Повести Темных Лет

Книга первая. Темные сны

.

глава 1. имя.

Гила все вокруг считали очень странным. Умным, не обделенным физической силой, некоторые красивым (стройный, среднего роста, с черными глазами и цвета воронова крыла волосами), но тем не менее странным. Не от мира сего, как говорится. Да и имя у него было какое-то странное– Гил. У всех имена как имена, а у него особенное. Причем везде, где бы они не путешествовали с дядей, его имя принимали за красивое прозвище и постоянно спрашивали настоящее имя. А он и сам не знал. И спросить было не у кого.

По словам дяди Тормунда, такое необычное для живущих у южных отрогов Белых гор имя дал ему отец. А у мертвых не спросишь. Еще когда Гил был двухлетним малышом, его отец погиб в бешеной рубке с карательным отрядом ингаланорцев и их вассальных подданных из числа покоренных народов побережья. Мать Гила не перенесла потери и от горя зачахла, даже нанятый лекарь из числа Знающих, не смог ей помочь. Схоронили ее через год после мужа, а Гила с собой забрал дядя. Тормунд же на все расспросы либо отмалчивался, либо прикрывался незнанием, так что со временем Гил перестал о чем-либо расспрашивать его. И так и оставался для всех отличным парнем, но со странностями.

А если бы он кому-нибудь рассказал о своих снах, в которых он посещал места, где никогда не бывал, видел существ и битвы, названия коих никто никогда не слышал, то его точно сочли бы безумцем. А так, пока вся странность его заключалась лишь в том, что он большую часть своего свободного времени предпочитал просиживать над какими-то книгами, а то и даже что-то писать. Не для пользы дядиного дела, а для себя. «Вот- говорили- все парни, как парни, а этот… Сидит себе весь день за бумагой, пишет все, пишет… Оттого и бледный такой…».

Тормунд занимался тем, что торговал оружием и доспехами, объезжая Белые горы то с юга, то с севера, а иногда даже переправляясь через Великую реку к горам-стенам Фомальдора. Правда, туда Гила с собой он не брал никогда. Не объясняя причин. Не брал и все тут. Опасно? А разве поставлять оружие на пограничье, где постоянно происходят стычки с захватчиками с Запада, было не опасно? Пару раз на их обоз налетали банды орков, несмотря на подорожную из самого Фомальборга. Оба раза обозные сторожа отбивали их нападение без потерь для себя и с большим уроном для налетчиков. Но орки – это ерунда. А вот встреча с летучим отрядом ингаланорцев с союзниками, грозила большой кровью и совершенно неизвестным исходом для обоих сторон. Охраняли обозы Тормунда опытные воины из самого Фомальдора, правда, почему-то одевая обычные доспехи, а не свои- вороненые. Но Гилу хватало ума никогда об этом не расспрашивать ни дядю, ни их самих. Значит так надо. И в этот поход на границу, дядя не стал брать большее число людей, чем обычно, несмотря на сильно обострившуюся ситуацию у прибрежных регионов. Тридцать опытных рубак были способны дать отпор налетчикам, даже ингаланорцам.

В последнее время люди с Запада стали все чаще и чаще выдвигать какие-то нелепые требования двум маленьким княжествам у южных отрогов Белых гор- Трагбанду и Аглерону. Не взирая на то, что протекторат над ними провозгласил сам Владыка Фомальдора. Пусть княжества и были незначительны сами по себе, но именно они-то и стали очередной искрой для вспыхнувшей с новой силой пограничной войны, стихнувшей было ненадолго, после окончательного подчинения ингаланорцами прибрежных королевств.

Западные люди, говорят, изначально пригоняли свои корабли к берегам Срединных земель с миром. Занимались торговлей, правда стараясь при этом всячески обмануть местных жителей, охотой, строили небольшие поселения и в общем-то вели себя тихо. Со временем пришельцев становилось все больше, жить им становилось все теснее, а потребности увеличивались. Ингаланорцы стали называть себя Атани, Первыми людьми, а всех остальных жителей королевств Срединных земель- Низшими. Затем их стало еще больше и прекрасно вооруженные отряды двинулись в глубь материка, а деревянные поселения, как-то вдруг, превратились в большие каменные крепости, грозные и неприступные.

Вот тут-то коренные жители материка и познали во всей красе доброту Запада. Прибрежные королевства, давшие вассальную клятву Высшим людям, были ограблены. А жители испытали на себе в полной мере, что такое быть Низшими. Те же, кто осмелился сопротивляться, были почти поголовно истреблены, а их земли и города превратились в безлюдные пустыни и руины. На которых тут же, как грибы, стали возникать новые поселения ингаланорцев.

А ведь из Фомальдора, изначально, шли тревожные предупреждения местным королям о невозможности вести доброе соседство с этим народом. Но увы, момент захватчиками был выбран, как нельзя лучше. После долгой и очень кровопролитной войны, вспыхнувшей между Владыкой Фомальдора, называемом в те времена Аннаром, и эльфами Мэлори в Ригионе и Ригадоре, закончившейся поражением первого и полным ослаблением вторых, защитить людей Средиземья было некому. Впрочем, эльфы считали Атани чуть не своими Младшими братьями и, посему, помощи от них ждать было бесполезно. А Аннар пока еще не набрал сил для отпора захватчикам. В прочем, ситуация изменилась к 2200 году, когда вновь набравший мощь Фомальдор, наконец-то оправился от поражения и смог отбросить захватчиков из глубины материка обратно к побережьям. Ходили слухи и о новых полководцах из Фомальдора- хранителях-алурах, способных дать достойный отпор командирам Запада. С тех пор пограничная война не прекращалась ни на миг. А Фомальдорского Лорда стали называть Лордом Сатардом.

Все это было известно Гилу из прочитанных книг, попадавших изредка в его руки во время путешествий с дядей. И из услышанных разговоров фомальдорских и союзных капитанов с Тормундом, которые он добросовестно записывал честно сэкономленными чернилами из тех, что выдавал ему дядя для записей в своем торговом журнале. Само собой сложилось, что вел его именно Гил, знающий как правильно писать слова и лучше всех умеющий считать. И вот, сейчас обоз находился в приграничном, но считающимся безопасным, поселением с названием Красный град.

Собственно, поселение это было не больше и не меньше, чем самый обычный пограничный городок, не совсем маленький и не слишком большой. Оборонительные сооружения форта представляли собой насыпной земляной вал, невысокий с внутренней стороны и гораздо выше человеческого роста с внешней. Венчал насыпь деревянный частокол из толстенных бревен, а перед ней был вырыт глубокий ров, через который вел единственный подъезд к городским воротам.

Далеко не самая сильная крепость пограничья. И, как везде в таких вот городках, жители селились лишь за прикрытием стен. Смельчаков, желающих испытать судьбу вне стен, не находилось и поэтому в самом городе народ селился довольно плотно друг к другу, экономя жизненное пространство. Внутри стен свободное пространство было лишь перед самими воротами и в центре, вокруг казармы гарнизона, где жил воинский люд и сам бургомистр. Приходящие для торговли обозы вели торг на этих площадках и оставляли фургоны на ночь. Чаще всего торговый люд приходил из соседних Аглерону Трагбанда и расположенного ближе к побережью Свободного Торгового Города. Торговали многолюдством и никого не удивляли достаточно крупные торговые ватаги с охраной из опытных наемников. Опасно.

Обоз Тормунда входил на этот раз в город не первым. Более удобную Привратную площадь заняли прибывшие ранее торговцы из Свободных, уже разбивших рынок здесь пару дней назад. Фомальдорцам пришлось ставить фургоны у казармы. Хотя, Тормунду это было даже на руку. С тех пор прошло уже три дня, за которые лучшие доспехи и оружие были по ночам тихо сгружены прямо в подвалы гарнизона, а часть официально распродана местным и Свободным. Тормунду, определенно, не нравились эти соседи и он не раз говорил об этом с капитаном местного гарнизона. Но тот ничего необычного сказать про них не мог: торгаши как торгаши, обычные. А вот дяде Гила они все равно чем-то не нравились. Как поведал парню один из возниц: говорит уж больно рожи у них бандитские, да и по стати они больше на солдат похожи. Бумаги же у них были в порядке. Даже с печатями Торгового совета Города.

Гил же особого значения всему этому и не придавал. Некогда было. Все надо учесть, записать, ничего не пропустить. Даже обычные для него чудесные сны куда-то пропали. Правда и спал он не так уж много в эти дни. Днем некогда, а вот к ночи он непременно, втихомолку от дяди, убегал к одной девице, дочке трактирщика, по имени Иэри. Обычная девчонка, но относящаяся к Гилу особенно благосклонно, чем и притягивала с себе парня, видевшего в основном лесные дороги, не хуже всякой магии. Так что, ему приходилось уже ночью пробираться мимо дяди так тихо, как только он был способен. И иногда после приключения делать кое какие записи для себя или доделывать оставшиеся с вечера писарские работы.

Так прошло восемь дней. Торговцы Свободного Города, распродав товар, уже собирались не сегодня-завтра отбывать восвояси. Даже Тормунд как-то расслабился и пару раз приложился к пивной кружке. Но из фомальдорского обоза никому больше такого позволено не было. Все шло своим чередом и им тоже надо было отправляться назад. ….................................................................................................................................

В тот день все начиналось как обычно. Правда, торг уже заглох, задача выполнена и начинались сборы в обратную дорогу, к границам Фомальдора. Лето заканчивалось, ночи стали длиннее, а путь не близкий. Перед основными сборами дядя решил дать отряду пару дней отдыха и безделья, тем более что свободные собирались отбыть через день и, как обычно, устроить небольшую попойку. Они всегда отмечали завершение торгов именно таким образом, а местное население обычно им в этом помогало. Работы не было, Гил весь день мог побыть со своими записями и к вечеру, опять намеревался встретиться с Иэри.

Встречались они на окраине города, в старом сарае и расходились уже ночью. Эта ночь обещала стать самой лучшей за все время, проведенное Гилом в городе. Дядя, наверняка, просидит до самого утра с капитаном и поэтому можно никуда не спешить. Тем более, что за завтрашний день можно полностью отоспаться.

Время, наверное, тянулось бы долго, но выручил Гэлмор, воин из Фомальдора, являвшийся помощником Тормунда. А может даже и тайным советником из Темной Страны. Он, когда бывало свободное время, пытался натаскивать Гила рубиться на мечах. Видимо, получалось не очень, так как после каждой такой тренировки Гэлмор критически оглядывал пыльного, помятого парня и, ничего не говоря, уходил. Всем своим видом показывая, что занятие бесполезное. Книжник есть книжник. А Гил шел отмываться, приводить себя в порядок и рассматривать новые ссадины и синяки, но все же от схваток не отказывался, хотя и мог. Это вызывало одобрение не только дяди.

Сам же парень смотрел на воина если не с восхищением, то по крайней мере, с чем-то близким к этому. Иногда, он в мечтах представлял себя воином Фомальдора и летел в бой на огромном черном жеребце, впереди конного строя, врубаясь в проклятых ингаланорцев и круша их на право и налево. Правда случалось, что в мыслях, а особенно снах, он геройски погибал, но это могло быть и так, если по-настоящему. От Тормунда он знал, что именно как-то так и погиб его отец. И каждый раз, вспоминая про это, появлялось острое желание перестать и читать, и писать, взять свой подаренный дядей меч и уйти в Фомальдор, к его Владыке. Стать воином, способным помочь Лорду Темной страны в его войне с западными захватчиками.

Лорд Сатард представал перед ним, в его воображении, могучим гигантом в черных доспехах, с огненным взором, вооруженным огромной черной булавой. Рассказав как-то раз об этом Гэлмору, он вызвал у фомальдорца широкую улыбку, а это было редкостью. И ответ: «Когда- нибудь ты обязательно его увидишь и все узнаешь сам». И все. А когда? Сколько Гил не просился с дядей в его походы в Темную страну, всегда получал ответ «Рано!», и оставался у границы с частью обозных в их доме, на берегу Великой Реки. Так вот он и мотался с Тормундом, начиная с весны и заканчивая серединой осени. И все ждал, когда же наступит его час идти в заветную, нарисованную богатым воображением, страну. И был уверен, что этот час наступит уже скоро. Ну а пока Гил наслаждался хорошей теплой погодой и предвкушением очередной встречи с Иэри.

Девушка очень нравилась ему, хотя и не слыла красавицей. Не полная и не худая, с каштановыми волосами и карими глазами, она не отличалась какой- то особенной красотой, но и серой мышью не была. И она умела его слушать. Более того, она внимала его историям с восхищением. Впрочем, для простой девчонки, дочки трактирщика из пограничного городка, они могли и правда показаться удивительными и захватывающими. Помотался парень с дядей уже немало, обоз, бывало, попадал в довольно лихие переделки и, конечно, он много мог поведать. И смешного, и жуткого.

Пробираясь по вечерним улицам городка, Гил уже заранее обдумывал, какие истории рассказать на сей раз. Местом их встреч был старый каменный сарай, принадлежащий ее отцу. Он был постоянно заперт, но Иэри научила, как открыть одну ставню на окне и так они попадали внутрь. Там был сложен всякий старый хлам, да охапка соломы навалена в углу. Он пришел раньше, чем предполагалось и забрался в сарай. Растянувшись на соломе, Гил вслушивался в звуки, идущие снаружи.

Поначалу улица галдела как обычно, но затем все стало затихать, только издалека доносилась музыка и приглушенный гвалт. Это началась пирушка на площадке перед воротами. Девушки все не было и Гил, пригревшись, начал потихоньку клевать носом. Стемнело. В закрытом сарае стало совсем темно и тихо. Где-то в соломе копошилась мышь. Все это навевало дрему, и в голове парня постепенно понеслись отрывочные видения и неуловимые мысли. В ушах как будто бы тихонечко заиграла флейта, выводя печальную мелодию, постепенно становясь все громче и громче. А потом Гил провалился в глубокую темную яму сна. Одного из тех, про которые он никому не рассказывал. …............................................................................................................................................................

…Ночное небо. Я вижу ночное небо, все усыпанное яркими мигающими звездами. Ветер. Сильный ветер. Но я не чувствую, холодный он или теплый. Я вообще физически ничего не чувствую. Просто знаю, что ветер сильный. Откуда я это знаю, не объяснимо. Ветер становится сильнее и мое астральное тело начинает двигаться. Откуда взялось слово астральное? Прежде оно было мне незнакомо, а вот теперь известно даже значение. Странно. Раньше такого не было. Начинает звучать тихая мелодичная и плавная музыка. И звучит она со всех сторон одновременно. Это музыка Ночи. Так звучит Ночь. Я начинаю двигаться. Сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее. Скорость становиться выше и выше. И одновременно я начинаю видеть во тьме. Да. Даже не во тьме, а во ТЬМЕ. Это не как видеть при свете дня. Видеть во ТЬМЕ – значит видеть в самой ТЬМЕ, внутри нее. Видеть в темноте при даже полном отсутствии света. И не просто в темноте. Не объяснить. Видеть естественно в ней. Это особый дар и умение. И это я познал тоже только сейчас. Откуда? Внизу я вижу землю. Да-да. С очень большой высоты я могу различить даже отдельные некрупные предметы. Так, наверное, могут видеть орлы или ястребы, высматривающие добычу. Только они охотятся при свете дня, а сейчас ночь.

Как это прекрасно, лететь в ночи над землей, на огромной высоте, под чудесным, усыпанным яркими звездами небом, стремительно приближаясь к бесконечно убегающему вдаль горизонту!! Как же уныло живут простые смертные, лишенные права – вот так вот свободно летать на Крыльях Черного Ветра! Стоп! Это опять новое знание! Как оно приходит ко мне? А впрочем- неважно. Важно сейчас лишь то, что я умею это и знаю! Ветер стал сильнее. Он уже не уступает по силе хорошему шквалу. Ритм музыки изменился, она стала чуть громче, быстрее, в ней появились тягучие и басовые ноты. Скорость полета стала поистине чудовищной. Внизу все слилось в единый темный ковер, а звезды превратились в тоненькие вытянутые лучики света. Вдруг я чувствую, что высота стала меняться. Я иду на снижение. Цель. Есть цель. Это не просто обычный полет над городами и природными ландшафтами при свете дня. Он ведет к какой-то цели. Далеко-далеко, внизу, я увидел движущуюся через бескрайний лес нить.

Вскоре становится понятно, что это по дороге движется довольно большой отряд людей. Это воины Черной крепости. Их много. Наверное, несколько тысяч. Музыка звучит громче, превращаясь понемногу в военный марш, но такой прекрасный и неповторимый никем в смертном мире, что хочется слушать его бесконечно. И внезапно я понимаю все. Эти воины сейчас пробираются к морскому побережью! К людским мелким княжествам, разделяющим широкую береговую линию, занятую Захватчиками с Запада и территории, прилегающие к Фомальдору, с населением, принесшим клятву верности Гортхарду, Повелителю Воинов или, как его называют эльфы и ингаланорцы, Лорду Сатарду Жестокому. Там их цель. И моя.

Ветер внезапно свирепеет и снова начинается бешеный полет. Войско моментально остается где-то очень далеко позади. Черный ветер буквально пронизывает каждую частичку меня. Я сам становлюсь им. Музыка становится громкой и торжественной. Ревут струнные. Гулко бьют барабаны. Внезапно все резко стихает. Наступает полая тишина. Далеко впереди я вижу очертания какой-то сильной крепости. Горят огни на стенах и в бойницах боевых башен. Из окованный железом ворот выходят конные воины. Их много. В отличие от Черного отряда их доспехи блестят в отсветах факелов. Попоны коней и сюрко воинов яркие, а знамена несут на себе разные гербы. Но над всеми царит черное знамя с Белым Морским Орлом, стяг Ингаланора. И они тоже направляются к границе. Навстречу воинам Фомальборга. Их встреча неизбежна. А значит неизбежна кровь. Ингаланор вышел на бой! Дальше я вижу еще крепость и еще… И из каждой выходят отряды. Выходят, чтобы двигаться в одном направлении и нанести удар одновременно в нескольких местах.

Это война. Война, которую уже очень долго ждали. В которой одна сторона давно хотела нанести удар и не могла, а вторая всячески оттягивала начало, в попытке подготовиться к отражению удара. И не успевала. И я был на этой стороне. И была тишина. Тихо-тихо начинает звучать музыка Ночи. Поднимается ветер. Я начинаю двигаться в обратном направлении. В ту же сторону, куда и ингаланорские отряды. К одному из княжеств на границе. Одному из тех, кто наивно считает, что еще может остаться в стороне. Хоть все уже и предрешено. Ветер усиливается и так же быстро, как и раньше, я оказываюсь далеко от этого места. Звезды меркнут и все на миг становится черным. Вновь обретаю способность видеть. Внизу на земле подо мной раскинулся обнесенный валом город. Чувствую, как непреодолимо тянет туда. Город приближается. Я опускаюсь в самый центр города, к большому дому на центральной площади. Теперь цель там. Успеваю заметить свет костров неподалеку от единственных крепостных ворот. Оттуда веет таким напряжением, что становиться не по себе. Но меня тянет к окну в большом доме. И я оказываюсь в комнате, тускло освещенной свечами.

Собственно, комната небольшая. Пол застлан свежей соломой, посередине стоит стол, за которым на стульях друг напротив друга сидят дядя Тормунд и капитан городской стражи. На стене висит щит, под ним, прислоненный к стене, стоит боевой топор с широким лезвием на длинной рукояти… Я чувствую дружескую обстановку, правда разбавленную тревогой. Перед собеседниками на столе стоят большие кружки, наполненные пивом. Никто из них не видит меня и даже не чувствует моего присутствия. Дядя одет в свою лучшую одежду черных цветов, капитан же сидит в кожаном легком доспехе. Я понимаю, что оружие в комнате тоже его. Тормунд, высокий, стройный, с тонкими чертами лица. В длинных волосах, цвета вороного крыла, вкрались пряди седины. Начальник стражи, наоборот- низкорослый, но очень крепкого сложения человек, с абсолютно лысой головой и густой недлинной бородой, кажущейся в свете свечей рыжей. Собеседники в очередной раз отпили из своих кружек, и дядя сказал:

– Достойное пиво! Послушай, друг Дэрфель, что я хочу тебе сейчас сказать. Шутки в стороны, пора поговорить серьезно, – длинная пауза.

Лицо капитана сразу же становится суровым. Когда Тормунд так говорит, значит разговор пойдет и вправду серьезный.

– Этот обоз – последний. На следующий год, если мы и приедем, то уже лишь как солдаты. Если в том будет необходимость. Ты прекрасно понимаешь, капитан, что все это делалось очень скрытно для того, чтобы не спровоцировать западников раньше времени. Узнай они про то, что Фомальборг вооружает пограничные княжества, колеблющиеся в своем решении, какую сторону им принять, и войны не избежать. Ингаланорцы сразу же нанесут превентивный удар по вам и союзникам, мы же толком помочь не сможем пока. Гортхард копит силы. Идут переговоры с Севером, Востоком и Югом о военной помощи. И небезуспешно. К сожалению, Запад для нас практически потерян. Гномы почти все на стороне эльфов, а те, как известно нам старые враги. На юго-западной границе только вы и еще пара-тройка колеблющихся княжеств и областей. К кому они приткнут? Неясно. Если собьют вас, то рухнет вся граница. От воображающих себя свободными от какой-либо из сторон князей и Советов не останется даже воспоминаний. А мы станем с врагом прямо на линии контакта. И тогда большой истребительной войны просто не избежать.

Повисает тяжелая пауза. Мне хочется закричать дяде: «Война уже началась!! Готовьтесь!! Шлите вестника в Фомальдор!!!». Но бесплотный дух не имеет языка. Только эмоции. Дэрфель с помрачневшим лицом отпивает из кружки большой глоток и вытирая бороду рукой говорит:

– Не сомневайся, друг Тормунд, в нас. Мы все прекрасно знаем, слышали и видели, чем заканчивается для народов Срединных земель дружба с Заморскими гостями. Знаем, что ингаланорцы называют нас всех Низшими людьми и относятся соответственно этому названию. Знаем… Что они творят на землях, подчинившихся им. И как вводят право первой ночи, и как приписывают простой люд в поместные, превращая в бесправных рабов, как обирают невыносимыми поборами, а если не выплатишь, то ты раб или мертвец. Это не наш путь, мы свободный народ и будем биться до конца! А про соседей скажу, что если кто из верхушки и совершит страшную ошибку и примкнет к западникам, то простой народ так просто себя взять не даст!!

Я чувствую не только волну гнева, поднимающуюся в Дэрфеле, но и неуверенность, относящуюся к последним словам. Дядя строго глядит на собеседника и откинувшись на спинку стула говорит:

– Может и так. Но вот, например взять Свободный город. Вроде бы и не собирается их народ принимать ничью сторону, а ведут себя как-то странно. С ответом тянут, в город не пускают, придумывая то одно, то другое. Хотят сохранить торговлю со всеми и остаться в стороне. И вашим, и нашим. Ни одного обоза помощи не отправлено им. Мы не знаем о чем они думают и чего хотят. А ведь рано или поздно им придется выбрать. Что они решат? У меня и сейчас есть подозрения, что эти в городе, на самом деле шпионы. Вопрос лишь в том, кому они в итоге расскажут, что здесь видели. Что скажешь?

– Скажу, что ты излишне подозрителен, на мой взгляд. Из столицы тревожных новостей не приходило, все спокойно, все как обычно. Каждый год эти купцы приезжают к нам торговать и ничего особенного не случилось еще ни разу. Они просто торгаши, ищущие только выгоду и прибыль. А то, что у них сильная охрана- так этим сейчас никого не удивишь, времена очень неспокойные. Лихолетье. – вздыхает Дэрфель.

– Может ты и прав.... За ними приглядывают?

–Конечно. Мои люди постоянно рядом с ними и ничего настораживающего не заметили. Разве что, оружия в этот раз побольше, чем обычно. Так они же у вас его и покупали сами. И сейчас там около десятка моих ребят, да у ворот человек пять. Ну и достаточно я думаю. Не думаю, что они вас рассекретили. Сгружались ночью, их люди все на месте были. Нет, даже если и расскажут кому что, так про вас можно лишь сказать- обычные торговцы, только товар не обычный, а так…

– Хорошо бы… Но я все равно своим сказал, чтоб сегодня ночью лишнего не употребляли. Мало ли…

Я пребываю в сильном смятении. Необходимо сказать им про то, что я видел. Что война началась. Тревога! Внезапно все звуки пропадают и меня выносит на улицу. Вверх. Вверх. Несильный ветер подхватывает меня и переносит над городом в сторону ворот и обоза у них. Небо светлеет. На горизонте уже появилась светлая полоска зари, пока еще тонкая, как нить.

Подо мной неспешно проплывает уже спящий город. Узкие улицы и двухэтажные дома в центре города. Каменный первый этаж часто занимают лавки и мастерские. Вторые этажи жилые и из дерева. Ближе к окраине дома становятся беднее, деревянные и без пристроек. Зато огорожены и в каждом небольшой сад или огородик. Где-то здесь Иэри. Я чувствую ее. Где конкретно она находится не определить. Но если она тут, то значит наказана и отправлена к тетке. Вот почему ее так долго не было.

Но меня тянет все дальше, к другой цели. Ворота. К ним. У ворот пятеро воинов из гарнизона и трое из свободных. Торговцы протягивают им бурдюк с улыбками и словами: «Доброе вино. Западное. Тут у вас только восточные и южные привозят, так что вот, пробуйте. Такого ни за какие деньги не купишь здесь.» Один из стражи принимая из рук говорившего дар отвечает: «Благодарю тебя Витгар, попробуем.» И отпив, передает своим по кругу бурдюк. Вытирает тыльной стороной ладони губы улыбаясь спрашивает: «Теперь до следующего лета?» «Да, а может и подольше. Как начальство решит»– улыбается в ответ Витгар.

Я не могу подавить крик, он сам рвется из меня. Безмолвный крик, полный ужаса и беспомощного отчаяния. Мне совершенно становится ясно, что в вине яд. Действующий не сразу и тихо. Воины уснут навсегда к тому моменту, когда наступят серые предрассветные сумерки. К тому же, я откуда-то знаю, что скоро поднимется туман и он будет особенно густым вокруг города. Как раз, между городским валом и опушкой леса, расположенного вокруг.

Дэрфель, Дэрфель, проморгали врага твои воины! Лежат у обозных телег, отведав заморских вин, лежат у ворот. И не встанут больше никогда. А наемники из охраны обоза уже осторожно, чтобы не звякнуть, не скрипнуть, надевают кольчуги и кожаные доспехи. Достают припрятанное оружие из двойных днищ фургонов, натягивают тетивы на луки и проверяют, как ходят мечи в ножнах. И занимают позиции вокруг ворот и подступы к ним. Великое же предательство затеяно здесь сегодня!

