Другой мир. Союз трех

1

Первые знаки

Впервые Мэтт Картер столкнулся с ощущением сверхъестественного прямо перед рождественскими каникулами. В этот день он должен был заподозрить (ведь все шло наперекосяк), что надвигается нечто очень серьезное. Но даже если бы он вдруг ощутил это, разве смог бы он что-нибудь сделать? И представить, как все вскоре изменится? Помешать? Конечно нет. Он только испугался бы, а страх – худшее чувство в чрезвычайной ситуации.

В четверг ближе к вечеру, в предпоследний день школьных занятий, Мэтт вместе с Тобиасом и Ньютоном отправился в «Логово дракона», специализированный магазин компьютерных игр, где продавались стратегии, «стрелялки» и много чего еще. Они вышли из колледжа и пошли по длинным улицам Манхэттена.

Хотя Мэтту уже исполнилось четырнадцать, роста он был невысокого, так что ему давали не больше двенадцати; он обожал блуждать по этому городу между громадами сверкающих зданий. У него всегда было богатое воображение, и в моменты мечтаний он убеждал себя, что Манхэттен – это крепость из стали и стекла и сотни ее башен защищают жителей от какой-то внешней угрозы. Он чувствовал себя рыцарем среди других, ожидая того дня, когда возникнет какая-нибудь сложная ситуация, которая раскроет все его таланты, и совершенно не сомневался, что дело примет неожиданный оборот, столь же неумолимый, сколь и мучительный.

– Для декабря совсем не холодно, заметили? – произнес Тобиас.

Тобиас был чернокожим подростком, тоже довольно низкого роста и очень активным: говоря что-нибудь, он все время пристукивал ногой или жестикулировал. Однажды врач сказал, что у него гиперактивность, но Тобиас не верил – его просто переполняла энергия, вот и все. Он был на год младше своих приятелей, но настолько хорошо учился, что смог перепрыгнуть через один класс.

И сейчас он вновь оказался прав: метель, обычная для этого времени года, еще ни разу не случилась и температура отказывалась опускаться ниже нуля.

– Мы даже сможем поехать на каникулы вместе со скаутами в округ Рокленд, – продолжал он. – Жить в палатках в середине декабря!

– Отвали ты со своими скаутами, – буркнул Ньютон.

Ньютон, в противоположность Мэтту с Тобиасом, был чересчур высок и коренаст для своих четырнадцати лет, и ему недоставало немного худобы, которая отлично подошла бы к его небольшой голове. Тем не менее Ньютон был отличным товарищем по компьютерным играм, почти бесценным – благодаря своей фантазии и дару воображения.

– Да ладно, реально уже два года снега почти нет! – настаивал Тобиас. – Это все загрязнения, точно говорю! Они на всю планету влияют.

– Угу… Кстати, а чего вы ждете на Рождество? – поинтересовался Ньютон. – Лично я – новую Xbox! И к ней – Oblivion, обожаю эту игру!

– Я попросил палатку – такую, что типа разворачиваются сами, когда вытаскиваешь из чехла, – ответил Тобиас. – Плюс бинокль, чтобы наблюдать за птицами, и World of Warcraft.

Ньютон скорчил гримасу, как будто палатка и бинокль в этом списке были лишними.

– А ты, Мэтт? – спросил Тобиас.

Мэтт шел, засунув руки в карманы черного пальто с развевавшимися по ветру полами. Его темные волосы подлетали вниз-вверх, то открывая лоб и щеки, то прикрывая их. Он пожал плечами.

– Думаю, в этом году мне лучше ни о чем не знать. Я больше люблю сюрпризы, в них есть что-то волшебное, – сказал он неуверенно, словно сомневался в собственных словах.

Тобиас и Мэтт дружили с начальной школы, и Тобиас догадался, что это Рождество много значит для друга: родители недавно сказали ему, что разводятся. Сначала – а это случилось в конце ноября – Мэтт отнесся к новости философски, мол, ну что ж, раз они так решили… Огромное количество его друзей и знакомых живут так же: сегодня у отца, следующие семь дней у матери. Но потом Тобиас стал замечать, как с каждой новой неделей его друг раскисает все больше, наблюдая, как в прихожей одна за другой появляются коробки с вещами, упакованными для переезда, который планировался на начало будущего года. Играя в комп, Мэтт становился все более рассеянным, а его оценки – и без того-то не очень – стали хуже некуда. Приближающийся развод родителей угнетал его.

Не найдя что ответить, Тобиас слегка похлопал товарища по спине.

Они спустились по Парк-авеню, свернули за угол, прошли вдоль железнодорожных путей, разрезавших городскую артерию надвое, и оказались в менее благополучном квартале. Мальчики знали, что их родителям не нравится, когда они сюда приходят. Тротуар был усеян мусором, а стены исписаны граффити. На перекрестке троица свернула на 110‐ю улицу и почти добралась до «Логова дракона». Дома здесь были не такими высокими, но все равно не было видно солнца – его скрывали здания. Тени смущали и пугали троих друзей.

В этот момент Ньютон показал на грязную витрину магазинчика, покрытую слоем пыли. Над дверью чудом держалась вывеска «БАЗАР БАЛТАЗАРА».

– Ну что, парни, по-прежнему боитесь?

Мэтт и Тобиас обменялись короткими взглядами. «Базар Балтазара» служил мальчишкам из колледжа местом, где они проходили проверку на смелость. Мало того что сам по себе этот магазин выглядел отталкивающе, у него к тому же был страшный хозяин. Говорили, что старик Балтазар ненавидит детей и, не колеблясь, раздает им пинки под зад. Это породило множество легенд: давно ползли слухи, что в «Базаре» постоянно происходит что-то странное. Никто в это особо не верил, но и проверять не рисковали. Однако Ньютон спокойно зашел внутрь и через пять минут вышел обратно, совсем один, доказав, что не трусит. В этом был весь он: позерство и напускное бесстрашие толкали Ньютона на разные ребячества.

– Мы вовсе не боимся, – сказал Тобиас. – Просто сама идея глупая.

– Испытание на храбрость! – возразил Ньютон. – Как ты можешь узнать, на что ты способен, не пройдя тест?

– Чтобы быть смелым, необязательно совершать идиотские поступки.

– Раз так, докажи, что поступок действительно идиотский, что бояться нечего и что ты – настоящий мужик!

Тобиас вздохнул:

– Тут и доказывать не надо.

– Я знал, что ты не сможешь, – прыснул со смеху Ньютон.

Мэтт шагнул ко входу:

– Окей, мы с Тобиасом сходим туда.

Услышав свое имя, Тобиас удивленно вытаращил глаза.

– Что ты… задумал? – пробормотал он.

– Раз вы вдвоем идете, – сказал Ньютон, – то должны что-нибудь оттуда принести.

Тобиас нахмурил брови, дело принимало дурной оборот.

– В смысле? – переспросил он.

– Вы должны провести Балтазара. Принесите оттуда что-нибудь – что угодно, но обязательно нужен какой-то предмет. И тогда, парни, можете считаться смельчаками. И вам от меня будет полный респект.

Тобиас покачал головой:

– Это так тупо…

Мэтт стукнул его по плечу и увлек за собой через улицу по направлению к старой лавочке.

– Ты что? – возмутился Тобиас. – Нам не надо туда ходить! Ньютон – кретин, если думает, что может нас заставить.

– Возможно, но по крайней мере тогда он отстанет от нас. Пойдем, ничего такого там нет.

Тобиас шел рядом, нервничая, что ему предстоит сделать что-то, чего он боялся. «Мэтт решился на это, потому что его предки разводятся и он уже не такой, как раньше, – думал он. Это как с погодой: все идет наперекосяк».

Перед дверью «Базара» Мэтт на мгновение остановился. Лавочка казалась такой старой, словно она стояла здесь с индейских времен. Зеленая краска, покрывавшая фасад, облупилась, обнажив изъеденные плесенью доски. Витрины были покрыты таким густым слоем пыли, что невозможно было угадать, проникает ли внутрь свет с улицы.

– Мы можем сказать, что магазин закрылся, – в последний раз с надеждой в голосе попытался отговорить друга Тобиас.

Мэтт покачал головой и взялся за дверную ручку.

Скрипнув, дверь отворилась, и они вошли. Деревянные стеллажи возвышались вдоль стен и перегораживали большую комнату, превращая ее в лабиринт. Сотни, тысячи предметов составляли невообразимую смесь: безделушки, пресс-папье в виде статуэток, фальшивые драгоценности, столь же древние, как и сам магазин, книги в потрескавшихся кожаных переплетах, засушенные насекомые, пригвожденные булавками ко дну прозрачных коробок, почерневшие картины, кривоногая мебель, сплошь покрытая впечатляющим слоем пыли, которую никто не вытирал, наверное, уже лет сто. «Но самое поразительное здесь, – подумал Мэтт, – это освещение». Единственная лампочка без абажура, затерявшаяся в этом лабиринте, освещала только небольшую часть лавочки; все остальное было погружено в таинственный полумрак.

– Нет, реально, пора выбираться отсюда, – беспокойно прошептал Тобиас, взглянув на потолок.

Не говоря ни слова, Мэтт обошел первый ряд стеллажей, на которых были едва видны коллекции марок, бабочек и наполненные разноцветными шариками склянки; они-то и привлекли внимание Тобиаса.

Мэтт продолжал разглядывать комнату, где, кроме них, казалось, больше никого не было. «Базар» выглядел бесконечным; тут мальчику показалось, будто из глубины магазина до него донесся шепот.

Тобиас схватил его за руку:

– Слушай, надо на самом деле отсюда сматываться; пусть лучше Ньютон будет считать меня трусом, чем я украду отсюда хоть что-то.

– Мы ничего не будем красть, – ответил ему Мэтт, продолжая идти дальше, – ты ведь знаешь меня, я не такой.

– Тогда куда ты пошел? – в отчаянии спросил Тобиас. Однако Мэтт, двигавшийся на таинственный шепот, ничего не ответил.

Молчание друга поразило Тобиаса больше, чем атмосфера, царившая в лавочке. Он замолчал, раздираемый одновременно страхом, который подталкивал его к бегству, и восторгом от множества шариков, слабо сверкавших через стекло какой-то банки. Сколько их там? Может быть, тысяча или две, не угадаешь, некоторые переливаются фиолетовым и оранжевым цветом, другие черным и желтым, напоминая глаза монстра.

Вдруг Тобиас сообразил, что друг уже довольно далеко от него, и, не желая оставаться в одиночестве, направился следом.

Тут ему показалось, что шарики наблюдают за ним. Тобиас вскрикнул и приблизился к полке. Ничего. Шарики лежали неподвижно. Значит, показалось. Просто оптический обман, реакция мозга на испуг. Ничего не происходит. Все в порядке, это место – плод бредовых фантазий. Все хорошо.

Тобиас поспешил за Мэттом, свернувшим за стеллаж со старинными книгами.

Мэтт двигался вперед по неровному полу, шепот впереди становился все более явным. Голос произносил слова с хорошо сдерживаемыми интонациями – он был похож на голос диктора, читающего новости по телику.

Двигаясь вглубь магазина, Мэтт размышлял о том, что оказался здесь неслучайно. В другое время он бы ни за что не принял вызов Ньютона: сделал бы вид, что не понял намека приятеля или не расслышал его слов. Мэтт умел избегать подобных глупостей – у него было чутье на то, что следует делать и чего делать не стоит. И в этот раз он твердо знал, что происходящего желательно было избежать. Почему? На протяжении дней и недель он чувствовал: скоро что-то произойдет. С тех пор, как отец сообщил ему, что собирается переехать в другой квартал и первое время они будут видеться нечасто. Пока «все не образуется» Мэтт мог бы жить с ним, если только мама не будет против. Последняя фраза Мэтту понравилась меньше всего. На следующий же день мать завела с ним похожий разговор: они будут жить вместе, если только не воспротивится папа. Вообще его родители были абсолютные противоположности: мама была больше «из деревни», а отец же был стопроцентным горожанином, она – жаворонком, он – совой, ну и так далее. То, что они прежде называли взаимодополняемостью, внезапно стало причиной их разрыва – они превратились в «день» и «ночь». Конечно, у них был Мэтт, их «общее солнышко». В свои четырнадцать мальчик сразу же понял, к чему все идет: началась война за его любовь и доверие. Несколько его друзей прошли через подобное испытание. Через этот кошмар.

«И кто сказал, что слишком много любви – это хорошо?» – раздраженно думал Мэтт. Родители типа «расстаются ради него», поскольку очень его любят. Мальчик чувствовал, что перестает быть самим собой, теряет себя, собственные реакции казались ему странными. Он поступал не так, как тот Мэтт, которым он всегда был.

И в этот магазин он попал неслучайно. С каждым шагом Мэтт все сильнее ощущал, что делает то, чего надо было бы избежать. Но ему хотелось сделать что-то такое: добавить в семью немного хаоса. Совершить глупость, которая отразится и на родителях, и на его отношениях с ними. Заставить их страдать – так же, как они заставляют его страдать вот уже целый месяц.

Мэтт и сам удивился, насколько явно отдает себе в этом отчет.

– Зачем я так поступаю? Во всей этой истории только один кретин – я! – И на мгновение у него возникло искушение развернуться и уйти.

Но не тут-то было.

Неожиданно для себя он оказался возле двери в подсобку, рядом с которой располагался старинный прилавок из вишневого или красного дерева, поверх него лежала тяжелая черная мраморная доска. За прилавком, слушая портативный радиоприемник, сидел старик с тонким, длинным носом, почти лысый, если не считать двух седых прядей волос над ушами. Старик сильно наклонился вперед, отчего казалось, будто он приклеился лбом к прилавку, а его маленькие очки с прямоугольными стеклами съехали на кончик носа. Он повернулся в сторону Мэтта – сделав движение одной лишь головой, при этом тело его оставалось совершенно неподвижным – и с подозрением смерил Мэтта взглядом сверху донизу.

– Чего надо? – спросил он хриплым голосом.

«Этот тип как будто из фильма!» – удивленно подумал Мэтт, не ответив на вопрос.

– Ну? Я тебя спрашиваю! – настаивал старый Балтазар без малейшего намека на вежливость.

– Я… Я хотел бы что-нибудь у вас купить.

– У меня?

Мэтт ощупал карманы джинсов в поисках денег и вытащил шесть однодолларовых купюр, составлявших все его состояние. Он показал деньги старику:

– Что у вас есть за шесть долларов?

Балтазар нахмурился, и его маленькие черные глазки стали еще уже. Казалось, он сейчас взорвется от гнева.

– Ко мне приходят, когда хотят отыскать что-нибудь драгоценное! – грозно сказал он. – Где, по-твоему, ты находишься?

– В… магазине, – запинаясь, ответил Мэтт.

Балтазар вскочил со стула. Он был одет в просторный шерстяной серый халат поверх костюма, который был таким же пыльным, как и вся лавочка. Положив ладони на мраморную стойку, Балтазар перегнулся через прилавок и заговорил, глядя Мэтту прямо в глаза:

– Каков наглец! Я предлагаю своим покупателям бесценные вещи. А ты спрашиваешь, что у меня есть за шесть долларов? Со мной такие штуки не проходят, у меня не такой магазин.

Мэтт почувствовал, как страх наполняет его, он захотел поскорее выбраться отсюда и уже начал отступать, как вдруг заметил под локтем у старика странное движение. Мальчик успел разглядеть лишь коричнево-черный блестящий кончик хвоста, скрывшийся в складках ткани. Мэтт разинул рот. Неужели змея? Она обвилась вокруг руки этого сумасшедшего прямо под халатом. Да, самое время убираться отсюда.

Но в этот момент за его спиной оказался Тобиас. Балтазар заметил второго подростка, и его челюсти так и защелками – старик уже явно был в гневе.

– Вы что, пришли сюда компанией, сопляки? – закричал он.

Увидев, как Балтазар огибает прилавок, направляясь к ним, Тобиас не смог удержаться и застонал от страха.

