Код доступа: Счастье

Глава 1+

«Дебилдинг», – беззвучно выдохнула я, поджав губы и прислонившись к холодной стене коридора. В голове тут же выстроилась очередь из нецензурных эпитетов, адресованных кадровому отделу вообще и двадцатичетырехлетней Катюше в особенности. Именно этой восторженной особе с дипломом по управлению персоналом и вечно горящими глазами пришла в голову «гениальная» идея – запереть весь финансовый департамент крупной строительной компании в подвалах заброшенного завода и устроить хоррор-квест. Для сплочения коллектива, разумеется.

Я медленно осмотрела мрачный коридор, пропахший сыростью и дешевым театральным дымом. Со своим коллективом я и так была сплочена по самые уши. Я знала, у кого из бухгалтерии аллергия на глютен, кто из планового отдела разводит улиток ахатин, и кто из сметчиков раз в полгода уходит в запой, который все деликатно называли «плановой диспансеризацией». Этого уровня близости более чем хватало для своевременной сдачи квартальных отчетов.

Но Катюша считала иначе. «Выход из зоны комфорта!», «Нестандартные решения в стрессовой ситуации!», «Эмоциональная перезагрузка!» – сыпала она терминами из модных психологических брошюр на общем собрании. Мне, которой на днях стукнуло сорок, из зоны комфорта выходить не хотелось. Я в эту зону слишком долго и мучительно входила после развода, ипотеки и отправки сына в университет в другом городе. Моя зона комфорта была моей крепостью, выстроенной из вечеров с книгой, утреннего кофе в тишине и стабильной, предсказуемой работы.

И вот теперь моя предсказуемая работа завела меня в темный коридор, где где-то впереди тоненько, на грани ультразвука, визжала юная практикантка Анечка. Слева что-то гулко ухало и скреблось – видимо, аниматор в костюме вурдалака пытался отработать свой скромный гонорар. Я плелась последней, стараясь держаться на расстоянии от основной группы. Не дай бог, придется с кем-то «сплачиваться» путем совместного преодоления страха.

Страха не было. Было глухое раздражение, которое нарастало с каждым шагом. Мой острый экономический ум автоматически прикидывал стоимость этого сомнительного мероприятия: аренда площадки, зарплата аниматорам, дешевые, но многочисленные спецэффекты, фуршет после. Сумма выходила приличная. За эти деньги можно было выписать всему отделу квартальную премию. Вот это я понимала – настоящее сплочение.

Коридор медленно поворачивал влево. Тусклая красная лампочка, изображавшая аварийное освещение, мигала с таким упорством, что вызывала не тревогу, а легкий приступ эпилепсии. Мои коллеги, сбившись в испуганную кучку, топтались у массивной металлической двери с надписью «МОРГ». Из-за двери доносились леденящие душу стоны, записанные, очевидно, на какой-то зацикленный mp3-файл.

– Там… там надо ключ найти! – пискнула Катюша, заметно побледнев. По долгу службы она должна была изображать бесстрашного лидера, но сейчас выглядела так, будто готова расплакаться. – Подсказка была в предыдущей комнате… «Ищи у того, кто вечно молчит»…

Я закатила глаза. «Тот, кто вечно молчит» – это, надо полагать, пыльный скелет в углу, наряженный в истлевшую тельняшку. Банальнее не придумаешь. Пока молодежь испуганно перешептывалась, решая, кто пойдет на верную смерть к пластиковому покойнику, я неторопливо осмотрела пространство вокруг. И заметила то, что пропустили остальные.

Сбоку, в тени, была еще одна дверь. Неприметная, деревянная, без всяких пугающих надписей. Служебный выход. Путь к свободе.

Я уже представила, как тихонько выскользну из этого дурдома, вызову такси и через полчаса буду сидеть на своей уютной кухне с чашкой горячего чая. А эти «сплоченцы» пусть ищут свои ключи хоть до утра. План был гениален в своей простоте.

И в этот самый момент со стороны двери с надписью «МОРГ» раздался не театральный, а самый что ни на есть настоящий, истошный крик. Это была Катюша. Судя по всему, аниматор-вурдалак решил отработать гонорар именно на ней. Крик был полон такого неподдельного ужаса, что вся группа шарахнулась в противоположную сторону, создавая панику и давку.

Я удовлетворенно хмыкнула и, пользуясь всеобщей суматохой, осторожно двинулась к своему спасительному выходу. Шаг, другой… Ручка двери была уже почти в моей руке.

И тут мир словно застыл.

Меня не ударили. Меня не толкнули. Меня просто… взяли. Сильная рука легла мне на талию, другая в то же мгновение мягко, но властно закрыла рот, пресекая любой возможный звук. Мое тело, потерявшее точку опоры, подалось назад, и в следующую секунду меня буквально втянули в узкое, абсолютно темное пространство. Дверь захлопнулась с тихим щелчком, отрезая меня от красного света, криков и всего остального мира.

Наступила абсолютная, бархатная чернота. Такая густая, что ее хотелось потрогать. На мгновение я перестала дышать. Первая мысль, пронзившая мозг – маньяк. Настоящий, не аниматор. Вторая – похищение с целью выкупа. Бред, я не топ-менеджер, выкуп за меня никто не даст.

Я стояла, вжатая в стену узкого пространства, похожего на шкаф или кладовку. Тот, кто меня схватил, стоял вплотную сзади, удерживая меня в неподвижности. Паника медленно подкатывала к горлу ледяной волной, но рука на моем рту не давала ей вырваться криком. Рука была теплой, сухой, с чуть шершавой кожей на ладони. Она не давила, не причиняла боли, она просто… изолировала.

А потом, когда первый шок начал отступать, на меня постепенно обрушился целый шквал ощущений, медленно вытесняя страх.

Сначала – тепло. От мужского тела за спиной исходила волна обжигающего жара, который проникал сквозь тонкую ткань моей блузки и кардигана. Он был высокий – мой затылок упирался ему куда-то в ключицу. И сильный – я чувствовала это по тому, как неподвижно и уверенно он меня держал. Моя спина была полностью прижата к его груди, и я ощущала упругость мышц, рельеф, который не мог скрыть даже слой одежды.

Затем – запах. Это был не резкий запах пота или дешевого парфюма. Это был сложный, почти гипнотический коктейль. Сначала я уловила терпкие ноты хорошего кофе и что-то древесное, как от дорогого одеколона, но уже почти выветрившегося. А под этим, глубже, был основной, самый волнующий аромат – чистой мужской кожи, чего-то теплого, пряного и неуловимо своего. Запах силы и уверенности. Запах, который я не вдыхала так близко уже много, много лет.

Мое собственное сердце колотилось где-то в горле, оглушая. Я пыталась услышать хоть что-то, но за дверью шкафа звуки стали глухими и далекими: скрежет, топот бегущих ног, затихающие визги. А здесь, в этой тесной темноте, был только звук нашего общего дыхания. Мое – прерывистое и частое, его – глубокое и ровное.

Мое тело, предав мой разум, отреагировало первым. Вместо того чтобы напрячься в попытке вырваться, оно вдруг чуть обмякло, инстинктивно принимая чужое тепло в промозглой сырости подвала. Я не чувствовала угрозы. Странно, но в этих руках, державших меня в плену, было больше защиты, чем опасности.

Но вот рука, лежавшая у меня на талии, чуть сдвинулась. Возможно, он просто менял положение, но его пальцы медленно скользнули ниже, по изгибу моей спины к пояснице. Легкое, почти невесомое движение. И по моему позвоночнику, от затылка до самых кончиков пальцев на ногах, пробежал электрический разряд. Кожа под блузкой покрылась мурашками. Это было не просто прикосновение. Это была ласка. Случайная или намеренная, я не знала. Но мое тело откликнулось на нее мгновенным, глубоким, давно забытым трепетом.

