Управленец

Глава 1. Предательство

– Доброе утро, господин управляющий! – вошедший помощник, престарелый, сутулый мужчина в старом, но стильном костюме обнаружил своего начальника уже вставшим с кровати.

– И тебе доброе, Боря! – бодро ответил тот, поправляя воротник на «парадном» костюме.

Скромная, но просторная комната управляющего фермы, служившая кабинетом, пребывала в лёгком беспорядке, свидетельствующем о том, что её обитатель встал уже давно, не смотря на вчерашнюю просьбу разбудить его именно к этому часу.

– Давно встали?

Высокая фигура худощавого человека повернулась к зеркалу спиной и встала в презентабельную позу. Попутно пальцы левой руки начали загибаться один за другим.

– Часа два назад, – прозвучал как бы виноватый ответ. – Ну как тут уснёшь, когда сам областной управитель к нам приезжает? Лучше скажи, как тебе мой наряд?

– Опять спите по нескольку часов, – попричитал старик. – Никогда бы не подумал, что вы согласитесь его надеть. Вы же терпеть не можете неудобную одежду.

Обтянутое красным праздничным облачением, тело, со скрипом сделало несколько шагов на месте.

– Ну да, неудобно. Но по такому случаю можно и потерпеть денёк.

Небольшое круглое зеркало снова захватило отражение своего хозяина. Короткие волосы были аккуратно уложены, в ярких зелёных глазах блестел восторг предвкушения. Края губ невольно подтянулись в попытке улыбнуться, но резко обрушились. Клочковатая, жиденькая бородка в очередной раз испортила настроение своему носителю.

Попытка пригладить нелепые отростки шерсти не увенчалась успехом, и пятерня длинных тонких пальцев медленно опустилась.

Брить бороду у народа земледельцев было не принято, однако ходить с этим недоразумением было просто невыносимо.

Борода как символ статуса прочно закрепилась в культуре. Любой мало-мальски важный чиновник отращивал большую окладистую бороду. Лишь у начальника крупнейшего сельхоз объединения в области это не получалось. То ли по природе, то ли по болезни.

В очередной раз взгрустнув по старой беде, управляющий сменил поток мыслей, и взбодрившись словно по волшебству, весело вышел из комнаты вместе с помощником. Сегодняшний визит «с верху» сулил ему что-то необычайно приятное. По крайней мере так лучшему из руководителей округа казалось.

Скрип деревянных дверей, начавшийся ещё до рассвета прекратился лишь с восходом солнца в зенит. Обход многочисленных цехов хозяйства занимал очень много времени, а потому проходил довольно редко.

Парочка чиновников посетила каждый коровник в коих много лет назад сами работали. Но ностальгировать было некогда, ибо важный гость должен был прибыть во второй половине дня и нужно было успеть привести всё в порядок. Заключительный этап обхода проходил уже в винодельне, где заранее приготовленный бочонок лучшего вина должен был присоединиться к общей куче подарков для дорогого гостя.

Дикая боль в ногах сбивала ход мыслей. Тесная обувь, хоть её и надели уже после обхода только ухудшала ситуацию. Оглянув выстроившуюся у здания управления толпу, руководитель решил ещё раз всё перепроверить.

– Боря! Музыканты готовы? Стол накрыли? Морс принесли?

Каждый вопрос сопровождался уверенным киванием головы помощника.

– Успокойтесь, господин управляющий. Мы всё перепроверяли уже дважды. Вон, смотрите! Уже подъезжает.

Лишь глаз уловил приближающуюся вдалеке карету как боль в ногах куда-то исчезла, и больная спина немедленно сделалась здоровой.

За десятком всадников, остановившихся перед толпой, встала большая карета. Невысокий бородатый мужчина, вылезший наружу сразу поймал взглядом управляющего.

С двух сторон заиграла музыка, состоящая из солянки примитивных простолюдинских дудок и трещоток. Несмотря на это звучание было довольно благозвучным, а самое главное приятным для ушей такого же выходца из простых работяг.

– Господин областной управляющий… – уважительный голос сопровождался широкой улыбкой и небольшим поклоном. – Добро пожаловать в наше скромное объединение.

– Нечего раболепствовать, Горий, – низкий голос пожилого дядьки звучал откуда-то из-под зарослей бороды. – Здравствуй, дружище!

Крепкие объятия низенького друга мгновенно вернули боль в спине. Не так просто обнимать человека на две головы ниже тебя.

Областному дядьке подали холодный морс, который тот с большой охотой проглотил измученный жарой в дороге.

Вся процессия прошла по прохладным коридорам здания и уселась в банкетном зале за тремя большими столами. Бородач и Горий уселись за отдельный стол для беседы.

– Ну, зачем тебя сюда заслали? – нетерпеливый голос нарушил недолгое молчание. – Ни за что не поверю, что ради обычной проверки самого тебя отправили. Всем же и так известно, что у меня образцовое хозяйство. Не томи! Хочешь взять меня на должность своего заместителя?

Лицо собеседника изрядно погрустнело.

– Ты извини, конечно, но я здесь по другому делу, – слова эти шли с большой тяжестью. – Неделю назад в главное управление пришёл пакет документов… по твоему объединению. А в них все сведения о реализации сверхплановой продукции. Теперь все знают, что ты продавал излишки производства налево, а вырученные деньги в казне объединения не числятся. А это значит ты забирал их себе.

– Стой, стой! – паника овладела всем телом, затронув и голос. – Этого не может… не может быть. Это навет!

– На бумагах твои печати и подписи. Торговцы, покупавшие у тебя излишки, были допрошены. Они подтвердили правдивость сделок, – бородатый взял друга за руку. – Горя, совет управления освободил тебя от должности. Ты уволен за воровство государственной продукции.

Стало трудно дышать, а тесный костюм и вовсе грозил бывшему управляющему потерей сознания. Резкий рывок воротника дал возможность вдохнуть. Несколько пуговиц упали на каменный пол.

– Тебе грозило повешение, но я вступился за тебя. В силу твоих прошлых заслуг тебе дозволено жить. Однако твой особняк, наверняка построенный на ворованные деньги, решено изъять. Я сам вызвался уволить тебя. Горий! «Дозволено жить» – это не просто свобода. Я должен арестовать тебя. Но ты «ускользнёшь от меня». Думаю, ты понимаешь, – видя судорожное дыхание друга и дикую смесь непонимания и гнева, он продолжал. – Конечно, наш брат ворует, но тихо, а тут… Тебя кто-то сдал. Собирал за тобой бумаги, копил, а потом сдал. Там сведения за последние два года.

Ровно столько Горий и промышлял левой торговлей, осведомляя об этом только свою любимую жену и… верного помощника Бориса.

– Уничтожу!

Чудовищная ненависть заставила молча встать и немедленно отправиться на поиски предателя. Бородач сначала схватил его за руку, но, взглянув в налитые кровью глаза друга, отпустил. Таким он не видел его ни разу за двадцать лет дружбы.

Быстро преодолев банкетный зал, преданный глава встал у места, где обычно во время трапезы сидел его помощник, но его там не оказалось. Вдруг сильная рука хватает его за плечо и разворачивает назад.

– Не найдёшь ты его. Думаешь, стал бы он сейчас дожидаться пока ты ему башку оторвёшь? Тебе сейчас нужно бежать. Хватай коня и скорее домой. Забирай жену и уходите. А о Борьке я позабочусь.

С трудом переборов эмоции, разум всё-таки взял вверх.

– Спасибо. Я не забуду тебе этого, – обнялись друзья. – И ему не забуду. Никогда!

Бородач ещё долго смотрел как тот, кого он должен задержать уходит в поисках коня.

– Что ж это я? Так нельзя. Пойду ка я в винодельню. Меня здесь не было… Я этого не видел, – быстрый взгляд пробежался по периметру. – Совершенно не видел.

***

Палящее солнце пекло голову, отказывающуюся верить в происходящее. Ещё час назад он был главой крупнейшего в области сельхоз предприятия, насчитывавшего одних только работяг с две тысячи человек, а теперь он преступник, несущийся прочь от места, коим он руководил более пяти лет.

– Ничего. Главное успеть забрать мою девочку. А там и видно будет, куда двинем.

Жена Гория была ощутимо младше его самого, однако супругам это не мешало. Сблизившись с молодой дочкой дворянина всего три года назад, мужчина уже не мог представить себе жизни без неё. Всё, что свершалось делалось ради неё. До встречи с ней тот, конечно, не был чист на руку, однако, когда дохода стало не хватать на прихоти избалованной аристократки пришлось находить новые способы обогащения. Больших трудов стоило увеличить производительность предприятия настолько, чтобы хватило и на выполнение плана, и на пополнение казны и на левую торговлю, которая, к слову, приносила баснословные деньги. Крупная прибыль быстро вытравила страх и совесть, мешавшие работать в первые месяцы. Вскоре масштабы этого дела позволили начать строительство дома мечты, коим руководила супруга. Разумеется, только оформление. За самой стройкой следил, ставший неизмеримо любимым, муж.

И хоть сейчас на него свалились большие неприятности, он точно знал, что ему делать дальше, ведь его любимая супруга носила под сердцем его дитя.

Вскоре среди бесконечного леса показался величавый особняк, выполненный из редкого для здешних мест синего дерева. Резные украшения трёхэтажного произведения искусства впечатляли своими масштабами… и стоимостью.

Страшная жалость сжало сердце. Придётся бросать. Всё нажитое столь тяжёлыми усилиями. Кроме того, каждый метр этого особняка включал труд его любимой женщины, которая иной раз лично принимала участие в работе, касающейся украшений.

Пробежавшись по саду, в котором жена должна была гулять в это время дня, обеспокоенный муж её не обнаружил. Какая-то тревога засела в душе. Кричать не позволяло странное предчувствие, будто стражи уже схватили его жену и поджидали его самого.

Тихий осмотр первого этажа ничего не дал, однако свежеприготовленная, наполовину съеденная еда ещё больше усилила тревогу. Обед был явно на две персоны.

Медленный подъем по лакированным ступеням прервался вздохами со стороны спальни. Стук сердца бил по вискам всё сильнее. «Только не это!» Повторял он себе. «Всё что угодно, только не это!»

С этой фразой муж одёрнул ткань и вошёл в спальню. Разбросанная по всему периметру одежда подтвердила опасения. Еще некоторое время Горий не мог поднять глаза на постель, с которой доносились истошные стоны и учащённое дыхание. Сил поднять глаза не хватило и вдруг режущие сердце животные звуки сменились женским криком.

– Ой! Горий! Что ты тут делаешь?

Двое оторвались друг от друга и уставились на пришедшего, прикрывшись одеялом. Только теперь он смог поднять глаза на жену и мужчину рядом с ней.

– Ты! – в этом мужчине узнавался барон Шремский. Крупный землевладелец некогда сватавшийся к его жене.

– Ты должен быть уже в тюрьме. Что ты тут делаешь? – негодяй посмел открыть рот.

Шок охватил Гория. А что он здесь делает? Ради чего пришёл? Долгое молчание сменилось проступающими слезами.

– Я… вас… убью…

Барон тут же встал на ноги и накинулся на хлипкого врага. Ему никак нельзя было попасться в таком виде и при таких обстоятельствах стражам, что вскоре непременно будут здесь.

Тяжелая нагая туша пыталась задавить своего противника, однако невменяемое состоянии того сменилось дикой яростью. Зверский крик вырвался из его груди, а за ним последовал звук нечто тяжёлого, падающего вниз по лестнице.

Накинув на себя простыню, жена выбежала из комнаты, где закричала от вида окровавленного любовника и нависшего над ним мужа. Тяжёлая ваза, размером с голову барона, вот-вот должна была встретиться с черепом.

– Стой! Не убивай его! – женский голос, переходящий на крик остановил его руку.

– Ты предала меня. Знаешь ли ты, что ты больше не жена управляющего? И этот дом больше не наш дом?

– Зна…знаю…

Гнев сменился очередным шоком.

– Это… я… я… отправила бумаги. – из-за слёз и истеричного заикания слова разбирались с трудом.

– Ты? Зачем? А Борис? Борис помогал тебе?! ОТВЕЧАЙ!

Ответом было подёргивающееся кивание.

Остался единственный вопрос, что его интересовал. Зачем? Зачем она предала его? Но вдруг взгляд жены перемещается с пола куда-то за спину мужа и воздух пронзает страшный женский крик. А потом резкая, всепоглощающая боль в спине и узор напольного ковра, ударившего в висок. Фигура окровавленного барона восстала над ним. В руке он держал кочергу от находящегося рядом камина. Ещё один удар… и темнота.

Глава 2. Сделка

Сознание медленно выплывало из темени отключки. Боль охватывала всю голову, но особенно сильно мучала висок и затылок. Видимо туда и были нанесены удары. Руки, попытавшиеся дотянуться до страшно ноющей головы, встретились с непреодолимым препятствием – кандалами, плотно охватывающими запястья. Осознание этого возымело ободряющий эффект и мгновенно привело Гория в чувства. Нахлынувшие волной воспоминания о случившемся немедленно добавили к физической боли ещё и душевную.

"Зачем же ты так со мной, моя девочка?" – вертелось в голове. На протяжении какого-то времени в холодной одиночной камере только эта мысль была его спутницей. Ни стража, ни кто-то ещё не появлялись. И заключённого это не волновало. Его вообще больше ничего не волновало. Он понимал безысходность своего положения и единственное, что ему оставалось – это ждать суда.

Он был так расстроен, что в голову врывались разные мысли, которые через время начали складываться в единую картинку: он вспомнил свой дом, все три этажа которого были из дорогого синего дерева, с резными окнами и большой дверью; именно там он всегда чувствовал себя безопасно и спокойно. Когда он приходил, уставший после работы, его встречала жена – одна мысль сменилась другой: жена, беременная жена, их общий ребенок, которого они так ждали. Хм… ребенок, общий ребенок. Его жена часто бывала одна, он поймал ее на предательстве и измене. Вопрос, какое-то время крутившийся в подсознании, стал явным: "а мой ли это ребенок?" Ответ был очивиден, а грусть и безразличие в сердце Гория усилились. Он понял, что уже несколько месяцев его старания были напрасны, а идеальная жизнь лишь иллюзией.

Ему вспомнился последний счастливый вечер в её объятиях. Когда накопленная за долгий день усталость не мешает провести грядущую ночь за более интересным занятием, чем сон.

"Это ж надо так притворяться!" – фраза, прогремевшая в сознании, была окрашена гневом, резко сменившим обуявшую его апатию. – "Отомщу!"

Вдруг раздался громкий скрип двери. В помещение зашли двое стражей.

– Наконец-то! – воскликнул узник, уже предвкушающий заседание суда.

Внезапно охватившая жажда мести вернула ему силы. Предстоящего суда бояться смысла не было, ведь судить его будет собрание управления, наполовину состоящее из, если не друзей, то хотя бы очень хороших знакомых. Примерно прикидывая состав совета, следуя по пути в зал суда, Горий репетировал речь, в которой можно было бы напомнить заседателям о старых долгах, припугнуть свидетельствами о их собственных тёмных делах и т.д. Впрочем всё это было не так важно. Даже после вынесения самого неблагоприятного приговора "пропасть" на пути в тюрьму было бы не трудно. Нужные связи имелись и там.

