Принцесса из супермаркета

Глава 1

Ночная смена

Ах, Стрижевск!

Основанный в тысяча триста тринадцатом году в болотистой местности близ реки, название которой уже никто не вспомнит, потому что везде она называется по-разному, он умудрился избежать уплаты дани монгольским ханам, потому что был настолько незначительным и непримечательным, что те просто не заметили его появления на карте.

В наши дни это город, чья сетка улиц больше напоминает ком спутанных вязальных ниток, который прижали горячим утюгом, где у всех хорошее настроение (в тёплую и безветренную, но не слишком жаркую погоду) и где всем рады (кроме налоговых инспекторов и продавцов морепродуктов). Многие жители соседних населённых пунктов стремятся в Стрижевск, потому что не все города Стрижевской области заслуживают таких же похвал.

***

Светящиеся вывески на фоне ночного неба мелькали за окном автомобиля под лёгкую попсовую музыку, передаваемую по радио. Машина остановилась рядом с круглосуточным супермаркетом. Из неё вышла юная брюнетка и сразу повернулась к того же возраста блондинке, сидевшей за рулём:

– Отличная поездка! Всего два столба снесли! На целых три меньше, чем в прошлый раз.

Блондинка покраснела, как будто услышала очень лестный комплимент.

– Серьёзно, спасибо, что подвезла. Крис, ты, как всегда, меня выручила.

– Когда заканчивается твоя смена? – спросила Кристина. – Если после шести, то извини, Геля. Мама с утра поедет к бабушке за город, и ей будет нужна машина.

– Ничего страшного, доеду на маршрутке.
Ангелина краем глаза заметила припаркованный неподалёку старенький автомобиль тёмно-синего цвета со знакомым номером. Видимо, Мишаня ещё не уехал, а значит, ночная смена ещё не началась. Девушка расслабленно оперлась на дверь автомобиля, решив ещё немного поболтать с подругой.

– Твои родители так и не прислали тебе денег? – облокотившись на руль, спросила Кристина.

– Прислали! – работница магазина невесело усмехнулась. – После того сообщения, в котором я просила пятьсот рублей, получила сотню.

– Странно. Они же у тебя не плохо живут.

– Они ведь думают, что я получаю стипендию!

– Да, точно! Ладушки, удачи тебе, – попрощалась Кристина.

Геля захлопнула дверь, развернулась и пошла к супермаркету, слыша, как отъезжает машина.

Автоматические двери пропустили девушку в помещение небольшого магазина, заставленное стеллажами, на которых можно было найти всё, от банок с солёными огурцами до упаковок с памперсами. На стене возле входа висел плакат с надписью «Главная часть твоей униформы – улыбка!», рядом на одном гвозде и честном слове держался уголок потребителя. Знакомый молодой человек с попугайскими вихрами в волосах, стоявший за кассой, немедленно стал снимать форменные жилетку и бейсболку, едва завидев коллегу.

– Ты как раз вовремя! Скорее, отметься в журнале, а то меня ждут на свидании.

– Опять? – без особого удивления сказала Геля.

– Снова, – высунул язык продавец-кассир. – Давай быстрее, мне нужно идти!

– Погоди, Мишаня. Что там с системой видеонаблюдения? Починили?

– Нет, мастера так и не явились.

– Ты хотя бы прибрался?

– Извини, – Мишаня наморщил свой широкий нос. – Сегодня было так много покупателей, что я не смог даже пол подмести.

– Понятно. Займусь этим сама.

Ангелина зашла в подсобное помещение и склонилась над журналом, чтобы отметить время своего прихода на работу. Через открытую дверь она услышала дальнейшие инструкции Мишани:

– Ещё нужно поискать просроченные продукты на полках и вынести мусор!

– Жаль, что у меня нет коллеги, благодаря которому работа шла бы быстрее, – ответила девушка, снимая свою кожаную куртку и надевая форменные жилетку и бейсболку.

Оба предмета одежды были то ли малинового, то ли коричневого цвета (как будто некогда тёмно-розовую ткань усердно измазали грязью) с двумя жёлтыми вертикальными полосами и названием магазина «Копейкино 24/7» на спине и козырьке.

– Перестань! По ночам сюда приходит так мало людей, что без дополнительных заданий ты бы просто померла со скуки.

Голос Мишани отдалялся, и вот, его уже и след простыл.

Ангелина незамедлительно взяла мусорный пакет и пошла вдоль стеллажей, пять из которых были расположены перед столом с кассой и параллельно ему, а три – сбоку и перпендикулярно. Эти действия успели стать для неё привычными, ведь она работает в этом супермаркете без малого три месяца. После того, как Геля не смогла поступить на филологический факультет одного из местных вузов, вместо возвращения в родной город она осталась жить на съёмной квартире, которая, вместе с посещением подготовительных курсов, требовала оплаты. Вот ей и пришлось устроиться на работу в ночную смену, чтобы днём спокойно учиться. Настоящим спасением для неё стало знакомство с Кристиной Кировой, посещавшей те же курсы. Эта жизнерадостная голубоглазая блондинка стала для Гели бесплатным транспортом, источником заёмных денег и иногда жилеткой для слёз.

Ещё раз окинув взглядом зал магазина, Геля потащила пакет с мусором на выброс. Девушка вышла на улицу, швырнула его в один из трёх стоявших бок о бок контейнеров, отправила следом одноразовые перчатки, в которых делала грязную работу, вернулась в магазин и встала за прилавок. Вот, теперь остаётся ждать покупателей, которые будут появляться, в лучшем случае, раз в полчаса. За окном ночь, система видеонаблюдения не работает, и, если Гелю расчленит какой-нибудь маньяк, никто так и не узнает, что остаток смены она отсутствовала на работе по уважительной причине.

***

Кузьма Иванович Чупрунов сидел за рулём неподвижного светло-серого автомобиля и с мрачным видом говорил по телефону. Бежевый пиджак, который носился явно долго, но аккуратно, редеющие волосы, бугристый нос, красноватая кожа, старые очки в массивной оправе. За непримечательной внешностью трудно было разглядеть режиссёра-постановщика, живущего творчеством человека, каковым он являлся.

Режиссёр рассеянно наблюдал за автомобилем, припаркованным у противоположной стороны дороги. Из него вышла брюнетка, глянула в сторону круглосуточного супермаркета, опёрлась на открытую дверь машины и стала разговаривать с кем-то, оставшимся внутри.

– Ну как же так? Заслуженная артистка России, премия Хрустальная Турандот, двадцать пять лет исполнения роли шекспировской Джульетты на сцене нашего драмтеатра… Я не понимаю, почему вы не можете взять Нонну Фридриховну на роль принцессы Анны?! – требовательно вопрошал невидимый собеседник Чупрунова.

Тем временем, девушка закрыла дверь автомобиля и торопливо зашагала в сторону супермаркета.

– Потому что принцессе Анне по задумке восемнадцать лет! – ответил Кузьма Иванович. – Нам столько всего в сюжете придётся под Нонну Фридриховну переделывать…

Разговор прервала Валентина Сергеевна, жена режиссёра, сев в автомобиль, на сидение рядом с водительским, и отобрав у мужа телефон:

– Ничего нам в сюжете переделывать не придётся! Сами справимся с поисками актрисы на главную роль. Мы уже организовали кастинг, и в требованиях указали возраст от восемнадцати до двадцати пяти!

Нажав «отбой», женщина положила телефон мужу на колени.

– Так, сколько претенденток мы уже посмотрели? – попыталась припомнить она. – Двести тридцать…

– Двести тридцать две!

– Точно, двести тридцать две тысячи актрис! Что скажешь?

Кузьма Иванович только вздохнул. Девушка, которую он видел чуть ранее, ненадолго вышла из здания магазина, чтобы выбросить пакет и перчатки в мусорный бак, и вернулась обратно.

– Наверное, мне трудно найти подходящую актрису, потому что у меня слишком чёткое представление о персонаже, – режиссёр принялся размышлять вслух. – Вот если бы можно было попробовать вон ту барышню… Поразительно, как она похожа на нашу принцессу! То есть, на то, как я её вижу.

– Только родинки под левым глазом не хватает, – прокомментировала Валентина Сергеевна.

– В целом, сходство значительное.

– Так что же ты ждёшь? Подойди к ней, предложи попробоваться… пока я контролирую ситуацию со стороны.

– Валя, ты что? Да что же она про меня подумает?

– Вот и иди побыстрее, чтобы она подумать ничего не успела!

***

Почувствовав, что её начинает клонить в сон, несостоявшаяся студентка филологического факультета решила пройтись по залу. Остановившись около стенда с журналами, она взяла из стопки газету (разве их кто-то ещё покупает?) и пробежала глазами заголовки: «Затопило футбольное поле», «Водитель маршрутки взял в заложники дом престарелых», «Рост цен на услуги частных ветеринарных клиник». Только потом она заметила название – это было местное издание «Маленькие радости».

Раздался звук открывания автоматических дверей, и в супермаркет вошёл первый за ночную смену покупатель: долговязый мужчина с худым скуластым лицом. Переминаясь с ноги на ногу, он нерешительно озирался по сторонам.

– Вам подсказать что-нибудь? – предложила свою помощь Ангелина, возвращая на место газету.

– Да, – глухо ответил покупатель. – Будьте добры, лопату, лом и верёвку.

– Сейчас уточню насчёт лопаты, – пообещала Геля.

Едва она отошла в отдел с инструментами, мужчине позвонили, и можно было слышать, как он говорит по телефону:

– …А сколько времени? Тридцать минут? … Да нет, ни у кого вопросов не возникнет. Страшновато, конечно, но что поделаешь? Должен же кто-то починить крыльцо подъезда…

Геля вернулась с ломом и верёвкой:

– Вот, лопаты не нашлось. Могу предложить только совочек для песочницы.

Мужчина посмотрел на Гелю слегка разочарованно. Он оплатил инструменты, и на этом они расстались.

***

Чупруновы долго спорили о том, стоит ли им поговорить с абсолютно незнакомым человеком насчёт съёмок в кино, но, в конце концов, даже не поняв, как это произошло, Чупрунов обнаружил себя вне машины, стоящим на асфальте. Покорившись судьбе и супруге, он прошёл через автоматические двери общественного места. Интересовавшая его особа, позвякивая мелочью, пересчитывала наличные деньги в кассе. Сейчас можно было рассмотреть её внешность более детально: тёмные, почти чёрные волосы, покрывавшие лопатки, зелёные глаза, густые, но узкие брови, немного выпуклая спинка носа и заострённый подбородок. Помимо униформы, она была одета в бордовый свитер и тёмно-серые брюки, а облупившийся розовый лак на ногтях говорил о сочетании хорошего вкуса и быстрого ритма жизни.

***

В магазин вошёл мужчина сорока или чуть больше лет в видавшем виды, но аккуратном бежевом пиджаке. Остановившись в дверях, он внимательно посмотрел на девушку за кассой. Почувствовав на себе пристальный взгляд, Ангелина подняла голову и выпрямилась:

– Здравствуйте, вам подсказать что-нибудь?

– Вы, девушка, одна здесь сейчас работаете? – приблизившись к ней, спросил посетитель.

Геля с опаской сделала шаг назад:

– Нет, сейчас охранник подойдёт, – соврала она.

