Шёпот болот

Глава 1

– Милая, зачем ты лижешь мне пятки? Щекотно же… и давай ещё посп… – Резкая боль пронзила ногу, и сон слетел мгновенно. Саша вздрогнул, открыл глаза, дернулся вверх, упал, снова рванулся. Огромная собака отпрыгнула в сторону со звериным рыком, расшвыривая слюни, но отступать она не собиралась. Глаза животного заплыли, тело сплошь было покрыто кровавыми язвами, на облезлой морде зияли кости черепа. Не надо быть ветеринаром, чтобы понять – эта псина давно должна быть дохлой.

– Фу! Фу, я сказал! – Он нащупал камень у поясницы, сжал его пальцами и ударил, потом ещё раз и ещё. После третьего удара раздалось влажное чавканье, и собака рухнула на бок, мертвой хваткой вцепившись в его руку. – Чихуахуа недоделанный! – Он уперся ногой в остывающий бок и выдрал дорогую ему конечность из пасти.

– Ну и доброе утро! Максимка, сволочь… Это он меня ночью из палатки выволок, что ли? И где, собственно, палатка? – пробормотал он. Головная боль, конечно же, не главная беда, но и без нее тошно. – Природа, говорит… Воздух, говорит… Да под шашлычок… Вроде, и не пили почти. А голова гудит, как дедушкин трансформатор. – Сквозь туман сознания прорвалось низкое рычание, его-то он и принял за гудение. Саша поднял голову, в двадцати шагах, из чащи вывалилась целая стая. Трое клыкастых бросились прямо на него, и сомневаться в их намерениях не приходилось. Остальные задвигались полукругом, отрезая пути к отступлению. Он попятился и почти сразу ощутил за спиной холод жести. Обшитый сарай, дряхлый, без дверей, без окон, лишь сгнившая лестница валялась у стены. Не целясь, швырнул камень в ближайшую гадину, промахнулся, но выгадал пару секунд. Он взлетел по лестнице, словно святой, но и псина явила библейское чудо, извернувшись в головокружительном прыжке, впилась клыками ему в лодыжку. Боль, о которой он едва забыл, вспыхнула ярче. Другой ногой он начал лупить по окровавленной морде твари, теряя равновесие, и рухнул навзничь на крышу сарая.

Собака с визгом сорвалась вниз, но обрадоваться он не успел, под ним что-то хрустнуло, и кусок крыши обвалился внутрь, увлекая его за собой. Последнее, что запечатлел его взгляд – это алые отблески заходящего солнца на громадном горном хребте. «Горы? В Волгоградской-то степи?» – промелькнуло, и сознание погасло.

Очнулся Саша от пронизывающего холода. Дыра в крыше, что послужила ему входом в сею очаровательную обитель, теперь зияла чернотой звёздного неба. Попытался встать, но правая нога будто онемела и прилипла к полу полужидкой массой из грязи и засохшей крови. Волной нахлынули воспоминания о той короткой, но, действительно, эпичной битве и последующем, не менее эпическом, бегстве. А с памятью пришла и боль. Стиснув зубы, он схватился за ногу, принявшись осматривать повреждения. Крови вытекло много, не мудрено, что во всём теле он чувствовал такую слабость. Но, к счастью, зубы бестии миновали важные артерии, и за те часы, что он провалялся без сознания, кровь успела свернуться и запеклась тёмными корками.

– Ну хоть что-то… – хрипло выдохнул он. – А то мог бы и не проснуться, так и сдохнуть в этом ржавом сарае на краю света, как последний бомж.

Он окинул взглядом мрак в поисках аптечки, но ничего похожего поблизости не маячило. Лишь угадывались зияющий дверной проём, занавешенный лохмотьями какой-то цветастой и давно истлевшей тряпки. Покосившийся небольшой верстак, нагромождение мусора, ржавые обломки инструментов и битое стекло, поблёскивающее в лунном свете. Ковыряясь среди хлама, отыскал обрывок менее грязной ткани, годный хоть как-то перевязать рану. Хорошо ещё, в кармане нашлись влажные салфетки. Никогда ими не пользовался, презирал, а тут случайно в машине прихватил – в поход же, на природу… Вот и пригодились.

– Максим, спасибо хоть за это, – поблагодарил он друга шёпотом, хотя тот, скорее всего, и не подозревал, что его салфетки спасут другу жизнь.

Скрепя сердце, обработал и перевязал раны, как смог, процедура была не из приятных, каждое прикосновение к разодранной плоти отзывалось горячей волной боли. Затем, опираясь на верстак, он с трудом поднялся на одну ногу.

– Ладно, герой, – пробурчал он себе, – пока не умер. Теперь надо понять, где, черт возьми, я. Тут должен быть хоть телефон или люди… Кто-то же построил этот треклятый сарай?

В комнатушке, куда он рухнул, света от лунного диска, уже поднявшегося над рваными краями дыры в крыше, хватало с избытком. Луна висела непривычно огромной, казалось, протяни руку – и коснёшься холодной поверхности. «Лунная иллюзия…» механически отозвалось в памяти. Размер не меняется, просто обман зрения… Но, черт возьми, как завораживает этот светящийся шар в такой… мёртвой тишине.

Огляделся пристальнее. Ничего особо интересного: пара пустых деревянных ящиков, обломок черенка от лопаты и старинный масляный светильник, медный, покрытый патиной и слоем пыли, точь-в-точь, как те, что на картинках про ковбоев или золотоискателей девятнадцатого века. Рука сама потянулась к нему. Несколько лет назад бросил курить, с тех пор ни зажигалки, ни спичек при себе не водилось.

– Эх, – он с сожалением щёлкнул пальцами по холодному металлу, – вот где бы пригодилась зажигалка… Осветить бы эту темноту. Но, что поделать… Жалеть о несбывшемся – пустое. – Саша оставил фонарь на его вековом месте в пыли.

Из комнатушки он вышел в огромное, как ангар, пространство. Во тьме сложно было что-то разобрать, но очертания оборудования напоминали лесопилку. О том же кричали и горы стружки, ковром устилавшие пол. Едкий запах гнили и старого дерева висел в воздухе. Грязные окна и щели в стенах, бессильные рассеять непроницаемый мрак ночи, лили призрачный, маслянистый свет, смазывая очертания верстаков.

Внезапное, скупое движение тени вырвало его из оцепенения, что-то мелькнуло от одного верстака к другому и окаменело. Он был не из пугливых, но после утренних песиков нервы были на взводе. Тень по габаритам подходила идеально. Ноги сами понесли его назад, к черенку от лопаты.

– Ну хоть что-то… – пробормотал он, сжимая потёртую древесину. – Лучше, чем голыми руками.

Металлический звон вспорол тишину совсем рядом. Он ринулся на звук, надеясь спугнуть незваного гостя, но врезался плечом в свисающие с потолка тяжёлые, заржавевшие цепи, которые и издавали тот тревожный лязг. Вдруг леденящие мурашки пробежали от копчика до затылка. Чувство чужого взгляда, пристального и недоброго, обожгло кожу. Сердце ёкнуло, и он судорожно заёрзал глазами по мраку, сжимая черенок до хруста в костяшках. Взгляд скользнул мимо тени, застывшей в паре метров у верстака и проскочил дальше, не зацепившись. Лишь через долю секунды мозг осознал, что отбрасывать тень было просто нечему. И он уставился прямо на неё, на девочку, лет восьми, неподвижно стоящую в темноте. Её личико тонуло, но он ощущал каждым нервом, она следила за ним, за каждым его движением.

– Привет… – голос сорвался на хрип. Он состроил наигранно дружелюбную улыбку. – Меня зовут… Саша. Дядя Саша. Позови, пожалуйста, кого-нибудь из взрослых? – девочка стояла, как изваяние, беззвучная. – Где… где твои мама с папой? Можешь меня к ним провести? – Внутри всё сжалось. – «Говори же, черт возьми!»

Голова девочки медленно, со скрипучей неестественностью, наклонилась набок, словно кукла с разболтанным шарниром. Затем, будто получив незримый сигнал, ребёнок уверенно зашагал за небольшую перегородку, отгораживавшую некогда цех от комнатки мастера или управляющего. Сердце бешено колотилось, он шагнул следом.

Там, в полосе лунного света от разбитого окна, за столом сидел мужчина. То, что от него осталось. Высохшая, словно пергамент, плоть обтягивала кости, глубокие провалы глазниц зловеще зияли чернотой. Одежда истлела и повисла лохмотьями. Запаха тления уже не было, только пыль и мертвая тишина. Человек умер очень давно, настолько, что превратился в мумию.

Саша отшатнулся, но не от мумии. Трупов, даже таких, он видел достаточно, ещё на той войне… Он отшатнулся от девочки. От этого ледяного, неестественного присутствия. Она стояла чуть в стороне от стола, лунный свет цеплялся лишь за истрёпанное платьице ребёнка, а лицо было погружено в глубокую тень. Рассмотреть глаза было невозможно, там зияли лишь абсолютные пропасти чёрной пустоты. Ни один мускул не дрогнул на маленьком лице дочери, застывшей над останками собственного отца. Холодный пот выступил на спине.

– Прости, милая… – голос звучал хрипло, но твёрдо. – Я понял. Ты тут одна, и уже очень давно. – Что бы ни скрывалось за этой тьмой, он решил, что ребёнка не бросит ни при каких обстоятельствах, и так натерпелась малышка. – Давай выбираться отсюда, к людям.

Он подошёл к узкой щели в стене. Луна светила ослепительно, но идти ночью по незнакомой дикой местности – это форменное самоубийство. И не стоило забывать про местные породы собачек. Твари были крупные, размером с дога, но изуродованные до состояния ходячих мертвецов. Как вообще держались на ногах? «Позже, – отмахнулся он. – Сначала найти палку покрепче. И хоть что-нибудь в рот засунуть». Желудок ныл голодной судорогой. Сутки? Или даже больше?

Словно в ответ на его мысли, голова девочки плавно повернулась влево. Там, в углу, стояла металлическая кровать, вся в рыжей ржавчине, которую он раньше не заметил. И на грязном, прорванном матрасе…

Глаза Саши расширились от изумления. В ноздри ударил пьянящий, невероятный коктейль ароматов. Свежий тёплый хлеб, сочное жареное мясо… и что-то родное, из самого далёкого детства. Пирожки с капустой, точь в точь, как у бабушки. Аппетитные, румяные.

Ноги понесли его к кровати самостоятельно. Он схватил первый же пирожок, впился в него зубами.

И тут что то тяжёлое и холодное обрушилось ему на затылок. Яркая вспышка боли. Звон колокола в ушах и черепе. Мир закачался, поплыл, и сознание погрузилось в бездонную, тихую темноту.

– Проснулся, наш поросёночек? – Гнусавое рычание пробилось сквозь туман в голове. Слова сливались в неразборчивую кашу, но слух цеплял обрывки чего-то знакомого, как на тех проклятых школьных уроках английского. Они были исковерканы до неузнаваемости. Разобрать можно было лишь отдельные слоги.

– Сейчас проверим, – прорычал второй голос, женский, тихий, с хрипотцой, словно сквозь рваное горло. Язык тоже, вроде, английский, но как будто только с корриды приехал, с густым привкусом испанского. Режущая боль в груди заставила Сашу раскрыть глаза и уставиться на огромный тесак в руках особы, которую женщиной назвать, язык сломаешь. Выдавали пол в ней лишь некоторые выдающиеся особенности фигуры, грубо обозначенные под грязной рогожей. Нож в ладони, толщиной с его ногу, казался игрушечным. Левая половина лица, уже не молодой дамы, была изжёвана так, будто тот самый пёсик использовал её вместо косточки в голодный год. На шее зиял огромный кусок отсутствующей плоти, видимо, источник той самой хрипотцы. – Проснулся, сладенький! – воскликнула она с отвратительной нежностью. – Но на всякий случай взбодрим, а? Чтоб не засыпал больше! – И тесак ещё раз глубоко полоснул его грудь, вырывая сдавленный стон.

Перестав шипеть от боли, Саша опустил голову и оценил ущерб. Несколько глубоких порезов лежали наискось от груди к животу. Раны не смертельные, но крови натекло изрядно, даже потертые джинсы успели основательно ею пропитаться.

Спиной он чувствовал шершавое дерево столба. Руки за спиной были стянуты так качественно и умело, что расшатать узлы он не смог бы и за неделю. Человек, который его связал, знал своё дело.

– Какой терпеливый мальчик! – прохрипела дама, подходя ближе. Запах алкоголя, пота и чего-то кислого ударил в нос. – Крепенький… Но мне нужно, чтоб тебя услышали. Почувствовали твой страх. Учуяли кровь… – И нож снова полоснул, на этот раз по плечу, оставляя ещё один жгучий след. Она не отводила от него взгляд, ехидно скаля неровный частокол жёлто-коричневых зубов.

– Я ни хрена не понимаю! – выдохнул Саша, почти не соврав. – Но как только дотянусь, засуну тебе твою железяку… – Договорить он не успел. Тесак мгновенно отыгрался на плече, оставив новую полосу огня.

– О! Запел птенчик! – радостно захрипела женщина. – Ничего не понятно, правда, но мне оно и не нужно. Главное, чтоб пел. – С какой неожиданной, кошачьей грацией, совершенно не вязавшейся с её габаритами, она развернулась и поплыла к затухающему костру. Холодный, расчётливый взгляд выдавал в ней опытного, хладнокровного бойца. – И чтоб оставался в сознании, милашка, – бросила она через плечо. – Очень нужно.

Когда его мучительница, чьи плечи буквально заслоняли весь мир, отошла, Саша, наконец, смог оглядеть лагерь. Новые знакомые разбили стоянку прямо у того сарая, где он скрывался от стаи. Метрах в десяти потрескивал небольшой костерок, возле которого восседала мужская фигура, владелец того самого гнусавого голоса.

– Ну что, Беатрис? Наша приманка готова? До рассвета пара часов. Лучше сдохнуть, чем сидеть на этих проклятых болотах лишнюю минуту, – мужчина повернул голову к подходящей женщине. – Не управимся до рассвета, значит, застрянем ещё на сутки. Да и виски совсем на донышке… – Его рука с ленивой грацией поднесла к губам бутылку из матового зелёного стекла.

Но глоток не состоялся. Беатрис молниеносно вырвала сосуд, опрокинула его в себя за три исполинских глотка и швырнула пустышку куда-то в темноту за спину. Мужчина проводил вожделенную бутыль грустным взглядом в последний полёт и уставился на спутницу.

– Не-а, тут поработать надо, – усмехнулась Беатрис, облизывая губы. – Героический попался. Огрызается, шипит что-то… На меня!

– Ой, зря он это, – мужчина рассмеялся сиплым, нездоровым смехом. – Разве можно грубить такой милой девочке, как ты, Беатрис?

– Эй, Монро! – Продолжая ухмыляться, женщина обернулась. – Притащи-ка мою сумочку! Сейчас птенчик у меня запоёт по-другому.

Чуть позади, на сваленных в кучу рюкзаках и каком-то хламе сидел худосочный мужичок, лет пятидесяти. Он с нездоровым интересом разглядывал что-то, завёрнутое в грязную тряпицу. В свете костра различить предмет было невозможно. Саша сощурился, напрягая зрение… И мир взорвался. Цвета исчезли. Всё вокруг него: костер, люди, развалины, – всё обрело резкие, угловатые очертания, словно набросанные дешёвой тушью на серой бумаге. Лица стали плоскими масками. Звуки, голоса и треск огня не исчезли, но их заглушал нарастающий шум, как помехи в рации. Всё, кроме… предмета в руках у Монро. Он светился изнутри тряпицы пульсирующим багровым светом, яростным и живым, как раскалённый уголь в пепле.

Наваждение отпустило так же внезапно. Цвета хлынули обратно, шум в ушах стих, оставив после себя звенящую тишину и лёгкую тошноту.

Саша снова посмотрел на тряпицу. Ничего, просто грязный узелок. Ни свечения, ни шума. Но Монро замер на миг, его взгляд, острый, пронзительный, впился в Сашу, будто пытаясь прочесть что-то на его лице. Потом так же быстро отвёл глаза на Беатрис, снова став бесстрастным.

– Ну же, мой маленький недалёкий дружок… – Беатрис нежно, почти ласково провела громадной ладонью по затылку Монро. – Где моя сумочка?

На лице Монро расползлась глуповатая, запоздалая улыбка. Не отводя восторженного взгляда от спутницы, он протянул ей один из рюкзаков. Беатрис, порывшись внутри, достала то, что искала, и, не глядя, резким толчком в грудь вернула Монро рюкзак, едва не свалив его с насиженного места.

– А теперь, птенчик… – вернулась она к столбу, играючи вертя в пальцах небольшой предмет. – Смотри, что у меня для тебя припасено! – Она продемонстрировала Саше приспособление, похожее на кухонный нож для чистки моркови, маленький, игрушечный на вид. – Представляешь, однажды я сняла таким с одного упрямца целых три вара шкуры… а он всё ещё дышал! Смог оценить моё искусство почти до конца…

Беатрис выплёвывала слова сквозь сжатые в ухмылке зубы, не моргая, впивалась взглядом в Сашины глаза, как будто выискивала там зерно страха, и, скорее всего, нашла бы. Ему не нужно было понимать язык, чтобы ясно осознавать её намерение. Но, главное, сводило с ума и ставило в тупик – ни одного вопроса. Никто не спрашивал, кто он, откуда, зачем тут шастал, им было плевать. Это был не допрос, а чистое искусство палача, пытка ради самой пытки. «Инквизиция хотя бы протоколы вела…» – промелькнуло язвительно в сознании.

Всё так же улыбаясь, она поднесла инструмент к его плечу, примериваясь. Саша стиснул зубы и закрыл глаза, ожидая вспышки боли… Но боль не пришла. Ни через секунду, ни позже. Вместо неё раздалось влажное, отвратительное чавканье, он открыл глаза.

Беатрис стояла, опустив руки, и тупо смотрела на толстый арбалетный болт, торчащий изсередины её правой груди. Замерла на мгновение, затем взревела раненым вепрем. С нечеловеческой ловкостью развернулась, выхватывая из под рогожи пистолет, которого Саша раньше не замечал.

И какой! Он видел такие только на пожелтевших фотографиях в книгах по истории оружейного дела. Кольт Вокер, громадный капсюльный револьвер армейского образца 1847 года. Оружие американо мексиканской войны. Как он тут оказался? Когда то, в детстве он числился в клубе любителей старинного оружия и даже стрелял из подобных раритетов в тире.

Грохот разорвал ночь, выстрелы один за другим сотрясали воздух. Яркие вспышки освещали лес и развалины. Беатрис успела выпустить четыре пули куда то во тьму за костром, когда возле оперения первого болта вырос наконечник второго с дрожащим оперением. Её тело дёрнулось, как у сломанной марионетки. Она остановилась, качнулась и рухнула, сперва на колени, а затем тяжело повалилась вперёд, лицом в грязь.

