Развод. Свобода
Пролог
– Я не предам её!
– Я тебя люблю! Она старая и тебе точно не нужна!
– Лейла! Закрой свой рот, она моя жизнь! Утихни, я тебе сказал и не смей даже слова плохого в её адрес говорить! Мы женимся! Карина моя любимая женщина! А ты пыль…
– Что? А ты ничего не сказал ей про меня? То, что я красивая и молодая, а она никто! А ты знаешь, что я беременна? Или не сказал это своей невесте? Слушай, и ещё… Ты не сказал ей, что это ты его убил? Ради неё…
Замираю. Стою с букетом красных роз. Рауль… А что ты ожидала, Карина? Думала, что он влюбился в тебя? Смешно. «Карина моя любимая женщина»…
Он молодой, а ты… Ты всего лишь пешка в его игре. Помог – и на том спасибо… Так, стоп… Цветы падают на пол. Прямо к моим ногам. В ужасе прижимаю ладони к лицу. Кого он убил?
Вступление
Темирхан ходил по кухне из угла в угол. У него бешено стучало сердце.
Теона сидела на кухне, закинув ногу на ногу, и курила.
– Успокойся, Темирхан! Всё хорошо будет! Ну посидит, хрен с ней!
Эта банальная фраза его сильно задела. Он словно другими глазами смотрел на Теону. Такая красивая девочка, худенькая с большими глазами. Трогательная, наивная… А сейчас перед ним сидел совершенно другой человек… Наглая, уверенная в себе брюнетка с красными губами. Пухлые красные губы соблазнительно переливались под коралловой помадой. Темирхан смотрел на неё и понимал, что ни Алла, ни Карина, никто не может с ней сравниться, у него от неё голову сносило, это была его женщина. Только его…
– Темирхан, успокойся, квартиру продадим! Заживём! Я наконец избавлюсь от Артура!
Она встала и обняла его сзади. Прижалась к нему, а Темирхан прикрыл глаза. Как ему было хорошо с ней, до безумия, до жути…
Он мрачно смотрел на сына. Алан сидел на кухне, не сдвигаясь с места.
– Где мама?
У Темирхана внутри всё перевернулось. Раньше всё было по-другому. Лучшие друзья с сыном, всегда вместе на дачу, на шашлыки, гуляли вместе. Рыбалка, как и он с отцом, а сейчас всё поменялось, изменилось за один миг. Как это могло всё произойти? Между ними словно выросла крепость, ничего не было.
– Мама приедет позже…
– Куда ты дел маму? Женя сказал беречь маму, что ты ей угрожаешь! Что ты ей сделал?
Темирхан поменялся в лице. Сколько враждебности и ненависти было в глазах сына, он поверить не мог. Он видел его глаза, отчаяние и ненависть были в них.
– Если бы твоя мама не связывалась бы с такими людьми, как дядя Женя, то всё было бы хорошо!
Алан прищурился.
– Твою пришили, а ты к маме Доды подкатываешь? Думаешь, я не знаю? И Дода догадывается, она отцу расскажет!
У Темирхана перехватило дыхание, он поверить не мог, что это всё происходит с ним, поверить не мог.
– Алан, что ты несёшь! Теона взрослая женщина, семейная! Ты зачем так семейного приличного человека компрометируешь!!!
Алан рассмеялся. В его смехе было что-то зловещее, ненавистное, словно он ненавидел отца.
– Все всё видят и знают! Не думай, что ты умнее всех, папа!!! Я никуда не поеду, и Мадина никуда тоже не поедет! Мадина останется со мной до приезда мамы! Без неё мы никуда не поедем!!!
Алан выходит из кухни, а Темирхан сжимает кулаки. Всё идёт не по плану, всё идёт не так, как хочет он. Всё…
Он выходит на балкон и закуривает. А ведь это он виноват, именно он дал ей деньги, которые дала Теона, что если Теона просто использует его, чтобы сбежать от мужа-тирана, что если она сдаст, что именно они наняли того, кто прибил Аллу. Ведь Алла знала, она требовала денег, угрожала, что расскажет Артуру. Темирхан испугался, а Теона быстро решила все вопросы… Все вопросы… Его ли эта Теона, которую он так любил, или это совсем другая беспринципная сука…
Сердце бешено бьётся… Что если правда всплывёт… Что будет… Что тогда будет…
Темирхан выпускает дым, внутри него всё бешено дрожит. Ему страшно. Впервые за много времени по-настоящему страшно. Ведь в отличие от Аллы, Карина его любила, а он посадил её за решётку. Посадил своими руками и даже не представлял, как будет смотреть на неё в суде… Не представлял.
Мне казалось, я умру. Первые дни ходила как в тумане, совсем не понимая, что происходит. Как мне жилось, как мне было страшно, и я постоянно думала о своих детях.
Мне затянули телефон. Я разговаривала с детьми, врала им, что в командировке, а сама обливалась слезами. Рыжуха и её товарки меня особо не касались, не знаю, что им сказали, но ко мне особо не подходили, пока мне не пришла передача.
Здесь можно было делать передачу каждый день. Даниил прислал мне продукты, я ни с кем особо не сдружилась, просто общалась…
Отложив в сторону блок парламента, я вздрогнула, ко мне подошла Калинка, подруга Рыжухи. Ещё одна Рада встала рядом, прищурившись.
– Гляди-ка, нашей королеве сигареты какие загнали!
Я пододвинула сигареты к себе. Алексей Николаевич сказал, что это валюта на зоне.
– Кара, лучше отдай! – тихо произнесла забитая робкая Оксана.
Отдавать я ничего не собиралась. Внутри всё сжалось. Это было моё…
– Это моё, и руками трогать не надо!
Калинка противно заржала, а Рада повернулась к Рыжухе.
– Дашка, прикинь, её это!
Рыжуха подошла ко мне вразвалочку, её серые глаза с ненавистью смотрели на меня. В них читалась ярость.
– Ты королева на воле, а здесь ты чмо, поняла меня?
Она с силой толкнула пакет, печенье упало на пол, я встала. Я не знала, что со мной происходит, откуда это во мне. Такая ярость, она словно рвала меня на куски.
