Откровения

Здравствуй, дорогой читатель! Перед тобой дневник молодой женщины, которая во многом похожа на тебя. Как и ты, она ищет себя в этом большом мире, боится темноты и непредсказуемости, порой чувствует себя одинокой, а порой – влюблённой. Она старается меняться и по мере сил становиться лучше. Ей хочется всё контролировать и систематизировать, но, как и ты, она допускает ошибки и промахи. А иногда она позволяет себе выходить за рамки лично установленных стандартов. Тогда она путешествует, знакомится с новыми людьми, с ней происходят приключения. Нет, не как в приключенческом романе. Другие. Как в жизни. В её, в твоей, в любой. Но эти приключения показаны через призму собственного восприятия, а потому уникальны, как уникален каждый из нас. Этот дневник начинается не в самый хороший период. Слишком много тишины, одиночества и боли. Но постепенно тучи рассеиваются, всё меняется, и ты, читатель, станешь тому свидетелем. Возможно, если и у тебя сейчас трудности, опыт героини тебя подбодрит. Ну что, готов познакомиться?

Введение

Здравствуй, бесценный человечек. Наверное, таким должно быть сердечное приветствие. По крайней мере, мне так было бы приятно. Меня зовут Ольга – и это одно из многочисленных моих имён и проявлений.

В руках ты держишь книгу, мою книгу, самолично написанную (момент гордости). Что в ней и стоит ли читать? Хм… В ней кусочек жизни. Причём не чьей-то – моей. Хотя тут будет много лиц, с кем-то познакомишься близко, кого-то стряхнёшь с памяти, лишь перевернув страницу. Боль, которая уничтожает изнутри, сменяется счастьем и наоборот – это реально? Да. Влюблять и влюбляться, отпуская, – да. Быть медиком и идти об руку со смертью… – да. Быть другом, дочерью, внучкой, сестрой – да. Позволь мне взять твою руку и повести за собой, показывая бесконечные грани жизни. Моей жизни.

Начнём знакомство со мной со стихотворения. Конечно, не всё будет печально, как в нём, будет и жоска грустно, и жоска весело. Устраивайся удобнее, я начинаю.

Отрицание переходит границы разумного, Возможного и прочие всякие.

Я хотела больше весёлого, шумного, Как итог – утонула во мраке.

Безмолвность изувечена крикливо, Широко разинут чёрный рот.

На губах её – моё имя.

Никто, никто не тот!

То, что было рядом, так близко, – далеко.

Я – не дело ничьих забот.

Прочитай моё имя в списке

Тех, кто жить не хотел, но смог.

Откровение

Уже поздно. Я ложусь спать. Во дворе почему-то кричат дети, а на кухне капнул кран. Я убавляю яркость на телефоне и выключаю Интернет, кладу телефон на стол, там шуршит одинокая овсяная печенька в пакете. На столе стоит небольшая банка мёда и полупустая банка вишнёвого варенья, к которому я так и не притронулась за ужином. На вечер у меня было гороховое пюре и грудка, которая очень долго естся, так как, когда живёшь одна, еда убывает не так быстро. Перед сном я мазала щёки кремом (прописал врач и посадил на диету), мне нравится, я дисциплинируюсь.

Сегодня я мыла голову, но так и не вышла на улицу, ходила по квартире с заколотыми волосами. Я часто мёрзну, хотя у меня солнечная сторона, и хожу в свитерах и смешных розовых мохнатых тапках. Мне нравится смотреть на свои ладони и пальцы, когда грустно, – они словно ветви, стремящиеся к солнцу, я не вольна их перечеркнуть.

Ложусь спать. Выключая свет, я стараюсь быстрей добраться до кровати: боюсь. А чего? Бабаек, наверное. Мне некомфортно от темноты и одиночества в ней, но я борюсь, привыкаю. В постели я закутываюсь со всех сторон и подтыкаю одеяло, накрываясь с головой. Всегда укрываюсь всеми одеялами, имеющимися в доме (максимальное количество – четыре). Мне нравится ощущение придавленности и словно объятий. Я не люблю одежду во время сна – лишнее. От касаний к груди, животу, бёдрам у меня мурашки – очень холодные пальцы. У меня анемия и бело-фиолетовые губы. Мне нравятся мягкие и пушистые пледы – часто глажу их, кутаюсь и очень берегу. Я перестала пить чай и пью шиповник, а папа мне принёс песочные корзиночки с вишней и персиком, мне их можно, а конфеты нет. Чувствую себя. А тебя? Тебя нет.

Откровение 1

Снова я ложусь спать, сегодня раньше, и на то есть причина. Завтра будет ровно год, как не стало одного из самых любимых и дорогих мне людей. Боль постоянно высверливает мне сердце, заставляя его захлёбываться слезами, прости мне их. Кажется, я стала сентиментальней, или просто жизнь стала набирать обороты, не знаю.

Сегодня я, как обычно, проснулась в пять утра, было светло и оттого спокойно. В магазине я купила себе два килограмма клубники и стейки, хотя ни разу не готовила их. На кухне разруха от ремонта и всё повёрнуто с ног на голову. Вчера при перестановке разбились три кружки, одну из которых, кофейную голубую крошку с барельефом Москвы, я очень любила. Ещё упала крышка с графина и расколола блюдце. Думаю, сейчас у меня должно быть очень много счастья.

Вечером я кушала клубнику с мёдом, хотя она не растаяла до конца и мне сводило зубы, но я была довольна. Наверное, я стала взрослой, раз никто не запрещает мне есть мороженые ягоды, когда очень хочется. Или глупой.

Также я купила коробку овсяного печенья. Мне оно раньше не нравилось, а теперь я ем его очень многозначительно, осознавая, что держу себя в руках, меняюсь, стремлюсь. Хорошее печенье, но, судя по всему, в него что-то добавляют этакое, шоколадную крошку, не иначе.

Пишу, и у меня дёргается глаз, я привыкла, но не очень приятно. И да, сегодня я предусмотрительней, не выключила свет во время своего письма, чтоб не светить себе фонариком, как вчера, а то мало ли кто может поджидать. Я ложусь спать и пытаюсь согреться. Сегодня замёрзли ноги.

Откровение 2

Я ещё не ложусь спать, но очень блика к этому. Вообще, спалось сегодня очень сладко, да настолько, что пришлось переставлять будильник. Утро пошло не по плану, от слова "абсолютно", а то, что отходит от рамок, мне не очень нравится. Хотя когда как.

На улице светило солнце и был крайне промозглый, пробирающий ветер. Ожидая автобус, я погуляла час на остановке – и столько же, ожидая его обратно. Теперь считаю, что веду здоровый образ жизни, раз гуляю не менее двух часов в день.

Кладбище. Мне нравится его атмосфера, там тихо, на тебя смотрят красивые лица, много цветов. Чайки. Меня восхитило, какие же они огромные и красивые, правда, очень уж горланистые птицы. Особенно поражает, когда стая кружит над тобой, закрывая крыльями небо и утаскивая блинчики с могилы.

В автобусе я заплатила за девушку, наверное, я молодец. Она выглядела забавно: коричневое короткое пальто, ботинки, серый снуд и розовые рукавицы. И стрижка такая, знаешь, как горшочек, и у щёк словно линия. Мне почему-то было холодно и весело, и я всё ластилась к маме и бабушке, толкая, крутясь, шутя вокруг них. Водитель усатый и с бородой, круглолицый, словно сказочный, или нет, самый что ни на есть дачный водитель.

В городе мы сели в тот же автобус, на котором я и ехала, от мужчины-кондуктора пахло потом, ко мне возвращается обоняние, это радует, но всё же почему именно тогда его пробило?..

Высадившись, мы с Исечкой пошли за пирогом, но я случайно купила ведёрко с искусственными цветами и швабру. Швабра оранжевая, яркая, как полотенце у меня на кухне и как скатерть – с апельсинами, только мне их нельзя сейчас.

За поминальным столом я пила кислый морс, ела лосиный фарш с картошкой и свежими помидорами и много говорила о работе. Мне очень нравится рассказывать о ней, я горжусь. Возможно, это было невежливо – так нагло забирать всё внимание себе, но я думаю, это лось на меня так подействовал. А ещё я ела очень много помидорок черри, пока их не переставили на другой конец стола, но это и правильно, я всё поняла, только немного поздно.

Когда шли домой, я гладила маму по спине шваброй, шутила, что помою всю дорогу, и пыталась сбить ею голубей. А ещё втайне надеялась, что найду Мастера, ведь у меня в одной руке были прелестные цветы, правда, в другой была швабра…

Дома был сладчайший сон, крепление шкафов, приборка и танцы, которые доставили мне неимоверное удовольствие. Я всё-таки пожарила стейк, но он стал меньше раза в три, бывает. Я употребила его с клубникой и мёдом. Честно говоря, думала, что будет вкуснее, ну или после автобуса обоняние отшибло вновь. Это был насыщенный день, я благодарна, я люблю.

Откровение 3

И да, как обычно, мне пора спать, но… Прямо сейчас я счастлива, начнём по порядку.

Мне спалось не так сладко, как обычно, может, это стейк так повлиял, поэтому сегодня на ужин я ограничилась парой печенек и клубничкой. А вообще, день был расчудесный. Погода меня решила побаловать и крошила снежными хлопьями. А я восхищалась, улыбалась и пыталась поцеловать каждую хлопушку, пролетавшую мимо. Позже появилось солнце и опять хлопья – бесподобно. Я любила, и природа отвечала мне любовью такой, что меня захлёстывало и начинало чаще стучать сердце.

Я мёрзла, мочила ноги, даже попробовала халву – мелочи, из которых состоит день. Сказали, что я вкусно готовлю, и это правда. У меня появилась новая клеёнка на стол, она красивая, с розовыми надписями кофеёчков, а сверху я поставила ведёрко с цветами – мило, по-девчачьи.

Днём собирала вещи, мерила платья, берцы и кайфовала от себя. Купалась, мне очень нравятся гели для душа, и я взяла тот, подаренный близким человечком на Новый год, в бутылке для мартини.

Вечером я смотрела что-то, плакала, смеялась, было очень трогательно. Какое же счастье ронять слёзы оттого, что видишь, как переживает герой, а не оттого, что боль вгрызается в тебя, норовя оторвать кусок послаще. Прочистила заодно слёзные протоки.

Перед сном сделала массаж головушки, нанесла тоник и масла, а затем у зеркала любовалась собой. Я гладила тело, благодарила, признавалась в любви к каждой клеточке. А волосы на головушке недоумённо барашком стояли с одной стороны и гладенько лежали с другой. Благодарю себя за себя. Люблю. До встречи.

Откровение 4

Сегодня я начинаю писать раньше, хотя мне давно хочется спать, но сейчас только семь, поэтому рано, да и занята кровать. Кстати, я нахожусь где-то под Питером. Как так вышло? Хм, видимо, ты ещё плохо знаешь меня. Но не переживай, у нас будет время познакомиться ближе. А сейчас я сижу за столом в своём полюбившемся пончо и смотрю в панорамные окна от пола до потолка. Там маленький прудик, в котором раки и окуни. Метёт снег, и торчат шишковатые почки яблонь, слив и груш. Волнуются и шебуршат сосны. По телевизору идёт «Моя ужасная няня», мне нравится, много ярких цветов, лепота.

Я посетила Питер снова, жаждала этого свидания, и наконец оно случилось. В предвкушении я летела на электричке, и вот. Тот самый запах, ни с чем не сравнимый, петербуржский.

Он встретил меня пронизывающим ветром, лохматил мою головушку, а потом заливал дождём и завивал кудри. Он расцеловывал мне щёчки и забирался под одёжку, мураша. Всё было прелестно, как всегда. Я была счастлива насколько возможно, даже больше.

Метро, как же оно мне нравится, но всё же чутка пугает. Я всегда максимально аккуратно встаю на ступенечку эскалатора и еду на ней, вытянувшись в струночку, не двигаясь, держась за перила, которые имеют обыкновение уезжать вперёд, вытягивая меня помимо моей же воли. Эти жетончики, я немного теряюсь, куда что пихать и прикладывать, поэтому сегодня готова была уже всё отдать, чтоб шайтан-машина выпустила меня на волю.

Запахи метро кружат голову, волнует и восхищает шум прибывающего поезда, ветер обдувает, кружит и шалит. Люди снуют туда и сюда, их много, и они такие разные, чудесно. Я смотрела на своё отражение в стекле – удивительно. Глаза живут и сияют, оправленные в золочёные округлости, смешинки затаились в уголках рта, помада распускается аккуратным цветком по губам, а волосы, ну, как обычно, вьются, выпрямляются, лезут исследовать двери и поручни, пушатся. Люди вокруг в масках – это завораживает, столько глаз, глазок, глазищ – бездонные, пленительные, хитрые, распахнутые, со стрелками, накрашенные, с веснушками на радужке. Невозможно оторваться.

На улице свежо, очень. Люди бегут по своим делам в куртках, пальто, шапках и в длиннющих, до земли, шарфах. Столько пар, держащихся за руки, – это прекрасно и очаровательно, химия летает в воздухе, я напитываюсь ей и начинаю смотреть всё внимательней, вдруг встречу, вдруг промелькнёт, и я почувствую, но пока безуспешно, но я верю, сильно и искренне.

