Терма

Глава 1

Для поддержания жизнеспособности любому телу нужно тепло. Нет тепла – нет жизни. Поддерживать тепло можно множеством разных способов. От секса до пищи, от спорта до разного вида ускорителей. Если из широкого спектра ты ничего не выберешь или не сможешь обеспечить себя, то замёрзнешь, то есть умрешь. Поэтому ты всегда должен внимательно следить за собой и своим телом.

– Эй! Эй, Краска! – кричу я, стараясь пересилить ветер. – Краска, как ты там?

– Норм! Пока что тепло! – издалека доносится голос моей молоденькой подруги.

– Спускайся вниз, становится слишком опасно! – кричу я, чувствуя, как наш вагончик из стороны в сторону бьет ветер.

– Норм! Ещё минута! Иначе через пятнадцать минут надо будет повторять! – кричит она.

– Давай! И надо отъехать. К нам приближается центр бури! – говорю я, внимательно изучая показатели с мониторов, которыми увешаны стены. Я наблюдаю за графиками, ломаными линиями, числами и шкалами с обозначениями.

– Норм! Щас! – кричит Краска, оставаясь на поверхности нашей экспедиционной капсулы. Слышу несколько жестких ударов. Несколько секунд тишины. Ещё два удара от падения молотка на пол.

– Жми! – ее голос на секунду становится четким и громким. Я поворачиваю ключ зажигания, и через пару секунд, задрожав, наш модуль срывается с места. Краска вернула антенну на место, и благодаря этому мы можем продолжить путь обратно на базу.

– Чего ты таким осторожным стал? – спрашивает она, смеясь и подходя ко мне. – Такое ощущение, будто бы тебя цапнула муха-ссыкуха. А? – она задорно смеётся, а подойдя, кладёт мне руки на плечи.

– Вот! – показываю ей браслет на руке. – Тепло заканчивается. Мне нужно зарядить аккумуляторы шмоток и поесть.

– Эй! Беру свои слова обратно… Ты как всегда перегибаешь палку! – говорит она, присаживаясь в кресло второго пилота и опутывая себя крестом ремней безопасности, надевая сверху раму, как на аттракционах в парке развлечений.

– Да… Только это послужило поводом к тому, чтобы подогнать тебя. Плюс буря мощная. Боюсь, она может занести нас, – говорю я, изредка посматривая на плотно сидящий термокостюм Краски. – Мне бы такой… Тогда было бы проще работать. А так…

– Что «так»? – спрашивает она, мило улыбнувшись мне.

– Мне болты и гайки придется собирать несколько лет на самых больших и самых удачно расположенных свалках, – пожимаю плечами я и ещё раз запускаю щупальце своего взгляда прогуляться по Краске. – Вот «так» мне придётся расплачиваться за подобный костюм. Ибо ни болтов, ни гаек у меня обычно нет. Всё уходит на пожрать и поспать. На большее, что самое скверное, не хватает, – вздыхаю со всеобъемлющей грустью.

– Да ладно тебе! – весело заявляет Краска. – Всё образуется. Работай – и всё будет!

– Я водителем сколько лет батрачу? Вот как ты думаешь? – мой хриплый голос всегда звучит как перфоратор.

– Лет… Не знаю… Шесть… Ведь ты действительно хорош в своём деле! – теперь Краска смотрит на меня и взвешивает мои морщины, повадки, мешки под глазами. – Ну… Не больше десяти, – в итоге заявляет она.

– Почти, – хмыкаю я.

– Угадала? – спрашивает она с широкой улыбкой на лице.

– Почти, – монотонно отвечаю я, не сводя взгляда с дороги.

– А можно точнее? – в её голосе азарт.

– Двадцать, – холодно отвечаю я и поворачиваю голову, чтобы увидеть её реакцию.

– Да ладно?! – голос звучит ниже от шока. – Ты уже двадцать лет гоняешь этот танк?

– Не только этот. Ну, а так – да… Наверное, даже больше двадцати лет, – я пожимаю плечами и самостоятельно удерживаю управление, не позволяя нашей капсуле соскользнуть с намеченного пути.

