Прелесть жестокости

Эпизод первый

Сервий, тиран южного вольного града, шел по улице в сопровождении гвардейцев, одетых лишь в туники, когда увидел её.

Элона, дочь торговца шелком Клеоника.

У неё был грубоватый нос, но милое лицо, правда лишь под определённым ракурсом, но больше всего Сервия привлекало не это, а её игривый и при том умный взгляд, не похожий ни на что. Она выглядела, как подросток, хотя была уже взрослой, и развелась не так давно после очень короткого брака. Чистой и невинной Элона уже не была, а Сервию это и не было нужно.

Белокаменные верхние кварталы с обилием мрамора в своей архитектуре светились от лучей жаркого полуденного солнца. В воздухе приятно пахло морем, крики чаек доносились издалека.

– Да, это хороший день.

– Приветствую тебя, Сервий! – произнес Клеоник, стараясь вложить в свой голос как можно больше почтения.

– Твоя дочь пойдет со мной.

– Прости?

– Элона, верно?

Но Элона лишь вызывающе посмотрела на Сервия.

Тиран указал на гвардейца с утонченными южными чертами, примечательны были его бараньи глаза.

– Ты.

– Я?

Йохан тогда в первый день отправился сопровождать правителя города. Гуннар, префект гвардии, лично рекомендовал его, как весьма способного воина.

– Да, ты. Усмири его.

– Я не буду отнимать дочь у отца без причины.

– Что? – Сервий даже слегка смутился, но потом гнев вернул ему самообладание или то, что он имел вместо него, – Ах… ясно. Этому десять плетей, – гвардейцы взяли под руки своего соратника и вместе угрюмо удалились, – девушка идет со мной.

Когда воины подошли к Элоне, та лишь изобразила презрительно возмущенное выражение лица. Отец было взял её за руку, но один из воинов сразу же ударил его по лицу, а затем двое других несколько раз пнули его сильно и правильно, тот скрючился и застонал от боли.

– Нет, это все-таки очень хороший день! – обрадованно воскликнул Сервий.

Удар!

Удар.

Ещё удар.

Плеть рассекала воздух и отскакивала от спины.

Снова удар.

"Пятый… Или шестой?" – Йохан пережёвывал мысли в попытках отвлечься.

Седьмой удар.

Дышать стало тяжело. Боль тратила воздух. Странное ощущение, его здоровье было превосходным, но теперь он задыхался.

Восьмой, девятый…

Удар!

Всё.

– Как ты? – спросил палач.

– Ха! Отлично… себя чувствую, лучше… не бывает.

Палач подошел и отвязал Йохана от столба, полил ему из чарки воды на руки, потом на голову, дал полотенце, чтобы тот вытерся.

– Хорошо?

– Да. Обожаю нарушать дисциплину.

– Не бережешь ты себя, парень.

Йохан усмехнулся.

– Если бы я берег себя, я бы не пошел в наемники.

Под звездами и луной прекрасен залив. Многими огнями вторя звездному небу пульсирует красота свободного южного города. В этой гористой местности на юго-востоке от королевства много вольных портов, но этот град прекраснее всех.

Гуннар шел по дороге, что вела от верхних кварталов к правительственному дворцу на вершине холма.

Он поцеловал золотой перстень на удачу, как часто делал, если что-то тревожило его. Он вспоминал прежние годы.

Вспоминал, каким был тогда Сервий. Немного лет прошло, но его лицо тогда было будто красивее. Те же выпученные глаза, но без недоброй искры, улыбка его ещё не была подобна оскалу дракона. Молодой сын Акрония, знаменитого флотоводца, разбившего когда-то флот западного королевства при попытке покорения вольного юга. В наследие от отца Сервий получил много денег, а от своего обаяния получил много сторонников.

Город был победителем в невероятном противостоянии. Туча западной монархии развеялась в один день благодаря героическим усилиям. Теперь жители, сражавшиеся за свободу юга требовали для себя более пышного правления и больших прав, как для граждан. И Сервий обещал им это.

И что-то щелкнуло внутри Гуннара. Он считал, что это был разум и честь свободного человека и воина с севера, но глубоко внутри подозревал, что поддался странному обаянию этого тирана.

Старейшины не желали менять порядки. А Сервий рисовал картину совершенно нового строя, в котором люди обретут нравы и счастье. Его друзья были многочисленны, но фаланга ветеранов подчинялась старейшинам, как и многие зрелые граждане, не желавшие отдавать город под опыты молодых политиканов. Гуннар же был опытным воином с севера, много сражался с рыцарями запада и при нем были его ратники. Не известно что бы случилось, и сколько крови было бы пролито, если бы он тогда не сказал свое веско слово.

В городе никогда не было гвардии. Но теперь появилась и состояла в основном из северян, а Гуннар незамедлительно был назначен её префектом.