После открытия врат Горий сразу же узнал главный зал заседания областного управления. Самому приходилось пару раз бывать на этих заседаниях, правда по другую сторону решётки. Именно поэтому местонахождение оставалось загадкой до этого момента. Хорошо изученные пути, ведущие к трибунам, располагались напротив коридора, ведущего в глубины замка, темницу. По нему он хаживал впервые.

Лучи восходящего солнца, проходящие через расположенные по обе стороны от центра зала высокие окна, слепили правый глаз, мешая рассмотреть председателя, коим должен был быть его бородатый друг. Сконцентрировав взгляд удалось разглядеть – кресло занимал кто-то другой. В высокой худощавой фигуре узнавался заместитель областного управляющего.

– Где сам управляющий? – не дожидаясь разрешения открывать рот спросил подсудимый.

– Он ещё смеет издеваться! – раздалось со стороны кресла председателя.

Брови нахмурились в непонимании.

– Господин областной управляющий был зарезан подсудимым при попытке ареста, – голос обвинителя, коим выступал один из немногих не знакомых Горию людей, пояснял для заседателей суть дела, вызывая возмёщенные возгласы со всех сторон. – Тело было найдено в ЕГО кабинете.

– Что?! – озвученное казалось абсурдом. Теперь стало ясно, почему в камере его держали прикованным к полу как опасного преступника, а не простого, хоть и работавшего в промышленных масштабах, вора.

Шок подсудимого не находил отклика у собравшихся. Принимая реакцию на обвинения в убийстве друга за качественную игру, они продолжили возмущённо бубнеть. Поднялся шум, прекратившийся лишь после того как обвинитель продолжил свою речь, раскрывая новые подробности проведённого в кратчайшие сроки расследования.

Зал услышал подробности о вероломном убийстве, засвидетельствованом помощником Борисом и двумя рабочими, якобы бывшими очевидцами случившегося. По показаниям этих троих, Горий, услышавший об истинных причинах визита в его хозяйство, убил управляющего и пытался спастись бегством, отправившись в свой особняк. Показания лжесвидетелей продолжались вопреки громким выкрикам со скамьи подсудимых, что слышались вплоть до того, как на подсудимого было наложено сдерживающее заклинание.

Продолжившееся после этого заседание суда содержало выступление жены Гория. Вставшая за трибуну красавица так и не смогла за всё время своей речи взглянуть на супруга. Изрядное волнение и эпизодический плачь придали её словам особое значение. Не только её глаза источали горячие слёзы. Связанный магией и цепями вынужден был слушать как его любимая жена рассказывала о том, как она, "услышавшая от него о содеянном", приложила его кочергой, чем и обеспечила его нахождение в зале суда. Этим самым она делала себя совершенно непричастной к произошедшему, убеждая, что не была осведомлена о воровских делах мужа. А помощь в задержании в, свою очередь, и вовсе делала из неё настоящую героиню. Смотреть на "воплощение невинности" для Гория было невыносимо. Теперь, после его казни, она не будет нести клеймо вдовы вора, а преспокойно выйдет замуж за своего любовника барона.

Объявили перерыв. Удалившиеся в соседнее помещение судьи принялись думать. Происходящее с трудом укладывалось в голове. В наличии у подсудимого необходимости убивать лучшего друга сомневались многие. Однако, имевшиеся свидетели и широкая огласка убийства главного чиновника области не позволяли заинтересованным людям вытащить Гория из передряги. Позволять, обречённому на казнь товарищу, открыть рот – дать ему возможность перед неизбежной смертью сдать многих присутствующих. Тот был в курсе почти всех дел и в отместку за неспособность ему помочь мог озвучить слишком многое, чего, собравшимся со всей области, знать совсем не обязательно. Было принято нелёгкое и, слегка нарушающее правила проведения суда, решение вынести приговор о повешении не снимая заклинание, предварительно заслушав часть с обвинениями в воровстве.

– За убийство областного управляющего и воровство доходов государственного хозяйства, доверенного в управление, казнить, – спешно проговорил председатель и под всеобщее молчание дал отмашку страже уводить осужденного.

Снова говорить Горий смог лишь оказавшись снова в камере. Но говорить тут было не с кем. Буйство эмоций захлестнуло рассудок. Разум снова смог взять верх, лишь после того как совершенно измученное избиением каменной стены тело упало на пол. Попытка очистить окровавленные руки от каменного крошева не увенчалась успехом. Боль, от впившихся в тело частичек стены, была менее ужасной, чем боль от колупания одной посиневшей от ударов рукой в другой.

Отдав всё тепло холодному полу и окончательно околев от бессилия и отчаяния, смертник поднял руку вверх.

– Высшие силы, к вам обращаюсь, – струи крови, медленно змеились вниз по руке и уже готовились впитаться в оборванные рукава. – Если есть кто из Вас, способный помочь мне не умереть не отмщённым, восстановить справедливость, прошу, придите и помогите мне!

Сказав это, он дёрнул руку в сторону, окропив своей кровью угол камеры.

– Я тебя услышал, – едва капли крови принялись густеть раздался голос.

Испуганный Горий вскочил. В темноте того самого угла камеры стоял некто в плаще.

– Кто ты?!

– Я тот, кого ты звал, – продолжал спокойно незнакомец. – Тот, кто может помочь тебе.

В сверхъестественную природу своего собеседника он не поверил, так как никогда не был особенно религиозным человеком. Участие в регулярных обрядах почтения духов предков и сил природы, конечно, настигало его, но серьёзного энтузиазма не вызывало. А вот во что он действительно верил – смерть. Вот единственная всевышняя сила, достойная почитания и трепета. Пред ней бессильны и бедняки, и короли, и даже языческие боги всех мастей, что по слухам терроризируют дальние земли. И хоть, как известно бог смерти придёт за всеми, его всё же можно задобрить. И тогда, возможно, он сочтёт, что ты достоин пожить немного больше, чем пожалевший денег на жертвоприношение сосед.

Хотя, как показала практика, ежемесячные жертвы дают мало толку, учитывая нынешние обстоятельства.

– Ты от Савки? – Горий полагал, что его давний друг, получивший прозвище от большой любви к охоте на особый вид уток, всё же нашёл способ его освободить.

– Господин Эбур больше других ждёт твоей казни, – с нотками усмешки в голосе незнакомец озвучил настоящее имя упомянутого друга.

От смущения бросило в холод. Савкой господина Эбура звали только в кругу близких друзей. Ни подчинённые, ни прочие чиновники, не входящие в их круг, об этой кличке не знали. Сам же Горий, полагая, что общается со слугой друга, неосознанно употребил прозвище, а не имя и ещё не успел об этом подумать.

– Что ты имеешь ввиду?

– «Чёрная лошадь», – ответил пришелец и сердце начало биться так, будто вот-вот выскочит из груди.

Кровь, с дикой силой прогоняемая по венам к искалеченным рукам, вызывала в них сильную пульсирующую боль.

Под «Чёрной лошадью» подразумевался крупный конезавод, что вот уже несколько лет зарабатывает чудовищные деньги, поставляя породистых скакунов как для королевской кавалерии, так и для местной знати. Находящееся во владении господина Эбура предприятие имело маленький секрет. Принадлежало ему оно только на бумагах. А всё потому, что его возникновение и расцвет пришлись на те славные времена, когда ещё совсем молодой и хитрый на выдумку Горий занимал должность главы крупнейшей в области государственной конюшни. Он сразу же положил глаз на десяток элитных, привезённых откуда-то в качестве подарка рысаков. Пока руководство думало, как поступить с дорогостоящим, даже в масштабах государства, подарком, призванный за ним следить Горий нашёл ему применение. Скрестив их с местными отборными лошадками, умелец вывел маленький табун. Получившаяся помесь значительно превосходила по качеству даже лучших скакунов из местных ферм.

Со временем табун рос, а позже даже обзавёлся одним из десятка чистокровных рысаков, что, по официальным сведениям, сдох. Именно в тот момент Горий за «недогляд за казённым имуществом» сделал шаг назад по своей карьерной лестнице, уступив место более возрастному другу. Тот в конце концов дослужится до областного управляющего. Пониженный вовсе не был удручён своим положением. Приобрёл он от этого намного больше.

После продажи девяти оставшихся коней за границу прошло ещё некоторое время, прежде чем все забыли о том, что такие здесь вообще были. К тому времени конный рынок медленно стал захватывать конезавод некоего, ещё доселе неизвестного, фермера Эбура. Предприятие стало золотой жилой, однако, большая часть доходов шла в карман его истинного хозяина. Тот, будучи государственным чиновником, не имел права заниматься предпринимательской деятельностью, а, кроме того, встать во главе крупного частного конезавода, после всего случившегося, было бы равносильным чистосердечному признанию.

Из всего этого получалось, что после смерти своего делового партнёра господин Эбур становился полноправным хозяином конезавода и всех его доходов.

Об этом Горий подумал только сейчас, от чего впал в страшный гнев, смешавшийся с тихим ужасом. «Откуда ему это всё известно? – повторял он в голове. – Даже заместители Эбура были не в курсе, почему я так часто наведывался к их начальнику».

Возникшая на фоне всепоглощающего ужаса судорога не позволяла сглотнуть. Призыв сработал!

– Кто ты? – снова спросил заключённый, но на этот раз чувствовался вопрос совершенно иначе.

– Я Талльм, – голос, доносящийся из-под капюшона, полностью скрывавшего лицо, был совершенно обычным. Казалось будто с тобой говорит старый знакомый. – Я услышал твой зов.

Пытаясь выровнять дыхание, Горий уже тысячу раз пожалел о своей выходке. Расстояние между собеседниками исчислялось двумя-тремя метрами. Сокращать это расстояние никто не собирался. Страх не позволял приблизиться даже, не смотря на жуткое желание заглянуть под капюшон и разглядеть хотя бы глаза.

– Неужели боги слышат каждую молитву?

– Конечно нет. Большинство молится так, что и заметить то трудно. А вспышку твоего крика было видно издалека. Кроме того, ты принёс жертву.

– Какую ещё жертву?

– Собственную кровь. Ничего «вкусней» и не найти.

От выделенного особой интонацией слова стало не по себе. Заключённый вспомнил, как стряхнул кровь с руки на пол во время истерики. Вот тебе и жертва. Боялся запачкать и без того потерявшие эстетический вид рукава и теперь обнадёжил пришедшего наисерьезнейшими намерениями. (В оккультной практике приношение собственной крови считается высшей жертвой или в данном случае подписью: «на всё готов»).

«Соскочить не удастся, – мысли, одна мрачнее другой, штурмовали разум, – а надо ли оно мне? Соскакивать? Терять мне больше нечего. А жизнь моя и так, и так уже не в моих руках. Или виселица завтра или… даже боюсь представить, что со мной сделает это существо если я скажу, что он зря сюда явился. Выбора нет».

После глубокого и долгого вздоха пространство камеры (стоит сказать довольно сильно удивляло, что эти переговоры до сих пор не привлекли внимания тюремной стражи. Те, наверное, думали, что приговорённый узник сошёл с ума и до утренней казни входить в камеру смысла и нет) сотрясли следующие слова:

– Я согласен. Ты обещаешь помочь мне отомстить предателям?

– Более чем, – нотки предвкушения чувствовались в этих словах особенно чётко.

– Что я должен для этого сделать?

– Признай, что ты МОЙ.

Без особых усилий можно было понять, что нужно встать на колени. Вновь накатившее со страшной силой безразличие и отчаяние сделали так, что Горий не раздумывая воткнулся коленями в каменный пол. Неизвестный наконец сдвинулся с места, сделав несколько медленных шагов вперёд.

Отличная возможность разглядеть его. Голова медленно начала подниматься вверх. Пока не встретилась с охватившей её сверху рукой. Что-то с этой рукой было не так. Среди старых друзей стоящего на коленях был один человек, обладатель огромного роста. Его излюбленной шуткой было захватить голову одного из товарищей одной рукой и сжимая приговаривать, что сейчас треснет её как орех. Таким образом великан хвалился не только своим ростом, размером рук, но и богатырской силой. Те ощущения ещё были свежи в памяти, а потому сравнивая их с происходящим, Горий пришёл к выводу – эта рука была значительно больше. Как это вязалось с невысоким ростом пришельца было непонятно.

Поток мыслей прервала резкая боль в глубинах мозга.

Расплывающаяся картинка медленно начинала фокусироваться обратно. Пол, стена, тёмный угол камеры. А где пришелец? Осмотр каждого сантиметра помещения ничего не дал. Не удалось обнаружить даже следов на запачканном кровью полу, где стоял незнакомец.

– Показалось, – было непонятно: печалиться накрывшемуся спасению или радоваться нагрянувшему сумасшествию.

***

Оценка состояния потрёпанного разума проходила долго. В ход пошли все пришедшие на ум способы. От повторения изученного ещё в детстве стихотворения, до рисования фигур руками в воздухе.

«Ну он ведь точно был! Не мог я так быстро сойти с ума, – Горий отказывался это принимать. – Неужели спугнул? Но я же всё сделал как надо. Чего ему ещё нужно было?!».

Страх сменился гневом, а на смену тому постепенно приходило другое чувство. Медленно разгорающаяся внутри паника грозила вот-вот накрыть с головой.

– Я продал душу… – с озвучивания умозаключения началась новая безудержная истерика.

«Имея обречённое на умерщвление тело, я обрёк ещё и душу. Причём непонятно на что!»

Мысли о загробном мире захватили сознание. Тема, что обходит стороной всякий человек, далёкий от той линии, где находятся границы жизни и смерти. Сразу вспомнились рассказы деда, что приходилось слушать в далёкой юности. Дед, конечно же, не был первоисточником. Знания он черпал от жрецов, а те, через цепочку многовековой истории, получили её от самих богов. Уж те то знали, как обстоит дело на самом деле.

По преданиям человек состоит из нескольких элементов.

Тело, самый понятный элемент, служит материальной оболочкой большинства сущностей.

Жизненная энергия, питающая тело, берётся от рождения и окончательно рассеивается уже после погребения.

Душа служит носителем и источником человеческой сущности, его естества, памяти и чувств.

Окружающая душу энергия, чей потенциал и объём увеличивается с помощью специальных тренировок, поддерживает жизненные силы и служит источником магической мощи магов и прочих существ.

После окончания земной жизни человек переживает так называемый распад.

Тело отправляется в землю, сжигается или пожирается. Как повезёт. Жизненная энергия вместе с телом рассеивается. А вот душа и её сила отправляются в «Чертоги зеркал».

Там, душа человека предстанет перед судом. Неподкупным и беспристрастным. А судьёй будет… сам человек. Видимо боги посчитали излишним заниматься судом над смертными, а потому предоставили им право осуждать себя самим.

Осуждать, но не оправдывать. При этом, даже самый бессовестный и лицемерный в том месте осознает всю мерзость содеянного. Заглушить совесть будет нечем и ничто не сможет отвлечь от отражения в зеркале, где из раза в раз будут повторяться события из твоей жизни.

Кто-то в зеркале будет видеть плоды своих трудов и наслаждаться с чувством заслуженного отдыха.

Кто-то будет сожалеть о том, что не сделал больше добра, пока был жив.

Кто-то будет стоять, рыдая о делах своих.

А кто-то будет испытывать такое отвращение к себе, что начнёт себя истязать всеми доступными способами.