Дворцовая площадь встречает меня кругляшами мостовой. Я любуюсь, ей это нравится, она самолюбива, и я не прочь ей подыграть. Пора отобедать, и в какой-то неприметной столовой я беру себе индейку и брокколи. Один капустный кочешок оказался непривычно солёным, потому что зелёный, что ли… Невкусно подкрепившись, покидаю заведение, меня ждут.

Гуляя, захожу в лавочку сувениров, яйца Фаберже покоряют меня от макушки и до пят. Золотые, алые, малахитовые, васильковые с позолотой, мраморно переливающиеся и искрящиеся глазурью. Внутри них можно обнаружить наливные яблочки, выскакивающие на тонкой серебряной цепочке, щенков пуделей, кареты, дворцы, фото Николая Первого и его супруги. Посетила мармеладную бочку, там стояла тьма тьмущая бочек с мармеладом, взяла себе чутка – было вкусно и приятно очень.

Магазин Елисеевых – высоченные потолки, стеллажи с разными вкусностями: фигурки из карамели, трюфели, шоколад с ягодами, фрукты и овощи из марципана. Золотая лепнина на потолке, восковые фигуры на балкончике, машущие тебе руками, и куча игрушечных человечков, кружащихся, спускающихся и поднимающихся вдоль витрин. У меня от всего изящества и богатства предательски и сентиментально защипало глаза. Захотелось в тот же миг всё бросить и встать за прилавок или небрежно прогуливаться вдоль полок в аккуратном коричневом фартучке и шляпке, подсказывать вкусности и улыбаться.

Я ехала в электричке, смотрела на снег, бьющийся в окна, счастье наполняло меня и захлёстывало. Свидание с Питером прошло, но мне было мало, я столько не успела. Он коснулся моего лба губами и отпустил, зачем так быстро? Я уже томлюсь и ожидаю новой встречи, хочу познакомиться ближе, коснуться, упасть в объятия, слиться в самом нежном и самом чувственном. Люблю. Счастлива. Спасибо ему и всем, кто мелькнул мимо, каждой капле, упавшей на мои щёки, каждому барельефу, углу и кирпичику, за который зацепился мой взгляд. Благодарю. Моё сердце открыто и трепещет. Я жива и живу ярче и насыщенней с каждой секундой. Я буду и есть счастлива теперь и, пожалуй, чуть дальше.

Откровение 5

Уже утро, я сижу за столом, спиной к балкону. Кстати, знаешь, где я? Нет? В Евпатории. Не удивляйся, просто принимай меня такой, какая я есть. Во дворе кричат дети, и вкусно пахнет пирогом из кухни. Я перестала писать вечером, поэтому сегодня у меня будет поздняя рефлексия.

День Победы. Раньше мне казалось, что я люблю этот праздник более других, сейчас нет. Я осознаю, что это день всемирной боли и плача. Молчу и отвожу глаза от поздравлений и парадов.

Я уезжаю в Севастополь, поэтому одеваюсь очень тепло, тыря у папы его куртку; крашу глаза блестящими любимыми тенями, расчёсываю волосы, чтобы быть ну очень прекрасной. Иду по улице, наслаждаясь – припекает солнышко. Как только лучи согревают мою кожу, я тут же раздеваюсь до маечки (брюки, разумеется, оставила при себе), северная ж дама. Ветер начинает пробирать, но я не сдаюсь. Вокруг цветут сирень, яблоки и айва – я очень часто останавливаюсь, нюхаю и любя глажу цветы.

Я так спешила на встречу, что пробежала назначенное место, потом, правда, вернулась и нашлась. Мы едем на двухколёсном звере, и да, я не про велосипед. Мотоцикл! Настоящий! Я научилась резво запрыгивать на него, по крайней мере мне так кажется, но так и не одолела застёжку от шлема. Вообще, мне казалось, что я выгляжу дерзко и классно в шлеме, но мои щёчки так не считают, предательски округляя мордашку.

А какая тут дерзость с хомячьими щёчками?

Скорость, её много, у меня продувает ботинки, коленки, бёдра, руки – мне кажется, что еду уже голышом. Волосы сумасшедше вьются сзади, норовя улететь. Я кручу головой из стороны в сторону, пытаясь охватить всю живописность проезжаемых мест, периодически стукая шлемом человечка, везущего столь беспокойный груз. Я восхищена бескрайними виноградниками, тянущимися за горизонт, дорогами, хвастливо показывающими свои песчаные хвосты и устремляющимися в горы, соблазн слишком велик.

Остановка на стаканчик зелёного чая. Я пытаюсь греть руки о бумажный стакан, обжигая ладони. Волосы мои растрепались уж слишком неприлично и самовольно закрутились в шаловливые кудряшки. Мимо по небольшой площади ездят машины с военными песнями. Сигналя, люди, высунувшись из окон, кричат, машут руками, и им в ответ машут продавцы магазинов. Я стою в ошеломлении, это действо похоже на цирк, на дикость, но никак не на почтение героям войны.

Наконец высадка в Севастополе. Я, как обычно, отправляюсь на поиски, скажем так, дамской комнаты, в которой не обходится без курьёзов. Радует, что вход в три раза дешевле, чем в Евпатории, но и кабинки пропорциональны: в них тебя видно ровно на две трети. Это не беда, всякое бывает, надо и плюсы искать, например, можно налаживать знакомства, не отвлекаясь от процесса, смотря другому человеку в глаза. Но я пока не столь открыта, поэтому, завершив свои дела и собираясь покидать столь открытое коммуникациям место, я столкнулась с одной неожиданностью. Какая-то неведомая сила не давала мне разогнуться. Веря во всяких бабаек, я предположила, что это дух общественности, в самом грязном смысле этого слова, не отпускает меня, но нет, всё оказалось гораздо прозаичнее. Я, обладая недюжинной ловкостью, умудрилась застёжкой от сумки подловить себя и зацепиться за кружево нижнего белья. Хохотнув, что в таких местах является редкостью, я принялась за своё высвобождение от себя же. Это было непросто, но я справилась.

Вернувшись к ожидавшему меня приятелю, я повествовала о своих приключениях, и, посмеявшись, мы принялись ожидать паром, который перевёз бы нас на тот берег. Совсем рядом с морюшком стояло дерево, опушённое цветом молодой розы, которое повергло меня в неописуемый восторг.

Дождавшись парома, мы загрузились вместе с транспортом на борт. Я по своей природной шилопопости взобралась на верхнюю палубу и, накинув капюшон, тряслась, как цуцик, вглядываясь в волны цвета, как бы странно ни звучало, яиц дрозда.

По прибытии мы отправились на набережную, где совершили чудную прогулку. Было слишком много народа, и звучал чарующий мужской голос, исполнявший «Катюшу». Нам наперебой предлагали погладить голубей, шиншилл, отправиться на катерную прогулку и на экскурсии куда-то и на чём-то. Всё это было не ново, хотелось уникальности.

Изюминка нашла меня сама, появившись прямо перед носом старинным зданием с колоннами, запретными лентами и корявыми табличками, гласившими об опасности для жизни. Но какая уж тут опасность, когда мне жить захотелось в мильон раз сильнее от созерцания этой красоты? Рядом был не менее прелестный и манящий мой взор театр. Как обычно, я замечталась о том, как выходила бы на резные балкончики с чашечкой зелёного чая с клубникой, в шёлковом халате с широкими рукавами…

Снова паром, где меня пришлось ловить, так как волнение было сильнее, чем я, но я не обратила на этого должного внимания. Ведь, как только мы поплыли, я смело отпустила поручень и двинулась в сторону – и тут же полетела в другую, благо за меня уцепился товарищ и вернул в вертикальное положение, предварительно прилепив к поручню.

Пока плыли, я познакомилась с байкером, узнав по говору, что он москвич. Мы даже руки пожали друг другу, мне понравилось. Вообще, рукопожатия мне нравятся больше и больше, но, конечно, я бы предпочла, чтобы в полунаклоне мне целовали ручку и шептали, что в восхищении, но и так было неплохо.

Доехав до полпути, пошли заморить червячка, хотя мне казалось, что у меня внутри горыныч сидит с тремя головами, отчаянно просящими хоть маковку, а не червячок. В кафе я взяла самсу с курочкой и чай – горыныч угомонился. Затем снова езда.

Я наблюдала за полями, не знавшими конца, с ворсистой зеленью, переливающейся оттенком влюблённой жабы и вердепомового, волнующаяся живая гладь гармонировала с кобальтовыми облаками, несущимися по бледно-лазуревому небосводу. Это очаровывало. Внезапно видимость моего забрала стала хуже. Пошёл дождь. Он шёл, а мы летели, по крайней мере так казалось мне.

На светофоре, взвизгнув тормозами, один дурачок лихо обогнал нас на красный. А мог бы въехать. И уже визжал бы кто-то другой, но над телами. Но тем не менее всё обошлось.

Шла домой и дрожала, зуб не попадал на зуб, руки оледенели так, что больно было сгибать пальцы, волосы сплелись в мохнатый ком и, как мне кажется, что-то замышляли против своей хозяйки. Я была довольна, хоть и замёрзла донельзя.

Дома меня ждали вкуснейший ужин, тёплые одеяла и краснющая, но безусловно довольная мордочка себя же. Наверное, я маленький ультравпечатлительный ребятёнок, но пусть это останется нашей маленькой тайной, хорошо?

Откровение 6

Я проснулась, доброе утречко мне же. В последнее время мне спится очень очень крепко и сладко, я почти не вижу сны и просыпаюсь стабильно в девять утра. Сплю, укрывшись тремя одеялами, они ласково придавливают меня, отчего я начинаю закапываться и устраиваться, пока полностью не завернусь и не совью гнёздышко.

Вчера был удивительно насыщенный день. Я могла бы рассказать о чудесном завтраке, обеде и даже ужине, ибо они восхитительны, разнообразны и богаты. Вновь я понимаю, что хоть я и осталась в небольшом проигрыше у ковида, но всё так же путь к моему расположению, как и всегда, пролегает через желудок.

Днём я собиралась на встречу, хоть все ходили в брюках, но я была исключением и эталоном женственности, как мне казалось, и поэтому нарядилась в красное платьишко в клетку с пушистой юбкой, на плечи кокетливо накинула полупрозрачное что-то, украсилась серёжками в виде платиновых гроздьев камешков и нежно любимыми мною кольцами. На левой камушковое – из медицинской стали (куда уж я без медицины), на правой разноцветное, бензиновое, путешественничье.

Человечек, с которым была назначена встреча, ждал меня долго, так как сначала я ленилась идти, затем пила чай с тортиком и в итоге, настроившись, пошла, сообщив родным, что пройду по улице чутка и домой, на полчаса максимум; в итоге вернулась спустя пять часов.

На встречу я шла, держа руки по швам, ибо ветер так и норовил поднять моё платьишко выше всех допустимых норм. На месте было ровным счётом никого, а человек сообщил, что опоздает намного. Я была в растерянности, но оказалось, человечек со мной чутка поиграл, подойдя уже через минуту. Что ж, игра началась. Я всё подробно опишу, как было, что и почему, но в стол. Скажу одно: мною было испытано колоссальное удовольствие. Беседа была столь вкусной, сочной и с перчинкой, что я не могла остановиться и отвлечься хоть на что-то.

Под вечер я уже гуляла в чужом пиджаке с латте в руках. Пожалуй, было одно из пиковых моих лисьих состояний. Я крутила хвостом, вынуждая предлагать и уговаривать меня на то, что хотела сама. Взглядывала так, что собеседник вынужден был улыбаться и отводить глаза. И, как оказалось впоследствии, кусала собеседника быстро и остро (пока только на словах).

Уже поздно вечером по улицам города летела девушка в платьишке. Было свежо, слишком даже. Сначала я, как обычно, тряслась, но затем просто перестала ощущать обжигающий холод. Мои ладони напоминали лёд, нежный, но безукоризненно стылый. Я ведь собиралась на полчаса, но кто ж знал. Тем не менее, завидя кисоньку, я остановилась с ней побеседовать. Она ласкалась, я гладила её, а она мявкала и муркала на все мои вопросы. Мне определённо везло с собеседниками сегодня. Потом я увидела ёжика, перебегающего дорогу прям передо мной. В шоке от близости с фауной, я просидела ещё минут десять.

Придя домой, услышала «а-та-та» от мамы и бабушки. Мне пригрозили ремнём, беспокоясь о моём отмороженном мягком месте, но я уверила, что оно в порядке, хотя, может, я его просто не ощущала. После высказанного волнения обо мне дома наладилась атмосфера душевности и уюта.

Человечек позвонил, изъявив желание услышать меня ещё раз, видимо, за пять часов недостаточно полностью насладиться мильонами моих вопросов и хихиканьем. Я услышала, что человечек ждал того, кто полностью сможет растоптать его, и я, как оказалось, сыграла эту роль блестяще, хоть и не планировала. Далее последовало восхищение коммуникативными навыками и немного ещё всякого разного. Внутренняя лисонька была довольна, она наклонилась поближе к экрану, что-то шепнула в трубку, чуть улыбнулась и слизнула сердечко человека. Прости, это моя игра, я победила и забираю награду.