Тогда он дал власть этому юноше. Пришел момент взять её обратно и, пожалуй, вернуть старейшинам этого города. Но, получится ли все вернуть… не было никакой уверенности. Быть может придется некоторое время править самостоятельно. Но так или иначе нужно искупить ту ужасную ошибку, что была совершена.

На востоке от дворца, располагались трехэтажные казармы, а за ними сад, где отдыхали гвардейцы, от него тропа вела к восточному берегу, крутой склон которого завершался мраморной набережной с ажурной балюстрадой.

Там его ждали двое из шести гвардейских сотников и ещё пара крепких гвардейцев, одним из которых был Йохан. Слишком большое количество людей Гуннар решил не посвящать ради безопасности и ёмкости заговора.

У северной оконечности набережной небольшая, но богатая вилла в классическом стиле, где жил старый кудесник Гидеон, который и встретил их в атриуме, украшенном скульптурами и колоннами.

– Я поддержу тебя, если ты победишь.

– Не примешь участия? – спокойно спросил Гуннар.

– Я владею посохом, но не кинжалом, ¬– отмечал кудесник, поглаживая длинную белую бороду, ниспадающую на его колени.

– Магия ведь многое может, – начал было говорить один из сотников.

– Но не прямые убийства, – резко прервал его Гидеон, и стал размеренно объяснять, – мы, кудесники, ещё только учимся совладать с той возрастающей силой, которая проникает в наш мир. Я могу лишь краем глаза заглянуть за грань реальности. И я говорю вам, но не как маг, а как горожанин, что вы принесете великое благо городу, если прихлопните этого гаденыша.

Сотники с улыбками переглянулись.

– А что после? – спросил Гуннар.

– Кудесники помогут вам в управлении городом, не сомневайтесь.

– Кто будет следующим правителем?

– Следующего правителя не будет.

– Почему это? – Гуннар нахмурился.

– Потому что горожанам уже не нравится эта форма правления. Мы избавимся от тирана и вернемся к народному собранию.

– Собрание… по мне так один правитель лучше, – задумчиво сказал северянин.

– Ты, как префект гвардии, мыслишь по-военному, – Гидеон по-доброму улыбнулся, – но государство сложнее войска.

– Не важно, мое дело вернуть порядок, – изрек Гуннар.

Поддержка добродетельных граждан была обеспечена, кудесник отвечал за неё, и Гуннар был этим доволен. Теперь он мог смело устремиться на исполнение взятой на себя миссии.

На следующий день после случая с Элоной, Сервий попросил Клодия, главу своих разведчиков, узнать для него, кто такой этот молодой гвардеец.

Клодий доложил, что Йохан выходец с юга и лишь недавно поступил в ряды, но отец его когда-то сражался на флагманском корабле, под началом Акрония, отца Сервия. Получив денежное довольствие за службу, как наемник, он уехал на родину. Сын его, воспитанный на рассказах о великих сражениях, решил пойти в вольные города, испытать военную удачу. Он был столь же мечтательным и отличался знанием древних легенд, как сам Сервий, и скрывал это, и… кажется, что Йохан имеет склонность к извращениям, часто засматривается на совсем молодых девушек.

Сервий долго размышлял об этом, со временем он стал проникаться симпатией к этому человеку, которого ещё толком не знал.

Тем временем сам Йохан также думал о личности тирана, он разглядывал храм богу моря, что Сервий возвел в честь отца, которого велел назначить новым, полноправным богом морcких войн и покровителем всех моряков, в особенности морских торговцев. Каждый крупный торговец имел дома статуэтку Акрония.

Йохан гулял по мраморным набережным, и много думал о том, что могло скрываться в душе тирана, ему нравилась мысль о том, что под коркой разврата теплится нечто прекрасное, чему нужно лишь раскрыться как цветку, он верил, что жестокость и разврат могут быть плодотворны и конструктивны. И вместе с тем, глубоко внутри себя он сам завидовал тирану, мечтал сам стать таким же свободным в удовольствиях и жестокости, как тиран.

Так эти люди, размышляя друг о друге, уже заочно стали друзьями.

– Сервий, есть более важная вещь, о которой тебе стоит задуматься.

Клодий, этот человек одетый в легкий плащ с капюшоном, вырвал Сервия из его мыслей. Они сидели под сенью портика на севере дворца, где вид открывался на агрессивно заснеженные вершины далеких и опасных скал.

– О чем же? – Сервий будто стал искать взглядом нечто, – О чем мне стоит задуматься?

– Грядет нападение. Гуннар хочет лишить тебя власти.

– Меня? А, впрочем, я думал об этом. Но знаешь, что? Этому не бывать.

– Так говорят мои агенты. Я полагаюсь на своих людей.

