Вечная Битва: Конец Эпохи. Книга 2

Глава 1

Вондар вынырнул и широко раскрыл рот, глотая воздух. Было бы глупо утонуть человеку, имеющему власть над силами природы, но он был близок к гибели. Призвав на помощь водяных духов, маг выскочил из болота, словно его сильно подтолкнули снизу. Ухватившись руками за целые бревна гати, он вскарабкался на мосток и стряхнул с волос широкие наполненные жидкостью листья донной травы и черно-бурые клубки водорослей и гнилой листвы. Одежда отяжелела, в карманах плаща стояла тухлая, пахучая вода, туфли едва не соскакивали с ноги под весом все той же воды. Чародей разулся, выплеснул жижу из обуви и одежды, висящей, как непомерная кольчуга. Но все неудобства меркли перед тревогой за Велизария. Падение сильно замедлило преследователя и предоставило клопу значительную фору. Насекомое могло быть где угодно, за десятки километров отсюда. Вондар верил в лучшее, убеждая себя, что раз существо охотилось в здешних краях и не насытилось на месте, значит логово поблизости. Каков смысл бегать с обедом на шее, вряд ли животные Эртабарада сильно отличались от собратьев в других мирах. Законы природы везде одинаковы, а охотник никогда не отправится искать добычу за тридевять земель от жилища – это не выгодно и рискованно. Исключение могут составить бродячие хищники, но в таком случае, зачем клопу удирать далеко. Он мог бы устроиться на трапезу прямо на месте или, испугавшись людей, отойти в сторону. Погони он не видел и не мог знать о Вондаре.

Он осмотрелся, в первую очередь проверяя деревья. На толстых мшистых стволах гнездились крылатые ящеры, походившие на летучих мышей, с шерстистыми спинами, жуки с блестящими вытянутыми, как у плавунцов, панцирями и болтались коконы. Нити, из которых они сплетены, выглядели грубыми, имели серо-черные цвета и лежали не так аккуратно, как у пауков. В коконах подергивались жертвы «ткача», всевозможные звери чуть больше собаки. На одном из коконов элементалист заметил клопа, все встало на свои места. Значит, плетут оболочку для добычи именно они, следовательно, надлежит искать пропавшего магистра в таком точно коконе. Вондар поспешил вдогонку, впрочем, следя, куда ставит ногу. Обнаружить человека, оплетенного нитями, не составит труда, ведь вокруг нет ни одного существа со схожей анатомией. Кула отдаленно напоминали людей, но хвост выдал бы их сразу. К тому же рептилоиды не забирались так далеко в джунгли без надобности и знали местность и животных, на ней обитающих, сложно представить одного из них жертвой клопа-переростка. По логике Велизарий и не должен был быть опутан целиком, не так долго маг провел под водой и после спасения.

Проблему составляла мобильность клопов, они сидели на отдаленных от тропы деревьях над водой, не испытывая неудобств, а также могли легко перепрыгивать с одного на другое. Вондар при необходимости поднимался в воздух, только для этого требовалось создать миниатюрный ураган. В условиях болотистых джунглей он не развернулся бы должным образом, его начало бы лупить о стволы, имелась и вероятность запутаться в лианах или нитях, оставленных клопами и, возможно, пауками. Почему им не обитать тут наравне с большим числом видов насекомых, неплохо уживающихся среди ящеров и при высокой температуре, членистоногие вообще опережают многих существ в эволюционной гонке. Пришлось двигаться в том же направлении, надеясь на удачу, звать товарища Вондар не стал – крики скорее привлекли бы не рыцаря, а его захватчиков. Да и кроме клопов на болоте таился целый ворох опасных тварей. В частности крыланы на ветвях выглядели угрожающе. Они спали, но видно было, что сон их предельно чуток. В кронах высоких деревьев, вроде эвкалипта, слышался шорох и треск ломаемых тяжелым телом веток. Одному Всевышнему известно, какие еще зверюги водились в заболоченном лесу. Чародей проверять не стал, тем более что его внимание привлек остров посреди топи и деревьев. Он образовался вокруг толстенного ствола, уходящего на верхние ярусы, где дерево раскидывало зонт из ветвей и листьев. Холм уходил под воду без явных границ, словно его залило совсем недавно. Могучие корни, выходящие на поверхность, и часть ствола оплетали грязно-серые нити, на некоторых болтались коконы. В белой массе этой пряжи Вондар различил бледное тело рыцаря.

Охотника не было поблизости, зато маг быстро нашел его в метрах пяти от дерева: клоп, скользя по болоту, как по катку, кидался на другое причудливое насекомое, также перемещающееся по воде. Тем временем добыча ускользала – по дереву к бездыханному Велизарию сползала толстая гусеница с торчащими кожистыми «усиками» над глазами и на диво мощными челюстями, мало походящими на жвала насекомых. Челюсти гусеницы представляли собой рыжеватый капкан и, в отличие от подавляющей массы переходных форм, таких как другие гусеницы, эта личинка не довольствовалась листьями. Возможно, она превратиться в стрекозу или аналогичного хищника, с которым не знакома наука во Внешнем Мире. Так или иначе, гусеница сама являлась хищником, и ее жертвой суждено было сделаться Велизарию. На счастье путь к острову был не долог, по воде добраться не получилось бы, зато, скакнув через заросшую мхом и травой кочку это – раз плюнуть. Маг прицелился на коричневатый с примесью темной зелени бугор, вздымающийся из болота, прыгнул и приземлился точно на него. Возвышенность позволяла легко встать и держать равновесие. На ней можно было стоять втроем. Следующий прыжок должно было совершить на большую дистанцию, но Вондар держал себя в отменной физической форме, проблемы не могли встать на его пути. Так он думал.

Снова согнувшись для прыжка, повелитель ветров собирался рвануть вперед, как твердь под его ногами заходила ходуном. Едва устояв, он припал на колени, вцепился в выбоины в шершавом холмике пальцами и затаил дыхание. Гусеница времени даром не теряла, приблизилась к паладину на расстояние вытянутой руки и уже щупала его голову своими «резиновыми» антеннами. Вондар привстал, хотя бугор вновь дрогнул и словно приподнялся над водой. Плавным движением он изъял из-за пояса топорик, но пожалел кидать его, вдруг пропадет в пучине. Только сейчас он вспомнил о лазерном пистолете, про который основательно забыл в ходе странствий по разным мирам и битв с демонами, где пистолет не имел значения. Проклятущий холм точно нарочно мешал целиться, это раздражало вдвойне потому, что причины для локального землетрясения, коснувшегося одного-единственного холма, попросту не существовало. Догадка пришла к чародею в один момент с подъемом «холма» еще выше. Из закипевшей воды поднялась заостренная вперед и плоская сверху голова, покрытая чешуей. Полный зубов острый клюв гигантской черепахи пускал по вязкому простору болота пузыри, временами исторгая скрип, как от несмазанных ворот. Панцирь, до того погруженный в воду и сокрытый ряской, в диаметре составлял около трех метров, но возвышался, из-за чего стоять на нем было практически невозможно. Однако медлить с выстрелом Вондар тоже не смел. Навскидку наведя на гусеницу оружие, он выпустил три луча, два из которых поразили цель. Змейки дыма из ран взвились в воздух, личинка упала под дерево, медленно скатилась в болото и исчезла в зеленой мути.

Вондар не любил убивать, особенно существ, не отдающих себе отчета в том, что их поступки наносят вред. К несчастью, далеко не на всех живых существ он мог влиять внутренней силой своего духа и души, некоторые случаи не вписывались в рамки. А тут элементалист оказался ограничен и временем, кому ведомо, какими способами гусеница подготавливала к употреблению кушанье? Вондар не мог ручаться, что Велизарий жив до сих пор, а ведь зловредная гусеница вполне возможна и сама использовала яд.

Правда с начала надо было определиться, как быть с черепахой. Агрессии она не проявляла, едва ли ощутив на спине неведомого пассажира. Но черепаха-великан из мира ящеров, изолированного от остальной Вселенной, – не лучший вид транспорта. Животное приблизилось к островку на близкое расстояние, маг соскочил с панциря, щели в котором, плотно забитые плодородной землей, заросли так сильно, что со стороны – ей богу, холм или кочка! Отличить невозможно. Клоп основательно втянулся в потасовку с соперником, почуявшим свежее мясо. Отступать эта помесь водомерки с муравьем не намеревалась, предпринимая одну отчаянную попытку прорыва за другой. Защитнику приходилось стоять до последнего, даже было бы жалко лишать его добычи, не будь она человеком и соратником. Вондар склонился над посиневшим рыцарем, остекленевшие глаза смотрели в одну точку прямо перед собой. И все же чародей увидел слабую искру жизни в сердце воина Света. Яд клопа парализовал его, но не убил и, видимо, не привел к перевариванию внутренних органов, как слюна пауков. Надежда, что Велизарий и дальше будет бороться со смертью так же успешно, как до сих пор, ни на чем не основывалась, следовательно, лелеять ее не имело смысла. Нужно было действовать! Вондар обладал недюжинными способностями, а исцеление ран и тем более отравлений в их список пока не входило. На магию полагаться он, тем не менее, мог. Призвав струю свежего воздуха, отправил ее вентилировать легкие пострадавшего, создав воздушный насос. Часто яд различных видов змей, медуз и насекомых обрывает жизнь жертвы, затрудняя дыхание.

Следующим шагом после оказания первой помощи был поиск путей к отступлению с островка. Убить клопа дело не хитрое, но так или иначе придется выбираться. А забрав лишнюю жизнь, Вондар лишь омрачил бы свою душу и предал бы идеалы, ради которых забрался в такую опасную даль. Черепаха уплыла, два ее сородича маячили в отдалении: от одного виднелась лишь верхушка панциря, второй выбирался на островок в двух сотнях шагов южнее. Пропустив через себя заряд силы, сделавший тело рыцаря почти что невесомым, Вондар подхватил того на плечо. Клоп как раз заметил чародея, уходящего с его добычей. Состязаться в скорости с насекомым, испокон веков живущим на болотах и в лесах, нечего было и думать. Маг разбежался, прыгнул и одновременно велел камню на большой земле взмыть в воздух. Булыжник оказался под ним тогда, когда он планировал, оттолкнувшись от него, Вондар тяжело опустился на кусок тверди рядом с гатью, промяв мягкую глину. Камень случайным, но удивительным образом обрушился на клопа в тот момент, как насекомое скользило за беглецами. Глухой всплеск, последовавший после обрывистого треска, похоронил хищника. Люди могли спокойно уходить. К Велизарию это относилось в меньшей степени, он не мог стоять на ногах и походил на труп. Однако Вондар по-прежнему ощущал в нем жизнь. Маг решился на опасную «операцию», на кою был способен. Непосредственно исцелять он не умел, зато мог контролировать жидкости. У него возникла мысль воздействовать на кровь паладина и ускорить выход яда. Такая манипуляция ставила под угрозу жизнь магистра, но тот и так балансировал на грани. Он оттащил Велизария на траву дальше от смрада и духоты болот, насколько это позволяло ему время и местность.

Чуть согнутые пальцы чародея опустились на уровень сердца, Вондар услышал его неровное биение. Однако он избавился от малейшей капли страха, чтобы его губительное влияние не испортило сосредоточение. «Нащупал» сосуды, «привязал» кровоток к пальцу и медленно повел отраву к порам кожи. Важно было постоянно сохранять контроль над манипуляцией, ведь малейшая ошибка могла привести к выделению через кожу самой крови. Потеря жидкости и так грозила Велизарию, но на сей случай у мага был припасен сосуд с прохладным еще соком. Вскоре на бледной, покрытой «гусиной кожей» груди воина проступили черно-зеленые капли. Рана, нанесенная жалом клопа, заросла сама по себе спустя несколько минут после ее появления – наверное, таким образом, насекомое сохраняло свой обед в целости. Наконец Велизарий подал признаки жизни: открыл глаза, забегавшие в каком-то ужасе, рот немо хлопал, как у рыбы.

Вондар подал другу сосуд, помог напиться и подняться. Лицо рыцаря приобрело живой оттенок, яд действительно покинул его тело. Велизарий оперся о дерево и смог удержаться, хотя пока не говорил ни слова, немота прошла не сразу. Вондар терпеливо ждал, покуда товарищ приходит в себя, мысленно улетая к окраине леса, где должен был находиться Зосимос со спутницей. Клоп нарушил планы путешественников значительно, элементалист не надеялся пересечься с магистром Кровавой Повязки раньше, нежели путь завершится. Велизарий выпучил глаза, испуганный пропажей дара речи и не знающий, как и куда угодил. Маг подал ему сосуд снова, пожертвовав почти весь сок.

– Пойдем скорее, – проговорил он, поддерживая паладина под руку.

Идти по гати вдвоем было сложно, узкая тропа из бревен не внушала доверия и раньше, Вондар на себе испытал ее коварство. Теперь ему приходилось толкаться с еле бредущим Велизарием, стараться удержать его и отслеживать движение на деревьях или на воде. Они превратились в удобную и легкодоступную добычу для любого хищника. У магистра не хватило бы сил сопротивляться, да и меч его, оброненный при стычке с клопом, подобрал Зозимос. Вондару же нужно было отбросить товарища, чтобы встретить врага во всеоружии, а раненый, несомненно, утонет в болоте. Однако обошлось без бед и приключений, бревенчатый мостик, перекинутый через топь, вывел их к большой земле, солнце показалось из-за крон деревьев и обрушило весь свой пыл на людей, до которых раньше не могло дотянуться. От Зосимоса и Шшам-ра и следа не осталось, они ушли вверх по каменной осыпи к следующему алтарю. Для продолжения ритуального похода Вондару оставалось понадеяться на чутье элементалиста, позволявшее видеть и слышать духов, в том числе священных повелителей кула. Примерный путь к алтарю Вондар себе представлял, вопрос же с Велизарием решался сложнее. Основной яд вышел из организма, однако рыцарь был еще очень слаб, а обезвоживание становилось реальной угрозой его жизни. Оттащив соратника под навес, вымытый в скале давно пересохшей рекой, русло которой теперь представляло собой устланный галькой ров между лесом и насыпью, он усадил его у стены. В тени жара била не так сильно, как на открытой каменной «сковородке», зато духота не отстала от людей и под покровом.

– Что творится? – севшим голосом просипел Велизарий, поразив привыкшего к его безмолвию чародея.

– Спокойно, отдохни, – Вондар похлопал друга по плечу. – Ты забыл, на тебя напал клоп. Я отпустил Зосимоса вперед, а сам вернулся…

– Спасибо, Вондар.

– Не трать силы, нам предстоит бросок через навал каменных обломков под палящим солнцем. Надеюсь, след Зосимоса не пропал. Я могу найти следующего духа-стражника, но это займет много времени и потребует определенных душевных затрат.

Ослабевший Велизарий прошептал что-то, прикрыл глаза и прислонился к стене. Вондар не стал его подгонять, понимая, как ему было тяжело и, возможно, больно. Сев рядом, он расслабил мышцы, забывшие об отдыхе уже, казалось, вечность назад. Впереди под напором разыгравшегося ветра гнулись и покачивались деревья болотистого леса, по небу мельтешили точки – ящеры спешили в логова перед штормом. Если даже могучие и величественные драконы устрашились гнева стихии Эртабарада, значит должно грянуть нечто грандиозное. Тучи зеленовато-черным рокочущим валом нависли над горизонтом, клубясь и плюясь красными молниями. Вондар был невозмутим.

Глава 2

Погони не было, но расслабиться сверхвоинам не довелось. В зарослях, куда они нырнули, спасаясь от берсеркеров, они испытали весьма странное ощущение: растения и земля словно обрастали металлом, покрывались тонким блестящим слоем, будто кто-то красил их из баллончика серебром. Признаков жизни не было, ни животных, ни птиц, только облитые сталью растения. Акуан слышал об этом необъяснимом явлении, имеющим место на завоеванных Легионом планетах, однако раньше не видел его вживую. И все же не особенности окружения заставили генералов вздрогнуть. Стоило кораблям намари скрыться, будто их стерли ластиком, как небеса над базой разорвала огненная воронка. Благоговейный трепет подернул даже непоколебимого Грома, глаза полиморфа расширились, тело подалось назад. Молес прибыл на Альфа-Белтар, неся самого Владыку Разрушителя, гордо стоящего на площадке обозрения. Увенчанная рогами голова лениво поворачивалась, Хаос осматривал нанесенные повреждения и восхищался царящим вокруг разгромом.

Законы Мироздания больше не волновали его, а назойливые зурара продолжали атаковать Таларон. Их не смутило и появление Молеса, ведь они не знали, чем кончится их знакомство, а кончилось все быстро. Отколовшиеся прямо от острова куски оникса выстрелили, как из пушек. В полете они загорались красным огнем, а, попадая по судам нападающих, разрывали их каменную броню в клочья. Следом ударила артиллерия на борту летающего дворца, лиловые шары довершили начатое, бедняги зурара не успели бы и развернуться для бегства. Гром в небесах стих, сверхвоины сидели в кустах, как два перепуганных зайца, не способные рыпнуться ни в одну, ни в другую сторону.

– Надо пробраться на Молес, – вдруг заявил Акуан.

– Я мог бы разгадать твой замысел, но это займет время.

– Объясню кратко: только на нем мы покинем Альфа-Белтар. Давай будем честны с собой, захватить корабль и уйти дальше стратосферы мы не сумеем…

– Идет, – моментально согласился Гром. – Как будем действовать?

– Как? Мы полиморфы, братец.

Молес приблизился к горящей базе и снизился, почти касаясь земли острыми концами скал оникса, свисающими с острова. Несомненно, это был шанс. Но Акуан трезво оценивал ситуацию и отдавал отчет своим поступкам. Прежде, чем лезть под нос Хаосу, им нужно было осмотреться. Перебравшись на более удобную, но такую же потаенную позицию, они внимательно следили за плацдармом и Ониксовым дворцом сквозь тяжелые ветви кустов. Поначалу Молес просто висел низко над землей, ничего особенного не происходило, пока из руин не показался Технос. Бог машин злобно вертелся, выискивая обидчиков, только сейчас он заметил появление хозяина. Предчувствуя грядущий нагоняй за то, что не справился с защитой столицы, препорученной ему, мозг на платформе весь съежился и припал к земле. С Молеса как раз стартовал диск, несущий двух старших жрецов. Акуан дернул Грома за рукав, предлагая тем самым действовать. Берсеркеры еще не переключились с боевой программы на патрульную, так что временным затишьем можно было воспользоваться в своих интересах. Уверившись, что Технос их не видит и вообще занят выдумыванием оправданий или чем-то в этом роде, сверхвоины проскочили к опускающемуся диску, укрываясь за кустами, обломками кораблей и зданий и прочими подходящими для этого объектами, вроде горящих танков или сбитых стальных птиц.