– А сколько тебе? – спрашивает она, по-прежнему не помогая мне в управлении.

– Достаточно, чтобы сказать тебе о том, что мне нужна помощь. Рули давай! – вот что я отвечаю, ощущая усталость в руках. – Краска, мы попали в лютую метель. Давно таких не было. И, поверь, нам придётся несладко!

– Да ладно! Я же успела вернуть антенну на место! – весело пожимает плечами она. – К тому же наш улов стоит того, чтобы везти его до оплота.

– Аккумуляторы, фильтры для каких-то больших производственных машин и большое количество инструментов, – перечисляю я, пытаясь вспомнить всё найденное нами. – Может быть, с такого большого и жирнючего улова мне упадёт премия в виде отличного термоизоляционного костюма!

– Могу лишь пообещать тебе часть своей выручки, – беззаботно говорит она. – У меня ведь есть такой! А поскольку у меня большие на тебя планы, старичок, то ты нужен мне на все триста шестьдесят, двадцать четыре на семь. И, кстати! – она отстегивается, поднимается с места и идёт к своей сумке, откуда достаёт что-то шелестящее. – На! – она занимает своё место за управлением и одной рукой передает мне что-то странное, в тонкой непонятной упаковке. – На, ешь! Я подержу!

– А что это? – вращаю я в руке это нечто.

– Это батончик. В прошлом году была в экспедиции, и мы нашли остатки завода по производству всяких батончиков. Мы сначала пробовали их только с поверхности. Но они были замёрзшими – ни о чем, а потом, когда оттаяли, вот тут начался кайф! Вот с той поездки я и отбила себе такую чудную-чудность! – слегка пошло она проводит руками вдоль всего тела и извивается при этом. – А, и вот таких ништяков умудрилась дёрнуть пару ящиков. В каждую вылазку беру один. Называются «Сникерс»! Сладко! Неплохо восстанавливает тепло.

– Ой! – вскрикиваю я. – Челюсти свело!

– А-ха-ха-ха! – Краска смеётся надо мной. – Такая же херня и у меня случилась, когда я в первый раз тёпленький пробовала!

«А смех-то у неё звонкий, задорный!» – думаю я.

– Ладно, хватит лясы точить! – немного посерьёзнев после рывка нашей капсулы, говорю я. – За батончик спасибо! Действительно очень вкусно! – откусив второй раз, добавляю я. – Но помощь мне сейчас не помешает! – капсулу начинает трясти и раскачивать. – Так что, пожалуйста, штурвал в руки и помогай рулить. Иначе когда-нибудь мы станем добычей других, таких же, как и мы, коллекционеров!

Краска, осознавая тяжесть нашего положения, предпочла заняться делом. Дальше мы провели несколько напряжённых часов, в которых наблюдали за следующим: линия пути по нашему навигатору, полоса заряда батареи нашего средства передвижения, личные индикаторы тепла. Все эти показатели были жизненно необходимы. Каждый из них в равной степени означал и наличие жизни, и её отсутствие.

– А ты застал время до термогена? – спросила меня Краска после того, как мы покинули эпицентр снежной бури.

– В смысле, то время, когда всё то, что мы сейчас собираем, работало и функционировало в нормальном режиме? – спросил я, позволяя себе немного расслабиться. Всё же, не в первый и не в последний раз выбираюсь из бури. Опыт, как-никак.

– Ну да! Мне девятнадцать, и весь окружающий мир, насколько я чувствую, не такой, каким он был раньше! И не таким, каким он станет впоследствии. А ты застал прошлое таким… работающим, короче? – в голосе Краски звучало любопытство, интересным образом смешанное с грустью.

– Нет… И, знаешь, мне не интересно, – ответил я, удерживая внезапно начавший прыгать из стороны в сторону штурвал нашей капсулы. – Я живу сегодняшним днём. Прошлые дни меня мало волнуют.

– Фу! Скучный старикан! – фыркнула Краска и ухмыльнулась. А я ухмыльнулся от того, что ухмыльнулась она.

