвальд протянул ему чашу с водой, – хватит лить в меня воду, – вспылил старик. – Ты должен разобраться во всем! Ты уверен, что именно смерть последней из них, это то, чего бы хотели Магиссы?

– Они погибли, ради продолжения мира! Это было их решение! – начал заводиться Торвальд. – Наш долг завершить их миссию! Ты просто пожалел свою кровь, так ведь? – Торвальд медленно сел и запустил руку в волосы: – Зло не погибло, потому что был скрыт ребенок… Магисса возродилась и Зло начало пробуждаться… – вслух размышлял он под тяжелым взглядом старика. – Нужно убить Магиссу и зло погибнет, иначе все может повториться. – Торвальд посмотрел на старейшину. – Ты понимаешь о чем меня просишь?

Отец Тирис снова закашлял: – Мы не убийцы Торвальд! Что с нами стало? Как все запуталось…Совет… Они не будут разбираться… Торвальд… и не в крови дело… если есть хоть единый шанс, что Магисса это наше спасение… если б я не был так стар… – Старейшина глубоко вздохнул и прикрыл глаза: – Торвальд… Ты, конечно, не должен врать совету. Ты расскажешь им сразу после их заседания. У тебя будет совсем мало времени. Как только ты выйдешь отсюда, ты должен скрыть ее от их глаз. А дальше все ляжет только на твои плечи. Если решишь, что ей лучше умереть, значит будь, по-твоему, но пока в твоем сердце живет сомнение, не позволяй случиться непоправимому…

– Я услышал тебя отец. – Торвальд встал, продолжая смотреть на старика. – Но почему ты сам не расскажешь совету?

Отец Тирис вздохнул: – Меня на нем не будет. Ты подарил мне освобождение от этого груза. Дай мне свои руки.

Торвальд не понимая взял старейшину за руки и вдруг увидел, как легкой дымкой к нему потянулась его благодать: – Нет, – Торвальд хотел отдернуть руки, но белоснежная дымка держала их как прикованные. – Нет отец, не уходи…

Торвальд понимал, что отец Тирис умирает, и выбрал именно его, чтобы отдать столь бесценный подарок, как благодать, но горькое чувство утраты перекрыло весь восторг от дара. Торвальд еще некоторое время стоял, держа отца за руки и видя, как накрывает безмятежность столь родное и любимое лицо. Затем он закрыл застывшие безжизненные глаза и вышел из кельи. Теперь он связан обещанием. И ему нужно торопиться.

Глава 2

Мардис вошла в небольшое деревянное строение и вдохнула сладковато пряный аромат сушившихся трав. Она открыла настежь окна и расправила сетку, защищавшую комнату от мух и прочей живности. Свисавшие с балок пучки травы тут же зашуршали, встречая поток свежего воздуха. Стояло раннее утро. Мардис внимательно осмотрела травы, вертя пучки со всех сторон. Листья равномерно подсыхали, источая сильный аромат, но признаков плесени или гнили не наблюдалось. Мардис удовлетворенно хмыкнула и полезла под лавку вытягивая деревянный ящик. Небольшие стеклянные флаконы глухо зазвенели. Она отобрала несколько штук и задвинула ящик обратно. Не смотря на ранее утро, на улице стояла сильная духота. Мардис вышла на улицу и свернула в сторону большого навеса. В небольшой каменной печи густо обмазанной слоями бурой глины уже вовсю трещали дрова, выбрасывая наружу языки пламени. Мардис взяла закопченный котелок и плеснув в него воды поставила на печь. Котелок привычно зашипел, испаряя капельки влаги, оставшиеся на стенках. Мардис подняла передник и вытерла взмокший лоб, а затем закинула в котелок принесенные стеклянные флаконы. Их нужно было тщательно прокипятить, перед тем как разливать настой из сонной травы.

Послышался скрип двери ведущей в избу и легкое шлёпанье босых ног о каменную дорожку.

– Айри! – крикнула Мардис. – Это ты?

– Одну секунду мам, – отозвалась девушка и скрылась за домом.

Мардис подошла к деревянной кадушке, открыла крышку и тщательно перемешала отвар. Аромат сонной травы отдавал легкой горечью. Она с отвращением потерла нос и добавила туда целый половник засахаренного меда. Снова перемешав полученное снадобье, Мардис принюхалась и осталась довольна. В соседском дворе заголосил петух и Мардис заторопилась. Скоро открывать лавку.

–Айри, – вновь крикнула женщина, – где ты там?! – но ответа не последовало. Мардис вытерла руки об передник и вышла из-под навеса. Тут же из-за угла дома показалась ее дочь. Мардис покачала головой взирая на свое чадо.

Босые ноги, покрытые пылью, ссадины на острых коленках, наспех одетая наизнанку ночная рубашка и растрепанные иссиня-чёрные волосы с застрявшими в них перьями от подушки.

Мардис тяжело вздохнула, глядя в наивно распахнутые глаза дочери:

– Иди приведи себя в порядок и сбегай к Бергитте за парным молоком. Я ничего не успеваю, а скоро уже открывать лавку.

Айри быстро обняла мать: – Я мигом мамуль, – она зачерпнула в бочке воды и побежала в дом, выкрикивая на ходу. – Я тебе такое сейчас расскажу, ты не поверишь…

Мардис легко улыбнулась и вернулась к своим флаконам и отвару. Их нужно было разлить и составить в ящик. Сегодня должен был приехать главный приспешник за своим ежемесячным заказом, и задерживать его было нельзя. Отвар сонной травы, несмотря на его название обладал далеко не однозначным эффектом и потому пользовался таким бешенным спросом у дам. Пять капель помогали уснуть, а двадцать пять предотвращали нежелательную беременность. Конечно все, кто покупал этот отвар просто мучались бессонницей, но Мардис не вдавалась в подробности, главное она имела хороший и постоянный доход. Но не только это снадобье продавалось в ее лавке. Еще от их прабабки передавались семейные рецепты снадобий и Мардис слыла искусной травницей в девятом поколении. Теперь она передавала свои знания дочери Айри, но та словно бес носилась по деревне и слушала все ценные советы в пол уха. Мардис особо не наседала на дочь, ее судьба и так была не самой легкой. Отец Айри оставил их сразу после рождения дочери. Будучи обладателем рыжих кудрей и смотря на Мардис, с ее русыми волосами, он не смог принять ребенка с черными как смоль волосами и необычными фиолетовыми глазами. Мардис и сама не понимала откуда у ее дочери такая внешность, но зная, что на ней нет греха, гордо отпустила мужа и осталась с ребёнком одна. Их жизнь не стала особо тяжелой после ухода мужа. Мардис была талантливой травницей и это закрыло рот всем соседям и обеспечило их стабильным доходом. Единственное что портило жизнь ее дочери, это деревенские дети, часто дразнившие ее русалкой, из-за необычного цвета глаз, но Айри была не из робких созданий и синяки и ссадины стали нормой для ее рук и ног. Мардис все ждала, когда дочь повзрослеет и это прекратиться, но вот, вчера ей стукнуло восемнадцать, а сегодня утром, ноги все так же в свежих ссадинах.

– Мам, – Мардис услышала голос дочери, – Я все накрыла, ты идешь?

Женщина поставила ящик с готовыми снадобьями на лавку и поспешила в дом.

Айри разлила молоко в две кружки и нарезала свежий хлеб, рядом она поставила свежий мед. Забравшись с ногами на деревянный табурет, Айри макала хлеб и торопливо жевала, разговаривая с набитым ртом:

– Мам, ты не представляешь, что вчера было!!!

Мардис села на табурет и отпив молока спокойно предположила: – Опять подралась с местным задирой?

– Нет, – Айри была необыкновенно возбуждена. – Мы вчера с девочками решили искупаться в пруду! Ты не представляешь, что это было!

Мардис настороженно посмотрела на дочь, не зная, как уже реагировать на ее вечные приключения: – И?

– Это было что-то волшебное и пугающее, представляешь, вот мы нырнули в темное ночное озеро, и вот оно озарилось светом, идущим со дна, мы испугались и хотели уже выбраться, как на поверхность стали всплывать лотосы! Мам лотосы! Представляешь?

Мардис застыла: – Какие лотосы? Они пропали еще задолго до моего рождения!

– Так вот и я о чем, – запивая хлеб воскликнула Айри, – Они всплывали со дна один за одним, все всплывали и всплывали, пока не заполнили все озеро! Это было так жутко и завораживающе одновременно!

– Подожди, – прервала ее Мардис. – Ты хочешь сказать, что озеро сейчас покрыто лотосами? Теми самыми, что пропали давным-давно?

– Да! – воскликнула Айри. – О чем я тебе и говорю!

– Но это невозможно, – прошептала Мардис, – Они исчезли давно!

– Мам, услышь меня, – повысила голос Айри. – Лотосы всплыли из глубин озера! Это правда! И я это видела своими глазами!

– Но что случилось? – недоверчиво спросила женщина. – Лотосы не живут на глубине, чтобы всплыть. Как такое возможно?

Айри звонко засмеялась: – Мам я откуда знаю, как такое возможно, но это было, – девчонка всплеснула руками. – Это было просто до ненормальности волшебно!

Мардис нахмурилась и рефлекторно закинула хлеб в рот, запивая молоком: – Не нравится мне все это, ладно позже схожу посмотрю, а сейчас мне пора. -Мардис встала и поправила платье. – Я в лавку, а тебе сегодня нужно собрать красноцвет, и не забудь бидончик с водой, а то принесешь опять валую кашу. С этими словами Мардис вышла, оставив Айри заканчивать завтрак.

Девушка вышла из дома обнимая одной рукой небольшой бидончик, плотно закрытый крышкой, в котором плескалась студеная вода из колодца и весело зашагала по улице. Деревня кипела жизнью, как и обычно. Кто-то гнал коров на выпас, громко их подгоняя, кто-то нес воду из колодца, кто-то выбивал пыльные коврики на изгороди. В хлебной лавке толпился народ, раскупая утренний хлеб, все галдели и обсуждали лотосы, внезапно появившиеся на озере. Местные собаки гоняли по улице испуганных кур, а местные босоногие мальчишки громко визжали подгоняя их. Айри окликнула подруга: – Погоди, Ай, ты слышала что говорят? Куда ты идешь? Девушка остановилась: – Я в лес ненадолго, а что случилось?