– Это моё! И мне плевать, кто ты и что ты про меня думаешь! Да, я королева, а ты всего лишь Рыжуха и останешься ей! Надеюсь, ты меня поняла?
Рыжуха в ярости, сжав кулаки, замахивается на меня, а я, не понимая, откуда у меня взялись силы, с размаху бью ей в нос. Она отшатывается, из носа идёт кровь, а я бросаюсь на неё и, сбив с ног, начинаю её бить. Отчаянно и яростно. Я не знаю, откуда во мне взялась эта ярость… Всё дальше как в тумане, нас пытаются растащить, влетают менты. Удар, ещё один удар, а мне всё равно… Рыжуха лежит без движения, а меня куда-то тащат по коридору. По щекам текут слёзы, предательские слёзы…
Я не знаю, сколько времени я просидела в карцере, я сидела, прислонившись спиной к холодной стене, и вспоминала всю свою жизнь, как мне было больно. Сколько я пережила. За что это всё и почему, я не понимала. Закрывала глаза, а память уносила меня далеко, ДАЛЕКО ТУДА, ГДЕ Я БЫЛА СЧАСТЛИВА.
Где родился Алан, а потом Мадина… Алексей Николаевич не говорил открыто, как и Даниил, но я всё сама понимала. Без всех понимала, что это сделал Темирхан, которого я так сильно любила, ради которого жила, тот, чья жизнь была дороже собственной. По щекам текли слёзы, я не хотела верить в то, что не увижу много лет своих детей, хоть меня и обещал вытащить Даниил, я догадывалась, что дело дрянь, совсем дрянь…
Прошёл месяц, дети уже знали, Альбина проговорилась. Больше всего я боялась за Мадину, как она отреагирует, учитывая, что мы состояли на учёте у невролога. Я очень боялась за дочь, да и за сына тоже. Это было страшно. Что будет с моими детьми? Даниил поддерживал как мог, Юлька постоянно была на связи, но я понимала, что дело дрянь, Алексей Николаевич мрачнел с каждым днём.
В зале суда я старалась не смотреть в зал, подняла глаза лишь когда увидела Алана, Мадину не привели. А ещё маму… Я даже не думала, что она придёт… Я просто смотрела в зал и чувствовала, как в горле встал ком, как щиплет в носу. Дочери не было, я знала, что она с Алей, надеюсь, её там никто не обижал… Больше всего я переживала за детей. Как они будут, что с ними…
Суд начался, я чувствовала поддержку Даниила, Алексея Николаевича, как на меня смотрела мама, как вытирала слёзы, но самое главное – глаза сына. Он словно окаменел. Да я и сама окаменела. Мне казалось, вокруг всё исчезло, было всё в чёрном цвете…
– Темирхан Салманов!
Когда он вошёл в зал, что-то говорил прокурор, на него смотрела в упор судья, а я видела, что он даже не смотрит в мою сторону. То, что говорил он, меня словно ножом по сердцу резало, я даже не слушала, что сказал таксист, а вот его я слушала хорошо… Когда суд удалился на решение, в ушах звучал его голос, когда судья вернулась, в глазах потемнело…
– Восемь лет строгого режима!
Я резко встала. Внутри всё сжалось… Сколько?
– Помогите! Что с женщиной? Вызовите скорую?
Я резко обернулась… Мама лежала на полу. В глазах застыли слёзы…
– Она мертва! Скорая! Скорая!!!!
В горле встал ком… Мама… А я ведь так и не успела с тобой попрощаться… Сын выбежал из зала суда, даже не взглянув на меня. Это был конец. Восемь лет. Теперь точно конец…
Глава 1
Я с трудом училась жить, жить не прошлым, а настоящим. На зоне меня не трогали. Меня перевели с СИЗО. Зона значительно отличалась от следственного изолятора. Здесь были другие порядки, другие законы.
Здесь было всё другое и очень страшное.
Здесь ты смотрел на сотни тысячи женщин с изломленной страшной судьбой, и тебе самому было страшно.
До жути…
Очень страшно…
Я понимала, что конец. Женя канул в безызвестность. А Даниил, он помогал, но было понятно дураку, что восемь лет меня ждать и помогать мне точно никто не будет.
Алексей Николаевич тоже поддерживал как мог, только всем всё было понятно, наступал конец. Дальше царили разруха и пустота. Я выйду в сорок и буду с клеймом зечки не более того.
Вся жизнь покатилась под откос, и что самое страшное – я это понимала, что это был конец… Закрываю глаза. Телефон оживает. Алан…
Глава 2
– Мама! Я у бабушки был!
В горле встаёт ком. Мамы не стало после суда. Врачи не успели спасти, хоть ей было и пятьдесят, сердце не выдержало. Я не знала, взыграла ли совесть за мою юность и детство после гибели папы или всё-таки другое…
Водка… Маму даже не остановила моя хорошая жизнь, Анна, хоть и поджав губы, но часто предлагала мне забрать маму. Только мама не хотела сама.
Встала со шконки. Внутри всё сжималось, болело, а ещё мучил какой-то непонятный кашель.
Обследовали здесь через пень колоду, и хотя все писали на каждом углу, что давно такого нет, всё было и ещё хуже…
Внутри стало болеть ещё сильнее. Очередной приступ кашля заставил меня вздрогнуть. Боже, как больно-то…
– Отец квартиру продал нашу, нас с Мадинкой хочет в закрытую школу отправить! Это тот же приют, мама?
В глазах потемнело. Какого хрена он творит… Какого?
Глава 3
– Ты кто такая, чтобы со мной так разговаривать?
Темирхан курил, я слышала, что нервничает, а я пыталась что-то понять. Что-то вспомнить, хорошее и доброе, что было в нём.
Я не могла успокоиться, не могла решить внутри себя какую-то особую борьбу. Мы ведь семья были, настоящая семья, и я всегда так считала.
Я его очень сильно любила, я им жила…
Я хотела провести всю жизнь вместе с ним. Считала, что он убил из-за меня человека, а убил Женя, и сейчас я точно знала это. Много чего было. Только сейчас стала понимать, что если бы ни его семья, то меня ни за что бы он не взял в жены, да и не любил он меня, ему просто нравилось, что глупая дурочка влюбилась.
