Саманта

Предисловие

Этот рассказ – один из самых сжатых и в то же время самых насыщенных в моём творчестве. В нём заключено всё, что я считаю важным: судьба, случайность и цена второго шанса. Мне, как автору, пришлось полностью перевоплотиться в Саманту, чтобы увидеть мир её глазами и пропустить её историю через себя. Надеюсь, мне удалось донести до вас её чувства, и этот рассказ займёт своё место в вашем сердце, как и в моём.

1

Позвольте представиться – Саманта. Но история моя начнется лишь после того, как вы меня увидите. Так что давайте знакомиться.

Мой рост – это отдельная история с намеком на комедию. Идеальная иллюстрация – супермаркет, верхняя полка, упрямая банка с сиропом. Я на цыпочках, я тянусь, я почти достала… Финал этой сцены всегда один: либо рыцарь на час с ближайшего молочного отдела, либо звон разбитого стекла и лужа сиропа на полу. Такова уж моя анатомия.

Мой гардероб, имей он дар речи, злорадствовал бы: «Видите этот современный писк? Клоунада. А я – элегантность. Я – тихая уверенность. Я – то, что сидит безупречно и не выходит из моды, даже когда мода сходит с ума». Классика, что виделась стильной в 2010-м и ничуть не растеряла шарма к 2026-му.

У меня мягкий, уютный голос. Голос, в который хочется верить с первой фразы. Фигура – строгая графика, будто коробочка дорогих таблеток или контуры идеального здания. А глаза… В них жила надежда. Непоколебимая вера в то, что завтра будет светлее, чем вчера.

Ну что, картинка сложилась? Хорошенькая, да?

Но у каждой картины есть обратная сторона холста. Моя история такова, что я… уже не жива. Да-да, вы не ослышались. Вы слушаете историю призрака. Но, умоляю, без паники! Я не из тех, кто пугает по ночам. Мое привидение – тихое, мирное и совершенно безобидное.

И раз уж мы познакомились, самое время отмотать пленку назад. В те дни, когда я дышала, смеялась и понятия не имела, что у моей жизни есть срок годности.

2

Фэрфилд, Калифорния. 2002 год.

Двенадцатого июня того года человечество незаметно для себя пополнилось еще одной звонкой, плачущей малышкой. Как и все остальные, она получила своё имя – Саманта Мартинес.

Её назвали любящие родители: мама-стоматолог и отец, владелец небольшой автомастерской. Любой гость, переступивший порог их дома – будь то в праздничный день или в самый обычный, – сразу же видел целую стену, посвященную жизни их дочери.

Это была летопись, сложенная из снимков:

· Саманта-младенец, красная от крика в маленькой ванночке.

· Саманта-смельчак, с застывшим от ужаса смехом на лице, когда на фото ей вручили подержать змею в зоопарке.

· Саманта-первоклашка, с огромным бантом и рюкзаком почти в полроста.

· Саманта-счастливица, обнимающая щенка, подаренного на Рождество.

· Саманта-подросток, с россыпью прыщей на лице и брекетами на зубах, смущённо отводящая взгляд.

· И наконец, Саманта-выпускница, – уже почти взрослая, с дипломом в руках и уверенной улыбкой.

Эти фотографии висели там не первый год, молчаливо рассказывая историю девочки, которая стала центром целой вселенной для двух любящих людей.

3

(За год до… ну, вы знаете)

Помню, как мы торчали у Джианы в комнате. Представьте: стены, облепленные Джастином Бибером, потолок со светящимися планетами – она сама их рисовала, у нее были руки, как у Пикаччо, нет, Пикассо! Черт, я до сих пор путаю эти имена. А посреди всего этого великолепия стояла она сама – смуглая красавица в домашних шортах, с упоением трясшая своей безупречной пятой точкой под какой-то вирусный трек. А я лежала на ее кровати и копалась в телефоне, чувствуя себя старухой-врединой.

– Саманта, ну пожалуйстааа, хоть под этот трек! – взглянула на меня Джиана с таким умоляющим видом, что хоть святых выноси.

– Отстань! Не собираюсь я крутить жопой на камеру.

– Ну она у тебя такая… фотогеничная! – не унималась она. – Уверена, ни один мужик не перелистнет это видео! Разве ты не хочешь славы?

– Ну уж точно не такой! – фыркнула я. – Хочешь, чтобы у моей бабули инфаркт случился? Она в этом TikTok рецепты котлет ищет, а не мою… двигательную активность.

– Ну ты и скучная!

А я подумала: «У тебя божественные рисунки, настоящий дар! А ты вся в это дурацкое трясение ушла». Вслух, конечно, не сказала – знала, какой последует ответ.