Подруга Лейми подошла и заговорчески прошептала: – Люди говорят, что ночью на озеро спустился дух Магиссы и поэтому лотосы ожили вновь. И теперь вода в озере волшебная и может избавить от любой хвори!

Айри закатила глаза: – Лейми, ну что ты как маленькая? Мы же были там, никакого духа там не было!

– А что тогда было? Ты можешь сказать?

– Не знаю, – отмахнулась Айри, чудо природы какое-то было.

– Ага, – вскрикнула Лейми, – значит ты не отрицаешь, что чудо все-таки было?

Лейм, – раздраженно вздохнула Айри, – То, что вон та жирная курица от страха смогла пролезть в вон ту дыру в изгороди тоже чудо природы, только никто не говорит, что курица волшебная и понесет золотые яйца. Хоть ты не дури!

Лейми упрямо поджала губы: – Ты так говоришь, потому что боишься, что теперь у твоей матери в лавке никто не будет покупать снадобья, а зачем? Ведь теперь у нас есть живое озеро!

Айри разозлилась и резко отвернулась от подруги. Такого она не ожидала и ей стало обидно. Она подхватила свой бидончик, сжав его крепче и пошла дальше по улице. Но совсем скоро она услышала знакомый ненавистный голос мелкого местного хулигана:

– Русалка идет, русалка, русалка, а где твой хвост? Сама зажарила и съела?

Айри растянула улыбку на лице и подошла к мальчугану: – Слушай, – заговорчески тихо произнесла она, наклонившись к самому его уху. – Оказывается в деревне все такие глупые, вот только тебя мне провести никак не удалось. Я действительно русалка и вчера ко мне явился повелитель болот! Он сказал мне, сестра, что тебе подарить? И я ответила, есть у нас в деревне один противный мальчишка, который все время выдает мой секрет, чтобы мне с ним сделать? И ответил повелитель болот, не переживай сестра, если он еще хоть раз назовет тебя русалкой, я утяну его на дно болотное, а пока буду присматривать за ним из любой воды, даже из кружки с водой я буду его слышать!!! – Рявкнула Айри и выпрямилась, а мальчуган с перепуганными глазами попятился назад.

Она пошла дальше и только через минуту услышала протяжный вопль убегающего сорванца. Ей не нравилось обижать детей, но именно этот измучил ее настолько, что она просто не выдержала. Да и подруга Лейми испортила все настроение.

Лес находился сразу рядом с деревней и Айри очень быстро вошла в прохладную чащу. Настроение было испорчено, и она села на старую корягу, давно служившую ей местом отдыха. «Глупая Лейми, как можно говорить и верить в такие глупости» Айри провела рукой по старой мертвой коре, изъеденной муравьями, и почувствовала давно знакомое тепло. Она любила природу, ее цветы, траву, деревья, для нее весь лес был чудом. А как иначе, ведь она травница в десятом поколении. Весь лес был чудом, вся природа с ее лечебными свойствами и стихиями это чудо. И Айри верила только в то, что видела и могла потрогать. Все остальное не существует. Она подхватила сбежавшего муравья и завертела ладонью, не давая ему сбежать:

– Вот ты какой упорный и бесстрашный малыш, – заговорила она с муравьем. – Такой сильный, такой смелый. И не веришь в озера с волшебной водой и не знаешь ничего о них, а только на свои силы надеешься. Да ты умнее чем все эти люди в деревне. – Айри отпустила муравья и резко встала. Пора заняться делом. Она обхватила свой бидончик и пошла в глубь леса. Если бы она обернулась, то заметила бы, как коряга, на которой она сидела вдруг покрылась молодыми побегами и яблоневыми цветами. Но этого не произошло, и она спокойно отправилась на поляну собирать красноцвет.

В лесу было прохладно, высокие богатые кроны укрывали от палящего зноя и Айри наслаждалась стрекотанием кузнечиков и перекличке птиц. Она наконец стряхнула с себя остатки дурного настроения и заулыбалась. Поляна находилась так же недалеко. Куда сложнее было собирать сонтраву и маковые коробочки. Она села на траву и открыв бидончик стала закидывать в него нежные соцветия. Привыкшая к монотонной работе и словно зарядившись от земли хорошим настроением, Айри начала неосознанно напевать мелодию любимой песни. Цветов было много, и работа двигалась споро, как вдруг Айри отвлек легкий шелест разносившийся повсюду. Айри оторвала взгляд от красноцвета и осмотрелась вокруг. Тысячи бабочек кружили вокруг нее и легкий шелест их крыльев и привлек внимание девушки. Айри замолчала и настороженно осмотрелась вокруг. Бабочки тут же уселись на деревья. Она настороженно осматривала деревья, не понимая, что это за массовая миграция. Она прислушалась, но не услышала ни запаха дыма, ни треска пожара. Тогда почему их тут столько? Айри осторожно закрыла свой бидончик крышкой и встала. Лес продолжал гудеть обычной своей жизнью из шелеста листвы и стрекота насекомых, а бабочки все так же облепили деревья и словно ждали чего-то. Девушка осторожно подняла свой бидончик: – Эй, крикнула она, – и бабочки встрепенулись, – что с вами такое? – Айри замолчала и бабочки вернулись на деревья.

Девушка молча осматривала кроны. Что-то явно было не так, да и никогда в жизни в лесу не водилось столько бабочек. Так что же их привлекло на поляну? Айри осторожно попятилась назад, прижимая к груди бидончик, когда ее осенила одна мысль. Она остановилась и тихо начала напевать недавнюю мелодию. Бабочки резко слетели с деревьев и закрутились вокруг нее. Огромный разноцветный поток буквально скрыл собой весь лес и заслонил небо. Шелест их крыльев оглушал, ветряной вихрь закрутил волосы девушки словно в корону и, казалось, даже земля загудела под ногами. Айри завороженно смотрела на пролетающих бабочек, и продолжала напевать. «Что так действует на них?» вертелись мысли в ее голове «Песня? Но я и раньше ее пела, почему именно сейчас?»

Айри немного осмелела и начала петь в голос:

– Как студеный… ручеек… деве ноги… замочил…

Бабочки задвигались будто быстрее и Айри почувствовала, как ее тело стало почти невесомым.

– А соседский… паренек… в пору мимо… проходил…

Бабочки словно перестроились даже по цвету крыльев и начали свой безумный танец внимая голосу девушки. Айри застыла в изумлении. Ветер внутри этой радужной воронки подхватил девушку, и она почувствовала, как ее ноги отрываются от земли. Восхитительное чувство полета захватило ее с головой, и она отдалась этим неведомым ощущениям.

– Ой ты девица… Чья ты красная… И откуда ты… Распрекрасная… – еще громче запела Айри и раскинула руки.

Словно повинуясь взмаху ее рук, бабочки отлетели в стороны, сделав свою воронку в два раза шире.

– Ручеек, ручей… убегай скорей… не студи же ты… ноженьки не смей… – веселилась Айри.

– Соберу цветы… Я со всех полей… Положу к ногам… Той, что всех милей…

Её взгляд вдруг случайно упал вниз на землю.

Она парила над верхушками деревьев и это было уже совсем не весело. Айри вдруг стало страшно, но она побоялась останавливать свою песню. Как спуститься назад она не имела представления, а упасть с такой высоты означало верную гибель. Айри попробовала плавно задвигать руками и ногами, словно пловец, но ее тело оставалось на месте. Поток очень крепко держал ее на высоте. Девушка занервничала. Бабочки, несущиеся в этой воронке уже, не казались ей завораживающими или прекрасными. Их шелест начал пугать и вызывать панику. Айри попробовала взять себя в руки и проиграть события назад. Голос! И песня! Но замолкать нельзя! Она попробовала чуть сбавить звук своего голоса:

– Дева красная… улыбнуулась… и застенчиво отвернуулась…

Бабочки сразу среагировали на ее затихающий голос и стали сужать воронку медленно опускаясь на опушку. Ветер начал стихать и ослаблять свою хватку. Когда Айри перешла на простой напевание мелодии, ее ноги наконец коснулись земли. Она резко замолчала и бабочки бурным потоком разлетелись, рассаживаясь на деревья. Айри проводила их взглядом, все еще не понимая толком что только что с ней произошло, а затем развернулась и что есть сил побежала домой.

***

Торвальд торопливо вошел в архив и прикрыл за собой дверь. Несколько монахов сидели за столами и в свете свечных ламп переводили свитки, они даже не подняли голов, никак не реагируя на приход другого монаха и Торвальд облегченно вздохнул. Ему нужно было освежить знания по поиску Магиссы и сокрытия ее от других старейшин. Он знал, что нужно делать, отец Тирис когда-то обучил его, но только в теории, для практики нужна была благодать и теперь она есть у него. Торвальд взял нужные свитки и спрятал их за пазуху. Закинув по пути несколько свечей в сумку на поясе, он покинул архив и направился в конюшню. Нельзя было допустить чтобы кто ни будь увидел или прервал его. На улице уже начинало светать и в воздухе повис туман. Но это только радовало Торвальда. Свет и туман скроют блеск свечей, но все же стоит отойти подальше и поторопиться.

Когда Торвальд собрал все необходимое и сел на коня, он услышал вопль, доносящийся из верхних окон. Отец Тирис мертв! Топот ног он тоже расслышал и это только заставило его действовать быстрее. Он обещал! Видимо монахи пришли за главным старейшиной, чтобы отнести его на совет. Торвальд уже представлял облегченное лицо отца Альмонда, его избавление от вечной занозы в виде отца Тириса не могло его не радовать, но он еще не знал, что свою благодать тот уже даровал. Этот дар должен был перейти отцу Ранару, монаху что давно был избран и готовился на место старейшины. Он был умен и верен отцу Альмонду. Но что же будет дальше? Торвальд пока не хотел даже думать об этом. Одно он понял точно. Отец Тирис не просто так выделял и обучал его все это время! Он готовил себе замену. Он был уверен, что Торвальд поймет. Пока совет обучал и готовил отца Бьерна, главный старейшина готовил его, Торвальда. И теперь его жизнь, как и говорил отец, только тяжелое бремя. Если Альмонд не убьет его раньше и не заберет благодать. Но пока нужно спрятать Магиссу. Это все что он может сейчас сделать, для главного старейшины. И с этого момента главная его миссия найти правду! Торвальд пришпорил коня и вылетел из конюшни.