Когда Балтазар оказался прямо перед ними, Мэтт отступил на два шага назад. То, что он увидел, заставило кровь застыть у него в жилах: змеиный хвост размером с хороший баклажан выглядывал у старика из-под халата. Едва показавшись, хвост исчез, словно его обладатель понял, что был кем-то замечен.

Мэтт услышал, как Тобиас заторопился к выходу.

– Немедленно идите отсюда!

Мэтт попятился назад, но Балтазар был уже близок к нему. Потом резко развернулся и бросился бежать между высокими стеллажами. Он добрался до двери как раз тогда, когда она захлопнулась за Тобиасом. Просачивающийся в щели дневной свет казался далеким, почти нереальным. Мэтт нажал на ручку и, остановившись на пороге, сам не зная зачем, еще раз обернулся, чтобы посмотреть на Балтазара.

Стоя в полумраке, старик тоже смотрел на него. И, закрывая дверь снаружи, Мэтт увидел на его губах довольную улыбку. В последнее мгновение мальчик ясно различил раздвоенный язык, высунувшийся изо рта Балтазара. Трепещущий змеиный язык.

2

Магия

Во второй раз Мэтт столкнулся с чем-то необычным перед приходом бури.

Встреча с Балтазаром напугала его; но, поговорив с Тобиасом, он понял, что тот ничего странного не заметил, и поэтому Мэтт решил ничего ему не рассказывать. Может, просто показалось? – Ну, перенервничал из-за развода родителей, бывает. Да нет, это не могла быть галлюцинация! Балтазар точно прятал под халатом змею. И у него – ну точно! – был раздвоенный язык! «Полумрак, страх», – уверял себя Мэтт, пытаясь прогнать навязчивое видение и не очень веря тому, что внушал себе.

С вечера пятницы у студентов колледжа начинались каникулы. Мэтт решил сразу пойти домой, не найдя в себе сил пообщаться с друзьями. Он жил в квартире на 23‐м этаже высотного здания на Лексингтон-авеню. Стены его комнаты украшали постеры фильмов – главными среди них, конечно, были плакаты с «Властелином Колец». На полках возле кровати на лучших местах стояли фигурки героев кинотрилогии: Арагорн, Гэндальф и все Братство Кольца.

Мэтт включил проигрыватель, и композиция System of a down обрушилась на него первыми аккордами, мощными и агрессивными. Упав на кровать, он огляделся вокруг. Все было знакомым и как будто новым одновременно; мальчику казалось, что в нем живут два Мэтта: один – любящий предаваться фантазиям, а другой – реалист, неожиданно появившийся на свет этим летом, во время каникул, проведенных в Вермонте в обществе кузена Теда, который был старше Мэтта на пару лет. Мэтт познакомился там с шестнадцатилетними девчонками Патти и Конни. Тогда-то и появилась внутри у Мэтта эта раздвоенность. Впервые в жизни он стал интересоваться тем, как выглядит, что говорит и что о нем могут подумать. Он хотел завоевать внимание обеих девушек, казаться значительнее. Тед взял над ним шефство, заставил слушать диски с музыкой в жанре метал, дал несколько советов, как лучше привлечь девушек. Домой Мэтт вернулся другим. Он даже внешне изменился: черты его лица утратили детскую округлость, стали более резкими, угловатыми. Он и одеваться начал по-другому: теперь он обожал кроссовки, синие джинсы, футболки, свитера и свое черное, до колен пальто с капюшоном, с красиво развевавшимися на ветру полами. Мэтт отрастил волосы, и, когда он шел, пряди, похожие на бесконечные вопросительные знаки, взлетали над его ушами и затылком.

Сегодня оба его мира столкнулись и перемешались. Компьютерные игры, фигурки любимых героев, взрослеющий подросток… Он не мог решить, как ему лучше держаться на людях: нужно ли ради того, чтобы выглядеть взрослым, жертвовать детскими забавами? Нечто подобное переживал и Ньютон. Что касается Тобиаса, то он еще не ощутил внутреннего толчка, одевался как попало и бредил только своими скаутами и игрушками.

Солист System of a down напевал монотонные слова, и Мэтт начал медленно проваливаться в сон; там, во сне, сначала возникли его родители, шепотом – как обычно – спорившие в своем углу, потом Патти и Конни и, наконец, человек с языком и глазами змеи.

Рождество наступило быстрее, чем ожидал Мэтт, дни проходили в ритме игр, в которые он рубился с Ньютоном и Тобиасом. Последний был вынужден остаться в городе – прогноз погоды заставил отряд скаутов, в котором он состоял, отказаться от похода в лес. В начале каникул родители Мэтта уехали на три дня по работе, и Мэтту пришлось долго уговаривать их разрешить ему остаться дома одному. Они хотели позвать к нему Маат – няню, к которой они обращались уже много лет. Египтянка по происхождению, Маат жила на том же этаже, что и семья Мэтта. Ее загорелая кожа гармонировала с ее характером, теплым и приветливым. Симпатичная, радушная толстуха по вечерам сидела с Мэттом, если родители задерживались. Мэтт сохранил приятные воспоминания об этих вечерах, но теперь ему хотелось большей свободы. Несмотря на то что он испытывал к Маат определенную привязанность, мальчик был вынужден признаться самому себе, что сейчас она будет, скорее, раздражать его своей заботой. В итоге договорились, что он проведет эти три дня в одиночестве, а Маат навестит его только в последний вечер.

В день Рождества Мэтт заметил, что его родители стараются вести себя спокойнее, и даже вдруг подумал, что они хотят остаться жить вместе. Видя гору подарков, приготовленных ими, мальчик вспыхнул от радости, но потом понял, что они так постарались, потому что это их последнее Рождество вместе. Улыбка погасла на губах Мэтта прежде, чем он развернул последний сверток, самый большой. Увидев рукоять, Мэтт сразу же догадался, что там, и чуть не задохнулся от счастья: меч Арагорна.

– Точная копия! – с гордостью пояснил отец. – Не какая-нибудь подделка, полая внутри. Если ты его наточишь, он превратится в настоящее оружие! Будь осторожнее с ним, парень.

Мэтт вытащил меч из свертка и, удивляясь его тяжести, взмахнул перед собой. Лезвие заблестело, отражая свет люстры и рассыпая эльфийские звездочки – так ему показалось. К мечу прилагались скобы, чтобы его можно было повесить на стену, и кожаные ножны, а также перевязь, позволявшая носить меч на спине – совсем как в фильмах.

– Спасибо! Я уже даже знаю, куда его повешу, – произнес Мэтт. – Представляю, какие лица будут у ребят, когда я им его покажу!

На следующее утро Мэтт быстро оделся и вошел в гостиную, где отец смотрел новости. Ведущий описывал ужасные картины надвигающейся бури.

«За последние два месяца это третий циклон в нашем обычно спокойном регионе, и он, скорее всего, связан с накрывшей Азию волной землетрясений».

Журналистка, бывшая на связи с ведущим, ответила: «Да, Дэн, теперь у всех на устах один и тот же вопрос: учитывая различные климатические изменения, которые мы не можем объяснить, и стихийные бедствия, происходящие на протяжении нескольких последних лет, вправе ли мы говорить, что планета меняется быстрее, чем мы предполагаем, рассуждая о глобальном потеплении…»

Отец Мэтта взял пульт и переключил на другой канал. На сей раз на экране появилось изображение солдат, патрулирующих далекий город. Монотонный, лишенный каких-либо эмоций голос вещал: «Войска прочесывают улицы, а тем временем конфликты продолжают сотрясать страну. Давайте вспомним, что…» Следующий канал. Опять прогноз погоды.

«Мы советуем всем, кто страдает от сердечной недостаточности или астмы, отказаться сегодня от нагрузок, поскольку индекс качества воздуха равен шести; впрочем, эта плохая новость не заставит нас забыть о том, что скоро – рождественский…» Телевизор погас, отец повернулся к Мэтту.

– Уходишь, сынок?

– Пойду покажу Тобиасу и Ньютону свой меч!

– Не стоит, не бери его с собой, я ведь говорил тебе, что это оружие, поэтому выносить его из дома нельзя. Если хочешь показать им меч, пригласи ребят сюда.

Мэтт вздохнул, но согласился с отцом:

– Окей, оставлю его дома. Пойду к Ньютону, будем осваивать новую приставку.

Пятью минутами позже Мэтт уже шагал по улицам Ист-Сайда, облачившись в свое пальто до колен и замотавшись шарфом. Минувшей ночью холод безо всякого предупреждения резко обрушился на город, словно желая наверстать несколько упущенных дней. Еще не было девяти утра, и машины еле-еле плелись по обледенелым дорогам.

Мэтт добрался до 96‐й улицы, одной из самой тихих; несколько пешеходов, пристально глядя под ноги, изо всех сил старались не поскользнуться.

Он приближался к темному тупику, когда улочку вдруг озарил синий свет и так же внезапно погас. Подросток замедлил шаг. Синяя вспышка вновь осветила тротуар.

Мерцающая вывеска? Здесь? Мэтт не мог припомнить ничего подобного. Однако вспыхнувший свет напоминал мощный и капризный неоновый разряд. Мэтт замер перед входом в тупик. Тесно, темно. Бетонный язык, высунувшийся между двух зданий, был загроможден мусорными контейнерами и облеплен пожарными лестницами.

Мэтт шагнул вглубь – он плохо различал, что находится дальше, настолько темно было в тупике.

Синяя вспышка возникла позади одного из контейнеров и осветила окна первого этажа. Мэтт вздрогнул. Черт! Что это?

Вспышка выхватила из темноты силуэт человека, но с того места, где он стоял, Мэтт не мог разглядеть, кто это.

И тут в воздухе раздался электрический треск, который сразу же стих.

Мэтт колебался. Надо ли убедиться, что тот человек не ранен, что его не ударило током?

Новая вспышка. На сей раз свет словно растекся по земле, не поднимаясь вверх, лизнул асфальт и растопил корку льда. «Он исходит от земли, – решил Мэтт, – и похож на разряды от повреждения электрического кабеля, который извивается, как живое существо. Как змея!» – вдруг подумал он, испытав противную дрожь. В этот раз свет погас не так быстро: некоторое время он продолжал, покачиваясь, плыть над землей. Потом синее облако испустило искры, похожие на пальцы, и коснулось обрывков газет. Бумага тут же загорелась. Пучок света замер между двумя контейнерами, словно нашел то, что искал.

Мэтт услышал стон. Кому-то явно требовалась помощь. Не раздумывая, подросток бросился вглубь тупика. Он едва успел заметить, как вздрогнули мусорные корзины и отлетели в сторону чьи-то брюки. С глухим хлопком молния исчезла, оставив лишь густой вонючий дым, похожий на тот, что висел в классе после опытов, которые они ставили на уроках химии. С колотящимся сердцем Мэтт отпрыгнул назад и замер, не рискуя пошевелиться. Когда он наконец приблизился к тому месту, где, как ему казалось, должен был находиться человек, там не было ничего, кроме вороха одежды. Словно человек испарился.

Не может быть!

Однако вокруг все еще тлели газеты, иногда вспыхивая голубыми и желтыми языками пламени. Все произошло так быстро. Могло ли это ему показаться?..

«Нет! Я уверен! Это было на самом деле. Человек исчез, словно… его проглотила молния, вырвавшаяся из-под земли!»

Мэтт отступил назад.

– Вот же черт… – прошептал он.

«Ущипни себя, врежь себе, но только сделай что-нибудь, – мысленно произнес он. – Нельзя здесь оставаться. Вдруг это может повториться? Но куда бежать? Вернуться и предупредить родителей? Полицию?» Никто ему не поверит!

Услышав жужжание в углу тупика, Мэтт больше не стал ждать и рванул назад.

К его огромному изумлению, ни Тобиас, ни Ньютон не стали над ним смеяться, когда он рассказал им об увиденном. Может быть, из-за того, что на его лице все еще был написан испуг. Тогда Мэтт рассказал о змее в «Базаре Балтазара». Тобиас в ответ воскликнул:

– Да! Я знал! Те шарики! Они следили за мной!

И он рассказал про шарики, похожие на глаза. Ньютон с серьезным видом добавил:

– Один парень из колледжа говорил вчера, что видел синие вспышки в подвальных туалетах, причем он убежден, что с электричеством там все норм. То есть либо мы слишком паримся, либо действительно происходит что-то серьезное.

– Меня реально это все пугает, – признался Тобиас. – Говоришь, от него осталась только куча одежды?

Мэтт кивнул.

– Думаю, это был бродяга, разбиравший мусор. Кстати, по дороге сюда я вдруг понял, что в последнее время их почти не видно, заметили?

– Зима, вот они и попрятались, – сказал Тобиас, успокаивая себя.

– Нет, похолодало только сегодня утром, – возразил Ньютон. – Ты прав, Мэтт, с ними что-то случилось. Их стало очень мало, и хуже всего то, что они не из тех, кого начнут искать в первую очередь, никто даже не заметит их отсутствия. Они могут исчезнуть все, прежде чем это кто-нибудь заметит, ведь для пешеходов они невидимы.

– Угу. А я сейчас подумал о той одежде, которая иногда валяется на тротуарах и обочинах шоссе, – заволновался Тобиас. – Я постоянно себя спрашиваю, ну кто мог потерять ботинки, рубашку или брюки? А оказывается, все дело во вспышках, которые уже давно пожирают людей, и никто этого не замечает.

– Причем это происходит все быстрее и быстрее, – заметил Мэтт.

Тобиаса передернуло. Он помолчал, а потом спросил:

– Тогда почему об этом никто не говорит по телику?

– Они там слишком заняты рассказами о катастрофах и войнах, – предположил Мэтт, вспомнив сегодняшние новости.

Ньютон не согласился:

– А может, просто еще ни один взрослый этого не заметил? Только Тобиас, потом ты, еще чувак из колледжа… только подростки, и ни одного взрослого свидетеля.

Тобиас скрестил руки на груди.

– Мне плохо, – простонал он.

Ньютон открыл было рот, но тут в комнату вошла его мама:

– Мальчики, вы должны срочно вернуться домой. Только что передали, что после обеда начнется сильнейшая снежная буря.

Трое подростков молча посмотрели друг на друга.

– Хорошо, мэм, – наконец ответил Мэтт.

– Хотите, я отвезу вас на машине?

– Нет, мы и так доберемся – тут недалеко, мы с Тобиасом пойдем вместе.

– Ну тогда торопитесь: через два-три часа поднимется ветер, и все улицы Нью-Йорка превратятся в гигантские снежные воронки.

Она вышла, закрыв за собой дверь. Ньютон показал на комп:

– Спишемся в чате, ладно?

Мэтт с Тобиасом кивнули и вскоре уже шли по Лексингтон-авеню, где поднимался довольно сильный ветер.

– Не нравится мне все это, – выдавил Тобиас. – Чувствую, это плохо кончится, надо бы рассказать предкам, а?

– Только не моим! – крикнул Мэтт громко. – Они ни за что мне не поверят.

– А может, они и будут правы? Не знаю даже, что и думать. А если мы накручиваем себя? Молнии, вырывающиеся из-под земли, чтобы поглощать людей… это реально бред какой-то…

– Делай как хочешь, а я не буду ничего рассказывать своим.

Они дошли до дома, в котором жил Тобиас. Мэтту нужно было пройти еще квартал.

– Ну что, в чате через час? – предложил он. – Напишешь, что тебе сказали предки.

Казалось, Тобиас колеблется, но потом он кивнул в знак согласия. Прежде чем расстаться, Мэтт положил ему руку на плечо:

– Но в одном я с тобой согласен: мне кажется, все это плохо кончится.

3

Буря

Мэтт пришел домой. Отец устроился в гостиной перед телевизором, а мать болтала по телефону в кабинете.

Меч блестел на кровати – у мальчика еще не было времени повесить его на стену. Мэтт включил компьютер и вошел в чат. Ньютон уже торчал там под своим обычным ником Ядовитый Пытальщик. Мэтт написал:

[Неуклюжий]: Я тут.