Меня разрывает на части, хочется кричать и плакать от бессилия помочь, предупредить. Я вспоминаю, что сплю и отчаянно хочу проснуться, но все мои усилия приводят только лишь бесполезному метанию на одном месте. Тихо, как будто издалека, становится слышен бой барабанов, выбивающих боевой ритм. Меня вновь возносит в небеса. Они светлеют и звезды блекнут. Пришел Свет. Он пока еще на подступах, но он обязательно придет. И тогда прольется кровь, много крови. И запылают дома, ибо Свет пришел испепелить Тьму. И совсем неважно, что при этом погибнет множество людей, и не только воинов. В основном– не воинов. Но это Низшие. Предатели рода людского, прислужники и приспешники Врага, Черного Владыки и иной судьбы им нет. Так говорят Великие Баалы!!

Барабанный бой приближается, усиливаясь. Ритм становиться все более быстрым и грозным. Меня выносит за пределы городского вала и тянет к кустам на опушке леса. Туман между валом и лесом уже начинает подниматься. Скоро он станет густым и скроет все поле. А также накроет и город. Я пролетаю сквозь него и оказываюсь в лесу. Там затаились воины. Их много, очень много. И они пришли убивать.

То тут, то там в кустах я вижу прячущихся солдат, торчащие шлемы-шишаки, части доспехов и оружия. Я знаю, что это солдаты из местных, тех, кто добровольно присоединился или силой подчинился ингаланорцам. В лесу темно, но я различаю все, начиная от мелких веточек на земле, заканчивая цветом глаз затаившихся людей. На всех на них надеты, в основном, толстые кожаные доспехи. Кольчуг мало, как и стальных шлемов. Оружие разнообразное, это копья, топоры, недлинные мечи и почти у всех круглые деревянные щиты… Но вот я вижу конных, облаченных достаточно добротно, по сравнению с остальными. Особенно выделяются двое, явно предводители этого воинства. И это ингаланорцы, их легко определить по хорошим кольчугам и цветным накидкам с вышитыми гербами. На красных сюрко красуются золотые морские орлы, пикирующие вниз. Открытые шлемы без забрал выкрашены у обоих красной эмалью. На поясах широкие ремни с красивыми ножнами, в которых длинные мечи из первоклассной стали. У старшего воина вокруг лица и шеи к краям шлема прикреплена еще и кольчужная бармица.

Я чувствую исходящую от него холодную ненависть, сдерживаемую из последних сил. У молодого воина, который сидит на коне рядом, ненависти нет. Зато есть чувство страха. Но не страха смерти, а страха опозорится перед воинами и отцом в бою. Этот юноша– сын предводителя отряда, лорда, ведущего в бой солдат и его единственный наследник. Все это мелькает передо мной за какой-то краткий миг. Барабаны бьют все громче и громче.

–Будьте готовы. Внимательно следите за сигналом из города. Как только вылетит огненная стрела, пусть пехота сразу же мчится в город, это будет означать, что ворота захвачены. Поле надо пересечь как можно быстрее и занимать ворота. Затем в город. Режьте всех! Никого не щадить! Конница входит следом, но лишь тогда, когда скажу я. Впрочем, мы посмотрим. Зачем нам делать грязную работу самим, если есть на то Низшие? Пусть потрудятся во славу Баал!!– говорит лорд, обернувшись в пол оборота к пожилому воину в таком же сюрко, как видно своему вассалу, тоже из ингаланорцев.

–Вы правы, милорд. Пусть эти свиньи дохнут и режут. В случае провала мы всегда можем сказать, что ублюдки не смогли справиться даже с таким простым заданием, как вырезать спящий город. Ну, а в случае успеха, вся слава достанется нам, а в сей жестокости, конечно же, виновны местные дикари! – отвечает тот со смехом и косится на юношу.

–Отец, а если план не сработает? Если эти торгаши-предатели расскажут все и нас самих атакуют и прижмут к лесу? –вопрошает юноша.

–Провала быть не может. Они выполнят свое дело и выполнят его хорошо, а иначе я убью заложников– их семьи и родственников. Но мне нравится твой ход мыслей, не зря я тебя столько с собой возил! Такая возможность могла бы иметь место, если бы я не подстраховался! Ну, и конечно, обещание, что в случае успеха, все будут жить долго, богато и счастливо! – улыбается лорд– Следите за городом, не пропустите стрелу! Скоро начнется!

Он смотрит в небо. Рука касается какого-то мешочка на поясе и я вижу, как его передергивает. Взгляд впивается в меня и страх начинает овладевать мной. Я понимаю, что он видит меня! Это невозможно, но это так! Он видит меня!! Лицо его, немного вытянутое, с длинными вислыми усами, становится жестким. Меня обдает волной жгучей ненависти, и я начинаю подниматься вверх.

–В городе Черные! Как минимум их колдун! Будьте осторожны и внимательны! Это юнец, младше моего сына, одет в черный дублет с вышитой серебром совой! Взять его живым! Только живым!! Сожжем ублюдка на костре! Передать это всем! – слышу я удаляясь приказ, отданный жестким ледяным тоном.

Страх и стремление предупредить дядю и Дэрфеля толкают меня вверх, выше и выше. Талисман! У ингаланорца в мешочке какой-то талисман! Он смог увидеть меня, значит может и еще что-то! Только что?

Я стремлюсь в город, я хочу туда!!!!!

….................................................................................................................................

Гил очнулся внезапно и сел на соломе рывком. Сквозь щели ставен лился неяркий свет. А с улицы сильно несло дымом, слышался треск горящего дерева и крики, перекрываемые лязгом металла. В ужасе, Гил метнулся к окну, выбил ставню и ринулся наружу из сарая. Навстречу разверзнувшемуся в городе аду. Он не успел!!

Улица была в дыму, смешивающимся с утренним туманом и все окружающее выглядело неестественно. Что делать? Куда бежать? Гил постарался справиться с приступом начинающейся паники и принял решение продвигаться к фомальдорским фургонам. Вокруг раздавались женские вопли, плач детей, яростные крики, смешиваясь с треском пожаров и звоном железа. Пробежав по узкой улице до ближайшего перекрестка, парень завернул за угол большого дома с какой-то вывеской, повешенной на вынесенной из стены балке. И наткнулся на ужасную картину. Впереди бежала простоволосая молодая женщина в одной нижней рубахе. Неожиданно, с другого конца улицы, выскочил всадник в кольчуге и пришпорив коня, поскакал прямо на нее. Женщина закричала и развернувшись, побежала обратно, на встречу Гилу. Всадник настиг ее и с размаху ударил сзади по голове шипастой булавой. Жертва рухнула на дорогу лицом вниз, а вместо затылка было кровавое месиво из костей и мозгов. Гил застыл на месте. Всадник несся на него. Нереальность происходящего не давала Гилу сдвинутся с места. Неужели это происходит с ним наяву? Как это может быть? Нет, это, наверное, сон, просто дурной сон! Но всадник уже занес для удара булаву и зарычал, оскалив гнилые зубы. Этот рык и вывел его из оцепенения. Гил в последнюю секунду присел и откатился кубарем влево, пребольно ударившись об стену дома. Оружие прошло над головой, не задев Гила. Конный заорал что-то в ярости и развернулся в седле, пытаясь остановить и повернуть коня, но тот нес его дальше, и воин с размаху врезался головой в низко висящую вывеску. Удар был достаточно силен, чтобы выбить седока из седла.

Гил видел, как конник с размаху, всем весом ударился о землю и застыл. Не дожидаясь того, что будет дальше, парень кинулся со всех ног к ближайшей ограде и с ходу, не думая, перемахнул через нее. Бегом, через двор к противоположной стене. По пути пнул ногой налетевшую на него с бешеным лаем собачонку и перелетев ограду, оказался в соседнем дворе. Крыша дома горела, внутри тоже трещало горящее дерево. Посреди двора лежал, согнувшись пополам мужчина, прижимая что-то розово-сизое к животу. Когда Гил разглядел кишки, ему стало дурно, но увидев во дворе еще тела, он не удержался и его вырвало. Обнаженная женщина лежала на спине, широко раскинув ноги, а в грудь ей было воткнуто копье, пригвоздившее ее к земле. Рядом, в луже крови, плавало тельце маленького ребенка.

Бегом отсюда! К своим! В голове стучала мысль: «Найти оружие! Найти оружие». Вытащить из несчастной копье Гилу даже не пришло в голову. Перелезая через каменную ограду, он увидел труп в кожаном доспехе. Рядом валялся недлинный одноручный меч. Гил кинулся к нему, как, наверное, умирающий от жажды, ринулся бы к воде. Схватив оружие, он судорожно огляделся. Улица, на которой он оказался вся была в дыму, всюду летели гонимые ветром искры, впереди горели дома. Там в дыму различались фигуры, отчаянно рубившие друг друга, и раздавались жуткие вопли боли, страха и ярости. Разобрать кто кого рубит было нельзя и Гил понял, что надо и дальше прорываться к дяде по дворам. Паника нахватывала волнами, но он отчаянно пытался справится с ней и взять себя в руки. Паника–смерть.

Впрыгнув в следующий двор, он очутился нос к носу с низкорослым бородатым воином в коричневом кафтане из толстой кожи, с нашитыми железными пластинами. Недолго думая, тот ударил Гила топором в голову и парень, еле успев закрыться мечом, отпрыгнул в сторону.

А внутри двора происходил очередной ужас. Двое таких же людей, как и его противник, тащили за руки по земле истошно визжащую женщину. Ее визг заглушил грозный рев. Из задней двери в доме вывалился огромный растрепанный человек с кузнечным молотом в руках и ринулся на помощь женщине. С полного замаха, двумя руками, он обрушил свое оружие на голову одному из нападавших. Страшный удар пришелся сбоку и Гил увидел как со звоном лопнул металлический шлем на голове нападавшего, как сплющилось его лицо, а глаза выпали из глазниц. В следующий миг молот врезался торцом в грудь второму, успевшему лишь выпустить свою жертву из рук. Хруст костей, показалось, заглушил даже треск пожара. Солдат отлетел, наверное, шагов на пять, борода моментально стала красной от крови, хлынувшей изо рта. Напавший на Гила, посчитав, что эта угроза пострашней мальчишки, ринулся на кузнеца сзади и воткнул ему топор в спину. Здоровяк выгнулся дугой, но уже падая, на развороте, махнув молотом, зацепил по челюсти убийцу. Оба тела упали почти одновременно. Женщина кричала. Гил помчался дальше, не разбирая дороги.

Он бежал сквозь дым и огонь, пересекал улицу, пробегал насквозь чей-то разгромленный дом, уворачивался от ударов, кого-то ударил сам, не зная, попал ли при этом. Чем ближе приближался он к центру, тем больше было дыма огня, хаоса и убийств. Когда он пробегал вдоль каменного дом, из двери на него выпали два сцепившихся солдата. С визгом и ревом, все в крови, они, не расцепляясь, стали кататься по земле, бешено тыкая друг друга кинжалами, нанося удары вслепую, куда попало. Перепрыгнув через них Гил непонятно как оказался в кровавой свалке. Звон стали и крики стали оглушающими. Мелькали мечи, топоры, свистнули стрелы. Кто-то схватил его снизу за ногу, острая боль прошила икру. Гил заорал и изо всех сил ткнул мечом вниз. Рука почувствовала мгновенное сопротивление, затем клинок пошел легче, как в масло. С низу раздался жуткий крик. Выдернув клинок, Гил кинулся вперед, через свалку. Опять кто-то кричал рядом, пытался убить его, он тоже кричал, отбивал направленные на него удары и наносил их сам. Перед глазами проносился вихрь мелькающих клинков, искаженных гримасами до нечеловеческого облика лиц. Внезапно пространство перед ним очистилось и Гил ринулся вперед. «Прорвался! Я прорвался!» пронеслось в голове. Снова бег, снова ужас. Приколотые к стенам копьями дети, насилуемые женщины, убивающие друг друга мужчины, горящие дома, вонь крови, гари и испражнений- все смешалось в какой-то кровавый кошмар, через который несся Гил. Где же та война, о которой он читал в книгах? Где знамена, трубы, блеск оружия, идущие строй на строй длинные, закованный в латы шеренги воинов? Где бравая конница, лихо идущая в атаку? Вместо этого– крики истязаемых женщин, вопли умирающих мужчин, плач детей, огонь, почти материальный запах страха и ужаса, крови и вывалившихся внутренностей!

В какой-то миг, уже чувствуя, что еще немного и он сойдет с ума, Гил выскочил на открытое место. Хаос резко кончился, а точнее остался позади. Тяжело дыша Гил огляделся и увидел перед собой центральную площадь. Поставив перед гарнизонным зданием фургоны и телеги полукругом, оборону занимали фомальдорцы и пробившиеся к ним из кровавой каши уличных боев остатки местной дружины. Площадь перед фургонами была завалена телами ингаланорцев и их союзников. Над всем этим вился густой смрадный дым. На другой стороне площади Гил заметил блеск оружия и какое-то неясное движение. Тогда он побежал. Побежал к своим. Через открытое пространство. Со всех ног, изо всех сил. Слезы радости застилали глаза.

Не чувствуя боли в проткнутой ноге, Гил понесся к спасительным фургонам. С улицы, выходящей на площадь от городских ворот, раздались крики и возле головы бегущего свистнула первая стрела. Вторая воткнулась в землю прямо перед ним и Гил споткнувшись об нее упал. Крики врагов стали злее и громче. Гил смог разобрать: «Черный колдун!». Вскакивая, он увидел свой разодранный сапог и сочившуюся из него кровь и это внезапно обессилило его. Но стрелы засвистели с удвоенной силой, выбора не оставалось, кроме как умереть или бежать и Гил побежал. Из-за укрытия фомальдорцев в ответ в противника полетели чернооперенные стрелы, и они достигли своей цели. Раздались вопли боли и обстрел ослаб. Вдруг, от фургонов, к Гилу навстречу выскочил человек и прикрываясь большим круглым щитом подбежал к парню. Едва он успел схватить и прикрыть беглеца, как в дерево щита со стуком вонзились сразу три стрелы.

–Давай, парень, двигай ногами, если жизнь дорога! – проревел его спаситель и буквально поволок за шиворот к баррикаде.

По голосу Гил узнал Гэлмора, своего наставника по фехтованию. Когда они добежали до ближайшей телеги, Гэлмор буквально перекинул Гила через нее, а сам поднырнул под телегу, бросив истыканный стрелами щит. Гил сидя на земле огляделся. У стены казармы лежали мертвые воины Фомальдора и солдаты гарнизона. Рядом стонало несколько раненых, лежало оружие и щиты. К Гилу подбежал, пригибаясь Тормунд, над которым просвистело сразу несколько стрел. Защелкали тетивы, выпуская стрелы в ответ. Пробежав быстрым взглядом по племяннику, Тормунд прошептал: «Великая Тьма! Ты жив! Я уже и похоронил тебя!». Первый раз за всю жизнь, дядя, не стесняясь никого, при всех сгреб в охапку и прижал к себе парня.

–А где твоя девчонка? Жива? Ты дрался? Ну как, же, твой меч в крови, ты в крови! О! Что я несу! Ты не ранен? – осыпал Гила вопросами Тормунд.

Гил не мог ничего сказать в ответ. В горле стоял ком, а он сам еще пребывал в шоке от всего произошедшего и увиденного. Сегодня он сражался как настоящий солдат. И не в книжном или учебном сражении, а на самой настоящей войне. Со всей ее грязью и кровью. И бой еще не окончился. К ним подбежал, прикрываясь щитом Гэлмор.

–К бою! Они сейчас опять полезут! И не как прошлый раз! Посмотри, что происходит! – голос воина был мрачен.

Со стороны врага гомон затих, зато стал слышен ритмичный стук и грохот. Противник стал выкрикивать что-то в такт этому ритму. Они поднимали боевой дух. Гил выглянул из-за бортовых досок телеги и ужаснулся. За телегами он снова увидел войну. Над крышами домов поднимались дымы пожаров, трещал огонь. Солнце, поднявшееся уже довольно высоко, тускло просвечивалось сквозь дымную пелену, повисшую над городом. И напротив баррикады из фургонов, большинство из которых были со снятым верхом, строилась вражеская рать. Другого слова не было. Их собралось там не менее сотни или даже больше. Защитников же оставалось не более сорока человек. В задних рядах человек из сна Гила, восседая на лошади что-то говорил, размахивая мечом.

–Приготовились!!! – зарычал Гэлмор и каждый воин вскинул щит или поудобнее перехватил копье. Гил встал рядом с ним, но тот сказал: «Отойди за меня. Брось свою железку и возьми копье, проку больше будет. Работай из-за моей спины. Стой крепко! Сейчас будет потеха». Было немного странно то, что Гил вдруг перестал испытывать страх. Он никуда не делся, просто ушел так глубоко, что не ощущался вовсе. Зато на его место пришло какое-то возбуждение, желание боя, какая-то кровожадность, почти злость. В этот момент, как угадав чувства Гила, Тормунд ударил мечом по щиту и взревел во всю силу легких: «Фоомаль-Дор!!! Фоомаль-Доррр!!!». Все дружно подхватили этот клич-рык и теперь он несся над площадью, заглушая врага. Гил тоже орал во всю мочь и стучал древком взятого копья в землю. Его охватил восторг. Восторг от того, что он стоит в одном ряду с настоящими воинами, в самом настоящем сражении, а не стычке на дороге, где он и не участвовал по-настоящему. И тут враг ответил.

Свистнув, на защитников обрушился поток стрел. Они застучали по подставленным щитам, по доскам фургонов, по шлемам и доспехам. Кто-то громко вскрикнул, кто-то застонал. И одновременно с этим, на них, выкрикивая боевой клич, покатилась звенящая оружием и доспехами орда. Лучники фомальдорцев успели дать залп и в первых рядах нападавших завопили, застонали и стали падать с разбега на землю первые раненые и убитые. Прямо по ним пронеслась наступающая рать и как яростный морской прибой она обрушилась на фургоны и телеги защитников. Гила оглушил страшный треск, лязг и рев множества глоток. Наступавшие с разбегу запрыгивали на телеги и тут же натыкались на копья защитников, падали назад, разрубленные топорами, валились вперед, проткнутые мечами.

На телегу, за которой стояли Гил, Гэлмор, Тормунд и еще трое солдат, одновременно заскочило человек пять, отчаянно нанося удары и пытаясь прикрыться щитами. Один, закричав упал в телегу со стрелой в глазу. Падая, он толкнул соратника и тут же Гелмор воткнул тому в горло меч. Кровь брызнула из пробитого горла, послышался какой-то жуткий клекот, и воин свалился с телеги вниз головой. Тормунд, успев закрыться от удара топором щитом, воткнул свой полутораручный меч под кожаный доспех противника снизу вверх и провернув его в ране, разорвал видимо там все. Поток кровь хлынул на телегу из-под кожаной юбки, как из ведра. Раненый так страшно закричал, выпучив глаза, что Гил опять почувствовал укол страха. И чтобы заглушить его, тоже страшно закричав, ткнул копьем со всех сил в грудь нового нападавшего, лезущего на телегу. Наконечник не пробил кольчуги, но удар сбросил солдата с баррикады. А следом лез уже следующий. Ему разбил шлем, вместе с головой, вооруженный тяжелой секирой дружинник. Гил сбил еще одного нападавшего. Но на место каждого убитого, раненого или оглушенного, на баррикаду лезли все новые и новые солдаты врага. Рев, звон и треск слились в один сплошной шум.

Слева лязг и крики усилились и Гил посмотрев туда увидел, что там волна атакующих уже перевалилась через телеги и сеча уже идет внутри оборонительной линии. Там нападавших вел, уже виденный Гилом, пожилой ингаланорец в кольчуге и вооруженный двуручным мечом. Как раз в этот момент в полукружье удара этим страшным оружием попал один из фомальдорцев и голова несчастного слетела с плеч, срубленная начисто, а из обрубка шеи ударили вверх две струи темной крови. Лицо атани стало еще страшнее, когда эти фонтаны окатили его.

–Назад!! Отходим к стене!! Линию щитов!!! – закричал Тормунд. В этот миг Гил ударил очередного лезущего солдата в лицо. Копье вонзилось прямо в раскрытый в крике рот, выбив зубы и разорвав язык. В агонии ингаланорец схватился руками за древко и упал, громко мыча. Древко вырвалось из рук и выдирать его времени не было. Руки сами собой подхватили меч, брошенный кем-то тут же. Дядя уже оттеснял его спиной, отступая от телег. На правом фланге оборона тут же рухнула и началось побоище. Разорвав строй фомальдорцев, противник смог превратить правильный бой в настоящую свалку, в которой смешалось все и вся. Рубились уже не плечом к плечу, а каждый сам за себя. В ход пошло короткое оружие, копья и длинные мечи, не ненужные здесь, были брошены. Люди катались, выли, кололи. В дело пошли уже кулаки, поднятые камни, зубы. Один фомальдорец, повалив косматого союзника атани, воткнул ему в глазницы большие пальцы и Гил видел, как брызнули из-под них глаза воина. Подскочивший на помощь товарищ, перебил топором позвоночник воину Черной крепости.

Островком, сохранившим строй, были лишь те солдаты, что отошли от центра вместе с дядей и Гэлмором. Островком, окруженным со всех сторон врагом и гибнувшими своими. На них кинулся пожилой ингаланорец, так и не бросивший свой двуручный меч, а с ним и вся остальная орда. Снова замелькали мечи, перекошенные лица, снова брызгала кровь. На Гила насел здоровый воин в кольчуге и железном шлеме. Косой удар меча парень парировал своим. Удар был настолько силен, что клинок чуть не вылетел из руки, а пальцы онемели. Второй удар, был бы для Гила последним, но свистнул, окровавленный меч Гэлмора и солдат схватился за разрубленное лицо, рухнул на спину. Тут с двуручником и обрушился на фомальдорца пожилой воин. Удар его был так стремителен, что Гэлмор не успел защититься и клинок разрубил тело наставника Гила до пояса. Тормунд, издав леденящий душу крик, двумя руками взяв меч, снизу воткнул его ингаланорцу под подбородок и надавил, опрокидывая того на землю. Послышался отвратительный хруст и мертвый атани, закатив глаза, свалился рядом с Гэлмором. Гил отмахивался мечом от троих, пытавшихся достать его слева. Вдруг шум затихающего боя перекрыл зычный голос: «Вот он, колдун! Взять живым!». Клинки отпрянули и потянулись руки. Гила охватил ужас, и он слепо рубанул по этим рукам, видя, как чья-то кисть, отрубленная его мечом, упала на землю. И тут его потряс страшный удар в голову, в глазах все поплыло, ноги подкосились и он, уже падая видел, как заваливается вперед дядя с торчащим из спины древком короткого копья. Затем второй, еще более жуткий удар, погасил его сознание и все погрузилось в тишину и мрак.

….................................................................................................................................

Гил приходил в сознание с трудом. Глаза было не открыть, голова раскалывалась и кружилась. Его мутило. Судя по ощущениям, его били долго и умело, болела каждая мышца, каждая косточка. Руки были накрепко связаны за спиной, в рот затолкана какая-то вонючая тряпка, приспособленная под кляп. Похоже, что времени с момента боя прошло совсем немного, так как вокруг по-прежнему пахло дымом, раздавались стоны и крики. Но все же в голосах кричавших уже слышалось торжество, а некоторые, кажется, были пьяны. Гил разлепил глаза и повернулся на бок. И увидел конных ингаланорцев, глядящих на него и о чем-то переговаривающихся между собой. С трудом он узнал в них лорда и его сына из своего сна. Увидев, как Гил приходит в себя, младший воин встрепенулся и указал пальцем на него.

– Отец, колдун очнулся! – воскликнул юноша.

– Отлично, а то я уж начал думать, что негодяй сдох! Хотя, его скорее всего, как и всех других, можно прикончить лишь на костре. Чем мы в скорости и займемся. Эй там, мерзавцы, а ну-ка, быстро соорудите мне здесь костер по всем правилам! Да поживей!! – крикнул кому-то, обернувшись назад, ингаланорский лорд.

Гил попытался подняться и его вытошнило прямо в собственный кляп. Рвотные массы полезли через нос, и чтобы не захлебнуться, ему пришлось все это проглатывать обратно. Гил не боялся. Нисколько. Зато почувствовал себя полностью униженным, но стоило ему услышать издевательский смех атани-лорда и в голове промелькнули образы дяди, Гэлмора, Иэри, как на него накатила такая волна ненависти, что Гил почти задохнулся. Не от злобы, не от ярости, а именно ненависти, той самой, что способна придать силы умирающему солдату для последнего смертельного удара по врагу, способна поднять замученного человека лишь для последнего в его жизни, плевка – плевка в лицо мучителю. В голове зазвучала пока что тихо, печальная мелодия, похожая на погребальную песнь. И, неимоверным усилием, Гил встал на ноги перед врагами. Юноша широко раскрыл в удивлении свои голубые глаза, а его отец рванул из ножен меч.

Что я говорил! Этот мерзавец еще полон сил. Пора покончить с ним. Чего вы там медлите!

Но, лорд-отец, не разумнее бы было привезти его как пленника? Он, наверное, очень много мог бы нам рассказать о их планах!

Не будь глупцом! Мы не довезем его. Он сбежит по дороге или наведет на нас толпу своих мерзавцев-сподвижников, чтобы те освободили его. Да даже возьмись мы пытать его, он нам все равно ничего бы не сказал! Это давно известно. Эх жаль нашего старика! Достойный был воин! Кстати, именно он прорвал их оборону и, кстати, погиб он как раз возле этого колдуна! Подумай над этим, будущий лорд! – и атани указал рукой на Гила.

Гил смог только встать. Сил на то, чтобы кинуться на них не было. Зато он увидел то, что происходило вокруг. Союзники ингаланорцев добивали стонущих раненых, сдирали доспехи и все, что представляло хоть малейшую ценность с мертвецов. Через площадь четверо пьяных с гоготом тащили за руки и ноги визжащую, брыкающуюся изо всех сил, голую девушку. На какой-то миг мелькнуло ее лицо и Гил чуть не рухнул в отчаянии на землю. Это была Иэри. Или какая-то другая девушка, но очень похожая на нее. Он даже не вскрикнул, когда его вдруг грубо схватили сзади и поволокли к телеге, у которой вкопали столб, навалили вокруг досок, дров и какого-то хвороста. Внутри было пусто. Его даже не удивил вал из мертвых тел врагов перед телегами, за которыми держали оборону фомальдорцы.

Печальная и мрачная мелодия стала еще более торжественной, в нее вплелся невидимый хор сильных, печальных и красивых мужских голосов. Это был прощальная песнь воинов Тьмы. Они одновременно прощались с товарищами, приветствовали их и призывали живущих отомстить за всех погибших друзей. Он видел и не видел, как один из ингаланорцев полил кучу дров маслом. Не чувствовал и чувствовал, как его привязали к столбу. Одна его часть неслась где-то далеко отсюда в мраке, приближаясь к огромной трехглавой горе. На ней и вокруг нее расположились укрепления и огромные башни. Их было множество. Такой крепости нигде не существовало. По крайней мере в этом мире. Вторая – физическая, наблюдала, как по знаку, поданному лордом, ингаланорец подхватил горящую палку и двинулся к дровам. Еще пара шагов и огонь запылает, его уже будет не потушить. И Гил сгорит.

