Заклинания волшебного пера. Том 2

Корова Матильда

На одной ферме жила-была корова. Звали её Матильда.

Все коровы как коровы: едят траву и дают молоко. Но Матильда была не такая, как все. Каждое утро она выходила на луг, но не ела траву, а стояла, подняв голову к небу, и мечтала.

Другие коровы смеялись над ней и говорили: «Какая ты странная, Матильда! Коровы должны есть траву, а не мечтать!» Но Матильда не обращала внимания на насмешки. Она мечтала, мечтала… мечтала о творчестве!

«Как же мне хочется быть полезной, научиться чему-нибудь, проявить себя, стать великой звездой!» – думала корова. И однажды она решила: «А давай-ка я научусь танцевать и стану балериной!»

Так она и сделала. Матильда пошла к учителю танцев, который работал недалеко от её фермы, и стала брать у него уроки. Но корова не столько танцевала, сколько путалась в ногах. Она старалась сделать движение так, как показывал учитель, но у неё не очень получалось. Один раз она даже упала.

И вот учитель танцев подошёл к корове и сказал:

– Извините, конечно, но я вынужден вам сказать, что, к сожалению, вы не годитесь для балета.

Пришлось Матильде уйти. Она, конечно, огорчилась, что не стала балериной, но потом подумала: «Если я не стала балериной, то научусь-ка я петь и буду солисткой в хоре».

И Матильда пошла к ближайшему учителю пения. Он согласился учить её вокалу, но у коровы не очень получалось. Она не всегда попадала в ноты. К тому же она слишком громко мычала, из-за неё не было слышно хора. И учитель сказал корове, что, к сожалению, она не годится для солистки. Пришлось Матильде оставить и пение. Она, конечно, погрустила, но потом подумала: «Решено – я буду писать стихи и стану поэтессой!»

И упорная Матильда снова принялась за работу. Она нашла лист бумаги и ручку, пошла в свой сарай и стала придумывать стихи.

Она написала:

Но стих получился нескладный. В нём не было смысла, а в строчках не было рифмы. Матильда пробовала ещё несколько раз.

Нет, стихи никак не выходили. И очень скоро корова оставила поэзию.

Но потом ей в голову пришла идея: «А давай-ка я напишу картину! Может быть, это у меня получится?»

Матильда взяла краски, кисточку и бумагу и принялась рисовать свой портрет. Но он получился какой-то неуклюжий и размазанный. Тогда Матильда всё стёрла и нарисовала ещё раз, а потом ещё раз, и ещё раз. Но у неё так ничего и не получилось.

Корова Матильда совсем загрустила: «Как же так? У меня ничего не получается. Я нигде не могу проявить себя. Ни на что я не способна!»

Бедная Матильда не знала, как ей теперь быть, и с каждым днём грустнела всё больше и больше…

А у фермера, где жила корова Матильда, была маленькая дочка Катя. Девочка была очень-очень печальной. Она никогда не улыбалась, ничему не радовалась – только грустила. Родители очень за неё переживали.

Однажды на завтрак Кате дали молоко коровы Матильды. Когда девочка выпила его, лицо её чуть-чуть повеселело, и она слегка улыбнулась. Родители заметили это и стали давать дочке молоко только коровы Матильды. С каждым днём Кате становилось всё легче и веселее, и наконец она совсем выздоровела. Родители были очень счастливы!

Катина мама пришла к Матильде, нежно обняла её и сказала:

– Матильда, милая наша коровушка! Мы смеялись над тобой, считали тебя странной, а ты вылечила нашу доченьку! Мы никогда не забудем твоей помощи!

Корова Матильда была очень рада и больше не грустила из-за своих неудач. Теперь она знала, что её молоко может исцелять людей от грусти.

Она, конечно, продолжала мечтать, но теперь никто уже не смеялся над ней, так как все знали, что корова Матильда даёт волшебное молоко. А ещё Матильда продолжала делать всё, что так любила: она танцевала на лугу, пела, как могла, и рисовала смешные картинки. Да, они получались неуклюжие, но это не имело значения, потому что, занимаясь творчеством, корова Матильда впитывала красоту и радость этого мира, и это делало её молоко волшебным.

Сказка про бабу-Ягу и деда Пихто

Живёт в русском крае старушка Яга,

Встречается в сказках и очень строга.

Всегда проживала в избушке на ножках.

Те ножки давно покосились немножко.

Давно прохудилась и крыша избушки,

И лес поредел. Дом стоит на опушке.

Летала когда-то Яга на метле

В берёзовой ступе при яркой луне.

Промчались года, постарела старушка.

Не знает никто, где теперь та избушка.

А сказки упрямо одно нам твердят,

Что баба-Яга жарит в печке ребят.

Но где же та печка? И где та избушка?

Куда на метле улетела старушка?

Возможно, она среди нас обитает

И новые сказки детишкам слагает.

Года пролетели, и нет той избушки.

Сейчас современные стали старушки.

Я знаю одну. Про неё мой рассказ.

Поведаю вам без волшебных прикрас.

Однажды в лесу на вечерней заре

У домика Ёжик сидел на скамье.

И видит: по тропке старушка идёт,

К нему приближаясь. И встал у ворот.

А солнце за лесом скатилось к земле,

И ночь наступает – всё будет во мгле.

«Куда же ты, бабушка, на ночь идёшь?

Ведь скоро стемнеет, и ты пропадёшь», –

Спросил её Ёж, приглашая старушку

Присесть на скамью у Ежовой избушки.

«Метлу потеряла родную свою,

Не знаю теперь, как до дома дойду», –

Присев на скамью, прошептала старушка.

«Ох, горе какое! Метла – не игрушка!

Возьми вот мою», – отвечает ей Ёж.

«Такую метлу ты нигде не найдёшь!

Метла хоть стара, истрепалась немного,

Но всё же была мне отличной подмогой.

На ней я по лесу свободно летала

И горя в ходьбе никакого не знала.

Теперь же пешком мне придётся ходить.

Не знаю я, как без метлы дальше жить». –

«И где ж потеряла метлу ты свою?» –

«Так вот же об том и я говорю!

Когда потеряла, не знаю сама.

Возможно, сбежала в родные края.

Хотя бы моторчик для ступы достать,

Чтоб мне не ходить, а по небу летать.

