Сердце отваги измеряется численностью. Книга 1

Глава 1. Смутная тревога

Слабость может стать силой, если её будет множество. Дрожащие сердца обретут мужество, коль их будет легион. Ничтожнейшие из тварей могут побороть гиганта, если соберутся целой армией. Руины могут стать королевством для одной души, ставшей многими. Стань лучшей версией себя – всех частей себя.

***

1129 год от сотворения мира, остров Миизар

– Не трогайте!.. – бесполезно, я знал это. Мощный удар по лицу сбил молодую женщину с ног и бросил её на грубые доски пола.

«Моя мать».

Неизвестный мне широкоплечий мужчина безэмоционально стряхнул кровь с кулака. Второй, излишне худощавый и горбоносый, уже находился внутри главной комнаты, совмещённой с кухней. Там лежало тело отца, чьи застывшие глаза смотрели, но не видели, как искали его дочь, перевернув кухонный стол, а потом пинками расшвыряв грубо сколоченные табуретки.

– Спальню проверь, – единственная фраза, брошенная крепышом ему в спину, заставила худощавого коротко обернуться, а потом молча отдёрнуть шторку, разделяющую помещения. Я тут же услышал девичий визг.

– П-п-п… – Мать попыталась подняться на подрагивающей руке, но сильный пинок, прилетевший в лицо, вбил её голову в пол, раскрасив неструганые доски алым. Череп треснул со звучным хрустом, словно брошенный на асфальт арбуз, после чего незнакомец брезгливо обтёр подошву о маленький коврик.

«Его стирали только вчера».

Второй мужчина вышел из крохотной спальни, удерживая за руку сопротивляющуюся девочку. Она звонко шлёпала ладонью по бедру удерживающего её ублюдка, но тот обращал на неё внимания меньше, чем на докучливую муху.

– Мы закончили! – крикнул широкоплечий, заметив напарника, а потом сделал ему непонятный мне жест. Тот кивнул и поднял девочку на руки, после чего аккуратно зафиксировал её и прижал лицом к своей груди. Не сильно, но так, чтобы ограничить движения и не позволить увидеть картину произошедшего.

«Сестра. Дэля».

– Пусти-и-и! – вовсю ревела она. На лице худощавого отразилось явственно видимое отвращение, но он продолжал делать свою работу.

Сверху, на чердаке, послышались шаги, после чего вниз спустился третий мужчина – с небольшой клиновидной бородой и короткими усами. У него, как и у двух других, была точно такая же форма: однотипный строгий военный китель.

Спустившийся быстро оглядел картину произошедшего, но на его лице не дрогнул ни единый мускул.

– Где пацан? – секунду спустя поинтересовался он.

– Там, – убийца матери кивнул в тёмный угол, где у самой стены скорчилось маленькое тело. Голова кровоточила. Толчок и последовавший за ним удар оказались фатальными.

Задумчиво пожевав губы, бородач пожал плечами.

– Наверное, так даже лучше, – наконец сказал он. – Господин Керемнас приказал привести лишь девчонку.

– Лишь бы проблем потом не было, – тихо проворчал его широкоплечий собеседник. – Золотой Легион сейчас в Рапшазме, а новый наместник Миизара даже свой хер защитить не сможет, не то что оказать помощь грандам.

– Не каркай, идём. – Бородач, очевидно, был лидером, а потому первым вышел из маленького дома. За ним потянулись остальные.

Опять этот сон. Я видел его уже… в десятый? Пусть будет в десятый раз. Всё время с разных сторон, будто бы смотрел запись, снятую несколькими операторами.

Однако странным казалось то, что я… ощущал необычайное родство с погибшими людьми. Особенно остро это ощущалось при первом просмотре. Чувства кричали, сердце бешено билось, зубы сжимались, а сам я чуть ли не исходил криком. Но почему?! С чего в голове появлялись бредовые мысли типа, что убитая женщина – моя мать? А мужчина – отец?! Откуда я знал имя девочки и почему считал откинувшегося мелкого шкета собой?!

К счастью, последующие просмотры – а «запись» повторялась по кругу – сбили накал эмоций до тупого гнева, который варился где-то в глубине нутра, словно горшочек каши. Варился, грозя вот-вот перелиться за край…

За несколько повторов я успел осмотреть, наверное, всё. Откровенно устаревшую «деревенскую» обстановку дома, крестьянскую одежду его жильцов и потёртую сугубо деревянную мебель – где привычный пластик?! Разумеется, пристального внимания удостоились и все участники сего «представления».

Несмотря на то, что мысли почему-то ворочались с огромным трудом, как выброшенные на берег киты, и едва-едва сформировывались во что-то более-менее адекватное, я, кажется, запомнил каждого человека до мельчайшей морщинки и последнего волоска на лице.

Но вот картины сна начали затухать и темнеть. Сейчас всё снова погрузится во тьму… Надолго ли? Сколько ещё повторов мне предстоит увидеть? И когда уже пойдёт на спад удушающая ненависть?!

Провалившись в забытье, я плавал в нём, не ощущая времени. Периодически перед глазами появлялись странные образы, нечёткие и неясные, но моментально исчезали, не давая себя разглядеть. Сердце то снова принималось стучать как ненормальное, то успокаивалось до едва слышного мерного ритма.

Я не чувствовал боли, не чувствовал голода или скуки. Не ощущал решительно ничего. Лишь некоторую заторможенность, будто после наркоза или хотя бы целой бутылки водки, выпитой натощак и в одно рыло. Наверное, так выглядит смерть. Покой…

В себя меня заставил прийти голос.

– …так-то Сантаросы тоже люди пришлые, – голос был старческим, скрипучим. – Помню, как впервые возле нашей деревни появились да сразу решили осесть. Странные. Грамотные. Руки нежные, что попка младенца, для работы неприспособленные. Помнишь, сколько времени изучали наш быт? До сих пор вспоминаю, как Гил подходил ко мне да спрашивал, в какой день и что сажать, когда корову с быком сводить, сколько кур на одного петуха держать. – Старик рассмеялся. – Вот кто они после этого? Так и не сказали ведь ничего. Хорошо, что померли.

– Тьфу ты! Твои соседи ведь, Дариус! Тебе ведь, дураку, неоднократно помогали! – ответил ему грубый и жёсткий голос с нотками властности. – Как можно теперь про них гадости плести? Самому не стыдно? Или думаешь, раз в войну жену и детей схоронил, так теперь можно невозбранно говном других поливать? Вот узнают остальные про твои слова, так быстро тумаков получишь, не посмотрят на возраст!

– Ну… кхм… да… нехорошо, конечно… – замялся Дариус.

– Ежели у нас, в Ностое, проживали, ежели с нами хлеб и пищу делили, то наши это, – продолжил грубый голос. – Такие же деревенские, как я или ты. А потому и хоронить будем по старому обряду, как всемогущий Наршгал повелел.

Короткая пауза, которой хватило, чтобы с запозданием – моя заторможенность никуда не делась – сообразить: разговор ведётся прямо над моим телом. И тут в диалог вступил новый голос. Сухой и уверенный.

– Кто будет покрывать тела виррами? – спросил он.

– Сам всё сделаю, – ответил грубый. – Я ведь в деревне единственный жрец.

– Справишься, Милегер? – засомневался сухой голос. – Всё-таки два тела, не одно. А ты ведь уже немолод. Непростая задача – успеть обрядить мертвецов в монеты, пока вонять не начали, а у тебя ни послушников, ни учеников нет.

– Справлюсь, – спокойно постановил жрец. – Не буду спать, не буду есть, только работать во славу нашего истинного бога Наршгала, а не иноземного пантеона захватчиков.

На какое-то время наступила тишина. И только я уже подумал, что вновь провалился в непонятную тьму с бесконечным повтором чёртова сна, как сухой голос продолжил прерванную беседу.

– Дело твоё, Милегер. За язык никто не тянул, Дариус свидетель.

– Да, Дуфф, – согласился старик, – я всё слы…

– Но как староста, – продолжил он, прерывая старика, – я назначаю дату похорон на завтрашний вечер. Дольше тянуть не сможем. Слишком уж душно, гниение пойдёт быстро, а ледника у нас уже три года как нет. Если успеешь, жрец, – будет церемония Наршгала, по нашим старым обычаям. Не успеешь – похороним по-имперски.

Милегер заскрипел зубами, что я явственно разобрал даже без возможности видеть происходящее своими глазами.

– И при посторонних про «имперцев-захватчиков» не трепись, – продолжил староста Дуфф. – Везде люди наместника и Орден Безмятежности. Почём нам знать, кто им информацию продаёт?

– Кто в город ездит, тот и продаёт, – буркнул жрец.

– А ну повтори эти слова! – сердито воскликнул Дуфф. Похоже, в город ездит именно он.

– А вот и повторю! – в таком же тоне ответил Милегер.

Всё затихло так резко, что я вздрогнул, а потом будто бы куда-то провалился, и меня вновь окутало забытье. Сколько оно продлится в этот раз? Неведомо.

Тьма… Боже, что вообще происходит?! Я ведь в больнице должен быть, откуда эти долбаные «мультики»? Чем меня обкололи там?

Вопросы не находили ответа, меня просто растворяло в этом «нигде».

– Загрейн! – женский смешливый голос заставил резко открыть глаза. Я задремал на лавочке, в тени яблони. – Вот ты где.

Всё вокруг размывалось, но я чётко различил наклонившийся гигантский силуэт. Нет, это я был маленький!

– Мама, – широко улыбнулся я.

Ошибка. Не я. Это снова сон. Я всё ещё непонятно где, вынужден смотреть цветные картинки. И не имел никакой возможности ими управлять. Наверное, оно и хорошо… Признаться, когда я впервые столкнулся с тем сном про убийство, то… меня колотило. Натурально так колотило! Причём непонятно, то ли от злобы, то ли от страха. Слишком реалистично! Это уже позже, когда сон прокрутили пару раз, чувства окончательно закрепились на ненависти, а ранее… Бр-р, не знаю, что бы я сделал, если бы внезапно получил «доступ» к… К чему? И вообще, что происходит? Почему я…

– Караван приехал, – сбили мои мысли. – Ты просил сразу тебе сказать. – Молодая женщина взъерошила мне волосы, вызвав порцию смеха.

– Караван! И лошади, да? Там были лошади, мама?! – тут же подскочил «я».

– Сходи и посмотри сам, – она выпрямилась, сложив руки на белом переднике. – И от Дэли не отходи!

– Ну-у!.. – надулся «я», но мимолётное раздражение улетело быстрее, чем настоящий-я успел его осознать.

Через миг «я» уже бежал по какой-то солнечной деревеньке. Сознание пыталось поймать хоть какие-то образы и знакомые картины. Где машины? Где антенны? Магазины, фонари, мусорки, автобусные остановки… Пивные, сука, банки хотя бы!

Ничего. Девственная природа, стога сена, повозки, заборы и деревянные дома, окна которых представляли собой прорубленные дыры без стёкол, только со ставнями. Вокруг ходили мужчины и женщины в холщовых рубахах и пыльных башмаках, мычала и шумела скотина в широких загонах, вдали, видны пшеничные поля… Деревня! Одновременно похожая и непохожая на те, которые я видел.

– Загрейн! Стой! Вот негодник! – меня догнала запыхавшаяся девочка, тут же схватившая за плечи и грозно встряхнувшая. – Мама же сказала – не отходить от меня! – её голос звучал немного пискляво, но с попыткой в строгость, которая меня лишь умилила.

– Я тебя искал, – соврал «я», а потом ловко вывернулся из её хватки.

«Дэля старше меня на два года», – возникла непрошеная и будто чужая мысль. Такие же изредка посещали меня, когда я смотрел тот кошмар с бойней.

– Побежали уже! – Энергия распирала «меня», заставив высоко подпрыгнуть. – Ну? Ну!

Сон ускорился. Мы в мгновение ока добрались до каравана. Стайка других детей – пятеро – уже отиралась вокруг, с весёлым хохотом наворачивая круги.

– Лошади! – настоящий-я ощутил, как улыбка расползлась по губам тела, от лица которого я видел сон. Небось ещё и глаза натурально загорелись. – Смотри-смотри! Дэля! Ты видишь?! Дэля!

Мы присоединились к другим детям, чьи имена пытались всплыть в памяти, но настоящий-я отгонял их. Не хочу знать. Не сейчас.

И всё же невольно разглядывал всё вокруг, пока «я» лазал везде где только можно. Периодически на нас покрикивали разные торгаши или их суровая охрана, однако никто особо не мешал и не бил. Так, могли угрожающе поднять руку, но стоило лишь нам дёрнуться назад, как моментально теряли интерес.

Я заметил деревенских, которые что-то обсуждали с купцами. Видел, как они изучали привезённые товары и расплачивались монетами, но мальчик, от лица которого я наблюдал за происходящим, не испытывал к подобному ни малейшего интереса. Вместо этого он указал пальцем на богатую карету, вокруг которой…

Сердце бешено застучало. Моё сердце, не его. Как?! Я ведь… дух? Призрак? Просто наблюдатель?

…вокруг которой ходили люди в знакомых по кошмару кителях.

– Не суйтесь туда, – строго сказал подошедший к нам конюший из слуг торговцев. Нутром «я» ощутил толику благоговения к его росту и возрасту, но настоящий-я понимал, что этому сопляку не больше шестнадцати. Прекрасно, ещё и противоречие чувств и разума… – Это семья имперских грандов.

– Грандов? – спросил кто-то за моей спиной. – Кто это?

– Высшая знать из империи Саркарн, – пояснил он, вызвав ещё больше вопросов.

Но предупреждение всё-таки оказалось своевременным. Никто из ватаги не приблизился к карете и её пассажирам. А вот в наших рядах, незаметно от меня, появился «диверсант» – незнакомый мальчишка чуть старше нас, примерно как Дэля – около девяти лет. Его одежда была красивой и новой, обувь – не какие-то говнодавы, а изящные кожаные туфли, волосы аккуратно причёсаны, а кожа казалась белой и лишённой малейшего загара или обветренности.

Каким-то образом он вошёл в нашу компанию малышни без каких-либо трудностей. Просто стали бегать чуть большей стайкой. Не зря говорят, что дети – ежели речь совсем о маленьких – не замечают разницы положений. Однако я сразу подметил изменение отношения окружающих. Если раньше купцы и их служки то и дело бранились в нашу сторону, махали руками или палками, коими побивали упрямых мулов и лошадей, то сейчас предпочитали делать вид, что нас вообще нет.

«Из-за новенького», – осознал я.

А сон снова закрутился.

– Пап! – уверенно заявил перемазанный пылью «новичок», глядя на важного дяденьку, вылезшего из кареты и в окружении охраны смотрящего в горизонт. По его лицу я не мог прочитать ровным счётом ничего. Он смотрел на природу, на дома, на местных крестьян, но с таким же видом он мог смотреть на корешки книг, на строящийся дом, на огонь или на собственный ужин. Ничего не выражающий взгляд человека, который или прекрасно держал все эмоции в узде, или не испытывал вообще ничего. И я затруднялся сказать, какой вариант более реален. – Мы здесь останемся? Хотя бы на денёк, а? Тут здорово!

– Нет, Лотандер, – даже голос у него был тихий и безразличный. – Отправляемся с караваном через час.

– Ну па-а-ап, – заканючил он. – Па-а-а!..

– Кулана, – мужчина дёрнул плечом, отчего рядом появилась элегантно одетая женщина. Похоже, его жена и мать паренька.

– Успеешь ещё наиграться, – более тепло и сердечно произнесла та. – Идём лучше в карету. Тебя надо умыть и переодеть. Выглядишь как уличный попрошайка.