Воин поднял руку с факелом и вдруг, выгнувшись дугой упал. Из его спины торчало древко черной стрелы с черным оперением. Как будто черный вихрь пронесся над площадью и от этого вихря летели на землю сраженные ингаланорцы и их союзники. Гил видел, как стрела пробила горло младшего лорда и он, хрипя, упал с коня наземь. Видел, как из улицы, с которой до этого напирали на них атани, вынеслись всадники в черных плащах и на вороных конях. Впереди всех летел высокий воин в черном открытом шлеме, лицо которого было закрыто маской из толстой кожи, тоже выкрашенной в черный цвет.

С жутким криком лорд-атани развернул коня и ринулся на встречу этому всаднику. Вот они сблизились и ингаланорец, с искаженным от ненависти лицом, вскинул для удара меч, но не успел. Как черная молния мелькнул шипастый шар кистеня и врезался в лицо лорда, разнеся его в кровавую кашу. Черный всадник, даже не обернувшись на своего противника, вылетевшего из седла, скакал прямо к Гилу. А в это время дух парня был не здесь. Он на бешеной скорости подлетал к главной башне, с единственным мерцающим огоньком в бойнице. И когда он влетел в нее грозный глухой бас, почти рык, проговорил: «Приветствую тебя, Фомальгил, Темная Звезда, Темный Летописец!!». Черный всадник, подлетев к Гилу, вдруг остановился, как вкопанный и из-под маски раздался приглушенный, но тем не менее громкий, властный голос: «Убивайте всех!! Без пощады!!! Месть!!!» И каждый из сотен ворвавшихся в город воинов Фомальборга слышал этот приказ четко и ясно, в каждом уголке, где бы он ни был. И каждый выполнил приказ.

К главному фомальдорцу в маске подскакал пожилой воин и тот не приказал, а попросил его: «Друг мой, спаси этого мальчишку. Его путь только начался. Ты догадываешься кто он?» «Да, Хэлгор. Я сделаю все что в моих силах, а остальное зависит то него самого и Великой Тьмы» – был ответ. И Хэлгор кивнув, резко развернул коня и ринулся с громким криком в битву. Больше Гил ничего не видел и не чувствовал.

….................................................................................................................................

Когда Гил открыл глаза, все было как в тумане. Над ним склонилась черная маска из толстой кожи, выкрашенной в черный цвет и изукрашенная тонкими серебряными нитями, сплетающимися в сложный узор. Гил чувствовал, что лежит на спине на чем-то мягком и его везут, судя по покачиванию тела.

– Куда вы меня везете? – еле слышно прошептал Гил.

– Домой – ответил Хэлгор – Ты едешь ДОМОЙ!

Глава 2 Темный путь

Гил, или теперь уже не Гил, а Фомальгил, стоял у узкого окна, больше напоминающего бойницу, и смотрел на полыхающее закатное небо над вершинами Гор Теней. Ему нравилось любоваться закатами в небе Фомальдора. Здесь они были какими-то особенными, более яркими, грозными и безумно красивыми. Замок Кар Сагот находился в ста милях южнее Огненной горы, на северных склонах отрога Гор Теней, как бы начинающего рассекать Фомальдор на две части, северную и южную.

Гилу очень пришлась по душе природа этой страны, называемой на Западе Черной. Ничего черного здесь он не увидел, а видел лишь покрытые густым мрачноватым ельником склоны гор. Может быть, испуганному пленнику или приготовившемуся к нападению в любой момент лазутчику, и даже парламентеру, эта местность могла показаться жуткой. Особенно, если он не привык к таким лесам у себя дома. Гил даже не задумывался о том, что не так уж и далеко от Черной страны лежит уже совсем другой, южный, ландшафт. Это было не важно. Гораздо важнее, что отчаявшегося, изломанного, убитого горем и пережитым ужасом, его привезли сюда, весь путь, более чем в двести миль, ухаживали, лечили и не дали умереть.

На столе, в просторной комнате, выделенной Гилу, стопками лежали толстые древние фолианты, которые приносил ему Антар, пожилой седовласый лекарь, Знающий, как говорят здесь. После видения, одного, но самого яркого, самого необычного в его жизни, Гил стал понимать и хорошо читать на таких языках, про которые ему даже и не приходилось слышать. Причем читать, понимать и усваивать прочитанное с такой скоростью, что Антар только успевал приносить новые книги и забирать прочитанные. Все это он стал уметь после нового видения, единственного после той кровавой бойни, в которой ему посчастливилось уцелеть. А вот весь отряд и его дядя Тормунд погибли…

Все первое время его появления в Темной стране Гила мучили кошмары. Да такие, что он кричал, а спать и вовсе боялся. Как наяву пред его взором проносились кошмарные сцены разграбления ингаланорцами и их Низшими союзниками Красного города. В Фомальборге их презрительно называли нидингами. Всех. Без разбора.

Так продолжалось до тех пор, пока к нему в очередном сне вместо кошмаров войны не пришел Он. Гил знал, что никогда в жизни не забудет это видение и тот разговор. Они перевернули его жизнь, многое прояснилось и стало видеться иначе. А после, проснувшись, а точнее вернувшись, он обнаружил у себя на левой ладони знак – четырехлучевая черная звезда с серебристой окантовкой. И в центре маленькая красная точка. Это знак Видящего. Видящего прошлое и настоящее. Знак Летописца. Теперь это его знак.

В том путешествии Гил, вдруг оказался на высокой, просто ужасающей высокой, скале из обсидиана с вершиной плоской, как столешница. Было темно, но, как и обычно в таких видениях, темнота была совсем не помехой, а даже наоборот, создавала какой-то комфорт и спокойствие. Небо над головой было сплошь усеяно яркими звездами. Воздух вокруг тихонько пел и в звуках этой песни слышались мягкие переливающиеся звуки, легкий звон колокольцев и плавно перекатывающийся, необъяснимо прекрасный, гул. Гил знал, что это Песнь Воздуха и Гор, идущая из самого Предначального Мира, созданная Тьмой.

Гил был на скале один и впервые за долгое время ему было спокойно. Музыка умиротворяла, красота звезд и темноты была такая, что до конца своих дней смертный не сможет забыть ее и те чувства, что охватывают его. Справа от него послышался легкий шорох и шаги, но никакой тревоги Гил не испытал, а просто спокойно повернулся на звук.

К нему приближался высокий стройный человек с тонкими чертами молодого бледного лица и удивительно ясным взглядом. Длинные, огненно-золотые волосы венчала простая черная корона из черненой стали, в центре которой ярко сверкнул красным рубин. Одежды его были темнее, чем окружающая все вокруг темнота и только на фоне их ярко белели руки с тонкими пальцами. На правой руке сверкало золотое кольцо с выгравированными рунами. С легкой, грустной улыбкой, человек подошел к Гилу и посмотрел прямо в глаза. Никогда еще в жизни не встречал он такого взгляда. В нем читалась такая нечеловеческая мудрость, такая сила и спокойствие, что Гилу тогда стало не по себе. Он растерялся и не мог ничего не только сказать, но и даже подумать.

– Приветствую тебя, Фомальгил! Ну вот, мы наконец-то и встретились, Видящий, сын Харриана, темного Летописца. – тихо сказал темный человек и звук его голоса удивительно совпал и наложился на музыку, витающую в воздухе.

Гил со стыдом вспоминал потом, как заикаясь он смог сказать в ответ пришельцу:

– И я приветствую тебя! Кто ты, о мудрый, откуда знаешь моего отца и почему ты так называешь меня?

– Отец твой, Фомальгил, долгое время, очень долгое, по меркам смертных, был моим другом и летописцем. А зову я тебя так, потому что это именно то, настоящее имя, которое тебе дали при рождении отец и мать. Гил – это лишь сокращение, предназначенное для людей, но его придумал Тормунд, ныне покинувший Аэру. А имя мое… У меня их много… Хотя и нехорошо, наверное, по меркам людей, не знать к кому приехал в гости – человек чуть насмешливо улыбнулся и в его глазах мелькнула веселая искорка. Мелькнула и погасла.

– Ты… Сам… Не может быть!!! Владыка!!! Лорд Сатард!!! – Гил, пораженный внезапным озарением, рухнул в тот миг на колени и лишь после понял, что совершил ошибку. Он осознал, кто перед ним и это было так необычно, так сказочно, ведь перед ним стоял тот, кто был Ваал, видевшем древние дни, почти что сотворение мира. Бессмертный и могущественный дух. Гил после не мог вспоминать без легкого стыда свои эмоции. Хотя, как он мог себя повести иначе, ведь мечтая стать воином Фомальборга и в мыслях не мог представить, что Лорд снизойдет до него, простого парня, пусть даже и грамотного. Мало ли таких. И вот…

– Ну вот, ты такой же, как и все. Впрочем, на то вы и Люди. Всегда вот так… – веселый огонек вернулся в глаза Темного Лорда, и уже строго – Ну, встань уже. И никогда больше так не делай. Я тебе не западный лорд и не эльфийский вельможа. Это они любят такие вещи. Многому же еще предстоит тебе научиться, мальчик. Особенно, если ты захочешь избрать Темный Путь, как и твой отец.

И он коснулся Гила рукой с кольцом. Вся буря чувств, бушующая в душе, сразу же улеглась и стало совсем спокойно, вернулась ясность мыслей.

– Кстати, я советую все же называть меня Гортхард. И обращаться «Владыка» лишь при официальных обращениях впредь.

– Прости меня, Гортхард. Мне снится моя мечта и ты предлагаешь мне стать воином Фомальдора?

– Нет. Не воином, по крайней мере, в твоем понимании. Признаюсь честно, у меня нет недостатка в бойцах и в десятки раз лучше тебя. То, что я предложу тебе, гораздо страшнее и почетней. Ты волен согласиться или же отказаться, право твое. Смертные сами выбирают свой путь и никто, ни Ваал, ни Свет, ни Тьма, не в силах заставить их выполнить навязанную волю. Также, как и менять свой путь могут лишь смертные. Вы свободны Волей. Так предначертано, это не изменить.

– Я согласен! Я на все готов!

– Погоди соглашаться, ведь ты еще не знаешь, кто ты, что можешь и что я тебе могу сейчас предложить. – улыбнулся Гортхард и рубин в его короне ярко полыхнул. – А теперь, слушай. Все твои видения и сны идут из Тьмы. Ты – Видящий. Способный увидеть то, что происходило в далеком прошлом или же может происходить сейчас. Будущее для тебя сокрыто. Твой отец тоже был Видящим, но гораздо слабее тебя. Не спрашивай, почему ты или почему он – я не смогу ответить. Не я выбираю тех, кого наделить такой силой. Это мне, увы, не подвластно. Ты, Фомальгил, можешь принять это и помочь мне в борьбе с Силами Запада, как поступил твой отец, но можешь и отказаться. Дар не уйдет. Но знай, приняв служение, пути назад уже не будет. Свернуть с дороги нельзя, даже если ты и принадлежишь к Людям. Ты приобретешь много. Сможешь увидеть и понять, что происходит и происходило в нашем мире в разные времена. Сможешь стать частью людей, живущих ныне или давно ушедших, понять их чувства, мотивы поступков, пережить их гибель или рождение. Сможешь читать в сердцах людей, знать намного больше, чем может себе представить даже эльфийский принц. Ты сможешь стать гораздо больше человеком, чем сейчас. Ответы на многие вопросы откроются тебе. Жизнь твоя станет долгой, такой долгой, что ты сейчас даже не можешь и представить себе. Это почти бессмертие. Но потеряешь то, что так радует простого смертного. Семья для тебя будет доступна, иначе бы тебя сейчас не существовало. Но ты сам не сможешь так. Пережить всех, оставаясь молодым, видеть угасание родных, похоронить своих жену и детей, пережить всю тяжесть утраты и так раз за разом. Если сможешь попробовать после первого же горя. Вот цена. Твой отец держался долго, но человеческое начало взяло свое и он решился. Правда, все закончилось весьма печально. Впрочем ты можешь все узнать и увидеть сам, без меня и моей помощи. Даже сейчас у тебя хватит сил на это. Я приму любой ответ. Думай.

Гилу тогда показалось что его просто раздавила тяжесть предстоящего выбора. Он помнил, как взглянув в глаза Темному Лорду, спросил:

– Видимо тяжек выбор…Ответь, Гортхард, Повелитель Воинов, как мой дар поможет в твоей борьбе? Смогу ли я отомстить атани? Узнать, что с Иэри?

– Отвечу, ибо ты должен понимать. Что, по-твоему, сильнее, Слово или Меч? – молчание… – Я вижу, что ты колеблешься с ответом. Да, верно. Слово иногда разит больнее меча. Словом можно направить мечи, которые разрушат города, уничтожат врагов, отомстят за тебя. Словом можно убить, не физически, лишь только сказав его вовремя. Но что есть Слово без Меча? Пустой звук? Мечом можно уничтожить сказавшего Слово. Без Меча не отомстит сказавший Слово. Значит они равны? Но, Словом, также можно и спасти. Слово лечит раны, нанесенные духу, Слово помогает поддержать и направить, предостеречь. Но и Меч может служить Добру, защищать от Зла. Так что же сильней? Меч? Можно сказать Слово и Меч опустится или выпадет из руки или даже развернется в другую сторону. Мне нужно твое Слово. Можно убить всех, так оно уже было, но записанное правдивое слово не убить так просто. Правда даст новые ростки, они вырастут и дадут новые семена. Для этого и нужны Видящие. Не просто летописцы, таких много, а те, кто сможет узреть как было и все описать так как есть. Что бы потом кто-то прочел и сказал: «Так было. Я знаю.» Аданам ты сможешь отомстить, сполна и за всех. Но, вступив на Путь, сам поймешь, что не эта цель самая главная. Впрочем, держать силой тебя тоже никто не будет. Делай все по Закону. Его ты тоже усвоишь. Как и сам сможешь увидеть Иэри. Если захочешь. Это тяжело. Но так начинается Путь. Много смертей и трагедий познаешь ты на этой дороге. Путь скорби и есть путь Тьмы. Подумай.

И наступило молчание, лишь прекрасная музыка продолжала звучать в воздухе. И тогда понял Гил что это и есть его Путь. И ответил: « Я согласен Повелитель!» И обожгло холодным огнем левую ладонь и ударил порыв ветра в лицо.

А Темный Лорд сказал громко и торжественно: «Я принимаю твою службу, Фомальгил, Темный Летописец! Носи с гордостью этот знак на длани своей, так как это теперь твой знак, пришедший из Тьмы. Тебе еще нужно многому научиться, многое узнать. Учись. Тебе помогут. Но своим Даром учись управлять сам. Когда придет время, я призову тебя в Фомальборг. Там тебя будет ждать особый дар, но уже лично от меня. А пока – до встречи, воин Фомальдора!». И тогда Гил вернулся. Уже не Гил, а Фомальгил. И на левой ладони пульсировала болью четырехлучевая черная звезда с рубиновой точкой посередине.

….................................................................................................................................

Гил взялся за дело серьезно, да так, что очень сильно удивил Антара, как-то само-собой ставшего его наставником. Языки разных народов и времен давались ему не то, что легко, а так – мимо походя. Стоило открыть книгу, например, на языке племен Абиссии (на Западе их страну называли Абис), как Гил сразу же разбирал значение букв. Остальное осваивалось прямо во время чтения, скорость которого повергала в суеверный ужас Антара.

Гил за шесть месяцев смог прочесть почти все копии летописей эльфов Древней или Предначальной эпохи, труды летописцев нынешнего времени, попавшие в руки фомальдорцев. Множество книг различных народов прошло перед ним. Тут были и трагические истории, полные смертей и скорби, и описания стран, называемые атласы, и даже встречалось немало повестей, вызывающих улыбку и счастливый вздох. Но не только чтением днями напролет занимался Гил в замке. С первого же дня он принялся пытаться вызывать в себе видения. По началу получалось, честно сказать, не очень-то хорошо. Пока седовласый Антар не посоветовал ему перед сном долго и в деталях представлять предмет или место, которое Гилу хотелось бы увидеть. И тогда дело пошло. А сдвинувшись с мертвой точки уже только продвигалось вперед. Хотя и далеко не так легко, как с освоением чужестранных и древних языков и наречий. Это расстраивало.

«Мальчишка! Грех тебе жаловаться! Я знаю людей с выдающимися способностями и у них на то, что успел освоить ты, уходили годы!» – кричал в таких случаях на него старый Антар и в гневе топал ногой по полу. Но никогда не рассказывал о тех людях говоря: «Сам узнаешь, коли выучишься как следует!». И уходил. Но, возвращаясь после, всегда приносил дополнительно еще пару-тройку толстых книг. Чтобы Гил выучился как следует, видимо. И когда сны стали полностью управляемыми, Антар настоятельно посоветовал ему начать изучать окрестные и дальние страны, не на бумаге, а воочию. Своими глазами. И Гил увидел многое.

Перед ним проносилась огромная панорама Срединных земель, с севера на юг и с запада до самого дальнего востока. Фомальдор, называемый всеми на Западе Черной Страной, оказывается, был совсем не таким, как его представляло себе огромнейшее количество людей и на Западе, и на Востоке. Вместо каменистых и пустынных земель, обожженных солнцем, Фомальдор оказался вполне обычным, с ландшафтом, напоминающим земли Севера, где сочетались камень, хвойные леса и быстрые реки, берущие начало в горах, но на равнине текущие уже медленно и плавно. Их воды вбирало в себя большое внутреннее море – озеро Рун, окруженное плодородными землями.

Как мощные крепостные стены, с трех сторон охватившие подковой страну от сил Запада, вознесли ввысь свои пики Серые горы, горы Тени и горы Абиссии. Нет, не только от эльфов и атани, защищали этот край грозные вершины, почти отвесные с внешних склонов. Главный Враг затаился на дальнем-дальнем Западе, в легендарной стране, обиталище Ваал, заклятых врагов мятежного лорда Гортхарда и его учителя, Ваала Мелькарта. Ваала, познавшего Тьму и читавшего в сердцах смертных, понявшего Людей и сам почти ставший человеком. Наверное, останься он Ваалом, а не испытывай почти человеческие слабости, и не случилась бы последней войны, погубившая его самого и его страну. Но, тогда он не был бы самим собой и воистину ужасные вещи творились бы в мире. Такие, какими их и пытаются преподнести эльфийские предания Древних времен.

Лишь с Востока Фомальдор не был защищен никакими преградами. Хотя там и располагались плодородные равнины, житница страны. Все остальное в полном объеме добывалось в горах и на севере Фомальдора. Там, на возвышенностях и плато, добывались железо, золото и другие многочисленные ископаемые, добычей которых занимались и люди, и орки. В горах находились многочисленные сторожевые башни и крепости, гарнизоны которых состояли в основном из людей, но были и только орочьи форты. Вообще, люди и орки даже тут, в Фомальдоре, сторонились друг друга. Трудно забыть былые обиды, а их было немало. И хотя фомальдорские орки были спокойнее своих собратьев, обитающих за пределами страны, все равно они оставались дикими и необузданными. Только страх гнева Фомальборга держал по-настоящему их в узде. Южане из страны Абиссии особенно презирали и не любили орочье племя. Эти, при каждом удобном случае, проявляли свой горячий нрав и затевали с ними ссоры.

В Фомальдоре люди селились, в основном, в окрестностях моря Рун, на более плодородных землях. Тут было много выходцев из разных народов. Можно было встретить и смуглого горячего абиссийца, и гордого степного воина из племен, кочующих между Серыми горами и южным берегом моря Степи, называемого каждым кочевым народом по-своему. Молчаливый воин с самого дальнего востока, носящий странные шипастые доспехи из кожи и металла, покрывающий голову в бою шлемом с маской в виде страшного лица, показался бы демоном из тьмы человеку с запада. Но, он вполне мирно соседствовал с могучим северянином, бородатым, громким и обидчивым, хватающимся чуть что за боевую секиру, но также быстро отходящему от гнева.

Все они здесь собрались добровольно, по зову сердца ступив на путь служения Темному Замку, многие приехали с семьями и со временем стали как один народ, живущий в одной стране, но чтящий каждый свои традиции и не нарушающий чужие обычаи. Если кто-то хотел вернуться на родину, ему не препятствовали. Всегда кто-то приезжал, но кто-то и уезжал. Если Сын Абиссии затосковал вдруг по своей стране, он мог туда поехать свободно. А скучать тоже было по чему.

Земля Абиссии, ты и прекрасна, и страшна! Оставаясь всегда верным союзником Фомальдора, эта страна гордых дев, умелых воинов и мореходов, ни в чем не уступала Ингаланору. Роскошью дворцов, богатством морских портов и гаваней, прочностью кораблей, мужеству воинов и красотой женщин уж точно нет. Люди здесь отдавали предпочтение ярким цветам в одежде, а на дальнем юге страны, где власть берут бескрайние пески и вовсе носили только белое. Здесь знали цену пресной воды и поклонялись могучему Солнцу, несущему жизнь и смерть одновременно. В северной же части страны были и плодородные земли, и строительные леса, и в изобилии добывали железо, золото, соль и серебро. Южнее, в средней части Абиссии, жизнь и растительность жалась к рекам, зависела от них. Воды становилось мало, цена ее возрастала. А жизнь дешевела. И здесь, в этой жаркой стране, все уважали и почитали северного соседа, называемого в испокон веков враждебном Ингаланоре Сатардом Жестоким, Черным Властелином. Трудно не уважать могучего союзника в борьбе с общим врагом, а Западный Остров и земли Абиссии были давними соперниками и уже кровными врагами. С тех самых пор, как ингаланорцы появились на побережье. Двум львам не ужиться в одной пещере! Один из них должен пасть мертвым!! И пусть это будет не страна, называемая Абис!!!

С этим вполне были согласны и восточные соседи. Так называемый на Западе Чэн, на самом деле Хань, состоящий из множества стран, в которых проживал похожий и по обычаям, и по внешности народ, особенно поразил Гила своей необычностью. Необычно для жителя западных земель было все: желтокожие, плосколицые, с раскосыми глазами люди; просторная одежда, широкие конусообразные шляпы, которые они носили; обычаи и нравы, сильно отличающиеся от западных, порой очень жестокие, но неизменно справедливые, по их понятиям чести; растительность, изумившая бы любого из жителей западного побережья; климат, то жаркий и влажный на юге, то сухой и прохладный на севере, там где начиналась Великая степь. И, на этом пограничье со степью, жили самые суровые народы из этих восточных племен. Воины их в бою напоминали бы атани об демонах из Древней Эпохи – их яростные боевые кличи, приглушенные страшными боевыми личинами шлемов, необычного вида разнообразное оружие, могли внушить страх кому угодно. Да и могло ли быть как-то по-другому, если под боком у тебя степь?

Народы и племена, населявшие Великие степные просторы, предпочитали кочевой образ жизни с древнейших времен. Были они быстры, горды и жестоки в битвах, но принимая друга или дорогого гостя, могли поделиться последним. Преданность их своим вождям не знала границ. Жилье свое они возили с собой, собирая его с большой быстротой и тогда степь покрывалась похожими на плоские копны сена шатрами. И кочевали они, совершая набеги на соседей, от самых северных областей народов Хань и до южных берегов моря Степей, заходя и в полосу лесостепей, но не углубляясь в дремучие леса северного побережья.

Там уже селились жители страны Лесных городов, хоть и разобщенные на многочисленные мелкие княжества, но при общей угрозе способные выставить объединенное, довольно сильное ополчение и дружины. Были они, в отличие от своих смуглых южных соседей, белы кожей, носили бороды, почти не имели конницы и сражались пешими, но тем не менее, воины были грозные. Больше всего, Гилу нравились их обычаи и быт, более веселые, мягкие и свободные, чем у народов западных королевств. Жены их были красивы, добры и сильны, а мужчины свободолюбивы, крепки в сражениях и на охотах. Зимы тут были морозны, снежны и длились по полгода, а лето– жарким и коротким. Видимо, это и накладывало свой отпечаток на их жизнь и характеры, спешащие радоваться, пока есть время, выражающие это в своих песнях и танцах-хороводах.

А еще восточнее их поселений-городов, выстроенных из дерева, среди бесконечных лесов, видел Гил чудесные замки, явно эльфийской постройки, но увы, подобраться к ним оказалось невозможно. Как только он пытался приблизиться к ним, каждый раз как будто невидимая стена вставала между ним и этими землями, не пуская его дух к себе. Тоже самое происходило и когда он хотел рассмотреть эльфийские гавани и города в Ригадоре и на северо-западном побережье Срединных земель. Ингаланор тоже так и остался скрыт от его взора.

Зато поселения гномов частично приоткрыли ему свои ворота и в Стальных горах, и в Гномьих. Эти коренастые низкорослые крепыши, ловко орудующие различными видами боевых топоров, неприятно удивили его. Трудолюбивые и упорные в работе, они тем не менее имели довольно буйный и грубый нрав, часто пьянствуя и дебоширя. Сталь у них была высшего качества, мастера лучшие, после эльфов, но союзники они были весьма ненадежными, так как жажда наживы и золота часто перевешивала чашу весов при принятии каких-то решений.

Но и чудесных вещей в гномьих пещерах насмотрелся Гил немало. Что-что, а строители они были самые первоклассные, да и к людям, все же, намного ближе, чем высокомерные эльфы. И даже ближе, чем старающиеся им во всем подражать ингаланорцы, считающие себя намного выше всех остальных, которых они презрительно именовали Низшие, даже если те и были мудрее, добрее и честнее их. Все равно – Низшие. Ведь они люди Запада, отмеченные самими верховными Ваал, отметившим заслуги их предков в войнах с Темным Властелином Древней Эпохи.

Жизнь атани стала намного длиннее, чем годы обычных людей населяющих Аэру, а союзники-эльфы, хоть и смотрели на них чуть презрительно, но все же, отмеченному самими Ваал народу передали много из своих знаний и умений. В свою очередь, атани- ингаланорцы, умелые воины и мореходы, смотрели на остальных людей, как на Низших, прозябающих в мраке и дикости, лишенных света Ваал и рабов темных Владык. Даже не задумываясь и не вникая в их жизнь, нравы, законы и обычаи, которые зачастую были не хуже, а порой даже и лучше, чем у них самих.

Руша всякую самобытность, ингаланорцы стали насаждать свой образ жизни и мышления, высаживаясь на побережье материка. И очень не по нраву пришлось атани то, что далеко не все приняли их закон и волю. Вот тогда-то и стали они вразумлять низших людей силой оружия, хвалясь тем, что спасают несчастных от мрака и невежества, делая это лишь для их блага. И постепенно превращаясь в кровавых захватчиков и угнетателей. Много прибрежных и разрозненных западных Малых королевств пало под их ударами. Кто-то из страха подчинился им, а кто-то обратился за помощью к их изначальному врагу, живущему в Фомальдоре, и ведущему с атани и дружественным им эльфами-мэлори войну с древнейших времен.

Все это настолько широко открыло Гилу глаза на пропасть между Западом и Востоком, созданную искусственно Западными Владыками Ингаланора, что слова Гортхарда про то, что на Пути месть атани не самое главное, обрели свой смысл. И надо сказать весьма зловещий.