Ещё бы колёсики к ней прикрутить

Да руль небольшой, чтобы можно рулить.

И где бы такого мне мастера взять,

Чтоб смог научить мою ступу летать?

Давно перестала мне ступа служить,

Пропала метла. Ох, как дальше мне жить?»

И, горько вздыхая, от дома Ежа,

Клюкой помогая, пошла не спеша.

Мечтая о новой метёлке. И вот

Навстречу ей дедушка бравый идёт.

И держит в руке он тяжёлый топор,

Успел нарубить вмиг поленницу дров.

«Куда направляешься, баба-Яга?» –

«Иду я, бреду неизвестно куда.

Метлу потеряла, и ноги болят,

Идти по дороге никак не хотят.

А сам кто такой ты? И как тебя звать?

Что-то в лесу про тебя не слыхать.

Похоже, чужой, не из наших краёв.

Откуда идёшь ты с охапкою дров?» –

«Иду я из леса, как видишь, домой.

Дрова нужны очень и летней порой.

Еду приготовить без дров невозможно,

Рублю их, пока у меня есть возможность.

На долгую зиму готовлю их впрок,

Чтоб по сугробам не лазать в чертог.

Чтоб не замёрзнуть в холодные ночи,

Дрова заготовить надо мне срочно».

«С дровами понятно, скажи мне, ты кто?» –

«А что, не узнала? Зови дед Пихто». –

«Откуда ж, Пихто, заявился ты к нам,

Каким ремеслом занимаешься сам?» –

«Да ремесла-то особого нет.

Я лес охраняю от зла и от бед». –

«Так ты Лесовик! Ой! А где ж борода?

Что-то глазами я стала худа. –

Засуетилась Яга возле деда. –

Да что ж-то я? Не признала соседа». –

«Да, бороду сбрил, чтоб совсем не узнали.

Чтобы вопросами не доставали.

Народ любопытен, знать хочет вперёд

И много вопросов смешных задаёт.

Ответить-то надо как-то им всем.

Вот и придумал я имя себе.

Точнее, народ меня выдумал сам.

Теперь и живу я назло всем врагам.

Но, правда, я слышал, меня больше нет». –

«Ну, значит, и жить будешь тысячу лет.

Ох, ноги болят! Заночую тут ночку», –

Сказала Яга, приседая на кочку.

«В своём ли уме, дорогая Яга,

Пойдём же ко мне. У меня терема». –

«Да где же твой дом?» –

«Да вот тут, за кустом.

Давай, поднимайся, пошли скорей в дом».

И, бросив топор и дрова у порога,

Скорей поспешил он Яге на подмогу.

По лесу молва прокатилась как гром:

Не умер Пихто! Дед в лесу, он здоров!

Лохматую бороду срезал Пихто.

И имидж сменил, не узнает никто.

Ушёл от вопросов подальше он в лес

И домик построил большой, до небес.

Вокруг всё кусты. Хочешь, верь и не верь.

Растут за кустами и пихта, и ель.

Есть озеро с тёплой священной водой,

Здоровье и молодость дарит порой.

А если захочешь омолодиться,

Лесными дарами с Ягой поделись ты.

Там ступа стоит на колёсах с мотором.

А ступа-то с крышей. Есть окна и шторы.

В любую погоду, справляясь с прибором,

По лесу летает Ягуша дозором.

Теперь не страшны ей дожди, холода.

Тепло и уютно в той ступе всегда.

Порой занимается Яга леченьем:

Готовит отвары из трав и кореньев.

Поможет любому мышонку и птице,

Зайчишке, Медведю, Лисе и Кунице.

Всех жителей леса Яга уважает,

Кто лес бережёт, и ему помогает.

Живёт дед спокойно с Ягою в лесу,

Ежа охраняет и Белку, Лису.

Расчистит тропинку от снега зимой,

Любому покажет дорогу домой.

Чтоб путник в лесу не плутал понапрасну,

Тропинку к поляне укажет он ясно.

Найдёшь на поляне орехи, грибы

И ягоды смело в корзинку греби.

Да только «спасибо» сказать не забудь,

Иначе забудешь к поляне той путь.

Случалось и мне на поляне бывать,

Орехи трясти и грибы собирать.

Мелькали там тени, был шёпот лесной.

Видать, что Пихто вновь оброс бородой.

На пне там оставила хлеб и печенье,

Для бабы-Яги и Пихто угощенье.

«Спасибо» я крикнула в лес очень громко.

Брусникой наполнилось сразу ведёрко.

Нигде не плутала, тропинка сама

Домой меня быстро назад привела.

Учёный мышонок

Всё началось именно в тот день, когда у Пети был день рождения. На праздник собрались гости: пришли две бабушки, два дедушки, крёстная тётя и пять одноклассников.

Мама с папой усадили всех за большой дубовый стол, уставленный разнообразными блюдами: овощными палочками, креветками, картофелем фри, бургерами, грушевым лимонадом, роллами с огурцом. Все эти угощения Петя очень любил есть, а родители любили своего сына, поэтому старались его баловать, особенно по праздникам.

Вообще Петя был умным, но капризным и ленивым мальчиком. Учился он уже во втором классе, однако категорически отказывался делать уроки самостоятельно. Папа помогал ему с задачами по математике и упражнениями по русскому языку, а мама делала за него проекты и читала вслух рассказы, которые задавали по литературе. Родители считали, что их сын рано или поздно поймёт, когда ему стоит начать учиться самостоятельно, и поэтому смиренно ждали и помогали с уроками.

Крёстная тётя Нина была против такого воспитания, но ничего по этому поводу не говорила. Ведь мама Пети была её лучшей подругой. «Вдруг мы поругаемся и перестанем дружить», – думала она. А ещё тётя Нина была учёным и работала биологом в лаборатории по исследованию ДНК. Петя часто интересовался, сможет ли она создать ДНК динозавров и возродить вымерших рептилий. Крёстная в ответ улыбалась и говорила: «Вот подрастёшь, выучишься и сам попробуешь это сделать».

Настал самый долгожданный момент праздника – вручение подарков. Петя заранее подготовил список своих желаний, который мама разослала всем гостям. Именинник уже знал, что ему ожидать от каждого из гостей, вышел в центр комнаты и стал принимать подарки.