Ньютон сразу откликнулся:

[Ядовитый Пытальщик]: Лол. Смени ник. Этот как у дебила.

[Неуклюжий]: А ты перестань писать как гоблин. Мне нравится мой ник, он прикольный. И не суди о том, чего не знаешь.

[Ядовитый Пытальщик]: Оки, Неуклюжий. Чё как?

[Неуклюжий]: В последний раз говорю: пиши нормально, зачем тебе язык? Чтобы его мучить?

[Ядовитый Пытальщик]: Язык – живой, он должен жить и развиваться.

[Неуклюжий]: Да, живой, а ты его мучаешь.

[Ядовитый Пытальщик]: Оки, ладно, отвали, мистер Пирс, буду гладить тебя по шерстке.

Мистер Пирс был их учителем английского языка. Мэтт поднялся и включил маленький телевизор, стоявший у него в комнате. Там передавали спецвыпуск новостей. Ведущий убеждал людей не выходить из дома, поскольку невероятная буря приближается к Нью-Йорку, неся с собой шквальный ветер, скорость которого достигает ста пятидесяти километров в час, и невероятную массу снега. Слово «невероятная» заставило Мэтта поморщиться. Хоть оно и не сходило с уст телеведущих раньше, но сейчас не лучшим образом характеризовало все происходящее вокруг. Мэтт встал. Обычно телеведущие никогда не повторяют слова внутри одной и той же фразы, иначе они станут похожи на парикмахера, стригущего волосы секатором: профессионалы так не говорят. Акцент на невероятность выдает панику, царящую в студии. Мэтт застучал по клавиатуре.

[Неуклюжий]: Смотрел телик? Мне кажется, они нервничают, даже в новостях. Что-то явно не так…

[Ядовитый Пытальщик]: Ага-а-а. Уровень опасности зашкаливает. Мой двоюродный брат из Бостона пять минут назад пропал из чата. Я попытался ему позвонить, но связь прервалась. В новостях говорят, что буря сейчас как раз над Бостоном!

В сеть вошел Тобиас.

[Маг-Кастор пишет]: Привет, парни. Поговорил с предками. Не поверили.

[Ядовитый Пытальщик]: Реально? Да ладно! А чего ты ждал? Что они кинутся искать в телефонной книжке номер Службы Спасения от Призраков?

[Маг-Кастор]: Не знаю. Доверять родителям – разве это не то, чему нас учили? Это полный провал.

Мэтт как раз хотел ответить, но его отвлек телевизор. Изображение дрожало, помехи искажали фигуру ведущего. Сигнал идет со спутника, значит буря уже близко. Словно в подтверждение этой мысли, над улицей возникла гигантская тень. Мэтт подбежал к окну. Вся улица погрузилась в мрачную светотень, образуемую огнями сотен зданий. Ему показалось, будто огромная птица распласталась над крышами. Он посмотрел на небо: весь город накрыло черное облако. Невероятное.

Ветер ворвался в пространство улицы и с пронзительным свистом врезался в окно.

Экран телевизора потемнел, цвета померкли. Раздался щелчок, и изображение исчезло. На черном экране появилась сетка. Мэтт попробовал все кнопки на пульте и обнаружил, что большинство каналов находятся в том же состоянии. Один за другим обрывались все сигналы.

Мальчик вернулся к компьютеру.

[Неуклюжий]: Привет, буря прямо над нами, все случилось быстрее, чем они предполагали! Телик больше не работает!

[Ядовитый Пытальщик]: Неудивительно, на моей улице сплошная паника, люди пытаются бежать, машины сигналят! А еще…

Ньютон не закончил фразу. Мэтт подождал минуту, но так и не получил продолжения. На экране высветилась надпись: «Соединение с Интернетом прервано». Он перезагрузил модем. Бесполезно.

– Что происходит…

Внезапно свет в комнате погас. Мэтт оказался в полной темноте и тишине.

– Авария на линии! – закричал отец из гостиной. – Сейчас поищу свечи на кухне, потерпите.

Мэтт подкатил свое кресло к окну и, выглянув наружу, увидел, как один за другим погружаются в темноту фасады соседних домов. Тьма пролилась на город. Еще даже не наступил полдень, но создавалось впечатление, будто солнце садится, распространяя вокруг себя какой-то особенный свет. Призрачный, не проникающий через сумрак, напоминающий, что жизнь – это лишь краткий миг.

Отец Мэтта негромко постучал в дверь и вошел, поставив на стол зажженную свечу в маленьком подсвечнике.

– Не бойся, сынок, электричество сейчас дадут.

– Ты видел новости, папа? Буря должна была начаться только после обеда.

– Они ошиблись. Парни, составляющие прогнозы погоды, должны работать лучше. Их предсказания становятся все менее надежными!

Папа засмеялся, он с легкостью переносил происходящее. «Если только не для того, чтобы успокоить тебя!» – подумал Мэтт.

– И сколько может продлиться эта авария?

– По-разному, от двух минут до пары дней, в зависимости от сложности ремонтных работ. Не бери в голову – пока мы с тобой беседуем, десятки техников пытаются вернуть все в норму.

Оптимизм отца был убийственным. Взрослые часто ведут себя так. Слишком оптимистично или, наоборот, чересчур пессимистично. Мэтт редко видел людей, остающихся невозмутимыми, спокойными. Это хорошо было видно и в кино: в момент катастрофы некоторые люди принимались кричать и нагонять страх на окружающих, а некоторые, наоборот, бездействовали и заканчивали не лучше, чем первые. Героями становились те, кто умел оставаться где-то посередине, воспринимая происходящее не эмоционально, а немного дистанцируясь от ситуации. А в жизни? Способны ли «герои» общества правильно вести себя в любых обстоятельствах?

– Ну, самое время почитать хороший роман ужасов, – произнес отец. – У тебя не припасен, случаем, Стивен Кинг? Если сейчас его почитаешь – никогда не забудешь! Где-то на моих полках точно должно быть что-то такое.

– У меня все есть. Спасибо, пап!

Мгновение отец смотрел на него молча – не произнеся ни одного слова из тех, которые так хотел бы услышать его сын. Потом, подмигнув Мэтту, он вышел, закрыв за собой дверь.

От горящей свечи веяло ароматным спокойствием. Действительно, самое время почитать, но Мэтту совершенно этого не хотелось. Он был слишком обеспокоен происходящим снаружи. И потому вернулся к окну.

Большие снежные хлопья теперь метались по ветру, крутились в воздухе с силой и скоростью истребителей. В течение нескольких минут улица исчезла за плотным трепыхавшимся занавесом. Мэтт больше ничего не видел, все кончено. Он пожалел всех, кто еще был снаружи и пытался вернуться домой в условиях нулевой видимости. Должно быть, они не могли разглядеть даже кончики собственных пальцев!

Часы тянулись медленно, Мэтт скучал. Он без интереса полистал комикс; после обеда попытался включить телевизор и радио, но сигнала не было, электричество так и не восстановили. Снежные хлопья продолжали стучаться в окно.

Вечером мать заглянула к соседям – удостовериться, что с ними все в порядке. И обитатели всех шести квартир на этаже собрались вместе поужинать: у некоторых соседей были только электрические плиты. «Вон оно что, значит, газ все-таки имеет свои преимущества», – то и дело весело повторяли в коридоре жильцы, оставляя двери квартир распахнутыми.

Немного позднее семья Картер ужинала в компании Маат и Гутьерресов, четы соседей-пенсионеров. Мэтт оказался единственным ребенком на этаже: его приятель по дому, подросток того же возраста, уехал на каникулы в Калифорнию.

Мэтт не стал засиживаться за столом и пожелал всем спокойной ночи. Маат с нежностью кивнула ему в ответ – в отличие от родителей, которые в тот самый момент спорили с Гутьерресами. Уходя, он захватил с собой пачку печенья и закрылся у себя в комнате. Запас еды на случай, если он проголодается ночью; фонарик – чтобы лучше видеть, если захочется сходить в туалет, и фантастическая снежная буря за окном – чтобы скрасить ночь. Послушав, как все подшучивают над ситуацией, Мэтт тоже решил воспринимать происходящее легко, в крайнем случае – эмоционально, но без грусти. Да, буря была невероятной; да, она началась раньше, чем ожидалось, но ведь это еще не конец света. Вот только эти странные знаки на протяжении нескольких последних дней… Старый хозяин лавочки со змеиным языком, глаза-шарики, вспышки, поглощающие людей, – не слишком ли много сразу? Но сейчас, потратив часы на эти воспоминания, Мэтт волновался уже не так сильно. Всему этому должно существовать рациональное объяснение. Взрослый наверняка нашел бы такое объяснение, а Мэтт и его друзья не смогли. Быть может, террористы что-то подсыпали в городской водопровод и это вещество вызвало галлюцинации? Почему бы и нет? Ведь о террористах говорят все и повсюду! Когда Мэтт был ребенком, он плакал, боясь террористической атаки, и тогда дедушка сказал ему: «Знаешь, до террористов здесь были коммунисты, до них – нацисты. До нацистов – англичане, а до англичан – индейцы. Короче, у жителей этой страны всегда были и будут какие-то враги. И я хочу тебе сказать: некоторые из них стали нашими друзьями, других уже просто не существует или они не опасны. Таков весь мир, парень, – если у тебя нет врагов, ты не развиваешься. Поэтому успокойся и относись к этому как к двигателю прогресса. Будь сильным!» Услышав это, мать сказала Мэтту, что его дедушка – «мужлан-республиканец». Тогда Мэтт не понял ее; впрочем, он не понимал и сегодня. Как бы то ни было, террористическая угроза была вполне подходящим объяснением увиденному.

Мэтт залез под одеяло с фонариком и целой пачкой комиксов, которые вытащил из шкафа. Положил рядом печенье и меч. Он сомневался: не будет же он спать так? Что сказали бы Конни и Патти, увидев его спящим в обнимку с мечом? Конечно, посмеялись бы. В его-то возрасте… «Да, но их здесь нет», – возразил Мэтт самому себе.

Ветер усиливался и колотил в окно, ставшее совершенно темным в ночные часы. На улице не было заметно ни малейшего источника света, даже отблеска свечей в окнах домов напротив. Лишь непроглядная ночь и вой бури.

Наконец Мэтт уснул. В первый раз его разбудили Гутьерресы, видимо уходившие к себе и благодарившие остальных слишком громко; во второй раз – какой-то хлопок.

Мэтт вздрогнул. Его веки дергались в том же быстром ритме, в каком колотилось сердце. Как будто где-то стреляли – может быть, даже здесь, в его квартире? И больше ни звука, ни лучика света в соседних комнатах. Мальчик понял только, что буря прекратилась. Мэтт рефлекторно взглянул на табло будильника – оно не горело, электричества все еще не было. Часы показывали 3:30.

В майке и трусах Мэтт подошел к окну. Улица все еще была погружена в темноту. На подоконниках лежал густой слой снега. Тишину прервал новый хлопок – далекий, но достаточно мощный. Инстинктивно Мэтт отступил назад.

– Что же это за шум? – прошептал он, теперь убежденный, что раздавшийся звук не был грохотом выстрела.

Он опять прилип лицом к стеклу и стал разглядывать темноту.

Большая синяя вспышка осветила горизонт и на секунду выхватила из сумрака силуэты зданий, отразившиеся в небе, словно тени.

– Вот это да! – воскликнул Мэтт, изумленно отступая от окна.

Ночную тьму одновременно разорвали три синие вспышки. И почти сразу же город вдалеке замерцал. Мэтт насчитал дюжину молний над зданиями, казалось, будто огромные руки трогают дома. Вспышки стали более частыми, и в течение минуты Мэтт тщетно пытался их сосчитать. Они были точь-в-точь как та, что заставила исчезнуть бродягу в тупике, только намного больше и мощнее. Свет с гигантской скоростью метался по стенам зданий, казалось, что он ощупывает их – так же, как щупают какой-нибудь фрукт, желая убедиться, что он созрел и его можно съесть. И самое ужасное было в том, что вспышки как будто подбирались к нему, к Мэтту, – двигались в его сторону.

– О нет, только не это, – прошептал он.

Нужно бежать. И наткнуться на эти разряды? Не лучшая идея. Надо где-нибудь спрятаться, и, быть может, вспышки пройдут мимо, не причинив ему вреда.

Мэтт окинул взглядом горизонт: молнии приближались очень быстро.

Вновь поднялся ветер, закружив снежные вихри. Порывы ветра дули уже в другую сторону. Что происходит? Еще одна буря, движущаяся навстречу первой?

Раскат грома сотряс улицу, гигантская вспышка вырвалась из-под земли и ударилась в стену здания напротив. Мэтт увидел огромную электрическую дугу, которая карабкалась от окна к окну и использовала свои потрескивающие щупальца, чтобы перемещаться как можно быстрее. Огромная рука! Точно! Это огромная рука! Едва успев подумать, что это самое ужасное, что он видел в своей жизни, Мэтт заметил, как карабкавшиеся по стене здания сгустки света врываются в окна, внутри тут же раздается взрыв и наружу вытекает белый дым.

Эта штука поглощает людей! Совсем как того бродягу сегодня утром!

Так вспышки действительно поглотят все живое. Секундное дело – исчезнуть. Мэтт поспешно натянул брюки, запрыгнул в ботинки, не успев надеть носки. Он не знал, куда бежать, но в комнате оставаться нельзя, возможно, в коридоре он сможет защититься от этих ужасных…

В этот момент раздался еще один громкий хлопок, который заставил его вздрогнуть – новая вспышка озарила фасад дома прямо напротив окна его комнаты.

Промедление означало гибель.

Предупредить родителей.

Синий разряд ослепил его, пол задрожал. Грохот поднимался с фундамента здания. Молнии подбирались к Мэтту, этаж за этажом пожирая людей.

– Нет времени, – крикнул он, глядя на свое пальто, висевшее в углу.

Он бросился в коридор; отец спал на диване в гостиной, мать – в спальне. Быстрее!

Стены вновь задрожали, грохот становился все более сильным, почти оглушительным.

И в тот самый миг, когда Мэтт вбегал в гостиную, окна взорвались. Вместе с сильнейшим порывом воющего ветра молния поглощала все, распространяясь по квартире, комната за комнатой. Когда она добралась до Мэтта, мальчик успел лишь закрыть лицо руками; вспышка погасла, оставив после себя клубы белого дыма.

4

Другой мир

Мэтт очнулся от холода. Он с трудом открыл глаза – веки были тяжелыми, все тело болело, как после марафонской дистанции.

Где он? Что случилось?

Неожиданно в памяти словно вспыхнула молния, и Мэтт тут же пришел в себя. Озираясь вокруг, он схватился за стену коридора, чтобы встать. Уже рассвело. Пол обледенел. Сквозняк вяло носил по квартире бумаги, похожие на заблудившиеся облачка. Поднявшись, Мэтт пошел в гостиную, чувствуя в животе спазмы. Что с родителями? В гостиной царил разгром – даже стадо слонов не смогло бы нанести комнате больший урон. Все разбросано, книги вперемешку с посудой, на полу возле упавших шкафов – вывалившееся наружу их содержимое. На софе Мэтт увидел трусы и старую футболку Rangers – обычно отец спал в них. Большое окно было выбито, ветер с улицы врывался в квартиру, играя снежными хлопьями. Мэтт сглотнул. Он развернулся и заглянул в родительскую спальню. Но и там – только пустота и разрушение. Окно тоже было выбито, и, несмотря на внутреннее оцепенение, Мэтт задрожал. Он потянул одеяло с постели, где спала мать: под ним лежала ее чуть смятая ночная рубашка. Прямо как с тем бездомным на улице… осталась только одежда! Мэтт затряс головой, стараясь не заплакать. Он не хотел в это верить. Нет, они где-то здесь, может быть, у Гутьерресов или у Маат? Все это было похоже на кошмар. Он бросился в коридор и стал звонить в соседские двери; никто не открыл, и тогда Мэтт принялся колотить в них кулаком.