– А можно… а можно мне взять их с собой? – мальчишка ткнул пальцем в нашу стайку, стоящую поодаль. – Можно?

– М-м… – Кулана оглядела нас скептичным взглядом, а потом посмотрела на мужа. – Акселл?

– Одного, не больше, – пару секунд спустя, не меняя тембра, сказал он.

– Спасибо, папа! – подпрыгнул пацан, тут же натянув на лицо широкую улыбку. – Вон её! Она старше других, как я. Она весёлая, пап. А ещё быстро бегает, как наша собака! Я хочу взять её!

Сон резко оборвался – меня бросило во тьму.

Очнулся я ночью, потому что через окно, расположенное рядом и неплотно закрытое ставнями, светила луна. Очнулся сам, без всякой посторонней помощи, ибо чувствовал своё тело, чувствовал, как дыхание хрипло вырывалось изо рта, а маленькие чужие ручки – мои ручки! – ощупывали всё вокруг именно по СОБСТВЕННОМУ желанию.

– Где я? – едва слышно прошептал я и поразился собственному голосу. – Что происходит?

Голова отказывалась соображать, а где-то в груди формировалась странная, непохожая на моё обычное поведение истерика. Она грозила вырваться наружу, поэтому я силой воли закрыл глаза и откинулся на жёсткую лежанку. Затылок ужалило болью, но, стиснув зубы, я сдержал стон. Ладонь невольно ощупала голову, обнаружив на ней тугую повязку, чудом не закрывающую глаза, влажную на обратной стороне.

Плевать. Держись, Юрка, не зря ведь тебя в честь величайшего космонавта назвали? Ему небось ещё страшнее было, ещё непонятнее, но продержался и обратно вернулся. Из космоса! А ты уже готов в штаны наделать, да?!

Толика злости вымыла из груди истерику, а потом я силой заставил себя расслабиться и отрешиться от боли в голове. С трудом, но это получилось.

Так… соображай, башка, она у тебя светлая, хоть и тормозит чего-то. Фух… главное – успокоиться. Всё-таки последняя вахта была лишней. Надо было в клинику лечь, хотя бы бесплатную. Авось не прогнали бы ссаными тряпками, хотя бы осмотрели да укол сделали, таблеток прописали. Но нет… Наплевал на всех, посчитал, что само пройдёт. А ведь Димка, сосед мой, врач на пенсии, похожую историю в том году рассказывал! Надорвался там один малохольный да слёг с концами. И вот теперь я на его месте. Шикарно. А ещё ведь с друзьями в баре нажрался как свинья, чем небось усугубил состояние. Как? Хер знает, но плохо мне стало, именно когда выбрался возле дома из клятого такси.

Ох, нужно было остепениться. Прогнуться, притерпеться, найти какую-то бабёнку, жить-поживать, работу полегче найти, лямку тянуть да до пенсии продержаться. Но нет, мне ведь больше всех надо, да? Я ведь гордый! Кого попало к себе в дом тащить не хочу. Под чужие хотелки подстраиваться не буду!

Тьфу, довыпендривался!

Воспоминания той поездки снова промелькнули перед глазами. Херово мне стало ещё на выходе из бара, потом в тачке лишь усугубилось, а дальше… Всё. Резко приблизившаяся земля отвесила смачную оплеуху, после чего в голове появились странные заторможенные сны. Будто бы я мальчик, который получил удар от какого-то урода и теперь смотрел, как убивали всю его семью. Кроме сестры. Её просто забрали. Ещё и как-то странно смотрел – с разных мест, будто бы весь дом был напичкан камерами, а я стоял возле телевизора, переключаясь с одной на другую.

Бред какой-то. Горячечный бред. Очевидно, что меня положили в больницу и вкололи какой-то дряни. Чёртова химия, никогда её не любил – и не зря, видать. Лежу теперь, смотрю «мультики». Когда очнусь, все охренеют от такого прихода. Хм… хорошее слово – когда. Лучше, чем если.

Сам не заметив как, я снова вырубился.

Глава 2. Незримый наблюдатель

– Как там мальчишка Сантаросов? – спросил какой-то мужчина с сединой в волосах, стоящий на улице возле смутно знакомого мне дома. Почему-то я опять видел происходящее с нескольких направлений, но теперь они не переключались сами по себе – я мог управлять «сменой кадра»! Уже прогресс! Значит ли это, что «сон» прогрессирует? Или это я деградирую?..

Ещё и дом этот… Я ведь точно никогда его не видел! А подсознание отчего-то уверено в обратном. Сраное дежавю, никогда его не любил. Возникает ощущение, что начал забывать свою жизнь. Интересно, это так себя ощущают старики с Альцгеймером? Бр-р, один из самых больших моих страхов как одинокого и уже немолодого человека.

– Жив ещё, – пожал плечами кривоногий собеседник седовласого, удерживающий на плече несколько длинных досок. – Травница Вияльди микстуры свои давала, а целитель Локус голову ему перевязал. Говорит, всё, что мог, сделал. Теперь токмо на него самого надежда. Ну и на Наршгала, конечно же.

Я пожелал приблизить «камеру», и у меня неожиданно это получилось.

– Лучше бы Милегер пришёл да молитву прочёл, – сплюнул седой. – Всяко проку было бы больше, чем от какой-то травки.

Мужчина махнул рукой, отгоняя «камеру». Как в замедленной съёмке я видел приближение его руки, увеличивающейся с каждым мигом, словно старик превратился в гиганта. Оторопь, однако, не дала мне застыть, а, напротив, позволила резко сдать назад, совершая настоящий пируэт.

Воу, а я хорош! Словно профессиональный лётчик-ас. А ведь всё ещё ощущаю странную заторможенность сознания. Поменьше, чем в прошлый раз, но всё равно чувствуется.

Седой глухо выругался на «вездесущих мух», а ко мне – вновь с опозданием – пришло удивление.

Стоп! Это что вообще, сука, было?!

Переключив «камеру» на другую, я заметил, как от болтуна отлетела маленькая тёмная точка.

– Сам знаешь, жрец проводит обряд, – кривоногий осенил себя каким-то незнакомым знаком. – Должен до вечера успеть. Староста Дуфф больше времени не даст, а там хоронить будем.

Следующая «камера», послушная моей воле – хоть чем-то могу управлять! – подобралась ближе, но застыла над головой говорящего, вне пределов его поля зрения.

– Зараза, – вздохнул седой. – Сантаросам надо было самим девку отдать. Не кому-то ведь, а грандам. Небось не обидели бы, ещё и денег дали.

– Думай что говоришь! Родную кровь?!

– Что там эта кровь, – отмахнулся его собеседник. – Когда выбора нет, то можно или хоть что-то урвать, или без всего остаться. Даже без жизни, как в итоге и получилось. Вот и посуди.

Наступило молчание. Мужчины мрачно стояли, не глядя друг на друга.

– И с мальцом нехорошо… – продолжил седой. – Страдает ведь. Всё равно к родителям на тот свет отправится. Я сам видел, сколь сильно ему затылок раскроило! Добить его надо, говорю тебе. Добить, чтоб не мучился, да рядом с предками в яму опустить.

Злость волной поднялась в душе. Добить меня?! Ах ты вонючий старпёр! Ещё и Дэлю продать предлагал!

«Камера» рванулась вперёд, желая протаранить ему голову, но резкий взмах старческой ладони сбил мне прицел. Увернуться получилось – но в этот раз куда как сложнее. Сердце аж заходило ходуном, будто каждый миг был последним.

– Клятая мошкара, лезет и лезет! – возмущённо выкрикнул седой, начиная изображать пропеллер.

– Мухи на говно летят, – рассмеялся его собеседник.

Удар ладонью. Попал. Потеря связи, резкое переключение, снова удар – по ушам резануло, но я тут же «щёлкнул» вновь, вынужденный бороться за… что-то. За возможность наблюдать.

Однако из-за происходящего вспышка злости успешно пропала. Я снова контролировал себя.

«Мошкара и мухи, – возникла короткая мысль, – так мои «камеры» называли эти двое. Что, если… они правы?

Я начал поворачивать «объектив», желая обнаружить неведомого оператора, который управлял бы им. Вскоре мне удалось настроить видимость – довольно посредственную, кстати говоря, – и «столкнуть» две «камеры» друг с другом.

Действительно… какие-то мошки. Боже, что это? Почему я вообще вижу чужими глазами? Это что, продолжение галлюцинаций?!

Спасительная тьма прекратила эти мысли, однако очнулся я слишком быстро, дабы их забыть. Благо, картинка сменилась, позволив мне наблюдать за новым процессом. Немолодой мужчина в необычной для местных хламиде, чем-то напоминающей рясу священников (только не чёрную, а серую – хотя ранее, судя по виду, была полноценно белой), в полумраке стоял рядом с двумя мёртвыми телами, которые покоились на каменных подставках, смутно напоминающих алтарь. Женщина уже была покрыта серебристыми кругляшами («виррами», – подсказала память) до такой степени, что голой кожи практически не было заметно. Лишь местами, особенно возле головы, выступила кровь, от которой жрец периодически отгонял мух. Монеты покрывали её лицо, включая глаза, руки, ноги, грудь и живот. Плотно прилегая к телу, кругляши напоминали серебряные доспехи, а сама женщина – павшую воительницу.

«Может, так оно и должно быть, по местной вере?» – возникла непроизвольная мысль, отчего я даже растерялся, не сумев определить, моя она была или нет.

Мёртвый мужчина – мой отец? – в отличие от женщины, всё ещё находился в процессе «облачения». В миг моего наблюдения священник как раз кряхтел, силясь перевернуть его на живот, что по итогу всё-таки сделал, начав покрывать монетами его бледную спину.

Каждый кругляш Милегер – я ведь правильно запомнил имя жреца? – клещами доставал из раскалённого горшка, стоящего на жаровне, а потом прикладывал к мёртвой плоти, позволяя монете приплавиться к ней. Одну за другой, раз за разом…

Пот лился с его лица. Освещённое лишь несколькими свечами и той самой жаровней помещение было наполнено смесью неприятных запахов и духоты. Кружащие мухи и их мерное тяжёлое жужжание оттеняли картину страдания. Но чьего? Мёртвых или ещё живых?

Дверь резко открылась, запуская поток свежего воздуха и света. На пороге возник хмурый мужчина с резкими чертами лица.

– Долго ещё, Милегер? Яму вырыли час назад, – сухой голос новоприбывшего показался мне знакомым. Ну точно, это же староста! Как там его, Дуфф?

– Почти закончил, – буркнул жрец. – Можешь звать людей забрать Иветту.

«Мать, – подсказала чужая память, после чего я уверенно уставился на женщину. – Она не отдала свою дочь, – подумалось мне. – Пыталась защитить её… до последнего».

Староста кивнул, потом огляделся, уставившись в мою сторону.

– Уже мухи начали слетаться, – недовольно пробормотал он. – Поспеши, Милегер.

– Сделаю, «ваше превосходительство» Дуфф, – саркастично ответил жрец и махнул рукой, показывая, что более не намерен участвовать в диалоге. Хмурый староста пару ударов сердца пялился на него, а потом молчаливо покинул помещение.

Милегер остался один, если не считать меня, незримо присутствующего рядом. Кто я? Дух? Очередная мошка, летающая возле места подготовки тел? Или нечто большее, просто не осознающее это до конца?

– Прими их, Наршгал, прими этих саркарнцев, как одних из нас. – Необычным жестом жрец сложил руки у себя на груди. Какая-то форма молитвы? – Гилберт и Иветта жили здесь, в Ностое. Делили кров и пищу, помогали, веселились и плакали. Они стали плотью от плоти деревни, плотью от плоти Ностоя. И сына их, Загрейна, не забудь. Даруй мальчишке стойкости и исцеления, и он ещё сыграет свою роль в этой жизни.

«Он говорит обо мне, – осознал я, хоть собственные мысли до сих пор казались излишне неповоротливыми и тяжеловесными, словно бы замёрзшими и ещё не оттаявшими. – Сыграю свою роль? Возможно…»

Постояв несколько секунд, Милегер чему-то кивнул и продолжил работу. А я остался наедине с самим собой, и думы мои были словно труп этого мужчины – моего… «отца», как навязчиво гласила память, – такие же бездыханные и непозволительно неподвижные.

Моргнув, я оборвал сон-видение-галлюцинацию и оказался во тьме. Вопреки ожидаемой порции забытья, сознание не спешило гаснуть, отчего в голову тут же полезли отгоняемые ранее мысли, касающиеся самого себя. ЧТО ПРОИСХОДИТ?! Один единственный вопрос, но какой же, сука, хороший!

У меня была ровна одна теория, которая уже начинала трещать по швам, но я цеплялся за неё как утопающий за спасательный круг. Больница. Я нахожусь под препаратами или наркозом. Забавно, ведь когда – непременно «когда»! – я очнусь, то, скорее всего, забуду про всё, что тут происходило. Верно… всего лишь бредни подсознания…

Может, я умираю? Предсмертные видения… Как-то смотрел о них передачу, где рассказывалось, что подобное может длиться часами, прежде чем усталый мозг наконец просто не «отключится», уходя на своеобразную перезагрузку. Что, если со мной то же самое?

Следующие картинки появились, как всегда, внезапно. Четверо мужчин, натужно пыхтя, закатывали на небольшой курган внушительного размера камень. На его поверхности было выбито несколько загогулин, а стоящий рядом староста Дуфф, направляющий работников, всё время ругался, что «ставят криво». В конце концов, устав от их жалоб, он сам направился к камню и…

Поднял его. Поднял каменюгу, которая, судя по виду, весила никак не меньше трёх сотен килограмм!

Ноги Дуффа не меньше чем на сантиметр ушли в мягкую землю, а вокруг будто бы образовался едва уловимый фон… Что это? Кожа старосты начала источать лёгкое свечение или я чего-то не догоняю?

Пока я размышлял, мужчина с натугой подошёл к кургану вместе с глыбой и установил камень – могильную плиту – так, как хотел.

– Силён, Дуфф, – отряхнув руки, с завистью проговорил один из квартета. – Не зря Ауру развивал.

«Ауру? – зацепился я за это слово. – Неужто то самое свечение? Или всё-таки просто заходящее солнце неудачно отразилось?»

– И до сих пор её развиваю, – мрачно зыркнул на него староста. – А вы бы хоть на тренировки к Сатору Отье ходили!

– Дык это, он же их для ополчения только и проводит, – замялся его собеседник. – А я… короче… работать надо. Некогда с копьём прыгать и всякие там боевые приёмы изучать.

– Всем некогда, – Дуфф потерял к нему интерес. – Но одни всё равно находят время, а другие предпочитают пить медовуху и самогон.

– Детей своих учи, – негромко, отведя взгляд, проговорил мужчина, а потом торопливо направился в сторону деревни, которая была смутно отсюда видна. Не из-за большого расстояния, а по причине херового зрения моей «камеры».

– А я их и учу, – сам себе усмехнулся староста. – Грешно это, когда в деревне ветераны войны живут, детей не учить Ауру открывать. Оно ведь по-любому пригодится… – и протяжно вздохнул.

Задумавшись, я невольно пожелал осмотреть всю обстановку вокруг – хотя бы кое-как, и точка обзора сместилась выше, дав мне возможность оглядеть окрестности.

Каменистая равнина с курганами и валунами на них. Очевидно, местное кладбище. В отдалении рос жидкий подлесок, который постепенно густел, обращаясь в лес. С другой стороны, ближе к домам, располагались поля. Ещё с горем пополам удалось рассмотреть силуэты скотины, которую пастухи гнали в загоны на ночёвку.