Яркие картинки, рисуемые воображением, нагнетали такой ужас, что Горий побледнел словно труп. Махинации, ложь и воровство. Он представлял, что его ждёт. Точнее ждало бы. Если бы он не продал свою душу в лапы неведомого демона. Теперь эта тварь вольна поступить с ним как угодно и вряд ли это будет что-то более милосердное. Не стоит ждать от подобных существ милости. И это давило больше всего. Надеяться на очередной призыв не приходилось, ведь теперь на нём стояла метка и никто из прочих богов не захочет вмешиваться, даже не смотря на жертвы. Тем не менее, ещё одна попытка состоялась. Безуспешно.

Всё оставшееся до казни время заключённый провёл в сменяющих друг друга истериках и бессмысленных гляделках со стеной. Пока, наконец, дверь камеры не открылась.

Сил для сопротивления уже не оставалось, и стражники без труда доволокли его до виселицы на городской площади. Собравшаяся со всего города толпа изрядно шумела и затихла лишь когда начали зачитывать приговор. Сам приговорённый не услышал ни слова. Оказавшись под лучами утреннего солнца, тот мгновенно нашёл среди выстроенных аккуратными рядами скамеек, фигуру своей жены. Та сидела рядом со своим любовником. Не в состоянии выдержать пристального взгляда поседевшего за ночь мужа, она плакала в покрытое узорами плечо соседа.

Накинутая на шею толстая верёвка грубо напомнила о происходящем, вернув в реальность. Повертев головой, висельник почуял чей-то взгляд с левой стороны. Это был его предатель-помощник.

В его глазах не читалось ни стыда, ни сожаления. «И тем хуже для тебя, ублюдок!» – резко вспыхнувшая ярость взяла верх. Понять причин предательства не удавалось до сих пор. Тем более гнусным становилось это предательство.

– Последнее слово, – со стороны раздалась фраза, сопровождаемая толчком в плечо. Приговорённый так увлёкся, что проигнорировал предыдущие призывы. Так что палачу пришлось подойти. – Говори уже!

Высокий мужчина в маске палача поймал на себе презрительный взгляд. Привыкать к подобному ему не приходилось. Фыркнув в ответ, он мотнул головой в сторону мол: «Говори».

Толпа, заполнившая всё видимое впереди пространство, замерла, дабы услышать, что скажет преступник.

– Предателям – СМЕРТЬ!

Горий несколько раз продумывал свою последнюю речь. Первые попытки начались ещё задолго до того, как он оказался в темнице. Он полагал, что в жизни надо быть готовым ко всему. В том числе и к казни. Но сейчас он сказал совсем не то, что планировал. В нём говорила ненависть. И только те, кому эти слова были адресованы поняли их смысл.

Мозолистая рука палача потянулась к рычагу…

***

Гула восторженной толпы слышно не было. А ведь именно её ожидалось услышать после того как механизм уберёт пол из-под ног.

Никакой боли не было. Ни вчерашние поединки со стеной, ни кусание рук, ни выдирание волос с головы не досаждали своими неприятными последствиями. Едва удалось прочувствовать накатившую лёгкость и некую, как её хотелось обозвать «свободу», как возникла вспышка. Неведомая сила стала хватать Гория за руки и тянуть в сторону. Точно нельзя было сказать, куда его тянут, так как всякая ориентация в пространстве просто исчезла. Да и разглядеть обстановку времени не хватило.

Руки существа, обжигающие своими прикосновениями, больно впивались то в предплечье, то в ногу. Постепенно нетронутых мест просто не осталось. Спустя несколько десятков, а может и сотен подобных нападений стало ясно – как бы тварь не старалась, Горий оставался на месте. Он почуял некую уверенность и немного успокоившись, взял себя в руки. Попытки отбиться от обидчика прекратились и сменились попытками его изучить. Жгучая боль от контакта с неудавшимся похитителем намекала на его огненную природу. Среди быстрых движений и шума всё-таки удалось что-то разглядеть. Тонкие длинные руки с костлявыми пальцами, человеческая голова… крылья. Ну или что-то похожее на них.

Распозналась и речь, вернее недовольные или даже лучше сказать сожалеющие звуки издаваемые крылатым. Понимание намерений, наступившее следом, всё разъяснило.

То был ангел смерти. По слухам, их набирали из душ людей, что работой на бога смерти собирались искупить свои грехи. Но так как искупление – это дело сугубо прижизненное, бедолагам удавалось лишь заменить муки самоосуждения перед зеркалом истины бесконечной работой. А именно, их удел сбор душ только-что почивших людей, а также их отлов и, если потребуется борьба за них с другими сущностями. Именно в связи с последней задачей им была дарована большая сила. Серое пламя, именуемое ещё «мёртвым», позволяло им составлять серьёзную конкуренцию даже некоторым языческим богам. Однако данный служитель смерти, очевидно был не в состоянии что-либо сделать. Что было странно.

Прекративший бессмысленную возню остановился и встал напротив своей жертвы. Пламенные крылья тут же исчезли. В отсутствии их свечения представилось возможным более детальное изучение лица ангела.

Испещрённое морщинами лицо старика выражало неимоверную усталость и грусть. Но не по себе грустил он. Чувствовалось, что причиной его скорби был именно новоиспечённый труп.

Вдруг голову словно сжали большие тиски. Будто кто-то схватил сзади и с огромной силой дёрнул. Непродолжительный полёт спиной вперёд был сравним с падением с высоты.

***

Накрытое старой тканью тело мирно лежало на дощатом столике. Две фигуры в плащах печально смотрели то на столик, то на разгулявшийся не на шутку ливень за окном. Одна безмолвная минута сменяла другую. Разговаривал лишь дождь, сопровождаемый раскатами грома и вспышками молний прямо над крышей старенькой лачуги. С одним из раскатов лежавшая на столике фигура подскочила. Пыльное покрывало слетело до пояса оголив торс лежащего человека. Это был Горий.

Глубокий вздох, что он сделал, должен был вырваться наружу в форме протяжного крика, но комок в ноющем горле не позволил этого сделать. Руки обхватили шею.

– О, проснулся! – раздалось со стороны. Голос был женским.

– Наконец-то… – второй голос также был женским, но более низким и менее радостным. В нём читалось больше раздражение, чем радость.

Спустя несколько жадных вздохов и быстрых выдохов наконец удалось преобразовать выходящий воздух в звук. Им стало протяжное постанывание. Страшная боль в голове и шее на пару с общим помутнением в голове мешали понять, что происходит. Понятно было только одно – он здесь не один.

Женщины спокойно дождались, пока третий придёт в чувства. При этом, одна из них всё продолжала поглядывать в окно. Будто боясь, что кто-нибудь нагрянет.

Когда дыхание выровнялось, а боль в горле стала терпимой, Горий рассмотрел обстановку.

Тёмное старое помещение какого-то амбара пахло сыростью от бушующего дождя и поражало своим холодом. Ещё никогда не было так холодно.

– Обмёрз? Это нормально, – одна из присутствующих заметила сильную дрожь. – Костёр мы развести не можем. Нас заметят. Так что терпи. Укройся тканью.

Так он и сделал. Грубая, больше похожая на тонкий ковёр, материя была испачкана засохшей кровью.

Задать вопрос не получилось. Горло всё ещё не слушалось.

– Кровь, да. Причём твоя. Чего ты удивляешься? – продолжала всё та же женщина. – Верёвка тебе шею знатно вскрыла.

«Я всё-таки умер, – дошло наконец. – А тот ужас с ангелом смерти всё-таки был не сном. Неужели это правда?»

Отвлёкшись от раздумий Горий поднял глаза.

– Кто вы? – хрипло, но вполне разборчиво прошептали его синие губы.

– Уже и говорить может! – продолжала радоваться одна из них. – Я Гвенет. А это…

– Азалия, – недовольно перебила её другая, преодолевая расстояние между окном и столиком. – Мы слуги Талльма…

«Неужели он не обманул? Не может быть!» – в происходящее верилось с трудом.

– Что происходит?

– Мы выкрали твой тру… точнее тебя с городской площади, где ты висел в назидание другим и приволокли тебя в этот сарай. Ждать, пока хозяин тебя вернёт.

– И вернул, – добавила Азалия.

– Сколько я висел?

– Недолго. Всего-лишь до ночи.

Ну, по крайней мере теперь было понятно, почему шея так болит. Растирая её казнённый вдруг обнаружил боль в руках… вернее её отсутствие. Вчерашние увечья исчезли. Никаких следов и ран. Чистая кожа. Немного пошевелив корпусом удалось понять, что и там ничего не болит. Одни только ноги совершенно не слушались будто затекли и вот-вот начнут отходить.

Видимо, перед воскрешением «хозяин» изрядно потрудился над телесной оболочкой. Только шею почему-то починить не удалось.

– Ваш хозяин. Он обещал помочь мне отомстить.

– Мы знаем, именно поэтому мы здесь.

– Заключивший со мной сделку бог отправил мне на помощь двух женщин? Я рассчитывал на его личную помощь.

Сказанное их оскорбило. Одна из них, тёмненькая, что была постарше подошла поближе и взглянула ему прямо в глаза.

На внешний вид Азалия оказалась намного моложе, чем могло показаться. Низкий голос и уверенный, даже немного наглый манер речи создавал впечатление возраста. На деле же она выглядела как девушка, едва начинающая переходить в разряд зрелых женщин, чья красота уже давно достигла пика, но ещё не пошла на спад.

У неё были зелёные глаза, цвет которых можно было разглядеть только при очередной вспышке молнии.

«Землячка,» – подумал Горий.

Тут произошло что-то странное. Радужка зелёных глаз стала видна даже в темноте. Никаких молний не было, а два изумруда были чётко видны. Более того, они светились! Здравый рассудок отгонял эту мысль до последнего, но был вынужден признать её, когда свечение достигло своего максимума, а в зелёном свете можно было разглядеть любую деталь обстановки помещения.

– Хозяин не идёт резать барана, когда в его дом прибывают голодные гости. Для этого у него есть мясник и повар, – сказала она. – Даже если гость очень голоден и готов съесть целое стадо. Просто мясников потребуется больше.

– Азалия, прекрати! – вступилась Гвенет. – Нам ни к чему тут светиться.

Раскалённые глаза убавили жар и вернулись в исходное состояние.

– Мы тут, чтобы помочь тебе отомстить. Ты должен назвать имена, – с этой фразой чёрненькая сунула Горию свёрток с мелком, заточенным для письма.

– Мой тебе совет, – продолжала она. – Подумай трижды прежде чем кого-то туда записывать.

Спустя некоторое время, за которое в небе успели вспыхнуть ещё несколько молний, мелок поскользил по бумаге.

Глава 3. Борис

Первым в списке стал Борис. Хоть предательство годами заслужившего доверие помощника, было менее значимым, чем измена любимой жены, именно с него Горий решил начать. Первая мысль – мстить по уровню вины, встречалась с непреодолимыми препятствиями. Рина (так звали его жену) была в положении. От него или нет супруг не знал. Тем не менее убийство беременной жены было тем самым делом, на которое у него никогда бы не хватило духа.

А убивать пришлось бы всё равно. Ведь в текущей ситуации месть могла свершиться только таким образом. Была, конечно, идея отомстить Рине через убийство её любовника и предполагаемого отца ребёнка, но в таком случае ни в чём не повинное дитя остаётся без отца. «Уж лучше смерть до рождения чем жизнь с такой матерью без отца,» – рассудил Горий.

Кроме того, тлеющие чувства к некогда горячо любимой женщине никуда не пропадали. А потому, помня о неизбежной плате богу за помощь, Горий хотел, чтобы последним, что он будет видеть на этом свете была его девочка. Последним перед тем как его душу заберёт некто по имени Талльм, сущность коего оставалась большой загадкой до сих пор.

В результате имя жены оказалось в самом конце списка.

Утро следующего дня

К рассвету восставший из мёртвых уже снова мог ходить. В целом восстановление было практически полным. Даже бедная шея почти не болела. Лишь изредка напоминала о произошедшем. Мысли о предательстве и казни Горий старательно пытался игнорировать. Но получалось не всегда. Воспоминания возникали словно картинки перед глазами. Картинки, которые нельзя убрать, пока заново не прочувствуешь те страшные события.

Троица шла по дороге к ближайшей конной заставе. Там они собирались посредством службы найма лошадей ускорить своё путешествие к ферме, где некогда работал Горий.

В Анварском королевстве действовала служба конных застав. Каждая застава имела от десяти скакунов, что обеспеченные путники могли арендовать, для того чтобы добраться до следующей заставы. На следующей заставе следовало поменять лошадей, оплатив новых. Таким образом можно было обеспечить быструю скорость перемещения за счёт сменяемых скакунов. Те не успевали уставать даже если неслись галопом. В то же время бояться, что, оплатив скакуна, путешественник не вернёт его на следующей заставе не приходилось. Каждое животное красилось в определённый цвет, соответствующий тому или иному тракту государства. А нарисованный на морде и боках знак уточнял к какому отрезку дороги конь принадлежит.

Восседая на лиловом коне, всадник поправлял рукава. Преподнесённая ему рубаха оказалась не по размеру и рукава то и дело сползали. За время путешествия удалось не только разглядеть вторую девушку, но даже завязать с ней приятную беседу.

Гвенет была ещё моложе своей напарницы. Короткие светлые волосы и глаза карего цвета выдавали в ней северянку. Представителей этой расы Горий недолюбливал. По его мнению, народ, некогда служивший тёмному Богу, не заслуживает доверия. И это, несмотря на то, что в его свержении главную роль сыграл именно северянин.

Северянка была намного общительнее второй. Всю дорогу что-то рассказывала. Долгая болтовня даже успела наскучить Горию. Втянуть в разговор Азалию не получилось. По реакции девушки было понятно, что ту совсем не волновало о чём болтали её спутники. Более того, она даже была рада, что болтливая подруга нашла с кем поговорить.

Не зная, как остановить непрекращающийся поток речи, мужчина был вынужден слушать. Обижать своих спасительниц он не хотел. Из длинных рассказов он узнал много интересного. Попытки говорить на некоторые темы, о которых болтушка пыталась поведать, пресекались строгой подругой. Но большая часть всё же была озвучена.

– Знаешь, почему тебе было холодно? Это ты остыл пока целый день болтался на площади. Ну и видок был у тебя! Язык набок, шея синяя. Даже не хотелось снимать. А весишь-то ты немало. Зато фигуристый… Сразу видно, следишь за собой. А сколько ты в длину?

– Десять с половиной, – отвечал Горий. (Имеется ввиду 10 пядей, 186 см.)

Единые меры длины и веса были распространены на всём континенте ещё во времена правления тёмного Бога. Однако в некоторых регионах они изменялись в значении, но не названии. В результате та же самая пядь (расстояние между концами растянутых пальцев руки – большого и указательного) могла разниться в зависимости от места. Но среднее её значение равнялось 17-18 см.

– Это я знаю. Успела тебя померить пока ты «спал». Я про другую длину. Так сколько?

Мужчина смутился и расслабился только когда раздался смех.

– Да ладно тебе, шучу… Я и там успела померить, – сказала Гвенет после чего засмеялась ещё громче. – Шучу, шучу.

Вся дорога прошла в подобной атмосфере. От чего показалась немного длиннее, чем была на самом деле.