Никого.

Ни малейшего звука, признака жизни. Может, он единственный, кто уцелел? «Только не это, умоляю, только не это», – обратился он с мольбой, сам не понимая к кому.

Мэтт вернулся в свою квартиру и снял трубку телефона. Гудка не было. Мобильник тоже не работал. Включить телевизор не удалось – электричество все еще не починили. Подобравшись к оконному проему, Мэтт выглянул наружу: расположившаяся двадцатью тремя этажами ниже улица потянула его к себе. Мэтт схватился за раму. Снег покрывал все вокруг – ни одной машины не было видно, только густой белый покров. Пострадал весь город? Вся страна?

Что теперь делать? Желудок сжался, страх комом подобрался к горлу, и одновременно из глаз потекли слезы. ЧТО ДЕЛАТЬ?

Мэтт почувствовал, что его ноги слабеют, и он позволил себе соскользнуть на пол. Щеки замерзли так сильно, что не чувствовали текущих по ним слез. Это конец, конец всему живому на Земле. Мэтт съежился и задрожал.

Но через мгновение слезы высохли. Тело стремилось жить, оно сопротивлялось. И тут мальчик осознал, что в нем теплится надежда. Что ему известно о случившемся? Что стало с людьми, поглощенными молниями? Если они еще живы, то где они? Если они не исчезли, то, может быть, они внизу, или в бомбоубежище, или где-то еще? Хотя это показалось Мэтту маловероятным – родители никогда не оставили бы его. «Но я должен их найти. На улицах точно есть люди».

Холод подавил в нем чувство паники и страха.

Он попытался пошевелиться, с трудом поднялся на ноги. Укрыться, согреться – вот что необходимо сейчас. В этот момент с улицы донесся крик ребенка, крик, в котором слышался ужас. Мэтт снова подошел к окну, тело опять пронзила дрожь, но никого не было видно. Все-таки этот ребенок увидел или испытал что-то ужасное – иначе не закричал бы так.

Единственная хорошая новость: это значит, что он выжил не один.

Мэтт вернулся к себе в комнату, закутался в шерстяное одеяло, сел на кровать и стал размышлять. Вначале нужно спуститься вниз – может быть, он встретит там других жильцов; для этого он воспользуется пожарной лестницей – даже если лифт, в чем Мэтт сильно сомневался, и работает, провести взаперти остаток дней мальчику совсем не хотелось. Если ему не попадется никто из соседей, он будет просто искать выживших. Нет, только не это слово, означающее, что все остальные мертвы, он ведь ничего о них не знает, быть может, они где-то… еще. Мэтт представил лица родителей и почувствовал тоску, однако нужно делать хоть что-нибудь, чтобы разобраться во всем этом и попытаться спасти их.

Он решил посмотреть, который час, и обнаружил, что его часы остановились. Рассердившись, он снял их с запястья и швырнул на стол.

Надо было собрать все необходимое, ничего не забыть, чтобы не возвращаться обратно на двадцать третий этаж. Что ему может понадобиться? Теплая одежда, фонарик, немного воды и еды, чтобы подкрепиться. «Бинты! – подумал Мэтт. – Чтобы помочь тем, кто может быть ранен». Да, но разве одних бинтов достаточно для помощи? А, еще оружие! Кто знает, что его ждет там, внизу? Конечно, на улицах Нью-Йорка медведи не набрасываются на прохожих. Но все-таки кое-что он бы взял с собой. Обернувшись, Мэтт потрогал лезвие меча. Годится.

Мальчик подождал еще четверть часа, чтобы как следует согреться; с улицы раздался звук разбивающейся витрины. Выглянув в окно, Мэтт долго смотрел вниз, но ничего не увидел.

Надо идти. Он натянул толстый свитер с черным воротником, свое пальто – для зимы оно не очень подходило, однако оказалось под рукой – и перчатки. Положил в рюкзак пачку печенья, бутылку с водой и три яблока, найденные в холодильнике. Добавил фонарик и бинты.

Наконец он прикрепил к перевязи ножны и закинул меч за спину. Поводил плечами, привыкая к весу оружия. Теперь он готов идти.

Менее чем за час отчаяние в его душе сменилось решимостью. Взрослого человека должно было бы насторожить то, с какой легкостью Мэтту удалось справиться с собой, это могло означать близкую истерику.

Выйдя из квартиры, Мэтт постучал в дверь Маат, закричав:

– Это я, маленький Мэтт, откройте!

Пока он ждал в полумраке, его накрыла волна приятных воспоминаний о женщине, которая была его няней, а еще раньше – кормилицей. Она часто говорила ему, что они созданы друг для друга. Только Маат могла понять переполнявшие его теперь эмоции. В последние месяцы – после возвращения с каникул, проведенных в обществе кузена Теда, – Мэтт почти избегал ее: мягкость и внимание Маат напоминали ему детские годы, а нынешний Мэтт старался поскорее повзрослеть. Однако сейчас он отдал бы что угодно, лишь бы снова ее увидеть, снова очутиться в ее объятиях.

Мэтт постучал еще несколько раз, прежде чем решил уйти.

Толкнув дверь, он вышел на лестницу – там царила темнота. Ни одна лампа не горела, ни одного звука не было слышно, кроме ветра, который вырывался из-под дверей и напоминал вой волка.

– Самое время доказать, чего ты стоишь, – подбодрил себя Мэтт, зажигая фонарик.

Он начал спускаться, взявшись рукой за перила. Меч оказался очень непрактичным – подпрыгивал при каждом шаге, и казалось, что с каждым новым скачком его вес удваивается. Чтобы успокоиться, Мэтт заговорил вслух:

– Я собираюсь идти к Тобиасу. Затем к Ньютону. Может быть, по дороге я встречу людей.

Свет фонарика образовывал белый конус, и Мэтт быстро убедился, что, кроме этого пучка света впереди, больше он ничего, увы, не сможет увидеть. Лестничные клетки были погружены в темноту. 19‐й, 18‐й, 17‐й этаж… Вдруг где-то внизу скрипнула дверь. Мэтт замер.

– Эй, есть там кто-нибудь? – спросил он, не особенно надеясь услышать ответ.

Ответа действительно не последовало, только продолжал выть ветер.

– Есть там кто-нибудь? – повторил он громче. – Я Мэтт Картер из квартиры двадцать три ноль шесть.

Его голос отразился эхом в тридцатиэтажной бетонной башне. Мэтту показалось, что десяток мальчишек задали кому-то один и тот же вопрос.

Нет ответа.

Охваченный надеждой, Мэтт продолжил спуск. Может, это ветер открыл дверь? Наверное…

15‐й, 14‐й, 13‐й…

Чье-то рычание заставило его остановиться. Он направил фонарик в ту сторону, откуда оно доносилось, и увидел белого пуделя.

– Что ты тут делаешь? Потерялся, да?

Пудель сел и уставился на Мэтта своими черными круглыми глазами.

Мальчик подошел, но собака вдруг оскалила маленькие острые зубы.

– Окей, спокойно, спокойно! Вот молодец!

И в этот момент пудель набросился на него; Мэтт отпрыгнул, и челюсти собаки сомкнулись на его брючине. Повиснув на ней, пудель гортанно зарычал. Мэтт никогда не слышал раньше ничего подобного и удивился, что такая маленькая собака может издавать такие звуки.

Охваченный страхом, он дергал ногой, пытаясь стряхнуть пса. Маленькое чудовище упало на пол; следуя инстинкту самосохранения, мальчик пнул собаку, отчего она перелетела через перила и исчезла в двенадцатиэтажной пропасти.

Мэтт зажал рукой рот – до него донесся ужасный звук – звук мягкого, глухого шлепка. Собака даже не завизжала.

– Что я натворил! – воскликнул Мэтт.

Он только что убил пуделя. Мэтт почувствовал себя таким виноватым, что чуть было не заплакал, но вовремя вспомнил ситуацию. Ведь собака напала на него. Он защищался. Да, это было «оправданной самозащитой», как говорили в телевизоре, целыми днями напролет обсуждая судебные процессы. Мэтт отряхнулся, глубоко вздохнул и направился вниз.

Добравшись до первого этажа, он готов был отдать что угодно, только бы не видеть окровавленный трупик собаки. Глядя в другую сторону, он проскользнул в холл.

Никого. Входная дверь была закрыта. Мэтт толкнул одну створку, и тотчас же на его ноги обрушилась куча снега, а тело пронзил холодный ветер. Прямо перед мальчиком расстилалось нетронутое белое поле толщиной около полуметра. Идти через него казалось невероятно утомительным.

– Хорошенькое начало, – прошептал Мэтт.

Ему удалось выбраться из подъезда, и каждый шаг подкреплял его догадку: да, двигаться по снегу – адски тяжело. Мэтту приходилось выдергивать ноги – с каждым шагом он проваливался в снег почти до бедер. Его сразу стали беспокоить еще две вещи: серое небо, по которому облака плыли так низко, что почти задевали крыши высотных зданий, и невероятная тишина, царившая в городе. В городе, где шум обычно не смолкал ни днем ни ночью, где постоянно гудели и грохотали автомобили, двигаясь по широким улицам, эта тишина на фоне стекла и стали создавала тревожное противоречие. Помимо этого было что-то еще – Мэтт пока не мог определить что, но это что-то находилось рядом. Очутившись возле ресторана на углу, где раньше всегда было оживленно, Мэтт толкнул дверь. На полу валялись одежда, обувь, носки, нижнее белье. Не хватало только тел.

Он стиснул зубы, но не удержался и все равно заплакал, облокотившись на барную стойку. Где же все люди? Что стало с его родителями? Соседями? Миллионами горожан?

Немного успокоившись, Мэтт вышел на улицу. В нем еще оставалась некоторая надежда встретить других уцелевших; он не хотел только одного: видеть разбросанную одежду – она напоминала ему о призраках, и это было невыносимо.

Мэтту потребовалось полчаса, чтобы доковылять до дома Тобиаса, хотя обычно ему хватало пяти минут. Он уже собирался войти в подъезд, когда заметил какое-то движение на снегу, метрах в пятидесяти от себя. Собака, догадался он. Большая. Если она поведет себя так же, как пудель, лучше побыстрее спрятаться. И он поспешил войти в здание.

Лестничные площадки были похожи на те, по которым он недавно спускался: темные, словно кротовая нора. «Снова то же самое», – вздохнул Мэтт. Он добрался до этажа, на котором жил Тобиас, на сей раз никто на него не напал; на 6‐м он услышал, как в дверь бешено царапается кошка, и бросился бежать вверх, перескакивая сразу через четыре ступеньки. За несколько часов мир сошел с ума, но одно осталось неизменным: от подъема пешком на 12‐й этаж, как и раньше, начинали болеть ноги!

Коридор двенадцатого этажа оказался молчаливым и темным, и Мэтту пришлось зажечь свой фонарик. Если бы на него сейчас кто-нибудь напал, он бы даже не успел выхватить свой меч: держать его одной рукой было невозможно. «Ничего страшного не произойдет», – подбадривал себя Мэтт. Подойдя к двери квартиры Тобиаса, он с силой нажал на звонок. Не получив никакого ответа, Мэтт закричал:

– Тобиас, это я, Мэтт! Открой дверь! Пожалуйста, открой!

Тишина. Мэтту пришлось признать очевидное: Тобиас тоже исчез.

– Этого не может быть, – произнес он, чувствуя, как его горло сжимает спазм и на глазах опять выступают слезы. – Я не хочу оставаться один.

Позади него раздалось глухое рычание, похожее на медведя или льва. Из квартиры напротив.

Мэтт напрягся.

Дверь, за которой находилось что-то, дернулась – раз, другой… Мэтт понял: между ним и выходом на пожарную лестницу вот-вот появится дикое животное.

Дверь громыхала на петлях, уже готовая рухнуть.

Мэтт понял: у него не хватит времени, чтобы пересечь коридор, ринулся в другую сторону – глухая стена, бежать некуда. Он покачал головой. Это ловушка.

Вдруг дверь на лестницу с грохотом распахнулась, и на пороге появилась огромная тень.

Не животного. И не человека.

5

Мутанты

У Мэтта от страха подкосились ноги, и он упал на спину. Секунду мальчик лежал без движения, скованный ужасом, а потом сообразил, что ввалился в квартиру Тобиаса. Видимо, пятясь от лестничной клетки, он оперся спиной на дверь квартиры и она распахнулась.

Над ним стоял Тобиас, глядя на друга с любопытством и недоверием. В коридоре возникло существо, оно заворчало, и Тобиас в ужасе поднял голову. Тяжелые шаги приближались к ним. Несмотря на рюкзак и меч, Мэтт откатился от двери, и Тобиас мгновенно захлопнул ее, заперев на все замки и щеколды.

– Оно сейчас выломает нам дверь, надо бежать! – закричал Мэтт.

– После-того-как-нас-обворовали-прошлым-летом-родители-заменили-дверь-она-бронированная-думаешь-не-выдержит? – выпалил Тобиас на одном дыхании.

Мэтт поднялся:

– Сейчас узнаем.

Дверь затряслась от мощных ударов.

– Она… эта штука… что это? – произнес Мэтт. – Похоже на сморщенных собак, ну, этих, у которых очень много кожи, как их…

– Шарпеи, – подсказал охваченный ужасом Тобиас.

– Точно. У людей тоже бывает такая болезнь; говорят, что у них – кожа шарпея. Эта кожа покрывается гнойниками…

Тобиас стоял с открытым ртом и вытаращенными глазами, его руки тряслись.

– Тобиас, как ты?

В ответ он лишь слабо кивнул – Мэтт понял, что друг в шоке.

– Ты видел, что там, снаружи?

– Да, я же оттуда пришел.

– Там… конец света?

Мэтт сглотнул. Что он мог ответить? Что он знал о случившемся? Он молчал. Его другу плохо. Хуже, чем ему самому. Он должен подбодрить его своим примером.

– Нет-нет, мы же еще живы. Если бы наступил конец света, мы бы сейчас не смогли вот так об этом говорить, да?

Тобиас снова неуверенно кивнул. Он показал на дверь кухни.

– Там еще один… мутант, как на лестнице. Я утром проснулся, а он уже был там. Мне удалось запереть его, прежде чем он успел оттуда вырваться.

Настала очередь Мэтта вытаращить глаза:

– Чего?! Ты хочешь сказать, что их два?

– Тот, на кухне, менее агрессивный, хотя и попытался наброситься на меня с ножом. Мне кажется, они довольно неуклюжие…

Напряжение постепенно спадало. Тобиас медленно произнес:

– Слушай, Мэтт, у меня плохое предчувствие. Когда я увидел этого утром на кухне, он жрал что-то из холодильника… мне показалось, что это мой отец.

На глаза Тобиаса навернулись слезы.

Мэтт молча смотрел на друга.

– Он был одет так же, – добавил Тобиас, не сдерживая плача, – черный человек-шарпей в отцовской одежде. Знаешь…

Тут Мэтт сделал то, чего никогда не сделал бы в других обстоятельствах: он обнял друга и похлопал его по спине:

– Как сказал бы мой дедушка, давай поплачь как следует и станет легче, это примерно как если бы тебя тошнило.

Тобиас разразился резким, нервным и безудержным смехом.

– Но вообще я не знаю, можно ли доверять деду, этому мужлану-республиканцу, – добавил Мэтт, разжимая объятия.

Тобиас еще долго смеялся, потом признал:

– Я не знаю, что такое «мужлан-республиканец».

– Честно говоря, я тоже.

Они снова засмеялись, им стало немного легче, нервы были уже не так напряжены.

– Надо подумать, как будем выбираться отсюда, – сказал Мэтт, когда они успокоились. – Нельзя ждать, пока… этот… на кухне, сможет выбраться оттуда, а то окажемся зажатыми между двумя мутантами.