Акуан, только оказался позади подъемника, втянулся в круговое отверстие, шедшее по окружности диска, Гром, обратившись молнией, проник в устройство, питающее этот аппарат. Только питало оно не током, а энергией душ. Полиморфу стало очень неуютно в окружении стонущих внутренних оболочек живых существ, погубленных волею Хаоса. Технос приземлился в центр диска. Лазутчики не могли наблюдать за полетом, но ясно чувствовали движение, а когда оно прекратилось, выждали, пока звуки голосов и шагов стихнут. Первым укрытие покинул Акуан. Пребывая в жидком состоянии, он осмотрел место посадки, убедился, что среди «воткнутых» в полукруглые выемки дисков никого нет, и подал знак Грому. Подумать только, они оказались на самом Молесе! Кто бы мог поверить, что попасть в крепость Хаоса так просто. Впрочем, просто оно лишь на первый взгляд. Площадки с лифтами пустовали по той только причине, что безликие не спешили покидать остров, а по улицам города, целиком выдолбленного из оникса, бродили воины Владыки, на смотровом мостике чернело округлое тело Ксерота.

– Через город не пройти, – констатировал Акуан, – придется искать отверстия.

– Их полно в скале, – кивнул на край Молеса Гром.

Акуан вспомнил, что летающая глыба действительно испещрена норами, ведущими в ее недра, они отчетливо виднелись еще снизу. Предварительно он втянул в себя необходимые элементы из воздуха, пополнив запас воды в теле, теперь можно действовать. Изловчившись, он повис на выступающей части диска, нащупал ногой дыру прямо под собой и соскользнул в черный ход. Гром последовал примеру друга, они попали в ход, больше походящий на вентиляционную шахту, однако назначение трубы было иным. Дышать свежим воздухом демонам вовсе не обязательно, потому-то через каналы распространялась энергия душ, держащая Молес «на плаву». Вся скала была изрыта пересекающимися ходами, заполненными зеленоватой дымкой. Воины точно не знали, куда и зачем им ползти, им требовалось покинуть планету, ставшую пристанищем врага, но важно было следить и за тем, куда они попали после перемещения. Поскольку Хаосу подвластны все силы Космоса, любые законы он легко приступал и подстраивал под себя, не существовало мира, куда бы он не проникал, а в личную Эпоху его возможности росли до бесконечности. Вот воины и ползли по прямой линии, постепенно спускаясь под уклон.

Скоро зеленый тоннель оказался и спереди и сзади, свет небес Альфа-Белтара сюда не проникал, а конечная цель так и не обозначилась. Но завывания ветра подсказали двум заблудившимся сверхвоинам дорогу к большому залу. К нему сходилось больше десяти труб, круглое помещение, стены коего мерцали синими огнями, заполнялось черным вихрем теней. Они образовали живой улей, вращающийся с бешеной скоростью, издавая вой, подобный вою сильного ветра. В сердце шторма в позе лотоса сидел Владыка Дра-Ктар, погруженный в мысли. Владыку окружал нимб – ореол силы старшего бога. Решив не провоцировать повелителя демонов, способного учуять их энергию даже в густом фоне Тьмы, воины поспешили убраться. Следующий тоннель устремился вверх под небольшим углом. В конце его обоих ждало очередное открытие: забравшись в самую сердцевину Молеса, они набрели на самое важное его помещение – зал Колодца. Залитая зеленым светом комната в сто пятьдесят метров вышиной надежно охранялась кольцом хаоторов. Все стражи непременно имели по шесть рук и небывалый рост. Вокруг выложенного кирпичом колодца без дна выстроились жрецы, смотрящие на входы в зал. Столб энергии, увитый вереницами душ, тянулся через комнату до шахты к верхним этажам и уходил вглубь на неизвестную глубину. Оставаться здесь им не захотелось, само это место было недобрым, Колодец переполнялся страхом, болью и беззвучными мольбами. Дальше они ползли все выше и выше, иногда переменяя направление, однако, не отходя далеко от центральной оси. Им попадались и другие комнаты, залы, пещеры с какими-то устройствами, алтарями или просто стоящими на коленях жрецами Хаоса. В некоторых ходах без одной стены виднелся столб зеленого света, всюду распространяющий отростки и источающий тот туман. Как кровеносная система в теле человека перегоняет кровь по всем органам и тканям, так и этот столб снабжал энергией летающий дворец, проникая в каждый уголок.

Уже не надеясь в ближайшее время найти выход из лабиринта в скале, воины вдруг натолкнулись на прямоугольный зал с воротами, украшенными текстами на древнем языке перводемонов и изображениями различных существ, обрисовывавшими сцены из жизни и сражения. Помещение пустовало и походило на склеп, в который должны внести саркофаг с телом древнего царя. Стены, разделенные на сектора полосами разноцветной краски, также хранили память о событиях, произошедших в другом Мироздании. Часто, однако, среди рисунков фигурировал сам Владыка Хаос. Воины быстро осмотрели настенную хронику, озаряемую бледно-зеленым светом, идущим из круглых отверстий. Словно кошачьи глаза в темноте, эти зеленые дыры блестели, будто закрывались стеклом или пленкой, скупо одаривая полированный оникс светом. За воротами слышались голоса, отдающиеся в тишине, сковавшей Молес. Через незапертые ворота сверхвоины пролезли в бескрайний простор обиталища Властелина. Нелегкая занесла их прямиком в Зиккурат, под своды великой пирамиды. Декоративные колонны послужили неплохим укрытием, из которого они прошли на цыпочках к лестнице, а по ней уже на верхние этажи-галереи.

В центре зала вырастал из сплошной глыбы трон Хаоса, словно ледяные брызги раскинул он острые кристаллы, служащие спинкой. Разрушитель был здесь. Он властно раскинулся на троне, постукивая звенящими когтями о подлокотник. Только что Хаос закончил выслушивать повествование Техноса о событиях на Альфа-Белтаре, однако не сильно разозлился. Испуганно обвиваясь щупальцами, бог машин предложил хозяину решение проблемы:

– Уничтожьте их, Бел! Одна ваша мысль и от всего Альянса не останется и молекулы. Смертные должны знать место…

– Нет нужды, – спокойным басом ответствовал Хаос, сидя в неизменной позе, будто золотая статуя. – Я могу стереть их в пыль, но это же скучно. Закон Избыточной силы работает: чем больше ты можешь получить, тем меньше тебе этого хочется. Я хочу видеть их агонию, последний бросок за глотком воздуха, ужас неминуемой смерти в глазах. Или ты хочешь сказать, мне есть, чего боятся?

– Нет, Бел, нет, – опустил глаза Технос.

– Хаос нельзя победить! – хором возгласили боги, стоящие полукругом у трона.

– Нельзя, – с удовольствием повторил Разрушитель. – Намари напрасно надеются вернуть былую силу, Ил’Алра – ничто. Альянс падет одновременно с Мирозданием, для Чертога близится последняя битва, Преисподняя ушла во тьму. Эпоха Хаоса началась, но скор ее конец, конец всего.

– А что же дальше, Бэл? – приподнял глаза Гар-Варот.

– Самое интересное в том и состоит, что даже я не знаю.

Акуан вздрогнул и покосился на Грома, который продолжал следить за врагами с видом опытного охотника, занявшего удачную позицию и ждущего в засаде добычу. Хотя, кто тут добыча, а кто охотник, еще не ясно.

– Вселенная вышла из хаоса, затем вышел я, – продолжал Бог войны. – Я наблюдал за Мирозданием, наблюдал вместе с Всевышним за этими животными. Война Сатаниила и Круга двадцати заставила его вращаться, но она начинает утомлять. Если Всевышний не возьмется останавливать это, то я возьмусь.

– Странно, почему Он не вмешивается? – прошипел Шекруш.

– Странно, что ты задаешь такие вопросы, – рыкнул Хаос, возмущенный плохой осведомленностью своих лучших слуг. – Он не видит зла, Он стоит настолько выше Мироздания, что вся суета смертных и даже бессмертных для него – тлен. Почти никто не сумел вырваться из круга, намари подошли ближе остальных. Однако и в самом Чертоге лишь единицы заслужили истинный свет. Сатаниил мог бы вырваться, только для него гораздо важнее строить новое Мироздание по новым правилам. Я – совсем другое дело. У меня в Битве нет личного интереса, я лишь намерен вернуть справедливость, истинную справедливость хаоса, безумного и свободного небытия.

Акуан отпрянул к стене.

– Да он рехнулся, – выдохнул эле-аль-о.

– Возможно, – беспристрастно согласился Гром, поглядывая за недвижными тенями хаоторов, выстроившихся вокруг зала.

– Не знаю, есть ли в его словах правда, но мы обязаны его остановить.

Гром хмыкнул вместо слов, возмутив друга безразличием к судьбе мира. Похоже, того интересовало лишь отмщение тому, кто лишил его смысла жизни. Страж без башни, Гром больше не ведал, куда и зачем идет. Последняя битва с Разрушителем превратилась в цель для изорванной, лишенной покоя души. Тетаэль поступил несправедливо, заковав павшего воина в новое тело и поставив вновь в ряды заступников Света, и все-таки Гром с радостью принял вызов судьбы. Теперь же, когда все его подопечные перестали искать у него помощи, он потерялся в водовороте Космоса. И вот из мрака вышел Хаос…

– Шекруш! – возгласил Бог беспорядка, слуга тут же припал на колено. – Идем назад в Морагод, кто-то решил поиграть на моем поле.

– Наши в Морагоде? – удивленно хмыкнул Гром.

– Меня другое волнует. Если Хаос знает, что в Морагод пробрались воины Чертога, то уж про посетителей Молеса ему подавно известно. Почему он нас не схватил?..

Гром промолчал. Указав на окошко, – а по верхам Зиккурата тянулся ряд узких окон, – и прокрался к нему. В щель при желании мог втиснуться взрослый человек, идя боком, ну а для полиморфов форма и размер окна вообще роли не играли. За окном вниз падал бесконечный скат пирамиды, тронный зал Хаоса находился на безумной высоте, у самой верхушки Зиккурата. Лестница в десять тысяч ступеней вела от подножия до ворот помещения. Ворота эти превышали три метра в высоту, толстый слой обитого железом чугуна покрывала темно-красная краска с золотыми узорами в виде существ, похожих на змеев с множеством лап. У подножия Зиккурата расстилался целый город, дома от одного до четырех этажей неровной формы разбросались по огромной площади Молеса в полном беспорядке, что не вызывало удивления, ведь правит здесь Великий Хаос. Тем не менее подобие улиц между ними существовало, как и пятачки с шестами-флагштоками, тихие дворики, соединенные лестницами или отгороженные заборами. Глядя на ониксовый город со стороны можно было предположить, что обитает в нем какой-то мифический, сказочный народец, но истинные жители не имели никакого отношения к сказкам. Злые демоны песков меньше всего напоминали о волшебных историях. Безликие то появлялись из-за угла кривенького, угловатого домика, то исчезали за следующим. Красные одежды жрецов и рыжеватая кожа полуголых воинов с железными масками вместо лиц сливались с мозаикой города, идти туда было слишком опасно.

Акуан сощурился от ярких бликов солнца, отражаемых тысячами граней, затем глянул в пропасть под Молесом: дворец незаметно поднялся в воздух, с высоты его полета было видно стальной лес, разрушенные города, почерневшие реки и озера Альфа-Белтара. Далекий горизонт закутался синеватой дымкой, из которой проглядывали башни баз с мигающими огнями на крышах. Гром поторопил друга, напомнив ему, в каком неудачном положении они сейчас пребывают. Стоило хоть кому-нибудь поднять голову, сверхвоины окажутся у него как на ладони. Не в пример безликим их сине-черные одежды отлично выделяются на фоне буро-желтой стены Зиккурата. Акуан кивнул, прыгнул с огромной высоты, в полете обернувшись водой. Вслед за всплеском большой капли об ониксовые плиты раздался еле слышный шлепок – Гром приземлился тихо, словно кот. Костей как таковых он не имел даже в твердом состоянии, так что ломать было нечего. Деваться им было некуда, пришлось залечь в одной из хижин и ждать.

– Он должен знать про нас, – тревожно сказал Акуан, устраиваясь на голый пол у окна – мебели в странной хижине не имелось, только криво вырезанные дверь и окна, а внутри пустота и горы песка по углам.

Тишина проползла в дом и заполнила его пустоты, воины сели у стен, упершись в колени головами. Акуана охватила странная тоска, а его товарищ замолчал и стал похож на покойника. Неощутимо двигался Молес к своей цели, лежащей за пределами этого мира, никакие законы природы не влияли на него. Вскоре небо за окнами дома сменилось чернотой, затем фиолетовыми сполохами. Они покинули Альфа-Белтар таким же чудным и необъяснимым способом, каким крепость Бела попала сюда, впереди же ждал знойный Морагод.

Глава 3

Грин шел впереди очень осторожно, прижимаясь как можно ближе к земле. Место, именуемое Святилищем всех путей, раскинулось широким полем, окаймленным высокими стенами с острыми наростами оникса, в части которых прорубили башни. От стен до твердой, словно дерево, земли рядами спускались ступени, каждая в человеческий рост. Между ними имелись лесенки меньшего размера, на самих ступенях мостились порталы, ведущие во все уголки Мироздания. В конце поля гудел самый большой из них – Врата Всевышнего. Грин знал о существовании еще одних врат тут, в Морагоде (кроме манидо и единиц высших никто не подозревал, что Врат не двое), но даже он открыл рот от изумления. Этот комплекс, соединяющий части Мироздания хитроумной паутиной расколов, трещин, переходов был выстроен определенно не Хаосом. Факт создания чего-то Разрушителем можно было признать, однако к этим древним камням и выростам, поднимающимся из чрева земного, Владыка не приложил руки.

Зато он выставил добротную охрану. Меж порталов высились впавшие в транс хаоторы, извечные духи-защитники Земли горящего песка. Руки сложены на груди, сабли гигантских размеров сомкнулись, будто преграждая путь. Междумирец вертел головой, подозревая, и не без оснований, что это не единственные слуги Бога войн. Очертания полуголых демонов с железными лицами и кожей цвета песка мерещились ему в каждом темном углу.

Ксандор озирался по сторонам с выражением хозяина положения. Разрушительный дух дикой свободы завладевал им и Эландрой сильнее и сильнее. Да и Нимару тоже становилось все сложнее сопротивляться порыву, голосу, требующему отдаться во власть животного внутри. Ксандор уже готов был кинуться в драку с хаоторами, словно зверь, чьи владения посетил чужак. Его не волновала такая мелочь, что чужак здесь – он.

– Ну, – громко сказал он, разведя руками, как если бы не получил обещанного. – И где грозные воины Хаоса?

– Сейчас будут пировать на твоих костях, – резко оборвал Грин.

– Хотелось бы посмотреть.

– Не ори, – манидо приложил палец к губам и шикнул.

– Я уже устал прятаться от этих тряпичных марионеток, пусть покажут, чего они умеют! Не думают же они, что сильнее меня!

Грин хлопнул себя ладонью по лбу и покачал головой.

– Ты не сильнее всего света, тебе так кажется… – он оборвался на полуслове, видя тщетность логических доводов.

В ответ на громкие голоса высокие фигуры в длинных красных одеждах и рогатых шлемах качнулись, словно деревья под порывом ветра. Воздух заполнился тревогой, Грин сжался, лезвия и шипы на его теле удлинились.

– Ты бы так смело в Бел Дар-рум лез, – пробурчал дух.

– Куда идти? – торопливо проговорил Нимар. – Я не могу больше сопротивляться силе Морагода, поторопись…

Грин растерялся впервые за много лет. Он хотел вести спутников через Врата, путь не вызывал сомнений. Его смятение повлекло за собою беспокойство, нарастающее в каменной ловушке. Хаоторы качнулись снова, будто их трепал неощутимый ветер. На земле возле ступеней вдруг образовались песчаные ямы, из них высунулись руки, цепляющиеся за края воронок. Безликие вставали, будто болотные духи из недр топей. Это были не жрецы и не меченосцы, Ксандор видел таких впервые. Полуобнаженные, с какими-то капканами и масками вместо лиц, на вросших в плоть наручах кривились длинные, загнутые назад лезвия. Поначалу воин поморщился, но в следующую секунду звериная ярость исказила его лик. Словно первобытный дикарь, он оскалился и закричал, вызывая врагов на бой. Зеркальный меч молнией сверкнул в руке Ксандора, волны агрессии привлекли демонов. Гром прокатился по острым скалам, объявляя, что вызов принят.

– Защищайтесь! – гаркнул Нимар, раскладывая посох, на конце которого вскочило тройное острие.

– К Вратам, тупые людишки! – перебил его разгневанный голос Грина. – Он идет сюда, а мне нужно настроить портал!

Не дожидаясь остальных, манидо побежал к каменной арке. На пути духа встали два безликих, готовых на все. Одним вращением Грин рассек обоих на сотню кусков, тут же занявшихся оранжевым пламенем. Люди вступили в схватку яростно, звон оружия бил по небу, словно палка в огромный гонг. С места сдвинулись хаоторы – эти живые башни Морагода. Стальной рогатый шлем, посаженный на длинное матерчатое тело с четырьмя костяными руками, они представляли страшную опасность в битве. Любой паладин в Чертоге согласился бы биться с двумя дэвами, нежели иметь дело с одним хаотором. Тут и без стражей царства Хаоса ситуация складывалась не в пользу смертных: каждый удар по гнутому клинку придавал безликим силы и злости. Ксандор бил яростно, задыхался от жаркого воздуха и капель пота, но атаковать дальше становилось труднее и труднее. Запал дикаря при этом становился лишь больше, Морагод пожирал незваных гостей, животное, хаотическое начало вело человека к логическому концу – к гибели.

Грин на полной скорости взлетел по пяти ступенькам у портала и уперся в камень, ребристый от покрывающих его символов. Заклинания, открывающие любые пути, слова, начертанные первым Кругом двадцати, в который еще входил не кто иной, как Сатаниил, были понятны манидо. Он знал названия самых дальних миров, к которым нужно прибавить необходимые фразы из заклинаний перехода. Он уже знал, куда отправится, требовалось только немного времени… Дух неуверенно глянул назад через плечо, звон упавшего наземь посоха Нимара Темного сбил текст, говоримый им в уме. Обессиленный сверхвоин пал на колени сразу за ним, даже его «стальная» плоть и не ломаемые кости не могли спасти от собственного гнева, высасывающего энергию из души. Его свалили. Девушка и воин держались за руки, лишь так не повергаясь с ног, в глазах их не угасал тот же лютый огонь. Грин скрипнул зубами, его друзьям грозила смерть, а на заклятье уйдет не меньше двух минут. Он мог бы бежать в одиночку, но вдруг сердце духа Междумирья обожгло чувство, к зову коего он предпочитал оставаться глухим по жизни. Совесть не позволяла ему убегать вопреки фактам, Владыка возвращался домой, останься Грин тут, и погибнут все. Дрожащие пальцы потянулись уже к колышущемуся зеркалу в другой мир, но на полпути сжались в кулак.

– Ну, Ксандор, песий сын, должен мне будешь, – прошептал он, перекашиваясь от отчаянья.

Вихрем лезвий влетел манидо в круг демонов, расталкивая и рубя их. Оружие его возымело эффект, ведь то был не простой смертный и даже не простой высший. Духи Междумирья обладали особой силой, особыми правами. И все же победить ни самого Хаоса, ни его слуг в Морагоде не сумел бы и Ра, насилием уж точно. Это мистическое место питалось злом и агрессией, как и его владелец. Всякие попытки захватить Морагод с самого начала были обречены на провал. Однако отважному духу удалось разогнать безликих, позволив друзьям встать на ноги. Ухватив Ксандора, рвущегося в бой, за плечо, Грин оттолкнул его назад, злобно блеснув покрасневшими светящимися глазами.