Самый большой подарок вручили мама и папа – конструктор «В поисках велоцираптора» на семьдесят семь тысяч деталей. Две бабушки и два дедушки подарили плюшевого тираннозавра почти с рост мальчика. Каждый из одноклассников вручил по фигурке динозавра: Маша – трицератопса, Коля – анкилозавра, Катя – стегозавра, Боря – диплодока, а Антон – брахиозавра.

Оставался последний подарок – от крёстной. Она подошла к Пете ближе, вручила коробку с большим красным бантом и сказала:

– Желаю тебе стать великим палеонтологом, а для этого необходимо знать всё о строении рептилий.

Именинник крепко обнял тётю и знал, что в коробке с бантом лежит большой набор раскопок, который был в списке его желаний.

Как вы уже поняли, Петя очень любил динозавров, и все вокруг об этом знали. А ещё мальчик мечтал стать палеонтологом – учёным, который изучает останки вымерших животных прошлых эпох и воссоздаёт их облик, повадки и среду обитания. Конечно, это очень сложная наука, изучению которой человек обычно посвящает всю жизнь. Сможет ли Петя стать хорошим палеонтологом, если он не хочет делать уроки? Отвечу вместе с вами: конечно нет. Для освоения любой профессии необходимо много и упорно учиться.

Гости разошлись. Праздник закончился, и родители принялись убирать грязную посуду со стола. Петя отправился в свою комнату, прихватив подарки. Он расставил их на полу и сел на корточки. Взял в каждую из рук по фигурке динозавра: в правую – брахиозавра, а в левую – диплодока. «Интересно, у кого из них шея была длиннее?» – подумал про себя мальчик. Потом перевёл взгляд на стегозавра и трицератопса и проговорил вслух:

– А как вы общались между собой, когда были динозаврами?

Петя ещё раз радостно взглянул на подарки и вдруг погрустнел. Праздник закончился, а сюрприза так и не было. Может, не стоило составлять список? День рождения – это особенный праздник, когда так хочется волшебства. Но Петя так тщательно распланировал этот день, что магии в нём не хватило места.

– Сынок, пора готовиться ко сну, – сказали мама и папа, когда вошли в детскую.

– Уже? Эх, как жаль, что этот день закончился и в нём не было ни одного сюрприза, – сказал расстроенно Петя.

– Дорогой, ты же получил сегодня много подарков, – удивлённо сказал папа.

– Всё верно. Но я знал, что мне вручит каждый из гостей.

– А как же подарок тёти Нины? Ты так и не открыл его, – сказала мама.

– Я знаю, что там, поэтому и не открываю, – ответил Петя и тяжело вздохнул.

– Может, вместе посмотрим? – ласково сказала мама и протянула сыну подарок.

Петя снял большой красный бант, открыл коробку и широко раскрыл глаза от удивления.

– Книга? Я же не люблю читать, – недовольно произнёс мальчик.

– Книга? – переспросил папа.

– Так она же не простая! Это большая энциклопедия обо всех видах динозавров, которые жили в разные периоды, – восхищённо произнесла мама и стала рассматривать подарок.

На каждом развороте было подробное описание ящера и яркая иллюстрация с его изображением. Петя недовольно взглянул в коробку. Там больше ничего не было.

– Но почему тётя Нина не подарила мне набор раскопок? Я же просил именно его.

– Зато теперь у тебя есть сюрприз, – ответил папа и подмигнул сыну.

– Эх, ладно. Пусть будет энциклопедия. Мама, почитай, что там написано, – капризным тоном произнёс Петя.

Мама взяла в руки большую книгу, открыла первый разворот, где был нарисован динозавр с длинной шеей, и стала читать:

– Бра… Бра… Бразозавр. Ох, не могу это прочитать.

– Не бразозавр, а брахиозавр! – недовольно произнёс Петя. – Папа, давай почитаешь ты. Мама, кажется, разучилась это делать.

Папа забрал книгу, внимательно посмотрел на буквы и сказал:

– Ничего не понимаю. Совсем не вижу, что тут написано.

– Ну что вы как маленькие! Дайте мне, буду читать сам! – сказал строго Петя и взял энциклопедию.

Мама с папой вышли из детской в радостном настроении. Наконец их сын захотел прочитать книгу! Может, и уроки будет делать самостоятельно, подумали они.

Петя сидел на кровати и держал в руках энциклопедию.

– Что ж, начнём… – сказал он и принялся читать.

«Брахиозавр – крупный завропод, населявший планету. Его длина могла превышать 25 метров, а высота составляла 13 метров. Жил на территории США, Европы и Африки приблизительно 150–145 млн лет назад, в мезозойской эре, в позднеюрский период.

Диплодок – самый популярный вид растительноядных ящеротазовых динозавров. Считается одним из самых крупнейших ящеров, существовавших на планете. Его длина могла превышать 25 метров, а высота составляла 5 метров. Жил на территории современной Северной Америки в конце юрского периода мезозойской эры, 157–145 млн лет назад».

– Так… выходит, что брахиозавр был выше диплодока, значит, и шея у него длиннее, – заключил Петя и стал дальше рассматривать рисунки динозавров на страницах энциклопедии.

На квадратных часах, стоявших на столе, стремительно бежали стрелки, а мальчик так и сидел на кровати, внимательно читая толстую книгу. Его глаза так устали, что он не заметил, как они сами закрылись. Петя погрузился в крепкий сон.

Мама заглянула в комнату, улыбнулась спящему сыну и потушила свет, даже не заметив, что тот заснул с энциклопедией на кровати.

Была середина ночи, когда в комоде детской послышался чей-то шорох. Он становился громче и сменился на писк маленького белого мышонка, который вылез из нижнего ящика, где хранились старые игрушки мальчика. Зверёк быстро забегал по комнате и стал обнюхивать подарки. Затем он разогнался и прыгнул на вторую полку стеллажа, находившегося рядом с кроватью мальчика. Побродив между книгами, которые там стояли, мышонок нервно фыркнул, остановился и направил пристальный взгляд на спящего Петю. Чёрные глазки зверька блеснули, и он ловко перескочил на бортик кровати. Затем тихо и медленно пробрался к энциклопедии и попробовал сдвинуть её с места. Слишком толстая и большая книга для такого маленького мышонка. Недолго думая, он вцепился своими зубами в край листа, где был изображён брахиозавр, и вырвал его с хрустом. Мальчик заворочался. Зверёк быстро скрутил лист в трубочку, схватил в пасть и скрылся за комодом.