Откровение 7

Я проснулась. Немного странное внутреннее состояние. Смесь волнения, непонимания, утомления и активного думания. Не лучшее моё мироощущение. Но, думаю, я в силах его исправить и зажечь себя, истончить, ненавязчиво обнажить.

Утро было со вкусом нежнейшего творога и желейной конфетки. Правда, после просыпания я ещё энное количество времени просидела на диване, абсолютно без цели, просто так, что на меня не похоже, видимо, восстанавливалась.

Вчера, выходя из дома, я накинула пиджак, который запал мне в душеньку с первого взгляда и который чуть ли не старше меня. Но имеет ли это значение? Отнюдь.

Обед планировался вне дома, и, нарядившись, я с бабушкой и её мужчиной отправились на трапезу. Трамвайная остановка, ожидание, и вот мы располагаемся внутри. На остановке зашла женщина с двумя маленькими детьми, она была очень худой, в брюках, длинной кофте до щиколоток, в капюшоне, под которым был никаб. Лицо её тонкое, бледное, уставшее. Хоть ей и было около тридцати или чуть больше, но на лбу и у глаз пролегали морщины. Она была очень тихой и выглядела покорно. Я поймала себя на мысли, что мне неприятен и жалок такой вид и поведение. Внезапно я особенно ярко осознала, что мне хочется блистать, сиять и раскрываться во всём своём разнообразии. И да, появился ещё один довод к отсутствию детей в своей жизни. Я не хочу продолжаться. Вернее, я не хочу продолжаться в ком-то. Только в себе и себя ж забрать на вечный или скоротечный что-то там.

Приехали в старый город, при выходе из трамвая мне галантно подали руку, приятно – жуть как. В столовой, а именно их завсегдатаем я стала особенно во время дороги, я начала набирать. Собрав поднос, я поставила его на стол, где сидел человек. Я уже начала раскладывать свои тарелки, как внезапно те, с кем я пришла, поинтересовались, почему я села именно туда. Я удивилась вопросу, но, подняв глаза, поняла, что приземлилась за стол к совершенно незнакомому мужчине и по-хозяйски, сдвинув его поднос и разложив свои блюда, под его ошеломлённый взгляд собираюсь трапезничать. Благо я была в маске, ибо личико моё в момент заалело. Рассыпаясь в извинениях, я поспешила ретироваться, хотя мужчина сказал, что я могу остаться и составить ему компанию, чему он был бы рад, но меня ждали, и мужчина остался без столь прекраснонаглой спутницы.

Обед был приятно хорош. Я попробовала вкусный голубечик – день задался. После мы гуляли по улицам, было жарко, и я скинула пиджак. Были фото меня с цветами. Я видела сакуру и даже утащила один цветочек, правда, сорвала не сама – не смогла бы. Сейчас он уже лежит засушенный в дневнике.

Вообще, мне очень хочется наломать целый ворох сирени, много-много, и нести её, упиваясь ароматом, а потом поставить в вазу в своём доме, а человечек, не найденный ещё, будет улыбаться, качать головой и обнимать сильно-сильно. Но это так, фантазии, в последнее время я начала сильно ими увлекаться, не знаю, приведёт ли это к чему-то хорошему, но к чему-то приведёт точно, я надеюсь, к воплощению.

Зашли в магазинчик с украшениями, и я по хорошей и доброй традиции купила себе серёжечки, две чёрные жемчужинки. Это уже третья или четвёртая пара, в Северодвинске я по одной их теряю, снабжаю город драгоценностями, так сказать.

Наблюдала за тем, как машину увозил эвакуатор – быстро и слаженно.

Снова трамвай и путь домой. Внезапно зазвонил телефон, я знала, кто это, но не ожидала, это было приятно и радостно. Мы болтали долго совсем ни о чём.

Дома, ближе к вечеру, я засобиралась на очередную встречу. Накрасила губы помадой, знаешь, цвет есть такой, гелиотроповый, так вот и представь его себе, бедолага. С первых минут я поняла, что встреча обречена. Но в силу своей тактичности и вежливости, чёрт бы их побрал, прогулка растянулась на два с половиной часа. Я успела изучить небо, землю, флору, фауну и людей, проходящих мимо. Но, надо отдать должное, я активно участвовала в беседе. Задавала вопросы, слушая, как со скрипом начинают вращаться шестерёнки в голове собеседника, мне было смешно. Я спрашивала, что есть любовь, дружба и семья. Затронула вопрос феминизма, кстати, отношение к нему у собеседника было негативное, шахты – это не женское, а медбратья – это не мужское. Про отношения с девушкой: услышала, что она должна быть глупее собеседника. Про себя я задалась вопросом: ну куда ж ещё, божечки? Также его дама должна носить определённый вырез, как оказалось, у меня он был слишком глубокий. Ужас, совращаю мужчин, наверное, мне должно было быть стыдно, но почему-то не стало. Благо платья можно носить чуть выше колена, хоть какая-то свобода.

Случился глоток свежего воздуха в виде звонка человечка. Беседа стремительно катилась в исподнюю, но меня было уже не остановить, и поэтому я начала докапываться, что бы делал собеседник, если б его жена, имеющая от НЕГО двоих детей, стала употреблять лёгкие наркотики. Честно, не знаю, что на меня нашло, отупение, наверное, раз докатилась до подобных вопросов.

Затронули тему справедливости, где этот человек бил себя рукой в грудь и кричал, что он есмь справедливость, но убил бы другого, если б тот убил кого-то (ох уж эти поклонники вендетты). Мои доводы были разбиты, и я сама была близка к срыву.

Дело коснулось с моей лёгкой подачи эвтаназии. Выяснилось, что человек не имеет понятия, что это такое и с чем это едят. Но узнав, стал сразу ярым противником, доказывая, что боль можно перетерпеть, что ж, везунчик, если никогда с ней не сталкивался.

Пошёл дождь. Обычно я подставляю рожицу и замедляю шаг, тут же я вся съёжилась и потопала быстрее, я жаждала расставания как никогда. Разумеется, я намекала, что дойду одна, но человек был неумолим или просто недогадлив, поэтому настойчиво проводил меня до места встречи. Отойдя от него, я након ец-то свободно вздохнула.

Дома я общалась с человечком другим, полтора часа прижимая трубку к уху и дрожа. После прогулки было ощущение ультранасилия над моей нежной душенькой, и я до сих пор не отошла. Где я так согрешила, что мне попался этот вечеропрогулочный человек? Просто за что?

Ближе к ночи я устроила небольшую сессию, фото- пока что. На удивление глаза и руки показали всё, что чувствую, и я даже слегка не узнала себя. Тело слушается, наша с ним связь всё прочнее. Его эстетика в тусклом свете лампы, изгибы, тени, полунамёки, взмахи ресниц, ниспадающие локоны. Я в восхищении, нежнейшем желании и в глубоком чувствии.

Откровение 8

Что ж, это откровение я хотела начать ещё ночью, но долго просидела с учёбой, да и настрой не тот был.

Мне снились какие-то люди, много. Я была в своей школе с подругами. Наш класс был дежурным, мы следили за порядком. Видела свою первую учительницу. Когда я спускалась по лестнице, то обратила внимание, что мой одноклассник, самый низенький, спит под батареей, а маленькая худенькая девчушка с тоненькими растрёпанными косичками цвета блонд просунулась меж прутьев в пролёт лестницы и щебечет с друзьями, стоящими внизу. Я в момент оказалась рядом и, прижав ребятёнка к себе, вытащила и водрузила на лестницу. Кругом был весёлый детский шум, самый что ни на есть непосредственный и лёгкий. А затем я проснулась.

На завтрак было, помимо всего прочего, жидкое, как сгущёнка, какао, я пробовала его первый раз в жизни и была ну максимально довольна вкусовыми ощущениями, да и на язычке оно стекает, приятно обволакивая. Аж хочется жмуриться и сильно-сильно улыбаться. И вообще, это впечатления уже сегодняшнего дня. Начнём, как всегда, с прошлого, пусть и однодневного.

Вчерашний день мало запомнился, он отложил практически невесомую печать, которую при желании можно запросто устранить взмахом ресниц.

Днём я опять отправилась на прогулку, опоздав на слишком приличное время. Вообще, в последнее время я стала задерживаться уж слишком часто и непозволительно долго, но я себе это прощаю, как, собственно, и всё остальное. Я шла опять же в платьишке, с ниткой переливающихся на солнце камушков, обвивавшей мою шею. Впечатление, произведённое мной, было ожидаемым, но тот факт, что на меня будут смотреть на протяжении десяти километров, меня чутка смутил. Как обычно, бразды разговора пришлось взять в свои нежные женские руки, так как на грамотных собеседников везти мне перестало. Я опять же наслаждалась солнцем, всякими цветочками-лепесточками, пестиками и тычинками, птичками и пушинками, в общем, скучала. Прогулялись по лечебным грязям, куда я, разумеется, поползла, чуть не уехав и не шлёпнувшись в них же. Далее была прогулка вдоль пляжей, минутные посиделки и прогулка обратно. Отчего-то у меня ныл тыл стопы – неприятно, хотя, возможно, рядом с другим человеком я обратила бы на это ровно нуль внимания, но тогда же я чуть не умирала от этого. Вновь стремилась поскорее отцепиться от собеседника, но он настойчиво провёл меня до дома, и, пока он отвлёкся на местную котечку, я упорхнула в подъезд.

Вечер был. Просто был. Я немножко потеряла в лёгкости. Меня сильно гнетут мысли о работе. Да, я скучаю по коллективу, моим подопечным, но столько всяких но. Появляется ощущение, что как только я вернусь, то буду сожрана бытовухой и негативом. Мне страшно. Я не хочу думать об этом, но думаю, думаю и думаю.

Откровение 9

Я начинаю писать и убираю руки, и так несколько раз подряд. Отчего-то колотится сердце. Но писать надо, прежде всего для себя.

Мне снилось, что мы гуляли под дождём, было серо, твоя рука держала мою и зонта, как у настоящих бунтарей, у нас не было. Я чувствовала, как холодные капли падают на головушку, лицо, но ты не давал мне замёрзнуть. Это был сон одного мгновения.

Вчера утром моё эмоциональное состояние сильно покачнулось и чуть не рухнуло, я еле удержалась, передо мной и вокруг начали в бешеном ритме крутиться страх, боль, одиночество – самое моё родное и ненавистное. Но я смогла взять себя в руки, прогнать, посмотреть, не боясь, в глубину и изничтожить её.

Днём я упаковала себя в нежно любимую белую юбочку в горошек, порнографическую маечку с вырезом, который непозволительно носить даме уважающего себя молодого человека (нет). Украсилась кулоном в виде солнца и пошла сиять. Ветер, как обычно, игрался со мной, и мне приходилось делать серьёзный выбор: держать или юбку, или волосы. В общем-то, проходила я лохматой, но зато какой скромной…

Купила билеты, куча таксистов изъявила желание отвезти красоту такую, куда мне нужно, прямо сейчас, но я вежливо отклонила столь соблазнительное предложение. Проходила мимо цветов, очень хочется хоть один, но их можно обменять только на деньги, а я предпочитаю по любви.

Зашла в лавку старины, в прошлом году я нехило закупилась тут, поэтому решила попытать счастья снова. Не приглянулось ничего, но ладно, бывает, мелочи это всё. В магазинчике сувениров не утерпела и взяла себе душистое мыло: вино и прованские травы.

Собиралась домой, но, как обычно, не скоро туда пришла. Беседовала с человечком. Он работал где-то далеко, а я гуляла по узеньким тропкам во дворах, с яблоневым цветком в руке, ласково гладила листочки, лепесточки, нежилась на солнышке, но что-то согревало меня изнутри сильнее, чем… Просто сильнее, чем.

Всё-таки я вернулась домой и положила цветок в блокнот, будет новый улов. Вечером у меня в планах был неспешный променад по вечернему городу. У меня оказался собеседник лучший из лучших. В ушах играла музыка, а настроение ползло нестерпимо вверх. Идя по набережной, я почувствовала, что достигаю пика эмоций. Перехватило горло, чуть щипануло глаза, счастье, разрастаясь, прожгло насквозь. Мыслей было много, они послушно ждали своей очереди, зная, что смогу причесать каждую. Внезапно ворвалась она, давно спрятанная. Ох, как же жутко. Она не оставила мне выбора и заполонила всё вокруг. Я – мать. Это возможно? Наверное, нет, скорее, точно нет или я ошибаюсь? Даже когда пишу, у меня перехватывает дыхание. Я смотрела на детей, бегающих вокруг. Может, поработать в лагере? Или нет. Стоит зарыться в работу и откинуть мысли, как страшный сон. Но какой же я буду? Смогу ли что-то дать? Или я разрушу себя? Ох… С нежностью подумала о сёстрах. Неужели я взрослею? Возможно, многие, знающие мою позицию, ткнули пальцем и заорали бы: «А мы говорили!» Но это всего лишь мои мысли, пусть они такими и останутся. Пока.