Мужчина кивнул и отправился бродить вдоль стеллажей, но время от времени бросал на кассиршу взгляды, каждый из которых заставлял её сердце нехорошо сжиматься. Сквозь прозрачные двери она мельком глянула на улицу – никого. Ни одного прохожего, ни одного полицейского на обозримой дистанции, только покачивающийся фонарь и подозрительный серый автомобиль через дорогу. А холодный ветер поздней осени зловеще завывает в проводах.

Геля зашла в подсобное помещение и как можно плотнее закрыла за собой дверь. Кажется, она в опасности! Пришёл какой-то мужчина с непонятными намерениями, а камеры видеонаблюдения не работают. Девушка подошла к своей сумке, лежавшей на столе, рядом с журналом, и стала судорожно искать в ней телефон, чтобы вызвать полицию, скорую, пожарных, мастера для починки видеоаппаратуры и ещё кого-нибудь на всякий случай. Как только Геля нащупала мобильник, кто-то постучал в дверь. Она сунула телефон в карман, не разжимая руки, и вышла в зал.

– Что вы хотели? – спросила она дежурным тоном.

– Вы знаете, у меня к вам деловое предложение, – мужчина в бежевом пиджаке подобрался почти на личное расстояние к ней и, мельком опустив глаза, прочитал имя на бейджике: – Оксана?

Бумажка с чужим именем досталась кассирше потому, что бейджик с именем «Ангелина» уже делили между собой Зарина и Ефросиния.

– Звучит заманчиво, но, как вы можете видеть, я уже при деле, – мягко отказалась девушка.

– Что вы так нервничаете? – вдруг спросил «бежевый пиджак».

Сердце Гели снова пропустило удар. Неужели он почувствовал её страх? И как действовать дальше? Нужно быстро предпринять что-нибудь. Она осторожно сделала шаг к выходу и немного развернулась к стеллажу с домашней утварью.

– Извините, мне кажется, у вас развязался шнурок.

– Простите, что?

– Ну, обувь.

Мужчина наклонился, чтобы проверить свои ботинки. Геля, находившаяся у полки с завёрнутыми в полиэтилен сковородками, схватила самую увесистую из них, с силой опустила на голову подозрительного незнакомца и бросилась в сторону выхода. К дверям как раз подходила какая-то женщина со старомодной пальцевидной завивкой тёмных с небольшой проседью волос, и столкновение было неизбежным.

– Кузя, что происходит?! – воскликнула она, увидев развалившегося на полу посреди магазина человека. – Стоило только один раз забыть про сердечные валокордин!

Геля отступила назад. Так же, как начал отступать её страх.

– Вы знакомы? – осторожно спросила кассирша.

– Это мой муж. А что здесь произошло?

– Эм… Наверное, ему стало плохо, – Геля осторожно положила сковородку обратно на полку.

Лежавший на полу мужчина вдруг издал протяжный стон.

–Кузя! Ты в порядке? – женщина присела рядом с ним на корточки.

– Она согласна? – только и смог промолвить Кузя.

– Почти, – твёрдо ответила его жена, взглянув на Гелю.

– На что согласна? – не поняла та.

– Кузя, вставай! – игнорируя вопрос, посетительница магазина помогла мужу опереться на себя.

Тот тяжело поднялся и, видимо, ещё не совсем придя в себя после удара по голове, побрёл на улицу.

– Кузя, не беспокойся! Иди в машину, я сама её до конца уговорю! – прокричала ему вслед женщина, прежде чем они с Гелей остались наедине.

– Значит, так… Во-первых, как вас зовут?

– Ангелина, – представилась кассирша.

– Меня – Валентина, – женщина торопливо пожала ей руку. – Ангелина, это же… Лина, если коротко?

– Лучше Геля.

– Почему так?
– Долгая история.

– Впрочем, к делу. Мы с мужем хотели предложить вам сняться в кино. Просто вы очень похожи на главную героиню фильма, который мы собираемся снимать.

– Правда? Забавно, – коротко улыбнулась Геля. – Но мне такое не интересно. Мир кинематографа слишком далёк от меня. Я пойду своей дорогой.

– Всё равно, мы приглашаем вас на кастинг. Приходите в среду, четверг или пятницу после девяти часов, желательно, в чёрном и без макияжа. Вот визитка.

Девушка взяла из рук Валентины прямоугольник из глянцевой бумаги:

– Хорошо, я подумаю.

– Обязательно подумайте! На обратной стороне есть адрес киностудии. Доехать можно на семнадцатой маршрутке или на одиннадцатой, только семнадцатая редко ходит, а одиннадцатую переименовали в двадцать девятую. Как доберётесь – заходите через подвал, потому что парадный вход ремонтируют, поднимитесь на лифте на третий этаж, спуститесь по лестнице на второй, найдите кабинет с номером двести пятнадцать, переправленным на триста первый…

Женщина, не переставая говорить, медленно приближалась к выходу из супермаркета. Геля слушала её, кивала, но забывала большую часть. Информация покидала голову, практически не успевая осесть в ней.

– Кузьма Иванович Чупрунов, Валентина Сергеевна Чупрунова, – оставшись одна, работница магазина прочитала имена на визитке. – Однако!

***

К рассвету Геля добралась до двух построенных перпендикулярно друг другу пятиэтажек в отдалённом от центра города районе, на четвёртом этаже одной из которых находилась снимаемая ей однокомнатная квартира.

Оставив в прихожей куртку, сумку и ботинки, она, не раздеваясь, легла на предусмотрительно расстеленный заранее диван. Из оставшихся драгоценных трёх часов на отдых лучше ни минуты не тратить на смену одежды. Некоторое время девушка лежала без сна, уставившись на часы, пока не раздался звонок в дверь. Вот и подошло к концу свободное время.

Геля нехотя поднялась, медленно пошла в прихожую, в глубине души надеясь, что настойчивые звонки прекратятся и гость оставит её в покое.

Ключ повернулся в замочной скважине, и, не дождавшись разрешения, в квартиру двинулась внушительных объёмов женщина в тёмно-синем платье, похожем на балахон.

– Ангелина, с добрым утром!

– Лариса Геннадьевна, извините, не ждала вас сегодня, – Геля изобразила гостеприимную улыбку на сонном лице.

– Поэтому я здесь.

Лариса совершенно по-хозяйски заглянула на кухню, а потом в комнату, за что её нельзя было упрекнуть, потому что она и являлась хозяйкой квартиры. Здесь было тесновато, но уютно. Интерьер был, прямо сказать, старомодный, не потому, что таковым было стилистическое решение, а потому, что он был старым, с обоями в цветочек и прочими прелестями. С этим контрастировали более современные вещи и гаджеты арендаторши.

Ангелина присела на низкую тумбочку в прихожей, ожидая, пока хозяйка квартиры закончит свой осмотр. Как и обычно, он продолжался недолго.

– Ангелина, – Лариса снова обратилась к девушке. – А что у нас с оплатой? Октябрь подходит к концу, – она постучала пальцем по часам на своём запястье.

– То же самое вы спрашивали в конце сентября, – только и смогла сказать Геля, втягивая голову в плечи.

– Разумеется. Мы с вами договаривались на ежемесячную оплату, – хозяйка квартиры нависла над девушкой, как коршун над мышью.

– А моё финансовое положение не изменилось.

– Вы же обещали, что будете получать стипендию.

– Обещала, – кивнула Геля с такой уверенностью, что Лариса даже растерялась.

Женщина взяла с тумбочки тюбик с кремом для рук, понюхала его, всмотрелась в надписи на задней части упаковки.

– Просрочено! – в её голосе послышалась обида.

– Там просто четвёрка стёрлась и стала похожа на единичку, – спокойно объяснила арендаторша. – Как насчёт платежа раз в полгода? – неуверенно предложила она.

– А что у нас через полгода?

– У меня есть работа, я ещё могу накопить. Ну, или я уеду.

– Уедете, не сомневайтесь. Потому что через полгода я как раз вернусь из деловой поездки! – с этими словами арендодательница покинула квартиру, оставив жилицу наедине с долгами.

Поставленная в тупик, Геля уронила голову на руки. Если просроченный крем можно заменить на новый, то с просроченными платежами всё не так просто. Самоненавистнический момент не мог длиться долго, потому что ей пора было собираться на курсы.

***

Уже одевшись, в куртке и с сумкой на плече, Геля стояла в коридоре и ела лапшу быстрого приготовления – оставалось ещё немного времени как раз на перекус. Закончив, она отнесла пустую коробку на кухонный стол, где уже накопилось несколько стопок таких же – потом будет время выбросить. Взглянув напоследок в зеркало, чтобы убрать остатки еды с лица, Геля покинула квартиру.

После нескольких пересадок на общественном транспорте несостоявшаяся студентка добралась до Стрижевского Государственного Университета Гуманитарных и Общественных Наук, более известного как УГОН, и по широким мраморным ступеням поднялась в обитель знаний. Холл был украшен парочкой симметрично расположенных колонн и массивной люстрой на потолке, что наводило на размышления о судьбе образовательного бюджета. Девушка свернула налево и вошла в третью дверь, где должны были проходить занятия. Кристина уже была здесь. Геля села на место рядом с ней, выложила из сумки ручку, блокнот и папку с учебными материалами и утомлённо положила голову на парту. Сразу после её появления преподаватель профессор Потапов сказал, глядя на свои наручные часы:

– Ну, ещё минута и начинаем.

Кристина заметила спланировавшую на пол маленькую бумажку, подняла её и положила перед подругой:

– Это твоё?

– Да, спасибо. О, это же… та визитка! – вспомнила Геля. – Представляешь, мне предложили сняться в кино.

– Серьёзно? – подняла брови Кристина.

Она ещё раз взяла визитку и повертела в руках.

– Так это же Чупруновы!

– Здорово! Это должно мне о чём-то говорить?

– Они муж и жена, вместе снимают фильмы, в основном, детские. Не помнишь их работ?

– Нет.

– Ну как же? «Люся из провинции Зацук», «Храбрый заяц-гитарист», «Фея заоблачной долины»…

– Уж «Люсю»-то все смотрели! – вспомнила Геля. – Только я не знала, кто там режиссёр.

– Критики их не жалуют, но они местные знаменитости. Так что, примешь предложение?

– Я как раз думала о том, что мне не помешали бы лишние деньги, но я ведь совсем не актриса, и, к тому же, не запомнила дорогу до студии.

– Зато ты ответственная, не боишься браться за новую работу и у тебя хорошая память! Что-то вроде этого ты можешь им сказать…

– Крис, перестань паясничать!

– И словарный запас у тебя неплохой.

Потапов подошёл к двери кабинета и закрыл её. Ребята за партами затихли, понимая, что это означает начало занятия. Достав из нагрудного кармана крошечную расчёску, профессор причесал ей редкие пряди, окружавшие неровную лысину.

– Итак, в прошлый раз мы с вами разбирали докторскую диссертацию по фонетике Перова, – он прокашлялся. – На выявление завязки, кульминации и развязки. Сегодня мы начинаем тему морфемного разбора сложносоставных неологизмов, – он заметил парня на задней парте, который что есть мочи тянул вверх руку. – Чего вам, Азизбек? Хотите спросить о результатах последнего изложения? Так ведь недели ещё не прошло, я не был обязан закончить проверку к сегодняшнему дню!

– Нет, Григорий Александрович, я хотел спросить о позапрошлом изложении, – робко сказал Азиз.

– Так ведь двух недель ещё не прошло. Что вы, Азизбек, бежите вперёд паровоза? Ну хорошо, давайте посмотрим на самые сложные слова, в которых вы могли допустить ошибки.