– И куда ты хочешь идти?

– Раз мы выжили, может, Ньютон тоже где-то недалеко?

– А потом?

– Я ничего не знаю, Тобиас, посмотрим, что будет дальше. Сейчас надо просто уйти отсюда. Думаешь, мы сможем проникнуть на пожарную лестницу?

– Не-а, туда можно попасть только из маленькой комнатки для мусора в коридоре. Придется пройти мимо мутанта. – Тут его взгляд загорелся. – Подожди-ка! Мы сможем туда пробраться через окно туалета.

Мэтт вдруг заметил, что все окна в квартире Тобиаса целы.

– Молнии видел?

– Ночью? Еще какие! В итоге они не проникли сюда, в квартиру, но были повсюду в городе, на стене дома, да еще грохотало со всех сторон. Потом я увидел мощную вспышку и отключился. А очнулся только сейчас. Ничего не работает – ни телефон, ни другая техника.

Мэтт кивнул в знак того, что все понял, и поспешил поскорее отвлечь товарища от грустных мыслей, видя, что слезы снова наворачиваются ему на глаза.

– У тебя есть теплые вещи? – спросил Мэтт, указав на пижаму, в которую был одет его друг.

– Да, сейчас. Подожди меня, – ответил тот, вытирая глаза.

– Заодно возьми фонарик, если есть.

Мэтт хотел было добавить про продукты, но промолчал, вспомнив, кто находится на кухне. Тобиас говорит, что это может быть его отец! Значит, есть люди, которые исчезли, и те, которые… превратились в сморщенных, как шарпеи, мутантов. Мэтт задумался: а что, если обитатели всех квартир, куда не смогли проникнуть молнии, мутировали, а остальные испарились? Он снова подумал о своих родителях, к горлу опять подступил неприятный комок. Что стало с ними? Ему пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы прогнать навернувшиеся на глаза слезы.

Пришлось подождать пять минут, в течение которых он слушал, как в коридоре скребется мутант, со злобным рычанием натыкаясь на стены. Похоже, это существо не видит в темноте!

Наконец вернулся Тобиас: на нем было пальто с капюшоном, поверх которого мальчик накинул зеленый дождевик. Мэтт хотел сказать другу, что это слишком, но промолчал. Тобиас оделся так, как считал правильным.

– Я захватил свой скаутский набор, – показал Тобиас на рюкзак за спиной.

– Отлично, идем.

Действуя согласно плану, они выбрались наружу, и Мэтт вздохнул с облегчением. Он боялся, что придется провести ночь возле кухонной двери.

Проваливаясь по колено в сугробы, друзья направились к дому Ньютона. Спустя целый час усилий, потные и запыхавшиеся, они преодолели три четверти пути.

Тобиас заметил их первым.

– Там! – закричал он. – Люди!

– Не кричи, если это мутанты, лучше, чтобы они нас не увидели.

Пока Мэтт пытался понять, кто это там вдали, Тобиас вынул из рюкзака новенький бинокль и навел его на группу. Теперь трудно было вообще поверить, что они блуждают по Нью-Йорку, – в тишине, в снегу и только сейчас им встретились живые существа…

– Да чтоб меня!.. – воскликнул Тобиас. – Это дети. Подожди, с ними двое, нет, трое подростков. Всего их минимум десять.

– Взрослых нет?

– Не вижу ни одного.

Мэтт принялся изо всех сил кричать в направлении детей.

– Не думаю, что они услышали, – произнес Тобиас, приклеившись к своему биноклю.

– Ну да, они слишком далеко, да еще и ветер в нашу сторону.

– Может, попробуем их догнать?

– Нет. Они уже на приличном расстоянии, с такими сугробами навряд ли получится. Вернемся к нашему плану, – заключил Мэтт с ноткой грусти в голосе.

Тобиас убрал бинокль и направился вслед за Мэттом, изредка поглядывая туда, где только что за углом исчезли крошечные силуэты.

– Думаешь, и правда никого из взрослых больше не осталось? – немного помолчав, спросил он друга.

– Не знаю. Не хочу об этом думать.

Они подошли к дому Ньютона и стали осторожно подниматься по лестнице. Все этажи были пусты. Все окна выбиты. В кровати Ньютона лежали его трусы и футболка.

– Может, он где-нибудь спрятался? – спросил Тобиас.

– Не думаю, – мрачно ответил Мэтт, понимая, что означает эта одежда Ньютона.

Как и все остальные, их друг был проглочен вспышкой синего света.

– Что теперь?

Мэтт пожал плечами:

– Думаю, надо искать других людей, чем больше, тем лучше. Может, если мы соберем максимум показаний, то поймем, что все-таки произошло.

– Думаешь, кому-то удалось ускользнуть от… вспышек?

– Да, ведь мы видели детей… И мы с тобой тоже уцелели.

Почувствовав голод, Мэтт сообразил, что сегодня еще ничего не ел. И предложил:

– Скоро уже полдень. Надо поесть.

– Не уверен, что мне кусок полезет в горло…

– Так заставь себя, – оборвал приятеля Мэтт. – Нам нужны силы, чтобы пробираться через сугробы.

Они сделали сэндвичи с продуктами, найденными в холодильнике у Ньютона: сыром и ветчиной. Потом Мэтт намазал хлеб арахисовым маслом.

– Вот, хоть что-то упало в желудок.

После еды они снова вышли на улицу.

– Куда двинемся? – поинтересовался Тобиас.

– Сейчас мы недалеко от Ист-Ривер, надо бы посмотреть, что происходит там. Оттуда мы сможем увидеть противоположный берег реки и понять, затронула ли буря Квинс и Бруклин.

Тобиас кивнул. Мысль, что где-то в городе что-то могло остаться как раньше, обрадовала его.

Высоко поднимая ноги, друзья с трудом двигались вперед.

В какой-то момент Тобиас вдруг спросил:

– Ты заметил, все машины пропали?!

Мэтт хлопнул себя ладонью по лбу. Вот что его беспокоило. На улицах действительно не было ни одного автомобиля!

– Точно, а я даже не подумал! Куда же делись тачки?

– Вдруг они испарились вместе с людьми?

Мэтт согласился. Да, видимо, все так и случилось. «Живые существа и машины, – проговорил он про себя, не решаясь поверить. – Какая-то невероятная история. Наверное, я сплю, но скоро проснусь, и все будет хорошо». И тут же другой голос, голос рассудка, зазвучал у него внутри, вернув подростка в реальность: «Нет, нет, нет. Я не сплю. Разве во сне бывает так холодно? Да и сны никогда не снятся так долго, а этот длится уже много часов… Все это происходит на самом деле!»

Когда друзья подошли к реке, ветер усилился, касаясь их щек своим ледяным языком. Между двумя зданиями возникли очертания Ист-Ривер: широкая лента темной воды. Квинс на противоположном берегу казался таким же безмятежным, как и Манхэттен.

– Напротив тоже никого, – сказал Тобиас, не скрывая разочарования.

Мэтт окинул взглядом фасады домов, до которых было несколько сотен метров.

– Можешь дать мне бинокль? – вдруг попросил он.

Мэтт направил бинокль на небольшой парк, расположенный там же, на противоположном берегу. Он сразу их заметил: за деревьями прятались три человека, и Мэтт понял, кого они боятся: по направлению к ним, нагнувшись вперед, словно что-то высматривая на земле, медленно двигался мутант.

– Ну что там? – потерял терпение Тобиас.

– Вижу трех человек. Подожди… они выходят. Это подростки, нет, с ними один ребенок, ему точно меньше десяти. Они убегают, за ними гонится мутант.

Тобиас уточнил:

– Он их догоняет?

Выждав несколько секунд, Мэтт ответил:

– Нет… они быстрее его. – Он вернул бинокль приятелю. – Ладно, мы хотя бы узнали, что творится в остальной части города. Все одинаково.

– Думаешь, весь мир изменился?

Желая сдержать слезы, готовые вот-вот снова навернуться на глаза, Мэтт ответил самым оптимистичным тоном, на какой только был способен:

– Я пока не уверен. Может быть, весь штат, может, нет. Но даже если исчезла вся страна, мы не знаем, что с Южной Америкой или Европой. Рано или поздно помощь придет.

Сжав губы, Тобиас посмотрел на Мэтта. Он не знал, верить ли словам друга. Внезапно его взгляд переместился в сторону и устремился вдаль, на огромный мост, связывающий Манхэттен с Квинсом. Он быстро приложил к глазам бинокль. И замер с раскрытым ртом.

– Ну нет, быть этого не может, – только и смог произнести мальчик.

6

Замок среди города

Лицо Тобиаса и так было бледным с начала катастрофы, но сейчас побелело как мел.

– Что там? – подавленно спросил Мэтт.

– Мост… он… он… забит мутантами! – заикаясь, проговорил Тобиас, не опуская бинокля. – Их там… сотня, не меньше! И… они похожи на сумасшедших. Толкаются… дерутся!

– Ладно, понятно, теперь мы знаем, что к этому мосту приближаться не стоит, – попытался успокоить его Мэтт.

– А если они и на других мостах тоже? Манхэттен же остров, так? Это значит, что мы зажаты здесь и в конце концов они все равно нас достанут.

Пытаясь успокоить друга, Мэтт поднял руки:

– Тобиас, соберись и успокойся, это важно. Паника ни к чему хорошему не приведет. Окей?

Тот убрал бинокль и кивнул:

– Ты прав. Я буду держать себя в руках. Держать себя в руках…

Мэтт не был уверен, что его хватит надолго, но несколько часов, возможно, у них есть. Время найти какое-нибудь убежище и других спасшихся. В единстве наша сила – разве не так? Надо объединиться, пусть нас будет как можно больше.

– Знаешь что? – сказал он. – Идем вглубь города, будем искать укромное местечко. Может – хотя шансов и мало, – по пути встретим кого-нибудь…

Он замолчал, увидев искаженное страхом лицо Тобиаса.

– Что с тобой опять?

– Ты же видишь, я держу себя в руках! – старательно выговаривая слова и судорожно улыбаясь, ответил тот.

Состояние Тобиаса стало пугать Мэтта. Но, проследив за взглядом друга, он обернулся.

Вдалеке, на севере, горизонт был совершенно черным. Но не от туч. Казалось, там выросла сплошная темная стена.

– Какого..! – прошептал Мэтт.

Внутри стены извивались десятки молний, но, в отличие от обычных, эти не исчезали через секунду-две, а сверкали постоянно.

– Они… как будто прочесывают улицы! – сказал Мэтт.

– Да, и движутся сюда.

Стена была еще далеко и перемещалась не слишком быстро. Мэтт прикинул, что у них в запасе, должно быть, есть около часа.

– У меня идея! – воскликнул Тобиас. – Нам надо пойти в банк, где работает мой отец! Там в подвале есть огромный сейф, я уверен: без электричества это лучший вариант! Надежнее всего спрятаться там! Эти проклятые молнии не смогут спуститься так глубоко.

– Даже не мечтай, мы никогда туда не попадем, и твой сейф наверняка заперт!

– Да нет же, отец рассказывал мне, что как раз недавно его начали ремонтировать, там нет денег и вообще ничего, и он открыт нараспашку!

Мэтт все еще колебался, но гром, доносившийся до них, напомнил ему, что надо действовать быстро.

– Ладно, – уступил он. – Не будем медлить, идем скорее.

– Самый короткий путь – через Центральный парк.

Мэтт поежился. Мысль отправиться напрямик через густые заросли в центре города не слишком его воодушевляла. Это место и в обычный день пугало своими лабиринтами тропинок, серой озерной водой, источенными скалами, а уж теперь, когда возможно все, что угодно, ему даже думать не хотелось, кого они могут там встретить!

– Нет, не стоит, – произнес он, – слишком дикое место.

Обменявшись взглядами, они отправились в путь. До банка было несколько километров, нужно было поторапливаться.

Тобиас спросил:

– Думаешь, наши родители…

– Тоби, я предпочитаю об этом не говорить. Не сейчас.

– Ладно. Я понял.

По мере того как друзья ускоряли шаг, дышать было все труднее, изо рта вырывались облачка пара и тут же растворялись в воздухе. Они вышли на 5‐ю авеню, граничившую с Центральным парком, и Мэтт крайне удивился, не увидев на шоссе, пронизывающем город насквозь, ни одного автомобиля. Ничего, кроме стали и стекла да снежного покрывала. И никого.

«Куда же делись все тачки? Что за буря такая, что смогла растворить людей и машины, а все остальное не тронула?» – спрашивал он себя.

Они присмотрелись повнимательнее и увидели к югу от себя, чуть вдали, движущиеся человеческие силуэты. Бинокль подтвердил: на расстоянии нескольких километров в их сторону медленно брела группа людей.

– Да уж… Все лучше и лучше, – сострил Мэтт, тщательно приглядевшись. – Это мутанты, хорошо, что они еще далеко, но останавливаться нельзя, иначе мы окажемся зажатыми между ними и бурей.

На деревьях парка время от времени плясали тени. Мэтт знал, что, даже пересекая парк в ширину, они должны будут прошагать целый километр, что казалось ему очень опасным, учитывая мрачность места.

Улица встретила их мощным порывом ветра, одежда буквально прилипла к телу. Перейдя на другую сторону, мальчики перелезли через невысокую стенку, ограждавшую парк, и ветер сразу же стих. Кроны деревьев удержали на себе почти весь снег, поэтому на земле его было мало – он едва касался щиколоток; и друзья, чьи ноги ныли от усталости, почувствовали облегчение.

– Предлагаю идти на юг вдоль улицы – так проще обойти озеро, потом мы свернем вглубь парка, чтобы не встретиться с мутантами, и тогда окажемся возле банка, согласен? – предложил Мэтт.

Тобиас молча повиновался, ему казалось, что его собственный разум отказывается воспринимать происходящее. Может, это и есть шок? Или просто сказывается дикая усталость?

К большому облегчению Мэтта, в глубине Центрального парка они никого не встретили. Однако намного больше, чем мутанты, его теперь стала волновать громада чернильного цвета, надвигающаяся с севера и целиком заполнившая все пространство неба, и вспышки света, как будто рыскавшие по соседним улицам.

– Надо ускориться, – приказал он.

Мэтт не понял, действительно ли ветер стих, или их защищали от его порывов, но оценил мгновения тишины: пробираться навстречу ледяному шквалу было утомительно, казалось, ветер все еще свистит в ушах.

Неожиданно парк озарили синие сполохи.

– О нет, – простонал Тобиас. – Молнии! Они уже здесь!

– Скорее, Тоби. Скорее.

Мальчики напрягли усталые, отяжелевшие ноги и запетляли между коричневыми стволами. Хотя не было еще трех часов дня, уже почти стемнело. Черная стена стала нависать над ними. Мэтт шел вперед, двигаясь почти наугад, и надеялся, что идет правильно. Теперь они зашли в настоящую чащу, трудно было поверить, что друзья находятся в сердце Нью-Йорка; кроме нескольких скал и одиноко стоящих деревьев, тут не было других ориентиров.

Сзади снова ударил гром. «Так и есть, эта проклятая буря совсем рядом с нами, – беспокойно подумал Мэтт. – Мы не успеем добраться до банка!» С самого начала он сомневался, что это хорошая идея. Надо было действовать иначе.

Вокруг них были заросли из кустов и низко свисавших ветвей – не слишком идеальное убежище, чтобы пережидать такую бурю. Синяя вспышка разорвала небо где-то сзади. Загрохотал гром. Воздух становился наэлектризованным, Мэтт чувствовал, как на голове шевелятся волосы. Буря была совсем близко, еще несколько минут, не больше, и она их настигнет. Легкий ветерок поднял капюшон Тобиаса, но потом ветер резко усилился и вдруг с невероятной яростью обрушился на мальчиков. Снег, покрывавший землю, взвился столбом, деревья заскрипели и так взмахнули ветками, что стали выглядеть поистине угрожающе.