***

Айри запыхавшись вбежала в дом и быстро захлопнула дверь. «Что это было?» стучало у нее в голове, и она осторожно выглянула в окно, боясь увидеть преследование крылатых созданий, но бабочек не было видно. На всякий случай Айри потянула скрипучий засов на двери и только тогда облегченно выдохнула. Она сползла на пол и обхватила голову руками. Лотосы, бабочки, что-то явно происходило и это жутко пугало. Лейми, конечно, говорила ерунду, как и остальные жители, но то, что происходило, точно не было нормой. Айри вспомнила завораживающий танец бабочек. Разноцветный, гипнотизирующий своей красотой вихрь. Жуткий и прекрасный одновременно. Это ни с чем не сравнимое чувство полета, полное восторга и свободы. Айри опустила глаза на свой деревянный бидончик и вздохнула. Соцветия нужно срочно смазать овечьим жиром и положить под пресс, иначе все его полезные свойства быстро пропадут. Айри перешла к столу и открыла крышку. Красноцвет вполне бодро плавал в уже теплой воде, и девушка принесла жир и тяжелый камень. Привычная работа немного отвлекла ее от недавних страхов, и она снова задумалась «Все что произошло, за последние два дня, лотосы, бабочки, похоже на волшебство, но магии не существует. В это верят только глупые люди, все можно объяснить, изучив природу возникновения события. В мире много загадок, ей как травнице было хорошо известно, сколько раз люди приписывали волшебство вполне объяснимым событиям. И появлению лотосов точно есть вполне объяснимая причина. Надо только изучить озеро, чем ее мать и займется, а потом расскажет всем, но бабочки!» Айри нервно сглотнула, распределяя жир по лепесткам. «Бабочки, поднявшие в воздух человека? Кто в это поверит? Ее сочтут сумасшедшей. Мать в лотосы не хотела верить, а тут такое. Как ей сказать? Или может не говорить вовсе? Может это просто были галлюцинации? Например, на поляне меня укусил ядовитый жук и это вызвало такой эффект, а на самом деле этого не было?» Айри почуяла за спиной дуновение ветра. «Ветер в доме? Когда я закрыла все окна и дверь?» Она живо представила возвращение вихря из бабочек и оцепенела. Айри сжалась как стальная пружина и медленно обернулась. Нет, это были не бабочки, это было еще хуже! Какой-то полупрозрачный овал плавал в воздухе и сквозь него виднелся зрелый мужчина в коричневой рясе. Айри вскрикнула и резко дернулась назад, снося по пути пару табуретов. Это нечто продолжало плавать в воздухе и смотреть на нее пристальным взглядом. Она даже почувствовала запах свежей травы и горящих свечей.

Мужчина в этом светящимся овале с интересом смотрел на нее, а затем произнес: – Я нашел тебя… Слава Гекаде, я вижу тебя!

Айри продолжала пятиться пока не уперлась спиной в стену. Ее колотил озноб, она не понимала, что происходит с ней и ей было жутко страшно.

– У меня мало времени, слушай меня внимательно, – продолжил мужчина. – Ты в большой опасности, мне нужно тебя спрятать, но ты должна помочь мне, о том, что ты Магисса, никто не должен знать! Слышишь? Никто! Мне нужно время чтобы со всем разобраться, и все это время мы будем поддерживать связь! Но очень важно чтобы ты не проявляла нигде и никак свои способности… Ты слышишь меня? – Торвальд ожидал абсолютно любой реакции, кроме той, что наблюдал. Девушка осела в угол дома, закрыла глаза и скрутила руками знак, отгоняющий теней. Выставив перед собой руки тениизгнания, она сидела молча и зажмурив глаза.

Торвальд нахмурился. Если бы он изначально не увидел ее фиолетовые глаза и иссиня-чёрный волос, то подумал бы что ошибся и нарвался на какую-то дикарку. Но девушка точно соответствовала описанию Магиссы, только она видимо даже не догадывалась об этом. Торвальд кашлянул: – Этот знак не поможет против человека. – Спокойно произнес он. Девушка не шевелилась. – Да и делаешь ты его неправильно. Большой палец должен держаться за средний палец, а не указательный. – Он увидел, как девушка молча исправила знак. Значит слышит. – Не бойся меня. Я пришел от отца Тириса. – Но эти слова не произвели впечатления. Значит она не понимает о ком речь. – Послушай меня, – уже более мягко заговорил Торвальд и осекся. – Как тебя зовут дитя?

Айри подняла голову понимая, что знак не работает и посмотрела на мужчину, но говорить не спешила. Лицо мужчины было напряженным, но он не казался злым, если не считать того, что он плавал в каком-то святящемся окне, неизвестно как появившемся в ее доме.

– Не бойся меня, – продолжил звучать его голос. – Я понимаю, ты напугана. Я здесь для того, чтобы помочь тебе и защитить…

Айри действительно была очень напугана, она не могла здраво мыслить и не понимала, что происходит. Все ее мысли свелись только к одному. «Бежать!» И это единственное что пульсировало у нее в голове.

– Магисса, – продолжил свой монолог монах, – мне нужно спрятать тебя, старейшины скоро узнают и тебе грозит большая опасность, позволь мне… – Торвальд не успел договорить, как девушка резко вскочила и швырнула в него рядом лежащий табурет.

Айри кинулась к двери, жалея, что заперла ее на тяжелый скрипучий засов, которым они не пользовались никогда и потянула обеими руками.

Торвальд едва успел отклониться от этого деревянного орудия и у него не было времени на размышления. Он видел, как девушка уперлась бедром в деревянную дверь и с силой налегла на засов. Если бы не он, девчонка могла остаться открытой старейшинам. И эти несколько секунд позволили ему принять единственно верное решение. Он снял пентаграмму со свитка и насильно прикоснулся к девушке, оставив тяжелый знак печати сокрытия на ее шее. Айри вскрикнула от ожога. Ее затрясло мелкой дрожью и выпав из открывшейся двери, она потеряла сознание.

Торвальд растерянно смотрел на лежащую девушку не зная, что предпринять. Он представлял их встречу совсем по-другому. Более того, повинуясь порыву он снял печать со свитка. Теперь она утеряна навсегда. Старейшины это увидят. Все должно было быть по-другому. Торвальд шумно выдохнул и закрыл глаза. Они должны были вместе провести обряд и скрыть ее от старейшин, но она словно безумная. Как он сможет ей дальше помочь, если она даже слышать не умеет. Но время на исходе. Торвальд еще раз посмотрел на бездвижное тело Магиссы и встал. Он закрыл окно и потушил свечи. Пора возвращаться. Магисса скрыта, осталось не менее сложное, совет, благодать отца Тириса и рассказ о Магиссе. И все полетит в пух и прах, когда совет обнаружит исчезновение пентаграммы со свитка. Они все поймут! Торвальд еще раз печально вздохнул и пришпорил коня.

ГЛАВА 3

Торвальд сидел на лавке возле массивных дверей и ждал окончания совета, хотя понимал, что должен потревожить старейшин и рассказать о Магиссе. Но он упорно оттягивал этот момент, не придумав с чего вообще начать это признание. Время тянулось особо медленно, а из-за дверей ничего не было слышно, как будто совет и вовсе не собирался. Торвальд откинулся на каменную стену и устало прикрыл глаза. Он уже успел отнести обратно свиток и вернуть свечи, а также переодеться в свежую рясу, чтобы скрыть отсыревший подол после утренней прогулки. И вот теперь сидел в ожидании неизвестно чего. За дверью послышалось шарканье ног и Торвальд быстро вскочил. Он не хотел, чтобы его застали сидевшим тут на лавке в размышлениях. Дверь распахнулась и на пороге показался отец Рендол. Он грустно посмотрел на Торвальда и вздохнул: – Какая удача, меня как раз послали за тобой отец, проходи.

Торвальд несмело прошел в залу, а Рендол закрыл за ним дверь.

Комната была не очень большой, но внутри царила торжественная обстановка. Пять больших кресел стояли полукругом на небольшом возвышении, перед ними располагался стол с овальной отполированной столешницей, а напротив них стояла невысокая деревянная скамья. Каменные стены были украшены свечными светильниками и алтарями, защищавшими старейшин от любых источников магии. Торвальд отметил, что отец Альмонд занял центральное кресло, ранее принадлежавшее отцу Тирису, видимо уже принял сан главного старейшины, но виду не подал.

– Садись Торвальд, – указал на лавку главный старейшина. – Где ты был? Насколько я знаю, отец Тирис ждал тебя перед советом, но мы нашли его покинувшим этот мир, а ты даже не известил никого.

Торвальд смело встретил взгляд отца Альмонда. – Да, все верно, я был у него.

– Он умер при тебе?

– Да, – кивнул Торвальд.

– И? – Альмонд замешкался, подбирая слова. – Где его благодать?

Торвальд слегка пожал плечами: – Он даровал ее мне.

Главный старейшина с силой хлопнул по креслу: – Как ты мог ее принять? Она должна была достаться отцу Ранару! Ты не мог этого не знать, – затряс пальцем Альмонд, – И тебе придется ее вернуть! – остальные старейшины согласно заохали и закивали.

Торвальд внимательно осмотрел старейшин и вдруг почувствовал дикое отвращение к этим людям. Кто они? Отец Гарт, отец Видар и отец Нордман, сидящие по обе стороны от главного. Кто их видел? Кто их знал? Что они дали этому миру? Вечно корпящие над свечами в архивах, они даже не воспитали ни одного монаха. Альмонд как коршун взял их в оборот, а они только и рады этому. Как можно им доверить вершить судьбы и благо человеческое? А тем более судьбу Магиссы! Отец Тирис был великим Хранителем, умным и мудрым, перед ним склонялись все, а кто эти люди? Где их споры? Где их битва мудростью? «Что с нами стало?» вспомнились ему последние слова отца Тириса. И Торвальд только сейчас осознал всю силу покинувшего его наставника, он испытал прилив гордости, что именно ему доверил свой путь этот великий мудрец и он никогда не подведет его.