Я замерла, боясь пошевелиться, боясь спугнуть это странное, пугающее и одновременно пьянящее мгновение. Сколько мы так стояли? Десять секунд? Минуту? Вечность? Время сжалось в плотную точку, существующую только здесь, в этом темном шкафу.

И тут он заговорил. Его губы оказались так близко, что я почувствовала их движение у самого уха. Горячее дыхание обожгло кожу, и низкий, с легкой хрипотцой шепот заставил меня вздрогнуть всем телом.

– Тссс…

Голос был знакомым. Таким до боли знакомым. Голос красавца-инженера Алексея из проектного отдела, который сводил с ума всех незамужних особ компании до тридцати.

– За этой дверью зомби, – продолжил он шептать, и в его голосе слышалась усмешка. – Ты же не хочешь, чтобы тебя укусили?

Я судорожно сглотнула. Я не могла ответить. Я могла только быстро-быстро замотать головой, все еще прижатая к его горячему, так волнующе пахнущему телу, и чувствовать, как по моим венам вместо крови бежит расплавленное олово. Зомби. Конечно. Какие, к черту, зомби. Главный монстр был здесь, в шкафу. И он, кажется, только что укусил меня, даже не прикоснувшись губами.

Глава 2+

Я стояла, затаив дыхание, словно боясь нарушить это странное заклятие. Его слова, произнесенные шепотом, отдавались эхом в моей голове, смешиваясь с бешеным стуком сердца. Зомби. Я чуть не рассмеялась, но смех застрял где-то в горле, парализованный близостью этого мужчины и полной абсурдностью происходящего.

Рука, так властно державшая мой рот, медленно, почти неохотно отнялась. Я сделала судорожный вдох, и воздух в шкафу показался спертым, тяжелым, насквозь пропитанным его запахом.

– Думаю, они пробежали, – так же тихо сказал он, и я почувствовала легкое движение за спиной.

Его тело сдвинулось, освобождая меня из плена этой удушающей близости, и тут же я ощутила пустоту и холод там, где только что было его тепло. Потеря оказалась неожиданно болезненной.

Он нащупал ручку двери и приоткрыл ее на миллиметр. В узкую щель ворвался знакомый багровый полумрак и приглушенный шум – где-то вдалеке снова заиграла зловещая музыка.

– Путь свободен, – констатировал он и осторожно шагнул из шкафа первым.

Я последовала за ним, чувствуя себя так, словно вынырнула на поверхность из-под воды. Ноги были предательски ватными. Инстинктивно я одернула кардиган, расправила блузку, пригладила волосы – жалкие попытки вернуть себе самообладание и привычный, профессиональный облик. В тусклом красном свете я наконец смогла его хорошенько разглядеть.

Алексей собственной персоной. Он стоял, непринужденно прислонившись плечом к стене, и смотрел на меня. В его глазах, казавшихся в этом освещении почти черными, плясали смешинки. Высокий, широкоплечий, в простой черной рубашке с закатанными до локтей рукавами. Небрежно растрепанные темные волосы, легкая щетина на волевом подбородке. Он был красив. Нет, не так. Он был сокрушительно, головокружительно красив, и эта красота в полумраке заброшенного завода выглядела почти опасной.

– Спасибо за спасение, – выдавила я, стараясь придать голосу максимально саркастичный тон. – Я уж думала, моя карьера экономиста закончится в лапах аниматора-студента.

Он медленно усмехнулся, и этот простой жест преобразил его лицо, сделав еще более притягательным.

– Всегда к вашим услугам, Елена, – произнес он мое имя как-то особенно, не по-деловому, чуть растягивая гласные. – Хотя, признаться, я спасал не вас, а себя. Боюсь, вы бы подняли такой крик, что на нас сбежались бы все упыри из соседних помещений.

Я фыркнула, чувствуя, как ко мне понемногу возвращается способность мыслить здраво.

– Я не кричу. Это непрофессионально. Я бы молча дала ему в челюсть и выставила счет за моральный ущерб и химчистку.

Его смех был низким и бархатным, и от этого звука по моей спине снова пробежали предательские мурашки.

– Теперь я понимаю, почему вас все в компании побаиваются.

– Меня не побаиваются. Меня уважают, – поправила я, вскинув подбородок с привычной гордостью.

– Одно другому не мешает, – парировал он, не сводя с меня внимательного взгляда. – Так что теперь? Вернемся к нашим испуганным коллегам и будем вместе искать ключ в скелете?

Я задумчиво посмотрела в ту сторону, откуда мы пришли. Оттуда доносилось паническое бормотание и очередной визг практикантки Анечки. Потом медленно перевела взгляд на Алексея. Он терпеливо ждал моего ответа, и в этом ожидании было нечто большее, чем просто выбор маршрута. Это был выбор – вернуться в общий балаган или продолжить идти этим другим путем. Вместе с ним.

– У меня есть идея получше, – сказала я, удивляясь собственной решительности. – Поищем выход для персонала. Настоящий, а не игровой. И сбежим из этого вертепа к чертовой матери.

В его глазах промелькнуло явное одобрение, и что-то еще – что-то теплое и заинтересованное.

– Я знал, что вы не только самый умный экономист в нашей компании, но и самый здравомыслящий человек. Ведите.

И я пошла. Пошла по темному коридору в противоположную от группы сторону, остро чувствуя его присутствие за спиной. Это было странное, почти мистическое ощущение. Я не слышала его шагов – он двигался удивительно бесшумно – но ощущала его так же остро, как и в шкафу. Ощущала его тепло, его спокойную уверенность, которая, казалось, заполняла все пространство вокруг.

Мы шли в комфортном молчании. Коридор был служебным, не предназначенным для глаз посетителей. Голые бетонные стены, толстые трубы, покрытые пылью, свисающие с потолка провода. Наши шаги гулко отдавались в тишине. Это место было по-настоящему жутким, куда жутковатее всех старательно украшенных комнат квеста. Но рядом с ним мне не было страшно.

– Так почему вы вообще сюда пошли? – вдруг мягко нарушил он тишину. Его голос без шепота был еще глубже и бархатистее. – Не похожи вы на любительницу подобных развлечений.

– Приказ руководства, – коротко бросила я, осторожно перешагивая через какую-то ржавую балку. – Явка строго обязательна. Уклонистов обещали лишить тринадцатой зарплаты.

– Жестко.

– Эффективно, – поправила я с легкой усмешкой. – А вы? Я думала, вы в первых рядах поведете молодежь в бой с нечистью. Вы же у нас герой, любимец публики.

Он неторопливо поравнялся со мной, и теперь мы шли плечом к плечу. Я старалась не смотреть на него, но чувствовала его взгляд на своем профиле, словно физическое прикосновение.

– Я ценю хорошую компанию больше, чем дешевые спецэффекты, – сказал он задумчиво. – Мне стало скучно. А потом я увидел, как вы пытаетесь дезертировать. И решил, что с вами будет интереснее.

«С вами будет интереснее». Эта простая фраза заставила мое сердце сделать неожиданный кульбит. Я ничего не ответила, лишь слегка ускорила шаг, пытаясь скрыть смущение. Мы миновали какую-то подсобку, заваленную старой мебелью, и вышли в более широкий коридор, в конце которого виднелся слабый, но обнадеживающий проблеск света. Выход.

– Кажется, мы спасены, – с заметным облегчением произнесла я.

