Мёртвая точка

Пролог

Меня зовут Эстия. Эстия Морель. Я – жена Хелиуса Мореля. Бывшая супруга его сына. Дочь его врага – чёрного колдуна Эстена Арьени и странной валькирии Сиггрид Хильде Бьёрк. А ещё я – бывший оборотень.

Мне – 27 лет. Моему мужу – 55.

Но какое это имеет значение? Моя сказка – неправильная. В правильных сказках принцессы не меняют принцев на вдовых королей. В правильных сказках оборотни не выходят замуж. В правильных сказках…

Ложь там. Одна сплошная ложь. Глупая и опасная. От которой одни беды. Потому что неокрепшие умы, слушая эту ложь, привыкают верить в это.

В «замуж за первого встречного принца», в «жили долго и счастливо», в «любовь до гроба». А ещё в то, что на войне – подвиг и слава, а в застенках врагов можно гордо молчать и вернуться героем.

Я не была на войне, но была с теми, кто оттуда вернулся морально искалеченными. Зато я была в застенках. Длинный бугристый шрам с тех времён уродует мою правую руку. С тех времён, когда от соприкосновения с моей кровью плавилось и кипело серебро…

Эти времена прошли. А шрам остался. И память, выжженная, фигурально выражаясь, калёным железом на моём теле.

И кашемировая накидка. И метательные ножи. И кольцо с изумрудом. И это невероятное «леди Эстия», от которого у меня внутри всё тает и воспламеняется одновременно.

Хелиус. Человек, несколько раз сломавший мою жизнь, как сухую веточку. Человек, умнее которого я не встречала.

Человек, которого я люблю.

Именно люблю. Впервые в жизни. Невзирая на здравый смысл и на осуждение со стороны многих.

Пусть осуждают, если ни на что другое не способны. Легко судить – со стороны. Легко размышлять, как надо, как положено и как правильно. Вот только легко ли жить в этих узких рамках?

Не знаю. Видимо, сложно – раз уж в мой адрес льётся столько грязи. Где-то же они её взяли? Видимо, в своей душе. Каждый делится тем, чем богат. Мои завистники выдают себя с головой.

А я… Я переживу и это.

Право слово, быть оборотнем – куда тяжелее, чем выдержать ненависть злопыхателей. К тому же, я просто не имею права дать им повод для радости, сломавшись. А то, что мне бывает больно от ваших слов – вы не увидите. Я переживу это без свидетелей. Мне не привыкать. Я 20 лет скрывала ликантропию – скрою и обиды от клеветы.

Будьте спокойны, мои враги. Вам придётся ненавидеть меня всю вашу жизнь. Пока она не кончится. Или пока вы не займётесь, наконец, своей.

Впрочем, вряд ли вам хватит на это ума.

Ирвин Вейст смотрел на падающий снег. Снег смотрел на него. А ещё на него смотрел лёд, но да это дело привычное – с некоторыми бойцами Особо-секретного отдела ему порой приходилось работать.

Точнее, конкретно с этим бойцом.

Грязная работа доставалась ему, а Ирвину оставалось лишь взять преступника тёпленьким. Ну или слегка остывшим – тут уж как повезёт. У бойцов ОСО исключительные полномочия – им позволено убивать. Лишь в некоторых случаях на них распространяется рекомендация оставить преступника живым. Но это лишь рекомендация.

– Какие мы нежные, – фыркнул в своей привычной манере Морель, глядя сверху вниз на сидящего на корточках Ирвина. – Можно подумать, сам на войне не убивал.

– Не убивал, – Вейст поднял на него непривычно-спокойный взгляд. – Оглушал, выводил из строя. В плен брал, – он усмехнулся. – Я рекордсменом по пленным был.

Дрейк пожал плечами. Снег усиливался, белые хлопья падали на плечи и головы магов, покрывали пушистым одеялом остывающее тело на земле, таяли в неприятно-красной лужице.

Впрочем, лужица скоро исчезнет. Как и память о том человеке, что уже был не человеком, а трупом.

– Ты непригоден к такой работе.

– К такой, как у тебя – да, – равнодушно отозвался Ирвин.

На его кисть падал снег. Падал и таял. А на руках трупа – уже – нет.

– Ты…

– Заткнись, Морель. Надоел, – Ирвин встал. – Каждый делает свою работу. Ты мясник – и живи с этим. Я – нет. И как-нибудь с этим тоже проживу.

Морель криво усмехнулся, глядя на Вейста с презрением. А затем заклятием растворил пролившуюся на снег кровь. Следы не нужны.

Он, Дрейк Морель, не оставлял следов. Разве что в чужих душах.

Впрочем, нет. В душах он оставлял не следы, а шрамы.

Хелиус Морель задумчиво смотрел в окно. Привычные тёмно-зелёные портьеры на окнах, тёмное дерево. И привычные задачки со звёздочкой.

В семействе Морель всегда рождался лишь один ребёнок. Такова судьба. Иначе – делёжки наследства, растраты, враждующие дома выросших наследников… Семейство Морель не желало раствориться и ослабнуть, как многие другие. Правило было нерушимым.

И всё же…

В голове Хелиуса вновь возникал образ Эстии. В семействе Морель никогда не рождались дети от любимой женщины. Что, если он будет первым, кто позволит себе это? Но как сделать так, чтобы наследники не разрушили силу и власть семьи?

Взгляд Мореля упал на стоящую неподалёку пустую шахматную доску. Он слегка прищурился и встал. Пальцы мага коснулись гладкой поверхности… Миг… И как будто сама доска, сами клетки, выпустили из себя клубящийся дым. Дым, который, непрерывно извиваясь, принял образ фигур…

Морель, любуясь, смотрел на доску. Два воинства стояли друг напротив друга. Густой чёрно-сизый дым на одной стороне, и пепельные вихри – на другой. Неподвижные фигуры, внутри которых бьётся и закручивается спиралями живой магический дым…

Хелиус взглянул на пешку. Пехотинец вздрогнул и распрямился. Ход. Ответ другой стороны. Снова ход. И снова ответ…

Взгляд мага коснулся фигурки коня, тут же встрепенувшегося от магического импульса, и ударившего копытом. А затем – угрожающего ему офицера… Уже недвусмысленно угрожающего – ведь пика в руках волшебной фигурки уже была нацелена в грудь гарцующего скакуна.

Фигуры неизбежно теряются в ходе партии. Всех не сохранишь. И эта пешка, стоящая перед офицером…

Хелиус взглянул в окно. Пожертвовать пешкой и офицером ради коня? Коня, которого ещё, в общем-то, нет… Или остаться без коня, но сохранить тех двоих…

…Перед ним была не доска, а жизнь. И фигурки – живые люди. Маленький Фебос Морель – пешка, которая пока что мешает ему срубить фигуру офицера-Дрейка… И конь, которому угрожает офицер – конь, который пока есть лишь в мыслях хозяина особняка. И король, самая беззащитная фигура.

Эстия.

Король, который будет обнажён, стоит офицеру срубить коня.

И он, Хелиус, которого нет на доске, ибо он игрок, а не фигура. И его страстное желание увидеть дитя любимой женщины. И здравый ум, придерживающийся иного мнения.

Цена решения была велика. Цена любого решения.

Магия пульсировала в венах. Он слушал её. Он слушал себя.

Странная магия. Могучая сила. Вот только не его. Сила убитого врага. Того самого, над которым страдал глупый Вейст. Сила была бурлящей, покалывала на языке. Сила – теперь – принадлежала ему. Своему прошлому обладателю она была не нужна.

«Интересно, а с живого смогу магию выпить? Так, чтоб он остался жив? Это было бы полезно. Для кое-кого смерть – это слишком милосердно. Проклятие жизнью страшнее. Проверял. А уж жизнью без магии – для мага…»

Ледяные глаза прищурились. Пальцы слегка шевельнулись. Идеи заклятия рождались в мозгу.

«Сеть. Западня. Надо попробовать на следующем выходе…»

Семейство Арьени не любило чужих глаз. Да и их обладателей недолюбливало. Уединение и скрытность были спутниками этой семьи. Их надёжными партнёрами…

Семейство Арьени вырождалось. Строптивый нрав и презрение к тому, что другие считали ценным, очень этому способствовали. Найти пару таким, как они, было непросто. Удержать эту пару – тем более. А уж оставить потомство… Законное потомство…

…Эстен Арьени мрачно смотрел в окно. Серая морось заволокла весь мир, весь сад, весь дом. Собственно, дом и сад как раз и были для чёрного колдуна всем миром. Мир другой – внешний – давно вычеркнул его из своих фаворитов.

Или, скорее, он сам сбежал из него. Спрятался.

На кровати с изящным изголовьем мирно спала рыжеволосая кудрявая женщина. Сиггрид не любила дождь, и Эстен не спешил будить её. Незачем. Плохое настроение валькирии было бы последней каплей в привычной мрачности некогда дерзко-весёлого колдуна.

Род Арьени умирал. Умирал куда быстрее, чем род ненавистных Морелей. Родившийся у Дрейка сын был прямым подтверждением этого прискорбного факта. Морели вымирать передумали. А вот фамилию Арьени продолжить некому – из мужчин остался лишь он, Эстен.

Колдун, живущий с валькирией. С валькирией, неспособной родить сына.

Впрочем, даже если бы она и могла – она бы не согласилась. Ей это не нужно. Валькирии наследуют по женской линии – а дочь у Сиггрид была.

Дочь, вышедшая замуж за Мореля. За старшего Мореля…

Эстен зло скривился. Его дочь спит с Хелиусом. Вот только почему оскорблённым себя чувствует он, Эстен, а не она?! Почему для неё оказалось нормальным – такое?! Выйти замуж за старика… За старого врага их семьи… За бесчестного человека…

– Муж и жена – одна сатана, – негромко проворчал колдун. – Моя дочь – такая же, как Хелиус?! Такая же подлая? Злая? Или бесчувственная? Как так?!

Сиггрид вздохнула во сне. Эстен аккуратно встал из плетёного кресла. Незачем быть здесь. Незачем будить.

Чёрное уныние накрывало последнего мужчину рода Арьени с головой. Накрывало и поглощало.

Арьени не любили создавать семьи. Не любили растить детей.

Арьени вымирали.

…Две женщины и двое мужчин. Связанные кровью и семейными узами. И звенящая струна напряжения. И запах ненависти, разлитый в воздухе.

– Дрейк? – Хелиус Морель вопросительно взглянул на сына, заклятие которого голубой дымкой вышло из его ладони и впиталось в стоящую перед ним тарелку.

– Меры предосторожности, – сквозь зубы процедил тот, повторяя манипуляцию над тарелкой жены. – С некоторых пор в нашем кругу есть сомнительные родственнички. Так что я и тебе посоветовал бы быть поосторожнее.

– Позаботься о себе, сынок, – змеиная усмешка возникла и тут же пропала. – И о своей семье. О сыне… Это то, что тебе под силу. Я надеюсь…

Агния, темноволосая волшебница, бросила на свёкра опасливый взгляд.

– Этим и занимаюсь, – Дрейк взял в руки бокал и, насмешливо взглянув в глаза Эстии, приподнял его. – Твоё здоровье, дорогая мачеха. Думаю, оно будет крепким. Куда крепче, чем здоровье моего отца.

– Дрейк? – Эстия приподняла бровь.

– Женитьба в столь позднем возрасте может подкосить здоровье, – нахально усмехнулся тот. – Сердце, знаешь ли, уже не то. А ты молода, горяча. Как бы твоя страсть, ну или что-то иное, не свели бы его в могилу раньше времени. После скоропостижной смерти моей матери я уже ничему не удивлюсь.

– Твоя мать умерла после того, как ты варварски содрал с себя её заклятие. Не перекладывай ответственность с себя на тех, кто тебе не по нраву, – серые глаза Эстии смотрели тяжело.

– Это так называемые ложные воспоминания, леди Эстия, – Хелиус накрыл своей ладонью тонкую кисть девушки. – Когда правда крайне неприятна, человеческий ум начинает её искажать, добавлять оттенки и, в конце концов, переиначивает, оставаясь свято уверенным, что всё так и было.

– Это очень опасное свойство психики… – она взглянула на мужа.

– Именно поэтому у каждого – своя правда. Чем более искажённый взгляд на мир у человека, тем страшнее картина, которую он видит.

– Видит в меру своей испорченности? – Эстия с интересом смотрела на мага.

– Именно так, леди Эстия. Именно так. Каждый видит в мире лишь то, на что способен сам. Убийца подозревает других в убийствах. Подлец видит подлости. Мастер видит мастерство.

– А Истина?..

Хелиус возвёл глаза к потолку.

– Не существует, – фыркнул зло Дрейк.

– У бога, – одновременно с ним произнесла Эстия.

Двое, что были друг для друга прошлым, удивлённо переглянулись. Хелиус негромко рассмеялся.

– Прекрасная иллюстрация. Браво. Вы видели одно и то же – но каждый интерпретировал это в силу своих точек зрения. Каждый понял своё – но оно диаметрально противоположно. Есть факты, леди Эстия, и есть то, как мы их для себя распознаём.

– Значит, в этом мире невозможна справедливость?

– Боюсь, это так. Нам остаётся лишь обернуть себе на пользу те факты, что есть вокруг нас. Впрочем, польза тоже у каждого своя, – Хелиус махнул рукой в сторону Дрейка. – Кому нравятся проблемы и сложности, создаст их даже на пустом месте. Не так ли, сын мой? – он равнодушно скользнул взглядом по лицу Дрейка.

– Не каждому дано умение так профессионально переобуваться в воздухе, отец, – Дрейк не отвёл ледяные глаза. – Я всего лишь верен себе.

– Ты верен своим порокам и своей уязвлённости – но не себе. Если бы ты был другом себе, ты сумел бы менять свои взгляды на мир – поскольку мир тоже не неизменен. Но ты не умеешь дружить. Ты умеешь враждовать.

– Враг самому себе? – тихо произнесла Эстия, слегка улыбнувшись. – Как удивительно. Враг своему будущему…

Дрейк откровенно рассмеялся.

– Да, Эстия, тебе это несвойственно. Ты о своём будущем позаботилась, – он обвёл рукой убранство особняка. – С выгодой для себя.

– Было бы странно заботиться о своём будущем с выгодой для кого-то другого, – развела руками девушка.

Агния неодобрительно сжала губы.

– Ах, да, точно, – от Эстии не укрылось это движение. – Ты, Дрейк, предпочитаешь женщин, которые готовы пожертвовать собой ради другого. Кто своё будущее приносит на заклание…

Агния гордо подняла голову.

– Это – любовь, – проговорила она.

– Это – идиотизм, – возразила Эстия. – И изощрённый эгоизм. Брать на себя полномочия бога и считать, что тебе виднее, как сделать другого счастливым…

– Время рассудит, – Агния сжала губы сильнее, глядя враждебно на Эстию.

– Вы даже не представляете, насколько вы сейчас правы, Агния… – от негромкого смешка Хелиуса присутствующие слегка поёжились. – Время покажет, кто чего стоит. И кто как закончит.

– Это угроза? – бровь Дрейка приподнялась.

– Это философия, сын мой. И жизненный опыт, – Хелиус поднёс к губам бокал.

– Всего лишь, – фыркнул Дрейк.

– Именно так. Всего лишь жизненный опыт…

Теодор Нортон задумчиво смотрел на падающий снег. Смотрел – и не видел. Не хотел видеть.

Плохое настроение было редким гостем в его душе. Он вообще был не самым тонкочувствующим человеком на земле. Он уважал силу разума. Он предпочитал спокойный расчёт.

…Он просчитался.

Что-то муторное наполняло сердце. Неприятное и тягостное ощущение глобальной ошибки. Не то, привычное, которое было легко исправить, а некое новое.

Ошибка – всего лишь неожиданный результат. Вопрос лишь в том, как его использовать. Нортон умел принимать результаты на баланс, рассматривать их как актив и использовать так, как это было возможно. Текущий результат на баланс было принять сложно и неприятно.

Теодор думал. Напряжённо и настойчиво. Он искал то, что заставило его так ошибиться. И то, как это исправить.

Но не находил.

Глава 1. Ненависть

– Дрейк? – Хелиус с лёгким удивлением взглянул на сына.

Тот стоял, слегка запрокинув голову, перед Гобеленом Магии и Крови.

– Да?

– Ты стал интересоваться генеалогией?

– Почему бы и нет, – неестественно-светлые глаза были привычно холодны.

– Потому что раньше ты не был в этом замечен, – Хелиус приблизился. – И что же тебя так заинтересовало? – он встал рядом с сыном.

– Да вот посматриваю, не появился ли ещё бутон… – с ехидцей проговорил молодой маг.

– Вы с Агнией решили завести второго ребёнка?

– Вот ещё, – фыркнул Дрейк. – Скорее уж ты. Но, я смотрю, твоя молодая жена не спешит осчастливить тебя, – он небрежно махнул в сторону увитого зелёным плющом портрета медноволосой женщины. – Очень странно, не находишь?

Хелиус выжидательно смотрел на сына.

– Продолжай.

– Она не собирается рожать для тебя, – осклабился Дрейк. – Наверняка она что-нибудь пьёт, какое-нибудь зелье.

Хелиус всё так же спокойно слушал.

– И?

– И всё.

Морель-старший изобразил на своём лице непонимание.

– К чему ты ведёшь свои рассуждения?

– А ты не понял? – усмехнулся тот. – Твоя жена не собирается выполнять свои обязательства. Она наверняка делает всё возможное, чтобы не зачать от тебя.

Хелиус приподнял бровь.

– Тебе всё равно?! – вышел из себя Дрейк. – Тебя это устраивает?!

– Что именно? Твои безосновательные обвинения? Пожалуй, нет, – серые глаза мага были спокойны.

Слишком спокойны.

– Что же касается моей жены… Даже если бы то, что ты придумал, было бы правдой – леди Эстия имеет право сама решать, как распорядиться своим телом. Дети – не повод для отношений.

– Да ну?