Торвальд почесал рукой короткую бороду и спокойно ответил, глядя в глаза старейшины: – Я не верну благодать главного Хранителя. Отец Тирис даровал мне ее осознанно и по своему выбору. И теперь она моя. Более того, как обладатель благодати, я претендую на место в совете. И никто из вас не смеет мне отказать… – Торвальд медленно обвел взглядом старейшин. Злость сочилась только из глаз отца Альмонда и Торвальд продолжил. – Я займу келью отца Тириса, новую мне готовить не нужно. И еще я хотел бы узнать о решениях, принятых сегодня на совете, и так как сегодня я стал обладателем доверенного мне секрета отца Тириса, возможно нам предстоит поменять ранее принятые решения. – Торвальд встал и гордо прошествовал на пустующее кресло старейшины. Останавливать и возражать никто не стал.

Молчание прервал отец Гарт: – Наши решения незакончены, отец Торвальд. Рэндола за прерванную молитву сослали в коровник, а у склепа усилили молитву до троих монахов.

– Да, да, – вторил ему отец Видар, – но что случилось там в склепе, до сих пор непонятно…

Альмонд махнул рукой, и все старейшины тут же замолчали: – Что за секрет тебе доверил отец Тирис? – обратился он к новоиспеченному старейшине.

Торвальд нахмурился, подбирая слова: – Была еще одна Магисса, рожденная в тайне и без дара. – Выдохнул он и увидел ошарашенные 4 пары глаз, устремленные на него. – Одна из Магисс, это скрыла. Девочка воспитывалась в обычной крестьянской семье, имела обычную внешность и светло-серые глаза.

– Стой, стой, стой, – Альмонд соскочил с кресла. – Это тебе Тирис сказал? – от волнения он забыл про все титулы.

– Да, он поведал мне об этом перед смертью.

Отец Гард закрыл лицо руками и запричитал: – Вот он, вот он ответ.

Отцы Видар и Нордман завороженно молчали. Это откровение меняло абсолютно все.

– То есть, – зашептал Альмонд и подошел ближе к Торвальду, – была еще одна Магисса и он молчал об этом столько лет?

– Да, – кивнул Торвальд. – Но не забывайте, девочка была без дара.

– Так, – потянул Альмонд, потирая ладони, – Так, так, так, значит четырнадцатая Магисса. – Он отошел от кресел и заметался по залу. – Без дара, – размышлял он вслух, – Но старейшина Магисс связала Зло со всем своим родом… она не знала…

– Ребенок, вот ответ, который мы искали столько лет, – вскрикнул отец Гард, но Альмонд вскинул руку и тот тут же замолчал.

– Ребенок Магиссы, – продолжил думать вслух Альмонд, – Это и правда могло повлиять… но ребенок без дара… значит она давно мертва…но зло нет… или же? – Старейшина обратился к Торвальду. – Она продолжила свой род? Тирис сказал? Она точно продолжила свой род.

Торвальд согласно кивнул: – Он наблюдал за ее родом, Магисс не было.

– Ага, – зашептал Альмонд, – И он сказал тебе где последняя из них?

Этот вопрос загнал Торвальда в тупик, он не хотел врать, но и не мог рассказать всю правду, теперь уже не мог: – Зачем их искать, если они все лишь люди? – ответил он вопросом на вопрос.

– Нет, – повысил голос Альмонд, – ты не понимаешь!

– Отец, – вмешался Нордман, – А что, если зло просыпается не просто так?

– Конечно не просто так, – ответил Альмонд, – нам нужно искать магию, вполне логичная цепочка событий складывается. – Отец Видар, принеси свитки и все необходимое, мы сейчас это и проверим.

– Но, – остановил их действия Торвальд, – что дальше? Если Магисса возродилась, что с ней будет?

– Разве не ясно? – вступил в разговор отец Гард, – ее смерть избавит нас от существования зла! Мы завершим миссию великих Магисс.

Торвальд нахмурился, слыша свои собственно сказанные отцу Тирису слова: – Разве мы убийцы? – повторил он слова наставника. – А если это не то, чего бы они от нас хотели?

Отец Нордман громко хмыкнул: – Они пожертвовали собой, ради мира, думаешь они хотели бы чтобы все опять повторилось?

– Постой! – прервал их отец Альмонд и посмотрел на Торвальда. – В этом есть здравая мысль. Ты думаешь о возрождении Магисс? Хм, а ведь этот вариант даже не приходил мне в голову.

Торвальд настороженно посмотрел в глаза Альмонду, искра надежды пронеслась у него в голове: – Но ведь всякое возможно…

– Согласен, – покачал головой главный старейшина, – Нужно все тщательно обдумать. Видар, почему ты еще здесь? Скорее иди за свитками. – И наблюдая за удаляющимся старейшиной подозвал Торвальда к столу. – Ты точно все нам рассказал? -тихо спросил он, игнорируя Гарта и Нордмана, все так же сидящих в креслах. – Я понимаю твою скорбь о наставнике, но мы нужны этому миру, и мы должны сделать все правильно. – Альмонд обхватил ладонями плечи Торвальда. – Теперь ты с нами сын мой, и наши знания и решения должны быть общими.

Торвальд пристально посмотрел в глаза главного старейшины. Какая все-таки между ними пропасть. Отец Тирис никогда не просил его, только ругал, наставлял и воспитывал, но при этом сражал своей мудростью, и покорял своим здравомыслием, он умел найти свет во тьме и видел тьму среди света. Глубина его видения мира поражала своей легкостью. А что делает сейчас отец Альмонд?

Торвальд слегка усмехнулся: – Нет главный старейшина, я вроде все рассказал.

От Альмонда не ускользнула эта усмешка, но он сдержал себя. Торвальд был словно подобием отца Тириса и это жутко раздражало главного старейшину, но он избавится от него быстро, так думал он, ведь теперь главная власть в его руках, а Торвальд лишь пятый и самый новый из них.

Отец Видар не заставил себя долго ждать, он влетел в зал волоча за собой свитки и карту. Старейшины быстро подключились и растянули карту на столе, придавив края тяжелыми подсвечниками. Каждый четко знал свое дело, сразу чувствовалось что магию они искали не первый раз. Отец Гард читал священные слова и толок в ступке травы, отец Нордман разжигал свечи на алтарях, а отец Видар водил кинжалом по карте и тоже что-то бормотал. Альмонд держал в руках небольшую чашу, и стоял на коленях у самого большого алтаря. Торвальд почувствовал страх. А что, если они сейчас быстро и беспрепятственно найдут девчонку. Что если его это первое заклинание сокрытия ничто по сравнению с поиском опытных старейшин. Что если он подведет отца Тириса? Альмонд встал и принял кинжал из рук Видара. Он стал подходить по очереди к каждому старейшине и резать их ладонь, смешивая кровь в своей чаше. К Торвальду он подошел в последнюю очередь, строго соблюдая иерархию. Порез был глубоким, но не это волновало Торвальда. Он боялся, что Магисса станет доступна их взору. И он подведет отца Тириса. После сбора крови Альмонд ушел с чашей к алтарю, а отец Гард начал жечь истолченную траву, и под непонятное бормотание окуривать карту. После всех этих манипуляций, главный старейшина вернулся к карте и кивнул головой. Все хранители забормотали священное писание, под их монотонный бубнеж Альмонд густо окропил карту кровью из чаши. Все затаили дыхание. Мелкие брызги тут же округлились и поползли в разные стороны, они катались по поверхности карты, то смешиваясь, то разделяясь, но их движения были хаотичными, и отец Гард вновь окурил карту своими травами. Торвальд чувствовал на себе прожигающий взгляд отца Альмонда и понимал, что тот зорко за ним наблюдает, и поэтому даже мельком не посмел сосредоточить свое внимание на поселении, где проживала Магисса. Наоборот, он целенаправленно разглядывал деревню, расположенную совсем в другом конце карты. Красные капли еще некоторое время беспорядочно блуждали по поверхности, а затем остановились. Альмонд тяжело вздохнул: – Магии нет, – сказал он утвердительно и стряхнул капли на пол. – Хм, я ожидал другого.

– Нужно в любом случае искать потомка Магиссы, – вмешался отец Видар.

–Нужно, – кивнул отец Альмонд, – И начнем мы отсюда, – он предсказуемо ткнул пальцем в место, за которым наблюдал Торвальд.

– Почему именно тут? – спросил отец Видар

Альмонд раздраженно кинул на него взгляд, а затем пристально посмотрел на Торвальда пытаясь разглядеть реакцию: – Доверьтесь моему чутью, – мягко произнес он и начал сворачивать карту. – Объявляю на сегодня совет закрытым, завтра на рассвете продолжим. Жду от вас дельных мыслей и предложений по поиску. – Он повернулся к Торвальду. – А для тебя это шанс, проявить себя в новом звании, надеюсь, ты нас не разочаруешь.

Торвальд согласно кивнул и покинул залу совета.