– К Вратам, немедленно! – гавкнул Грин, растопыривая лезвия, точно павлин оперение.

Люди, охваченные диким, первобытным гневом, переходящим в них, казалось, из самой этой древней земли, колебались. Грозный голос Грина на мгновение пробудил их засыпающий разум – ведь лишь разум способен противостоять хаосу, никакое оружие и никакая магия не превзойдут эту первооснову.

Раскат грома ударил средь обожженных красным закатом туч, твердь вздохнула под ногами манидо. Воины Владыки отступили, им тут больше нечего было делать. Холод, страх и боль пронзили одновременно тела всех четверых, Грин тоже не избегнул сей участи, слишком могуч источник зла, ворвавшегося в Морагод. По небу пронеслись горящие красные молнии, вновь грянули поднебесные барабаны. Гроза без дождя, коего не видывали пески твердыни Хаоса, разразилась над Святилищем всех путей. Высокие, затемненные набежавшими тучами фигуры хаоторов застыли, словно статуи с огненными глазами, рев вырвался из недр через темные ходы у ступеней амфитеатра. Грин медленно повернул голову к Вратам Создателя, прямо над ними трещало и плескалось облако из молний, свившихся в клубок, среди них различались очертания летящего над землей острова. Молес отрезал путь к бегству, а запускать Врата сейчас Грин не успел бы.

Ониксовый дворец полностью материализовался, на смотровой площадке – Мысе видящих – стоял Разрушитель, гордо выпятив грудь и подбоченившись, за его спиной развевался красный плащ и огненные крылья, над головой горел нимб. Грин споткнулся и упал, его товарищи сжались от страха, животное в них трепетало перед прародителем дикости и беспорядка. Шум и вспышки молний заполонили Морагод, становясь нестерпимыми, Молес накинул тень на огороженную площадь, словно газовую шаль.

– Кто посмел переступить порог Царства первозданного Зла?! – воскликнул Хаос с высоты. – Ваш путь отныне закончен, я не даю второго шанса!

Большое орудие рядом с площадкой выстрелило огненным шаром, упавшим на землю в сотне шагов от нарушителей. Из взрыва и вихря пламени вышел могучий демон Ксерот, расправляя железные плечи. Броня, выкованная в Великой кузне Пандемониума, одним видом внушала трепет, черный сплав с рыжеватым отливом, как панцирь жука бронзовки, утыканный шипами, воздвигся перед ними, подобно стенам непреступной крепости. Грин покачал головой, предвидя исход схватки. Но Владыке Хаосу показалось недостаточным пустить в бой сильнейшего чемпиона Молеса, потому вокруг захваченных врасплох людей и манидо опустились несколько круглых платформ с безликими.

– Я могу расщепить вас на фотоны полумыслью, – сказал Хаос, – однако этого не достаточно для наказания нарушителей границ, к тому же так слишком скучно. Демоны разорвут вас в клочья, а ваши души станут украшением Колодца на Молесе. Ксерот, пусть они мучаются!

Ксерот потряс руками, лезвия на его левом предплечье начали вращаться, словно бур. Люди попятились, Нимар и Ксандор старались держаться впереди, испытывая при этом жуткий звериный трепет, как лисица, загнанная стаей гончих. Воин, тем не менее, прикрыл спиной Эландру, и размахивал перед собой мечом, тыча им в сторону то одного безликого, то другого. Кибер-демона забавили старания смертных нагнать на него страху. Но, отвлекшись на беззащитных жертв, он упустил из виду, что за его спиной шлепнулась огромная капля воды, а следом за ней мягко приземлился Гром. Не давая предупреждений демону, он разрядил в него две мощные молнии, Ксерот встряхнулся, но так просто его не остановишь. Огненный шар вырвался из руки-пушки, Акуан, наученный в Аллин-Лирре горьким опытом, отлетел в сторону моментально, точно кузнечик. Гром не успел отойти, и его разорвало на тысячу энергетических нитей, которые сплелись обратно в человека. Издав вопль, Ксандор бросился на демона, превозмогая страх, магический меч полосовал броню, не оставляя и царапины. Ксерот взмахнул ручищей, используя ее как палицу, но вдруг замер, расширив глаза. Врата ожили, Ксерот ощутил силу проходящего через них существа, ощутили ее и все остальные. Грин первым пришел в себя, схватив Эландру и Нимара за запястья, он побежал к порталу, Ксандор уже позже сообразил, что и ему было бы неплохо поторапливаться. Под аркой Врат появился Армагеддон, рост его превышал обычные пропорции втрое, глаза испускали красные ленты, руки объяло пламя.

– Что вы тут делаете? Глупые смертные, немедленно идите сюда!

– Хватит называть нас глупыми, самодовольные вы чучела! – закричал Ксандор, переполняемый древним буйством хаоса. – Лучше иди сюда и сразись с Ксеротом!

– Нет, – громыхнул Дух разрушения. – Я сказал, уходите!

Очередной огненный снаряд прилетел с Молеса, из огня восстал сам Бел. Ксерот, испугавшийся появления Армагеддона, чья магия сокрушила бы и его броню и связь силы Кузни с ее творением, хохотнул и отступил, предоставляя честь расправы господину. Хаос не намеривался шутить, сыпать угрозами либо рисоваться. Вокруг его правой руки возник огненный кокон, превратившийся в призрачный моргенштерн, а левую руку охватила коса из белого света. Грин втолкнул в портал сначала девушку, затем отправил туда Нимара. Армагеддон все это время поливал Разрушителя красными молниями, лишь задерживая его продвижение. Ксандор метался между страхом и гневом, Морагод же действовал в интересах владельца. Энергия темного царства повлияла на мозг воина так, что ярость его преобладала над тщедушной слабостью. Он бросился на бога с мечом, первый встречный удар булавы он заблокировал, на что Владыка и рассчитывал. Ксандора подбросило так, словно он сидел на пороховой бочке, а сверху уже шла коса.

Армагеддон, да и Грин тоже не смогли бы остановить Хаоса, времени на это им не хватало, и силы истощились. Поэтому своевременная помощь пришла из другого места, и удивила, казалось, даже Армагеддона. Только оба сверхвоина сорвались на выручку друга и соратника, как Врата Создателя опять выбросили волну энергии. Время замедлилось, сам Хаос двигался так, словно находился под водой. Лукиус вылетел стремительно, его одежды колыхались, точно знамя победы над головами войска праведных витязей. Свет ударил в темного Владыку, призрачное оружие на его руках рассыпалось искрами. Воин упал на спину, все еще живой, а вестник судьбы схватился с Разрушителем. Он осыпал Бела такими яростными атаками, метая молнии и громы, каких никогда не обрушивал, ни один из присутствующих не припомнил бы подобного гнева в глазах святого посланца. Он знал заранее, что затея его обречена, хаос не сокрушить хаосом, однако только так можно было выиграть время для товарищей.

– Идем же! – крикнул Армагеддон, но глаза его вдруг стали уже и ярче. – Вы идите, а у меня еще есть дела.

В правой руке Духа из огня возник длинный черный меч, узорами и зазубринами более походивший на декоративное украшение, но то было смертельное оружие. Молча и мрачно ринулся Палач миров на Хаоса, уже поджидающего его. Твердь Морагода ревела и трещала под этой битвой, каждый удар столь могущественных высших доходил до основ мира. Небеса гремели, плевались огнем и молниями, Мироздание снова пришло в движение, начиная соединяться. Завороженные и испуганные собрались воины у Врат, позади них расстилался какой-то мир, до боли знакомый, но неузнаваемый.

– Идем, – Гром положил ладони на плечи Акуана и Ксандора. – Мы слишком малы для этого, пока слишком малы.

– Мы еще подрастем, – отозвался Ксандор, разворачиваясь.

Они, один за другим, вошли в портал. Эландра, идущая последней, задержалась и обернулась. Схватка великих божеств продолжалась, и Владыка одолевал двоих недругов. Его когтистая рука схватила бороду Лукиуса и та, будто фитиль в одну секунду сгорела до самого подбородка. От длинной волнистой белоснежной бороды вестника осталась лишь опаленная серо-белая щетина, не более пяти сантиметров длинною. Клинок темного бога распорол одеяние Армагеддона, тряпкой оно полоскалось по ветру. Огонь сыпался из глаз воюющих, магия их разбрасывала камни и твердь, с треском рвала воздух. Наполнившись страхом, девушка метнулась в светящийся проем двери миров.

Глава 4

Флот крестоносцев стоял, словно на параде, Титос подумал, что эти последователи учения Всевышнего решили продемонстрировать свое почтение давним друзьям и наставникам с Нуламы. Торжественное построение Ил’Алра не распалось, когда флагманский сожигатель звезд приблизился для стыковки. Лайней нахмурил безволосые брови, гребень на его синей «лошадиной» голове, как показалось Титосу, опустился, хотя, конечно, этот костяной нарост был неподвижен от природы. Становилось ясно, что советник не удовлетворен тем, что видит. Гиганту и в голову не могло прийти, почему смутился намари, но поняв их превосходящие способности видеть не только глазами, он промолчал. Оставалось ждать, пока О-вей сам пояснит причину сомнений.

– Я не чувствую активного разума, – обратился к первому советнику посол Лио, неотлучно сопровождающий того.

– Вот и я тоже. Посмотри, эта ячейка подверглась слиянию, – Лайней указал на экран, где отчетливо виднелись летающие в пустоте предметы, которым не место в космосе, а так же комья земли, водяные пузыри и целые обломки гор. – Коллективный разум Ил’Алра должен был задержать наступление хаоса.

– Но они живы, – спокойно возразил Лио.

– Похоже на то, транс. Но почему? Я ощущаю зло в этом мире.

Титос смотрел на переговаривающихся лофусов, хлопая глазами и пытаясь понять, о чем они вообще толкуют. О чутье к злу, разумеется, пояснять необходимости не было, охотник сам определял его приближение раньше товарищей, за исключением Вондара. И услышанное напугало клогаий. Получается, проделанный путь и жертвы сверхвоинов были напрасными.

– Здесь идет битва, – после продолжительной паузы заключил Лайней.

– Битва? – совсем запутался Титос. – Тут нет никакой битвы…

Лайней поднял руку, прося великана замолчать.

– Эта битва не армий и оружия. Сражаются две волны сознания. Ил’Алра под атакой, темный Владыка Гамрен Герот вторгся в эту реальность. Братья, – воззвал О-вей к сородичам на всех кораблях. – Безмолвие посягает на жизни наших спутников, наш долг вступить в схватку на их стороне. Всем судам, держать курс к планете, мы высадимся и поддержим нашими разумами доблестных Ил’Алра!

– Я могу помочь хоть чем-то? – неуклюже спросил Титос.

– Посмотрим.

Флотилия намари обогнула суда крестоносцев, направившись к Ла’Нери. Уже при посадке в глаза бросились клочья грязного тумана, застилающие землю и города. Планета долгое время находилась в изоляции между мирами, но Ил’Алра поддерживали ее в том же порядке, какой царил здесь во времена великих завоеваний Цертонской Империи. Множество храмов подтверждали направленность обитавшего тут народа. Корабли сели на площадке космопорта большого города, все лофусы собрались возле них, Титос ютился поодаль, вертя в руках меч, с которым ему было спокойнее. Хотя то, что творилось на улицах города, вызывало в нем неудержимый трепет, а оружие казалось детской игрушкой в сравнении с силами, обрушившимися на Ил’Алра. Существа с зеленой кожей и причудливыми головами разной формы, от молотообразных до каких-то щупалец с глазами, сидели на земле, ноги их сплелись, руки безвольно лежали на коленях. Остекленевшие глаза, в которых горели странные искры, смотрели в пустоту. Как давно они так сидели, живы ли были, Титос не хотел узнавать. Эта фантасмагорическая картина заставила его дрожать и покрываться «гусиной кожей». В абсолютной тишине и тенях в тумане таилось нечто зловещее. Гамрен Герот считался одним из наиболее опасных Владык, фактически его ставили после Хаоса. Дело тут было как раз в том, что, не нуждаясь в армиях слуг, он мог повергать целые народы, повелевал умами, мог разрушать их.

Намари молча прошли к городской площади, в центре которой стоял высокий крест из минерала, похожего на малахит. Обступив его, они сели в ту же позу, занимаемую крестоносцами, и затихли. Титос вздрогнул, подошел к Лайнею и потрогал за плечо. Но советник не пошевелился, глаза его опустели, лишь маленькие искорки прыгали где-то в глубине. Гигант остался один в этом музее восковых фигур. Даже дыхания погрузившихся в транс существ не слышно было в этом всепоглощающем тумане. Титос погладил божка, висящего у него на шее, полагаясь на заступничество. Туман сгущался, заволакивая здания, напоминающие архитектурой жилища намари, и окаменевшие фигуры учителей и их учеников. Влиял ли на это ход ментальной битвы, побеждал ли Герот, делался ли он сильнее или, напротив, бросал последние силы для победы.

Холодный ветер продувал просторные дворы и площади, лизал оголенные руки клогаий, подкрепляя мистический холод, нагоняемый присутствием незримого Владыки. В гуще тумана кто-то заклекотал, зашипел, защелкал. Звуки были тихими, призывными. Титос поднял двуручный меч, помня, что в тумане Гамрена Герота обитают уродливые посланники Безмолвия. Возможно, простой и незатейливый ум дикаря-охотника делал его неуязвимым для атак на сознание, возможно, Героту некогда было заниматься захватом столь простой цели, поэтому со смертным велено было разобраться демонам Ересиарха. Убив же великана, они могли перебить неспособных оборонить себя лофусов и Ил’Алра. Так думал он, но на самом деле никакой демон не сумел бы подступиться к намари, ведущему бой в астральном пространстве, сила их воли и разума пугала исчадия зла. Туман встал ширмой вокруг растерявшегося воина Света, что-то промелькнуло совсем близко, едва не задев плеча. Гулко описав дугу, клинок гиганта рубанул липкую вату, тень скакнула уже за спиной. Титос крутанулся, проведя мечом, прочертил круг, но острое лезвие не задело врага. Титос неожиданно для себя обнаружил, что оказался полностью во власти тумана. Ни зданий, ни медитирующую братию, ни громадных небесных щитов он не смог более разглядеть, хотя еще секунду назад видел их. Ему показалось, что он покинул Ла’Нери и попал в совершенно другой мир. В мире этом властвовал Гамрен Герот и выхода из него не существовало. А возможно, все это было у него в голове, и Повелитель разума сделал-таки свое черное дело. Так или иначе, на кону стояла его жизнь, и великан не собирался ее дешево продавать.

Тени в тумане двигались бесшумно, но такому тренированному охотнику вроде Титоса хватало колебаний воздуха, исходящих от движений демонов. Да, они не были ни призраками, ни миражем, демоны существовали реально, Титос слышал про обитателей Безмолвия и знал, как хорошо священная сталь рубит их плоть. Могучее тело гиганта, могло бы удивить гибкостью и подвижностью. Для удобства он скинул кожаную куртку без рукавов, лишь стесняющую движения, и как нельзя кстати… Рука с двумя похожими на серпы пальцами вырвалась из стены тумана, великан, словно резиновый, прогнулся в бок и ударил в ответ. Меч легко отделил половину руки, демон не издал ни звука – в мире Герота звуков не существовало. Судя по всему, боли тоже, так как существо, выглядящее как оживший манекен, обтянутый обожженной кожей, выскочило целиком и вцепилось в широкие плечи клогаий. Титос ударил головой, подхватил мерзкую тварь и бросил ее на землю. Однако земли под ногами не оказалось, там тоже стелился сплошной туман. Демон прошел сквозь него и исчез, а со спины напали двое новых. Когти исполосовали гиганта, как хлысты, ревя раненным зверем, он забросил назад руку с мечом, который не всякий удержал бы и двумя. Лязг стали о кости возвестил об успехе, другого монстра он схватил в полете за горло, сдавил его так сильно, как мог, и выбросил. Вокруг появились еще тени, теперь число их было столь велико, а скорость передвижения столь быстра, что казалось, охотник попал в центр черного урагана.

Несколько существ появились одновременно с разных сторон, они вылетели, будто их в самом деле подталкивали сильные порывы ветра. Занеся меч, направленный острием вниз, Титос ударил в «землю», громко крикнув слова боевого заклинания, выученные им у Вондара Мудрого. Острие вошло в туманный ковер, меч встретил препятствие, и из круга о двух метрах в диаметре вырвалась «колба» света. Попав в барьер, демоны вспыхнули и, опять же молча, рассыпались на мелкие угольки. Взревев, как делали его предки еще в те времена, когда клогаий не были диким племечком на отшибе мира, идя в бой (о чем Титос, конечно, знать не знал), великан сам кинулся в туман. Занявшийся белым пламенем клинок рвал липкую взвесь, разгоняя теней, таящихся в ней. Наконец ребра охотника обожгла боль. Второй удар пришелся под колено, горячая кровь хлестнула в штанину и сапог из мягкой кожи, а детина упал, увяз в тумане. Впереди возникло ужасное лицо, заполонившее весь узенький мирок в окружении туманных стен, рассудок Титоса мутнел. Он вот-вот готов был сдаться, силы, физические и духовные, словно втягивались в это лицо. Страх овладел клогаий окончательно, дикарь не мог больше противостоять Ересиарху, ведущему борьбу на сотне фронтов.

Но вдруг вспыхнул свет, свет этот прожег дыру в тумане, как прожигает свеча лист бумаги. Лайней О-вей предстал перед великаном в совсем ином виде: его голубая кожа светилась белым светом, как если бы ее покрывал слой энергии, на нем была одна повязка на бедрах и нижней части живота. Он казался выше и сильнее, голова его светилась ярче остального тела, над продолговатым гребнем образовался нимб света. Титос испытал небывалое облегчение, он заворожено взирал на видение и стремился к нему всеми мыслями. Но туман, рассеянный светом, вновь сгустился, набирая силу. Вытянутое лицо мудреца намари изрезало морщинами усилие, хотя никаких внешних действий он не совершал. Разведенные руки Лайнея дрогнули, словно он силился удержать давящие на него стены, ладони ослепительно светились. Титос поднялся на подгибающихся ногах, тепло собственной крови, размазавшейся по спине и голени, придавало ему сил, тепло жизни напоминало, что битва еще не окончена. Прокричав новое заклинание, воин с ног до головы покрылся тем белым пламенем, что рвалось с его клинка. Предыдущие попытки Титоса поразить неуловимых врагов не остановили его перед новой атакой. Прорубаясь сквозь туман, будто то были заросли тростника, он поспешил к Лайнею, нанося удар в пустоту, лишь завидев тень «обожженного манекена». В какой-то момент сразу пять лап ухватили его, вонзая острые когти в тело, и собирались уже разорвать. Рубя по теням, великан рассек двух демонов, остальные сами не выдержали палящего света, исходящего от кожи клогаий. Тем не менее, усилия слуг Гамрена Герота не прошли понапрасну, Титос упал снова, бормоча имена духов-защитников племени, силуэты демонов безмолвия обступили его, меч вывалился из ладони и скрылся в туманной «траве».