Профессор Потапов взял маркер и написал на белой доске три слова: «синхрофазотрон», «презумпция» и «окулист». Кристина взяла себя в руки, чтобы не захлопать радостно в ладоши:

– У меня ни одной ошибки! В целой «презумпции»!

***

В середине рабочего дня по коридору одной из ничем не примечательных киностудий Стрижевска разнёсся плач. Впрочем, примечательных киностудий в Стрижевске и не было – искусство не являлось сильной стороной этого города. Хрупкая девушка в круглых очках, заливаясь слезами, выбежала из кабинета и вбежала в другой – помещение, напоминающее офис, куда помещалось два больших стола и три средних человека. Находившиеся там две женщины адресовали ей вопросительные взгляды. Одной из них была Валентина Чупрунова, перекладывавшая из одной стопки в другую листы с печатным текстом. Вторая, являющаяся сценаристом готовящегося к съёмке фильма, по имени Инесса, простым карандашом делала на тех же листах пометки. Инесса была худой и бледной женщиной лет тридцати с явными признаками измождённости на лице, вроде небольших глаз над обширными, почти фиолетовыми синяками – следствие того, что в течение недели она спала по три часа в сутки, чтобы закончить сценарий вовремя.

– Я не могу больше с ней работать! – пожаловалась заплаканная девушка. – Можете лишить меня зарплаты, можете меня уволить…

– Погоди! – Валентина Сергеевна твёрдо прервала хныканье. – Вы полтора часа провели вместе в одной комнате, что там было? Она хочет, чтобы мы переписали сценарий?

– Мы до сценария ещё не дошли. Ей кофе не нравится!

– Нонна довела очередную ассистентку, – режиссёр пояснила происходящее сценаристке. – А хотя… Полтора часа с ней не каждый продержится.

– Может, у неё сегодня хорошее настроение? – пробормотала Инесса, не отрываясь от работы.

Вдруг открылась дверь, и в кабинет важно прошествовала дама лет пятидесяти, маленькая и сморщенная, казавшаяся значительно старше своего возраста, с волосами до плеч, качественно выкрашенными в светло-каштановый цвет, в сиреневой блузке с округлым воротничком.

– Безобразие! – возмущалась она. – Почему ваша ассистентка постоянно переспрашивает, добавлять ли мне сахар в кофе? Никакого профессионализма! И она даже не может спокойно выслушать замечание!

– Не переживайте, мы обязательно отправим её на курсы повышения квалификации, – сказала Валентина Сергеевна, приложив руку к сердцу и с трудом сохраняя серьёзное выражение лица.

Помощница режиссёра, которой повезло остаться незамеченной, тремя широкими, но тихими шагами выскользнула в коридор.

– Давайте, наконец, перейдём к делу, – поторопила Нонна Фридриховна. – Что у нас со сценарием?

Актриса взяла со стола папку и стала неторопливо перелистывать разложенные по прозрачным файлам страницы.

– Кто это всё писал? – в один момент спросила она.

Инесса деликатно кашлянула.

– А редактировал кто?

Инесса кашлянула снова.

– Бюджет, видите ли, не резиновый, – объяснила Валентина Сергеевна.

– Это чувствуется, – нелестно прокомментировала Заслуженная артистка. – Ну что это такое? Зачем нам все эти ведьмы, превращения…

– Затем, что это сказка, – терпеливо напомнила режиссёр. – Это для детей.

– Вот именно. Зачем детям фильмы про волшебство?

Нонна Фридриховна взяла карандаш и несколько раз зачеркнула одну строчку. Инесса, открыв рот, резко поднялась из-за стола, но Чупрунова многозначительно посмотрела ей в глаза, положив руку на её плечо, и сценаристка медленно опустилась на своё место.

– Не поступай импульсивно. Мы ещё прорвёмся, – услышала она голос режиссёра у самого уха.

***

Вернувшаяся домой, Геля была встречена горой коробок из-под лапши быстрого приготовления на кухне. «Вот теперь уже точно пора это всё выкинуть!» – решила она. Вдруг, почувствовав всю накопившуюся за день усталость, села за стол и опустила голову на оставшийся на нём клочок свободного места: «Надо только немного отдохнуть… Совсем чуточку…»

Глава 2

Через кабинеты к звёздам

Проснулась Геля уже на рассвете. Некоторое время она растерянно смотрела на гору коробок на столе, потом на окно, затем уставилась на висевший на холодильнике календарь, силясь сориентироваться в датах. Так, сегодня среда, мусор никуда не делся, а разговор с Ларисой был не сном. Подготовительных курсов по этим дням недели нет, и до рабочей смены полно времени.

Геля потянулась и поплелась ванную, приводить себя в порядок и переодеваться. Раз так нужны деньги, то будет не лишним сходить на кинопробы. А что? Не страшно же было устраиваться продавцом-кассиром в супермаркет. И здесь то же самое. Ведь пробы – тоже что-то вроде собеседования. А не возьмут – так не велика потеря. Вон, на двери подъезда полно объявлений в духе: «Требуются работники в частный огород. Всяким козлам просьба не звонить».

Ангелина подошла вплотную к окну и выглянула на улицу. За ночь значительно похолодало, асфальт припорошило снегом. Она надела пальто, длинное и неудобное, обула серебристые угги и, выйдя во двор, чуть не поскользнулась на заледенелом крыльце. День с самого утра обещал встряску.

***

Претендующие на роль актрисы то входили в нужную комнату с напряжённым волнением, то выходили оттуда с неопределённым разочарованием. Рабочий день начался недавно, но у фотоцеха уже столпилась внушительная очередь. Каждая из девушек решила прийти пораньше, чтобы избежать долгого ожидания. Кастинг-директор Звягинцев наблюдал за этим процессом нервно. Не из-за актрис – они как раз вели себя должным образом. Он не понимал, что на уме у Чупруновой. Уж очень она была равнодушна к происходящему.

– Вот, Валентина Сергеевна… – попытался он заговорить с режиссёром, поливавшей кактус на подоконнике водой из пластиковой бутылки. – Скоро конкурс фильмов, нужно не ударить в грязь лицом и, в идеале, другими частями тела.

– Вы намекаете на важность выбора актёров? Мне ли этого не знать? – холодно отреагировала режиссёр.

– Так, к чему это я… Посмотрите вон на ту кандидатуру. Я считаю, она будет хорошо смотреться в кадре и сможет попасть в характер.

– Я бы не обольщалась. Она слишком высокая, чтобы играть юную девушку, и волосы у неё слишком светлые.

Звягинцев вопросительно посмотрел на миниатюрную черноволосую девушку, о которой только что говорил. Та грустно шмыгнула носом.

– Вы ведь не слушаете меня, да?

– Я конечно же, воспринимаю ваши советы всерьёз, просто я им не следую.

– Ну, знаете ли… Ну, я не знаю…

Кастинг-директор вышел из кабинета, по дороге уронив стул и врезавшись в дверь.

***

Часть города, где находилась киностудия, Ангелина знала не особо хорошо. Парочка прохожих откликнулись на просьбу указать местонахождение нужного здания. Так как полученная от них информация сильно рознилась, она решила довериться интуиции и не прогадала. Из-за ремонта парадного крыльца Геля воспользовалась запасным входом, который вёл в подвал. Проигнорировав обустроенный там гардероб и гардеробщицу, она взошла вверх по лестнице, неторопливо разматывая шарф. Мимо неё прошли двое, судя по комбинезонам, рабочих, неся бумажного китайского дракона. Следом за ними проплёлся человек в костюме средневекового рыцаря, с мрачным видом гремя латами, он нёс растение в горшке.

Ангелина пошла, озираясь по сторонам, чтобы следующая подобная неожиданность не застала её ну совсем уж врасплох, рассматривая коридор в деревянно-красно-коричневых тонах и постеры к фильмам на стенах. Дойдя до лифта и ожидавшей его толпы в составе нескольких мужчин и одной женщины в деловых костюмах, она вспомнила, что Валентина упоминала триста первый кабинет, который, как подсказывала логика, должен был находиться на третьем этаже.

За негромким щелчком, возвестившим о прибытии лифта, последовало открывание дверей. Толпа втекла в кабину, и чей-то палец нажал на кнопку с цифрой три. В последний момент перед началом подъёма произошло что-то, из-за чего Ангелина вжалась в заднюю стенку, хотя изначально стояла ближе всех к выходу. Крупная розовощёкая женщина в косынке и рабочем халате, прижимавшая к груди скульптуру лошадиной головы почти в натуральную величину, двинулась в кабину, и, чудом оказавшись в её центре, нажала на кнопку с номером четыре. Размазанная по стенкам толпа возмущённо загудела:

– И как прикажете выходить отсюда с вами?!

– Ногами, – равнодушно ответила женщина.

– Вы же выходите выше!

– Вернётесь, – «рабочий халат» был непреклонен.

– Ниночка, смилуйтесь! Мы тут, вообще-то, по делу!

– А я тут, вообще-то, уборщица. Кто без меня лошадь в осветительный цех поставит, чтобы она неисправную розетку загораживала?

– Неужели лошадь не могла подождать?

– Лошадь ждать не может. Она из цельного мрамора сделана.

За пререканиями время прошло незаметно, и двери лифта открылись на четвёртом этаже. Ниночка покинула кабину.

– Ну и лошадь, – пробормотал ей вслед грустный мужской голос.

Триста первого кабинета на третьем этаже не оказалось: за трёхсотым сразу следовал триста второй. Между ними двумя Ангелина и остановилась. Постучала в первую дверь, подёргала ручку – заперто. Другая распахнулась прямо перед носом арендаторши-должницы, и на неё двинулась гора книг. За горой можно было разглядеть худого парня в очках, держащего её.

– Извините, я пришла попробоваться на роль… – приготовилась Геля обратиться с вопросом.

– Поздравляю. Актёрам не легко искать работу, – понимающе кивнул книголюб.

– К какому кабинету мне подойти?

– Не могу сказать, я тут недавно работаю.

– Где можно найти режиссёров Чупруновых?

– Вопрос не ко мне. Извините, я не могу так долго держать эти книги, нужно подпереть ими книжный шкаф, – пожаловался, уходя, «очкарик».

Поиски места кастинга пришлось продолжить. Конечно, можно было бы спросить уборщицу, но авторитарность этой женщины Гелю несколько напугала. Тогда она решила вернуться в подвал и поговорить с гардеробщицей. Низкорослая женщина с широкими плечами и бёдрами, совершенно квадратная, с аппетитом жевавшая яблоко, находилась на своём рабочем месте.

– Извините, пожалуйста, я первый раз в этой киностудии и никак не могу попасть на пробы…

Гардеробщица с серьёзным видом придвинулась Геле, нависнув над своей стойкой.

– Значит, тебе нужен фотоцех, – сказала она. – На роль в каком фильме ты претендуешь?

– Мне не сказали названия.

– Кто режиссёр?

– Чупруновы.

– Ты же недавно актриса? Совсем молодая…

– Очень недавно. Проще говоря, не смогла поступить на филологический.

– Филологический? По этой специальности я получила своё первое высшее, – гардеробщица зажмурилась, готовая предаться приятным воспоминаниям.

– Так что насчёт кабинета? – Ангелина решила поторопить собеседницу.

– Должно быть, тебе нужен триста первый кабинет.

– Я поняла, – Геля обрадовалась, что догадки женщины совпали с её собственными. – А где он находится?