Ветер завывал и бросал нашу капсулу из стороны в сторону. Мы боролись с обстоятельствами, в которые попали: с уменьшающимся теплом и с обычной усталостью, что имела свойство накапливаться. Мы сидели, молчали и лишь изредка проговаривали короткие фразы о том, что устали руки, затекла спина или ноги, и о том, что одному из нас необходимо принять всё управление на себя, чтобы другой имел возможность пару минут размяться и потянуться. Таким образом через несколько часов навигатор вывел нас к огромным воротам в скале. Это и было местом дислокации одного из оставшихся исследовательских комплексов.

– Еда и сон… Еда и сон… Мне нужны еда и сон! – напевала Краска, спрыгивая с макушки нашего исследовательского мини-крейсера.

– Я бы добавил бы к этому ещё душ, – хмуро заметил я, кое-как спускаясь по лестнице. – Долгий, теплый душ! Слишком засиделся в этот раз… Всё тело стонет и болит.

– Дак душ вообще не обсуждается! Душ – это норма! А в остальном – надо было почаще просить, чтобы я подержала управление, – пожала плечами Краска. – И вообще ты слишком много взял на себя. И тепло у тебя заканчивалось, и работать решил до упора! Ты чего это?!

– Хочу термокостюм… – угрюмо ответил я и пошел в сторону стойки регистрации.

– А хочешь, вместе пойдем, я помогу тебе выбрать? – весело спросила она.

– Номер капсулы? – я не успел ответить Краске, так как администратор за стойкой регистрации уже задала мне вопрос, ответ на который вырвался у меня автоматически. – Вам очень повезло, что вы смогли добраться! На связь перестали выходить три экспедиции, – лицо Краски и мое исказились сочувствием и болью, а вот сидящая за компьютером девушка ничуть не смутилась. Она больше походила на киборга, запрограммированного на смесь чувств из брезгливости, усталости, легкой грусти и полного неприятия людей. – Бригада чистильщиков скоро будет. Просим вас подождать в зоне отдыха.

– Зашибись, – проворчал я, – вот тебе и душ, и еда, и сон.

– Да ладно, что ты сегодня такой ворчливый?! – Краска искренне развеселилась. – Ещё одно «бу-бу-бу», и я начну называть тебя стариканом. Подумай над этим! Если станешь стариканом, дороги обратно уже не будет, – она забавлялась от того, что я сначала хотел что-то сказать, возразить, но тут же передумал. А передумал потому, что понял: что бы я ни сказал, это прозвучит как ворчание, и тут Краска меня подловит и сделает так, как и сказала.

В тишине мы зашли в комнату отдыха, где расположились остальные, такие же, как и мы, мусорщики.

– Слушай, а почему ты решил заниматься этим? – спросила Краска, тем самым сама разрывая негласный запрет на мой голос.

– А чем еще? – спросил я, не до конца поняв её вопроса.

– К примеру… К примеру, ты мог бы заниматься поддержкой систем жизнеобеспечения станции. Или быть ученым, который ищет то, как вывести нас из эпохи термогена… Или быть механиком, который чинил бы капсулы. Или, на самый крайний случай, ты мог бы одним из чистильщиков, – начала перечислять она с таким видом, будто бы примеряла на меня каждый из образов.

– А кто сказал о том, что я не был? – спросил я, поставив её перед непреодолимой стеной тупика размышлений.

– Это как? – спросила она, с интересом уставившись на меня.

– Я был ученым. Но разочаровался в исследованиях. Немного побыл и механиком, и наладчиком. Не понравилось. После открытых исследований это вообще не интересно. Чистильщики… Эту кухню я выучил наизусть, когда был ученым. Практически все нечисты на руку, и это печально! – сказал я, а после посмотрел ей в глаза. – А потом убедился в этом, когда немного поработал в этом отделе.

– А надсмотрщиком был? – Краска посмотрела на меня со смесью отвращения и неприкрытой брезгливости.