– Тебе пора засыпать, – прозвучал низкий голос из тумана, в котором совершенно скрылся О-вей. Веки гиганта отяжелели, а тело размякло.

И тут вспыхнул свет. Новый свет, настолько яркий, что перед глазами Титоса все побелело окончательно. Туман раздуло свежим ветром, обтянутые пузырчатой, бугристой кожей твари завизжали, вечно молчаливые в своем Царстве. А значит, сразу сообразил Титос, он больше не в Безмолвии. Приоткрыв очи, он увидел огненных птиц, падающих с небес на землю. От волн белого пламени туман таял и рассеивался, а демоны извивались, корчились, обращались в горы мерзких черных черепков. Ангелы с горящими глазами и аурой света гордо выпрямлялись, им не нужно было входить в особое состояние сознания, чтобы участвовать в ментальной битве, их появление склонило чашу весов на сторону Ил’Алра и намари. Чертог наконец принял решение и вступил в войну, небесное воинство вступилось за смертных и осажденные миры. Гамрен Герот бежал с Ла’Нери, даже Титос почувствовал это. Остатки тумана клочьями разлетелись по небу, город крестоносцев выплыл из серой пучины, усеянный обитателями, сидящими, словно статуэтки. Круг лофусов поредел, на что Титос обратил внимание сразу же.

– Мы все вошли в этот туман, – послышался возле уха голос Лайнея, – но далеко не все нашли из него выход. Исход намари пока принес им больше боли, чем радости. Такова цена великих дел, всегда приходится многое отдавать взамен.

Титос открыл рот, замешкавшись на этом. Добавить тут было определенно нечего. Лайней тем временем приблизился к могучему архангелу, по-видимому, возглавлявшему долгожданные подкрепления.

– Великая честь видеть вас, – поклонился первый советник. – Мы не справились бы с этой тьмой в одиночку. Давно не было такого, чтобы сами Владыки выходили на тропу войны. Наши народы стояли на грани гибели всего минуту назад, сложно поверить…

– Они никуда не ушли с этой грани, – сурово заметил архангел. – Гамрен Герот – не более чем пес Владыки Хаоса. Война только начинается, и Чертог собирает войско для решающей встречи. Мы срочно должны покинуть этот мир. Пусть же Ил’Алра озаботятся обороной своей родины и подготовят достаточный флот, ваше оружие поможет не меньше нашего. Воин, – обратился он к Титосу. – Твое место с друзьями. Светлый вестник Лукиус вывел их из самого Морагода, мы отошлем тебя…

– Я пойду с ними, – указал на Лайнея великан. – Путь наш лежит в одно и то же место.

– Верно, – признал советник. – Человек может остаться. Времена, когда наши миры хранились в тайне, давно минули, а ему потребуется помощь целителей.

Ангел поклонился в знак уважения к столь разумному смертному, осмотрелся, ища, не упустили ли его воины что-то важное, но кроме оборванных хвостиков тумана ничего не заметил, и побрел к собратьям. Титос припал к земле, загребая пальцами фиолетовый песок, или же это была сыпучая земля. Лишь спустя несколько минут по окончанию боя великан ощутил на себе иссушающее прикосновение Гамрена Герота в полном объеме. Сила Манипулятора пробралась в грубоватый мозг дикаря глубоко. Перед глазами у него все поплыло, он не мог быть уверен, действительно ли раны от когтей страшных тварей из тумана оставлены на его теле или они ему только мерещатся, а пострадал-то разум. Голоса обступивших его инопланетян звучали глухо и далеко, сознание постоянно срывалось в колодец, наполненный все тем же мутным туманом. Это напомнило бы Титосу состояние сильного опьянения, если бы клогаий знали про алкоголь.

Очнулся он на жестком ложе, которое показалось ему страшно неудобоваримым, а ведь Титос не давал поводов упрекнуть себя в изнеженности. В родном селении он спал на голой земле, прикрытой шкурами, а на охоте ночевал под звездами, однако лежанка Ил’Алра просто не годилась для человеческой анатомии. Великан плохо рассмотрел тех причудливых существ на улице: сначала они, скрючившись, сидели в тумане, затем его одолел недуг. Запомнилось только, что плечи их странно выпирали, тела были тонкими, но не хрупкими, а головы имели самые разные и самые фантастические формы.

Шевельнув рукой, он обнаружил себя абсолютно нагим и полностью покрытым бледно-зеленой слизью. Слизь щекотала тело, словно по коже бегали тысячи муравьев (как-то раз Титоса угораздило разместиться на ночлег в муравейнике, после этого он навсегда запомнил те ощущения), либо же сам этот «кокон» был живым. Порезы больше не болели и почти не беспокоили гиганта, места их слегка чесались, причем, не раздражая его, как бывает обычно при заживлении ран. Ил’Алра, несомненно, обладали сильным разумом и волей, но их Путь, близкий, однако весомо отличный от Пути намари, скрывал от них часть знаний и мудрости. Такие пробелы замечательно компенсировали высокие технологии, обогнавшие уровень технического развития Альянса, да и Легиона, на сотни лет. Удивило Титоса и отсутствие жажды и голода, подступавших к нему на улице. От них и тени не осталось. Уж как крестоносцы сумели его напоить и накормить в бесчувствии? Видимо, очередная техническая хитрость.

Устав от рассуждений – лоб и виски еще побаливали при попытках их употребить – он откинул голову (единственную часть организма, не попавшую под живую слизь) на бугор, который заменял здесь изголовье. Не следует даже объяснять, как неудобно лежать на выпирающей шишке, размером с футбольный мяч. Для самих Ил’Алра это проблемы не составляло – у них отсутствовали черепа, а держалась их голова и тело, так же лишенное костей, на прочных и очень гибких хрящах. Строение организма позволило изобрести Ил’Алра особую борьбу, доступную только их народу на зависть другим последователям Пути Гнева, впрочем, зависть им чужда. Титос сумел смириться с временным дискомфортом, а чтобы занять время до прихода Лайнея, за которого он теперь держался, как слепой за поводыря, оглядел комнату. При сравнительно высоком росте, насколько о нем удалось судить по сидящим крестоносцам, помещение не блистало простором. Потолок, казалось, навис над самым лицом, хотя в основном проблема заключалась в однотонной окраске комнаты. Все вокруг было розовых и фиолетовых цветов, изредка разбавленных зеленью. В ширину помещение было гораздо больше, круглые окошки, заполненные светом, будто светильники, вдоль правой стены оплели вьющиеся растения с множеством мелких листов и с гирляндами белых цветочков. По левой стене размещались двери, их количество едва ли не совпадало с числом окон, странно, куда все они ведут? Странности не ограничились и этим. Титоса, в частности, удивило полное запустение, неудобные кровати, по какой-то непонятной задумке размещенные в центре помещения длинным рядом, и тихое гудение, идущее от стен.

Прошло время, но никто не появился. Впервые за свое пребывание в объятьях слизи клогаий забеспокоился. Не могли же они его так оставить! Конечности не слушали великана, точно залитые цементом, а не этим желе. За окнами по-прежнему светило солнце (если это вообще было и солнце и окна), единственный звук, доходящий до слуха охотника – гул из стен. Титос потряс косматой башкой, опасаясь, что чары Владыки еще действуют. И верно, ведь он может до сих пор находиться под действием магии Ересиарха и оставаться в созданной им реальности.

– Эй! – густо пробасил он. – Лай…, Лей… – имя советника как назло вылетело из его головы, запомнить сочетание непривычных для его языка звуков оказалось задачей не из легких.

– Есть кто?! – выкрутился Титос, крикнув еще громче.

На его зов ответа не последовало, зато желе, покрывающее тело, заколебалось, а затем со звуком, с которым высасывают остатки сока через трубочку, втянулось в щели по краям ложа. Титос приподнялся и сел. Ран как небывало, если они все же были. Имея дело с Гамреном Геротом и его туманом-убийцей приходится все подвергать сомнению, даже если тебе кажется, что реальнее ничего быть не может. В пустой лекарне стояла такая тишь, что шлепок голых пяток великана отозвался в дальнем конце звонким эхом. Встав, он сделал пару шагов, изучая помещение. Нагота не сильно смущала клогаий, на родине в жаркие летние ночи они часто обнажались и бродили в таком виде вокруг костров. Свою одежду и оружие Титос обнаружил в стенном шкафчике без дверец, в одном из тех, что занимали промежутки между дверьми. Он не спеша оделся, погрузил двуручник в ножны за плечом, держащиеся на кожаном ремне. Натягивая куртку, гигант также заметил, что и старые раны и шрамы – автографы многих демонов, в основном хтонов, – напрочь исчезли с груди и боков. Сохранились только три царапины, проходящие через правый глаз, ведь лицо не попало под зеленую слизь. Но удивляться чуду было бы глупо.

Титос подошел к круглому окну, оперся о подоконник, выемку перед стеклом, и глянул в свет. Его взору открылись высокие плоские темно-розовые башни, похожие на высунутые языки. Небо светилось бледно-розовым заревом, по которому тянулись ленты размазанных облаков, похожие на сигаретный дым. Над землей повисла дымка, но то был не туман Герота. Среди облаков, точно скользя по ним, сновали полупрозрачные «амебы» со щупальцами, однако теперь Титоса не удивишь ни чем. После встречи с Ересиархом мало что в Мироздании покажется странным. Даже сами окна, представившиеся на первый взгляд вполне нормальными, не впечатлили Титоса, в чьей памяти слишком живо стояли образы и воспоминания, каких раньше не было и быть не могло (прикосновение Мастера умов внедрило в голову великана эти картины). Что до окон, то они выглядели как любое обычное окно (или иллюминатор, если брать в расчет форму), только стекла заменяли две плотно натянутые пленки, возможно – органические, пространство между которыми было заполнено почти прозрачной, как существа снаружи, жидкостью. Жидкость можно было принять за воду, если бы не более плотная консистенция, хотя до желе она не дотягивала. Титос ткнул пальцем упругую пленку, палец оставил маленькую вмятинку, моментально распрямившуюся. Как ни странно, но пленка оказалась абсолютно холодной, а ведь на улице ярко светило солнце и еще две звезды, находящиеся как бы по бокам от него, чуть дальше. Гигант-клогаий был чужд физике, как и любой науке, тем не менее, даже он знал: стекло нагревается, пропуская солнечные лучи. С пленкой было не так.

Почесав затылок, он обернулся, словно ждал, что вот-вот кто-нибудь войдет и откроет дверь. Поняв напрасность ожиданий, великан самостоятельно решил покинуть западню и направился к одному из выходов. Створка двери, похожая на закрученную раковину моллюска, беззвучно скрылась в стенах, повернувшись по спирали, так что Титос, собиравшийся уже использовать меч, вздохнул с облегчением. По ту сторону тоже раскинулось широкое помещение, причем другие двери, по логике должные вести сюда же, на стене отсутствовали. Здесь, между огромных «ребер», расходящихся от потолка, светились порталы, а может и что-то другое, что Титос принял за порталы. Единственные обитатели этой странной комнаты были круглые роботы, охваченные светом. Они сновали между энергетическими воронками, словно пчелы в улье, подлетали к приборам на стенах или к самим «порталам», высовывали какие-то инструменты и производили над ними некие действия.

Титос прошел мимо них, стараясь абстрагироваться. Его тело отдохнуло, а разум еще не вернулся в привычные рамки, зачем его перегружать? В конце комнаты – снова двери. Тут их число не превышало четырех. Одна дверь неожиданно открылась сама, на пороге стоял Ил’Алра в сине-фиолетовой робе, чуть ниже колен, смотрящих назад. Голова его имела вид щупалец, пучком растущих из лощины между высоко задранными, острыми плечами. На каждом раскачивающемся щупальце мигал черный глаз с желтыми кольцами внутри.

– А, вы пришли в себя, – довольным голосом прогнусавило существо. – Советник Лайней просил пригласить вас к нему. Прошу, следуйте за мной.

И Титос последовал. После всех трудностей он готов был следовать за кем угодно и куда угодно, если будет упомянуто имя Лайней О-вей.

Глава 5

Яростные нападки бури вынудили Вондара в конце концов прикрыть свое и магистра Велизария убежище магической преградой. Порывы ветра бились в невидимую чашу, скользя по ней, дождь – а дождь в Эртабараде не то, что в мирах Альянса, – заливал скалу, кипящие потоки мутной воды рушились с высоты, стекали в лес и пропадали в болотах, где нынче тоже стало неспокойно. Гром раскатывался под сводом туч, словно крик самой земли или зов Прародителя всех богов. Скала готова была расколоться от этого грохота и утробного рычания. Молнии били лучами с неба прямо в землю или вонзались в сплошное темное серо-зеленое одеяло леса. В мире ящеров всякая жизнь спряталась в норы и лежбища, никаких звуков кроме ударов грома и стенаний ураганного ветра не осталось. Эртабарад как бы вернулся в первозданное состояние, когда мощь драконьих пращуров только породила его, вернулся на зарю рождения, где лишь дикая стихия гуляет по пустым, необжитым просторам. Где-то в глубине естества Вондар восхищался яростью первобытного хаоса, но неосознанный страх одолевал его все сильнее. Весь этот хаос был бы по-своему прекрасен, если бы за ним не стояло нечто осмысленное. Да, это была всего-навсего буря, однако Мироздание сотрясала буря куда более грозная. Чародей видел, как трещит и лопается сокрытая ливнем ткань Вселенной, как прорываются сюда энергии разрушения и созидания, слившиеся в одну извечную спираль. Мироздание отстраивалось вновь, будучи разрушенным в начале времен, и процесс заживления проходил болезненно. Что же таилось на самом деле в уме Хаоса? Абсолютная Война, слияние миров, власть и свобода. До какой степени близко друг от друга все это может находиться, чтобы не перечить? Является ли Хаос злом? Да и существует ли для него добро и зло? Всевышний стоит выше их обоих, а Сатаниил поглощен местью. Но ведь и его цель созидать. Хаос же не способен творить в полной мере, даже Морагод существовал до его прихода в Земли горящего песка, в Чертоге хранились знания о погибшей там цивилизации и о приходе Владыки. Вондар посмотрел на замутненный дождем горизонт, сине-зеленая даль дрожала струями ливня, тучи накатывали на стертую линию лесов и бледные тени скал, словно прибой. Только красные всполохи извергающихся вулканов, ярчайшим между которыми было багровое пламя Этеменанки, светили в сероватой мгле маяками жизни. С треском грома рванул ветер, леса покорно качнулись в такт ему. Сразу несколько молний резанули темноту дня, похожего на ночь в чреве бури, одна из них ударилась в тревожную ткань моря, краешек коего виднелся из убежища путников.

Слабое свечение мелькнуло на стенах впадины, маг обернулся проверить раненого соратника. Тот сидел, прижавшись к скале, кожа была так же бледна, видимо, его знобило. Тем не менее, рыцарь пришел в себя и даже принялся обрабатывать раны заклинанием исцеления, известным всякому паладину, тем более магистру.

– Береги силы, подозреваю, они еще пригодятся, – едва улыбнулся маг.

– Не в ближайший час, – окинув взглядом волнующийся небесный океан, подметил Велизарий. – У меня все тело онемело и болит. Хотелось бы избавиться от яда пораньше. Эх, как же обидно получилось.

– Не вини себя, ты хороший воин, – Вондар поднялся и пересел ближе к другу. – На твоем месте мог оказаться любой из нас…

– Но не ты, – без какой-либо насмешки сказал рыцарь.

– Я далек от совершенства. Мне приходилось много думать над этим, и я решил идти на обучения высшей магии. Возможно, таким образом я лучше послужу Мирозданью и Альянсу. Акуан хорошо подменит меня на посту Лидера.

Гром громыхнул ближе обычного, скала, служащая прикрытием от стихии двоим путникам, содрогнулась, с вершины этой стены осыпались маленькие камешки. Раздался вой, словно природа выказывала недовольство выбором чародея.

– Не спеши разделывать добычу, – усмехнулся Велизарий. – Мы ведь не одолели зло, напустившееся на нас.

– Не совсем зло, – задумчиво присовокупил Вондар.

Паладин как-то странно посмотрел на него, во взгляде его боролись разные мысли и чувства, однако открыто упрекнуть самого Вондара Мудрого он не осмелился. Колдун пользовался гораздо большим уважением и почтением в рядах последователей Золотого Града, чем подозревали даже ближайшие его друзья, даже он сам! Общение со стихиями, духами мира и высшими существами высоко подняло его. Потому-то сама идея править в государстве, далеком от идеала, перестала его увлекать. Раньше он надеялся в корне изменить Альянс, столкнувшись на деле с задачей почти невыполнимой для одного-единственного человека, пусть и выдающегося.

– Мы не победили Хаоса, – исправился Велизарий, хотя произносить имя Владыки разрушения, не связывая его с чистым злом, для него было непривычно. Он еще не вник в суть таких понятий как Добро и Зло целиком, не понял, что все слишком условно. – Ты ведь хочешь остановить Разрушителя?

– Хочу, – думать над ответом было нечего.

– Я просто имел в виду, что строить планы на будущее преждевременно. Даже если чудом нашим братьям или Ра удастся прекратить уничтожение, мы крепко застряли тут, в непредсказуемом Эртабараде. Выйти отсюда – будет собственным маленьким чудом. Мы же потерялись, наши силы на исходе, а что случилось с Зосимосом, можно только гадать. Не исполнив ритуала, мы не попадем к Королям, а если и попадем, то что?

– Где твоя вера, воин? Ра и Всевышний не оставляли нас ни на минуту. Победа над Хаосом лежит где-то внутри нас, главное не прекращать поиски. Одно я могу сказать точно: простого оружия тут будет явно недостаточно. Вот для того-то мы и направляемся к тем, кто мудрее нас.

– И ты веришь, что драконы достаточно мудры?

– Узнаем, узнаем…

Он встал и подошел к краю пещерки, у входа неестественно сливалась с пустого места вода. Этеменанки виднелся отсюда лишь на треть, остальное скрывалось за стеной скал, загибающихся на запад. Где-то на вершине их должно раскинуться плато, где стоит священный город кула – Шаммса Рораш. Обычно сильные бури кратковременны, эта же длилась уже не меньше получаса и выделялась особой яростью. В небе Вондар увидел носящиеся темные предметы. На первый взгляд похожие на драконов, они могли и не заинтересовать, но вот среди них мелькнуло нечто, похожее на автомобиль. Никаких сомнений, закрытый на сто печатей Эртабарад подвергся влиянию Хаоса. Процесс шел дальше. Ра замедлил соединение, но не остановил полностью. А теперь и мир драконов поддался могучему зову срастающегося Мироздания. Сама мысль об этом пугала. Не осталось мира, сферы, ячейки, где не просочилась бы высвобожденная Хаосом сила восстановления. Не думал Вондар, что когда-нибудь выступит против созидания и возрождения. Еще абсурднее то, что Мироздание отстраивает Разрушитель. В голове мага окончательно перепутались все мысли и представления, это было похоже, как если бы человеку сообщили о ложности его истории, его системы ценностей, его души, ради которых от разбивал руки в кровь.