– Да ведь это безумие, Клодий! Мы не в западной империи. Разве это монархия? Разве у них есть претендент, а народ настолько устал от меня? Чего они добьются этим? Ничего… убить меня!? Немыслимо. Вздор! Ладно, Клодий, на сегодня всё.

– Как пожелаешь, Сервий.

Эпизод второй

Элона не была так красива, как могло показаться. Её привлекательность была иной. После того, как она поселилась во дворце, то стала ходить в тоге и с дубовым венком, а волосы красить в пурпур.

В таком виде её и повстречал Йохан, что стоял в тот момент опираясь на мраморные перилла, наблюдая море, за которым лежала его знойная родина.

– Эй!

– Приветствую.

– Как дела?

Йохан слегка смутился.

– Я… Я должен идти на патрулирование.

– Знаешь, гвардеец… – Элона слегка откинула взгляд вверх, потом вернула к собеседнику, – мне кажется, он думает о тебе.

– И с чего это?

– Не знаю. Вот я и думаю, какой-то ты не такой, гвардеец. Что в тебе скрыто? – она шутливо прищурилась.

– Ничего. Я честный наемник!

– Ну да, ну да. Так я тебе и поверила, солдатик. Ладно, бывай! Быть может, ещё увидимся!

Йохан попрощался с Элоной своей фирменной легкой усмешкой, не надеясь, что она вышла впечатляющей. Растерянность смазывает подобные вещи.

Достав тут же отразившийся в памяти свежий образ девушки гвардеец стал мысленно разглядывать его. И тогда его внутренняя усмешка была уже подлинной. Он мог понять, почему Сервий сделал такой выбор. Элону нужно было видеть вживую, чтобы этот выбор сделать.

Ночь раскрыла своё жестокое лоно.

Слишком долго этот мир покоился в согласии и усладе.

На юге от Западного королевства людей проснулись варварские расы серокожих гигантов. Орки название их. Двинулись они на север, истребили бесчисленное множество людей, захватили столицу и двинулись дальше, пока не столкнулись с рыцарями севера. Упорство последних человеческих воинов орки не смогли преодолеть и остались на захваченной земле, где правили уцелевшими людьми.

Но на ещё более далеком севере, в тундрах, оберегающих альвийское царство, злые духи отыскали труп последнего героя человеческой расы, что отвернулся от своих сородичей. Духи были предвестниками Потока. Они нарекли павшего героя королем мертвых, дали силу ему, и тот вошел на трон в столице. Неведомое зло снизошло на некогда величайший город людей, истребив всех, кто не успел бежать, некому поведать, что там случилось.

В тот же день Сервий захватил власть и стал первым за долгое время тираном на вольном юге.

Мир затаил дыхание.

Боги сомкнули глаза, и раскрылась трещина в пространстве. Величайший сонм созданий, именуемый Потоком, вошел рекой ядовитой плоти в этот мир. Все жители юга тогда ощутили, как повеяло холодом от тканей реальности.

Сердца альвов сжались, а души вспыхнули. Этот народ сбросил своего слабого правителя, сломал запреты традиции, перешел горы и ринулся в бой с космической нечестью. По всем просторам Запада, по срединным горам и лесам пролегла линия, на которой миллионы существ рубили друг друга, пожирали и сжигали друг друга, а над ним воспарили ангелы, светлые и темные, вестники Потока и воители Создателя, и терзали друг друга. Была война на земле и в небе, в телах и в душах.

И война пролила на юг капли пота и крови. Сперва кристаллы прорезались среди склонов гор, затем хрустальные колосья взошли в долинах и перевалах, облака приняли форму колец, и в них появились летучие твари. В низины спустились монстры, покрытые шерстью гуманоиды с гигантскими челюстям. Безглазые, они утаскивали селян, учуяв их страх, а иногда сжирали на глазах у других.

Люди побежали в город. Три дня беженцы прибывали. А на третью ночь врата города закрылись. И последних замешкавшихся крестьян утащили чьи-то лапы во тьму.

– Сама природа воспротивилась тирану! – сказал Гуннар, видя как меняется мир.

Губами он прикоснулся к золотому перстню. Удача не помешает.

В ту ночь, идя ко дворцу, он увидел ужасающие крылатые тени, мелькающие в небе на фоне луны. То, что происходило с природой, казалось префекту гвардии ярким доказательством его ошибки. Тем пуще ему хотелось скорее исправить свой грех.

Шел дождь, в котором растворялись шаги. Ещё не стих крик последнего земледельца, утащенного чудовищем, как заговорщики двинулись вдоль северной границы дворцовой территории.

Они решили, что управятся лишь с одними мечами. И пусть Гуннар первоначально высказался за дубинки, чтобы не проливать крови, он все-таки быстро склонился к мечам.