Ингаланор был действительно очень могучим противником. Таким могучим, что противостоять ему можно было лишь объединив весь восток, так как запад уже почти пал. Ингаланор все ближе и ближе пододвигал свои границы к Фомальдору, съедая королевства и племена одно за другим. Да и эльфы без дела не сидели, всячески помогая атани в выполнении воли Ваал. А те были неумолимы. Срединные земли должны подчиниться их ставленникам. Воля их должна исполняться по всей Аэре. Мятежный Ваал, отступник Сатард, должен пасть, а его рабы – наказаны и жестоко. И противостоять этим силам Запада должен был лишь один Гортхард и лишь одна его страна. Если не объединиться и не придет на помощь Восток и его народы, увидев угрозу, такую далекую, но уже такую близкую. Борьба предстояла не на жизнь, а на смерть…

……………………………………………………………………………………….

В дверь постучали, оторвав Гила от воспоминаний, и в комнату вошел молодой воин в выкрашенных черной краской нагруднике из толстой кожи и таком же открытом шлеме.

– Приветствую, Фомальгил! Хватит киснуть за наукой, пошли, пора мечами помахать, поразмяться! – сказал, улыбаясь и сверкая серыми глазами вошедший.

– И тебе привет, наставник Гвэнт! – ответил Гил и кивнул ему головой. – Неплохо перед сном немного потрудиться!

Этот воин был родом из народа Неясыти, что жил на севере лесов Рониона, не так уж и далеко от Серых гор. Этот лесной народ не отличался высоким ростом, но люди его были на самом деле крепки и выносливы. Мастера лесной войны, они умели спрятаться так, что возможно, могли ввести в заблуждение даже эльфа. Волосы у большинства из Неясытей были темны, а глаза – серыми. Люди народа Неясыти не были жестоки или злы, но жизнь в близости от орочьего Азгдора и лесных эльфийских поселений сделали их суровыми воинами. Постоянные стычки с эльфийскими разведчиками и налеты орочьих банд с гор закалили этот народ, а трудности лесной жизни не превратили в дикарей. Таким был и Гвэнт, умелым воином, опытным охотником с веселым нравом, всего на пять лет старше Гила, но уже успевшего много повидать на своем веку. Правда, ростом он был высок, что было редкостью в его родных местах. Здесь, в замке, он давал уроки боя на мечах и был одним из лучших мечников гарнизона.

Они спустились по винтовой лестнице в большую центральную залу, увешанную гобеленами и устланную свежим тростником. На столе, в углу, уже лежала пара деревянных тренировочных мечей. Гвэнт взял один из них и кивком головы пригласил взять Гила второй.

– Слыхал, что происходит на западе? – спросил лесовик.

– Нет, новостей пока не было, а я туда пока не заглядывал. Все как-то не собраться. – ответил Гил.

– Да, отстали вы тут. А дела неважнецкие. Конечно, наступление нидингов и их хозяев остановили, в основном благодаря Хэлгору, но и сами не продвинулись ни на шаг. Потеряли кучу городов, половину территорий всех союзных княжеств, но и атани не дали взять вторую половину. Хотя в этом проку мало. Сами-то прошляпили сколько. Полу победа. А это полу поражение. Теперь граница с ублюдками стала еще ближе. Нет, конечно, бои были нешуточные и я бы назвал их даже затяжными, но все же это тупик. Нам самим их не выкинуть оттуда, засели прочно. Но, и они уже выдохлись и вряд ли способны, в ближайшие лет пять-десять, на крупномасштабное наступление. Так что, враг стал еще ближе к Великой реке, а союзники на западе ропщут и стали косо поглядывать в нашу сторону. Одна надежда – восток. Вот так вот дружище!

– Послушай, а про Красный град, есть какие-то новости? – с тоской в голосе спросил Гил – Мне самому что-то туда никак не забраться…

– Понимаю. – Гвэнт метнул быстрый взгляд в сторону напарника –Неважные новости… После того, как наши вышибли оттуда гаденышей, как раз тогда, когда вытащили тебя, Рэдхорн почти весь сгорел. Оставшиеся в живых жители решили отстроить его заново. Разбили временный лагерь неподалеку, Хэлгор оставил прикрытие, правда небольшое и двинулся дальше. Кто мог знать, что банда нидингов вернется туда? Да еще и с ингаланорцем во главе. В общем…Да что тут говорить....

Повисло молчание. Видно, все эмоции Гила были налицо, так как Гвэнт чуть кашлянув, сказал:

– Да погоди, может и жива она еще, твоя подруга. Ищи, у тебя получится. Не сдавайся. Ну что, начали, что ли? – Гил едва успел вскинуть тренировочный меч, как получил очень чувствительный удар в плечо. После этого все мысли его были направлены уже на блокировку атак Гвэнта, столь стремительных и виртуозных, что примерно половину Гил просто не успевал отбивать.

Погоняв Гила до пота, синяков и ссадин, Гвэнт остановился и кинув меч на стол, сказал:

– Ну на сегодня хватит. Пошли, что ли. Вестей из Фомальборга нет?

– Пока никаких. Наверное, не до меня. Тишина. – ответил, вздохнув Гил.

– Значит рано. А напомни-ка, Фомальгил, сколько тебе годков? – стягивая нагрудник поинтересовался с улыбкой Гвэнт. Сам он вспотел совсем немного.

– Да скоро уже и 16 будет. В месяце Новой листвы. А что?

– А то, что по закону, именно с этого возраста, ты становишься полноправным воином, не раньше. Вот и думай головой. Клятву верности давал Твердыне? Нет. А будешь. И уже скоро совсем, а законов так и не выучил! Ну как так можно. Опозоришь еще нас со стариком Антаром. Я-то ладно, а вот для пожилого человека – неприятность. Ну, я пошел, до скорых встреч! – и махнув рукой выбежал из залы.

Гил вздохнул и побрел по винтовой лестнице наверх. Внезапно на него напала злость. Злость на себя. За то, что он до сих пор не смог ответить на вопросы, мучающие его. То, что рассказал Гвэнт, он мог, и должен был, узнать и увидеть сам. Гортхард же говорил про это. Нет, он оправдает доверие лорда и сможет все, отринув все свои страхи. Это Путь, и он может быть жесток, Ваал предупреждал. С твердым решением разузнать про Иэри, Гил поднялся к себе.

….................................................................................................................................

Чувство полета. Ветер. Светло, но сумрачно. Это утро. Внизу мелькают зеленые кроны деревьев. Я не хочу возвращаться в город, там ничего, кроме разрухи и пожарищ нет. Но мне надо найти девушку по имени Иэри. Я вызываю в мыслях ее образ, вспоминаю ее запах, пытаюсь услышать ее голос. Полет продолжается в сторону Красного города или Рэдхорна. Меня тянет туда, а значит она там. Я вдруг осознаю, что она жива и находится где-то близко.

Гвэнт говорил, что лагерь выживших горожан находится рядом с городом. Небо пасмурно, низкие свинцовые тучи несут в себе дождь. Первый раз за все время, что-то получается. Все прошлые попытки заканчивались ничем. Не было даже ощущений. Я не мог ни вспомнить голоса, ни представить образ Иэри. Здесь не мог.

Скорость увеличивается. Впереди встает стена тумана. Мне не свернуть в сторону. Откуда здесь сейчас туман? Он такой плотный, что я ничего в нем не вижу. Неожиданно туман пропадает, и я оказываюсь над горящим городом. Пожары начинают затухать или их кто-то тушит. Черный густой дым поднимается огромным столбом в небо, ставшее чистым от туч. Я не хочу туда! Но похоже выхода нет и мне придется еще раз заглянуть в Рэдхорн, если я желаю узнать хоть что-то про Иэри. Я спускаюсь туда, прямо в клубы дыма, мимо языков пламени. Вокруг громко трещит горящее дерево. На улице, в лужах крови, лежат мертвые и умирающие люди. Окровавленный человек сидит на дороге и, раскачиваясь из стороны в сторону, громко поет детскую песенку про птичку-синичку. Все пространство между домами заполнено дымом, пеплом и копотью. Нет, не здесь. Впервые я опускаюсь на землю и пробую идти, как обычный человек. Что же, это оказывается, не сложно совсем. Как обычная ходьба, только очень легко. Веса нет совсем. Я иду сквозь дым и пламя к площади у казарм. Как я не хочу туда идти! Но надо. В первую очередь мне.

За поворотом шум и крики. Воины Хэлгора, в черном, с почерневшими от копоти лицами и резко выделяющимися на их фоне белками глаз, растаскивают баграми, топорами и даже алебардами, тлеющие бревна горевшего дома. Ободранные и обгоревшие горожане, тут же, заливают пламя водой. Город сгорит. Это бесполезно. Он почти весь деревянный, за исключением первых этажей домов побогаче.

Мимо протащили на плаще кричащего фомальдорца, держащегося окровавленными руками за распоротую на животе кольчугу. Трупы везде. Горожане и горожанки, старики и дети, воины Хэлгора и нидинги с ингаланорцами. Смерть застала их в самых разных позах и движениях. Вот лежит атани, в богатой кольчуге и дорогом шлеме, с арбалетным болтом во рту, выбившем зубы, превратившем в кашу язык и небо. В подернутых смертной пленкой голубых глазах застыло выражение боли и удивления. Напротив него сидит, уже обуглившийся, труп городского дружинника, сжимающий в обгоревших руках тлеющее ложе арбалета, из которого он успел свалить врага. Неподалеку от них, пронзенные одним копьем, лежат нидинг и горожанин, обхвативший захватчика за горло сзади и воткнувший ему в бок длинный кинжал. Копье вошло в спину этому человеку, пробило его и одетого в легкий доспех солдата насквозь. Удар поистине чудовищный. Кто-то из воинов пытался помочь своему и ударил оружием, явно не рассчитав силу, насадив обоих на древко, как уток. Дальше по улице лежит маленькая девочка, лет шести. Голова ребенка разбита ударом булавы. Убегая, пытаясь проскочить мимо сражающихся, она попала под замах солдата и металлический шар с шипами обрушился не на противника, а ей на голову. Рядом лежит тряпичная кукла, непонятно как еще не сгоревшая. Она спасала ее и спасалась сама....

Я вижу эти смерти и события, так же ясно, как если бы был их свидетелем. Тяжело. Очень тяжело. И больно. Несчастный горожанин, так и не успел выдать дочь замуж, да и выдавать уже некого. Ингаланорец никогда не увидит своего новорожденного сына, не возьмет его на руки. Дружинник не купит дом, на который наконец-то, копя много лет, насобирал денег. Девочка никогда не вырастет, не выйдет замуж, не родит детей. Смерть и война скомкали их жизни, тела, разрушили их миры и уничтожили мечты. И не только мертвых, но и живых. Изнасилованные девушки и девочки, травмированные физически и морально. Искалеченные, обреченные на нищету и никому уже не нужные, мужчины и юноши. Вся эта боль, все эти знания про каждого, мимо кого я прохожу, вдруг обрушиваются со всех сторон, как камнепад в горах. Хочется завыть или закричать. Но здесь это бесполезно.

Вдруг, внезапно, я вижу Иэри. Она стоит, покачиваясь, пытаясь прикрыть наготу какой-то драной тряпкой. По черному от копоти и горя лицу текут, промывая себе дорогу, слезы. Великая Тьма! Клянусь они ответят за это! Я ощущаю ее стыд, страх, боль и отчаяние. Нет, это еще не все. То, что я не могу описать человеческими словами, обрушивается на меня. Все остальное уходит на задний план, и я бросаюсь к ней, желая обнять, помочь, забыв, что не имею тела, что я лишь бесплотный дух, переместившийся во времени. Из дыма появляется силуэт солдата в доспехе. Это фомальдорец, судя по крови, степняк -джурден. В руках воин держит обгоревший по краю плед, бережно накинув его Иэри на плечи, укутав ее, осторожно уводит в пелену дыма.

Меня вдруг подбрасывает вверх, выносит из дымных, стонущих улиц к голубому небу. Внизу остается Иэри, живая, но обесчещенная и сломанная. Ненависть к атани переполняет меня, хлещет через край и вырывается долгим, полным яростного безумия воплем, оглушительным и беззвучным одновременно. Становится легче.

Внизу, из сожженного города выезжает повозка, окруженная черными всадниками. Отряд человек в тридцать едет осторожно, но быстро. У них какой-то важный раненый, укрытый одеялами и весь перебинтованный. Осознание того, что это я и это меня везут по приказу Хэлгора в Фомальдор, становится такой неожиданностью, что лишает даже воли к движению. Но здесь есть и более сильная воля, чем моя. Мир кружится в сумасшедшем водовороте и меня выкидывает обратно под серое, тяжелое утреннее небо, несущее дождь.

Дождь уже начинает накрапывать. Вокруг все серое и унылое. Это уже почти настоящее время. Где-то с месяц назад, не больше. Я вижу внизу берег неширокой реки, вытекающей из леса. На берегу, теснясь друг к другу, стоят плохо построенные жилища, из необтесанных бревен, с кровлями из дерна и тростника. Здесь сейчас живут те, кто уцелел в Красном граде. Не все, конечно. Те, кому было куда податься, уехали из этой местности на восток или север. Остальные не захотели жить на том месте, где произошли кровавые события и отправились искать новое место. Ушли недалеко. Не хотелось навсегда покидать привычные места. И принялись устраиваться на новом месте.

Не все мужчины погибли или были покалечены в городских боях. Все, кто мог держать оружие, хотели уйти с войсками, но фомальдорцы взяли лишь несколько человек. Остальные должны были охранять женщин, детей и стариков. И отстраивать новый городок. Наступала осень, не за горами была и зима, а дел было много. А мужчин мало. Работать пришлось всем. Дюжина фомальдорских воинов, оставленных для защиты беженцев, помогали, как могли. Но они все-таки были воинами, а не строителями.

До затяжных дождей, означающих начало зимы, все были обеспечены крышей над головой. Вода была в реке, лес недалеко, а врага прогнали и даже слухов о нем не было. И люди решили строить новые, добротные дома. Главное начать, как говориться. Работа продвигалась очень медленно, похолодало. Хорошо еще, что здесь не север и зима очень мягкая. Но все равно, начались болезни, кое-кто из стариков, детей и слабых здоровьем не выдержал и умер. Люди не бросали своих трудов и это помогало забыться хоть на время от горя. Из своих разрушенных и сгоревших домов, беженцы забрали с собой все, что могли, так что, кое-какой инструмент был, а в древесине недостатка не было. Медленно, на берегу начал вырастать новый городок. Будущий Рэдхорн. Смерть отошла в сторону. Жизнь брала свое. Я знаю это, всего лишь приблизившись к поселению. Я вижу это, как будто прожил с ними всю зиму. И нахожу там Иэри.

Все это время она вместе со всеми трудилась, сразу, как только оправилась и пришла в себя после пережитого. Помогала как могла. Стряпала, стирала, таскала хворост. И все это время, рядом с ней был тот самый воин-джурден. Он остался, лично попросив об этом Хэлгора. И вождь оставил его здесь. Он знал, что это не трусость и желание остаться в стороне от битвы. Этот воин, именем Борр, был смел и отважен. Никто не посмел бы и усомниться в нем. Причина была очевидна. Любовь. И девушка, поначалу шарахавшаяся от всех мужчин, постепенно привыкла к нему и стала чувствовать в нем своего защитника. Она стала стараться всегда держаться рядом с ним. Он же, испытывал, при каждом взгляде на нее, одновременно и жалость и любовь, острую жажду мести и желание рубить без устали всех тех, кто был причастен к этой трагедии или способствовал ей

Я чувствую укол ревности, но сразу приходит горькое понимание того, что вот он-то и был рядом с Иэри в час беды. Он то и поддержал ее, а не я. Он был и сейчас рядом с ней, а не я, живший всю зиму в теплом замке, пока они выживали в глуши. Это просто рвет душу на части, хоть я и не думал, что эта девушка, которую я не часто и видел, лишь приезжая изредка в Рэдхорн, так западет в сердце. Я вижу их и сейчас вместе. Она помешивает в котле какую-то еду и слегка улыбается тому, что Борр говорит ей. Ей спокойно рядом с ним.

Вверх, вверх! Наши пути расходятся. Пусть им будет хорошо. Борр сможет ее защитить и полюбил Иэри всем сердцем степняка. У меня другой путь. Горький и мрачный. Она, как и я осталась одна на свете, но нашелся человек способный стать ей родным. У меня такой возможности может не быть. Никогда.

Вдруг, я чувствую тонкий тревожный звон. Что-то не так. Лес. Опасность в лесу. Именно сейчас, в этот момент, к опушке подходят вооруженные люди. Много. Оттуда так и веет злостью, жестокостью и похотью. И еще голодом. Зрение обостряется настолько, что мне видно сквозь кусты и деревья. Это крупный отряд союзников аданов, нидингов, как их называют в Фомальдоре. Они были разбиты где-то на севере и сейчас, оголодавшие, обозленные и замерзшие, готовят нападение на поселение беженцев. Они видят, что практически никакого отпора не будет, а в лагере есть и еда, и кров, и женщины. Немного вооруженных мужчин их не пугает нисколько. И даже если бы их было много, то это уже не остановило бы этих людей, дома возможно бывших хорошими отцами и мужьями, но озверевшими на войне. Единственный оставшийся из командования ингаланорец, не желает этого нападения, он воин, а не мясник, но попытка остановить солдат будет стоить ему жизни. А даже одна жизнь атани, не стоит и десяти жизней низших.

Я в ужасе лечу вниз к хижинам. Как их предупредить? Я кричу, машу невидимыми руками – тщетно! Бешеный рев раздается сразу с двух сторон от поселения. В лагере начинается смятение и паника. Никто из мужчин еще не отправился на работу к строящимся срубам на реке. Они выскакивают, хватая оружие, которое есть у каждого. Но доспеха никто уже надеть не успеет. Какая беспечность со стороны воинов, где был караул, охранение? Расслабились, разомлели!!! Нет! Я вижу двух фомальдорцев, в лесу, убитых тихо и бесшумно. Ингаланорец вел отряд осторожно и высылал вперед и по сторонам самых лучших людей из охотников.

Крики и визг женщин, перепуганных до полусмерти, наполнил все пространство между домами. Послышался первый лязг стали и крики боли. Разъярившиеся от безнаказанности, напавшие, хватают женщин без разбора прямо на улице и валят в грязь, наваливаясь сверху. Кто-то кидается прямо к котлам с пищей и начинает жадно поедать содержимое. Тем, кому на пути попадаются мужчины, приходиться вступать в схватку. Отчаянную и дикую. Люди катаются в грязи, кромсают и режут друг друга чем попало. Я вижу, как один беженец, совершенно безоружный, кидается на бородача с диким взглядом, валит его на землю и схватив валявшийся рядом булыжник, несколькими бешеными ударами разбивает ему в месиво все лицо. Воин Фомальдора, в окровавленной рубахе, одной рукой отбивается мечом сразу от трех противников. Женщина, выскочившая из двери хижины, втыкает копье в горло завывающему здоровяку с длиннющими вислыми усами. Отпор пытаются дать даже дети, подкатываясь под ноги врагам, сражающимся с защитниками, тыкая их кинжалами в ноги или под доспех. Но это лишь еще больше разъяряет напавших. Кровь льется ручьями по грязи, смешиваясь с водой и жижей. Последний, самый отчаянный бой. Бой на смерть людей, которым терять уже просто нечего.

Я мчусь к домику, где видел Иэри. Борр втолкнул ее внутрь помещения, а сам встал на входе с изогнутой саблей в руке. И, когда навалились сразу трое орущих солдат, принял свой последний бой. Все трое валялись в грязи, крови и собственных испражнениях, а джурден с перерубленной рукой тяжело дышал и истекал кровью. Когда подоспели еще враги, он гордо выпрямился и затянул воющую, степную боевую песнь. Свою последнюю в жизни. И успел перед смертью прихватить с собой еще одного, а второго искалечить на всю жизнь. И вот тогда Иэри закричала. А двое нидингов вошли в дом.

Я полностью теряю контроль над собой. Не понимаю зачем, кидаюсь в хижину за ними. Пытаюсь схватить их, ударить или укусить. Кричу что-то, пытаюсь закрыть собой Иэри. Но что может бесплотный дух! Да еще и неумеха! Иэри, с расширенными от страха глазами, часто-часто дышит и сжимает двумя руками кинжал, выставив его перед собой.

Ухмыляющиеся рожи нидингов. Их шаги к девушке. Предвкушение. Похоть. Смертный ужас Иэри. Все резко закончилось. Тогда, когда она развернув клинок лезвием к себе, с силой вонзила его себе в горло. Фонтаном брызнула кровь, обдав обоих насильников. Иэри умерла. Я не соображаю, что делаю. Я кричу этим двоим. Проклинаю их. Самым черным и страшным проклятием, какое могу в тот миг придумать. И вдруг вижу, как они оба изменились в лице, переглянулись и быстро выскочили наружу. Помещение внезапно бешено вертится и кружится. Наваливается темнота. И тишина.

Тишина и темнота. Звезды и луна. В темноте звучит протяжная, тихая и очень печальная музыка. Луна огромна. Вдруг вокруг диска луны начинают кружиться два темных крылатых силуэта. Они очень высоко и далеко в небе, потому и кажутся маленькими. На самом деле, они огромны. Они кружат вокруг диска луны, сходятся и расходятся. Выписывают на фоне яркого светила удивительные, для своих размеров, фигуры и пируэты. Это драконы. Их танец завораживает, гипнотизирует. Хочется смотреть на них бесконечно. И слышать эту печальную красивую мелодию в ночи. Как больно!

…................................................................................................................................

Когда Антар, заволновавшийся, что Гил уже второй день не выходит из комнаты, сам зашел туда, он замер. Его ученик сидел на кровати с открытыми глазами, без движения, смотря невидящими глазами в одну, ему лишь видимую точку. И по щекам его струями лились слезы. Лекарь сразу все понял. И вышел, положив на стол письмо, вчера пришедшее из Фомальборга. Через сутки исхудавший Гил вышел к людям. Письмо он держал в руке, в нем говорилось о том, что на десятый день месяца Новой листвы его ждут в Черной Крепости. Печать стояла самого Лорда Гортхарда.

Глава 3. Отряд.

Ранним утром, в первый день месяца Новой листвы, ворота Кар Сагота открылись и из них выехало десять всадников в черном. Одним из них был и Гил. Гвэнт тоже отправился с ним, став во главе сопровождающей Видящего девятки охраны. Путь предстоял не близкий, до Фомальборга все же было почти двести миль, но Гвэнт рассчитывал за девять дней преодолеть его. «Выедем пораньше и не спеша, к вечеру девятого дня будем на месте.» Для перехода он выбрал лучших лошадей в замке. Все воины были без доспехов, налегке, но оружие взял каждый. Гилу тоже подобрали меч по руке и теперь он висел на богато украшенном поясе в деревянных ножнах, обтянутых черной кожей.

Гилу и раньше приходилось совершать конные переходы, но это было не часто, поэтому наездник из него был не самый лучший. У дяди в обозе Гил чаще передвигался на телегах или в фургоне, хоть это Тормунд и не приветствовал. Воины же сопровождения держались в седлах как влитые. Впрочем, Гвэнт сказал, что видал людей, которые держаться в седле гораздо хуже него. Весь день Гил провел, погрузившись в свои мысли и скупо отвечал, когда к нему обращались. Ульф, уроженец Уваборга, попытался было его растормошить, но через некоторое время бросил попытки. «Фомальгиль видно готовится к клятве Твердыне. Волнуется парень.» – услышал Гил слова Гвэнта, обращенные к уварцу. Тот кратко засмеялся и ответил: «Да уж. Я вот, вообще заснуть три дня перед ней нормально не мог. А зря.» После этого от Гила отстали.

А он вовсе и не переживал, и не волновался. Нисколько. Просто пасмурная погода, мрачные ельники вдоль дороги, по которой передвигался отряд и мерное покачивание в седле, навеяли ему воспоминания о недавних, еще счастливых временах. И тем грустнее и тоскливей становилось на душе, чем сильнее приходило осознание того, что его, Фомальгила-Гила, жизнь никогда уже не будет прежней. И никогда все то, что было в прошлом, уже не вернется на круги своя. Но надо было продолжать жить дальше, идти по выбранному пути до конца, и отомстить за смерти своих родичей и друзей. И Иэри. И всех тех несчастных, чью гибель Гил видел в городе и в поселении беженцев.

И вот, в таком расположении духа, он даже не заметил, как начал наступать вечер и как постепенно вокруг стала меняться местность. Хмурые ельники гор остались позади, отодвигаясь от тракта, лес стал гораздо реже и вдоль дороги вознеслись вверх мачтовые сосны с красной корой. Они спустились в предгорья на плато. Дальше леса должны были стать еще более редкими. Чем ближе к вулкану Монтеингнема, тем меньше и меньше деревьев, но на пустоши у склонов горы отряд выбираться не собирался вовсе. И вот, уже на закате, Гвэнт скомандовал остановиться и разбить лагерь на ночлег.

Устроились быстро и обстоятельно. И распределившись, кто и после кого дежурит, расположились у большого костра. Привычные к длинным переходам воины практически сразу же заснули. Гил сидел, привалившись спиной к стволу сосны и любовался, как красиво взлетают в темное небо, усеянное звездами, искры от костра. И как они гаснут в темноте. Так же быстро, как и человеческие жизни в этом мире. Опять стало грустно. Взгляд Гила встретился с глазами Гвэнта, сидящего напротив, по ту сторону огня. И в них он увидел печаль и тоску. Глаза мечника притягивали к себе. Ближе. Ближе. Как-то постепенно они затмили все вокруг, заполнили собой весь окружающий мир. Гил как бы растворился в них…

….................................................................................................................................

Утро. Еще рано, солнце недавно встало. Лес. Кругом сплошной лес. И посреди леса широкая поляна, на которой стоит, обнесенный крепким высоким частоколом, небольшой деревянный городок. Я вижу, как створки ворот открываются и из них выезжает небольшой конный отряд человек в двадцать-двадцать пять.

Все они в полном вооружении. У каждого с собой меч, круглый деревянный щит с нарисованной совой и копье. Блестят начищенные песком кольчуги и открытые конические шлемы. На плечах накинуты темно-зеленые плащи. Это люди народа Неясыти. Я рядом с ними, но не просто рядом, а вместе с ними. Более того – я один из них. Но это и не я. Парнишка– моего возраста. И зовут его Гвэнт.

Я знаю о нем сейчас все. Все его тайны и секреты открыты мне. Я – это он. Младший сын главного вождя народа Неясыти. Вот так, не больше и не меньше. Рядом скачет статный высокий воин. Это старший брат Гвэнта Гэлл. Старший сын и наследник вождя Кулха. Гвэнт сам напросился ехать с братом и его воинами. Тот не хотел его с собой брать поначалу, но после передумал.

«А что? Брат уже воин, пусть и не опытный. Но опыт, если сидеть дома не придет к тебе сам, его нужно приобрести. Так и что за беда если парень поедет с нами? Бойцов я с собой возьму только лучших. Путь безопасен, ни орков, ни эльфов давно уже поблизости никто не видел. Все будет хорошо, отец.» – так по отъезду сказал Гэлл Кулху. И тот разрешил. Ведь просил за брата его любимый сын, наследник, в котором вождь души не чаял. Даже слишком несмотря на то, что сын уже отпустил бороду и был давно уже серьезным мужем. И только маленькая сестричка тревожным взглядом провожала отряд. Хоть ей и было всего десять лет, но многие уже считали, что она из Знающих. Хотя, точно предсказать что-то, она пока ничего не могла. Но лечить уже умела и отлично....