Укутавшись глубже в свои пальто и взявшись за руки, друзья поспешили вперед, выставив голову навстречу ветру.

Пройдя сквозь высокие камыши, они выбрались к озеру. Напротив них на красной скале стоял замок; казалось, он попал сюда из фантастического фильма. Беседка с каменными колоннами служила входом, дальше путь, очевидно, вел во внутренний двор главного здания, над которым возвышалась высокая башня.

– Замок Бельведер! – воскликнул Тобиас. – Мы можем спрятаться там, думаю, до банка нам уже не добраться!

– Просто снял с языка! – ответил Мэтт, перекрикивая вой ветра.

Три вспышки последовательно разорвали небо, потом стало темно. Снег лился белыми волнами, задевая мальчиков.

Съежившись, друзья обогнули озеро, убегая от бури, которая пыталась их замести. Мэтт заметил свору собак, с лаем пытавшихся где-нибудь спрятаться. Он дернул приятеля за рукав, чтобы тот ускорился. Тобиас первым взбежал по ступенькам и оказался под колоннадой беседки. Воющий ветер ворвался внутрь, мощнейший удар грома заставил вздрогнуть стены; задыхаясь, Мэтт захлопнул за собой дверь.

В окно они увидели, как через секунду снаружи наступила непроглядная тьма – мрак снова накрыл город.

Мэтт слышал прерывистое дыхание друга, потом зашуршал рюкзак. Тобиас вытащил фонарь и зажег его.

– Не… Не могу в это поверить – выдохнул он, светя перед собой. – Получилось.

Шквальный ветер ударил в дверь, заставив обоих мальчиков вздрогнуть.

– Что теперь? – спросил Тобиас. – Что будем делать?

Мэтт снял рюкзак, натиравший плечи, затем освободился и от перевязи с мечом и, к своему огромному облегчению, почувствовал, что спине сразу стало намного легче. Зазвенев, оружие упало на плиты пола.

– Думаю, у нас нет выбора. Надо просто ждать, что будет дальше, – произнес он.

Однако все еще был мрачен и насторожен.

Наклонившись, Мэтт вытащил меч из ножен и поднял его над головой. Мышцы напряглись; после всех испытаний, которые им пришлось преодолеть, он не смог бы держать меч в таком положении долго.

– Я почти уверен, что мы здесь не одни. – Его голос едва слышался из-за грохота бури. – Здесь ведь было не заперто.

Тобиас вздрогнул так, словно ему в голову попал камешек:

– Не говори так, я не хочу обратно на улицу!

Мэтт принялся обследовать просторный зал, Тобиас шел рядом, освещая пространство. Стены были каменными, в бледно-зеленых и темно-оранжевых шкафах находились инструменты для наблюдений: подзорная труба, микроскоп и справочник, рассказывающий о фауне Центрального парка. На втором этаже они увидели полтора десятка птичьих чучел и поднялись по винтовой лестнице еще выше, под крышу башни; там была дверь, которая вела на террасу, однако друзья решили не открывать ее, не желая впускать внутрь холод и снег. Они спустились обратно. Мэтт, успокоившись, положил свое драгоценное оружие на буфет и подошел к стрельчатому окну.

– Вспышки по-прежнему прочесывают все вокруг, они не так далеко от нас, – произнес он.

И тут же заметил, как дрожит его собственный голос. Глубоко вдохнув, он попытался успокоиться. В любом случае пока паниковать нечего. Сейчас надо согреться и высушить одежду.

Тобиас вытащил из рюкзака три свечи. Он зажег их и расставил по комнате.

– Взял с собой перед уходом, – объяснил он. – Видишь, быть скаутом не так уж и плохо!

– Я никогда не считал иначе, – еле слышно ответил Мэтт, не глядя на друга. – Мы с Ньютоном выдумали это, чтобы слегка поиздеваться над тобой. В шутку.

– Ясно.

Казалось, Тобиаса уязвила мысль, что приятели сообща дразнили его.

– Ты как думаешь, он… я хочу сказать, Ньютон, думаешь, он стал одним из мутантов?

Мэтт продолжал наблюдать в окно, как снаружи замка разыгрывается буря.

– Нет, не думаю. По-моему, в мутантов превратились только взрослые. Они же большие, достаточно крепкие на вид. Прошлой ночью одних поглотила буря, а другие стали этими мерзкими существами. Скорее всего, единственные, кто спасся, это… дети или подростки.

Тобиас застыл над свечой, боясь, что пламя потухнет. Ему даже немного обожгло нос.

– Считаешь, весь мир останется таким? – прошептал он, и его голос дрогнул. – Что мы больше никогда не увидим ни родителей, ни друзей?

Мэтт не ответил, горло сжали спазмы. Не дождавшись ответа, Тобиас тоже замолчал; буря тем временем набрасывалась на Манхэттен, накрывая остров своим темным покрывалом. Только вспышки молний озаряли громадные фасады мертвых зданий. Мэтту показалось, что он находится в сердце города-призрака. Архитектурного кладбища. Молнии вырывались из-под земли, рыскали вдоль улиц, иногда, как бы случайно, заглядывая внутрь домов, а потом снова исчезали, прежде чем вновь появиться.

– Они постепенно приближаются, – понял Мэтт, пронаблюдав за вспышками два часа. – А над ними движется что-то типа гигантской черной тучи. Интересно, что это может быть такое?

– Мне на это плевать, меня волнует одно – почему все исчезли. И где они сейчас.

Две вспышки озарили деревья Центрального парка, однако Мэтт не смог их как следует разглядеть.

– Поднимусь наверх, оттуда лучше видно, – сказал он.

Мэтт устроился под крышей у круглого окна неподалеку от двери на террасу. Оттуда он смог увидеть одну из двух молний; она понемногу подбиралась все ближе и вдруг разразилась пятью короткими ударами грома.

– Это реально похоже на руку, – прошептал Мэтт самому себе.

Желудок сжался в комок, когда он понял, что молния, мерцая, движется прямо на них. В замке они были беззащитны, глупо было прятаться в шкафу, эти штуки появляются из-под земли и проникают повсюду. Длинная синяя рука не переставая подрагивала, но с каждым ударом словно становилась слабее и слабее. Потом она замерла, и Мэтт не поверил своим глазам, когда молния внезапно свернулась и исчезла, оставив после себя маленький дымный след. Со второй случилось то же самое на краю парка. Тут Мэтт заметил третью молнию, пытавшуюся пробраться под деревья, но исчезнувшую вслед за предыдущими. Мэтт торжествовал. Молнии не могут пробраться в лес! Легкое движение у подножия замка привлекло его внимание: несколько обезьян бегали по земле и скакали по веткам дерева неподалеку. Скатившись вниз по ступеням, Мэтт подбежал к Тобиасу:

– Хорошая новость: мне кажется, вспышки не могут проникать между зарослями растений. И плохая: перед дверью засели бабуины.

– Бабуины? – недоверчиво переспросил Тобиас.

– Клянусь, я не выдумываю, обезьяны зимой в Нью-Йорке!

Тобиас щелкнул пальцами:

– Конечно! Тут недалеко есть зоопарк!

– Да? А опасные животные там тоже есть? – спросил Мэтт. – Потому что лучше бы они смотались подальше отсюда.

– Бабуины тоже не особенно симпатичные, если мы с ними столкнемся, они могут и напасть, я это видел в одном репортаже по телику. Но ты прав, есть животные и пострашнее: скажем, белые медведи. Если они голодные, то мы попали!

Мэтт вздохнул. Только этого не хватало.

– Ну, что будем делать? – спросил Тобиас.

– Подождем, пока закончится буря, – предложил Мэтт. – Есть идеи получше?

Тобиас покачал головой.

– Проведем ночь здесь, а завтра утром посмотрим, что и как, – добавил Мэтт. Потом он встал и придвинул к двери тяжелый стол.

– Вот… – отдышался он. – Это задержит незваных гостей и поможет нам выиграть время, чтобы успеть собраться в случае чего…

Снаружи бушевала стихия; мальчики съели сэндвичи с арахисовым маслом, не понимая, наступила ли за окнами ночь или еще нет – просто на землю опустилась липкая, вязкая тьма. Вспышки продолжали ползать по улицам, атакуя дома и оставляя после себя клубы гадкого белого дыма. Мэтт почувствовал, как холод сковывает его, и начал один за другим открывать шкафы в поисках сухой одежды. Он нашел старые одеяла, и мальчики завернулись в них, сняв брюки, которые повесили сушиться возле свечей; конечно, такая себе идея, но лучше, чем ничего.

Тобиас заснул первым, свернувшись калачиком под столом. Мэтт предпочел лечь ближе к окну. Он был рад, что Тобиас рядом. Останься один, он бы сошел с ума. С Тобиасом все по-другому. Он как брат. Их дружба началась еще в начальной школе. Однажды Мэтт заметил маленького хрупкого мальчика в слезах. Мать одной из их одноклассниц как раз запретила дочери играть с Тобиасом под тем предлогом, что он черный. Так Мэтт впервые столкнулся с проявлением расизма. И обрел лучшего друга. Он успокоил Тобиаса, и больше они не расставались.

Мысленно Мэтт представил себе лица родителей. Что с ними стало? Умерли? И впервые за все время испытаний мальчик зарыдал; он плакал и плакал – до тех пор, пока слезы не иссякли.

После чего долго не мог уснуть – но неожиданно глаза сами собой закрылись.

Вздрогнув, он вдруг проснулся. Свечи догорели. В зале было так же темно, как и снаружи. Мэтт плотнее укутался в одеяло; оттого что он спал на деревянном полу, болела спина. Мальчик перевернулся на бок, пытаясь снова заснуть. И вдруг краем глаза заметил луч света на стене.

Мэтт поднял голову и посмотрел в окно.

В ночной темноте блуждали десятки огней.

7

Ходульщики

Огни двигались парами, похожие на фары, светящиеся на высоте трех-четырех метров от земли. Мэтт прижался лбом к стеклу, пытаясь понять, что это такое. Полтора десятка лучей двигались между деревьев чуть быстрее, чем обычно перемещаются люди.

Мэтт встал, поднял меч – пусть оружие будет наготове – и начал взбираться по лестнице наверх башни.

Он заметил еще огни, которые двигались по улицам, граничившим с территорией парка. Полсотни ярких огней, может быть – даже больше. Вдруг пучок света скользнул по двору, и Мэтт увидел приближающуюся к замку фигуру высотой метра четыре. Фигура была одета в длинное пальто с капюшоном, из-под которого выбивались два луча. «Как прожекторы на вышках», – подумал Мэтт. Странное существо опиралось на два больших черных столба, похожие на ходули. Ходульщик, как сразу же окрестил незнакомца Мэтт, без малейшего шума пересекал заснеженное пространство двора.

Он ищет что-то. Или кого-то! Появившееся вслед за вспышками существо, которое преследует остатки жизни, чтобы их уничтожить?

Казалось, его сердце вот-вот выскочит из груди; и тут тишину разрезал голос Тобиаса:

– Мэтт! Мэтт! Где ты? – звал он снизу.

Почти не касаясь ступенек, Мэтт по перилам слетел вниз, в зал, уронив на бегу свое оружие: меч больно ударил его по лодыжке.

– Тихо! – шепнул он Тобиасу. – Снаружи бродят существа, похожие на ходульщиков, один из них уже совсем близко! Почти здесь!

– Что?!

– Огромные существа с фонарями вместо глаз.

Перед входной дверью хрустнул снег.

– Это он, – продолжил Мэтт, ища глазами укромное местечко. – Скорее, помоги мне, надо отодвинуть стол.

– Да нет же! Нельзя, чтобы он вошел!

– Поверь, стол их не задержит! Наоборот, он поймет, что внутри кто-то есть! Помоги, нет времени спорить!

Тобиас с выражением отчаяния на лице поспешил на помощь другу, они тихо перетащили стол на прежнее место.

В это время ходульщик вплотную приблизился к двери. В любое мгновение он мог войти.

Мэтт распахнул встроенный шкаф под окном и втолкнул туда Тобиаса, потом сам залез внутрь и прикрыл дверцу. Мальчики были вынуждены сидеть неподвижно, вжавшись друг в друга.

– Мне страшно, – простонал Тобиас.

Мэтт приложил палец к губам, но в темноте его жест остался незамеченным. Тогда он чуть-чуть приоткрыл дверцу шкафа – так, чтобы можно было наблюдать за происходящим в зале.

Входная дверь скрипнула и отворилась; белый луч осветил помещение. Тобиас в ужасе сжал запястье Мэтта.

Глядя в щелку, Мэтт увидел, как ходульщик, нагнувшись, вошел внутрь.

Нет, он не нагнулся, это его ноги… его ходули просто сложились под пальто!

Существо бесшумно зашло внутрь. Теперь, когда его ходули сложились, в нем было не больше трех метров. Капюшон вращался во все стороны, однако, кроме двух пучков света, Мэтт не смог под ним больше ничего разглядеть. Эти глаза…

Ходульщик стал обследовать зал, поочередно направляя свой слепящий взгляд на пол, на шкафы и стены. Капюшон повернулся в сторону мальчиков, и Мэтту пришлось зажмурить глаза: свет пронзил шкаф насквозь. Тобиас намертво вцепился в запястье друга, Мэтт пытался дышать тише. Вдруг за окном появился силуэт второго ходульщика, двигавшегося вдоль стены. Мэтт увидел, как его ходули вытянулись. Он хочет осмотреть второй этаж! Они прочесывают весь замок!

Находившийся внутри ходульщик издал странный свист, напоминающий шипение. Он заметил рюкзак Мэтта и подошел к нему.

Пальто распахнулось, и появилась белесая рука с толстым кожным покровом и пальцами раза в три длиннее пальцев человека. Эта рука, как отвратительный паук, ощупала стол, потом потрогала рюкзак. Казалось, ходульщик раздумывает. Затем он встал и издал несколько звуков, напоминающих крики кита, писк и ворчанье; звуки были такими пронзительными, что Мэтт сжал зубы, изо всех сил стараясь не застонать. Он хочет собрать здесь всех! Именно это и делал ходульщик: звал подкрепление. «Эти твари нас поймали, это конец». А еще – меч наверху и до него никак не добраться. Остается одно: убежать, надеясь на то, что ходульщик окажется медленнее, чем они, но в этом Мэтт сильно сомневался. Прижатый к Тобиасу, он представил себе их со стороны: четыре замотанные в одеяла конечности, голые ноги. Ни малейшего шанса.

Второй ходульщик тоже зашел внутрь. Его напарник перестал кричать, и, к великому удивлению Мэтта, они принялись разговаривать. Почти неслышные, шипящие голоса. Горловые звуки…

– Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш… он… был… здесь! Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш.

Заметив, что ходульщик произнес это, указав на его рюкзак, Мэтт задрожал.

– Да… ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш. Найти его. Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш. До того, как на юг… ш-ш-ш-ш-ш…

– Да… ш-ш-ш-ш-ш-ш. До того, как на юг… Ш-ш-ш-ш-ш-ш. Этого хочет Он. Ш-ш-ш-ш-ш.

Ходульщик покрутил рюкзак в своих мерзких пальцах.

– Поймать его… ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш?

– Да… ш-ш-ш-ш-ш-ш. Для Него. Ш-ш-ш-ш-ш. Он хочет… Ш-ш-ш-ш… его видеть. Ш-ш-ш-ш-ш.

Вместе с рюкзаком пальцы скрылись под гигантским пальто. Оба ходульщика развернулись и вышли; снаружи они распрямились и бесшумно удалились.

– Ты это слышал? – выдохнул Мэтт.

– Да. О чем они говорили? О нас?

– О моем рюкзаке.

– Ой, это дурной знак. И что это еще за Он?

– Откуда я знаю? Они служат кому-то или чему-то, и когда видишь их, тебе тем более не хочется встречаться с их хозяином! Мне все это не нравится. Вдруг… они искали меня! – Голос Мэтта зазвенел от возмущения. – Господи! Как я хочу, чтобы все это уже закончилось!