Шум рассеялся по небу, капли дождя стали различимы, тучи, будто колесо водяной мельницы прокатились дальше, размазываясь в серую пузырящуюся массу. Вондар повел рукой, выставленный щит растаял, впустив в выемку теплый воздух. Похоже, тут и после бури ветер не холодел особенно, да и чего тут странного – мир населен хладнокровными. В чащобах и болотах, на высоких пиках и размокших пляжах оживали, отходили от окоченения рептилии, рев и клекот заполнили туманный воздух. Велизарий подошел к Вондару на край пещерки, жадно поглядывая на скопившуюся в широких чашеподобных листьях у подножья воду. Путь к воде пролегал через мутные потоки, продолжающие низвергаться с гранитных стен и по окончанию дождя. Гром отдалился в сторону селения кула, откуда начался незадавшийся поход, небо просветлело, сохраняя, правда, стальной с примесями темно-серого цвет.

– Надо бы воды глотнуть, – озвучил мысли рыцарь.

Вондар молча присмотрелся и быстро увидел тропинку из попадавших со стены камней, по которой можно было пролезть к листьям, растущим, казалось, прямо из земли. Так и поступили. Чародей шел впереди, страхуя слабого пока Велизария. Листья точно для воды и предназначались: они не только хорошо накапливали ее, но и пить с острого конца с чуть загнутыми стенками было так легко и привычно. Назад вернулись тем же путем, ведь спускаться дальше к началу леса не имело смысла, пройти по изменившемуся ландшафту не вышло бы без вездехода, а тратить всю без остатка магическую силу на усмирение природы Вондар не стал как минимум по двум причинам. Итак, они забрались к площадке под навесом, а от нее по узкому карнизу обогнули часть скалы. Карабкаться по кручам получалось реально и, возможно, было удобнее, нежели идти в обход, только не после сильной грозы. Повелитель ветров прикинул шансы с раненым братом по Битве пробраться по стене и убедился, что проще спуститься на пляж. Море подступало с северо-запада, сокрытое туманом. Они скатились по осыпающемуся боку скалы, мокрый щебень горохом раскатился по сырой земле, пропадая в проходящем мимо потоке. Дорогу к большой воде здесь перекрывали высокие кусты, сквозь которые пришлось проломиться по зеленому коридорчику.

Путники ступили на уплотнившийся песок, прибой тихо шептал под ухом, еле-еле видимый в зыбком, дрожащем тумане. Море утихомирилось также быстро, как и небеса, волны, вздымавшиеся до туч, теперь не превышали колена. Весь берег покрылся мочалом из спутавшихся водорослей, облепленным ракушками, рачками, кусками плавников и костей, икрой, палочками и веточками. Характерный подгниловатый запах уже стоял над этим месивом, то ли еще будет, когда оно подсохнет! Люди шли медленно, волочили ноги с трудом, словно им препятствовал сильный ветер, словно идти тут было сложнее просто так. Жара начинала распаляться, туман окрасился желтым заревом, будто лист бумаги, за которым зажгли свечу. Велизарий волочил по песку меч, найденный у предгорья (Зосимос, нагруженный тюками и несущий собственное оружие, конечно, бросил его), за ним тянулась темная осыпающаяся борозда. Оружие обнаружилось на том самом месте у ступни скалы, где клоп настиг рыцаря врасплох. И надо сказать, ему повезло, что оружие вернулось к нему, ведь путь по которому ушел Зосимос и ящерица-проводница, залило селевым потоком. Меч валялся у самого края бурной струи, Зосимосу тяжело было тащить лишний груз, он предпочел взять сумку Вондара. Ему стоило бы подумать, что чародей вернется с товарищем или без и ему пригодится пища и питье. Да и прикрыться от жары или дождя (который следовало предполагать). Но витязь плохо соображал в тот момент, Вондар ни капли не осуждал его, скорее тревожился о его судьбе. Тогда в лесу он четко ощутил слежку, и едва ли можно было укорить в этом окаянного клопа. Морок запустил свои длинные черные щупальца в колыбель драконов (элементалист знал, в отличие от большинства, что Короли драконов не создавали Эртабарада как убежище, они родились в нем и позже вернулись, а все остальное – байки и легенды, поддерживаемые самими же драконами).

Туман редел, уже виднелось над зеленоватой, похожей по цвету на масляное пятно водой как поднимаются длинные шеи с головами как у акулы-молота. Трубный вой летел над бурунами и устремлялся в небеса, подобно морской птице, схватившей рыбину, а затем ушедшей в облачный простор. Огненная вспышка разбрызнулась над Этеменанки, столь далеким и столь желанным. Гнездо Королей, древнейшая Мировая гора из легенд, уже и самим временем позабытых, словно напоминала заблудшим смертным, кто правит в этой земле. Первобытный огонь земли в клубах дыма, сопровождаемый ревом взрыва и рыком могучих ящеров ударил в небеса, отчего они запестрели радугами. Потом все стихло, до горы по-прежнему было не дойти, не долететь, а мнилось в миг взрыва из глубины, будто она рядом совсем, а путь окончен.

Впереди они увидели темное, бесформенное тело, нарушавшее гипнотизирующее однообразие пляжной полосы, грузная масса всплыла из тумана – это было животное. Все естество донельзя измотанных людей протестовало против схватки, вот кто бы только их тогда спрашивал. В агрессивности обитателей Эртабарада оба предостаточно убедились, чтобы не утешать себя пустыми иллюзиями, а раз это существо выбралось на сушу, то оно либо ищет таким образом пропитание, либо отдыхает. Во втором случае возникал шанс избежать стычки, столь неуместной, однако готовиться нужно было к худшему развитию ситуации. Вондар вовсе не хотел лишать жизни очередное существо, даже попытался «нащупать» его разум, не встретив ответной активности. Животное было глухо к призыву мысли. Маг оголил топорики, Велизарий через силу поднял будто бы отяжелевший меч. Им навстречу полетел щелкающий визг, что-то хлопнуло, мелькнуло и поднялось за серую с золотом ширму тумана. Люди напрягли ноги, ожидая нападения неведомого зверя из глубин, но больше темное туловище ничего не сделало. Да и издаваемые звуки (они, кстати, повторились еще дважды) не соответствовали размерам животного, такому бы великану больше подошел низкий рев, периодически звучащий в заболоченных джунглях позади. Они пошли дальше, вымеряя каждый шаг, подошвы неглубоко погружались в плотный расползающийся песок. Оружие держали наготове, тела обоих напряглись для отскока. Подходили ближе и ближе, а монстр не шелохнулся, как не живой.

– Э, да он мертвый, – тут же смекнул Велизарий.

Вондар распрямил напружиненную спину, и обычным шагом подошел к туше. Его сомнения насчет «молчащего» разума зверя полностью удовлетворились: у мертвого нет разума. Вскинув кверху белое брюхо, морской ящер с четырьмя ластами и большой пастью на широкой, подавшейся вперед морде вывалил язык, глаза покрыли бельма. Из вспоротого живота выползали насытившиеся крабы, уступая право отобедать сородичам, только подоспевшим к банкету. Часть тела была изорвана и обклевана, некоторые твари, похожие на маленьких безруких драконов продолжали хватать мясо, не тревожась по поводу появления двуногих. Им же принадлежали и противные визги, с коими рептилии вспорхнули при виде людей. Ящера выкинуло штормом, вместе с россыпями раковин, рыб и моллюсков. Все они теперь служили пищей для сухопутных и небесных обитателей. Для Вондара и Велизария это значило лишь, что часть пути они смогут проделать без каких-либо нежелательных приключений, за дальнейшую часть его ручаться было рано.

Маг посмотрел на скалу, с которой обрушивались водопады, вода бежала руслами промытых раньше рек, существующих недолго после бурь. Отсюда виднелась тропа – карниз на высоте полусотни метров, – тянущаяся вдоль стены, а далее расширяющаяся.

– Не будь я Вондаром Мудрым, если алтарь не там, – проговорил он.

– Это предположение или подсказка духов?

– И то и другое. Можешь не сомневаться, Зосимос и Шшам-ра прошли той дорогой. Можно немного сжульничать, я подниму нас наверх, призвав ветер. Думаю, духи кула не сильно обидятся на нашу импровизацию в священном обходе.

– По мне, хоть бы пройти удалось, – вздохнул рыцарь.

До стены пришлось преодолеть полосу песка, колючий кустарник и болотистую почву, образовавшуюся из-за собирающихся тут ручьев. Затем по камням на насыпь, а там Вондар развернулся к солнцу, протянул к небу руки и позвал ветры Эртабарада. Гудящий вихрь подхватил их, словно ладонь исполина и аккуратно поднял на уровень дорожки, где было больше места. Идя гуськом, странники миновали отвесную стену, попав на плато. Вода стекала небольшими протоками, не представляя сложностей для преодоления. Среди камешков, раздробившихся при падении с вершин, белели косточки крылатых существ и ящериц, одни не превышали по размерам указательный палец, иные могли бы посоревноваться с коровьим ребром, но таковых повстречалось два-три. На скалах жили ящеры, их крики далеко разносились окрест, будто кто-то вращал проржавевшее колесо карусели. Вондар шел настороженно, как гончий пес. Чутье элементаиста позволяло ему видеть следы духов и высших энергий, в достатке вьющихся вокруг всякого алтаря. Духи камней показывали верное направление, говоря, где повернуть в темный зев пещеры, а где вскарабкаться на неприглядный уступ. В отличие от манидо, бесов и эльфов, отошедших от Туата де Дананн, духи стихий и природы не лгут, не озорничают и не губят людей. Они общаются с ними наравне, если только смертный способен понимать их беззвучный язык. А шамана или ведуна, титул коего достался Вондару в Деомирре, они всегда слушают с радостью, всегда дают ответ.

– Следы! – воскликнул Велизарий, задерживая мага.

Вондар, увлекшийся поиском «нити духов», верно, не заметил бы отпечатки ног на пыльном полу базальтовой пещеры. Шшам-ра знала маршрут обхода от предков, конечно же, она прошла тут и провела Зосимоса. Следы паладина вихлялись, путались, точно шел пьяный. Он устал, с трудом перенося климат Царства драконов. Здесь они пересидели бурю, что видно из отпечатков ягодиц человека и свернутого калачиком тела ящера. Там напились у щели, из которой до сих пор струится серебряная ниточка.

– Они ушли около часа назад, – предположил Вондар, хотя не мог судить по следу с уверенностью. Каких-либо признаков стоянки кроме отпечатков седалища Зосимос тут не оставил, огонь развести не мог.

На выходе из пещеры, правда, валялась пустая бутыль из-под сока и несъедобные шкурки с вяленого мяса. Велизарий припал к земле, как если бы уронил что-нибудь очень маленькое, например булавку, и искал это.

– Пойдем, – поторопил чародей.

– Спешить надо, – кивнул рыцарь, – только осторожно. Вот, взгляни сюда.

Вондар рассмотрел полумесяц на мокром песке, занесенным штормом на плато. По форме он походил на след стопы, одетой в легкую обувь, причем наступали на носок или крались. Для повелителя ветров, раньше спутников определившего слежку мороков, быть не могло сомнений. Убийцы Дра-Ктара вышли на охоту, и жертва оторвалась от них не далеко. Окинув взором мрачные утесы с норами, где ящеры доброй сотнею копошились в высоте, хлопая крыльями, маг поворчал себе под нос. Небо прояснилось от тумана, но было серо (местами красноватое) и тоскливо. Вондар нащупал топорик на правом бедре. Верное оружие против зла ждало своего часа. Он не боялся идти, ведь духи видели все, в том числе и демонов ночи, крадущихся по камням.

Глава 6

Ксандор двигался как зомби, которого отходили батогами. Голова кружилась и слабо болела изнутри, прямо сам мозг болел, болело и избитое тело. Воспоминания о том, что он и его товарищи претерпели в Морагоде, превратились в смутные образы похмелья. Но, не смотря на собственное состояние и упирательство Эландры, испытывающей такие же муки, воин настоял на посещении столовой – от голода сводило кишки, а на шарики походного рациона тошно было смотреть. Дворец Тигилона пострадал чудовищно, однако двери столовой приветливо отворились перед генералом, в лицо ударил теплый аромат горячих блюд, скромных, зато по-домашнему вкусных. В данный момент он возвращался к столику с подносом в руках, Грин в напряженной позе скрючился у стены. Видно было, манидо не одобряет задержку, но сам не имеет ни малейшего представления, что можно сделать. Эландра поникла над столом, растирая лоб, Нимар тоже пришел с остальными, с циничной ухмылочкой он рассматривал дырищу на полстены и часть потолка, пробитую случайным (а то и намеренным) снарядом берсеркеров.

Ксандор тяжело упал на стул, тихо застонав, когда синяк на спине натолкнулся на покрытую пластиком спинку. Размашисто занеся ложку, он нацелился в самую середину горки картофельного пюре с вареной стручковой фасолью и тут на глаза ему попался чей-то скорченный палец с длинным потрескавшимся ногтем. Палец выглядел так, будто его отрезали у мертвеца, пролежавшего в могиле месяц, в действительности же принадлежал существу из другого мира.

– Чудно, у меня в тарелке палец! – громко, но без особого удивления воскликнул воин. Больше в голосе звучало разочарование. – У меня в тарелке палец, а я даже не знаю, из какой он вселенной!

– Ничего, объешь вокруг, – севшим голосом сказал Эландра и слабо улыбнулась.

– Хорошо, что хотя бы у тебя хватает самообладания смотреть на это с юмором.

– Не только у нее, – поправил Нимар.

– А тебя забавляет бедствие Альянса, не правда ли? – Ксандор недобро покосился на сверхвоина. – Если Хаос доберется до тебя, мы плакать не будем, обещаю.

Грин в задумчивости поводил носом, затем все же произнес с непривычно важным и серьезным видом:

– Пожалуй, Нимар Темный еще может внести свою лепту в победу над проклятием Морагода.

– В этом самом Морагоде он показал себя не лучше нас, – в Ксандоре уже не было запала спорить с обычной горячностью, говорил он тихо и спокойно. – А хаос ближе его душе, ближе, чем любому из нас.

– При правильном подходе можно повернуть оружие врага против него самого. Ну что, герой, готов действовать по моему плану? – дух обратился к Нимару.

– Сперва посвяти, – улыбка убралась с лица Нимара, брови накинули тень на глаза. – Я здесь по одной причине…

– Знаем, знаем, – оборвал манидо. – Ксандор сорвал один мой замысел, в том винить его я не стану. Смертные – есть смертные. А я тут подумал о другом. Молес!

– Заканчивай, – уверенно отрезал сверхвоин. – Дух, ты всю дорогу занимаешься тем, что рискуешь нашими жизнями. Молес – это уже перебор даже для меня.

Грин заворчал, показал Нимару какой-то жест междумирцев, наверняка имеющий неприличное значение, и вернулся на место. Все пригорюнились, кроме Грина подавать идеи было некому, а тот придумывал прожекты, один опаснее другого. Ксандор, мытарясь с голода, последовал совету своей девушки: сдерживая рвотные позывы, он отодвигал от общей кучи пюре те его части, которые находились дальше от инопланетного пальца, а две подкопченные сардельки вообще не соприкасались с ним.

Двери столовой раздвинулись, вызвав легкий порыв ветра из пробитой стены, она же крыша – ярусы дворца напоминали шляпку гриба на ножке, основном столбе. Акуан быстрым шагом влетел в полупустую залу, не заметив друзей сразу (видимо, от волнения), он прошагал почти до стойки, за которой расплылся младший повар. На лице его застыло выражение великой думы, не отпускавшее с тех пор, как армия берсеркеров и демонов, о каких повар лишь в сказках читал, обрушилась на твердыню Альянса, да еще и после того, как о победе над Легионом начали говорить как о данности. Немало психику повара пошатнуло и появление в морозильной камере какого-то злобного двуногого «быка», как существо окрестил шеф-повар. После того, как тварь пожрала половину запасов и напала на персонал столовой, ее удалось усмирить силами сковород. Тяжелые деньки выдались у всех, но Акуан дал бы фору любому. Растерянным взглядом он посмотрел сначала налево, встретив там кучку растрепанных солдат, затем повернулся налево. Именно тут, возле дыры, дающей много света и свежего воздуха, сидела знакомая пестрая кампания.

Ксандор выждал, пока сверхвоин их заметит, и помахал рукой с банкой пива, кое принес с собой заранее, поскольку в столовой дворца алкоголь не подавали. Удержаться от старой привычки не получилось и на этот раз. Сколько пытался он бросить, но каждый раз случалось что-то из ряда вон выходящее, держать обещание становилось невозможно ну никак. Эландра тоже не настаивала, стараясь держаться лояльной позиции.

– А Гром?..

– Копается в доках, – не дал товарищу закончить вопрос Акуан. Бросив недобрый взгляд на Нимара, он сел на свободный стул. – Похоже, бедняга Гром загорелся желанием дать Хаосу генеральное сражение. А я думал, у меня идея-фикс накостылять Молесу.

– Впервые слышу, чтобы Грома называли беднягой, – вставил свою ремарку Грин. – Даже при жизни до обращения в сверхвоина-телохранителя он меньше всего вызывал жалость. Ну да о чем это я…

Оба, и Ксандор и Акуан, посмотрели на манидо с удивлением.

– А что ты собирался нам рассказать про лофусов? – спросил воин, прихлебнув из банки. – Во дворце уже болтают о возрождении былого Альянса…

– Да-да… – Акуан задумался на долю секунды. – Столько произошло событий. Мы отправились на Нуламу, я с трудом представлял самому себе логическое объяснение того поступка. Однако мы нашли больше, нежели могли ожидать. Намари в самом деле не все погибли в день, когда Альянс потерял надежду. В подземных комплексах ждали прибытия наших войск несколько сотен тысяч выживших, с ними был приличный флот небесных щитов и прочих кораблей, не знаю, как они все зовутся. С их помощью мы атаковали Альфа-Белтар…

Ксандор поперхнулся пивом и выплюнул его обратно каскадом брызг. Высморкав нос в бумажную салфетку и утерев остатки пива с подбородка, он вперил выкаченные, как у безумца, глаза на рассказчика.

– Чего? Какой Альфа-Белтар? Это же крепость Легиона в нашей Галактике. Чего-то ты гонишь, брат.

– Спроси у Грома, – сослался на неоспоримый авторитет Акуан, отвалившись на спинку стула. – Продолжим, только, Ксандор, Всевышнего ради, пиво отставь. Первый советник намари велел нам уничтожить шпиль над базой, не знаю, что это такое…

– Пика брудугаров, – как бы между делом пояснил Грин. – Не стану вдаваться в подробности, слишком глубоко в историю Мироздания уходят корни Пики. Скажу лишь, что так берсеркеры, а ранее брудугары, устанавливали связь с Владыкой Хаосом. Кстати, первый длагат из брудугаров скоро с нами свидится.

– Опять дурное пророчествуешь, – полушутя поддел духа воин.

– Пика так пика, – махнул рукой Акуан. – В общем, мы с Громом отвлекали целый флот Легиона, пока лофусы навалились на базу. И, пожалуй дело кончилось бы плохо, но вдруг… Угадай, кто соизволил прийти на помощь? Зурара! Вот уж кого, лично я не ждал увидеть. Они воспользовались случаем, конечно, но их пушки и астероидные камнеметы пришлись впору.