– А я бы не торопился, – усмехнулся он, остановившись. – Самое страшное впереди.

Я вопросительно на него посмотрела, приподняв бровь.

– Фуршет, – пояснил он с абсолютно серьезным лицом. – Теплый просекко, резиновые канапе и Катюша с отчетом о том, как мы все прекрасно сплотились.

Я не выдержала и рассмеялась. Настоящим, искренним смехом, чего со мной не случалось уже очень, очень давно. Он подхватил мой смех, и на несколько волшебных секунд этот пыльный, унылый коридор наполнился звуками нашего общего, незапланированного веселья. Когда я отсмеялась, осторожно вытирая выступившие слезы, я посмотрела на него и поняла, что ошибалась. Я считала его просто красивым мальчиком, офисным плейбоем. Но в его глазах сейчас был не только флирт, но и ум, и тонкая ирония, и какая-то неожиданная глубина.

Дверь в конце коридора действительно оказалась выходом. Она вела на задний двор завода, прямо на парковку. Мы вышли из душного подвала в прохладный ночной воздух, и я с наслаждением вдохнула его полной грудью. Запах мокрого асфальта, выхлопных газов и близкой реки – запах свободы.

Мы неспешно шли по гравию к тому месту, где я оставила свою машину. Тишину нарушал лишь мягкий хруст камней под ногами и далекий гул ночного города. Та интригующая, игривая атмосфера, что была между нами в подвале, постепенно улетучивалась, сменяясь чем-то иным. Неловкостью? Ожиданием? Я не могла понять.

Вот и моя машина. Я остановилась, медленно нащупывая в сумочке ключ. Что говорят в таких ситуациях? «Спасибо, что составили компанию»? «Что ж, до завтра»? Любая фраза казалась одновременно глупой и неуместной.

– Что ж, до завтра, Алексей, – наконец сказала я, стараясь придать голосу максимально нейтральный, профессиональный тон.

– До встречи, Елена, – ответил он мягко.

Я нажала на кнопку ключа. Машина отозвалась, моргнув фарами, и в их ярком свете я неожиданно увидела его лицо совсем близко. Он не уходил. Он просто стоял и смотрел на меня с какой-то новой серьезностью. И этот взгляд был таким прямым, таким пронзительным, что у меня снова предательски перехватило дыхание. Я поспешно открыла дверь, спасаясь бегством.

– Осторожнее на дорогах, – он плавно шагнул вперед и аккуратно закрыл за мной дверь, когда я уже села за руль. Его пальцы на мгновение коснулись стекла. Этот простой, джентльменский жест показался мне невероятно интимным. Я завела мотор, не решаясь поднять на него глаза. Он терпеливо стоял рядом, пока я не включила фары и не тронулась с места.

Всю дорогу домой я ехала словно в полусне. В салоне машины стояла привычная тишина, но в моей голове гремел целый симфонический оркестр. Я снова и снова прокручивала в памяти каждый драгоценный момент: темноту шкафа, его волнующий запах, тепло его сильного тела, шепот у самого уха, наш неожиданный смех в пыльном коридоре, его последний взгляд на парковке.

Мой сорокалетний, прекрасно организованный и откалиброванный мир дал трещину. Я, которая гордилась своей железной логикой и прагматизмом, которая давно решила, что все эти романтические глупости остались в далеком прошлом вместе с девичьей фамилией и верой в «жили долго и счастливо». Мой бывший муж, с которым мы прожили пятнадцать лет, никогда не смотрел на меня так. Даже в самом начале. В его взгляде всегда был расчет, удобство, привычка. А во взгляде этого мужчины, которого я едва знала, было что-то совершенно иное – что-то, от чего моя душа, казалось, проснулась после долгой зимней спячки.

Припарковавшись у своего дома, я еще несколько минут сидела в машине, не в силах заставить себя выйти. Медленно подняла руку к лицу. Моя одежда, мои волосы все еще хранили его запах. Этот волнующий коктейль из кофе, дерева и чего-то неуловимо мужского. Я прикрыла глаза, позволяя себе на мгновение вернуться в ту темноту. Мое тело помнило все: и твердость его груди, и властность руки на талии, и то, как предательски сладко заныло все внутри от легкого скольжения его пальцев по пояснице.

«Это безумие», – строго сказал мой разум. «Это служебный роман, худшее, что можно придумать. Он просто поиграет и бросит».

Но мое тело, моя душа, неожиданно проснувшаяся после стольких лет спячки, упорно не слушали. Они шептали совсем другое.

Я наконец вышла из машины и зашла в свою тихую, уютную квартиру, в свою крепость. Но сегодня она впервые показалась мне пустой. Слишком тихой. Слишком одинокой. Подошла к зеркалу в прихожей и внимательно посмотрела на свое отражение. На меня смотрела сорокалетняя уставшая женщина. Но в ее глазах, я это отчетливо видела, горел новый, незнакомый огонек.

Я медленно коснулась пальцами мочки уха, того самого места, которое обожгло его дыхание. И поняла, что из зоны комфорта меня все-таки вытолкали. И что, возможно, мне это даже нравится.

Глава 3+

Выходные потянулись нескончаемой чередой мучительных часов. В субботу я, как обычно, поехала за продуктами, но даже эта привычная рутина не приносила покоя. Я механически складывала в тележку кефир, гречку и яблоки, пыталась заставить себя думать о недельном меню, о необходимости позвонить сантехнику, о счетах за коммунальные услуги. Но мой мозг, этот предательский орган, обычно такой послушный и дисциплинированный, упорно отказывался подчиняться.

Вместо цифр в квитанциях он настойчиво подсовывал мне образ темных глаз с пляшущими в них смешинками. Вместо списка покупок в памяти неожиданно всплывал его низкий, бархатный смех. Я даже попробовала отвлечься тщательной уборкой, но это только ухудшило дело. Стоило мне на секунду остановиться и выдохнуть, как я снова ощущала фантомное тепло его руки на своей пояснице и непроизвольно вдыхала въевшийся в волокна кардигана запах кофе и чего-то неуловимо мужского.

Моя квартира, моя надежная крепость, постепенно превратилась в зал томительного ожидания. Тишина больше не успокаивала – она давила, звенела в ушах, напоминая о собственном одиночестве. Я садилась с книгой, но взгляд безучастно скользил по строчкам, не улавливая смысла. Включала привычный сериал, но видела перед собой не актеров на экране, а сцену на ночной парковке, его силуэт в свете фар.

В воскресенье я окончательно сдалась. Устроила беспощадную генеральную уборку, яростно оттирая и без того безупречно чистые поверхности, словно пытаясь изгнать из дома и из головы это навязчивое наваждение. Я чувствовала себя глупым, заблудившимся подростком, и это бесило больше всего остального.

В понедельник утром я проснулась с тяжелой головой, но с железным решением: все это немедленно выкинуть из головы. Пятница была случайностью, досадным недоразумением, побочным эффектом идиотского квеста. Алексей – просто вежливый и обаятельный коллега, который помог мне избежать сомнительного удовольствия общения с «зомби». И все. Точка.

Я надела свой самый строгий серый брючный костюм – мою надежную броню, сделала безупречный макияж, тщательно собрала волосы в тугой пучок и отправилась на работу. Готовая с головой погрузиться в привычный мир цифр, отчетов и балансов. В мир, где все логично, предсказуемо и подчиняется четким правилам.