А я ведь действительно глупая была, им жила, ради него на всё готова была. На всё…
Закашлялась. Кашель мучил и давил, сильнее давил. Так что готова была на колени упасть от боли, от разрывающей меня на части боли.
– Туберкулёз? – равнодушно спрашивает он.
Господи… я двоих детей ему родила, столько лет прожили, а у него такое равнодушие.
Скажите, что мне это снится. Сглатываю вновь. Приступ кашля. Очередной. Страшный. Кричать хочется… Рыдать… Больно. До ужаса. Больно…
– Ты совсем с ума сошёл детей в детский дом определять? – с трудом спрашиваю я, задыхаясь от кашля.
Приступ становится всё сильнее, а Темирхан лишь вздыхает.
– Это не детский дом, а закрытая школа, и им там будет лучше! Ты опозорила всех, фальшивомонетчица хренова!
– Это не мои деньги, их подложил ты, и ты это прекрасно знаешь! Я мешала тебе всё продать! Теоне ты нищий не нужен?
Сплёвывает. Я слышу.
– Да что ты! У тебя доказательства есть? Нет! Правильно, моя дорогая, ничего у тебя нет!
Ты просто зечка и никто! А ещё ты лишена родительских прав, и они не твои дети! Поняла меня?
Внутри всё сжимается. Очередной приступ кашля, а в телефон летят гудки. Вот и всё. Вот и конец…
Глава 4
– Нехер на зону попадать! Это тебе не курорт! Деньги есть, крутая вон какая, бровки, маникюр даже сохранился, а ей денежки подавай!
Толстая конвоирша пихнула меня в спину, а я едва не упала.
Врач, худенькая блондинка, тяжело вздохнула.
– Я не виновата, меня подставили!!!
– Да что ты? – конвоирша рассмеялась хриплым каркающим смехом. – Не виновата она! Все вы тут не виноваты!
– Татьяна Владимировна, мы сами!
Врач, когда конвоирша вышла, осторожно коснулась моей руки.
– Вам рентген нужно делать, я и без стетоскопа слышу, что это не просто бронхит!
В глазах сильнее темнело. Конец. Это был конец…
Глава 5
В больнице было очень мрачно, а сидеть в окружении конвоиров – так особенно. Прокручивала всю свою жизнь, вспоминала, и на душе было очень больно. Совсем…
Страшно больно. Я осталась без всего. Просто пустота.
Смотрю на обшарпанные стены. На всё, что происходит. На людей, которые еле передвигаются, и я в этой робе. Господи, как унизительно, как это стыдно…
Хочется умереть, а каждый приступ кашля напоминает, что рано, что я ещё жива.
Становится невыносимо. Я смотрю на обшарпанную дверь. Рентген…
– Он здесь! Я тебе точно говорю!
– Ты в своём уме? Нас посадят и дадут лет по 25!
– Заткнись, Тимоха, что ты ссышь!
Поднимаю глаза. По коридору идут два парня в чёрных кожаных куртках. Дверь кабинета открывается. Выходит двое конвоиров, посередине мужчина в наручниках, а за ним ещё двое.
– Стоять, я сказал!
– Вставай, чего расселась!
Конвоирша грубо схватила меня за плечо, а дальнейшее всё напоминало… Замедленную видеосъёмку или дешёвый криминальный фильм. Один из парней в кожаной куртке вытащил ствол, и раздался… Выстрел. У меня потемнело в глазах. Ноги приросли к полу.
– Дупа, ложись!
Последнее, что я видела, это… Как под головой одной из моих конвоирш расстеклось… Алое пятно крови.
Конец… Кажется, это конец…
Глава 6
– А ну встала! Что разлеглась?
Меня тащили по коридору, и я получила по голове чем-то тяжёлым. Боже, что это… Гаечный ключ?
В голове словно что-то взорвалось. Больно так… Из носа течёт кровь. Приступы тяжёлого мучительного кашля вперемешку с кровью.
Боже, как больно.
– Тащи её!
– Ты с ума сошёл? Нас Белый убьёт, ты зачем эту тёлку прихватил!
Последнее, что я помню, – голубые холодные глаза.
Открываю глаза. Боль. Словно монтировкой по голове ударили. Прижимаюсь к стене. Твою мать, у меня руки связаны.
Дёргаюсь и вспоминаю всё, что было. Меня похитили из больницы. Что это за люди? Кого они спасли? Что это за мужчина?
От ужаса у меня темнеет в глазах. Господи, что происходит, что…
Закрываю глаза, а память уносит меня назад. На много лет тому назад…
– Опять гадина нажралась! Настя, вставай! Настя!!!
Я мрачно смотрела на валяющуюся маму. Опять напилась. Пожилая соседка Зинаида Ивановна пинала маму, а я, вздыхая, подхватила её сумку.
– Господи, Карина, девочка моя! Одна кожа да кости остались!
Я вздыхаю. Мне жутко неудобно от её слов, ужасно… Господи, какой позор…
– Мама! Мама!
Зинаида Ивановна поджимает слишком яркие губы, накрашенные красной помадой.
– Какая она мама… Бедная ты девочка, Карина… У алкашей таких такая хорошая девчонка родилась, а многим хорошим бездетным людям Бог детей не даёт! Несправедливость такая!
Я, слыша это уже не один десяток раз, с трудом затаскиваю маму в квартиру. Мне самой очень стыдно. Очень… Зинаида Ивановна с жалостью смотрит на меня, а у меня именно от её взгляда мурашки по коже. Так стыдно…
Закрываю дверь, дотаскиваю маму до комнаты, как слышу на кухне грохот… Это ещё кто… Господи, кого ещё на кухне не хватало…
Осторожно выглядываю и замираю, на кухне молодой мужчина весь в татуировках. Он поднимает глаза, и наши взгляды встречаются. Внутри всё сжимается, это ещё кто…
Парень смотрит на меня. Глаза большие выразительные голубые.
– Привет!
Я киваю. Просто замечательно. Я, конечно, понимала, что нам нужны деньги, но ни до такой же степени, чтобы в квартиру кого попало тащить. У меня внутри всё перевернулось. Дышать было нечем. А он продолжал пристально меня разглядывать, и от его взгляда хотелось в стенку вжаться.
– Здравствуйте! – осторожно ответила я, чувствуя, как бешено стучит сердце.