– Секундочку, – оборвал рассказчика Ксандор, – а где лофусы-то?

– А Титос где? – обеспокоилась Эландра, упредив ответ Акуана. – Его ведь не было во дворце, когда мы вернулись и с вами он не пришел!

– Верно, – кивнул воин. – Я бы не заметил даже отсутствия Вондара, а он, кстати отсутствует. Титос где?

– С ним все в порядке… наверное, – Акуан неуверенно потер шею, отчасти стыдясь проявленного безразличия. – Мы разминулись там же. Я и Гром гоняли берсерков, а Титос остался на корабле. Должно быть, он… Хм, я как-то не задумывался, куда подевались все намари, в какой-то момент корабли просто исчезли, вот так вот, – он развел пальцы веером и пшикнул. – Лайней собирался освободить Ил’Алра, уничтожив эту иглу.

– Крестоносцы пропали незадолго до Второго Вторжения, – поправил Нимар, глядя из-под капюшона. – До меня доходили известия об их гибели. Не может же целый народ раствориться в воздухе.

– Может, – с прежней интонацией стороннего слушателя заявил Грин. – Речь идет о посвященных, о смертных, борющихся против Тьмы. Хаос изолировал Ил’Алра в ячейке субпространства, на границе с Междумирьем. Обученные медитативным практикам своих наставников намари, крестоносцы пребывали в трансе около десятка лет по Глобальному исчислению и примерно столько же по исчислению Мироздания. Интересно, – перекинул тему дух, – древние народы оживают. Их давно похоронили под пеплом Вторжения, а они оказались живее всех живых. Воистину необычная Эпоха!

– Он сказал, намари «хотели» освободить, а не «освободили», – не согласился сдать позиции Нимар.

– Они живы, сейчас я ясно это вижу. И не думай спрашивать, как – я, черт возьми, междумирец, это кое-чего да значит!

– Может, продолжим в Зале Правосудия, – покосился за спину Акуана Ксандор. Казалось бы, удивить солдат, автоматически, по-коровьи жующих обед, уже нечем, однако глаза людей живо вздернулись от полупустых тарелок при возгласе манидо.

Грин пожал плечами, выражая безразличие, но Эландра и Акуан с готовностью поддержали предложение. Вместе они протолкнулись в коридор, стены которого кое-где проржавели, обгорели или покрылись солью. Отсутствуя во дворце длительное время, генералы пропустили два или три мощных выброса хаотической энергии, столкнувших половины Мироздания под самыми непредсказуемыми углами. Влияние Ра ослабевало, и Хаос знал об этом. Воины света невольно ужаснулись истинному положению вещей, они почувствовали себя маленькими и слабыми, лежащими на ладони могущественной стихии разрушения, способной по воле сжать пальцы в кулак, размозжив своих врагов. Все это походило на постановку в кукольном театре, марионетки дрыгаются, пока это нравиться зрителям. От осознания беспомощности на Эландру накатило такое отчаянье, что слезы хлынули из глаз. Владыка буквально издевался над жертвами коварного замысла. Грин покачал головой, как врач ею качает, видя безнадежного больного.

Дворец превратился в поле после битвы, атака и всплески энергии Мироздания нанесли непоправимый ущерб. Кровь, всюду: на полу, стенах, даже потолке; всюду была кровь. Многие трупы еще не успели вынести, а создания из других миров, перепуганные непонятными им изменениями среды, добавили жертв. Стонущие солдаты Альянса, как тени мелькали по коридорам с моргающими лампами. Паладины Светлых Орденов несли вахты на случай возвращения безликих или вторжения из иных Царств, но даже они не смотрели на необычную процессию. Сила хаоса, как известно, в страхе, и страх правил в стенах Тигилонского дворца всецело. Вондар пропал, и дух паладинов опустился вместе с духом защитников Альянса. Акуану вдруг на ум пришла мысль: а что твориться на других планетах, в других мирах, в Аллин-Лирре, в Адарсахе? Доколь глубоко вгрызлась черная зараза Хаоса в белоснежную плоть Вселенной? Лифт не работал, за стиснутыми дверями слышался скрежет, в проломанной между створками щели искрила лампа. Лестница же была побита валуном из параллельной реальности, горстки рыжего, похожего на тертый перец праха, оставленные телами безликих, то и дело вылетали из-под ног в виде облаков. Мощные орудия линкоров Легиона класса «Карачун» пробили дворец в самой глубине. Для мощных машин уничтожения стены не представляли проблем для преодоления. Но подняться все же получилось, не прибегая к особым способностям.

– Я отлучусь по нужде, – предупредил товарищей Ксандор незадолго до дверей Зала Правосудия.

– Ну еще бы, – вечно недовольным и саркастическим голосом проверещал Грин.

Ксандор почесал поясницу и свернул в короткий коридор с уборными. Пол тут заменяла ломкая хрустящая трава с синими капельками на стеблях, воин не придал этому факту значения, хотя мысль об опасности заразиться какой-нибудь дрянью мелькнула в голове. В мужском туалете явно что-то взорвалось, по стене раскинулась черная клякса, зеркала разбились, усеяв раковины под ними серебряной крупой, писсуары валялись на полу, утопая в странного вида жиже. Ровно гранича с этой жижей, блестела лужа крови. При одном виде уборной, воин застопорился, в рот из глотки выплеснулась жгучая слюна с желудочным соком. Пришлось повернуть к женскому туалету, но за дверью, изъеденной коричнево-желтым грибком, пузырилось нечто зелено-бурое и смердящее, как извалянные в навозе трупы. Ксандор, быть может, не постеснялся опорожниться в подходящем углу, да только коридорчик был открытым, а солдаты бродили туда-сюда без конкретных целей и указаний. Все-таки негоже генералу таким хулиганством заниматься. Послав все куда подальше, он вернулся в мужскую комнату. На выбор представлялись две кабинки, на вид невредимые (об остальных двух лучше было даже не помышлять), и Ксандор ввалился в первую. Ботинки хлюпнули кровавой слизью, воин с грустью и отвращением уставился на половину туловища дворцового служащего. Обрубок торчал из унитаза, нижняя часть тела жестоко отгрызли, лицо закостенело в гримасе ужаса, отовсюду веяло темной силой. Преисподняя также «выходила из берегов», проникая в реальность смертных. Слепо шаря по коржавелой дверце, он вышел из кабинки спиной. Зато в соседнем отсеке кроме лиан, оплетших унитаз, ничего подозрительного или скорее отвратительного не было.

По пути к Залу Ксандор ужасался, насколько сильно все же повлияло соединение на планеты. Ведь до отбытия с Валара таких искажений не возникало, а дальше его кидало по местам, где до последнего момента не случится ничего невероятного. В Междумирье так и вовсе сложно разобрать, что образовалось после выброса, а что испокон веков было. Ноги воина подкашивались против воли, кончики пальцев дрожали, голова гудела. Когда Армагеддон затеял темный ритуал Большого взрыва, он испытывал страх, сильный, хотя во многом подхлестываемый магией Духа. Тогда он впервые столкнулся с «настоящей» Вечной Битвой, тогда он видел в себе героя, сокрушающего зло. Армагеддон проучил его и не его одного. Затем был Эльтвиллан. Запертый в стенах замка перед лицом великой армии Зверя и Владык, перед топчущим горы Фатумом он испытал самый большой страх, на который, казалось, вообще способен человек. Не было выхода, обреченность душила его. Он помнил тот страх, помнил, как билось и трепетало сердце Эландры, прижавшейся к его груди. Но они спаслись. И вот теперь наступил апофеоз, Разрушитель сделал так, чтобы надежда не спряталась под крыльями драконов, не затаилась на остриях заточенных мечей и копий, не сложила крылья в сердцах героев, ожидая тот последний миг, когда эти крылья расправятся. Нет, Владыка Хаос убил надежду. Ксандор понимал, сколь глупы и потешны попытки сопротивляться, слышал в мозгу низкий смешок Разрушителя…

Массивные, сделанные под старину ворота (открываемые, впрочем, при помощи механизмов) Зала Правосудия – обиталища светлых сил, средоточия Света, безопасного убежища от всякого зла, – валялись на полу. Одна створка обрушилась вовнутрь, другая перекрыла коридор. Ксандор прошел по хрустящим стеклам к круглому столу в центре комнаты. Зал выглядел так же, как и в страшную Неделю Конца, когда Бэрон Ааззен в гневе обрушился на Нигаэля Триона в его сокровенном святилище. Ксандор думал, таких разрушений Зал не увидит больше, но Эпоха хаоса оказалась беспощаднее миллиона злых духов. Стена-окно, как заранее подозревал воин, вся рассыпалась осколками, вонзающими в подошвы острые «коготки». Грин тускло посмотрел на него, легкая улыбочка появилась в углу его рта, словно говоря: «что, убедился?». Да, Ксандор убедился, только до сих пор не верил, будто самоубийственный удар горстки сорвиголов по Бел Дар-руму мог что-то изменить. Пройдя через замершую в молчании комнату, он поцеловал Эландру в щеку и сел на оставленный для него стул. За окном горел величественный Тигилон, небесный город тяжко пострадал и от нападения слуг Владыки и от всплесков. На небе смешались грозные тучи, стружка облаков, лучи нескольких солнц, светящих из каких-то чуждых им миров. От их света становилось холодно, ведь они грели неведомых существ там, где нога человека не оставляла следа.

– Гром планирует искать Лайнея и Титоса, – робко нарушил молчание Акуан.

– Скажи ему, у него ничего не выйдет, – парировал Грин, ковыряющийся пальцем в кристаллах света, растущих в сердцевине стола. Магические источники не пострадали и работали в полную силу. Эландра заметила манипуляции духа.

– Почему молчит Круг? – спросила она, прикасаясь к еле теплым, вибрирующим минералам. – Где Лукиус? Он ведь…

– Он решил померяться силой с Хаосом, – напомнил манидо. – А это плохая идея. На пару с Армагеддоном они не одолеют его, даже не ранят, скорее всего. Вот если бы Ра или Сатаниил вышли на войну, но мы знаем, что ни того, ни другого не произойдет.

– Похоже, нам крышка, господа! – весело объявил Нимар.

Тут на Ксандора накатило. Такая злоба вдруг взяла его за душу, такая ненависть к этому паяцу обуяла сердце и разум. Он вскочил и оказался рядом со сверхвоином.

– А тебя это забавляет до сих пор?

Нимар собирался уколоть воина очередной фразочкой из своего репертуара, да вот только Ксандор не стал ждать. С размаху он двинул ненавистному болтуну в челюсть. Он отдавал себе отчет в том, что простыми ударами не навредить божеству сверхвоинов, уж не в первый раз он видел, как работает способность Нимара поглощать физическую силу. Неломкие кости, твердая плоть. Для верности он добавил ногой под ребра, подтолкнув противника к узкому балкону, по кругу обвивающему грибовидную башню, а в руке горел зеленый огонь. Еще секунда, и огонь стал мечом с зеркальным лезвием.

– Заканчивайте, – строго приказал Грин.

Ксандор обернулся с мыслью «какого черта я стану слушать этого гремлина?», но неожиданно для себя остудился. Нимар поднялся с пола, сплюнул на пол, не сильно его испачкав на общем фоне, и отряхнул плащ.

– Рад, что ты выпустил пар, – бросил он, проходя мимо Ксандора. Насколько серьезными были те слова, гадать и не хотелось. Ксандор не доверял приспешнику Ааззена еще сильнее, вызов брошен, пора ждать ответную реакцию.

Снова все сели возле стола для совещаний, мрачные мысли отягчили плечи людей и сверхвоинов, придавили шеи. Головы сами повисли, взоры вперились в пол. Грин сжал кристалл света со слепой силой, из серых пальцев заструилась белая пыльца.

Глава 7

Акуан устал, хотя ему всегда казалось, что вода не может устать. Потирая лоб, как будто он чесался, сверхвоин вошел в основной дворцовый ангар. Гром был тут. Махал руками, кидался командами, словно собирал эскадрилью к бою. Флот Альянса, та его часть, которая базировалась во дворце – суть легкие фрегаты и катера – пережили штурм не лучшим образом. А куда оружию смертных тягаться с Молесом? Гром увлеченно вел переговоры с флотом на орбите, не переключаясь от управления восстановительными работами в ангаре. Похоже, сомнительная идея увлекла генерала. Он кивнул Акуану на его приветствие, а прежде, чем поговорить с ним, пришлось подождать минут пять.

– У нас почти все готово, – доложил Гром. Можно было подумать, речь идет о некой договоренности, однако Акуан не знал, что на уме у собрата.

– Готово к чему? Ты же не погонишь флот на Молес? – задумавшись, он испуганно добавил: – На Альфа-Белтар, надеюсь, тоже. Нашим парням и так крепко перепало, тут Ксандор рассказал страшную историю о походе до ветра…

– Ты не понимаешь? – буднично спросил Гром. – Надо искать намари, если они попали в беду. Только небесные щиты способны одолеть Ониксовый храм в открытом бою, это – последняя надежда.

– Одолеть Молес, – пробормотал Акуан, будто услышал полный нонсенс и желал убедиться, не ослышался ли. – Нет, невозможно. Это даже не «Доминатор».

– Точно! – загорелся Гром. – Оно самое! На «Доминатор» хватило одного орудия класса «оградитель», а представь десяток, сотню. Пусть им даже не удалось освободить Ил’Алра, нам хватит и этого. Главное правильно выстроить стратегию, заманить Хаоса в ловушку. Мы еще сумеем победить, придется принести жертвы, – он кивнул на носящих детали и оборудование людей, – но мы победим, клянусь Троном Всевышнего. Разве не ты еще недавно призывал собрать намари на бой с Молесом? Или один раз взглянул врагу в лицо и уже перепугался? Ну так я тебя замещу, не переживай.

Акуан вздрогнул, не узнавая давнишнего друга и соратника. Лукиус однажды ему поведал о прошедшей жизни Грома, после которой тому не суждено было долго почивать на лаврах. Гром был великим паладином, охотником за демонами, чья ретивость порой доходила до безумства, прямо как сейчас. Единственная битва, которую он проиграл, та последняя битва была жертвенной схваткой из последних сил. Демоны напали на храм во Внутреннем Мире, магистр приказал отступать, но Гром (его имя тогда было Кирос) встал на защиту священного места, подбив на жертву четверых сподвижников. Что искали в храме демоны, вестник намеренно умолчал, но как бы ни парадоксально то выходило, на жилище Кироса напали безликие. Сам Гер-Гар, первый длагат вел слуг Бела в атаку. У защитников не было ни шанса на выживание, однако они сражались сквозь страх, кровь и слезы. Гер-Гар убил Кироса в те далекие времена, новая встреча еще впереди.

Оживление в ангаре, грохот механизмов, шипение сварочных роботизированных рук и вырывающегося из труб газа или пара, голоса, все это было каким-то ненастоящим. В мире Хаоса все было не так, жизнь полностью обесценилась. Акуан к собственному ужасу обнаружил, что видит перед собой не людей, а мясо, отправляемое на фарш. И их никто не пожалеет, никто не вспомнит, они превратились в тени, появившиеся на стене под заходящим солнцем и скоро исчезнут с ним заодно. Губы эле-аль-о дрогнули, Гром не обратил на него и полувзора, увлеченный местью. Конечно, только месть толкала его на встречу с Разрушителем, лофусы же – более удобное оружие для мести. И рядом не было Вондара, чтобы вразумить телохранителя. Отчаявшись внушить Грому хоть что-нибудь, он запустил руки в карманы брюк и побрел обратно. Он намеренно выбрал путь через этажи, где сосредоточилась основная жизнь дворца, желая посмотреть, каково состояние его обитателей. Дворец сложно было узнать, почти все продольные стекла разнесло, какое чем, уж неведомо. На внутренних площадях, в открытых кафе для персонала, в разбитых внутри садах он сталкивался с людьми, потерявшими всякую надежду, а значит и жизнь наполовину. Нет ничего хуже, когда твоим врагом становится сама Вселенная.

Акуан задержался возле одного кафе, выходящего чуть наружу. В пробитом окне бежали тучи, на их фоне чернели опустившие головы посетители. Они разговаривали, не глядя друг другу в глаза, шепотом, выдерживая длинные паузы. Тут присутствовали и министры, появляющиеся в Зале Правосудия на заседаниях. Акуан их почти не знал, в его обязанности это не входило, но наблюдал каждого часто. Всегда важные и аккуратные, они нынче походили на бродяг, сосущих драту из горла бутылки. Вообще большая часть встречающихся генералу по пути обитателей дворца были навеселе. Люди не могли уже бороться, потому отдались судьбе. Внезапно раздался приглушенный нарастающий гул, по небу рассыпались искры и красные иглы. Посетители кафе в панике повалили на выход в закрытые коридоры, толкая Акуана в плечи. Для этих бедняг знаки на небе приобрели конкретный окрас, но сверхвоин видел «схватки» Мироздания впервые. Тучи, возникшие неожиданно, стали гуще, однако местами прорвались, образуя испускающие белый свет колодцы. Картинка перед глазами Акуана начали двоиться, троиться, расслаиваться так, словно была лишь кадром, фотографией. Когда же эта фотография двигалась, лежащие под ней фотокарточки открывались взору. Он застыл, всматриваясь в пучину вскрытого Мироздания, от этого зрелища невозможно было просто уйти, отвернуться. Огненные кольца разных цветов появлялись, перекрывая друг друга, медленно таяли, рассыпаясь по городу серым пеплом. Грохот, словно от трущихся друг о друга скал, гудел без остановки в каждой вещи обстановки. Акуан не отреагировал и на дрожь, трясущую столы, стулья, пол… В трещинах реальности показалась каменная глыба в клубах песка Морагода. Почему именно Морагода? Сверхвоин не знал, но понимал это отчетливо. Каждая мелкая песчинка – это целый мир, плиты древнего Молеса, припорошенные этим песком, помнят рождение и смерть Вселенной. Они встали между началом и концом, вырвались из потока времени. Образы начали переходить в слова, Акуану показалось, будто он идет по залу Зиккурата и слышит в голове грозный шепот:

– Пыль под твоими ногами – прах тысяч планет, она помнит великих царей и богов, что правили там. Плиты, по которым ты ступаешь, выдолблены из сердца Мироздания. Хаос – есть дыхание Космоса…

Чудовищной силы удар заглушил зловещее бормотание, Акуан открыл глаза в ту самую секунду, когда оторвавшийся ком гранита ударился в грибовидный купол дворца. Камень величиною с небольшой астероид оторвало от чужого мира и метнуло прямиком в Тигилон. Акуан бросился бежать вдоль этажа мимо окон, крошащиеся стены открывали ему проход, скрежет и звон заложили уши. Глыбина раздробилась (дворец тоже был «не промах»), порушив часть купола, каменный дождь пролился на площадь у подножия «гриба». Огненные сполохи от расплющенных машин, точно прыщи вскочили на сплошь серой диораме города, но всплеск только начался… Яркий свет выжег небеса до серого пепла, витраж из обрывков десятков миров на минт возник вместо рваных туч, вместо стен, вместо улиц. Акуан бежал, как взбесившийся конь, лишь крики людей, долетающие с улиц и из коридоров дворца, раздражали слух. Там, где он не мог протиснуться, водой протекал, проскальзывал, проламывался. Ему чудилось, будто дворец все еще рушится у него за спиной, хотя валун давно рассыпался по городу. Но трясло весь Тигилон.