– Брат, а с орками мы схлестнемся? Или может эльфам наподдадим? – весело воскликнул Гвэнт. Брат сердито посмотрел на меня и ответил: «Даже не думай! Мы только до дальнего форта и назад. Что-то затихли они там. Мы проверим, все ли хорошо, а драться нам не придется!»

– Когда же ты наконец возьмешь меня в настоящее дело, Гэлл? – Гвэнту было обидно, он уже считается воином, а ни одного настоящего боя так и не видел. Поединки не в счет.

– Спешишь умереть, парень? – вместо брата ответил Эрл, по меркам Гвэнта уже старый воевода брата. – Дело нехитрое. Научись сперва в строю стоять как следует, а потом и в дело.

Гвэнта это обидело, и он насупился, а брат, глядя на это промолвил:

– Эрл дело говорит. Война – не игрушки. Там убивают по-настоящему. Этому надо учиться прилежно. Одна ошибка и ты покойник. А от покойника проку нет ни родичам, ни народу. Одно горе. И нечего дуться на старших.

Отряд расположился на привал в полдень, под старой толстой и кривой сосной, растущей посреди небольшой поляны в лесу. Гвэнт отъехал на своей низкорослой лошадке в сторону близкого леса и увидел на опушке что-то тускло блеснувшее в траве. Спешился и поднял предмет. Это был какой-то грубый то ли медальон, то ли монета. Не разобрав, он решил показать эту штуку брату. И опешил, когда тот взглянув на вещь, вдруг посерьезнел и тихо приказал собрать отряд.

Показав воинам находку, Гэлл сказал коротко: «Орки. Всем быть начеку!». Эрл же осторожно заметил, что может не стоит рисковать и повернуть коней назад. Но брат был настроен решительно и на полпути останавливаться не собирался. «Никто не знает, когда потеряна эта вещь. Может орки здесь были давно. В любом случае, мы должны предупредить отряд в форте. Пусть будут настороже» – ответил Гэлл – По коням!». И уже Гвэнту: «Держись-ка ко мне поближе, на всякий случай, братишка!».

Отряд перестроился, щиты были сняты из-за спин, оружие наготове, и они въехали на лесную дорогу, по двое в ряд. Спешили. Поэтому, уже через три часа, приблизились к месту. Форт находился на открытом пространстве, чуть дальше полета стрелы от опушки леса. Дальше шло обширное открытое пространство, вдалеке виднелись вершины Серых гор. Там, затерянная среди вершин находилась и мрачная твердыня орочьего Азгдора. Оттуда всегда приходила опасность.

Они выехали на опушку и Гэлл остановил отряд. Все вокруг было тихо. Гвэнт спросил у брата: «Почему мы встали?». Тот промолчал. Эрл, подъехав ближе спросил у Гэлла: «Что ты видишь, лорд?». «Ничего. Тихо.». «Вот именно. Тихо. И нет дыма над частоколом. И собаки не лают. Слишком тихо.». Гэлл помолчал. Надо было что-то предпринимать. И тогда он приказал воинам: «Едем, осторожно и прикройтесь щитами. Копья, луки наготове. Лучники, прикрывать.»

И отряд тронулся. До самых ворот ехали неспешно, все в огромном напряжении. У Гвэнта от перевозбуждения чуть тряслись пальцы. Страха не было. Кого бояться с братом и его сильными воинами?! Подъехав ближе, Гвэнт почувствовал сладковатый и приторный запах. Вспомнил, что похожий запах был, когда они нашли убитых людей на дороге, во время патрулирования. Тогда шалили разбойники и нападали на проезжавших купцов. Так пахли мертвые. Воины, не доезжая ворот, спешились, оставив позади лучников и лошадей. Гэлл, прикрываясь щитом и держа в руке копье, полуобернувшись сказал Гвэнту: «Останься с лошадьми». Люди Неясыти, построились перед воротами в линию, готовые мгновенно сомкнуть стену щитов. Напряжение физически ощущалось в воздухе.

Ворота оказались приоткрыты. Эрл вышел из строя и резко потянул правую створку в сторону, при этом отходя сам, прикрываясь ей. Но ничего не произошло. Зато взору открылась ужасная картина. На траве перед воротами лежали мертвые люди. Голов у них не было. Вокруг, над лужами застывшей крови, роились мухи. И в нос ударило смрадом. Отряд вошел в форт, и даже бывалые воины ужаснулись. Везде, у ворот, у колодца, у поленниц, у сараев и самого главного здания, блокгауза, лежали мертвые тела. И у всех были отрублены головы. Здесь были не только мужчины. Воины форта жили с семьями, у кого они были. Рядом с обезглавленными матерями лежали обезглавленные дети. А посередине двора, была насыпана гора из отрубленных голов со свалявшимися от крови волосами и закатившимися глазами.

При виде этой картины Гвэнта просто вывернуло наизнанку. Гэлл тут же влепил ему затрещину и злобно зашипел: «Я где тебе сказал остаться. Погоди вернемся…» Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь жужжанием мух, да тихими, сквозь зубы, проклятиями людей Неясыти. Даже видавший виды Эрл чуть побледнел. У всех в голове была одна мысль: «Орки!» Гвэнту стало жутко и страшно. Нет, мертвых он уже видел, и не раз, но чтобы вот так, чтоб такая бессмысленная жестокость – такого он даже себе представить не мог.

И тут, за кольцом стены, раздался резкий, хриплый и пронзительный звук рога. И все превратилось в еще больший кошмар. Разом раскрылись двери блокгауза и сараев. Оттуда, с диким ревом и визгом, вынеслись орки. Стремительные, невысокие и коренастые, черные фигуры в громоздких доспехах, размахивая кривыми воронеными ятаганами и рыча, обрушились на воинов Гэлла, которые уже разбрелись по двору крепостицы.

Рев, крики, лязг стали, стук ударов по щитам, слились в один звук. Старый Эрл, приняв удар ятагана на окованный край щита, ответным ударом меча, напрочь снес черную клыкастую голову орка с плеч. Обратным движением отшвырнув от себя еще одного противника, воевода заорал: «В кольцо! Все в кольцо!».

Но лишь единицы успели собраться вместе, да и то на большом расстоянии друг от друга. Гэлл, оттеснив Гвэнта назад, пригнулся за щитом и одним ударом, проткнул насквозь дико завизжавшего от боли орка копьем. Опрокинув нападавшего на спину и выпустив из руки древко, брат выхватил из ножен меч. Тут на Гвэнта обрушился ревущий орк и, яростно взмахнув ятаганом, рубанул сбоку, да так, что парень едва успел закрыться щитом. Бешеный орк, рыча и ругаясь, брызгая слюной и вращая глазами, рубил Гвэнта без разбора и лишь поэтому, парню удалось присев и подняв щит, нанести ему удар по ногам. Взвизгнув, противник рухнул на землю. Боевой азарт охватил Гвэнта и он, подскочив к упавшему, рубанул того по шее. Брызнула черная кровь, визг перешел в хрип. Тут же, жестокий удар ногой по щиту, отбросил Гвэнта назад.

Второй орк, больший по размеру и вооруженный топором, налетел на него. Сзади, за спиной, яростно рубился брат, ни отойти, ни отступить возможности не было. Гвэнт принял на меч первый удар топора и чуть не лишился оружия. Рука занемела, но клинок он удержал. Второй яростный удар пришелся в щит, от которого полетели щепки, а третий попал по шлему. В голове зазвенело, мир вдруг стал темнее, а звуки глуше. И сгинуть бы моему товарищу там, в том далеком форте, если бы не его брат. Прямо над головой младшего, полуобернувшись, Гэлл ударил орка в голову своим мечом. Клинок щелкнул по шлему врага в районе виска и тот вдруг зашатался, опустил руки. Гвэнт не задумываясь, ощущая нахлынувшую ненависть, размахнувшись, всадил врагу клинок в горло и провернул.

Его сзади схватил брат и закричал в самое ухо: «Отходим назад! Отходим назад!». Они, встав рядом, стали отходить, и перед Гвэнтом открылась вся картина короткого, жестокого боя. Все воины были мертвы или добивались врагом. Эрл, окруженный тремя трупами орков, лежал на спине с копьем, торчащим изо рта. И на них надвигались новые противники.

Отходили быстро, спасать было некого. Самим спастись шанс был, если дойти до лошадей. И тут позади раздался топот копыт, свистнули стрелы, один орк рухнул мертвый, а остальные нырнули за щиты. Два лучника, оставшихся снаружи у лошадей, пришли на помощь лишь сейчас. Они вели с собой, в поводу, коней. Братья не вскочили, взлетели в седла и все четверо помчались во всю прыть к лесу. И вроде вот оно, спасение, в трех шагах уже, но мелькнула навстречу быстрая тень, щелкнули тетивы арбалетов, засевших в кустах врагов, лошадь Гвэнта, истошно всхрапнув, рухнула на передние ноги и всадник, вылетев из седла как камень из пращи, с размаху ударился об землю. Стало темно и тихо.

Сознание возвращалось медленно. Сначала открылся один глаз, затем второй. Темно. Ночь. Толстые стволы теряющихся в темноте деревьев подсвечены красными отблесками костра. Вокруг шум. Какой-то рыкающий говор, хриплый смех, стуки и треск костров. Орки! Гвэнт внезапно ощутил, что он связан и довольно крепко. Эти твари взяли его в плен! Зачем? Ну конечно, чтобы помучить, поразвлечься. А затем, скорее всего, отрезать голову. Захотелось завыть от тоски и нахлынувшего ужаса. Усилием воли Гвэнт справился с этим и стал твердить себе, что он из народа Неясыти, даже если орки и будут убивать его, то умрет он, как воин своего племени. Эти твари не услышат от него ни звука!

– Эй, Гартаг, иди сюда, похоже змееныш очухался! – прорычал рядом из темноты орк, видимо охранявший Гвэнта. Этот язык был понятен ему. Живя в таком опасном соседстве, волей-неволей приходилось хоть немного знать и орочье северное наречие и основу эльфийского языка.

– Ну, заткнитесь-ка все! – взревел грубый бас-рык, гася гвалт, начавшийся после этих слов – Тащи мальца сюда!

Гвэнта затрясло, когда его грубо схватили когтистые черные лапы и волоком потащили к огню. Встряхнув, его поставили на ноги, и он тут же снова упал. Прямо перед ним, на колоде сидел матерый сильный орк в металлическом панцире грубой работы, нацепленном поверх драной кольчуги. На темном плоском лице-морде страшно горели, поймавшие отсвет костра глаза и белели, торчащие вверх из-под нижней толстой губы, клыки. На коленях лежал без ножен кривой и широкий ятаган из вороненой стали.

– Да развяжи ты ему лапы! От страха малец даже на ногах уже не стоит. Куда он денется! – пророкотал предводитель орков.

Гвэнта опять грубо поставили на ноги и кинжалом перерезали связывающие его веревки. Было страшно. Очень страшно.

– Кто ты и как тебя зовут? – обратился вожак к Гвэнту. Собрав в кулак всю силу воли и тщетно пытаясь подавить в себе страх, тот ответил, жалко вскинув голову:

– Я воин народа Неясыти, ублюдок! И ты и твои сволочи еще почувствуете на своей шкуре лезвия наших мечей!

Вожак оглушительно хрипло заржал и подражая ему загомонили, захохотали остальные.

– Ну так я тебе скажу, кто ты, щенок! – угомонившись сказал вожак – Ты просто кусок человечьего дерьма, который мы сейчас разорвем на куски и растопчем! Ты еще и лжец! Горг подойди сюда!

Из толпы орков вышел один, прихрамывающий и подошел к ним. Гвэнт еле справлялся с паникой. В голове бушевал хаос мыслей: «Они не могли далеко уйти. Наши уже наверняка знают обо всем случившемся. Ищут. Где же они! Зачем этим мое имя? Что они затеяли? Откуда они? Что делать!?».

– Скажи нам, Горг, что ты знаешь? А я скажу зачем нам этот щенок!» —сказал предводитель.

– О вождь! – прошипел подошедший – Этого мальчишку я видел вместе со старшим сыном вождя людей леса и тот называл его братом. А то, что тот мертвый, у дороги и был старшим, не вызывает никакого сомнения. У него было кольцо и медальон наследника! Вот они!

– Достаточно! Ну, тупоголовые болваны, что я вам говорил? Теперь понятно? Если старший отпрыск мертв, то этот щенок– наследник вождя! Вождя! Да за него живого мы выручим немалый барыш! – громко проревел Гартаг и, обращаясь к Гвэнту – Что ты теперь скажешь, щенок!?

А Гвэнт стоял, как пораженный молнией. Как так? Брат погиб? А он что теперь, заложник? И где спасение? Похоже его не будет… И вот тогда на парня нахлынула слепая, бессильная ярость. Он почувствовал жгучую ненависть и крикнул прямо в жуткую рожу:

– Да, я сын вождя и вас ублюдки, когда отец поймает все ваше отродье, наши будут жарить на медленном огне, а тебя мразь особенно! Вы все ответите за эти преступления! И даже если вы уйдете от мести Неясыти, то на вас обрушится сила Темного Властелина, которого вы в страхе, как псы, называете Сатардом Жестоким! Наш народ издревле союзник ему! И служим мы Владыке из веры, а не как вы, мрази из страха! Вам конец! Ваши же вожди прикажут повесить вас на собственных кишках!! Я скорее умру, чем…

С рыком вожак вскочил на ноги и сильным ударом ладони сбил с ног Гвэнта.

– Вроде ты все сказал, щенок! – заревел он – А теперь послушай, что скажу тебе я! Мне плевать на наших вождей, они изгнали меня, как и всех здесь, из гор! Мне плевать на твоего властелина, он далеко и не всесилен! А ты здесь! И я могу очень медленно убивать тебя, час за часом! А могу живым и почти целехоньким, передать твоему папаше, в обмен на пару мешков золота! Нам все равно, мы изгнанники, дурачина ты человеческая!

Гартаг с шумом сел обратно и обвел всех орков глазами. Слова мальчишки возымели свое действие: многие зашептались и заозирались друг на друга. Хоть Сатард и далеко, но страх перед ним был в крови у всех орков. Его имя, прозвучав здесь, отрезвило горячие головы. Послышались голоса: «Зачем нам ссориться с Черными? Эти, если захотят, из-под земли достанут. Убить щенка, да и концы в воду! Правильно, кто узнает-то, что это мы, таких много!». Вожак и сам, признаться, при имени Сатарда почувствовал себя не в своей тарелке, но положение требовало срочного решения и возможно силой. Авторитет надо держать.

– Заткнитесь! Раскудахтались как бабы, трусы несчастные! Говорю вам, дело выгорит. А там, уйдем за Северный хребет и ищи свищи ветра в поле! Черные туда еще и не добрались. Делаем, как я сказал, или может, кто-то желает оспорить мое решение!? – черный ятаган рассек со свистом воздух, но никто так и не посмел открыто заявить протест. Ропот стих.

– Отлично! А теперь, свяжите-ка щенка покрепче, да сторожите получше! Завтра мы выручим за него наше золото и уйдем за хребет! – и Гартаг злобно захохотал, а Гвэнт сжался в комок.

И вот тут-то и свистнули первые стрелы. Орк, который уже нагнулся, чтобы схватить Гвэнта, захрипел и упал рядом, дергаясь в конвульсиях. Стрела, торчавшая из его горла, была белооперенная. «Эльфы!» – увидев оперение, сразу же понял Гвэнт. А вокруг творилось полное светопреставление. Летящие из темноты, чуть светящиеся в полете, стрелы эльфов разили без промаха и летели так густо, что моментально выкосили половину столпившихся орков. Вой, визг и рев стояли такие, что заложило уши. Спасаясь от летучей смерти, оставшиеся в живых после первых секунд боя, орки кинулись врассыпную. Но, судя по звукам, и там, в темноте, их находила смерть. За пределами света костров зазвенели клинки. Противники прекрасно видели в темноте, в отличие от Гвэнта, и схватились в рукопашную.

Полностью ошеломленный от всего произошедшего, Гвэнт, как мог, быстро пополз во тьму. Эльфы тоже были врагами и ждать от них чего-то хорошего не приходилось. Отползая от света костров, парень не выдержал и вскочив, побежал наугад. Лишь бы подальше отсюда! Далеко уйти не пришлось. Кто-то из темноты, ловко и мощно, швырнул его на землю. При этом, падая, Гвэнт сильно ударился об ствол дерева и застонал. Его схватили и снова потащили к догорающим, разметанным сапогами кострищам.

Шум и треск в лесу затихли. Крики и стоны смолкли. Когда его отпустили, Гвэнт огляделся и увидел высокие стройные фигуры, сжимающие в руках мечи или луки. Эльф с ясными, как будто излучающими свет очами, подошел к нему и прищурив глаза, промолвил красивым певучим голосом:

– Вот так добыча! И позволь спросить, человек из племени служащему Врагу, как ты затесался в столь любезную компанию?

– Что с ним разговаривать понапрасну? Это прислужник Врага и был он с такими же, даже худшими, пособниками Черного Властелина. Вероятно, он ими и командовал! Опять люди Тьмы объединились с орками для грабежей и убийств! Убей врага, Тиавель! – жестко ответил вместо Гвэнта другой эльф, вытирая клинок от черной орочей крови.

– Подожди, друг. Убить мы его всегда успеем. Вот будет ли это достойным делом, прикончить такого юнца? Не похож он на вождя орков что-то. – усмехнулся первый воин.

– Я не с ними и никогда с ними не был и не буду. Они мне такие же враги, как и вам. Я был их пленником, и они хотели взять за меня выкуп. Эти мерзавцы напали на нас внезапно, убили многих и жестоко. Погиб мой брат! – устало, внезапно охрипшим голосом, ответил на это обоим Гвэнт.

– Что ж, приятно слышать, что наши враги убивают друг друга. Воистину добрые вести я сейчас услышал! А ты, мальчик, показался оркам важной птицей, так получается, да? – сощурившись пропел Тиавель – Вы называете себя людьми Неясыти, служите своему Черному Владыке, сражаетесь с нами, да еще и с этими (плевок в сторону орочьего трупа). А что ты скажешь на то, что вы и эти вот, вместе нападали на наши земли? Для нас ты и они – одно и то же, по сути. Вот только орки- рабы, и выполняют злую волю своего господина, а вы, рожденные свободными, добровольно выбираете себе ярмо Врага всего Мира! А если я отпущу тебя, что ты станешь делать, мальчик?

– Пойду к своим и буду поступать так, как поступают все воины моего народа. Не мы пришли к вам на землю, а вы явились к нам и стали жить в этих лесах! А наш Лорд, пусть и враг вам, но нам всегда был заступником и добрым учителем… – собрав всю гордость ответил эльфу Гвэнт.

– Пожалуйста, избавь меня от того, что тебе вбили в голову твои старейшины или как там у вас их называют. Я понял теперь, кого я отпускаю… Что ж, иди, куда тебе заблагорассудиться. Другого я и не ожидал услышать от сына вождя- перебил Гвэнта эльф-предводитель и, увидев изумление на лице юноши, добавил – Не удивляйся, я много знаю. Иди к отцу, иди, но смотри, не пожалей. Вот увидишь, как встретят тебя там. Впрочем, чего еще можно ожидать от диких прислужников Врага… Все, уходи пока я не передумал и не приказал тебя убить!

Гвэнт увидел, как отошли, притащившие его сюда воины-эльфы, развернулся, и не оглядываясь, ожидая стрелы в спину, медленно пошел в лесной мрак. И уже уходя, услышал сзади: «Зачем ты отпустил его! Это враг, он принесет много вреда!». «Ему будет гораздо хуже, если он останется жив. Прикончив щенка, мы, может даже проявили бы милосердие к врагу. Я знаю». И Гвэнт растворился в ночной мгле.

…...........................................................................................................................................................

На самом деле, орки успели уйти достаточно далеко от форта, здесь Гвэнт ошибся. Они шли знаменитым орочьим шагом, шли быстро и без отдыха. Именно поэтому, считая себя уже в безопасности, они и не заботились об охране, разбив стоянку как заблагорассудится. И сильно просчитались. Ибо совсем не принимали в расчет то, что эльфийские отряды уже забираются в эти места. Это был роковой для них промах.

Гвэнт шел долго. С отдыхом и сном получилось остаток ночи, день, ночь, и к вечеру второго дня, он вышел к городу. Еще на подходе его перехватили стражи в лесу и спешно доставили к городским воротам. Они что-то рассказывали ему, что-то спрашивали. Он отвечал, кивал в ответ, но к несчастью, совсем не воспринимал то, что ему говорилось. Слишком велики были усталость и потрясение. В памяти всплывали сцены страшных последних двух суток и звучали последние слова эльфа. Было неясно, что он имел в виду.

А воины говорили ему о том, что король Кулх, его отец, отправил вслед их отряду еще всадников, и именно они нашли тела погибших из отряда Гэлла и его самого. Похоронили павших, а трупы наследника и его воеводы Эрл привезли к правителю. И тот впал в ужасное горе и не просто горе, а прямо в настоящее безумие. Он прилюдно плакал, рыдал, проклинал всех врагов, а когда узнал, что младшего сына там не было, то и вовсе сошел с ума. Кричал, что мальчишка трус, он сбежал, вместо того чтобы как настоящий воин Неясыти, погибнуть плечом к плечу вместе с братом. Грозился карами всем, от Гвэнта, до всей верхушки орочьих кланов и самого Темного Лорда. В городе был траур, усугубляемый безумием короля.

Гвэнт не придал особого значения тому, с каким скорбным видом смотрят на него люди, мимо которых он проходил. Он сразу же отправился на двор большого дома из толстенных бревен, который был домом и резиденцией вождя народа Неясыти. Его дом.

Скорбную картину увидел он там. На ступенях высокого крыльца, сидел сгорбившись Кулх. Длинный и широкий темно-зеленый плащ, в который он закутался, будто на улице зима, был парадной одеждой. Лицо отца Гвэнта было очень уставшим, буквально почерневшим от горя, длинные седые усы жалко обвисли, глаза потускнели. Не таким его оставлял пару дней назад Гвэнт. Напротив него, на небольшом помосте, лежало тело брата, накрытое окровавленным плащом. Вокруг стояли лучшие люди города и воины дружины короля. При появлении Гвэнта, Кулх вскинул голову, вскочил на ноги и в глазах его полыхнул бешеный гнев. Мгновенно он преобразился и громко, так чтобы все услышали произнес:

– А-а, вот и ты! Полюбуйся на своего брата, сынок, вот он лежит под плащом, орки поизгалялись над его телом. Ведь ты, наверное, видел, как дело было, из кустов, в которых отсиделся, пока эти звери выделывали это. Поведай-ка нам, сынок, как так вышло, что ты живой и тут перед нами, а Гэлл, наследник трона, лежит мертвый и дух его ушел из этого мира?

Гвэнт тогда просто опешил от таких слов. От неожиданности он не мог сказать ни слова, язык не слушался, мысль заметалась в голове. Не так, он думал, встретит его отец. Грезилось, они вместе оседлают коней, отправятся со всей дружиной и воинами в орочьи предгорья, неся меч и огонь врагам. Но таких обвинений… Так вот, что ему говорили воины в лесу, о чем хотели предупредить. Вот почему так странно смотрели на него люди в городе.

– Отец, зачем ты так говоришь! Кто тебе такое сказал? Я был с братом до конца, я убивал орков, но попался в плен… – начал было оправдываться Гвэнт, но лишь вызвал еще большую агрессию отца.

– Как смеешь ты, щенок, врать, над телом брата!! Орки, взяв тебя в плен, такое с тобой сотворили бы, что тебя вряд ли кто-то смог бы узнать!!! Почему тогда ты здесь? Что, орки отпустили тебя!??– лицо отца побагровело, глаза стали страшными.

– Выслушай меня.... – еще раз попытался было Гвэнт.

– Молчать!!! Ты не только трус, но еще и лжец!!! Ты мне больше не сын!! Видно, мой единственный сын, погиб! Своей наследницей я объявляю дочь Кайнлин! Вот кто не подведет!! Она больше мужчина, чем этот щенок!!!

Уже в который раз Гвэнта называли щенком. В этот раз это был родной отец, так несправедливо обвинявший сына и при всех, прилюдно оскорбил и отрекся от него. И ярость выплеснулась из Гвэнта словами:

– Ну что же, так тому и быть! Я ухожу! – и развернувшись громко добавил – Ты мне отец, но больше ты мне не правитель!!

– Прочь с глаз моих!! Вон из моих земель!!! Убирайся к своим оркам!!! Прочь!!! Прочь!!! – и Гвэнт, уходя услышал, как старый король зарыдал. Никто из собравшихся не сказал ни слова. Все молча расступались перед изгнанником.

Вот тогда и вспомнились ему те слова эльфа, которые тот сказал Гвэнту в след. И такая ненависть к ним всем, оркам, эльфам, неизвестно кому еще, нахлынула на парня, что он на какой-то миг задохнулся. А после, выйдя за ворота города, горько зарыдал........

Неизвестно, что бы было дальше, но сложилось так, как сложилось. Уже в сумерках, Гвэнта в лесу нашел Вилберн, один из старших дружинников отца. «Послушай, Гвэнт, – сказал он – Твой отец сейчас не в себе и возвращаться назад тебе сейчас нельзя. И неизвестно сколько это продлиться, но рано или поздно, закончится. И вот тогда, король поймет, как он был неправ и ты вернешься домой. Не думай, что кто-то поддерживает слова короля, все следопыты, как один говорят, что тебя взяли орки. Дружина знает, что ты не предатель и не трус. Твой отец отправляет посольство в Фомальдор, к лорду Гортхарду. Разразится война с орками Азгдора. Лишь он один сможет повлиять на ситуацию и наказать виновных без войны и крови. По крайней мере ее прольется гораздо меньше. Путь неблизкий, сам знаешь, и пока мы вернемся король уже отойдет от своего безумия. Чем скитаться по лесам, отправляйся с нами, принц. Отец не будет знать об этом, а старшие маршалы скажут ему, где ты и когда вернешься, как только его безумие уляжется и пелена горя схлынет с его глаз.»

И конечно же Гвэнт согласился. Дорога была трудная, испытать в пути пришлось и непогоду, и нападения, но в целом, большое посольство добралось до Фомальдора благополучно, потеряв в дороге лишь трех человек. Там их приняли очень радушно, а услышав историю Гвэнта сильно огорчились. Сам Гортхард заинтересовался делом. В Серые горы были срочно отправлены сообщения, туда выступили подвластные Темному Лорду расположенные близко отряды, а самого принца позвали на беседу с лордом. О чем она была, я так и не могу увидеть, знаю, что после нее Гвэнт дал Фомальборгу клятву верности и вступил в ряды черного воинства Фомальдора. Домой он так и не уехал....