Настало утро, пора вставать и собираться в школу. Петя радостно потянулся и был готов идти чистить зубы, когда увидел, что из его новой большой книги вырван лист. Он громко завопил от злости.

Прибежали мама с папой, чтобы узнать, что случилось.

– Кто это сделал с моей книгой?! – кричал мальчик и бил кулаком по подушке.

– Сынок, но, кроме тебя, в комнате никого не было, – мягко ответила мама.

– Ты же спал с ней, может, случайно и вырвал лист? – спросил папа, но Петя стал вопить ещё громче.

Родителям всё же удалось успокоить сына и отвести в школу.

День прошёл. Настал вечер и время чтения.

– Мама и папа, можете идти отдыхать. Я сам почитаю свою энциклопедию про динозавров и лягу спать, – сказал Петя.

– Молодец, сынок! Тебе только вчера исполнилось девять лет, а ты уже стал вести себя как взрослый, – сказал папа и протянул сыну руку, чтобы пожать её.

В этот вечер Петя читал про трицератопса и разглядывал рисунки с его изображением. Он перевернул страницу в начало книги и печально взглянул на остаток листа, который ещё вчера был целым и рассказывал о брахиозавре. Совсем расстроенный, он решил ложиться спать, а книгу положил на стол, чтобы не испортить.

Посреди ночи вновь послышался шорох, который издавал маленький белый мышонок, выбираясь из ящика со старыми игрушками. В его зубах был сложен лист, который он накануне вырвал из книги, а в одной из лап он держал маленький пузырёк с синей жидкостью.

Зверёк аккуратно забрался на стол и открыл энциклопедию на месте повреждённой страницы. Он выложил свой листок так, чтобы рваные края идеально сошлись друг с другом. Затем он открыл пузырёк и капнул пару синих капель на место разрыва – страница вновь стала целой. Он довольно фыркнул, полистал книгу и вырвал лист с рассказом о трицератопсе.

Настало утро. Петя проснулся, подошёл к столу и открыл рот от удивления. В энциклопедии опять не хватало страницы, которую он читал накануне перед сном. Зато лист с рассказом про брахиозавра был на месте. Мальчик не стал устраивать истерику, он заподозрил что-то необычное и решил самостоятельно разобраться, в чём дело.

Вернувшись после школы, Петя устроил уборку в своей комнате: со всех полок собрал ненужные вещи и сложил их в пакеты для мусора. Мама и папа восхищались его полезным занятием и хвалили за это. На самом деле он искал пропавший лист из энциклопедии – но тщетно.

На улице темнело, приближалась ночь. Петя дочитал историю о диплодоке, отложил большую книгу в сторону и приготовился ко сну. Стрелки на квадратных часах стремительно бежали, минуты менялись одна за другой, а сон так и не наступал. Мальчик лежал на кровати с широко открытыми глазами, размышляя о странном происшествии с его энциклопедией.

Вдруг Петя услышал шорох, доносившийся из комода. Ему стало очень страшно, и он остался неподвижно лежать на кровати. Шорох сменился писком и еле слышными стуками по ламинату. Петя не двигался. Всё замолкло, и мальчик облегчённо вздохнул. Видимо, он очень устал, пора бы уже засыпать. Глаза его стали закрываться, и сон наконец-то подступал.

Внезапно что-то упало на подушки Пети. Он резко вскочил и закричал от испуга. На его кровати сидел маленький белый мышонок.

– Что? Ты ещё откуда взялся? А ну, иди прочь! – стал ругаться мальчик и махнул рукой на зверька.

– Петя, подожди! Не прогоняй меня! – вдруг заговорил мышонок.

– Что? Ты умеешь разговаривать? – изумился мальчик.

– Да. Я не просто мышонок, а учёный! – гордо произнёс зверёк.

– Как это?

– Меня вывели в лаборатории ДНК, где работает твоя крёстная. Я умный, поэтому сразу сообразил, что меня будут использовать для опытов, как других мышей и крыс. Тогда я аккуратно выбрался из клетки и забрался в сумочку тёти Нины. После работы она пришла к вам в гости, так я здесь и оказался.

– Вот это дела! Значит, ты поселился у нас дома пару дней назад, когда был праздник? – спросил Петя.

– Не совсем. Я здесь с того самого дня, как тебе исполнилось три года.

– Не может быть! Мыши так долго не живут. Прошло ведь уже шесть лет! – недоумевал мальчик.

– Всё верно, но я-то не обычная мышь, – ответил зверёк.

– Допустим. А что же ты делал все эти годы? – спросил Петя.

– Учился вместе с тобой.

– Учился?

– Да, я всегда внимательно слежу за тем, как ты делаешь уроки с родителями. А по ночам забираюсь в твой рюкзак и изучаю темы по математике и русскому языку, которые ты проходил в школе.

– Так это ты вырвал страницы из моей энциклопедии? – строго спросил Петя.

– Да, но я вернул всё обратно, – ответил мышонок и стал нервно фыркать.

– Вообще-то нет, не хватает листа про трицератопса, – сказал печально мальчик.

– Да-да, я сейчас же принесу его, – пообещал мышонок.

Он быстро сбегал в свою норку и вернулся с вырванной страницей в пасти. Он вложил её в книгу, капнул пару капель из синего пузырька, и энциклопедия вновь стала целой.

– Да как это так?! – изумился Петя.

– О, это специальный раствор, который склеивает любые поверхности. Я захватил его с собой из лаборатории, но, к сожалению, он скоро кончится.

– А зачем он тебе нужен?

– Некоторые из твоих книг слишком большие. Я не успеваю прочитать их полностью за ночь, поэтому вырываю страницы. Но ты не беспокойся, после я аккуратно приклеиваю их обратно, – пояснил мышонок.

– То есть ты постоянно так делаешь? Но это же мои книги, так нельзя! – обиженно сказал Петя.

– Прости меня! Просто я так мечтаю узнать обо всём на свете.

– Глупости! Может, ты ещё и в школу хочешь ходить? – возразил мальчик.

– Очень! Это моя главная мечта! Я хочу побывать на настоящем уроке по литературе и послушать, как твои одноклассники читают вслух. Ты сможешь мне помочь? – спросил мышонок.