Спустя какое-то время

Путь сворачивал с большого государственного тракта. Пришлось попрощаться с выложенной камнем дорогой и лошадьми. Покрыв остаток пешком, трое остановились в придорожном трактире. Как ни странно, усталость одолела только мужскую часть компании. Отчасти от этого, отчасти от того, что его могли узнать посетители, и нельзя было беседовать в общем зале, пришлось снимать комнату.

Азалия помимо того, что оплатила комнату, накупила ещё и приличное количество провианта: супы, жаркое, хлеб, салаты. Казалось намечалась пирушка.

– Ешь тоже, – сказала тёмненькая, поедающая миску супа. – Нам нужно это доесть.

– Зачем?

Горий был изрядно голоден и тут же приступил к еде. Но то как ели его спутницы не могло не вызывать непонимания. Безразличие, с которым они поглощали еду точно давало понять, что они не голодны. Совершенно. Что, однако, не мешало им получать удовольствие от некоторых вкусностей.

– Гам нуфно фыть фак фсе, – сказала Гвенет. Её маленький рот был не в состоянии справиться с таким количеством мяса, но она продолжала есть как можно быстрее.

– Нам нельзя привлекать к себе никакого внимания. Если мы путники – значит мы голодны. Если мы голодны – значит мы едим, – дополнила Азалия. – После того как по всей области прокатится волна убийств твоих знакомых, начнётся расследование. И те, кто им займётся будут цепляться за каждую ниточку. Путники, снявшие комнату и не пожелавшие поесть человеческой еды в нормальных, не походных условиях – это странно.

– Понятно. А на самом деле вам же нужно есть?

– На самом деле нет. Нас питает иное. Вернее, иной. Но пополнять силы и таким образом лишним не будет.

– Даже фигуре не навредит, – сказала Гвенет. К тому моменту она уже справилась с мясом и приступила к следующему блюду.

– Расскажи о цели. Кто такой, на что способен, есть охрана или нет? Где живёт?

Горий начал долгий рассказ о своём помощнике.

Седовласый заместитель управляющего государственной фермой был человеком старательным и скромным. Ни жены, ни детей. Только работа, которой он отдавался целиком и полностью. Уважали его все, в том числе и его непосредственный начальник. Именно поэтому старик и был посвящён во все тонкости махинаций.

Борис жил уединённо в соседнем от фермы поселении. Его усадьба была настоящим достоянием деревни. Была. Лет тридцать назад, когда отстроивший её чиновник был молодым и энергичным. Строили твердыню начинающего карьериста на широкую ногу, с расчётом на семью из десяти человек. Однако планы пошли прахом, когда с супругой произошёл несчастный случай. Точнее нечто похожее на убийство, но Борис не любил об этом говорить, а потому надёжных сведений было мало.

В обители старика Горий был лишь несколько раз. Приходилось заезжать в непогоду. Тогда волей случая тот стал свидетелем размаха дома своего друга. Именно в тот день пришла идея построить нечто подобное. Из синего дерева, например, но в два этажа.

Никакой охраны или просто присутствия в жилище других людей замечено не было.

– Чудесно, – сказала Азалия, – там мы его и накроем.

Позднее

От былой дружбы ни осталось и следа. Стоя у ворот старой усадьбы, Горий уже предвкушал грядущую расправу. Ночное небо хмурилось остатками вчерашней бури.

– Пора, – сказала брюнетка и направилась на своё место, согласно разработанному ею же плану.

Стук в ворота нарушил покой дворовой собаки. Долгий лай оставался без ответа со стороны хозяина. Раздражённо вздохнув, Азалия одним махом перескочила забор. Источник лая переместился к месту вторжения. Вдруг пёс утих, а через несколько секунд ворота открылись.

– Быстрее внутрь! Старик или просто не услышал или вовсе спит.

Для убийства больше подходило второе, но старику предстояло ответить на пару вопросов. Перед смертью. Трое проникли в жилище. Тёмное помещение грозило столкновением с мебелью и предметами декора. Горий делал осторожные шаги, стараясь ничего не зацепить. Его спутницы же преодолели широкую прихожую словно при свете дня и разошлись в разные стороны.

Обыск многочисленных комнат ничего не дал. Горий встретился с Гвенет в одном из коридоров.

– Нашёл его?

– Нет. Ты, как я вижу, тоже.

Раздался шум откуда-то сверху. Двое рванули на звук, что привёл их к лестнице, ведущей на чердак.

В узкой комнатушке, забитой всяким хламом и стопками книг, ютилась маленькая кроватка. А в ней испуганный старик. Азалия уже нашла его и приставила к горлу кинжал.

«Небось не ожидал меня снова увидеть. Уж сейчас он мне за всё ответит!» – подумал Горий, смотря на удивлённое лицо предателя.

Воздух пронзает звук перерезаемого горла. Поток крови стал заливать одеяло.

– СТОЙ!

Брюнетка спокойно стала вытирать запачканное оружие о край подушки.

– Что ты наделала! Я хотел с ним поговорить!!!

– Когда мы составляли план, ты ничего об этом не говорил.

Не в силах сдержать эмоции Горий сделал несколько шагов по комнате и, схватив книжный шкаф, перевернул его. После чего уставился на умирающего.

Радость мести смешалась с досадой. Он так и не смог выведать подробностей. Ему хотелось знать ПОЧЕМУ он был предан. Зачем и как он убил его друга-областного управляющего. Чего заместителю не хватало для полного счастья и что ему известно об остальных участниках предательства.

– Добей его, – спустя всего несколько секунд наблюдать за жуткой смертью задыхающегося стало невыносимо.

Как кинжал чётким движением опытной руки вонзился в сердце, мужчина уже не видел. Он просто отправился прочь. Азалия же вытерла кинжал, недовольная тем, что пришлось делать это снова.

– Если не получать удовольствия от мести, то и мстить не стоит, – сказала она уходящему вслед.

– Да пошла ты, – ответ был тихим, но достаточно громким чтобы его услышали все.

«Ой, зря…» – подумала Гвенет. Она знала это выражение лица. Обычно оно означало, что обидчика ждала скорейшая смерть. Но, видимо, не в этот раз.

Проглотив обиду Азалия направилась к лестнице.

По плану после убийства следовало навести погром в доме, чтобы создать впечатление, что причиной всему стало нападение грабителей. Грабителей, что и зарезали дедушку. Попытки найти то, что можно было бы унести не увенчались успехом. Кроме резных предметов мебели и больших картин брать было нечего. Поэтому приходилось просто переворачивать столы и потрошить шкафчики.

Горий подошёл к стене, чью ширину почти полностью перекрывала картина. Тяжелый взгляд, падший на изображение, ничего не дал. В темноте нельзя было точно разобрать, что на ней изображено. Однако память дорисовывала, проваливающиеся в темноте участки пейзажа.

Одна рука, отодвинувшая картину в сторону, позволила другой дотянуться до располагавшегося в недрах стены ключа. С ключом в руке Горий спешно дошёл до другой картины поменьше. Её пришлось снять со стены. Открывшаяся часть стены оказалась сейфом. Вскрытая сокровищница мертвеца содержала несколько десятков мешочков с монетами и пару мешков с драгоценными камнями.

Сложив всё добро в содранную с окна штору, он потащил это к выходу. Проходя по внутреннему двору, он заметил тушу убитой собаки. Луна на мгновенье выглянула из-за туч и позволила в деталях рассмотреть результат работы Азалии.

Зарезана.

«Вот ведь тварь!» – вскипевшая ненависть заглушила рассудок. Продолжи та собака свой лай это могло бы поднять всю деревню. Пёс Бориса не был пустолаем, а потому надрыв старого пса действительно мог обратить внимание жителей на усадьбу соседа.

– Что ты натворила! – взорвался Горий, едва они оказались в безопасном месте. – Собаку то за что?

– Она поднимала шум, – отвечала брюнетка. Её выдержка не позволяла даже повышать голос.

– Ты же чёртова колдунья! Могла усыпить его или что там у вас? Зачем было убивать?!

– Использование магии оставляет след. По нему нас могут найти.

– Не оправдывайся, убийца…

Изумруды её глаз вновь засияли. Взмах женской руки отправил Гория в ближайший куст.

– Ты этого хотел, магии? – сказала Азалия, после чего махнула ещё сильнее в другую сторону. Проследовавший за направлением руки мужчина столкнулся с деревом. – Получай.

– Да, я убийца. И первое, что я сделаю, когда мы разберёмся с твоей несчастной местью – УБЬЮ ТЕБЯ. И сделаю я это с превеликим удовольствием. Уж поверь.

– Азалия, хватит… – вступилась Гвенет и стала помогать Горию подняться.

– Прочь от меня, ведьма! – резкий рывок вырвал руку из хвата девушки. – Сам поднимусь.

Превозмогая сильную боль, он встал на ноги. Отряхивая одежду от грязи управленец сверлил взглядом Азалию. То же самое делала и она.

– Так кто там следующий в твоём списке?

Глава 4. Брум и Голин

Следующими в списке стали двое рабочих, что выступали свидетелями на суде. Те самые, которые вместе с Борисом якобы видели, как Горий убил областного управляющего в своём кабинете. Глуповатого вида мужики скорее всего были запуганы, однако, это не снимало с них вины. Кроме того, таким образом Горий собирался продлить своё пребывание на этом свете, удлиняя насколько это возможно сроки осуществления своей мести. Никаких сведений о них не было. Кроме имён. Они называли их в суде.

«Брум и Голин,» – повторял он в голове эти имена, пытаясь вспомнить о тех двоих хоть что-то.

Под началом Гория работали сотни рабочих. Их было так много, что в одно время даже пришлось построить для них жильё. Наспех сколоченные бараки, пребывающие в состоянии вечного ремонта, избавляли работяг от необходимости проделывать долгий путь от родной деревни до фермы и обратно. Это экономило кучу времени и сил. Да и условия жизни в них порой бывали даже получше чем в тех лачугах из которых мужики взялись.

По большей части работой с персоналом занимался заместитель. Тем не менее в ходе ежемесячных проверок управляющий просматривал списки сотрудников и появление нового труженика ещё ни разу не оставалось незамеченным.

Причина столь тщательного контроля крылась в стремительно развивающейся паранойе. В своё время Горий сам зарабатывал лишнюю денежку на «мёртвых душах». Устраивая с десяток разнорабочих или двух-трёх специалистов с приличными окладами. Люди числились, получали жалование, да только не работали. Потому что их не было. Приходившаяся на них нагрузка распределялась среди существующих рабочих, а оплата этого труда попадала в карман мошенника, заведующего работой с кадрами.

Ждать от Бори подобных наворотов не приходилось. Однако привычка проверять наличие таких схем на своём предприятии осталась ещё с прошлых мест работы. Данной привычке управленец не изменял, хоть за все годы службы и не выявил ни одного случая.

«Брум и Голин… Хм. Будь они в списках я бы запомнил эти имена. Имена-то редкие. Кроме того, если они должны были видеть, как я убиваю кого-то в своём кабинете, значит, они должны быть вхожими в головное здание. Но я их никогда там не видел! Откуда тогда они взялись? Ладно, пусть эта ведьма их и ищет».

– Что значит «нет ничего кроме имён»? – Азалия с трудом сдерживала раздражение.

Видеть, как котелок её ярости закипает, было восхитительно. Пузырьки, подогреваемые страшным жаром, медленно поднимались вверх и вот-вот были готовы вырваться наружу. Но мешала приваренная намертво крышка.

Согласно договору Талльм обязался помочь в осуществлении мести и покуда она не будет свершена, душа Гория оставалась при нём. А поскольку представляет его Азалия, то именно на ней и лежит ответственность за выполнение условий сделки. Не выполнить условия – подвести хозяина.

Об этих тонкостях Горию рассказала Гвенет. Он предполагал, что находится на правах клиента, а клиент, как известно, всегда прав. Это преимущество хитрец собирался использовать по полной.

– Придётся прочесать ферму, – сказала блондинка. – Есть идеи как это сделать?

– Даже не знаю, – отвечал мужчина, расхаживающий по комнате с яблоком в руке. – Меня там каждая собака знает. Хых, а ведь действительно знает. Буквально. Так что я с вами в любом случае не пойду. Полагаю, наша всемогущая магиня что-нибудь придумает.

Скривившись в усмешке, он смачно откусил плод и принялся бодро жевать, поглядывая на Азалию.

Она же сидела, погрузившись в раздумья. Нахмуренные брови выдавали активно протекающий в её голове мозговой штурм. Медленно скользящий по полу взгляд в какой-то момент остановился.

– С ними же дружеских бесед не планируется, я надеюсь?

– Конечно же планируется! – не раздумывая ответил Горий. – Только попробуй убить их на месте.

На самом деле несчастные были ему совершенно бесполезны. Единственное, что можно было бы у них узнать – по чём нынче лжесвидетельство.

Но дабы усложнить задачу ответ был другим:

– Мне они нужны живыми! Если бы ты не вскрыла глотку Борису, то я бы мог всё узнать у него. Теперь остаётся надеяться, что эти двое знают хоть что-то.

Из груди Азалии протянулся длинный тяжёлый вздох.

– Гвен! Возьми стариковское золото и езжай в город. Нам нужна карета, женское платье повычурней, одежда под кучера, на себя бери, и доспехи с закрытым шлемом на вот этого. Рост ты его уже знаешь.

Девушка тут же накинулась на припрятанный свёрток. Вытащив из-под кровати обмотку из штор, она достала несколько бренчащих мешочков и закрепила у себя на поясе.

– Бери побольше, чтоб наверняка хватило.

– Что ты задумала? – спросил Горий.

Когда Гвенет коснулась золота его передёрнуло будто берут его собственное. Когда-то оно так и было. Сокровища Бориса были его процентом за участие в тёмных делах Гория. Он лично передавал ему плату каждый месяц. Предварительно рассчитав точную сумму в зависимости от полученной прибыли. Иной раз сумма была настолько большой, что использовать золотые монеты было бы неудобно. Именно поэтому в сейфе лежало некоторое количество драгоценных камней просто умопомрачительной стоимости. Часть которых блондинка сейчас пересыпала в ладошку.

Один из камушков, издали похожий на застывшую каплю крови, упал на пол. Бухнувшийся за ним Горий безуспешно принялся ковырять дощатый пол. Камень угодил прямо в расщелину между старыми досками.

– Прекрати, мелочный засранец, – сказала Азалия, вставшая с кровати.

– Мелочный? Да он стоит больше чем этот трактир со всеми, кто в нём есть!

– Мертвецам деньги без надобности. Пошли, нужно кое-что сделать.

Ещё немного поскорбев об исчезнувшем в темноте осколке богатства, мужчина встал. Как ни противно признавать, а она была права. Единственное на что имевшиеся деньги можно было бы потратить – это осуществление мести. И для этого их хватало с лихвой.

Через какое-то время Горий уже стоял окружённый деревьями, в нескольких часах пути от трактира.

– Ну и зачем мы здесь? – спрашивал он свою спутницу, что за всю дорогу не сказала ни слова.

– Не противься и стой смирно, – оглядевшись, ответила она и положила руки на его голову.

Глаза непроизвольно закатились до боли, а по голове побежало противное тепло. Чувство проникновения в глубины черепа заставило попытаться освободиться от хвата.

На удивление даже самые сильные рывки не давали никакого результата.