Глава 4

Айри открыла глаза и непонимающее посмотрела на крыльцо. «Что я тут делаю?» пронеслось у нее в голове. Она осторожно оперлась на затекшую руку и села. К телу прилип песок, оставив красные вмятины и Айри начала осторожно его стряхивать, попутно массируя затекшие мышцы. «Монах» вспыхнуло у нее в голове яркой вспышкой, и она резко встала. Дверь в дом была настежь открыта и Айри с опаской заглянула внутрь. Все было как обычно. Айри осторожно вошла в дом. Красноцвет стоял на столе, придавленный тяжелым камнем и жир, которым были обмазаны соцветья, уже приобрел розоватый оттенок. «Все правильно» подумала Айри и отодвинула чашу подальше в тень. В доме было пусто. Она умылась и опять с опаской посмотрела на место, где видела монаха. Воспоминание вдруг отдалось болью, на шее и Айри закинула руку за спину ощупывая кожу. Прикосновение вызвало новую боль, и она непроизвольно вскрикнула. Место, куда прикоснулся странный монах словно жгло ее кожу. Айри развернулась спиной к зеркалу и попробовала рассмотреть больное место, но у нее не получалось, все что ей удалось рассмотреть, это нечто круглое и очень воспаленное, похожее на свежий ожог. Айри открыла кладовку и достала мазь от ожогов, решив, что хуже не будет, она густо смазала шею и вышла на улицу. Солнце уже клонилось к верхушкам деревьев, значит скоро придет мать из лавки и нужно начинать готовить ужин. Она зашла под летний навес, неся стопку сухих поленьев и принялась разжигать печь. Мысли опять унесли ее к недавним событиям. «О чем говорил этот странный мужчина и как он попал в ее дом? Дверь была заперта, хотя и зашел он не через дверь, а словно через окно, повисшее в воздухе. Что ему было нужно? Он постоянно называл ее Магисса и твердил об опасности. Магисса?» Айри непроизвольно хмыкнула, раздувая огонь в печи «Магиссы это старые сказки, кто в это вообще верит? Еще бы сказал Айри ты русалка, как эти местные балбесы, вот это вообще было бы весело. Но кто он и как появился? Если бы он встретился на улице, то это было бы смешно, но появившись вот так очень сильно испугал. Но как такое можно сделать?» Айри закрыла печную дверь, водрузила котелок с водой и взяв корзинку пошла на огород за овощами. «Может действительно в поселении завелась какая-то нечисть? Лотосы, бабочки, монах какой то, если это так, то матери в лавке уже точно рассказали кучу подобных историй. Не с одним же человеком должно все происходить» Айри собрала в корзину репу, капусту, лук и захватила по пути вымачивающиеся в бочке белые грибы продолжая размышлять «Все это больше похоже на видения от ядовитого укуса или солнечный удар» Айри едва касаясь потрогала больную шею. «Но если это укус на шее, то это случилось после бабочек. Что тогда было в лесу? Сначала получила солнечный удар, между прочим, в лесной чаще, а потом пришла домой и меня укусил ядовитый жук? Сплошное везение, хотя логичнее было бы наоборот, но эта дрянь на шее появилась уже дома, да и историю с лотосами еще никто не объяснил» Айри вздохнула и выложила овощи на стол. Тщательно вымыв корнеплоды, она начала их мелко резать и закидывать в котелок с уже кипящей водой. «Кто такие Магиссы и что она о них знала? Древние сказки о каких-то созданиях, что помогали людям, спасая от голода и болезней? Ну так такой можно назвать любую травницу. Сколько ее мать спасла людей от хвори и сколько показала им даров природы пригодных с пищу, так из какой пещеры вышел этот монах, ничего не зная, пришел бы и спросил по-человечески» Айри помешала щи с грибами деревянной лопаткой и села на лавку. Но спокойно посидеть не получилось, на ароматный запах начали слетаться мухи.

– Тьфу ты, – рассердилась Айри и прикрыла котелок крышкой. Она сорвала веточку с рядом растущего дерева и начала ей обмахиваться.

«Может не стоило обижаться сегодня на Лейми, она просто глупая, а события и вправду происходят странные. Интересно, с ней еще что ни будь происходило сегодня? Но уже не спросишь, раз обиделась, как теперь подойти первой, да и Лейми такая, что сама скоро прибежит, как обычно, за всю их долгую дружбу. Они сегодня собирались опять пойти гулять, но вряд ли их отпустят родители. По крайней мере утром вся деревня стояла на ушах из-за этих лотосов»

Мух заметно прибавилось и Айри вскочила. Она ненавидела, когда они ползали по ее рукам и ногам: – Как вы надоели! – вскрикнула она и начала активно махать веточкой. – Летите отсюда куда подальше! Доставайте соседских коров!

Мухи мгновенно взлетели над уличным навесом и зависли в воздухе. Айри не сразу поняла, что происходит, но услышав жужжание над головой растерянно замерла, созерцая черное крылатое облачко. В следующую секунду их рой скрылся за изгородью. Айри обессиленно опустилась на лавку: – Меня послушались мухи… – то ли вопросительно, то ли утвердительно произнесла она вслух. – Меня… послушались мухи… – Айри рефлекторно закрыла лицо руками, взвыла и побежала за дом. «Ты Магисса!» вертелись у нее в голове слова монаха. «Ты Магисса!» Айри спряталась за домом и прижалась к стене. Ее дыхание стало прерывистым от волнения, но она должна была проверить. Неужели все дело в ней? Она посмотрела на куст малины, над которым кружили пчелы.

– Пчелы, ко мне! – произнесла она тихо, и еще больше вжалась в стену, но ничего не происходило. Они продолжали перелетать с цветка на цветок и выполнять свою работу. Айри нахмурились. – Пчелы ко мне! – еще громче выкрикнула она, но это ничего не изменило. Айри немного расслабилась, а затем посмотрела на соседский двор, где скрылись мухи. – Мухи ко мне! – крикнула она громко, не сводя глаз с соседского забора. – Ко мне, мухи! – минута ожидания и та же тишина. Айри отлипла от стены дома и грустно побрела к навесу. В это же время скрипнула калитка и во двор вошла Мардис.

– Мам, – вскрикнула Айри, – Ты уже пришла! А я как раз довариваю щи с грибами!

Женщина обняла дочь и подошла к котелку. Она взяла лопатку и помешала варево: – Как всегда, – укоризненно покачала она головой, – твой муж выгонит тебя из дома, опять капуста в кашу разварилась. Как ты семью кормить будешь?

Айри нахмурилась: – Ты моя семья, а другой мне не надо, как у тебя дела в лавке? Что нового?

Мардис печально вздохнула: – Ругать тебя сейчас буду, накрывай на стол, я пока переоденусь и умоюсь, а за столом поговорим.

Айри перенесла чугунок на стол и поставила две чаши. Капуста действительно сильно разварилась, но все равно пахло вкусно. Айри разлила похлебку на двоих и ждала маму. Мардис не заставила себя долго ждать.

– Мам что случилось? За что ты хочешь меня отругать? – тут же спросила Айри, едва женщина села за стол.

– Что ты сказала сыну Бергитты? Она говорит он даже пить теперь боиться.

Айри усмехнулась, поглощая щи: – Ну я же для него русалка, вот и сказала, что будет лезть, утянут его на дно. Забавно было.

– Очень забавно, – занервничала мать. – Ты уже такая взрослая, а ведешь себя как ребенок!

Айри нахмурилась: – То есть, когда он меня доставал, все было нормально? А стоило мне заступиться за себя, как все стало плохо?

Мардис как-то странно посмотрела на дочь: – Ты никогда не была жестокой, мальчишке всего восемь лет, ты хочешь, чтобы ребенок умер от обезвоживания? Сегодня такая жара, а он не выпил ни капли воды, от вида чашки кричит от испуга.

Айри смущенно опустила глаза: – Я не думала, что все так серьезно.

– Дочка, – Мардис устало покачала головой, – Они наши соседи. Мы все зависим друг от друга, не надо с ними ссориться.

Айри гневно поджала губы: – Здорово, значит, когда ее сын обижает твою дочь, это ерунда, а стоит мне ответить, так я не права? Я должна пресмыкаться перед ними, они же дают нам утреннее молоко, а то, что ты взамен бесплатно снабжаешь ее сон травой, это ерунда! Так кто кому важнее?

– Айри! – Мардис гневно вскочила стукнула ложкой по столу. – Что ты говоришь? Бергитта моя подруга, и всегда мы ладили и шли навстречу друг другу!

– Нет мам, – покачала головой Айри, – Ты всегда шла и идешь ей навстречу, но не она.

– То есть ты хочешь воевать с восьмилетним ребенком? Серьезно? И довести его до смерти своими забавными шутками? Это твое желание?

Айри насупилась: – Нет, я всего лишь хотела, чтобы он отстал от меня. Но я поняла, я поговорю с ним завтра, скажу, что пошутила.

– Нет сегодня. – строго настаивала Мардис.

– Хорошо, – уступила Айри, – после ужина и схожу. Расскажи, как сегодня дела в лавке, что люди нового говорят?

Мардис устало зачерпнула бульон: – Люди словно с ума посходили, ты бы видела дочка, – женщина улыбнулась. – Ладно еще они галдели про чудо появления лотосов, так приписав озеру все возможные чудеса, они кинулись все туда купаться и набирать воду домой!

– Мам, – рассмеялась Айри, – пора заготавливать кишечный сбор бочками.

Мардис рассмеялась в ответ: – Они же действительно и пить ее будут. Но это еще что! – женщина рассмеялась еще громче. – Видела бы ты как Вьета тащила своих старых кур, которые перестали нестись, говорят она их чуть не утопила в озере…

Мать с дочерью заливисто рассмеялись, представляя эту картину. Первой пришла в себя Мардис: – Ой, – выдохнула она, вытирая выступившие от смеха слезы. – Давай после ужина сходим на озеро, сами посмотрим, что там да как.

– Конечно, – отозвалась Айри, – снова берясь за ложку, – А помимо озера, больше не происходило ничего странного?

– Вроде нет, – пожала женщина плечами. – Ты собрала красноцвет?

– Да, он в кладовой на полу стоит под прессом.

– Ну хорошо, – Мардис отодвинула пустую тарелку и встала. – Доедай щи, потом сходи к соседке и пойдем на озеро.

Айри не стала спорить с матерью и закончив ужин отправилась к соседке. День клонился к вечеру. Солнце уже не припекало так сильно и на улице бегали толпы босоногих детей, заполняя пространство своими криками и смехом. На лавки, стоящие у изгородей, потянулись посплетничать старушки, прятавшиеся днем от палящего зноя и провожающие взглядом всех прохожих. Айри быстро дошла до соседнего двора и открыла калитку. Во дворе никого не было видно, и она постучала в окно. Никто не отозвался. «Странно» подумала Айри и заглянула во внутренний дворик за домом. Мальчишка сидел на траве, скрестив ноги и шумно играл импровизированными рыцарями, смотанными из палок и лыка.

– Эй, – позвала его Айри, пытаясь вспомнить имя. – Я к тебе.

Мальчишка застыл и испуганно захлопал глазами: – Я ничего не говорил, – начал он тут же оправдываться.

– Я знаю, – прервала его Айри и села рядом на траву. – Слушай, тут такое дело… – она посмотрела в испуганное лицо ребенка и нахмурилась. – Ну, в общем нет никакого болотного царя.

Мальчишка резво вскочил: – Ты врунья? Да? Ты врунья, врунья, врунья…

Айри запрокинула голову назад и в голос застонала.

– Слушай малец, можешь пить свою воду и ничего не бояться, но будешь меня доставать, я сама задушу тебя, понял?

До Айри донесся рев коровы и следом отчаянный крик Бергитты.

– Что там такое? – встревоженно обратилась она к мальчишке, но тот только дернул плечом и приложился к кружке с водой.