Только посторонних в квартире ещё не хватало…
– Это твоя мама, Настя?
В его взгляде читается усмешка, а мне так противно становится и в то же время не по себе. Про маму, конечно, разное говорят, но она же не может так опуститься, она его лет на десять точно старше…
– Да, это моя мама!
– Я Никита, я комнату у вас снимаю! На неделю, две, больше не побеспокою, а тебя как зовут?
– Карина! – тихо отвечаю я и, даже не сказав до свидания, быстро ухожу с кухни.
Уже в комнате, закрыв дверь, смотрю на валявшуюся на полу маму и вздыхаю. Что-то подсказывает мне, что это только начало… Что самое страшное совсем впереди. Старенький телефон мамы оживает на столе. Опять, наверное, алкаши её звонят.
– Алло!
– Насть, ты денег нашла? Ты понимаешь, что такое карточный долг? У меня время до завтра!
Я закрываю глаза. Только его не хватало, это он маме и мне всю жизнь испортил… Он…
Я открываю глаза. У меня темнеет в глазах. Боже, какая боль. Как болит голова… Чем они меня ударили… Да и какая разница чем. Что вообще происходит?
Дверь открывается. Ступеньки. Кто-то спускается. Зажигается единственная лампочка, создававшая антураж в виде люстры.
Вниз спускается тот самый мужчина. Он присаживается на корточки и закуривает. От его взгляда становится не по себе. Дрожь по телу. Особенная такая, страшная…
– Куришь?
Голос хриплый, низкий. Неприятный. Есть мужики с приятным голосом хриплым, а есть, когда такой голос… Низкий. Неприятный…
– Нет, не курю! – с трудом произношу я и кашляю.
Отчаянно кашляю. Господи, неужели это правда туберкулёз… А ещё надо как-то выбираться отсюда.
– А ты красивая… Давно у меня не было бабы!
В глазах сильнее темнеет. Вжимаюсь в стену. Он встаёт и, отшвырнув сигарету, начинает стаскивать с себя грязный мешковатый свитер. Я закусываю губу до крови.
Кажется, это конец…
Глава 7
Я во все глаза смотрю на этого мужика. Становится противно. До жути. Отползаю, но руки полностью связаны и ноги привязаны… Цепью. Одна нога.
– И не выбраться, малышка! Правда?
От ужаса у меня темнеет в глазах. Подходит ко мне ближе, а мне кажется, мне нечем дышать. Просто перехватывает дыхание.
– Отойдите от меня! – шепчу я. – Не надо!
Его руки тянутся ко мне.
Тянет за штаны. Руки забираются под кофту. Такое противное ощущение. В нос бьёт запах перегара.
– Иди ко мне, моя куколка!
Дверь резко открывается.
– Василь, уходим! Ты сбрендил! Оставь тёлку! Нас нашли, это люди Белого!
Наверху слышится топот. Василь бросается к лестнице, а я изо всех сил дёргаюсь. В углу слышу противный писк. Крысы? Нет, только не это. Я терпеть не могла крыс и всегда боялась их до одури. Только не крысы.
– На помощь! Помогите! На помощь!
Раздаётся резкий удар. Дверь захлопывается, и всё помещение погружается во тьму.
Закусываю губу до крови. Писк, кажется, слышится по всему помещению.
Господи, нет… Кто-то ползёт по моей ноге… Прошу, нет… Закрываю глаза…
– Голова болит! У нас пива нет? Блин, плохо так, совсем не могу! Дочка, ты тут???
Мама с трудом садится на кровать, а я смотрю на свой старый рюкзак. У девочек модный, красивый… Зачем только решила переходить в десятый класс? Как это всё глупо…
Лучше бы в колледж ушла, и оттуда общежитие, взрослая жизнь.
– Нет, нету пива!
Мама встала. Пошатнулась. Некогда красивая женщина полностью превращалась в опустившуюся алкоголичку. Я вообще не понимала, как это произошло. Мама же была такая красивая. Такая интересная женщина. Что с ней произошло… Что… С жалостью смотрю на неё, а она, распространяя стойкий запах перегара, выходит за дверь. Я едва сдерживаю слёзы. Боже, как это больно, как…
У меня слёзы в глазах. Терпеть не могу первое сентября, опять я буду хуже всех, и я это понимаю. Время, когда мама не пила, был жив папа и у нас была счастливая семья, очень давно прошло.
Осторожно убираю потёртый рюкзак со стола и, протерев пыль с него, выхожу вслед за мамой. Замираю. На кухне уже сидит мама с пивом в дрожащих худых руках и какие-то молодые мужики. Мне становится не по себе. То, что наш новый квартирант уголовник, я сразу поняла, но а эти люди кто. Кто они такие…
Вжимаюсь в стену. На меня в упор смотрит молодой светловолосый парень с тату на шее. Его водянистые голубые глаза, кажется, прожигают меня насквозь. Мне становится не по себе. Дрожь становится сильнее. Только сильнее. Господи, нет… Спокойно, Карина, ты у себя дома, никто тебе ничего не сделает. Спокойно.
Я не знаю, сколько я так просидела на кухне. В холодильнике оставались пару консервов, суп да сосиски, которыми я решила побаловать маму, деньги, что удалось оставить с пенсии по утере кормильца. Только на кухню я выходить совсем не хочу. Слышатся крики, пьяный хохот, а мне так страшно. Впервые бежать хочется. Бежать далеко и без оглядки. Очень далеко…
Мама заходит в комнату уже пьяная. Во все глаза смотрит на меня.
– Кар, ты не голодная? Всё норм?
Я смотрю на неё во все глаза, ей же тридцати пяти ещё нет. Первая красавица посёлка была. Такая красивая – глаз не отвести, а сейчас что… Без слёз не взглянешь…
– Мама, может, хватит! Голодная! Скоро 1 сентября! Мне идти не в чем! С тобой всё хорошо? У нас продуктов нет! Ты хочешь, чтобы меня опека забрала?
Мама устало вздыхает.
– Солнышко, я такого мужчину встретила… У нас всё теперь точно будет хорошо! Точно!
Я отворачиваюсь. Сколько раз я уже это слышала…
– Что-то за мужики и где деньги с квартиранта?