– Нет, надсмотрщиком не был. Вот куда-куда, а в этот отдел вообще никогда не тянуло. Есть на то личные причины… – проговорил я. – А вот остальными я был.

– Оу… круто! – на лице Краски была смесь из недоверия и любопытства. – А что за исследования? – спросила она. – И почему в итоге мусорщик?

– Исследования до сих пор засекречены. Я не имею права разглашать ни единой детали, но на случай, если ты мне не веришь, вспомни, как я работаю с приборами и датчиками. Это докажет тебе мою принадлежность к исследователям, – сказал я, стараясь не смотреть на нее в этот момент.

– Ну, да… Не поспоришь… – недоверие с лица не пропало, но его стало гораздо меньше. – А почему все же мусорщик?

– Потому, что это позволяет работать с аппаратурой, уходить как можно дальше и испытывать себя, своё тело и разум, – ответил я с полным безразличием в голосе.

– То есть тебе нечего и некого терять, и ты ищешь способ, чтобы покончить с собой, так? – хмыкнула Краска и посмотрела на меня пронзительным взглядом, который я почувствовал.

– Нет… Ты не права. Я жить хочу! Просто, если бы я остался кем-нибудь из перечисленных, я бы превратился в фикус, – сказал я, продолжая свои попытки не смотреть на нее.

– Ты бы превратился в цветочек? – с насмешкой хмыкнула Краска.

– Да. В самый красивый в мире цветочек, – хмыкнул в ответ я. – Но вот знаешь, растением быть не моё. Я так себя чувствовал в исследовательской лаборатории.

– А остальные профессии? – спросила Краска, не выпуская меня из вида.

– Просто не моё, – спокойно ответил я.

– Не, ну как ты мог променять лабу на это?! – спросила она и жестом обвела грузовое помещение. – Там же стерильность, минимум опасности, люди умные… Никаких тебе мародёров… Пиратов… Только работа! – через пару минут тишины она указала на стоянку, а после разочарованно выдохнула.

– А, собсно, в связи с чем ты решила покопаться в моём прошлом? – спросил я, – Настало время пообщаться по душам – или что это за приступы почесушек языком?

– Да так… Просто. Интересно стало, вот и решила повопрошать, – ответила Краска, сплетя руки в замок на груди.

– А это за нами, наверное… – сказал я минут через пять после этого.

К нам шла бригада из пяти человек в объемных костюмах ядовито-желтого цвета. Специальные защитные шлемы они несли в руках, а от больших смотровых окошек то и дело отлетали блики преломляемого света.

– Какой у вас номер? – спросил один из чистильщиков. Скорее всего, он был бригадиром. Ему я и назвал номер нашего судна. Он удовлетворенно коротко кивнул и жестом пригласил покинуть зону отдыха и отправиться к капсуле: для её вскрытия и извлечения всех артефактов мира прошлого.

– Что у вас там? – спросил чистильщик перед тем, как я открыл контейнер. Этот вопрос – самая обычная процедура. Она служила неким клапаном безопасности. От ответа зависело, будет ли надет шлем защиты или его можно будет оставить рядом с экспедиционным шаттлом.

– Фильтры для производственных машин и станков. В основном… – ответил я и вопросительно посмотрел на бригадира команды, выделенной нам с Краской. Тот молча кивнул, давая разрешение открыть и наконец освободить грузовое отделение капсулы.

– Там, где вы нашли все это, ещё есть? – спросил бригадир спустя несколько часов напряженной разгрузки.

– Надо будет посмотреть, – спокойно ответила Краска, – Правда, мы старались вычистить все за один заход, – впервые за долгое время она была собрана и серьёзна, словно произошла подмена человека.

– Я свяжусь с руководством станции, – ответил он и посмотрел на меня. – А ты случайно не?..

– Наверное, нет, – сказал я, не дослушав вопрос. – Когда и сколько нам заплатят? – спросил я о том, что не только меня, но и Краску, сильно волновало в данный момент.