Из мрака, совсем не с той стороны, куда стреляла Беатрис, со стороны густого леса, вышел Монро. В его руках был тяжёлый арбалет, и он неспешно направлялся к столбу.

– Такая большая девочка… – пробурчал он себе под нос на чистейшем русском, останавливаясь над телом. – А сердечко с орешек оказалось. – Монро уперся каблуком в бедро Беатрис, крепко ухватился за болт и с глухим чавкающим звуком выдернул его. Повернул массивное тело на спину и вытащил второй болт.

Сашин взгляд механически переместился к костру. Третий спутник всё также сидел, привалившись к дереву. Казалось, он не шелохнулся за всю перестрелку. Только теперь он смог разглядеть, мужчина был пригвождён к стволу огромным охотничьим ножом. Клинок торчал из груди, где то в районе лёгких. Рот был раскрыт в немом крике, а на лице окаменевшая гримаса ужаса и недоумения. Сладковатый запах крови смешивался с дымом костра.

Вдруг давление на руки ослабло, и верёвки шлёпнулись к ногам. Пока Саша разглядывал труп у костра, Монро обошёл его сзади и одним резким движением лезвия перерезал путы. Свобода обожгла онемевшие запястья.

– Здорово, землячок, – раздалось сбоку. Монро стоял, озирая его с безобидной улыбкой доброго старичка. Но в этих глазах, пристально впившихся в него, не было ничего доброго. Отблески костра плясали зловещими тенями на лысом черепе. Морщины, оттопыренные уши, всё это могло бы быть комичным, если бы не жесткий, гипнотический взгляд и два ещё тёплых трупа рядом. Спаситель вызывал ассоциации, скорее, с маньяком.

– Присаживайся, погрейся, – Монро махнул рукой к костру, прямо на бревно, где только что сидел труп. – Чайку горяченького? Как раз подоспел. – Одним плавным, но сильным движением он вырвал нож из груди мертвеца, а другой ладонью бесцеремонно столкнул тело в тень. – Добрый чай, на травах, сам собирал.

Саша медленно подошёл, ощупывая онемевшие руки.

– Спасибо… за помощь. – Фраза прозвучала натянуто, это был пробный шар. Нужно было понять, что теперь? Мужик только что хладнокровно убил двоих. Свидетели – это роскошь для сентиментальных, а Монро таким не казался. – Эти… сумасшедшие… собирались меня прикончить.

По пути к костру взгляд Саши скользнул к кольту Беатрис, лежавшему в пыли. Ещё два выстрела. Достойный аргумент, но руки не слушались, они были ещё, как пудовые гири, он бы не успел… Монро, словно читая мысли, нагнулся, подобрал револьвер и мгновенно упрятал его за пояс под рваной курткой. Улыбка не слетела с его лица.

– Прикончить? – Громовой, неприятный смех Монро разорвал ночную тишь, заглушив треск поленьев. – Нет, землячок. Живым ты им был нужнее. Куда нужнее.

Саша опустился на край бревна, стараясь не смотреть на кровавое пятно рядом.

– Понятно, – его голос был ровным. Решил не ходить вокруг. – А тебе? Живой я нужен? Или?

Монро бросил на него быстрый, оценочный взгляд, острый, как лезвие. Потом вздохнул, достал из углей помятый, копчёный чайничек и налил в металлическую чашку, появившуюся в его руках из неоткуда. Его улыбка стала грустной, почти сочувственной. Он протянул чашку Саше. Пар вился над тёмной жидкостью, пахнущей дымом и чем-то горьким.

– Скажи ка, землячок… – Монро отхлебнул из горлышка чайника. – Как ты думаешь, где ты сейчас находишься? – Вопрос повис в воздухе.

Саша сжал тёплую чашку, пытаясь согреть онемевшие пальцы и потянуть время.

– Где то в Волгоградской области… Район Медведицкой гряды. – Он сделал паузу. – По крайней мере, так было, когда я засыпал… Вчера.

– Волгоград… – Монро растянул название, будто пробуя на вкус давно забытое слово. В его глазах мелькнуло что то далёкое, трепетное. – Приятно слышать. что то родное… из прошлой жизни. – Он отхлебнул снова, и взгляд сразу стал железным, отстранённым. – Никогда там не был. – Фраза прозвучала как то резко и не логично.

Чай, и вправду, оказался крепким и ароматным. Саша с удовольствием сделал глоток. Горячая жидкость приятно разлилась по пустому желудку, от чего последний утробно заурчал, требуя чего-нибудь более существенного.

– Мне ты тоже нужен живым, – продолжил Монро, отхлёбывая из чайника. – Вот эти двое, – он кивнул в сторону трупа у дерева и распластанной Беатрис, – давно засветились. Ходят на болота втроём, возвращаются вдвоём… но всегда с наградой. Смерть охотника – дело обычное. Но чтобы каждый раз охота заканчивалась успехом? Слишком стабильно. Теперь ясно, почему третий всегда был свежей приманкой для зверя. – Он пожал плечами, будто говорил о плохой погоде. – Со мной поступили бы также, кабы не нашёлся ты на лесопилке.

– Это кое-что проясняет, – сказал Саша, стараясь звучать естественно, подталкивая собеседника к продолжению. Конечно, всё это казалось полным бредом с точки зрения его знаний. Но если вспомнить ту железяку для чистки морковки, валявшуюся у столба, и хладнокровных убийц с револьвером XIX века… речи Монро звучали уже не такой паранойей. «Приманка для зверя… Какого ещё зверя?»

– Ни черта тебе это не проясняет! – Монро снова рассмеялся, коротко и жёстко. – Но, ладно, по порядку. С этим добром, – он махнул в сторону рюкзаков и добычи охотников, – одному не справиться, тут ты мне и пригодишься. Дотащим до города, а я в благодарность расскажу, где ты оказался, и даже подкину монет на первое время. Идёт?

Альтернатива: либо новая компания, либо остаться здесь с трупами и местными породами собак. Саша кивнул, протягивая руку.

– Идёт. Александр. Но зови Саша.

– Михаил Олегович Навроцкий. Или просто Монро. – Его рукопожатие было крепким, сухим, без лишней дружелюбности. – Ну и отлично. Пешком с болот – неделя хода, да и то, если знать путь. Но это с утра. А пока… – Он потер живот. – Чай чаем, а жрать охота. Перекусим? – С той же странной, неуместно дружелюбной улыбкой Монро снова полез в ближайший рюкзак, шурша содержимым.

– Стоп! – Внезапное воспоминание ударило, как током. – А где девочка?

Монро замер. Всё его тело мгновенно собралось, как пружина, а добродушие испарилось без следа.

– Какая девочка? – голос стал низким и опасно ровным.

– Когда вы меня… вырубили, она была в комнате! Рядом с трупом отца! – Саша почти не верил, что её могли не заметить. – В метре от меня! Маленькая, лет восьми…

– А про отца, это она тебе сообщила? – Монро уже был слева, его правая рука мертвой хваткой сжимала рукоять Кольта Беатрис. Весёлый и добродушный, он мгновенно превратился в ощетинившегося зверя. Одним резким движением он встал между костром и зданием, спиной к огню, всматриваясь во тьму. – Что ещё она тебе сказала?

– Ничего! Она… сильно напугана, истощена. Не произнесла ни слова! Я пытался говорить с ней… такое бывает при шоке. – Саша встал рядом, инстинктивно ища объяснения этой резкой перемены в настроении. – Но она… как будто хотела помочь! Предложила пирожки с капустой… – Он машинально улыбнулся при воспоминании о том аромате. – Что тебя так взбудоражило? Просто испуганная девчушка! Наверное, забилась в щель, когда услышала вас.

– Маленькая девочка… предлагающая пирожки путнику… стоя над трупом отца… – Монро не отрывал взгляда от тёмного проёма сарая. Голос его звучал, как скрежет металлом по стеклу. – На этих болотах, Саша, люди не живут уже больше семидесяти лет. Тут нет детей, совсем нет.

Саша всмотрелся в темноту, глаза постепенно привыкали. Стволы деревьев, кусты… И вот что-то мелькнуло в чащобе! Тень? Он напряг зрение… И мир снова взорвался.

Цвета погасли. Остались только угрюмые очертания и пульсирующая багровая звёздочка, ярче и злее, чем в руках у Монро чуть ранее. На этот раз она была дальше, за деревьями, и не стояла на месте. Метнулась влево, исчезла, моргнув, и снова вынырнула правее, приблизившись на шаг. Пульсация в глазах учащалась, становилась невыносимой, выжигая сетчатку. Саша зажмурился, отшатнувшись и тряхнув головой.

– Ага… Значит, не показалось… – Монро не поворачивал головы, но голос его стал ещё жёстче. – Я знаю, что с твоими глазами, потом объясню. Сейчас скажи, где оно? Ну же!

– Что… оно? – Саша еле выдавил слова, открывая глаза. Мир снова обрёл краски, голова раскалывалась, а в ушах стоял гул.

– То, что ты видишь! – в голосе Монро прорвалось нетерпение, граничащее с гневом. – Где эта тварь сейчас?

Саша вновь напряг зрение, вглядываясь в чёрный полог леса. Переход случился опять слишком резко, хотя он был и готов к этому. На прежнем месте было пусто. Он начал оглядываться, ища багровую звёзду… и увидел только слабое свечение у кучи рюкзаков.

– Монро, не вижу! Только свет у рюкзаков… – Саша зажмурился, усилием воли выключая этот кошмарный режим зрения. Он раскрыл глаза, всё ещё глядя в ту же сторону… И застыл.

В колеблющемся свете костра, над рюкзаками, стояла девочка, точнее то, что когда то ею было, Саша узнал её лишь по обрывкам платьица. Оно замерло в немыслимой, извращённой позе. На четырёх конечностях, животом вверх, голова низко опущена к земле, словно что то вынюхивая. Одна рука, неестественно вытянутая и увенчанная чёрными когтями, лежала на ближайшем рюкзаке, пронзая ткань. Существо почуяло взгляд. Голова медленно повернулась и раскрыла пасть, утыканную иглами кривых и острых, как бритва, зубов.

Душераздирающий вопль разорвал ночь. Это была жуткая смесь плача младенца, волчьего воя и скрежета металла. Звук нарастал лавиной, за секунды превышая любой человеческий предел. Саша вскрикнул от боли, впившись ладонями в уши. Тёплая струйка крови тут же потекла по шее.

Глухой хлопок раздался слева. Огромный кусок плоти и костей вырвало из бедра чудовища. Монро взвёл курок и выстрелил снова. Пуля вспорола землю там, где только что было существо. Несмотря на страшную рану, оно мгновенно отпрыгнуло назад, растворившись в тени деревьев. Монро швырнул пустой револьвер в сторону и мгновенно вскинул арбалет.

– Куда?! – рявкнул он. Саша не реагировал, загипнотизированный ужасом. Мозг отказывался обрабатывать происходящее, скатываясь в пучину безумия. Рациональность трещала по швам. – Парень! – Монро шагнул ближе. Увесистая пощёчина, неожиданно сильная для худого тела, отрезвила Сашу, вышибая стеклянный туман шока. – Ты мне нужен! Где оно?!

Саша снова впился взглядом в черноту леса, туда, где только что исчезло существо, но его там уже не оказалось. Оглянувшись, он увидел чуть более тусклое пятно в здании лесопилки.

– Оно вернулось в дом! – Саша взмахом руки указал на строение.

– Просочилось в щель, хочет зализать раны. – Монро резко развернулся. – Ты умеешь стрелять? – спросил он, протягивая Саше семизарядный револьвер системы нагана.

Вопрос застал Сашу врасплох. Стрелять он, конечно, умел и как раз обшаривал глазами окрестности в поисках пистолета погибшего напарника Беатрис. На поясе у трупа мужчины была кобура, а значит, и оружие должно было валяться где то рядом. Но он не ожидал, что оружие предложит новый знакомый. Несмотря на дружелюбную улыбку и вкуснейший чай, Саша отчетливо понимал, что доверять этому человеку нельзя. Убить для Монро не сложнее, чем заварить чай. Хотя действия охотника и спасли ему жизнь, истинные мотивы спасителя оставались под вопросом. Столь же неожиданным было и доверие со стороны Монро, ведь тот тоже не знал, чего ждать от случайного путника.

– Да, – ответил Саша. Его рука обхватила шершавую рукоять револьвера. На мгновение Монро задержал оружие, добавив.

– Слабые места у Баньши – голова и суставы. Попадание в голову убьет. Выстрел по ногам ослабит и, главное, замедлит тварь.

– Баньши? – переспросил Саша, ощущая холод стали в ладони. – Но это же призрак, а та девочка была из очень даже плотной плоти.

– Вероятно, название придумали люди из за крика. Баньши им пользуется, чтобы оглушить жертву перед атакой, – пояснил Монро. – Не думаю, что она имеет что то общее с ирландской мифологией.

– А к какой тогда имеет? – не унимался Саша.

– Никто не знает, – пожал плечами Монро. – Святоши бредят, что это особая порода демона. Но, впрочем, а что ещё они могут сказать? Фанатики, и есть фанатики… – Горькая усмешка скривила его губы, словно он вспомнил что то. – Идём! – Он уверенно шагнул в сторону здания.

Они ворвались в цех лесозаготовки. Монро резким движением чиркнул по коробку, зажёг световую шашку и метнул её вглубь здания. Ослепительно яркий, кровавый свет вспыхнул, озарив центральное помещение, но оставил нетронутыми многочисленные глухие углы и закутки. Саша попробовал снова активировать то самое особое зрение, но на этот раз, сколько ни вглядывался он во тьму, ничего не менялось.

– Монро, не выходит… Не могу переключиться, – выдохнул он, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

– Потом разберёшься, а сейчас слушай! – прошипел охотник, и Саша замер, напрягая слух. Тишина повисла густой, липкой пеленой. И вдруг где то в глубине, справа, тихо звякнула цепь. Слева, совсем рядом, хрустнуло раздавленное стекло. Саша резко повернул голову на звук, но в черноте ничего не смог разглядеть. Более того, Саша с ужасом осознал, что Монро исчез. Вот он мгновение назад был в шаге и вдруг как сквозь землю провалился. Снова звякнула цепь, теперь громче, увереннее. Саша всмотрелся в темноту и узнал место, именно тут он впервые встретился с этой девочкой. Краем глаза он уловил, как смутная тень мелькнула и юркнула за знакомую ему перегородку.

Внутри комнатки ничего не изменилось. Труп мужчины по прежнему сидел на стуле, уставившись в окно пустыми глазницами. Свет от догоравшей шашки уже тускнел, превращая глубину комнатки в непроглядную черноту. На той самой кровати, на которой Саша так и не успел попробовать пирожков, распластался труп женщины в таком же высушенном, мумифицированном состоянии, как и сидевший за столом мужчина. Осознав значение увиденного, Саша побледнел. На миг ему почудилось, что на иссохшей руке женщины виднеются следы его собственных зубов. В угасающем свете с трудом можно было различить очертания останков, но больное воображение дорисовало остальное. И это вызвало не столько отвращение, сколько вспышку яростной злости. Злости на себя, на абсурдную ситуацию и больше всего на эту тварь, заставившую его коснуться губами человеческой плоти. В верхнем правом углу, у самого потолка, что то шевельнулось. Саша смог заметить это движение лишь потому, что движущийся объект был чуть темнее окружающей тьмы. Он вскинул револьвер, целясь в тень, но в этот миг ещё один оглушительный вой ударил по барабанным перепонкам, заставив Сашу пошатнуться. Ствол дёрнулся, и выстрел ушел в пустоту. Чудовище сорвалось с потолка, приземлилось на кровать и, оттолкнувшись от нее, стремительным прыжком ринулось на Сашу.

Второй выстрел пробил щёку Баньши уже в полёте, сбив её с траектории. И вместо того чтобы вонзить все свои клыки и когти в грудь Александра, существо врезалось в него всей своей костлявой массой, сбив с ног и оставив глубокие, жгучие порезы на обеих руках. Вспышка острой боли пронзила сознание, заставив Сашу со стоном открыть глаза. Тварь уже сидела у него на груди, занеся лапу с бритвенно острыми когтями. Ещё мгновение, и сталь вонзилась бы в горло. Но тугая тетива лязгнула, и тяжёлый арбалетный болт с сокрушительным хрустом пробил глаз чудовища, войдя по самое оперение и пробив затылок насквозь. Инерция удара отшвырнула тварь на несколько метров вглубь комнаты. Через десять секунд второй болт, выпущенный почти в упор, с глухим стуком пригвоздил голову твари к полу.

– Ты как? – Монро резко повернул голову в сторону растянувшегося на земле парня.

– Жить буду, – хрипло прошептал Саша, кривясь от боли. – Но сейчас мне бы пару суток отоспаться… – На губах его дрогнула усталая улыбка.

Монро молча протянул руку и крепко взял его под локоть. Едва Саша встал на ноги, как волна слабости накрыла его с головой. Адреналиновая броня, державшая его на плаву во время схватки, рассосалась, оставив лишь ломоту и ледяную пустоту в жилах.

Монро ловко выдернул из ножен свой охотничий нож. Сталь тускло блеснула в отблесках костра. Два быстрых, точных удара, и длинные, окровавленные когти Баньши отскочили в сторону. Он действовал с пугающим хладнокровием, словно тушку кролика разделывал. Короткое лезвие глубоко вонзилось под грудную кость твари. Рёбра захрустели, словно сухие ветки. Зарывшись рукой по запястье в чёрную плоть, он извлек небольшой камень, нечто среднее между обсидианом и углем.

– Сердце демона, – прошептал Монро, торопливо заворачивая добычу в грязную тряпицу. – Без этого камушка внутри они не более, чем изуродованная мёртвая плоть. Но инквизиция заплатит за него золотом. – Он с удовлетворением погладил свёрток и спрятал его за пазуху.

– Монро, – голос Саши прерывался, – у тебя… случаем… нет аптечки? Сил нет… даже стоять тошнотно… – Ноги подкосились, и он грузно осел обратно на грязный пол. Мысль о том, чтобы просто лечь и отключиться, манила, как морок.

– Есть, – кивнул Монро, уже наклоняясь. – У костра, пошли. – Он подхватил Сашу под мышки, закинул его дрожащую руку себе на загривок и, взвалив на себя половину веса парня, поволок его прочь из зловонного мрака здания.

Над болотом алел рассвет, когда Монро закончил с перевязкой. Он густо замазал раны какой то отвратительно пахнущей мазью, цвета болотной тины, и сунул ему в руку небольшую стеклянную колбочку. Внутри булькала густая, тёмно-синяя жижа, от которой несло тухлыми яйцами и кислым потом.

– Выпей до дна, – приказал охотник. – Местный антибиотик. Не даст гнили сожрать тебя изнутри. На вкус, как коровье дерьмо, но работает.