Айри встала и направилась к коровнику. Деревянная постройка находилась в дальней части двора и чем ближе она подходила, тем четче слышала отчаянное мычание животного. Бригитта периодически вскрикивала и причитала, а из коровника вырывались небольшие стайки мух и залетали обратно. Айри буквально вбежала в постройку и опешила от увиденного. Бедное животное тяжело хрипело, било ногами и хлестало хвостом, отгоняя буквально без просвета копошащуюся шкуру. Бригитта бегала рядом и сгребала руками насекомых, топя их тут же в ведре с водой, но их не становилось меньше. Обессиленная корова уже начала припадать на передние ноги, не в силах справиться с этим роем мух и от этого отчаянно мычала. Айри быстро выбежала на улицу, сорвала кусты полыни и сунула в угли, летней печи. Трава неспешно зашипела. Айри бегом вернулась в коровник и начала окуривать помещение. Мухи обеспокоенно заметались в строении.

– Бергитта, – крикнула Айри. – Ты насушила мяту? Срочно неси и поджигай!

Женщина послушно кивнула головой и убежала. Айри бегло осмотрела коровник и животное, кишащее мухами. Она поняла кто виноват в содеянном и у нее сжалось сердце, но следом всколыхнулась ярость. Айри сжала руки в кулаки и что есть мочи закричала: – Оставьте в покое корову! – Её слова вырвались словно с огромным потоком воздуха, который с силой ударился о стены и потолок и мухи стали замертво падать, покрывая пол плотным настилом из своих тел. Айри завороженно смотрела на этот снегопад из насекомых, не веря своим глазам, но понимая, что это сделала она. Осознание некой силы, наконец укрепилось у нее в голове. Все происходящее больше нельзя было списывать на случайность. Айри перевела взгляд на измученное животное и осторожно прикоснулась рукой. Корова тяжело дышала, и все еще по привычке топала ногами. Она смахнула хвостом оставшихся мух и опустилась на пол. Девушка опустилась с ней рядом и продолжила гладить искусанный круп. Корова повернула к ней голову и посмотрела своими большими слезящимися глазами. Айри заплакала. «Что я натворила» В этот момент вбежала Бергитта с дымящейся мятой и замерла на пороге осматривая пол, покрытый мертвыми мухами.

– Это полынь так на них подействовала? – осторожно спросила соседка.

Айри вяло пожала плечами: – Наверное, мухи не любят полынь и мяту.

Бергитта осторожно подошла к корове и тоже присела рядом: – Первый раз вижу такое, чтобы мухи подохли от дыма полыни. Как моя Пятнашка?

– Все будет хорошо, надо промыть ее раны мыльной водой, только не водой с озера, там много личинок. Лучше прокипятите из колодца и все будет в порядке.

Соседка кивнула: – Как хорошо, что ты зашла, спасибо тебе! Что нашло на этих мух, безумие какое-то.

Айри сочувственно поджала губы: – Я пойду… – ответила она и вышла из коровника.

Мардис стояла у соседнего дома и неспешно беседовала со старушками, когда Айри вышла от соседки. Она махнула дочери рукой и пошла ей навстречу:

– Что-то ты долго, все в порядке?

Айри махнула головой: – Да, малец будет жить и смерть от обезвоживания ему не грозит. – Про корову Айри не хотелось говорить.

– Ну и хорошо, пошли тогда на озеро.

Тропинка к водоему за день стала значительно шире. Сразу чувствовалось массовое паломничество. Зато мать с дочерью могли свободно идти рядом, а не петлять друг за дружкой. Мардис взяла с собой сумку с бидончиками, наполненными холодной колодезной водой и потрепанный справочник с зарисовками трав. Она планировала изучить лотосы.

– Мам, – заговорила первой Айри, – А что ты знаешь о Магиссах?

Мардис удивленно посмотрела на дочь: – Странный вопрос, – пожала женщина плечами. – Есть поверье, что когда-то жили на земле тринадцать прекрасных дев, наделенных магией от самой Гекады. Они странствовали по миру и спасали людей от болезней и голода, а также следили чтобы нечисть не проникала в наш мир.

– Нечисть? – уточнила Айри

– Ну да, всякое зло, что вредит людям

– Хм, – нахмурилась девушка, – но что значит зло? Разбойники и убийцы? Или Тени и их обличья?

Мардис поправила сумку на плече: – Я думаю речь про Тени, раз у Магисс была магия, иначе им хватило бы судьи. Это давняя легенда, твоя прабабка очень живо интересовалась всем этим, а я как-то не особо верила.

Айри ненадолго задумалась: – И какая у них была магия?

– Все что было связано с силой природы. – Мардис потрепала дочь по голове. – Что это тебя так заняло? Тоже поверила в чудеса? – Айри наиграно громко хмыкнула и Мардис продолжила. – Они управляли стихиями, оживляли сожженные мертвые земли, из их рук лилось благо, и они могли дать жизнь всему сущему. А потом их не стало. И мир научился обходиться своими силами.

– А навредить они могли? – уточнила Айри.

– Нет, – мотнула головой женщина. – Магиссы были чистыми и благостными созданиями. Потому они и погибли. – Мардис вздохнула. – В них не было ни страха, ни корысти, они принесли себя в жертву в борьбе с чудовищем, угрожавшим всему миру.

– Жуть, – выдохнула Айри. – Я бы так никогда не захотела. И что с этим чудовищем? Оно умерло?

– Этого никто не знает. – Мардис сделала паузу. – Согласно легенде, Магиссы были не единственные создания Гекаты. Есть еще Хранители темной печати, но в них нет магии, а только малая толика этой силы. И после смерти Магисс именно они завершили их миссию. Не знаю правда ли это, но, когда я была в твоем возрасте, один путник, заночевавший у нас на конюшне, рассказывал, что далеко на западе, откуда он приехал, есть храм у подножия горы и там до сих пор обитают эти Хранители. Они живут как затворники и стерегут знания полученные от Магисс. Этих монахов все бояться…

Айри словно оглушило слово «Монах», и она перестала слышать голос матери «Монах! Монах! Монах!» билось в ее голове. «Хранители темной печати! Малая толика силы! Не единственные создания Гекады! До сих пор обитают! Мне нужно тебя спрятать! Ты Магисса!» Айри задохнулась от своих мыслей. «Я должен тебя спрятать! Ты Магисса! Тебе угрожает опасность!»

– Айри, Айри, Айри, – словно через вату проник голос матери. – Что с тобой?

Девушка захлопала глазами и наваждение прошло.

– Ты в порядке? – Мардис выглядела обеспокоенной.

– Все хорошо, – медленно ответила Айри, – немного голова закружилась.

– Может вернемся? – Мардис встревоженно вглядывалась в лицо дочери. – Когда ты успела стать такой впечатлительной?

– Нет, – Айри вывернулась из рук матери. – Все в порядке, просто душно, да и мы уже пришли.

Мардис внимательно осмотрела дочь и согласно махнула головой.

Озеро выглядело очень необычно. Привычная серая гладь, была скрыта зеленым покрывалом, плавающим на поверхности, среди которых возвышались крупные бело сиреневые соцветия. Но возле берега, куда вел спуск, виднелись проплешины и каша из стеблей с завядшими цветами, высохшими на траве. «Куда же без варварства» передернуло Айри, но она не стала зацикливать на этом свое внимание. Сплошь и рядом на поверхности всплывали головы радостно выплевывая воду и вновь скрывались под зеленой шапкой листьев, не боясь запутаться в тонких упругих стеблях. А на берегу плескались дети и лежали старики, погрузив больные части тела в воду. Мардис подошла к воде и вынула из сумки бидончики. На удивление Айри они были пустыми. В один из них она набрала воды с озера и убрала в сумку, а затем углубилась в свой справочник. Девушка не стала отвлекать мать и осмотрелась по сторонам. Солнце уже начинало клониться к вечеру и его яркие лучи заскользили по лотосам золотыми нитями. Это зрелище завораживало и Айри непроизвольно залюбовалась. Никогда еще на озере не было так многолюдно. Казалось, все поселение сбежалось посмотреть на это явление и их веселье было заразительным как никогда. Айри вспомнила рассказ как Вьета тащила своих старых кур, и чуть не утопила их в озере, и снова рассмеялась, представив эту картину. Мимо нее пронеслись двое подростков и кинулись в воду. Айри хохоча едва успела отклониться от брызг, как ее взгляд уловил подругу Лейми, вышедшую из тени боярышника. Она держала с одной стороны за руку их общую подругу Трин, а с другой сына мельника Въенка. Втроем они резко разбежались и с визгами прыгнули в воду. Айри вдруг охватила обида. «Как они могли не позвать ее, как могли так спокойно веселиться, что она им сделала?» Она подняла лежащую рядом палочку и начала чертить узоры на песке. С самого детства ее словно преследовало то, что она не такая как все. Стоило Лейми накрутить волосы или вплести цветы в косу, так все говорили какая красавица, но стоило Айри сделать тоже самое, все молчали. Стоило девочкам поделиться секретом, что нравиться мальчик, так это был секрет века, но стоило признаться Айри, обязательно секрет выходил наружу, причем случайно и никто не был виноват. Словно замкнутый круг, состоящий из вечной борьбы и доказательств своей правоты, которая никому не была интересна. Вот и сейчас, Айри только намекнула, что ей нравиться сын мельника, так Лейми уже прыгает с ним за ручку. А если бы Айри взяла за руку предмет обожания Лейми, то она стала бы самой страшной предательницей и виновницей бочки слез подруги. Айри закрыла лицо руками и тихо зарычала. Сколько добра они сделали для всех жителей деревни, но при этом все воспринимается как должное. Почему так происходит? Вот и сейчас все беспечно купаются, а мать ходит по берегу и ищет нет ли вреда их жизни и что полезного можно извлечь для них. «Смогу ли я так же?» подумала Айри «Какая травница выйдет из меня?» Но ее мысли тут же прервал голос монаха «Ты Магисса!» Айри тут же хмыкнула про себя «Какая из меня Магисса я-то травницей быть не хочу, а уж жертвовать жизнью ради своих соседей и друзей тем более. Вот мать вполне могла быть Магиссой, но не я». Айри вновь услышала визг подруг, но даже не повернула голову. «Пусть веселятся, мне нет до них никакого дела». Айри подперла голову рукой и задумчиво посмотрела на мать. Та осторожно осматривала цветок, параллельно заглядывая в справочник и хмурила брови. Солнце продолжало клониться к закату, кидая последние отблески на водную гладь и начинало темнеть. Айри грустно вздохнула и уже хотела окликнуть мать, как вдруг почувствовала что-то странное. Нечто легкое и невесомое коснулось ее волос и словно утешительным жестом проскользнуло по всей длине. Айри испуганно завертела головой, но никого и ничего рядом не было. На ветер не похоже, да и само прикосновение было каким-то волнующим, несмотря на свою невесомость. Айри почувствовала, как внутри разлилось тепло, сопровождаясь чем-то томительным и желанным. Это было настолько приятно, что как только это ощущение растворилось, стало особенно тоскливо и одиноко. Айри резко встала и окликнула мать. Ей больше не хотелось находиться на озере.