Офис встретил меня знакомым утренним гулом. Размеренно жужжали компьютеры, тихо мурлыкал кофейный аппарат, в воздухе смешивались запахи свежесваренного кофе и офисной бумаги. Я уверенно шла к своему месту в финансовом отделе, привычно кивая коллегам, и чувствовала, как понемногу возвращаюсь в свою стихию. Вот мой стол, мой компьютер, моя аккуратная стопка документов, терпеливо ждущих внимания.

Я устроилась в кресле, сделала глубокий вдох и открыла сводный отчет по новому кварталу. Цифры. Милые, родные, понятные цифры. Никаких эмоций, никакой опасной двусмысленности.

Но что-то определенно изменилось. Воздух, казалось, слегка вибрировал. Обычно я работала, полностью отгородившись от окружающей суеты, но сегодня слышала решительно все. Беззаботное хихиканье Анечки, мерный скрип кресла начальника планового отдела, чей-то конспиративный полушепот по телефону о перипетиях пятничного «тимбилдинга». И краем сознания я постоянно фиксировала любое движение со стороны проектного отдела, который располагался в дальнем конце нашего просторного опен-спейса.

Мой слух и боковое зрение обострились до предела, словно у дикого животного, осторожно выслеживающего опасность. Или добычу.

Я злилась на себя за эту нелепую, неконтролируемую потерю концентрации. Заставляла себя сосредоточенно вчитываться в строки отчета, но буквы и цифры предательски плясали перед глазами. Прошло почти два долгих часа, прежде чем я его наконец увидела. Он стоял у кулера с водой и о чем-то оживленно разговаривал с кем-то из своих инженеров. В ярком, безжалостном свете люминесцентных ламп он выглядел иначе, чем в таинственном полумраке подвала. Более реально. И от этого – еще более недосягаемо.

На нем были простые темные джинсы и серая футболка, которая мягко обтягивала широкие плечи. Он выразительно жестикулировал, что-то терпеливо объясняя, и на его лице было сосредоточенное, деловое выражение. Он был полностью поглощен работой. Он даже не смотрел в мою сторону.

«Ну вот и все, – сказала я себе с горьким облегчением. – Он уже забыл. Для него это было минутное развлечение». Эта мысль должна была принести долгожданный покой, но вместо этого оставила во рту неприятный привкус разочарования.

Я снова решительно уткнулась в монитор, строго приказав себе работать. И именно в этот момент, когда я меньше всего этого ожидала, вдруг почувствовала его взгляд. Это было физически ощутимо, как легкое прикосновение. Словно невидимый луч протянулся через весь офис, через десятки столов и голов, и бережно коснулся моего затылка.

Я медленно, очень медленно подняла голову.

Наши глаза встретились.

Он больше не разговаривал с коллегой. Он смотрел прямо на меня. И в его взгляде не было ни тени равнодушия. В нем было теплое узнавание и тот же лукавый огонек, что и в пятницу. Он не улыбнулся – нет, это было бы слишком очевидно для всех. Он лишь едва заметно, на одно мгновение, приподнял уголок губ. Будто это был наш личный, безмолвный пароль. Невидимый привет, который не услышал никто, кроме меня.

Сердце пропустило удар, а потом заколотилось так сильно, что мне показалось, будто его стук слышен всем вокруг. Я почувствовала, как предательская кровь бросилась в щеки. Дура. Сорокалетняя дура, которая краснеет под взглядом мужчины, как школьница. Я резко опустила глаза на свой отчет, чувствуя себя пойманной на месте преступления. Но цифры на экране окончательно расплылись. Моя тщательно выстроенная броня дала первую трещину.

– … да вообще, такой кошмар! Я думала, у меня сердце остановится, когда этот упырь за мной погнался! – донесся до меня звонкий голос Анечки. Она оживленно стояла у соседнего стола и делилась впечатлениями с нашей коллегой.

Я старалась не слушать, но тут в разговор плавно вступил другой голос. Голос Светланы. Он был заметно ниже, с бархатными, вкрадчивыми нотками, но для меня в нем всегда звучала холодная сталь. Светлана была умна, амбициозна и всегда безупречно выглядела. Ее острый, оценивающий взгляд замечал абсолютно все. И я нутром почувствовала, что она тоже заметила.

– Ой, да ладно тебе, Аня, – протянула Света с ленивой, многозначительной усмешкой. – Некоторым, я смотрю, на квесте очень даже понравилось. Не только сплотились, но и… сблизились. Прямо не разлей вода стали.

Я замерла, болезненно вцепившись пальцами в мышку. Не смотрела на них, но знала, что этот изящный выпад был направлен точно в мою сторону.

– Ты о ком? – непонимающе спросила Анечка.

– Да так, – туманно ответила Света, и в ее голосе отчетливо прозвучало неприкрытое ехидство. – Наблюдаю просто. Все-таки опытные женщины – великая сила. Они точно знают, как произвести неизгладимое впечатление. Особенно на молодых и перспективных инженеров.

Последние слова были произнесены с особым, ядовитым нажимом. Они ударили меня под дых, жестоко выбив воздух из легких. Холодная, липкая волна унижения и бессильного гнева захлестнула меня с головой. «Опытные женщины». Это было сказано с таким ядом, с таким неприкрытым презрением, что не оставляло сомнений в истинном смысле. Старая хищница, цинично охотящаяся на молодых мужчин. Вот кем я выглядела в ее глазах. В глазах всего офиса.

Я сидела, выпрямив спину до болезненного хруста в позвонках, и смотрела на свой монитор с такой напряженной интенсивностью, будто пыталась прожечь в нем дыру. Остро чувствовала на себе их взгляды – любопытный Анечкин и торжествующий, победный Светланин. Она точно попала в цель. Она знала, куда больнее всего бить. И она прекрасно знала, что я все слышала.

Весь оставшийся день я провела как в плотном вакууме. Работала на чистом автомате, отвечала на письма, делала необходимые звонки, но значительная часть моего сознания была занята только одним: мучительным перевариванием этой унизительной сцены. Все мои страхи, все сомнения, которые я упорно гнала от себя все выходные, вылезли наружу и теперь злорадно ухмылялись. Я была права с самого начала. Это безумие. Это нелепо. И теперь это стало достоянием общественности, предметом для злых сплетен.

Я больше ни разу не подняла глаз в сторону проектного отдела. Боялась снова встретиться с ним взглядом. Та короткая, волнующая связь, что возникла между нами, теперь казалась мне безнадежно запятнанной, выставленной на всеобщее обозрение и осмеяние.

Когда рабочий день наконец закончился, я собрала вещи быстрее всех остальных. Мне хотелось только одного – немедленно сбежать. Сбежать из этого офиса, который вдруг перестал быть безопасным местом. Сбежать от любопытных и злорадных взглядов.

Выходя из здания, я почти столкнулась с ним в просторном холле. Он шел мне навстречу, и на мгновение наши пути неизбежно должны были пересечься.

– Елена, – начал было он, и в его голосе прозвучали знакомые теплые нотки.

Но я не дала ему договорить. Поспешно сделала вид, что страшно спешу, что не заметила его, и, торопливо пробормотав что-то нечленораздельное, почти выбежала на улицу. Не оглянулась, но спиной болезненно чувствовала его удивленный, растерянно застывший взгляд.

В своей машине я без сил откинулась на сиденье. Сердце неровно колотилось от мучительной смеси стыда и досады. Я только что повела себя как трусливая идиотка. Но по-другому просто не могла. Ядовитое эхо слов Светланы все еще звучало в моей голове. «Опытные женщины…». И это эхо безжалостно отравляло все: и дорогое воспоминание о его прикосновении, и неожиданную теплоту его взгляда.

Война, о которой я даже не подозревала, была мне официально объявлена. И я, кажется, проиграла первый бой, даже толком не вступив в него.