Двигались быстро. Это они охраняли дворец в ту ночь. Поэтому, новые сторожевые во главе с начальником не вызвали у предыдущей смены никакой тревоги. Просто пришли сменить людей, а префект гвардии очевидно проводит инспектирование ночной стражи.

Войдя внутрь они стали идти по залам. К дождю прибавился ветер, который трепал, уходящие во тьму потолка, занавески окон, которые кто-то не закрыл.

Все было быстро. Ворвались в покои тирана. Но Сервий не остался в своей спальне. Он был где-то во дворце, вне сомнений. Гуннар был и в страхе и в гневе, что-то шло не так, и ему это не нравилось. Он рявкнул:

– Найдите его!

И гвардейцы рассыпались, побежали, тихо, как могли, по разным коридорам и залам, чтобы отыскать своего благодетеля. И первым его нашел Йохан.

Сервий мирно шел по колоннаде, что соединяла два корпуса дворца через улицу. Дождь стих, и он решил выйти и подышать тем самым приятным воздухом, какой наполняет улицу после буйства непогоды. Увидев гвардейца с мечом, он по одной его позе считал свою гибель, попятился назад, запнулся и упал.

Йохан уже пошел и стал готовить по истине судьбоносный для города удар, как вдруг остановился с занесённым мечом в руках. Сервий вдруг увидел в его глазах нечто, столь мягко и спокойно он заговорил:

– Стой!

Интерес заранее вынудил Йохана выделить правителю, как ему тогда подумалось, ещё лишь пару мгновений.

– Что хочешь сказать, тиран? – сказал он, без особого вызова.

– Ты, – говорил Сервий, – ты такой же, как я. Ведь я вижу.

И с того самого мгновения, с той пары реплик они стали друзьями.

Впереди показались остальные. Они уже сбились в стаю, какой входили во дворец, во главе их был сам Гуннар, и он со смешанными чувствами наблюдал нерешительность своего воспитанника.

А Йохан лишь ещё раз взглянул на Сервия. Треугольное лицо, большие выпученные глаза, драконья улыбка маньяка сейчас не украшала его лицо, он отчетливо помнил её. И никому не должен был бы понравится такой человек, но Йохану он пришелся по душе. И он произнес:

– Я выбираю тиранию.

А Сервий глупо ухмыльнулся.

И началась резня. Йохан, неистовый как лев, разъяренный на царственной охоте, ринулся на бывших соратников и зарубил их всех, одного за другим, пока они не успели одуматься, но Гуннара лишь ранил.

– Не убивай, – прохрипел проткнутый префект.

– Не стоит, – зашептал запыхавшийся тиран, что уже поднялся и подошел сзади, – оставь его… для казни…

Сервий и Йохан переглянулись, теперь уже понимание распускалось в их взглядах, как цветы, обрамленные шипами.

Эпизод третий

Лучи солнца, положенные на воздух спальни, ещё никогда не были такими сладкими для души. Йохан ощущал это в то первое утро после заговора, в первое утро его новой жизни.

Тогда они с Сервием сидели в одной из зал, среди диванов и столиков, где были разложены фрукты и вино. Солнце наполняло свечением желтые занавески.

С ними была Элона. Она пела для них. Пение её было отрывистое, но мелодичное, голосом она пела тонким, почти детским, но с ноткой заигрывания.

Йохан смотрел на плоды, каких давно не ел, на сладости, которые завезли, должно быть из его заморской родины, что на юге. Но ему было так хорошо, что даже не хотелось к чему-либо притрагиваться. Ощущение свободы растворяло его в пространстве дворца, а дворцом становился весь мир. Ему представлялось, как его тело распадается на множество синих зажжённых пылинок.

А Сервий рядом внимательно разглядывал Элону и, казалось, уже был заинтересован не столько её пением. Он больше позволял ей петь потому, что ей нравилось, Элона любила творчество. Кроме голоса, она владела арфой, свирелью и пробовала играть на барабанах, и проводила за инструментами дни напролет, если Сервий не призывал её, чтобы она развлекла его своей компанией.

Закрыв глаза, Йохан вспомнил шелест пальм на аллеях родного портового города.

Пение окончилось.

Аплодисменты.

Элона торжественно поклонилась, придавая значимость своему выступлению для почти единственного зрителя. После чего села рядом и налила себе вино в кубок, и выпила немного. Затем вместе с Сервием, они повернулись к Йохану, который едва ли не дремал.

– Так из какого ты города, Йохан?

– Врата пустынь… главный южный порт…

– Кажется, – заговорил Сервий, – тебе хочется спать.

– Ночь была тяжелой.

– Что случилось? – спросила Элона.

Ответил Сервий:

– На меня было совершенно покушение, – эти слова взбудоражили Элону, накинув на её лицо умилительный страх, – и Йохан спас меня.