– Да стой же ты! – глаза женщины были закрыты, но приподнимающиеся во время рывков веки проявляли яркое зелёное свечение. – Кому сказала!

Несчастный начал дёргаться из стороны в сторону, будто его душили.

– Да чтоб тебя! – женские руки схватились ещё сильнее и впились острыми ногтями в кожу, усилив боль.

Сразу после этого дергания прекратились. Подавление работало отменно. Но Горий продолжил бороться. На сей раз сознанием.

Он понял, в чём состоял замысел, когда перед ним стали всплывать воспоминания прошедших дней. Обрывки вчерашних событий перебивались фрагментами настолько поздними, что в других обстоятельствах бы никогда не вспомнились самостоятельно. Спустя несколько десятков таких обрезков перед глазами встала Рина.

Стройная фигура в неглиже, камин, вино, кровать… Это воспоминание длилось намного больше прочих. Казалось Азалия специально остановилась на нём.

– А как мы назовём дитя? Если это будет девочка, то я хочу назвать её в твою честь.

– Ну уж нет, – отвечала Рина. – И вообще я надеюсь на мальчика.

– Мальчик-первенец. Наследник моих богатств. Что ж, я не против.

– Я люблю тебя…

– И я тебя…

Лишь после последовавшего за словами поцелуя воспоминание прервалось.

Ещё спустя несколько минут поисков возникло заседание суда. Решётки, кресла, гул заседателей. Боль на запястьях и давление в груди от сдерживающего заклинания. Время потекло особенно медленно, когда в поле зрения появились те самые свидетели. Бородатые морды намертво закрепились в памяти. Казалось, забыть их теперь стало невозможным. Запомнила их и Азалия.

Тут картинка сменилась снова. Холодная темница. Боль в руках. Стойка на коленях. Пульсирующим портретом на несколько секунд задержался образ Талльма, стоящего в углу камеры. Но в отличие от реальности в воспоминаниях сквозь тьму капюшона выступали черты лица, что проявлялись всё больше и больше.

Вдруг всё резко прекратилось и Горий рухнул на землю. Неконтролируемый поток слёз хлынул из глаз. Солёные капли стали падать на землю, оставляя тёмные следы на непокрытой травой почве.

Насильное путешествие по прошлой жизни сокрушило возведённую в сердце плотину ненависти, помогавшую держаться.

– ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛА?! – криком сказал Горий.

Ответа не последовало.

– Что ты там хотела увидеть?! Тебе нужны были только лица этих ублюдков. Зачем лезть дальше?

Азалия игнорировала истерику. На её суровом лице впервые на памяти Гория читался страх, смешанный с искренним непониманием. Они читались настолько чётко, что спутать с чем-то другим было невозможно.

– Что не так? Отвечай!

Выражение лица брюнетки изменилось в одну секунду. Снова этот недовольно-грозный взгляд. Блеск зелёных глаз потерял яркость.

– Всё нормально. Теперь мы знаем, как они выглядят. А если бы ты не противился, как я просила, то мне было бы намного легче найти нужные воспоминания. Сам виноват.

Сказав это Азалия уверенным шагом двинулась обратно вдоль дорожки из примятой травы. Спустя пару шагов она поняла, что идёт одна и обернулась.

Обрушившаяся в сердце Гория плотина открыла кровоточащую рану. Взяв себя в руки, он смог остановить кровь, но избавиться от боли был не в силах.

– Она врала тебе. Прекрати убиваться о ней, иначе не нужно было вписывать её имя в список.

– Откуда ты знаешь, что она есть в списке?

– Я была у тебя в голове, придурок. Вставай и пошли. Гвен уже наверняка вернулась.

И она действительно уже около часа ждала у трактира. Сидя на неплохонькой карете в мужской одежде, изображая кучера. С длиной её волос и комплекцией тела было довольно просто походить если не на матёрого извозчика, то на молодого юношу только-что поступившего на службу к знатной женщине.

За всё время совместной работы блондинка привыкла выполнять поручения своей старшей подруги. Она ей целиком и полностью доверяла, а потому даже самые глупые и нелогичные, на первый взгляд, приказы исполнялись ею в ту же секунду без лишних вопросов и подсказок. Как и в этот раз.

– Ваше желание исполнено, госпожа, – «кучер» наигранно раскланялся в приветствии. – Ваше платье внутри, доспехи в заднем ящике. Вещи из комнаты я уже перетащила туда же.

После того как вскроется убийство старика, вся округа встанет на уши. А потому заканчивать с теми двумя нужно было как можно скорее. И все это понимали, поэтому спешка была более чем оправданной.

Не теряя времени Горий принялся облачаться в броню. Благодаря помощи светлоголовой помощницы ему это удалось на удивление быстро. Видимо, для неё это было не впервой. Ощущая тяжесть увесистой амуниции, мужчина только успел обрадоваться отсутствию необходимости нести ещё и оружие, как почувствовал, что чьи-то руки возятся у его пояса. Ещё пара движений и одноручный меч был надёжно привязан к кожаному ремню.

Послышался звук открывающейся дверцы кареты из которой вышла Азалия. Расшитое узорами платье сидело на подтянутой фигуре просто идеально. В меру глубокий вырез задерживал взгляд, после чего путешествие глаз могло продолжаться дальше. Однако спустившись чуть ниже оно вновь прерывалось на уровне талии и бёдер.

«Ух ты! Неплохо, неплохо, – подумал Горий. – Кто бы мог подумать, что под этим убогим походным плащом кроется такое сокровище?».

В тот момент в его душе что-то всколыхнулось. Постоянная мука, что непрерывно терзала изнутри, временами усиливаясь от пробравшихся в голову воспоминаний, на мгновенье унялась. Будто на оголённое мясо, оставшееся без кожи в следствие сильного ожога, пролили немного обезболивающего снадобья. К сожалению, оно быстро впиталось и боль стала мстить за вынужденное отступление двукратными усилиями.

Не заметить этот сверкающий взгляд было трудно. Ярко-зелёные глаза свидетельствовали о чистокровности их обладателя. Горий был анванорцем с почти что образцовой родословной. Во времена активного смешения рас его предки держались особнячком, игнорируя войны, переселения и прочие неприятности, занимаясь возделыванием земли на своём фамильном острове. Маленький клочок суши, затерянный где-то на юго-западе отсюда, веками принадлежал его семье. До тех времён пока его не сожгли морские разбойники, убившие дедушку Гория. Отец же смог бежать с острова на большую землю, где и родился спустя несколько лет наш герой. Страх перед морем, воспитанный отцовскими рассказами о пиратах, прочно впился в сердце. Однако желание посетить родовой остров не покидало Гория. И он бы непременно исполнил бы свою мечту, ради достижения которой шёл по головам, не жалея ни себя, ни других. Но появление Рины свернуло шею детским мечтам и поставило на алтарь всей оставшейся жизни семью.

Впервые за долгое время в потухших зелёных глазах можно было увидеть искорку чего-то светлого. И Гвенет это прочувствовала.

Часто глядя в глаза своего «клиента», та вспоминала детство. Отчий дом, матушку, братьев и сестёр, а также душистые поляны, куда она любила ходить с подружками. Аромат душистых трав она запомнила на всю жизнь, но более всего запомнился её цвет. Примерно такой-же как глаза её нынешнего компаньона. Глаза Азалии конечно тоже были зелёными, но родного оттенка они не имели. Что-то в них было не то. А вот в глазах мужчины девушка находила упоение. Именно поэтому заглянуть в порталы, уносящие в детство, она норовила всякий удобный и не очень удобный момент. Потому-то хищный взор и не остался незамеченным.

Боль в локте, сопровождаемая металлическим звоном вернула бывшего управленца в реальность.

– Мерий шлем, – стараясь скрыть злобу сказала блондинка, подсовывая элемент рыцарской экипировки. – А то вдруг ещё не по башке будет. Придётся новый покупать.

Протерев ноющее от удара место, «рыцарь» нацепил шлем.

Выполненное из качественного железа изделие, вступило в контакт со вспотевшей головой и начало издавать сильный железистый запах. Обзор был практически перекрыт и лишь узкий вырез для глаз позволял видеть небольшое пространство строго впереди себя. Что же происходило по сторонам оставалось загадкой.

– Нормально сидит, – сказала Азалия и, привычно для себя оглянувшись по сторонам, стала возвращаться в карету. – Залезай! Объясню план. В дорогу!

Шустрая девчонка быстро залезла на карету и та, приводимая в движение силою двух рослых скакунов, бодро покатилась по грунтовой дороге.

Спёртый воздух кареты, еле пробиравшийся через отверстия для дыхания грозил удушьем.

– Да сними ты его пока!

Горий внял совету, сняв головной убор.

– Ты ведь никогда не сражался? – спросила женщина.

– Я числюсь в областном ополчении как конный лучник. Освоил, пока управлял одной конюшней. Но убивать не приходилось. Оружием ближнего боя не владею.

– Плохо. Мне нужно, чтобы ты сыграл моего телохранителя. Шлем снимать не будешь, чтобы тебя не узнали…

В ходе продолжительной беседы Азалия разъяснила о деталях плана и роли каждого из участников.

Покачивание кареты оказывало усыпляющее воздействие. Последний раз поспать удавалось, будучи на том свете. С тех пор сон стал практически невозможным. Развивающаяся нервозность превращала каждую попытку уснуть в пытку. Истощённое тело требовало покоя, а бушующий разум не позволял расслабиться. Живой мертвец, неспособный заснуть, приметил одну очень странную особенность. Его спутницы не отдыхали вовсе.

Пока он лежал, упорно пытаясь отключиться, они могли часами наблюдать в окно, о чём-то тихо болтать или просто молча и напряжённо думать. Последнее было прерогативой чернявой магини.

Даже сейчас, когда, поддавшись тряске, он облокотился об угол и прикрыл глаза, она практически не моргая смотрела в пол. Периодически бросая быстрый взгляд на неё, Горий тут же натыкался на её встречный взгляд. Тот возвращался обратно к рисунку ковра только после того как он первый закрывал глаза.

Незаметно глянуть на вырез ещё раз не получится. Смирившись с этой мыслью, мужчина наконец-таки провалился в темноту.

Троекратный стук в потолок был понят – надо остановиться.

– Что случилось? – спросила Гвенет у вышедшей наружу соратницы.

– Спустись.

Её сапоги тут же ударились о землю, подняв придорожную пыль.

– А что наш горестный не вылез?

– Усыпила я его. Ему хоть немного надо отдохнуть, а-то совсем обессилит. Или свихнётся.

– Видимо, от кареты придётся избавиться, – понимая, что использовании магии её запятнало, блондинка догадалась о предстоящем указании. – Жаль.

– Правильно. И ещё одно…

Азалия возложила руки ей на голову, зарывшись пальцами в светлых локонах. Образы Брума и Голина перенеслись в сознание Гвен, где и остались.

Пояснять кто это нужды не было.

– Ты была у него в голове? – девушка оживилась. – И как там? Есть чего интересного?

– Страдает неимоверно. По жене своей убивается. Аж самой тошно стало. Но не это главное. Я специально забралась поглубже, увидела, как он сделку заключил…

– Ну и?

– Это не наш хозяин. Это был не Талльм.

– Как это? Может напутала чего? У богов этих морды-то почти у всех одинаковые. Я Талльма только по духу-то и узнаю.

Подобно тому как разные материальные вещества различаются по запаху, в тонком мире энергии разных существ также имеют свои отличия, обуславливающиеся личностными характеристиками и мощью.

– Я тоже, – продолжала Азалия. – Но у того и дух, и внешность была другая. Это совсем кто-то другой, непохожий ни на языческих богов, ни на кого-либо ещё. Я таких не встречала.

– Но послал-то нас Талльм. Стал бы он отправлять нас выполнять чужую сделку?

– Никогда в жизни.

– Горий знает?

Брюнетка помотала головой.

– Ладно. Выполним свою работу, а они пусть там уже и разбираются. В любом случае нам от этого не легче. Ведь так?

– Пожалуй да, – согласилась Азалия. – Слушай, вот ещё кое-что. Старика мы не стали, но вот этих двух уже нужно будет…

Гвенет понимающе покивала и залезла обратно на своё место. Вслед за ней и Азалия вернулась в карету, и они продолжили свой путь.

Через какое-то время

Приснившийся кошмар заставил проснуться. Первая мысль, что приходит после того как в мире снов за тобой гналась куча монстров или ещё чего похуже: «Как же хорошо, что это был всего лишь сон!». Но не в этот раз. Недовольный рык смешался с потягиванием и зевом.

– Выспался? – спрашивала сидящая напротив девушка. – Мы уже почти приехали.

На удивление, чувствовал себя мужчина отдохнувшим, несмотря на довольно непродолжительный сон. Пешая дорога от его фермы до того самого трактира не занимала, по свидетельствам рабочих, больше двух часов.

Петляющая грунтовая дорога вела прямо в самое сердце сельскохозяйственного комплекса, сравнимого по размерам с большой деревней. Без труда проехав маленькую сторожевую заставу, карета вскоре оказалась во внутреннем дворе, где ещё совсем недавно Горий встречал своего друга.

Остановив лошадей, «кучерка» спешилась и открыла дверцу, из которой показалась тонкая рука. Взявшись за неё, слуга помогла хозяйке преодолеть ступеньки. Сделано это было так качественно, что все присутствующие поняли – пожаловала особа голубых кровей.

Вслед за особой явился рыцарь. Высокий рост вкупе с блеском объёмных доспехов внушал страх. Никому и в голову не могло прийти, что под слоем железа кроется не просто мускулатура, а их любимый и мёртвый, как все думали, бывший начальник.

Озираясь по сторонам, он то и дело натыкался на знакомые глаза. Стараясь избегать зрительного контакта, рыцарь спешно подошёл к своим спутницам.

Вдали показался приближающийся мужчина, чьих волос уже коснулась седина. Распознав в нём местное начальство Азалия не торопясь двинулась на встречу.

– Приветствую вас, уважаемая! Томонд к вашим услугам. Чем могу служить?

Одоспешенный узнал его. Заместитель управляющего «по коровьим делам», как его шутливо называли коллеги, занимал должность главного по коровникам. А поскольку управление самой дорогостоящей частью хозяйства было связано с высокой ответственностью, то занимающийся этим чиновник признавался самым значимым. Разумеется, самым значимым после главного управляющего и его помощника. А потому в их отсутствие именно он сейчас был самой крупной рыбой в озере.

Седовласый был одним из тех, кто мог опознать Гория не то что по глазам, но и по запаху. А потому, тот медленно скрылся за спиной своей подопечной и увёл взгляд в сторону, мол осматривает местность на наличие угроз.

– Здравствуйте, Томонд, – голос Азалии сделался как никогда женственным. Он был до такой степени нежным и утончённым, что резал слух её спутникам. – Приведите меня к вашему начальству, у меня есть некоторое дело…

Поплывший от столь прелестной женщины чиновник расплылся в самодовольной улыбке:

– А я и есть начальство. Пройдёмте в мой кабинет…

«Твой кабинет… Ни в жизнь не поверю, что ты поведёшь нас в свой засранный угол, который сжечь будет проще, чем привести в порядок. Наверняка в мой пойдёт. А он МОЙ!» – у Гория было особое отношение к своему рабочему месту и любые посягательства на принадлежащее ему жестоко каралось в ту же секунду. Но сейчас обстоятельства требовали смириться.