Глава 4+

Вторник начался с объявления холодной войны. Войны, которую я вела одновременно сама с собой и с призраком мужчины из проектного отдела. Я незаметно превратилась в шпиона в собственном офисе. Прежде чем пойти к кофейному аппарату, я сначала осторожно изучала диспозицию, мысленно вычисляя траекторию его возможного движения. Я стала обедать ровно в 12:15, точно зная, что он обычно ходит значительно позже. Я проложила себе новый, заметно более длинный путь к принтеру, лишь бы не проходить мимо его стола.

Это было унизительно и совершенно несвойственно мне, взрослой, уверенной в себе женщине. Я чувствовала себя глупой школьницей, нелепо прячущейся от своей первой влюбленности. Но страх снова стать объектом злых офисных сплетен оказался сильнее гордости.

Я старательно убеждала себя, что это не страх, а разумное благоразумие. Рациональное решение, направленное на сохранение профессиональной репутации и душевного спокойствия. Но спокойствия так и не наступало. Была только глухая, постоянно ноющая тоска. Каждый раз, когда я заставляла себя свернуть в другой коридор, внутри что-то болезненно сжималось от разочарования.

Он, казалось, молча принял правила моей странной игры. Я больше не ловила на себе его внимательных взглядов. Он не пытался подойти или заговорить. Жизнь в офисе постепенно вернулась в свое привычное русло. И все же напряжение не спадало. Оно, наоборот, медленно сгущалось, становилось почти физически осязаемым. Я чувствовала его спиной, всей кожей. Я знала, что он тоже знает. Мы оба прекрасно понимали, что играем в молчанку, и терпеливо ждали, кто нарушит ее первым.

Нарушил он. Разумеется, он.

Это случилось в среду, ближе к концу рабочего дня. Я была полностью поглощена кропотливой работой, сосредоточенно сверяя смету по новому объекту. Цифры, графики, расчеты – моя привычная стихия, моя надежная зона безопасности. Я почти забыла о своем мучительном внутреннем конфликте, когда передо мной неожиданно выросла знакомая тень.

Алексей. Он тихо стоял у моего стола, держа в руках большой аккуратно свернутый чертеж. На нем была строгая синяя рубашка, идеально сидящая на его широких плечах. Он выглядел как ожившая обложка успешного делового журнала – серьезный, собранный, источающий спокойную ауру успеха и уверенности.

– Елена, добрый день. Прошу прощения, что отвлекаю, – его голос был ровным, подчеркнуто деловым. – Не могли бы вы взглянуть? Тут расчеты по арматуре для фундамента. Мне кажется, ваши коллеги из сметного отдела несколько завысили стоимость. У вас глаз наметанный, может, сразу увидите, в чем дело.

Это был безупречный предлог. Честный рабочий вопрос, по которому я действительно была компетентна. Отказать я просто не могла, не выглядя при этом абсурдно.

– Конечно, давайте посмотрим, – постаралась, чтобы мой тон был таким же сухим и профессиональным.

Он осторожно оперся одной рукой о край моего стола и медленно развернул чертеж. Чтобы заглянуть в детали, мне пришлось слегка подвинуться ближе. И в этот решающий момент он сделал то, чего я так боялась и, как оказалось, так тайно желала. Он наклонился ко мне, указывая пальцем на какую-то строку в подробной спецификации, и его плечо почти невесомо коснулось моего.

Меня мгновенно накрыло. Тот самый волнующий запах. Он был немного другим, чем в пятницу – не таким диким, более сдержанным. Духи с благородными нотами сандала и бергамота, но под ними все тот же гипнотический базовый аромат – его собственный, теплый, пряный, от которого у меня на мгновение предательски закружилась голова.

– Вот здесь, – сказал он негромко, и его голос, звучавший так близко к моему уху, заставил меня невольно вздрогнуть. – Коэффициент сейсмоустойчивости. Они взяли максимальный, как для Сочи, хотя объект в Подмосковье.

Я заставила себя собраться и сфокусироваться на цифрах. Да, он был абсолютно прав. Классическая ошибка, чтобы искусственно раздуть бюджет.

– Да, вы правы. Тут можно смело ставить 0,8. Это сократит расходы процентов на пятнадцать. Я обязательно поговорю со сметчиками.

– Спасибо, я так и думал, – он не спешил убирать чертеж со стола.

Я терпеливо ждала, что он сейчас аккуратно свернет бумаги и уйдет, и я наконец смогу спокойно выдохнуть. Но он остался стоять, создавая вокруг моего стола зону странного, аномального притяжения. Затем он медленно свернул чертеж и, осторожно понизив голос до интимного шепота, так, чтобы его не мог услышать никто, кроме меня, тихо спросил:

– Елена, мы можем перестать играть в прятки?

Я мгновенно застыла. Мое сердце, только что успокоившееся, снова болезненно пустилось вскачь.

– Не понимаю, о чем вы, Алексей, – солгала я, упорно глядя на экран компьютера.

– Вы прекрасно все понимаете. – Его голос был мягким, но настойчивым. – Я вас чем-то обидел в понедельник? Или, может, напугал в пятницу? Если так, я искренне прошу прощения.

Он мастерски загнал меня в угол. Я не могла продолжать отнекиваться, это было бы откровенной грубостью.

– Нет, что вы, – я заставила себя посмотреть на него. В его глазах не было ни тени насмешки. Только серьезный, прямой интерес. – Вы ничем меня не обидели. Я просто… очень спешила. Много дел.

Он чуть заметно улыбнулся, словно мысленно говоря: «Я вам не верю, но готов подыграть».

– Я это прекрасно понимаю. У меня тоже. Поэтому я предлагаю потратить всего пять минут на то, чтобы спокойно выпить кофе. – Увидев, как я уже собираюсь возразить, он добавил, делая точный, обезоруживающий ход: – Прямо сейчас. В кафе через дорогу. Не как мужчина и женщина. Как коллеги, которые хотят прояснить ситуацию, чтобы она не мешала дальнейшей работе.

Мой разум отчаянно кричал: «НЕТ!». Это была очевидная ловушка. Начнутся новые сплетни. Это конец моей спокойной жизни. Но другая часть меня, та, что проснулась в темном шкафу, та, что все выходные мучительно изнывала от тоски, тихо шептала: «Да… пожалуйста, да».

– Пять минут, – сказала я, сама удивляясь собственному голосу. Он прозвучал на удивление твердо и решительно.

Мы шли через дорогу в напряженном молчании. Я смотрела строго прямо перед собой, остро чувствуя на себе десятки воображаемых взглядов из окон нашего офиса. Каждый шаг был одновременно пыткой и маленьким триумфом.

В уютном кафе приятно пахло корицей и свежемолотым кофе. Мы устроились за крошечный столик у большого окна. Я заказала эспрессо – мне остро нужен был заряд кофеина, чтобы выдержать этот непростой разговор. Он заказал американо.

– Так зачем вы меня избегаете? – спросил он прямо, без всяких предисловий, как только молодая официантка отошла.

– Я вас не избегаю, – упрямо повторила я, механически размешивая сахар в своей крошечной чашке.

– Избегаете. – Он плавно подался вперед, положив локти на стол. – Я не подросток, Елена. Я чувствую, когда что-то не так. В пятницу между нами определенно что-то было. Что-то настоящее. А в понедельник вы от меня убежали, как от прокаженного. Я хочу понять, почему.