Я немного не дошла до конечной цели моего визита, пыталась придумать оправдания, но решила, что это ни к чему, не захотела и не пошла, могу себе позволить. Посидела на лавочке, осознала, что меня кушают комары. Не для их голодных брюшек я сегодня. Обратно пошла быстро, очень. Зачем-то заныло колено. На все мои вопросы оно так и не смогло дать внятного ответа. Видимо, внимания захотелось.

Придя домой, я погрузилась в беседу, в которой чуть телефон не расплавился от дыхания. Давненько я не общалась с мужчиной просто так, долго, ни о чём и об очень важном. Было смешно, молчаливо-задумчиво, дрожательно.

Я хотела рассказать здесь о прошлом, которое недавно у меня закончилось, но решила, что не хочу вспоминать ничего, абсолютно. Мне столь приятно и просто сейчас. Хочется открывать свои новые грани, хотя, казалось бы, их и так предостаточно. Я ценю, что ты рядом, за несколько десятков километров, на фоне остального это расстояние кажется такой ерундой. Мне хочется ещё что-то сказать такое-этакое, но нет, я немного повредничаю. Знаю, что ты мне это позволяешь и тебе это нравится. Что хорошего ты мне скажешь сегодня?

Откровение 10

Здравствуй, привет, я усаживаю себя и начинаю писать. Неважно себя чувствую. Там ломает, там тянет, там ноет. Завтра я уезжаю. Я позволю себе объединить день в два, так как один плавно перетёк в другой.

Вчера днём я решила совершить медленную летнюю прогулку, напитаться солнышком и, чего уж таить, купить себе любимой колечко. Как обычно, я нарядилась в юбку, но решила чутка поэкспериментировать и маечку надеть на голое тело, но моя скромность дала о себе знать, и поверх всего я в дополнение накинула вязаный дырявчатый пусть будет пуловер (не особо разбираюсь в них). Также я решила необычным для меня способом посушить головушку после мытья – использовать кудрявый метод. По итогу была шокирована тем, что завились в колечки все пряди и я стала не бешеным пудельком, а весьма ухоженной болонкой.

Периодически во время прогулки щебетала с человечком, который ну просто не мог спокойно работать без моих хиханек и хаханек. Проходя мимо стеклянной витрины, я случайно влюбилась в серьги. Толстенькие овалы, наполненные матовыми аметистовыми шариками. Ну и позабавили наборчики в виде яблочных огрызков. Вообще, иногда бывает такое настроение, что от и до хочется нарядиться в огрызки, берцы и частушки «Сектора Газа» где-нибудь в приличном месте горланить. Ну да ладно, это так, лирика.

Выбрала себе парочку дюже мне симпатичных колец и решила сделать рейд до ещё одной лавочки. Зашла, дай, думаю, прилавки посмотрю, но после того, как уткнулась взглядом в серьги, аки алые крылышки, усыпанные камушками, и потянулась за кошельком, резко себя одёрнула и напомнила цель визита. Это сработало, и я прямой наводкой направилась за красотищей на пальчик. Мне отчего-то не сложно выбирать, я чувствую, моё это или нет.

Увидела колечко, о котором страдала с того года, но не взяла, так как оно было на размер больше. В прошлом году оно так полюбилось, что я планировала уменьшать его или толстить палец, но Исечка наложила запрет на мысли, да и на кошелёк тоже. Последнее, конечно, сыграло самую важную роль в этой истории неразделённой любви. И вот я снова увидела его, мою изящную прелесть. Беру, и оно как раз, правда, не на тот пальчик, что планировался быть окольцованным, но ладно. Брала, стараясь не смотреть на цену. У меня всё ещё не очень доверительные отношения с личными финансами, я их то берегу, то покупаю курс по нумерологии. Женщина ж, ну и дурака кусочек маленько. Мне упаковали колечко в прозрачный зеленовато-золотой мешочек, и я погуляла дальше.

Меня обогнала компания молодых людей, где был один парень и три девушки. Одна поразила меня. На ней было летнее короткое платье, сзади затянутое корсетом, с длинными летучими рукавами. Длинные прямые девчачьи ножки, белые кеды, волнистые волосы до пояса. Мне она показалась образцом изящества и лёгкости. Честно говоря, я мельком глянула в зеркальное окно, и мне показалось, что мои собственные коленки стали чуть кругловатее и волосы легли не так, как надо. Стало неприятно, и я приземлилась на лавку. Сидела и думала долго, не двигаясь. Мимо меня ходили люди, были и не совсем здоровые, и меня нестерпимо потянуло домой. Туда, где не видно этих людей, но одновременно мне захотелось с ними работать, помочь, улыбнуться.

Насидевшись, я встала и пошла дальше, мне, как обычно, натёрло ноги, так как на работе я заработала мозольки, которые не хотят проходить от слова «совсем» и чутка сильно портят жизнь своей хозяйке.

Дома я похвасталась своей красотищей и вела долгие беседы. Так получилось, что человечку с моего лёгкого и недвусмысленного посыла расписания автобусов резко захотелось ко мне приехать. Я была довольна и волнительна. Видеть буду второй раз, а знаем друг о дружке уже столько, что страшно и подумать.

Собралась, попила чай, вышла. Каково же было моё изумление, когда на пороге человечек чем-то прошуршал и вручил букет ярких, сочно-мексиканских роз (с моим любимым количеством). Я так растерялась, что очень долго искала ключи в кармашке, чтоб попасть домой, а человечек смотрел на мои попытки и улыбался. Я взлетела домой на одном дыхании, нежно прижимая цветы к себе. Вручила их, сияя, как начищенный пятак, бабушке и полетела вниз, в объятия.

Шли ультрамедленно, а судя по тому, что если мне не нравится, я пытаюсь сбежать, то тут дело обстояло кардинально иначе. Рассматривали листики, шишечки, цветочки. Я лезла на дорогу, чтоб посмотреть месяц, а меня тянули с неё за ремешок сумки. Внезапная собака зачем-то стояла на дороге и просто смотрела, долго и в никуда. Она стоит тут второй день и не двигается, меня это жутко напрягает. Смотрели входы и выходы ЗАГСа, я вот точно определилась, что выходить в ель, которая напротив, не хочу, и тут мне не нравится, забраковала, как забавно б это ни звучало, вход в институт брака. Любовались гирляндами, и я получила обещание, что если вернут фонтаны, то у меня будет самый свежий фотоотчёт с ними.

Вдруг человечек начал рассказывать, что на работе читает одну писательницу, которая каждый день рассказывает о чём-то, а я начала думать, кто же это и почему её ещё не знаю, но только после того, как человечек, увидев моё серьёзное личико, расхохотался и начал говорить про цветы ей, картинка у меня начала складываться (да, догадливость – это вообще не про меня).

Смотрели на паучка, я ползала под деревьями, а потом человечек вытаскивал веточки из моей шевелюры. Шли и шли, любовались небом, похожим на чешую и песочные волны, искали звёзды. Нежность, касания. Смеялись, подкалывали друг друга, чутка провоцировали. Я смотрела, а он смущался и не мог связать слова, мне было забавно. Говорили о детстве, школе и свечах каштана. Смеялись над фокусом, как достать из-за уха язык.

На заселение в центре города зашли мы как два человечка растрёпанных, в мешковатой одежде, с сумками наперевес – сразу видно, что люди солидные. От цен и роскоши я впала в ступор, очень хотелось подёргать человечка за рукав и многозначительно указать на дверь, но я остолбенела и только выпытывала у дамы на ресепшене, куда и зачем приехали футболисты и что им дома не сидится. Потребовался паспорт, который я в целях безопасности имею привычку оставлять дома. Выдали браслетики, серебристые, гладенькие, я решила забрать оба. Перед окончательным заселением решили пройтись к морю, где я трогала водичку. Хотела показать её тёплость человечку, но, пока дошла, успела её обтереть о себя же, и ему достались уже сухие мои ладошки. Я немного настойчиво дёргала его за прядку волос, а он прислушивался к ощущениям, да, у нас была своя атмосфера. Внезапно человечек проявил чудеса акробатики, встав на мостик через верх. Шли обратно, было много бродячих собак, они облаивали нетрезвого человека. Я поторопилась, на что меня убедили, что защитят, это, конечно, здорово, но торопиться от этого я не перестала. Малолетки лет шестнадцати, теперь для взрослой дамы они малолетки, смех, да и только, катались на самокатах и пили водку, было два часа ночи. Рассказывала о своей мечте, которая появилась у меня в декабре, и внезапно осознала, что она исполняется, не совсем так, но очень близко.

Вернулись, крайне долго искали номер. Вообще, оказалось, что понятия лево и право у нас различаются абсолютно. Я любовалась люстрами, ах, как они блестели и сияли! Домой бы такие, тогда б лежала под ними и умирала от восторга. Большущая комната. Я вышла на балкон. Столько лет ходя под ним, думала, что на нём могут быть только какие-то мажоры, и вот я сама оказалась там, странно-богатое чувство. Я нашла крохотные пробнички лимонных шампунек и мыльца-безе, от такого счастья мой внутренний еврей завил кудри ещё туже, но, проведя воспитательную беседу по формированию своих моральных представлений, я всего лишь покрутила эту чудесятину в руках и с огромным внутренним сопротивлением поставила на место. Что далее? М-м, читали книги, долго и упорно готовили, пока я, не закрыв на миллисекунду глаза, не открыла их через два часа, осознав, что человечек, утомившись, спит полностью одетый, да ещё и в халате для антуража поверх в кресле. Мне, опять же, стало весело. Я отправилась на пробуждение (потыкала его, он и очнулся). Посмеялись и приготовили завтрак, я очень старалась, и это оценили, но вроде не совсем по достоинству, надо уточнить этот момент.

Собрались и отправились в путь. Согласились, что идти как-то тяжеловато сегодня, поэтому плелись как сонные мушки. После кофеёчка человечек настолько взбодрился, что у него появился акцент батюшки, и оставшуюся дорогу он предлагал мне исповедаться. Билет куплен. Один. А нас двое. Я думала «до свидания», но услышала «прощай». Что ж, если это как в прошлый раз, то я согласна.

Шла домой, вдавливая тяжёлые ботинки в прогретый асфальт, мысли были нейтральные. Прислушивалась к себе, чего хочу и что чувствую. Не смогла. Дома чутка поспала, поняла, что отравилась, спала, садилась писать, бросала, общалась с Шулькой и Исечкой, фотографировалась с букетом. Завтра отправляюсь в путь с сухарями и водой – хорошая добрая традиция из детства, когда съела, несмотря на запреты и увещевания, вороний глаз, это, если что, ягоды, но отравляющий эффект у них наверняка похлеще вороньих очей. Меня ждёт моя прежняя жизнь. Спасибо за глоток свежего и беззаботно-счастливого. Я вернусь, надеюсь. Будешь ждать? Славно. Нет? Вернусь всё равно, но тогда только к кисонькам и цветам сирени.

Откровение 11

Честно говоря, сейчас я не рвусь писать, но понимаю, что нужно, мне нужно. Я вернулась домой.

Это, пожалуй, одно из худших решений, принятых мной за очень долгое время. Представляешь, я пишу сейчас и почти не вижу текст, мои глаза полны слёз. И они отнюдь не радостные. Я не плакала давно и, к счастью, почти забыла, как это делается.

Я поздно легла и рано проснулась в день отлёта, кушала овсянку на воде и бутерброды. Пока меня провожали, за нами шёл пёс, цокая когтями, почти впритык. От страха и рассказанных ранее историй про внезапное кусание меня бросало в жар и тряслись колени. Я попрощалась с близкими мне людьми и поехала.

В аэропорту мне казалось, что я вот-вот упаду, всё плыло, меня шатало. Также я переживала, что пропущу свой рейс, и в итоге отстояла лишнюю очередь. Села, съела кусок шоколада, читала про гипноз, затем чутка подремала.

Прилетела. Пилотам хлопали, раньше мне нравилась эта традиция, но сейчас я считаю, что это просто работа, которая достойно оплачивается, и аплодисменты – лишние. Мне ведь почему-то никто не хлопает на работе, когда я… да не важно, не хлопают и всё.

Пересела и стала ожидать рейс снова, общалась с человечком на всякие разные околотематические штуки. Здорово, если б не одно но, от которого я осталась весьма недовольна, но теперь оно стёрлось в порошок и я сдула его с трапа. Съела зачем-то два куска яблока и пару сухарей, сыта не стала, как и голодна, впрочем, тоже.

Села в самолёт, как и в прошлый раз, сидела в самом дальнем ряду между двух мужиков (вообще, я уважаю мужчин, мужиков – нет). От одного разило нечистым телом, на правой руке была печатка и длинный ноготь на мизинце (зачем – загадка), он прижимался ко мне своей коленищей. Другой читал газету про крымских татар и давил мне на руку, хотя, когда я впоследствии и предоставила ему подлокотник, он просто сложил свой локоть на меня. Очень серьёзно задумалась о феминизме (в скором времени начну изучать этот вопрос). Попросила воды. Дали. Была холодной, самое то.