– Не имею понятия, – гардеробщица пожала плечами и вернулась к чавканью яблоком. – Про него все спрашивают, кто впервые сюда приходит, но я выше подвала никогда не поднималась.

Ангелина разочарованно опустила плечи и устало прикрыла глаза.

– Тебе плохо? – участливо спросил заполненный фруктом рот.

– Нет, всё хорошо, – девушка сжала кулаки так крепко, что ногти впились в ладони.

***

Ангелина нашла на первом этаже помещение, оказавшееся столовой, и расположилась за ближайшим к выходу свободным столом. Она уже начинала сомневаться в своей идее участия в съёмках, но, взяв себя в руки, решила позвонить Валентине Сергеевне. К сожалению, трубку никто не взял.

За столом напротив неё сидели две девушки лет двадцати пяти. Первая наносила на свои губы розовый блеск, используя экран телефона в качестве зеркала. У неё были золотисто-рыжеватые волосы, стриженные под каре, и зеленовато-серые глаза с лисьим разрезом. Вторая, с длинными прямыми чёрными волосами, неторопливо попивала кофе из бумажного стаканчика. В её внешности можно было бы увидеть что-то цыганское, если бы не очень светлая кожа. Сидя вполоборота к подруге, она оживлённо болтала:

– С тех пор, как вы с Артёмом съехались, мне хочется поставить тебе прижизненный памятник. И как ты собираешься поладить с этой мегерой?

– Как актриса актрису, она должна меня понять, – уверенно сказала девушка с «зеркалом». – К тому же, она бы отнеслась с уважением к выбору своего сына.

– Да уж, Артёмом она гордится, – согласилась черноволосая. – Возможно, даже больше, чем своей премией Хрустальная Турандот.

Ангелина поняла, что девушки обсуждают что-то личное, и постаралась далее игнорировать разговор. Это получилось, потому что они как раз перешли на полушёпот, чтобы обсудить её:

– Кто эта дамочка? Актриса какая-то?

– Первый раз её вижу.

– Возможно, она недавно отучилась.

– Училище имени Студёновой?

– Вряд ли. Как его выпускница, я бы поняла.

Девушка с короткой стрижкой взяла свою сумочку и вышла из столовой. Вторая пошла за ней, но задержалась рядом с Ангелиной.

– Привет. Я тебя раньше не видела. Ты актриса, да? – сказала она с какой-то наигранной приветливостью.

– Нет, я первый раз пришла на пробы.

– О, тогда мне есть, о чём тебя предупредить, – черноволосая девушка загадочно подняла брови.

Брови её выглядели отлично. Рука, красившая их, наверняка имела качественный маникюр и пару баснословно дорогих колец, которые таковыми не выглядели.

– Видела ту девушку с короткой стрижкой? Её зовут Милена. Возможно, она предложит тебе дружбу, чтобы вы объединились против Риты…

– Какой ещё Риты?

– Рита – это я. Так вот, ни за что не верь ей! Потому что потом она может объединиться с Ксенией против тебя.

– Да? – Геля сделала вид, что прислушивается, но всё же не особо скрывала свою незаинтересованность.

Рита оставила Ангелину в покое и последовала за своей подругой, видимо, заклятой. Геля пропустила её предупреждение мимо ушей, так как ни на что не претендовала и ни в какие интриги впутываться не собиралась. Воспользовавшись телефоном, она нашла в Интернете сайт киностудии, в которой находилась. «Более 500 проектов», – гласила крупная надпись в центре экрана. «Мы ещё не осуществили, но 45 для наших условий – это совсем не плохо», – добавляли мелкие строчки пониже.

Освободившийся стол заняли три молодых человека, один из которых явно был центром компании. Ангелина сразу заметила две его черты: волосы и глаза. Первые были каштанового цвета, кудрявые и пушистые, подстриженные покороче на висках и свисавшие надо лбом. Вторые ей совершенно не понравились – какие-то пустые, снулые.

– Ты посмотри на этот ужас! – говорил центр компании сидящему справа от него, тряся листом бумаги в руке. – Вот что это за безобразие?!

– Расслабься, – ответил тот. – Это всего лишь рисунок, который подарила тебе поклонница.

– Вот именно. Неужели у меня такой кривой нос? Ангелина ещё раз попыталась связаться с режиссёром, но никто так и не поднял трубку. Вдруг вспомнила, что ещё не была на втором этаже. Решив вернуться домой, если не получится обнаружить признаки нужного кабинета, собралась подняться туда. Встав из-за стола, чуть не поскользнулась на каком-то листе. Это был нарисованный простыми карандашами портрет, реалистично, с явным старанием, хоть и не без очевидных шероховатостей. Геля окликнула кудрявого парня:

– Извините, вы уронили…

Тот посмотрел на неё, решив не вынимать из ушей наушники:

– Чего? Где тебе оставить автограф?

Ангелине почему-то расхотелось с ним разговаривать.

***

Лестница с первого этажа ремонтировалась, а кнопка с номером два в лифте была выжженная, поэтому Ангелина смогла попасть на второй этаж только через третий. У одного из кабинетов толпилось множество девушек, одетых в чёрное. Геля быстро открыла дверь и увидела внутри, помимо узкой стойки, ещё одну дверь с надписью «215», которая была зачёркнута и заменена на «301».

– Эй! Здесь очередь! – несколько женских голосов почти в унисон оборвали её действия.

Дверь открылась.

– Геля! Вы всё-таки пришли! – вышедшая в коридор Валентина Сергеевна улыбнулась улыбкой победителя. – Заходите, сейчас мы с вами поговорим.

– А как же… – Ангелина мотнула головой в сторону очереди.

– Ваше пальто я могу подержать.

– Они же тоже… Их должны…

– Сумку в угол поставите.

Режиссёр мягко развернула её к дверному проёму и аккуратно подтолкнула в спину. Оказавшись в кабинете, Ангелина стала рассеянно снимать пальто, путаясь пальцами в застёжках.

– Мы же просили приходить в чёрном! – вздохнула Валентина Сергеевна, увидев её белые брюки и светло-коричневую кофту на пуговицах.

– Ничего страшного! Можно подобрать подходящий образ, – из-за двери с исправленным номером появилась миниатюрная девушка с тёмными пепельными волосами длиной для подбородка в больших круглых очках, державшая охапку чёрной одежды.

– Это Юлия, моя третья помощница, – коротко представила её Чупрунова.

– А сколько всего у вас помощников? – полюбопытствовала Ангелина.

– Одна. Первая ушла в декрет, а второго пришлось уволить.

Юлия оставила шмотки на стойке и подошла к будущей актрисе с приветственно протянутой рукой, шурша своим пушистым бледно-розовым свитером:

– Рада знакомству!

Геле показалось, что перед ней сахарная вата в человеческом обличии. Она машинально ответила рукопожатием, окидывая взглядом ворох одежды:

– Мне переодеться, да?

– Некогда, некогда! – запротестовала Чупрунова. – Накинь вот эту шаль, будем делать толко крупные планы.

Геля послушно обернула плечи прямоугольником чёрной ажурной ткани, и её немедленно отправили в то самое загадочное помещение, которое оказалось ярко освещённым и забитым фотоаппаратурой. Она села на стул перед фотографом, и этот равнодушно-замученный парень молча нажимал на кнопку, пока Валентина Сергеевна просила то изобразить серьёзность, то расслабленно улыбнуться, то напустить на себя задумчивый вид. Хотя лампа так сильно светила Ангелине в глаза, что единственным возможным выражением её лица было «я съела тухлый лимон целиком и пытаюсь изобразить мопса».

Выбив из фотографа обещание, что снимки будут готовы до конца недели, Валентина Сергеевна с чувством выполненного долга попросила Юлию объявить очереди в коридоре об окончании кастинга.

– Разве это честно по отношению к ним? – Ангелина попыталась выразить своё чувство справедливости.

– Это была чистая формальность, – отмахнулась режиссёр. – Мы с Кузей всё решили ещё вчера.

После этого они вернулись к стойке, у которой Юлия уже поставила два стула с мягкой обивкой. Чупрунова села на один из них и предложила Ангелине устроиться рядом.

– Хотите что-нибудь? – вежливо поинтересовалась режиссёр. – Чай? Кофе?

– Водички, если можно, – скромно попросила Геля.

– Есть ещё овсяное печение…

Услышав про печение, Ангелина невольно показала больше радости, чем было бы уместно:

– Это здорово!

Не то чтобы она была голодна, но рацион, состоявший преимущественно из лапши быстрого приготовления, не помешало бы разнообразить.

Юлия быстро поставила на столешницу бутылку с водой и вазочку с печением. Она как будто заранее знала о запросе и успела подготовиться.

– Ну, и как вы сюда добрались? – из вежливости спросила Чупрунова.

– Без приключений. Почти, – Ангелина вздохнула. – Я звонила вам, но вы не брали трубку.

– Я так понимаю, по неактуальному номеру. Мы дали вам старую визитку, потому что на ней был адрес киностудии.

– А на визитке с новым телефоном адреса не было?

Чупрунова просияла, довольная её догадливостью.

– Скажите пару слов о себе, – попросила она. – Вы из нашего города?

– Нет, из области, – ответила Геля, открывая бутылку, – Из Борово.

– Да? Это где автомобильный завод?

– Именно так. Этот завод принадлежит моему папе.

Валентина откинулась на спинку стула, впечатлённая словами новоиспечённой актрисы:

– Серьёзная у вас семья. Хорошо живёте, должно быть.

– Не то слово! – Ангелина невольно погрузилась в детские воспоминания. – Я практически ни в чём не знала отказа, кроме родительского внимания. Папа занимается работой, мама занимает какую-то мелкую должность в его компании. Лет до двенадцати за мной присматривала пожилая няня, но я часто подсыпала снотворное ей в чай и убегала играть во двор. О, какое было время! А потом я уже была, по большей части, предоставлена самой себе.

Чупрунова молчала. Геля поняла, что от неё ждут логического завершения истории:

– А в августе я приехала в Стрижевск, чтобы поступить в университет.

– Поздравляю с таким…

– …и не поступила.

Валентина Сергеевна решила сменить тему. Из выдвижного ящика она достала толстую чёрную папку и листок печатного текста:

– Вот сценарий и договор. Подпишите, пожалуйста.

Геля отряхнула ладони от крошек печения и, достав из кармана шариковую ручку, написала на одной из верхних строчек своё полное имя: Саханович Ангелина Фёдоровна.

– Вот здесь подпись и инициалы, тут инициалы, там подпись… – подсказывала Чупрунова – Или наоборот… Ладно, сойдёт. Приходите завтра, в это же время, и начнём снимать ваши сцены. Юлия, отсчитай девушке аванс.

Ангелина снова показала больше радости, чем стоило.

***

Не успела несостоявшаяся филолог подняться на свой этаж, как к ней обратился знакомый голос:

– Геля? Ты же обычно дома в это время по средам. А тут смотрю – идёшь!

Баба Мила, соседка Ангелины по лестничной клетке, стояла, прислонившись к двери своей квартиры, в жёлто-оранжевом ситцевом халате в огурцах, с вязанным вручную шарфом, обмотанным вокруг головы.

– Я устраивалась на новую работу, – Геля прошла мимо пенсионерки к своей квартире и вставила ключ в замочную скважину.

– Люди добрые, вы только посмотрите, какая она деловая! – покачала головой баба Мила. – Вторую работу нашла! Чего только не сделаешь, чтобы к поступлению не готовиться!