«Потому что я боюсь, – хотелось мне отчаянно закричать. – Боюсь того, что вы со мной делаете. Боюсь того, что чувствую. Боюсь, что вы просто играете, а я… а я нет». Но вслух я сказала совсем другое:

– Алексей, давайте будем реалистами. Мы работаем в одной компании. Вы – молодой, успешный инженер. А я… – Я замолчала, не зная, как аккуратно объяснить весь тот тяжелый багаж, который тащила за собой. – Я уже проходила через это. Служебные романы, красивые слова, обещания. Знаете, чем это обычно заканчивается?

Он терпеливо молчал, давая мне возможность полностью договорить.

– Тем, что в один прекрасный день ты обнаруживаешь, что твой муж уже полгода изменяет тебе с молоденькой секретаршей. И что вся контора об этом прекрасно знает, а ты – последняя дура, которая искренне верила в любовь. – Голос у меня предательски дрогнул, и я сжала губы. – Второй раз на эти грабли я наступать не собираюсь.

– Елена… – в его голосе прозвучало что-то, чего я совершенно не ожидала. Не жалость, а понимание. – Я не ваш бывший муж.

– Вы все так говорите, – устало ответила я. – В самом начале.

Я медленно подняла на него глаза. Он смотрел на мои губы. Так откровенно, так пристально, что я почувствовала, как они начинают предательски гореть. Я инстинктивно облизнула их, и его зрачки на долю секунды заметно расширились. Этот крошечный жест, эта его непроизвольная реакция были интимнее любого поцелуя.

Под столом его колено случайно коснулось моего. Случайно ли? Я резко отпрянула, но разряд тока уже успел пройти по всему телу.

– Вы построили вокруг себя очень высокие стены, Елена, – сказал он задумчиво, медленно отводя взгляд к окну. – Крепкие, надежные. Но вы забыли оставить в них ворота. Или просто боитесь их открыть?

Его проницательность пугала. Он видел меня насквозь, словно рентгеном.

– Мои ворота открываются только для тех, кто не пытается взять их штурмом, – ответила я резко.

Он снова посмотрел на меня, и на этот раз в его глазах была не только теплота, но и открытый вызов.

– А кто сказал, что я собираюсь их штурмовать? Может, я просто терпеливо ищу ключ.

Я торопливо допила свой эспрессо одним глотком. Кофе болезненно обжег горло, но это было ничто по сравнению с тем пожаром, что разгорался у меня внутри.

– Мои пять минут истекли. Мне пора работать. Спасибо за кофе.

Я решительно встала, не дожидаясь его ответа, и направилась к выходу. Знала, что он идет за мной. Мы вернулись в офис в том же напряженном, многозначительном молчании.

Когда мы вошли в наш просторный опенспейс, первое, что я увидела, – это злобное лицо Светланы. Она проводила нас взглядом, в котором ядовито смешались яд, злость и какое-то странное торжество.

В обеденный перерыв ее голос снова донесся до меня из соседнего отдела, и я поняла, что моя небольшая передышка закончилась:

– А вот и наша парочка вернулась с романтического кофе-брейка, – протянула Света с ехидной улыбочкой, обращаясь к Анечке, но говоря достаточно громко, чтобы я услышала. – Как мило! Правда, некоторые забывают, что стеклянные стены офиса – это не лучшее место для личных свиданий. Особенно когда разница в возрасте так… заметна.

Ее слова были словно пощечина. Холодная, расчетливая и точно нацеленная в самое больное место. Я почувствовала, как предательское тепло разливается по щекам – проклятый румянец, который выдавал меня с головой. «Разница в возрасте». Четыре простых слова, но они безжалостно обнажили всю нелепость ситуации. Сорокалетняя женщина, строящая глазки молодому коллеге. Как же это выглядело со стороны?

Я машинально потянулась к зеркальцу в ящике стола, болезненно вглядываясь в свое отражение. Мелкие морщинки в уголках глаз, которые я раньше называла «лучиками смеха», теперь казались предательскими отметинами времени. А ведь утром я так тщательно наносила тональный крем, пытаясь замаскировать следы усталости…

Остаток дня прошел в каком-то лихорадочном тумане. Я работала, отвечала на звонки, проводила планерки, но мысли постоянно возвращались к нашему разговору в кафе. К его проникновенным словам, к его взгляду, к тому, как он произносил мое имя.

А хотела я его. Хотела отчаянно, безрассудно и против всякой логики. Хотела снова почувствовать его сильные руки на своем теле, его горячее дыхание у самого уха. Хотела, чтобы он смотрел на меня так, как смотрел сегодня в кафе – с едва сдерживаемым желанием.

Но желание и здравый смысл – это принципиально разные вещи. Еще пять лет назад я тоже хотела. Хотела своего мужа, слепо верила ему, строила радужные планы на будущее. А в итоге получила болезненный развод, ипотеку и циничную усмешку бывшего, когда он равнодушно объяснял, что «просто перерос наши отношения». Тогда мне было тридцать пять, и я думала, что мир окончательно рухнул. Сейчас мне сорок, и я прекрасно знаю: мир не рушится. Он просто показывает тебе, какой невероятной дурой ты можешь быть.

Между желанием и решимостью лежала глубокая пропасть страхов, сомнений и горького жизненного опыта. И ядовитые слова Светланы только беспощадно подтверждали: история готова повториться.

Уходя с работы, я снова постаралась не встречаться с ним взглядом. Но в лифте, медленно спускаясь на первый этаж, я случайно поймала свое отражение в зеркальной стенке. На меня смотрела женщина с горящими глазами и слегка раскрасневшимися щеками. Женщина, в которой, несмотря на все страхи, что-то определенно проснулось.

Может быть, стоило просто довериться своим чувствам. Но ядовитое эхо слов Светланы все еще настойчиво звучало в моей голове, безжалостно отравляя каждое драгоценное воспоминание о его прикосновении.

Глава 5+

Вечер четверга я провела в состоянии, которое можно было назвать контролируемой паникой. После вчерашнего кофе с Алексеем мой мир окончательно сошел с рельсов. Я металась по квартире, пытаясь заняться обыденными делами – разобрать почту, проверить счета, приготовить ужин, – но все валилось из рук. Мысли путались, концентрация была нулевой. Я несколько раз поймала себя на том, что стою посреди комнаты с документом в руках, не помня, зачем его взяла.

В половине десятого зазвонил телефон. На экране высветилось: «Данил». Мой сын. Обычно его звонки приносили радость и покой, но сегодня я почему-то занервничала. Словно он мог почувствовать на расстоянии в пятьсот километров, что с его матерью творится что-то неладное.

– Привет, мам! – его голос звучал бодро и молодо. – Как дела? Как работа?

– Привет, солнышко. Все хорошо, – солгала я, устраиваясь в кресле и натягивая на ноги плед. – А у тебя как? Как учеба?

– Да нормально. Завтра экзамен по сопротивлению материалов, готовлюсь. – Он зевнул. – Слушай, а помнишь Женьку Королева? Мы с ним в школе дружили.

– Конечно помню. Высокий такой, рыжий?

– Угу. Так вот, мы тут случайно пересеклись. Он теперь в Москве учится, на программиста. И у него, мам, такая девчонка! – В голосе Данила послышались мечтательные нотки. – Красавица просто. И умная. Они на одном курсе познакомились. Он говорит, как увидел ее первый раз на лекции, так сразу понял – это она. Представляешь?

Я слушала, как мой двадцатилетний сын рассказывает о любви с восторгом и абсолютной верой в то, что «сразу понял – это она» – нормальное явление.

– Здорово, – сказала я, стараясь, чтобы голос звучал искренне, заинтересованно. – А ты? У тебя никого нет?