– Именно так. Дети – повод для династического брака. Один такой у меня уже был, – он указал рукой на сына. – Этого вполне достаточно, чтобы понять простую истину: дети в отношениях – это не главное. Если, конечно, речь именно про отношения.

Дрейк криво усмехнулся.

– Мне интересно – ты любую гадость в её исполнении способен оправдать? Или где-то есть эта граница твоей гордости и терпения?

– Знаешь, дорогой сын, – Хелиус задумчиво смотрел на Дрейка, – судя по тому, что ты до сих пор жив и здоров – уж с твоим-то списком совершённых гадостей – я обладаю поистине ангельским терпением.

– Ты?!

– Увы, похоже на то.

– А если она изменит тебе? – он прищурился. – Загуляет.

Хелиус тонко улыбнулся.

– Ты находишь в этом что-то смешное?!

– Да, пожалуй. Это звучит забавно. Не вздумай писать подложные письма, пытаясь обвинить её в этом. Слишком глупо и наивно будет смотреться. Я буду разочарован.

– Значит, у неё индульгенция? – Дрейк зло прищурился.

– Дорогой сын, – Хелиус улыбнулся, но от этой улыбки веяло угрозой, – я ценю твою заботу обо мне. Не переживай. Я давно знаю женщин. С одной я прожил почти 30 лет. Других даже не считал. Я разбираюсь в них куда лучше, чем ты в самом себе. За всю мою жизнь ни одна моя женщина не навредила мне – кроме твоей матери через наложенное на тебя проклятие жизнью. Поэтому дело не в индульгенции или терпении. Дело в здравом рассудке. И, поверь, у меня с ним всё в порядке.

– Да?! – усмешка Дрейка была нахальной. – А тебе не кажется странным, что ты вдруг решил жениться на этой пигалице?! На бывшем оборотне! На дочери Арьени! Проверься на Приворотное зелье, – он вдруг резко замолчал, как будто осёкся.

Хелиус Морель улыбался.

– В твоих умозаключениях есть одна маленькая ошибка. Хочешь, подскажу?

Дрейк запрокинул голову, глядя на отца с ненавистью.

– Вдруг.

– Что «вдруг»?! – раздражённо спросил тот.

– Слово «вдруг» и есть твоя ошибка. Смертельная ошибка. Ты много чего делаешь «вдруг», а потом меришь других своими мерками. Убери это слово из своей жизни, и тебе откроется масса смыслов и завораживающая красота переплетений людских мотивов…

Дрейк презрительно скривился. Хелиус глубоко вздохнул.

– Увы…

Сиггрид Хильде Бьёрк закусила губу. Восторг от возвращения улёгся. В Мидгарде надо было жить. Жить по-настоящему. Жить и платить по счетам. И скрывать старые тайны. Точнее, они и без того были неплохо скрыты – главное, не выдать себя теперь.

– Значит, вот как… – бросила Сиггрид волку. – Значит, я ошиблась…

Перед глазами валькирии вставали давние события. Её решение. Её риск. Её побег. А вслед за этим память услужливо воссоздавала образ человека, о котором Сиггрид давно уже забыла. Но вспомнила. Вспомнила, когда увидела знакомые черты.

Она болезненно скривилась.

– Ну и ладно. Бывает. Всё равно никто не узнает.

Зябко поёжившись, она вышла из комнаты. Слишком много думать – вредно для здоровья. Пока беда не пришла – незачем о ней рассуждать. А придёт – Сиггрид встретит её открыто.

В конце концов, боги отпустили её в Мидгард. Значит, они не винят её.

Или они отпустили её, дабы тайное открылось? Чтобы Сиггрид расплатилась за содеянное?

Нет. Это глупости. Ей бы сказали. Да и, потом, никто не узнает. А то, что лишний раз видеться не хочется – ну и ладно. Это взаимно. Чем меньше встреч – тем лучше.

Уж очень неприятно смотреть на знакомые ненавистные черты…

– И что, твой муж не против нашего общения? – недоверчиво проговорила Дана, сидя в кресле с подвёрнутыми под себя ногами.

В её руках была кружка ароматного кофе. Всё в этом доме было привычно – светлое пространство, шум моря за окном и её подруга, одетая в брюки и рубашку. Вот только на её безымянном пальце сверкало обручальное кольцо, да на полу спал крупный волк…

– Нет, – Эстия покачала головой. – Он не рекомендует мне визиты к кому-то. А сама я могу принимать.

– А к нам тебе нельзя, потому что Марко присягал Дрейку, – грустно кивнула Дана.

– Мы можем видеться у меня, раз такое дело. В моей жизни поменялось лишь одно обстоятельство, – она кивнула на кольцо. – Всё остальное сохранилось.

– Да ну, – фыркнула волшебница, меняя позу на более удобную. – А чего так печально звучит?

– Привыкаю, – улыбка Эстии была действительно невесёлой. – Меня тревожит лишь то, что меня практически перестали звать на проводы Душ. Эстия Морель – звучит слишком отпугивающе, – она отвела взгляд. – Я даже пробовала называть себя прилюдно по девичьей фамилии… Но и это плохо работает. И слухов грязных про меня стало ужасно много. Я думала, моя репутация выправится, а она стала едва ли не хуже, чем была, – нервно рассмеялась она. – Меня, собственно, вообще теперь мало куда могут позвать.

– Приложение к мужу.

Эстия внимательно посмотрела на подругу.

– Ну, так ведь получается. Теперь зовут его, а ты – с ним.

Ведьма слегка кивнула.

– Увы. К сожалению, я не подумала об этом, когда соглашалась на его предложение.

– Жалеешь? – хитро прищурилась Дана.

– Нет! Нет, – после некоторой паузы повторила она. – Просто стараюсь привыкнуть к новому укладу. Хелиус не запрещает мне иметь личную занятость…

– Это пока. Хотя, зачем запрещать, если она и так сама на нет сойдёт, – фыркнула Дана.

Валькирия чуть нахмурилась.

– Почему ты так говоришь…

– Потому что это правда, – чародейка показала язык. – С сильно знатными всегда так – ты или с ним и по его правилам, или без него. Но обычно выгоды замужества за таким человеком перевешивают все потери вроде твоих.

– Ты думаешь, я из-за денег? – взгляд Эстии стал напряжённым, она нервно заправила медный локон за ухо.

– Нет конечно, – фыркнула урождённая Дигран. – Ты об этом, наверняка, в последнюю очередь подумала. Просто есть же выгоды. Ну, безопасность там. Статус… Вот это и перевесило.

– Знаешь, статус этот выходит боком – я теряю то дело, которое меня радовало, – вздохнула Эстия, глядя в пустоту. – Меня только это беспокоит. А безопасность… Да, от того, что мне угрожало раньше, я защищена. Но я не подумала, что могут появиться новые опасности… А они есть, – она взглянула подруге в глаза. – Хелиус – человек своеобразный, и отношение мира к нему тоже непростое. Есть те, кто против него, открыто или тайно. На мне сейчас несколько слоёв защитных чар, Дана, – она потёрла руку, как будто та затекла. – Они тяжёлые. В особняке Морель проще, там функции защиты на самих стенах. Там мне легче. Но и без чар нельзя. Если я бываю где-то без него, я обязана быть защищённой. Чтобы не стать лёгкой добычей его врагов, чтобы не подставить его.

Дана с состраданием посмотрела на Эстию.

– Зачем ты за него вышла?!

Ведьма вскинула на неё глаза.

– Я люблю его, Дана, как бы смешно это не звучало. Это единственный человек за всю мою жизнь, которого я люблю. И если такой человек предлагает замужество… Отказываться нельзя – пусть даже весь мир ополчится. Да и не хотела я отказываться. Зачем? Зачем лишать себя этого счастья и ранить его своим отказом? Он заботлив, он ценит меня. Он – единственный, кроме тебя, конечно, человек, который слушает меня, размышляет вместе со мной! С отцом я привыкла, что любые мои желания и мысли – сущий вздор. Я привыкла молчать. И Дрейку со мной разговаривать тоже было неинтересно. Мать… Я её плохо помню со времён детства, только их ругань с отцом, да и сейчас она не слишком-то хочет общаться – ни со мной, ни с тобой, хотя казалось, что вы сдружитесь. А с Хелиусом иначе. Это единственное, что мне важно, Дана – чувствовать себя интересной собеседнику, разговаривать, обдумывать вместе что-то, делиться мнениями. Мне хорошо в его присутствии. А всё, что меня тревожит, рассосётся. Я привыкну. Это сначала непросто. Я не хочу быть одна, как раньше. Я не хочу быть ненужной, Дана. Меня уже выкинули однажды, – серые глаза смотрели с болью. – Я не могла отказаться от его предложения, это было бы верхом глупости. И я приложу все силы для того, чтобы наш брак был счастливым и крепким… И, потом, он обещал решить вопрос с моим делом.

– Ну-ну, как же, – усомнилась Дана. – Он тебе это уже полгода говорит.

– Он говорит, что надо подождать. Он не стал бы врать мне. Он мне не враг.

– Да-да, конечно. Вот только ты, всё-таки, Арьени, а он – давний недруг твоего отца. Я бы не была так безмятежна.

– Дана, у меня всё хорошо.

– Не нравится мне всё это, – мрачно произнесла та. – Счастливые люди выглядят не так.

– Знаешь, – Эстия задумчиво закусила губу, глядя в светлое небо, – раньше было так: я занималась своими делами, а вечером приходил он. Сейчас дел гораздо меньше. И я весь день предоставлена самой себе. Мы видимся с ним точно так же, вечерами. Наверное, в этом всё дело, – в её глазах сверкнул огонёк догадки. – Мне нужно найти себе занятие, и всё нормализуется. В то же самое производство зелий включиться плотнее, курировать лаборатории. И тогда будет легко.

– Дай бог… – Дана не разделяла облегчения подруги. – А Дрейк как? Сильно злой?

– Да, – кивнула Эстия. – До рождения сына он ещё более-менее терпел моё существование, а в последнее время из него яд так и брызжет. Не понимаю я его…

– Ты его бросила и вышла за его отца, – расхохоталась Дана, запрокидывая голову. – Действительно, чего это он. Он смертельно уязвлён.

Лежавший на полу волк проснулся и широко зевнул.

– Хорошо, что у тебя эта собачка, – Дана опасливо покосилась на зверя. – С ней ты в безопасности.

– Это точно, – кивнула Эстия. – Может, прогуляемся? Там холодно, но всё же…

– Да пошли уже, – девушка уже вставала с кресла. – Гулять – это хорошо.

Агния мило улыбалась ему, держа на руках спящего неспокойным сном малыша.

– Я так рада, что ты вернулся. Тебя долго не было.

– Семейный бизнес, – негромко произнёс Дрейк, рассматривая её.

Темноволосая, несколько располневшая. С ямочками на щеках. Мягкая и уютная. Примерно как та белая кошка, что он принёс ей, беременной. Вот только почему-то от всей этой идиллии в горле начинал клокотать гнев.

…Глупое спокойствие давно рассыпалось прахом. Наивная вера, что у него всё не так уж и плохо, оказалась скульптурой изо льда – прекрасной, но недолговечной.

Подделка. Его жизнь – подделка. Ненастоящая жена, сын, кошка – всё не его. Не по его вкусу. Он скорее завёл бы добермана. Он отлично гармонировал бы с хрупкой, невысокой, изящной женой. Особенно подпалины тела пса сочетались бы с медью её волос…

Вот только она принадлежит другому. И доберман там лишний – на его месте живёт крупный серый волк. Да и проигравшим не нужны ни доберманы, ни стройные медноволосые итальянки.

Маг скривился, и уткнулся взглядом в тарелку с дымящимся рагу.

– Почему опять трава?! В нашем доме нет нормального мяса?!

– Я сейчас прикажу, его приготовят, – в глазах Агнии мелькнул огонёк испуга. – Я думала, в рагу достаточно мяса…

– Я тебе десять раз повторял, мясо – это когда оно занимает полтарелки, – выдохнул Дрейк. – А не когда его не видно под этой бурдой из овощей. При всех своих минусах Эстия это понимала, а ты – нет.

– Но овощи полезны…

Маг резко встал, ножки стула грохотнули по полу. Ребёнок на руках Агнии вздрогнул и зашёлся пронзительным плачем.

– Мне плевать, запомни, плевать, что полезно, а что нет, – он наклонился вперёд, опираясь руками о стол. – Я до старости всё равно не доживу. Поэтому отпущенное мне время я хочу прожить так, как нравится мне, а не так, как кто-то считает полезным, – выплюнул он. – Даже в особняке отца готовят, как полагается. А у меня – трава, – он брезгливо сдвинул тарелку к середине стола.

– Я всё поняла, – Агния жалобно на него взглянула. – Я скажу слугам…

– Не утруждайся. Сам разберусь.

Маг вышел, в грудной клетке жгло. В его жизни всё было не так. В его жизни было слишком много подделок. А оригиналы принадлежали другим.

А сил убеждать себя, что всё это – его собственный выбор – почти не оставалось.

– Виола, а это зачем? – устало вздохнул Теодор, поднимая взгляд от бумаг на жену.

Они находились в его кабинете. Он был просторным, выполненным в классическом стиле, упорядоченным и располагающим к работе.

Виола остро взглянула на него. Она была одета в строгое тёмное платье-футляр. Чёрные волосы спускались по спине, волосок к волоску. Как и полагается в такой семье, как семья Нортон.

– Они не согласны работать, как необходимо, поэтому я освободила их от этой должности, – приподняла подбородок чародейка.

– Они были прекрасными специалистами, люди были довольны, – он продолжал сидеть за столом, тогда как Виола стояла перед ним.

– Ты бы слышал, как они разговаривали со мной! – возмутилась она. – Это ни в какие ворота не лезет!

– А как ты разговаривала с ними?

– Нормально, – буркнула она.

– Допустим, – он подавил вздох. – И что ты намерена делать дальше? Без этих специалистов?

– Ещё не думала об этом, – махнула рукой волшебница.

Теодор слегка склонил голову к плечу.

– Ты уволила людей, не продумав дальнейшие действия заранее?! Надеюсь, у нас есть задел времени? Они же уволены с отработкой? Неделя? Две?

– Нет, они уволены с этого дня.

Маг с недоумением посмотрел в карие глаза жены. Долгие томительные секунды неловкой паузы растекались в воздухе парализующим ядом. Тикали часы на столе.

– Виола, ты дура? – голос Теодора был пугающе-тихим.

– Теодор! – она как будто захлебнулась воздухом. – Как ты смеешь?!

– Как ты смеешь разрушать это дело? Я создал его для тебя – и для людей, которые приходят туда за реабилитацией, – голос Нортона был негромким, но возмущение отчётливо было в нём заметно. – Ты не ценишь мой подарок для тебя? Или тебе плевать на людей, которым не к кому будет теперь обратиться?! Что ты себе позволяешь?!

– Теодор, почему ты мне выговариваешь?! – её глаза были широко раскрыты. – Я не ребёнок!

– Ты именно ребёнок. Глупый и истеричный подросток, – Теодор подтянул к себе чистый лист и начал размашисто что-то на нём писать. – А таким нельзя руководить. С этого дня ты снята с должности директора Реабилитационного центра. Делами в нём буду заниматься я, пока не будет найден толковый управляющий. А людей я верну. Под твоим началом они не стали бы работать. Под моим согласятся.

– Что?!

– Ты юрист. Ты должна знать, что любое действие имеет последствия, – он не поднимал на неё взгляда, продолжая писать. – Твоё самодурство привело к лишению должности. Впрочем, это была моя ошибка. Мне нужно было это предвидеть…

– Теодор, но я не хочу так! – она шумно выдохнула. – Это моё детище!

– Это твоя игрушка. А детей тебе рано заводить, – он протянул ей заполненный лист бумаги. – Подпиши здесь, что ознакомлена с приказом об увольнении.

– А если не подпишу?! – она в бессильной ярости смотрела на документ.

– Ты юрист. Ты сама прекрасно знаешь. А сейчас иди, мне некогда. У тебя ещё не доведены до ума несколько дел. Надо работать, Виола. Всё то, чем ты наслаждаешься, – он окинул рукой кабинет и кивком головы указал на окно и находящийся за ним роскошный заснеженный сад, – стоит денег. А деньги надо зарабатывать. Это большой труд, если ты вдруг до сих пор это не уяснила.

– Почему ты… – её грудь бурно вздымалась от тяжёлого дыхания на грани с рыданиями.

– Потому что я занят, – в голосе Нортона звякнул металл. – Иди.

Девушка, круто развернувшись на каблуках, вылетела вон из кабинета. Нортон, проследив за захлопнувшейся дверью, откинулся на спинку кресла, шумно выдохнул и зажмурился. Ещё несколько глубоких шумных вдохов, и он открыл глаза. Подтянул новые листы бумаги и начал писать.

У него было много работы. Куда больше, чем он мог себе представить.

– Ты никогда не займёшь место моей матери в этом доме.

Эстия медленно обернулась. Знакомые ледяные глаза, острые, гордые черты лица, смуглая кожа, закатанные рукава рубашки и зацепленные большие пальцы за ремень.

– Я к этому не стремлюсь, – негромко ответила она.

Волк оказался между Эстией и её собеседником.

– Ты думаешь, я поверю словам? – усмехнулся Дрейк. – Поищи кого-нибудь другого, понаивнее.

– Я уже нашла другого. Но поумнее. Дрейк, оставь свою ненависть себе. Мне она не нужна, – в её глазах была усталость и одновременно – сила.

Маг насмешливо фыркнул.

– Как приятно осознавать, что моему отцу ты досталась после меня. И после Кадини. Товар не первой свежести. Пользованный, – он гнусно усмехнулся, смерив Эстию презрительным взглядом.

– Радуешься, что хоть в чём-то опередил Хелиуса?

Маг мимолётно скривился от звука имени отца.

– Ты опередил его действительно во многом, – спокойно продолжила Эстия. – Он, например, ни разу не был взят под стражу. Ни разу не бывал в темницах Херса. Ни разу не был проклят и ни разу не был спасён буквально на краю гибели, – её губы сжались. – У тебя масса поводов для гордости, Морель.