Опасения подтвердились и вскоре вся компания (кроме кучера) оказалась в скромном, но просторном помещении на третьем этаже. Стерпев скрип любимого кресла, продавившегося от упавшего в него Томонда, Горий закрыл глаза.

– Ну и какое же у вас «дело»?

– Понимаете, двое ваших подчинённых недавно выступали в областном суде в качестве свидетелей, вы наверняка в курсе.

– Ну да, слышал кое-что, – седовласый напрягся.

– Так вот мне нужно их найти, мне нужно с ними поговорить, уточнить кое-что.

– Извините, а кто вы? Помнится, вы не представились, – в голову стали забираться подозрения чего-то нехорошего.

– Госпожа Зара. Я сестра областного управляющего, что был убит бывшим главой этого хозяйства.

– Да ладно?! Не знал, что у него была сестра, тем более такая восхитительная. Так что же вам понадобилось от них? Об убийстве они засвидетельствовали, убийца вашего брата казнён, справедливость и правосудие восторжествовало. Что же вам нужно?

– Хотела узнать о его… – голос девушки стал качаться и переходить на плачь, – … последних мгновениях жизни. Хочу узнать от очевидцев как он умирал.

Видя натуральное горе покрасневшей от слёз красавицы, Томонд немного расслабился, поняв мотивы гостьи. Порывшись в полочках письменного стола, он достал платок и подал ей.

– Спасибо… – всхлипывая, поблагодарила женщина.

– Я, конечно, понимаю ваше горе, но не уверен, что вам это нужно. Да и не совсем понимаю зачем.

Голос брюнетки на мгновенье снова стал как прежде. Грозным и низким.

– Позвольте мне самой выбирать, что мне нужно, а что нет…

Чиновник вжался в кресло.

– Извините. Так вы можете для меня их найти или нет? – тонкий голосок вернулся на место.

– А почему бы вам не обратиться за этим к Борису? Заместителю управляющего? Он тоже был там, когда это случилось и я думаю он вам не откажет.

От неожиданности Горий поперхнулся, чем привлёк всеобщее внимание, после чего продолжил рассматривать интерьер комнаты, стоя спиной к беседующим.

– Вообще-то я и надеялась его здесь найти, – отвечала Азалия. – Но как я понимаю его сейчас нет, а эти двое могли бы помочь мне ровно также, как и ваш Борис. Так в чём проблема?

– Понятно. Ну что вы, никакой проблемы нет, просто… эмм, я помогу вам. Только знаете, вы отвлекаете меня от исполнения моих обязанностей, а это убытки… Всему хозяйству убытки… а значит и казне убытки… Понимаете? Отвлекать руководителя от работы – дорогого стоит, – после этих слов на письменный стол стукнулся мешочек золотых. – Так как говорите их зовут?

– Брум и Голин.

Следующие полчаса прошли в тишине. Томонд рыскал по всему кабинету в поисках нужных документов, чем крайне нервировал Гория. Уж больно хотелось показать ему, где лежат списки рабочих и заодно дать ему по шее.

«Сотню лет искать будет, идиот. В своём бардаке-то он хорошо ориентируется, а в приличном кабинете, где всё по полочкам да по местам и не найдёт никогда, – причитал бывший обитатель помещения. – Это ему сначала нужно найти общие списки, потом понять, что в них таких имён нет и только потом он додумается посмотреть ещё и списки сотрудников управления. Ох-х-х!»

Именно так оно и произошло. Долгие поиски увенчались наконец успехом и их сменил не менее долгий процесс вчитывания.

– Эмм… таких у нас нет, – неловко заключил чиновник.

– Что значит нет? На суде они назвались именно так!

– Позвольте я ещё раз всё перепроверю.

– Уважаемый, ну найдите же мне их! – жалобно сказала Азалия, положив на стол ещё один кошель. – Они мне очень нужны. Ну о-о-очень.

Свесив в руке драгоценный метал, Томонд сказал:

– Сделаем всё возможное, госпожа. Можете на меня положиться. А пока предлагаю вам отдохнуть в гостевом доме. Еда, питьё и прочие услуги за наш счёт, разумеется. Я распоряжусь…

Открывшаяся дверь ударилась о стену ручкой.

– Господин Томонд! Бориса убили… – забежавший мужичок в аккуратненькой рубахе, очевидно из каких-то начальников или приближенных к ним, был очень обеспокоен. – Зарезан в своём доме…

Все присутствовавшие обернулись в сторону говорящего.

– Здрасте, госпожа, – поздоровался он, заметив богато одетую, а значит важную женщину и воителя.

Резкий выброс адреналина разошёлся холодком по всему телу. В обросшем неухоженной бородой мужчине узнавался один из искомых свидетелей.

Бросив руку к поясу Гория, женщина схватилась за рукоять меча. Скрежет извлекаемого из ножен клинка, туповатый звон, упавшая на пол голова Томонда.

Всё произошло так быстро, что прежде чем стоявший у входа мужик что-то осознал, ему в голову уже ударился окровавленный меч. Оружие провернулось в воздухе и угодило рукоятью прямо в запотевший лоб.

Покачнувшись назад, туша упала на пол.

– ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! – сказал Горий, едва отойдя от шока. – Сейчас сюда сбежится всё управление!

– Никто сюда не сбежится. На всём этаже никого нет. Тащи скорей его сюда! – ответила она, забирающая данное в качестве подкупа золото обратно.

Как только Голин был волоком доставлен к соседней стене, Азалия приложила к его виску палец, и он очнулся.

– Где второй, говори быстро! Где Брум! – девушка начала допрос.

– Не убивайте меня, пожалоста, – застонал мужик. – Какой Брум?

Рыцарь снял шлем и явил своё лицо.

– Помнишь меня, собака? Говори где Брум! Второй, что свидетельствовал против меня.

Паникующий затрясся ещё сильнее.

– Он поехал в этот… самый… дом Бориса для уточнения. Сразу как доложили об… убийстве-то. Меня к Томонду послали, а его туда.

– Значит ещё не успел далеко уйти, – заключила Азалия. – Вставай!

На голову поднявшегося Голина нацепили висевшую неподалёку рабочую шапочку. Ранее она напоминала Горию о начале его карьеры, а теперь прикрывала вздувшуюся шишку на лбу.

– Сейчас ты проводишь нас до него и будешь вести себя тихо или я и тебе голову снесу, – спокойный женский голос звучал очень убедительно.

Покидая комнату, её бывший хозяин быстро оглянулся на заливающее кровью пол, тело Томонда. От вида укатившейся от тела головы становилось дурно. Тяжело сглотнув, он продолжил движение.

Останавливать ведомую Голином парочку никто не собирался. Лишь на выходе из здания один из работников, поздоровавшись с госпожой, обратился к старому знакомому:

– Ты чего в шапке то? Сними быстро! Управление позоришь.

Однако ответа не последовало. Проводив троицу взглядом, спрашивающий пожал плечами и пошёл дальше.

Оказавшаяся на свежем воздухе Азалия дала отмашку подруге. Та подготовила карету к дороге и наспех заскочившая в неё компания, отправилась в дорогу.

Расстояние от здания управления до конюшни, куда должен был отправиться Брум, было ощутимым. Потому-то Горий и предложил перехватить его уже на дороге, подготовив засаду. Остановив карету в километре от фермы, мстители принялись ждать.

Вскоре показался нёсшийся на полной скорости всадник. Азалия подождала, пока тот будет совсем близко, а потом вышла на дорогу и взмахнула рукой, сверкнув блеском изумрудов. Брум вылетел с седла будто врезался в ветку дерева. Лошадь ускакала вперёд, а кавалерист остался лежать в поднявшемся облаке пыли. Подоспевший латник вырубил его ударом бронированной руки и забрал с собой в карету.

Запряжённые скакуны рванули вперёд, унося банду похитителей за горизонт.

Когда двое были надёжно привязаны к деревьям, а лес гарантировал некий уровень безопасности, Горий мог наконец-то выговориться:

– Зачем убивать всех подряд?! Томонда в моём списке не было!

– Так было нужно. Нельзя медлить, нужно было скорее решать проблему и уходить. Чем меньше времени пройдёт между убийством первой и последней цели, тем лучше. Кроме того, теперь, возможно, в убийстве старика и начальника обвинят именно этих двоих. Главное, чтобы их тела не были найдены.

– У него была семья и дети… а вы лишили их мужа и отца. Ни за что!

– Не только у него есть семья. И наша задача не только убить, но и выжить.

– Да о чём ты говоришь? Как только мы закончим это меня ждёт смерть, а вы просто сядете, поедите от пуза и отправитесь куда подальше, и никто вас не найдёт. К чему такая паранойя?

– Ты не прав, – сказала Гвенет, до сего момента молчаливо наблюдавшая со стороны. – За нами ведётся охота и нам действительно нельзя попадаться. Ведь выдав себя, мы подставим всё наше братство… и хозяина.

Понимая, что сделать он ничего не сможет, Горий ещё раз окинул ненавидящим взглядом своих спутниц и, обернувшись, отправился к пленникам. Сходу влепив одному из них по лицу, он продолжил избиение.

Подруги решили отойти подальше и дать клиенту выпустить пар.

– Этих двоих…

– Да, – оборвала блондинка. – я помню. Карету в расход, а где встречаемся?

– Конезавод «Чёрная лошадь». Наша следующая жертва будет там.

Несмотря на то, что Голин рассказал обо всём ещё до того, как ему сломали несколько рёбер, мучитель не останавливался. Лишь измолотив лжесвидетелей до состояния опухших котлет с кровью, он отступил, имея и без того известную ему информацию.

Как он и предполагал, Борис хорошо заплатил им за ложные показания в суде. А выступили они под чужими именами. На всякий случай. Потому-то найти их по спискам и не получалось. Настоящие же имена Горию ни о чём не сказали. Даже запоминать их он не стал.

О мотивах же самого старика эти двое ничего не знали, хоть и были ему что-то вроде личных помощников.

Громко дыша мужчина подошёл к карете.

– Заканчивайте и поехали.

Гвенет выглянула с боку, чтобы посмотреть на несчастных и сказала:

– Может сам и закончишь? Там недолго осталось.

Не дождавшись ответа, она достала кинжал и бодрой поступью отправилась к стоящим одинокой парой среди леса деревьям.

– Стой! Пусть он сам это сделает, – сказала Азалия.

Мужчина в очередной раз бросил убийственный взгляд в её сторону.

– Ты никогда не почувствуешь настоящий вкус мести, если не сделаешь это сам.

– Я не буду. Выполняйте сами, вы для этого здесь и есть.

– Ошибаешься. Мы здесь для того чтобы помочь тебе отомстить, а не сделать это за тебя. Сам подумай. Ради чего тебе жалеть их? Именно их показания сделали так, что твоё освобождение стало невозможным. Если бы не они ты бы преспокойно сбежал бы, отомстил жене и её любовнику, сжёг дом и ушёл на свой родовой остров, – с этими словами Горию было трудно не согласиться, ведь она буквально цитировала его собственные высказывания, что он говорил, ещё будучи в тюрьме. Видимо, копание в его памяти не прошло бесследно. – А теперь ты обречённая душа. Ты живёшь только пока не отомстил. Так почему ты не получаешь удовольствия от единственного, что тебе осталось?

Заметив внутренние колебания, девушка дополнила:

– Бери меч, что у тебя на поясе, и используй его. Только не торопись.

Медленными шагами Горий обогнул, стоящую уже у цели Гвенет, и встал перед лжесвидетелями. Меч шорканулся об ножны. Сжимавшая его деревянную рукоять рука слегка подрагивала.

– Господин управляющий, пощадите! – крикнул кто-то из них.

– Вашими трудами я больше не господин управляющий, – смотря куда-то впереди себя, будто обращаясь не только к ним, тихо, чуть громче шёпота говорил Горий. – И пощады от меня не ждите!

Вогнав клинок в шею Голина, палач почувствовал, как тот воткнулся в кору дерева. Перехватившись двумя руками, он провернул его несколько раз. Раздался хруст, оружие освободилось от тисков и было готово к новому удару.

Проделав то же самое и со вторым предателем, новоиспечённый убийца сделал два шага назад будто отшатнувшись. Излившееся в душе чувство облегчения пугало. Смотря на результат, он не мог поверить, что это было сделано его рукой. Пришедшая в голову мысль: «Хочу ещё!» испугала ещё больше. Простояв у тел какое-то время, управленец вернулся к карете.

– Вот это уже другое дело! – встретила его Гвенет. – Как ощущения?

– Я помогу их похоронить, – проигнорировав вопрос сказал Горий.

– Нет, – сказала переодевшаяся к тому времени в свой походный плащ Азалия. – Сейчас Гвен доставит нас до дороги, а потом приберётся здесь и сожжёт карету. Мы тем временем отправимся по восточному тракту. Снимай доспехи.

Глава 5. Эбур

Проводив взглядом уезжающую карету, Горий и Азалия отправились к ближайшей заставе.

Пока ноги были заняты преодолением кочек и выбоин, руки крепко держали вещевой мешок, прилипший к вспотевшей спине. Свободным оставался лишь разум, а потому мужчина погрузился в тяжёлые размышления о содеянном. С каждым шагом становилось всё тяжелее. Казалось, размещённый за плечами груз, прирастал в весе. Перемещения мешка с уставшего плеча на другое ничего не дали, ведь причиной непомерного груза являлся вовсе не он.

– Хватит сверлить себя, – раздражённо сказала идущая впереди девушка, заметившая душевные терзания попутчика.

Горий поднял глаза на Азалию. Та, делая бодрые шаги, спокойно продолжала жить, совершенно не переживая о загубленных ею жизнях.

«Страшный человек. Убивает с такой лёгкостью будто цветы срывает, – отвращение к себе Горий сменил отвращением к своей напарнице. – И ведь чувствует себя прекрасно… Ведьма проклятая! Ещё и меня к смертоубийству склонила. А мне ведь понравилось… Б-р-р-р. Ну ничего, больше никаких жертв. Не позволю. Как только выйдем на Эбура, я им такую западню устрою, никто не уйдёт. И этот гад тоже…»

Ожидая ответа, Азалия обернулась.

«Какая красивая… – эти глаза не давали ему покоя. В памяти до сих пор мелькал её образ в платье. Это были единственные приятные воспоминания, которые можно было прокручивать в памяти, не испытывая при этом боли, сожаления или ненависти. – …и какая тварь! Мог бы, удавил бы тебя на месте, да рука не поднимется, даже пробовать не буду. Ну ничего, подожди, подожди, вот дойдём до Чёрной лошади…»

Уже предвкушая задуманное, Горий вдруг вспомнил о её подруге.

«А как же Гвенет? Эта девочка-то, вроде, нормальная. Как вот такие попадают в услужение всяким богам? Ладно. Это был её добровольный выбор, сама выбрала свою участь».

– Так переживать по убитым врагам – умирать вместе с ними, – продолжала брюнетка.

«По тебе, ведьма, я переживать не буду. Ох, ладно, чтобы всё получилось, нужно чтобы они мне доверяли…» – подумал Горий и сказал:

– Как вы с этим справляетесь? Как ты остаёшься такой спокойной после стольких убийств?

Девушка улыбнулась.