– Да нет пока. Учеба, сессия, знаешь… – Он снова зевнул. – Хотя есть одна девочка на потоке, Кристина. Прикольная такая, смешная. Мы иногда в кино ходим. Но это так, дружим пока.

Мой сын жил в мире, где можно было просто «дружить пока» с девочкой, ходить с ней в кино и не мучиться вопросами о том, правильно ли это, что подумают окружающие и не слишком ли большая между ними разница. Он был свободен. Свободен от предрассудков, от страхов, от груза прожитых лет и неудачного опыта.

– Мам, а ты как? – неожиданно спросил он. – Не скучаешь без нас с папой?

Вопрос застал меня врасплох. Данил никогда не спрашивал о моей личной жизни. Для него я была просто мамой – константой, точкой опоры, человеком, который всегда на месте и всегда в порядке.

– А почему ты спрашиваешь? – осторожно поинтересовалась я.

– Да так. Женька рассказывал про своих родителей. Они недавно развелись, и его мать теперь встречается с кем-то. Он говорит, она стала какая-то… счастливая что ли. Другая. И я подумал… – Он помолчал. – Мам, ты же не должна оставаться одна только потому, что у тебя есть взрослый сын. Понимаешь?

Мое сердце сжалось. Мой мальчик, мой умный, деликатный мальчик. Он давал мне разрешение. Разрешение на то, чтобы быть не только матерью, но и женщиной.

– Данечка, – сказала я мягко. – Я не одна. У меня есть ты, есть работа, друзья…

– Мам, ну ты понимаешь, о чем я. – В его голосе прозвучала легкая нетерпеливость. – Я имею в виду… ну, мужчину. Ты красивая, умная. Ты заслуживаешь быть счастливой.

Слезы подступили к горлу. Когда он стал таким взрослым? Когда научился говорить такие слова?

– Спасибо, солнышко. Если что-то случится, ты будешь первым, кто узнает.

– Окей. – Он явно смутился от серьезного оборота разговора. – Ладно, мам, мне еще учить надо. Целую тебя.

– И я тебя. Удачи на экзамене.

Я положила трубку и долго сидела в кресле, уставившись в темное окно. Разговор с Данилом перевернул что-то у меня в голове. Мой сын, плоть от плоти моей, человек, мнением которого я дорожила больше всего на свете, дал мне благословение на счастье. Но самое странное – он даже не знал, что я в нем нуждаюсь.

«Ты заслуживаешь быть счастливой». Эти слова звучали в моей голове как мантра. Когда я в последний раз думала о том, что заслуживаю счастье? Когда перестала воспринимать себя как человека, имеющего право на желания, страсть, любовь?

Я встала и подошла к зеркалу в прихожей. На меня смотрела сорокалетняя женщина в домашней пижаме и мягких тапочках. Волосы растрепались, макияж давно смыт. Но глаза… в глазах был тот самый огонек, который я заметила после пятничного квеста. Огонек, который разжег во мне Алексей.

Я вернулась в гостиную и взяла телефон. В мессенджерах было несколько сообщений от коллег, уведомление от банка и… сообщение от неизвестного номера.

«Елена, это Алексей. Взял ваш номер в отделе кадров, надеюсь, вы не против. Хотел сказать спасибо за помощь с чертежами. И еще… я думал о нашем разговоре за кофе. Вы говорили о стенах и воротах. Может быть, я все-таки найду ключ? А.»

Сердце забилось так сильно, что я услышала его стук в ушах. Он написал. Он думал о нашем разговоре. Он искал мой номер.

Я читала сообщение снова и снова, анализируя каждое слово. «Надеюсь, вы не против» – вежливо, не навязчиво. «Думал о нашем разговоре» – он не просто флиртовал, наша беседа действительно что-то для него значила. «Может быть, я все-таки найду ключ?» – он не сдавался. Он принял мой вызов.

Я набрала ответ, стерла, набрала снова. Что писать? «Спасибо за сообщение» – слишком сухо. «Мне тоже понравился наш разговор» – слишком откровенно. «Ключ спрятан надежно» – слишком игриво.

В итоге я написала: «Алексей, добрый вечер. Не против, рабочие вопросы всегда можно обсудить. Что касается ключа… замок очень старый, может заржаветь. Е.»

Отправила и сразу же пожалела. Что за глупость? «Замок может заржаветь»? Он подумает, что я совсем сошла с ума.

Ответ пришел через две минуты: «Хорошо, что у меня есть опыт работы с металлом. Ржавчина не проблема. Спокойной ночи, Елена».

Я улыбнулась, прижимая телефон к груди. Он понял метафору. Он играл в мою игру. И он не собирался отступать.

Следующие полчаса я провела, глядя на наш короткий диалог и пытаясь понять, что чувствую. Волнение? Безусловно. Страх? Тоже. Но под всем этим была что-то новое, незнакомое. Предвкушение. Я предвкушала завтрашний день, встречу с ним в офисе, возможность снова почувствовать это электричество между нами.

Я легла спать почти в полночь, но сон не шел. Я лежала в темноте и думала о том, что происходит со мной. Я, которая пять лет жила по расписанию, строила планы на месяцы вперед и избегала любых неожиданностей, вдруг оказалась в ситуации, где не могла предсказать, что будет завтра. И это не пугало. Это… возбуждало.

В какой-то момент я поймала себя на том, что лежу на боку, прижав подушку к груди, и представляю, как его руки скользят по моей спине. Как он целует мою шею, шепчет что-то на ухо своим низким, бархатным голосом. Как я откликаюсь на его прикосновения, не думая о возрасте, о том, что правильно, а что нет.

Тело отзывалось на эти фантазии мгновенно и остро. Между ног появилась знакомая, почти забытая пульсация. Я провела рукой по животу, представляя, что это его рука, и вздрогнула от собственной реакции. Когда я в последний раз так хотела мужчину? Когда последний раз мое тело так откровенно требовало близости?

С бывшим мужем секс давно стал механическим, лишенным страсти и нежности. Мы занимались любовью по расписанию – по субботам, иногда по средам, если он не задерживался на работе. Это было правильно, гигиенично и абсолютно пусто. После развода я думала, что эта часть моей жизни закончилась. Что я больше никогда не буду хотеть так, как хотят молодые. Что желание – это роскошь, которую я больше не могу себе позволить.

Но сейчас, лежа в темноте со своими фантазиями об Алексее, я понимала, что глубоко ошибалась. Желание никуда не делось. Оно просто спало, ожидая подходящего момента, подходящего человека, чтобы проснуться с удвоенной силой.

Я думала о том, как он смотрел на мои губы в кафетерии. О том, как расширились его зрачки, когда я невольно облизнула их. О том, как его нога коснулась моей под столом, и какой разряд прошел по моему телу от этого случайного контакта. О том, как задержалась его рука на моем локте, когда мы прощались.

Что было бы, если бы я не сбежала? Если бы позволила этому моменту продлиться? Если бы не испугалась собственных чувств?

Я закрыла глаза и позволила фантазии развиваться дальше. Мы в его машине на парковке за офисом. Он поворачивается ко мне, и в его глазах я вижу то же желание, что чувствую сама. Он наклоняется, его рука ложится мне на щеку, большой палец медленно проводит по моей нижней губе. Я открываю рот, слегка прикусываю его палец, и он тихо стонет…

Потом его губы на моих. Мягкие, требовательные, уверенные. Его язык скользит в мой рот, и я таю, прижимаясь к нему всем телом. Его руки в моих волосах, на моей талии, под блузкой, на голой коже…

Я резко открыла глаза, тяжело дыша. Мое тело пылало. Я была возбуждена от одних только мыслей о нем. От фантазий, которые никогда не должны были стать реальностью.