Внезапно видение исчезло, и Гил вновь оказался самим собой, сидящим у костра, за которым напротив него сидел Гвэнт. От пламени, отражающемся в его глазах, казалось, будто они горят ярким огнем. Гилу стало не по себе. Но вот Гвэнт пошевелил головой и отблеск ушел, а в глазах осталась лишь грусть и боль. Грустно улыбнувшись, он сказал Гилу:

– Ну, вот, теперь ты знаешь обо мне даже то, чего здесь не знает никто, разве, кроме что Хэлгора или самого Лорда. Не переживай, все в порядке. Ты видящий и все равно узнал бы, я был готов. Но, скажу, что то, как именно это ты сделал, очень необычно. И не очень-то приятно – тут он опять улыбнулся – Но ложись спать, дорога впереди дальняя. Завтра пойдем быстрее!

И улегся спать. А Гил еще очень долго не мог уснуть, смотрел на угли затухающего костра, мерцающие в вышине ночного неба звезды и непонятная грусть одолевала его. Потом пришел сон.

,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,

К вечеру второго дня пути, отряд выехал на большой тракт, идущий с севера на юг, и двигаться сразу стало легче. Да и движение здесь стало очень оживленным. Ночевали они уже не под открытым небом, а на больших постоялых дворах, расположенных друг от друга на таком расстоянии, что выехав утром, к вечеру путник уже доезжал до следующего ночлега.

Отряд стал обгонять идущие с юго-восточных и южных областей Фомальдора, считающихся житницей страны, обозы с провиантом и тем необходимым, чем юг и восток могли снабдить север и северо-запад. А оттуда, навстречу, двигались группы воинов, едущих проведать родных, везли древесину, камень, железо и все то, что способен был дать югу, зажатый горами со всех сторон, северо-запад.

Вообще, эта часть Фомальдора больше напоминала Гилу большой военный лагерь. Тут ни разу ему на глаза не попалась ни женщина, ни ребенок. Гил видел только разного возраста мужчин, причем все как один, были вооружены и носили в основном черные одежды. Хотя встречались и разные сочетания цветов, но в основном, оттенки были темные.

Гвэнт разъяснил, что люди, не носящие черное-красное или черное с серебром, в основном приезжие, из других, союзных Фомальдору, стран. Когда же Гил поведал о своих выводах о военном лагере, принц засмеялся и сказал: «Ах, и до чего же ты наблюдательный, неуч. Вспомни-ка, где живут в этой стране люди? Правильно, на востоке и юге. Вокруг моря-озера. Там и земля плодородней и пейзажи поприятней, да и воздух почище! Всякой орочьей мразью не воняет! А здесь и почва не годится для пашен, и орков тьма, и, самое главное – враг не так уж и далеко. В случае самого непоправимого, если враг перевалит через горы, он встретит достойный отпор, попадая прямиком в твой воинский лагерь, а не на добротные пашни, с беззащитными женами и детьми фомальдорцев! Неет, брат, шалишь! Согласись, люди будут драться уверенней и злее, зная, что семьи в безопасности, не надо кидаться их спасать, а надо рубить ублюдков, пока они не добрались до них. То-то же!». Гилу стало немного неловко за свое сравнение, впрочем, справедливое. Воины отряда весело переглянулись, но никто ничего не добавил к словам Гвэнта.

В дороге Гил гораздо ближе познакомился и узнал людей из Кар- Сагота. Кто-то рассказывал про себя Гилу сам, а про кого-то поведал историю Гвэнт. Повторять же то, что получилось с товарищем, как-то больше ни с кем не хотелось. Взгляд Гила уперся в спины ехавших впереди него двух братьев-близнецов, Вальда и Горма. Абсолютно одинаковые на лица, с длинными светлыми волосами и серыми глазами, в одинаковых черных дублетах и длинных плащах, братья приехали в Фомальборг из дальнего северного королевства. История их могла вызвать улыбку, но тем не менее, не многие решились бы посмеяться над двумя могучими, немногословными молодыми северянами. Как-то раз, их отец, местный ярл, решил заручиться в междуусобице поддержкой самого Владыки Фомальдора и отправил к нему в ученики сразу пять своих сыновей. Не стоит, наверное, говорить, что тому было неведомо даже о существовании сего достойного ярла, чего уж там говорить о его противниках. И вот, эти сильные юноши, преодолев долгий путь, наконец добрались до Фомальдора. Им удалось пройти в страну, приняты были они с некоторым недоверием, так как письмо от их отца Темному Лорду особой веры не вызвало, но при попытке задержать их, братья оказали такое отчаянное сопротивление, что убили двоих людей из стражи. Такое дошло до Гортхарда и дебоширы предстали пред ним. Не известно, о чем шла там речь, но в конечном итоге, трое старших отправились с гордым видом обратно к отцу, везя письмо с ответом, а младшие близнецы остались в Фомальдоре и дали клятву служения Фомальборгу. События эти происходили с десяток лет назад и сейчас это уже были опытные и закаленные в боях воины Твердыни. И, конечно, это не они сами рассказали про себя Гилу. Но он чувствовал – это правда.

Ехавший дальше уварец Ульф, имел за плечами гораздо более сложную историю. Это он сам рассказал Гилу и рассказ его занял почти целый день пути. Рассказ этот потряс Гила так, что он подумал, как хорошо, что он этого не увидел своими глазами.

Ульф родился в богатой семье купца, торгующего пряностями. К этому времени ингаланорцы очень прочно уже обосновались в городе… При помощи рабской силы низших, они очень быстро отстроили, когда-то почти полностью разрушенный ими город. Но это было очень давно, и даже дед Ульфа ничего об этом не помнил. Очень давно, рассказывал Ульф, город был осажден ингаланорцами и выдержал долгую и кровопролитную осаду. Все попытки снять блокаду извне, были провалены, а пытавшиеся бежать из города корабли топились ингаланорцами нещадно. Так рассказывали предания в самом княжестве Уваборга, уже полностью подчиненному своей воле атани и предания эти передавались тайно из уст в уста, да и то, если рассказчик был уверен в этом человеке. Если таких ловили атани, то их обычно прилюдно четвертовали, как мятежников.

Ульф же рос в богатой семье, давшей присягу Ингаланору, после чего они могли спокойно торговать с теми, кому разрешал вести торг наместник атани. Прошло уже много времени с тех кровавых событий и многие уже не помнили об них. Сейчас народ Уваборга учили, что жили они до этого под пятой злодея Сатарда и его абисских прихвостней, а ингаланорцы пришли как освободители, которые принесли долгожданный мир и право на эту многострадальную землю. Соответственно, их нужно почитать и во всем подчиняться, как старшим и более умным братьям.

Правда, братья эти строили свой мир и лишь немногим из народа Уваборга, он пришелся по вкусу. Таким богатым, как семейство Ульфа – да, пожалуй, если плюнуть на свою гордость. Остальным же – нещадные поборы, полурабская и полуголодная жизнь. Но попробуй, взропщи! Старшие братья жестоко расправлялись со всякой «Сатардовской ересью». Долгое время Ульф не придавал совершенно никакого значения всему, что его окружало. А что, деньги позволяли ему, тогда молодому парню, кутить и гулять с продажными девками, покупать какую он захочет одежду и вино, а на то, что какие-то ингаланорцы правят в родном городе бал, ему было совершенно наплевать. Его это не касалось. Со временем, Ульф стал отличным фехтовальщиком и, в отличие от своих предков-мореходов, больше предпочитал верховые прогулки, чем морские путешествия. Тогда его и позвали вступить в отряд местной стражи, что он и сделал с превеликим удовольствием, купив самые лучшие в городе доспехи и оружие.

Задача местной стражи состояла не только в том, чтобы патрулировать город. Ульфу это было бы скучно. Лучшие воины, так же, сопровождали атани в местность, лежащую вокруг города, когда они ездили собирать налоги и подати. И вот там-то, он и увидел своими глазами, как обращаются атани с его народом, называемым низшими. Увидел, как они живут и что едят. Стало противно за себя и отца. Вот тогда-то, очень осторожно поначалу, к нему и подкатили двое парней из его отряда. Выяснилось, что они состоят из подпольной организации сопротивления захватчикам. От них впервые Ульф и узнал о том, как был захвачен и разорен Уваборг и какой ад здесь творился. И о том, как княжество на самом деле жило во времена «до». Он, с радостью, и каким-то душевным облегчением, примкнул к ним.

Время шло, отряды все так же выезжали за стены и в одну из таких поездок, Ульф познакомился с одной красивой девушкой. Встреча была случайной, так как отец ее прятал во время приезда атани с «крысами», как иногда некоторые, пока их никто не слышит, называли таких, как Ульф. Но в тот день она не убереглась. Правда, Ульф был один, так как вернулся к поместью, где происходил сбор податей с округи, из-за того, что не заметил, как обронил какую-то дорогую безделушку, которую собирался подарить очередной своей женщине. И там увидел ее. Чистую и прекрасную, как весенний свет. Никогда до этого Ульф не встречал такой красоты и чистоты. Все прошлые его девицы из города, сразу показались ему грязными и мерзкими, по сравнению с ней. Она же, увидев его, испугалась, но не побежала. Зато прибежал отец, и он был готов к бою.

Ульф, конечно же, не сказал никому об этой встрече. Даже соратникам по сопротивлению. Да не было им дела до этого, они все ждали какой-то тайный сигнал к выступлению, а чем дольше он не поступал, тем мрачнее они становились и тем больше начинали пить вина. Но сигнала так и не поступало.

Со временем Ульф все чаще и чаще стал сам наведываться в это поместье на берегу моря. И постепенно, отношение к нему стало меняться, а сердце девушки, которую звали Герта, стало оттаивать. Любовь взяла свое. Молодые люди проводили все свободное время вместе, когда это позволяла служба Ульфа. Он выхлопотал им документ, который позволял не опасаться никого из стражи и даже ингаланорцев. В этих поездках и разговорах с местными жителями и отцом Герты, Ульф узнал, как скверно живется под пятой угнетателей простому люду. Особо его поразил случай, когда небольшой отрядик, во главе с атани, наведался к местному портному, требуя налог за три месяца, который тот не мог выплатить.

Тогда стража, по приказу адана, стала забирать у него дочь за долги, мол, пусть отрабатывает, красавица. Старик стал заступаться за нее и просить отсрочки, но ингаланорец, со смехом, ударил его по голове палицей и был таков. А портной умер через два дня. И Ульф с трудом в тот день мог смотреть в глаза людям, а они старались не замечать его. Даже любимая как-то отчуждена была от него в те дни.

Наконец, пришел приказ, но не тот, какой ожидали соратники-мятежники, а с точностью до наоборот. По городу прошла волна облав, всех мятежников, кто не успел убежать или спрятаться, хватали, и центральная площадь перед ратушей превратилась в место массовой казни. Одновременно хватали и в окрестностях города. Ульф в тот день, как раз был в отпуске и находился в поместье у Герты. Вот тогда-то и случилось самое страшное в этой истории, что изменило жизни Ульфа раз и навсегда.

Влюбленные как раз возвращались с прогулки по берегу моря и уже подошли к самому дому, когда внезапно со всех сторон раздались крики, гикание, топот копыт. В поместье ворвалась конная стража, но большинство были атани. Все были вооружены с ног до головы. Ульф, естественно, не надевал доспеха на прогулки с любимой, но, по привычке, меч всегда висел у него на поясе.

Стража врывалась в дома, выгоняла слуг пинками и зуботычинами на улицу, кое-кто принялся сразу грабить, кто-то где-то страшно закричал. Ульф кинулся тогда к начальнику атани и заявил, что у них есть охранная грамота и они находятся под защитой наместника. Ингаланорец хищно оскалился и прорычал, что мятежники не могут быть под охраной наместника, а если и были под ней, то лишились ее, приняв участие в заговоре против Ингаланора. «Притащите мне старика! Хватайте эту девку, она с ним заодно, да хорошенько порезвитесь с ней, парни!» – прокричал тогда приказ атани. Несколько человек кинулись в двери дома, а четверо двинулись было к Герте, но Ульф заступил дорогу и наполовину обнажил меч. «Вы знаете меня давно, разве я мятежник!? Ручаюсь, что эти люди не причастны ни к каким заговорам и первый, кто коснется девушки, умрет!»– сказал он тогда и стражи заколебались. Они были уварцы и действительно хорошо знали Ульфа. Но вперед выхватив мечи выступили атани и главный ответил: «Ты пес и мятежник, если, заступаешься за ублюдков! Подумай об отце! Уйди, или ты станешь падалью!».

Но Ульф не отошел. И тогда атани атаковали. Бой был не равным и отчаянно сопротивляющийся Ульф, получив жуткую рану в грудь, пал на землю. Но перед этим он умудрился сильно порезать командира отряда и тот, зажимая кровавую рану на лице, изуродованном на всю жизнь, пришел в бешенство. «Ах ты мразь! Ну все! Теперь ты труп! Я повешу тебя за твои же кишки, но сначала ты увидишь, как живьем сожгут твою суку! Несите хворост и масло!» – орал атани, а попытавшегося встать Ульфа схватили, избили и поволокли к морю. А после…

Ульф, связанный, пытался отвернуться, чтобы не видеть, но ингаланорец силой поворачивал его голову. Он закрывал глаза, но их ему тоже пытались открыть. Но не слышать он не мог. И этот безумный крик живьем сгорающей Герты, снился ему потом еще многие годы, напоминая о мести.

А потом, главарь карателей подошел к нему с булавой в руках и сказав, что предатель не достоин смерти от меча, изо всех сил ударил Ульфа по голове. Обычно от такого не выживают, но видно сказалась потеря крови и удар вышел не в полную силу, но все же он был страшен. Там его и бросили, посчитав мертвым. И он бы точно умер, если бы не оставшиеся в живых местные жители. Они подобрали его, прятали и выхаживали. Очень и очень нескоро смог он встать на ноги. Но пропала воля к жизни. Герта погибла страшной смертью, семью его, как рассказывали, разорили, а отца повесили как мятежника. Остальных сослали в рудники. Считай на смерть.

Вот тогда и пришел к нему один старик и рассказал ему о том, что на севере живет страшный враг Ингаланора и захватчики боятся его и воинов, сражающихся за него. Но если он будет таким, как сейчас, то его не примут к себе. Им нужны настоящие солдаты, а не такие тряпки, распускающие нюни вместо того, чтобы сражаться и мстить по-настоящему, а не гадить по подлому! И подействовало. Ульфа как прорвало. Он ревел, плакал, катался и кусал землю, а после, проспав сутки, собрался и как был, отправился на север.

Ему очень повезло, что на границе он не напоролся на орков, которые просто прирезали бы Ульфа, не спросив кто он. Остановил его разъезд воинов в черном. А дальше… Дальше был Фомальборг, разговор с тем, кого так боялись атани и называли Сатардом, присяжная клятва Твердыне....А месть, да, местью он уже насладился, но все же еще не сполна. Ингаланор должен пасть, другого путь нет…

…............................................................................................................................................................

Этот рассказ сильно подействовал на Гила. Не меньше, чем история Гвэнта. Но больше всего поразило, как именно все это было рассказано. Смугловатый уроженец юга поведал все это в какой-то не самой серьезной манере и лишь когда рассказ дошел до смерти его возлюбленной, лицо уварца стало жестким, острым, как бритва. Гил же чувствовал, как внутри у Ульфа все кипело и переворачивалось, эмоции зашкаливали, но он все равно рассказывал в прежней манере. Тогда, Гил дал себе слово, обязательно поближе рассмотреть историю этого портового города.

Истории остальных людей их маленького отряда, были более просты и обычны, но к Ингаланору свой счет был у каждого из них. Унаг, Рори и Линн уже родились в самом Фомальдоре и поэтому их смело можно было назвать коренными фомальдорцами. Конечно, родители их были рождены в других краях, особенно это было заметно по смуглолицему и узкоглазому Унагу, предки которого явно были из далеких восточных степей. Высокий чернявый, с орлиным носом, Брутус пришел в Фомальдор откуда-то из земель, лежащих за Абиссией на востоке. Брутус, конечно, было не его настоящее имя. Но его настоящего имени никто, собственно и не выпытывал. Брутус приехал с торговым обозом в качестве телохранителя караванщика, а попав в Фомальборг, захотел срочно повидать лорда. Наглеца хотели уже было выкинуть за ворота, как вдруг за ним прислали от Владыки. После разговора Брутус остался.

Беридраг пришел в Фомальдор из далекой, лежащей за дремучими лесами на северо-востоке, Страны Городов. Этот могучий воин с серыми глазами и русыми длинными волосами и бородой, заплетенными в косы, приехал с самой интересной целью. Он не заявился поглазеть на Темного Лорда, не пришел мстителем Ингаланору, не был наемником за деньги или славу. Он пришел бороться за справедливость. Ему было все равно, где и против кого участвовать в битве, лишь бы за правое дело. Так ему сказал старый волхв у него на родине. Колдун говорил, что не найти ему своей любви и богатства нигде, кроме как в борьбе за справедливость со злом, где бы то ни было. И, поездив по миру, придя на Запад, он выбрал сторону почти сразу. Гортхард сам вышел к нему, и они долго говорили, а затем, практически сразу, Беридраг дал клятву верности Твердыне.

Вообще, конечно, Гила удивлял тот факт, что практически со всеми лорд Гортхард разговаривал лично, как будто бы у него не было других, иных дел, поважнее. Но, поразмыслив, он пришел к выводу, что для лорда время ничто и течет по-другому, поэтому, потратить время на вновь прибывшего для него ничто, а только именно так и можно было определить негодяев и подлецов, шпионов и безумных маньяков, отсеять их сразу, не допустить к службе Фомальдора. Другой бы с этим не справился. И именно поэтому, в Фомальдоре было на самом деле, не так уж и много воинов, по сравнению с другими странами. Зато это были самые лучшие, самые преданные и сильные или умелые люди со всех земель в округе и даже дальше. Каждый фомальдорец брал умением и превосходил большинство служилых или дружинных людей других земель. Гил не знал точной цифры, но предполагал, что численность людской армии именно Фомальдора, без союзников, не превысит и десяти тысяч человек. Основной упор делался на союзников и орков, которых было множество и считать их никто не собирался, разве что Темный Лорд знал точно их число, да может их вожаки.

................................................................................................................................................................

На подходах к темной крепости движение на тракте стало еще более оживленным. По дороге двигались уже не только обозы и военные отряды людей. Стали попадаться и большие ватаги орков, спешащих по своим заданиям то к северным горам, то наоборот, на юг. Однажды им встретился даже гномий поезд из тяжелых фургонов, груженых явно гномьими доспехами и оружием. Коренастые бородачи ехали медленно и в сопровождении усиленной охраны из людей. Всем известная вражда между орками и гномами даже здесь могла вылиться в кровавую драку, а по понятным причинам, этого допустить было никак нельзя.

На горизонте высились горные кряжи, на отрогах которых и стояла твердыня Фомальборга, крепость, которой некоторые народы поклонялись, как божественной, вознося темного ваала до уровня божества, некоторые видели могучего союзника в борьбе с Ингаланором и эльфами, а кое-кто так и просто видел в ней единственную надежду на спасение мира сего. А западные страны, успевшие побывать под игом атани, ингаланорский народ и эльфы в своих зеленых, благоденствующих местах, ненавидели и боялись ее лорда, и отдали бы все, лишь бы стереть с лица Аэры крепость до основания и уничтожить само государство Фомальдор. Стереть с карт и навсегда забыть об этой страшной угрозе.

Этой ночью Гилу явилось странное видение. Сначала он почувствовал, как к нему кто-то пытается прорваться извне. Затем, видение стало приобретать очертания и постепенно сложились в облик девушки, которая показалась Гилу такой красивой, что он сам невольно потянулся навстречу к ней. Темные карие глаза казались бездонными. Черные длинные волосы блестели, отражая тусклый свет луны. Одета она была в простое темно-зеленое платье, казавшееся почти черным, на голове красовался серебряный обруч с черным камнем, отливающим зеленым. Она не была тонкой и стройной или же наоборот полной. Казалось, что ее лицо и фигура идеальны. И она что-то пыталась сказать Гилу. Потянувшись навстречу изо всех своих сил, он частично смог прорвать блокаду и услышал, как он взывала к нему:

– Фомальгил! Фомальгил, будущий летописец, слышишь ли ты меня? Ответь мне, Фомальгил. Или хоть попытайся!

И он пытался и пытался и вот, похоже что-то получилось, так как она вдруг засмеялась, в глазах сверкнули веселые искорки, и она сказала:

– А, ясно. Ты пока еще много чего не умеешь! Но я рада, что ты хоть слышишь меня! Не обижайся на мой смех. Я сама виновата, могла бы с первой попытки предположить, что ты еще не дал присягу. Тогда хоть просто передай моему братцу привет и скажи, что я скоро встречусь с ним. Рада буду его видеть и расскажу немало новостей. А еще его ждет маленький подарок! Ну и с тобой еще поболтаем, если будет на то время! До встречи!

Гилу очень не хотелось, чтобы она исчезала. А потом стало стыдно. Он вспомнил Иэри и чуть не заплакал.

Когда же утром он рассказал об этом Гвэнту, тот уставился на него как на человека, который обрушил внезапно на него ушат ледяной воды. И вдруг, рассмеялся так весело, что вызвал непрошеную улыбку на лице Гила. «Ах вот как! Ну сестрица, ну дает! Молодец, многому уже научилась! Как ты говоришь, поболтает с тобой коли время будет? Ну, держись тогда, неуч, тебя она вмиг научит, сам от нее убежишь! Любопытно, что это за подарочек мне?». А после долгого молчания, сказал, уже совсем серьезно: «Если она едет сюда, значит, друг Фомальгиль время настает и скоро будут такие события, что всем мало не покажется!». И после этого, до самого Фомальборга, он не промолвил ни слова. А Гилу стало очень тревожно.

На закате они были уже у самой крепости. Она произвела сильное впечатление на Гила даже издалека. Казавшиеся большими с такого расстояния черные стены и башни, вырастающие прямо из скал и взбирающиеся вверх по горам, вблизи, наверное, были просто огромными. А небо, полыхающее красными закатными красками, окрашивало окрестные скалы и горы в мрачный кровавый цвет. Глянцевые бастионы отражали лучи заходящего солнца красными сполохами. Гилу на миг показалось, что он услышал далекий, но мощный раскат грома и стало тревожно. Картина была величественной, грозной, даже мрачной. И на самом деле, могло показаться, что здесь обитает настолько могучая и неодолимая сила, сломить которую никто и никогда на свете не сможет.

Они добрались до Фомальборга в срок.

Глава 4. Лорд.

Темно. Совсем темно. Тьма. И в ней вспыхивают яркие светящиеся точки. Это звезды. И становиться много, так много, что все вокруг сверкает и переливается. Как всегда, тихо-тихо звучит грустная и прекрасная музыка. В нее вплетается хор множества голосов, тянущих скорбный и печальный мотив. Вот окружающий мир поворачивается, и далеко-далеко внизу, настолько далеко, что даже горы кажутся еле различимыми, я вижу Аэру. Там, возле гор, что-то происходит, и я начинаю спускаться вниз. Земля стремительно приближается, я четко начинаю различать какие-то яростный вспышки. Ближе, еще ближе, вот уже различается какое-то движение. Камнем падаю вниз и оказываюсь в кипящем хаосе ярости и смерти.

Бурлит ужасная битва, настолько масштабная и безумная, что это просто не укладывается в сознании. От горизонта до горизонта у подножия гор, увенчанных огромной трехвершинной горой, кипят бешеные схватки. Сражение идет не только на земле, но и в воздухе. От мощнейших магических ударов сотрясается не только воздух, но и горы, и стоящая на трехглавом пике, воистину гигантская крепость. Сотрясается само сущее, сама материя мира. И меня кидает в самый центр этого безумия.

В воздухе все полыхает, мчится, кружится в безумном танце смерти. Бьются, сойдясь в смертельной схватке какие-то духи, по виду как люди, летящие на прекрасных летучих кораблях с алыми парусами и драконы, поливающие все вокруг огнем; огромные клыкастые летучие мыши и гигантские орлы, другие неведомые мне существа. Вот, на большой золотой корабль, сбоку, налетает сверкающий черной чешуей дракон, из его пасти вырывается сноп темного пламени, обрушивается на противника. Люди или другие, похожие на них существа, кричат, отчаянно пытаются вывести корабль из-под удара, но не успевают и мачты, паруса, борта, вспыхивают одним огромным костром. Люди (я чувствую, что это не смертные) сгорают, как свечки, кто-то в отчаянной попытке спастись, как на море, прыгает за борт и, сгорая на лету, падает в пекло, творящееся на земле.

Тут же в бок, под крыло дракона, ударяет клювом и когтями гигантский орел с опаленными перьями. Когти пробивают броню, клюв впивается в крыло, дракон издает оглушительный рев и оба существа, сцепившись несутся к земле. Я мчусь мимо и попадаю под мощный магический удар. Ощущаю его каждой частицей своего сознания, но он не может причинить мне вреда. В воздухе висит гарь, клубиться дым, сверкает пламя. Стая больших нетопырей, вынырнув из клуба дыма, налетает на почти прозрачных духов с белыми крыльями, как у лебедей, рвет их на части, летят клочья прозрачного переливающегося тумана, духи гибнут. Но с соседнего корабля в летучих мышей мчат стремительные огненные шары и половина стаи, полыхая и бешено крутясь в воздухе, разбросана и уничтожена. Но и сам корабль вдруг, как будто бы налетает на рифы, переворачивается в воздухе и рушится вниз. Это, ревя и поливая бьющихся на земле кипящей кровью из распоротого бока, в него снизу, с разгона, врезался дракон с чешуей отливающей медью. Дым, оглушительный рев, крики и вопли, треск и гром, царящие в небе, сливаются в единый страшный шум с лязгом и не менее жутким кошмаром, творящемся на земле.

Меня тянет к земле, вслед за горящими обломками корабля, обрушивающимися с огромной высоты на ряды бьющихся противников. Они давят и расплющивают врагов с обоих сторон. Светлые и стройные фигуры, наверное эльфов, в чудесных, красивых когда-то, а теперь закопченных и залитых кровью доспехах, насмерть бьются с орками в черных, плохого качества доспехах, с троллями, возвышающимися над орками, как башни над крепостной стеной, воинами, закованными в полные пластинчатые доспехи из прочной вороненой стали, скорее всего тоже не людьми. Рубка идет отчаянная, защитники крепости пытаются не допустить врага к стенам, но понемногу намного превосходящий их по численности и силе противник, теснит и прижимает темное воинство к скалам и башням на них. Оттуда в наступающих летят сгустки багрового пламени, каждый из которых прожигает гигантские проплешины в светлых рядах.

Рубящие, колющие, терзающие и рвущие друг друга на части враги дошли до самой крайней точки остервенения, никто не хочет и не может уже отступить, отойти, перестроится. Давка стоит ужасающая, местами воинам не взмахнуть уже и мечом, так плотно они прижаты друг к другу. В ход идут зубы, клыки, ежесекундно гибнут сотни и сотни существ и духов. Я проношусь насквозь через этот ад и сцены сражения просто ужасают. Вот, в один единый клубок, сплелись тролль, орки и светлые воины. Тролля уже пронзило несколько мечей, пара копий торчит из его тела, и он, уже издыхая, огромными ручищами хватает за головы двух ближайших светлых и сминает их с треском, из-под смятых шлемов хлещет кровь и текут мозги. Рядом орки лавиной захлестывают эльфов, не взирая на то, что те косят их как траву, во все стороны летят кровавые брызги.