Саша медленно перевёл взгляд с колбы на Монро. Тот спас его жизнь уже дважды. Если бы он хотел вреда, то давно бы оставил его истекать кровью или добил в здании. Сжимая нос, Саша залпом опрокинул мерзкую жидкость. Горло свело от противного вкуса и запаха. Он отшвырнул пустую колбу, еле удержавшись от рвоты, и тяжело привалился спиной к шершавому стволу ближайшего дерева.

– Монро, – Саша произнёс это совершенно буднично, словно спрашивал о погоде, – объясни мне, чёрт побери, что тут вообще происходит? А то я сейчас окончательно сойду с ума. – Странная отстранённость в собственном голосе заставила его заподозрить наркотический эффект у зелья Монро.

– Ну, тут уж ничего не попишешь, – хрипло усмехнулся Монро, поправляя догорающие поленья. – Мы тут все немного сумасшедшие: и я, и ты, и остальные. Нормальных я здесь за двадцать лет не встречал. – Он налил в видавший виды походный котелок болотной воды и поставил его на угли. – Начну ка я, пожалуй, с самого главного. Ты, дружище, больше не на земле. Кто то считает, что это параллельный мир, другие горлопанят про чистилище, а бредни некоторых я тебе и пересказывать не стану. Верь во что хочешь, дело твоё. Главное, заруби себе на носу, мир этот тебя люто ненавидит. С первого твоего вздоха тут и до последнего.

– Успел почувствовать, – Саша с гримасой потер шею, вспомнив острые клыки «собаки Баскервилей». – Но другой мир… прости, Монро, но на эту сказку я пока не готов купиться.

Фантастику Саша любил искренне. В детстве проглатывал тонны книг, да и сейчас иногда погружался в вымышленные миры. Но мечтать, листая пожелтевшие страницы под теплым одеялом – это одно. А просыпаться в реальности, где тебя жрут демонические твари и воздух пропах смертью и болотом – совсем другое.

– Поверишь, – Монро произнес это с какой то зловещей уверенностью, будто мир вокруг был живым, злобным существом. – Он не оставит тебе шанса не поверить. А пока включи уши на полную и впитывай каждое слово. От этого зависит, увидишь ли ты завтрашний день.

Когда Монро начал говорить размеренно и четко, Саша с удивлением уловил разительную перемену. Суровый охотник, еще вчера напоминавший хладнокровного маньяка, вдруг превратился в школьного учителя. Не то из его собственных смутных воспоминаний, не то из какого то старого доброго фильма. Спокойный взгляд, уверенные интонации, умение держать внимание – всё кричало о профессии, давно похороненной в прошлом.

– Попал я сюда двадцать один год назад, – начал Монро. – Как и ты, вынырнул прямо посреди этих проклятых болот, только гораздо севернее. Брел четыре дня. Четыре дня по этому проклятому богом месту, где каждая тварь с клыками или жалом считает тебя пунктом в обеденном меню. К концу марафона я был, как живой скелет, в коросте засохшей грязи, в лоскутах одежды и истекающий кровью из полудюжины ран. И вот деревня, большая, казалось бы, спасение. Названия уж и не припомню, да оно и не важно. Обрадовался, как дитя, думал, люди помогут, сейчас наемся до отвала, в тепле высплюсь.

Он сделал паузу, глядя сквозь пламя костра куда-то в прошлое.

– Улицы были пусты, будто вымерли. Весь народ, от седых стариков до сопливых детей, столпился на центральной площади. А на временном помосте возвышался человек в ослепительно-белой, как снег, рясе. Лицо аскетичное, а нос… Нос у него был, как клюв стервятника, огромный, крючковатый. Он что то громогласно ораторствовал, размахивая руками. Я слов не понимал, да и не слушал. Мой взор приковал не он, а фон. Фон его пламенной речи. Два пылающих костра. И в них обугленные, скрюченные останки. Не место преступления, Саша, это был спектакль. Судилище, оформленное по всем канонам Святой Инквизиции эпохи Джордано Бруно. И запах… Запах жареного мяса и сожженных волос висел над площадью тяжелым саваном.

– Монро, – осторожно вставил Саша, пытаясь замаскировать нарастающую тревогу шуткой, – ты, конечно, человек бывалый, но, чтобы так детально помнить средневековые обычаи и традиции… Ты уж не очевидцем ли был?

Но шутка получилась смазанной, события ночи, пирожки, девочка, всё это тяжелым камнем лежало в его сознании. Разум отчаянно цеплялся за любую соломинку рациональности. Если Беатрис еще как то укладывалась в ложе извечной человеческой жестокости к себе подобным, то эта тварь… она не лезла ни в какие ворота логики.

– Ещё в той жизни, что до этих болот, – Монро ответил тихо, почти медитативно, но вдруг резко замолчал. Его челюсти сжались так, что желваки вспухли и заходили холодными буграми на скулах. Будто невидимая рука схватила его за горло и вдавила в память что то невыносимо острое. Длилось это лишь секунду. Мгновение, и его лицо снова стало каменной маской, а голос вернул ровную, почти академическую интонацию. – Я окончил педагогический. Был учителем истории в сельской школе. Так что да, друг мой, мне положено, как ты изволил выразиться, помнить Средневековье.

Внезапно воздух наполнился густым, сытным ароматом. Пахло перловой крупой, томленой с кусками вяленого мяса. Не изысканно, но чертовски аппетитно. У Саши предательски заурчало в пустом животе, а рот наполнился слюной. Любимым блюдом это никогда не было, но после такой ночи голод диктовал новые приоритеты. Монро, не прерываясь, помешал содержимое котелка обугленной веткой, и его голос зазвучал на фоне успокаивающего бульканья в котелке.

– Около пятисот лет назад Томас Торквемада появился в этом мире, тебе знакомо это имя? – спросил Монро, отодвигая от жара котелок. Он взглянул на Сашу, горько усмехнулся и махнул рукой. – Ну, конечно же, нет. Кому сейчас эти древние страшилки нужны? Это Великий Инквизитор Испанской ветви Католической церкви пятнадцатого века. Самый рьяный и, наверное, самый кровавый из них. – Монро снова помешал кашу обугленной веткой, и его голос зазвучал сухо, как порох. – При нем костры запылали массово. Он создал целую науку выявления ереси, даже учебник написал для начинающих палачей, «Молот ведьм» называется. Утвердил графики пыток, их продолжительность и интенсивность, ввёл нормативы, так сказать, всё по инструкции, святое же дело! По самым скромным подсчетам, восемь тысяч сожгли заживо. Более двадцати тысяч искалечили на допросах. Торквемада не делал разницы между знатным и простолюдином: прими веру или исчезни в очищающем пламени.

– Крайне неприятный тип. – Саша, с удивлением улавливал глухую, кипящую ненависть в голосе Монро, хотя тот и говорил о событиях пятивековой давности.

– Неудивительно, что за восемь десятков лет своей страшной работы он нажил себе врагов абсолютно везде. Среди знати, среди простолюдинов и, как выяснилось, даже среди сил, куда более мрачных, чем он сам. – Монро плеснул дымящейся каши в деревянную миску и шлепнул ее перед Сашей. – На исходе пятнадцатого века Великий Инквизитор исчез в возрасте семидесяти семи лет. Вероятно, гоняясь за мнимыми колдунами, нарвался на настоящую секту, которая совершила масштабный кровавый ритуал. И вместе со всей своей свитой, двумястами пятьюдесятью телохранителями, сотней инквизиторов и попов, да еще и целым городком в десяти тысяч душ, на который этот ритуал и был обрушен, угодил прямиком сюда. Так его маниакальный страх за собственную шкуру, заставлявший держать армию охранников, помог ему не только выжить здесь, но и отгрызть кусок континента. От гор до океана и до великой пустыни. – Монро язвительно фыркнул:

– Торквемада провозгласил себя наместником Божьим, а этот мир назвал чистилищем для истинно верующих. Мы, дескать, очистили землю от скверны, испепеляя еретиков и демонов во имя Господа! Вот их сказка. Но кто здесь жил до них, чью память и культуру они выжгли огнём и каленым железом? Кое-где встречаются безымянные руины, памятники угасшей цивилизации, но вряд ли их строили демоны.

Саша механически взял ложку, но есть пока не стал. Мысли путались в голове.

– Итак, я попал в филиал средневековой Инквизиции со всеми прелестями того времени. Ладно, принимается, – он кивнул в темноту, туда, где еще недавно лежало тело Беатрис, но теперь уже сгустились тени. – Тогда объясни, откуда у нашей милой дамы Кольт Уокер сорок четвертого калибра? Инквизиторы в свободное от костров время куют револьверы или у них в «Молоте ведьм» есть глава про металлообработку и бездымный порох?

– Значит, в оружии разбираешься? – Монро отложил ложку, его взгляд внезапно стал острым, цепким, как у ястреба. – Не каждый Кольт Уокер с лету опознает.

– Достаточно, чтобы узнать легенду Дикого Запада, – отозвался Саша, машинально проверяя большим пальцем предохранитель на своем Нагане.

– Это неожиданно полезно тут, – после короткой, значимой паузы, Монро продолжил, его голос вновь обрел ровный, повествовательный тон. – А теперь-другая часть истории. Люди сюда попадают. Ты уже в курсе. – Уголок его губ дрогнул в подобии усмешки. – И, думаю, не так уж редко. Но всегда ближе к горам, вот в эти топи. Тянет их всех сюда. А почему, никто не знает. Но за пределами Проклятого Леса и Мертвых Болот никого не вышвыривает. – Он ткнул палкой в тлеющие угли, вспыхнул сноп искр. – Раньше многим удавалось добраться до поселений. Лес еще не был проклят, болота не так смертоносны. Если попавший принимал местный уклад и, главное, веру, то пополнял население страны. Но то были одиночки, потерянные, перепуганные до полусмерти. Таких легко сломать, да и выбор невелик, покорность или костер.

Монро сделал паузу, дав словам немного осесть в сознании собеседника.

– А потом, примерно сто пятьдесят лет назад, целый городок Дикого Запада где то в Луизиане лег спать, а проснулся на самой кромке этих болот. – Он широко развел руками, охватывая мрак вокруг. – Как? Почему? Никто не понял. Ни тогда, ни теперь. Со Святой Инквизицией у них не сложилось сразу. Переселенцы, люди гордые и свободолюбивые, основали свой город на самом севере континента, бесхитростно прозвав его Нью Луизианой. Для Инквизиции он стал олицетворением всего того греха, против которого они боролись: проституция, пьянство, азарт, дуэли. Порок во плоти! Посыпались аресты и казни. Церковники действовали по накатанной, грубо, без оглядки на нравы и шестизарядные кольты за поясами обвиняемых. И жестоко поплатились за свою гордыню. – Голос Монро стал холодным, как сталь. – В первую же ночь горожане вырезали церковный гарнизон под чистую. А инквизиторов посадили на колья, как чучел, рядком вдоль городской стены на потеху воронам и урок всем остальным. Так Нью Луизиана стала Вольным Городом и бросила вызов самому Престолу Торквемады. Эти люди верили в золото, свободу и собственные законы, а не в догматы старого фанатика. Инквизиция ответила молниеносно. За века покоя она не растеряла умения воевать. Собрала огромную, хорошо вооруженную армию. Численный перевес был подавляющим. Победа казалась неизбежной.

Он замолчал, давая Саше представить эту картину: копья, алебарды, латы, рясы поверх доспехов, кресты на знаменах.

– Но огнестрельное оружие в руках суровых, закаленных жизнью людей, предрешило исход. Револьверы, винчестеры, грохот залпов, дымовая завеса, а потом груды мёртвых тел там, где только что была фаланга непобедимых рыцарей. – Монро щелкнул пальцами. – Пыл крестоносцев остыл быстрее, чем догорели зажжённые ими факелы. Число не помогло против свинца и пороха. Торквемаде пришлось пересмотреть тактику и впервые отступить.

– Постой! – Саша резко поднял руку, словно останавливая невидимый поток. – Ты же сам сказал – он попал сюда стариком! Торквемада умер на Земле пять веков назад! Как он мог командовать армией полтора столетия спустя? – В его голосе звучало не только недоверие, но и тревожное предчувствие.

– Жив старый упырь! – Монро произнес это сквозь стиснутые зубы, и в этих трёх словах угадывалась целая бездна ледяной ненависти. – Жив и здравствует, чтоб его черти по утру задрали.

– Но как? – выдохнул Саша, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

– В этом мире возможно многое, друг мой. – Монро не отрывал задумчивого взгляда от танцующего пламени. – Он кишит тварями, вроде Баньши, одержимых и прочей экзотикой. Все смертельно опасны, но могут быть и полезны. Умерщвленные, разумеется. – Он многозначительно постучал пальцем по бревну. – Местная алхимия творит чудеса. Сочетание органов демонов, камней души и древних знаний дает эффекты, о которых на Земле и не мечтали. Одни зелья обостряют зрение в полной темнате. Другие делают человека сильным, как бык, и выносливым, как скала. А третьи… третьи дарят годы, десятилетия и даже века. – Он помолчал, давая словам впитаться. – Инквизиция первая поняла ценность этого наследия. Они выкорчевали или подчинили себе всех, кто владел тайнами и знаниями. Стали единственными хранителями знаний. И среди этих тайн – тайна продления жизни. И Торквемада – первый и главный владелец этого проклятого знания.

Саша механически зачерпывал остывающую кашу из котелка, погрузившись с головой в историю Монро.

– Торквемада взял город в железное кольцо осады, и через восемь мучительных месяцев город пал. Кончилось не только продовольствие, иссякло их главное оружие: порох. – Монро язвительно хмыкнул. – Узнай инквизиция об этом чуть раньше, договор был бы написан кровью, а не чернилами. Но как есть, город безоговорочно отошел церкви. Все знания, все технологии производства огнестрела находятся под тотальным контролем Святой Инквизиции. Казнили лишь горячие головы, самых непримиримых. Так закончилась Первая Война. И самым гадким её плодом стало то, что ко всем, кто попадает сюда извне, стали относиться с большим подозрением, граничащим с ненавистью.

– Ты сказал первая… – Саша отложил ложку. – Была и вторая?

– Да. Короткая, локальная, но с катастрофическими последствиями. – Монро отхлебнул чаю, как будто смывая горечь воспоминаний. – 1945-й год. На болота явилась целая дивизия СС «Аненербе». Не просто солдаты, спецы по оккультизму и демонологии. Бежали от советских войск. Под командой бригадефюрера Веллигута провели контролируемый ритуал перехода. Знали они, куда идут, или это случайность, никто не знает. – Он сделал паузу, глядя в пламя. – Нацисты молниеносно захватили ближайший город Сеул. С их шмайссерами, пулеметами и даже парой бронеавтомобилей – это была не битва, а бойня. Осатаневшие от страха инквизиторы просто не успевали реагировать. Сумей нацисты наладить поставку ресурсов, а главное, производство патронов, они бы смели власть Торквемады в прах. Но церковь, наученная горьким опытом, не дала им опомниться. Бросила в бой всё, что имела, не считаясь с потерями. Людская волна в рясах и латах, вооруженная уже и винтовками, и револьверами, захлебнулась кровью, но задавила нацистов числом до того, как те успели закрепиться.

Он замолчал, а в воздухе повисло тяжелое молчание, нарушаемое только треском костра.

– Инквизиторы уже пировали в поверженном Сеуле, когда Веллигут и горстка уцелевших фанатиков совершили последнее чудовищное деяние. Во время кровавого ритуала принесли в жертву тысячи уцелевших жителей города, чтобы открыть врата Ада и впустить сюда его обитателей. – Голос Монро стал хриплым, едва слышным. – Весь регион стал рассадником зла. Земля заболела, воздух отравлен. Часть армии Инквизиции – Бог весть как – сумели прикрыть щитом или каким то заклинанием. Остальные превратились в то, с чем мы сегодня воевали. В одержимых, в Баньши, в других полуразумных тварей и вполне разумных демонов. Немногие вырвались с этих проклятых болот. С тех пор весь край под запретом. А все, кто попадает сюда извне, вне зависимости от того, ребенок ты или старик, объявляются еретиками. Исчадиями ада и наследниками Веллигута. – Монро с ужасающей простотой договорил. – Таких, как мы с тобой, либо убивают на месте, либо везут в застенки Эпископи. Второе страшнее, я не знаю ни одного, кто вернулся оттуда живым.

– Значит, выходит, шанс есть? – Саша вгляделся в потрескавшееся от ветра и возраста лицо Монро. – Ты прожил здесь два десятилетия, значит, и я смогу.

– Выжил, – Монро усмехнулся коротко и беззвучно, будто вспомнив цену этого выживания. – Я осел в деревушке на отшибе. Приют для таких же отбросов, как я, наемников, охотников за демонами и людьми. Церковь не рвется защищать деревни у самой границы тьмы, зато очень любит скупать ингредиенты с трупов тварей и платит звонкой монетой. Вот и выросли у крупных сел, на краю гиблых мест, поселки наемников. Живут тем, что добывают во тьме. Нью Луизиане это тоже на руку, когда твари подползают слишком близко, под рукой всегда есть армия головорезов с винчестерами и револьверами.

– Звучит терпимо, – пробормотал Саша, пытаясь скрыть напряжение. – Затеряюсь среди них.

– Не обольщайся, – Монро резко отрезал. – Затеряться там легко потому, что жизнь дешева, а смерть частый гость. Но я присмотрю за тобой.

– С чего бы? – Саша вскинул взгляд, полный открытого недоверия. – Пойми, ты не похож на доброго самаритянина. Если всё правда, зачем тебе лишний риск? Зачем тащить меня?

– Ха! Да, не похож, – Монро расхохотался невесело, и смех его оборвался так же внезапно, как начался. – Твой дар.

– Дар? – Саша нахмурился.

– Ты чувствуешь их, видишь. Как ту Баньши. Не саму тварь даже, а её сердцевину, камень души в груди. – Монро достал из кармана плоский, гладкий камень, размером с ладошку. С первого взгляда – обычная речная голышка. Но цвет абсолютно бездонно-черный. Настолько густой и ненасытный, что, казалось, он впитывает сам свет костра, падающий на него, оставляя лишь холодную пустоту взамен. Саша непроизвольно дотронулся до него, камень был ледяным.

– У каждой твари он свой, – продолжил Монро, забирая камень обратно. – Чем сильнее демон, тем мощнее камень и дороже. Вот этот потянет на три, может, четыре полновесных солида.

– А это много?

– Не богатство. Хватит на пару месяцев тихой жизни в деревне. Без излишеств, без выпивки, без баб, но сыто.

– Сытым быть уже неплохо, – Саша поставил пустую миску и обхватил ладонями дымящуюся кружку, согревая онемевшие пальцы. – Так что с этим даром? Он редкий?

– Чрезвычайно, может, один на тысячу. – Монро встал, вернул камень в один из рюкзаков. – Но дело не только в редкости. Если Инквизиция узнает о таком даре, то тебя мигом заберут в крепость. Обучать, то есть промоют мозги до чиста и швырнут умирать на южную границу, у Великой Пустыни.