М-да… у меня, старика, зрение и то лучше. Вблизи ещё нормально, но вдаль «камеры» смотрели, мягко говоря, слабовато. «Фокус» не настроен.

Последняя мысль привела к лёгкому смешку.

А потом я переключился, будто бы сменил канал. Новая «камера» находилась на том самом камне, с которым работали мужики и староста. Дуфф всё ещё стоял рядом и смотрел на курган, под которым, очевидно, покоились Гилберт и Иветта. Остальные люди успели разойтись, а староста раскуривал трубку и мрачно смотрел на булыжник, создавая ощущение, что пялится прямо на меня.

– Хорошие люди, – наконец сказал он, пуская дымные клубы. – Получше многих. Плевать, что саркарнцы. Надеюсь, Загрейн выкарабкается и окажется таким же честным и работящим. Дай Наршгал ему силы забыть про произошедшее, а ещё позаботься о Дэле. Дай ей… – Дуфф остановился и утёр глаза. – Прокля́тый дым, – буркнул он, после чего развернулся и направился к деревне.

«Ещё, – мысленно попросил я. – Покажи мне другие картины».

Миг – и послушные «камеры» сменили обзор, однако я не сразу понял, где оказался. Несколько секунд ушло у меня на понимание, что маленькие тёмные лапки, на которые направлен взгляд, принадлежали мошке, а место, где она сидела, было огромным яблочным пирогом.

Фух, – непроизвольно выдохнул я. – Надо уточнять запрос, а то ведь мухи слетаются не только на кондитерку, но и на совершенно иные… э-э… субстанции.

И всё же происходящее больше напоминало какое-то развлечение, так что я попытался осознать пределы моего… «управления», почти сразу поняв, что могу двигаться путём банального желания и даже мыслей. Интуитивное управление, так сказать. И мошка подчинялась, послушно направляясь в указанную сторону.

Наверное, не будь моя голова такой тяжёлой, то сообразил бы раньше, но что есть – то есть.

Сосредоточившись, направил мошку ползти вдоль пирога, почти сразу наткнувшись на её товарок. Точно такие же маленькие создания, размером едва ли в пару миллиметров (сравнивал с лежащими рядом столовыми приборами) и почему-то всего с четырьмя лапками, а не шестью, активно подъедали пирог, поглощая микроскопические крошки своими микроскопическими челюстями.

«А у мух вообще есть челюсти?» – задумался я. Признаться, не энтомолог и никогда подобным не интересовался. Но у этих они имелись.

Мысленное усилие – и я переключился на другое насекомое. Потом на следующее и следующее.

«Оу! Интересно…» – задумался я, рассматривая страстно совокупляющуюся парочку. Довольно молодая девка скакала на пареньке, отчего её грудь подпрыгивала вверх-вниз, вверх-вниз… Это заставило меня зависнуть на несколько секунд… минут…

Ощущение, словно клацал пульт – и наткнулся на порнуху, которую вроде и переключить, по-хорошему, надо, но палец медлил, а желание посмотреть ещё чуть-чуть ни хрена не исчезало!

Вот так… где-то умирает жизнь, а где-то рождается.

Фыркнув, усилием воли отстранился от вида прелестницы, вздохнул, что старый хрыч теперь только и может, что наблюдать за развлечением молодости, да «щёлкнул» снова, переключаясь на новую картину деревенских будней.

Это увлекло меня ровно до момента, когда попытался заставить мошку взлететь. Каким-то образом «интуитивное» управление, будто бы посчитав меня продвинутым пользователем, предложило взять прямой контроль, отчего «мушиный истребитель» моментально потерпел авиакатастрофу. Собака!

Ощутив возникший азарт, мысленно сжал зубы и заполучил контроль над второй летающей единицей, вновь угробив весь «экипаж». Сука! Ползать же получалось!

Хех, почему-то управление полётом оказалось куда сложнее… А ещё странно, что не выходило снова перевести процесс на интуитивный. Как-то ведь я летал ранее?

Стоп, а чего я вообще только на этих мухах сосредоточился? Нужно взять под контроль что-то более мощное, чем эти маленькие ничтожнейшие создания. Однако встреченный на зелёном побеге муравей проигнорировал попытку взглянуть на мир его глазами. Аналогично и пролетевший мимо жук.

Ограничения? Печально. Похоже, я ещё не дошёл до более высокого уровня.

И всё же чем-то процесс меня захватил. Я «игрался» практически до самого захода солнца, вначале с интересом перещёлкиваясь с одной мошки на другую и изучая микромир (иногда невольно подслушивая или подсматривая за другими людьми, но столь же горячей сцены более не встретилось). Во всяком случае, я так думал до того, как не наткнулся на тренировку местных ополченцев, которых упоминал староста. Вот тут я завис, даже не думая о возможном вуайеризме или нарушении чужого личного пространства.

Глава 3. Мухи и кровь

Я наблюдал за тренировкой местных ополченцев и тихо охреневал.

Удар, подсечка, разворот вокруг себя, использование древка копья будто шеста, блок, уворот, ещё удар. Я что, попал в старый китайский боевик?!

Ну да… вначале порно посмотрел, теперь можно и немного боёвки. Чего бы и нет?

– Стили боя, – вскоре разразился тирадой сухопарый мужчина, исполняющий роль инструктора, начав важно вышагивать перед пятёркой своих учеников, закончивших спарринги, – это не просто какие-то слова, обозначающие приёмы раскрытой Ауры, это нечто большее! Что было бы, полезь вы в драку с охраной грандов, когда те совершали своё мерзкое преступление?

– Что, что – в землю бы нас сегодня закопали, вместе с Сантаросами, – проворчал первый ученик, довольно молодой, с пушком над верхней губой.

– В охрану грандов кого попало не берут, – дополнил второй, который никак не мог отдышаться. – Они явно не простые вояки. Может, даже с силой Запретного Плода…

– Я не просил вообразить, что нам встретились замаскированные Драконы Саркарна или их Клинки! – рявкнул инструктор. – Я просил представить встречу с пользователем Ауры уровня телохранителя гранда!

– Ну дык, ежели дядька Дуфф кулаком может дерево повалить, то что тогда может элитный солдат Саркарна, чьей силы хватило выбиться в охрану грандов? – разумно спросил третий. – Вестимо, прибил бы, даже не заметив.

– А что было бы, – удовлетворённо кивнул инструктор, – владей вы стилем Солнца и Луны?

– То же самое, – хмыкнул четвёртый, отчего вся пятёрка учеников (которыми, так-то, были уже взрослые люди) зашлась негромким гоготом.

«Очевидно, – подумал я, – это были не те слова, которые инструктор ожидал услышать», – что он и подтвердил, разразившись порцией злобной брани.

– Отточив стиль до совершенства, вы сможете выступить против любого солдата Саркарна и не сдохнуть в первую же секунду! – заорал он под конец матерной тирады. – Даже встретив матёрого и опытного ублюдка, в должной мере раскрывшего свою Ауру, вы сможете как минимум отступить! Потому что стиль Солнца и Луны универсален! Даже Драконы и Безграничные владеют им!

– Тебе-то почём знать, Отье? – спросил первый ученик. – Не думаю, что Безграничные отчитываются перед Миизаром и тем более нашей деревней.

– Во-во, – закивал второй. – Ты, конечно, мужик опытный; может, даже Мос-Лира в бою победишь, даром что он калека, но про Безграничных и Драконов зря языком не трепи.

– Ещё бы Истинного упомянул, – закатил глаза третий.

– Пошли прочь! – зло рявкнул инструктор. – Ваши дубовые головы слишком тверды даже для основ! Даже для начальных приёмов стиля!

– Идём, парни, – впервые заговорил пятый ученик, – Отье надо остыть. Мы придём послезавтра, по расписанию, учитель.

– Идите к чёрту, клятые бездельники! Записывайтесь к наместнику в его войска! Таких кретинов ждут только там! Станете смазкой для мечей вонючих фишисов и афридов!

«Набор непонятных слов, – мысленно нахмурился я. – Нет, общий смысл понятен, но детали ускользают. Печально. Вдруг я упускаю что-то важное?»

В должной мере прокричавшись, инструктор пнул ногой землю, сплюнул да направился к себе. Я же, осознав, что более не увижу здесь ничего интересного, переключился на другую мошку-шпиона. Удалось подслушать разговор двух женщин, поначалу показавшийся совершенно пустым, но когда они упомянули имя «Загрейн»… Это, как я уже успел осознать, мелкий мальчишка, от лица которого я наблюдал сии сцены.

Из болтовни, полной незнакомых имён и названий, удалось понять, что меня, «раненого, но живого», вроде как забрал к себе сосед-мельник, у которого два своих пацана, и мне, дескать, будет с кем поиграть и забыть про случившееся.

Как ни странно, в словах женщин не было особого страха оттого, что в их деревне только что произошло жестокое двойное убийство и похищение. О нём говорили как о неприятном факте, типа сокращения на работе или поломки машины: «Плохо, конечно, неприятно. Но что на этом – жизнь кончается?»

Не забыли они пройтись и по уровню интеллекта жертв, заявив, что Сантаросы вроде как сами виноваты. Нужно было просто отдать девочку, раз уж «уважаемые господа так её захотели». Да твою же, сука, мать! Снова! Снова та самая реакция, которую я не понимал и отказывался даже воспринимать!

Не, точно какие-то грёбаные глюки! Не бывает такого в реальном мире… не бывает…

– Дуфф жалобу обещал направить, как только в город поедет, – добавила первая дамочка. – Но пока её передадут дальше – если вообще передадут, пока наместник её получит, пока рассмотрит… Ох, долго это. Да и толку? Сантаросов всё равно не местные убили, а гранды из Саркарна.

– Какая разница? – возразила вторая, на миг вернув мне веру в человечество. Вот именно! Какая, блядь, разница?! Кто бы ни совершил преступление, он должен быть наказан! – Думаешь, если бы местная знать так поступила, то наместник Вермитракс что-то бы предпринял? – Своими новыми словами вновь вогнала в прежнее охреневание.

– Может, и предпринял бы, – пожала её подружка плечами. – Но гранды – это высшая имперская власть. Не кайзер, но близко. Так, во всяком случае, Мос-Лир говорит. А он не какой-то свинопас, как твой муж, всё-таки военный ветеран. Ещё против Саркарна сражался, десять лет назад.

– Где ногу и потерял. А был бы, как мой муж, свинопасом, так с полным комплектом конечностей бы ходил!

– Хм… Неважно. Про что я там?.. Гранды, точно. В общем, раз они так высоко сидят, то что наместник Вермитракс сделает? Один щелчок пальцев – и его самого головы лишат!

– Значит, пропала Дэлька. Жаль, пробивная девчонка была. Ох, помоги Наршгал…

– В такой ситуации разве что Истинный бы помог. Но где он? Пропал с концами, и нет более никого, кто бы простой люд защитил. Не на афридов же полагаться? Они и сами теперь от разбойников неотличимы.

– Тьфу на этих пиратов. Иной раз я даже рада, что нас Саркарн десять лет назад завоевал. Знаешь, хоть и говорят, что хуже стало, дескать, новая вера, новые деньги, новые правила, а я вот не против. Зато кроме имперской власти другой на острове уже нет. А раньше как было?

– Как?

– Кто угодно мог сюда приехать, хоть с заморских Рапшазма или Верданса, да делать что хочешь. Никто бы им ничем не помешал, потому что все войска Миизара на восточной части острова торчат, подле столицы. А у нас, на западной, никого, кроме калек, как Мос-Лир, и не найти. Сейчас хотя бы Саркарн нас с моря прикрывает и не даёт всякой шелупони разгуляться. Только их люди, значится, здесь и бродят.

– Дура. Думаешь, африды под чёрным флагом поплывут? Купеческий поднимут да спокойно прошмыгнут мимо всех охранных кораблей Саркарна. Кто потом этим отребьям помешает высадиться у побережья да прогуляться к нам?

– В Империи авось не глупее тебя сидят. Как-то должны нас защищать, так я тебе скажу.

– Должны… А людишек, как видишь, открыто убивают. Защити нас Наршгал… Ещё и подати подняли.

– А кто бы их не поднял? Думаешь, прошлый король, исконно наш, как там его, забыла уже, так не поступил бы?

– Может, и не поступил бы…

Разговор перешёл на старые порядки, а я и новых-то не знал, а потому переключился на другую мошку, возвращаясь к прежней игре, позволившей отвлечься и попросту не думать о происходящем. До тех пор, пока пролетающий воробей – во всяком случае, птица напоминала его внешне – не попытался меня сожрать. Пернатая тварь!

Клятый летун был намного быстрее и манёвреннее, но мне верилось, что человеческий ум – мой – даже под химией (иначе откуда глюки?) сумеет перехитрить птицу. Хотя… ежели это мои же глюки, то как подобное осуществить?..

Не ломая голову, я направил мошку к земле, желая спрятаться в зелёной траве, растущей у дома. Воробей, однако, не захотел отставать и полетел следом. Его туша казалась огромной и жуткой, словно какой-нибудь циклоп из древнегреческих мифов, который заглатывал людей целиком. И пасть этого драного воробья виделась порталом в бездну.

Срочно в траву!

Новый уворот, и мои четыре неустойчивые лапки – почему не шесть, как у нормальных мух?! – с трудом закрепились на обратной стороне травинки, начав быстро переползать вниз. Там, конечно, опасностей не меньше, но мне бы хоть пять минут покоя…

Воробей опустился на землю с ощутимым для меня грохотом. Жирная падаль… На хрена тебе вообще маленькая мошка? Ищи грёбаных жуков, червей и прочую живность, а я – так, на половинку укуса.

И… удача повернулась ко мне лицом. Воробей с оглушительным чириканьем подцепил что-то с земли и стремительно взлетел в воздух, да так, что меня обдало потоком ветра. Ух… реально: быть настолько маленьким – чертовски опасно. Любая мелочь может погубить.

Успешное спасение погрузило сознание в эйфорию. Счастье и радость, пусть даже по такой ерунде, буквально вымыли из головы весь накопившийся негатив. Кажется, даже думать проще стало.

Новое переключение – и новая везуха. Каким-то образом я попал на старое место – подоконник с яблочным пирогом, про который, судя по всему, успешно забыли, и по нему вовсю ползали мои мошки. Единственное, что странно… как так получилось, что они сожрали от него едва ли не половину?! Маленькие двухмиллиметровые создания в количестве всего пары десятков смогли оприходовать треть здоровенного яблочного пирога! Как?!

«Может, они сменяли друг друга? – задумался я. – Потому что в ином случае это какая-то долбаная магия! Куда уходит вся пища?!»

Приземлившись рядом, я попробовал переключиться на «пожирателей», что с успехом осуществил, а далее – оценить «наполненность» их желудков или что там у насекомых? В общем, если переключаться я уже вполне научился, то вот с «самоизучением» пошла беда. Хер там, как говорится, плавал. Зато удалось попробовать пирог самому. Не знаю, как подобная концепция сочетается со сном или глюками, но это точно самая вкусная штука, которую я когда-либо ел!

Наступление вечера, а потом и ночи окончательно погрузило деревню во мрак. Ни малейшего огонька, свечки или лампы. Абсолютная тьма. Моё зрение (или зрение мошек?), даже такое хреновое, перестало быть актуальным, что я осознал, когда снова сумел взлететь, но врезался в стену дома, а потом свалился куда-то вниз. Переключение после этого последовало автоматически. Это… смерть, что ли, была? Мошка померла?!