Злая усмешка медленно исказила красивое лицо Дрейка. Он шагнул вперёд. Волк оскалился и поднял дыбом шерсть на загривке.

– Его так же, как и меня, предала женщина. Предпочла другого.

– Но он и в этом случае остался победителем, – Эстия не отводила взгляд, не выказывая ни малейшего смущения или страха. – Она предпочла не его – и всё же осталась с ним.

– Это вызов? – хмыкнул он.

– Это факт. А бороться с тобой я не намерена. Ты утомителен, Морель, – серые глаза смотрели, не моргая.

Волк зарычал.

– Псину убери, – сквозь зубы процедил Дрейк.

– Древняя жуть разумна, Морель. Она не выполняет приказы.

– Да? – усомнился он. – Ничего, научится. Как и её хозяйка, – он смерил Эстию уничижительным взглядом. – И по счетам заплатит.

Эстия отвела глаза. Дрейк удовлетворённо улыбнулся.

– Морель, откуда такая уверенность в своей безнаказанности? – ведьма медленно подняла голову. – Ты открыто мне угрожаешь. А что, если я восприму это как объявление войны?

– Ты?! – фыркнул он. – Кто ты такая, Эстия Арьени? Всего лишь подстилка моего отца, – его тон излучал презрение. – Максимум, что ты можешь, это нажаловаться своему всесильному покровителю. Мне от этого ни холодно, ни жарко. Он как меня ненавидел, так и будет ненавидеть. Но, понимаешь ли, он тоже связан контрактом, – Дрейк ухмыльнулся. – Он не убьёт меня. А остальное я уже видел. Так что я могу выслушать сколько угодно его нотаций и угроз – но это не помешает мне унижать тебя столько, сколько я захочу, – он слегка нагнулся к ней, несмотря на рычание волка. – А ты этого достойна. Ты сама стала шлюхой. А мне приятно вспоминать, что я имел тебя, как хотел, а ты просто подчинялась. Об одном только жалею, что в подвале тебя не успели по рукам пустить, – усмехнулся он. – Что, неприятно? Побледнела вся… Помяни моё слово, ты плохо кончишь, Эстия Арьени. Ты – пустое место. Я ещё посмотрю тебе в глаза, когда ты будешь полностью растоптана…

Повисла тишина. Ледяные глаза смотрели в серую мглу.

– В таком случае это будет последнее, что ты увидишь в своей жизни, Морель.

…Норны сумрачно смотрели вниз. Нити судеб сплетались. Колючая нить жизни Дрейка Мореля и шелковая нить Эстии. Гладкая, мягкая…

Вот только шёлк куда прочней, чем кажется…

Он смотрел вслед тонкой фигурке и идущему рядом с ней волку. Тёмная медь волос, изящные руки, гордый нрав.

«Я мог стать другим. Я мог любить. Я читал ей сказки… Тварь…»

Не-его-женщина.

Та, что предпочла ему отца.

Та, что должна была принадлежать ему.

Та, что унизила его, ушла от него, стала досадным прошлым.

Та, что оставила кровоточащий след в его замороженной душе.

«Интересно, какова она, Древняя Жуть, на вкус… Смогу ли выпить силу духа?.. Тогда она окажется беззащитна. А заманить её в ловушку несложно. Отец попросту не успеет…»

Ледяные глаза сузились. Дрейк Морель не прощал измен.

Тонкая, изящная. Умная. Глубокая.

Его тёплая осень.

Вот только сейчас с серого неба лился дождь…

– Леди Эстия? – он подошёл к ней, стоящей у окна. – Что случилось? Что вас так расстроило?

Волк проследил за движением мага, лёжа на ковре около кресла. А сам Хелиус уже касался бледной ведьмы. Её тело было сжато, как пружина. Маг, внимательно вглядываясь в её заплаканное лицо, извлёк носовой платок и вложил его в холодные пальцы.

Но Эстия лишь сильнее обхватила себя за плечи.

– Ничего серьёзного, мистер Морель. Просто очередная порция грязных оскорблений, – она закусила губу, а слёзы полились по её лицу сильнее. – Никак не привыкну.

– К оскорблениям нет необходимости привыкать, леди Эстия.

– Но я не могу их пресечь. А он этим наслаждается. Моей беспомощностью.

Хелиус покачал головой.

– Он наслаждается тем, что вы слушаете их, леди Эстия. Ему нравится доставлять вам боль. Разумеется, я пресеку это. Но меня волнует ваша чувствительность.

– Мне не должно быть больно? – она взглянула на него с непониманием и страданием.

Хелиус слегка улыбнулся.

– Леди Эстия, почему вам должно быть больно от слов, которые к вам не относятся и вас не касаются?

Взгляд ведьмы стал удивлённым. Поток слёз прекратился.

– Будет ли вам больно, если кто-то скажет, что вы, к примеру, берёте взятки?

– Будет. Ведь это ложь. Это напраслина, за которую я могу пострадать. И этой лжи всё больше вокруг меня, – она с болью смотрела ему в глаза. – Обо мне что только не говорят… И что я отравила вашу жену и что через постель пробила себе дорогу в свет, – её голос прервался.

– Вы принимаете эту ложь на свой счёт, леди Эстия, – мягко проговорил Хелиус. – А её надо оставить на счету клеветника. Это принадлежит ему. Это его взгляд, его мнение, его испорченность.

– Но ведь другие тоже это слышат! Они будут продолжать разносить эту ложь! – в голосе Эстии снова зазвенели слёзы. – Они все злословят, обливают меня грязью, судачат… Эта ложь покрывает меня позором. Моя репутация стала куда хуже, чем даже была, – с болью усмехнулась девушка. – И лучше не становится. Да, в лицо смеет оскорблять только Дрейк, а остальные сплетничают за спиной… И всё же эта ложь расползается незаметно, как пожар в торфянике… Который так сложно потушить…

– Так и будет, – кивнул Хелиус. – Особенно если ваши злопыхатели увидят, что вам это больно. Леди Эстия, шакалы едят падаль. Загрызть хищника им не под силу. Пусть скулят и лают, сколько угодно – вас их лай не касается, – он внимательно смотрел в её лицо, чуть склонив голову. – Что же касается пути через постель – знаете, попасть в мою постель – задача не из лёгких, – он усмехнулся. – Так что их злоба понятна. Это зависть, леди Эстия. И она будет сопровождать вас всю жизнь. Уж слишком вы заметны.

– Но когда это свои? Дрейк…

Хелиус откровенно усмехнулся.

– Леди Эстия, при чём тут Дрейк – и свои? Дрейк всего лишь ваш бывший муж и мой, к сожалению, сын.

– Этого мало?!

– Это ничтожно, леди Эстия. Он связан со мной – кровью, а с вами – горькой памятью. Ни то, ни другое, не делает его своим.

Эстия горестно вздохнула и опустила руки. Её глаза вновь наполнились слезами.

– Мистер Морель, я не понимаю, – она покачала головой. – Я слишком глупая для вас. Кто тогда свои, если даже сын – не свой. И как мне… – она недоговорила, горько покачав головой. – Он прав, не выдержу я долго в вашей семье. Я не смогу…

– Ооо, – протянул Хелиус. – Его слова всё же сумели вас отравить, леди Эстия. Как жаль. Что ж, я учту…

Эстия испуганно на него взглянула. А маг, мягко улыбнувшись, обнял её.

– Я дал вам недостаточно поддержки, раз его слова причинили вам боль и ударили в самое сердце. Если бы вы ощущали закрытый тыл, вы бы с лёгкостью пропустили мимо ушей всю его злобу. Я исправлю это упущение, леди Эстия. Что же касается того, как долго вы выдержите… Понимаете, леди Эстия, это союз с Дрейком надо выдерживать. А со мной надо просто жить. Это разное.

Плечи ведьмы дрожали от напряжения в его объятиях. Эстия отстранилась, болезненно вглядываясь в его лицо. Хелиус был спокоен.

– Мистер Морель, а кто они – свои?..

– Те, кто придут на помощь ещё до того, как вы попросили.

Эстия чуть свела брови, обдумывая его слова.

– Вы… И Дана, – медленно произнесла она. – И всё? А родители? Селена? – взгляд серых глаз стал потрясённым.

– Те, кто связаны с нами кровью, редко оказываются своими. Это просто надо принять, леди Эстия. Они могут помочь, когда вы попросите об этом, но и только.

Ведьма зябко обхватила себя руками за плечи.

– Леди Эстия, вы ведь чувствуете, что это правда, – негромко заметил Хелиус. – Не печальтесь.

– Я скоро разочарую вас окончательно, – слабо усмехнулась девушка. – Я очень этого боюсь.

– Вы не сможете разочаровать меня, леди Эстия, поскольку я и не очаровывался.

– Расчёт? – предположила она, едва заметно улыбнувшись. – Впрочем, не отвечайте, мистер Морель, прошу вас. Я не хочу, чтобы вы думали, что я жду красивых слов и признаний. Боги, как же глупо я выгляжу сейчас! Что со мной происходит?!

Хелиус изучающе на неё взглянул.

– Вы – честны, леди Эстия. Я ценю это и дорожу вами. Вы первая, кто, подумать только, вступился за меня, – он улыбнулся. – Я был впечатлён той отповедью, что вы устроили Летиции. Вас волнует не мой кошелёк, а мои вкусы и предпочтения. И душевный комфорт. Вы создаёте то, чего нельзя купить, леди Эстия. Дрейку это не понять. Собственно, я вообще сомневаюсь, что это способен кто-то понять. Более того, я не собираюсь этого добиваться. На самом деле, совершенно никому нет дела до других, леди Эстия. Каждый думает о себе. И эти оскорбления Дрейка – прямое тому доказательство. Его переполняет злость и досада. Он выплёскивает её на вас. Но вам нет необходимости подставлять руки под эти зловонные потоки. Оставьте их ему. Он – не свой. Он чужой, ненавидящий и вас, и меня, человек.

В глазах Эстии мелькнул странный огонёк.

– Ненавидящий вас… – тихо повторила она.

– Именно, леди Эстия. Он ненавидит меня. Ему не по нраву, что я имею то, чего никогда не получит он. Из этой зависти и злости он может пытаться вредить мне – даже причиняя боль вам, он хочет добраться до меня. Ему не хватает силы духа и смелости, чтобы бросить обвинения мне в лицо.

Девушка вдруг стала серьёзной и собранной. Хелиус с хорошо скрытым удивлением наблюдал, как на лице Эстии высохли слёзы.

– Не дождётся.

– Чего не дождётся, леди Эстия? – переспросил маг.

– Он не доберётся до вас через меня, – её глаза стали спокойным серым камнем. – Если он бьёт не по мне, а пытается через меня навредить вам – у него ничего не выйдет. Я не позволю. Я дала слабину, приняла это на свой счёт, расстроилась… И через это расстроила вас. Я всё поняла. Пусть он захлебнётся своей злобой. А со мной есть волк и магия. Он не сможет ничего мне сделать.

Хелиус слегка улыбнулся.

– Леди Эстия, вы удивительная женщина. Я убеждён – валькирия – это дар богов. Щедрый дар. Только валькирия способна быть столь ранимой, когда дело касается неё, и столь сильной, когда речь заходит о тех, кто для неё дорог. И всё же, леди Эстия, я мечтаю увидеть вас защищённой и от личных дрязг и клеветы. Не только ради меня, но и ради вас, – он поднёс к губам её руку. – И я уверен, что в скором времени я это увижу. Что же касается Дрейка – он не слишком разумен, чувства могут застилать его ум. Я сделаю всё необходимое, чтобы он не досаждал вам. Но прошу вас сохранять осторожность.

– Да, мистер Морель. Я помню – ничего нигде не пить, не есть, не принимать даров и посланий. Всё перенаправлять в особняк.

– Это важно, леди Эстия, – он серьёзно кивнул. – У семьи Морель множество недоброжелателей. Не стоит искушать их больную фантазию, демонстрируя беспечность. Вы под моими заклятиями, под своей магией и в сопровождении волка, и всё же, вам следует быть внимательной к мелочам.

Эстия грустно улыбнулась.

– Похоже, скоро я добровольно сменю свободу на жизнь в особняке, – она обвела рукой покои. – Я думала, что мне будет нравиться продолжать жить в Малаге и бывать здесь. Но за эти месяцы я всё больше убеждаюсь, что смысла в этом слишком мало. Мне зябко и страшно там. Это зависимость, мистер Морель? – она пытливо на него посмотрела.

– Это зрелость, леди Эстия, – совершенно серьёзно ответил Хелиус. – У вас есть возможность жить, как вы хотите – и вы сами делаете разумный зрелый вывод. Вы объективно видите обстоятельства и факты. Вы выбираете, исходя из своих интересов. На это способны немногие, леди Эстия – вот так расти, меняя своё мировоззрение с юношеского, страстного, чёрно-белого, на зрелое, разумное, включающее огромную палитру оттенков, – он улыбнулся. – Леди Эстия, мне придётся жить очень долго и позаботиться о своём здоровье крайне тщательно, – маг нежно провёл пальцами по её щеке. – Я намерен провести рядом с вами несколько десятков счастливых лет.

Руки мага мягко, но, в то же время, властно, привлекли Эстию к себе. Она не противилась – напротив, она, улыбаясь, чуть запрокинула голову, позволяя Хелиусу поцеловать её шею, а затем сама потянулась к его губам.

Сильные руки, привыкшие к рукоятям оружия, аккуратно справлялись с пуговицами и замками её одежды, чтобы не повредить нежную светлую кожу. Эстия льнула к нему, целуя и помогая ему освободить её от такой ненужной сейчас ткани.

…Жена, которая была на 27 лет его младше…

Страстная и отзывчивая. Бывшая любовница. Бывшая жена его сына. Дочь бывшего соперника.

Полностью – его. Женщина, сказавшая ему «да» глазами так давно. Женщина, способная отбросить слабость, если речь заходит о его благополучии.

Женщина, которая была чем-то немыслимым. Хелиус лгал ей. Он не мог приобрести то, что она дарила ему, не потому, что это не продаётся. А потому, что он не знал, что такое – бывает.

Жёны рода Морель никогда не были преданны своим мужьям. Мужчины рода Морель никогда не женились на своих любовницах. Никогда доселе. Но всё когда-то бывает впервые.

– Мистер Морель, – прошептала она, крепко вцепившись в его обнажённое плечо. – Но ведь я валькирия, я не смогу родить вам сына…

– Леди Эстия, у меня есть сын – одно сплошное разочарование. Родите мне дочь, леди Эстия. Я уверен, она будет истинной продолжательницей моего рода, – его пальцы скользили по её телу, касались каждого изгиба.

Он никуда не спешил. Он был истинным ценителем женской красоты. Он умел наслаждаться ею. Это было привычно.

Но ни одна его любовница не наслаждалась им так, как это делала Эстия. Его тело не привыкло к ласке искренней. К ласке, от которой млела та, что сама ласкала… Мышцы мага слегка подрагивали, когда тонкие пальцы скользили по ним, когда кожи касались нежные губы, когда к нему страстно прижималось изящное женское тело.

– Я хочу ребёнка от вас, леди Эстия. Это главное… Вы и наш ребёнок будете в полной безопасности. Я обещаю вам.

Глаза Эстии закрылись, она впитывала каждое его прикосновение. С её губ срывались первые стоны.

– Леди Эстия, вы удостоите меня этой чести?

– Чести? – выдохнула она, заходясь от наслаждения.

– Конечно. Вы вправе отказаться. Вы не связаны никакими обязательствами. У нас – не династический брак. Наш брак – по свободному выбору. Ваш отказ не обидит меня. Я не хочу, чтобы беременность была насилием над вами, леди Эстия…

– Мистер Морель, вы сам Дьявол, – вдруг рассмеялась она, жмурясь.

– Почему же, леди Эстия? – она не видела его усмешки.

Она лишь чувствовала… Многое…

– Вы так искусно владеете моими чувствами. Я уже не берусь угадать – вы любите меня или изящно манипулируете.

– А это важно, леди Эстия? – его горячее дыхание скользнуло по её коже.

– Мне было бы любопытно узнать – я наивная жертва или …

– Вы – моя тёплая осень, леди Эстия, – с улыбкой произнёс он. – Моя поздняя осень… Я ждал вас долго.

– Как красиво, мистер Морель…

– Я рад, что наши вкусы столь схожи, леди Эстия…

Девушка запрокинула голову, позволяя ему полную свободу действий, доверяя и впитывая каждое касание. Мыслей не было. Она была с ним – вся. Вне времени. То, что было до и будет после, переставало иметь значение.

Она. Просто. Была. С. Ним.

…С давним врагом отца. С отцом бывшего мужа. С властным, влиятельным, знатным магом.

Со своим мужем. С Хелиусом Морелем.

Глава 2. Игры смыслов

Он ненавидел. Впрочем, как всегда. Он ненавидел этот дом. Этого человека. Это настоящее.

И это было взаимно.

– Как поживает твоё семейство? – голос отца был вкрадчиво-спокоен.

Дрейк вскинул ледяные глаза.

– Поживает, – сквозь зубы процедил он.

– Это не может не радовать… – змеиная улыбка возникла на тонких губах Хелиуса Мореля.

И тут же пропала.

Молодой маг демонстративно усмехнулся, руки его привычно упёрлись в пояс. Тёмные кожаные браслеты отразили тусклый свет немногочисленных старинных светильников на стенах.

– Начинай, – он усмехнулся ему в глаза.

– Что начинать? – осведомился Хелиус, садясь за рабочий стол.

Он был зрелым магом. Он многое видел. Он многое сделал. Дрейк тоже видел многое, но перед этим человеком он был, как и прежде, щенком. И это бесило.

– К чему ты клонишь? Почему спрашиваешь про мою семью? С ней что-то не так, а я не в курсе?

– Я не знаю, что с твоей семьёй. Мне важна моя семья… – серые глаза смотрели неподвижно. – Но дело в том, что судьбы переплетены…

– Чьи? – фыркнул Дрейк.