Пока Тобиас испуганно смотрел на Мэтта, тот открыл дверцу и выбрался наружу – убедившись, что во дворе замка не осталось ни одного ходульщика.

Зажав рот ладонью, Мэтт сел на скамейку. Оглядевшись по сторонам, Тобиас последовал его примеру.

– Может… – робко начал он, – может, они ошиблись. И им нужен кто-то другой.

Мэтт молчал.

– Что там у тебя? – продолжал Тобиас. – В рюкзаке? Что такое, что они хотят тебя схватить?

Мэтт размышлял, но вовсе не над тем, о чем спрашивал его Тобиас. Он обдумывал слова ходульщиков и прикидывал, что надо делать. Нужно действовать быстро – это ясно. Эти существа могут вернуться, и если они с Тобиасом не поторопятся, то их схватят. Мэтт не имел ни малейшего представления, почему его ищут ходульщики, но и узнавать ответ на этот вопрос ему тоже совершенно не хотелось.

– Надо сматываться, – наконец сказал он. – Идти на юг. Они как раз этого и боялись: что я успею очутиться на юге прежде, чем они меня достанут. Не знаю, что там, на юге, но было похоже, их это тревожит.

– А что, если на юге мир остался прежним?

– Собирайся, мы уходим из города.

8

Покупки посреди ночи

Подростки натянули еще влажные брюки; Мэтт поднял меч и повесил его на плечи.

– Как мы выберемся из города? – спросил Тобиас. – Если все мосты как тот, что мы видели, то наша миссия невыполнима.

– Мост нам не нужен. Просто двинемся на юг.

– Но как мы это сделаем, с Манхэттена на юг можно попасть только по мосту!

– Слушай, мы не пойдем по мосту. Воспользуемся тоннелем Линкольна под рекой, на другом конце острова.

– А чего это ты так уверен, что он тоже не занят… мутантами?

– Они не видят в темноте. Тот, что был в коридоре твоего дома, все время натыкался на стены. Даже если они глупы, все равно не полезут в тесное, темное место. В тоннеле, как и везде в городе, наверняка нет электричества.

Тобиас вздохнул:

– У нас по-любому нет выбора, так?

Мэтт подошел к выходу и, удостоверившись, что путь свободен, двинулся вперед; Тобиас следовал за ним по пятам.

Вскоре они снова заметили белые лучи – ходульщики патрулировали улицы, и Мэтт предпочел идти по парку, избегая этих охотников с пронзающими взглядами. Вдруг рядом с ними хрустнула ветка, и Мэтт, думая, что это белый медведь из зоопарка, тут же собрался изо всех сил бежать прочь. Но вместо медведя они увидели человека или, скорее, мутанта, чье сморщенное лицо было покрыто гнойниками. Тот сидел, стуча банкой с мясными консервами о камень, и не замечал их. Эта картина – безобразный мужчина, ночью, посреди Центрального парка, не способный вскрыть консервную банку – причинила Мэтту не только боль, но и страх.

Мальчик попытался вытащить меч, но потом раздумал – это движение могло привлечь внимание мутанта. Тот снова врезал банкой по камню и заворчал, видя, что она так и не открылась. Мэтт и Тобиас удалились незамеченными.

Они добрались до границы парка, и Мэтт с досадой подумал, что нужно выбираться из-под крон деревьев на белый свет, а он этого так не хотел. Им предстояло пересечь широкий Бродвей, чтобы попасть на небольшие улочки, но неподалеку бродили три ходульщика.

– Быстро и бесшумно! – предупредил Мэтт. – Если нас заметит хоть один из них, он тут же завоет, привлечет внимание остальных и нам конец.

– Мы даже не сможем бежать по этому снегу, – согласился Тобиас. – Посмотри: как думаешь, мы сможем пройти там? – Он показал пальцем на вход в метро. – Спустимся, пойдем по путям и окажемся возле тоннеля Линкольна, – объяснил он.

Мэтт сразу согласился, но тут они увидели, как из подземки выходит ходульщик.

– Плохая идея… – пробормотал Тобиас.

– Будем действовать по первоначальному плану. Ты готов? Давай!

Пригнувшись, чтобы остаться незамеченным, Мэтт устремился вперед, Тобиас шел за ним. Высоко поднимая ноги, на каждом шагу они проваливались в снег по самые бедра. На втором от них перекрестке появился ходульщик – он внимательно смотрел перед собой. Мэтт ускорил шаг. Ходульщик некоторое время колебался и в конце концов двинулся по направлению к ним; его ходули оставляли в снегу глубокие дыры. Он шел намного легче и быстрее ребят. Лучи света пронизывали снег на расстоянии двух метров от ходульщика. Подними он голову – то есть свой капюшон, – он бы сразу заметил мальчиков. Мэтт взглянул на друга, старавшегося не отставать от него.

Добравшись до тротуара на противоположной стороне улицы, Тобиас заметил нишу в стене; он нырнул туда сам и втащил Мэтта. Не заметив их, ходульщик прошел мимо.

– Хотя бы на одного меньше, – вздохнул Тобиас, когда существо удалилось.

Стало проще. Друзья выбрали правильный темп, перемещаясь от одного закоулка к другому, пережидали, пока ходульщики окажутся как можно дальше от них, и тогда перебегали очередную улицу. За час им удалось миновать двенадцать кварталов, и наконец они очутились перед тоннелем Линкольна, усталые и измученные необходимостью постоянно быть начеку. В одном из переулков друзья заметили ходульщика, наткнувшегося на пару мутантов; внимательно изучив их, он направился дальше, провожаемый ошеломленными взглядами человекоподобных существ. Пусть даже они не заодно, но все равно поддерживают «благожелательный нейтралитет», отметил Мэтт. «Благожелательный нейтралитет» было любимым выражением их учителя истории. Вспомнив о нем, Мэтт ощутил в сердце боль. Размышления обо всем, что относилось к миру «до Бури», разрывали ему душу. Неужели они никогда не смогут вернуть то время? Вернуть родителей, друзей и просто обычную, повседневную жизнь? К горлу вновь подступал комок, и Мэтт решил больше не вспоминать, иначе он просто не сможет сдерживаться. Нельзя сломаться именно сейчас.

Тобиас схватил его за рукав и показал на большой спортивный магазин:

– Не думаешь, что нам стоит чем-нибудь здесь запастись? Сам понимаешь, «юг» – это что-то неопределенное, может, чтобы дойти туда, уйдет несколько дней. Нам понадобится снаряжение.

– Отличная мысль!

Дверь магазина была заперта; тогда Мэтт вытащил меч, посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости нет ходульщиков, и ударил рукоятью по витрине. Оружие отскочило, и мальчик чуть не упал. Он напряг все силы и, держа ножны обеими руками, как следует уперся в землю и перенес нагрузку на плечи. После второго удара по стеклу побежала паутина трещин, появилось небольшое отверстие, но само стекло еще держалось в раме.

– Черт! – удивился Тобиас. – Никогда не думал, что это так сложно.

После третьего удара витрина наконец сдалась. Мэтт отпрянул назад, прежде чем стекло обрушилось; к счастью, снег помешал осколкам разлететься.

– Наступил час распродаж, – безрадостно сообщил Мэтт.

Включив фонарик Тобиаса – тот, что был у Мэтта, вместе с рюкзаком унес ходульщик, – они шагнули внутрь и принялись осматривать полки. Тобиас выбрал дорожную сумку вместо рюкзака. В ней были карманы и, само собой, больше места. Мэтт предпочел взять что-нибудь поменьше; к своему удовольствию, он нашел рюкзак – почти такой же, как был у него; рюкзак и меч хорошо дополняли друг друга. Затем мальчики заглянули в отдел спальников и выбрали два, сделанные по последнему писку моды: если верить инструкции, в них можно было спать где угодно, не чувствуя холода.

– В любом случае, если реклама нам наврала, я даже не знаю, куда мы пойдем жаловаться, – заметил Тобиас, делая вид, что покупки вернулись на круги своя.

Вообще-то, он был достаточно прагматичным парнем. Перспектива большого путешествия не пугала его – при условии, что есть возможность хорошо подготовиться. В следующем отделе он взял сигнальные огни, батарейки, светящиеся неоновые трубки, сухие продукты, газовую горелку с баллоном и столовые приборы. Потом термобелье. Набив сумку и рюкзак всем необходимым до отказа, друзья уже собирались уходить, когда Тобиас заметил отдел огнестрельного оружия.

– Меня это никогда особо не интересовало, – сообщил он, – но, думаю, обстоятельства изменились. Ничего не имею против ружья или…

Он замер перед оружейным шкафом; в свете фонаря блеснули пустые металлические ячейки.

– Да… Можно сказать, оружие разошлось…

– Не все, – поправил приятеля Мэтт, зайдя с другой стороны.

На прилавках стояли в ряд спортивные луки.

– Все, что произошло вчера, – это ненормально, – заявил Тобиас. – Изменился мир? Почему бы и нет… Люди испарились или превратились в мутантов? Ладно! Но как могли исчезнуть автомобили и оружие, этого я точно не догоняю.

– Земля бунтует против человека, загрязнений и войн, которые он с собой несет, – не раздумывая, ответил Мэтт.

Тобиас повернулся к нему; вид у него был самый что ни на есть серьезный.

– Думаешь?

Мэтт пожал плечами:

– Чувак, я об этом ничего не знаю. Давай не будем тянуть время.

Тобиас быстро осмотрел все луки. Он выбрал модель средней высоты и колчан с крышкой, который до отказа набил стрелами. Уходя, парни захватили большие охотничьи ножи; один засунул нож за пояс, другой привязал его к ноге.

Пять минут спустя оба уже подходили к спуску в тоннель Линкольна.

Их внимание привлек легкий плеск. Мэтт ускорил шаг.

Перед ними обозначился вход. И тогда Мэтт замер.

Отступление оказывалось не таким уж простым делом.

9

Дорога через тьму

Тоннель был затоплен.

Улица заканчивалась большой темной дырой, в которой плескалась черная вода, наполнявшая тоннель примерно до трети высоты.

Друзья долго стояли неподвижно и просто смотрели. Наконец Тобиас произнес:

– Была бы лодка, мы бы поплыли. От поверхности воды до потолка тоннеля метра два-три, вполне достаточно.

Мэтт посмотрел на приятеля. Его порадовал оптимистичный тон Тобиаса.

– А где мы возьмем лодку?

– Надо вернуться в спортивный магазин, точно тебе говорю.

Мэтт одобрительно кивнул, потом добавил:

– Грести придется долго. Под землей и в темноте. Ты готов?

Тобиас подумал и ответил:

– Если выбирать между этим и необходимостью провести в городе еще одну ночь, я все-таки предпочту поплыть.

– Тогда идем.

Они повернули обратно, и тут Мэтт внезапно остановился возле каменного крыльца. Ступеньки вели к стеклянной двери; рядом ней лежала синяя униформа полицейского, в свете фонарика блеснул значок. Мэтт наклонился. Здесь дежурил полицейский, от которого остался только ворох одежды. Кобура тоже исчезла, однако куртка и бронежилет уцелели. Мэтт поднял бронежилет и надел его поверх свитера.

– Это кевлар. Лучше, чем доспехи! – радостно сказал мальчик.

Он увидел, что Тобиас, не отрываясь, смотрит на кучу одежды. Мэтт положил руку на плечо друга.

– Попробуй не думать об этом, – посоветовал он. – Это сложно, но так надо, иначе мы не выберемся отсюда.

Тобиас тяжело вздохнул, и они отправились в магазин. Там они разыскали надувную лодку с автоматическим поддувом и три весла: Мэтт настоял, что лучше взять все – вдруг одно потеряется.

Вернувшись ко входу в тоннель, они развязали ремешки, и Тобиас быстро прочитал инструкцию, как накачать лодку. Он выдернул чеку патрона, и в течение пятнадцати секунд лодка была готова.

– Как спасательный плот на самолете, – сравнил мальчик.

Положив сумки и забравшись внутрь, никем не замеченные, друзья взяли весла и приготовились плыть. Мэтт ощущал в сердце покалывание – он покидал свой родной город, оставлял позади квартиру. Родителей. Что с ними стало? Ни малейшей уверенности, что когда-нибудь он сможет это узнать, увидеть их вновь, увидеть живыми. Увидеть всех, кого они с Тобиасом знали до того, как начался весь этот кошмар. Он, конечно, посоветовал другу ни о чем подобном не думать, но было видно, что оба сейчас поддались отчаянию и страху, и казалось, что малейшая неожиданность позволит этим чувствам взять над ними верх.

Мэтт отвлекся от грустных мыслей, увидев, как Тобиас прилепил фонарь скотчем к носу лодки.

– А я еще был против того, чтобы ты брал скотч, – вспомнил Мэтт.

Тобиас нажал кнопку на фонарике, и луч света озарил темную воду. Они были готовы, каждый на своем месте, весла в руках.

Друзья прикинули, что глубина воды достигает двух с половиной метров. С потолка падали частые капли, почти струйки воды, вызывая беспокойство Мэтта и Тобиаса.

Через полчаса они уже оказались под Гудзоном, вода просачивалась в тоннель все интенсивнее. Не рухнет ли потолок? Не сговариваясь, оба приятеля стали грести сильнее, руки онемели, плечи болели.

Мэтт вдруг увидел, как из-под воды вылетели пузыри – сначала крошечные, поэтому он не сразу обратил на них внимание, затем другие, размером с пиццу, и он уже не мог их не заметить.

– Видал? – тихо спросил он.

– Да. Как будто они нас преследуют.

– Они прямо под нами и не пускают нас вперед ни на метр.

– Я больше не смогу грести с прежней силой, у меня все болит.

Поскольку беда не приходит одна – начал гаснуть фонарик на носу. Тобиас постучал по нему веслом, но тот, замигав, погас совсем. Мэтт услышал, как Тобиас отдирает скотч, затем щелкает выключателем – напрасно.

– Хьюстон, у нас проблемы, – без малейшего оттенка иронии произнес Тобиас, и в его голосе чувствовался страх.

Мэтт вытащил свой фонарь и попытался включить. Не работает.

На поверхность воды всплывали многочисленные пузыри; булькая, они лопались. Мэтт пошарил вокруг и наткнулся на светящуюся трубку. Он разломил ее пополам, и зеленый свет озарил лодку, упершуюся во влажную стену.

Увидев новый источник света, Тобиас вздохнул с облегчением.

– А я уж подумал, что мы превратились в проклятых кротов, – выдохнул он.

Мэтт наклонился и стал разглядывать пузыри, казалось образовавшие вокруг лодки замкнутый круг.

– Они нас окружают, – произнес он.

Вдруг что-то ткнулось в дно, вещи подпрыгнули, и вновь все стихло. Мальчики вцепились в весла. Они напряженно смотрели на зеленое свечение, а потом, не сговариваясь, принялись грести. Тоннель казался бесконечным, плечи и руки пылали. Вода заходила ходуном, но Мэтту никак не удавалось понять, что вызвало бесчисленные водовороты вокруг. Мэтт представил себе огромного червя и скорее почувствовал, чем понял, что был прав. Потом он увидел его. Странное существо, помесь червя с угрем в несколько метров длиной, плавало рядом, как изголодавшийся хищник, зажимающий в угол добычу.

Вдруг вдалеке на темном фоне появилось бледное пятно.

– Выход! – завопил Тобиас.

Пот катился градом, мальчики из последних сил напрягали мышцы.

Угорь ударил в дно, на сей раз сильнее, отбросив лодку к стене. От столкновения Тобиас опрокинулся назад, но, к счастью, свалился внутрь лодки.

– Быстрее! – закричал Мэтт, поймав выпущенное другом весло. – Эта штука становится агрессивнее!

С удвоенной энергией и перекошенными лицами они налегли на весла; пальцы побелели… выход был все ближе. Вода вокруг бурлила, угорь еще дважды выпрыгнул на поверхность, стараясь достать лодку. Мэтт боялся укусов, он почти чувствовал, как полная острых зубов пасть норовит схватить их и утащить в чернеющую воду.