Глаза мамы забегали, а я сжала руки в кулаки.
– Ты опять ему всё отдала?
– Кар…
– Я ничего слушать не хочу! Ты… У меня слов нет!
Выбегаю в коридор и, не обращая внимания на посторонних мужчин с интересом рассматривающих меня, бросаюсь на лестницу. Сердце бешено стучит, кажется, оно сейчас выпрыгнет из груди. Моментально выпрыгнет…
Я долго бродила по улице. Посёлок давно стал гнилым, Богом забытым местом. В нём не было ничего хорошего, это дальше начинался город, там и располагалась моя школа. Там были совершенно другие люди, не такие, конечно, как в больших городах Москве или Питере, но всё же… Далеко и не такие, как в посёлке.
Я села на качели и зябко поёжилась. Куртка совсем прохудилась, и на новую денег не было… Как я мечтала о красивых вещах, чтобы у меня были красивые украшения, косметика, но пока у меня даже не было тех тетрадок, которые я хотела, рюкзака и вообще ничего. Я мечтала о красных лакированных туфлях и о чёрных тоже, как у Лены Монастырной из нашего класса, но знала – у меня их нет и не будет… Нет и не будет.
– О, красавица, не замёрзла?
Поднимаю глаза и замираю. Местные отморозки, один вот этот, у которого косит глаз, только вышел из тюрьмы. Внутри всё замерло. На улице, как назло, не было ни души. Только где-то на площади гуляла молодёжь.
– Это же падчерица Хромого!
Один из них, ухмыляясь, развязной походкой пошёл ко мне. У меня потемнело в глазах… Бежать? Нет, нельзя. Эти подонки догонят, и тогда будет хуже. В ужасе вжалась в качели, кажется, это конец… Конец…
Дверь с грохотом открывается. Тусклый свет освещает жирных крыс, как минимум штук пять, я в ужасе кричу, а по ступенькам слышны тяжёлые шаги и лязг железной цепи.
Внутри всё замирает… Кто это ещё… Кто…
Глава 8
Шаги приближаются, а мне дышать невыносимо становится. Кажется, сейчас сердце из груди выпрыгнет.
Приступ мучительного кашля скручивает.
– У тебя туберкулёз, что ли? Сколько ты тут сидишь?
– Тебя как зовут?
Включает фонарь. Черноволосый красивый парень. Глаза карие, почти чёрные. Выразительные такие.
– Рауль, там всё нормально?
Голос сверху заставляет меня вздрогнуть. Поднимаю голову. Опять этот мучительный приступ. Кашель.
– Где Белый?
– Я не знаю! – шепчу я.
Перед глазами всё плывёт, кажется, я сейчас упаду… Вот-вот…
– Эй, ты чего? Ты меня слышишь? Эй, красивая!
Закрываю глаза… Кажется, всё, я уже никого и ничего не слышу…
Крутя в руках стальной нож-бабочку, один из отморозков приближался ко мне. В этот момент вся жизнь перед глазами перевернулась…
– Мать, ну ты чё! Такая взрослая девочка и боишься! Кого ссышь-то!
Я закусила губу до крови. Господи, нет, только не это…
– Ребята, у меня нет денег! – тихо произнесла я. – У меня ничего нет!!!
– А нам не нужны деньги!
Я вскочила на ноги, меня всю трясло, казалось, ещё секунда, и я потеряю сознание. Господи, помоги, прошу, помоги…
– Фигурка-то просто класс!
– Отошли от девчонки, убогие!
Я вздрогнула и резко повернула голову, прямо ко мне шёл тот самый светловолосый парень с прозрачно-голубыми водянистыми глазами и татуировкой на шее.
– Захар, ты…
– Я сказал: отошли от девчонки, мрази! Или я что-то не так сказал?
Его голос. С хрипотцой. Холодный. Надломленный. Я вздрогнула. Даже ни август, и ни холодная ночь – ничего не заставляло меня вздрогнуть. Дело было в другом… Его голос. Он был особенным.
– Слушай, Захар, я знаю, ты там с Серым, но это наша территория!
С косым глазом вышел вперёд и протянул ко мне руки, как тот, кого назвали Захаром, резко подошёл и, оттолкнув от меня, дёрнул меня на себя, заводя за спину.
– Если что – беги! Поняла?
Я поняла… Я в ужасе смотрела на то, как он их раскидывал, как они летали. Да, я часто видела драки между мамой, Виталиком – её сожителем, его дружками, но здесь… Я стояла зажмурившись. Меня всю трясло. Было так страшно. До ужаса, до жути…
– Эй, пришла в себя?
Сильные руки отрывают мои ладони от глаз. Я смотрю на него снизу вверх. Высокий, сильный, не скажу, что красавец, но по-своему красив, внешность интересная, своеобразная. Сердце бешено стучит.
– Ты зачем убежала? Мы тебя бы не тронули! Это твой дом! Пойдём, замёрзла!
Поворачивает меня, и мы вместе идём в сторону дома, а сердце стучит, кажется, ещё быстрее.
Всю дорогу мы шли молча. В воздухе уже витала осень. Лето проходило, и было очень жаль.
– Не холодно тебе?
Я помотала головой. Сердце стучало ещё быстрее. Шла и смотрела себе под ноги.
– Я Женя!
Я вздрогнула опять. Сама не понимала, что происходит. Выжженные чувства какие-то. Боялась на него глаза поднимать.
– Карина!
– Красивое у тебя имя! Необычное для нашего посёлка!
Молчу дальше… Для нашего посёлка. А раньше я его в посёлке не видела…
Подходим к дому, заходим в подъезд. Я почему-то чувствую, как сердце стучит сильнее. Подходим к двери, как он внезапно за руку меня к себе разворачивает и к стене прижимает. На секунду я теряюсь. Сердце готово выпрыгнуть из груди…
– Отпусти меня, пожалуйста!
– Почему? Не нравлюсь?
Я резко дёргаюсь и залетаю в квартиру. Дверь не закрыта. На кухне продолжается веселье, а я, скинув обувь и куртку, бросаюсь в комнату. По щекам почему-то текут слёзы… Неужели я так буду жить всю жизнь…
С трудом открываю глаза. Боже, как болит голова. Руки и нога… А ещё этот кашель. Дикий мучительный приступ. Резко сажусь. На красивом белом одеяле остаются капли крови.