– Чтобы заплатить за съёмную квартиру, – поправила Ангелина. – Если не найду деньги через полгода – вылечу отсюда намного раньше, чем смогу поступить.

– Так тебе отсрочили платёж? Вот Лариса Геннадьевна, добрейшая душа, хоть и давно в бизнесе! И где бы ты была без неё?

Ангелина шагнула в прихожую и приготовилась коротко распрощаться, но соседка сунулась в дверной проём. Её длинный мясистый нос с большой круглой родинкой, казалось, вошёл глубоко в квартиру.

– Погоди! Так тебя приняли?

– Обещали перезвонить, – Ангелине не хотелось делиться подробностями.

Баба Мила цокнула языком:

– Обманывают они тебя… Хочешь, я тебе свой крестик на удачу дам? Защищает от сглаза, вампиров и медленного Интернета. За чисто символическую цену отдаю – двенадцать тысяч. Шесть раз я его топила в ванной и два раза теряла под кроватью, и всегда он ко мне возвращался. Шестью два – двенадцать, вот и получается двенадцать тысяч! Что ты на это скажешь?

– Воздержусь от покупки.

Ангелина, у которой уже кончалось терпение, захлопнула дверь и повернула ключ в скважине. Наскоро переодевшись, она села за письменный стол, включила свой компактный белый ноутбук и вошла в электронную почту. Там её ждало аж шесть писем, все пришли в течение часа, не более, и все – от мамы. Размяв пальцы, Геля принялась набирать ответ: «Я долго не отвечала, потому что очень устала. Пыталась устроиться на вторую работу, так как не смогла поступить и теперь должна оплачивать и квартиру, и подготовительные курсы. Каждый день ем лапшу быстрого приготовления. Я так хочу домой!» Ангелина перечитала сообщение, полностью стёрла его и написала новое: «Всё хорошо. Я дома».

А ведь действительно, не так всё плохо. Пробы благополучно пройдены. Что теперь может пойти не так? Это ведь не сложная работа, а вознаграждение обещает быть солидным. В крайнем случае, всегда можно устроиться в ещё один супермаркет.

Всё-таки мама Ангелины хотя бы пыталась быть хорошим родителем. Папа же словно иногда принимал её за призрака, судя по многим случаям.

***

Покачивая волосами, собранными в два хвостика по бокам головы, с испачканной глиной мордашкой, семилетняя Геля заглянула в комнату отца. Комната эта, хоть и находилась в квартире, могла сойти за кабинет начальника в дорогом офисе. Владелец автозавода Фёдор Абрамович Саханович сидел спиной к дочери, за рабочим столом.

– Пап, смотри! Я собачку из глины сделала! – сияя радостной гордостью, сообщила девочка и поставила на полку над столом дощечку для лепки, на которой красовалось нечто четвероногое с похожими на растянутые чулки ушами.

– Да, отличная работа! Сколько времени это заняло? – в голосе мужчины слышалась похвала.

– Не знаю, часа три, наверное. Я хотела, чтобы получилось похоже.

– Так быстро!

– Разве это быстро?

Отец развернул кресло, и Геля увидела, что он прижимает к уху телефонную трубку:

– Да, я подъеду минут через тридцать. Берите с собой все чертежи, – он заметил глиняную фигурку на полке: – Это что за убожество такое? Выкинуть!

– Хорошо, папа, – только и ответила Геля.

***

– И что? Тебя вот так вот просто приняли?

– Я так поняла, – Геля на заднем сидении автомобиля копошилась в своей сумке.

– А с чего вдруг такая поспешность? Что- то случилось? – поинтересовалась Крис, уже остановив машину.

– Случилось. Лариса приходила.

– И тебе срочно нужны деньги?

– У меня есть ещё полгода. Пока она уехала. Наверное, договаривается с партнёрами из Иваново о поставках трикотажа. У неё же сеть магазинов одежды для полных женщин.

– А-а, – понимающе протянула Кристина. – Так тебя уже поздравлять с дебютом?

– Почти. Завтра первый съёмочный день.

Ангелина повесила сумку на плечо и вышла из машины, не торопясь закрывать за собой дверцу.

– Могу тебя подбросить, – внезапно предложила Крис.

– С чего этот ты?

– Просто мне завтра заняться нечем, а машина будет в доступе. К тому же, у наших соседей сейчас ремонт, постоянно сверлят.

– Хорошо. Запиши…

Продиктовав Кристине адрес киностудии, Ангелина вошла в супермаркет. Внутри было тихо. Подозрительно тихо. Силясь вспомнить, видела ли автомобиль Мишани на улице, работница магазина обнаружила коллегу между стеллажами с продуктами. Толстым зелёным фломастером парень зачёркивал на консервах слово «горбуша» и приписывал «форель», а поверх цен писал число раза в три больше. Увидев сменщицу, Михаил вздрогнул и шлёпнулся на пол, из сидящего на корточках став просто сидящим.

– А это не я, это начальник… говорил, что продаём мало.

– Допустим, – Геля решила не вникать. – Как у нас дела с видеонаблюдением?

Мишаня воодушевлённо поднялся на ноги:

– Я придумал кое-что получше! Серёга, выходи!

Из подсобного помещения, подозрительно крадучись, задом-наперёд вышел полный парень, державший в руке надкусанный с обоих концов батон колбасы, и врезался в Мишаню.

– Это наш новый охранник.

– А начальник знает?

– Понятия не имею. Я написал ему СМСку. Вы тут знакомьтесь, а я пойду.

С этими словами Мишаня бросил на стеллаж жилетку с бейсболкой и протопал через автоматические двери.

– Это нельзя есть! – опомнившись, Ангелина ткнула пальцем в колбасу. – Это для продажи!

– Ну-у, – разочарованно протянул «охранник».

– Можно заплатить полную стоимость и доедать, – Геля предложила выход из ситуации.

– Ну-у-у-у, – голос Серёги стал ещё более обиженным.

***

Чупрунова слышала голос кастинг-директора по телефону намного чаще, чем вживую, и всё ещё не могла привыкнуть к тому, какой он у него неестественно высокий.

– Вы в своём уме?

– Уж точно не в вашем.

– Я уже почти смирился с вашим неприятием кандидатуры Нонны Фридриховны, но взять человека с улицы… Я бы ещё понял, если бы вы остановили свой выбор на ком-то вроде Жанны Звягинцевой…

Валентина Сергеевна выразительно посмотрела на него исподлобья:

– Это потому, что она ваша племянница?

– Да при чём здесь это? Просто она… опытная! Вы же должны понимать, как непросто работать с новичками.

– Я уже работала с непрофессиональной актрисой.
– Но ей было девять лет!

Последнее замечание режиссёра ничуть не смутило.

– Ладно, – сдался Звягинцев. – Как мы сообщим об этом продюсерам? А что передать Нонне Фридриховне?

– Не торопитесь. Дождёмся той стадии съёмок, когда нельзя будет начать всё сначала без значительных убытков.

– Да, как я не подумал… Долго же придётся врать и изворачиваться.

– Около четырёх месяцев, если работать в темпе.

Кастинг-диркетор с глубоким уважением посмотрел на Чупрунову, оценив её опыт.

Глава 3

Нубы и снобы

Это был хороший день для Ангелины. С её последним изложением (до второй его половины) всё было в порядке, коробки из-под лапши она (почти все, чтобы не делать резких перемен) выкинула, и Кристина благополучно подвезла её до киностудии. Всё-таки водит она аккуратно, когда не торопится.

– Во сколько ты освободишься? – спросила Кристина.

– Да кто же знает, – пожала плечами Геля, которая уже покинула автомобиль и разговаривала с подругой через открытую дверь.

– Если понадобится помощь – не стесняйся, звони. Постараюсь подъехать. И вот, если допоздна задержишься… – Крис порылась в своей сумочке и извлекла из неё цилиндрический предмет. – Баллончик с газом! Смотри, здесь отодвигаешь, тут нажимаешь… Ой! Ай! Ну как… вот же…

– И проверяешь расположение распылительного отверстия, – закончила за подругу Геля.

Кристина достала из сумочки влажную салфетку и стала интенсивно тереть обожжённые глаза:

– В общем, желаю удачи.

– Тебе бы она тоже не помешала.

Будущая «принцесса Анна» зашагала по направлению к зданию, где должны были проходить съёмки.

– Не получишь роль – можешь не возвращаться! – угрожающий женский голос донёсся из открытой двери автомобиля, рядом с которым остановилась Кристина.

Из него вышла белобрысая девочка раннеподросткового возраста с рюкзаком из джинсовой ткани. Втянув голову в плечи, она торопливо пошла к киностудии, делая вид, что только что прозвучавший на всю улицу ультиматум не имеет к ней никакого отношения. Геле показалось, что где-то она уже видела эту особу. Вместе они вошли в гардероб.

– Извините, вы не знаете, где здесь триста первый кабинет? – вежливо обратилась девочка к Ангелине.

– В двести пятнадцатом, – ответила Геля и, вспомнив, добавила. – Который в двести четырнадцатом. Надеюсь, он всё ещё там. А я тебя где-то видела…

– Это не удивительно.

– ???

Девочка широко улыбнулась и с нереалистичным оптимизмом произнесла:

– Только чай «Воскресный» может так быстро собрать всю семью за столом!

– Точно! Катя Орлова! Из рекламы! – вспомнила Ангелина.

От её внимания не укрылось, что Катя обиженно поджала губы.

– Не только. Я ещё в трёх сериалах снималась.

Геля не смогла вспомнить ни одного сериала с участием стоявшего перед ней юного дарования, поэтому решила сменить тему:

– Здорово! А сейчас ты что делаешь?

– Пришла на кастинг. Чупруновы ищут младшую сестру главной героини.

– Значит, мы можем стать партнёрами. Я тоже снимаюсь у Чупруновых, и это моря первая роль.

Катя серьёзно кивнула:

– Обращайтесь, если понадоблюсь. Могу дать пару советов на площадке.

– И что же мне делать, если тебя не выберут на роль? – попыталась пошутить Геля, и на секунду ей показался неподдельный ужас в глазах Орловой. – То есть… Всего хорошего, я пойду.

Несостоявшаяся студентка филфака стала торопливо подниматься по лестнице.

***

Звягинцев с обречённым видом прошёл сквозь толпу девочек, готовящихся к кастингу. Подготовка их выражалась в громкой болтовне и непрерывном хаотичном передвижении по коридору. Кастинг-директор вошёл в кабинет и вздохнул с облегчением. Кузьма Иванович, находившийся там, адресовал ему вопросительный взгляд:

– Что с вами, Роман? У вас такой вид, как будто конец света решил начать со Стрижевска!

– Не совсем, он решил начать с этой киностудии, – Роман махнул рукой в сторону только что закрытой им двери. – Я ни за что не смог бы справиться с таким количеством детей!

– Но вы же продумали, чем их отвлечь? – напомнил Чупрунов.

– Да, конечно.

Из внутренней двери кабинета вышел человек в клоунском костюме и гриме.

– Они пришли, да? – по-деловому спросил он, про этом торопливо, прыгая на одной ноге, надевал комбинезон.

– Да, они в коридоре, можно выходить, – ответил Звягинцев.

Человек в костюме клоуна вышел за дверь.

– Привет, ребята! Как поживаете? – воскликнул он нарочно высоким голосом, широко раскинув руки.

Девочки, охваченные ужасом, замолчали, но только на мгновение. Потом они с визгами бросились наутёк. Кто-то пытался забраться под стол, кто-то бросился к окну – лишь бы оказаться подальше от этого красно-рыжего монстра. Роман Звягинцев, открыв от изумления рот, наблюдал за разразившейся паникой.