Он возвышался над отцом, так и не присаживаясь, и всё же ощущал себя, как в детстве, распекаемым мальчишкой.

– Судьба твоя и твоего сына, например, – невозмутимо отозвался Хелиус.

– Я помню, – перебил его Дрейк. – Жизнь моего сына – гарантия моей жизни.

– Есть ещё кое-что.

– Что же? – он скривил губы.

– Есть ещё одна судьба, которая может повлиять на будущее твоего наследника.

Дрейк картинно приподнял бровь. Внутри всё кипело.

– Жизнь твоей бывшей жены удивительным образом связана с жизнью твоего сына, – Хелиус был всё так же спокоен. – Стоит ей прерваться, и…

– И что? – вопрос прозвучал отрывисто, злоба рвалась наружу.

– И я не дам ломаного гроша за его жизнь, – в голосе Мореля-старшего звякнул металл.

Повисла тишина.

– Вот как? – желчно выплюнул Дрейк. – Прямая угроза?

– Предупреждение. Я хочу, чтобы с наследником семьи всё было хорошо – я пекусь о будущем рода. Поэтому мне бы хотелось, чтобы Фебосу ничего не угрожало, тем более в таком нежном возрасте. Особенно мне бы хотелось, чтобы никакая досадная случайность, никакое необдуманное, эмоциональное действие его отца не сломало бы эту юную ветвь нашего родового древа… – Хелиус замолчал, глядя в ледяные глаза сына.

– Вот так забота, – рассмеялся с сарказмом Морель-младший. – Ты сам, своими руками, готов сломать эту ветвь, а виноватым выставляешь меня.

– Я сломаю эту ветвь, дорогой сын. И ещё одну. И мне нужно, чтобы ты отдавал себе в этом отчёт, – взгляд Хелиуса давил.

– Ради женщины ты готов лишить наш род будущего? Всего лишь ради какой-то шлюхи? – тонкие ноздри Дрейка раздувались.

Хелиус откровенно усмехнулся.

– Нет, дорогой сын. Не ради какой-то шлюхи. А ради моих планов и моих целей. А они, как показывает опыт, обычно приносят нашей семье огромные дивиденды.

Дрейк непонимающе посмотрел на отца.

– Ты что, посчитал, что я женился из-за чувств? – голос Хелиуса сочился презрением.

Молодой маг нахмурился. Он был обескуражен.

– Как наивно. Впрочем, если даже ты поверил, поверили и остальные, – Хелиус удовлетворённо кивнул, вставая. – Это прекрасно. Значит, можно действовать.

– Ты же сам говорил, как вы с ней друг другу подходите! – выпалил Дрейк.

– Мы совместимы, это так, – Хелиус подошёл к книжному шкафу. – Но любовь – не моя прерогатива. Так что, дорогой сын, не влезай со своей местью в мои тщательно вынашиваемые планы. Дочь Арьени нужна мне живой и здоровой.

– Опять ложь? – хмуро произнёс Дрейк. – Играешь со мной?

– Я играю всегда, – тонко улыбнулся Хелиус. – Твоя задача – не оказаться случайно на моём пути. Не сбить расставленные силки. Это было бы глупо и опасно. Я думал, ты понимаешь ход моих мыслей. Ты же знаешь меня куда лучше многих, – он развернулся к сыну. – Я удивлён, что ты поверил в мою игру. Люди, конечно, могут меняться, но не настолько.

– Значит, ты хочешь сказать, что ты женился на Эстии для достижения каких-то целей? Зачем так сложно? Ты же всегда выкидываешь использованных людей, когда получаешь от них всё, – маг подозрительно смотрел на Хелиуса. – Зачем вновь бросать тень на род, женясь и потом избавляясь?!

– Не спеши, – по-змеиному улыбнулся Хелиус. – Наблюдай. Ты всё увидишь. Но игра будет долгая, не жди результатов слишком быстро. А пока перестань трепать ей нервы. В таком состоянии она невыносима. Мне это не подходит.

Дрейк качнул головой.

– Ты не умрёшь, отец.

– Вот как?

– В худшем случае тебя при жизни Дьявол заберёт в ад – ему стоит у тебя поучиться…

Хелиус Морель тонко улыбнулся. Его сын, вновь качнув головой, вышел из кабинета.

– Дурак… Мой сын – дурак. Как досадно…

Густой снег падал с блекло-серого неба. Белая завеса отгораживала древний особняк от остального мира. От столь неважного мира…

– Леди Эстия…

Она обернулась. Волосы цвета очень тёмной меди были забраны наверх, скреплены хищной заколкой-стилетом. В ушах сверкнули изумрудные серьги. Но их сверкание не могло спорить с лукавым и томным огнём серых глаз.

Хелиус Морель, слегка усмехнувшись, подошёл ближе. Его шаги были неслышными, взгляд – неотрывным. Мир, снег, огонь в камине, спящий на ковре волк – разве это важно, когда кто-то смотрит на тебя – так.

– Мистер Морель… – лёгкая улыбка легла на её губы.

А он уже склонился перед ней, целуя тонкую кисть. Его тёмные волосы были гладко зачёсаны и собраны шнурком. Строгая, лаконичная одежда, стоячий воротник белой рубашки, плотно охватывающие запястья манжеты, дорогие массивные перстни на пальцах. Образ, дышащий опасностью и силой.

– Я отвлёк вас от созерцания снегопада, леди Эстия…

– Позвольте пригласить вас присоединиться к этому созерцанию, – она лукаво улыбнулась.

– Не могу отказать вам, леди Эстия… Хотя я и не люблю снег… Но не вас…

Эстия, чьи глаза сияли, текуче отвернулась. Маг сделал ещё один шаг, оказываясь за её спиной. Его руки легли на плечи ведьмы.

…Жена, которая была на 27 лет его младше. Дочь бывшего врага. Бывшая жена собственного сына.

Бывший оборотень.

Недосломанная им жизнь.

Боги были безжалостны. Они умели насмехаться. Но их шутка пришлась Хелиусу по вкусу. Он обнимал хрупкие плечи медноволосой ведьмы, той самой, что оказалась безвинной жертвой его жестокой мести много лет назад. Укушенная оборотнем, выжившая, покорёженная, лишившаяся матери, воспитанная озлобившимся и разочарованным отцом, попавшаяся под руку Дрейка и едва не погибшая из-за него.

Его тёплая осень.

Дрейк недостоин владеть ею. Она по праву принадлежит ему, Хелиусу, кто бы что не думал об этом. Впрочем, зачем думать о них? Они где-то там, за снежной пеленой.

– Чем я могу порадовать вас, леди Эстия?

Она медленно повернула на него голову. Маг залюбовался точёной шеей с бьющейся синей жилкой. Эта шея была великолепна – особенно если касаться её губами…

– Своим временем, мистер Морель.

Маг прищурился.

– Так мало?

– Это очень много. И очень дорого, – улыбка ушла из её глаз. – Я всю жизнь была одинока. Время, потраченное на меня – самый дорогой подарок.

Хелиус задумчиво посмотрел в серые глаза ведьмы.

– Время – главная валюта нашего мира. Ресурс, который неумолимо утекает. Купить можно многое, но не жизнь, не время…

– Вы боитесь, леди Эстия?

– Я ценю, мистер Морель, что из всего многообразия возможностей вы выбираете меня.

Маг слегка усмехнулся.

– Это несложно, ведь всё это многообразие – сущая шелуха. Я имел это почти всю жизнь, но это не сделало меня счастливым. И всё же, я вижу тоску в ваших глазах. Вы печальны. Что доставляет вам боль? – он склонил голову к плечу и плавно развернул девушку к себе.

Ведьма вздохнула.

– Вы правы. Есть то, что разрушает меня… – она вдруг уткнулась в его грудь.

– Леди Эстия? – в его голосе слышалась тревога, он нежно обнял её за плечи.

– Время, мистер Морель. Слишком много времени. Я бесполезна.

– Леди Эстия, как так можно… – он нахмурился. – Вы помогаете мне. Вы не включены в рутинные дела, но вы участвуете в принятии решений. Я советуюсь с вами. И это приносит выгоду нашей семье…

– И всё же обилие свободных часов… Мне кажется, оно расхолаживает меня и заставляет думать о глупостях.

– Леди Эстия, это не избыток времени, это жизнь. И вы достойны жизни, где вам не нужно заботиться о хлебе насущном, где вы можете наслаждаться, – он взял её руки в свои. – Вы не привыкли к этому, вы слишком долго боролись – то с болезнью, то с опалой. Вам надо научиться просто жить, а вы снова ищете, какую бы ношу взвалить на себя, – он мягко улыбнулся. – Наберитесь сил, читайте книги, изучайте магию.

Эстия опустила глаза.

– Вы правы…

– Но вам плохо.

– Да, мистер Морель…Я чахну. Я же валькирия. Мне или уходить в Асгард лет в 30, либо при жизни Души водить. А меня не зовут. Я стала провожать Души со старых мест битв, но это другое. Мне нужна свежая смерть…

Хелиус нахмурился.

– Значит, вам важно именно это ремесло?

– Да, мистер Морель.

– Я полагал, что вас вдохновляет власть, которую вы имеете, занимаясь этим. Потому и дал вам возможность участвовать в моих деловых решениях, – он внимательно смотрел на молодую жену. – Значит, я ошибся?

– Мне нужно касаться смерти, мистер Морель. Постоянно касаться её, –глаза Эстии были похожи на затягивающие омуты. – Иначе она требует к себе меня саму. Или тех, кто рядом. Я боюсь принести разрушение в ваш дом. И, да, я боюсь, что моё время снова отсчитывается норнами…

– Я упустил этот момент, – с толикой досады произнёс Хелиус. – Впрочем, леди Эстия, это возможно решить. Дайте мне некоторое время. Я хочу видеть вас счастливой и цветущей, – он провёл пальцами по её щеке. – Я не отберу вашу жизнь. А тех, кто нашёптывает вам иное, я бы порекомендовал держать на отдалении. Чтобы не отравиться их завистью. А она есть – даже если вам не хочется в это верить.

Ведьма вздохнула и снова уткнулась в грудь мага. Знакомый запах ветра и кожи, знакомые объятия сильных рук. И острое желание верить.

Верить каждому слову бывшего врага собственной семьи.

– Мистер Морель…

– Да, леди Эстия?

– Позвольте задать вам вопрос…

– Я слушаю вас, леди Эстия…

– Дети, мистер Морель. Они – тоже шелуха? У вас был сын, но это не принесло вам радости… Если у нас родится ребёнок, не разрушит ли он эту тишину и не отнимет ли этого времени наедине, – она обвела рукой комнату.

Полено треснуло в очаге, рассыпавшись на тысячи искр. Хелиус изучающе посмотрел на девушку.

– Вас не прельщает роль матери?

Эстия вздохнула.

– Я не буду опускаться до лжи, мистер Морель, – она смотрела в спокойные серые глаза – одна из немногих, кто был способен на это. – Я слишком дорожу нашим общим временем. И у меня нет иллюзий про детей. Про то, что они приносят радость, про то, что ничего не поменяется. Поменяется, и сильно. Я буду больше видеть ребёнка, чем вас. Моё тело будет меняться, гормоны будут непредсказуемо искажать мои чувства и реакции. Я хочу выполнить ваше желание о ребёнке, мистер Морель, но эта мысль даётся мне непросто. Я боюсь потерять то, что имею, и ничего не приобрести взамен, – она была серьёзна. – Я не хочу шагнуть на эту дорогу, где до меня была другая. Что в вашем роду, что в моей семье дети не приносят счастья. Они его скорее разрушают.

– Вы много думали об этом, леди Эстия, – он не спрашивал, он утверждал.

– Да, мистер Морель. Я искала причины, заставляющие вас желать этого, но находила лишь риски. Дрейк не обрадуется такому повороту…

– Про Дрейка можете забыть, – отмахнулся маг. – Он не глуп. Он не угрожает вам, поскольку не готов распрощаться с жизнью. А они связаны напрямую.

– Он ваш сын. Он умнее, чем может казаться.

– Он безнадёжно испорчен, леди Эстия. Влияние Летиции не прошло даром. Он уже несколько месяцев почти безвылазно сидит в этом маленьком домишке с женой и сыном, не показывается на люди. Он сломан.

– Он опасен.

– Чем же?

– Он много знает. Он может подставить вас, – она смотрела ему в глаза, не моргая.

Маг усмехнулся.

– Вы говорите о войне, леди Эстия?

Ведьма кивнула.

– Тогда что же помешало ему подставить меня, когда он сидел на скамье подсудимых? Он мог выкупить полное помилование, сдав меня. Почему он не сделал этого, леди Эстия?

– Летиция? Он не хотел шокировать и опозорить её? Лишить её вашей защиты и покровительства?

Хелиус рассмеялся.

– Пожалуй, он мог полагать, что освободит её, если я окажусь осуждён. Нет, леди Эстия. Я не хотел посвящать вас в это, но если вы так волнуетесь… Присядем… – он указал на небольшой диванчик.

Снег по-прежнему сплошной белой пеленой закрывал мир. А пара сидела на низком диванчике.

– Видите ли, леди Эстия, невозможно подставить кого-то дважды…

Глаза ведьмы расширились. Маг удовлетворённо улыбнулся.

– Он уже сделал это когда-то?..

– Давайте порассуждаем, – Хелиус ушёл от ответа. – Как вы считаете, в чём была моя выгода поддержать такую авантюру, как восстание? Вы любите головоломки – разгадайте эту, – он насмешливо улыбнулся.

– Об этом я тоже думала, мистер Морель. И эти раздумья вызвали у меня больше вопросов, чем ответов. Вы не из тех, кто хочет в политику. Зачем поддерживать переворот… Ваш ум мог принести гораздо большую выгоду вам, чем отменённые законы. Я не понимаю, – она развела руками, пытливо глядя на мужа.

А тот лишь довольно усмехался.

– Мне не нужны были отменённые законы, леди Эстия. Мне нужно было убрать с доски несколько фигур.

Глаза ведьмы стремительно расширялись.

– Этот переворот был обречён на провал, леди Эстия, и это было понятно с самого начала. Во всяком случае, мне. Это был естественный отбор – на наживку, на эту безумную идею клюнули те, кто не готов был играть по новым правилам. Они мешали мне. Впрочем, они мешали и нашему уважаемому Правлению, – он отвесил поклон в сторону. – Я помог и себе, и ему.

– Ценой войны?!

– Признаюсь, леди Эстия, дело вышло из-под моего контроля, – маг коротко кивнул. – И всё же, возвращаясь к теме Дрейка… Он не может подставить меня хотя бы по той простой причине, что в глазах Правления я совершенно чист. Более того, на самом высшем уровне я даже, страшно сказать, имею редкую правительственную награду, – маг усмехнулся. – За отвагу…

– Вы были на их стороне?! На стороне власти?! – Эстия была шокирована.

– Я был на своей стороне, леди Эстия. И вам желаю того же. Власть меняется, а наша жизнь интересует только лишь нас самих. Надо держать руку на пульсе и играть за себя… Наше Правление считает, что с первых дней восстания я был одним из отважнейших шпионов в самом тылу врага, – Хелиус откровенно усмехался. – Я сам предложил эту услугу действующей власти. Более того, я извещал их за некоторое время до начала восстания о грядущей опасности. Собственно, не скрою, благодаря мне дело провалилось. Та сторона была предупреждена. А я, рискуя жизнью, – насмешливо продолжил он, – продолжал втираться в доверие восставшим и понемногу сдавал их правящим. Поэтому ваши опасения беспочвенны. У Дрейка нет ни малейших аргументов и доказательств, что это не так. Его обвинения будут смешны.

– А сам он знает об этом? – Эстия пытливо смотрела на него.

Хелиус жёстко усмехнулся.

– Он узнал об этом, попытавшись сдать меня – среди прочих. Среди тех самых Линна, Чимела, Рэстиджа, – ведьма побледнела от звука этих имён. – Не бойтесь, леди Эстия, этот кошмар позади. Со мной вам ничто не угрожает. Так вот, он назвал и моё имя, когда сидел на колченогом стуле в допросном зале. И тогда к его делу добавилась строчка о клевете. А к моему – дополнительная награда – знаете ли, наше Правление было впечатлено моей игрой – столь настоящей, что даже родной сын не заподозрил обмана, – жёстко усмехнулся маг. – Дрейк знает, леди Эстия, что играть против меня бесполезно.

Ведьма изучающе смотрела в лицо мужа.

– Вы за это ему мстили? Не за общий донос – вам было выгодно, что ваши враги, эти ненужные фигуры, ушли с доски. Вы мстили ему за донос на себя…

– Такое не прощается, леди Эстия. Вы понимаете теперь, почему он не просил меня о помощи, не просил убежища для вас? Его вина не может быть прощена.

– Её не смыла кровь?

Хелиус фыркнул.

– Разве это событие изменило его? Разве он что-то понял? Разве он хоть какими-то делами показал иное отношение ко мне?

Эстия прерывисто вздохнула.

– Я шокирована, мистер Морель. Как по нотам. Боюсь представить, зачем вам я и эта женитьба… Какие отдалённые последствия этого вы видите… Делаете… Вы поэтому хотите ребёнка? Вы хотите объединить крови Арьени и Морелей? Заполучить что-то? Впрочем, моего ума всё равно не хватит, чтобы понять это…

Маг мягко улыбнулся.

– Леди Эстия, то, что мы обсудили сейчас – та самая шелуха. Я убрал лишние фигуры, получил сказочные преференции от Правления – знали бы вы, насколько выгоден мне стал после этого мой бизнес – одним словом, выиграл. Да, восстание превратилось в войну, многие погибли – увы. Мой план предполагал иной путь. Всё должно было закончиться раньше и с меньшими жертвами. Но, увы, нет существа страшнее дурака. Опасайтесь дураков, леди Эстия. Впрочем, вы понимаете, о чём я. Ваш Марко Кадини – один из них…

– Умные люди страшны не меньше, – она смотрела на него. – Я только сейчас начинаю понимать, в какой опасности была рядом с вами…

Маг улыбнулся.