– Мне нужно прославиться и свалить из этой дыры! Разве ты не хочешь сбежать из этого мертвого городишка?

– Ничего он не мертвый, – огрызнулась я. – Он спокойный. И тихий.

А она уже в десятый раз кружилась под один и тот же такт, снова не попав в бит.

– Да блин, опять поторопилась! – в сердцах топнула она ногой, снимая телефон со штатива.

– И почему это так сложно? – выдохнула она, вся запыхавшаяся, и плюхнулась рядом со мной на кровать.

– Это все из-за тебя! – заявила она, хотя в голосе сквозила шутка.

– А я-то тут причём? – ответила я с легким возмущением и смехом.

– Ты не хочешь снять со мной этот ролик, а я без тебя, сама знаешь, ничего не могу нормально сделать!

– Разве ты не помнишь наше выступление в пятом классе? – напомнила я ей о том позорном моменте.

Джиана тогда уговорила меня выступить с ней в школе на День святого Валентина. Мы две недели готовили этот танец у неё в гараже под трек Селены Гомес. Безумные идеи в её голове рождались с самого детства, и даже в тот раз она задумала завершить номер так: я раскручиваюсь пять раз, приседаю, а она через меня перепрыгивает и садится на шпагат. Но в тот день я съела бурито. И после того как я раскрутилась и присела, меня вырвало прямо на пол. А Джиана подскользнулась на моей же блевотине и грохнулась. Этот год стал для нас самым позорным – над нами смеялись целую вечность.

– Ой, даже не напоминай! – застонала она. – Все мальчишки потом дразнили меня. Заботу проявил только один Николас!

– Да-да, слышала я эту историю, – рассмеялась я. – Он подошёл, сказал, что ты выступила круто, и потом поцеловал в щёчку.

– Так и было! Я не вру!

– Тогда почему же он потом таскал портфель Дженифер Стоун? Ходил за ней как привязанный.

– Ну, конечно, она первая додумалась запихнуть себе под лифчик носки своего отца! – фыркнула Джиана. – А этот Николас… пускал слюни, да и вообще он полный придурок!

– Ну ладно тебе, – успокоила я её. – Уверена, сейчас бы он положил на тебя глаз. Ты же у нас вон какая красавица!

– Ага, красавица, которая и пяти тысяч подписчиков собрать не может! – вздохнула она, но тут же воспряла духом. – Ну, Саманта, пожалуйста! Ради своей лучшей подруги!

Джиана с самого детства обладала даром уговаривать меня на самые дурацкие авантюры. Когда она о чём-то просила, в её глазах зажигались два зелёных прожектора, и она становилась вылитым Котом в сапогах из «Шрека» – те же глаза-блюдца, тот же взгляд, от которого тает сердце. Но меня такими трюками уже не взять; я выучила её как таблицу умножения. Её просительное «Са-а-ам…» я могла распознать за версту.

Но она была не просто подругой. Она была моим личным рыцарем в рваных джинсах. Когда Саймон и его шайка придурошных друбин начинали строить из себя крутых и задирать нас, Джиана вставала передо мной, упирала руки в боки и заявляла, что её отец – коп, и он лично отстрелит им яйца, если они не отвалят. Её папа и правда был офицером, и этот козырь мы разыгрывали не раз, с наслаждением наблюдая, как наглые рожи мальчишек бледнели.

Мы были не разлей вода. Помню, на Хэллоуин мы нарядились сиамскими близняшками: скрепили две кошачьи пижамы безопасными булавками и ходили по улицам, синхронно мяукая и путаясь в «общем» хвосте. Мы делились всем: секретами, шоколадками, домашкой по алгебре и даже первой пачкой прокладок, которую я стыдливо купила в аптеке, краснея до кончиков ушей.

Всё рухнуло, когда у неё появился бойфренд. Какой-то тип из интернета с двести тысячами подписчиков, который снимал дурацкие пранки на безрыбье – типа «засунул голову в унитаз, ЧТО БЫЛО ДАЛЬШЕ??». И моя Джиана, моя умная, талантливая Джиана, вдруг начала млеть от его плоских шуток и примитивных закидонов. Она стала другой – озабоченной своим внешним видом для его сторис, вечно сидящей в телефоне в ожидании его звонка.

А потом она просто уехала. С ним. В Майами. Бросила всё: свои картины, наш гараж с тренировками, светящиеся планеты на потолке… и меня.

Теперь она даже трубку не всегда берёт. Перезванивает на следующий день, и её голос звучит отчужденно и далеко, будто из параллельной вселенной. Она говорит о своём Томе, о солнце, об океане, о вечеринках. А я слушаю и молчу. Потому что с её отъездом мне стало не просто грустно. Мне стало не с кем поговорить. По-настоящему. О том, что болит.