Ни хрена не понятно. И вообще, разве у мух не фасеточное зрение?

Боже, как же мои мозги туго соображают… Лишь сейчас до этого допёр.

Попытавшись отстраниться от всего, я успешно провалился в самый настоящий сон без каких-либо видений.

***

Шорох и бубнёж. Проклятье, кто там ещё?! Опять соседи ругаются так, что через стенку слышно? Или молодёжь под окнами спозаранку орать начала? Предчувствую, сейчас ещё какая-то тачка начнёт сигналить, а может, кто-то на всю громкость включит новомодного исполнителя с переносной колонки.

– И ведь ментам вообще на такое насрать, – раздражённо пробурчал я. – Даже не приедут…

Беззвучно выругавшись, я откинул одеяло и попытался подняться, одновременно открывая глаза, но столкнулся с проблемами.

– Ах ты ж… – яркое солнце резануло по глазам куда сильнее обычного. Словно бы я совершенно отвык от света, просидев в темноте несколько дней подряд. Второй сложностью стала тупая головная боль, возникшая в области затылка. – Ух…

С трудом приняв сидячее положение, с горем пополам, смаргивая слёзы, разглядел незнакомую обстановку. Секунду недоумённо пялился на неё, потом посмотрел на свои детские ладошки с грязью под обгрызенными ногтями.

– Твою мать, да не может быть…

Слишком натурально для глюков. И если «приключения» в теле насекомого, которое наблюдало за тем, как обычный на вид мужик поднимает над головой трёхсоткилограммовые каменные глыбы или как пятеро других вертятся в каратэ-стойках аки мельница, ещё походили на бредни, вызванные лекарствами, то вот это…

– Сомнительно, – протянул я.

Бубнёж усилился, как и шорох. Кто-то поднимался ко мне со стороны единственной двери. Незнамо зачем, я быстро упал на кровать, накинув тонкое колючее одеяло, и закрыл глаза. Через пару секунд в помещение вошли два человека.

Я ощутил, как надо мной кто-то склонился. Сразу запахло куревом и землёй. Моей шеи аккуратно коснулись, нащупывая пульс. Потом приоткрыли рот, а следом и веко. Я не дёрнулся, хоть и успел мельком заметить морщинистое бородатое лицо.

Следом осмотрели мою перебинтованную голову и чему-то радостно цокнули, размотав рану.

– Ты смотри-ка: заживает. Ещё как заживает!

– А мошкары сколько летает! – возмущённо воскликнул второй, а потом, судя по звукам, открыл окно. – Во, теперь-то получше. Кыш, гнусь! Кыш!

– Небось на кровь прилетели, – неуверенно предположил первый и вернулся к моему осмотру. На некоторое время в помещении воцарилась тишина.

– А ты переживал, что дурачком останется, – хмыкнул спутник бородача. Хотя у него тоже могла быть борода, я не успел глянуть.

«Может, к мошкам «подключиться?» – мелькнула короткая мысль, но как мелькнула, так и пропала. Не знаю я, как это сделать, и раз уж принялся изображать бессознательное тело, то так и нужно продолжать, дабы не спалиться. Хотя в чём смысл – непонятно. Мужики явно не хотели мне ничего плохого, а ровным счётом наоборот.

– Это ещё проверить надо, как очнётся, – проворчал первый.

– Может, на молитву по усопшим успеет? Родители всё-таки, – предположил второй.

– Могилу навестит. А похороны всё равно вчера прошли. Милегер хорошо постарался. Оба тела виррами так покрыл, что и кожи не видать.

– И правильно. Зрелище, как я слышал, пренеприятное. Иве голову всмятку раздавили, а потроха Гила до сих пор украшают стену дома, – голос второго дрогнул. В нём явственно ощущалось напряжение.

– Чего хочешь от тех, кто Ауру использует? – проворчал бородач. – Скажи спасибо, что Загрейн выжил.

– Дык я не против, что он жив! Просто… несправедливо как-то.

– Смотри-ка, слово какое вспомнил! – руки мужчины окончательно пропали с моего лица, зато откинули одеяло, пройдясь по рёбрам, а потом и ногам. Верхней одежды на мне не было, только нечто наподобие шорт, играющих, судя по всему, здесь роль нижнего белья. Как там их в старину называли? Рейтузы? Подштанники, если по-простому…

– Нормальное слово, – фыркнул его собеседник. – Те же вирры взять. Ныне они только на похороны и годятся. А ведь ранее вся островная экономика на них держалась! Тьфу. Все, сука, накопления сгорели…

– Только не начинай снова ныть на эту тему. Сейчас у нас империалы, так что радуйся хотя бы этому. – С телом местный целитель (а кто это ещё бы был?) закончил ещё быстрее, чем с головой, накинув одеяло обратно.

– Я рад. Не видишь, что ли? Хоть сейчас в пляс, – голос был преисполнен злой иронией.

– Ну вот и отлично. А с пацаном всё хорошо будет, это я тебе гарантирую.

– Ты лекарь, тебе виднее.

– Я вообще на все руки мастер. И лекарь, и столяр, и травник…

– Не ворчи. Раз здесь всё нормально, давай к Садричу заглянем ещё. Может, булку даст? – ехидство сменилось надеждой.

– Раз мельник, то должен булки в карманах носить? – снова фыркнул лекарь.

– Чего бы и нет? Не спросишь – не узнаешь.

– Добро. Ну давай на мельницу заглянем, раз к нему домой всё равно пришли…

«Ах да, – припомнил я ранее слышанные разговоры. – Я ведь вроде как, у соседа-мельника… Мельника! Скажи кто такое раньше… Дерьмо… Реально, что ли, в прошлое провалился? Знать бы, насколько глубокое и в какие дебри меня занесло?

Причём провалился основательно… Язык местный понимаю. Почему? Слияние… э-э… душ? Как убого звучит. И невозможно, потому что я не ощущаю себя кем-то иным. Хотя… сны и эмоции ведь откуда-то взялись? Ещё и редкие воспоминания прорываются то тут, то там».

Чужие шаги быстро затихли, как и негромкие разговоры. Я снова погрузился в тишину… Почти полную, если не считать далёкого мычания скотины за открытым окном, пения сверчков и так называемых «звуков природы». Тех самых, которых я не слышал уже много лет, ведь проживание в городе накладывает свой отпечаток и создаёт особый фон, где мычание превращается в звуки гудков и сигналок машин, сверчков заменяют мелодии телефонов, а запах свежескошенной травы – «аромат» выхлопных газов.

Глава 4. Рой

Снова открыв глаза, я куда медленнее поднялся на лежанке и принял сидячее положение. Уже новым взглядом осмотрел узкое пыльное помещение, в котором находился, а потом и самого себя.

– Вы серьёзно, что ли? – едва слышно проговорил я, изучая маленькие ладони. – Зеркало… – и поморщился. – Судя по окружению, ничего подобного мне не видать ещё лет двести.

Хмыкнув, попытался подняться на ноги, что получилось со скрипом. Конечности дрожали, как у новорождённого оленёнка. Благо, стенка была рядом, отчего получилось на неё опереться и медленно занять относительно устойчивое положение.

Шаг. Второй. Третий. Схватиться руками за подоконник и глянуть наружу. Похоже, я находился где-то на чердаке, ибо окно располагалось высоко и я смотрел на местность сверху вниз.

– Матерь божья… – удивлённо выдал я. Последние сомнения касательно ситуации развеялись как дым. Это однозначно не мой мир. Это не «пранк», не предсмертные глюки, не сон и, пожалуй, даже не кома. Потому что всё слишком уж чёткое. А ещё мой мозг с каждой минутой всё больше разгонялся, начиная куда адекватнее воспринимать новую реальность.

Я – мелкий пацан, чью семью, похоже, убили какие-то аристократы. Если «сны» реальны – а это ещё нужно проверить, то сделали это мимоходом, просто пожелав забрать Дэлю.

Тяжёлый удушающий гнев, волной поднявшийся в груди, удалось подавить далеко не сразу. Я негромко зарычал, согнулся на не удержавших равновесие ногах, чудом не выпав из окна. Не думай, Юрка! Не думай об этом! Дай себе время… Потом… потом всё прикинем и со всем разберёмся. Слышишь?.. Эй, малец? Загрейн, или как там тебя. Ты ещё тут? Ты в моей голове?

Ответа, конечно же, не последовало.

– Я обещаю, что со всем разберусь, – тихо произнёс я. – Честно. Но не сейчас. Мне надо… прийти в себя. Выздороветь.

То ли обещание сработало, то ли я сумел переключить фокус внимания, но стало полегче, и тяжёлая непомерная злоба утихла. Не пропала, но обратилась тлеющим угольком, способным воспламениться от любого случайного дуновения ветерка.

– О «семье» лучше не думать, – пробормотал я. – Хотя бы какое-то время…

Вместо этого я задумался о другом, не менее – даже более! – важном для себя аспекте. Факте перерождения в ином, мать его, мире!

– Что это? – снова посмотрел я на деревню и окружающий меня летний пейзаж. – Земля? Прошлое? Какой век? – Почесав затылок, глухо ойкнул. Повязка, которую налепили обратно (окровавленная, кстати – это же антисанитария!), прикрывала не пустое место, а… – А что?

Хмыкнув, поддался искушению и попытался использовать свою… некую уникальную сверхспособность. Наблюдение глазами мошек. И это получилось сразу и легко, стоило только закрыть глаза и пожелать.

Я увидел себя со стороны стоящим подле окна. Немного размыто, конечно – по сравнению с глазами молодого юного тела! – но всё равно наглядно. Теперь надо как-то взлететь… Давай, вертолёт, пора в путь.

Не с первого раза, но вспомнить вчерашние опыты удалось достаточно легко. И чего я раньше мучился? Наверное, башка совсем не соображала.

Мошка оказалась в воздухе и начала кружить вокруг меня. Порывы ветра из окна серьёзно влияли на курс, но отвлекаться, чтобы закрыть его, а потом начинать заново, мне не хотелось. К тому же окно – единственный источник света в помещении. И стекла у него не имелось. Просто дыра в стене, которую закрывали ставни.

Первым делом я оглядел свою новую внешность. Тёмные густые волосы со стрижкой «под горшок», аккуратный ровный нос, тонкие брови, бледноватая – видать, после случившегося – кожа, которая туго обтягивала скулы и выпирающие рёбра.

Тонкие, как палочки, руки и ноги. Каких-то шрамов на теле не заметно, только грязь, так что не помешало бы помыться. Возраста своего я не знал… В голове смутно мелькала цифра «семь», однако гарантий не было. Предпочту не гадать. Из-за этого было непонятно, нормально ли я развит или отставал, однако в целом и на первый взгляд… Вроде неплохо? Угу, чисто визуально я выглядел вполне обыденно, только излишне худощавым. Не кормили, что ли? Или просто не жрал ни хрена, зато постоянно носился на улице?

Лицо мне тоже понравилось. Не было на нём ни жирного блеска, ни прыщей, ни каких-то бородавок или явных дефектов. Обычное? В принципе, да. Я не был излишне смазлив или брутален (в таком-то возрасте!), а потому меня всё устраивало.

Наконец сумел перейти к главному и осмотрел свой затылок, для чего пришлось отключиться от мошки, размотать бинты (точнее, не бинты, а тряпки, которые порвали на лоскуты; грязные тряпки, вся зараза с которых наверняка попала в рану!), снова подключиться и взглянуть получше.

Сильное рассечение и засохшая кровь. Довольно много. М-м… на мой непрофессиональный взгляд – неприятно, но вроде как не смертельно. Надеюсь, не смертельно.

– Чёртовы бездари, а ещё лекарями себя называют, – раздражённо буркнул я, услышав эти слова сразу своими и мушиными ушами. А у мух вообще есть уши?.. Неважно, у этих есть!

Однако мысль сосредоточилась на ином. Раз я слышал свои слова сразу с двух направлений, то и от тела своего я не отключался, а просто… разделился? Непонятно, но пусть будет так. Следовательно, могу попробовать управлять собой, не отключаясь при этом от мошки. Зачем управлять собой? Надо приподнять копну волос и вглядеться поближе. Вдруг не просто рассечение, а треснувшая кость? По ощущениям вроде не так больно, но… Чёрт бы его знал.

К тому же я хоть и не врач, но кое-что знаю. Может, даже получше местных лекарей. Наверняка лучше!

Сказано – сделано… Ага, хер там. Я, наверное, полчаса так простоял, у окошка, пока наконец методом проб и ошибок, неоднократных падений – мошки, не себя – и героических взлётов всё-таки не разобрался, как оно делается.

– А ведь можно было просто отключиться, поднять волосы и подключиться снова, – вздохнул я. – Но мы не ищем лёгких путей, верно, Юр… кхм… верно, Загрейн?

Раз уж я оказался в чужом теле и другом мире, то надо хотя бы поначалу изображать того самого пацана. А то мало ли? Вдруг у них тут инквизиция людей сжигает за любое… э-э… неверное слово? Пока не разберусь, что к чему, надо изображать прежнего мальчишку, это факт. Конечно, однозначно вжиться в роль столь мелкого пацана не получится, но отмазки у меня железные: травма и смер… кхм, не думай о семье, Ю… Загрейн. Не думай!

Усмехнувшись, я осознал, что умудрился увлечься изучением самого себя и происходящего вокруг, отчего совершенно забыл про прошлый мир. Наверное, оно даже хорошо. Ну его… в баню.

И вообще, возвращаясь к предыдущим вопросам и опасениям: раз уж я неким мистическим образом научился управлять насекомыми, надо повелевать ими очень аккуратно. Не держать мух поблизости от себя, не подставлять под взгляд местных и вообще… я не я и корова не моя. Ибо… а вдруг? Постепенно, Загрейн, помаленечку, но со всем разберёмся. Это я как инженер тебе гарантирую. Всё у нас будет. Всё сделаем. Но не сразу. Вначале – чертёж… кхм… Не в тему, но да плевать, суть ясна.

Раздвинув волосы – по-прежнему не открывая своих глаз, – я заставил мошку подлететь ближе (практически впритык) и зависнуть в воздухе по мере возможностей.

– Твою же мать, трещина… Нет, это волос. Фух… аж полегчало. Но всё равно – травма выглядит не так хорошо, как казалось на первый взгляд. Чудо, что сраный череп не треснул как яичная скорлупа… – зло проворчал я.

«А если повреждение мозга? – возникла полная страха мысль. – Кровоизлияние? Инсульт? Постоянные головные боли?»

В сознании начали появляться целые сонмы различных болячек, которые более чем реально могли возникнуть при травме головы – даже без треснувшего черепа. Тысячи их! Грёбаных болячек!

Стало страшно. Я в каком-то клятом средневековье! Из медицины здесь есть лишь подорожник – и то, если мне, сука, повезёт! Как лечить травму головы?! Как?! А если ещё что-то найдётся? Я же, блядь, худой, как узник концлагеря! Вдруг у меня паразиты? Тьфу-тьфу через левое плечо, надеюсь, что нет. Не представляю, как местные подобное лечат.

Стоп. Не о том думаю. Хотя как не о том?.. О том, просто с другого угла. Мать вашу, я же ещё и сирота! Причём крестьянин. Это что значит? Это значит, что придётся работать от рассвета до заката, и не дай бог пропустить хоть день! Загнусь же к тридцати, если не раньше. Сука-сука-сука-сука!