– Вы были в ужасной опасности, леди Эстия. Ваша жизнь, честь и судьба были в моих руках.

– Как и сейчас, – улыбка коснулась её глаз.

– Но колорит иной, – он прищурился. – Сейчас я берегу вас. Тогда же…

– Неужели вы могли хладнокровно сделать со мной что-то?.. – её губы полуоткрылись.

– Я предложил вам покровительство, – он улыбнулся. – Насилие не доставляет мне удовольствие. Физическое насилие.

Эстия негромко рассмеялась.

– Мистер Морель, в ту ночь, когда я оказалась в подвале с Дрейком и этими людьми… Я шла к вам. Я опрометчиво шагнула в портал, ведущий меня в особняк Морель, – она обвела рукой помещение. – Я шла просить вас о помощи. Соглашаться на любую цену, – она смотрела в его серые глаза. – Что бы вы запросили в обмен на помощь Дрейку?

– Вас, леди Эстия.

– Зачем?

– Разве это непонятно? – он приподнял бровь. – Сломать. Одним ударом запустить каскад расплаты. Вы стали бы камушком, обрушившим лавину… Только представьте – вы бы выкупили жизнь Дрейка своим телом. Вы были бы моей любовницей и одновременно его женой. Рано или поздно вы возненавидели бы его – уж слишком большой ценой вы спасли бы его. Вы прониклись бы ко мне – я умею очаровывать. Но я держал бы дистанцию, чтобы вы не забывали, что вы для меня всего лишь развлечение. А ещё я вспоминал бы при вас вашего отца. И вы возненавидели бы и его – вы поняли бы, что платите и по его счетам тоже. А потом вы бы допустили ошибку.

– Какую? – спросила она, с трудом разлепив пересохшие губы.

– Не знаю, – легкомысленно усмехнулся маг. – Это я бы решил, когда достаточно наигрался бы вами. Может, вам бы вздумалось убить Дрейка. Да-да, не удивляйтесь, он мог бы стать вам противен. А может, я просто дал бы Дрейку узнать о вашей измене – и пришёл бы на ваши похороны. Впрочем, в первом случае я бы также почтил вашу память, – он склонил голову, – ибо вы не справились бы с ним. А вот он с вами – вполне. Для вашего отца это было бы серьёзным ударом… Похоронить не только жену, но и единственную дочь… А может, о нашей связи узнал бы сначала Арьени, и лишь потом – Дрейк. Тогда ваш отец отвернулся бы от вас первым. Всё могло закончиться очень грустно, леди Эстия, если бы не тот разговор, – он серьёзно посмотрел в её расширенные от ужаса глаза. – Когда мы метали клинки, а вы спрашивали, люблю ли я пироги и шарфы, – он улыбнулся с ноткой грусти. – Тогда я решил, что вместо серой надгробной плиты я подарю вам серый кашемир…

Эстия прижала тонкие пальцы к виску.

– Всё так шатко. Один разговор, который меня спас…

Но Хелиус покачал головой, возражая.

– Этот разговор в той или иной форме случился бы между нами – раньше или позже. Вы – это вы, леди Эстия. Никакие маски не спрятали бы ваше лицо. Осень не скрыть даже солнечными днями. Вы спасли себя своей искренностью. И, чего греха таить, симпатией. Ведь я был симпатичен вам… О, как мило вы краснеете, – рассмеялся он.

– Мне и приятно, и страшно, мистер Морель. Я для вас – игрушка. Что, если вы наиграетесь? – она наклонила голову к плечу. – У вас ведь припасена надгробная плита. А в гробу я могу лежать в той самой накидке… Вы рассказываете всё это мне не просто так. Вы даёте мне понять правила игры и цену ошибки. Так исподволь, с улыбкой, вроде как говоря о прошлом, – серые глаза смотрели настойчиво.

Хелиус позволил себе мимолётную улыбку.

– Леди Эстия… Как вы можете так говорить…

– Я могу говорить об этом всерьёз и прямо.

– Это разумно, – его губы слегка изогнулись. – И всё, сказанное мной, относится к истории, где вы были для меня помехой. Маленькой, мешающей мне пешкой. Что ж, я не скрывал никогда, что участь моих недоброжелателей печальна. Вы в полной безопасности, леди Эстия, будучи на моей стороне…

– Это угроза?

– Это реальность. Я не могу обещать вам полную безопасность от себя самого – так же, как и вы не можете пообещать мне вечной преданности и верности. Это разумно, леди Эстия, – он стал совершенно серьёзен. – Пока мы на одной стороне – мы будем делать друг для друга всё, что потребуется, и даже больше. Но что, если в один прекрасный день вы решите, что я вам враг? – он смотрел неотрывно, безжалостно. – Станете ли вы жалеть меня? Сохраните ли жизнь? Нет, леди Эстия. И это тоже разумно. Да и поверили бы вы моим обещаниям полной безопасности и прощения всех грехов? Никогда. Вы ощутили бы ложь, и это отвратило бы вас от меня. Надеюсь, мою честность вы способны оценить.

– А напраслина? Враньё? Подставы? Тот же Дрейк – что мешает ему подставить не вас, а меня – оболгать меня, очернить в ваших глазах? Тогда я стану для вас врагом, и вы похороните меня, – её голос зазвенел.

– Леди Эстия, – голос Хелиуса стал мягок, он сжал в своей руке её кисть. – Я испугал вас. Простите. Поверьте, я не понаслышке знаком с ложью. Прежде, чем хоронить вас или кого-то другого, я найду время и возможность для проверки подлинности улик. Я слишком давно живу, леди Эстия. Юношеский пыл и глупость – это черта Дрейка, но не моя. Я слишком стар для этого, – он усмехнулся. – Но вы, я вижу, тоже не слишком жаждете страстей и ярких сцен. Я дорожу вами, леди Эстия, и вашим теплом по отношению ко мне. Что же касается детей – они не являются столь важным пунктом моих планов. Вам незачем делать над собой усилие и становиться матерью. Я польщён, что вы желаете находиться в моём обществе, – он обнял её за талию. – Это то, чего хочу и я сам всей душой. И телом, – его рука скользнула по её бедру. – Смею надеяться, вам не захочется изменять мне…

– Мистер Морель…

– Да, леди Эстия…

– Но месть моему отцу…

– Я отомщу ему, вы правы, – он усмехнулся, укладывая её на спину, и глаза девушки вновь испуганно расширились. – Я жестоко отомщу ему. Но не вашей гибелью, а вашим счастьем. Он увидит вас – счастливой, раскрывшейся, роскошной – именно рядом со мной. Его проклятие, его тяжкая ноша окажется бриллиантом в моих руках. Он запомнит этот позор на всю жизнь, леди Эстия. Как видите, у меня масса причин и масса выгод в том, чтобы ваша жизнь была блистательна…

…Горели поленья в очаге, спал волк, падал снег за окном, а дорогая одежда небрежно валялась на полу. Она была лишней.

…Мысли мага были уже далеко. Мысли мага творили реальность. Он искал ответ на вопрос – и этот ответ уже был у мира. Незачем выдумывать что-то с нуля – у мира уже есть многое. Да, в чьих-то руках. Да, временно. Да, до тех пор, пока это не понадобится истинному хозяину.

Глаза мага сузились. Он нашёл. Он вспомнил. Кое-что уже есть. Оно существует. И оно – не в тех руках. Надо лишь подтолкнуть – чтобы те руки дрогнули. Тогда он бережно примет ценную вещь. Примет – и преподнесёт.

Всё было несложно. Нужно было лишь обладать самой мощной магией – правильно заданным вопросом.

В доме было темно. Из соседней комнаты доносился усталый голос Агнии и истошные крики младенца. А за окном было тихо. Белая гладь покрытой снегом земли и чёрное небо с колючими искорками звёзд.

Он редко смотрел на небо – незачем тратить на это время. Впрочем, он не смотрел на него и сейчас – взор ледяных глаз устремлялся на угловатые силуэты деревьев да мёртвую белизну.

– Играешь, значит, – негромко рассмеялся маг. – Эстия тебе нужна для своих личных целей и на благо рода. Даже если и так… Когда ж он уснёт, – Дрейк раздражённо оглянулся в сторону двери, из-за которой по-прежнему слышался плач. – Даже если и так… Нам всё равно не по пути, отец. Это тоже часть традиций нашего рода. Мой дед умер не сам, я так полагаю. Ну так и тебе не дожить до старости. Это прекрасно. Мне бы тоже не хотелось дряхлеть. Надеюсь, мой сын когда-нибудь отправит меня на тот свет – если переживёт своё младенчество. Ну а я помогу тебе, – он зло улыбнулся. – В роду Морель может быть только один взрослый мужчина. И эта очередь – моя.

Он подошёл к письменному столу, взял бумагу и быстро написал несколько строк. Свернуть письмо и запечатать в конверт было недолгим делом. Открыть портал, который мгновенно доставит послание адресату – тоже.

– Мне надоели эти игры. Пришла пора и тебе заплатить по счетам, всесильный Хелиус Морель, – осклабился он. – А с Эстией я разберусь в процессе. Она как верная и преданная жена достойна той же участи, что и ты… Агния! – громко позвал он. – Почему он орёт?!

– Животик болит… – послышался тихий голос его жены.

– Ну так дай ему что-нибудь, – он вышел из комнаты. – Или отдай няньке, пусть она укачивает.

– Ему же плохо, я не могу его оставить… – Агния жалобно на него посмотрела.

– Тебе надо спать. Посмотри на себя, – он брезгливо обвёл рукой фигуру жены. – Ты располнела, у тебя круги под глазами. Отдай его няньке и спи.

– Я не могу спать, когда ему плохо…

– А я не могу спать, когда он орёт, – зло сжал губы Дрейк.

Девушка в бессилии посмотрела на мужа. А тот, выругавшись, прошёл в холл.

– Куда ты?..

– Туда, где тихо.

Дверь шумно захлопнулась. Агния тягостно вздохнула. Маленький Фебос вновь закатился криком.

– Ну что ты? Поспи… Как же тебе помочь… – Агния прижала ребёнка к груди, на её глазах выступили слёзы. – Я устала… Я очень устала…

Тихая зимняя ночь продолжалась. В небольшом доме с тусклым светом плакали двое.

Живые картины смотрели на него со стен галереи. Выставка привлекала многих. Кто-то предпочитал полюбоваться, а кто-то – приобрести редкое полотно кисти необычного художника.

Эстен Арьени слегка фыркнул. Мир вновь разворачивался к нему лицом. Или это он, Эстен, удостоил его своим вниманием? Или, что более правдиво, его развернула к миру неодолимая сила по имени Сиггрид Хильде Бьёрк…

– А мог и раньше же начать, – негромко проговорил он. – Хотя нет, не мог. Эстия болела. Да и вообще. Нужно было затаиться. Не до того было…

Он покачал головой, снова вспомнив дочь. Дочь, вышедшую замуж за его давнего врага… За бесчестного, жестокого мага. За старика – пусть пока что и полного сил.

– Быть беде… Ничего хорошего из этого брака не выйдет, – вздохнул он.

Рыжий кот на соседнем полотне улёгся, укрывшись хвостом. Ему было всё равно.

Дверь галереи хлопнула.

– Арьени! – этот звонкий голос он не мог не узнать.

– Я здесь, дорогая, – усмехнулся он. – Как успехи? Всех упокоила?

Рыжеволосая валькирия уже подошла к нему.

– Не мой профиль, – отмахнулась она. – По мёртвым у нас Хлои. Меня как-то больше к живым зовут. Ну или к частично живым. Я их или наверх выпинываю, или назад, в тело загоняю, – она кровожадно улыбнулась. – Опыт есть, пробовала.

– И как сегодня? Куда выпнула? – он внимательно оглядел её.

Невысокая, огненно-рыжая, с порывистыми движениями, с искрящимися жизнью глазами… Вернувшаяся… И всё же какая-то недосягаемая.

Она была с ним, и как будто отдельно. И глаза… Слишком сияющие.

– В тело. Пускай живёт, – фыркнула она. – Ишь ты, намылился на тот свет. Обойдётся. Там и без того дурачья хватает.

– Эстию без работы оставляешь, – Эстен слегка улыбнулся.

– Она с такой фамилией так и так скоро без работы останется. Эстия Морель – это вам не Эстия Арьени. Ей не пристало ремесло иметь. Тревожит меня это. Ей нельзя останавливаться. Она валькирия.

– Морелю плевать, – голос Эстена стал холоден. – Он преследует только свою выгоду.

– И чем ему выгодна мёртвая жена? – Сиггрид упёрла кулаки в бёдра. – Что удивляешься? Если она не будет водить Души, её заберут. Так что ему очень выгодно, чтобы она работала.

– Это если б он ею дорожил, – чёрные глаза Эстена смотрели пронзительно. – Откуда мы знаем, зачем она ему? Какие цели он преследует? Это очень опасный брак, Сиггрид. И непонятно, кто пострадает больше – она или мы. Но мне не нравится происходящее.

Валькирия немного склонила голову к плечу.

– Арьени, а тебе вообще что-то нравится?

– Ты.

Она картинно прыснула.

– Звучит глупо.

– Как есть, – улыбнулся колдун. – Пойдём домой? Погода мерзкая, да и поздно уже.

– Пойдём, – она пожала плечами.

– А где твой волчара?

– В соседнем зале на картину с оленем облизывается. Вон там.

Колдун нахмурился.

– Так. Стоп, – Эстен выглянул в соседний зал. – Это как. Чёрт. Дьявол. Он же нарисованный! Где?! Как?!

Сиггрид расхохоталась. Полотно было пустым. Точнее, сочная трава, деревья, летящие по небу облака – всё это было. А оленя – не было.

Зато на полу около картины сидел Дух оборотня и смотрел на Эстена жёлтыми глазами.

– Он же Дух. И картины твои – ненастоящие. Вот он суть этой энергии, которую ты изобразил оленем, и поглотил.

– Сиггрид!!!

– А что я?! Я не ела оленя! Хотя не отказалась бы…

– Убери его. Уводи. Фу. Место.

Валькирия снова хохотала, волк равнодушно смотрел на злящегося колдуна, а по полотну спокойно летели облака да шевелилась трава под дуновениями незримого ветра…

– Как жена? Как сын? – Эрик смотрел в ледяные глаза гостя.

– Нормально, – Дрейк протянул магу небольшую вещь.

Кортэр принял артефакт и небрежно положил на комод. В нём не было ничего страшного и опасного. Он не был боевым. В нём была магия другого порядка. Исцеляющая магия. Сберегающая.

Артефакт, собранный Анной.

Тот самый, который помогал Агнии Морель во время беременности. Помогал, но не помог. Или же помог иначе, чем кто-то мог предположить. Фебос родился раньше срока – но что, если это и было лучшим для него? Или магия не справилась? Слишком тяжёлая беременность Агнии – и Светлая магия артефакта… Что пересилило, сказать никто не мог…

Об этом скажет лишь время. И факты.

– Присядешь?

– А смысл? – чистый лёд смотрел в душу.

– А смысл стоять? – светловолосый маг был невозмутим.

– Быстрее уйду, – фыркнул Дрейк, оглядываясь.

– Зачем?

– Кортэр? – он приподнял бровь.

– Просто присядь. Я заварил чай с имбирём и апельсином минут за пять до твоего прихода. Самое подходящее питьё в такую погоду, – маг указал рукой вглубь дома.

Но Морель-младший скривился.

– Прибереги своё добросердечие для более подходящих персон, Кортэр.

– Других пока нет. Пальто сюда. Проходи и садись. Сейчас принесу чашки.

– А твои где? – вырвалось у Дрейка.

– Ушли кататься на горки, благо они ещё не растаяли, – донёсся голос Эрика из другого помещения. – Через годик и твои начнут.

Маг скривился, заходя в небольшую гостиную. Здесь было светло, стоял пухлый диван и три кресла, на полу лежал ковёр с узором, со стен смотрели картины с цветами и пейзажами. Окна были полуприкрыты светло-коричневыми шторами. На подоконнике цвело несколько растений. Пахло ванилью и сдобой.

– Я не могу загадывать так надолго, – Дрейк обернулся.

– Зря, – Эрик зашёл в комнату с подносом, на котором стоял небольшой заварник и две чашки. – Ты – маг, тебе стоит думать о будущем.

– Опять философия?

– Практика, – он поставил поднос на столик и стал разливать напиток по чашкам. – Горячее, не обожгись.

– Как трогательно, – фыркнул Морель, беря в руки тонкий фарфор.

Эрик исподволь рассматривал его. Заострившиеся черты лица, невесёлые складки у губ. Смуглая кожа с сероватым оттенком, слегка запавшие ледяные глаза.

– Болеешь?

Дрейк вскинул на него удивлённый взгляд.

– Выглядишь неважно.

– Нормально, – буркнул он.

– Конечно…

– Кортэр? – взгляд стал враждебным.

Но на Светлых магов такое не действует.

– Какой снегопад, – Эрик покачал головой, глядя на белую пелену за окном. – Зима никак не уходит… Надо будет встретить Анну с Ричардом, а то завязнут…

Дрейк едва слышно хмыкнул.

– Как отметили твой день рождения? – спросил Кортэр.

– Отметили?! День рождения?! Кортэр, не путай меня и себя. Мне эти игрушки не нужны, – он презрительно фыркнул.

– А Агнии?

Лицо Дрейка стало замершей маской.

– Ей не до этого. У неё младенец. Ей бы накормить да уложить.

Эрик хмыкнул. Взгляд Дрейка начал давить.

– Чего тебе надо, Кортэр?

– Мне-то? Спокойствие и добрых друзей, – Эрик был спокоен и безмятежен. – Кстати, как насчёт визита с семьёй в наш дом? Агния развеется, может, с Анной поболтает насчёт малышей.

– Зачем?