Господи, где я? Оглядываюсь. Спальня. Всё выполнено в красивом тёмном цвете, ни чёрный, тёмно-коричневый цвет.
Откидываю одеяло. Я в красной шёлковой пижаме. Меня кто-то переодел?
Осторожно встаю, прохожусь по мягкому паласу, дёргаю дверь. Замираю. Слышны голоса.
– Зачем ты её притащил сюда?
– Она могла много чего видеть! Ценный свидетель, и она больна!
– Слушай, она зечка и в розыске!
– Она женщина и красивая женщина!
Дверь скрипит, голоса замирают… А вот это уже интересно…
Глава 9
Солнечные лучи радостно проникали в комнату. Я распахнула окно. От запаха перегара запотели, казалось, стёкла…
Вздохнула. Мама валялась на кровати. В грязных джинсах и такой же грязной майке. Волосы спутались.
Я не могла поверить, что это моя мама. Красивая мама. Яркая, красивая женщина…
Я ничего не понимала. Вздохнула и направилась на кухню убирать следы вчерашней попойки.
Чайник весело свистел на плите, а я, подперев руку кулаком, смотрела в окно. Скоро осень, а мне одеть нечего, у куртки рукава короткие, опять как посмешище пойду в школу…
– Доброе утро!
От неожиданности я вздрогнула. На кухню вошёл Никита. Я молча кивнула и, быстро убрав чайник с плиты, насыпала себе растворимый дешёвый кофе.
– В холодильнике полно еды, угощайся! Много чего есть! Карбонад, фрукты, арбузы!! Будешь дыню???
Никита широко улыбнулся, а мне от его улыбки дрожь по телу прошла. Чужого я никогда не брала, только когда Зинаида Ивановна очень вкусными булочками с яблоками угощала. А чужое не могла взять и еду этого Никиты брать не хотела.
– Спасибо, я не голодна! – тихо произнесла я и, подхватив чашку, выскользнула с кухни.
Находиться с этими людьми я ни то что не хотела, не могла…
– Карина, доченька, я немного денег Виталику отправлю, и вот у меня есть! Денежка есть, ты не сердись на меня, дочка!!!
Мама дрожащими руками на стол положила деньги. Я вздохнула, пару тысяч каких-то, их ни на что не хватит…
– А сколько он заплатил?
Мама вздохнула.
– Виталик…
– Мама, хватит! – я яростно ударила по столу. – Виталик игроман, а ты его долги карточные оплачиваешь, тебе сказать, какой у нас долг за коммуналку? Мне одеть нечего! Неужели штаны дороже дочери?
Мама глаза опускает, а я в окно смотрю. Как это всё низко и больно, как…
– Настя совсем человеческий облик потеряла! Пьёт!
Я стояла в очереди за хлебом и слышала, как обсуждали мою маму. А когда-то мы сюда приехали, были такими счастливыми. С нами жил папа… Мы были счастливы, а потом папы не стало, и жизнь покатилась под откос, мама совсем скатилась… Виталик…
От омерзения меня передёрнуло. Его посадили, и хоть за это я была счастлива, что не приходилось терпеть его пьяную рожу, хотя мама без него пила так же, как с ним, если не хуже… Мама совсем скатилась, и бабушки в очереди были правы…
– Маш, иди за пирожными, я колбаски куплю вкусной!
Я вздрогнула и обернулась. К очереди шла расфуфыренная в красивом дорогом платье моя одноклассница Маша Константиновская с высокомерным взглядом и лучшая подруга Лены Монастырной, нашей королевы. Я отвернулась. На душе было противно… Пирожные… А я забыла, когда их последний раз ела, эти вкусные корзиночки с кремом… Блаженно закрыла глаза… Пирожные, как мне хотелось хоть одно, но я не могла, бюджет был рассчитан.
– Господи, прикинь, замарашка наша в очереди! У неё босоножки стрёмные такие, да и футболка – ты бы видела…
В горле встал ком. Она с кем-то говорила по телефону, и я понимала, речь идёт обо мне. Ведь я была замарашкой для них. Беспонтовой замарашкой…
– Я Рауль!
Дверь комнаты так быстро открылась, что я растерялась. Во все глаза смотрела в карие, почти чёрные глаза. Красив? Очень красив. Делает шаг ко мне и пододвигает пуфик.
– Присаживайтесь!
Я осторожно сажусь. На «вы» – надо же. Сердце бешено стучит. Он садится напротив, так внимательно смотрит на меня, а я сама взгляд от него отвести не могу.
Всё внутри дрожит, как приступ судорожного мучительного кашля заставляет меня согнуться.
– Возьмите воды! Я отвезу вас к доктору!
Отпиваю, забрав с его рук стакан, и смотрю на него. Внимательно, прямо в глаза.
– Зачем вам это?
– Я хочу помочь! Мне недолго осталось, надеюсь, вы будете жить долго и будете счастливы! Где ваша семья?
– Почему недолго? – теряюсь я.
Чёрные глаза с красивыми искорками устремлены прямо на меня.
– У меня рак!
В глазах темнеет. Господи, за что… Ему же нет ещё и тридцати… Почему…
Глава 10
– Батон и пирожные! Лесные корзиночки с розовым кремом!
Я сама не знала, зачем я их попросила… Как это всё глупо было. Просто так хотелось вкусного, а ещё утереть им нос, что я тоже могу себе позволить.
Продавщица Люся удивлённо посмотрела, но ничего не сказала, а упаковала мне их в красивую коробочку. Это было не передать словами. Не взглянув на одноклассницу, быстро пошла на улицу, не останавливаясь ни у молочного, ни у колбасного отдела.
Скоро всё изменится, я разбогатею и буду есть пирожные каждый день. Прижимая к себе заветную коробочку, быстро направилась в сторону дома. Там ещё маме… А уйдёт эта противная курица, и я обязательно схожу за молоком.
– О, Замарашка!
У дома я резко затормозила. Константинова в обнимку со своим парнем и ещё одной Мариной Власовой и таким же гопником рядом с ней. У меня потемнело в глазах. Что им надо… Так не обращать внимание… Только не обращать…
– Замарашка, стой!