– Иду, иду откликнулась Мардис, – и начала собирать в сумку свои бидончики. – Семена лотосов очень живучие. Их могли занести даже перелетные птицы, но именно этот вид очень редкий, и он точно совпадает с описанием тех лотосов что водились тут раньше…

Айри грустно посмотрела на воодушевленную мать, помогая ей собрать сумку и витая в своих мыслях…

– Видимо все это время они спали… или им мешал водный папоротник, но, чтобы не случилось, нет объяснения столь стремительного роста…

Айри кинула последний взгляд на свою подругу. Та, смеясь залезла на плечи Вьенка и с силой оттолкнувшись нырнула в озеро. Им было весело, ну и ладно, ей все равно сейчас не до них. Сначала нужно разобраться в себе, что с ней все-таки происходит и как с этим быть дальше.

Глава 5

Ночь была особенно неспокойной. Айри постоянно просыпалась от стуков жителей в окно. Иногда приходилось вставать и говорить, что мама уже куда-то ушла и отправлять искать ее в деревне. Как и предполагала Айри, некоторые жители, все-таки подхватили кишечную болезнь, а кто-то даже умудрился отравиться, употребив в пищу листья лотоса. В перерывах, когда ей все-таки удавалось поспать, Айри мучили кошмары. Ей снилась смерть Магисс, страшное зло, которое ее преследовало клубами черного дыма и толпы бабочек, сбивающих с ног и пытающихся удушить в своем плотном вихре. Айри беспомощно кричала, она звала на помощь мать, но ее крики заглушал поток и шелест тысячи крыльев. И снова Айри бежала. Бежала и звала мать. Ноги сами несли ее к озеру, надеясь спрятаться в воде, покрытой зеленым покрывалом листьев. Быстро забежав в воду, девушка обернулась. Клубы черного дыма приближались, а тонкие лотосы потянулись к ее рукам и ногам. Словно кандалы, скользкие стебли опутали ее запястья и лодыжки, приковывая намертво к месту. Айри пыталась выбраться, дергая руками и ногами что есть сил, но это было бесполезно, она подняла голову и с ужасом посмотрела на приближающуюся черными клубами смерть. Как вдруг в ее сознании всплыл образ монаха. Она закрыла глаза и что есть мочи закричала: – Помоги мне, слышишь? Помоги! Внезапно стихли все звуки и Айри почувствовала, как с ее рук и ног соскользнули оковы. Она открыла глаза и увидела огромное маковое поле. Красные цветы заполняли всю видимую глазом территорию и это было волшебно. Но еще больше завораживали идущие ей на встречу пять женщин. Их черные волосы были покрыты капюшонами небесно-голубых плащей, а фиолетовые глаза смотрели с интересом. Айри вдруг осознала, как сильно на них похожа внешне. Тот же цвет волос, та же бледная кожа, те же необычные фиолетовые глаза. Вот только не было в ней их грации и величественности. Магиссы остановились и одна из них провела руками по цветам. Алые соцветия словно застонали в ответ и вдруг стали превращаться в кровь. Огромное поле, словно закипело, поглощая прекрасных созданий. Айри снова закричала и проснулась.

Солнце уже встало и судя по звукам, доносящимся с улицы, она проспала почти до полудня. Айри села и посмотрела на соседнюю кровать. Матери не было. Видимо после бессонной ночи, она все равно ушла утром в лавку, но дочь будить не стала. На столе стояла крынка с молоком и ломоть свежего хлеба, заботливо прикрытые полотенцем. Айри быстро умылась, привела себя в порядок и села за стол. Она чувствовала себя немного уставшей, но страхи мучавших ее кошмаров, быстро растворились в свете дня. Нужно сходить в лавку к матери, посмотреть, как она там, да может отпустить домой. Она ведь тоже не спала. С этими мыслями Айри быстро допила молоко и вышла из дома.

На улице было по-прежнему жарко. Только легкие островки белоснежных облаков гуляли по небу. Давно пора бы пойти дождю, но на него не было и намека. Изморенные жарой собаки вяло валялись на траве в тени изгородей и дремали, поджидая соседский кур или зазевавшихся кошек. Айри быстро прошла по улице и свернула к базару. Запахи свежего хлеба и специй тут же заполнили воздух, сопряжаясь с гвалтом людской речи и криков торговцев. Здесь было значительно оживленнее, несмотря на палящее солнце. Айри торопливо дошла до лавки матери и проскользнула возле прилавка:

– Мам, я к тебе, – Айри скинула панаму с широкими полями и вытерла взмокший лоб рукой. – Как дела?

Мардис устало улыбнулась, перебирая пучки сухой травы и раскладывая их по мешочкам: – Все нормально, нужно сегодня еще собрать зверобой и тысячелистник. Этот сбор разлетается словно ветер.

Айри покачала головой: – Мам, я пришла тебя отпустить, тебе нужно поспать, ты всю ночь на ногах.

– Уснешь тут, – хмыкнула женщина. – Все как с ума посходили с этим озером и лотосами. – Вон посмотри, – Мардис кивнула на маленький бидончик, стоящий в углу прилавка. – Специально сюда принесла показывать, всего сутки прошли, а вода уже зеленая и плавают мелкие личинки.

Айри брезгливо сморщила нос: – И много таких было ночью?

– Много, – выдохнула женщина. – Надеюсь это послужит им уроком. И ладно бы сами пили, так еще и детям дают. – Мардис встала и взяла с лавки еще несколько пучков сушенной травы. – Жена мельника так и вовсе решила приготовить похлебку из листьев лотоса. Я несколько часов промывала им желудки и отпаивала ромашкой. Бедняге Вьенку, досталось больше всех. – Мардис сочувственно поджала губы. – Все могло закончиться очень печально. Айри равнодушно хмыкнула и подошла к небольшой бочке, стоящей в дальнем углу: – А мне его не жалко, будет знать, как купаться с Лейми без меня. – Она зачерпнула воды большим деревянным половником и вдоволь напившись, присела на табурет напротив матери.

Мардис хитро посмотрела на дочь, улыбаясь одними глазами, но ничего не ответила.

– Иди поспи мам, а я закончу за тебя делать сбор. – Вновь предложила Айри. – У тебя синяки под глазами.

– Нет, – отмахнусь женщина. – Закрою сегодня лавку пораньше и посплю. Ингвар принес вяленную рыбу, так что ужин можно не готовить, вот и устроим себе вечером ранний отдых. А что там за история с коровой Бригитты?

Айри опустила глаза: – Я всего лишь прогнала мух полынью…

Мардис покачала головой: – Эту женщину послушать, так все мухи мира чуть не загрызли ее корову. Ну хоть в этот раз благодарила, а не ругалась как обычно. Кстати, ты поела? – Тут же сменила она тему разговора, чему Айри была несказанно рада.

– Да мам, и выспалась, спасибо тебе.

Мардис улыбнулась: – Я сегодня искала травник прабабушки, посмотреть, что она пишет о лотосах и нашла нечто интересное. Помнишь я тебе рассказывала, что она увлекалась старыми легендами? Так вот там есть целая тетрадь о Магиссах. Если хочешь возьми почитай, ты же спрашивала вчера.

Айри заинтересованно встала.

– Там, на сундуке, – махнула рукой женщина.

Тетрадь выглядела очень старой с потрепанной обложкой и желтыми страницами и Айри взяла ее словно очень хрупкое сокровище.

– Ты ее читала мам?

– Нет, – качнула головой женщина, – я говорила тебе что не очень-то в это верю. Да и прабабушка уже была слаба умом, когда ее писала. Но ты осторожнее с ней, – спохватилась Мардис, – все-таки это большая память смотри не потеряй.

– Конечно мам, – тут же заверила Айри и потянула с полки ткань чтобы обмотать тетрадь. – Я буду очень осторожна.

– Ну тогда иди. Возьми сумку на гвозде висит и воды бутыль набери. Уж очень жарко сегодня.

Айри согласно кивнула головой одевая панаму: – Только зверобой и тысячелистник? Больше ничего не надо.

– Остальное все есть, – Мардис вытерла лоб передником. – И смотри осторожнее через ручей, – крикнула она уже вслед дочери, – там видели улей диких пчел, они сейчас особенно злые.

Лес встретил Айри шумом листвы и стрекотанием кузнечиков. Как же она любила здесь находиться. Окунувшись в лесную прохладу, словно дышащую спокойствием и умиротворением, девушка с упоением вдохнула наполненный ароматами трав лесной воздух. Торопиться ей было некуда, и она присела в тени дуба. Отпив немного воды из бутылки, Айри достала тетрадь и аккуратно ее развернула. Старые чернила уже порядком выцвели, но читать это не мешало.