Внезапно я ощутила боль. Сильнейшую. Область сердца. Смяла стакан и не могла вздохнуть. Она опускалась по левому боку вниз к центру живота. Поняла, что такое страх смерти, только страшно не было отчего-то. Вспомнились откровения стюардессы: она говорила о том, что если кто-то умирает на борту и нет свободных мест, а их не было, то его оставляют на месте. Злорадно усмехнулась про себя и оглядела соседей. Знали б они, что сегодня я благосклонна к их психике и не разобью её своим бездыханным телом.

Прилетела. Встретили объятиями, когда ощутила их, мне отчего-то стало тоскливо. Машина, на которой меня везли, была шикарная, я даже смогла положить ногу на ногу, ехала такая загадочная и удобно устроившаяся.

Дома была нарезка из овощей и пармезан. Вкусно, но от холода заныла челюсть. Сыр был нарезан ножом с пилочкой, отчего на нём был причудливый рельеф. Я хотела так многим поделиться, но кто бы меня услышал? Была забота, но столько этих но, которые я почему-то должна скрывать, чтоб не расстраивать кого-то. Почему я должна? Взрослая.

Покупалась. Легла спать, долго говорила с человечком. Разумеется, приятно, ласково. Наверное, я полезу в ракушку, появляется страх, что любитель деликатесов вытащит меня и пожарит, или запечёт, или всосёт сырьём.

Проснулась от звонка, близкому человеку было нехорошо. Собралась и поехала. Встретили со слезами. Врачи, таблетки, но мы справились, впрочем, как всегда.

Пришла домой, радовалась встрече с квартирой, хвалила её. Завтра мне на работу, от одной мысли мне становится нестерпимо горько. Сейчас я сяду за учёбу. Я опять разлюбила свой город, как полгода назад. Мне не мил его воздух, деревья и дома. Я приехала словно отбывать наказание. Меня никто не будет ждать дома. Я зашториваю окна и остаюсь взаперти. Моя ловушка поймала главную добычу. Я вернулась, чтоб уничтожить себя. Зачем?

Откровение 12

Вчера я вышла на работу. Мне не понравилось вставать в шесть утра, поэтому мне поставили смену, чтоб вставать в пять тридцать – спасибо, меня услы шали, почти то, что я и хотела. Перевели на второй этаж, хотя больше мне, конечно, нравится на первом.

Утром обрядилась в ультраскромное голубое платьишко ниже колена, с воланчиками на плечах и полетела на работку. В автобусе было не очень комфортно, а когда мне с верхней ступеньки кондуктор приложился по лицу сумкой, поездка приобрела совсем не яркие краски. На территории меня уже встречал загорающий постоялец. В раздевалке я поняла, что платьишко просвечивает, полностью демонстрируя мою фигурку, что ж, пусть заводчане порадуются.

Упаковалась и побежала работать работу. Увиделась с санитарочкой, которая не узнала меня и сказала, что я похудела, приятно, чёрт возьми. Открыла кабинет и поняла, что сегодня нужно брать кровушку на сахар – настроение полезло вниз. Сбегала вниз и уточнила у медсестры, как всё делать, но легче не стало. Был новый аппарат, я приступила к изучению и решила, что уже освоила его. Позвала бабулечку, тыкнула пальчик, поднесла к аппарату, и он выстрелил полоской на пол. Я пребывала в растерянности. Выпроводила бабулечку, сказав, что кровь проверит медбрат. Позже. Волнение зашкаливало, тряслись колени, руки, голова кружилась, и мутило. Я тысячу и один раз пожалела, что пошла в медицину. Начала корить себя, что медик из меня никакой, почти довела себя же до слёз. Попыталась собраться, удалось с трудом. Нашла другой аппарат, которым пользовалась ранее. Взяла другую бабулечку, тыкнула пальчик, кровь практически не шла, но попала куда нужно – и снова ошибка аппарата. Я готова была прямиком идти и писать заявление, указав, что руки растут не из того места, и падать ниц. Решила дождаться напарника. Немного успокоилась и начала раздавать таблетки. Раздав, бросилась к лестнице и нос к носу столкнулась с коллегой. Выдохнув, покаялась в содеянном и почти слёзно просила помочь мне. Успокоил, объяснил, что и как, и сказал, что бывает, аппараты глючат, и не моя в этом вина.

Очередная пятиминутка, где я смотрела на своих медсестёр и радовалась: золото, а не коллеги. После пошла на перевязки, куда за мной напросились три практикантки, волнение зашкалило опять. Вроде делала всё достойно и правильно, но под двумя халатами плавилась жуть как.

Делая материал, развлекала беседами напарника. Религия, венчание, что есть семья, привычки, обучение, библия, альтернативная служба, пацифизм. Была приятно удивлена доброте и аргументированности мужского взгляда на мир. Странно было, что я кайфую от оружия, а человек не может его взять в руки. Он читает ребёнку библию, а я себе – про татуировки заключённых. Он понимает, в чём прелесть брака, а я шокируюсь оттого, что выходят замуж и размножаются мои одноклассники. Беседа была познавательной для обеих сторон. Он единственный человек на работе, узнавший про пингвина-господина и про то, как интересно рисовать внутренние органы. Также я рассказала ему суть приметы, почему если я выношу мусор вечером, то у меня нет мужа. Всё потому, что вечером хорошие мальчики, которые могут стать мне мужьями, сидят дома, играют на фортепиано и пьют изысканный чай со сливками. А утром, когда они выходят на променад, я сижу дома с уже пустым ведром и не встречаюсь им.

Вот так вот. Не судьба, видимо, приличного и утончённого заиметь.

Покормили всех постояльцев и отправились обедать сами. Для меня коллегой была взята шоколадка, это мило. Я съела треть тефтельки и перехотела. Он удивился и спросил, всегда ли я так мало кушаю. Нет, конечно, обычно трескаю так, что за ушами трещит, но вот уже который день ничего не лезет. Решили угоститься икрой в брикетах, мне было невкусно, но смешно. Напарник поделился со мной половиной апельсина. Весь кусок не влезал в рот, поэтому я щедро умочила всю клеёнку соком. Леди выстроить из себя не удалось. Горестно вздохнув, запихала в себя остатки и заела шоколадом, терять уж нечего.

После обеда писали какие-то глупые карты, а социальный работник шумел с постоялицей, на которую вновь повлияла погода. Мне пора. Зачем-то меня поблагодарили за помощь, вроде и приятно, но мы ж были на равных, да и это моя работа. Переоделась и выскочила на улочку. Постоялец, с которым хорошо общаемся, уточнил, не вышла ли я замуж за того, с кем сожительствовала, я хохотала, конечно, нет. На что мне ответили, что я дама видная и женихов навалом будет. Да никто в этом не сомневается, только, женихи, давайте не все сразу.

Села в автобус. Ехала полтора часа. В салоне было более сорока градусов. Я стояла. Хотела сесть на местечко, но его успела занять девушка в драных шортах, с красными губами, в коротком топе с конфетами и с кучей жировых складок, свисающих из-под него. Почувствовала себя тростинкой рядом с ней. Она села и закрыла окно, так как только что вылечила гайморит. Я, как и основной состав автобуса, очень сильно вознелюбила эту особь, как никого и никогда, пожалуй.

Выйдя, я поняла, что, помимо того, что адски болят икры, к ним присоединились ещё и стопы. Дверь домой открыла чуть не с пинка. Ушла купаться и, как только струи коснулись тела, начала приходить в себя. Вышла в полотенчике, а Тимонка уже наводил красоту на столе, предлагая грибочки, сыр, колбаску и конфеты. Ущипнула всего по чуть-чуть, не чувствовала, наелась или нет. Нагло выпросила денежку и уехала на такси с розовым чемоданом.

С таксистом угадывали, кто есть кто, и громко смеялись. Напоследок я сказала, что являюсь лучшим его пассажиром, так как дала оплату без сдачи. Он с радостью сообщил, что должно же было ему когда-то повезти, и он встретил меня. Осталась удовлетворена ответом.

В гости пришла Булочка, довольная и самая сладенькая. Чутка почирикали. Долго сидела после и не могла усадить себя за учёбу. Села писать. Который день в раковине пусто, я пью только чай и ем мёд. Сейчас сильно закружилась голова, я испугалась, попила из графина воды, легче не стало. Я иду спать, завтра рано вставать, скоро что-то изменится, но что?

Откровение 13

Привет, я сейчас сижу перед компьютером и опять лью слёзы. Мне не хотелось бы этим делиться ни с кем, но это откровение. Прочтёт тот, кому оно нужно.

Мой день начался с будильника и так же начнётся завтра. У меня болит спина, и, как видишь, откровения становятся всё более и более печальными, надеюсь, я тебя не огорчаю, но если хочешь отвернуться и перестать, то это твоё право.

На завтрак у меня была овсяная печенька с мёдом и хлебец, мой рацион нынче не богат. Я нарядилась в юбку с маечкой и выскочила на улочку.

Пропустила свой автобус, но это так, бывает. Протряслась до работы. Переоделась. Раздала таблетки, начала кормить. День был постным на общение с коллегой. С практикантками проверяли тумбочки и иногда с боем забирали просрочку. У блокадника, как обычно, гнездились тараканы, от одного их вида у меня мурашки скакали. Всё выгребли и вычистили – молодцы.

Разница в коллегах чувствуется всё сильнее. На первом этаже меня мильон раз за день позовут и на чай, и на обед, и ещё раз на чай. А тут подходишь, а дверь закрыта, человек просто ушёл. Что ж, просто уходить тоже уметь нужно.

Ближе к обеду начало всё немного валиться из рук. Пока наводила чай одному из постояльцев, рассыпала чутка клюквы и ромашки, всё, конечно, прибрала, но осадочек остался. Безумно жарко, особенно в маске, ну ничего, терпим.

На обед доедала полторы тефтельки, которые ношу уже третий день, и пила воду с лимоном. После кушанья сильно клонило в сон, поэтому ушла делать материал, слушая монолог девушки на «Ютубе», попутно размышляя о том, каково это – быть той, которую одевают, обувают, осыпают блестящими штучками и прочим хорошим. Пока мне этого не понять. Задумалась о том, чтоб начать шоу, где я буду спрашивать человечков об их понимании мира, чутка шутить и много смеяться. Вообще, основной идеей вопросов была б суть материнства и семьи, ибо сейчас я постоянно о них слышу, касаюсь, но, как кутёнок, тыкаюсь носом, не имея ни малейшего представления, кто это, что это и с чем их едят.

Закончив рабочий день, оделась и вышла на улицу, вслед услышала «красавица!». Что ж, у одной из работниц прекрасный вкус. В тенёчке было много жильцов, наслаждавшихся чудной погодкой. Может, меня не узнали все, но кто-то помахал, кто-то улыбнулся, кто-то сказал пару добрых слов. У меня как будто появились крылья, очень захотелось прыгать, что я и сделала, только в душе, она у меня дюже прыгучая.

В этот раз я не попала в пробку и быстро добралась до дома. У магазина встретилась с приятелем, разговор был ни о чём и, собственно, никак. Хотела накупить еды, так как есть люди, которые, вероятно, мной дорожат, поэтому ругаются и грозятся физической расправой, что я не ем. По итогу набрала фруктов и усё.

Горячую воду ещё не включили, поэтому купалась в холодной. Потом обсыхала. Не люблю вытираться, поэтому обычно после купания хожу мокрой Олькой по квартире и орошаю её.

Пришла Булочка с гуманитарной помощью в виде грибов с рисом, пельменей и моркови. Посмеялась, но покушала. Голодная смерть мне не грозит сегодня точно. Кинула взгляд в окно на берёзы и вспомнила дедушку. Зачем так рано? Я задыхаюсь в буре требований без твоей безоговорочной любви.

Села за учёбу. Очень много всего, я не справляюсь и, боюсь, не справлюсь вообще. Мне очень обидно и больно, что для моей семьи учёба стоит впереди меня. Конечно, я знаю, насколько это важно в современном мире. Но важна ли я? Имею ли я право быть любимой за то, что просто есть? Я достойна быть похваленной не только за сданные курсовые? Я вообще существую отдельно от будущего диплома о высшем образовании? Похоже, что нет. Я всё никак не могу успокоиться. Обучение одновременно в двух учебных заведениях, параллельная работа. Я убеждаю себя, что это всё мои взрослые решения. Нет. Меня ломают. Надо, надо, надо. Кому? Честно говоря, мне очень жаль, что я пытаюсь оправдать надежды, заслужить хоть чем-то гордость за себя. Моё творчество, моя отдушина, крохотная частичка моей души не воспринята. Слишком много других дел, забот. Стихи – это так, глупости. Фото слишком жуткие или откровенные. Миниатюры непонятны. А откровения просто не поняты, да почти и не прочитаны. Я гоняю себя из угла в угол. Заслужить. Я оголяю большую часть изнанки и достаю то, что грызёт меня уже пять лет. Да, я не интересна без образований, да, я не так красива без них, да, я не могу говорить, готовить, рисовать, танцевать, метать ножи и прыгать по лужам без них. Да, я пустышка, ноль, тот самый воздушный пузырик. Давай же, просто дунь на меня – я лопну и ничего не оставлю. Совсем ничего. Мне пусто, у меня нет никаких сил. Напутствие: если любите, то пусть за веснушки, родинки, смех, разные зрачки, дурацкие танцы и шелушащиеся губы – лично мне будет достаточно.