– И что-то подсказывает мне, что в пустыне на юге меня ничего хорошего не ждет.

– Верно, южная граница – цепь крепостей от моря до гор. А из песков лезут демоны. Говорят, похожи на здешних, но кто их знает. Сам не видал.

– Мне и местных пока с лихвой, – Саша усмехнулся одним уголком рта. Нельзя было сказать, что он полностью поверил в сказку о параллельном мире. Но демона… демона он видел своими глазами. Не в книжках, не в кино. Живого, воняющего смертью и болотом. Образ искаженного детского тельца, свитого чьим то больным сознанием в кощунственную пародию на человека, намертво впечатался в память. Он знал – этот кошмар будет возвращаться снова и снова, в темноте, в тишине, во сне.

– Скоро рассвет, – Монро поднялся, арбалет уже висел у него за спиной. – Хватит с тебя уроков истории. Вались спать, бери рюкзак под голову. И ложись к огню. Спальники тех друзей, – он кивнул в сторону трупов, – я бы не советовал. Чесались они уж слишком усердно в дороге.

– Монро.

– А?

– Ты дважды спас мою шкуру сегодня. Спасибо. – В голосе Саши пробивалась искренность, смешанная с усталостью.

– Пожалуйста, – Монро взглянул на него прямо и серьезно. – Придумай себе новое имя. Настоящее слишком бросается в глаза. Что-нибудь обычное.

– Что предлагаешь? – Саша едва улыбнулся. – Я ж не знаток местных имен.

– Касий.

– Почему Касий? – Но Монро уже растворился в предрассветных сумерках, не удостоив вопроса ответом.

Саша лег, подоткнув тяжелый рюкзак под голову. Мысли кипели в голове, демоны, Инквизиция, дар, этот чертов камень… Он хотел обдумать всё, выстроить в голове хотя бы подобие карты этого безумия. Но тело взяло свое. Не прошло и минуты, как сон тяжелой мягкой лапой сразил его наповал, уронив в бездну бессознательного. Перед полным забытием мелькнул лишь один образ: искривленная ухмылка на слишком знакомом детском лице.

Глава 2

Лучи солнца, уже поднявшегося высоко над горизонтом, безжалостно вырвали Сашу из сна. Он лежал на холодной, сырой земле, пропитанной запахом гниющих кореньев. Его слух привлекла возня у рюкзаков. Там Монро, не спеша, перекладывал вещи из одного громадного рюкзака в другой, мелькали обертки сухпайков, блестящие обоймы, тусклый металл какого то инструмента. Саша попытался встать, всё тело ныло и болело, но он переборол желание остаться лежать и поднялся на ноги. В воздухе витал едкий запах прелой листвы, сырости и чего-то кислого. Монро резко посмотрел в его сторону.

– Собирайся, Касий. Скоро выходим. Тухлятина в воздухе не к добру.

Саша не сразу понял, что Монро обращается к нему, звучало странно, но нужно привыкать, таковы местные реалии.

– Касий звучит как-то уныло, ну как часы, что ли, может, найдётся чего-то посозвучнее?

– Кас, – Монро уже отвернулся и продолжил свое занятие, ловко стягивая ремни перегруженного тюка.

– Кас. Это почти то же самое… Ладно, Кас так Кас, – улыбнувшись и разведя руками, сказал он. – Я готов. Мне, собственно, и собирать нечего.

– Бери, – бросил Монро, указав на один из двух чудовищных тюков. Назвать это бесформенное сооружение из грубой, пропитанной грязью ткани и сальных веревок рюкзаком было бы преувеличением. Казалось, будто Монро запихал туда половину лесопилки со всеми пристройками, особенно, если учесть, что деревянные брусья и угол какого то ящика торчали сквозь прорехи. Рюкзак тихо поскрипывал под тяжестью груза.

– Монро, ты, случаем, Беатрис с приятелем туда не засовывал? – Кас едва сдерживал смех, вытянув руку в сторону рюкзака. – Нет, погоди, я, вроде бы, даже очертания её ягодиц просматриваю!

Монро сурово посмотрел на него, глаза сузились, но уголки его губ дрогнули, и вскоре он рассмеялся вместе с Касом коротким, хрипловатым смехом.

– Ничего, жилистый, вроде, донесёшь. Не бросать же на болоте полезные вещи. От этих двоих хоть какой то толк выйдет, – Монро кивнул в сторону невидимых тел. – Да и кое-что занятное при них было. – Он похлопал по боковому карману своей протертой куртки, откуда донесся слабый звон сплющенных жестяных банок или пуль. Пришлось из трёх рюкзаков собирать два.

Солнце радовало недолго, уже через полчаса пути свинцовые тучи затянули небо, суля холодный, затяжной дождь. Воздух стал тяжелым и влажным. Тропа виляла между колючих кустарников и хлипких молодых деревьев, ветви которых цеплялись за одежду, как костлявые пальцы. Когда то давно это была проезжая дорога, где могли разъехаться две телеги. Но со временем, оставленная людьми, она была почти поглощена лесом. Под ногами начал предательски хлюпать торф, смешанный с гнилью. Зачавкала жижа, появились сначала маленькие, а затем и большие лужи бурой воды. Почва превратилась в зыбкую трясину, покрытую скользким серым мхом. Где то вдалеке, в тумане, прокричала странная, хриплая птица или что то другое. Монро резко остановился и обернулся, его рука непроизвольно легла на рукоять тяжелого револьвера у пояса.

– Дальше топи. Настоящие. Иди за мной след в след, как по канату, и не вздумай лезть в воду. Там не только холодно.

– Мысль такая мне и в голову не пришла бы, – пробормотал Кас, ежась от холода, руки он засунул под мышки. Только сейчас он по настоящему обратил внимание, что одет в хлипкие кроссовки и летние шорты с футболкой. Не самая удачная экипировка для марша по болотам. Леденящий холод проникал сквозь тонкую подошву, а ветер пробирал до костей. Монро оценивающе окинул его взглядом.

– Идти до катамарана осталось часа полтора, не больше. Он укрыт в протоке за тем гнилым дубом. Там дам тебе свою запасную одежду. Дубленку попрочнее и сапоги, и у печи быстро согреешься.

– Печь? – переспросил Кас, удивленно подняв бровь. – Там у тебя катамаран или пароход миниатюрный?

– Главное, иди след в след, – Монро проигнорировал вопрос, прислушиваясь к настороженной тишине, его взгляд скользил по зарослям. – И не шуми. На болотах полно одержимых, а у них чуткий слух. Чуют тепло и шорох за версту.

– Тогда идем, кем бы ни были эти одержимые! Промерз до костей, – торопливо согласился Кас, подтягиваясь к Монро. Стоять, действительно, было холодно. И как то слишком тихо после того птичьего крика…

И они двинулись вперед, ступая по зыбкой почве, где каждый шаг грозил стать западнёй. Тропа вскоре превратилась в узкий перешеек между двумя застойными, покрытыми ряской озерами. Он был покрыт редкими, скрюченными корявыми деревьями и узловатыми корнями, выпирающими из черной жижи, как кости. Высокий камыш или нечто очень на него похожее с лиловыми, ядовито блестящими соцветиями местами достигал в высоту двух метров и рос небольшими, плотными островками вдоль берегов. Воздух здесь был гуще, пропитан сладковато-тошнотворным запахом гниющей растительности и тиной.

Ближе к середине перешейка Кас неуклюже обошел остатки большой деревянной лодки. Когда то, судя по остаткам бортов, скрепленных коваными заклепками, она смогла бы выдержать не менее шестерых человек, но сейчас лишь изломанный нос и часть шпангоута торчали из трясины. Остальные обломки судна лежали в мутной воде, сгнившие настолько, что были с трудом узнаваемы.

Рассматривая лодку, Кас чуть не врезался в Монро, который резко замер, вглядываясь вдаль, в стену камышей. Из зеленой мглы, с противным чавканьем и хлюпаньем, неуклюже шлёпая босыми, распухшими ногами по жиже, вышла группа из трех фигур. Их движения были механическими, лишенными плавности, словно суставы скрипели от ржавчины. Даже выйдя прямо на путников, они заметили их не сразу, их мутные, белесые глаза блуждали бессмысленно.

Лишь когда арбалет Монро издал низкий, влажный звук спущенной тетивы, и тяжелый, с зазубренным наконечником болт угодил чуть выше правого глаза ближайшего существа, отбросив его как тряпичную куклу на несколько метров, оставшиеся двое вздрогнули всем телом и увидели путников. Их лица, обезображенные темными прожилками и струпьями, исказились немой яростью. Они среагировали пугающе быстро и бросились на Каса и Монро с нечеловеческой скоростью и хриплым, булькающим ревом, напоминающим предсмертный хрип.

Крик одного из них захлебнулся почти сразу, как тот издал первые звуки. Монро молниеносным движением выдернул из ножен на бедре метательный нож и броском из под руки угодил ему прямо в открытую для крика пасть. Клинок с глухим стуком вошел по рукоять, заставив тело дернуться и рухнуть.

Третий уже был в одном прыжке, его когтистые руки протянуты к горлу Каса. Кас инстинктивно рванулся назад, но в последний миг монстр получил прикладом арбалета с массивным стальным противовесом шаром прямо в висок. Липкая, темная кровь, смешанная с чем то серым, обдала Каса вместе с волной смрадного, гнилостного дыхания. Существо завалилось набок, дергаясь в последних судорогах.

– Чего зеваешь? – прорычал Монро, уже натягивая тетиву арбалета новым болтом и напряженно всматриваясь в гнетущую темноту камышей. Его палец лежал на спуске.

– Ты не говорил, что убивать нужно без разбора каждого встреченного человека! – выдохнул Кас, ощущая тошнотворный привкус во рту и липкость на лице.

– Это одержимые, – отчеканил Монро, не отрывая глаз от зарослей. – Да и людей почти всегда тоже приходиться убивать. Друзей на болотах не встретишь. Только двуногих падальщиков или охотников за головами. – Он быстрым движением достал из ножен на поясе добротный охотничий нож с широким клинком и рукоятью вперед и протянул его Касу. – Причем, желательно убивать тихо. Выстрелы, даже арбалетные, далеко слышны. Обязательно кто-нибудь любопытный припрётся посмотреть.

Кас механически взял нож, его пальцы сжали холодную рукоять. Он молчал, пытаясь осмыслить этот кровавый урок, глядя на искаженные лица мертвых существ. Конечно, убивать людей он не собирался. Но и иллюзий больше не было, ему придётся иметь в виду отношение местных к неприкосновенности жизни, очень даже придётся.

– Вот она, моя девочка! – Пока Кас неуклюже пристраивал нож на бедре, Монро, уже продвинувшийся вперед к самой кромке воды, остановился и, широко и искренне улыбаясь, сказал. – Стоит, ждёт меня.

Монстра, которого увидел Кас, лишь по ошибке можно было называть катамараном. В представлении Каса катамараном являлось изящное двухместное плавательное средство с двумя легкими гондолами и велосипедными педалями посередине. Собственно, он уже представлял себя, пыхтя, крутящим педали в качестве своей скромной помощи. Но реальность обрушилась на него сокрушительным ударом. Перед Касом покачивался на мутной воде огромный, угловатый металлический бункер, обитый толстыми, покрытыми ржавыми подтеками листами брони, с узкими щелевидными прямоугольными бойницами. Толщина стали явно превышала несколько сантиметров. Листы грубо склепанного металла покрывали почти всю поверхность этого транспортного средства за исключением длинных, двенадцатиметровых деревянных гондол. И даже на них броня нависала сверху, сползая на борта, как панцирь гигантской черепахи. Конструкция казалась абсурдной, очень громоздкой и тяжелой. Первая мысль Каса была: «Как вообще эта бронированная дура не идёт ко дну?». Даже при полном отсутствии знаний в области кораблестроения Кас ясно понимал – законы физики должны были отправить этот квадратный кирпич на дно мгновенно.

Центральный шестиметровый бункер, который, язык действительно не поворачивался назвать каютой, плавно переходил в массивный, закопченный котел и толстую, изогнутую дымоходную трубу, из которой тонкой струйкой валил сероватый дымок. Кас даже рот приоткрыл. Судя по знакомым очертаниям заслонок и манометров, это был самый настоящий угольный паровой котел. У деда в сарае был установлен отдалённо похожий. Тогда они с отцом каждую осень ворочали мешки, разгружая целый грузовик угля, чтобы запасти деду топливо на всю зиму. Запах гари и угольной пыли на секунду встал перед глазами.

На небольшой, открытой площадке перед бункером грозно была закреплена гарпунная пушка таких чудовищных размеров, что её ствол, толщиной в добрую мужскую руку, стал бы гордостью для любого китобоя Атлантики. Вот только Кас совершенно не мог себе представить, на кого можно охотиться с такой махиной на этих болотах. В голову навязчиво лез нелепый образ "болотного Моби Дика", но Кас яростно отмахнулся от этой бредовой картины, продолжив ошеломленно осматривать транспорт.

На крыше бункера хаотично было навалено несметное количество вещей: засмоленные тюки, промасленные брезентовые свертки, ящики с непонятными надписями и даже несколько потертых кожаных чемоданов, кое-как привязанных грязной бечёвкой к ограждениям. Создавалось устойчивое впечатление, что хозяин буквально живет на этом плавучем форте много лет, если не десятилетий.

Монро ловко уже вскарабкался на борт своего катамарана и исчез в узком металлическом проходе, который со скрежетом и шипением открылся в стене бункера, когда он ударил кулаком по скрытому рычагу. И почти мгновенно, как он исчез, ярко загорелся мощный прожектор на носу и несколько тускловатых осветительных ламп по бортам спереди и сзади гондол; одновременно раздался глухой, нарастающий низкий гул работающих где то в недрах механизмов, и корпус слегка задрожал. Голова Монро снова показалась из темного проема, освещённая изнутри желтым светом.

– Ну, чего застыл, как истукан? – крикнул он, перекрывая гул. – Давай, швыряй рюкзаки на палубу и лезь сам! Сейчас познакомлю тебя с моей стальной красавицей! – Голос Монро звенел неподдельной гордостью, а сам он казался очень довольным, как ребенок, показывающий лучшую игрушку.

Кас сбросил с себя рюкзак, рывком закинув его на одну из гондол, его чуть не вывернуло от тяжести, но он удержал равновесие. Потом, кряхтя, повторил процедуру с лежащим на земле рюкзаком Монро. Ухватившись за провисшее веревочное ограждение, оплетающее гондолу, Кас подтянулся и неуклюже оказался на дрожащем от работы механизмов борту.

– Монро, твоя девочка прекрасна, это бесспорно, но способна ли она вообще плыть? Она больше похожа на брошенный в болоте танк, чем на катамаран!

– Ты что!? Только что назвал «Натали» толстой? – Монро резко повернул голову в сторону Каса, его глаза сузились до щелочек, лицо окаменело. На мгновение он опять стал похож на того человека, который убил Беатрис и её спутника. Каса буквально передёрнуло от этого ледяного взгляда. – Даа… ты прав, «Натали» у меня толстушка! – Внезапно Монро искренне расхохотался, морщины у глаз разгладились, напряжение испарилось. Он мгновенно изменился в лице, словно переключатель щелкнул.

– И всё же, как, чёрт возьми, она держится на плаву? Физику она явно не учила.

Монро улыбнулся ещё шире и загадочнее, а потом приглашающим жестом поманил Каса внутрь узкого прохода в бункер. Пахнуло гарью, машинным маслом и озоном. Внутри тускло горели несколько керосиновых ламп, отбрасывая прыгающие тени и освещая тесное пространство. Помещение было разделено на три отсека низкими перегородками без дверей, которые скорее были похожи на прямоугольные арки из того же грубого металла. Самый большой отсек, центральный, был складом, спальней и кухней в одном лице. Наваленные ящики с непонятными значками, потёртый матрас в углу и маленькая чугунная печка с уходящей в потолок трубой. В носовой части помещения располагался странного вида пульт управления, возле которого уверенно стоял Монро. Штурвал ничем не отличался от виденного Касом ранее на земных кораблях, но остальное выглядело потусторонне необычно. Металлическая панель, на которой располагались десятки небольших рычажков разной формы и переключатели с костяными набалдашниками, была богато инкрустирована сложной вязью символов. Буквы были выведены витиеватым готическим шрифтом с использованием совсем другого материала. Кас плохо разбирался в металлах, мог разве что отличить чугун от стали, но тут явно был бледный, холодно блестящий драгоценный металл, похожий на серебро или платину. Кас не узнавал символы, сложные и угловатые, вероятно, они имели магическое, символическое или религиозное значение. Иногда они плавно перетекали в небольшие изысканные гравюры в виде искаженных деревьев, окровавленных мечей и стилизованных молящихся человечков. Рукояти некоторых рычагов были исполнены в виде миниатюрных черепов с пустыми глазницами.

Немного выше и левее от штурвала находилась странно выделяющаяся небольшая ниша. Закрытая искусной декоративной решеткой из того же бледного металла, более того, сама ниша, её стенки были сплошь исполнены из него же. А в центре, закрепленный металлическими зажимами, лежал пульсирующий тусклым фиолетовым светом изнутри неправильной формы камень, размером с кулак. От него исходило едва заметное тепло и легкое гудение, наполнявшее отсек. Чуть выше над решеткой был размещен вычурный герб, отлитый из темной бронзы, он представлял собой овал, в центре которого располагался зеленый крест из двух скрещенных обрубков сучковатого дерева, слева – оливковая ветвь, а справа – обнаженный меч, острием вниз.

– Моя девочка не тонет благодаря вот этому малышу, – Монро почтительно указал на мерцающий камень в нише. – Это освещенный Церковью камень души редкого демона. Никто не знает, благодаря каким ритуалам церковники делают из них такие артефакты, но стоят они целого состояния. Да и не каждому продадут. Как я тебе уже рассказывал, Инквизиция весьма ревностно следит за распространением запретных технологий, даже создали целый свод законов под названием "Кодекс Огня и Стали". Он ограничивает право владения и пользования любыми видами технологий. Таким вот судном, как у меня, можно владеть только по личному разрешению Верховного Инквизитора этой области, причём оно должно быть подписано им собственноручно и обязательно заверено большой печатью Церкви с этим самым гербом.

– Ты не похож на яростного ревнителя веры, – Кас осторожно провёл пальцами по ледяной на ощупь решетке, его взгляд скользнул по гербу. – Более того, в твоем голосе звучит откровенная ненависть, когда ты говоришь об инквизиторах.