– Думаешь, мне первое убийство далось легко? Конечно нет. Каждый способен убить, если есть за что… или ради кого. Мне было за что убивать, и я смогла. После этого самое тяжёлое – это глаза твоих жертв, преследующие тебя в ночных кошмарах. Но когда их становится так много, что уже невозможно разобрать где чей взгляд, становится легче. Да и как ты мог заметить сна у меня нет.

Горий сжал кулак до боли, а она продолжала:

– Теперь для меня это не более чем работа. Как для тебя подписывать бумажки. Гвен же я стараюсь не поручать мокрой работы, но она тоже… в крови. Её спасает несерьёзность. Относись ко всему проще, как она, тогда будет легче.

Тем временем где-то в лесу

Дочертив на земле круг, Гвенет довольно отбросила палку в сторону и сделала несколько шагов назад. Осмотрев получившиеся знаки, она заключила:

– Эх, давно не рисовала, разучилась уже!

Подошва сапога стёрла один из знаков и на его месте вскоре появился другой.

– Вот теперь правильно, можно начинать, – сказала девушка и повернула голову в сторону. – Эй, как тебя там, Болин или Голин, дай-ка мне руку. Ах, да, я ж их сюда положила!

Усмехнувшись, блондинка наклонилась к земле и подняла окровавленные мужские руки. Стряхнув пыль, она принялась раскладывать их на выцарапанные в земле символы, напевая песенку.

На заставе

Крыши многочисленных построек, из криво сколоченных досок, подарили долгожданную тень. Дойдя до заставы, Азалия сразу повернула в стойла.

– Стой, – остановил её Горий. – Может поедим? Было бы неплохо посидеть немного, а уж потом в седло.

Смерив его взглядом, женщина слегка покивала головой.

«Аппетит есть значит. Это хорошо» – подумала она, вспоминая как самой после первого вспоротого брюха, в рот не лезло ничего.

– Пожалуй можно. Да и спина отдохнёт.

– Отлично. Тогда я пойду пока закажу нам чего-нибудь, а ты оплатишь коней, – сказал Горий и протянул ей кошель с монетами. – Ты, кстати, что предпочитаешь?

– Что-нибудь с мясом, лучше варёное, – ответила брюнетка, удивившись внезапной любезности, и направилась в конюшни.

Убедившись, что она скрылась из виду, он рванул в сторону, где, схватив первого попавшегося мужика за грудки, сказал:

– Доставь послание в «Черную лошадь» господину Эбуру, плачу золотом, только скорее, прямо сейчас! – отдыхавший здесь гонец сначала опешил и хотел позвать на помощь, но ощутив в руке приятную тяжесть драгоценного метала, передумал.

– Чего передать-то нужно?

– Господину Эбуру, именно Эбуру, что бы ни стало добейся личной встречи и передай: «Завтра. Приём дорожайших гостей в четвёртом амбаре». Понял? Повтори!

– «Завтра. Приём дорожайших гостей в четвёртом амбаре», господину Эбуру лично.

– Молодец, ну всё, иди! – говоря это, Горий чуть-ли не швырнул того в сторону конюшни, а сам пошёл скорей к столовой.

Несясь, сломя голову, гонец чуть не сбил возвращающуюся Азалию. Задев небольшое, но твёрдое плечо, он даже не извинился. Уж слишком торопился исполнить щедро оплаченный заказ.

Проводив обидчика взглядом из-под нахмуренных бровей, женщина повернулась и пошла дальше вдоль узкой, но аккуратно замощённой дорожки.

– Что случилось? – заботливо сказал Горий.

– Ничего, – ответила Азалия. – Так где харчи?

– Скоро принесут.

Со стороны дороги стало слышно, как конь заржал и, подгоняемый седоком, поскакал, поднимая придорожную пыль. Когда удаляющийся звук копыт уже почти не был слышен, порыв ветра погнал поднятую им пыль сквозь расщелины в стенах. Азалия зажмурилась и стала протирать глаз от попавшего песка.

– Помнится, ты швырнула меня в дерево взмахом руки, а отогнать пыль не можешь? – спросил мужчина, заметив, как и без того раздражённая женщина стала ещё злее.

– Силу можно использовать только в крайнем случае, ну или если уверен, что это безопасно и никто не заметит.

– Почему остальные маги не боятся «наследить», а вы так трясётесь, что решили сжечь карету?

– Потому-что они используют свою мощь. Я не маг, собственной энергии у меня немного, и я использую силу моего хозяина. Поэтому, если кто-то, хоть немного сведущий в магии, заметит её следы или столкнётся с ней, он всё поймёт, – Азалию прервал слуга, принёсший первые блюда. Продолжила она только после того, как убедилась, что поблизости никого нет. – Ты, наверное, никогда раньше не слышал о Талльме?

С наслаждением поглощая холодный напиток из деревянной кружки, Горий помотал головой, не отрываясь от процесса.

– Потому что это не его земля. Анварское королевство находится под защитой других богов. И если обнаружится, что он лезет на чужую территорию, то начнётся разборка. Но что ещё хуже, наши кровавые дела, с использованием силы постороннего языческого бога, может привлечь внимание Белого ордена.

Речь шла об ордене, созданном Белым союзом. То были могучие маги, некогда освободившие мир от власти одного из пяти верховных божеств-создателей мира – Хелиса. Для борьбы с остатками его тьмы и охраны мирового порядка, они основали орден рыцарей, состоящий из их учеников и телохранителей, многие из которых учувствовали в схватке с истинным Богом и выжили. Страх перед ними забрался даже в сердца языческих богов – существ, что в силу своей мощи и наглости посмели заявить о своих правах на освободившуюся землю и живущие на ней народы.

– Белого ордена? – Горий не поверил и переспросил.

– Да. Мы уже сталкивались с ними. Тогда они почти истребили нас и уничтожили хозяина, как нам казалось, – на лице девушки читался навеянный воспоминаниями ужас. – Но потом Талльм восстал и принялся восстанавливать силы, набирать слуг. Что он и делает до сих пор.

– Но зачем ему нужен я?

– Ты будешь топливом. Твоя душа укрепит пламя его силы, как брошенная в костёр сухая ветка вскармливает разгорающийся огонь.

От подобного сравнения Горию стало не по себе.

– Но зачем ему одна душа такими усилиями? Зачем ему так рисковать двумя слугами и почему он не мог забрать мою душу сразу после казни?

– Нельзя. Сначала нужно выполнить условия сделки. У богов тоже есть закон и нарушать его себе дороже. Единственное, что я не вполне могу понять – это твоё воскрешение. Неужели, просто вытащить тебя из тюрьмы было сложнее, чем достать с того света? А ведь хозяин подставился. Помнишь ту грозу, в которую ты воскрес? Это последствия использования его мощи.

– Заметные последствия. Разумеется, их не могли не заметить и теперь вы думаете, что вас кто-то ищет?

Ответом было тихое кивание. Её рот был занят последним куском отварной говядины с зеленью, доев который она встала из-за стола.

– Постой, – сказал Горий, желающий дать гонцу как можно больше времени. – Может, подождём Гвенет здесь?

– Нет, мы договорились встретиться у «Чёрной лошади», делать остановку здесь она не будет, – разговоры немного успокоили Азалию, но это предложение вновь заставило нахмуриться.

«Что это ты так оживился? – подумала она. – Пожить хочешь подольше? Это понятно, но что-то тут не так».

– Мы идём, – строго сказала девушка и отправилась к стойлам.

Тем временем в лесу

Ощущая жар кожей лица, Гвенет смотрела как пылает карета. Её руки сжимали вожжи оставшихся без упряжки лошадей. Понимая, что обратная дорога пешком займёт много времени, блондинка взяла с собой всё необходимое, чтобы оседлать одного из скакунов, но, что делать со вторым ещё предстояло решить.

Отпускать животное посреди леса – обречь на съедение, а убивать «Ромашку» (кличку она узнала при покупке) очень не хотелось.

Смотря то на одну, то на другую морду, девушка задумчиво хмурилась. Вдруг одна из рук опустилась за набедренным ножом.

Конь, казалось, смекнул что к чему и мотнул головой. Сталь широкого лезвия прикоснулась к его шее. Блестящие тёмные глаза уставились на белокурого мясника.

Тяжело вздохнув, Гвенет порепетировала движение руки и вновь вернув нож к коже закусила губу и приготовилась. Сделав резкий выдох, убийца сжала руку ещё сильнее и двинула ей в сторону. Клинок сделал лёгкий надрез и остановился.

– Нет, – сказала девушка, опуская вооружённую руку. – Не могу. Вот был бы ты человеком – было бы за что. Эх, ладно, пусть это сделает волк.

Левое предплечье вдруг заныло. Закатав рукав, Гвенет посмотрела на старые шрамы. Боль от укусов клыкастых челюстей вновь ожила в памяти. Рука, сжимавшая рукоять ножа, снова поднялась и вернулась к могучей шее. На сей раз она тряслась. Чем больше проходило времени, тем больше её трясло.

В конце концов клинок снова вернулся в ножны.

– Ну не могу я, – пробормотала всадница и запрыгнула в седло.

Ещё раз взглянув на Ромашку, девушка направила своего коня в другую сторону и отправилась прочь.

Спустя какое-то время за спиной раздалось ржание. Ромашка догнала свою напарницу и поскакала рядом. Гвенет облегчённо вздохнула. Совершенно свободная от упряжки лошадь могла не захотеть двигаться за ней, а гоняться за почуявшей свободу животиной времени не было. Потому девушка была очень счастлива, когда через несколько часов пути второе животное свернуло с дороги и присоединилось к пасущемуся в поле табуну.

Её собственный рысак хотел последовать примеру, но был вынужден продолжить свой путь к конезаводу «Чёрная лошадь».

Тем временем где-то далеко впереди на той же дороге

Азалия гнала коня с такой скоростью, что поспевающий за ней Горий изрядно занервничал.

«Если тот мужик передвигается на какой-нибудь дохленькой кобылке, то ещё немного, и мы его догоним» – беспокойство нарастало.

Однако, как притормозить свою спутницу он не знал. Пока плохо закреплённый и, терпевший из последних сил, до сей секунды, боковой ремень не подкинул идею, отстегнувшись, и, начав болтаться. Схватив тот же ремень с другой стороны, мужчина принялся его расстёгивать. Когда осталось всего одно движение, Горий зажмурился и рванул крепёж. Тут же седло заскользило и от тряски начало смещаться в бок, пока всадник не оказался на дороге. Упавший проделал ещё несколько метров кувырком, прежде чем остановился.

Когда голова встала на место, а осевшая пыль позволила осмотреться, он понял, что его спутница не заметила падения и продолжила скачки отдаляясь всё больше и больше.

– Да чтоб тебя! – тихо проговорил Горий, держась за страшно болящие от удара лёгкие. Вдруг послышался голос со стороны:

– Вам нужна помощь? – тёмный мужчина в доспехах тянул свою руку.

Воспользовавшись рукой, и, встав на ноги, управленец заметил останавливающийся возле него конвой из нескольких пар всадников. Глядя на доспехи, в них можно было узнать городских стражей.

– Горий, это ты?! – до боли знакомый голос обратился к нему.

Это был сотник городской стражи и старый друг Гория по имени Лон. Рослый воитель с сединой в висках подошёл вплотную, дабы рассмотреть свалившегося путника.

– Не может быть! Это и в правду ты!

– Лон, оставьте меня и просто скачите отсюда, прошу! – отвечал обеспокоенный Горий.

– Горя, объясни, что происходит, – не унимался Лон.

Вдруг за спиной сотника возникла фигура зеленоглазой всадницы.

– Горий, эта с тобой? – произнеся его имя, сотник подписал себе смертный приговор. Азалия поняла, что его узнали и сходу метнула кинжал одному из воинов в шею, сбив с седла и завладев его копьём. Бросившиеся на неё стражники похватали топоры и копья, но раздался громкий хлопок, выбивший многих из седла. Сваливая врагов с ног магией, Азалия добивала их исключительно подобранным копьём, одного за другим.

– Азалия, стой! – крикнул снова оказавшийся на земле Горий, но убийства продолжились.

Тогда он подобрал с земли чей-то топор и вскочив на ноги, загородил собой друга, что стоял, выхватив меч.

– Азалия, хватит!

– Они тебя видели, – отвечала изумрудоглазая, добившая последнего солдата. – Они тебя знают. Отойди!

– Ты его не тронешь! – твёрдо сказал Горий и угрожающе выставил топор.

Всадница гневно рыкнула, затем перехватила копьё и метнула его. Неосознанно Горий сделал резкий уклон в сторону, и оно вошло в грудь стоящего позади Лона, пробив нагрудник.

Сотник упал на спину замертво. Удар пришёлся в область сердца.

– Лон! Лон! – завопил Горий, склонившийся над телом друга.

Азалия спешилась и встала рядом. Изначально она слезла, чтобы поторопить, но, оказавшись вблизи, почувствовала непривычное покалывание в душе.

– И…и…извини, – с трудом выдавив просившееся наружу слово, она дотронулась до его плеча. – У меня не было выбора. Они тебя знали.

– Он был моим другом! – мужчина сбил с себя женскую руку и посмотрел на Азалию.

К своему удивлению, слёз в его глазах она не увидела. Только ненависть. Лютую ненависть от которой становилось не по себе.

– Нужно убираться отсюда, – невозмутимо продолжила брюнетка и отправилась к лошади, не в силах выдерживать на себе этот взгляд.

Сжав на прощанье кисть друга, Горий был вынужден отойти и последовать за женщиной.

Тем временем у конезавода «Чёрная лошадь»

– Завтра приём дорогих гостей в четвёртом амбаре, – проговорив как скороговорку выложил гонец, стоя в кабинете.

– Ты чего, бредишь? – достопочтенный мужчина в богатом костюме заметно побледнел. – Какой ещё приём?

Занервничал господин Эбур потому, что это был вариант зашифрованного послания, что они с Горием совместно разработали на случай чрезвычайных ситуаций. Услышать послание после казни было до того неожиданно, что хозяин-коннозаводчик сначала не поверил.

– Тьфу ты, извините, – поправился гонец. – Приём дорожайших гостей в четвёртом амбаре.

Глаза хозяина фермы сделались ещё больше. Слово «дорожайших» означала высшую степень опасности. Отпустив довольного собой мужика, Эбур достал из нижнего шкафчика заранее приготовленные письма и обратился к помощнику:

– Пошли весточку старшине и поднимай своих ребят. Завтра у нас гости.

Вечер, в таверне неподалёку от «Чёрной лошади»

Азалия нервничала. Постоянно поглядывая в окно снятой комнаты, девушка ожидала прибытия подруги. Истребление целого конвоя не может остаться незамеченным, и убийца почему-то переживала за свою напарницу. Ещё нервов добавлял испепеляющий взгляд сидевшего в углу мужчины, что уже больше часа сидел, смотря в одну точку. Этой точкой была шея черноволосой красавицы, которую он хотел свернуть.

– Дай сюда мой список, – грозно сказал Горий, упомянув отнятый после переодеваний в телохранителя кусок бумаги с именами жертв.

– Это ещё зачем?

– Я впишу туда твоё имя.

От удивления женщина обернулась. Убедившись в серьёзности его намерений, судя по взгляду, она сказала:

– Не выйдет. Я же говорила тебе трижды подумать прежде чем писать, потому что изменить список невозможно. Ни вписать, не вычеркнуть имя нельзя.