– Вы хотя бы оплатите мне дорогу? – нанятый актёр с разочарованием (не таким уж и сильным) спросил у кастинг-директора.

***

На втором этаже Гелю встретила Юлия:

– Ангелина, добрый день, – она что-то отметила в своём блокноте. – Сейчас отведу вас…

Послышались громкие шаги в противоположном конце коридора, и рядом с ними возникла Валентина Сергеевна:

– Ты опоздала на целых три минуты! – упрекнула Гелю режиссёр. – Тебе повезло, что бригада осветителей получила новое оборудование и никак не может с ним разобраться! Что уж с тобой поделать, беги за костюмом.

Геля спустила обратно и, не без помощи Юлии, нашла цех подготовки к съёмкам. Она постучалась в дверь, не дожидаясь ответа, вошла и сразу врезалась во что-то металлическое. Это была напольная вешалка. Конструкция напоминала монстра, состоящего из тряпок, держущихся на металлическом скелете. Продолжительный звон привлёк внимание смуглой женщины с широким лицом и большим ртом:

– Чего вы хотели?

– Я пришла за костюмом, – ответила, потирая лоб, Ангелина.

– Костюмер – я. Меня зовут Сате. Что именно вы ищете?

– Очень приятно. Мне нужен костюм принцессы Анны.

– Для главной героини? Секундочку.

Сате перебрала одежду, отыскала и передала Ангелине нечто тяжёлое в светлом полупрозрачном чехле. Посмотрев вокруг, Геля нашла ширму и пошла переодеваться. Не без трудностей, но справившись самостоятельно, она надела заготовленный костюм, вышла из-за ширмы и встала перед зеркалом.

Платье было сделано из плотной бархатистой ткани золотисто-коричневого цвета, с твёрдым корсетоподобным верхом и широкой юбкой в пол, под которой было три нижних. Рукава возле плеч вздымались объёмными фонариками, украшенными прорезями, в которых виднелась синяя ткань, и до запястий тянулись прямыми узким шлангами. Высокий тугой воротник украшала оборочка, которая чудом не лезла в рот новоиспечённой актрисе. На талии пристроился широкий золотистый пояс, завязанный на спине. Конечно же, нельзя не упомянуть и о туфлях, больше похожих на очень низкие тёмно-коричневые носки. Довершал образ веер, светлый и ажурный, к которому заботливо пришили ленточку для удержания его на запястье.

Изучая своё отражение в зеркале, Геля не сразу заметила, что её изучает Сате:

– Так это вы носить будете?

– Конечно, я же исполняю главную роль, – пробормотала в ответ Ангелина.

– Вы снимаетесь?! – костюмерша вытаращила глаза, но вовремя взяла себя в руки. – Значит, они всё-таки нашли другую актрису.

– А разве была первая?

– Да, её почти утвердили, но, видимо, Чупруновы всё же настояли на своём. Что же вы ждёте? Идите на грим. Вот, это Вероника Крылова и Виктория Котова, визажист и парикмахер соответственно. Надеюсь, вы поладите.

Ангелина посмотрела на двух девушек, на которых показывала Сате. Они показались ей почти одинаковыми, за исключением одежды, причёсок и имен на бейджах.

– Вы родственницы? – спросила она почти машинально.

– Нет, просто коллеги, – сказала та, которая была в синем пиджаке, с шоколадно-коричневыми волосами до плеч.

Торопливым жестом она пригласила Ангелину сесть на высокий стул перед ярко освещённым зеркалом. Вторая девушка, в джинсовой кофточке, с ярко-рыжими волосами размяла пальцы и принялась ощупывать её голову.

Ангелина услышала, как позади неё четыре раза хлопнула входная дверь.

– Почему все здесь толпятся? Это вам не проходной двор! – попыталась призвать к порядку Сате.

В комнату просунулась голова запыхавшейся женщины с короткими растрёпанными волосами:

– Я только сумочку кину!

– Кидайте! – разрешила костюмер.

Женщина прошла в угол и поставила на пол большой рюкзак, клетчатый баул и полиэтиленовый пакет, от которого пахло варёной колбасой. Паркет жалобно скрипнул.

***

С макияжем довольно споро было покончено. Волосы Ангелины нарастили и завили, усталость на лице скрылась вместе с синяками под глазами, а румяна придавали здоровый вид. Словно зная заранее о готовности актрисы, в дверь постучала и сразу вошла Валентина Сергеевна.

– Ну, хоть вы работаете быстро, – похвалила режиссёр Викторию и Веронику.

И тут она увидела костюм на Ангелине:

– Батюшки! Это что же такое?!

– Я шила это для Нонны Фридриховны, по её вкусу и под её пристальным наблюдением, – оправдалась Сате. – Меня не предупредили о новой актрисе.

Режиссёр хлопнула себя по лбу:

– Как же мы умудрились забыть…

На глаза Валентине Сергеевне попалась парикмахерша, и она расплылась в довольной улыбке, как кот, заметивший, что хозяева забыли закрыть холодильник. На Виктории было лёгкое повседневное белое платье под кофточкой из денима.

– Раздевайся! Нам нужна твоя одежда! – тоном, не терпящим возражений, велела Чупрунова.

Парикмахерша окинула всех присутствующих растерянным взглядом.

– Пиджак оставь себе, – режиссёру показалось, что она успокоила девушку.

– А всё остальное? – спросила Виктория.

– Возьмите на время мою одежду, – разрешила Ангелина, догадываясь, что другого выхода из ситуации нет.

***

Снова переодевшись, Ангелина порылась в своей сумке. Её рука наткнулась на что-то твёрдое – это была папка со сценарием. Тревожный комочек зашевелился у неё в груди. Что не так? Это просто сценарий. Сценарий, который она не удосужилась даже пролистать. В ней твёрдо укоренилось убеждение, что запоминать нужно грамматические правила и тексты для изложений, но ни единой мысли о том, что придётся учить сценарий, не было в её голове даже проездом.

Когда они с Валентиной вышли из цеха подготовки к съёмкам, Ангелина прижимала папку к груди, вцепившись в неё, как не выполнивший домашнюю работу ученик в чувство юмора учителя. Кузьма Иванович, ждавший их в коридоре, в очередной раз подивился тому, как выбранная ими девушка похожа на его героиню, только родинки под глазом не доставало. Чупруновы понимали, что рисовать родинки – дело неблагодарное. Когда актрисе Вере Владиной для съёмок в сериале «Дорогая скорая помощь» подрисовывали родинку на щеке, рядом с ухом, то к концу первого сезона она переползла к носу, а к середине второго «облюбовала» окрестности рта.

– Скажите, пожалуйста, какую сцену мы собираемся снимать? – спросила Геля, не заметив, что её губы растянулись в напряжённой улыбке.

– Восьмую, – ответила, не оборачиваясь, Валентина Сергеевна.

– Восьмую – это какую?

Валентина обернулась, уже глядя на неё со смесью подозрения и строгости во взгляде, но положение спас муж:

– Это первая в фильме сцена с твоим участием. Действие в ней происходит ещё до того, как ведьма захватила королевство принцессы Анны и заколдовала её родителей. Сцена должна быть домашней, невинной, почти идиллической. В ней ты присутствуешь на семейном празднике.

– Вообще, изначально мы собирались снимать одиннадцатую сцену, – вмешалась Валентина. – Но Никита Закодимов, который будет играть посла из соседнего королевства, пока не сможет приехать.

***

Чупруновы отвели её на второй этаж, в широкое ответвление главного коридора. Открыв тяжёлую металлическую дверь, они прошли в просторное помещение, и Ангелине захотелось зажмуриться – так много в нём было искусственного освещения. Свет исходил, в основном, от возвышающихся до потолка прожекторов, похожих на маленькие коробочки. Одну из стен занимал зелёный экран, другие выглядели вполне нейтрально. Тут и там были расставлены предметы мебели, стилизованные под старину неопределённой старости. По комнате ходили люди непонятного назначения, что-то носили, что-то роняли, что-то выкрикивали, когда это падало им на ноги.

Вся эта суета напомнила Геле единственные в её жизни соревнования по художественной гимнастике, которой она занималась примерно с трёх до пяти лет. Выступление, даже не начавшись, закончилось для неё травмой, тогда её мама учинила такой скандал тренеру, что последней пришлось краснеть перед организаторами соревнований, а тем – перед спонсорами и министерством здравоохранения Стрижевской области. После устроенной родительницей истерики Геля не представляла, как будет смотреть в глаза другим детям из группы, но, к счастью, няня перестала водить её на тренировки. Отец узнал об этом только через пару лет.

– Милена, что вы здесь делаете? Ещё рано для сцен с вами, – сказал Кузьма Иванович.

Рыжеволосая девушка, которую Геля видела в столовой, была уже на площадке.

– Я знаю, просто мне хотелось бы присмотреться к вам, – улыбнулась Милена.

– Только не отвлекайте нас, – сказала Валентина Сергеевна, направляясь к людям с камерами и микрофонами на длинных стойках. – А то тут непрофессиональная актриса в главной роли, придётся помогать ей.

Милена сделала пару шагов в сторону Гели, глядя на Чупрунову.

– Вы же шутите? – спросила она с надеждой в голосе.

Геля почему-то съёжилась, по-прежнему цепляясь за папку. Милена смерила её взглядом:

– Поздравляю с дебютом. Рада за тебя… Наверное.

К Чупруновым подбежал человек с длинной яйцевидной головой в серо-голубом пиджаке:

– Достал, достал!

– Что? – Валентина Сергеевна переключила своё внимание на него.

– Ковш от бульдозера, ногу от манекена и двадцать акульих зубов.

– Надеюсь, без акулы, – съязвила Милена.

– Нужно было обязательно без акулы? – новоприбывший проверил что-то у себя в телефоне.

– Не страшно, сойдёт и так, – махнула рукой Валентина.

– И ещё, подпишите бухгалтерскую смету, – он протянул режиссёру ручку и бумагу, закреплённую на планшете.

– Секундочку. Жора, ты слышал меня или нет?!

Откуда-то сверху упало нечто, и, так как произошло это прямо перед Ангелиной, она в ужасе отскочила назад. Развалившееся на полу, по виду, запаху, издаваемым звукам и положению в пространстве нечто напоминало человека.

Парень с пепельно-светлыми волосами, одетый в жёлтый свитер поверх фиолетовой рубашки, встал и запоздало ответил:

– Да, мама, я тебя слышал.

– Я просила, не обращайся к нам так на работе, – одёрнула его Валентина.

– Это Жора, второй ассистент оператора. Он наш сын, – не без гордости представил его Кузьма Иванович.

Жора лёгким кивком поздоровался с Ангелиной.

– Да, с детства увлекался фотографией, всякими камерами, и вот, я здесь, – развил он тему. – Просто мои родители хотели сэкономить, а мне как раз нужно было заработать. Вот, готовимся к всероссийскому конкурсу фильмов! – на последней фразе он сделал акцент, как бы намекая, что Ангелине стоит воспринимать всё происходящее всерьёз.

– Первый раз участвуете? – спросила Геля.

– Нет. Мои родители несколько лет подряд участвовали в «Весеннем кинозале», и каждый раз их картины занимали последнее место.

– То есть, на мне лежит ответственность за реванш?