– Не хочу… – дрогнул я от навалившихся перспектив. – Нет-нет-нет, лучше уж в прошлом мире стариком жить. Хоть с болячками, хоть с барахлящим сердцем, но…

Объективно говоря, я не знал, почему меня так сильно пробило на эмоции. Только что всё казалось относительно безоблачным, как вдруг пара негативных мыслей – и вот те на. Уже чуть ли не истерика на ровном месте. Однако, если бы не это, я бы наверное ещё очень долго не догадывался об одной из самых, пожалуй, уникальных возможностей своего нового тела. Возможностей, за которые многие люди из моего прошлого мира без всякого спора отдали бы все свои конечности, да ещё и доплатили бы.

В пиковый момент нежелания существовать в этом мире и теле я… рассыпался.

Пуф! – и во все стороны полетела огромная стая мошкары, в то время как мальчик, которого звали Загрейн, попросту… испарился?

Тысячи насекомых хаотично разлетелись по комнатке. Некоторые осели на стены, пол и потолок. Какие-то вылетели в окно, иные разместились на помятой пованивающей лежанке. Моё сознание находилось в той мухе, что оказалась на подоконнике. Я одновременно смотрел и в комнату, и на улицу. И если последняя успокаивала меня, демонстрируя ту реальность, к которой я был готов и с чем более-менее успел ознакомиться, то вот комната…

Происходящее не умещалось в моей голове. Пожалуй, это самое мягкое, что я мог бы сказать, ежели имел бы такую возможность. Однако я не имел, так что оставалось только сидеть да пялиться на деревню, рассматривая деловито шагающих людей, которые то перетаскивали какие-то доски, то инструменты, то вёдра или мешки. Работали одинаково все: что мужчины, что женщины. Последние как бы не больше первых. И… наблюдение успокаивало.

Пастухи, которые гнали стадо где-то вдалеке – зрения мошки не хватало, я видел лишь отдельные фрагменты, – несколько стирающих в корытах женщин, которые попеременно обсуждали то вчерашнюю тренировку ополченцев и поднятый Сатором Отье скандал, то произошедшее с Сантаросами. Я даже не стал возмущаться, что два этих события поставили рядом.

Внимание привлекли важно шествующие по улице гуси, за которыми, с лёгкой опаской, брели две девочки, лет семи на вид.

«Вета и Зана», – подсказала память.

Ах да, мои «подружки», если так можно выразиться. Одни из тех, кого вместо Дэли мог выбрать сын того гранда, Лотандер. И тогда вся моя жизнь, возможно, прошла бы иначе.

Но он выбрал Дэлю, поэтому девочки остались в Ностое. Как и я.

Силой воли заставил себя переключиться, продолжая рассматривать улицу. Это лучше и как-то… безопаснее? Да, точно. Вот несколько лениво гавкивающих собак. Там, вдали, громкий спор семейной пары. А ещё кошка, пробежавшая по крыше и поймавшая зазевавшегося воробья… Надеюсь, того самого, который вчера чуть меня не прикончил!

Так спокойно и естественно. Умиротворяюще.

«Ладно, – мысленно сказал я самому себе. – Ещё одна суперспособность, почему бы и нет? Я ведь мог… м-м… перемещать сознание в одну из этих мелких тварей? Мог. И смирился с этим. Даже нашёл преимущество в виде халявной замены зеркала. Так почему обращение в рой мошкары так тебя напугало, а, Юр?»

Даже поправляться на «Загрейн» не стал. Не до этого было.

Убедив себя, что где одно чудо, там и остальные – как минимум сам факт моего здесь… э-э… перерождения уже многого стóит, – я сумел принять случившееся, после чего уже гораздо более осмысленно перевёл взгляд на чердачную комнату. Копошившиеся в ней насекомые, казалось, тонким ковром покрывали всё видимое пространство. Воздух едва слышно гудел от тысяч маленьких крыльев.

Закрыв глаза – скорее фигурально, ведь у мошки не было век, – я мысленно вздохнул и полетел вперёд.

Ха, смешно! Раньше картина подобного числа пусть мелких и сравнительно безопасных насекомых повергла бы меня в панику и шок. Но сейчас… почему-то я не мог их… э-э… ненавидеть или бояться. Не мог испытывать отвращение. Они казались мне естественными, как листья на деревьях. Можно ли ненавидеть зелёные листочки, которые растут на ветках? Наверное, можно, но подобное даже вообразить получается с трудом. Вот и я не мог ощутить отвращение к этим тварям.

Мысленное усилие – и в центре живого покрова мне освободили место для посадки. Подобное ещё больше меня успокоило. Значит, я имел над мухами контроль, даже не вселяясь в каждую. Хо-ро-шо… выходит, собрать из них своё тело обратно можно будет без серьёзных усилий. Ведь так? Ведь правда? Это же возможно, да?!

Давай! У меня не так уж много времени! Что, если сюда придёт мельник, к которому меня вроде как подселили? Или вернутся те два увальня? Да мало ли что!

Приказ, чётко прозвучавший в моей голове, к приятному удивлению, заставил рой тяжело подняться в воздух и начать возвращаться «на базу». Мушиное войско формировалось в некое подобие шара, однако почти сразу я ощутил, что насекомые, оказавшиеся внутри… умирали. Их давили своей массой остальные. Сука! Да что опять не так?! Возвращение прежней формы – живо!

И это сработало. Эмоциональный крик человека, не знающего, как работает инструмент, но изо всей силы дубасящего им по земле, сумел привести тот в надлежащее состояние.

Миг, и я начал смотреть другими – скорее, прежними – глазами, куда более зоркими, чем у насекомых и чем были в моей прошлой жизни. И первое, что я увидел, была собственная рука, состоящая из плотно подогнанных мух, которые ползли друг по другу, но уже не давили и не убивали сами себя. Нет, теперь их что-то сдерживало… Некие границы, коими являлось моё собственное тело.

…или моя воля.

Рой вернулся и собрался воедино. Несколько секунд он сохранял нечеловеческий вид некоего чудовища, состоящего из жужжащей массы, непонятно как удерживаемой в форме человека, но потом начала проявляться кожа и всё остальное, что представляло собой маленького мальчика, коим я ныне и являлся.

– Чудеса… – вздохнул я, глядя на совершенно обычную человеческую руку.

Живот забурлил. По инерции я положил на него ладонь, ощущая резкий и весьма сильный голод. Подсознание, как само собой очевидное, подкинуло информацию: часть мошек улетела на улицу через окно, ещё часть погибла, когда пыталась собраться в единое целое. Оставшихся не хватало для возвращения формы, поэтому пришлось задействовать некую внутреннюю энергию, которая ушла на создание новых насекомых. Поэтому, здорово потратившись, теперь я хотел есть. Нет, жрать!

– В логичности умозаключения не откажешь, – хмыкнул я, вновь повернувшись к окну. Что-то зудело на краю сознания, но я никак не мог сообразить. Что? Нет, случившихся со мной событий хватило бы, дабы любой ещё пару часов простоял в ступоре с открытым ртом, но сейчас речь шла о чём-то ином.

Почесав затылок, я с шоком осознал: ничего не болит. Чего уж, рана на голове пропала!

Я снова начал ощупывать ныне не существующую «пробоину в черепе», а потом рассматривать пальцы, выискивая на них кровь, но не обнаружил даже погрызенных ногтей!

– И грязь куда-то исчезла…

Закрыв глаза, «щёлкнул переключателем» и выцепил одно из собственных созданий на улице. Мошка сидела неподалёку, на нагретом солнцем заборе, мирно удерживая равновесие на четырёх маленьких лапках. Но вот мысленное усилие, и она полетела в сторону открытого окна второго этажа деревянного дома, примыкающего к невысокой мельнице, лопасти которой стремительно крутились, создавая дополнительные потоки ветра. Будто мне без них сложностей было мало!

Дождавшись, пока насекомое влетит в окно, заставил его рассмотреть свой затылок, ещё раз убеждаясь, что не ошибся. Неприятная на вид рана, натуральное рассечение, которое, по-хорошему, надо было зашивать, попросту отсутствовало.

КАК?! ПОЧЕМУ?!

Открыв глаза, я получил кристально чёткое осознание, словно некто невидимый нашептал мне его прямо в ухо.

Я человек, тело которого состоит из насекомых. Я мог ими управлять или создавать новых, покуда имел некий внутренний лимит, энергию, которую тратил на подобные фокусы. Кста-а-ати, что будет, если она закончится? Хах, не думай об этом. Пока не думай.

В общем, раз я состоял из мошек, число которых зависело лишь от энергии, то любая рана и травма при желании могла быть «сброшена», словно змеиная кожа. Я мог вернуться в форму, в которой всё моё тело представляло собой скопление иных организмов, после чего заменить любые повреждённые или погибшие создания на новые.

То есть моя травма головы, когда я сменил форму на рой – пока назовём это так – перенеслась на насекомых. Несколько из них погибли, ведь повреждения будто бы перешли на них. А я, сам того не замечая, когда сформировал своё новое тело, просто использовал новых, создав их за счёт внутренней энергии, вот и всё. Теперь я полностью здоров.

Боже… Я ведь… мог избавиться от любой раны, покуда хватало энергии создать новую порцию мух!

– Что получается, – сам себе то ли сказал, то ли спросил я, – если я отрублю себе руку, то…

Ну да. Только что твоё тело ПОНОСТЬЮ распылилось на тысячи отдельных мошек, а ты что-то говоришь про руку?! Присоединилась бы как миленькая! Или новая «отросла» бы, знай только энергию подавай, словно поленья в печку.

Моргнув, я вновь ощутил «рычание» в желудке. Уже более сильное.

Подобрав с пола грязные окровавленные бинты, я намотал их себе на голову (ради маскировки), а потом обнаружил в углу свою одежду: серые штаны из овечьей шерсти и льняную рубаху с коротким рукавом. Там же лежала и обувь – стоптанные старые башмаки, которые уже были малы, а потому зачастую «я» предпочитал не надевать их вовсе.

«Достались от Дэли, – мелькнула короткая, будто бы чужая мысль. – Местные дети бегали без обуви. Во всяком случае, в пределах деревни».

Мотнув совершенно переставшей болеть головой, я проигнорировал обувь, решив не выделяться сильнее прочего, так что ограничился одеждой и направился вниз.

Пора знакомиться с мельником и думать, что делать дальше.

Глава 5. Новый путь

Прошло три дня с момента начала моей жизни в деревне Ностой, что расположена на западной стороне огромного острова Миизар, не так давно – всего десять лет как – захваченного империей Саркарн. Эта информация, кстати, дала понять, что мир определённо не мой. Земную историю я знал не идеально, но ничего подобного в ней не помнил. Есть, конечно, мизерный шанс, что я ошибаюсь, но что-то мне не верится.

На чужбине я. Как-то даже грустно, хоть умом и понимаю, что разница невелика.

Приютил меня, как и ожидалось, сосед-мельник, Садрич Эланд, со своей семьёй: женой и двумя детьми (один даже мой ровесник – семилеткой я оказался). Сделал он это, правда, скорее спонтанно, чем осознанно…

– Помрёт, думал, – подслушали мои мошки его вчерашний разговор с супругой, Энни, после «ритуальной» кружки горячительного. Любил Сад это дело. Выпивку то бишь. – Ничего ведь не ел, не пил, два дня в горячке пролежал. А я только хотел, чтобы мальчишка последние дни хотя бы как человек провёл, а тут вот оно что…

«Как человек – это на жёсткой вонючей лежанке с колонией клопов, где-то повыше, на пыльном чердаке, дабы никому не мешал?» – мелькнула у меня полная раздражения мысль.

Кроме этой оговорки зацепился я и ещё за одну странность: «Два дня ничего не ел». Но ведь когда я очнулся, то до момента обращения в рой не ощущал никакого голода или жажды! Почему? Не из-за того ли, что мои насекомые ели яблочный пирог и хрен бы кто знал что ещё?

Теория, которую я как-нибудь проверю. Точно не сегодня…

И всё же я был благодарен семейству Эландов. Потому что каких-либо родственников в деревне у меня не оказалось. Сказал бы – странно, но староста Дуфф обмолвился (моим мошкам), что родители мои были саркарнцами. То есть иноземцами. Что их сюда привело – мне неведомо, но лучше бы, сука, у себя на родине жили. Авось пацан – Загрейн – не помер бы, и я бы в его шкуру не попал.

А Эланды… что Эланды? Предоставили крышу над головой и какой-никакой стол. В это время подобное – роскошь. Я ведь никак не могу отплатить! Во всяком случае, пока. В будущем непременно пристроят меня на какую-нибудь работёнку, это как пить дать, но до будущего этого ещё дожить нужно.

Все эти дни я почти не разговаривал, скорее смотрел, слушал и думал. Чрезмерно рот открывать опасался. Память тела что-то не спешила перепадать в полном объёме, лишь какие-то жалкие крупицы, вот и не хотел создавать себе проблем длинным языком. Вообще поначалу немым хотел притвориться. Дескать, шок и всё такое, но потом подумал: я же в грёбаной деревне! А если херня какая случится? Позвать никого даже не смогу. Или выругаюсь случайно, сугубо по инерции. И всё. Конец маскировке. Тогда лучше вообще этот цирк не начинать.

Так что просто ограничивался банальным «да, нет», кивками и пожатием плеч. Пока канало. Эланды списывали это на шок, не давая детям – наиболее непосредственным представителям любого сообщества – как-либо меня тормошить. Я же, в свою очередь, кроме приёмов пищи и ответов на символические вопросы старших попросту осваивался со всем, что на меня внезапно свалилось.

А вопросов была уйма! Ответы нашлись лишь на часть из них, в большинстве случайно, нежели осознанно. Я до сих пор не до конца понимал, откуда знаю местный язык, если память Загрейна перепала только самую малость? И почему в голове иногда возникали некоторые факты, которые я не мог знать даже в теории, но упорно не появлялись другие?

Может ли быть так, что из-за пропущенного удара Загрейну встряхнуло мозги, вызвав амнезию? Ха, а ведь вполне возможно! Тогда вообще «красота»: я получил воспоминания человека, которому отбило память. Шикарно, просто шикарно!

Что же, пусть будет так. Примем, раз нет более адекватных теорий. Минус один из тысячи вопросов, крутящихся в моей многострадальной голове.

К счастью, хотя бы по поводу травмы затылка никто не переживал. Пару дней я держал на голове тот самый «бинт» – не снимал, даже когда ополаскивался из колодца по утрам, – а потом выкинул. Для маскировки, спустившись на первый этаж в пустую кухню (действовал днём, пока все были где-то чем-то заняты), раздобыл нож, которым порезал палец, и накапал немного крови на голову, размазывая её по волосам и коже. Сущая ерунда, которая не обманет ровным счётом ни один взгляд, кроме самого поверхностного, благо особого интереса ко мне никто и не проявлял. Все будто бы делали вид, что меня не существовало, что на данный момент казалось идеалом.

Хотя… произошедшие убийства для местных, похоже, уже не столь актуальная и горячая тема. Менталитет? Традиции? Или слишком привычная ситуация? А может, моих родителей просто очень уж не любили? Узнаю… со временем.

Рану на пальце, кстати, «залечил» тем же способом, что и другие. Просто обратил руку в рой насекомых, а когда она собралась обратно, то никакого пореза уже не было. Только капелька энергии ушла, из которой создал новых мошек.

– В прошлой жизни такой трюк бы не повредил, – пробормотал я в тот момент покинул кухню.