Откровение 14

С чего б начать свою шалость? Начнём с того, что я на выходных, и это прелестно. Я много сплю, очень, по двенадцать часов.

Вчера я проснулась, тянулась, гнулась, как засохший пластилинчик. Одно из лучших дизайнерских решений – что с кровати можно любоваться собой в огромное зеркало, чем я и занялась. Уселась поудобнее и начала соблазнять себя же движениями, касаниями, взглядом – пробуждение женственности, нежности, страсти, игривости. Убедила себя в том, что лучшая из лучших. Также призналась в самых нежных чувствах, убедила, что люблю и буду заботиться ещё больше, ещё слаще, чтоб Олечка расцветала. Налюбовавшись, всё-таки решила оторваться от максимально приятного зрелища и позавтракать.

Вообще, я наконец начала питаться, а то вечное шатание и головокружение меня изрядно напугали. Правда, я уже третий день хочу пиццу, но отговариваю себя, так как её цена меня кусает за одно местечко. Хотя я сделала попытку её приобрести, но почему-то выбрала не свой город. Устыдилась жуть как после общения с техподдержкой, но хотеть меньше не перестала. На завтрак скушала хлебцы с мёдом и вареньем, почему-то невкусно. А у меня их много, по акции купила, ибо еврейчонок тот ещё. Честно говоря, хочется уже и самой готовить, но есть большое но – некому. А мне жизненно важно, чтоб от моей пищи в удовольствии закатывали глазки и падали на колени, попутно целуя мои ручки и восхваляя Оличку, богиню кулинарии, но это так, скромненько. И да, после того как приходится таскать пакеты к себе на четвёртый этаж, серьёзно задумываюсь о том, чтоб завести мужчину-таскателя. Я, например, могу держать пакеты все-все, а он – меня.

Вечером разговаривала с приятной коллеженькой по телефону. Не думала, что у меня может так быть. Меня ласково назвали и даже сказали, что целуют. Я в шоке. Конечно, в очень приятном, но это чудеса какие-то.

Сегодня чего-то я умудрила и заполировала свой завтрак чипсами и грушей – леди знает толк в извращениях, а позже побежала купаться в семейное гнёздышко. Телефон мне наврал, что на улочке холодно, поэтому я шла, пеклась и весьма сильно злилась. Но у дома залюбовалась листьями осины, которые вобрали в себя кусочки самого мягкого и ядовито-зелёного лучика, и растаяла. Привстала на носочки, гладила листочки и какие-то мохнатые шишечки или серёжечки. Стало так светло и чисто на душе, крылья расправились. Любовью, нежностью природы меня приласкал дедушка.

Минутка юмора. Дома оказалось, что уже в городе везде есть горячая вода, кроме меня, ибо я просто её перекрыла перед отъездом и не додумалась включить. Поэтому всё это время купалась, внутренне пища от холода. Да уж, в этом, собственно, и вся Олька. Кстати, время страданий и слёз у меня прошло, и сейчас я настроилась на борьбу и на победу в ней. Я должна себе доказать, как доказываю всегда, что я могу, могла и буду мочь.

После купания меня Тимонка покормил рыбкой и напоил чаем, притащив аж три мешка конфет, диета, ага. Потом меня заподозрили в том, что я стащила «Баунти», хотя это были враки чистой воды. А когда «Баунти» нашлись, то я с чистой совестью забрала их себе: заслужила. Пошла домой.

Отчего-то меня раздражало всё и вся, каждый человек, машина, дом, движение. Я бурлила как бражка.

Может, синдром предвсякий, но это жуть. Захотелось как в старом добром «Апельсине» – ультранасилие на ужин. Но пока оно было только в моей головушке. Сильно захотелось побить ножками грушу, поэтому домой почти летела.

Обратила внимание на воркующих голубей, пытающихся продолжить род, и чутка позавидовала. Мне лично никто не воркует, равно как и род не продолжает. Дома ещё слегка пошумела и затихла.

Сейчас сижу и любуюсь пальчиками, летающими по клавиатуре, а за окном кричат дети. После перекуса жить стало легче и намного приятнее. Я вновь наполняюсь счастьем и любовью. Пришла Булочка и оказалась затисканной. У меня опять куча жмякательной энергии, которую некуда девать. Что ж, придётся сходить в парк берёзы потискать по тихой грусти. Но это всё мелочи, главное – я и мои чувства. С нами всё прекрасно. Мы очнулись и продолжаем жить, с нежностью откликаемся и улыбаемся, насколько возможно, из всех Олькиных сил.

Откровение 15

Здравствуй, дорогой человек. Сегодня мне спалось очень сладко, правда, просыпалась, думая, что на работу опаздываю, но это была тревожность, и не более.

Дорогой дневник, я уже пятый день хочу пиццу, но пока не расщедряюсь на неё, посмотрим, сколько ещё выдержу.

Утром гладила себе костюм почти на коленке. Бельишко стираю в тазу в связи с отсутствием стиральной машины. Хозяйственная дама, между прочим. А если серьёзно, то снова поехала на работу.

В автобусе прилепилась к поручню и воткнулась в окно. Зашёл высокий очень мужик с пузиком. Вижу его второй раз, но раздражает неимоверно. Вечная рэперская кепка и свитер с катышками. И эти пальцы несуразные, полудлинные, полугибкие. Чтоб не беситься – отвернулась. В автобусах начала обращать большое внимание на людскую неряшливость. Потные складочки на шее, мятые футболки, растянутые вещи, пузики. Простите меня, горожане, но вы в большинстве случаев мне мерзки. Бесячка меня так и не отпускает.

Работа работалась в штатном режиме. Человек обречённо больной улыбался мне, когда я с ним ворковала, обещая скоро покормить. Это так дорого стоит. Весь мой труд, слёзы усталости, моменты, когда опускаются руки, стоят одной такой улыбки. Ты помогла, это мгновение прожито не зря.

Во время чая я съела крошку «Баунти», было очень вкусно и сладенько. А обед мне не понравился от слова «совсем». Я ела холодный кусок мяса с картошкой, а потом пила воду с зловредным хлебцем. Расстроилась. Хочется чего-то сочного, нежного, горячего, может, холодненького, но пышущего. Во время приёма пищи коллега рассказывала про место своего рождения – не поверила, что всё может быть столь идеально, но оно было.

Дома готовила котлетки. Хотела сделать кисель, но решила, что пока для меня это сложновато. Кушала и хвалила себя, дюже девка хозяйственная. Никому такую отдавать нельзя, чтоб не попортили её, ну или она их.

Сильно мёрзнут пальцы и нос, а дома только одно одеяло, придётся спать в пижамке. Вспомнила, что у меня были пёс и кошка, а теперь их нет, оба в чужих руках. Взгрустнулось. Одёрнула себя, что не имею права грустить. Хотя, если честно, стало печально оттого, что хочется сладенького, очень сильно. Пока писала, вспомнила, что делаю изумительные леденцы, пошла готовить, не прощаюсь.

Откровение 16

Здравствуй. Приятно, что откровения ждут и читают, словно душу обнимают, я это ценю, благодарю. Что ж, начнём.

Вчера выдался непростой по эмоциональной окраске день. Днём была работа, впрочем, ничего нового и особо выдающегося. Когда я шла на неё, то всё так же гоняла мысли по учёбе и нашла кучу альтернативных вариантов: от элитной сиделки за границей до бальзамировщика в Сургуте.

На работе что-то мешало в глазу, сказали, что, может, это конъюнктивит, и выписали капли. Я решила, что это просто что-то с чем-то, но капли решила капать старательно. Настолько себя накрутила на работе мыслями, что, когда шла с неё, слёзы по моим щекам бежали аки крокодильи. Если быть совсем честной, то те семь лет, которые я определила себе, я готова, кажется, была обрубить сразу по прибытии домой. Меня трясло в автобусе, а я думала, думала и думала. Жаль всех близких и родных, мне нельзя так, даже для такого эгоиста, как я, это слишком.

Сейчас мне горько осознавать, насколько сузилось моё сознание, как я напугана и морально подавлена, что вижу лишь один выход. Мне всегда казалось, что найти варианты несложно, нужно только чуть подумать. Хорошо, что мне нужно было к Булочке. Я сидела одна в пустой квартире, замотавшись в плед. Так привычно. Одна в квартире. Раньше это было так странно и ново, а теперь совсем нет. Соседняя комната – дедушки. Я не заходила и не смотрела. Закрывая глаза, я вижу все мои рисунки, стоящие на серванте, мои поделки, фото и баночку с причинами, почему я люблю его. Сейчас понимаю, что причин никаких нет. Просто люблю и всё. Опять накатывает, поэтому продолжим.

Пока была одна, нахваталась конфет, мяса и консервированных томатов, стало чуть легче. Посидела чутка с вернувшейся Булочкой и отправилась домой, изрядно нагрузившись. Да, кстати, я очень хотела пиццу, так вот, желанию моему было суждено исполниться. Что ж, у меня чуть от счастья не треснула рожица, а пицца не влезла в холодильник. Человечек, причастный к этому, ты – чудышко. (Звуки смущения и очень сильно-стеснительной радости.) Дома намыла посудку, досмотрела самое трогательное что-то, покупалась, заплела волосы в косу и улеглась.

Утром проснулась с хорошей мыслью о том, что меня ждёт пицца, хоть кто-то, да… На работке надо было брать кровь на сахар. Я собрала все-все свои силы, вспомнила, что я дочь самурая и самураечки, не меньше, и пошла. Всё прошло крайне успешно: мои руки знали, что и как делать, они летали, а я диву давалась. Вообще, я получила значительное удовольствие от процесса и чуть не решилась идти работать изпаличнойкровососальщицей. Потом с шутками-прибаутками принялась за кормление, развлекая одних и приголубливая других. Затем документация, которую я заполняю, в общем-то, с удовольствием, кроме температурных листов. Следом обед, где мне удалось уговорить бабулечку покушать, воркуя, что приготовлено всё специально для неё и это очень вкусно, хотя бабулечка норовила накормить этим же меня, но я оказалась убедительней. Получила одобрение от коллеги, который до этого безуспешно пытался уговорить пожилую леди на супчик. Покормила, побеседовала, уложила одну и пошла к другому.

Это какая-то совершенно особая связь, когда ты понимаешь человека по взгляду, движению ресниц, пальцев. Ты читаешь его, а он с тобой разговаривает, позволь только открыть душу и услышать. Эти мгновения прекрасны, я благодарна, что могу помогать, дарить любовь, тепло и заботу тем, кто так в них нуждается.

Забегала в комнату к одному дорогому мне человечку. Прошла пара секунд, прежде чем она узнала в белоснежной фигурке, за округлыми очками с блиставшими от радости глазами ту самую, которая кличет её «птичкой-говорун» и слушает, пытаясь понять. Эта улыбка, эти руки, прижавшиеся к груди, глаза, засиявшие в ответ мне, сказали всё и даже чуть больше. Когда работаешь в таком месте, не нужны слова, чтоб выражать то, что ты чувствуешь, они излишни.

Позже бегала по отделению и искала всех и вся – пустота. Пришлось уползти на пост и, замерзая, писать и писать.

Путь домой. На улице шёл град, а я шла на остановку. В автобусе неприятный мужик всю дорогу пялился и подвигался ближе – противно. Хотела купить себе киви, но, внезапно передумав, купила мармелада. В гости зашёл Тимонка, угостился пиццей и докушал мясо. В квартире очень холодно. Я пишу и не чувствую пальцев, даже кольца держаться перестали. Я напялила все тёплые вещи разом, но это не помогает. Буду садиться за учёбу. Надеюсь, что у меня хватит сил, просто хватит сил не обесценить, но сберечь в себе то, за что люблю и уважаю, – тебя, Олечка, твою самость. Двести лет – это, конечно, слишком много, но я должна себе август баловства, купаний, солнца и фруктов. Создана, чтоб полюбить, принять и баловать себя, не меньше.

Откровение 17

Приветики, я уже тут и готова рассказать всё-всё, если даже не чуть больше, но как пойдёт, начинаем.

Сегодня я проснулась на полчасика позже, так как это было запланированное мероприятие. Поехала на работку. Очень рада, что мои поездки лицом к чьемуто лицу отложены дня на два так точно. Не знаю, чем вызвана такая нелюбовь к общественному транспорту; раньше вроде я её так часто не имела.

Идя по парку, услышала карканье, очень тревожное, меня оно напрягло, огляделась. На пеньке сидел, как маленький дурак, воронёнок. Весь нахохлившийся, с коротким хвостом и насупленный. Мой путь пролегал как раз мимо пня. Начала придумывать оправдания, что не пришла на работу, так как вороны заклевали или унесли к себе в гнездо как главную драгоценность. Но они отвлеклись на собаку, бежавшую мимо, и стали пикировать на неё, хватая за уши, а я проскочила. Ктото должен был принять удар на себя, а мне ещё людям добро дарить, а заклёванной это, наверное, делать чуть сложнее.