– Ангелиночка, что вы так переживаете? Ведь не боги горшки обжигают, – Кузьма Иванович успокаивающе похлопал её ладонью повыше груди и пониже ключиц. – Вы ведь камер не боитесь?

– Нет, таких проблем у меня никогда не было, – вспомнила Ангелина, и это её приободрило.

– Будут, – пугающим полушёпотом сказал Жора.

Валентина Сергеевна послала ему грозный взгляд. Чупрунова столько времени провела в киноиндустрии, что забыла, как много в этом деле можно не понимать. Режиссёр сделала вывод, что придётся доставать с антресолей запылившийся кнут и размачивать зачерствевший пряник.

– Идите, Ангелина, пообщайтесь с коллегами, – она указала на стену, у которой беседовали мужчина и женщина. – Вот это Агафья Арсеньевна Сафиулина и Владислав Станиславович Петров. Они, кстати, твои родители. По фильму, то есть.

Расставив приоритеты, Ангелина села чёрный раскладной стул и принялась читать сценарий. Всё равно ей пока не о чем разговаривать с этими людьми. Петров продолжал рассказывать Сафиулиной что-то, что должно было быть забавным:

– … Он меня спрашивает: «Почему вы превысили планируемый хронометраж на пятнадцать минут?», а я ему отвечаю: «Потому что вы для озвучки театрального актёра наняли!»

У его собеседницы это незамедлительно вызвало улыбку.

Геля посмотрела на полученный ею веер, оценила его площадь, которая очень кстати была светлой и обширной.

– Извините, у вас нет ручки? – осторожно спросила она у Владислава Станиславовича.

На её счастье, он всё-таки достал из кармана своей украшенной кружевами рубашки шариковую ручку и протянул ей. Ему не понадобилось долгих размышлений, чтобы понять намерения новоиспечённой актрисы:

– Только не сильно размахивай этой штукой, а то твои шпаргалки попадут в кадр.

Благодарно кивнув, Геля стала мелко-мелко писать свои реплики на одной из сторон раскрытого веера.

– Весьма умное решение для человека, недавно появившегося в шоу-бизнесе, – заметила Сафиулина.

– Умное решение – бежать из шоу-бизнеса, – съязвил Петров.

– Почему же вы сами до сих пор не оставили эту работу? – не сдержав любопытства, спросила Геля.

– В юности я был слишком наивен, потом – нерешителен, а сейчас хочу обеспечить себе нормальную пенсию. Ты ещё учишься?

– На филологическом.

– Разве там учат актёрской игре?

Геля ничего не успела ответить, потому что Чупруновы объявили о начале съёмок.

***

Как только Жора щёлкнул хлопушкой, Геля села за стол с белой скатертью, расположенный примерно в середине съёмочной площадки. Кузьма Иванович очень подробно объяснил ей, как сидеть, куда смотреть, о чём при этом думать.

– Сядь так, чтобы в кадре были видны твои глаза, – потребовала Валентина Сергеевна. – Только не смотри в камеру, смотри, например, на кота. Так, откуда здесь кот? Уберите кота с площадки!

Худой с подпалинами кот деловито вылизывался возле двери. Юлия, пробежав через всю площадку, взяла его на руки и шмыгнула в коридор.

– Так, о чём это я… Ангелина, подвинься поближе к Агафье Арсеньевне, а то вы как будто не родные, – Чупрунова продолжила командовать Гелей.

Та, чувствуя ещё больше давления, просто ждала, пока ей позволят зачитать свой текст с веера. Чувство собственного достоинства подсказывало ей, что не стоило браться за дело, от которого она так далека, а здравый смысл напоминал о неоплаченной аренде.

– Не волнуйтесь, голубушка, – сказала Сафиулина, ласково положив ладонь на спину несостоявшейся студентки. – Все начинали когда-то.

Скосив глаза на свой веер, Геля начала:

– Как бы хорошо ни было в моём родном королевстве, мне хотелось бы посмотреть на другие страны…

Единственное, чего ей хотелось – это не звучать слишком торопливо.

–Так, стоп! – воскликнула внезапно Валентина Сергеевна. – Почему опять кот в кадре?

Кот действительно был здесь. Как ни в чём не бывало, он вышел на середину площадки и свернулся клубочком, явно собираясь почивать. Юлия снова подхватилась и побежала изолировать животное.

– Унесите его как минимум на четвёртый этаж! – крикнула Чупрунова вслед ассистентке. – Такое ощущение, что в этой киностудии хорошо работает только гардероб!

– Буфет тоже ничего, – сказал Жора, дожёвывая булку.

– Второй дубль! – объявила режиссёр, хлопнув сына между лопаток.

Жора снова проделал свой ритуал с хлопушкой.

***

– Чем бы это ни закончилось, это должно начаться, – Геля тихонько, неторопливо закончила свой монолог.

– Подожди! – Сафиулина сделала такой резкий и выразительный жест рукой, что исполнительница главной роли даже вздрогнула. – Твоё время ещё придёт, – закончила она фразу хорошо поставленным голосом.

Геля почувствовала разницу в их мастерстве лучше, чем свою почему-то замёрзшую левую руку. Милена, сидевшая в раскладном кресле рядом с режиссёрами, с профессиональным интересом наблюдала за Агафьей Арсеньевной, а на Ангелину она смотрела с простым человеческим любопытством.

– Что ты думаешь об этом? – спросила Валентина Сергеевна у Кузьмы Ивановича.

Тот достал платок из кармана своего бежевого пиджака, промокнул им лоб и посмотрел в глаза жене.

– Я тоже так считаю, – кивнула Валентина.

На площадку чуть ли не с ноги вошла женщина в рабочем халате.

– Ваш, что ли, кот? – спросила она, за шкирку опуская на пол маленького хищника.

– Ниночка, зачем нам кот? Он только мешает снимать, – попытался сопротивляться Кузьма Иванович.

– А мне он пол мыть мешает, – возразила уборщица. – Кстати, там этот ваш приехал… Заходи… Заколи…

– Закодимов?! – Чупрунова подскочила и несколько раз посмотрела то на Ниночку, то нам часы у себя на запястье. – Декорации! Переставляйте декорации! – замахала она руками на рабочих.

Съёмочная группа снова засуетилась. Ангелина пошевелила руками, головой, разминая шею, радуясь, что пристальное внимание камер больше не ограничивает её подвижность. К ней подошла Вероника Крылова и стала наносить новый слой пудры на её лицо. Виктория Котова в одежде Гели в сторонке переминалась с ноги на ногу, явно испытывая дискомфорт. Джинсы были ей коротки.

– Что-то плохо вас на филологическом актёрской игре учат, – прокомментировал Петров. – Лучше было бы пойти в училище.

– Для первого раза вас вышло очень даже неплохо, – похвалила Сафиулина. – Вы совершаете распространённые ошибки, так что будет несложно их исправить. Только вот я не почувствовала контакта с вами.

– Это моя вина? – осторожно спросила Геля.

Сафиулина призадумалась:

– Не совсем. Это высокочастотные вибрации. Вам не понять.

Ангелина про себя порадовалась, что не понимает таких вещей. А если начнёт понимать, то непременно обратится за профессиональной психиатрической помощью.

На площадку вошёл мужчина в строгом, если не считать расстёгнутого ворота рубашки, костюме, с наручными часами на кожаном ремешке, заканчивая телефонный разговор. Как и ожидалось – серьёзный, занятой человек.

– Здравствуйте, как у вас дела? Хорошо доехали? – Юлия включила своё гостеприимство.

– Актёр сейчас подойдёт, – сказал вошедший, заставив помощницу режиссёра озадаченно закрыть рот.

– Это не он! Это его менеджер! – Жора легонько ткнул девушку локтем в бок.

На площадке появился ещё один человек, в наглухо застёгнутом костюме, с наручными часами на серебряном ремешке, говоривший по телефону, словно вчера появившемуся в магазинах. Вот он, Никита Закодимов, знаменитый и востребованный актёр театра и кино.

Юлия повела его переодеваться и гримироваться, пока на площадке продолжаюсь перестановка. Валентина Сергеевна взяла папку со сценарием и подошла к Ангелине:
– Теперь снимаем одиннадцатую сцену. Одиннадцатую! Вот отсюда, «Почему кошки не любят воду» и до «Верните мне этот стакан завтра». Вы просто идёте с Никитой от одной стены до другой и отыгрываете диалог. Уж с этим ты должна справиться.

После этого она снова вернулась к рабочим. Геля взяла сценарий и стала крупно писать на веере новый текст поверх старого.

Никита Закодимов, в костюме и гриме, вернулся на площадку как раз к тому моменту, когда рабочие умудрились перестановкой мебели сделать комнату длинной и узкой. Он подошёл к Ангелине, которую Юлия мельком представила ему, попытался поцеловать ей руку, но начинающая актриса прервала его жест, ответив рукопожатием.

– Что-то я вас не узнаю. Где вы раньше снимались? – вежливо поинтересовался Закодимов.

– Нигде, – ответила Ангелина просто.

– Понимаю. Предпочитаете съёмкам театральные подмостки?

– Только в качестве зрителя.

Жора в очередной раз щёлкнул своей хлопушкой, актёр начал произносить свой текст, пока они с Гелей не спеша шли рядом.

– …Я надеюсь, что вы будете жить в гармонии с собой, – такими словами заканчивалась его реплика.

Настала очередь Гели:

– У меня странное предчувствие относительно будущего, надеюсь, это конец сцены.

Валентина Сергеевна как бы дирижировала ей, стоя позади одного из операторов, потом резко опустила руки с расстроенным видом. Непонимающие взгляды упёрлись в Ангелину изо всех углов съёмочной площадки. Она глянула на свой веер, слишком явно, чтобы это скрылось от кого-то, и уж тем более, от её партнёра по сцене. Написано там было именно то, что она произнесла.

– Эм… Ещё дубль, да? – Геля подала голос, не выдержав напряжённой тишины.

– Непременно, – вздохнула Чупрунова. – Только в этот раз не надо читать сценические указания.

Раздался уже знакомый хлопок, Закодимов с Гелей вернулись на исходные позиции и снова пошли рядом. Только вот повторять неправильно переписанную реплику «принцессе Анне» не пришлось. Она споткнулась об что-то мохнатое, попыталась выпрямится, наступила на юбку и шлёпнулась на пол. Худой кот с подпалинами истерично мяукнул. Спина Ангелины ударилась о металлический штатив – осветительный прибор тоже поздоровался с полом, и в помещении стало немного темнее.

– Да уж, это не училище имени Студёновой, – пробормотала Милена.

Чупрунов подбежал к Ангелине, заботливо помог п одняться.

– Простите, должно быть, эта штука дорого стоила, – вздохнула Ангелина.

В этом вздохе слышалось глубокое недовольство собой и болью в спине.

– Не берите в голову. Такое не редко происходит на съёмках, – Кузьма Иванович попытался утешить её.

– Валентина Сергеевна, можно вас на минуточку? – сурово обратился Закодимов к жене режиссёра-постановщика. – Я бросаю репетицию, лечу самолётом и что же? – он кивнул на испорченный прибор. – Надеюсь, вы понимаете, что это не моя проблема, когда актриса, исполняющая главную роль, не может выучить текст и спотыкается на ровном месте.

Ангелина не строила себе никаких иллюзий по поводу того, что сегодня её не выгонят. Кажется, пора снова шерстить объявления вроде: «В бюро ритуальных услуг требуются работники с хорошим чувством юмора». Дожидаясь окончания разговора, она вяло вытаскивала из причёски накладные пряди. Чупрунова повернулась к ней:

– Геля, извини.