Просиживая штаны наверху, я не только свыкался со своим новым телом и положением, сколько собирал информацию по всему Ностою. Мошки разлетелись по деревне, позволяя мне «переключать» себя, смотреть и подслушивать. По большей части разговоры были бытовыми, но нет-нет да проскакивали интересные подробности и имена. Я старался запоминать, как кого зовут и где что находится, чтобы совсем уж сильно не выделяться, потому что понимал: мой срок вот-вот настанет. Не сегодня, так завтра «отпуск» будет решительно прерван и меня отправят «на социализацию» – к остальным детям. И если я окажусь совсем уж «деревянным», то даже эта мелочь сообразит: что-то не так. И сообщит старшим. Оно мне надо?

Ха-а… понятно, что я в любом случае не сыграю того самого Загрейна, но одно дело – изменение характера, а другое – полнейшее непонимание всего происходящего вокруг. Что, если тут, не знаю, уже бывали такие случаи? Ну, когда чья-то личность попадала в тело местного? Ох… боюсь, в таком случае меня не ждёт ничего хорошего, и хвалёная сверхсила может не помочь.

Как минимум один существенный минус у неё я уже обнаружил: зависимость от энергии. И если эта самая энергия кончится… то хер бы его знал, что случится. Может, сразу помру. Узнавать это, как уже понятно, я не стремился.

Кстати, о сверхсилах. По первости, на второй день, признаться, едва не начал задирать нос, считая, что стал эдаким «суперменом» местного разлива. Неуязвимым человеком, который мог не опасаться практически ничего. Но вот по мере разведки…

Речь о некоей «Ауре», которую частенько упоминали местные. Тот же староста, Дуфф Бурс, который, по словам деревенских, применяя её, мог творить фантастические вещи: ударом кулака ломать брёвна и разбивать на части камни, поднимать вес, в несколько раз превышающий свой, или ускоряться, перебегая из одного конца деревни до другого за считаные секунды.

И ведь не один он такой уникум был!

Конечно, сельские байки надо делать на два, а то и три, но чувство собственной важности всё равно стремительно рухнуло вниз, не успев даже толком зародиться.

Раз уж даже деревенский староста отмачивал такие приколы, то что могли остальные? Та же стража грандов, убившая «моих» родителей?

Неприятно… А значит – никакой «игры» от силы, только от дипломатии и незаметности. Буду, хе-хе, мимикрировать, изображая Загрейна, до тех пор, пока сам в него не превращусь. Угу, не зря говорят, что притворство опасно тем, что даже не заметишь, как маска прирастёт к лицу. А мне сейчас именно это и нужно. Почему нет? К прошлой жизни меня особо не тянуло, с женой давно совместно не жили, сын взрослый, отношения у нас с ним натянутые, а прочие родственники и друзья… тьфу на них. Переживут, пиявки поганые.

В общем, что бы я там ранее ни думал, но, обладая сверхспособностями, которые могли меня исцелять – интересно, а с болезнями тоже так сработает? – я уже не рассматривал этот мир как медленную гангренозную смерть в антисанитарии, с гнилыми зубами, невылеченными переломами, извечными клопами, вшами да прочей гнусностью. О нет. Теперь этот мир заиграл новыми красками. Я готов попробовать. И, кажется, я достаточно узнал, чтобы наконец «выйти в люди».

– Сегодня, – улыбнулся я, выглянув из окна. – Сегодня начнётся мой здесь путь.

На ужине Ребис – старший сын Садрича и Энни, а также мой ровесник, коему, как и мне, было семь лет – привычно начал приставать с вопросами и болтовнёй. И если ранее я ограничивался односложными ответами или движениями головы, то сейчас специально выжидал. Более того, даже пару раз сам пристально смотрел на мальца, чуть ли не подталкивая его открыть рот.

И да, в семье Эландов допускалось говорить за столом. А это, так-то, не везде принято. Помню, некоторые старые традиции с моей прошлой родины прямо запрещали подобное.

В общем, я собирался полноценно социализироваться и стать «своим». Зачем? Похоже, я здесь надолго. А раз так – хочешь не хочешь, но придётся взаимодействовать с местными, общаться, находить общий язык и как-то налаживать контакт. Если даже не здесь – а почему не здесь? – то где-то ещё. Однозначно придётся! Следовательно, хватит морозиться, изображая хер пойми кого. Для местных жителей смерть родителей, похоже, не прям чтобы особая причина для грусти.

И вообще, я взрослый мужчина, хоть и в теле мальчишки! Судьба, мир, бог или некая иная неведомая сущность подарила мне ещё один шанс на жизнь, так почему бы его не использовать? В конце концов, у меня есть непонятная, но достаточно занимательная сверхспособность, которой я уже немного научился управлять. Что ещё надо?

На самом деле, если разобраться, то это и правда здорово. Начать жить с чистого листа… но иметь все знания и опыт взрослого человека. Причём человека другой эпохи. Мои знания – хоть в чём-то – по-любому окажутся выше, нежели у местных. Я могу как подарить им веху прогресса, так и использовать их сугубо на своё собственное благо. Всё в моих руках.

Единственное, что все эти три дня меня откровенно вымораживало, так это кошмары. Не очередные «видения», где я изучал местность глазами мошек, а реальные кошмары. Об убийстве Сантаросов – семьи Загрейна, то есть уже моей. Решительно каждую ночь я просыпался с колотящимся сердцем, утирая со лба холодный пот. Дважды за эти три дня на крики ко мне прибегал взволнованный Садрич, спрашивая, что случилось.

Похоже, произошедшее явно оставило мне – точнее Загрейну, чьё тело я занял, – серьёзную психологическую травму, с которой теперь предстоит бороться самому. Психологов-то сюда, пожалуй, не завезли… Но взрослый разум, по идее, должен подобное пережить. Кроваво, конечно, всё было. Несправедливо. Но я видел вещи и похуже. И я не про фильмы, а про вполне реальные события. Видел я смерти, видел. И кровь. И жесть. Как сам, так и в новостях. В кадрах войны.

Лично, к счастью или худу, в горячих точках не бывал, но вот узнал о них много. Очень много. А ужасов вполне нахватался по сети. Было время, когда я с интересом изучал разных маньяков, криминальные хроники или места катастроф. Думаю, у каждого человека такое случается. Нас тянет смотреть на разное дерьмо, а потому чернушные новости так популярны. Наверни побольше кровищи, расскажи о сотнях жертв – и просмотры попрут! Кхм… в общем, я к тому, что вид парочки убитых людей не мог меня зацепить. Но то меня, старика, жившего седьмой десяток. А что до молодого пацана? Его, как уже понятно, зацепило по полной. Теперь в его теле находился я, так что и дерьмо разгребать тоже мне. «Спасибо», Загрейн!

Впрочем, должна же быть какая-то компенсация за все те плюшки, которые мне выпали?

– Хорошо, Реб, – сократил я имя мальчика, как делала остальная ребятня из деревни, и улыбнулся, – давай попробуем завтра, ладно?

– Так ты пойдёшь с нами? – загорелись его глаза. – Со всеми?! С Ветой, Заной, Керобом…

– Загрейн, ты хорошо себя чувствуешь? – спросила Энни, оборвав сына.

Энни была молодой женщиной, которой я не дал бы больше двадцати лет. И, по моим меркам из прошлого мира, девушка была достаточно «горячей». Портили впечатление лишь кожа на руках и ногти, которые больше подходили трактористу. Но что поделать, я привык к ухоженным ручкам дам из прошлого мира, которые поголовно могли похвастаться маникюром.

– Уже лучше, – по-прежнему немногословно ответил я. Впрочем, даже так это был прогресс, ведь предыдущие дни я обходился ещё меньшим набором слов.

– Хочешь навестить кладбище? – задал вопрос Садрич. Вон это был по-настоящему типичный представитель крестьянства. Невысокий, небольшая борода и усы (видать, чтобы в лопасти мельницы не попала), сильные руки с заметными мышцами от постоянной тяжёлой работы. Суровый, крепкий и, не знаю, надёжный, что ли? Он казался уверенным и способным справиться с любой проблемой, даже когда напивался какого-то местного самогона. А за три дня, что я провёл в их семействе, мельник делал это трижды…

Вот и сейчас Садрич отставил пустую миску, завладев привычной ёмкостью с какой-то спиртосодержащей настойкой, от души хлебнул и утёр усы тыльной стороной лопатообразной мозолистой ладони.

– Не знаю, – откровенно признался я. – Наверное, нет. Не сейчас. Может, позже…

Он кивнул. И я был уверен, что мельник меня понял.

– Тогда идите в комнату, – постановил мужчина. – Можете немного поиграть втроём, но потом спать. Завтра рано вставать.

Куда именно вставать – непонятно, но говорил он так постоянно.

– Давай, Заг, мне дядька Перрель зуб гиены подарил! Ты же его ещё не видел, идём покажу! – Ребис столь крепко схватил меня за руку и потащил за собой, что я испугался непроизвольного обращения в рой насекомых.

К счастью, отработав спецприём несколько раз, более-менее научился себя контролировать, так что обошлось.

– Подождите меня! – взвизгнул Себб, младший сын семейства Эландов, бросившись нас догонять.

Его речь была не очень чёткой, малец проглатывал буквы и не слишком умело произносил некоторые звуки, что для его возраста, пожалуй, нормально.

– А кашу кто доедать будет?! – строгий окрик Энни заставил младшего, пятилетку, поддать скорости, отчего он почти сразу поравнялся с нами.

– Давайте быстрее, – взволнованно пропищал Себб. – Мама ругается!

Будто она в комнате нас не достанет! – хотел было сказать я, но не стал этого делать. Дети… что с них взять?

– Хорошо, что он пришёл в себя, – через оставленную мошку услышал я слова Садрича. – Ещё бы пара дней – и я бы точно отдал мальчишку Милегеру.

– На обряд или навсегда? – поинтересовалась Энни.

– Как Наршгал бы решил, – серьёзно ответил мельник, потом глухо закашлялся.

– Пропусти завтра день, – негромко сказала женщина. – Мучная пыль тебя доконает.

– Потому и пью, – буркнул он. – Алкоголь сводит эффект на нет.

– С каждым разом всё хуже.

Садрич промолчал.

***

– Пурум-пум-пу… – бросил я камешек в реку, пронаблюдав, как «блинчик» отскочил два раза. Херовый результат. – Да, – криво хмыкнул я. – Херово получилось.

Эту ночь я почти не спал. Не из-за кошмаров, а из-за мыслей. О своём перерождении, оставленной «дома» жене и сыне… Боже, почему я вообще про них вспоминаю?! Мы почти не общались, ведь разошлись порядка… дай бог памяти, лет двадцати назад, но всё равно периодически поддерживали связь.

Ха, забавная история была! Она ушла, я в сердцах плюнул и продолжил жить. Алкоголь, работа, новые отношения, карьера, смена работы, друзья, новые друзья, новые женщины… Периодически звонил, исправно подкидывал денег, общался с сыном.

Бывшая жена тоже меняла партнёров, но, как и, я не смогла найти себе кого-то на долгий срок.

Одно время даже думали обратно съехаться, но как-то не срослось.

– Херово получилось, – повторил я.

Раннее утро четвёртого дня пребывания в новом для себя амплуа. Не дожидаясь, пока поднимутся мои новоявленные опекуны, встал пораньше и припёрся сюда. Живописное местечко!

И первая моя осознанная прогулка по улице. Заодно окончательно убедился, что всё вокруг – не сон и не глюки. Даже не матрица. Я переродился. Сирота в маленькой деревушке, а вокруг – огромный и незнакомый мир. Какие-то страны, империи, войны… Я ничего не знаю и не понимаю. Благо, «мне» всего семь лет, а потому подобное простительно. Нагоню. Хочу ли – уже другой вопрос.

Не знаю… Говорят, что к старости человек начинает меньше желать и ставит перед собой менее серьёзные цели. Это одновременно и так, и нет. Я, по-моему, вообще никогда не ставил перед собой масштабных задач. Всё как-то… на дне скрёбся. И считал себя реалистом. О, какое поганое и мерзкое словечко. «Реалист»! Это пессимист, но с ноткой печали и самобичевания. Пессимист, который постоянно ноет, как же всё дерьмово, и никогда не ждёт ничего. Ни от жизни, ни от самого себя. «Сдерживает аппетиты». Зачем мечтать о несбыточном? О богатстве, славе, личном счастье? Урежь осетра, подумай о чём-то более реальном. Например, о зарплате. Или о том, как придёшь домой и всосёшь жбан пива, залипая в телек. А лучше о выходных через три дня. О, какие прекрасные, полностью реальные мечты!

Сейчас даже немного мерзко. Не хочу быть реалистом. Лучше уж оптимизм. Причём такой… нездоровый. Он хотя бы помогает не падать духом.

– Во-во, – пробурчал я самому себе. – Так что, Загрейн, смотри в будущее в розовых очках. Сирота? Меньше надзора. Ничего не знаешь о мире? Радость первооткрывателя! Войны, ауры и какие-то боевые стили? У тебя, сука, сверхсила в кармане! Местные «джеки чаны» смогут лишь грустно смотреть на тебя с земли. А потом мошка, которую я предварительно прополощу в самом жёстком яде, во сне залетит им в рот.

Эти мысли позволили вернуть на лицо улыбку. И правда. Будущее – это здорово. Так или иначе.

Шум шагов заставил обернуться. В мою сторону целеустремлённо шагала высокая черноволосая девочка. Возраст плюс-минус тот же, что у меня. Я её знал. Вета Бурс, дочь старосты, моя ровесница. Правда, «знал» – это лишь имя и внешность. Должно быть что-то ещё, но Загрейн не захотел делиться сокровенным. Влюбился в неё, что ли?

Мысленно хмыкнув, я сосредоточился на Вете. Чего она хочет?

Неважно, буду импровизировать, потому что она явно идёт ко мне, а не к реке. В крайнем случае, конечно, признаюсь, что «кое-что подзабыл», но слишком уж налегать на потерю памяти не хочется. Обзовут ещё дураком, вовек не отмоюсь.

– Загрейн, я всё знаю, – серьёзно заявила она, смотря на меня чистыми как небо и таким же голубыми глазами. – У тебя умерли родители, а Дэлю забрали в тот караван, который к нам неделю назад приходил.

Моргнув, я ощутил, как у меня заскрипели мозги. Стоп, да она же ребёнок, вот и изъясняется в таком стиле!

– Да, – коротко ответил я.

– Папа говорит, что всё будет хорошо, – уверенно продолжила девочка. – Мы тебя в обиду не дадим и вырастим, как полноценного жителя. Вот.

– Спасибо, – постарался я добавить в слово немного эмоций. Позитивных, конечно же. А ещё улыбнулся. Ну… как улыбнулся? Скорее кривовато приподнял уголки губ. Тем не менее вроде прокатило, потому что Вета улыбнулась в ответ.

– Это… выходи играть уже, не сиди дома! – закончила она, потом шагнула ближе и крепко меня обняла.

Выше ростом на полголовы! – осознал я, аналогично обнимая её. – Что поделать, до определённого момента девочки растут быстрее.

Нос ощутил запах дыма. Похоже, она сидела возле открытого огня или хотя бы печки.

– Как раз сегодня собрался, – заверил я её. – Думал, Реб и Себб с самого утра побегут всем рассказывать.

– Я ещё не видела их. С братом за овцами ходила и тебя заметила. Он и сказал подойти, – по-детски наивно закончила Вета.

Эй, память, может дашь немного нормальных знаний, а?.. Или только кошмары подкидывать? Сучка.

Объятия разомкнулись. Девочка улыбнулась, махнула рукой и побежала в сторону худого паренька лет пятнадцати, стоящего метрах в сорока. Овцы, наверное, тоже где-то поблизости торчали, но я стоял у берега реки, а он – берег – уходил к воде под наклоном.