Вообще, на работушке сегодня я летала, ибо счастья было жуть сколько, что меня вернули обратно к милым сердцу человечкам на первый этаж. Сделав утренние дела, удалось ухватить чутка каши, приятно, когда тебе её вновь оставляют.

Вчера на посту забыла свои пастилки, и коллега, одна из чудесных и улыбчатых человечков, поделилась, что, не зная, чьи это, съела пару штучек, так как они ей понравились, с кислинкой такие. Я осталась этим довольна, тем более что я, как оказалось, у неё же вчера из мешка взяла пару конфет, обменялись, так сказать.

После пятиминутки и распределения обязанностей позвала коллегу, обожаемую донельзя, на чаёвничество. Она, правда, не собиралась, но я смогла уговорить. Работа и снова чаепитие, в котором я, как полноправный участник, а не бедный родственник, заняла местечко за столом с напарницами. Меня угостили вкуснющим сбором трав и ягод, надо найти только его и накупить мешок целый, злаковыми конфетками, за которые я готова не душу, конечно, продать, но надо подумать, и колбаской, которой я угостилась уже сама в честь ухода прекрасного человечка в отпуск.

Сделала перевязки и обработки, их было удивительно немного. Затем был мой личный обед. Посидела минут двадцать и ушла на пост, потом подумала, вернулась и досидела ещё полчаса, читая про гипноз, попутно борясь со сном.

Настало время кормления. Справившись на своём посту, пошли помогать на другой. Прошлись по тумбочкам, вынеся из одной комнаты два мешка с «очень нужными» вещами, принесёнными с помойки. Потом я коротала время, сидя и готовя материал, думая о всяком, но, конечно, больше о приятном.

Время топать домой, и я забежала сказать до свидания на другой пост, правда, чутка там подзадержалась. Разговорились про отношения. У меня спросили, помирилась ли я с человеком, с которым была вместе. Для меня даже странно это было слышать, да и вспоминать тоже. Нет. Побила посуду и выгнала. Звучит максимально смешно, но я себя за это уважаю. Оказалось, что коллеженька уже тоже не в отношениях, что ж, мотайте на ус, господа. Какое же удовольствие я испытываю, имея не только рабочие темы для разговоров. Мне хочется пищать от восторга, да что уж скрывать, я и пищу, тихонько только.

Побежала домой на автобус. Народу было ровно столько, что все сидели, а я нет. Увидела, что освободилось место, и направилась к нему, но передо мной вырулила откуда-то появившаяся старушка, и места не стало. Что ж, я оплатила проезд и пошла обратно, было забавно. В итоге я всё-таки уселась рядом с грузным мужчиной и ехала вся скособочившись, ибо мне было полсиденья, а ему полтора. Но всё ж решила, что негоже так делать, и оттеснила мужичка к окну с уставшего медработника.

Высадившись, пошла в детский сад, дабы печати мне на документацию поставили. Спросили, как прошла практика, и я тут же рассыпалась в благодарностях воспитателю, к которой меня прикрепили, и, конечно, к руководству. Это было очень тёплое общение. Мне несказанно сегодня на него везло. И да, мне очень нравится, как выглядят дамы в детском саду: все такие нарядные, стильные, ухоженные – восхищаюсь. Но и своими солнышками в костюмах с мишками и божьими коровками любуюсь, пожалуй, больше.

Направилась домой. Был дождик, но как же солнечно было на моей душеньке, она пела такие серенады, что никому и не снились. Пришла и решила чутка отдохнуть, в итоге проснулась через пять часов. Еле разбудилась. Почему-то кружилась голова. Села и скушала целиком гранат, который давеча мне принёс Тимонка. Такого здоровенного не видела ни разу, сладенький попался. От довольности умяла его за один раз, теперь как кровушка меня начнёт греть, надеюсь. Похоже, что я снова ложусь спатеньки, пора, Оличка, береги себя, цени, люби и согрейся, в конце-то концов!

Откровение 18

Я проснулась. Это был очень сладкий сон, приятный, тёплый и нежный. Хотелось умуркаться, хотя, может, так и было. Начну со вчера.

Проснулась я так же сладенько, но около восьми утра. С радостью навела порядки в квартире, намыла и начистила всё, испекла блинчики, оказывается, я это умею. Затем приехали суши, я решила себя побаловать, и мне это удалось. Затем попыталась сесть за учёбу – это не привело ни к чему хорошему. Когда открыла и пролистала задания, попутно с ними знакомясь, у меня опять хлынули слёзы. Я долго ходила по квартире из угла в угол, периодически сползая по стенам, у меня не было никаких сил. Меня выворачивало наизнанку от осознания собственной беспомощности. Я просила себя прекратить это издевательство над своей нервной системой, но не могла. Я испытываю ненависть и больше ничего к тому, чем пытаюсь себя занять в эти выходные. Она пожирает меня изнутри. Я остаюсь один на один и проигрываю этот бой. Немного успокоившись, я набрала Исечке предупредить, что существует большая вероятность, что дочка её старшая является абсолютно безмозглым существом, которое не способно получить образование выше среднеспециального из-за огромнейшего недостатка в её головушке ума и активности нейронных связей. Вообще, я настроила себя на это и некоторое количество частично близких мне людей. Стало немного легче. Полезла искать вакансии, кем же я смогу быть, кроме дворника, без образования. Варианты были, решила, что получу справку и поеду на юг Франции присматривать за старичками или в Германию частной нянечкой. Конечно, зная мою «везучесть», не исключаю, что меня вербанут или просто утащат, хотя нет, это ерунда, кому нужны вербовщики без высшего педагогического? Села чутка почитать. Позвонил знакомый, предлагая ехать в июне на юг, выслушала с каменным лицом и положила трубку. (Какая Ялта, если я буду гореть в аду?)

Лежа на полу, включила Арбенину и вдохновилась. Решила создать образ. Тут же разделась, хотя в квартире не потеплело ни на градус, и начала творить. Мне жизненно важно было показать себе себя, что я так же хороша, что я могу собой восхищаться, играть и соблазнять. Это удалось. Нанося макияж и закручивая волосы в косы, я поражалась, что это тело, послушное, гибкое, отдано во власть мне – мурашки побежали от этой мысли, столь она была прекрасной. С процессом фото всегда много мороки, слишком много всего: таймер, высота, свет, эмоции, движения. Вроде удалось всё. Засобиралась к подруге, так и хотела бежать с калачиками на голове, но потом передумала. Доскакала быстро, периодически слушая музыку через один наушник, так как второй поломался во время беседы с мамой. Вообще, получается, что чем больше я беседую с родными, тем больше получаю негативных эмоций, злости на кого-то, недовольства, жалоб. Мне с собойто непросто, а тут…

С Шулькой кушали новый салатик, приготовленный её золотыми ручками, и беседовали о всяком разном. Затем решили глянуть фильм и наткнулись на что-то совсем необычное, что поразило каждую, просмотр решили отложить, ибо хотелось приключений. Прямо сейчас. Так как дамы мы свободные, то решили погулять ещё с кем-то. На удивление компанию быстро нашли и даже договорились, но Олька переобулась и сделала выбор в пользу другого человечка. Вообще, нас ждали уже ребята, но мы их проигнорили, правда, потом они нам виделись в каждом встречном. Собрались и выскочили.

На улочке я клацала от холода зубами, пока шли до места встречи. Она случилась. После первых минут разговора мне захотелось его окончить. Человек говорил про политику, про свою тяжёлую жизненную ситуацию и про пиво раз в неделю (меня аж передёрнуло от воспоминаний). Мы попытались уйти раньше, но нас тактично он проводил до подъезда.

Дома мы сидели в куртках и пили чай. Я хотела приятного весёлого общения, а подгрузилась ещё больше. Повезло, что у Шульки была вислоухая кисонька, любительница глажения, чесания и мурканья. Меня чуть не разорвало от нежности, пока я тискалась с ней. Вот такой я и видела свою идеальную кисоньку. Хотела забрать, но почему-то не разрешили. За чашечкой чая разобрали молодого человека по полочкам, хотя и разбирать-то почти нечего было, скарба хватило б на полполки.

Поболтали, и я, узнав, что знакомая, старше на год, вышла замуж, глубоко изумилась. Чуть позже, правда, бегала и кричала, как так можно, рано же. Сказала Шульке, что, когда она сыграет свадьбу, я помру, наверное, от избытка чувств.

Было уже неприлично поздно, поэтому решила, что хватит испытывать Шулькино гостеприимство на прочность, и начала вызывать такси. Правда, никто не хотел ехать – неприятненько. В итоге на свою головушку я согласилась, чтоб меня проводил тот самый человек, с которым пару часов назад расстались. Встретил он меня уже с бутылкой. Пока шли, он мне рассказывал душещипательную историю про свою бывшую, поломанный палец и вредную привычку, которая скручивается в косячок. Я не сказала ни слова, да и зачем?

Мне нехило присели на ушки. Даже у подъезда я не могла уйти и тактично дослушивала еще полчаса. Надо всё-таки учиться говорить нет более жёстко. Надеюсь, человеку стало хоть чутка легче.

Дома сразу бросилась спать. Умываясь, заметила на предплечьях полосы, которые хотела оставить сама, вдоль тех, бледных, почти невидных, которые оставляла раньше. Испугалась, оказалось, что это швы от кофты, но всё равно было неприятно.

Ночью отчего-то снилась перестрелка в подвале. Я сидела у стены, крича от страха, прикрывшись каким-то металлическим листом, а по нему барабанили пули, рядом падали мёртвые, взрывались бомбы, и меня закидывало землёй. Потом резко наступило перемирие и меня выпустили. Тот ужас не пожелаю испытать никому. Хотя, наверное, каждым человеком, у которого в руках было оружие, была я, убивавшая себя же. Я снова не чувствую рук от холода. Мне так хочется сейчас раскрыться, улыбаться и радоваться всему, что меня окружает. Я нуждаюсь в тепле столь сильно, что… Да имеет ли это какое-то значение? Я начинаю растворяться в себе, уничтожая и сметая то, что выстраивала с любовью и трепетом. Чего я добиваюсь? Чего-то, но точно не счастья себе. Мне хочется рассказать что-то ещё, но боюсь, что это может отвернуть от меня, сделать больно или заставить разочароваться во мне, хотя странно, если ты, человечек, ещё этого не сделал.

Откровение 19

Добрый вечер. Я сижу напротив монитора с диким взглядом. Столько эмоций за день давненько не было. Сейчас же у меня заледенела только правая ладошка, дома уже не так холодно, но я всё ещё хожу упакованная по полной программе.

Вчера я плохо помню, что было. Помню, что усадила себя писать диплом и даже, о чудо, без истерик корпела над ним весь день. Потом жарила пельмешки и варила леденцы. Затем полезла купаться, так как водичку ж отключают, все дела. Наскрабилась, намылась вдоль и поперёк, правда, разлила настойку мяты, и теперь у меня ванная благоухает аки деревенская грядка, но это здорово, я люблю мяту. Всегда съедаю её, когда ею украшают тирамису. И тирамису люблю, кстати. И покушать тоже. Слегка пострадала, так как не знала, чего душенька вкусить желает. Полезла в свою книгу рецептов и, увидев свинину с шампиньонами, поняла, что вот оно, то самое, просящееся сначала к Ольке в ручки, а потом и в ротик. Подумала, что приготовлю, но не сейчас, позже, когда чуть-чуть разгружусь. Обязательно возьму сидра, зажгу свечи, включу «Сектор Газа», накину шёлковый пеньюар и буду кушать из красивой тарелочки, потягивая из высокого бокала сами знаете что (возможно, он будет вишнёвый, или манговый, или апероль). Так-с, опять в мечты погрузилась. В общем, просушилась, сделала массаж головушки, намаслилась, поздравила человечка с днём рождения и улеглась. Обычно я пишу длинные витиеватые штукипоздравлялки с картинками, но человечек меня чутка не порадовал, поэтому вот.

Утром просыпалась ещё до будильника, сон был поверхностным. На улице чутка потеплело. Помню, как ехала в автобусе и очень напряг мужчина, чисто внешне, хотя выглядел аккуратно, но что-то было такое, жуткое. Мне очень не хотелось, чтоб он на меня посмотрел, хотя обычно я предпочитаю наоборот. Маньяк сто из ста. Надеюсь, я ошиблась. Удалось немного проехать сидя, день почти задался.

После пятиминутки, которая длится обычно не менее двадцати минут из-за личных неинтересных вопросов коллег, я отправилась к начальству. Мне нужно было взять на денёк или два отпуск за свой счёт, а так как я работала вторым человеком, это ничего бы не изменило. А отпуск нужен был, чтоб предзащиту диплома провести дома, а не на работе. Начальство мне отказала, потому что она не посчитала нужным указывать мне, какой-то там медсестре, причину своей нехочухи. Когда же я уточнила, что из-за этого может встать вопрос о неполучении мною диплома, она ответила, что это сугубо мои личные проблемы. Что ж, если рыба гниёт с головы, то у нас она уже протухла и зияет бесцветными глазищами. Меня это расстроило. Сильно. Благо сохраняется масочный режим и никто не видел, как у меня дрожали губы и как я периодически вытирала слёзы, неустанно бегущие по щекам. Зато мне оставили кашку. Я ей обкушалась, и всё почти стало хорошо. Звонилась с Иськой, Тимонкой, списывалась с куратором. В общем, защищаться буду, сидя в изоляторе. Как по мне, так очень оригинально.