Тоннель приближался к концу, делая небольшой поворот, где разбивались волны.

Еще двадцать метров.

Неожиданно лодка содрогнулась от очередного удара, и Мэтт едва не вылетел за борт. Угорь вновь прошел под лодкой. Край лодки задрался, и мальчики только чудом не перевернулись. В течение секунды они старались удержать равновесие; потом Мэтт бросил весло и рванулся на поднявшийся край. Лодка пришла в горизонтальное положение и хлопнула днищем по воде, лицо Мэтта оказалось в десяти сантиметрах от очередного водоворота. Он почувствовал, как по пальцам скользнула чешуя, и вздрогнул. От соприкосновения с телом Мэтта угорь тоже затрясся, и Мэтт догадался, что тот сейчас развернется. Чтобы разинуть пасть. И вцепиться! Он напряг мышцы и резко дернулся назад в тот момент, когда холодное тело вновь коснулось его ладоней.

Тобиас отчаянно работал веслом.

До выхода оставалось совсем чуть-чуть.

Неожиданно вода успокоилась. Пузыри и угрожающие воронки вокруг пропали. Угорь уплыл.

Лодка ткнулась в асфальт. Тяжело дыша, Тобиас спрыгнул на землю. Он протянул руку товарищу, помогая ему выбраться; подхватив сумки, ребята поспешили прочь.

Мальчики вышли из тоннеля, освещая дорогу неоновыми трубками. Пока они находились под землей, стало светать, но солнца не было видно, вокруг висел плотный туман, скрывавший все. Тем не менее Мэтт и Тобиас поняли, что здесь все иначе. Мэтт помнил, что тоннель Линкольна выходит из-под земли возле гигантской автомобильной эстакады и нескольких зданий; раньше здесь не было никаких растений. Теперь же они услышали шум ветра в густой листве.

Едва мальчики вышли из тоннеля, как подошвы заскрипели о корни и выстилавшую дорогу листву. Через десяток шагов асфальт полностью исчез, скрытый ковром из лиан и плющей.

– Здесь тоже что-то случилось. Что-то другое, – мрачно произнес Мэтт. – Я уже совсем ничего не понимаю.

10

От Харибды к Сцилле

Исходивший из трубок зеленый свет едва проникал сквозь вязкую ткань тумана, и друзья ничего не видели дальше двух метров от себя. Они заметили только, что все вокруг заполняют ветви и лианы; повсюду появились заросли папоротника и гигантского плюща, как будто они росли здесь уже лет двадцать.

– Ущипни меня, – попросил Мэтт друга. – За пару суток растения захватили тут все.

– Они переплюнули даже снег, – ответил Тобиас, наклонившись над парапетом дороги и пытаясь рассмотреть окрестности.

– Чем дальше, тем круче. А что с фонарем?

Тобиас попытался включить фонарик – безуспешно.

– Не работает, – ответил он, несколько раз щелкнув выключателем. – Что будем делать? Я надеялся, здесь мы встретим людей…

– Продолжаем действовать по плану: идем на юг.

– Туда? – уточнил Тобиас, показывая рукой куда-то сквозь туман.

– Да. Я здесь не останусь, не хочу ждать, пока за нами придут ходульщики. Они боятся чего-то, что находится на юге, и я хочу знать, чего именно.

– А если юг, о котором они говорили, это где-нибудь во Флориде? Придется протопать тысячу километров!

Мэтт навел порядок в рюкзаке, закинул его на спину, потом повесил туда же меч и зашагал прочь, бросив на ходу:

– Может быть. По-любому я иду туда.

Тобиас тихо, почти шепотом, запротестовал, но направился вслед за другом, с трудом таща свою огромную сумку.

– Заметил, что ни один электрический прибор больше не работает? – спросил он. – Ни часы, ни лампы – ничего. Когда опять наступит ночь, нам конец.

– У нас есть еще несколько светящихся трубок, и, кроме того, ты же скаут, нет? Ты умеешь добывать огонь! Тогда мы сможем поесть и согреться.

– Не торопись так, мне страшно. Когда посмотришь, во что превратился Нью-Йорк и что стало с этим местом, даже не хочется представлять, что нас еще ожидает!

– Тобиас…

– Что?

– Меньше фантазируй, быстрее шагай.

Тобиас скорчил мину, но последовал совету друга и замолчал.

Они шли сквозь туман, освещая дорогу зеленым светом. Через час друзья оказались возле городских строений. На сколько хватало глаз, расстилались пустые улицы – ни одного человеческого силуэта на горизонте, везде царила тишина. Из тумана возникали вывески: «Парикмахерская», «Алкоголь», «Груминг-салон», «Почта»… Проходя мимо церкви, Тобис предложил:

– Может, поставим по свечке на случай, если…

– На случай чего?

– Ну… ты же знаешь… Бог и все такое…

– Ты в него веришь?

Тобиас пожал плечами:

– Родители верят.

– Да уж, ты меня удивляешь. Ты вообще видел, во что превратился город? Думаешь, если бы Бог реально существовал, такое бы произошло?

– Это не Он допускает зло – это мы так ведем себя, а Он просто смотрит и разрешает нам поступать так…

– В таком случае бесполезно просить Его о помощи, Он сейчас точно в таком же состоянии, что и мы.

Но, произнеся это, Мэтт вдруг резко свернул и направился прямо к церкви.

– Я думал, ты не хочешь… – начал было Тобиас, переставший понимать друга.

Мэтт вошел внутрь здания, где было так же пусто, как и в остальном городе, взял большую пачку свечей и засунул в рюкзак.

– По крайней мере, если собираешься зажечь свечку, сделай так, чтобы это помогло нам идти дальше, – сказал он и вышел.

В центре города не было никаких признаков жизни. Они остановились на ступенях мэрии – утолить жажду водой из фляг и дать отдохнуть спине.

– Обратил внимание, что совсем не слышно птиц? Даже днем! – произнес Тобиас.

Мэтт задумчиво кивнул:

– Ага. Ни чириканья, ни шума крыльев.

Он спрашивал себя, что может означать эта гнетущая тишина. Виноваты ли в этом молнии, или причина в чем-то другом? На душе у Мэтта было неспокойно, его тревожил туман. Им приходилось идти, почти ничего не видя вокруг, и он чувствовал себя ужасно уязвимым внутри бесконечного облака, с этой светящейся трубкой в руке. Туман подстерегал их, не позволяя увидеть даже совсем близко находившиеся растения.

Внезапно Тобиас впился в руку товарища.

– Ай! Что такое? – Мэтт вскрикнул от резкой боли.

Тобиас застыл, разинув рот и указывая пальцем прямо перед собой.

Из тумана появилось существо высотой не больше кошки, но длиной с добрый автобус, черная тысяченожка, мягко перебирающая лапами и ощупывающая дорогу перед собой своими тонкими антеннками. Мэтт потянулся назад и дотронулся до рукоятки меча. Похоже, огромное насекомое их не замечало, оно продолжало бесшумно скользить по земле и исчезло так же быстро, как и появилось.

– Я… Хоть бы это все поскорее прекратилось, – вымученно прошептал Тобиас.

Мэтт отпустил оружие и встал.

– Не позволяй себе расслабиться, – мягко посоветовал он. – Надо держать удар. Идем, не стоит торчать здесь.

– Идем куда? – крикнул Тобиас.

Мэтт понял, что у друга начинается паника.

– Ну на юг, возможно, там мы найдем что-то, что нам поможет.

– Откуда ты это знаешь?

Мэтт пожал плечами:

– Я же тебе уже говорил. Ходульщики очень боялись, что я попаду туда, а в их словах есть какой-то смысл. Надо идти, я это чувствую.

– Ты, что ли, про свой дурацкий инстинкт?

Мэтт поглядел в покрасневшие глаза приятеля.

– Да, – ответил он. – Уверен: нам надо двигаться на юг. Вспомни тот случай, когда мы потерялись в Катскилл, тогда я смог вывести нашу группу. И тот раз, когда мы играли в парке возле Ричмонд-таун, – я прямо чувствовал, что нам не надо туда переться, помнишь, там еще к нам пристали три здоровенных кретина! Каждый раз, когда я ощущаю нечто подобное, я оказываюсь прав. Доверься мне. Надо идти на юг.

Тобиас с трудом поднялся.

– Надеюсь, ты не ошибаешься, – пробормотал он, закидывая сумку и лук на спину.

И они отправились дальше, двигаясь по главной улице; так они добрались до пригорода. В одном из тех деревянных домов Тобиас обнаружил на крыльце бутылку с молоком. Придя в восторг от своей находки, он на мгновение даже забыл про изнурительный туман.

– Сейчас так редко встречаются стеклянные бутылки! Да и людей, пьющих по утрам молоко, днем с огнем не найти.

– Это потому, что ты городской парень, – сострил Мэтт, но в его голосе не было никакой радости.

Бутылка с молоком напомнила ему об исчезновении всех жителей города, а может, даже и всей страны.

Спустя час пути дорога свернула на восток, и это не понравилось Мэтту, хотя он не рискнул сходить с нее. Вокруг не было никаких строений, вообще ничего, кроме густой и плотной растительности. Ни одного дерева, только бесконечный ковер из лиан, плюща и папоротников. Друзья пересекли железнодорожные пути, почти не тронутые буйно разросшейся зеленью; рельсы уходили в нужном направлении, на юг, однако Мэтт решил не идти по ним. У обычной дороги было одно большое преимущество, думал он: она соединяет жизненно важные точки человеческой цивилизации – города. Мэтт хотел идти через них: там, наверное, меньше опасностей и ловушек.

Еще через километр стали попадаться дорожные указатели, сообщавшие о близости очередного поселка; и тут неожиданно друзья услышали прямо перед собой чье-то ворчанье. Светящаяся трубка, которой они пользовались, стала гаснуть, и Мэтт решил выбросить ее подальше – в дикие заросли, высившиеся по краям дороги.

Менее чем в ста метрах перед ними действительно кто-то ворчал. В ответ раздалось другое ворчанье – где-то прямо совсем рядом с ними. Потом чуть поодаль – еще и еще одно. Мэтт насчитал девять ворчливых голосов. Затем раздался звук тяжелых шагов.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросил Тобиас.

– Мутанты.

– Похоже на то! Те же отвратительные звуки. Давай свернем и обойдем их через папоротники.

Мэтт скривился. Ему совершенно не хотелось углубляться в эти странные заросли.

– Может, придумаешь что получше? – прошептал Тобиас. – Самое время сматываться, иначе они нас схватят.

– Железная дорога.

– Что? Эта, сзади?

– Она идет на юг, а нам туда и надо. К тому же сам видишь, тут полно мутантов.

– Ты же сказал, что в городах мы будем в большей безопасности, чем среди этих растений?

– Да, я тоже так думал, но… возможно, мутанты – это те взрослые, которые не исчезли. И значит, их должно быть много в городах и деревнях.

Звук шагов раздавался совсем близко.

Тобиас посмотрел в ту сторону, откуда они доносились, и, понимая, что медлить нельзя, согласился:

– Ладно, возвращаемся. Быстрее.

Друзья развернулись и направились назад. Мэтт подождал, пока расстояние между ними и мутантами оказалось не меньше трехсот метров, прежде чем вытащить вторую трубку и разломить ее; зеленый свет разлился вокруг друзей. Мальчики вернулись к железнодорожным путям и, чувствуя, как холодит живот от страха, шагнули на шпалы.

– Как думаешь, в какой стороне юг? – спросил Тобиас после долгого молчания.

Мэтт вытащил из кармана пальто маленький предмет и разжал пальцы: на его ладони лежал компас.

– Захватил в спортивном магазине.

– Точно, электроприборы перестали работать, а магнитное поле наверняка осталось!

– Надеюсь, – мрачно сказал Мэтт.

Они шли, наступая на шпалы и глядя на обвившиеся вокруг рельсов лианы. Монотонный звук собственных шагов убаюкивал их. Стресс отступил, и опять, вместе с чувством голода, вернулась усталость. Незадолго до полудня друзья присели на рельсы отдохнуть. Молча выпили почти всю бутылку молока и съели несколько плиток энергетического шоколада. Туман не рассеивался, солнце едва пробивалось сквозь него и было похоже на бледное пятно. Казалось, наступили вечные сумерки.

Иногда из-за тумана появлялась тень – силуэт какого-нибудь стоявшего рядом с рельсами дерева. На секунду Мэтт засомневался: а что, если они с Тобиасом идут зря? Вдруг это путешествие бесконечно и на юге они ничего не найдут? Но он моргнул и прогнал из головы дурные мысли. Он не знал, что именно, но на юге было нечто тревожившее ходульщиков. Мэтт не сомневался, что эти существа ищут его по приказу, который отдал некий Он. Мэтт был убежден, что надо как можно быстрее оказаться подальше от Нью-Йорка.

Стараясь не задерживаться, друзья снова отправились в путь; но усталость, переживания и легкое чувство сытости превратились в коктейль, от которого обоих клонило в сон. Когда стало очевидно, что дальше идти невозможно, Мэтт поднял руку и предложил остановиться. Вытащив спальник, он залез в него и лег прямо на шпалы.

– Ты хочешь спать здесь? – удивился Тобиас.

– А чего ты боишься? Поезда все равно не ходят.

– Не-не, я не хочу. Мне все-таки больше нравятся корни.

Он перешагнул через рельсу и лег рядом.

Несмотря на нервное напряжение и дискомфорт, оба сразу же заснули.

Без сновидений. Мертвым сном.

Пока они спали, над ними, между солнцем и пеленой тумана, скользнула тень. В течение минуты она кружила над ребятами, словно догадываясь, что внизу кто-то есть, но не видя мальчиков, надежно спрятанных туманной завесой. Потом чужак набрал высоту и скрылся за горизонтом.

11

Лестница в облаках

Тобиас проснулся в тревоге – вокруг ничего не было видно; он понял, что трубка погасла. Они проспали дольше, чем рассчитывали. Наступила ночь, и вокруг по-прежнему висел туман.

Тобиас хотел разбудить лежавшего в метре от него Мэтта, но почувствовал, что не может встать – ноги не слушаются, как будто их что-то держит. Мальчика пронзила холодная дрожь.

За несколько часов вокруг его ног обвилась лиана. Тобиас быстро избавился от нее и затряс друга:

– Мэтт… Мэтт…

Мальчик открыл глаза и пришел в себя.

– Не знаю, который час, но уже ночь, – заметил Тобиас. – И трубка сдохла. Давай разломим еще одну.

Мэтт кивнул, пытаясь прийти в себя. В рюкзаке он сосчитал трубки: шесть штук.

– У меня должно быть столько же, – сказал Тобиас. – Хватит ненадолго. Ну, что будем делать? Продолжаем идти дальше?

Мэтт подумал и согласился.

– Не будем терять время – раз проснулись, надо идти. Но сначала я предлагаю хорошенько поесть.

Тобиас вытащил пакетики с сухим супом и установил на одной из шпал газовую горелку. Голубое пламя, танцуя, осветило их лица. Скоро над кастрюлькой поднялся ароматный дымок: куриный суп набухал прямо на глазах. Когда все было готово, Мэтт не без удовольствия выключил горелку: в ее свете он чувствовал себя ужасно уязвимым, ему казалось, что пламя горелки, несмотря на завесу тумана, видно издалека.

Поев от души, друзья вытерли посуду.

– Вода скоро закончится, – заметил Тобиас. – Надо будет запастись завтра в каком-нибудь городке.

– Ладно. Идем.

Они разломили новую трубку и двинулись дальше. Время от времени до них доносился шум в зарослях или где-то за деревьями, но источник этого шума они не определили.

Мэтт шел впереди. Часа через три – сколько точно прошло времени, он сказать не мог – друзья остановились попить и помассировать ноги. И снова отправились дальше, в долгое, возможно, бесконечное путешествие.