Почесав затылок и словно бы решившись, сбросил одежду, придавил её камнем да нырнул в воду. Немного безответственно, ведь мало ли? Вдруг тут обитают щуки размером с акулу, обожающие заглатывать людей целиком? А может, встречаются спонтанные водовороты, засасывающие маленьких детишек?

Но я ведь теперь оптимист, а потому наплевал на последствия. К тому же меня бы небось предупредили о таком, а?

Вода была тёплой, так что нырнул с головой. Ух, Юрка, прорвёмся. Обязательно прорвёмся!

Глава 6. Деревня

«Ожидание стои́т в одиночестве – заполняя собой обширную пустоту палаты запертого ларца. Его фальшивое дно – иллюзорный Пьедестал, а на нём, на четырёх резных ножках, изображающих носильщиков паланкина, восседает Трон – свидетель грядущей славы Того Дня. Времени, когда охотники-африды вернутся из полумрака тёмных вод в отчаянной погоне за призраками властителей и соискателей. Однако Он непоколебим и полон важного безразличия, которое есть всего лишь бесплодное терпение. Ожидание всегда стои́т в одиночестве перед этим вечно пустым – о, столь вечно пустым! – Троном».

Харриман Эдлус, «Обитель Пяти Богов».

***

1130 год от сотворения мира, остров Миизар

– Аура, Вета, это то, что превращает человека в элиту, – объяснял староста Дуфф своей дочери. Кто-то сказал бы: «Восьмилетка, что с неё взять? Тем более девчонка. Пусть в куклы играет!», но в это время возраст уже считался пусть и недостаточным для тяжёлой работы, но и не тем, когда детям полагалось лишь развлекаться и бегать по улице. О нет, в них закладывались основы. И, в зависимости от качества этих основ, менялось и отношение. Как к самому человеку, так и его – к окружающим.

А уж возможное замечание по поводу пола… Как я успел осознать, в этом мире он играл до смешного мало роли в плане сравнения силы.

К счастью, никто из семейства Бурсов даже не думал обращать внимание на нескольких мух, сидевших на стенах и потолке, позволяя мне спокойно наблюдать за происходящим.

– Сумел бы я стать главой деревни, не владей Аурой? – усмехнулся Дуфф. – Нет, радость моя. Не сумел бы. Мало иметь мозги, мало знать, что делать, нужно ещё обладать силой, способной эти знания подкрепить.

– Но ведь нас защищает наместник? – наивно спросила Вета.

Это она встретилась мне у реки. Черноволосая и голубоглазая. Довольно милая для своего возраста.

– Наместник Вермитракс, конечно, формально несёт ответственность за доверенные ему земли…

– Отец, – прервал его Дервис Бурс, его старший и по местным меркам давно взрослый сын. – Будь проще.

Небесно-голубые глаза Веты успели потерянно остекленеть по мере звучания голоса Дуффа.

– Кхм, – староста покосился на сына, потом на дочь. – Наместник не станет нас защищать, Вета.

– А? – удивилась она.

– Он в столице, городе Палид, на другом конце Миизара. А мы здесь, в Ностое. И единственное, что позволяет нам с надеждой смотреть в будущее…

– Соседи разграбят, – коротко пояснил Дервис, обрывая отца. – Или бандиты.

– Нельзя! – воскликнула Вета.

– Поэтому надо пробудить Ауру, – продолжил парень. – Аура добавляет много сил.

– И скорости, – Дуфф поднял руку, отчего его сын сразу замолк. Хм, дрессированный. Знает, когда может перечить, а когда нет. – Если упростить, Аура позволит три вещи: сильнее и быстрее бить, обрести прочность камня и видеть всё вокруг, даже предугадывая чужие атаки.

– Вот почему ты всегда знаешь, в какой руке вирра!

Дуфф и Дервис одновременно усмехнулись, сделавшись до отвращения похожими. Словно наблюдаешь за одним человеком, только разного возраста.

– Это называется Аура Наблюдения. Сильные воины поголовно владеют ей в той или иной степени. Они видят всё вокруг себя. Если, конечно, сосредоточатся и захотят это увидеть… И я хочу, чтобы ты, Вета, тоже владела всеми тремя Аурами. Конечно, скоро вас начнут этому тренировать. Сатор Отье – неплохой воин, хорошо знакомый и с Боевыми Искусствами, и с Аурой, но я желаю, чтобы ты начала раньше.

– Зачем? – девочка заморгала.

– Нам нужна помощь, – снова вмешался её брат. – Сейчас у отца есть лишь я. Этого мало.

– Ула, моя жена и твоя мать, не владеет Аурой, – с толикой недовольства проговорил Дуфф, ссутулив плечи. – Это не сильно мешает ей в повседневных делах, но я не хочу, чтобы ты была такой же. Мне будет спокойнее, если ты сумеешь за себя постоять.

– О… – Вета словно бы что-то поняла. Дай мне возможность угадать – предположил бы, что представила, как будет обыгрывать всех остальных в ножички и догонялки. А ещё как следует отдубасит Кероба. Этот придурок постоянно задирал местных девчат. Не старших, конечно, ведь те могли и сами как следует прописать. Да и не только их. Стоит лишь вспомнить наше первое знакомство… Хм, неприятная сцена. – Я согласна!

– Тогда начнём обучение с завтрашнего утра, – улыбнулся староста. – Дервис мне поможет, не так ли? – сурово посмотрел он на сына, который тут же сменил вальяжную позу, со сложенными на груди руками, на вытянутую в струнку, а потом торопливо закивал.

– Это всё? Я могу бежать? – Вета подпрыгнула, лучась энергией.

– Только запомни, дочка, – Дуфф нахмурился, отчего его лицо сморщилось, визуально постарев не меньше чем на десять лет. – Твоё раннее обучение – это тайна. Сама по себе Аура и её трюки знакомы многим. Шила в мешке не утаишь. Все выдающиеся воины владеют ею. Многие солдаты в Золотом или Серебряном Легионе Саркарна не исключение. Даже африды – и то с первого на второй. Однако… – здесь он удержал паузу, потом подался вперёд, упираясь локтями в колени, – большинство держит свои тренировки в секрете. И ты тоже не должна никому о них рассказывать. Поняла?

– Поняла, – Вета важно кивнула, но потом широко осклабилась. – А почему?

– Потому что ты – моя дочь, – мужчина погладил её по голове. – Именно тебе я доверю наши семейные тайны. Тебе и твоему брату.

Дервис тоже кивнул и улыбнулся. Улыбка изменила его лицо, придав ему схожести с сестрой.

– Пообещай мне, Вета, – добавил Дуфф.

– Обещаю!

А я понаблюдаю, хе-хе, со стороны! Аура, судя по всему, весьма ценная и полезная штука, пробудить которую нужно как можно раньше. Надеюсь, все хитрости будут заключаться в соответствующих тренировках, а не… не знаю… каких-то тайных алхимических препаратах? Или «вливании» в тело некой «мистической энергии». Ну мало ли?

Ещё немного поболтав ни о чём, Вета радостно убежала. А вот Дуфф с Дервисом остались.

– Ты уверен в этом решении, отец? – поинтересовался парень. – Рано или поздно нам придётся отдать её в чужую семью, где Вета наверняка поделится тайной – если не с мужем, то со своими детьми.

– Я уже продумал этот момент, – отмахнулся он. – Лучше всего будет не отдавать её куда-то, а взять сюда кого-то.

– К нам? – удивился Дервис. – Это… хм…

Староста молча хлопнул его по плечу.

– Разумеется, для вида я изображу, что подыскиваю потенциальных партнёров – куда без этого? Но в планах или найти подходящего человека в Ностое, или заманить к нам кого-то извне.

Парень кивнул:

– Варианты и правда есть. Особенно с новой политикой деревни, принятой год назад: обучать Боевым Искусствам и Ауре не только ополчение, но и детей.

– Саркарн обучает своих солдат массово, не делая из этого секрета, поэтому они захватывают мир. Не удивлюсь, если через полсотни лет вся Эндория станет частью Империи. Стоит взять с них пример. Тем более что у нас осело несколько ветеранов войны. Я не хочу, чтобы их опыт ушёл к Наршгалу вместе с ними… – он не договорил, лишь лукаво подмигнул Дервису.

– Неплохо придумано.

– Учись, пока я жив. Иначе главой селения ты будешь никудышным.

– Ты ещё не стар, отец, – криво улыбнулся парень. – Пыльца мудрости успеет осесть на…

– И ты ещё обвинял меня в велеречивости! – воскликнул Дуфф и рассмеялся. – Оставь. Я понимаю.

– Как и ты, я организую вокруг себя группу головастых единомышленников, отчего решения будут приниматься совместно…

– Думать надо совместно, – поднял мужчина палец. – А решение принимать лишь тебе. Запомни это, сын. Совет никогда не лезет вперёд лидера – что у нас, в деревне, что во дворце кайзера или наместника.

Дервис молча склонил голову.

– Главное – развивай Ауру, – лицо Дуффа ожесточилось. – Ты недостаточно тренируешься. Сила в голову ударила? Решил, что круче тебя только горы и Драконы Саркарна? Или вообразил себя равным Безграничным? А может, вторым Истинным?

А вот это мне уже знакомо! Драконы Саркарна – это сильнейшие люди Империи, управляющие Золотыми Легионами. Всего их трое. Имена, к сожалению, пока мне неизвестны, но о них ходили настоящие легенды.

Безграничные – это могущественнейшие из афридов. Людей, предпочитающих свободу всему остальному. Путешественники, герои и негодяи. Говорят, в силе Безграничные не уступает Драконам, вот только сами по себе они никому не служат и ни перед кем не встают на колени. Напротив, некоторые даже «охраняют» какую-то область или страну, которая считается их негласной базой. Ещё зачастую окружают себя не менее опасной свитой или командой, разделяющей взгляды своего лидера…

Истинный же… Истинный – это сильнейший человек мира, который одним лишь словом останавливал войны, отменял законы и свергал королей. Его мощь была так велика, что он мог менять своими атаками ландшафт, а голосом уничтожать армии или корабли. Во всяком случае, так говорят. Но потом Истинный, который в одиночку поддерживал мировую справедливость, просто исчез.

Уверен, дошедшая до меня легенда пестрит дырами, как плащ нищего, а потому я не верил ей ни на грамм, но… как сказочка сойдёт. В конце концов, истории про богатырей ходили и в моём прежнем мире, почему бы им не ходить тут? Будем, как говорится, знать. Быть может, когда-нибудь про меня тоже расскажут нечто подобное? Только без трагичного конца!

С другой стороны, может, мужик просто задолбался и решил пожить обычной жизнью? Собственный остров, пляж, полуголые девочки, которые таскали бы напитки… От такого и я бы не отказался! Лет через десять уж точно.

Мысленно усмехнувшись, погнал мошек по другим местам. Смотреть, как Дуфф распекал своего сына, я не желал. Ничего интересного в этой сцене нет.

О, а вот Зана. Моя ровесница и одна из тех, с кем я почти ежедневно гулял и бегал по улице. Благо, пока ещё нас не слишком активно привлекали к работе, хоть понемногу, с каждым днём, это становилось всё заметнее. Если знать, куда смотреть.

И я знал… смотрел… Иногда смотрел не туда, куда надо, и сглатывал слюну.

– Мам! – крикнула девочка. – Ты скоро?

– Почти! – ответила ей переодевающаяся женщина, за чьими формами я сейчас наблюдал. Большие, налитые груди, стройная талия, лёгкая россыпь веснушек на загорелой коже.

Очень захотелось коснуться, провести рукой, ощутить гладкость и упругость…

Мотнув головой, развеял наваждение. Сердце учащённо билось, на лбу возникли капельки пота. Эй! Мне ещё рано!

– Но почему тогда такая реакция? – хмыкнул я, подозревая, что лицо полностью красное. – И как я теперь ей в глаза смотреть буду? – припомнил я знойную красотку Циму, мать Заны.

Срочно сосредоточиться на чём-то другом!

Закрыв глаза, продолжил изучать деревню.

Вскоре привычный ритуал изучения Ностоя посредством жужжащей авиации завершился. Я открыл глаза и сладко потянулся. В данный момент сидел на вершине холма, осматривая окрестности деревни. Вот уже год прошёл, как я здесь живу. Можно сказать, пообвыкся. Нашёл свои плюсы и минусы.

– Хотя, если бы не мухи, смотреть отсюда было бы особо не на что, – проворчал я.

Местность тут была бедной. Много песка, мало чернозёма. Почва каменистая, так что скотину особо кормить нечем, отчего много разводить не получалось. Рыбы или дичи – ещё меньше.

Единственный плюс – лето круглый год. Палящее солнце прерывалось лишь редкими дождями в соответствующий сезон, а потому почти все деревенские могли похвастаться загаром. Но оно и неудивительно, когда целый день ишачишь в поле.

Воды, кстати, тоже не всегда хватало. Несколько неглубоких колодцев в деревне и река Беруга поблизости. Вот только в периоды засухи она жёстко так пересыхала. За прошедший год подобное случилось один раз (всего или целых – я пока не ведал), и я не поленился уточнить подробности, которые меня совершенно не порадовали.

Твою же мать, моя жизнь зависит от капризов природы! Великолепно!

Кроме какого-то особого сорта пшеницы, способного расти в подобной обстановке, здесь выращивали лишь самые неприхотливые овощи, некоторые сорта фруктов и ягод. Ради этого приходилось натурально рвать жопу – альтернатив нет. На ближайшую сотню километров лучшей земли не имелось, а что там дальше – только боги знают.

Говорят, конечно, на той стороне нашего «П»-образного острова – то есть на востоке – настоящее изобилие. Хорошая плодородная почва, множество никогда не пересыхающих рек и озёр, а растительности… натуральные джунгли. И ежели оно так, то получается несправедливо. Какого хера мы проживаем тут, а не там?

Здесь, на западной части, всё довольно плохо. Я бы назвал эти земли смесью прерии и пустыни. С добавлением камней. О, гор, камней и холмов тут было даже слишком много!

За прошедшее время мне удалось немного исследовать местность вокруг, так что я знал, о чём говорил: там, где есть вода, обязательно найдутся камни, ставящие крест на земледелии; там, где нет камней, тянется пустыня и нет воды; там, где есть всё, найдутся дикие звери, которые кормятся с этого места. И эти дикие звери – не чета земным!

Фух… даже странно, что я не приметил подобного поначалу. Впрочем, тогда у меня все мысли вертелись только вокруг себя. Это сейчас я мог позволить себе осмотреться.

Наиболее удивительным для меня, однако, стало то, что люди не жаловались. В отличие от меня, который видел другую жизнь, эти не видели ничего, так что считали происходящее нормой. А вот я с огромным трудом ко всему привыкал. Туалет на улице и купание в речке – сущие мелочи по сравнению, например, с отсутствием медицины, убогостью досуга или невозможности побыть одному.

Ха-а… да уж… Нет, в деревушке есть сразу два человека, к которым можно обратиться, если требуется медицинская помощь. Причём без разницы с чем – с отрубленным пальцем, сломанной ногой, поносом или рóдами: пожилой Гербер Локус – это тот мужик «на все руки мастер», который меня осматривал, и куда более молодая девушка Вияльди Ниил – травница, специализирующаяся на разных снадобьях.

В каком-то роде они поделили проблемы местных жителей. Локус больше специализировался на внешних травмах, то есть переломах, порезах и прочем. А Вияльди – на внутренних: разных болезнях и хворях.

Однако, как я уже понял, они оба в должной мере разбирались в смежных областях, так что ежели кого-то не было на месте, то немедленно бежали ко второму.