– Но как? Я же не люблю ходить в школу. И домашние задания я тоже делать не люблю, – удивился Петя.

– Ты будешь брать меня на занятия, а я выручу тебя с уроками. Вот увидишь, что со мной учёба станет намного веселее, – предложил белый мышонок.

– Ну хорошо. Давай попробуем, – согласился мальчик.

После разговора зверёк убежал в свою норку, а Петя крепко заснул. Наутро он встал пораньше и стал разбирать свой портфель. Вынул оттуда ненужные вещи: сломанные игрушки, смятые листы и обёртки от конфет. Вот и место для мышонка освободилось.

День в школе прошёл замечательно. Ребята в классе читали стихотворение об осени. Петя очень старался, так как хотел, чтобы его новый друг гордился им.

Вернувшись домой, сын снова обрадовал родителей, когда сообщил, что будет делать все уроки самостоятельно.

Теперь время за домашним заданием казалось Пете безумно интересным. Вместе с учёным мышонком они совершали невероятные путешествия в мир знаний и превратили учёбу в увлекательную игру. Друзья задавали друг другу вопросы, обсуждали разные темы по учебной программе и вместе делали школьные проекты.

Так прошёл целый год. На следующий день рождения Пети крёстная тётя Нина восхищалась его познаниями в палеонтологии, а родители гордились своим умным и самостоятельным сыном.

Откуда я всё это знаю? Да я и есть тот самый учёный мышонок. До сих пор живу вместе с Петей, только теперь помогаю в учёбе его дочке Маше.

Сказки большого ёжика

Сказка из книги «И тогда земля отдохнёт…»

Карл был из породы мальчишек – вот и всё. Когда его мама, фрау Октавия, вытащила из жидкого цемента за помочи новый голубой костюм, в котором находился двухгодовалый Карлхен, отец мальчика невозмутимо пожал широченными плечами: «Что ты, это же только начало!»

Это оказалось и вправду только скромным началом. В три года Карлхен, счастливо ускользнув от родителей, пытался проникнуть в клетку, где заманчиво переливался чёрным и оранжевым необыкновенный мех. К глубокому огорчению обладателя этого меха знакомство не состоялось из-за нелепой бдительности сторожа, вежливо доставившего сердитого мальчика слегка побледневшим родителям. На этот раз папа Эрнст ничего не сказал, а только покрутил головой. Когда же в возрасте пяти лет Карл повис на строительных лесах на высоте шестнадцатого этажа и отец собственными глазами увидел это и собственными руками за ворот вытащил мальчишку, мама Октавия плакала, а папа деревянным голосом пообещал, что если только ещё когда-нибудь и так далее, то Карл узнает, откуда у него растут ноги.

Ждать пришлось недолго. Карлхен познакомился с этим общедоступным разделом анатомии после того, как на чужом мотоцикле, на который он сел «просто так, побибикать», влетел в витрину магазина искусственных тканей.

Дальше родителям запоминались редкие дни, когда к вечеру они с удивлением замечали, что мальчик уже спит, а стёкла в квартале целы, и никто не пришёл жаловаться, и даже пудель госпожи Вентцель как-то так осторожно гулял, что не попался Карлу на глаза.

А потом начались уже воспоминания Карла.

И чем дальше, тем эти воспоминания были грустнее. Отец приходил с работы всё более хмурым. Мать всё чаще сидела до поздней ночи за шитьём, так что, поднимая сквозь сон голову, Карл постоянно видел её согнутые плечи, только контур, потому что дальше стояла лампа.

А однажды отец пришёл не то весёлый, не то испуганный, глаза его блестели и щурились, а губы были плотно сжаты. Они долго шептались с матерью.

А потом все переезжали на новую квартиру. И дворик у них был маленький, а улицы почему-то вообще не было. И так прошёл почти целый год.

Вечерами мать долго читала маленькому Карлу старинных сентиментальных немецких поэтов. И то ли от умиротворяющих идиллий Гебеля, то ли оттого, что дворик был маленький и не было соблазна привязать консервную банку к чёрной хризантеме на конце хвоста у пуделя Вентцелей, – но Карл стал задумчивым, тихим мальчиком. Его неукротимый темперамент ушёл внутрь, и только внимательные глаза дяди Рихарда безошибочно угадывали, какое сильное впечатление производит на мальчика любой пустяк.

Дядя Рихард похож на большого чёрного ёжика. Он часто приходит в гости, садится у окна, пьёт крепкий дымящийся кофе и неторопливо рассказывает о гномах, о волшебных травах, из которых можно готовить лекарства, о страшных битвах маленьких человечков с муравьями и осами, полосатыми как тигры и огромными как те вертолёты, которые каждый день трещат и гудят над крышей нового дома.

Больше всего Карлу хочется однажды поохотиться за таким крылатым тигром и повесить его жёлтую шкуру с прозрачными крыльями на стене над кроватью.

Дядя Рихард угадывает его желание и говорит вполголоса, таинственно наклонясь к уху мальчика:

– А хочешь в такую страну? Поедешь со мной?

И Карл совсем не замечает, как иголка останавливается в руках у мамы и отец искоса напряжённо смотрит на большого чёрного ёжика и маленького глазастого сына.

День за днём проходит, а дядя Игель только таинственно отмалчивается. Но однажды наступает волшебный вечер.

Это особенный вечер.

Во-первых – потому что перед этим появился первый цветок в маленьком сыром дворике.

Во-вторых – потому что весь день голубой воздух пахнул не только намокшей цементной стеной, но и чуть-чуть сухим медовым ароматом летнего луга.

В-третьих… И вот только Карл успел донести запахи и краски до постели, чтобы по привычке перед сном подумать обо всём хорошенько и «повоображать», когда никто не мешает, – как вдруг пришёл большой чёрный ёжик и папа встал навстречу ему, как будто чей-то день рождения и надо пожелать что-нибудь очень нужное и хорошее. И мама, вся как струнка натянутая, сделала два шага и остановилась.

А потом был семейный совет, на который вскоре пригласили и его, Карла.

Ёжик свернулся в клубок, и его умные бусинки заблестели у самых глаз мальчика:

– Карлхен, ты не будешь бояться больших жёлтых ос? Не будешь скучать без больших пыльных городов, где много машин и по вечерам на стенах вертятся цветные картинки?