– Ничего страшного, я понимаю, – потупившись, ответила девушка.

– Придётся нам с тобой снимать эту сцену позже, когда мы найдем менее занятого актёра на роль посла.

– Что ж, это было менее продуктивно, чем мы ожидали, но такова непредсказуемость творческой работы, – философски заметил Кузьма Иванович.

– Подождите! – Закодимов опомнился от шока. – То есть, вы ничего с этим не поделаете?

– Я же сказала, мы переснимем сцену, – уверенно сказала Валентина Сергеевна. – Но без вас, так что не переживаете. И да, Ангелина, ты можешь отдыхать.

Встав со своего стула Милена с напором подошла к исполнительнице главной роли:

– Эй, ты! – окликнула она. – Ты ведь осознаёшь, что это не честно?
– Я постараюсь оплатить тот прожектор.

Милена схватила её за запястье и потащила в коридор, не обращая внимания на возмущённые звуки, издаваемые «принцессой».

– Слушай меня, Линочка… – она агрессивно положила руку ей на плечо и оттолкнула спиной к стене.

– Геля! – пискнула новоиспечённая актриса.

Милена резко замолчала.

– Я предпочитаю, чтобы меня называли так, – прервала молчание Ангелина.

– Слушай меня, девочка, – Милена снова напустила на себя сердитый вид. – Здесь не любят зазнавшихся пустышек!

– В киноиндустрии? – недоверчиво прищурилась Геля.

Выпускница «Студёновки» снова замолчала, теперь уже от возмущения.

– Я просто уточняю, – вежливо успокоила её несостоявшаяся студентка.

Милена отпустила её плечо, размяла пальцы и решила перейти к главному:

– Актёрам приходится годами, годами работать, чтобы начать получать главные роли! Даже в Стрижевске! Даже в области! Так что не стоит тебе кичиться своим везением.

– У меня и в мыслях такого не было! – отчаянно заверила Ангелина.

Мимо них пронёсся и вбежал на площадку с криком: «Чума пришла в наши края!» Жора Чупрунов.

– А батюшки! – схватилась за голову его мама. – Нонна Фридриховна здесь?!

– Да, подходит, – кивнул второй ассистент оператора. – С Артёмом.

Услышав о появлении местной знаменитости, Вероника Крылова поправила причёску, а Виктория Котова проверила запах у себя во рту.

Милена на всякий случай поправила воротник кофточки.

– Я так понимаю, до завтра, – соизволив попрощаться с Ангелиной, она удалилась в сторону дамской комнаты.

Перед Гелей появилась женщина лет пятидесяти, чинно шагавшая впереди молодого человека, который нёс её сумку. Девушка, конечно же, узнала Скалову, прославленную актрису Стрижевского драматического театра имени Стрижевского краеведческого музея. В детстве она часто засыпала под её фильмы, которые по вечерам показывали на канале «Мир культуры».

Валентина Сергеевна вышла навстречу Скаловой:

– Добрый день, Нонна Фридриховна! Как давно мы с вами не виделись!

– Что-то не похоже, что с позавчерашнего дня вы сильно соскучились, – сказала Заслуженная артистка с приветливостью айсберга. – Почему вы начали съёмки, не соизволив со мной связаться?

Валентина Сергеевна мельком глянула назад – в открытую дверь павильона была видна съёмочная площадка.

– Это разве съёмки? Это мы оборудование проверяем. Не будем же мы отвлекать вас ради таких пустяков. Как только начнём снимать ваши сцены – обязательно сообщим. Мы даже подумаем о том, чтобы ввести роль для Артёма. Достойную, конечно.

– Почему вы ещё думаете над тем, чтобы взять меня в фильм? – спросил парень, нёсший сумку актрисы, как будто ему в голову ни разу не приходило, что кто-то может не хотеть снять его в своём фильме.

– А вот, кстати, Ангелина, моя новая помощница, – Чупрунова кивнула в сторону Гели.

Та недоумевающе открыла рот.

– Вот и славно! Надеюсь, ту нерасторопную неряху Овсееву вы уволите, – Нонна Фридриховна удовлетворённо улыбнулась.

– А теперь, Ангелина, идите к костюмеру, – сказала режиссёр Геле, зачем-то подмигивая.

Та решила не задавать лишних вопросов.

***

Пока новоиспечённая актриса ждала Викторию Котову, чтобы поменяться с ней одеждой, Сате успела снять с неё мерки для новых платьев героини.

– Значит, у нас с вами рост – сто шестьдесят четыре сантиметра, параметры – восемьдесят девять-шестьдесят пять-восемьдесят семь, обхват головы – пятьдесят шесть, – Сате записывала измерения в большую тетрадь.

– И что же, за сутки получится сделать новое платье? – не поверила Геля.

– За полтора, – поправила Сате, – Завтра опять пришлют что-то из оборудования.

– А вы же мне так и не сказали… про Нонну Фридриховну, – закинула удочки Геля насчёт постепенно всплывающей на поверхность истории.

– Не сказала, – кивнула Сате. – Я и не обещала.

– Но вы начали… Изначально ей хотели дать роль принцессы Анны, так?

– Не совсем. С самого начала предполагали нанять молодую актрису, как того требовал сюжет, – охотно начала пояснять костюмерша вопреки своим предыдущим словам. – Потом продюсер решил, что им в фильм нужна, как он выразился, «настоящая знаменитость», а из актрис нашего города под это описание подходит только Скалова. Под неё собирались переписывать сценарий – вместо принцессы, спасающей родителей, фильм должен был рассказывать о королеве, отправившейся на поиски сына и дочери.

– Это как с фильмом «Ниндзя-пираты в космосе»? Изначальный сценарий был о вторжении инопланетян, но в итоге получилась история о межзвёздном путешествии жителей Земли.

– Правда? Первый раз слышу. Наверное, решили не разрушать дома летающими тарелками.

– И после премьеры создатели получили одобрение зрителей.

– Видимо, бывает и так. Вот только Скалову, при всём уважении к ней, трудно представить в главной роли детского фильма. Да и в роли второго плана тоже.

Вам лучше быть осторожной на случай, если она возымеет что-то против вас.

– То есть, я не вовремя появилась на жизненном пути Чупруновых?

– Зная Валентину Сергеевну и Кузьму Ивановича, наверное, они ей ещё ничего не рассказали. Так что просто не попадайтесь лишний раз на глаза нашей Заслуженной артистке, – Сате свернула измерительную ленту и перекинула её через вешалку. – У вас случайно нет армянских корней? – она всмотрелась в лицо девушки.

– В обозримом прошлом – нет, – ответила Геля. – Моя мама русская, а папа – владелец автозавода.

– Понимаю.

– А с этим можно что-нибудь сделать? – Ангелина протянула костюмерше исписанный веер.

– Давайте сюда, – Сате будничным движением взяла его и положила в кучу таких же исписанных вееров.

***

Выйдя в коридор, Геля сразу же налетела на человека.

– Эй, ты выглядишь потерянной. Нужна помощь? – неожиданно мирно отреагировал он.

Это был тот самый кудрявый парень, которого она видела вчера в столовой и сегодня с Нонной Фридриховной. Своими кудрявыми волосами он очень гордился, как и голубыми глазами, которые на самом деле были серыми. Сейчас он был более вежливым, но, как известно, первое впечатление второй раз не произведёшь.

– Нет, спасибо. Вскоре приезда сюда из Борово я поняла, что неплохо умею ориентироваться, – ответила Геля.

– Вы, областные, должно быть, чувствуете себя пнями в больших городах.

– Прости, что ты сказал?

Артём удивлённо захлопал глазами:

– Я не хотел тебя обидеть. Мне кажется, в отличие от многих провинциалов ты довольно занятная.

Ангелина утвердилась в своих догадках о том, что перед ней – индюк обыкновенный надутый.

– Извини, я спешу смыть макияж, – она сделала вид, что направляется в дамскую комнату.

Когда Артём потерял к ней интерес, она всё-таки решила позвонить Кристине, потому что была слишком измотана для толкучки в общественном транспорте.

***

Геля мыла руки в туалете, с неприятным послевкусием вспоминая слова Артёма. Её размышления были прерваны громким плачем, прямо-таки рыданиями, доносившимися из ближайшей кабинки. Ангелина нерешительно постучала в гладкую дверь:

– У вас всё нормально?

Из кабинки вышла Катя Орлова с опухшим, заплаканным лицом.

– Это ты? Что случилось?

– Меня не взяли на роль, – сказала Катя, вытирая нос тыльной стороной ладони.

– Обидно, должно быть, – Ангелина попыталась посочувствовать, хотя понятия не имела, что чувствуют актёры, когда не получают роль.

– Теперь мама не пустит меня домой.

– Должно быть… Что?! – Ангелина в ужасе вытаращила глаза. – Ну нет, она, скорее всего, преувеличивала.

– Уж я-то знаю свою маму, – наставала Орлова. – После десятого раза у неё обычно заканчивается терпение.

Геля задумчиво уставилась в раковину, пока Катя выжидающе смотрела на неё.

– В любом случае, ты не можешь оставаться здесь, – новоиспечённая актриса, наконец, подала голос. – Моя подруга не откажется тебя подвезти.

Убедившись, что Катя следует за ней, Геля вышла из дамской комнаты, мысленно ругая себя за то, что опять ввязалась в приключения.

***

Как только Ангелина появилась на парковке перед киностудией, Кристина пару раз посигналила ей. Подведя Катю к нужному автомобилю, Геля открыла переднюю дверь и заговорила с подругой:

– Привет, Крис! Ты не могла бы подбросить до дома ещё одного человека?

– А по пути ли нам? – спросила Кристина.

Геля с Катей переглянулись:

– Проспект Хрюкина, дом девятнадцать, корпус четыре, – назвала адрес юная актриса.

– Тут девочка домой идти боится. Чуть не осталась в киностудии, – пояснила ситуацию дочь владельца автозавода.

– Раз такое дело… – посерьёзнела Кристина. – Садитесь.

Ангелина и её спутница заняли задние сидения.

– Кстати, это Катя Орлова, – Геля представила актрису подруге.

– Да ладно? А я смотрю – знакомое лицо.

Кристина протянула руку назад, между спинками кресел, и Катя скромно её пожала.

Подруга Гели взялась за руль – машина тронулась с места.

– Мне давно было интересно – тебе действительно нравится чай «Воскресный»? – заговорила она через некоторое время. – Мы с семьёй его пробовали – какой-то у него привкус странный.

– Мне он тоже никогда не нравился, – призналась Орлова. – Я в рекламе снялась, чтобы денег заработать.

– Ох, как я это понимаю, – не удержалась от комментария Геля.

– Меня рекламщики заметили после того, как я эпизоде своего первого сериала снялась, – Катя продолжала. – Мне не хотелось этого делать, но мама настояла на обратном.

– Ваша семья жила бедно? – вдруг спросила Кристина с состраданием в голосе.

– Нет, родители только собирались брать кредит на стиральную машину, как раз перед тем, как мама впервые отвела меня на кастинг. Потом уже семья стала зарабатывать. Мы стиральную машину купили, на море съездили, мама с работы ушла.

– Семья стала зарабатывать? – переспросила Крис.

– Я же несовершеннолетняя, – напомнила Орлова, – Гонорары за мои съёмки получают родители.

Все в машине замолчали, некоторое время было слышно только урчание мотора.