«Это безумие», – сказала я себе вслух в темноте. Но голос прозвучал неубедительно. Безумие – это провести остаток жизни в своей безопасной, скучной крепости, отказавшись от права чувствовать и желать. Безумие – это позволить страхам и предрассудкам лишить меня шанса на настоящее счастье.

Я села в постели и включила прикроватную лампу. На тумбочке лежал телефон. На экране по-прежнему был открыт наш диалог с Алексеем. «Ржавчина не проблема», – светились его слова.

Импульсивно, не давая себе времени передумать, я набрала сообщение: «А что, если замок окажется не заржавевшим, а просто… забытым? Что, если ключ подойдет с первого раза?»

Отправила и тут же выключила телефон, не дожидаясь ответа. Я сделала шаг навстречу неизвестности. Маленький, осторожный, но шаг. И в глубине души я уже знала, что назад дороги нет.

Утром я проснулась с чувством, которого не испытывала уже много лет. Предвкушения. Я лежала несколько минут, просто наслаждаясь этим ощущением – легкостью в груди, покалыванием в животе, желанием поскорее начать день. Потом вспомнила о вчерашнем сообщении Алексею и нехотя включила телефон.

Ответ пришел в 6:47 утра: «Тогда я очень осторожно попробую повернуть ключ. Не хочу сломать замок, если он окажется более хрупким, чем кажется. Доброе утро, Елена».

Я перечитала сообщение три раза, улыбаясь. Он встал рано, как и я. Возможно, тоже плохо спал, думая о нашей переписке. Его ответ был идеальным – нежным, обещающим, полным скрытых смыслов.

«Доброе утро», – написала я в ответ. Больше ничего добавлять не стала. Пусть он думает, что означает мое молчание.

Собираясь на работу, я впервые за много лет потратила больше двадцати минут на выбор одежды. Я хотела выглядеть хорошо, но не вызывающе. Соблазнительно, но профессионально. В итоге остановилась на темно-синем платье с длинными рукавами, которое красиво облегало фигуру, но при этом было достаточно строгим для офиса. К нему – туфли на небольшом каблуке, которые делали мои ноги длиннее, и серебряная цепочка с кулоном, которая подчеркивала линию декольте.

Макияж тоже был тщательнее обычного. Я подвела глаза, нанесла тушь в два слоя, слегка подкрасила губы розовой помадой. Ничего кричащего, но достаточно, чтобы подчеркнуть естественную красоту.

Стоя перед зеркалом, я поняла, что выгляжу не как сорокалетняя разведенная женщина, погрязшая в рутине. Я выглядела как женщина, которая готовится к свиданию. И это было именно то, что мне нужно.

Рабочий день обещал быть интересным.

Глава 6+

Рабочий день действительно оказался интересным.

Когда я подошла к своему столу, первое, что бросилось в глаза, – небольшая кофейная чашка с логотипом того самого кафе через дорогу, где мы недавно разговаривали. Рядом лежала маленькая записка: «Американо, как вы любите. Хорошего дня. А.»

Я осторожно взяла чашку. Кофе был еще теплым, с тонким ароматом, который сразу перенес меня в воспоминания о нашем разговоре. Простой жест, но от него что-то сладко дрогнуло в груди. Он помнил, какой кофе я пью. Он пришел на работу раньше, чтобы принести мне его до моего появления.

Я огляделась по сторонам. Никто не обращал внимания – для всех это выглядело как обычная чашка кофе на рабочем столе. Но для меня это было первым знаком того, что наша вчерашняя переписка не была случайной игрой слов.

Около половины одиннадцатого Алексей подошел к моему столу с папкой чертежей. Выглядел он абсолютно по-деловому – строгая рубашка, серьезное выражение лица, профессиональный тон голоса.

– Елена, у нас проблема с расчетами по новому проекту. Заказчик требует пересмотреть смету, – сказал он, раскладывая документы на моем столе. – Не могли бы вы взглянуть?

Я наклонилась над чертежами, и мое сердце пропустило удар, когда он медленно, очень медленно подвинулся ближе. Это было нарочито. Он знал, что делает. Его плечо коснулось моего, и волна тепла прошла по всему телу. Знакомый запах его одеколона окутал меня, и на секунду я забыла, как дышать.

– Вот здесь, – он указал пальцем на строку, и его рука легла поверх моей. – Кажется, коэффициент неправильный.

Его пальцы были теплыми, сильными. Я чувствовала каждый миллиметр контакта нашей кожи.

– Да, – выдохнула я, стараясь сфокусироваться на цифрах, а не на том, как его большой палец медленно поглаживает мою руку. – Здесь явная ошибка. Можно сэкономить процентов пятнадцать.

– Я так и думал.

Когда он собирал документы, его пальцы намеренно скользнули по моему запястью – легко, но достаточно настойчиво, чтобы у меня по спине пробежали мурашки. Я инстинктивно втянула воздух, и он это заметил. Уголок его рта едва заметно дрогнул.

– Спасибо, – сказал он, и в этом простом слове было столько многозначительности, что мои щеки загорелись. – Отчет к концу дня будет готов?

– Конечно, – мой голос звучал хрипло, как после длительного молчания.

Он собрал бумаги, и перед тем как уйти, на мгновение задержался, глядя мне прямо в глаза. В его взгляде была спокойная уверенность охотника, который знает, что добыча уже в его сетях. И самое ужасное – он был прав.

Обеденное время пришло как спасение. Я направилась в кафетерий и обнаружила, что Алексей уже стоит в очереди с подносом. Увидев меня, он едва заметно кивнул в сторону свободного столика у окна.

Мы сели друг напротив друга, и я старалась сосредоточиться на салате, но чувствовала его внимательный взгляд.

– Как дела с пересчетом? – спросил он, отрезая кусок своего стейка.

– Почти закончила. Экономия получается даже больше, чем предполагали.

– Отлично. – Он медленно жевал, не сводя с меня глаз. – А знаете, о чем я подумал сегодня утром?

– О чем? – я подняла взгляд от тарелки.

– О том, что некоторые вещи кажутся сложными только на первый взгляд. А потом оказывается, что нужно просто… набраться терпения и найти правильный подход.

Он говорил о работе, но мы оба прекрасно понимали, что речь совсем не о проектах. В его глазах плясали знакомые смешинки, и я почувствовала, как щеки предательски теплеют.

– Иногда терпение – это хорошо, – я старалась говорить ровно, но чувствовала, как дрожат пальцы на вилке. – Но иногда слишком долгое ожидание может… испортить результат.

– Согласен, – он медленно отпил вина, не сводя с меня глаз. – Главное – почувствовать правильный момент. И действовать решительно.

В последних словах была такая уверенность, что у меня внутри все сжалось от предвкушения и страха одновременно. Он не играл. Он охотился. Методично, терпеливо, но с абсолютной решимостью.

Доедали мы в напряженном молчании. Каждый его взгляд был как прикосновение, каждая пауза – как обещание. Воздух между нами стал настолько плотным, что я едва могла дышать.

Когда мы встали, чтобы убрать подносы, он оказался рядом – слишком близко для случайности. Его рука легла мне на поясницу, якобы направляя к выходу, но пальцы медленно скользнули вниз, по изгибу спины. Прикосновение длилось всего мгновение, но я почувствовала его всем телом – от затылка до кончиков пальцев.

– Кстати, спасибо за вчерашнее сообщение, – прошептал он у самого уха, и его дыхание обожгло кожу. – Очень… интригующее.

Он отстранился с довольной улыбкой человека, который видит, как его план работает безотказно.