Но вот орки все же добираются до цели и, вцепившись в доспехи и оружие, валят противников. А другие уже лезут по ним сверху, давя и плюща своих и чужих, накатываясь на следующих воинов света. Вот несколько высоких черных фигур, вспыхивая периодически багровыми вспышками пламени и курясь едким дымом, контратакуют по центру. В воздух взмывают огромные полосы огня, взлетают полыхающие клинки и все это обрушивается на светлый строй в том месте, где он еще сохранился. Страшен удар разъяренных духов скал! Они просто прожигают в рядах светлых огромные прорехи. Строй рухнул, хаос становится неописуем. Огонь, треск, вопли сгорающих заживо в пламени подземного огня Аэры, воняющий сгоревшей плотью сладковато-удушливый дым. Рев, лязг оружия, стоны раненых и умирающих с одной стороны, и хрипы, рык, с другой, сливаются в один могучий гул битвы битв, каковой еще не ведала земля. Лишь только могучие, гулкие раскаты грома боевой магии перекрывают все, да ответные удары из огромной крепости. От этих звуков трясется земля, в горах обрушиваются целые скалы, трескаются и раскалываются башни и стены, местами давя защитников.

Бой в воздухе уже сместился и происходит над могучими бастионами крепости, сверкают перекрещиваясь голубые и багровые молнии, грохочет гром и все застилает густой черный дым. Сквозь этот дым, крутясь, изрыгая пламя и жуткий предсмертный, наполовину рев, наполовину стон, падает огромная туша черного дракона. Настолько огромного, что, когда его тело обрушилось на поистине титанических размеров башню, она обвалилась вместе с очень протяженным куском стены. Умирающий дракон катится вниз по крутым склонам, ломая крылья и круша укрепления, проламывая крепостные стены и выжигая своим огненным дыханием башни вместе с защитниками. В бреши сразу кидаются толпы нападающих, закалывая, затаптывая и внося внутрь вместе с собой оставшихся защитников, не обращая никакого внимания на агонию черного дракона, давящего и калечащего их своим телом.... Безумный хоровод смерти, пляска ужаса и гнева, потоки лютой, испепеляющей ненависти с обоих сторон. Мир трещит по швам, реки меняют русла, вскипают мощные вулканы, бурлят и испаряются моря. Потоки силы встречаются, сталкиваются и расходятся, разрушая скалы, сжигая леса, плавя камень и истребляя все живое на своем пути.

Меня выносит из этого огненного кошмара и кидает за ворота первой крепостной стены. Я осознаю, что эта темная крепость не что иное, как сам Анморогард, твердыня и оплот Ваал Мелькарта, учителя и наставника нашего лорда Гортхарда. По сравнению с этой цитаделью, замок Фомальборга выглядел как игрушечный, хотя на самом деле, он был очень огромный. Но что это?!? Бои уже идут в самой крепости? Да, в широких и просторных залах и переходах идет бешеная рубка. Но я чувствую людей! Да, сейчас против обезумевших от гнева и ненависти существ стоят смертные, ЛЮДИ! Последний резерв Мелькарта, оставшиеся, не взирая на приказ уходить, чтобы хоть попытаться защитить собой своего лорда, отдавая дань тому, что когда-то и он мог защитить и защищал смертных.

Сейчас их сомнут! Но нет! На широких лестницах, на площадках башен и в пространствах между ярусами крепостных стен схватки не менее дики и безумны, чем были вне крепости. В ход идет все: мечи, копья, стрелы, камни, бревна, подсвечники, кулаки, зубы… И люди Темной Твердыни сдержали, пусть и дорогой ценой, этот яростный натиск, во всем их превосходящих духов и существ. И силы светлых отошли. Но лишь для того, чтобы вернуться и добить героического до безумия, казавшегося им таким слабым противника. Краткая передышка перед смертью!

И вот мир вокруг закружился в темном вихре, все шумы затихли и меня снова поднимает куда-то вверх, а затем тянет вниз и я оказываюсь в огромной зале. Потолок теряется где-то высоко в темноте, как могучие стволы деревьев в лесу, уходят ввысь толстые, черные, блестящие в свете прикрепленных на них светильниках, колонны. В конце зала, на возвышении из черного мрамора, стоит трон. Довольно простой, даже по сравнению с тронами людских королей. Стены зала сотрясает мощный магический удар, в высоте слышится глухой треск. У возвышения с троном стоит высокая фигура в длинном, черном плаще. В руках, обтянутых кожаными перчатками, большой меч вороненой стали, рядом, преклонив одно колено, еще одна фигура. Приближаясь, уже могу их рассмотреть лучше. И, по мере приближения к ним, начинаю чувствовать незримую, сдерживаемую с трудом, могучую силу. Я знаю, что это Ваал Мелькарт и его ученик Гортхард, повелитель Воинов, Сатард Жестокий. Лицо Темного Ваала растерзано глубокими шрамами, сочащимися кровью, оттого оно кажется неподвижным и жутким. Он испытывает боль, физическую боль, как простой смертный.

Зал в очередной раз вздрогнул от тяжкого удара, треснула одна из черных колонн. Гортхард, мой лорд, облаченный в панцирный черный доспех, но без шлема, вскинул голову и горячо воскликнул:

– Учитель, неужели все потеряно? Духи Скал так и не смогли прорваться и теперь рассеяны. Вожак драконьей стаи мертв. Бой уже идет в самой крепости, сопротивление скоро будет сломлено. Тебе пора уходить! Враги вот-вот ворвутся сюда!

Приглядевшись внимательно, я вижу вмятины в нагруднике лорда, на наручах и поножах. Темный Ваал улыбнулся, кровь опять появилась в рубцах, и ответил:

– Нет, Гортхард, я никуда не уйду. А вот ты должен уйти....

– Не бывать такому, что бы ученик бросил на растерзание врагам своего учителя! Я не покину тебя. Если нам суждено погибнуть, то погибнем вместе. – вскочив и сжимая кулаки перебил Гортхард.

Вздохнув, Ваал достает из-под плаща толстую старую и потрепанную книгу, протягивает Сатарду.

– Возьми книгу, мой ученик, возьми свой меч и уходи сейчас же. Не спорь со мной! Ты должен, обязан, спастись для того, чтобы осталась память, чтобы продолжить наше дело. Кто кроме тебя сможет дальше защищать Аэру? Кто кроме тебя сможет сохранять в силе закон Равновесия мира? Кто отстроит все заново? Кто отомстит за мертвых? Кто сможет продолжить наше дело, у кого еще есть такие знания, как у тебя? Да, я могу сейчас взять силы у мира и разметать западное воинство в пыль, ты знаешь это. Могу обрушить всю мощь Аэры на наших врагов и, раз и навсегда покончить с ними. Могу. И не могу. Если я воспользуюсь мощью Мира, погибнет все. Сам мир рухнет и не останется никого и ничего. Лишь выжженная пустыня и ничего живого. Сейчас ЭТИ уже губят мир! То, что они натворили, уже раз и навсегда изменит карту земель. Но, безумцы не могут воспользоваться всей силой Аэры и Тьмы, лишь поэтому, погибнет только весь запад. Дальние земли на Востоке останутся невредимы. И ты, мой ученик, пойдешь туда и все отстроишь заново, залечишь раны Аэры, не дашь нанести новых, станешь защитой и оплотом Людям. Это будет мир без Ваал и эльфов, это должен быть мир людей, путь которых отличается от путей эльфов и духов мира сего. И это сделаешь ты. Ты станешь мною, а я… Я поднимусь еще на ступень выше… И, кто знает, что нас там ждет….

– Нет, нет, учитель, я не смогу, я не так мудр… Не лучше ли наоборот, тебе уйти и продолжить наше дело. Я боюсь, боюсь не справиться, подвести тебя....

– Если я уйду, ты погибнешь здесь, это очевидно. А они продолжат погоню за мной. Эти в своей ненависти не отстанут, доведут дело до конца. И тогда, еще большая часть мира будет уничтожена, а меня они рано или поздно, все равно настигнут. Им нужен я, не ты. Схватив меня, они от радости потеряют голову, бросят все, будут кричать о победе на всех углах. Но ты спасешься и, тем самым, украдешь у них эту победу. Ибо ты понесешь истину в мир, ибо ты – это и я тоже. Иди же, иди скорей, пока не поздно.

– Я не могу, я не уйду.! – гордо вскинутая голова ученика. И яростный рык учителя:

– Уйдешь!!! И сделаешь это сейчас же!!! Бери меч и книгу, иди!!! Делай дело, во имя Великой Тьмы!!! Или, ты знаешь обо всем, лучше меня, Темного Ваала? Познавшего Тьму?!?

Обида в глазах Гортхарда перемежается с болью. Мелькарт видит это и мягко, почти ласково говорит ему, успокаивая:

– Мой ученик, мне тоже больно расставаться, но поверь мне, это не последняя наша встреча. Мы еще увидимся несмотря ни на что, вне зависимости от исхода. Они ничего не смогут мне сделать, просто не посмеют. Все будет, как в начале. Помнишь? Иди, иди же!

Долгий-долгий взгляд в спину уходящему сутулясь Гортхарду. Черный плащ летит в сторону, со свистом рассекает воздух широкий вороненый клинок, багровый сполох пробегает от гарды к кончику меча. Ваал делает очень глубокий вдох и одновременно шаг вперед. Вперед, навстречу смерти и крови. Он будет с теми, кто умирает за него. Задержит врага надолго, даст ученику уйти…

Вечерние сумерки. Горы. Высоко на вершине стоит человек. Нет, не человек, я снова вижу лорда Сатарда. Будущего лорда Фомальдора. Темный лорд смотрит вдаль на запад. Там остался погибший ныне Анморогард, остались и погибли те, кто остался с учителем. А он ушел. Не надо, не надо было уходить… Память лорда – это не людская память. Та может вычеркнуть страшное, исказить или подправить что-то. Он, как и эльфы, все переживают заново. Каждый миг, каждый момент, проживается заново и поэтому, они ничего абсолютно не могут ни забыть, ни выкинуть из памяти. И плохое, и хорошее….

Не надо было уходить…Но вот, яркая звезда прочертила темнеющий небосвод, рванул волосы порыв холодного ветра. Рядом из сгущающейся темноты стала проявляться высокая крылатая фигура.

– Учитель!!! – такая радость звучит в голосе лорда, что кажется, это и не великий бессмертный радуется, а простой человек.

Фигура принимает ясные и четкие очертания. Высокий человек в черных одеждах, с черными длинными, до пояса волосами, бледным, слегка вытянутым лицом с тонкими правильными чертами, прекрасным и не обезображенным более жуткими шрамами. Большие черные крылья укрывают его как плащ, а на тонких руках с длинными пальцами больше нет ран. Они стоят друг напротив друга, похожие как отец и сын и не похожие одновременно.

– Ну вот мы и встретились, ученик. – тихий шелестящий шепот.

– Великая Тьма! Что они сделали с тобой! – в ужасе кричит Гортхард и я вижу, что у ваала нет больше глаз. Глазницы пусты, руки сковывает призрачная цепь – Твои глаза! Они выжгли их! А руки....

– Гортхард, ученик мой, я вижу. Прекрасно вижу и без глаз, они мне теперь не нужны. А цепь лишь временное напоминание о прошлом. Чтобы помнить.

–-Нельзя мне было уходить, нельзя!!!!!

– Необходимо. Они сами не осознали еще, что они сделали, какую страшную ошибку совершили. Ты поступил верно, не казни себя. Пройдя через муки, отмеренные, я стал иным. Более сильным, более могучим. Я больше не принадлежу этому миру. Теперь я не Познавший Тьму, теперь я сама Тьма. По законам Равновесия, более я не могу вступить в этот мир, но за пределами Аэры, могу я теперь на равных бороться с самими Ваал, возомнившими себя едиными творцами, создав лишь один мир из множества. Единый – лишь тот, кто создал все, а не одну Аэру. Ты это знаешь. Иди на восток. Там найдешь ты новые силы, их теперь даст тебе сама Аэра, найдешь и верных соратников. Запад мертв, он уничтожен глупцам, но сами Срединные Земли огромны, там живет великое множество смертных, нуждающихся в нашей помощи. Туда устремились в великом множестве, спасаясь от стихий и орды оставшихся орков, и эльфы-мэлори, и считающие себя избранными божественными Ваал племена людей. Ты должен идти туда. Ради людей, ради Аэры и Равновесия в ней! И еще. Больше из страны Ваал не выйдет ни один корабль, ни один ваал не вступит в наш мир с мечом. Я позабочусь об этом! Мы будем вместе хранить этот мир– ты в самой Аэре, а я за пределами нее. Мы больше не увидимся. Прощай мой ученик! Помни и прощай! Помни и прощай! Помни и прощай! – силуэт растворился в темноте, а голос все повторяет и повторяет последнюю фразу, становясь постепенно все тише и дальше, становится глубоким и безгранично далеким, пока не замолкает совсем.

И рвет душу страшный, преисполненный скорби, боли и отчаяния, вопль темного лорда. Он длится бесконечно долго, отражается эхом от скал, взмывает ввысь, летит над землей и постепенно превращается в глухой, тяжелый и протяжный стон. Гортхард падает на камни сотрясается всем телом, как раненый зверь в агонии. Проходит много времени и ученик медленно встает на ноги, тяжело поднимает голову вверх и новый, не менее ужасный крик разносится над скалами. Но теперь это уже не вопль боли, а крик бешеной, безумной ярости, испепеляющей ненависти к врагам. И если бы этот крик слышали светлые, они бы, наверное, содрогнулись бы от ужаса.

– Я отомщу вам!! Вы все умоетесь кровью, не будь я Повелитель воинов!! И справедливо теперь меня будут называть Жестоким. Отныне, я для них по-настоящему Сатард Жестокий!!! И месть моя не прекратиться до тех пор, пока не сгинут из Средиземья все мэлори-эльфы и люди – атани!!! А если смогу, то и для Ваал наступит час расплаты!!! Клянусь Тьмой!!!

Дав себе такую страшную клятву, мой лорд уходит на восток, теряется во наступившем мраке….

Гил вскочил на постели, весь мокрый от пережитого в видении. В голове шумело, сердце билось в необычайно бешеном ритме, дышать было тяжело. Он не осознавал даже где находится. Лишь вспыхнули в памяти строчки из эльфийской летописи: «…и закончилась победой светлых сил страшная битва, и повержены были Темные Владыки, а младшие из них бежали в ужасе на край света и сгинули там.»

,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,

Фомальборг был действительно огромной крепостью, по сравнению со всем ныне построенном в Средних землях. И самой неприступной. Располагаясь на склоне большой горы, твердыня имела пять ярусов стен, поднимающихся вверх по склону друг за другом. Стены и башни каждого из последующих ярусов имели большую высоту, но меньшую протяженность. С очередного кольца отлично просматривалась и простреливалась вся нижележащая крепость. Дорога, идущая от единственных стальных ворот первого яруса, поднималась наверх, до самой цитадели, петляя между стенами. Чтобы попасть к воротам следующей стены, нужно было проехать вдоль нее почти до конца. Противнику пришлось бы делать это, сумей он выбить ворота нижней стены, под яростным обстрелом со второй стены. А доберись враг до заветной цели, таран было бы очень непросто развернуть в довольно тесном пространстве. Дальше неширокая каменистая дорога снова шла под скалами с поднимающейся прямо из них стеной. И опять нужно было добираться до противоположного края стены. И так до самого верха. Конечно, можно было бы попытаться штурмовать крепость, применяя длиннейшие лестницы, но и эти попытки закончились бы либо неудачей, либо кровавой резней, так как и башни и стены вырастали прямо из отвесных скал, кроме тех мест, где дорога подходила непосредственно к воротам. Первый ярус так можно было взять, но перед каждым следующим штурмом пришлось бы подтаскивать новые лестницы гораздо большей длины. И защитники не сидели бы просто сложа руки.

Последний, пятый ярус, был самым меньшим по площади, но зато и самым высоким. Черные стены и башни поднимались на головокружительную высоту и, глядя на них снизу вверх, пришлось бы не просто задрать голову, а еще и отклонится чуть назад. А в середине, на самом верху, поднималась главная цитадель. Она была самым высоким сооружением Фомальборга и состояла, как бы из четырех, соединенных в одну, крепостных башен с открытой площадкой на самом верху. Любой из эльфов запада или ингаланорцев, увидев это зрелище, замер бы в ступоре, но никто из сумевших его увидеть, никогда уже не смог бы об этом рассказать своим. Гилу, видевшему до этого из более-менее больших замков лишь на самом деле небольшой Кар-Сагот, Фомальборг показался настолько неприступным, что даже сама мысль о том, что крепость можно взять, была смешной. Впервые за свою жизнь, он почувствовал настолько полную безопасность, что даже счастливо рассмеялся тогда.

Сейчас же, он сидел на краю большой и мягкой кровати в выделенной ему комнате, показавшейся Гилу целой залой. Черные стены были завешены цветными гобеленами, пол покрывали мягкие узорчатые ковры, а в глубине, опять же черного, потолка мерцали бледные огоньки и казалось, что там в ночном небе светятся яркие звезды. У дальней стены стояли большой книжный шкаф и широкий тяжелый стол с разложенными письменными принадлежностями. В неширокое, но высокое арочное окно, закрытое чем-то твердым, но прозрачным, поступало достаточно дневного света, чтобы не зажигать свечи и работать за бумагами. Оглядевшись, Гил опять тихонько рассмеялся. Да, в такой роскоши ему еще не доводилось побывать! Единственное, что несколько омрачало пробуждение, это воспоминания о ночном видении, грозном и трагическом. Ну что же, неплохое напоминание о том, что в этой жизни за все надо платить.

«Но как же досталось Гортхарду! Как ужасно закончились столетия триумфа Анморогарда! Человек бы, наверное, не смог такое вынести, если лорд, и то вынес с трудом. Насколько же огромен счет у него ко всему Западу, не то, что наши людские жажды мести. Не очень-то хотелось бы мне быть на его месте» – подумалось Гилу и он внезапно ощутил к темному лорду острую жалость.

– Не правда ли странно, когда смертный человек начинает испытывать такие чувства к могущественному и бессмертному ваалу? – внезапно прервал его мысли мягкий тихий голос.

– Мой Лорд – встрепенулся Гил и густо покраснел. В углу комнаты на стуле сидел, вытянув и скрестив ноги в высоких блестящих сапогах, сам Гортхард. Как обычно, в черных одеждах, на поясе ремень, с большой серебряной пряжкой, в виде двух кружащихся в танце драконов, светлые волосы волнами ниспадают ниже плеч.

– Впрочем, следом обычно испытывают гнев, но с тобой другая история и это хорошо. Ибо гнев всегда плохой советчик – Гортхард улыбнулся –Признаться, я и сам не всегда мог похвастать сдержанностью в этой эмоции. Но это все неважно. Ну, расскажи, как тебе новый дом? Ведь после сегодняшнего вечера, это будет твой зал и твоя крепость тоже.

– Как сегодняшнего – растерялся Гил – Я думал…

– Да, именно сегодня вечером, ты принесешь клятву верности и, после этого, станешь полноправным летописцем Фомальборга. Ты уже записываешь что-нибудь?

Гил окончательно растерялся и промямлил: «Ну да, вот начал тут.»

– Хорошо. Пиши именно так, как у тебя получается. Не нужно точных летописей, таких хватает и без этого. Самое важное, что ты можешь пересказать чувства и эмоции людей и себя. Это важно. Это память о людях, которая останется в веках. О наших людях. О тех, кто не побоялся вступить на путь, не побоялся могучего и страшного врага. Об том, как они пришли к этому, почему решили не покоряться, какие это разные народы, со своими предпочтениями и неприязнью. Ты– Видящий. Можешь не только банально видеть прошлое. Видящие способны на большее. Например, разглядеть что-то, происходящее далеко, могут связываться друг с другом и некоторыми другими людьми, а сильный, такой как ты, сможет передать сообщение на большом расстоянии любому.

Заметив изумленный взгляд Гила, Гортхард рассмеялся:

– Да, да. Ты ведь не единственный видящий. Вас немного в Средиземье и, к сожалению, вы тоже смертны. Сейчас ты пятый. Трое находятся очень далеко отсюда, а четвертая, как раз уже приехала и вскоре ты с ней познакомишься, хотя у меня предчувствие, что вы уже немного знакомы.

Гил тотчас же вспомнил свое видение в дороге, ту девушку, сестру Гвэнта.

– Позволь спросить, мой лорд, где сейчас воины что ехали со мной сюда? Они тут?

– Я уже говорил тебе, и еще раз повторюсь. Называй меня Гортхардом. А вот при других, придется титуловать. Все воины расположились в башнях, ярусом ниже цитадели, где мы сейчас и находимся. Они будут присутствовать на присяге, это важный момент. Спрашивай смелей.

Гил встал и собравшись с духом выпалил:

– А все же, почему я здесь, а не кто-то другой, например Кайнлин? Значит, она тоже Видящая, вот как она связалась со мной. Как будет происходить клятва, что нужно будет делать? Ты расскажешь мне об отце? Путь – это служение Тьме или Аэре и Срединным землям?

Гортхард помолчал и ответил:

– Хорошее начало. Да, Кайнлин Видящая, но ее сила другой природы. Она не видит прошлое или будущее, она знает настоящее, знает, как лечить не только смертельные болезни, но и даже самые тяжелые раны. Ни один из алур, моих верных полководцев, главным из которых является твой спаситель, Хэлгор, не могут так. У всех у вас сила своя, особенная. Один может одно, другой другое. Кто-то может менять облик и даже меняться внутренне, как угодно, другой видит и читает души, способен убедить любого в чем-то или направить на нужный путь. А вот ты, ты особенный. Кроме тебя прошлое и настоящее не видит никто. А еще, никто не может через время БЫТЬ другим человеком. Такой дар был и у твоего отца. Но и у него он был не таким, как у тебя, не сильнее и не слабее, просто другим. Клятва? Тут тебе придется перед мной, военачальниками и теми из алур, что будут в крепости, преклонить колено, раскрыться полностью и повторять те слова, что прозвучат у тебя в сердце.

Гортхард встал со стула и продолжил, уже стоя:

– Пойдем, я покажу тебе любимое место твоего отца. Там он творил, там любил отдыхать, и именно там я отдам тебе то, что принадлежит тебе по праву наследства. И ты сам, Фомальгил, сможешь все узнать и понять, так будет лучше. И там же, мы поговорим о Пути. Идем!

Они шли через большие просторные залы, прошли несколько длинных, широких коридоров, вдоль стен которых было множество необыкновенно реалистичных статуй из черного камня, изображающие воинов в доспехах, драконов, прекрасных стройных женщин, необычных животных или существ, ни разу не виданных доселе Гилом. Там, где не было окон, горели яркие светильники, освещая все непривычным бело-голубым светом и в их свете, статуи казались еще более реальными. Пройдя несколько длинных лестничных маршей, они наконец вошли в небольшую дверь и оказались на широкой, открытой площадке на самом верху цитадели и остановились на самом краю, возле черных зубцов парапета. Вид отсюда был настолько потрясающим, а высота настолько большой, что у Гила на миг захватило дух.

Внизу раскинулась крепость во всей своей мрачноватой красоте. Множество черных, сверкающих в солнечных лучах башен, по мере удаления казались все меньше и меньше в размерах и, самые нижние, казались просто игрушками. Над каждой полоскалось на ветру поднятое на высоких мачтах, черное знамя. Но гербы на каждом были разные. Прямо под ними развевался знак Лунного затмения, дальше гордо реял серебряный дракон, еще дальше большая летучая мышь несла в когтях кавалерийскую пику, а за ней на полотнище неслись друг за другом два серых ворона. Дальние символы на знаменах уже было и не разобрать.

А вокруг раскинулись, далеко обозримые пространства Фомальдора. Плоская каменистая равнина с редкими соснами, справа обрезалась далекими силуэтами гор, налево было можно различить, как деревья становясь все чаще, далеко отсюда сливались в сплошной массив подернутого легкой, голубоватой дымкой, леса. А прямо перед ними, вдали, поднимался огромный конус Монтеингнема. Это был самый мощный, самый чудовищный вулкан во всех Срединных землях и, несмотря на расстояние, отсюда казалось, что он совсем рядом. Гил замер, рассматривая эту грандиозную панораму.

– Не правда ли чудесное место, Фомальгил? Не зря Харриан, твой отец, очень любил здесь бывать и мог простоять тут часы. Это не просто красивое место, это еще и место силы. Незримые потоки магической энергии Фомальборга проходят тут, соединяясь с силой Аэры. Приходи сюда почаще, это поможет быстрее развит твои навыки, открыть новые горизонты. Именно здесь мне и явилась мысль создать могучие артефакты силы для того, чтобы разослать в разные края мира. Было больно видеть, как погрязает в невежестве и серости людское племя, особенно на фоне процветающих эльфийских земель. Как быстро, по сравнению с атани, проходит и без того краткий их век. Эльфы мэлори признавали и всячески помогали ингаланорцам, потомкам тех народов людей, что в далекую Древнюю эпоху сражались за них против моего учителя и людей, поселившихся под его защитой на Севере. Другим же, мэлори и их верные Аданы, помогать ни в чем не собирались и не хотели. Так им было легче сохранять свое могущество. Как могли бы соперничать с ними мало живущие, умирающие от болезней, не умеющие хорошо строить и не знающие письменности, коренные народы? Я решил изменить все, ведь это было бы на пользу Землям, а значит и Аэре. Но, мне нужны были помощники, а кроме эльфов, кто мог бы стать таковыми? Но гордец король Галадон, последний мой могущественный враг, мэлори, со смехом отверг все мирные предложения. Тогда я и обратился к эльфийским мастерам Ригиона. Идея создать то, что может в лучшую сторону изменить мир, сделать его прекраснее и чище, пришлась по душе им. И они помогли мне сделать много предметов силы. Но Линнэйрская правительница Эльвиния, гордячка из племени мэлори, нашептала своему любовнику Эльтону, в то время владыке Ригиона, мысль о том, что для всего эльфийского народа, неважно какого они племени, это принесет вред, зло, падение и разруху. Людской край расцветет, люди и гномы станут жить лучше, усилятся и непременно захотят сравняться величием с эльфами. А это значит, закат цивилизации эльфийских народов и, в лучшем случае, им придется уходить в страну Ваал. У людей есть такая поговорка: ночная птица поет громче дневной. И Эльтон присвоил и спрятал все артефакты, кроме, естественно, моего, контролирующего силу всех других.

Тут Гортхауэр поднял руку и посмотрел на отполированное до блеска черное кольцо на своем пальце. В утренних лучах солнца оно ярко сверкнуло, отбросив блик на черный зубец и отразившись в нем.

– А дальше началась война в Ригадоре? – спросил Гил.

– Да. Началась страшная война. Но, она началась далеко не сразу и имела своими причинами не только лишь возвращение мне предметов силы. Ты знаешь, что создавались они не для меня, а для народов Аэры. В конце концов, к ним они и вернулись. А Эльтон, ставший моим новым врагом, был убит. Он в любом случае стал бы мне в конце концов врагом. Он вел свой род от Мэлори, моя клятва распространялась и на него. Но, тогда я еще пытался забыть про это, ради блага Аэры и Срединных земель. А все вышло иначе, рок неумолим. И теперь, у меня остался лишь один, настоящий, старый враг. Это эльфийский король Галадон, высший эльф.