– Мне плевать, – всё с тем же чудовищным тоном продолжал он. – Дай… мне… список!

– У меня не было выбора, – скорее раздражённо, чем извиняясь оправдывалась Азалия. – Я не могу допустить провала, иначе он…

Брюнетка оборвалась, а Горий стал свидетелем того, что он считал совершенно невозможным. В её глазах начали поблескивать, отражая пламя комнатных свеч, накапливающиеся слёзы.

– Талльм заключил сделку с моим отцом и тот продал ему всю нашу семью. Я вызвалась служить ему, чтобы он не мучил нас, высасывая наши силы каким-нибудь милосердным способом, и он согласился. Теперь я выполняю его приказы и пока он доволен мной, моя семья не страдает, – прилагая огромные усилия ей всё же удалось не разрыдаться. – Повторю ещё раз: у меня нет выбора и я буду убивать всех, кого потребуется и убью даже себя, если это будет нужно.

Молча переварив озвученное, Горий сказал:

– Как ты можешь быть уверена, что они не страдают? Может он тебя обманывает?

– Боги держат слово, – ответила девушка. – Кроме того, я могу навещать их, когда сплю.

– Но ведь ты не спишь… Они не скучают там по тебе?

– Мне больно на них смотреть и понимать, что я ничем не могу помочь. А время там идёт иначе. Поэтому моих бессонных ночей они не замечают, только присутствие или отсутствие.

– Стоит навестить их, – сказал Горий, подразумевая, что завтрашний день станет для неё последним, и в тот же момент в комнату вошла Гвенет.

Сходу отчитавшись о проделанной работе, она поведала о суматохе, порождённой убийством на дороге.

– Скоро начнут проверки и дойдут досюда. Нам бы поскорее разобраться с делом, да спрятаться на время, – сказала Гвенет. – Какой у нас план?

Подруги уставились на Гория. Тот, тяжело вздохнув, начал рассказывать о цели. Подозрительный и осторожный Эбур практически никогда не покидал пределов своего хозяйства, так как жил прямо там в возвышающихся среди складских помещений и навесов хоромах. Покидать ферму ему приходилось крайне редко. После того, как предпринимателю удалось завоевать уважение и ощутимый вес, он начал проводить все переговоры исключительно у себя. Его постоянным сопровождением был верный слуга и по совместительству телохранитель из старых келеорийских наёмников, а потому просто прикончить Эбура, подобравшись поближе к ещё большему, чем Горий, параноику, будет не так просто. К счастью у Гория был замечательный план.

– Сегодня последний день недели, а значит он будет в четвёртом амбаре. Один, – пояснял управленец. – Есть у него один старый обычай. В конце недели он отправляется в самый большой амбар для пересчёта полученной прибыли и выполнения одного обряда. Каждую удачную неделю он пополняет припрятанный там на чёрный день сундучок. А так как он хочет, чтобы о нём больше никто не знал, то и будет он там совершенно один… Нам нужно всего лишь оказаться там на закате и подождать пока зазвенит золото.

– Ну хоть в этот раз всё гладко пройдёт, – обрадовалась Гвенет. – А добраться до этого амбара проблемы не составит?

– Он расположен на самом краю хозяйства, один забор да с сотню шагов по кустам, и ты там. Его не используют, он пустой, поэтому и нужды в охране нет, – пояснил мужчина и перевёл взгляд на Азалию. Та была чем-то обеспокоена, казалось, в её голову забралось подозрение, но тем не менее она сказала:

– Отлично. Там его и убьём. А теперь все отдыхать, до завтрашнего вечера всё равно делать нечего.

Все трое разошлись по комнате и занялись разными делами. Гвен завалилась на пол и принялась растягивать забившиеся от долгой скачки мышцы, Горий решил прилечь и потушил стоящие на шкафчике возле его кровати свечи. Запах тлеющих фитилей на время перебил смрад старой подушки, видавшей за свою долгую жизнь с полтысячи голов разношёрстных посетителей таверны, но вскоре аромат усталой старости вернулся.

Непрерывно ощущая его на протяжении нескольких часов Горий всё никак не мог заснуть. К тому времени уже были погашены все прочие свечи, а тихие разговоры подруг умолкли.

«Нельзя так делать, нужно им рассказать, – мужчина метался из стороны в сторону. – Нет. Ну и что, что у неё семья? У тех, кого она убила тоже были семьи! Я должен их остановить… Нет, я должен рассказать…».

Горий приподнялся и сел, отказавшись от тщетных попыток уснуть этой ночью. Оглядев комнату, он увидел, как одиноко у окна сидела маленькая фигура.

– О, а ты чего не спишь? – обратилась она к нему.

– А где Азалия?

– Не поверишь, спит, – отвечала Гвенет, показывая в сторону лежащего на кровати силуэта. – Так что говори тише.

Тем временем где-то в пределах тонкого мира

Уже позабытые ощущения управляемого сна охватили тревожную Азалию. Идя по длинному коридору, она понимала, что всё происходящее вокруг является частью личного измерения её хозяина и от этого становилось противно. Преодолев некое подобие врат, она ожидала очутиться среди своей семьи, но вдруг её что-то остановило, и она оказалась посреди просторного помещения с кострами по всему периметру.

Из ниоткуда возник могучий образ хозяина.

В духовном мире языческие боги имеют ещё более внушающий облик. В отсутствии телесной оболочки в виде высокого, наделённого безупречной анатомической и эстетической красотой человеческого тела, Талльм предстал в форме своего внутреннего естества, где к утончённому силуэту добавляется энергетическая мощь, невидимая в обычном мире.

Ощутив на себе подавляющую силу, девушка склонилась перед великаном, затмевающим своим сиянием свет костров. С одной стороны, потому что этого требовала её человеческая природа, трепещущая перед столь могучим существом, с другой – чтобы не смотреть ему в лицо.

– Встань, дитя, – пронзающий до мурашек голос Талльма наполнил всё пространство.

Повинуясь, Азалия выпрямилась и невольно бросила взгляд на бога. Идеальное, словно высеченное из мрамора лицо, охваченное ослепительным светом, было обычным для существ его рода. Однако оттенок света у всех был разным, этот бог издавал сияние темно-красного цвета с чернотой внутри вокруг ярких языков пламени во внешнем круге. Сложное для зрительного восприятия зрелище отлично воспринималось в духовном мире, где совсем не обязательно щуриться, чтобы видеть мелкие детали и не нужно говорить, чтобы быть понятым.

Парализующий страх перед превосходящей во всех смыслах сущностью сковал женщину не позволяя пошевелиться.

– С ними всё в порядке, можешь убедиться, – продолжало говорить божество, сотрясая помещение каждым словом. – А как там Горий? Я надеюсь всё идёт хорошо?

– Да, хозяин. Мы уже на середине его списка, – рапортуя, Азалия опустила голову словно выражая повиновение.

Рука Талльма обжигающе взялась за её подбородок двумя огромными пальцами и нежно приподняла голову обратно. Жуткие глаза бога, в сравнении с которым девушка была ростом с хилого подростка, впились в её душу.

– Ты довольно часто стала прибегать к моим силам. Надеюсь, ты меня не подведёшь, – сказав это он исчез, как и всё вокруг.

Вдруг Азалия оказалась перед небольшим домиком в лесу, возле которого в траве играли две девочки десяти лет. Пустив слезу, девушка не стала отвлекать сестёр от игры в кукол и обогнула здание, где на скамейке сидели родители.

Престарелая пара обнявшись, и, укрывшись пледом, наблюдала за природой, совершенно не удивляясь появлению дочери.

– Здравствуйте, ну, как вы тут? – стараясь скрыть слёзы, спросила брюнетка.

– Вышли с матушкой подышать свежим воздухом, – отвечал старик, – Проклятый озноб совсем одолел, никак согреться не можем.

Погладив стариков, Азалия вошла в дом, где девушка, немногим моложе её, тщетно пыталась разжечь печь. Заметив старшую сестру, она недовольно сказала:

– Это какой-то ужас! Совсем не горит, а в доме холодно как в погребе.

Необоримый холод, что одолевал жителей хижины, был тем самым способом, через который Талльм вытягивал из них энергию, что тратил на поддержание этого карманного измерения и собственную подпитку. Немногочисленная семья, будучи в нематериальном пространстве не подвластном времени не осознавала, что сидение на лавке и попытки растопить очаг длились уже много лет. Для них это словно непрекращающийся сон, в ходе которого можно прожить целую жизнь, а можно есть суп и никак не доесть прямо до своего пробуждения.

В таверне

– Уже и не припомню, когда она в последний раз спала, – Гвенет решила воспользоваться отсутствием старшей подруги и начала выводить мужчину на беседу. – Обычно, когда она раньше засыпала её было очень трудно разбудить. Так трудно, что мне приходилось оставаться на ночной дозор, чтобы никто не воспользовался её беспомощностью.

– Давно вы вместе? – спросил Горий.

– Десять лет. Когда мне было одиннадцать она спасла меня от стаи волков, что загрызли мою семью и помогла отомстить.

– Помогла отомстить?

– Она уже тогда была служителем Талльма и помогла мне заключить с ним сделку. После чего её отряд вырастил меня и обучил всему, что я сейчас умею, – улыбаясь, видя недоумевающее лицо собеседника, поясняла блондинка, медленно поправляющая волосы. – Да, она немного старше чем выглядит.

– Отряд? У неё был свой отряд?

– Ну да, их было несколько, когда они спасли меня. Помню с одним из них у неё даже был роман.

– Куда все они делись?

– На тот свет, – Гвен ухмыльнулась. – Рыцари белого ордена покрошили нас как мальчишки палками крапиву. У нас даже шанса защититься не было. Всех, кто был мне дорог убили, твари. Всех… кроме неё.

Заметив, как голос девушки начал дрожать, Горий приобнял её, прислонив к себе в попытке утешить.

– Понимаю тебя. Я тоже потерял всех, кого любил, – чувствуя подёргивания и тихие всхлипы, мужчина принялся поглаживать плачущую Гвен.

Вскоре он почувствовал, как его обхватили тонкие женские руки. Девушка изменила положение тела так, что они оказались в объятиях друг друга, а их взгляды встретились.

Чувствуя вкус её дыхания и, заподозрив что-то неладное, Горий хотел отодвинуться, но Гвенет противилась этому, надвигаясь всё больше. Вдруг она проскользнула по его щеке рукой и прислонила пальцы к его виску. Голова почувствовала слабое тепло, а почти неразличимая радужка карих глаз девушки загорелась цветом огня. Внезапно Горий почувствовал страстное желание поцеловать её, но прежде чем он что-то предпринял она сама впилась в его губы.

Горячий поцелуй, сравнимый с безудержными глотками холодной воды после долгой жажды длиною в жизнь, продолжался и продолжался, грозя перерасти во что-то большее, но вдруг скрип кровати Азалии заставляет слившуюся в поцелуе пару оторваться друг от друга.

Вместе с разрывом исчезло и желание, имевшее столь большую силу, что её мгновенное исчезновение не могло не удивлять.

Азалия поднялась будто после кошмара и села ещё какое-то время не совсем осознавая, что происходит. Спустя какое-то время она пришла в себя и уставилась в одну точку.

– Всё хорошо? – спросила подругу Гвенет, на что получила грубое:

– Да…

Этот тон был ей очень знаком, и он значил: «Оставьте меня в покое». Тяжело вздохнув блондинка повернулась к окну и продолжила разглядывать ночное небо.

Горий же, не зная, что делать, молча вернулся в свою кровать, но уснуть так и не смог.

Прокручивая страстный поцелуй, он не мог простить себе грядущей засады, но признаться во всём что-то не позволяло. В этих душевных терзаниях прошла вся ночь и весь день.

За завтраком, ради которого трое решили спуститься вниз, так как нормальных столов в их комнате не было, Гвенет не сводила глаз с Гория, вспоминая ночное событие. Странное поведение было замечено старшей подругой, но, зная о симпатии Гвен к клиенту, она не стала обращать на это внимание.

У конезавода

Покинув таверну уже утром, трое бродили в окрестностях владений Эбура. Полагая, что все ближайшие ночлежки уже переворачивают в поисках предполагаемого убийцы, Азалия настояла на раннем выходе. Единственное, что её успокаивало это то, что колотые раны, обнаруженные на придорожных трупах, отметут на первое время подозрения об использовании магии. А это значит, что подключения к расследованию какого-нибудь чародея, способного раскусить природу нападавшего, можно ожидать ещё не скоро. А может, его и вовсе не будет, на что и были все надежды.

Обосновавшись в укромном месте, с которого открывался хороший обзор и можно было бы увидеть чьё-то приближение, напарницы со своим клиентом принялись ожидать заката. Гвенет то и дело норовила привлечь внимание мужчины, а в идеале и вовсе снова оказаться с ним наедине, но мешала старшая подруга. Горий же наоборот любыми средствами старался не давать влюблённой северянке шанса на интимное общение. Осуждая себя за вспыхнувшее в нём желание овладеть юной спутницей, он искренне не понимал, что причиной тому являлось вовсе не долговременное воздержание, а магическое наваждение. Гвенет же была ободрена ночными успехами и то, что ей удалось запасть желанному мужчине в голову не вызывало у неё никаких сомнений. Будь её воля, она прямо сейчас бы накинулась на него, но не позволяли обстоятельства.

Вдруг Азалия встала с земли и куда-то пошла.

– А ты куда это? – спросил взволнованный Горий.

– Нужно осмотреться, – отвечала, не способная усидеть на месте от плохого предчувствия, женщина.

Гвенет внимательно смотрела на подругу, гадая позовёт ли она её с собой или нет.

– Гвен возьмёшь с собой? – продолжал расспрос управленец.

– Нет, я одна схожу.

– Тогда может я с тобой?

– Я… схожу… САМА… – взбесившись от непрекращающихся вопросов, прорычала Азалия и вскоре скрылась за ближайшим кустом.

Горий поймал на себе пристальный взгляд блестящих женских глаз.

– Стой, Гвенет, – начал мужчина, увидев, как та поднялась с места и направилась к нему. – Это была ошибка. Между нами ничего не может быть.

– А целовался ты так, будто вовсе не ошибка, – игриво улыбаясь блондинка продолжала приближаться.

– Не знаю, что на меня нашло, но это и не важно. Я женат, ты – служишь Талльму… – сказав это, Горий хотел добавить, что вдобавок миниатюрная девушка была не в его вкусе, но, полагая, что вчерашняя страсть не могла взяться на пустом месте, он не был в этом уверен.

– Женат? – она усмехнулась. – Твоя жена сдала тебя с потрохами и резвится сейчас со своим бароном. А если ты горюешь по своей проданной душе, то мы что-нибудь придумаем. У нас строгое указание – не допустить чтобы кто-то узнал, что ты жив. Любой ценой. Понимаешь? Думаешь, стал бы бог воскрешать тебя только для того, чтобы потом поглотить? Не-е-е, тут что-то более серьёзное. Ты ему нужен, Горий. После той взбучки от белого ордена он остался без людей. Ему нужны слуги, толковые. И лучше, чтобы никто не знал, что эти толковые люди не на том свете, а исполняют его чёрную волю. Когда имена в списке кончатся, мы возьмём тебя в свои ряды…