Потом тряхнуло сильнее всего, Акуан упал, не воспринимая окружающий мир ни глазами, ни ушами, ни носом или кожей. После света наступила тьма, а затем вернулась реальность, сильно изменившаяся реальность. Полиморф поднялся на руках, его голову засыпало белой пылью, струящейся с руин верхнего этажа, сознание металось в разные углы, пытаясь определиться, что действительно существует здесь и сейчас, а что – тени прошедших событий или ошметки воображения. Выстрелы и крики внизу, приглушенные толщей пола, напомнили, что всплески не проходят бесследно. Обитатели далеких концов Мироздания с перепуга нападали на аборигенов, иногда наоборот. Кого-то выдернуло и с Валара, закинув на чужбину. Вернуться ли они назад? Скорее всего, люди, попадая в мир чуждый их родине, разделят участь пришельцев во дворце. Акуану сейчас даже недосуг было им сопереживать.

Но разрушения в здании не шли в сравнение с катастрофой снаружи. Зачарованный невероятным зрелищем, он подошел к пробоине в стене. Половина крейсера, оторванная либо волной энергии, либо очередной скалой, искрясь и горя, падала на планету. Крошась в полете, этот светящийся тысячами огней улей протяжно скрежетал, громыхал взрывами, оседал сквозь слои искусственной атмосферы, словно сквозь воду. Под громадиной кипел пыльный «котел», обломки поднимали с мертвенной поверхности Валара огромные клубы песка и каменной пыли, возносящиеся до летающих городов. Один город, ближний сосед Тигилона, Нмаллен, дымился, как подбитый танк, и медленно опускался одновременно с куском корабля. Магнитная платформа Нмаллена повредилась, слава Всевышнему лишь частично, однако этого хватило, чтобы летучий город сошел с орбиты. Скорость падения была невысока, что, конечно не исключало вероятность жертв, и Акуан вздохнул с долею облегчения. Да и не помог бы он жителям города, он ведь не бог. Корабль ударился о скалы с таким жутким звуком, что даже находящийся в воздухе Тигилон качнуло, огонь от взрыва (точнее от череды последовательных взрывов, словно вырастающих один из другого) сокрыл из виду Нмаллен, полностью его заслонив, а дым держался так долго, что приземление последнего Акуан не видел.

– Акуан! – позвал голос Эландры, звенящий нотками страха.

– Я здесь, – поднимаясь во весь рост, отозвался сверхвоин. – Что случилось?

– Не знаю, – прошептала непослушными губами девушка.

Когда она подошла к пролому в стене, Акуан увидел на ее побледневшем лице ужас отчаянья, бессилие, непонимание. Отдаленный гул скребущегося о скалистые поля и каменистые пустоши планеты города звучал, словно песня смерти. Вой голосов вознесся в небеса отчаянной молитвой. Тонкие пальцы Эландры соскользнули с оголенного прута поддерживающей купол конструкции.

– Как остальные? – растерянно, будто не осознавая трагедии, спросил полиморф.

– А? – Эландра вышла из оцепенения. – Они в порядке, Грин наложил на наш мир слой Междумирья, что бы это ни значило. Нас не задело, хотя Зал пострадал сильно. Что же это было?

– То, что еще не закончилось, – вдруг произнес Акуан, оттаскивая девушку от края обрыва.

Небо вновь сделалось неспокойным, опять картинка реальности стала неверной, на нее наложились новые объекты. Темных пятен было много, около двух сотен, точнее определить Акуан не сумел бы в столь краткие сроки, двигались они плотной группой, и их можно было принять за космические корабли, идущие строем. Свет вспыхнул так же ярко, как при прошлом выбросе.

– Уходим! – вскрикнул сверхвоин, чувствуя приближение беды, однако Эландра помедлила, вглядываясь в залитую светом даль.

Затаившийся в ожидании очередного удара город словно набрал в грудь воздух, боясь выдохнуть. И лишь после того, как синебокие, похожие на китов с торчащими как у акул задними плавниками суда остановились перед дворцом, люди торжествующе закричали, не скрывая радости. Намари и их последователи, будто посланцы самого Небесного Чертога представились им ангелами-спасителями.

– Кажется, Гром дождался своего флота, – без восторга заметил Акуан, любуясь, как свет соскальзывает с покатых боков небесных щитов, обагряя их «кровью». От этого света армада древних мудрецов словно горела кострами в ночи. И Акуан тихо, почти про себя добавил: – Огонь горит тем ярче, чем темнее мрак.

*      *      *

Ксандор не без удивления приветствовал взглядом махину с покатыми боками, как змеиная голова в нору, вползающую в ангар. Акуан с Эландрой, отправившейся на поиски полиморфа, тоже только подошли. Грин не торопился, вымеряя каждый шаг, он миновал одну за другой ступени аварийной лестницы – единственного полностью уцелевшего пути в ангар. На лице манидо застыла обычная для него полуулыбка, свидетельствующая о том, что ему на все наплевать. Не без оснований он не радовался прибытию намари. Гром был доволен появлению долгожданного флота, а когда показалась вторая волна, состоящая из каракатиц Ил’Алра, он оживился и ускорил приготовления сил Альянса.

– Ничего себе, – потер затылок воин. – А ведь им удалось вернуть крестоносцев. Я их не видел так давно, что забыл про их существование.

– Рано радуешься, – критически прищурился Акуан. – Мы все пойдем на смерть теперь.

Усмешка Грина выразила схожие мысли духа. Теперь он улыбался всеми сорока острыми зубами, словно видел что-то веселое в предсказании сверхвоина. Шипение и шум стихли, космический гигант замер. Благодаря своим скромным по меркам военного космофлота размерам, небесный щит мог опускаться на планету, а присланный с одного из них фрегат легко входил в ангар дворца. Делегация лофусов и их учеников безмолвно спустилась по трапу, Титос, как перепуганная собачонка плелся следом, оглядываясь по сторонам. Пребывание на родине крестоносцев Ил’Алра разрушило напрочь привычное мировосприятие диковатого великана. Лайней словно подмигнул Грину, лишь завидев между встречающими существо из Междумирья.

– Приветствую славных намари во дворце Тигилона! – выступил Гром, приняв на себя обязанности Лидера. – Вместе нам предстоит много потрудиться.

– Вне всяких сомнений, – кивнул советник. Посмотрев на протянутую Громом руку, он не сразу понял, что с ним здороваются, а потому поспешил исправиться, усердно ее потряся.

– Мне кажется, – потеснив Грома, вклинился Ксандор, – нашим дорогим гостям надо передохнуть с дороги. Мы же не торопимся, так? Пока живы – мы не проиграли.

Пришельцы дружно закивали, благодаря генерала за гостеприимство. Шелестя по полу длинными одеяниями, они вереницей потянулись к лестнице. Грин косо глянул на Ксандора и Акуана, и последовал за Лайнеем. Воин покачал головой, но быстро обратил негодование на Грома.

– Что на тебя нашло, братишка? Ты со своей атакой совсем умом повредился.

Гром холодно молчал, выслушивая обвинения, белые глаза, по временам рябящие от пробегающих разрядов электричества, пронзали тело Ксандора, словно стараясь из последних сил догнать удаляющихся намари.

– Ты вообще меня слушаешь? – раздраженно закончил воин.

– Смотри, Лард, доиграешься, – насмешливо вставил Нимар.

Да и действительно, сверхвоин выглядел уверенным в своей правоте до безумия.

– Слушаю? – переспросил он. – Мне нечего от тебя выслушивать. Ты ничего не знаешь о долге, ты не знавал истинного отчаянья, ты не способен на подвиг.

– Ну куда мне с тобой тягаться, – съязвил Ксандор, чувствуя, что его самолюбие задето, и сильно.

– Не надо, – прижавшись к его широкой груди, прошептала Эландра. – Ты уже успел поцапаться с Нимаром, с Громом ссориться не надо.

– Мы не будем драться, – уверенно ответил Ксандор. Он не сомневался и за Грома, в чьих чертах застыла каменная непоколебимость. – Но знаешь, что, дружище, ты ни кем тут не командуешь и ни один корабль не уйдет на смерть по твоей прихоти, пока так не решит тот лофус, как его… А еще лучше, мы дождемся Лукиуса или Вондара.

– Мы дождемся, это точно, – на этом Гром развернулся и ушел, махая техникам.

Ксандор поник, сердце защемило от досады и осознания собственной слабости. С одной стороны он понимал, что Гром где-то да прав, нельзя сидеть на месте, дожидаясь, пока большие дяденьки разберутся, он сам это обычно пропагандировал. С другой же ему хотелось доказать верность своей позиции, да и разум подсказывал, Хаоса не победить на чистом энтузиазме. В душе началось дикое смятение, ситуация вновь приобрела мутные, серые тона безысходности и обреченности.

*      *      *

Ксандор, Эландра и Акуан с замиранием сердца наблюдали вьющихся огненных змей с дымными хвостами, казалось, вся площадь у дворца объята пламенем. Дым стоял над улицами, где в панике метались люди, но у воинов Света не осталось ни сил, ни воли выходить и помогать им. Эландра стыдилась этого сильнее мужчин, впавших в странное оцепенение, ее доходящее до жертвенности сострадание требовало принять меры, однако тело и разум не слушались сердца. Девушке приходилось оправдываться перед собой тем, что намари и Ил’Алра справятся с задачей лучше. Прибывшие мудрецы космоса первым делом приступили к спасательным работам, отдохнув по совету Ксандора минут десять. Их старания пришлись как нельзя кстати, хотя Гром, изредка проносящийся по коридорам дворца, словно разбушевавшийся шторм, был недоволен. Грин пропал еще в ангаре, ушел не попрощавшись, вероятно с Лайнеем О-веем. Титос аккуратно переступил через груду обломков, обогнул створку ворот и по обыкновению попытался притворить двери, махнув пальцами в пустоту. Друзья не заметили его появления, хотя первые полчаса Акуан не отставал от великана с вопросами.

– Вот мы и остались одни, – покачал головой Акуан.

– В смысле? – спросил Ксандор, краем же глаза он посмотрел через плечо, ощутив присутствие кого-то еще. Титос молча поравнялся с остальными и глубоко вздохнул.

– В прямом, – сжал губы сверхвоин. – Проклятье, я думал, все будет по-другому. Зло всегда было сильно, но мы откровенно проигрываем.

– Это не простое зло, – возразила Эландра. Говоря это, она вспомнила жертвы, кои сама принесла в Вечной Битве, слишком большие жертвы. – Это – Хаос. Он силен потому, что держит большинство смертных на поводке, точнее животных в их сущности. Мы сами призываем его в дома, не ведая о последствиях. Вот оно, главное оружие Сатаниила, его план Б. И это оружие было взведено все это время, мы прыгали по гвоздям на краю бездны слишком долго.

Серебристая в белых лучах затуманенного солнца слеза проявилась на ее глазу, но просить о сочувствии было некого.

– Закат Мироздания, – проговорил Акуан, всматриваясь в дым и пламя. – Миры падают под мощью Разрушителя, я связывался с несколькими нашими базами… киборги напали на все, безликие с ними. А потом они ушли, веселая игра.

– Хаосу действительно весело, – согласился Ксандор. – Похоже, победа для него не вопрос. Что, если Гром прав и мы должны напасть на Молес всеми силами.

– Конечно, нападем, – легко ответил Акуан. – А что еще? Человек горд, он умрет на ногах, стоя и задрав голову, но не признает ошибки. Мы пойдем туда и умрем до одного, потому как не знаем оружия против хаоса. А хаос знает нас как облупленных…

Больше тут нечего было добавить. Ксандор испытывал страх смерти, но никогда еще не мог назвать себя приговоренным к смертной казни. Да, это был приговор: иди и умри, третьего не дано. Мир вокруг рухнул, подобно Нмаллену, разбился об острые камни судьбы. Только изящный силуэт Эландры не исчезал на этом выцветшем поле, полная боли улыбка прорвалась на губы воина.

Глава 8

Путь через горы серьезно испытал на прочность и Вондара и молодого Велизария. Яд клопа окончательно изошел из вен паладина, но новая волна духоты, усиленная паром от недавнего шторма, припечатала их к голым скалам, как булавка энтомолога мотыльков. Камень высох меньше чем за полчаса, а теперь он накалялся под красным, разрумяненным ликом солнца. Дело шло к закату, в воздухе уже витала вечерняя заря, толстые москиты, гудя, словно истребители Альянса, носились над высокой растительностью у стены горы. Зелень подымалась так высоко над землей, что по ошибке можно было решить, будто до этой самой земли метра два-три, на самом же деле, падение стоило бы тяжелых травм или даже жизни. Горячие испарения тянулись из темно-зеленых чащоб. Темнота опускалась медленно, будто занавес в театре, навевая дурные мысли. Мороки прячутся в ночи, бьют из тени и скрываются в бескрайних долах родного Царства. Ветры ночи переносят их из мира в мир, стоит нырнуть во мрак, высокий Иркарун – их темный маяк. Следы стоп посланников Дра-Ктара попадались на всей горной тропе, пусть заметить их представляло определенные сложности, а вот сапоги Зосимоса или когти Шшам-ра повелитель ветров не заметил. Получалось, товарищи по ритуалу прошли еще до бури, вода смыла их следы, а демоны преследовали их с отставанием. Легкие шаги мороков оставляли небольшие полумесяцы на свеженанесенном с моря песке и низвергшейся со скал грязи. Правда в таком случае они должны были находиться ближе к Вондару и Велизарию, чем к первой паре путников.

– Демоны впереди, – озвучил предположение Вондар. – Если нам повезет, они до последнего момента не узнают о нас, тогда мы ударим им в спину прежде, чем мороки нападут на Зосимоса.

– Знать бы, где он? – отвлеченно покачал головой паладин.

Горы постепенно наваливались на тропу, сужая ее, сама тропинка клонилась набок, уходя к каменистой земле. Наконец она свернула в низину и слилась с ней. Земля тут была плотной, твердой как скалы, выстроившиеся частоколом над ней, и походила на отекший со свечи воск, в том числе и бело-желтым цветом. Местами низина бугрилась холмиками, выглядящими, как выдавленные прыщи, из которых выкручивались барашки пара, либо била высокая белая струя кипятка. Толстые полосатые ящерицы огибали гейзеры, ловя под камнями похожих на механические игрушки жуков, и разбегаясь при приближении людей. Тут же пропал и след, даже сильный ливень не размочил окаменевшей почвы. Но Вондар ориентировался и не на глаз. Резвящиеся шары, видимые лишь ему, указывали на углубление у основания горы. Темный тоннель вырыли не звери, попасть в него можно было только существу немногим выше человека, а вход преграждал большой кратер, бьющий бурлящей водой. Мало какому бездумному созданию пришло бы в голову лезть в непонятную яму, выжидая время между выплесками гейзера.

– Там? – достаточно уверенно для вопроса, сказал Велизарий.

Маг кивнул, но тяжкие думы держали его в напряжении. Мало кто знает, почему именно так все происходит, но тенедемоны страсть как боятся воды. Воины Дра-Ктара не исключение, они родились из мрака ночи раньше клана Ааззена, так что проклятье в какой-то степени изначально принадлежит им. Рискнули бы они преследовать жертв в пещере, а если нет, то где они теперь? Трупов Зосимоса и его проводницы нигде не было видно, на открытой низине, только временами скрывающейся под завесой водяной пыли, они сразу бросились бы в глаза. Однако коварные мороки могли и не заявлять о себе, пока люди находятся посреди столь опасной для отродья тьмы стихии.

Он достал топорики, подчиняясь инстинкту, хотя руки его не были тверды, а разум словно плавился от жары и пара. Велизарий выжал ладонью пот с почти белых бровей и поднял меч, ставший втрое тяжелее. Гейзер ударил как раз перед путниками, не дошли они пяти шагов до похожего на глотку спуска в подземелье. Горячие капли обожгли оголенный торс паладина, Вондар лишь заслонил лицо рукавом кожаного плаща. Перерыв между выбросом струй позволял спокойно пройти в тесный ход без спешки, идти же надо было гуськом, либо прижавшись спинами к стенам. Впереди раскинулась пугающая тьма, маг не без опасений ступил в ее владения. Спуск петлял, и конца ему не предвиделось, на мягкой глинистой почве шаги двоих странников не слышались, однако, если демоны уже опередили их, они и так знали о приближении воинов Света, уже видели их, соединяясь с мраком подземелья.

– Зажги свет, – слабым голосом попросил Велизарий. – У меня сил не хватит.

Вондар молча исполнил просьбу, подняв топорик в правой руке. Вокруг топорища возник движущийся, меняющий форму шар бело-голубого света. Часть ребристой стены и пола тоннеля вырвалась из черноты, вообще по виду спуска могла прийти мысль, что ее прорыл гигантский червяк. Они прошли достаточно далеко, чтобы свет входа исчез, зато вместе с тем из конца лаза послышался низкий ворчливый голос. Повелитель ветров распознал Зосимоса, даже не слыша отдельных слов, которые, впрочем, скоро стали очень хорошо различимы.

– Дрянное поганище! – возмущался магистр. – Круг не простит мне подобных мерзостей, какого черта я сюда притащился!

Шипение Шшам-ра они не разобрали, скорее всего, ящерица просто негодовала на смурного спутника, надоевшего ей постоянными жалобами и гневными тирадами. Вондар бодро сбежал с покатого спуска в освещенную пещерку. Там он застал Зосимоса и самку кула, присевшую в углу. Посередине пещеры, каменистого кокона метра четыре диаметра, в пол был врыт алтарь с характерным отверстием, на него падал тусклый изломанный луч света, исходящий из длиннющей неровной дыры, просверленной в толще скалы. Чем только ее проделали диковатые ящеры? Без магии не обошлось явно. Магистр ордена Кровавой Повязки не сразу сообразил, что перед ним не призрак, а настоящий чародей, способности которого не всегда оценивали по их заслугам.

– Что кипятишься, старый медведь? – шутливо сказал Вондар, хотя получилось у него это с некоторой ненамеренной мрачной насмешкой.

– Не может быть, – встряхнул головой Зосимос. – Я думал вы с пути сбились, – он перевел взгляд на проходящего в пещеру Велизария.

– Ты ведь не веришь, что Вондара Мудрого может сбить с пути какой-то дождь, – маг, прихрамывая от усталости (туфли натерли ему правую пятку) проковылял до идола в виде обвившегося хвостом дракона. Дырой для сердец выступала открытая пасть, откуда шел отвратительный запах разложения.

Рука сама погладила шершавую (что ощущалось и через перчатку) голову дракона, мокрую от дождя. И верно, пещеру должно было залить дождем во время бури, отверстие в потолке впускало в святилище и воду, и песок, занесенный ветром, и пепел из вулканов. Загоревшись любопытством, повелитель ветров посмотрел себе под ноги. Смышленость и изобретательность кула поразила его в который уже раз. Ящеры, проживающие на отшибе Мироздания в хижинах – правда строящие и города из камня, но слишком редкое это явление, – однако догадались (и умудрились!) проделать в полу возле идола два стока, уходящих в толщу камня. Наверняка, они выходили наружу из отвесной стены где-то на уровне скальной тропы. Да и помещение, как заметил теперь Вондар, имело структуру воронки, края которой под едва различимым углом наклонялись к стокам. Влажный пол у дракона подтверждал работоспособность системы.