– А как же Эльвиния и Эльнур Мореход? – вспомнил прочитанное Гил.

– Эльнур моряк, а не солдат. Эльвиния не воин, а женщина. Сейчас последний из их высоких королей – это Галадон. Он воин. И он умрет. Так же, как и тот, кто встанет на моем пути. Месть должна свершиться, а клятва исполниться!

Повисло молчание. Где-то вдалеке прокаркал ворон. И Гортхард вдруг улыбнувшись сказал:

– Кстати, о Пути, служению Тьме и Мести. Конечно же, Путь – это служение Аэре и, соответственно, Срединным землям. Но, так как те силы, что называют себя светлыми, сами того не понимая, отчаянно стремятся разрушить Великое Равновесие, а темные изо всех сил не дают им это сделать, то можно сказать, что и служение Тьме – тоже неотъемлемая часть Пути. Все очень непросто.

– А почему они стремятся разрушить равновесие? Зачем это им?

– Великое Равновесие в мире – не просто слова… И Тьма, и Свет – не просто какие-то враждующие между собой силы, это две неотъемлемые части, две стихии. И между собой они никак не могут враждовать, ведь не враждуют же день и ночь, Солнце и Луна, зима и лето. Враждуют ваалы, эльфы, люди, орки и другие обитатели Аэры, назвавшись какой-то из сторон по своим корыстным причинам, а не эти две могучие стихии, ни одна из которых не может существовать без второй. По крайней мере здесь, в Аэре. Представь на минуту, что будет, если всегда было бы лето? Не было бы ночи? Зимы? Хищных зверей?

Гил задумался и осторожно ответил:

– Скорей всего, все на земле заросло бы растениями и густые леса покрыли бы все кругом. И травоядных бы расплодилось множество.

– Совершенно верно. И так уже было в древнейшие времена. Реки и озера заросли и превратились в болота с протухшей водой. Травоядные стали болеть и некому было отсеять слабых особей от здоровых, начался мор и, представь себе, как он быстро распространялся? Земля перестала плодоносить, Аэра загнивала живьем, превращаясь вместо цветущего сада в гнилое болото. Она гибла заживо. А ваал, назвавшимся светлыми, не было до этого никакого дела, ведь они все уже сотворили, а догадаться присмотреть за творением не сумели. У вас, смертных, когда рождается ребенок, его же не бросают сразу, а очень долгое, для вас, время ухаживают, присматривают, учат и направляют. Так надо было и с Аэрой. А куда бы пришли Перворожденные и вы, люди? И вот тогда в Аэру вернулся Мелькарт. Он снес Светочи Ваал, дающие искусственный свет. Он разрушил все на земле, меняя однообразный равнинный облик, разогнал и уничтожил все это огромное болото. Жестоко? Нет. Когда лекарь борется с большим гнойником, он вскрывает его ножом, режет, выпуская гной, давит его наружу, причиняя пациенту боль, но делает он это с одной целью- исцелить. А после уже промывает, накладывает повязку и следит за выздоровлением. Мой учитель поступил так же. И появились на земле и горы и равнины, и реки, и моря, и морозы, и жара, и хищники, и травоядные. Появилась ночь, появился день, на небе стали видны звезды, Луна и Солнце, дающие миру настоящий свет и днем и ночью. И Арта свободно вздохнула, наконец. А он остался в ней, хотя мог бы и уйти на дороги Тьмы. Ведь он Ваал, Познавший Тьму, силу более древнюю чем Свет, который был создан в ней. И поэтому, несущую в себе более глубокие познания нездешних миров. Да-да, Фомальгил, миров множество, Аэра не едина. И Ваал не единственные творцы. За пределами Аэры – тьма. Ночью ты видишь звезды, но не Ваал создали их. Каждая звезда – это мир, такой же как Аэра, похожий на нее или совсем не похожий, но свой мир. И что, кто их создал? Ваал? Нет. И вот когда мой учитель поведал об этом другим, младшим ваал, его сразу же объявили мятежником, принесшим ересь из Тьмы. Но, пока еще до объявления Тьмы Злом дело не дошло. А вот когда он жестко, но быстро вылечил заброшенную Аэру, они и объявили Тьму – Злом, Мелькарта – Врагом Мира, разрушившем все их труды. Надо же было как-то прикрыть свою несостоятельность. А объявив Тьму Злом, понятное дело, тут же они назвали себя Светом, Добром. И вот, еще оттуда, началось это разделение и вражда. Затем, постепенно, те из ваал, а через долгие века, и некоторые эльфы, что узнали правду, познали истину, стали уходить из Страны Ваал в Срединные Земли, к учителю. Как и я. Так что, Путь Тьмы и Путь служения Аэре – это одно и то же, Фомальгил. Но запомни, Тьма не враг Свету, настоящему Свету, как и не враг настоящий Свет настоящей Тьме, а не Злу, прикрывающемуся этим именем.

– Мы, люди, живущие не под пятой Ингаланора, а свободно, и не называли никогда Тьму Злом, Гортхард – сам не заметив, как свободно и легко он назвал по имени ваала, ответил Гил.

– Вы –да. И многие на Востоке тоже. Но не эльфы и не западные народы. Для них мы Тьма, Зло, слуги Черного Властелина. А они светлые, Добро, и должны бороться не на жизнь, а на смерть с врагом, то есть с нами. Так когда-то давно им сказали их покровители Ваал. Так они учили своих детей и детей их детей. Шла бесконечная война, длящаяся долгие столетия. Множество было убито и с той, и с другой стороны, великое множество поклялось отомстить и длится это все до сих пор, а когда закончится, и вовсе неизвестно.

Они опять долго стояли молча, смотря вдаль, каждый думая о своем. Наконец Гортхард промолвил:

– Не все в Ингаланоре такие уж закостенелые враги. Есть там и здравомыслящие люди, хоть их и мало. Кстати, твой спаситель, Хэлгор, главный среди алур, тоже родом из Ингаланора. Причем, из одного именитого дворянского рода. Отличный полководец, поначалу нам злобный враг, затем обрящий истину алур. Но мы с тобой уже и заговорились! За интересной беседой время летит незаметно, не правда ли? – вдруг резко начал заканчивать разговор темный лорд. – Я обещал тебе отдать то, что принадлежит тебе. Вот, возьми. Это дело твоего отца. Прочти это, здесь многое будет тебе интересно.

И он вытащил из складок плаща старую, несколько потрепанную, книгу в черном затертом кожаном переплете. Бережно провел по ней ладонью и протянул Гилу.

– Эта работа была его личной книгой. Ее не найдешь в библиотеке Фомальборга. Он всегда возил ее с собой. У него книга и была до самой смерти, когда они перехватили карательный отряд ингаланорцев на пути к селу, где был ваш дом и жили вы. Жизнь его прервала стрела атани, попавшая в сердце. – лорд тяжко вздохнул – Ты не представляешь, как мне жаль, что так случилось, что не смогли уберечь его. Но, то был его выбор, а значит, и его Путь.

Гил взял толстый том из руки лорда и благодарно кивнул. Сказать он ничего не мог. Горло перехватило спазмом, на глаза навернулись слезы. Гортхард кивнул головой и развернувшись, пошел ко входу в цитадель. Уже у самой двери, он обернулся и сказал:

– Вечером за тобой зайдут. Дорогу к покоям ты найдешь без труда, башня сама тебя приведет к ним. Теперь это твой дом. Будь готов на закате!

И Гил остался один на огромной верхней площадке цитадели.

…............................................................................................................................................................

Время, в ожидании вечерних событий, тянулось бесконечно долго. Гил успел многое передумать, вспомнить, переосмыслить заново. И, раз двадцать, перелистать толстый том в черном переплете. Листы были старые, но еще довольно прочные, даже самые первые из них. Это не были описания чувств, дел и мыслей других людей. Это скорее можно было назвать историей про себя, собственным жизнеописанием. С удивлением Гил узнал, что его корни уходят глубоко в Древнюю эпоху, а отец прожил так много лет, что в голове это никак не укладывалось. Неужели Видящие могут действительно так долго прожить на свете? Цифра выходила очень сильно впечатляющая: около 1600 лет! Но и Гортхард говорил о почти бессмертии, и у отца хорошо был описан предмет, подаренный Аннаром, как в те времена называли некоторые темного ваал. Это было кольцо, которое давало ему долголетие, защиту от смертных болезней и старости, усиливало во много раз способности Видящего. Скорее всего, дело было в этом амулете. Ведь кольца и перстни алур дают им еще большую силу и способности, а о смерти им и думать, наверное, не приходиться, разве что в бою.

А еще выходило, что предки Гила, когда-то давно, жили на Севере, под рукой Мелькарта и участвовали в тех далеких войнах, сотрясавших мир в незапамятные времена. После падения Черной Крепости, остатки народа Гила ушли на Восток и расселились в лесах Срединных земель. Там они жили долгие столетия, почти позабыв о своем прошлом, сохранив лишь легенды об героях и красавицах, страшных сражениях и счастливом мире, добром полубоге-получеловеке, ведущем нескончаемые войны с альвами, как называли они эльфов. К альвам этот народ относился настороженно, без особой приязни, а вот к высадившимся ингаланорцам, поначалу отнеслись хорошо. До поры до времени....

Гил был так сильно потрясен, что не сразу даже обратил внимание на то, что пустых страниц в книге оставалось еще очень много, наверное, треть. Но Харриан, первый летописец, отец Гила и не собирался заканчивать книгу. Его работу прервала стрела, оборвавшая его жизнь. Самая последняя запись была: «Придется дописать позже. Опять отряд бешеных ингаланорских карателей пересек границу и на сей раз, угроза напрямую касается Маривен и Фомальгила. Все, заканчиваю, необходимо перехватить этих ублюдков раньше, чем они доберутся до жилых областей. Парни без меня не справятся, тут нужен особый нюх! Я-то этих зверей за версту чую, воняет кровью от них, похуже чем от самого отъявленного, злобного орка-убийцы, способного загрызть свою матушку. Ребята в отряде способные, собаку на этих пограничных стычках съели, так, что больших затруднений не должно произойти.»

Маривен, мать Гила, была из местного народа, совсем не знавшего даже историй про события, происходившие на Севере. Впрочем, и пришедшие из-за гор народы, со временем потеряли множество знаний, и через пятьсот лет, уже немногие умели писать и читать. Это умение отошло на второй план, а на первый вышли навыки войны и охоты.

Много новых знаний так перегрузили разум Гила, что в конце концов его сморил тяжелый глубокий сон.

…............................................................................................................................................................

Разбудил его настойчивый стук в дверь. За окном полыхал закат, его багровые лучи заливали красным светом комнату Гила. Время настало.

За Гилом пришли Гвэнт и Ульф, лица их были очень серьезны, оба надели длинные черные плащи, под которыми на каждом из них был широкий ремень с приклепанными серебряными пластинами, украшенными гравировкой и длинные мечи в черных ножнах. Сапоги блестели и звенели посеребренными шпорами. Гил быстро собрался и они пошли по коридорам и длинным переходам. Покои находились на седьмом этаже цитадели, а спускаться пришлось на пятый. Гвэнт был необычайно торжественен, как будто это он сейчас должен был принести клятву, а не товарищ.

– Главное, не дрейф! – поучал он Гила по дороге – Наконец-то ты станешь одним из нас! Нашим братом, фомальдорским воином. Это очень почетно, но пойми, и ответственность очень велика. Помни наши законы! Воин Черной крепости никогда не должен бросать товарища в трудную минуту. Не может осуждать чужие обычаи и ритуалы, кроме откровенно кровавых, например, жертвоприношений. Всегда верен своему лорду, стране и товарищам. Никогда воин не должен на войне брать чужое, ну то есть мародерствовать или красть, кроме, когда нечего есть. И то оставляя какую-либо плату. Упаси тебя Тьма убить ребенка или снасильничать женщину!! Тут и свои могут без суда убить! Кстати, и пленного, если он безоружен, тоже убивать запрещается. Но если очень хочется, то можно всегда попросить какого-нибудь бешеного орка, если совесть позволит. А, вот еще. Если темный воин видит откровенное зло, то он обязан пресечь его, так как это зло, потом скажут, и сотворила Тьма!

– Все равно скажут – буркнул в ответ Гил. – Да что ты вот прицепился? Помню я законы крепости…

– А я еще раз напомню! Кто его знает, что там тебя спросят! Я вот ни разу не видел клятву видящего, на клятвах воинов такое могут спросить. – не обратив внимания на Гила, продолжал Гвэнт – Запомни, что служение крепости дает свои права и преимущества. Например, давший клятву проживет ненамного меньше ингаланорца, так как мы получаем частичку силы самой Аэры. Ты уж небось в курсе, что здесь самое место силы? Так что повоюем еще, Гил! А еще, ты можешь командовать и приказывать союзным народам или оркам. Правда, в отличие от союзников, готовых с радостью тебе подчиниться, эти из-под палки все делают и, того и гляди, нож в спину воткнут! Но и тут помни, что ты несешь за их жизни ответственность, и если сомневаешься, то лучше не берись. Отвечать придется даже за орков! И еще плюс, и на мой взгляд, немаловажный! После клятвы, воин Твердыни больше не испытывает страха в бою, что кстати, очень и очень важно для многих, которым, это могло бы стоить и жизни в драке.

Так, всю дорогу, Гвэнт, пытаясь скрыть, как понял Гил, волнение, напоминал ему основные из правил и законов крепости. Ульф же только усмехался и поглядывал на них.

И вот они вошли в огромный зал, напомнивший тот самый, из видения. Почти полностью он повторял тронный зал Мелькарта, только вот у стен стояли большие кованные чаши, в которых билось яркое пламя, да трон, стоящий на возвышении, был богаче и побольше. На троне, с каменным выражением лица, сидел Гортхард и на сей раз, его голову венчала девятизубая черная корона, с большим рубином в центре. А по разным сторонам от трона стояли Хэлгор, со знаком Лунного затмения на черном кафтане и неизвестный пока Гилу человек в черном, с бронзовым обветренным лицом и слегка искривленным мечом в ножнах. Ниже трона, по обе стороны от него, присутствовали представитель народа Абиссии в черном тюрбане с красивым длинным пером, красном плаще-накидке без рукавов, подпоясанном широким поясом с алмазами, желтых шароварах, а также человек явно с Дальнего Востока. Белая кожа, скуластое лицо, слегка раскосые глаза, длинные черные как смоль волосы, собраны в пучок на макушке. Темно-синий полу-халат, полу-доспех, подпоясан ремешком, за который было воткнуто сразу два длинных прямых меча с маленькой круглой гардой. Был тут и орк, высокий для своего племени и на вид весьма свирепый. А еще тут была девушка из видения, сестра Гвэнта Кайнлин. Она была прекрасна в темно-зеленом платье до пола и с венцом в виде изумрудных веток на черных волосах. Когда пройдя через весь зал, они приблизились к трону, Кайнлин ободряюще улыбнулась Гилу. Орк что-то взрыкнул приветственное, абиссиец прижав обе руки к груди гордо склонил голову, а человек с востока резко поклонился всем корпусом и выпрямился.

Только два предводителя ордена алур, Хэлгор и, как понял Гил Халул, Черный Джурден, остались стоять недвижно, как статуи. Зато Гортхард выпрямился на троне и подался вперед.

– Подойди ближе, будущий воин Фомальборга! И ответь: ты добровольно или по принуждению встаешь на Путь служения Аэре и Срединным Землям? – торжественно вопросил он и в это время откуда-то сверху, послышалась чудесная музыка. Она была так же красива, как в видениях Гила музыка Ночи. Слегка грустный напев флейт разбавили торжественные звуки многоголосого хора.

– Добровольно и без всякого принуждения! – громко ответил Гил и почувствовал, как чувство восторга начинает охватывать его. Восторга и эйфории. И, поддавшись этому чувству, Гил шагнул вперед к трону и, преклонив колено, склонил голову. Слова сами полились из него. Он знал, что и как сказать. Казалось, что текст клятвы сам всплывал у него в голове.

– Клянусь Тьмой и Светом, Огнем и водой, Солнцем и Луной, своей жизнью и честью, что никогда не сойду с Пути служения Аэре! Клянусь быть до конца верным своему лорду Гортхарду, Повелителю Воинов, своим боевым товарищам и Фомальдору, Твердыне Фомальборга! Клянусь мстить без пощады их врагам и врагам свободных народов Срединных земель! Клянусь проявлять милость к побежденным и помогать угнетенным силами Запада! И пусть никогда не узнаю я, куда уводят людей их пути в посмертии, если нарушу эту клятву! Прошу засвидетельствовать мою верность вас, мой лорд, и всех присутствующих!

– Я принимаю твою клятву, Фомальгил, Темный Летописец! Отныне ты – воин Фомадора и, более того, воин самой Аэры, защитник мира, со всей ответственностью и почестями! – раздался звонкий и ясный голос лорда. На Гила вдруг обрушился вихрь головокружения, его обдало холодом, затем кинуло в жар, и он услышал приближающиеся к нему от трона шаги. Черное лезвие вороненого клинка, полыхнув Багровым пламенем, коснулось сначала его левого плеча, затем правого и после прикоснулось к макушке.

Встань, Фомагил, Воин Фомальдора! У меня для тебя есть подарок!

Гил выпрямился и увидел, как лорд протягивает ему на открытой ладони кольцо. Обычное серебряное кольцо, только широкое и с черной полоской, идущей по центру всего ободка.

– Как ты, наверное, уже понимаешь, это не простое кольцо. Это мой дар. Именно это кольцо носил твой отец, Летописец Харриан, но я переделал его для тебя. Теперь оно только твое и знает только тебя. Не страшись потерять его! Этого никогда не произойдет. Оно не покинет тебя само. Я сделал его здесь, на вершине цитадели, в самом мощном потоке силы Аэры и поэтому, пока стоит твердыня Фомальборга, оно будет давать тебе силы и действовать во всю мощь. Оно продлит твои годы жизни надолго, позволит быстрее осилить новые знания и умножит твои способности. Бери и носи с честью!

– Я благодарю тебя, мой лорд! – дрогнувшим от волнения голосом ответил Гил и взяв подарок, осторожно надел его на средний палец левой руки. Кольцо село как влитое. Гилу не понятно было и самому, чего он ожидал, но ничего необычного не произошло. Как будто бы он одел самое обычное кольцо из серебра.

– Так! Теперь вы! Гвэнт и Ульф! Порядок вам известен, каждого Видящего должен охранять специально для этого выделенная девятка воинов. Ты будешь в ней главным, а Ульф твоим помощником. Вы знаете, это большая честь. Возьмите к себе всех тех воинов, что сопровождали вас всю дорогу до крепости. Это отличные солдаты, знающие свое дело хорошо. Приказ ясен? – обратился темный лорд к Гвэнту.

– Благодарим тебя, мой лорд! Это действительно большая честь, клянемся, что выполним свой долг до конца! – моментально справившись с первым удивлением, отчеканил Гвэнт. А его сестрица слегка улыбнулась и у Гила в голове сверкнула мысль, ее мысль, направленная целеустремленно ему: «Он справится. Эта должность ему во много раз больше по душе, чем править собственным народом. Прости не удержалась». Гил с удивлением посмотрел сначала на нее, а потом на кольцо на пальце.

А в это время темный лорд хлопнул резко в ладоши и резко сказал:

– Клятвы приняты, объявляю торжественную часть оконченной. Теперь перейдем к другим делам, не менее важным. По самым последним сведениям, Альманзор, единственный сильный противник среди ингаланорских военачальников в Средиземье, захватил власть в Ингаланоре. Теперь этот безумный гордец величает себя Альманзор Золотоликий и жесткой рукой продолжил междуусобную борьбу с Верными Ваал. Более того, он насильно взял замуж свою двоюродную сестру, что приведет к народному недовольству правителем. Но это их внутреннее дело. Вся суть в том, что Альманзор считает, что он единственный Владыка Срединных земель. А все остальные – наглые самозванцы, даже эльфийских властителей он считает ниже себя. Он сильно зарвался и не остановится ни перед чем, даже полномасштабной войной с нами. Силы Ингаланора сейчас действительно очень большие, особенно если взять в расчет их гарнизоны на побережье материка. Единственный вариант – это разгромить их по частям, то есть, нам необходимо напасть первыми, нанести превентивный удар, разбить врага на берегах, попытаться захватить побережье и все гавани на нем. Для этого, надо собрать как можно больше сил в Абиссии, с целью наступления на Уваборг и в самом Фомальдоре, для продвижения к гаваням. Если же Альманзор двинется на нас, а он непременно двинется, ему придется рассчитывать лишь на свои силы и высаживаться на открытом берегу, имея из припасов и снаряжения, только лишь привезенное на кораблях с собой. Это сильно испортит его захватнические планы. Время на подготовку у нас пока есть, но все должно быть готово ровно через пять лет, начиная с сегодняшнего дня. Через пять лет все войска должны быть в полной боевой готовности и ждать сигнала к выступлению. Что скажут наши дорогие послы союзных народов?

Вперед шагнул человек с раскосыми глазами. Поклонившись Гортхарду, он резко и отрывисто заговорил:

– Пусть великий Лорд Фомальдора не сомневается в верности стран Восхода Солнца. Все кланы и вожди преданы ему и по первому зову готовы выступить на помощь в трудную минуту. Те трусы, что посмеют отказаться от своих клятв, покончат с собой или же их головы привезут тебе в корзинах! Тебе стоит только приказать!

Человек в тюрбане в свою очередь ответил:

– О, солнцеподобный, сыны Абиссии всегда готовы обрушить свои сабли на головы наших общих врагов, посмевших опять доставить столько хлопот другу Солнца. По одному лишь твоему мановению пальца тысячи свирепых воинов накинутся, как львы, и растерзают западных людей!

– Что же, друзья мои, отрадно слышать, что ваши государства по-прежнему верны союзническому долгу и спешат помочь нам в борьбе с врагами. Не лишним будет поспешить и, как можно скорее, связаться с Видящими, что присутствуют при дворе ваших достойнейших и преданных правителей. Но помните, не раньше, чем через пять лет. И ни в коем случае не нападать без сигнала! Еще раз благодарю, друзья мои! А что скажут мои верные алур?

– Как обычно, все степные племена готовы в любой момент сорваться с места, мой лорд. – сказал Халул, Черный Джурден – Есть, конечно и междуусобные столкновения, но ничего не поделаешь, это степь. Когда дойдет до дела, все распри будут забыты!

– Мой властелин, вы можете не беспокоится, и на Севере, и на Западе, на Юге и Востоке, все подвластные нам силы будут готовы вовремя, выступят в нужный для вас момент и ни мигом раньше или позже! – с почтением и одновременно достоинством тихо проговорил Хэлгор и Гортхард улыбнулся.

– Спасибо, мой друг, я не сомневаюсь в том, что орден алур сумеет позаботиться обо всем. Итак, отряды с востока и юга собираются в Абиссии, а силы степи и северян должны прибыть к Фомальдорскому ущелью ровно через пять лет. Эльфы на сей раз нам не помешают. Линнэйрские силы малы, да и не испытывают никакого желания вступать в новую войну с нами, а мэлори Галадона лишь на руку ослабление Ингаланора. К тому же, они помнят пока еще сражения последней Войны и не рискнут на новое нападение. Ингаланор будет один.

– Мой лорд, я считаю, что не лишним будет, все же, обезопасить себя, и выдвинуть к Линнэйру силы сдерживания, а также, побеспокоить их с севера отрядами народа Неясыти. На западе было бы неплохо развязать небольшую пограничную войну силами орков, пусть отвлекутся от основного фронта. –почтительно предложил верховный алур.

– Ты прав, ты прав Хэлгор, это скорее всего будет не лишним. Так и поступим. – кивнул в ответ головой лорд.

– Великий!! Мы разнесем остроухих в клочья!! Атакуем с гор тремя лавами, надо задействовать и северные кланы!! – прогудел орк.

– Я благодарю тебя, Готмаг, за преданность. – ответил ему темный лорд.

– Силы народа Неясыти не велики. Нас осталось не так уж и много, а по сему, больших побед мы тебе принести не сможем, мой лорд, но сделать то, что в силах наших, мы сделаем. Еще с древних времен люди Совы никогда не подводили владык Севера, так неужели же их потомки не смогут помочь ученику великого ваала, имевшего сердце? – мягко улыбаясь произнесла Кайнлин.

– Я благодарю вас всех, друзья мои! К тебе, Кайнлин, у меня будет особая просьба! Останься на время войны в Фомальборге, твои способности будут нужны здесь. – и вдруг посмотрев на Гила, а затем снова переведя взгляд на Кайнлин, темный лорд со скрываемой улыбкой добавил – А еще, прошу тебя, немного подучить нашего летописца Фомальгила и помочь ему быстрее освоить его новые способности. Времени не так уж и много, а война не за горами. Тебе же, Хэлгор, предлагаю в свободное время, показать Фомальгилю твое великое искусство боя, с применением силы Аэры. Это тоже будет весьма полезно.

Кайнлин склонила голову в знак согласия, алур чуть заметно кивнул головой. Гортхард поднялся с трона, в знак того, что все окончено и глядя в глаза Гилу добавил ко всему вышесказанному:

– А ты, Фомальгил, сегодня и завтра должен хорошенько выспаться и отдохнуть. Никто не посмеет помешать тебе. Но, уже послезавтра, начинай приступать к оттачиванию своих новых навыков и непосредственной работе. Считай, что это приказ. Ну, что же вы, господа, поздравьте же скорее своего нового соратника!

Так Гил стал воином Фомальдора. Тем, кем еще недавно стать даже и не мечтал. Жизнь сделала очередной поворот, а что было за ним, пока было неизвестно…

Глава 5. Из книги Харриана. Начало. Первая битва на Гватлватер.

Старики рассказывали, что в тот день, когда я родился, нашего старого колдуна убило молнией в то время, когда он в очередной раз орал проклятия соседям, забравшись на высокую гору. Многие сочли это дурным знаком. Были даже такие отчаянные смельчаки, которые вслух посмели высказать это моему отцу, главному правителю нашего народа. Судьба их оказалась печальна. В назидание другим их головы украсили палисад, ограждавший большой бревенчатый дом, в котором располагалась резиденция вождей народа Гаррэт. По преданиям, давно уже перевранным, так как они передавались из уст в уста не одно поколение, каждое добавлявшее что-то от себя, следовало, что мы пришли с далекого Севера погибшей страны. Говорят, что в те далекие и не совсем счастливые времена там правил могучий, справедливый и великий бог Маркол, ведущий вековечную войну с племенем альвов. Не совсем счастливые – потому что война была проиграна, а наши люди, выступавшие на стороне этого великого бога, вынуждены были бежать куда глаза глядят. Так народ Гаррэт поселился в тех местах, в которых мы и живем поныне. Остались в легендах могучие воины и красивые девы (вот уж точно!), в прошлое ушла и мощь нашего племени. Многое забыто и предано забвению. Тогда мы были ничем не лучше наших соседей, живущих также в дремучих лесах на берегах Серой реки, в последствии названной Гватлватер.