Но разве наличие двух человек, которые с горем пополам могли зафиксировать перелом или сварить микстуру от лихорадки, могло заменить полноценную клинику? Хер там. Антисанитария здесь царила жуткая, отчего выживали, как в древней Спарте, только сильнейшие. Генетически приспособленные к жёстким условиям жизни. Такие, которые не болели лишний раз. Такие, которые не страдали зубной болью. Такие, у которых не случались приступы мигрени. У которых не было врождённо-плохого зрения или какой-то инвалидности. Потому что иначе твои шансы на банальное выживание сильно понижались. Естественный отбор в действии.

Здесь мне сильно повезло. Я был уникален. Мои способности позволяли игнорировать любые травмы и болячки до тех пор, пока имелась чудесная энергия, позволяющая обращать тело в рой насекомых.

Жаль, что даже это не спасало от скуки. Как же иной раз хотелось завалиться на диван с пачкой чипсов и баночкой пива да включить телек! Что угодно! Хоть чёртовы новости, хоть очередное сраное ток-шоу. Или тупой сериал. Или даже рекламу. Но где бы?.. Ни книжек, ни интернета – ни-че-го. Из развлечений у ребят моего возраста были только бесконечные игры на улице, болтовня, драки и приставание к взрослым с целью что-то узнать или чем-то помочь.

Вздохнув, я вспомнил свой первый выход на улицу, когда только-только «пришёл в себя после смерти родителей». Тогда Ребис сразу потащил меня к остальным ребятам и, конечно же, я встрял. Оказывается, даже спокойное и доброжелательное отношение может раздражать. В общем, сам не понял, как дошло до того, что мелкий, казалось бы, мальчишка – такой же семилетка, как я, – со всей своей силы врезал мне в скулу.

– Давай, Кероб! – Рядом мистическим образом появилась группа поддержки, ратующая за моего обидчика. – У тебя ведь отец воевал, ополчение теперь обучает – значит, и ты должен быть сильным!

Драка семилеток может быть смешной, только если наблюдаешь за ней со стороны. Когда сам являешься этим вот семилеткой, особенно когда против тебя натуральный «уличный крысёныш», то становится не до смеха.

Глава 7. Кто украл палку?

Драка… Я что, боец? Эй, я не давал разрешения!

Проклятье, как же сильно меня поглотил современный мир, который возвёл вульгарное махание кулаками в негласное табу. Попробуй только кому по морде треснуть – месяцами, если не годами будешь по судам таскаться, где по итогу выплатишь десять МРОТ компенсации, если не больше…

Но сейчас я не там, как бы оно ни звучало, а значит, нужно постараться.

Напротив меня стоял пацан моего же возраста и на вид ни капли не превосходил по силе.

Для своего возраста Кероб неплохо двигался и уже умел правильным образом выбрасывать в мою сторону кулак. Причём метил, гад, ровно по лицу.

Самым трудным было не обратиться в рой. Я ощущал, что любое случайное действие, мимолётная мысль и… Дальше не знаю, но итог мне не понравится – факт.

– Заг, покажи ему! – за меня тоже болели. Вета и Ребис довольно прыгали, наблюдая за потасовкой. Вот дерьмо, могли бы и помочь. Эй, я вообще ни в чём не виноват! Вы не забыли, что у меня недавно предки откинулись и сеструху похитили?! Э-эй! Суки!

К счастью, отсутствие стратегической и тактической мысли у моего невольного оппонента сыграло мне на руку. Подманив его к деревянной стене чьего-то дома, увернулся от серии неуклюжих, но болезненных тычков, после чего шмыгнул Керобу за спину и толкнул его плечом. Ударившись о стенку, он уже не смог от неё отойти, ведь я смачно ударил его коленом по пояснице, прижимая к неструганым брёвнам, а потом крепко ухватил за холку, словно нашкодившего кота.

– Ой-ёй! – взвизгнул он, когда я сильно сжал пальцы, не скупясь использовать ногти.

Его руки задёргались, пытаясь хоть как-то меня оттолкнуть, но я занял устойчивую позицию, с которой не планировал уходить.

– Признаёшь, что проиграл? – пытаясь отдышаться, спросил я. Пара синяков на плечах и груди болезненно ныли. И это я ещё молчу про скулу!

– Д-да! Отпусти!

Я разжал хватку и отошёл, позволив пацану осесть на землю. Вета заулюлюкала, Ребис захлопал. Однако они были не единственными зрителями.

– Тухло как-то, – сплюнул высокий шкет лет тринадцати-четырнадцати. Сейчас я уже знал, что его зовут Кольто Шебор, надменный засранец, но тогда был не в курсе. – Не считается.

– Во-во, – поддакнул его дружок Жаруб Вурус, по прозвищу «Жар». – Вы хоть видели, как настоящие мужики дерутся? Ополчение? Они ногами машут быстрее, чем жернова сраной мельницы Эландов!

– Эй! – возмутился Ребис. – Это моя мельница!

Без лишних слов Кольто толкнул его, заставив упасть.

– Дядька Садрич не изучает Боевые Искусства и Ауры у него нет, – гаденько хихикнул парень. – А значит, будет делать всё, что ему скажут. И мельница у него сраная. Так-то!

Жаруб снова закивал.

– А что вы нам сделаете, мелочь? – упёр он руки в бока. – Сраная мельница! Аха-ха-ха!

К слову, эта парочка тоже никаких Боевых Искусств не изучала, но опять-таки узнал я это значительно позже.

– А ничего, что вы едите хлеб, который делают из муки с этой мельницы? – приподнял я бровь. – Выходит, «сраный хлеб»? Значит, и вы, парни, тоже «сраные»?

Вета засмеялась, Ребис, миг назад готовый разреветься, хрюкнул в кулак. Даже Кероб, потиравший шею, одобрительно хмыкнул.

Парочка «старшаков» переглянулась, но прежде чем хоть кто-то успел сказать слова, определившие бы их дальнейшую судьбу – почему-то мне казалось, что в мою сторону (а может, и в сторону покойных родителей) прилетит дюжина крепких матюков, – подошёл ещё один человек.

Дервис Бурс, спортсмен, комсомолец, просто хороший парень! Кхм… точнее, сын старосты, пользователь Ауры, знаток Боевых Искусств и разных стилей, а также потенциальный новый глава Ностоя.

– И что тут происходит? – мягко спросил он, скрестив руки на груди.

Тогда я подумал, что это карма сработала. Сейчас понимаю, что так называемая Аура Наблюдения дала ему понять о возникших проблемах. Хотя если бы не Вета (его сестра), не факт, что Дервис бы вообще подошёл.

Вряд ли, конечно, нам сделали бы что-то существенное – максимум поколотили. Всё-таки здесь деревенька на полторы сотни человек – каждый старается действовать на благо остальных. Собственные отцы устроили бы Кольто и Жарубу весёлую жизнь, посмей те отлупить нас за просто так. Однако разум приходит в голову лишь со временем. Обычно годам к тридцати…

И вообще, всегда был риск, что я не сдержу сверхсилу, а это не привело бы ни к чему хорошему! Всё-таки она у меня довольно… стрёмная, если так можно сказать. Вот превращайся я в какого-нибудь ангела с крыльями и нимбом – другое дело! А рой насекомых звучит слишком крипово даже по абсолютно толерантным современным меркам, что говорить про задрипанную деревушку в средневековом мире? Меня же, сука, на костёр поведут! Сжигать! Во слову грёбаного Наршгала!

Хмыкнув, вновь вернулся к настоящему. Пусть прошлое остаётся прошлым.

Сделал я это вовремя. Ко мне как раз направлялся брат Ребис. На самом деле он, конечно, не брат мне. Ни мне-мне, ни мне-Загрейну, но с учётом проживания в доме семейства Эландов я посчитал, что говорить «брат» будет правильно. Хотя Садрича и Энни продолжал звать дядей и тётей соответственно. Как Гарри Поттер, мать его в задницу.

Пацан, такой же восьмилетка, как и я, мчался в сторону холма, где я устроился, чтобы немного побыть в одиночестве. Потому что ЗАДАЛБЫВАЕТ! Задалбывает постоянное общество! Сука, я интроверт и ненавижу людей! Меня мутит, когда я постоянно нахожусь в какой-то компании! И даже скука не могла изменить моё мнение!

Да-да, мне может быть до умопомрачения скучно, но я предпочту тусить сам с собой, чем отправиться в общество. Зачем?! Дайте мне интернет и идите в жопу!

Ха-а… но сейчас такое время, когда нахождение вне общества даже представить сложно. Потому что одиночки не выживают. Если, конечно, ты не Истинный, не Дракон или не Безграничный. Эти монстры, наверное, и на Луне выживут. Ежели, конечно, хотя бы десятая часть того, что о них говорят, соответствует истине.

– Интересно, он споткнётся или нет? – сам у себя спросил я, наблюдая, как Реб ловко перепрыгивает маленькие овраги и крупные камни. На камни, впрочем, что большие, что маленькие, вообще лучше не наступать, ведь бегали мы без обуви. Кожа ступней соответственно давно превратилась в каменную корку, но и она не спасала от всего.

Причём я ощущал, что при нужде мог бы исправить ситуацию с ногами, вновь вернув им чувствительность – при помощи сверхсилы. Интуиция подсказывала, что способности могли манипулировать формой моего тела в весьма широком диапазоне, но… пока я не видел в этом смысла. Сразу по нескольким причинам. Первая – это осложнит мне хождение по улице. Жёсткая кожа на ступнях позволяла игнорировать весьма многое, пусть и не всё. Вторая – это демаскировка. Не хочу привлекать к себе внимание, ведь и так имею репутацию не по-детски умного типа. Третья – не рискую влезать в свои способности настолько глубоко. Рано.

Ох, сверхсилы… они-то и являлись тем, что позволило мне не подохнуть со скуки, проводя время в одиночестве.

– Заг! – крикнул Ребис. За ним – только сейчас заметил – хвостиком мчался Себб. Он всегда таскался за старшим, вне зависимости от ситуации. Поначалу это даже казалось мне странным, ведь дети по-любому должны были периодически ссориться и ругаться. Ещё и братья ведь! А как же извечные детские претензии друг к другу, вроде ревности к взрослым, кому больше достаётся внимания и всё прочее?

Однако Эланды отнеслись к подобному с умом. Ну… как умом? Универсальной деревенской логикой. Старший всегда и во всём прав. Точка. Однако если младший огребал из-за старшего, то наказывали обоих. Ибо не уследил. А должен был.

Как я понимаю, из Себба растили помощника Ребиса, который даже не должен думать о том, чтобы попытаться перетянуть одеяло на себя. Ради наследства, например.

Только подобная тактика может легко и просто аукнуться. Что, если старший погибнет? Или, ладно, без такого экстрима – что, если старший окажется конченым дегенератом?

– Реб, – махнул ему рукой. И второму: – Себб!

– Идём отцу помогать! – Пытаясь отдышаться, Ребис выпятил грудь, прогибаясь в спине, потом начал переминаться с ноги на ногу.

– Идём. – Я даже не думал спорить, сразу направившись следом. Потому что здесь иначе никак. Кто не работает, тот не ест. И нас постепенно начинали приучать к работе.

По дороге Ребис, естественно, принялся активно полоскать мне мозги своей детской болтовнёй. Су-у-ука-а-а! Как же задолбало, что уже целый, мать его, год приходится общаться практически только с детьми! Я – взрослый, почти пенсионер – оказался будто в тюрьме!

И нет, я нормально отношусь к детям, но не тогда, когда приходится разговаривать только и исключительно с ними, вникая в бесконечные мелкие и смешные для меня проблемы. Я варился в обществе пятерых одногодок, потому что деревенька была весьма маленькой: порядка ста пятидесяти жителей.

В общем, подобное здорово ломало мозги. Словно постоянное общество умственно-неполноценных коллег-идиотов, с которыми попал на годовую вахту. И ладно ещё вахту, ведь через тот же самый год с неё можно уйти. А здесь – хер! Тюрьма. Самая натуральная.

Я, впрочем, не сдавался. Хоть и страдал.

– Я вчера ту палку, помнишь, оставил? – молол языком Ребис. – Сегодня, по пути сюда, проверил – нет её! Это Кероб взял, зуб даю!

Кероб Отье всё ещё выступал нашим негласным «непримиримым» врагом. Разумеется, «вражда» не мешала вместе бродить по улице, заниматься какими-то делами и играть. Ну и драться, конечно. Хотя я сейчас научился заканчивать любые драки парой ударов. Подобное для меня жизненно важно. Мы становимся старше и сильнее, следовательно, увеличивался риск получить оплеуху достаточной силы, дабы невольно обратиться роем.

– Зачем это Керобу? Всё равно ведь все сразу поймут, что палка твоя, – возразил я.

– И что? Скажет, что не отдаст. – «Брат» буквально кипел злобой, аж подпрыгивая на каждом шагу. Себб не отставал.

– Врежь ему! – завопил младший.

Вот, кстати, ещё один «минус» – крики. Спокойно не умел общаться решительно никто. А если такое состояние и наступало, то кончалось быстрее, чем сигарета у врача-хирурга, в одно рыло провёдшего шестнадцатичасовую операцию.

– Как?! – возмутился Реб, посмотрев на мелкого. – У него моя палка!

– Найди ещё, – пожал я плечами, в упор не видя «проблемы», которая так сильно беспокоила Ребиса.

– Где? – сплюнул он. – Моя лучшая! Идеал!

– Можно у дяди Сада взять ручку от лопаты.

«Дядя Сад» – сокращение от Садрича. Тётю Энни сокращать – благо – не пришлось. Я вообще с трудом сумел привыкнуть к такому обращению. Эти люди были куда младше реального меня! А Энни ещё и периодически будоражила фантазию. Даже сейчас, в восемь. Как ни странно, прибор уже подавал признаки жизни, хоть пока и больше спонтанные, что не мешало мне наслаждаться видом женской фигуры и открыто пялиться. Через мошек, естественно. Чёрт бы побрал моё любопытство… Уверен, через несколько лет при помощи насекомых начну активно подглядывать за всеми симпатичными бабами посёлка.

– Он мне потом этой ручкой по жопе и надаёт… – пробурчал Ребис.

Я хмыкнул. Пацан был совершенно прав. Эх, всё-таки в это время и правда взрослели быстрее. Вспоминаю прошлое и как люди даже к двадцати и старше продолжали оставаться инфантилами. Ходили в универ или шарагу, потом работали – будто бы по инерции, потерянные и не понимающие, что вообще происходит.

Здесь подобное невозможно. Слишком рано нужно стать самостоятельным. Не успеешь – умрёшь. Вот так всё просто. И убьют тебя не разозлённые деревенские, кричащие, что ты не соответствуешь гордому званию жителя их поселения, не-е, тебя сломает быт. Жёсткий он здесь.

По сути, парня уже в четырнадцать-пятнадцать – бывает раньше или позже, но это исключение – «выставляли на мороз». Смешно, учитывая, что морозов на Миизаре нет и не было. Кхм, так вот, в этом возрасте у парня появлялся весьма простой, казалось бы, выбор: оставаться в доме родителей на вечном подхвате – так делали, если у семьи имелось большое хозяйство, – или начинать новую жизнь.

И если в первом варианте ещё всё относительно понятно, то вот во втором… Во втором помогал коллективизм. В это время не было разобщённости и приоритета личности перед массой. Каждый понимал, что деревня могла существовать, лишь объединившись. Людей мало, работы много, дикая природа под боком. Случайная ошибка одного могла отразиться на всех, так что каждый видел своим долгом помочь. По возможности, но всё же.