– Жизнь продолжается, Морель. Незачем раньше времени превращать себя в труп, а свой дом – в склеп. Понимаю, я тебе не ровня, ты до моего приглашения не снизойдёшь, – в голосе Эрика появилась сила. – Но так, может, хотя бы услышишь мои слова? Прошлое прошло, но твоя сила не двигается вперёд. Ты разрушаешь себя и, скорее всего, своих близких.

Губы Дрейка изогнулись в злом оскале.

– Это к лучшему, Кортэр. Жизнь – не для таких, как я. И не для моих отродий, – он откинулся на спинку кресла.

Это кресло было пухлым и мягким, обволакивающим, уютным. Оно было предназначено для отдыха, для неспешных вечеров. Для уютной книги.

В доме Мореля-младшего таких кресел не было и быть не могло.

– Любишь ты себя проклинать…

– В том-то и дело, Кортэр, – Дрейк сделал глоток. – Ничего другого не остаётся. Ошибок слишком много. Я слишком часто сворачивал не туда. Так что день рождения – не мой праздник. Моя мать его любила. Очень. Я думал, что и меня тоже. Но я ошибся. А она умерла. Теперь на её месте – другая женщина. Которую я когда-то возомнил подарком богов мне на день рождения, – он криво усмехнулся. – Наивный. У меня фальшивая жизнь, Кортэр. Все попытки жить закончились провалом. Мне не интересно украшать дом и созывать гостей. Моему дому скорее подойдут траурные венки и прощальная церемония…

– Не шути так, – нахмурился Эрик. – Ты – маг.

Дрейк поднял на него тяжёлый взгляд.

– Я в курсе, Кортэр. И я понимаю цену таких шуток.

– Тебе бы начать с начала…

– Не поможет. Память не сотрёшь. Мне тошно жить, Кортэр. И Агнии тошно рядом со мной. И ребёнок – толком не спит, не ест. Не знаю, выкарабкается ли. Родился раньше времени… Мой дом – уже склеп. А в доме, где я вырос, нет места ни мне, ни им.

– Твой отец выгнал вас?

Дрейк усмехнулся.

– Я не буду жить там, где живёт он и его новая жена. Ты бы тоже не смог, не начинай. Они слишком довольны обществом друг друга. А я не настолько потерял гордость, чтобы любоваться на это. Она выбрала его. Я оказался недостаточно хорош, – его губы скривились.

– Ну так и она оказалась недостаточно хороша для тебя.

– Дело не в ней, – маг скривился. – А во мне. Мне надоело, Кортэр, всё это. Я презирал неудачников типа Кадини – а теперь сам опустился ниже его. Он живёт припеваючи, а я – как дурак.

– Но ты не дурак. Ты умён, и ты можешь…

– Не могу, – зло прервал его Дрейк и поставил жалобно звякнувшую кружку на столик. – Не могу, Кортэр. Я заблуждался, считая себя лучше других. Владение магией – это ничто. Я сильнее Кадини и Эстии как маг, но жить я не научился в замке Бран. Я считал, что мне нужна только магия, а остальное пойдёт само. Я думал, что всемогущ. Но Кадини развлекается с Даной, Эстия наслаждается обществом моего отца, даже Арьени добыл из преисподней свою жену, даже твой Ирвин… Ты сам, Виола с Нортоном – вы все слабее меня, но счастливее, – он подался вперёд, его глаза метали молнии. – Я – неудачный экспонат. Я не человек. Человеческая жизнь мне не удаётся. Я применим только там, куда людей жалко бросать – помрут. А я сильнее, я выживу, – его оскал стал демоническим.

– Ты можешь стать человеком, – Эрик был невозмутим.

– Нет уж, – выплюнул Дрейк. – Я не опущусь до такого.

– Это не так уж и унизительно… В этом много плюсов.

– Поздно, Кортэр, – Морель вдруг остыл. – Нет уже ни сил, ни желания. Поздно начинать с чистого листа. Время ушло. Шанс упущен, – он спокойно взглянул в голубые глаза Светлого мага. – Всему своё время, Кортэр. Я проворонил. Упустил свой поезд. Растранжирил мгновения. Выбрал – миллион раз подряд – не то… Такое не переломишь, не лги. Время всё расставило на свои места. Я думал, что победа за мной, – его улыбка горчила. – Но оказалось, что я упустил её. Я читал лекции Эстии о её глупых идеалах – однако же время показало, что ошибалась не она, а я. Досадно, Кортэр… Невыносимо, знаешь ли, всё это осознавать. Слишком тяжело. Даже для такого мага, как я, – его голос стал глух, он залпом допил остывший напиток.

– Обратись к мадам Арьени.

Брови Дрейка взметнулись.

– Она умеет смотреть в будущее.

– Его нет.

– Ты создаёшь его.

– Она – родня Эстии. Это последний человек, к кому я пойду. Да и нет в этом смысла. Она говорила, что я могу быть Светлым магом, – он рассмеялся. – Редкостный бред. Что я могу быть революционером и духовным лидером. А ещё она говорила, что мы с Эстией – неплохая пара, и звёзды говорят, что мы можем быть вместе. Я не пойду к ней, незачем.

– Светлым магом… – задумчиво повторил Эрик. – Хм… Может, для этого тебе все эти потрясения? Ты идёшь по этажам Силы – от Чёрной к Белой… Испиваешь чашу боли до дна… Проходишь грань распада…

Дрейк нахмурился.

– Кортэр, что за ересь?!

– Любопытный для меня вопрос, – задумчиво проговорил Кортэр. – Так сложилось, что я видел несколько переходов магов в ту или иную сторону Силы. Сам вышел из Срединного в Светлого… Предполагаю переход Виолы из Срединной в Чёрную. А вот из Чёрного в Белого не видел. Изучаю. Не представляю, насколько это сложный процесс. Ведь он включает в себя временную потерю Силы и период обучения с самого начала – на новой частоте…

– Я тебе не подопытный, – буркнул Дрейк. – И я никуда не перехожу. Мне ближе в преисподнюю, чем в Светлые маги.

– Если выйдешь из Чёрного, но не войдёшь в Белого, то именно в преисподней и окажешься, – без тени улыбки проговорил Эрик. – Потому что обратно не вернёшься, а без Силы магу нельзя.

– Кортэр, – процедил Дрейк, вставая, – вернись в себя. Я Чёрный маг. Чернее чёрного. Я никуда не иду.

– Сейчас ты намерен идти в склеп, я так полагаю, – Кортэр встал вслед за гостем. – Ты же так называешь свой дом.

Ледяные глаза прищурились.

– Пойдём, нам по пути. Тебе домой, а мне за Анной и сыном. Темнеет, надо встретить их…

Дрейк недовольно покосился на заклятого друга и молча накинул пальто. Снежное месиво приняло в себя их обоих, поглощая, заметая следы.

– Фальшивый мех, – хмыкнул Дрейк, глядя на мгновенно засыпанный пушистым снегом рукав. – Пустышка, мнимое тепло.

– Да? – удивился Эрик. – А по мне – это просто снег. От него не стоит ждать тепла – но он и не обещает.

Ледяные глаза взглянули в голубые.

– У тебя всё слишком просто. Примитивно.

– Что с меня взять? Я всего лишь человек…

Глава 3. Разбитая тишина

– Благодарю за уделённое мне время, мистер Морель, – стоявший перед магом мужчина вежливо склонил голову. – Мадам, моё почтение, – он взглянул на Эстию.

– До скорой встречи, мистер Айрэкс.

Хелиус взглянул на молодую жену. Чёрная ткань платья плотно охватывала тонкий стан девушки. Медные волосы были убраны, изящность шеи подчеркивали удлинённые серьги с чёрными же камнями. Лицо ведьмы было спокойно, как и полагалось на такого рода приёмах, в окружении элегантной роскоши и сдержанности.

– Как удивительно, мистер Морель, – она ответила на его взгляд.

– Что же удивляет вас, леди Эстия? – он раскланялся с кем-то из знакомых магов.

– То, что я вижу. Это общество, – она обвела рукой ярко освещённый зал и прогуливающихся по нему мужчин со спутницами. – И ваши отношения с этими людьми. Всё совсем не так, как я думала когда-то. Репутация вашей семьи казалась мне изрядно подпорченной, пугающей, опасной. Но я вновь и вновь бываю с вами на этих приёмах, и вижу иное. Вы приняты светским миром, вас уважают. Никакого страха. Только разумное уважение.

Хелиус едва заметно улыбнулся.

– Вы правы, леди Эстия. Всё именно так. Никто никого не боится. Незачем. А что касается репутации… В тех кругах, где вращались вы до этого, я казался чем-то очень страшным. Потому что я владею иным, нежели было доступно в вашем кругу, уровнем власти. Со стороны это, наверняка, выглядит пугающе.

– Возможно, дело ещё и в Дрейке. Он был среди знакомых мне людей, и он был неадекватен.

Хелиус кивнул.

– Да, леди Эстия. Он внёс вклад в дурную репутацию моего дома. Кроме того, не забывайте, кто вас растил. Эстен Арьени вряд ли преподнёс вам ситуацию, как она есть, – он неспешно обвёл рукой зал. – Личная обида заставляла его искажать факты. Демонизировать мою семью, оправдывая тем самым своё безрадостное положение. Признаться, в своё время он повёл себя на редкость глупо. Как слон в посудной лавке, – лёгкая гримаса пренебрежения появилась на лице Хелиуса. – Совершенно неаккуратно и необдуманно.

Эстия внимательно слушала его. В зале играла негромкая музыка, звучали голоса беседующих магов. Взгляд ведьмы скользнул по бестелесным музыкантам – едва уловимые взглядом силуэты мерцали за причудливыми, как будто сотканными из не-материи скрипками и арфами. Невесомые касания, и струны откликались своим несуществующим маэстро. А духи, не замечая собравшихся магов, творили музыку.

– Впечатляющая магия, не правда ли, леди Эстия? – Хелиус заметил её внимание. – Это стационарные порталы. Они открыты в мир, чьи жители одержимы звуками. Собственно, они и сами, в некотором смысле, звуки. Вибрации. И они играют не нам. Они просто играют. Скажем так, они общаются сейчас. Разговаривают на своём языке, языке звуков. А наложенные поверх этого иллюзии позволяют нам различать в их разговоре лютни и скрипки… Восхитительно, не правда ли? – Морель, как будто смакуя, смотрел на чудесных музыкантов.

– Это невероятно. Я даже не могла представить, что такое возможно. Увы, мои познания в магии оказались весьма ограничены. С вами реальность открывается мне совершенно с новой стороны, – Эстия улыбнулась мужу, вызвав его ответную, едва заметную, усмешку.

– Я рад открывать для вас этот мир с его наилучшей, восхитительной, роскошной стороны, – Хелиус, неотрывно глядя ей в глаза, поклонился и поднёс к губам её руку. – Вы этого достойны, леди Эстия.

Девушка смущённо отвела глаза, губы же её улыбались.

– Мне даже немного неловко перед вами.

– Отчего же?

– Я как скромная провинциалка, случайно оказавшаяся в высшем свете…

– Вы, леди Эстия, украшение этого высшего света. А что касается блеска и удивительных вещей, и магии, их создающей – поверьте, всего полгода, и вы привыкнете. К хорошему привыкаешь быстро.

Эстия улыбнулась с ноткой горечи.

– А я не понимала Летицию, которая, не любя вас, всё же не подавала на развод. Похоже, дело не столько в страхе – сколько в выгоде…

Хелиус усмехнулся по-змеиному.

– Я уверен в этом. Поскольку, подай она на развод, я не стал бы её удерживать.

– Она считала иначе.

– Она очень плохо считала, леди Эстия, – серые глаза мага смотрели пристально. – Но всегда обсчитывалась в свою пользу. Я благодарен вам, что вас во всём этом изобилии интересую по большей степени я, чем развлечения.

Девушка покачала головой.

– Без вас эта роскошь мне не нужна. Роскошь – это лишь вещи. Вещи, которые дают эмоции… Но грош им цена, когда в душе – пустота, – она очень серьёзно посмотрела ему в глаза. – Я была счастлива с вами в своём маленьком домике в Малаге. Значит, дело не в богатстве и праздности.

Хелиус поцеловал её руку, неотрывно глядя в глаза.

– Осень – бескорыстна. И потому – изобильна. Осень даёт, а не отбирает. Весна требует труда и вложений сил. Лето – иссушает и дразнит мимолётным удовольствием. Осень же… Осень – это и есть роскошь, леди Эстия. Вы сами являетесь роскошью, хоть и не признаёте этого. Но я не удивлён – такова природа людей осени.

Эстия, улыбаясь, смотрела на него. Маги, духи, волшебство совершенно иного порядка, чем она могла себе представить – всё это было вокруг. И одновременно – не существовало.

Существовало иное. Бесценное.

– Позвольте, я покажу вам ещё несколько удивительных вещей. Любоваться ими с человеком, умеющим видеть полутона и нюансы – ни с чем не сравнимое удовольствие…

– Вы абсолютно правы, мистер Морель… Вместе с таким человеком каждый миг – неповторим…

Маг склонил голову, выражая согласие и уважение.

– Прошу, леди Эстия…

Девушка повернула голову. А Хелиус взглянул на левитирующий поднос с напитками. Подчиняясь взгляду, и магии, исходящей от него, поднос, плавно огибая отдыхающих, подплыл к паре.

– Я хотел бы угостить вас этим чудесным напитком, – Хелиус снял с подноса два бокала, и поднос тут же мягко поплыл в другую сторону.

Эстия приняла из его рук изящный фужер.

– Что это, мистер Морель? – она с интересом взглянула на него.

– Попробуйте, – Хелиус, усмехнувшись, поднёс бокал к губам.

Ведьма, лукаво улыбнувшись в ответ, пригубила напиток.

– Ммм… Что-то необычное… – она как будто пыталась разобраться в ощущениях. – Это не просто угощение. Это – зелье?!

Хелиус кивнул, делая небольшой глоток.

– Да. Лёгкое зелье. Именно это – проясняет сознание, но мягко, без потрясений. И придаёт сил.

– Удивительно… – Эстия рассматривала бокал. – Проясняющее разум зелье – на праздничном рауте.

– Обычная практика… – он пожал плечами.

Эстия слегка рассмеялась.

– Интересно, сколько ещё раз мой мир перевернётся с ног на голову… – она взглянула на собравшихся, покручивая в руках бокал. – Несколько лет назад я была на Рождественской встрече. Но это была вечеринка, я пришла туда с Кадини, там были наши одногодки – и совсем другая атмосфера… И напитки… Отнюдь не проясняющие. Скорее замутняющие. Обычные, человеческие.

– Дети, что с них взять, – Хелиус позволил себе усмешку, а затем слегка прищурился, выхватив взглядом кого-то из толпы.

– Именно, мистер Морель, – она взглянула на него без тени улыбки. – И, признаться, я боюсь оказаться ребёнком в глазах уважаемого сообщества… Я не ровня тем, кто собрался здесь. Я всего лишь Арьени, и я гожусь вам в дочери, – она слегка рассмеялась.

– Леди Эстия, вы носите мою фамилию. А что касается возраста – поверьте, эти взгляды, обращённые на вас – это не осуждение, – он приобнял её за талию. – Это зависть. Мои партнёры завидуют, что столь молодая, красивая, соблазнительная женщина принадлежит мне – и по полному праву. Им же приходится довольствоваться любовницами – тайком, да жёнами, доставшимися им по династическому браку. Ну а дамы – те завидуют вашему очарованию.

– Дамы, которых я вижу здесь, прекрасно выглядят.

Хелиус тонко улыбнулся.

– Леди Эстия, я был женат на красивейшей женщине по имени Летиция Блэр. И всё же я сделал выбор в пользу Эстии Арьени, – он усмехался. – Вас беспощадно завоёвывал мой сын. Теодор Нортон несколько раз пытался обратить ваше внимание на себя. Семейство Кадини и вовсе решилось на воздействие магией ради того, чтобы заполучить вас. Вы думаете, дело в красоте? О, вы смущаетесь… Леди Эстия… – Хелиус, любуясь, улыбнулся ей, ещё больше вгоняя девушку в краску. – Позвольте себе блистать в этом обществе. Это приятно для вас и полезно для меня.

– Полезно? – удивилась ведьма.

– В глазах уважаемого сообщества, – он поворотом головы указал на магов в чёрных смокингах, – моя женитьба на вас принесла мне немало дополнительных очков. Вы удивлены? Наш союз знаменовал точку в давней распре с Арьени. И, как вы понимаете, победителем вышел я. Мой выигрыш очевиден. Мои партнёры мысленно аплодируют, а мои недоброжелатели в очередной раз страдают мигренью, понимая, что свои коварные планы в отношении меня стоит отложить. Всё прекрасно, леди Эстия.

– Зависть и затаённая злоба опасна.

– Если неправильно к ней относиться – то да, – улыбка зазмеилась на его губах. –С врагами не надо бороться, их надо пугать на расстоянии.

– Своими успехами?

– Разумеется, леди Эстия, – он церемонно склонил голову. – Злоба моих врагов становится бессильна, когда они видят очередную мою победу. Их яд отравляет их самих, поскольку на меня его выплеснуть они не решаются, – его глаза были безразличны и насмешливы одновременно. – Каждый раз, когда они хотят совершить нечто против меня, в их памяти всплывают те, кто уже однажды пошёл на этот глупый риск. И они сами останавливают себя. Это очень удобно, леди Эстия. Мои враги борются с собой сами. А я продолжаю достигать своих целей. Это глупо, тратить жизнь на борьбу. Лучше тратить её на свершения. Но мои враги не слишком умны, – он усмехнулся. – Куда умнее – и опаснее – мои партнёры. Но и их держит в узде та же сила. А именно, сила одержанных мною побед. Стоит дать слабину – и именно они, а не эти глупые враги, попытаются нанести удар. Будьте аккуратны с теми, кто вам друг, – он внимательно посмотрел ей в глаза. – Они слишком близко. Им не нужно много времени для удара.

– Я обращу на это внимание, мистер Морель… Значит, я в глазах сообщества – полученный вами приз. Осталось лишь обзавестись потомком? – она приподняла бровь. – Для сокрушительного поражения дома Арьени и столь же впечатляющей победы рода Морель.