– Подумай, – сказала мама, – ты ведь никогда-никогда не вернёшься сюда. И самый маленький котёнок станет для тебя громадней тигра. И пудель фрау Вентцель – как громадный чёрный лев.

– А консервная банка – как дом? – спросил Карл. – Вот здорово!

Ёжик развернулся и коротко рассмеялся.

– Ну, я думаю, всё ясно, фрау Октавия. А когда мальчик вырастет, он сможет вернуться или остаться – как захочет.

Потом был большой синий месяц, и все шли в каком-то непролазном лесу, потом спускались куда-то вниз, вниз, вниз… И вдруг показались матовые, чуть блестящие паруса. Настоящие парусные корабли! Как у Васко да Гамы!

А потом – несколько дней морской болезни.

Чёрный ёжик приходил иногда и гладил Карла по голове и улыбался. С ним приходил большой дедушка с седой бородой и грустными серыми глазами.

Карл очень злился на себя, что такое волшебное путешествие проходит для него как в тумане. Иногда палили блестящие пушки. Наверх разрешалось выходить лишь изредка и не всем сразу. Но зато никакая Африка, никакая Америка не могли сравниться с тем, что можно было оттуда увидеть!

Дикие джунгли стояли сплошной стеной, а в них, раскачивая громадные стволы, прыгали огромные звери с большой автобус ростом. Из воды с плеском высовывались пучеглазые морды, раскрывая такие пасти, что в них можно въехать на велосипеде – как раз по раздвоенному языку.

А какие солдаты стоят у пушек! В старинных плащах, со шпагами, с копьями.

И снова и снова его укладывали в гамак противная тошнота и головокружение.

Каждый раз, когда раскалывалось над палубами небо, Карл видел изрытую белыми и чёрными воронками, вздыбленную застывшими в мгновенном свете водоворотами воду. И вдруг загадал, что если ещё раз увидит звёздочку наверху, то всё будет хорошо, а что – всё, – он и сам не знал.

Снова сзади зашагали – быстро-быстро.

– Карлхен, в гамак! – негромко приказал голос дяди Рихарда.

– Сейчас, – умоляюще сказал Карл: ему обязательно надо увидеть звёздочку.

Но дядя Рихард взял его на руки и отнёс в гамак.

– Нельзя, Карлхен, нельзя, мальчик. Идёт сильный шквал, нельзя оставаться здесь.

Рихард улыбнулся.

– Вот помощник меня сменит – я приду к тебе и расскажу одну интересную историю.

– Про звёздочку?

– А ты откуда знаешь?

Карл слабо улыбнулся и прикрыл глаза.

– Спишь? – чёрный ёжик наклонился над гамаком Карла.

Тот молча сопел и глядел на Рихарда широко открытыми блестящими глазами.

– Ты здоров?

Карл кивнул.

– Наверху потише. И вахта кончилась.

Карл снова кивнул.

Чувствуя, что от сказки не отвертеться, Рихард примостился рядом с Карлом и начал:

– Пятьсот лет назад – это как десять человеческих жизней, Карлхен, – было на земле Средневековье. Это значит, жили на ней крестьяне в хижинах, рыцари в замках, ремесленники и купцы в городах и короли во дворцах. Ездили на лошадях, на парусных кораблях, а через пустыни – на верблюдах. И ещё были монастыри. Папа Римский, глава всей католической церкви, был тогда так силён, что ни один король не мог с ним сладить. Все его боялись и от страха доносили, ябедничали друг на друга, а тех, кого волокли на церковный суд, сжигали потом на кострах. Это называлось аутодафе́. У Папы были тайные слуги – инквизиторы. Это монахи, которые следили за тем, чтобы никто не вышел из подчинения церкви. А чтобы все думали одинаково, Папа и науку разрешал только церковную. Ты знаешь, она называется богословие. И все мудрецы и учёные были поэтому богословами. Они лечили, наблюдали за звёздами, за природой – и многие из них начинали сомневаться в церковных правилах, а из-за этого и переставали верить в Бога. И вот в одном монастыре, в поседевшей от времени башне, жил молодой алхимик и мудрец по имени… – ёжик задумался – …Гельмут.

– А что такое алхимик? – пошевелил губами мальчик.

– Алхимик? Это учёный, который узнавал, как из одних вещей получаются другие: из бурого камня – блестящий металл, из красноватой жидкости – прозрачные зелёные кристаллы. Алхимики старались постичь таинственные силы этих превращений и особенно хотели научиться двум вещам: сделать из простого камня золото и сделать искусственного человека – гомункулюса, по нашему – «человечка». А этот алхимик не хотел ни того, ни другого. Он хотел сделать звезду.

Карл приподнялся на локте и близко-близко поглядел в лицо чёрному ёжику.

– Да-да, звезду. Он знал, что для этого нужно соединение земной силы и звёздного света. И вот он проделал тысячи опытов и получил много разных вещей, очень интересных и полезных, но звезды сделать не мог.

И пришёл к нему старый и горбатый монах в капюшоне и сказал гнусавым голосом:

– Стало известно святой инквизиции, что в святом монастыре вступаешь ты в сношение с диаволом и хочешь в безумной гордыне своей сотворить то, что лишь Богу угодно было совершить, ибо один Господь за шесть дней сотворил и землю, и небо со всеми звёздами. Отрекись от диавольского наущения, не то Господь покарает тебя на том свете геенной огненной, а святая инквизиция на этом свете – сожжением всенародно на костре, как слугу диавольского.

Задумался Гельмут.

– А может ли быть, святой отец, – сказал он, – чтобы Господь, сотворивший на радость всей природе светлые звёзды, покарал меня за то, что я хочу создать подобие этой красоты на земле, как и он создал своё подобие – человека?

– С кем ты хочешь сравниться, безумец?! – зашипел монах. – Гордыня твоя погубит тебя. Истинно говорю тебе – берегись!

И он ушёл.

А Гельмут дождался восхода Сириуса и, наведя на него зрительную трубу, поставил в том месте, где голубой луч звезды заострялся, проходя через стекло, колбу и по капле вливал в неё раствор из большой бутыли.