– Инквизиторы – тоже люди, а люди бывают разные. Одни подонки самого низкого пошиба, другие достойны уважения. Однажды я вытащил одного такого с того света, сильно помог, а он в благодарность согласился передать в мою собственность этот катамаран и разрешение на соответствующие технологии. Но это… долгая история, – Монро махнул рукой, будто отгоняя воспоминания. – А что до камней… Свойства таких артефактов бывают самые разные. Я не знаю, колдуют ли мастера церкви над ними, задавая им свойства сознательно, или те обретаются самостоятельно по воле случая. Но попадаются очень разные, одни мгновенно останавливают кровотечение и затягивают раны у всего живого в радиусе двух метров, другие могут сделать корпус транспорта или стены здания крепче кованой стальной брони, – он постучал костяшками по переборке, – но для нас это не актуально. – Монро с отеческой нежностью похлопал по бронированной стали корпуса. – Камень здесь уменьшает вес всего корпуса судна ровно в десять раз. Без него «Натали» давно бы легла на дно, как то судёнышко у перешейка.

– Удобно, ничего не скажешь, – пробормотал Кас, хотя ему и трудно было поверить в такое, но катамаран ведь не тонул.

– Да, для этих болот самое то. А теперь иди к котлу, отогревайся! Нам нужно отчалить сейчас же, мне не хочется зависать так близко к Черным горам.

– Это опасность? – Кас почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Баньши – это цветочки, не самое страшное, что ползает тут по ночам. А как стемнеет, эти твари любят шариться за пределами своих вонючих нор, вроде лесопилки, где мы ночевали.

– Как вампиры? Горят на солнце? – Кас придвинулся к чугунной печурке, протягивая онемевшие руки к теплу.

– Нет, они вполне себе хорошо себя чувствуют при свете, просто предпочитают тьму, – Монро презрительно пожал плечами. – Солнце их не убивает, только злит.

– А одержимые? Те, что напали? Чем они вообще отличаются от ещё живых людей? – Тепло от печки начало пробираться сквозь одежду, но внутренний холод оставался.

– Одержимые – это ходячие мертвецы, а не люди! Те, кем они были когда то, давно мертвы. У них по венам течёт густая, липкая черная жижа, воняющая гнилью. Плоть постоянно разлагается, издавая соответствующие запахи, но что то, возможно, демоническая скверна, останавливает полное тление. Редко, но одержимые мутируют, обрастают когтями, костяными шипами, в общем, становятся опаснее. Они приобретают новые черты и физические способности, но разум никогда. Это удел истинных демонов. Есть низшие, вроде тех же Баньши. Проклятые твари проворны, хитры и ловки, однако совершенно примитивны. Но водятся и другие, старшие или истинные демоны. Жутко умные твари, и коварнее ядовитой змеи. Некоторые даже шепелявят на ломаном человеческом языке, вот только лучше затыкать уши и не слушать их! – Монро криво улыбнулся, но в этой улыбке не было веселья. – И чем дольше такая тварь живет, тем она умнее и сильнее становится. Объединяет их всех лишь одно: абсолютная ненависть ко всему живому. Вот почему в лесах и болотах вокруг руин Сеула не встретишь ни зверя, ни птицы, – он мрачно кивнул в сторону иллюминатора, – разве что воронье каркает на развалинах. Его одержимые почему-то не трогают.

Угольный котел, действительно, оказался похож на тот, который Кас видел в детстве, но именно похож. Во первых, было слишком много ненужных, на первый взгляд, дополнительных трубок и патрубков, уходивших в загадочные коробки с механизмами, назначение которых Кас не мог понять. А, во вторых, его внешний вид странно напоминал панель управления у штурвала. Нет, там не было серебряной вязи символов, напротив, корпус котла был идеально гладок, тщательно отполирован и отливал тусклым блеском. Но на некоторых небольших рычажках регулировки и предохранительных клапанах также красовались миниатюрные черепки, и, самое главное, тем же серебром был инкрустирован точно такой же герб, зелёный крест из сучьев с вербой и обнаженным мечом.

– Монро, а что это за герб? Он есть и здесь, у котла. – Кас провел пальцем по холодному металлу герба.

– Это клеймо Инквизиции. Они метят им все технологии, клеймят, так сказать. Только они все разные. Разница между этим и тем, что у штурвала, в том, что тут две короткие черточки под овалом, а на том, который на панели, три вертикальных полоски. Так маркируют уровень сложности и секретности используемой технологии. Чем сложнее и опаснее, тем выше гриф секретности производства и, соответственно, дороже артефакт. Посмотри на рукоять своего пистолета.

Кас осторожно достал револьвер и осмотрел рукоятку. Действительно, на ней красовался упрощенный герб, только с одной полосой под овалом. Металл был грубее, работа менее искусной.

– А сколько, максимум, бывает таких полосок? – задал интересующий его вопрос Кас.

– Я доподлинно знаю, что бывает и четыре, но здесь, на задворках болот, такие диковины я не встречал. Их можно увидеть разве что в столичном Кроатане или в Эпископи. Это главные города страны и опора Инквизиции, первый это столица и крепость, второй же технологический кузнечный центр, а заодно и центральная тюрьма Инквизиции. – Монро протянул Касу смятый кулёк из грубой ткани. – Вот, переоденься, а то все еще похож на заблудившегося землянина.

– Спасибо! – Кас радостно принял связку с улыбкой и сразу стал сбрасывать мокрую одежду. Внутри оказалась вполне добротная, хоть и мешковатая, рубаха, прочные штаны из плотной ткани и потрепанная, но крепкая кожаная куртка без подкладки. Истинное недоумение вызвали длинные подтяжки с металлическими застежками и огромная, потертая шляпа с широкими полями. – Никогда не носил таких шляп… Это здесь обязательный атрибут выживания? – прокомментировал он, примеряя нелепый головной убор.

– Нет, носи, если нравится. А вот с подтяжками у тебя выбора, действительно, нет, поясного ремня в запасе не нашлось, – Монро быстро зацепил кусок прочного брезента за два крючка в переборке, создав на скорую руку что то вроде гамака. – Пользуйся, у тебя есть шанс нормально выспаться. Вон в том кожаном мешке у печки, – Монро указал ногой на небольшой, притороченный рюкзак к стене с черствым хлебом, копченым сыром и полосками вяленого мяса козлятины. – А с утра я научу тебя управлять моей девочкой.

Сбросив неудобную шляпу, Кас немного перекусил соленым сыром и жестким мясом, запивая глотком чистой воды из фляги. Он терпеливо дождался, пока Монро, ворча себе под нос, оттолкнёт катамаран шестом от илистого берега и займёт место у штурвала. Как только лопасти парового двигателя зашлепали по воде, Кас немедля лег в импровизированный гамак. К его удивлению, котел и вращающиеся лопасти катамарана издавали не так уж много шума, как можно было предположить сначала. Глухое гудение машин и ритмичное плесканье воды создавали монотонный белый шум. Под убаюкивающее мерное раскачивание судна на небольшой волне и тепло, идущее от растопленной печки, он быстр погрузился в глубокий сон.

Кас проснулся рано. Тусклый предутренний свет сочился из приоткрытой бойницы, рассеивая полумрак помещения. Его что то резко выдернуло из сна. Прислушавшись, он услышал лишь глухое бульканье работающего котла, но мерный звук вращающихся лопастей катамарана исчез. Он огляделся, Монро не было ни за штурвалом, ни в отсеке. Открытый входной проем явно намекал, куда мог подеваться хозяин судна. Прихватив с собой револьвер и, наскоро накидывая куртку, Кас осторожно выбрался наружу.

На носовой гондоле, неподвижный, как статуя, застыл Монро с длинной, полуметровой латунной подзорной трубой в руках. По всей реке и её низким берегам стелился молочный густой туман, но первые лучи утреннего солнца уже принялись за работу, и он стремительно рассеивался, буквально на глазах, обнажая мрачные очертания деревьев.

– Монро! – Кас громче обычного окликнул напарника, опасаясь спугнуть его концентрацию. – Всё в порядке? Почему мы встали?

– Прямо по курсу засада. Нас уже ждут, – Монро отвечал отрывисто, голос резкий, как щелчок курка. – Придётся принять бой, здесь не отвертеться.

Кас всматривался вперед. Сейчас они стояли недалеко от правого берега. Участок реки здесь был шириной метров в двести, но дальше, по ходу течения, он резко сужался почти до ширины самого катамарана, образуя идеальную бутылочную горловину.

– Видишь сужение? Там, на правом берегу, в укрытии, они и засели. Сейчас я высажусь здесь. Ближе подходить – выдать себя. Твоя задача вести катамаран очень медленно вперед, прямо на них. Их должно быть не меньше пятерки, а то и больше. Мне нужно, чтобы все глаза и стволы были прикованы к тебе.

– Как ты вообще их засек в этом тумане? – Кас скептически всматривался в рассеивающуюся пелену.

– А я и не видел никого. Но кто то из них спугнул целую стаю уток в камышах на том берегу. А банд, числом меньше пяти, я здесь не встречал, одному или двоим не потянуть такое дело.

– Уток могла спугнуть и одна из местных мерзких тварюшек, – заметил Кас.

– Да, конечно, могла и не банда, как ты сказал, – Монро криво улыбнулся, но глаза оставались холодными. – Но проверить надо. К тому же, я обещал дать тебе порулить моей девочкой. Пойдем, покажу рычаги.

Монро ловко нырнул в темный проем, и Кас поспешно последовал за ним. Базовое управление катамараном, действительно, оказалось относительно несложным, главный штурвал и два основных рычага: один для пара, другой для заднего хода. Были и другие маленькие кнопки и рычажки помельче, покрытые пылью, но объяснять их назначение Монро не стал, ограничившись самым необходимым.

– Ну что, понял? Держи курс прямо, тихий ход. А теперь вот возьми эту старушку, – Монро достал из чехла и протянул Касу длинноствольное оружие с прикладом из темного дерева.

– Да это же винтовка системы Шарпа! – У Каса от удивления расширились глаза. – На земле это был восемнадцатый век! А она здесь, как с иголочки!

– Относительно вашего восемнадцатого века, она и есть новая, – усмехнулся Монро. – Ей всего лет тридцать, производство местного арсенала. Патронов, увы, всего семь. Не справишься с музейным экспонатом?

– В руках такую никогда не держал, – признался Кас, с детским восторгом разглядывая блестящий раритет, – но принцип один на всех континентах и мирах, разберусь.

– Вот и ладно, – кивнул Монро, уже подхватывая свой тяжелый арбалет и колчан с болтами. – Тогда занимай пост. Вперед! – И он проворно выбрался наружу.

Кас высунулся вслед из проема. Монро неподвижно простоял на краю гондолы еще секунд десять, пристально всматриваясь в освобождающуюся от тумана гладь воды и берег. Затем, без лишнего шума, спрыгнул в мутную воду. Глубина достигла ему лишь по грудь, не больше метра. Зажав арбалет над головой, Монро медленно, стараясь не поднимать волну, побрел к заросшему берегу. Кас затаил дыхание, выждал еще полную минуту после того, как Монро окончательно скрылся среди прибрежных деревьев. Только тогда он глубоко вдохнул, сжал штурвал и вернулся к управлению судном, медленно включая ход.

Кас плавно опустил левый рычаг на одно деление. Где то в глубине корпуса заурчали механизмы, и лопасти парового двигателя толкнули «Натали» вперед с едва заметным толчком. Кас аккуратно повернул штурвал, стараясь вывести судно на середину реки. Этот маневр мог дать Монро лишь драгоценные секунды дополнительного времени, но, чтобы добраться до засады раньше катамарана, ему пришлось бы двигаться со скоростью оленя. Кас зафиксировал штурвал в нужном положении и принялся проверять оружие. Он, действительно, до этого никогда не держал винтовку Шарпа в руках. Оружие, тяжелое и длинноствольное, было однозарядным, но удивительно сбалансированным и удобным в хвате. Он ловко зарядил патрон в патронник ствола и изготовился к стрельбе, прильнув щекой к прохладному прикладу. Пистолет, полученный от Монро, тоже оказался в боевой готовности. С собственной совестью Кас уже договорился, стрелять первым он не станет, но, если его жизни будет угрожать реальная опасность, пусть пеняют на себя.

Неотрывно Кас следил за рекой и берегами сквозь узкие щели носовых и боковых бойниц. Вот при взгляде на правый берег мелькнула быстрая тень, похожая на призрачный силуэт Монро, которая скользнула между стволов деревьев и зарослей кустов. Но почти сразу он усомнился, не игра ли это напряженного воображения. Может, это была просто движущаяся от ветра тень дерева? Кас глубоко выдохнул, пытаясь унять предательскую дрожь в ладонях, и вновь устремил взгляд вперед.

Река здесь, действительно, резко сузилась. Высокие берега смыкались с обеих сторон, нависая мрачной стеной. Слева непроходимая стена из густого леса. Гигантские деревья росли прямо из воды, их мощные, переплетенные корни обнажались на крутом, осыпающемся откосе. Спутанные кустарники, сломанные ветки и упавшие стволы делали чащу абсолютно непроходимой. Справа же берег был пологим, и наступающие армии камышей захватили полосу шириной метров в двадцать вдоль всей водной грани. Именно из за этих камышовых джунглей река казалась столь узкой, да еще и петляла змеёй. И вот, за очередным плавным поворотом камыши неохотно расступились, уступив небольшой участок суши. Чуть ближе, на отдельной болотной кочке, застыл человек. Кас всмотрелся. Фигура сливалась с пейзажем, как хамелеон. Длинные, грязно серые волосы, сплетенные в десятки тонких, слипшихся от грязи и жира косичек, спадали на заляпанные глиной плечи. Поверх истлевшего плаща на плечи была наброшена грубая шкура неизвестного зверя, лишь кое-как перетянутая гнилой веревкой. Она была пропитана болотной тиной, усеяна мелкими веточками и сухими травинками, впрочем, как и вся остальная одежда незнакомца. Его лицо, измазанное толстым слоем грязи и сажи, лишь подчеркивало это единение с болотом. В руках этот странный тип сжимал многозарядный карабин системы Бертье. Оружие, знакомое Касу по историческим справочникам как атрибут французских колониальных войск конца XIX века. Но здесь и сейчас он выглядел как реликт позапрошлой эпохи. Деревянный приклад рассохся, покрылся глубокими трещинами, местами из него вывалились целые щепки. Темные пятна: то ли засохшая грязь, то ли проржавевшая сталь, покрывали весь ствол и механизмы. И, казалось, только толстая ржавая проволока, туго обмотанная вокруг оружия от приклада до дульного среза, удерживала эту жалкую рухлядь от полного распада на глазах.

– Беатрис! Эй, это ты? – Хриплый голос донесся не от грязного человека, смахивающего на болотную кочку, а чуть поодаль, из за его спины. – Всё идёт по плану? Где хозяин корыта?

Фигура в замызганных брюках и прожжённой жилетке поверх грязной белой рубашки быстро засеменила по узкому природному земляному мостику между стен камышей. Высокий чёрный цилиндр с криво сдвинутыми короткими полями сразу бросился в глаза. Этот карикатурный вид сперва заставил Каса едва сдержать ухмылку. Но мгновение спустя, кольт «Миротворец», молниеносно перекочевавший из кобуры в руку преступника, стер всё веселье с лица Каса.

– Я должен видеть, что это, действительно, ты, – следующие слова прозвучали с отчётливой дрожью в голосе. Мужчина явно нервничал. – Глуши свой чёртов движок и выходи на палубу! Ты как раз к нашему ужину!

Мозг Каса заработал на пределе. Как только они поймут, что Беатрис нет на борту и догадаются, что она мертва, без лишних слов откроют огонь. Но даже если бы она была жива, то эта радужная встреча всё равно сулила бы ему лишь пулю. Бандиты ждали именно её, значит, Монро не ошибся. Их план был убить хозяина, а транспорт и добро присвоить. Люди везде одинаковы, в каком бы мире ты ни оказался. Простота и подлость.

Кас инстинктивно глянул вперед, и в этот момент из мутной воды в двадцати метрах прямо по носу «Натали» всплыл толстый, обросший тиной канат, намертво перегородив реку поперёк. Вниз, вдоль него, спускалась тяжёлая сеть из ржавой проволоки и веревок, под водой она скорее всего крепилась к такому же якорному канату. Ловушка… Он резко дернул рычаг заднего хода. Когда скорость упала до нуля, Кас вырубил двигатель. Лопасти замерли, а с ними и время сжалось в ледяной комок. Бандиты пока не стреляли, но это был вопрос секунд. Единственный шанс – это опередить, стрелять первым. И пусть совесть потом хоть обгрызётся.

– Э-эй! Беатрис уже спит! – Кас крикнул, стараясь копировать грубоватый тон её напарника, его корявый английский ревел над водой. – Не могу её растолкать! Она выпила всё, что горело!

– Это ты, Уэйд? – Голос лидера приближался, сопровождаемый хлюпающими шагами по жиже.

– Да! – выпалил Кас. Значит, так звали напарника Беатрис. Хорошо хотя бы узнать имя своей роли.

– Знаешь что, Уэйд! – голос сорвался в опасную усмешку. – Я тебе не верю.

– Почему? – сердце Каса стучало в висках.

– Потому что эта карликовая медведица могла перепить целую роту солдат и стоять на ногах твёрже скалы! Да и никаких Уэйдов я в её команде не припоминаю!

Раздался грубый, разноголосый смех, хриплый, визгливый, и ещё один, глухой. Шутка пришлась по вкусу. Но Каса пробил леденящий пот. Он отчётливо насчитал не менее четырёх разных голосов. Четверо против одного. Монро не видно, значит, в расчёт не берём. Мысленно он лихорадочно перебирал варианты, двоих видит, человек кочка и шляпа, ещё двое где то в тенях деревьев или камышей. Четыре ствола против одного его револьвера и однозарядной винтовки. Шансы были никакие, но сдаваться было не в его правилах.

– Эх, ребятки, чес слово, – голос из темноты был хриплым, – Вильгельм сел бы сейчас с вами за стол, отпраздновал бы кончину нашей общей знакомой, – Кас даже не сразу понял, что преступник говорил о себе в третьем лице. – В смысле, помянул! Конечно, помянул бы! – слова понеслись быстрее, с фальшивой бравадой. – А она то точно в демоновы когти отправилась? – вопрос сорвался на нервный смешок, тут же перекрытый приглушенным кашлем.

Кас, прильнув к холодной, покрытой конденсатом броне бойницы, сумел разглядеть фигуру, медленно ползущую в кустах сквозь клубы ядовито зеленого тумана, стелющегося над черной водой. Ветка под ногой бандита предательски треснула, мгновенно приковав внимание.

– Но что я скажу Бо, когда он спросит меня, где убийцы его дочери? – Бандит в шляпе с обвислыми полями, из под которой выбивались грязные рыжие патлы, вернул фокус Каса на себя. Он уже почти подошел в упор к облупленному борту катамарана, от которого пахло тиной и машинным маслом, не хватало пары шагов. – Если я не принесу ему ваши головы на блюде, то он возьмёт мою взамен.