Я остановилась у подъезда. Дорогу мне преградил Машин парень. Здоровый Антон Сергеев, противный, весь в татуировках. Сердце бешено забилось, я сильнее прижала коробочку к себе. Господи, помоги, только помоги…
– Что вам от меня надо?
– А что это у тебя здесь?
Он резко вырывает коробку у меня из рук, а у меня темнеет в глазах.
– Отдай сюда, это не твоё!
Пытаюсь вырвать у него из рук коробочку, как кто-то подставляет мне подножку, и я лечу прямо в лужу. В лужу к его ногам. Раздаётся громкий хохот, а я, с трудом встав, вижу, как туда летят пирожные. Такие дорогие и вкусные корзиночки с лесными грибочками и розовым кремом. По щекам текут слёзы. Отчаянные слёзы… За что… Почему они так со мной… За что…
– Ооо, пирожные полетели!
Я с ужасом смотрела, как корзиночки валяются в грязной луже. Как я мечтала в этот августовский день, когда в воздухе уже витала осень, прийти и съесть пирожное с чаем, угостить маму. Как я мечтала… А сейчас любимые, такие заветные, сказочные корзиночки валялись в луже.
– Пирожные бедной Замарашки в луже! Что ты не ешь!
Антон с силой схватил меня за волосы и швырнул обратно в лужу. У меня потемнело в глазах… От ужаса… Я упала обратно, а сильный удар ноги заставил меня полностью погрузиться в неё. Боль, обида, унижение… Всё в одно смешалось. Так страшно было.
– Отпустите меня! – тихо произнесла я. – Отпустите!
– Жри! Что ты не жрёшь! Жри свои пирожные, крыса!!!
– Захар, ты чего! Захар, прости! Захар, это же Замарашка!!!!
Сильный удар, и он отлетает к двери. Я поднимаю голову. Второй тоже летит, удар, ещё один удар… С трудом смотрю на них… Слёзы текут по щекам…
– Я тебе новые пирожные принесу! А хочешь, в ресторан пойдём?
Мы сидели на качели, и Женя держал меня за плечи. Он что, мой ангел-хранитель? Второй раз он меня спас, второй раз…
– Не хочу никуда, эти пирожные…
В горле встал ком, а Женя неожиданно к себе развернул. Его сильные руки мои плечи сжимали. Так крепко держал, а мне казалось, я сейчас упаду. Просто сознание потеряю, так трясло изнутри…
– Я тебя никому в обиду не дам, ты маленькая такая!
Его голубые глаза меня, кажется, насквозь прожигают, сердце бешено стучит, а я теряюсь…
– Я…
– Ты… Не знаю, что в тебе такого особенного, но я тебя никому в обиду не дам! Никогда!
Глаза закрываю… Это сказка? Этого не может быть… Что он от меня хочет? Он же старше. Сердце бешено стучит…
Я смотрела на этого красивого парня во все глаза. Карие, почти чёрные. С таким необычным красивым отливом.
Он был очень красив, не только его взгляд.
– Я хочу помочь!
Бросаю взгляд на его пальцы. Татуировки. Усмехается.
– По малолетке, по глупости!
– А почему решил мне помочь?
Очередной приступ мучительного кашля сгибает меня пополам.
– Давно это у тебя?
Бросаю взгляд на свою руку. На ладони капельки алой крови. Господи, только не это. Нет…
Глава 11
– Вот пирожные!
Женя протянул мне несколько больших коробок, а я растерялась. Я это за столько времени не съем. Пирожные… Любимые… Там были не только корзиночки, но и буше, а вот и лунный свет, север и даже шу с ананасами, мои любимые. Я обожала их, только вот возможности купить на те копейки, которые платило государство, не было.
– Проходи, сейчас чай пить будем!
– О, у Карки взрослые ухажёры! Пирожные дорогие! Откуда такие деньги? Он уголовник что ли?
Пьяная мамина подруга Надя смеётся, думая, что её шутка смешная, а я, краснея, захожу в комнату. Убого обставлена. Нет хорошего ремонта, ничего нет. Женя садится за стол и смотрит на меня.
– Поедешь со мной?
От его вопроса я вздрагиваю. Он такой неожиданный. Я теряюсь.
– Жень, ты чего?
Забирает из моих рук чайник и сажает напротив. Такой сильный, смелый… Рядом с ним я себя как-то по-особенному чувствую, по-другому. Я так никогда себя не чувствовала защищённой.
– Ничего, мне уехать нужно, я тебя здесь очень боюсь оставлять одной!
Я вздохнула, сама не хотела, чтобы он уезжал.
– Поехали! Я не оставлю тебя тут и не трону!!! Выйдешь за меня, малая?
Я теряюсь. Он сейчас серьёзно?
– Жень, ты чего?
– Ничего, зарегистрируемся! Я тебя отсюда заберу! Что ты здесь забыла?
– Тут мама…
– Будем её лечить и заберём её! Попозже!
Я смотрю в его глаза. А он проводит ладонью по моей щеке.
– Ты мне нужна, малая! Очень сильно нужна!
Молчу, а у самой сердце стучит так бешено, что сейчас, кажется, оно выпрыгнет из груди… Кажется, и меня к нему тянет. Сильно…
У нас с Женей ничего не было. Чисто платонические отношения. Я была девственницей, и мыслей о том, чтобы переспать с ним, у меня не возникало… Как и у него, хотя, может, я ошибалась, но Женя вёл себя идеально, руки не распускал, и меня больше никто не обижал.
Я привыкла с ним, даже никак с парнем, а как со старшим братом, у меня не было опыта общения с парнями, и я это понимала всё больше.
Стояла на кухне и мыла посуду, когда вошёл Никита. Он был пьян. Сильно пьян…
– Привет!
Нагло оперевшись на косяк, рассматривал меня, а у меня от его взгляда дрожь прошла.
– Ножки у тебя классные! Захар успел тебя уже трахнуть?
Внутри всё сжалось, а он, грубо схватив меня за руку, прижал к стене. В лицо я ощутила амбре перегара и сигарет.
– Отпусти меня! – твёрдо произнесла я.