Много лет назад ему привезли на верблюдах из далёкой пустыни тысячу корзин странной мерцающей породы, которая светилась в темноте. Мало-помалу он превратил её в густую жидкость, такую тяжёлую, что даже свинец всплывал в ней. Земная сила, несомненно, была в этой жидкости, потому что от избытка этой силы у Гельмута на всём теле появились страшные ожоги и даже ресницы стали выпадать. Жидкость жгла холодным огнём на расстоянии и сквозь любую преграду. И вот теперь он выпаривал её каплю за каплей, и на дне колбы тяжко серебрился неизвестный металл.

А шпионы инквизиции каждую ночь подсматривали, как Гельмут дерзко соединяет звёздный луч Сириуса с волшебным эликсиром земной силы и как из этого соединения рождается тяжёлый звёздный металл.

И вот среди ночи в монастыре зазвонил колокол.

– Дьявол, дьявол посетил монастырь, – кричали, бегая от кельи к келье, инквизиторы в чёрных капюшонах.

Гельмут слышал, как они топочут по узкой каменной лестнице. Но он отогнал страшную мысль о костре и торопливо продолжал выпаривать волшебную жидкость на острие звёздного луча и пламени, разведённого под колбой.

Инквизиторы ломали дверь кельи, где работал Гельмут. Дверь уже готова была рухнуть, как вдруг из-за неё вырвались ослепительные снопы зелёного света, и казалось, гром прогремел в келье. С криками монахи разбежались, а когда осмелились вновь войти, келья была пуста. Только на стене навсегда застыла чёрная тень склонённого человека, который, как птицу, бережно выпускал из ладоней белую звезду.

Инквизиторы приказали смыть тень, но она не смывалась. Приказали закрасить её – но она проступила сквозь краску. Приказали вырубить камень на этом месте, но камень, пронизанный лучами земной звезды, был чёрен насквозь в этом месте и ослепительно бел насквозь – рядом.

Тогда келью заперли. И только самые смелые монахи тайком приходили к её дверям помолиться совершившемуся чуду. А ещё осталась сказка, и пока я её рассказывал тебе, буря окончательно утихла. Пойдём, посмотри на Сириус.

И Карл, крепко держась за плечи подхватившего его дяди Рихарда, увидел звезду, мерцавшую и переливающуюся тысячами оттенков над посветлевшей водой на ясном предутреннем небе.

И потом он быстро и крепко уснул. А рядом с ним, свернувшись большим клубком, спал чёрный ёжик. Карлу снились звёзды, а ёжику – бешеные волны, хлещущие через палубу, и море – вместо неба – над головой.

Так и должно было быть.

Теплынь мягкого вечера окутывала землю, перебирая бережными пальцами уставшие от прямых лучей листья. И совсем удивительно на светлом ещё небе дрожала крупная капля звезды.

– А знаешь что, дядя Рихард, – вдруг встрепенулся Карл, – расскажи мне ещё раз про звёздочку!

Рихард мурлыкал тихонько про себя какую-то песенку.

– А я про Звёздочку тебе ещё не рассказывал. – И голос у него сразу стал загадочным.

– Как же, а про алхимика? – удивился Карл.

– То – про Звезду.

– А есть ещё про Звёздочку?

– Наверное, есть.

– Расскажешь?

– Угу.

– Сейчас?

Отрицательно:

– М-м!

– А когда?

– После ужина.

– Придёшь к нам?

– Угу.

У Карла лицо сияло. Что за день!

– Здорово! – тихонько произнёс он.

Рихард вправду пришёл. Снова большой чёрный ёжик свернулся клубком у изголовья маленького Карла и тихонько начал:

– Однажды неподалёку от Млечного Пути появилась на свет Звёздочка. Была она маленькая, но до того ясная, что в небе сразу стало светлее. Ночь как раз была морозная, и звёзды, греясь, играли лучами в ладушки и, сталкиваясь, звенели, осыпая на землю тончайшую алмазную пыль.

– Здравствуйте, – сказала Звёздочка. – А вы кто?

И в ответ звёзды, перемигиваясь, повторяли как эхо:

– Здравствуй! А мы твои сёстры.

Большие при этом смеялись мягким серебристым смехом, а маленькие тонюсенько хихикали. И их смех тоже осыпался на землю дрожащим мерцанием.

Звёздочка посмотрела вниз, туда, куда осыпался звёздный смех, и ахнула: вся земля горела и переливалась голубыми искрами.

– Это там столько звёзд?! – спросила Звёздочка.

– Не-ет! – отвечали ей. – Это зеркало, в которое мы смотримся зимой.

Тогда Звёздочке очень захотелось увидеть себя в зеркале, и она спустилась пониже – на самый краешек неба.

Как интересно! Оказывается, это только с высоты похоже на зеркало. А здесь – лес, и дома, и какие-то чёрненькие фигурки.

– Это кто? – спросила Звёздочка у сестёр.

– Это? Это люди.

– А зачем они?

– Они иногда смотрят на нас и вздыхают. А иногда пишут про нас стихи.

– А что такое стихи? – Звёздочка, как и все маленькие, любила задавать вопросы.

В ответ сёстры запели и зашептали в такт мелодии, потому что иначе очень трудно объяснить, что такое стихи.

– Ой, как хорошо! – сказала Звёздочка и так заулыбалась, что лучи брызнули от неё во все стороны. Но тут же у неё был уже готов новый вопрос: – А зачем люди вздыхают?

– Чтобы мы знали, какие мы красивые! – отвечали сёстры, щурясь от удовольствия: ведь, хоть и звёзды, они были женщинами.

– Это тоже вроде зеркала, – сказала одна.

– Да, да, – подхватили остальные. – И вообще всё на свете похоже на зеркало, если ты, конечно, настоящее светило: всё тебя отражает.

– Ой! – вскрикнула Звёздочка вдруг. – А что это у них?! – И она показала на людей.

– Это глаза, глупая, – ответила ей одна из сестёр.

– А почему… почему они так похожи на нас? А у других не похожи? Они что, без глаз?

– Вовсе нет. Они даже думают, что видят лучше, хотя и иначе.

– Почему? Разве можно видеть по-разному?

– Можно видеть для себя. А можно – для всех.

– А откуда у них в глазах звёзды?

– Тс! Тс! Тс!

– Тс!

– Тс! – зашикали на неё сёстры и поскорее закутались морозным туманом, чтобы кто-нибудь не услышал. – Это страшная тайна! Тс! Тс!

И сколько Звёздочка ни просила, сёстры лишь больше затуманивались и тускнели.