Кас резко прижал приклад к плечу, пальцы нащупали холодную скобу курка. Вскинул длинноствольное ружье, взгляды столкнулись. Глаза бандита маленькие, свиные от неожиданности дико расширились. Глухой удар, вспышка, ослепившая на миг, и клубящееся облако едкого сизого дыма. Одновременно с выстрелом бандит с воплем нырнул за ближайшую проржавевшую гондолу катамарана. Еще два выстрела почти слились в грохочущее эхо. Две вспышки, одна ухнула возле деревьев справа, там, где Кас видел ползущего, а вторая просвистела над головой, целились в узкие бойницы судна. Кас, ослепленный дымом, с горьким привкусом пороха на языке, судорожно начал перезарядку. Большим пальцем с силой вытолкнул еще дымящуюся гильзу, пальцы дрожали, нащупывая в подсумке на поясе массивный латунный патрон. Втолкнул его в патронник, больно ударив по затвору ребром ладони. Это заняло секунд пять, но показалось вечностью. Он успел проклясть конструкторов однозарядного оружия, всех их родственников до седьмого колена и даже попугая, который теоретически мог бы быть у внучатой племянницы главного инженера. При перезарядке Кас переместился к массивной, покрытой шестернями и рычагами стене отсека управления, чтобы сократить угол обстрела. За спиной жужжал и подрагивал главный паровой коллектор, обдавая теплом.

Кас снова вскинул ружьё, ища глазами ползущую в кустах тень. Долго искать не пришлось. Человек в плаще из прорезиненной ткани, местами прожженном кислотой, находился там же. Силуэт, укрытый тенями, выступал из за кривого дерева лишь на треть туловища. Склонившись над своим ружьем, человек судорожно дергал рукой, явно пытаясь его отремонтировать ударно ругательным способом. Кажется, Кас даже услышал его тихое, сдавленное: "Чертова железяка!" Выстрел. Оружие плюнула огнем и отдачей, вогнав приклад в уже ноющее плечо. Инерция отбросила тень на землю, где она и осталась лежать. «Эти люди не дали бы мне уйти живым», – Кас повторял эти слова как мантру. Да, он умел стрелять благодаря юношескому увлечению. И, да, так случилось, что он поневоле гражданским попал на войну, видел её ужасы. Но он никогда не был солдатом, никогда не поднимал оружие на человека, не убивал его вот так, видя белки его глаз.

Воцарилась гробовая тишина, нарушаемая только навязчивым шипением пара где то в глубине катамарана, бульканьем воды за бортом и далеким, тоскливым криком неведомой болотной птицы. Кас начал перезаряжать оружие, пальцы липли от пороховой гари и пота, и в этот момент со стороны второго стрелка послышался душераздирающий крик, который затих внезапно, коротким всхлипом. «Выстрелов не было… Арбалет Монро… Тогда двое мертвы, значит, где то еще двое», – подумал Кас и тут же услышал еле уловимый, шаркающий шаг по мокрому металлу в паре метров за спиной. Резко развернулся, но как то неуклюже, на одной ноге, задев коленом выступающий медный рычаг переключения клапанов на пульте. Это его и спасло, он рефлекторно согнулся от боли в колене, и пуля с оглушительным ревом прилетела точно в то место, где только что была его голова, оставив на металле рваную звезду и запах раскаленного железа. Кас уставился в глаза незнакомцу, низкорослому, коренастому, с лицом, изрытым оспинами и следами кислотных ожогов. Человек кочка замер, ошеломленный своим промахом в упор, его дешевый карабин с самодельной проволочной обмоткой дымился в дрожащей руке. Их разделяло чуть более метра, и оружие Каса было пусто. Он инстинктивно попытался нащупать пистолет, но его не было. Ладонь скользнула по влажной коже ремня, наткнулась на холодную рукоять ножа с зубчатым обухом. Кас выхватил его, и с диким, хриплым криком ринулся на бандита. Тот уже лихорадочно передернул затвор и поднимал оружие, когда нож со скользким, противным чвяканьем вошел ему в горло вертикально, по самую рукоять. Кас почувствовал, как лезвие рвет хрящи и мышцы, а тело бандита судорожно дернулось. Он и сам не понимал, почему действовал именно так. Сделав шаг, он оттолкнулся от скользкого пола и всем весом впечатал бандита в стену с грохотом. Тело сползло на колени, а затем тяжело рухнуло лицом вниз в масляную лужу, смешивая кровь с мазутом. Кас стоял, тяжело дыша, и смотрел на растекшуюся черно красную лужу, на свою окровавленную перчатку, сжимающую рукоять ножа, постепенно осознавая содеянное. Одно дело, если ты убил кого то пулей издалека, в полумраке, и совсем другое – вот так, ножом, чувствуя его последний хрип, видя, как гаснет сознание. Запах крови и кишечника перебивал машинное масло.

В проеме справа, бесшумно, как тень, появился Монро. Его длинный арбалет был направлен в темноту за спиной Каса. Холодные глаза мгновенно отсканировали помещение. Два тела, Кас с ножом, кровь и разбитый прибор на пульте.

– Молодец! Я думал всё, кончился Касий! – Голос Монро был хриплым. У него была разодрана штанина от колена до бедра, и темная, почти черная в тусклом свете, кровь пропитала грубую ткань. Вся его левая сторона лица также была испачкана свежей кровью и какими то слизистыми подтеками. Глаза навыкате и та, совершенно нездоровая, оскаленная улыбка напомнили Касу их первую встречу и даже добавили жути.

– Что с тобой там произошло? – спросил Кас, не отрывая взгляда от проема.

– Встретил парочку пёсиков, тех, с которыми ты уже успел побеседовать, – Монро хрипло усмехнулся окровавленными губами. Он задержался в проходе лишь на мгновение.

В этот момент грянул выстрел. Монро мешком ввалился внутрь, с грохотом ударившись плечом о стальную переборку. А на его месте, шагах в пяти, прямо напротив катамарана, Кас увидел уже знакомого бандита в высокой шляпе. Тот ловким, отработанным движением взвел курок своего длинноствольного пистолета и прицелился прямо в лоб Каса. В момент выстрела Кас уже падал на пол катамарана, и пуля пролетела над ним, оставив на противоположной стене рваную отметину. Упав, он огляделся. Монро оказался жив, он с трудом, хватаясь за выступы, отполз от выхода в сторону отсека с двигателем, оставляя за собой жирную кровавую дорожку, и судорожно рылся в разбросанных рюкзаках. Слышалось его прерывистое, хриплое дыхание. Повернув голову в другую сторону, Кас увидел свой пропавший пистолет. Он валялся под массивным, покрытым латунными тумблерами и стрелочными индикаторами пультом управления судном. Вероятно, оружие выпало, когда он ударился ногой. Холодная, знакомая тяжесть в руке заставила хоть немного успокоить дрожащие нервы. Кас аккуратно выглянул в правую бойницу. Стрелок среагировал молниеносно, пуля врезалась в бронированную кромку бойницы с оглушительным звоном и брызгами раскаленного металла так близко к уху, что он опалил кожу. Резко присев обратно, он уловил краем глаза, как Монро с проклятием опускает свой тяжелый арбалет. Почти мгновенно где то за стеной камышей раздался оглушительный взрыв, и катамаран качнуло на волне. А секундой позже оттуда же раздался вопль, полный боли и бессильной ненависти.

– Я перережу сети! – прорычал Монро, внезапно выпрямившись во весь рост и выхватывая из за спины огромное, похожее на тесак мачете с зазубренным обухом. Он буквально вырос перед Касом. Стоял, залитый кровью, бледный, как мел, но невероятно собранный, как будто не замечал ран, включая пугающую, сочащуюся розовой пеной дыру от пули в верхней правой части груди. – Будь готов дать полный ход, как только я махну рукой! – выдохнул он, впиваясь в Каса взглядом, в котором смешались боль, ярость и железная воля. Дождался кивка и, не колеблясь, прыгнул за борт, с глухим всплеском шлепнувшись в черную воду.

Кас швырнул себя к штурвалу и занял позицию у ближайшей бойницы справа от него, не сводя глаз с берега, где скрылся Монро. Тот не торопился, двигался тихо, только легкое колыхание камышей выдавало его путь. Сделав небольшой крюк, он обошел открытый участок берега и уже подбирался к видимым у воды толстым, переплетенным стальным канатам сети, как в этот момент с противоположного берега, из густой тени вековых деревьев раздалось сразу три выстрела, один за другим. Резкие, сухие щелчки винтовочных затворов подтвердили, что они принадлежали разным винтовкам. Ледяная волна страха прокатилась по спине Каса, их шансы выжить резко сократились. Монро даже не вскрикнул, просто перекатом с отчаянной ловкостью ушел с линии огня и устремился обратно к катамарану, прижимаясь к земле. Кас, не раздумывая, сделал три слепых выстрела в сторону невидимых бандитов. Попасть он не рассчитывал, потому берег был слишком далеко и был затянут дымкой и густым подлеском. Главное, напугать, заставить залечь, выиграть секунды. То ли у него получилось, то ли преступники оказались не такими расторопными и меткими, как почивший ныне Вильгельм. Но Монро с последним усилием добрался до катамарана и втянулся внутрь до того, как невидимые стрелки сумели перезарядиться и выстрелить снова. Кас отшвырнул ружье и обернулся к Монро, присев рядом.

– Ты как, жив? – голос Каса срывался. Монро тяжело облокотился на бронированную стенку катамарана спиной и медленно сползал на корточки. Кас с ужасом разглядел новый, зияющий след от попадания пули выше колена на правом бедре. Кровь хлестала густой струей, пропитывая штанину. Он, пригибаясь, подскочил к раненому.

– Если сумеем прорваться и дотянем до дома, то еще поживу, – прохрипел Монро. Его веки тяжело опускались. – Но их осталось минимум ещё трое. Нечего и думать о том, чтобы с ними справиться, не в таком состоянии. Жаль, что я не дотянулся до сети. Нужно срубить хотя бы один верхний канат. Тогда… тогда есть шанс прорваться. – Он замолчал, его голова упала на грудь, дыхание стало поверхностным и частым, как у загнанного зверя.

Кас на мгновение задумался, машинально повернув голову к бойнице, из которой только что стрелял. Его взгляд скользнул по стальной балке, зацепился за массивный механизм гарпунной пушки и остановился на остром, серповидном наконечнике снаряда.

– Монро, гарпунная пушка на ходу?

– Работает, как часы. Я перед каждым выходом её проверяю, как и всю свою «девочку». Каждый винтик.

– Эх, всегда мечтал пострелять из такой штуки, – Кас мечтательно улыбнулся. – До дерева, к которому привязана сеть, метров пятнадцать. Тут и слепой не промахнётся.

– Вот только пуля быстрее гарпунного троса. Вылезешь – и ты как на ладони. «Тут и слепой не промахнётся», – передразнил его Монро, но в его голосе промелькнула задумчивость.

Пока Кас щупал пальцами последние патроны для своего пистолета, Монро резко вскочил на ноги и, пригнувшись, рванул к своим замызганным мешкам.

– Ага, вот же ты, – пробормотал он себе под нос, нащупывая что то в глубине рюкзака. Он спокойным, почти развязным шагом подошёл к передней бойнице, ловко выдернул чеку дымовой шашки и, не целясь, швырнул её на левую гондолу.

Кас сперва опешил, не понимая замысла своего напарника. Что то глухо звякнуло по броне, и из шашки повалил густой, удушливый дым химической гари. Через несколько секунд сплошная молочно белая пелена полностью скрыла носовую палубу и гарпунную установку от глаз бандитов.

– Чего застыл, как вкопанный? – рявкнул Монро, не оборачиваясь. – Делай, что задумал! Смотри, только не облажайся!

Кас промахнулся. Снаряд с оглушительным лязгом рванул из ствола, пронесся в полуметре ниже каната и вонзился в ствол дерева чуть выше ватерлинии. Раздался оглушительный хруст ломаемой древесины. Ствол, к которому была привязана сеть, снесло напрочь, и вся конструкция с плеском рухнула в воду, освобождая путь.

И в этот самый миг будто в ответ на грохот с берега раздались выстрелы. Каса отбросило на передние бойницы, будто тряпичного.

Из машинного отделения тут же донёсся истошный рёв перегруженных паровых двигателей. Катамаран вздрогнул всем корпусом и рванул вперёд, набирая скорость, его носовые гондолы задирались всё выше, вздымая пенистые буруны.

Монро одним движением втащил раненого внутрь рубки, швырнул его на сиденье, сунул в зубы склянку с каким то мутным отваром. И прижав коленом, начал наскоро перевязывать рану, при этом постоянно косясь на стекло иллюминатора и рулевые приборы.

Благо, река в этом месте разливалась вширь, становясь похожей на мутное озеро, что дало Монро несколько драгоценных минут на манипуляции с раной Каса.

Пуля вошла в плечо сбоку, так и оставшись там. Сперва Кас сквозь стиснутые зубы рычал и матерился, используя самые витиеватые и многоэтажные обороты великого и могучего, но после того, как Монро вколол ему обезболивающее из шприца странного вида, с двумя хромированными кольцами и стеклянным цилиндром в металлической оправе, волна ледяного покоя стала накатывать на сознание, смывая боль.

Когда туман в голове, наконец, рассеялся и Кас смог более менее соображать, он первым делом ощутил тугую, но аккуратную повязку чуть ниже плеча, пропахшую дымом и антисептиком, а потом увидел Монро у массивного штурвала катамарана.

– Монро, ты как? – голос Каса был хриплым, но собранным.

– Оклемался? – Монро не обернулся, его пальцы с силой дёрнули рычаг блокировки штурвала. Судно легло на постоянный курс. Только тогда он тяжело опустился на сиденье, а потом и вовсе сполз на пол, прислонившись спиной к металлической панели. – И вовремя. Иди сюда. Действие «Последнего шанса» вот-вот закончится, и я начну истекать кровью, а потом потеряю сознание от боли. Ты должен хорошенько перевязать все мои раны.

– Иду. – Кас поднялся, преодолевая ноющую боль в плече, и подошёл к напарнику.

– Вот. – Монро, скрипя зубами от напряжения, вытащил из-под штурвальной колонки массивный металлический ящик с потускневшим красным крестом. – Осталось от залётных фашистов. Сейчас таких на рынке и не сыщешь. – Кас разглядел стёртые временем, но всё ещё узнаваемые немецкие буквы над символом медицины.

Кас принялся за перевязку. Ему мешали отсутствие навыка и трясущиеся от адреналина руки, но Монро сквозь сжатые зубы командами направлял его, не позволяя совершить критичных ошибок. Только через час, измождённый и покрытый потом, Кас дотащил перевязанного напарника до узкой лежанки. Из ящика он достал шприц того же странного образца с двумя металлическими кольцами и стеклянным цилиндром в оправе. На корпусе было выцарапано слово «Холодок».

– Это избавит от боли, – просипел Монро, уже теряя связь с реальностью. – Я и тебе вколол такой же. Действует долго, часов двенадцать. Но когда опять станет плохо, там есть ещё парочка. – Он слабо махнул рукой в сторону своего рюкзака. – Мы уже прошли пересечение с другой рекой. Скоро будет деревушка, под названием Перекрёсток. Не вздумай там причаливать. Кроме одержимых и бандитов, там никого нет. Держи вторую скорость и не реагируй на происходящее на берегу, если это не угрожает моей девочке. А как сядет солнце, разбуди меня.

Пейзаж оказался скучным и однообразным. Кас разглядывал берега всю дорогу, да и заняться в целом было нечем. Ровная гладь серой воды, низкое свинцовое небо, бесконечные стены камыша по берегам – все это навевало тоску и легкое оцепенение. Первые пару часов Кас раз за разом прокручивал в голове всё, что с ним произошло. Каждая деталь – всё указывало на то, что он, действительно, попал в другой мир. Конечно, всегда оставался призрачный вариант, что это проделки какого-то безумно богатого миллиардера, который решил свести его с ума ради извращенной забавы, устроив феерическое, жестоко детализированное театральное представление. Но с каждым часом, проведенным в этой сырой, пахнущей тиной и дымом реальности, этот вариант казался Касу все более нелепым и маловероятным. Слишком уж все было настоящим. Слишком пахло болью и страхом.

Его мрачные размышления прервал вид очередного свидетельства разрушения. По левому борту проплывали остовы домов, почерневшие от огня и времени. Оконные проемы зияли пустотой, как глазницы черепов. А чуть впереди, у самой воды, торчал обугленный причал. Когда-то он, судя по остаткам опор и балок, был довольно солидным, возможно, даже обладал собственной крышей, превращавшей его в подобие сарая или склада. Теперь это был лишь скелет, черный и скрюченный, вонзающийся в воду обгоревшими балками.

И на самом краю этого скелета, там, где прогнившие доски едва держались над темной водой, стоял человек.

Кас моргнул, на мгновение решив, что это галлюцинация от усталости и монотонности. Но нет, фигура была отчетливой, хотя и казалась неотъемлемой частью мрачного пейзажа, как еще один обгоревший столб. Он стоял неестественно прямо и неподвижно. Не как страж, а скорее, как забытая кукла с перебитым позвоночником. На нем был длинный, до пят, выцветший сюртук грязно-серого, болотного оттенка. Полы его, особенно снизу, были обуглены, но не свежим пожаром, а словно десятилетия назад. Ткань странно отливала перламутром на редких проблесках света, напоминая мокрую чешую. Из-под сюртука виднелись грубые сапоги, покрытые толстым слоем засохшей грязи и соли, словно он только что вышел из морских глубин.

Но больше всего Каса поразило лицо. Оно было мертвенно-бледным, лишенным единой кровинки. Кожа казалась влажной, покрытой тонкой пленкой, как у вытащенной на берег рыбы. Темные, мокрые пряди волос, цвета гниющей водоросли, небрежно падали на высокий лоб и не шевелились на ветру, будто прилипли. А глаза… Они были слишком большими для этого изможденного лица и широко открытыми. Мутно-зеленая радужка, как тина в заболоченной луже. Но самое жуткое – это зрачки. Они казались слишком широкими, бездонными, поглощающими тусклый свет и абсолютно пустыми. Ни мысли, ни эмоции, ни даже простого любопытства к проплывающему катамарану. Просто пустота и леденящее безразличие. Они не моргали. Касу показалось, что этот взгляд пронзает не только его, но и время, и пространство, упираясь куда-то в бесконечную, холодную тьму.

Руки человека были сложены перед собой, Касий успел заметить длинные, костлявые пальцы с неестественно острыми, грязными ногтями, похожими на когти. А на тыльной стороне одной ладони, когда фигура чуть развернулась вслед за катамараном, мелькнул странный знак. Что-то вроде выжженной или врезанной в кожу спирали, которая едва заметно светилась тусклым, больным, зеленоватым светом, как гниющая фосфоресцирующая рыба.