Глаза Никиты нехорошо сверкнули, а у меня вся жизнь перед глазами перевернулась. Это был конец…
– Скажите, Карина, у вас давно это?
Красивая молодая врач с длинными светлыми волосами пристально смотрела на меня. В упор. Я ещё раз мучительно откашлялась, приступ кашля давался мне с трудом. Отдавался болью, дикой адской болью, от которой бросало в дрожь.
Страшную отчаянную дрожь, и я ничего не могла с этим поделать. Мне было страшно.
– Я умру?
Врач отвела в сторону глаза, а я понимала, что хоть и XXI век, я даже не знаю, с кем я, где я и что с моими детьми.
– Рауль! Можно тебя на минутку?
Она вышла из комнаты, а я легла на кровать, чувствуя, как с трудом дышу от боли и ужаса. Это просто роман, сериал, фильм. Это невозможно, в жизни этого нет, просто нет.
– Рауль, её срочно надо в больницу! Неделя максимум!
Внутри всё замирает. Она сейчас говорит обо мне?
Глава 12
– Что со мной?
Черноволосый парень заходит в комнату и садится рядом.
– Ты больна, как и я! Но тебе можно помочь! А мне нет!
В его красивых карих глазах читается тепло. Я смотрю на него, не понимая, что происходит. Почему-то так бешено стучит сердце. Какое-то особенное чувство.
Такого раньше не было. Никогда.
Что-то тяжёлое… Что-то мрачное. Рауль протягивает руку.
– Всё будет хорошо!
– Зачем тебе это?
Рауль встаёт и подходит к окну. А потом резко оборачивается.
– Твой отец, ты что-нибудь о нём знаешь? Он спас мне жизнь и моей матери!
У меня темнеет в глазах. Что? Этого просто не может быть.
– Убери от меня руки!
Меня всю трясло. Бешено дрожали руки. Я изо всех сил пыталась вырваться. Перед глазами стояли такие ужасные картинки, что я не знала, куда мне деться…
– Помогите!
Сильный удар в лицо заставил меня пошатнуться. Я в ужасе отпрянула, а он, схватив меня за волосы, потащил в сторону комнаты, а раньше комнаты моих родителей, где я была так счастлива. Где проходило моё детство…
– Помогите! – кричала я. – На помощь! Пожалуйста! Помогите!!! Пожалуйста, помогите!
Втащив меня в комнату, он швырнул меня в сторону кровати, я, не долетев, упала на пол, больно ударившись головой… Меня всю трясло, нет, только не это… Нет…
– Отпусти! Пусти меня! Сволочь!!!!!
Я вскочила на ноги и бросилась к окну. Сама не понимала, что происходит. Распахнув его, прыгнула вниз. Последнее, что я помнила, – дикий крик соседки.
– Полиция! На помощь! Помогите! Девчонку с окна вытолкали!!!
Я, пару раз моргнув, почувствовала, что всё… Неужели это конец…
– Карина Владимировна, вы ничего не бойтесь! Никита Дворецкий в розыске уже не один год, как ваша мама могла комнату ему сдать, хотя…
Он махнул рукой, а я смотрела на него во все глаза. Всё и без слов было понятно… Что моя мама – алкоголичка, сама с уголовниками связана. Я всё это понимала и ничего не могла с собой поделать.
– Мама ничего никому плохого не сделала!!!
Капитан устало посмотрел на меня.
– Дура твоя мама! С отребьем и уголовниками связывается! А изнасиловал бы? Хорошо ногой отделалась!
Его слова неприятно отразились в душе. Я вздрогнула.
– Вы хотите…
Я не договорила, просто широко распахнутыми глазами смотрела на него. Капитан отвёл взгляд, а мне и без него было ясно, что всё, это всё…
– Вы что, в опеку сообщите?
– Да, и в ПДН! Не я, уже сообщили, мне очень жаль, Карина, но так правда будет лучше!
Он пошёл к выходу, а моё сердце должно было вот-вот выпрыгнуть из груди…
Глава 13
– Что ты вообще знаешь про отца?
Карие, почти чёрные глаза были устремлены на меня.
– Мало чего знаю! Я практически не помню его!
Рауль достал сигареты и открыл окно. Его движения. Они были сильными, молодыми. Он совсем молодой. Какой рак? Рака у него точно никакого нет. Он так выглядит. Молодой, полный сил парень. Зажимает в руках сигарету.
– А я хорошо знаю твоего отца! Ты знаешь, что у тебя есть брат, а твой отец – очень весомая фигура в криминальном мире?
Внутри всё замирает. Наши взгляды встречаются. Что?
Чувствовала я себя после разговора с капитаном отвратительно. Я понимала, что он сдержит своё слово и придут органы опеки или ПДН. Что даже если не он обратился, приехавшая милиция. Мама, как всегда, была пьяная, а меня, несовершеннолетнюю, чуть не изнасиловали.
От Жени ничего не было слышно. Телефона у меня не было, Женя хотел подарить на день рождения… У всех одноклассников были, только у меня не было телефона.
С трудом наступая на ногу, я доковыляла до двери… Как я только ушибы получила с такой высоты и ничего не сломала. Это стресс что ли?
Ступая с трудом, точнее передвигаясь по стенке, я доковыляла до туалета и обратно шла с трудом. Боже, как больно. Интересно, маме сообщили? Да что толку, она, наверное, опять пьяная… А Женя… При мыслях о Жене в глазах застыли слёзы… Как я испугалась. Безумно… Женя… А кто он мне? Парень? Когда он поцеловал меня, я так дёрнулась… У нас толком даже поцелуя не было…
– Слышь! Ты! В платье стрёмном!
Я резко затормозила. В коридоре у окна стоял высокий черноволосый парень. Его красивые карие глаза пристально смотрели на меня.
На секунду я растерялась… Одет хорошо, богатый, что в бесплатном отделении делает… Похож на моих одноклассников-уродов высокомерных…
– Чё смотришь? Помоги давай! Я покурю! На стрёме постоять можешь?
У меня потемнело в глазах. Он сейчас серьёзно?
Глава 14
Темирхана выписывали, он за эти дни успел подружиться с красивой Каштанкой, как он её называл… Красивая… Темирхан понимал, что относится к ней как к другу, она даже не особо ему понравилась…