«Ну и пусть! – Звёздочка, как многие дети, была очень упрямая. – Я тогда сама узнаю».

И вот, как только наступал вечер и звёзды просыпались и открывали глаза, Звёздочка спускалась к самой земле и всё разглядывала людей, всё старалась заглянуть туда, где – так ей казалось, что поделать! – вспыхивают её пленные сёстры.

И вот она увидела человека.

Человек стоял без шапки, в расстёгнутом пальто и смотрел вверх. И он ничуть не удивился, когда с самого края небосклона до него долетело звонкое:

– Ты кто?

– Я поэт, – улыбнулся он, и его глаза встретились с лучом Звёздочки. – А кто ты, я знаю.

– Знаешь? – Звёздочка очень удивилась. – Ты странный. Даже не стал оглядываться по сторонам. Когда я спрашиваю, люди всегда смотрят по сторонам, как будто камень или дерево могут с ними говорить, как я. А один даже бросился бежать вчера. А ты почему такой?

– Мне так на роду написано: я же сказал тебе, я поэт.

– А это как?

– Я смотрю внутрь людей, а потом рассказываю об этом.

– Кому?

– Им, кому же ещё.

– А зачем им об этом рассказывать? Они любят слушать о самих себе? Как мы?

– Ну нет! Такие штуки, которые я им говорю, они совсем не любят слушать о себе. Я ведь говорю правду.

– А ты можешь мне сказать правду?

– Я постараюсь, хотя ты очень красивая звёздочка, а красивым правду говорить трудно.

– Откуда у людей в глазах звёзды?

Человек помолчал.

– Это грустная история, малышка. И тебе лучше не знать её, а то плохо это для тебя кончится: ты и так слишком впечатлительна.

– Но я не могу не знать! Мне надо знать! Я хочу!

Поэт грустно улыбнулся.

– Что ж, кто-нибудь всё равно расскажет. Ты не спрашивала себя, куда это деваются иногда звёзды с неба? Вспыхнет звезда – и скатится по небосклону. Куда?

– Не знаю…

– Жил на свете человек. Родился в таком-то году, кончил школу там-то и тогда-то. Поступил в колледж там-то и тогда-то. Окончил его тогда-то. Женился на такой-то. Имел столько-то детей. И было у него в глазах пусто, как в анкете. Это такой листок, в котором пишут всё самое неинтересное о себе. И вот сидел он однажды летом в своём саду в таком-то местечке недалеко от такого-то города, пил чай и смотрел на звёзды. И случилось так, что какая-то звёздочка взглянула на него в тот самый момент, когда он глядел на неё. Звёздочке показалось, что она падает в ледяную пыльную пропасть – так пусто было в глазах этого человека.

«Что же ты такой пустой внутри? – с ужасом спросила звёздочка. – Я бы не смогла так».

А он вдруг заплакал. И сам удивился. И вправду было очень странно смотреть, как из абсолютной пустоты потекли слёзы. И так это было непонятно, что звёздочка задрожала от боли и крикнула: «Не сиди так! Сделай что-нибудь! Пойди куда-нибудь!»

«Мне нечего делать и некуда идти, – сказал человек. – Если бы я знал, куда идти! Идти – это очень здорово! Я помню, что когда я жил в таком-то году в такой-то деревне и мне было семь лет, я очень любил топать босыми ногами по пыльной дороге. Но это было давно, столько-то лет назад, и я забыл, куда именно мне хотелось идти».

И он заплакал ещё сильней.

И тогда звёздочка крикнула: «Смотри! Я сейчас упаду и разобьюсь на две части. И одну часть ты возьми и сделай себе новые глаза. И ступай искать другую часть».

И звёздочка скользнула по небосклону и – бах! – разбилась о землю.

А человек почувствовал сильный ожог – как будто ему вставили раскалённые угли вместо глаз. Всё вокруг вспыхнуло, и дом стал нестерпимо аккуратным, а клумбы в саду отвратительно симметричными. И он встал и пошёл по тёплой дороге, оставляя в пыли твёрдые отпечатки каблуков.

Он прошёл много миль. Он бережно заглядывал в глаза каждому встречному, стараясь увидеть то, что жгло и не давало покоя ему самому. Ноги отказывались ему служить, одежда изорвалась, кожа высохла и огрубела. Но кто бы его ни встретил, не мог забыть. И вот однажды в большом пыльном городе, возле тёплой и грязной стены дома, подле которого лавочник торговал квасом и сосисками, он увидел её. Ничего в ней такого не было, но это была ОНА!

И звезда родилась второй раз. Она родилась на земле, её теперь звали Гельмут, и она была сыном тех людей. Но – странное дело! – их глаза не погасли. Только свет стал мягче и добрее, немного грустный, пожалуй, свет. А Гельмут рос и взрослел. Он всю жизнь искал, как отец, и всю жизнь ждал – как мать. И встречные навсегда запоминали его глаза.

А звёзды – они с тех пор опасаются спускаться низко. И всё-таки нет-нет да и сорвётся одна, прокатится по небосклону – и нет её. Это значит, ещё кто-то отправился искать то, что некоторые смешные люди называют счастьем. А другие спрашивают у них: «Да какое же тут счастье-то? И мотайся всю жизнь по белу свету, ни тебе поспать вдосталь, ни попить всласть. Сухота одна!» А сами смотрят на небо пустыми глазами: не скатится ли звезда?

Да куда же ты? Эх! Так я и знал.

По густо-синему краю неба тянулся наискось едва заметный длинный след.

«Ну что ж! – вздохнул Поэт. – Ещё кто-то встретит свою звезду, ещё одна звезда родится на свет. Так, значит, надо».

Варенькины варежки

(из серии сказок о ремесле вязания)

На опушке дремучего леса стояли домик да дворик. Жили в домике охотник – дед Макар – и внучка его Варенька. Варенька с малых лет осталась без родителей: матушка угасла, когда девчушка была совсем крохой, а отец погиб зимой на охоте. Братьев-сестёр у неё не было. Дед Макар давно жил один в своём охотничьем домике, вот и забрал внучку к себе: вдвоём веселее. Да и Варенька за домом приглядит, пока старик охотится.

У деда Макара ещё пёс охотничий был, звали его Буран. Так и жили втроём. Дед с Бураном на охоту уйдут, а Варенька по хозяйству хлопочет: кашеварит, стирает да прибирает.