Хелиус тонко улыбнулся, знаком предлагая Эстии прогуляться по залу.

– Леди Эстия, не путайте образ, который я создаю, и реальность. Это они думают, что вы приз. Знание про тёплую осень принадлежит только мне. Это незачем доверять чужим умам. Что же касается детей… У меня есть внук, леди Эстия. Род продолжится. Впрочем, я и так слишком много сил потратил на благо рода, но не на своё. Думаю, сейчас самое время заняться личной жизнью, – он сжал её кисть. – Да, мне было бы приятно и лестно появление у нас с вами общего ребёнка. Но ваши опасения весьма разумны, а я не намерен идти против вашей воли. Пойдёмте, леди Эстия, я познакомлю вас с мистером и миссис Дэтрон. Весьма знатная семья с очень длинной магической историей…

– О, Нортон… – Эстия с удивлением заметила знакомого.

Теодор уже вежливо поклонился. Хелиус ответил кивком. Молодой маг, слегка помешкав, сделал шаг навстречу.

– Мистер Морель… Эстия… Моё почтение.

– Здравствуйте, Нортон. Вы сегодня без спутницы, – взгляд серых глаз был неподвижен, подобно взгляду рептилии, а его пальцы слегка шевельнулись.

Миг – и звуки зала стали как будто приглушёнными, как будто беседующих окружила незримая стена. Не мешающая видеть происходящее, так же оставаясь на виду, но создающая приватность общения.

– Виола не любит подобные мероприятия, – сдержанно ответил маг.

– Вся в делах и заботах, понимаю, – на губах Хелиуса змеилась тонкая улыбка. – Надо полагать, Реабилитационный центр отнимает много сил? Впрочем, если дело – по душе, это не так уж и сложно…

– Вы совершенно правы, мистер Морель, – кивнул Теодор. – Это серьёзный, непростой проект.

– Многое зависит от хороших кадров.

– Безусловно. Но их непросто найти, – он скользнул взглядом по Эстии. – Я был бы рад рекомендациям.

– Увы, Нортон, – Хелиус едва заметно усмехнулся, – выдающиеся специалисты требуют соответствующих условий. А их, насколько мне известно, в вашем Центре нет. Миссис Нортон – весьма своеобразный руководитель.

– Вы прекрасно осведомлены, – Нортон без улыбки посмотрел на мага.

– Стараюсь быть в курсе всех важных событий. Это полезный навык. Он позволяет располагать массой вводных данных. А это – необходимое условие для решения задач любого рода.

– Я восхищаюсь этим вашим умением, мистер Морель, – склонил голову Теодор.

– Учитесь, Нортон. Учитесь. Пока есть время. А сейчас мы вынуждены вас покинуть.

– Не смею отнимать ваше время. И благодарю за подсказки.

Теодор, коротко кивнув, отошёл в сторону. Звуки зала вновь стали естественными. Эстия с интересом взглянула на мужа.

– Реабилитационный центр очень скоро окажется на грани банкротства, – усмехнулся Хелиус. – Что неудивительно – зная, кто им занимается. И Теодор Нортон это понимает.

– И?..

– И я думаю, что рано или поздно этому Центру понадобится новый хозяин, – Хелиус повернул голову, в глубине его глаз играли лукавые огоньки.

Глаза Эстии расширились.

– Мистер Морель…

– Да-да, леди Эстия, вы поняли абсолютно верно, – он усмехнулся. – Этот проект дал бы вам возможность заниматься любимым делом сколько угодно. Но так как работать на кого-то, а уж тем более на Нортона, вам не пристало, я вижу только один вариант…

– Вопрос честности здесь не стоит?..

– Леди Эстия, разве это не честно – передать такое неплохое начинание в руки разумного человека, ещё и глубоко погружённого в тему людских несчастий и смертей? Или честнее оставить это загнивать в руках высокомерной дуры? Этот процесс неизбежен. Вопрос лишь в окончательной гибели – или перерождении. Не волнуйтесь, никто не пострадает. Виола Гринфор всё сделает сама. Я лишь подтолкну Нортона к верным идеям. Не более того.

Эстия покачала головой, глядя на мужа со смесью восхищения и удивления. Незримые музыканты продолжали восхитительную, невозможную для этого мира, мелодию…

– Вы страшный человек, мистер Морель.

– Пусть страшно будет им, – он кивнул на толпу. – Впрочем, дураки, как правило, страха не ведают. Они умирают счастливыми, леди Эстия. Не тревожьтесь за них. У нас с вами большие планы и большое будущее. И если для этого вам нужно иметь доступ к смерти в неограниченных количествах – я помогу вам.

– Это так непросто и трудоёмко…

Хелиус рассмеялся.

– Помилосердствуйте, леди Эстия. Это куда интереснее, чем заказывать всего лишь новые сорта роз или чая для Летиции. Вы – куда более масштабная личность. Вы просите лишь моё время – и доступ к смерти, – он расхохотался. – Более потрясающей женщины я не встречал, – маг пристально посмотрел ей в глаза. – Я благодарен вам. Вы – награда судьбы. И я хочу преподнести вам достойный подарок. Вы ведь не откажетесь принять его?..

Ведьма смущённо улыбнулась. Маг довольно прищурился. Партия игралась аккуратно и не спеша. В его стиле.

Семена посеяны. А всходы не заставят себя долго ждать.

Валькирия, побледнев, коснулась собственной руки. Рука была тёплой. Щека – тоже. А рядом спал до боли знакомый колдун, которого ей так часто хотелось отправить к праотцам. На воспитание, исключительно на воспитание…

Сиггрид села в постели. Глубоко вдохнула прохладный воздух.

– Я вернулась. Я же правда вернулась. Я не в Асгарде. И мне это не снится. Сон давно рассеялся бы. Да и не спят валькирии в Асгарде… Я живая. Я правда живая.

Она зябко поёжилась, несмотря на то, что в комнате было довольно тепло.

– Арьени? – тихо позвала она. – Эстен…

Колдун открыл глаза. Миг непонимания, и вот его взгляд сконцентрировался на ней.

– Сиггрид? Что случилось? – он оглянулся по сторонам.

– Ничего…

– Ты назвала меня по имени. Для этого должен был быть повод, – Эстен свёл брови.

– Я просто поняла, что я живая… Решила тебя позвать. Удостовериться… – она говорила странно-спокойно.

– Сиггрид? – он сел.

– До меня только дошло, – она обхватила себя за плечи руками, взгляд её был направлен куда-то в несуществующую даль. – Я вернулась… Я снова тут… Только вот 20 лет потеряны…

Колдун, не веря своим глазам, вглядывался в лицо валькирии.

– Сиггрид…

– 20 лет, Эстен… – на её глазах появились слёзы. – Я всё пропустила! Детство дочери! Твою и мою молодость! – её голос зазвенел от злых слёз.

Колдун растерянно смотрел на валькирию, закусившую кривящиеся от рвущихся рыданий губы.

– Почему ты плачешь?..

– Время, – она с трудом сглотнула. – Я потеряла его…

– Сиггрид, ты вернулась такой же, как была… Мы же не завтра умрём… У нас есть время. Много. Даже если я помру, ты-то проживёшь длинную жизнь… Эй! Сиггрид, что я сделал не так?! – он потёр плечо, в которое пришёлся удар кулака валькирии.

– Дурак ты, Арьени! – тот же самый кулак неумело вытирал слёзы, скорее размазывая их, чем действительно осушая лицо. – Ничего ты не понимаешь.

– Не понимаю, – кивнул Эстен, аккуратно прикасаясь тонкой простыней к мокрой щеке жены. – Но для меня эти 20 лет, если тебе вдруг интересно, тоже пролетели как один длинный кошмарный сон ни о чём.

– У тебя была моя дочь.

– Оборотень малолетний у меня был, а не дочь, – с сарказмом произнёс он. – И поедающая меня вина. Так себе дела, знаешь ли. 20 лет вычеркнуты. Жизнь наперекосяк.

Валькирия подозрительно взглянула на него.

– А скоро внуков нянчить. Если дадут, – он перекосился. – А я не хочу. Особенно зная, кто отец этого внука.

– Ну давай не будем нянчить, – очень спокойно произнесла Сиггрид, отобрав у мужа простынь и решительно вытерев лицо.

– Эстия обидится.

– Не преувеличивай. Ей на нас, так-то, фиолетово.

– Мы её родители. Чего ты фыркаешь? – он непонимающе посмотрел на Сиггрид.

– Я – мать, которую она даже не запомнила. Ты – тот, кто всю жизнь просто пытался сделать так, чтобы она выжила. Я вообще сомневаюсь, что у неё есть хоть какое-то понимание семьи. А уж привязанность… – Сиггрид покачала головой. – Не придумывай, Арьени. Она не просто так ринулась в тёплые объятия Морелей.

– Хелиус ей в отцы годится, – скривился Эстен. – Я зажгу свет? Или свечи?

– Коптят, – она сморщила нос. – Давай магическое. Подделку свою.

Колдун кивнул. На стенах мягко засияли светильники.

– А Хелиус этот… Мне кажется, она отца и искала, – вздохнула Сиггрид.

– Она с ним спит. Не похоже на отношения с отцом.

– Вот и представь, насколько у неё голова поехавшая, – спокойно произнесла валькирия, подтягивая колени к груди. – Если оказалась в таком.

Эстен покачал головой, помрачнев. Сиггрид же подтянула мешочек с рунами. На кровать лег один камушек. Колдун вопросительно взглянул на жену.

– Я спросила о Душе Эстии. Кто она для нас с тобой.

– И?

Сиггрид перевернула руну.

– Перевёрнутая Тейваз. Не-служащая-системе. Она не наша, Эстен.

– Нам подменили её в роддоме? – саркастически усмехнулся колдун.

Сиггрид слегка нахмурилась, отворачиваясь, но потом покачала головой.

– Нет. Просто есть те, кто лоялен своему роду, кто является его неотъемлемой частью. А Эстия – не такая. Такое бывает… – валькирия снова смотрела в пустоту. – Мы должны были дать ей тело. И всё. Есть такие Души, Эстен. Чужие в той семье, где они родились.

– Прекрасные новости. А ты? В своей семье?

Валькирия вернула руну в мешочек. Через несколько мгновений перед ней лежала новая руна.

– Переворачиваю? – спросила она, взглянув на мужа.

Магический свет ложился на её лицо мягкими очертаниями.

– Перт. Прямая, – она тихонько рассмеялась.

– Это весело? – сомнительно покосился Эстен на глянцево-чёрную руну.

– Перт – руна, которая может обозначать роды, матку как таковую. Видишь, похожа, – Сиггрид провела пальцами по очертаниям руны. – Так что я в своём роду – своя.

– А дочь у нас – не своя.

– Ага.

– Обидно.

– Врёшь. Ничего тебе не обидно, – скривилась валькирия, уткнувшись в колени подбородком. – Давай будем честны – она ни тебе, ни мне не была нужна. Мы с тобой горе-родители. Она у нас сирота.

Эстен нахмурился.

– Мы не можем повернуть время вспять.

– Даже если б повернули, то что? – фыркнула она, подняв на него голову. – Иначе отнеслись бы к родительству?

– Скорее не завели бы ребёнка вообще, – усмешка вышла кривой.

– Прекрасно. Ты её сейчас ещё и проклял.

– С чего?!

– С того, – передразнила его жена. – Ты ей сейчас отказал в жизни. Захотел вычеркнуть её из ряда живых. Это не шутки.

– Сиггрид, я хочу жить. Я хочу жить с тобой. Мне наши с тобой жизни важны, а не жизнь непонятной девушки, которую я растил, лечил, терпел… Она с 5 лет – полу-зверь. Кто знает, что с её головой. Нормальна ли она. Человек ли она… Почему я должен переживать за её жизнь? Это ведь моя глупость, моя ошибка. Столько бед из-за этого, – он досадливо качнул головой. – Всего одно моё неверное решение, появление Эстии – и пошло-покатилось…

– Оно покатилось раньше.

– Нет, – колдун сжал губы. – Если бы не появление ребёнка…

– Что бы было? – с сарказмом произнесла Сиггрид.

Магические светильники стали тусклее.

– Ты бы ушла от меня вовремя и была бы жива, – брови колдуна сошлись к переносице. – А я был бы свободен – вместо того, чтобы, униженно прячась, лечить малолетнего оборотня. Весь этот кошмар – моя вина. И Эстия – как живое воплощение моей ошибки. Моё проклятие.

– Ты сам своё проклятие, а не она. Не вали с больной головы на здоровую, – она погрустнела и снова упёрлась подбородком в колени. – Её Душа решила прийти в этот кошмар, а не кошмар начался из-за неё.

– Почему тогда всё, чего она касается, разрушается? Умерла Летиция, чуть не запытали Дрейка, умерла даже мать Кадини – все они имели отношение к Эстии. Точнее, к её жизни. Все они отравились ею, – он нахмурился ещё сильнее. – Но, заметь, стоило ей уйти из моего дома, и я начал оживать. И тебя нашёл.

– Арьени, люди умирают не из-за кого-то. Не перегибай палку. Они отравились своей жизнью – тем ядом, который в себе копили.

– Правильно, – с сарказмом произнёс он. – Их Души выбирают уход. Но почему они это делают, стоит им соприкоснуться с нашей дочерью? Что такого в ней? Спроси уже у рун, что с ней не так!

Сиггрид, передёрнув плечами, извлекла из мешочка руну.

– Хагалаз. Рядом с ней разрушается отжившее. Она – валькирия, Арьени, – Сиггрид чуть повысила голос. – Она стала валькирией при жизни. Она между мирами. Её предназначение ведёт её к тем, кому пора уходить.

Эстен усмехнулся.

– Значит, скоро очередь Хелиуса?

Сиггрид пожала плечами.

– Ты явно не расстроишься.

– Что спрашиваешь? – он проследил за пальцами жены, скользнувшими в мешочек.

– Я спросила, почему она с ним. Перевёрнутая Отала, время расхождения путей. Ей просто надо уйти. А тебе – отпустить её. Если уж она кажется тебе такой уж вредоносной, ну и оставь её жить с Морелем и разрушать его жизнь. Троянский конь…

– Сиггрид, – он вдруг взял её ладони в свои. – Муж и жена – одна сатана. Каков Морель-старший, мы оба знаем не понаслышке. Значит, наша дочь – не лучше – раз уж она умудрилась влюбиться в этого подонка. И ей есть, на что обижаться. Её детство было несладким. Я воспитывал, как мог. И её оборотническую проблему решал, как мог, – Эстен не улыбался. – Ей есть, что вспомнить… Одна эта её комната для оборота… Да, вынужденная мера, но я не думаю, что у неё хватит мудрости это понять. И понять мои чувства – тем более. Я ведь каждый раз размышлял, выйдет ли она оттуда живой, или собственными костями пропорет себе уже сердце… И, знаешь, я каждый раз расстраивался…

Сиггирд смотрела сквозь него.

– Ты не подумай, я не пытался её убить. Я давал её Душе возможность уйти. Давал лазейку в Вечность. Она же мучилась. Но её ничто не брало, она продолжала жить. И даже ни разу не ошиблась в зельях, не сварила яд вместо лекарства. И даже Марина не смогла помочь! Ты понимаешь! Стало только хуже. После магии Марины Эстия стала сильнее, она окрепла, а должна была… Сама понимаешь… – он выразительно замолчал. – Ну, ослабнуть… И не выдержать нагрузки из зелий… Но не вышло. Наша дочь – чудовище, – прошептал Эстен. – Такое, что Марина решила забрать её себе. Изучить под присмотром. С выгодой для себя, не без этого… Но и тут не сложилось. Сиггрид, наша дочь – не нормальный человек и не нормальная ведьма. А теперь ЭТО – в руках Мореля. Наверняка она вспоминает своё детство сейчас не в лучшем свете… Я бы не хотел умереть от её рук или её зелий, или даже её рун – просто потому, что её обида на меня и изощрённый ум и мстительность Хелиуса сошлись в одной точке, – Эстен был серьёзен. – Это опасное сочетание. И я не понимаю, почему ты так легко отнеслась к их женитьбе. Это может грозить нам большими бедами… Люди меняются, Сиггрид. И мне не нравится то, какой стала Эстия. Я воспитывал её иначе. Я учил её быть скромной и стойкой. И честной. Но всё пошло прахом – если она выбрала его. Меня настораживает эта история. Мы можем быть в большой опасности.

– И что ты предлагаешь?! – фыркнула валькирия.

– Пока не знаю, – процедил колдун, прищурившись. – Но защитные чары наплести придётся.

– Ну и плети, сколько влезет.

– Ты слишком легкомысленна.

– А ты – параноик. Ты до дрожи боишься этого Хелиуса. С чего бы? Летиция померла, вам нечего делить. С чего бы он тебе мстил и натравливал Эстию? Арьени?.. – тон Сиггрид изменился, а сам колдун помрачнел.

– Мало ли, – буркнул он. – Хелиус злопамятен.

– Ему далеко до тебя.

– Я просто забочусь о себе.

– И что-то недоговариваешь, – валькирия прищурилась. – Чего ты боишься, Арьени?

– Доступа ко мне через Эстию – по крови, – он помрачнел ещё сильнее, а валькирия отвела взгляд. – Я не знаю, на кой она сдалась Хелиусу, но в любовь я не верю. Он её охмурил – это да, но сам он любить не может, в этом я уверен. Помяни моё слово, Сиггрид, быть беде. Он сведёт со мной счёты через Эстию.

– Не сведёт.

– Почему ты так уверена?

– Просто знаю. По крови точно не пройдёт заклятие. Это сложно объяснить… Просто поверь…

Брови колдуна взметнулись.

– Вот как? Хм… И всё же, надо её оттуда вытаскивать. Она не болеет и не мучается, так что пусть живёт… Надо открыть ей глаза на него. Спасти – и её, и нас.

– Не нас, а тебя.

– А я для тебя не важен? – сварливо поинтересовался колдун.