Катамаран проплывал мимо. Человек на причале не шелохнулся, не повернул головы, не сделал ни малейшего жеста. Он просто стоял, впиваясь своим пустым взглядом в пространство перед собой или сквозь него, являясь живым воплощением запустения и какой-то древней, непонятной скорби. Он казался частью руин, ожившим призраком сожженной деревни.

Кас почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Это не было страхом в чистом виде. Скорее, глубоким, инстинктивным неприятием, ощущением леденящей чуждости. Этот человек… существо, стоящее там, нарушало все представления о нормальном. В нем не было ничего живого, кроме самой формы. Только сырая, безмолвная пустота и неприятный намек на влажность и гниение, который Касу почудился даже на расстоянии.

Когда катамаран миновал причал и руины скрылись за поворотом реки, Кас еще долго смотрел назад, но фигуры уже не было видно. Словно она растворилась в сером воздухе, как мираж. Осталось только чувство тяжелого недоумения и странного, необъяснимого беспокойства. Кто это был? Сторож руин? Отшельник? Или просто плод его усталого воображения, подогретого мрачными мыслями и видом разрухи? Он не знал. Но ощущение ледяной пустоты в тех бездонных глазах запомнилось ему надолго. Кас вздрогнул и потяжелее оперся на штурвал, стараясь прогнать неприятное видение. Впереди было еще много реки и неизвестности.

Тяжелое впечатление от увиденного на причале еще висело в воздухе, как запах гари. Кас машинально вглядывался в берег, пытаясь отвлечься от ледяной пустоты тех глаз и влажного мерцания того знака. На мгновение ему показалось, что он заметил высокий шпиль церкви, острый, как обвинительный перст, но его тут же скрыли развалины близлежащих построек, обгоревшие остовы, похожие на те, что окружали зловещего незнакомца.

Вскоре руины стали редеть. Дома, вернее, то, что от них осталось, стояли теперь отдельными, полузаброшенными подворьями, затерянными среди буйно разросшейся после пожара сорной травы. А затем и они исчезли, сменившись плотной стеной леса, надвинувшегося по обеим сторонам реки, словно желая поглотить следы человеческого присутствия. И Кас снова погрузился в свои мысли, но теперь они были окрашены новой, мрачной краской.

Принять то, что придется забыть про блага цивилизации, горячую воду, электричество, интернет, для Каса было не так уж сложно. Он никогда не был фанатом больших шумных городов с их вечной суетой и фальшью. Всегда предпочитал тишину собственного небольшого домика на окраине, где можно было слушать треск дров в камине и смотреть на звезды сквозь верхнее окно мансарды. Никакие комфортабельные квартиры в стеклянных башнях не могли сравниться с этим ощущением подлинного покоя. Но этот мир… Мысль вернулась к мокрым, безжизненным глазам на причале, к обугленным руинам. Если то, что говорит Монро, правда – а после сегодняшнего видения сомнений почти не оставалось – то этот мир был не просто другим. Он был опасным и безжалостным до самой своей сердцевины. Найдет ли он здесь когда-нибудь свой домик с камином? Или его ждут только обгоревшие причалы и леденящие душу встречи в сумерках?

С горечью, острой, как нож, Кас вспомнил тех, кого оставил там, на Земле. С женой он давно развелся, их пути мирно разошлись. Но сын… Сын только что окончил институт, полный надежд и планов, только начал вставать на ноги, делать первые, робкие шаги во взрослой жизни. Кас так хотел увидеть его триумфы, большие и маленькие победы, быть рядом, поддержать… Теперь эта дверь захлопнулась навсегда. Солнце, низко опустившееся, коснулось макушек самых высоких деревьев на западном берегу. Последние лучи, теплые и золотые, на миг согрели его лицо, но не душу. Пора было будить Монро, этого человека, который так же, как и он, был выдернут из своей жизни и заброшен сюда. Единственного, который был хоть какой-то, пусть и тончайшей, ниточкой к той потерянной нормальности. Ниточкой, которую так легко мог порвать этот безжалостный мир или оборвать тот, кто стоял на обгоревшем причале, наблюдая.

Монро уже не спал. Вернувшаяся боль заставила его глаза широко открыться ещё до того, как Кас подошёл. Когда он приблизился, товарищ уже отложил в сторону пустой шприц. Он молча смотрел вперёд, на нос судна, сквозь заляпанное грязью стекло иллюминатора, а затем, сдавленно кряхтя, начал подниматься.

Кас, не терпя возражений, быстро подхватил его, закинул здоровую руку Монро себе на шею и помог тому добраться до штурвала. Тот упёрся руками в массивный штурвал, долго и пристально вглядываясь в очертания берегов, словно древний кормчий, сверяющий курс по звёздам. Касий не понимал, что можно разглядеть в этом однообразном, унылом пейзаже из гнилых деревьев и туманной воды.

– Ещё пару часов, и мы дома, – наконец, выдохнул Монро и тяжело опустился на сиденье справа от штурвала. Его лицо покрыла испарина. – Когда придёт время, управлять будешь ты. Мне пока тяжеловато.

– Хорошо, – Кас не понял, что значит «когда придёт время», но решил не переспрашивать. – Мы уже подходим к поселению?

– К Норе? – Монро фыркнул. Так назывался ближайший городок наёмников. – Нет, до неё ещё почти сутки идти полным ходом. Сейчас мы направляемся ко мне домой. Ну, туда, где нас ждёт горячий ужин и тёплая постель… В лучшем случае.

– Ты серьёзно? – Кас с недоверием покосился на напарника.

– Нет! Хорошо, если от хозяйки не огребём, – Монро громко расхохотался, но тут же сморщился от пронзившей его боли, и смех оборвался.

– Ты женат? – почему-то эта мысль вызвала у Каса ухмылку.

– Нет. Марсела, или Костяная Дама, как её звали когда то, это пожилая женщина, которая дала мне кров тогда, когда мне было некуда идти. Она рассказала мне об этом мире и обучила ремеслу охотника на демонов. – Монро говорил тихо, и в его голосе сквозило неподдельное уважение. – Она знает, что я пришелец. Расспрашивала, и я многое ей рассказывал. О Земле, о городах и кораблях, ракетах и компьютерах, о том, как далеко шагнуло человечество и откуда взялся здешний Торквемада, кем он был на Земле. Она, что то вроде историка или учёного, только этого мира. Собирала информацию по крупицам ради собственного удовольствия всю жизнь. Ты можешь смело доверить ей свои тайны. Она даст правильные советы.

– Отлично, значит, она очень интересный человек. Я с удовольствием с ней пообщаюсь.

– Скорее у тебя уши в трубочку свернутся! – Монро снова рассмеялся, на этот раз сдерживая себя. – Марсела – самая взбалмошная и бедовая старушенция, которую я когда либо видел. А сквернословит она так, что кресты в церквях переворачиваются, а демоны, бывало, уши сами себе отгрызали, лишь бы не слышать её тирад.

– Буду иметь это в виду, – Кас тоже рассмеялся. Напряжение последнего боя и всей этой безумной реальности понемногу отпускало, и этот смех был ему отчаянно необходим.

Монро откинулся на прохладную бронированную стенку и закрыл глаза, снова оставив напарника наедине с его мыслями. Шок от боя постепенно отступал, уступая место тяжёлым, густым размышлениям, которые приползли вместе с надвигающимися сумерками. Сегодня он стал убийцей. Кас не винил себя, не истязал вопросами о том, правильно ли поступил. Закрывая глаза, он не видел лица Кочки, захлёбывающегося кровью. Выбора не было – убей или будь убитым. И он убил. Сделал то, что должен был, чтобы выжить. Но в тот момент внутри что-то умерло. Что-то важное и невосполнимое.

Кас посмотрел на Монро. Если бы не этот человек, он бы сейчас гнил на болотах. В нём странным образом сочетались учитель истории и безжалостный убийца. Или учитель давно мёртв, а то, что увидел Кас, лишь тени, всплывшие на поверхность из за встречи с прошлым, с ним самим.

– Хватит пялиться, я тебе не девушка, – Кас вздрогнул от неожиданности. Монро проговорил это, не открывая глаз. – Бо значит, – резко сменил он тему.

– Бо – это что?

– Бо – это кто. Главарь местной шайки, банды головорезов крупнейшей на окраине болот, насчитывает почти пятьдесят голов крупного рогатого скота, – сказал Монро с едва сдерживаемой неприязнью. Он открыл глаза и резко встал, слишком резко, вздрогнул от боли и грузно облокотился на пульт управления.

– Вижу, ты с ними уже пересекался?

– Да, – хрипло ответил Монро, – очень давно. – Он мотнул головой в сторону левого берега. – Сворачивай туда.

– Есть, капитан! – Кас улыбнулся и выкрутил штурвал влево.

Весь берег покрывала стена трёхметровых камышей, настолько густая, что самой земли видно не было, лишь верхушки далёких деревьев намекали, что где то там начинается суша. Приблизившись к зелёной стене почти вплотную, Кас уже собрался, было, сбросить скорость, но Монро перехватил его руку.

– Нет, не сбавляй. Правь чуть левее.

– Но мы же врежемся! – возразил Кас, но штурвал всё же повернул.

– Куда делось «есть, капитан»? – усмехнулся Монро.

Гондолы катамарана с грохотом подмяли под себя частокол растительности, и в тот момент, когда Кас уже приготовился к удару, камыши неожиданно расступились, открывая узкую протоку, шириной едва ли больше самого судна. Катамаран влетел в неё ровно посередине, но сложность заключалась в том, что уже метров через двадцать речушка резко поворачивала. У Каса на лбу выступил холодный пот. Он сбросил скорость до минимальной. За первым поворотом последовал второй, потом третий. Берега кое-где были одеты в древнюю, потрескавшуюся каменную кладку – всё, что осталось от некогда искусственного канала. На одном из поворотов ему даже показалось, что он мельком увидел остатки скульптуры, её массивное основание и нижнюю часть, начало чего то величественного. Разобрать, игра ли это света или намёк на былую цивилизацию, Кас не успел. Судно снова рвануло вперёд, и вот уже катамаран вырвался из узких объятий канала на гладь небольшого лесного озера, не более ста метров в поперечнике.

– Правь к причалу, – Монро кивнул в сторону невзрачного деревянного пирса, упиравшегося в берег, где стоял небольшой, приземистый одноэтажный домик, будто вросший в землю.

За недолгое путешествие Кас успел освоить азы управления судном и с некоторой гордостью, хоть и не без скрипа обшивки о сваи, аккуратно пришвартовался к неширокому настилу.

– Идём, – Монро оттолкнулся от пульта и сделал шаг к выходу, но простреленная нога подкосилась. Он бы рухнул лицом в гнилые доски, если бы Кас не подхватил его, резко вскрикнув от боли в собственном плече. Закинув руку напарника себе на шею, он двинулся вперёд, ковыляя и синхронизируя шаги под тяжестью почти безвольного тела.

– Ну, Миша, и какого чёрта ты притащил ко мне на порог этого вылинявшего болотного головастика? Я уже старовата для таких сомнительных подарков, да и День рождения аж через полгода! – раздался резкий, прокуренный голос.

Кас поднял глаза и упёрся взглядом в два чудовищных дула, нацеленных ему прямо в грудь. В руках пожилой женщины монтировалось огромное двуствольное ружьё под патрон «Нитро Экспресс», слонобойное. В её жилистых, покрытых сетью шрамов руках оно выглядело сюрреалистично, но держала она его с убийственной уверенностью. Холодный, стальной взгляд не оставлял сомнений в её решимости.

– И вина, ясное дело, не привёз! Опять, поди, свою бурду из болотной тины и ржавых гвоздей хлещешь?

– Технически, это я его сюда притащил, – нашёлся Кас, чувствуя, как вес Монро становится невыносимым. – И поверьте, мадам, я совсем не подарок. А вот насчёт вина… на борту, к сожалению, не обнаружил. Скажите, а та самая «дрянь из камышей» ещё осталась?

Старуха фыркнула, но её глаза блеснули едким азартом.

– Камышовая отрава? Да хоть умоешься. Если, конечно, две новые дырки от моего шестисотого в брюхе не испортят тебе аппетит.

– Оставь, Марси, – прохрипел Монро, его голос был слаб, и он всё сильнее давил на Каса – Парень из моего мира. Только что залетел сюда. Я нашёл его на болотах.

– Из твоего мира? – Марсела прищурилась, её взгляд задержался на Касе, сканируя его с ног до головы, надолго остановившись на потрёпанных кроссовках. – Похоже на правду. Язык то этот кроме нас двоих тут никто и не коверкает. – Её глаза скользнули к Монро, и только теперь в них мелькнуло что то, кроме подозрительности. – Так, а это что за решето? Словно тебя сквозь мясорубку протащили! – Она резко опустила оружие. – Тащи его за мной, не мешкай! – бросила она Касу и, ловко закинув чудовищное ружьё на плечо, развернулась и зашагала к дому, не оборачиваясь, в полной уверенности, что её приказу последуют.

Внешне дом казался добротным, но основательно потрёпанным временем и, вероятно, не только им. Забор, когда то крепкий и высокий, теперь покосился и частично рухнул, а на месте калитки зияла проломанная дыра. Доски, из которых неизвестные мастера век назад сколотили этот дом, почернели от влаги и лет, но на ощупь всё ещё казались монолитными. В единственном крошечном окошке тускло мигал огонёк свечи. Марсела юрко скользнула внутрь. Тяжёлая дубовая дверь, окованная чёрным, потускневшим от времени металлом, вызывала неподдельное уважение – такую и тараном не возьмёшь.

Внутри оказалось, на удивление, просторно и уютно. Тепло от массивной деревенской печи-камина пропитало воздух, смешав запах старого дерева, сушёных трав и чего то сладковато пряного. На огромном дубовом столе, рядом с толстой восковой свечой, стоял остывший чугунок с похлёбкой.

– Кидай его на стол и помогай раздевать, – бросила Марсела, одним движением смахнув со столешницы утварь и оставив в руках лишь подсвечник.

От помощи Монро отказался, скрипя зубами от боли, сам стянул с себя пропитанную грязью и кровью одежду и покорно лёг на протёртую столешницу. Его тело было картой былых сражений, испещрённой буграми и впадинами шрамов самой разной природы, длинные и прямые, словно от клинка, рваные, явно от когтей или зубов, и круглые, вдавленные вмятины – отметины от пуль. На плече зияло старое увечье, будто огромная пасть давным-давно вырвала оттуда кусок мяса, и до сих пор казалось, что видны следы тех самых зубов.

Марсела исчезла в подвале, вход в который обнаружился у самой печки, несколько досок пола бесшумно ушли в сторону, открыв чёрный провал. Если бы Кас не видел этого своими глазами, он бы ни за что не заподозрил там лаз.

Она вернулась так же внезапно, как и ушла, неся в руках не медицинский саквояж, а нечто больше похожее на ящик инструментов для пыток или походный набор полевого хирурга времён Крымской войны.

– Как называется этот мир? – вопрос сорвался с губ Каса неожиданно даже для него самого.

– Никак, – Марсела ответила не сразу, пристально, оценивающе посмотрев на него. – Сядь на стул. Что и когда ты ему вколол?

– «Холодок», – ответил Кас и послушно опустился на грубый, но удивительно удобный стул с подлокотниками.

– Ладно. А вот это – «Сон». Вырубит тебя часов на двадцать, не меньше. – И, не дожидаясь ни согласия, ни возражений, она с силой воткнула толстую иглу шприца ему в бедро.

Мышцы мгновенно налились свинцом, мысли стали тягучими и бессвязными, как болотная трясина. «В этом мире доверять незнакомцам вреднее, чем лизать ржавую пилу», успела мелькнуть у него последняя более менее связная мысль. Он бросил на Марселу укоризненный взгляд и провалился в бездну.

– Посмотрел на меня, будто я ему не укольчик в задницу поставила, а нож в спину воткнула, – флегматично заключила старуха, вытирая иглу о край своей запачканной одежды.

Проснулся Кас отнюдь не через сутки, и даже не через двое. То ли сказалось чудовищное напряжение последних дней, то ли хозяйка подмешивала в его питьё снотворное, но глаза он открыл лишь на рассвете третьих суток. Первое, что он ощутил – это зверский, всепоглощающий голод. Чувство было настолько сильным, что тут же заставило его попытаться подняться.

Кас упёрся здоровой рукой в край кровати и попытался приподнять тело, но острая, жгучая боль пронзила всё плечо. Едва оторвавшись от матраса, он с подавленным стоном рухнул обратно. Болело буквально всё: ноги, спина, голова. Даже волосы, казалось, ныли каждый в отдельности. А плечо стало эпицентром этой вакханалии ощущений, готовым снова швырнуть его в пучину беспамятства, если бы не едва заметный укол и знакомый холодок, растекающийся от раны и притупляющий самые острые её края.

– Еда на столе. Потом перевяжу и задам вопросы, – раздался голос Марселы. Не дожидаясь ответа, она выпрямилась у кровати Монро, стоявшей в паре метров, и направилась к печи.

Кас дождался, когда волна боли отступит, и сделал ещё одну попытку, на этот раз предусмотрительно не тревожа больную руку. На столе стоял чугунок с дымящейся кашей и тушёным мясом. Слюна начала заполнять его рот в тот же миг, когда аромат пищи достиг ноздрей. Он набросился на еду, словно выброшенный на берег после караблекрушения морской волк, и успокоился, лишь когда ложка заскрежетала по дну. Доев хлеб и допив странный тёплый напиток, отдававший дымком и горькими травами, Кас вернулся к хозяйке, как раз завязывавшей последний узел на свежей повязке Монро.

– Ну, давай, рассказывай свою сказку, откуда ты взялся, такой дырявый? – Марсела уселась напротив, упёршись руками в колени, и вонзила в Каса испытующий взгляд. Он кожей ощущал её нетерпение.

– Начать нужно с того, что взялся то я как раз целёхоньким, – Кас улыбнулся, заметив, что Монро в сознании и даже едва ухмыляется. – Это уже тут меня по частям растаскивать начали, то на фарш, то на колбасу. И если бы не этот добрый самаритянин, – он кивнул в сторону напарника, – уже бы и растащили.

– Да, он вечно всякую пакость в дом тащит. Душа у него добрая, хоть и спрятана глубоко, – она махнула рукой в сторону Монро, не сводя с Каса пристального взгляда. – Продолжай.

Рассказ Каса, похоже, не произвёл на Марселу ожидаемого эффекта. Создавалось впечатление, будто она ждала чего то иного, какого то особого признака или детали, которой в его повествовании не нашлось. Внимательно выслушав его, она ненадолго задумалась, её взгляд стал острым и проницательным.

– И она не тронула тебя? Предложила перекусить? – Марсела как то странно, знающе ухмыльнулась и покосилась на Монро, будто делилась с ним некой потаённой шуткой.

– Кто?

– Баньши.