Одна бабушка всё пыталась уйти и прямо-таки выбивала дверь. Силы немерено. Её кольнули, и меня приставили приглядывать. Она меня обняла, и мы шли так по коридору. Затем смотрели в окно на птичек и дома. Она сравнивала меня с куколкой и радовалась, что я тут, такой хороший человечек. Она говорила мне, что многое забывает и, наверное, сходит с ума. «Уже», – думала я. Хотя кто не сошёл ещё? Я смотрела, как она крутит в руках зубную щётку, завёрнутую в целлофан, и моё сердце рвалось от боли. Тело, ещё способное двигаться, гулять, жить, с душою запертого, боящегося закрытых дверей ребёнка, обречённого быть здесь, сданного за ненужностью и шаловливостью. Тебе горько это слышать? А я это вижу ежедневно.

На обеде обо мне позаботились и налили супчика. Затем с любовью делала материал, но, как сказала коллега, получились «пиздюлины». Что ж, и такое бывает. Делаешь салфеточки, а получаются не совсем они, но это так, мелочи.

Провожали высокостоящего коллегу в другие места. Я рада за него, хоть и будет не хватать. Считаю его главным и основным маячком помощи, наставления, который ввёл меня в курс происходящего, подсказывал и поддерживал. Кушали вкусные пироги с малинкой. Такая нежнятина, словно губки кушаешь. От вина отказалась, словно приличная дама. Пила водичку.

Оказалось, что человек, которого я считала очень близким и дорогим мне, отказался от общения со мной. Было больно. Я очень рассчитывала на его поддержку и подколы друг над дружкой. Что ж, меня вычеркнули, возможно, как и я. А есть другие варианты?

Направилась домой. Обнаружила, что порвалась куртка – такое себе. Зашла в магазин и купила, помимо овощей и фруктов, «Скитлс», решила, что сегодня я его однозначно заслужила. Поговорила с Булочкой. Радует, что учится сама пользоваться видеозвонками. Как увидела мою мордашку, то расхохоталась, да и я в ответ. Приятно, когда у любимого человечка всё хорошо.

Дома пребывала в непонятном возбуждении. Доделала, что хотела. Опять раздевалась и в откуда-то взявшемся винтажном кружевном белье расстилалась по пледу. В голове активно играет весна. Вообще, чем более я тревожусь, тем более мне хочется оголяться. Поэтому если увидите меня в платье до пят, то знайте: счастлива.

Сейчас согрелись обе ладошки. Хочется спать давно, но рассказывать желание сильнее. Хочу закончить тем, что если покупаете «Скитлс», то не ешьте сразу всю пачку, как я, а то язык щиплет. До завтра, доброй ночи, приятных сновидений мне, тебе и всем тем, кто дорог.

Откровение 20

Здравствуй, привет, честно говоря, я соскучилась. Мне доставляет огромное удовольствие своя писанина. Я счастлива, когда занимаюсь этим, так как проживаю эмоции вновь и могу поделиться этим с тобой, надеюсь, ты это ценишь, а ты ценишь.

Я не писала два дня, жуть. Почти ломка началась, и как же это приятно. Неужели я маленькими шажочками иду и делаю то, от чего кайфую и что у меня получается? Я расту, и это радостно. Большое, однако, вступление, но мне важно было высказаться. Ты можешь порадоваться за меня. Мне приятно. Осознаю, что нужно писать каждый день, ведь каждое мгновение случаются чудеса, и мне так хочется ими поделиться! Начну.

Честно говоря, у меня немного перемешались дни, но я попробую преподнести это вкусно. Сегодня я встала тяжко, ибо спала пять часов, а почему, сейчас всё поясню.

На работку вчера я ехала и приехала. Работали вдвоём с коллегой, которой я очень симпатизирую: приятно, когда можете побеседовать о чём-то личном, ну, всем же понятно, что у девчонок за секретики могут быть: мальчишки да шуры-муры всякие. Должна была быть предзащита, я немного волновалась и перед ней, сделав все дела, засела в стерилизационной с компом и листочками.

Когда начались доклады, я поняла, что рабочий день заканчивается, а предзащита и не думает. Вызвала такси и полетела домой, внимая про что-то наверняка очень важное. Дома я написала записку, чтоб меня не трогали, и засела в комнате. Меня потряхивало. Наступила моя очередь. Читая, я поняла, что проваливаю всё. Мне задавали вопросы, на которые я знала ответы, но не могла их сформулировать. По итогу сказали, что разбирать меня нет смысла, так как всё равно бесполезно и всё неверно. После огласили, что часть девочек не прошла предзащиту и им нужно будет что-то отредактировать и отправить своим научрукам на согласование, и только меня – что было вполне ожидаемо, ведь я все пять лет являлась лучшим последним номером – отправили на пересдачу, где мне придётся снова всё перечитывать перед преподавателями. Сначала у меня навернулись слёзы, но потом я решила, что не стоит это того, и успокоилась в момент. Мне стало весело. Но, рассказывая маме и её подруге о том, что не сдала, я ощутила предательскую дрожь в голосе. Даже сейчас, когда пишу, начинает щипать в носу. Окружили мысли о том, насколько я плохая и тупенькая дочь. За что я такая вот есть? Лирическая пауза.

Тимонка зачем-то скинул мою куртку на пол, так как я положила её на кровать, – высказала, что думаю об этом, была зла. Пошла купаться. Потом мы дамской компанией кушали, говорили о чём-то и пили настойку из лепестков розы. Почувствовала себя феечкой, не меньше. После еды поговорила со взрослыми наравне об образовании, одарённости, переезде и работе.

Вернулся Тимонка, и мне стало некомфортно от беседы двух близких мне людей. Я это чувствовала, бывало, и раньше, но сейчас не захотела окунаться в это снова и засобиралась к себе. Пришла подруга, и, решив, что вдвоём мы всё сдюжим, домой я захватила пару своих горшков с цветами. Беседуя, коснулись вопроса про дружбу, и я была неприятно удивлена тем, что она считает нашу не той самой. Хотя я именно такой её и вижу. Спросила об этом, но она проигнорировала мой вопрос, такое себе, конечно.

Дома мы пили чай с мармеладом и болтали. Хохотали до боли в животах, разговаривая о сексуальных меньшинствах, мании преследования Олькой и о том, что шиповник течёт словно не в то горло. Палата номер шесть была в сборе, в общем-то. Также делились девичьим, ну как делились, поплакались на голяк того, чего нужно настоящей женщине (разума, конечно). Разошлись ближе к часу ночи, а мне вставать в шесть.

Ну да ладно, зато пообщались чудненько.

Проснулась так, словно и не спала. Сейчас пытаемся подружиться с человечком, который просит меня собирать себе образы. Не думала, что это может так увлечь. Мне хочется носить льняные платья и шёлковые костюмы, босоножки в две зарплаты и перья на подоле. Это новое чувство, приятное, которое растит во мне женщину.

Пока шла по парку к работе, смотрела, как на солнце играет кошка с котятами. Было очень радостно и приятно видеть котячьи игрища. Захотелось погладить, но идиллию нарушать не стала. Уже на работе узнала, что все были приглашены на праздник медперсонала, кроме, как ты думаешь, кого? И ещё одного человечка. Сплочение коллектива, ага. Впрочем, меня это не удивило.

Был приятный неторопливый рабочий день. Коллега чудесно выглядела, о чём я не преминула сообщить. Мне приносит удовольствие видеть улыбки в последнее время. Проживающие все получили от меня порции нежности и тепла: кого-то я погладила по плечу, проходя мимо, кого-то по головушке, кто-то был похвален за послушание, кто-то получил воздушный поцелуй по просьбе, кто-то был ласково назван, кто-то был приобнят, чьи-то пальцы были согреты моей ладонью. Я чувствую, как преисполняюсь любовью, она идёт изнутри, я сама становлюсь её источником – это волшебно.

Я вышла с работы, и от мысли, что придётся ехать в жарком автобусе, меня поворотило, поэтому пошла домой пешком. Путь занял два с половиной часа. Было жарко, но я топала и наслаждалась каждой секундой. Идя вдоль дороги, я обратила внимание, что путь мне преграждает машина, перегружавшая брёвна. Напряглась, ибо мне не нравятся всякие такие штуки, которые не знаешь, как обойти или объехать. Но я нашла проход и успокоилась. Проходя мимо, я задрала голову и посмотрела на рабочего, а он в свою очередь на меня. Я улыбнулась, и мне ответили тем же. Это правда, что от улыбки станет день светлей, он просто заискрился новыми красками.

Шла и любовалась природой, думая о том, что, похоже, нашла свою религию. У меня в жизни становится всё больше определённости. Наверное, но, возможно, это не точно. Я смотрела, как белоснежный кран вычерчивается на фоне дышащего безмятежностью лазурного неба. Солнышко пригревало очень хорошо, особенно одно из моих мягких мест попало под прицел и грелось, как на сковородке, благо не шипело и не скворчало, хотя ощущения были похожие. Пока шла, нагибалась за одуванчиками и, собирая пушистую головку в кулачок, рассеивала их, сдувая. Было легко, свободно, и самой летелось.

Заскочила в магазин за едой, но купила только клубнику и йогурты. Дома полезла купаться под ледяную водичку. Накрошила салатик. Правда, огурцы попались подмороженные, ну или это я их под морозилкой хранила.

На ужин были овощи с чипсами – очень вкусно и нравится. Общалась с работодателем заграничным,

Откровение 20

которая называла меня «госпожой». И почему меня это сразу не насторожило? Не еду я в Швейцарию, в общем, пока. Хотела сесть за письмо, но поставила в приоритет восьмичасовой сон.

Проснулась с тяжёлой головушкой. Радовалась, что это последний рабочий день. На завтрак съела кашу, запивая её шоколадным соусом и подбирая наряды в зелёно-фиолетовой гамме. Опоздала на автобус. На улице погода прелестная, поэтому ждать было комфортно. Ехала, томно смотря в окно. На работу зашла вместе с коллегой. Удалось перед пятиминуткой перехватить каши, чтоб не сосало под ложечкой. Делали материал, я бегала с перевязками, прививками, беседовала с психологом. Ушли на обед. Я предложила выйти на балкон и позагорать. Коллеженька поддержала. Она сидела на стуле, а я, скинув халат и оставшись в маечке и брюках, наслаждалась теплом, оперевшись на полуразрушенную стену беседки.

С коллегой о чём-то болтали и улыбались, щебетали воробьи, и качали головками одуваны. Я мечтала о том, чтоб выстроить свой интернат, с кучей персонала и садом, чтоб в такие тёплые деньки вывозить постояльцев на солнышко.

Снова кормёжка. Разговаривали о том, куда пойду работать с дипломом. Отвечала, что он для мамы, а сама хочу в психиатрию. От разговоров о ней пришла в возбуждение и отчего-то замёрзла.

Пошла измерять всеобщее давление. Недавно поступил мужчина сорока пяти лет, бывший спортсмен. Мне радостно его видеть. Почему-то на нём периодически барахлит тонометр. Бывает, что достаточно взгляда. Искрит.

Собиралась домой, мне сказали напутственных добрых слов и чтоб звонила, приятно. Попрощалась с проживающими, мне сказали, что после диплома надо сразу на врача поступать, что ж, приму к сведению.

Пошла на море. Сняла тапочки и побрела к водичке. Шла по волнистому дну, неся рюкзак, пакет в одной руке и тапульки в другой. Подвернула брюки, но всё равно замочила, сначала хотела выйти, а потом решила, что сама себе хозяйка и раз хочу мочить, то буду, и зашла по колено. Когда надумала выходить, поняла, что была на мели. Пришлось идти по бёдра в воде, не совсем понравилось.

Выкупав полтела, сидела на бревне и сохла, пару раз словно в дрёму проваливалась. Отдохнув, пошла обуваться в лес, спасаясь на картонке от муравьёв. Появилось очень много комарьёв, пищавших в ушки, настроение чутка подпортилось, поэтому домой решила добраться на автобусе.

Уже дома сидела и снова пыталась отдохнуть. Ужинала, всё было недостаточно вкусно. Пообщалась с человечком, много было рассказано мной, меня хвалили, и я чувствую, что не зря. Он озвучил ту мысль, которую я долго не могла признать и поймать. Я не готова пока о ней рассказать, она дика и для меня.

Сейчас снова хочу кушать и очень спать. Каждый день быть лучше, я опять поднимаю планку, готова работать, но сначала включу авиарежим, чтоб сон был столь длителен и сладок, сколько посчитает нужным мой организм. И да, ручки у меня не мёрзнут. Я пишу, я счастлива, я любима собой.