«Магиссы матери природы, кто эти создания и какими они были? Говорят, они черпали свои силы из недр земных и отдавали взамен в разы больше. Нет в мире такой силы, которую бы они не умели и не любили. Но про них все забыли, а кто не забыл, тот особо и не рассказывал. Моя мать тоже никогда о них не говорила, о Магиссах мне поведал старый конюх. Он очень любил все старые истории и бережно их хранил в своей голове. Мне тогда было мало лет, но я запомнила все его слова. Наше поселение тогда было очень маленьким, и все жители кормились в основном с озера, да с леса. Зимой было очень тяжело. Редкая дичь, да скудные заготовки с осени, вот и все что у них было, но люди справлялись, пока не пришла беда. Озеро заволокло зелеными цветущими листьями, и рыба погибла в темных водах без света, а в лесу случился пожар, разогнав и так скудную дичь. Люди были в отчаянье, они понимали, что им не пережить грядущую зиму, и не знали выхода. Тогда к ним в селение явились две прекрасные девы, в небесных одеяниях. Они обучили людей как очистить озеро, и показали, как корень этих растений можно заготовить на зиму, но предупредили что больше этой растительности здесь не будет. Прекрасные девы воскресили водоем в считанные дни, и рыба заплескалась там вдвое прежнего. Лес они оставили напоследок. Свидетели рассказывали, как девы танцевали среди обугленных стволов и деревья словно восставали из пепла, трава пробивалась сквозь обожжённую землю, а дичь вернулась за считанные минуты. Никто не мог поверить в происходящее. Напоследок Магиссы обучили людей как возделывать земли и подарили семена неизвестных им ранее овощей, которые можно сохранить на зиму. Люди плакали от благодарности и просили у них все больше и больше, но девы ушли, подарив людям и так самое ценное, жизнь, вместо смерти от голода. Поселение с тех пор стало процветать и шириться. Никто больше не голодал, а благодаря посевам так и вовсе все зажили в достатке и сытости.»

Айри прервалась и потянулась к бутылке с водой, как ее взгляд уловил знакомое свечение. Подняв голову, она встретилась взглядом с тем же монахом, в святящемся окне. От испуга она громко взвизгнула и снова вжалась в дерево, уронив при этом бутылку.

– Не бойся, – спокойно зазвучал голос мужчины в рясе. – Я твой друг. Я лишь хочу помочь тебе.

Айри нахмурила брови: – Кто вы такой? – спросила она нерешительно. – И откуда вы взялись?

– Меня зовут отец Торвальд, – мужчина сухо кашлянул в кулак, – Я хранитель темной печати, с недавнего времени входящий в совет Старейшин.

– Ваши слова мне ни о чем не говорят, отстаньте от меня иначе я расскажу все матери! – испуганно пропищала Айри.

– Не бойся меня, – снова повторил Торвальд. – Я лишь хочу защитить тебя, и ты должна мне позволить все объяснить. Это магическое окно для связи и только, я не могу выйти из него, ты в полной безопасности. Просто послушай. Я хранитель темной печати…

– Вы из тех монахов, что служили Магиссам? – перебила его Айри.

Торвальд мягко улыбнулся: – Я думал ты вообще ничего не знаешь, судя потому как ты испугалась в прошлый раз. – Торвальд погладил черную бороду с редкими седыми нитями. – Ты звала меня. Я очень испугался за тебя. Но только сейчас смог с тобой связаться.

– Что за глупости, – фыркнула Айри, – зачем мне вас звать, я вообще вас не знаю.

– Это было ночью, – перебил ее монах.

Айри вспомнила свой кошмар и стыдливо опустила глаза: – Это было во сне, мне просто приснился страшный сон.

Торвальд задумчиво вздохнул: – Ладно. Ты не должна меня бояться. Нам нужно очень серьезно поговорить. И у меня не так много времени.

– О том, что я Магисса? – Фыркнула Айри. – Вот это точно не про меня.

– Нет, – слишком резко ответил Торвальд. – То, что ты Магисса, это и так понятно, речь о том, что тебе грозит опасность и если ты не позволишь мне тебя защитить, то тебя убьют.

Айри недоверчиво посмотрела на монаха: – Зачем меня убивать? Магисс все любили, разве не так?

– Так, – кивнул Торвальд и на секунду задумался. – Что ты знаешь о гибели твоих сестер?

– Ну, – потянула Айри, – сестер у меня нет, а вот Магиссы, если они правда существовали, вроде бились с каким-то чудовищем и тот их убил. Печально, конечно, но как-то человечество продолжило жить.

Торвальд грустно вздохнул: – Твои слова ранят мое сердце. Магиссы это величайший дар природы, который был создан самой богиней Гекадой. А в твоих словах нет веры и понимания. Ты не понимаешь, насколько страшной и самоотверженной была их смерть, ты слушаешь, но не слышишь, хотя сама понимаешь, что это правда и уже ощущаешь их силу. Зачем ты сопротивляешься?

Айри нахмурилась: – Потому что я не хочу ничего знать, – повысила она голос, – я не хочу быть Магиссой и кого-то спасать, а особенно жертвовать своей жизнью, вы ведь этого от меня ждете, когда расписываете их силу и жертвенность? Мне этого всего не нужно, и я не доброе бескорыстное создание, я чуть соседскую корову не убила…

Торвальд выглядел удивленным, но затем быстро пришел в себя: – Подожди, давай начнем с другого. Как тебя зовут дитя?

– Айри, – хмуро буркнула девушка.

– Замечательно, – продолжил Торвальд, глядя прямо на собеседницу. – Айри, теперь послушай меня внимательно! Я не навязываю тебе роль твоих сестер и ничего не требую! Магиссы правили тысячелетие, и их непреложный закон запрещал им превышать число тринадцать. Никто не знает почему, но это было запрещено самой богиней Гекадой! – Торвальд наконец завладел вниманием девушки. – В моем храме находится архив, в котором сокрыты все знания, накопленные ими за время их существования. И я и другие хранители, активно ищем там ответы уже триста лет после их гибели, как вернуть Магисс, но это невозможно! – Торвальд откашлялся, продолжая буравить взглядом девушку. – О тебе знаю только я и ты действительно Магисса, но! Я сам не понимаю кто ты на самом деле. Потому что твой род пошел от дитя, рожденного в грехе Магиссы и Хранителя! К тому же ты происходишь от ребенка рожденного четырнадцатым. Девять поколений твоих прабабок были лишены дара. И вот появилась ты, десятая в своем роду от четырнадцатой Магиссы. – Торвальд резко замолчал и потер уставшие глаза, понимая, что он правильно сделал, рассказав ей всю правду, по крайней мере она уже не отбивалась, а слушала. – Я ищу ответы о тебе в архивах, я делаю все возможное чтобы спрятать тебя, пока мы во всем не разберемся. Я хочу стать для тебя проводником и учителем. Но ты должна разрешить мне это. Айри?

Девушка задумчиво взяла бутылку и отпила воды: – Кто и зачем хочет меня убить? От кого вы хотите меня прятать?

Торвальд понимающе кивнул: – Во время битвы, когда последняя из Магисс поняла, что ей не хватает сил одержать победу, она связала заклинанием жизнь своего рода со злом. Она не могла позволить остаться этой тьме в живых и уничтожить мир. Но после ее смерти зло не умерло, а только очень сильно ослабло. Старейшины запечатали его в склепе над вратами ведущими в темный мир, но отправить его туда они не могут. Это могли сделать только Магиссы и то в составе пятерых сильнейших. Но вот до сих пор оставалось загадкой почему зло не погибло? И я думаю причина была в четырнадцатом ребенке, о котором Магисса просто не знала. Несмотря на то, что в ней не было магии, она все равно являлась четырнадцатой Магиссой и это спасло зло.

Айри испуганно посмотрела на монаха: – Ты хочешь, чтобы я избавилась от этого зла?

– А ты сможешь? – Тут же перебил ее Торвальд. – Пять старейшин Магисс вместе с Хранителями не смогли это сделать… Ты понимаешь, что это значит?

– Меня нужно убить, – изумленно выдохнула Айри, – чтобы завершить заклинание Магиссы…, и кто планирует это сделать?

– Пока никто. – Успокоил ее Торвальд. – Но старейшины уже знают о существовании четырнадцатого ребенка. Если они узнают, что родилась Магисса, то я не смогу гарантировать что они не захотят избавиться от тебя. В прошлый раз я поставил на тебя печать сокрытия как человека. Но ты должна прятать свои способности, иначе они найдут тебя по магии.

Айри рефлекторно потрогала шею, чувствуя неровности больного места: – Это было больно.

– Это было необходимо, – перебил ее Торвальд. – Все могло быть намного проще, если бы ты сразу пошла на контакт.

– Серьезно? – вспылила Айри, – Я не знаю где вы там живете, но для меня старцы в святящихся окнах не очень-то привычное явление!

Торвальд потянул край рта в улыбке, но тут же вернул серьезное выражение лица: – Я понимаю, я испугал тебя. Не в этом была моя цель. – Он замолчал и просто наблюдал за лицом девушки, на котором мгновенно проносились тысячи вопросов и принятий его рассказов. Она то хмурилась, то расслабляла брови, ее руки уже наломали ворох травинок, когда она заговорила: – Почему вы хотите меня защитить? Зачем вам это?

Торвальд погладил свою короткую с проседью бороду: – Я обещал своему наставнику, который мне и рассказал о тебе. Он из рода твоего отца.

– Он просил защитить меня?

Торвальд опустил глаза: – Нет, он попросил меня разобраться в том, кто ты есть.

Айри грустно хмыкнула: – Хорошенькая же у меня судьба складывается. А я еще думала, что не очень хочу быть травницей. – Девушка грустно посмотрела на Торвальда. – А почему другие старейшины не хотят, как и вы разобраться сначала?

Торвальд решил ничего не скрывать: – Потому что как только тебе исполнилось восемнадцать и у тебя появились силы, зло, спящее триста лет, стало просыпаться.

Айри испуганно посмотрела на монаха: – Как это просыпаться?

Торвальд опустил голову: – Это и есть основная причина страха Хранителей. Зло пробуждается. Сила способная уничтожить весь мир дает о себе знать.

– И это из-за меня? – перебила в этот раз Айри.

– Возможно, – вздохнул Торвальд, – Мы удерживали зло все это время, думаю справимся и дальше. А пока мне нужно защитить тебя. И ты должна мне в этом помочь.

Айри снова задумалась: – И как я должна помочь?

Торвальд провел ладонью по лицу: – Первое, никакой магии без меня. Мы будем учиться вместе, я буду приходить точно зная, что в этот момент тебя не ищут. Второе, никому ни слова о себе, то, что ты Магисса знаем только мы. И третье, будь готова к тому, что, если понадобится, в любой момент, тебе придется оставить деревню и бежать. Не стоит недооценивать Хранителей.

Айри отвела глаза и ничего не ответила. Мысли словно пчелиный рой носились в ее голове, и она никак не могла понять, что чувствует на самом деле.