– Где сердца? – суховато спросил маг у Зосимоса.

Магистр опустился на колени возле мешка, покопался в нем, и вытащил куль с жертвоприношением, брезгливо морща широкое грубое лицо. Чародей сделал шаг к нему, протягивая руку, но звон меча за спиной остановил его. Тенью прошедший в пещеру Велизарий тихо стоял у входа, и наконец усталость и истощение взяли свое – юный воин плюхнулся на зад, припав к стенке и выронил оружие.

– Сок, – коротко скомандовал Вондар.

– Остался, сейчас.

Зосимос без церемоний шваркнул сердца на пол, принявшись выуживать сосуд с соком, упорно выскальзывающий из потных ладоней. Рыцарь волновался и спешил, что не шло на пользу. Вондар быстро выхватил извлеченный-таки круглобокий кувшинчик, сел перед Велизарием и влил сок ему в рот. Похлопал по щекам, убедившись, что паладин жив, и лишь после этого вернулся к ящерному болвану.

– Ритуал должен быть выполнен, не так ли? – обратился волшебник к Зосимосу, приносящему жертвы духам кула с явственным отвращением и неприязнью. Кровавая Повязка с самого основания держалась крайне радикальных взглядов, отметая все, что хоть немного выходило за рамки кодекса или законов Круга двадцати. А сам Зосимос по твердолобию превзошел бы Стаматиоса, ныне покойного магистра разрушенного ордена Бича Всевышнего. До Вондара известия о гибели магистра самого фанатичного среди орденов дошли из вторых рук, но даже он при воспоминании о трагедии в Аллин-Лирре передернулся, попомнив, на что способна ложь и коварство, верно приложенные.

Ворча, точь-в-точь как разбуженный медведь (Зосимос действительно походил на это животное, со своей растрепанной черной бородой и лоснящимися, словно шерсть, волосами) рыцарь протянул элементалисту сердце. Вондар и сам не испытывал восторга, помещая вырезанный из груди покойника орган в статую дракона, однако учитель с Горы духов показал ему, насколько важно уважать силы и сущности, населяющие незримые слои Мироздания. Уважение важно и в отношении чужых, порой чуждых, культур. Духи людей-ящеров, обиженные пренебрежением их требованиями, могли навсегда запечатать проход в город Шаммса Рораш, никакие уговоры и доводы не помогут, Вондар знал. Он много общался с самыми разными духами, их повадки изучил хорошо. Любой шаман или иной путешественник в незримые слои понимает, что нельзя диктовать духам условия, что им безразличны предупреждения о грозящей беде, пусть беда – это пробуждение Зла столь великого как Владыка Хаос.

Сердце покатилось в темноту, и Вондар позвал Велизария. Как бы тяжко паладину не пришлось в пути, он должен был принести жертву от своего лица. Зосимос не уставал крыть Хаоса, все предприятие и даже ни в чем не повинных кула на чем свет стоит, но не бросил друга и соратника в трудном положении. Подхватив Велизария под другую руку – и это при том, что сам он был не в лучшей форме после прогулки по Эртабараду, – и на пару с Вондаром подвел его к алтарю. Шшам-ра следила за людьми мраморно-зелеными немигающими глазами, под некоторыми углами отливающими золотом или янтарем, словно взаимопомощь была ей в новинку. Или же истощение тел странных пришельцев не укладывалось в ее восприятие мира – рептилоидам жилось на обожженных скалистых плато, в душных влажных лесах или на разогретом добела песке по береговым линиям более чем комфортно. Пожалуй, ящерица даже не понимала, почему эти розовокожие приматы все время пыхтят и падают в обмороки. Последнее на данном этапе сердце упало в неизвестность, из глубин тверди, куда пророс колодец для жертв, вырвалось некое подобие воя, так показалось Вондару, но он слышал больше остальных своих спутников, возможно, звук шел из другого места.

– Эх, провались оно… – прорычал Зосимос, дергая всклокоченную бороду. – Теперь мы можем…

Очевидный вопрос магистр завершить не успел, прерванный громом. Мощный по звучанию раскат разнесся далеко по небосклону. За ним последовали несколько мелких ударов, будто кто-то стучал костью в барабан.

– Хм, а гроза разве не закончилась? – изменился лицом Зосимос, позабыв о совсем недавнем желании уходить.

– С-с-сакончилась, с-с-сакончилась, – недовольно зашипела Шшам-ра. Ей надоело слушать бесконечные жалобы от могучего бородача, однако вскоре она сама застыла, как хищник в засаде и вытянула длинную гибкую шею.

В потолочном отверстии мелькнул синий блик, как при ударе молнии, но свет был слишком ярким и возник одновременно с громом. Причем и сам гром не походил на тот, что обычно сопровождает всякую грозу. Удар прозвучал, как голос охнувшего великана, а затем с треском рассыпался от центра в стороны, его движение фактически можно было ощутить. Вондар оттолкнул встрепенувшегося и шагнувшего к выходу из пещеры в тоннель Зосимоса, и бросился через витой коридор на улицу. Он так спешил, что едва не угодил под шипящую струю гейзера, бьющую четко по определенному расписанию, будто кто-то специально настроил его на этот режим. Конечно, никакой бури не начиналось, такого не бывает в природе, чтобы после яростного шторма начался другой. Однако в Эртабараде творились более устрашающие вещи. Небо кипело тучами, местами свод разрезали кривые трещины, сияющие бело-синим светом. Грохот пульсировал из большого шара из света и молний, набухшего на месте солнца, точнее сокрывшего его, словно заменив собою. Этот шар готов был лопнуть, магу не потребовалось много времени понять – это не к добру. И он взорвался.... Волны воздуха покатились над морем, поднимая огромные волны, свет от шара расплылся сплошным разрезом, похожим образом флоты намари путешествовали через пространство, оказываясь сразу в нужном месте.

Мощный всплеск космической энергии выбросил из нескольких миров целый град разных объектов, один из которых был столь велик, что с расстояния в добрый десяток километров (скала находилась в отдалении от моря) казался метеором. Что именно это было такое, Вондар разобрать не сумел, самое близкое – большой камень. Как бы то ни было, это нечто обрушилось в море, сокрушив ровную зеленоватую гладь. Отдаленный грохот и шелест поднятой воды взмыл в небеса вслед за фонтаном воды, повторяющим гейзеры в низине. Гигантская волна покатилась кольцом, обрушилась на невидимую за лесом прибрежную линию, грязной лавиной хлынула в джунгли, выкорчевывая деревья из земли, точно воткнутые в глину зубочистки. Могучие корни не спасали от страшной участи зеленых великанов. Вондар ощутил ужас, идущий от волны и от сокрушаемого ею мира. Эртабарад в один момент перевернулся, изменился, рухнул. Грозный гул еще долго висел в растревоженном воздухе, вода медленно осела, под конец рухнув всей массой в обмельчавшее море. Громада, упавшая с неба, впрочем, моментально скрылась в пучине. А град кусков земли, предметов быта, машин и тел обдал окрестные леса. Разрыв висел над миром драконов, словно глаз наблюдателя над муравейником, и, как почудилось магу, ширился, хотя некая сила сдерживала его увеличение. Если бы не особая древняя магия Эртабарада, чьи потоки струились из истуканов для жертв (это Вондар отметил сразу), то страшно вообразить, чем могла закончиться вспышка. Повелителю ветров стало не по себе от одной только мысли, что объединению Мироздания препятствует сам Ра, а все же происходят такие разрушения. Хаос становился сильнее и элементалист знал, в чем сокрыта причина его силы, вот только изменить что-либо было не в его власти.

– Что, во имя Золотого Трона, тут происходит! – воскликнул за плечом чародея Зосимос, не совладавший таки с любопытством.

Вондар промолчал, с болью глядя на разрыв на небосводе. Мелкие букашки, они не могли противостоять этой вселенской мощи, не могли остановить шестерни огромной махины, разрушающей через созидание. Тут было, над чем задуматься. Кому бы пришло на ум, что восстановление целостности чего-либо приведет к катастрофе. Впрочем, разве возможно, чтобы нечто грандиозное происходило без шума и треска? Хватило бы у людей силы пережить эту встряску, как они переживали другие, смогли бы они прижиться в новом Мироздании? И что делать надумает Бел после исполнения своей мечты?

Сияющая небесная «пасть» резко метнулась к земле, разбилась на осколки-острова, а они жадно вгрызались во все, что вырастало на их пути. Отхватив кусок скалы или пальмы, они рассеивались, унося часть Эртабарада в другие миры, никогда не слышавшие о жаркой стране драконов. Где-то эти тяжелые камни упадут, подминая дома и разгоняя их жителей. Чудовища, вырванные из джунглей Эртабарада, накинуться в слепой ярости и растерянности на ничего не подозревающих людей. Воистину, большего хаоса себе представить было невозможно! Вондару стало дурно от одних этих мыслей, злость, кою он усердно подавлял тренировками разума, все же нашла маленькую лазейку, поскольку глядеть на преступления Владыки со спокойным сердцем сумел бы редчайший смертный. Собравшись с мыслями, маг потушил разгорающийся пожар. Злость опасна, а истинный мудрец должен избавиться от нее вообще, как и от большинства эмоций и чувств, сильно роднящих человека с животным. Для такого, как он, важна была лишь любовь, широкая и светлая любовь ко всякой жизни. Вондар готовил себя к пути великого белого мага, а они вынуждены максимально подавить или избавиться окончательно от всяких эмоций и чувств, кроме чувства долга и той самой Любви. Это стражи, оберегающие смертных от Тьмы и от самих себя.

И как назло он оказался абсолютно беспомощен в столь критический миг. Зосимос испуганно обернулся на шипение гейзера за спиной, капли кипятка обдали обнаженное тело воина, со сдавленным воем он шатнулся вперед и толкнул чародея. Это привело Вондара в чувства, разрушения, как ни стыдно было признавать, притягивали его, даже доставляли удовольствие. В каждом, даже в самом мудром человеке сидит собственный маленький Владыка Хаос, торжествующий при виде смерти и катастроф, смеющийся над чужой болью и горем, дергающий и ослабляющей цепь, на которой сидит «животное».

– Идем отсюда, – Зосимос твердо сжал плечо повелителя ветров крепкой рукой. – Я бы предпочел подождать в пещере.

– Ты прав, ты прав.

Они заспешили назад сразу, как молочная струя провалилась обратно под землю в кипящий котел. Поскольку раньше никогда еще Мироздание не срасталось, никто не мог судить, сколько обычно бывает всплесков энергии, какой продолжительности средний всплеск и насколько хорошо сдерживает его защищенный мир вроде Эртабарада. Лучше всего было переждать несколько времени в каменном мешке, правда, он нагревался изнутри, превращаясь в опасное место.

– Нет, тут нельзя оставаться, – просипел Велизарий, выслушав предложение мага. – Мы не протянем и полчаса, а день только начнется к безопасному времени. Когда солнце выйдет в зенит, нас придется отскребать от пола, как кусок мяса от сковороды. Ты один из троих людей не ощущаешь жары…

– Ладно, – подумав во время речи паладина, заявил Вондар. – Я постараюсь и вас защитить, но мне потребуется время и милость духов. Первым делом я попрошу их защитить вас, затем мне нужно будет побеседовать с ними о другом, так что не удивляйтесь, если я сразу не вернусь в сознание, и ни в коем случае не прерывайте мой полет души.

Рыцари кивнули, они знали похожие методы общения с незримыми мирами, в Чертоге они также применялись. Тихонько отойдя к стене, воины присели друг подле друга, положив руки на поднятые колени. Шшама-ра заворчала, понимая, что продолжить поход предстоит нескоро, да и улеглась вблизи от алтаря. Сквозь отверстие в потолке пробился неверный лучик почти закатившегося солнца, раскрасивший половину каменного дракона в красные краски, другая половина стала казаться черной. Этот луч словно вернул жизнь в мир ящеров после случившейся катастрофы, даже не хотелось думать о жаре, которую он нес с собою, а жара Эртабарада – смерть.

Вондар сел лицом к крадущемуся свету, сплетя ноги. Левой рукой он начал водить перед собой, перебирая пальцами, точно тянул невидимые струны. Губы элементалиста едва заметно, беззвучно шевелились. Вскоре под его протянутой ладонью пол пещеры почернел, а потом возник небольшой призрачный огонек, переросший в костер. Горел он ни на чем, впрочем, паладины видели за жизнь и не такие чудеса. Свет огня затмил луч солнца, существовал в этом каменном мешке только он один. На морщинистое лицо мага снизу легли красные и желтые блики, подчеркнув каждую морщинку, вид чародея стал страшным, на деле же он не внушал и легкого испуга. Языки пламени замелькали среди полумрака, тени растянулись и принялись корчиться в каком-то первобытном танце. Маг прикрыл глаза, следя за костром краешком зрачков из-под век, гипнотическое воздействие живого огня избавило его от лишних мыслей, довольный, он приступил к следующему этапу. Скинув с плеч тяжелый, нагревшийся плащ и рубашку, чародей положил ладони на бедра рядом с коленями. Шаман Ктхубе говорил, что для высвобождения духа неважно обязательно иметь при себе бубен, трещотку или даже палки. Ритмичный звук можно получить откуда угодно. Натянутые от сгиба ноги кожаные штаны послужили отличным барабаном, сначала Вондар несколько раз шлепнул себя по ноге, словно пробуя звучание «инструмента», дальше он принялся отбивать постепенно нарастающий ритм. Шлепки все учащались и убыстрялись, принимали звучание мелодии, которую слушать можно бесконечно. Вондар откинул голову назад, открыл рот и в пещере зазвучали его гортанные напевы, придающие действу абсолютно мистический образ.

Гул ворвавшегося в дыру ветра смешался с пением шамана и голосами отвечающих ему духов. Перед глазами Велизария и Зосимоса все закружилось и завертелось, они тоже поддались трансу, потеряв нить реальности. Их тела объяла приятная прохлада, столь непривычная в душной пещере. Сколько они пробыли в необъяснимой прострации, воины не определили, открыв глаза, они застали ту же картину: луч света, наползающий на пятно сажи на полу, спящая у алтаря проводница и Вондар, сидящий в прежней позе. Только он молчал, веки плотно сомкнулись, и лишь раздувающиеся крылья носа свидетельствовали, что повелитель ветров не окаменел, а всего-навсего дремлет. Точнее, находится за гранью этого мира, быть может даже не в теле. Оно просто живет остаточной энергией, ожидая возвращения души…

Глава 9

Ксандор тяжело вздохнул и поставил банку пива на круглый столик, занесенный пылью, наскоро сдвинутой к краям. Все последние события не клеились между собой, не вписывались в обычную человеческую логику. Вот, например, в этом кафе тигилонского дворца он проводил много часов, сидел за этим самым столиком, разглядывая людные улицы города, с высоты их было отлично видно. Летающий город казался неприступной крепостью справедливости и красоты, в небесах страх перед земным злом исчезает. И вот, в какой-то ничтожный миг это зло поднялось к облакам, там, где есть люди, найдется место и хаосу. Разбитое вдребезги окно пропускало запах горящего металла, крики и страх людей. Ксандор корил себя за бездействие, но и заставить идти на улицы не мог. Отчасти потому, что чувствовал за собой больший долг, осталось определить – какой? И все-таки человеческая натура поражала любое воображение. Прошли не больше двух-трех часов после последнего всплеска, а обитатели дворца пытались вернуться в привычный ритм жизни. Сам воин отвлекся от катастрофы, отвлекся, как умел, за кружкой (ну или банкой) пива. В кафе медленно и неуверенно входили офицеры с верхнего и среднего уровней, поддерживая друг друга разговорами, натянуто посмеиваясь над происшествием. Смеясь над собственным страхом перед кем-либо, ты хотя бы сам можешь поверить, что не так он, этот страх, и велик.

К сожалению, Ксандору поговорить было не с кем, приходилось переключаться на окружающих и их беседы. Вышло так, что жизнь-то продолжилась, волей-неволей нужно идти по ней вперед, только не ясно, как быть дальше. Угроза, созданная Хаосом, никуда не девалась и решения ее не существовало. Эландра хотела любыми средствами связаться с Продисом, выяснить судьбу сородичей и близких. Воин не захотел носиться по дворцу в поисках рабочей станции связи и сидеть часами у шипящей груды механизмов. Попросил дать знать, если потребуется помощь или нужно будет вылететь, сам же направился в бар для офицеров. От помещения мало что осталось, однако толстяк Бонс открыл заведение. Он не постеснялся даже брать деньги, не заботясь, видимо, о дальнейшей судьбе мира. А какая она, дальнейшая судьба? Ксандор едва ли знал это сам. Если бы тут вдруг оказался Нигаэль или Вондар, они растолковали бы все как есть. Он глотнул еще пива, почти не чувствуя вкуса, нервы были на пределе, последний всплеск выглядел очень угрожающе. Рука с банкой периодически вздрагивала, будто кто-то толкал воина под локоть.

– Еще? – прошлепал губами Бонс, заметив, что банка Ксандора пуста и лежит на боку. Голос бармена, подрабатывающего теперь еще и официантом, был лишен какого-либо окраса, глаза за тонкими линзами очков поглядывали с тоской.

– Пожалуй, – так же бесцветно отозвался Ксандор. – Время пока есть…

Бонс коротко кивнул, словно ему стало неловко, потер выбивающуюся из серого кольца волос лысину, и скрылся в проходе за барной стойкой. День выдался мрачным и все же теплым, так что сидеть у разбитого окна было даже приятно, если может быть хоть что-нибудь приятное в рушащемся Мироздании. Обычно Ксандор предпочитал решать проблемы, но сейчас ему ничего не хотелось делать, потому он постарался забыть о бедах и разрушениях. Подоспел Бонс с запотевшей банкой пива, быстро поставил ее на стол и поторопился к компании офицеров дворцовой гвардии, заливающих собственные страхи. Ксандору же только приятно было побыть наедине с собой.

Правда одиночество его продлилось минут пять, а затем в баре появился Акуан. Он не то искал Ксандора, не то забрел сюда специально. Скорее всего, искал, подумал воин. Акуан не пил, да и какой смысл существу, состоящему из воды, вливать в себя алкоголь? Следовательно, он пришел не развеяться.

– Ага, я сразу догадался, – заявил полиморф, присаживаясь на соседний стул.

– Это не то, о чем ты подумал, – нехотя проговорил Ксандор, «ныряя» в банку. – Я не делаю так, как раньше. Полагаю, ты собирался припомнить мне Обигал? Так вот знай – напрасно стараешься.

– Очень надеюсь, ну да не важно. Я собственно не затем тебя разыскиваю. Ты многое пропускаешь, сидя тут. Гром собрал флот и собирался возглавить наступление на Молес. Ты только представь, он же умудрился вычислить Молес! Он определил время для перехвата, продумал план атаки, но тут мой приятель Лайней О-вей дал задний ход…