– Эта тварь заставила меня жевать мертвечину, – Кас скривился, в памяти всплыло разложившееся тело на кровати и жутковатое ощущение собственных зубов на той плоти. Скорее всего, это была лишь игра воображения, но картинка упрямо не желала покидать его голову. – Из того, что успел рассказать Монро, я понял, что издеваться и мучить жертв это у демонов вроде как народная национальная забава. Та парочка как раз этим и занималась, пытала меня, чтобы приманить кого-то посерьёзнее.

– Страданиями они и впрямь питаются, это верно, – Марсела, не прерываясь, ловко принялась за старые бинты на плече Каса, её движения были резкими и точными. – Но баньши недостаточно умны для таких изощрённых игр. Их природный приём это крик. Он не только оглушает, но и высасывает волю, заливает разум чистым, животным ужасом. – Она рывком дёрнула прилипший от запёкшейся крови край бинта. Кас всегда с содроганием относился к хирургии, а уж когда дело касалось его собственного тела, и вовсе предпочёл бы отвернуться. Он так и сделал, уставившись на огонь в печи, не чувствуя боли благодаря «Холодку», но прекрасно представляя происходящее. – Конечно, они могут учиться. С опытом такая тварь может смекнуть, что получит больше желанной энергии, если не убивать жертву сразу, а кромсать по кусочкам, начиная с пальцев на ногах. Может запутать тебя, подсунуть фантомы, отвлечь перед нападением. – Её голос был ровным, будто она читала лекцию о погоде. – Но такие тонкости, как манипуляция сознанием ради душевных мук, – этому оборванному полудемону в облике женщины просто не по зубам.

– А кому это по зубам?

– О таких я только слышала, да в древних свитках читала. Их называют высшими или архидемонами. Но с ними воюют псы Святого Престола, их инквизиторские спецы. Сюда, на болота, такая нечисть забредает редко. Их вотчина – это руины под Сеулом или раскалённые пустоши. Хотя… – она затянула новый бинт туже, – лет двадцать назад прошел слух, а потом и не только слух, что один такой архидемон объявился у самого поселка Принципал. Успел даже свиту из одержимых набрать. Выпотрошил почти половину поселения, пока специально для него из Эпископи не прислали целый отряд инквизиторов в белых мантиях. Еле управились. И это при том, что Принципал это один из трёх форпостов на краю болот и там всегда полно вольных стрелков, которые сами по себе – гроза для любой нечисти.

– Нет, такого маньяка у лесопилки я не видел. Только баньши…

– Будь там архидемон, мы с тобой лясы не точили бы, – резко заключила Марсела, завязывая узел. – Вероятно, дело тут в другом.

– В чём?

– В твоём даре. – Она отступила на шаг, вытирая руки о тряпку. – Инквизиция держит эти знания под семью печатями, поэтому мне известно немногое. Но я точно знаю, что «Легион Чистых», что воюет на границе с Пустыней, пополняется офицерами именно с такими способностями. И все инквизиторы, в той или иной мере, ими наделены. Этот дар как то связан с силой демонов и в чём то схож с ней. А Святой Престол очень не хочет афишировать эту родственность, способную бросить тень на его святость.

– Но как это связано с поведением Баньши?

– Не знаю, – Марсела отбросила тряпку. В её глазах читалась неподдельная досада исследователя, столкнувшегося с интересной загадкой. – Всё, отдыхай. Завтра будет тяжёлый день. Завтра посмотрим, на что ты годен.

И завтра, действительно, настало. И началось оно не с кофе, а с того, что Марсела выдернула Каса из кровати ещё до рассвета и, не дав опомниться, привела на заросшую, заброшенную полосу препятствий, затерявшуюся на краю леса.

Казалось, она стояла здесь вечно. Столбы, вбитые в землю, поросли мхом и лишайником, сливаясь с пейзажем, некоторые подгнили у основания и повалились, другие покосились, словно пьяные. Всё здесь дышало запустением и давно минувшими днями. Кас попытался сослаться на рану.

– При всём желании пройти эту полосу я физически не смогу. Рука…

– Физически ты срать радугой не можешь и в кипятке плавать, а всё остальное – вопрос желания и правильного пинка, – отрезала Марсела. И прежде чем он успел моргнуть, в её руке блеснуло лезвие. Несколько ловких, отточенных движений – и бинты с его плеча спали на сырую землю.

Ошеломлённый Кас посмотрел на плечо. На месте зияющей раны красовался свежий, розовый шрам, уже затянувшийся, но ещё не огрубевший.

– Как? Прошло всего несколько дней. Я далёк от медицины, но такие раны не заживают так быстро!

– Если знать, как лечить по настоящему, а не просто перевязывать – заживают, – флегматично заметила старуха. – А эту развалюху, – она мотнула головой в сторону полосы, – сначала придётся восстановить, с этого и начнётся твой день. Каждый день.

И началось. Не тренировка, а настоящее искупление. Три недели подряд, с первых лучей солнца до последних, Кас бегал, прыгал, ползал по грязи, таскал брёвна и вбивал столбы, выжимая из себя все соки. Боль стала его постоянной спутницей, а усталость единственной мыслью перед сном. Вскоре к Марселе, наблюдающей за процессом с неизменной кружкой какого то отвара, присоединился оправившийся Монро. Он не вмешивался, лишь иногда кривил губы в усмешке или одобрительно кивал, видя, как Кас не сдаётся после очередного падения.

Кас сам для себя решил, как бы ни сложилась его судьба, сила и выносливость не будут лишними в этом мире. Тем более, что Марсела кормила его хоть и без изысков, но досыта. Неизменная густая каша из местного зерна «марсы», нечто среднее между ячменём и кукурузой, щедро заправленная тушёным мясом, придавала сил.

К концу третьей недели Марсела, то ли удовлетворившись достигнутым, то ли просто решив, что большего из Каса не выжать, ранним утром привела его на стрельбище. Вернее, на то, что ей им служило.

Их взору открылся впечатляющий арсенал. На грубом самодельном столе под брезентом лежало оружие, собранное, казалось, из разных эпох и миров. Здесь был и легендарный «Миротворец» Кольта на дымном порохе, и ухоженный, с ёлочкой на рукоятки револьвер Нагана, и грозный немецкий «Маузер» C 96 в деревянной кобуре прикладе. Рядом лежал «Кольт» совершенно невероятной модификации, на месте барабана у него была прилажена массивная металлическая лента с патронами, свисавшая вниз, словно у небольшого пулемёта.

Коллекцию длинноствола возглавляла знаменитая трёхлинейка Мосина, которую Кас узнал сразу. Рядом с ней мирно соседствовали швейцарский карабин Веттерли, изящная французская винтовка Бертье и ещё с добрый десяток моделей, которые Кас даже опознать не мог. Монро сидел поодаль за верстаком и с погружённым видом ковырял отверткой в сложном механизме своего арбалета.

– Миша утверждал, что ты стрелять умеешь. Но как может судить об этом тот, кто сам с двух шагов в медведя промажет? – Марсела бросила ехидный, ядовитый взгляд в сторону Монро, явно пытаясь задеть его за живое. Тот лишь флегматично отвернулся, и Касу показалось, что он едва заметно закатил глаза. – Ладно, начнём с «Винчестера». – Вредная старушенция, как мысленно окрестил её Кас, ткнула пальцем в сторону стола.

Больше всего ему приглянулась «Мосинка», знакомая, простая, надёжная. Но после трёх метких выстрелов Марсела, буркнув: «Из этой девочки и слепой крота с полсотни шагов подстрелит», чуть ли не с ревностью выхватила винтовку из его рук, бережно протёрла ствол и уложила обратно на бархатную подложку, словно реликвию. В итоге Кас остановился на том, с чего начал, и после непродолжительного ворчания насчёт неблагодарного сопляка и расточительства патронов «Винчестер» перешёл в его постоянное пользование. Марсела также выдала ему две сотни патронов в набитых доверху коробках, пахнущих смазкой и старым металлом.

Весь остаток дня Кас посвятил слиянию с новым оружием. Он разбирал и собирал его с закрытыми глазами, изучал каждый щелчок предохранителя, привыкал к весу и балансу. Затем началась пристрелка. Марсела наблюдала, не переставая сыпать едкими замечаниями: «Целишься, как паралитик, чего трясёшься», «Отдачу гаси, а то плечо опять разворотишь!», «Из пушки по воробьям – это про тебя!». Но после того, как Кас отстрелял первые двадцать патронов, уверенно попадая в самодельную мишень с пятидесяти шагов, она вдруг замолчала. Постояла, оценивающе скосив глаза на изрешечённое бревно, развернулась и без слов ушла в дом. Её молчание было красноречивее любой похвалы.

Монро тоже поднялся с верстака, отложив свой вечно разобранный арбалет.

– Ладно, хватит играть в солдатиков. Завтра двинем в Нору. Нужно сдать Камни инквизиторам и узаконить твоё пребывание в этом мире, насколько это вообще возможно. Пополним запасы, пока Марсела мне все уши не прожужжала про вино, и возьмём работу.

– Работу? – переспросил Кас, отрываясь от прицела.

– Да. Иногда инквизиция выкладывает заказы, информацию о месте и даже роде демона, чей камень души им нужен. Последнее, правда, редкость. Не знаю, откуда у них эти сводки, но они обычно точны, как предсказание слепой гадалки. Место указывают с погрешностью в несколько километров, а демоны, на поверку, оказываются не теми, кого ожидаешь. – Проходя мимо Каса, Монро приостановился и понизил голос. – Есть, конечно, и другие способы заработать. Например, охота за головами преступников, нарушивших законы Святого Престола.

– Мы и есть те самые преступники, – Кас посмотрел на него прямо. – Ты об этом?

– Верно. Само наше существование здесь это уже ересь. Не забывай об этом ни на секунду, – Монро усмехнулся, но в его глазах не было и тени веселья. – У инквизиторов есть стукачи даже среди домашних тараканов.

Глава 3

Они выбрались из дома, когда за окном только только заалел рассвет. Густой, почти чёрный лес вокруг озера Марселы отбрасывал такие плотные тени, что время суток можно было определить разве что по едва заметной росе. Утренний туман цеплялся за нижние ветки, стелился по земле, но не мог пробиться сквозь непроглядную чащу, образуя под её сводами влажную, прохладную мглу. Сама хозяйка подниматься не пожелала, лишь буркнула что то неразборчивое вроде «валите уже, трещётки» и повернулась к стене лицом.

– Оставь её, – коротко бросил Монро, – нам пора.

Судно уже весело урчало прогретым двигателем. Забравшись на борт, они тронулись в путь. В этот раз каменный лабиринт из руин забытой цивилизации, скрытый в узком канале, показался Касу ещё более величественным и зловещим. Обломки статуй, полускрытые тиной и водой, смотрели на них пустыми глазницами расколотых ликов даже со дна реки, будто осуждая за вторжение. Когда катамаран, наконец, вырвался на широкую гладь большой реки, Монро хлопнул Каса по здоровому плечу.

– Рули, я посплю до вечера. Останавливаться на ночь не будем, твоя вахта первая.

– Когда тебя разбудить? – уточнил Кас.

– На закате. И не врежься в берег.

Солнце поднялось выше и, наконец, пробилось сквозь пелену, прыгая солнечными зайчиками по глади реки и окрашивая макушки далёких елей. Туман, словно живой, медленно отступал с водной глади, превращаясь в позолоченную дымку, прежде чем исчезнуть совсем. Из прибрежных камышей раздалось первое сонное кваканье лягушки, к которому тут же присоединился целый хор. Берега постепенно менялись, редкие кусты сменились первыми одинокими ивами, склонившими свои длинные ветви к воде. Вскоре их стало больше, и они выстроились в живописную аллею, их отражения колыхались на поверхности, создавая перевёрнутый мир. Вдали, на отмелях, зашумели густые заросли тростника, его метёлки, словно знамёна, трепетали на лёгком утреннем ветерке. Кас стоял у штурвала, вглядываясь в реку, и улыбался, наслаждаясь красотой природы.

Но прекрасный вид вскоре вдребезги разбился, уступив место мрачным остаткам человеческой деятельности. Сперва изредка, а потом всё чаще среди деревьев на берегу начали мелькать остовы разрушенных строений. Двухэтажный дом с пустыми глазницами окон и провалившейся крышей, наполовину сгоревший сарай. Дальше разваливающаяся каменная мельница. Её лопасти давно сгнили и валялись где то в зарослях, а сам остов, почерневший от времени и непогоды, молчаливо и грозно возвышался над рекой. Лес уже подступал вплотную к постройкам, стволы молодых деревьев и колючие кустарники пробивались внутрь сквозь разбитую кладку и пустые оконные проёмы. Возможно, когда то здесь простирались возделанные поля, но сейчас отыскать их следы среди буйной дикой поросли было невозможно.

Касу невольно пришла мысль о том, что же случилось с жителями этого поселения. Его передёрнуло, и мурашки поползли по коже, в памяти всплыли рассказы Монро о жестокости демонов, об их особой, изощрённой страсти к человеческим страданиям. В перерывах между изнурительными тренировками по вечерам он рассказывал, какие виды нечисти ему известны, об их сильных и слабых сторонах, приводил жуткие примеры, а на следующий день, как заправский школьный учитель, требовал от Каса всё повторить без ошибок.

Кас обернулся, чтобы взглянуть на своего нового друга, других людей в этом мире у него и не было. Монро мерно дремал в своём гамаке, покачиваясь в такт невысоким речным волнам. «Двадцать с лишним лет в этом аду… Как он выжил? Как не сошёл с ума?» Касу каждую ночь снилась та девочка с лесопилки, снилось и то, во что она превратилась. А Монро, должно быть, видел десятки, если не сотни, таких девочек.

Его лицо в спокойствии казалось высеченным из камня, резкие, жёсткие черты, крупный нос и высокая лысеющая голова лишь усиливали это впечатление. Если демоны и являлись ему во снах, это никак не отражалось на его лице. Говорят, человек ко всему привыкает. Но можно ли привыкнуть к такому?

Под монотонный шум воды и гул двигателя, под груз этих тяжёлых мыслей солнце быстро завершило свой путь по небу и начало садиться. Монро открыл глаза в тот самый момент, когда Кас приблизился к нему, будто почувствовал его взгляд.

– Пара? – его голос был хриплым после сна.

– Да, смеркается. Посижу с тобой немного, выпью твоего чаю, – Кас посмотрел на товарища и слабо улыбнулся.

– Понравился, значит? Потом рецепт расскажу, – Монро достал из под сиденья небольшой потертый термос и протянул его Касу.

После того, как Монро сверился с положением судна по каким то лишь ему ведомым ориентирам на берегу и скорректировал курс, они разлили ароматный чай по металлическим кружкам и устроились рядом со штурвалом, глядя на уходящее за горизонт солнце.

– Раз уж спать не хочешь, давай повторим твою легенду, – сказал Монро, делая глоток чая.

– Меня зовут Касий, – чётко начал Кас. – Сын рыбака с маленького острова, у которого даже названия не было. После смерти отца остался сиротой, решил не продолжать его дело, а попытать счастья среди охотников на демонов. Направился к ближайшему поселению наёмников, но сбился с пути и ушёл слишком далеко на север. По счастливой случайности ты меня встретил и помог добраться. – Он выдохнул, стараясь, чтобы речь звучала естественно, с той самой коверканной интонацией, которой, по словам Монро, тут все отличались.

– Ладно, сойдёт, – буркнул Монро, и было непонятно, то ли он оценил рассказ, то ли просто одобрил чай.

– А что означают эти символы? – Кас указал на сложную вязь незнакомых значков, выбитую на металлической пластине рядом с гербом, висевшим на стене рубки.

– «Вера или Смерть», – прочёл Монро, и его лицо стало серьёзным. – Это их главный лозунг. И приветствие, и пароль, и последнее предупреждение. Среди инквизиторов и «Легиона Чистых». – Он помолчал, вглядываясь в горизонт. – По крайней мере, так говорят. О Легионе я знаю немного.

– А что знаешь?

– Это армия Святого Престола. Создана специально для охраны Рубежа, той самой цепи крепостей на границе с Пустыней, о которой я тебе говорил. Оттуда лезут твари, вроде наших демонов, только, пожалуй, ещё хуже.

Они проговорили ещё около часа. Монро обстоятельно рассказывал об устройстве Норы, о местном быте. Звучало всё это как описание городка из вестернов: пыльные улицы, салуны, конюшни, мастерские. Из общего ряда выходили лишь форт инквизиторов, возвышавшийся над всем поселением, и странные фермы, расположенные прямо на болотах, вместо плодородных земель.

– Фермеры тут выращивают «марсу» прямо на топях, – пояснил Монро, видя недоумение Каса. – Это местная культура. Люди её просто немного одомашнили – собрали в рядочки и обнесли хлипкими заборчиками. Не требует особого ухода, растёт сама по себе в любом болоте.

Кас впервые слышал о злаковой культуре, которая процветает на болотистой почве, и ему стало искренне интересно увидеть это своими глазами.

Первое, что увидел Кас, когда проснулся на рассвете, была гора. Не холм, не возвышенность, а настоящий исполин. Утреннее солнце, только только показавшееся из за горизонта, залило мир вокруг мягким золотым светом, и в его лучах предстала величественная картина. Двойная вершина, укрытая вечными снегами, казалась непостижимо высокой, словно гигантский страж, вознесшийся к самым небесам.

Кас прищурился, пытаясь привыкнуть к яркому сиянию сверкающих ледников. Утренний туман, словно жидкое серебро, плавно обволакивал скалистые склоны, цеплялся за пики и медленно стекал вниз, просачиваясь сквозь темную зелень хвойного леса у подножия. Снежные шапки на вершинах горели ослепительным белым огнём. Этот вид, дикий, нетронутый и подавляющий своим масштабом, захватывал дух, вызывая и восторг, и трепет. С каждым мгновением, по мере приближения катамарана, гора становилась всё монументальнее, внушая невольное уважение.

От созерцания этого величия внимание Каса отвлекла одинокая лодчонка с рыбаком, застывшим со снастями в руках. Чуть поодаль, прямо на сваях, вросших в топь, стояла скромная хижина с крошечной пристанью. А за ней показалась и первая ферма, добротный двухэтажный дом, сложенный из толстых, почерневших от времени и непогоды брёвен, из трубы которого вился дымок. Он выглядел так, будто стоял здесь уже не одну сотню лет, стойко противостоя сырости и ветрам, но медленно, неумолимо сдаваясь под натиском времени.

Вслед за первой фермой показались ещё несколько таких же одиноких, упрямых островков человеческого упорства посреди болот. А потом Кас увидел и сам городок, косые крыши низких домов, кривые, немощёные улочки, точно сошедшие со страниц вестернов. Резким диссонансом этому приземлённому пейзажу служила высокая, в пять этажей, каменная башня, венчаемая золотым куполом. Отсюда, с реки, сложно было разглядеть детали, но Кас не сомневался, это и был форт инквизиторов, о котором говорил Монро. Угадывались очертания частокола и более высоких деревянных башен по периметру.