– Я не могу понять, за что должен отомстить тебе Морель? – она вздёрнула подбородок. – Он и так победил по всем фронтам. Ты – проиграл. Зачем добивать тебе и на кой ему доступ по крови?

– Не знаю, – Эстен сжал губы. – Мне его мотивы и цели неведомы и непонятны. Но ничего хорошего не жду. Он воспользуется Эстией и угробит и меня, и её. Всё очень плохо, Сиггрид. Что… Что ты спросила? – всполошился он, увидев, как валькирия извлекла руну.

– За что ждёшь расплату. Лагуз. Магия. Вода, поток, женщина-ведьма…

– Не понимаю, – раздражённо отозвался колдун.

– Очень жаль, – с сарказмом отозвалась Сиггрид. – Лучше бы понял, за какую такую магию или за какие делишки с женщиной-ведьмой тебе может отомстить Морель… Учитывая, что эта ваша женщина умерла давно… Глупости эти твои страхи, Арьени… Что сделать, чтобы он тебе не мстил – Отала. Быть в семье, закрыть ворота, заняться своей жизнью.

– Я только этим и занимаюсь.

– Арьени, а теперь начистоту, – валькирия подалась вперёд. – Что ты скрываешь?!

– Ничего! Тебе всё известно.

– За то, что мне известно, вы рассчитались.

– Сиггрид, я просто не доверяю старому лису. Эстию надо спасать, – он сжал губы.

– Оставь её в покое, Арьени. Ни ей, ни ему – не до тебя, – фыркнула Сиггрид. – Они наслаждаются обществом друг друга. Твоя скромная персона волнует их меньше всего на свете.

– А меня их нескромные – волнуют, и весьма серьёзно! – он вскочил с кровати и начал расхаживать туда-сюда. – Потому что я им не верю. Им обоим. И мне не нравится, что моя кровь – в его руках! Мне не нравится, что он наверняка заполучит от неё ребёнка и использует тем самым мою кровь, вольёт её в этот проклятый род. Мне не нравится, что и наследство мне придётся оставить ей – и её отродью от Мореля, – Эстен скривился. – Это мерзко, Сиггрид. Я не хочу этого допустить.

Валькирия слушала его, склонив голову к плечу.

– Я, я, я, – передразнила она его. – Только и слышу.

– Тебе не понять. А наследство… Пожалуй, оставлю сестре. А она пусть потом делает, что хочет. Эстия и Морели не получат от меня ни гроша. Что смешного?!

Валькирия надрывно хохотала.

– Арьени, ты ударился? Твоё состояние – для Мореля и правда гроши. Они этой семье не нужны.

Колдун был взбешён.

– Сиггрид, вот если бы у нас родился ещё один ребёнок, я был бы спокоен. Я бы оставил имя, дом, накопления – своему. Но просить тебя о такой щедрости, думаю, излишне, – он саркастично скривил губы.

Сиггрид подозрительно покосилась на него.

– Правильно. Излишне, – кивнула она, кривясь. – Я не собираюсь исполнять твои прихоти. Я вообще в любой момент могу от тебя уйти.

– Опять за своё?

– Не «опять», а «как всегда», – она внезапно зло оскалилась. – Собственно, знаешь, Арьени, ты мне надоел. Думаешь только о себе. Поддержать не умеешь, позаботиться не умеешь. Вечно чего-то хочешь – исключительно для себя. Вечно все вокруг плохие, один ты хороший. Вечно все должны исполнять твои прихоти…

Она встала с кровати и начала быстро одеваться.

– Сиггрид, но… Сиггрид? Куда ты?

– Куда надо. Подальше от дурака, который думает только о себе. Я сейчас, слава богам, не беременная. И беременеть не собираюсь – но тебе доверять на этот счёт не приходится. Был уже опыт, сам помнишь… И, кстати, – она запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в глаза. – Я в тот раз не из-за живота осталась. Я с тобой осталась. Не удержишь ты никого ребёнком, чушь это собачья. А ты так и не понял. Вот и живи теперь с этим, – она развернулась и упёрла палец в грудь растерянного колдуна. – Перебесишься – поговорим. Может быть… Волк, пошли.

– Сиггрид, стой!

Дверь гулко хлопнула. Колдун молча опустился на кровать. Простыни ещё хранили тепло тела рыжей валькирии. Но это ненадолго. Скоро уйдёт тепло, скоро растворятся ароматы.

В этом доме он снова один.

Агния тяжело вздохнула и виновато посмотрела на Дрейка. В кроватке заходился плачем младенец.

– Может, целителя? – робко спросила она. – Он почти не ест. Худеет. Дрейк, он умрёт?

Ледяные глаза мага устало посмотрели на жену. Тёмные длинные волосы были заплетены в косу, под глазами пролегли круги. Она была осунувшейся, несмотря на небольшую полноту.

– Возможно.

Агния вздрогнула.

– Все мы смертны. Кто-то умирает раньше, кто-то позже. Кто-то никак не может умереть. А кто-то явно опоздал умирать. Этот ребёнок, похоже, боится пропустить очередь…

– Это же наш ребёнок, – на её глазах выступили слёзы. – Наш сын…

– Нет, – его губы жёстко сжались. – Этот ребёнок – наследник рода Морель. Мы с тобой – просто биологический материал для его появления на свет. Мне он не нужен – он нужен роду. А ты вообще – всего лишь женщина.

Агния в ужасе посмотрела на мужа.

– Тебя выдали замуж, потому что так надо. Твоя обязанность – родить. На этом всё. Одень его, – приказал Дрейк, кивком указывая на младенца.

– Зачем? – её глаза расширились.

– Так надо, – голос Дрейка хлестнул. – Пора платить по счетам. Всем. Одевай! – прикрикнул он.

– Но ты же… Ты же… – на её лице заблестели мокрые дорожки. – Ты же не убьёшь его? Ты же просто к целителю?

– Лучше. Лучше, чем к целителю. Одевай.

Она опасливо посмотрела на мужа.

– Эту ночь я буду спать спокойно. И ты тоже, – странно усмехнулся он. – Давай быстрее, Агния. Я вернусь через час. И пусть на ужин будет мясо. Большой кусок мяса.

– Но ведь уже ночь… – она неумело одевала ревущего ребёнка. – Мясо – на поздний ужин?..

– Да. Мясо. И мне всё равно, который час. Мне нужно мясо и восемь часов сна в тишине, – в его голосе лязгнул металл.

Агния осторожно подняла малыша. Дрейк, скривившись, быстро забрал его. Плач ребёнка прервался, а затем возобновился с новой силой.

– Ничего. Скоро успокоишься.

Дрейк запрокинул голову, рассматривая высокие стены древнего особняка. Они помнили многое. Они были обильно политы кровью – и ещё обильнее – слезами.

Особняк Морель сверху вниз взирал на ничтожного потомка знатного рода, в руках которого извивался в истерике будущий продолжатель фамилии.

– Слишком вам тут хорошо без меня… – процедил Дрейк и шагнул в проход.

Его шаги гулко отдавались эхом в тёмных коридорах. Бестелесные слуги не попадались ему, но он чувствовал их – и то, с какой спешкой они несли известие о его визите своему хозяину.

Пауку, который сплёл эту паутину.

Чутьё Дрейка безошибочно привело его в гостиную. Ярко пылал камин, в зале царил приятный полусумрак. Голоса отдыхающей пары были негромкими. Две пары серых глаз устремились на Дрейка. Маг хмыкнул.

– Дрейк? Какими судьбами? – Хелиус равнодушно посмотрел на сына.

– Соскучился по отчему дому.

– Твой сын – тоже? – Морель-старший кивнул на кричащего младенца.

– Да. Моему сыну пора становиться истинным членом семейства Морель. Лучшего места, чем этот особняк – не придумать, – глаза Дрейка были привычно- холодны. – К тому же, я не люблю быть в долгах. Я связан с тобой обязательствами, и я намерен их исполнить до конца.

Хелиус нахмурился.

– Он слишком мал, – голос мага потонул в крике ребёнка.

– Он рискует и не вырасти, – усмехнулся Дрейк. – И тогда ты обвинишь меня в том, что я недостаточно позаботился о наследнике рода. Поэтому заботься о нём сам. В конце концов, у тебя есть жена. Она – пустышка, она всё равно ничего не родит. Так пусть хотя бы так послужит на благо роду, – маг наклонился, укладывая ребёнка в стоящее неподалёку кресло. – Пусть растит чужого ребёнка – он же важен для тебя, она не посмеет отказать, – он гнусно усмехнулся, не удостаивая Эстию ни малейшим взглядом.

Хелиус начал вставать.

– Дрейк.

– До свидания, отец, – тот круто развернулся на каблуках. – Я сделал всё, что мог. Если он подохнет, я не при чём. Будущее твоего рода в твоих руках. Развлекайся.

Хелиус Морель не ответил, глядя сквозь недобрый прищур вслед уходящему сыну.

Тишина старого особняка вдребезги разбивалась пронзительным криком самого младшего представителя древнего рода Морель.

Эстия растерянно смотрела на мужа.

– Мистер Морель, о чём он? – она встала и подошла к орущему младенцу. – И что с ребёнком?.. Почему он оставил его? – она нахмурилась и присела на корточки рядом с креслом, где лежал сын Дрейка.

Хелиус двусмысленно улыбнулся. Волк повёл мордой в сторону хозяйки.

– Он посчитал, что это событие облегчит его жизнь и ухудшит нашу с вами.

– Но что за долг? – она оторвала взгляд от ребёнка и посмотрела на мага.

– Вы помните тот договор, ту сделку, что заключил я со своим сыном? Он ещё был женат на вас…

– Помню. Он должен был после моей смерти жениться на нормальной родовитой девушке и завести наследника. Взамен вы обещали сохранить его жизнь, – кивнула Эстия, снова глядя на малыша.

– На втором листе договора было продолжение обязательств, – Хелиус подошёл поближе. – Дрейк обязан был передать наследника в мой дом на воспитание. Возраст ребёнка не был указан, он должен был быть определён в соответствии со здоровьем. Похоже, мой сын посчитал, что сейчас – самое время… – Хелиус наклонился и взял внука на руки.

Тот по-прежнему исходил криком. Дух оборотня подошёл к Эстии. Она обняла одной рукой мощного зверя.

– Сейчас сюда прибудет целитель, – Хелиус рассматривал ребёнка. – Не бойтесь, леди Эстия, вы не будете его нянькой. Расчёт Дрейка не оправдается. Вам не достанутся тяготы выхаживания его потомка. А со здоровьем Фебоса мы разберёмся. Это к лучшему, леди Эстия, – он перевёл взгляд на испуганную ведьму. – Я воспитаю его так, как надо мне. Няньки найдутся. А наследник рода Морель обретёт нормальную семью. Дрейк и Агния воспитали бы уродца. Всё к лучшему.

– Дети наследуют через одно поколение, – задумчиво проговорила ведьма, вставая. – Возможно, в этом ребёнке куда больше вас, чем Дрейка.

– Возможно, – кивнул маг, рассматривая ребёнка, который стал успокаиваться. – Остаётся лишь молиться, чтобы в его детях оказалось не так уж и много Дрейка или его жены.

В руках Эстии появился холщовый мешочек.

– Я хочу посмотреть, что скажут руны…

На низкий столик легли несколько рун.

– Что сейчас с Фебосом – перевёрнутая Феху. Нет сил, сил, которые дают жизнеобеспечение, – она задумчиво посмотрела на Хелиуса. – Может, это о том, что он оторван от матери…

– Он был рядом с ней считанные минуты назад. Думаю, руна говорит в целом о его состоянии. Но что говорят остальные руны, леди Эстия?

– Эта, – она коснулась оплавленного камушка, – говорит о причинах. Перевёрнутая Вуньо. Не те плоды, не тот результат, не достигнутая цель, безрадостность. Эта, – она указала на следующую, – о том, что будет дальше. Перт. Руна рождения, открывшейся тайны. Это хорошо, значит, будет жить…

– А остальные руны? – Хелиус поудобнее устроил младенца на руках.

– Что надо сделать, – Эстия вдруг улыбнулась, коснувшись руны.

– Что вас так обрадовало, леди Эстия?

– Руна Ингуз. Руна новой силы, нового начала, выхода из куколки в бабочку…

– Припоминаю… – он прищурился.

Улыбка Эстии стала лукавой.

– Та самая руна, которая раз за разом выпадала мне в вопросах о вас. Это руна мощной жизненной силы. Причём мужской. Для меня это – ваша руна. Возможно, этому ребёнку нужны вы. Или же… Или же отец, ведь Ингуз – руна мужской зачинающей силы… И тогда будет Совелу, вот она, – ведьма указала на последнюю руну расклада. – Будет целостность, солнце. Это хорошая руна. Но, – она стала серьёзна, – меня смущает перевёрнутая Феху и Вуньо. Не те плоды – нет сил – а потом рождение, Перт, – она нахмурилась. – Мне напоминает это историю с Дрейком, который был как будто не рождён, который был плодом, ходя по земле. И сила. Смотрите, мистер Морель, у этого ребёнка её нет, но именно она нужна – не зря вышла Ингуз… Смотрите, он успокаивается в ваших руках, в атмосфере этого дома, – она посмотрела на ребёнка, который всхлипывал. – А у Дрейка он захлёбывался криком…

Хелиус задумчиво склонил голову к плечу.

– Неужели Дрейк вместо силы Летиции стал тянуть в себя силу сына? – проговорила Эстия. – Он высасывает жизненные силы? Что же с его женой?..

– Если это так, он вовремя доставил сюда его, – взгляд Хелиуса стал жёстким.

– А Агния?

– Всего лишь пешка, леди Эстия. Я не буду спасать ничтожную фигуру.

В дверном проёме возник призрачный облик духа-слуги.

– Хозяин, прибыл целитель.

– Прекрасно. Займёмся Фебосом, – он обернулся к Эстии. – А остальное – проблемы Дрейка. Мне ни к чему пачкать руки.

Ведьма молча кивнула, глядя на старые руны. В особняке Морель было неспокойно. И всё же глубокие воды поглотят брошенный камень и сомкнутся над ним. Искажающие тихую гладь круги разойдутся и погаснут. И тёмные воды снова станут прежними.

Так было и так будет. Отныне и присно.

…Гобелен Магии и Крови содрогнулся. На глади не-материи прошла волна. Как будто Гобелену было противно.

Плющ, обвивавший портреты членов рода Морель, стал как будто тусклее. Как будто корням было мало питания. Как будто сила растения уходила не туда.

Как будто растение умирало…

Глава 4. Тревога

Адресат читал письмо. Чёрные глаза скользили по строчкам. Точнее, по строчке. Всего одна строка да подпись внизу. Всего один вопрос. Крамольный вопрос.

«Вы действительно согласны признать поражение, мастер Эстен?..»

На душе становилось пакостно и мерзко. От бумаги веяло гнилью и тленом, а слова расползались, как липкая мёртвая плоть.

Чёрный колдун шумно выдохнул, складывая послание. В носу стоял трупный запах. А в душе неприятно ворочались сомнения, страх и давняя уязвлённость…

– Множественные повреждения магических структур, острое энергетическое истощение, дефицит Силы, – целитель средних лет смотрел в глаза Хелиуса Мореля. – Ребёнок в тяжёлом состоянии. Неделя-другая промедления, и ваш внук умер бы.

Эстия напряжённо слушала целителя, стоя чуть поодаль. Волк сидел рядом с ней. Ребёнок лежал на специальном столике и тихонько хныкал. В комнате был полумрак, за окном царствовала зимняя ночь. Метель улеглась, и в свете звёзд тихо сияло белое покрывало снега, укрывшее имение Морель.

– Собственно, сейчас вам нужно сделать выбор, – маг посмотрел на хозяина дома. – Восстановление таких повреждений – непростое дело. Дорогостоящее. И результат пока непредсказуем. Нужно подумать, стоит ли…

– Какие возможны последствия? – Морель-старший был невозмутим.

– Если не лечить – он умрёт, – целитель говорил буднично и спокойно. – Если лечить – он может восстановиться полностью, а может остаться инвалидом.

– Расскажите, пожалуйста, почему? Что в нём так сломано? – спросила Эстия.

Целитель перевёл взгляд на неё. Потом на Хелиуса.

– Рассказывайте.

– Насколько я вижу, у ребёнка был тяжело пройден внутриутробный период. Во время закладки базовых магических структур он испытывал энергетическое голодание. Я бы даже предположил, что на его мать было совершено воздействие, которое отравляло и его. Энергия матери была отравлена, она деформировала её – и, соответственно, та же отравленная, деструктивная энергия шла к ребёнку, – объяснил он. – А после рождения вместо накопления и аккумулирования магической силы, стало происходить её истечение. Поэтому крик, отсутствие сна, неусвоение питания. Маги – не люди. Это у людей тело работает само. У магов оно работает, если в нём правильно течёт энергия.

– Маги – искажённые люди?

Целитель передёрнул плечами.

– Мне сложно судить об этом, мадам. Это просто факт. Люди живут и без магии порой по сто лет. А маги, если им перебить энергоканалы, могут внезапно скончаться хоть в 18, хоть в 30.

– Люди тоже умирают в разное время.

– Но по другим причинам, мадам. Мы, маги, обладаем большими возможностями. Но они же делают нас уязвимыми. В норме нарушить магические структуры очень тяжело. Но маленький ребёнок куда уязвимее, чем взрослый маг, – проговорил он с ноткой сожаления. – Поэтому состояние Фебоса Мореля сейчас неустойчивое.

– Что будет с его магией, если он выживет? Ему всю жизнь будут нужны внешние аккумуляторы энергии? Артефакты? Помощь целителей? Он сможет стать полноценным магом? – Эстия пристально смотрела в лицо целителя.

– Всё, что вы перечислили – увы, реально. Шанс на полное магическое восстановление есть, но он невелик. И даже в таком случае он, скорее всего, будет довольно слаб. Я бы не рекомендовал ему враждовать с кем-либо – его будет очень легко убить.