– Пришлите сюда кого-нибудь из надсмотрщиков, – бригадир активировал рацию у себя на плече и проговорил это в небольшой прибор. – Все вопросы вы будете решать с тем надсмотрщиком, который придёт, – он не переставал щуриться на меня, от чего внутри становилось не по себе.

– В связи с чем такой радушный приём? – хмуро поинтересовался я, понимая, что происходит что-то не совсем хорошее.

– Приказ начальства. Связаться с вышестоящими, если будет найдено то, что нашли вы, – холодно ответил чистильщик и посмотрел на меня со смесью извинения и досады.

– Ладно, я понял, – ответил я.

– Нам хоть заплатят?! – встряла Краска. – Знаете, как-то не прикольно шерстить поверхность, прячась от термогена. И так же не прикольно всё вот это вот грузить и таскать. Особенно, если тебе не заплатят после.

– Не знаю, – ёмко ответил начальник бригады чистильщиков. – Наша работа: доставать, сортировать, направлять дальше. Это всё, что имеет смысл.

– Да ты как робот разговариваешь, – недовольно прокомментировала Краска. – Нет чтобы по-человечески, чтобы как-то нормально ответить… – она снова переплела пальцы на груди. – И вообще, нам долго ждать?!

– Неизвестно, – честно ответил чистильщик. – Вас проводить в комнату ожидания?

– Не-не-не, – спохватилась Краска, – мы и тут неплохо постоим. И вы рядом, и артефакты на виду, – сказала она, намекая на нечистоплотность сотрудников исследовательского центра, занимающихся распаковкой и транспортировкой артефактов в складские помещения.

Глава 2

Надсмотрщик появился практически через час. Он шёл к нам, вяло аплодируя, и я понимал почему. А вот Краска смотрела с таким видом, будто бы её должно было стошнить. Низенький мужчина приближался с вальяжностью жирного тигра, который готов к послеобеденному сну. Мои кулаки сжались с хрустом костяшек.

«Невесело…» – подумал я, всматриваясь в довольное лицо с глазками, посаженными друг от друга настолько далеко, что казалось, будто бы они на том месте, где должны быть виски. – Нам не только не заплатят, теперь мы будем работать на лабу. Возможно, недолго… И это потому, что жить нам останется не так долго, как того хотелось бы.

– Ну, здравствуй, Билл, – мужчина протянул мне руку, но я это проигнорировал.

– Краска, отойди, пожалуйста, в сторону. Тут предстоит очень… паскудный разговор, – сказал я девушке, которая посмотрела на меня и, увидев ту серьёзность, что скрывалась в моих глазах, отошла в сторону. – Что тебе надо, Джин?

– Думаю, ты уже и так всё знаешь, – ответил тот.

– Давай я сам всем займусь. Пусть девочка спокойно ищет новую команду, а? – сказал я, внимательно всматриваясь в круглое мерзкое лицо.

– Ты же и сам понимаешь, что нет, – ответил тот, злобно скалясь.

«Как бы мне хотелось верить в то, что всё будет хорошо, – думал я, направляясь в ту сторону, куда отошла моя напарница, – но, учитывая тот факт, что «кухню» я знаю наизусть, даю девяносто девять и девять процентов тому, что это будут последние наши вылазками за артефактами».

– Слушай, тут такое дело, – начал я, стараясь оттянуть момент хотя бы на пару мгновений. – Нам не заплатят… – я увидел её мгновенно наливающееся пунцовым лицо и готовность высказать каждую, до самой последней и избитой, мысль, которая имелась у неё в адрес надсмотрщика и начальства. – Но у тебя появится возможность поработать на лабу, – сказал я и изумлённо посмотрел на Краску, которая в один миг сменила гнев на милость.

– Даже так? – одна бровь подпрыгнула и замерла выше другой. – Интересно… – она помолчала, обдумывая что-то, а потом спросила: – Ну хоть какое-нибудь обеспечение будет?! Мы ж на своих припасах не должны будем заниматься вот всем этим?!

– Всё зависит от того, как сторгуемся, – честно ответил я, после чего положил ей руку на плечо и посмотрел в глаза, – самое паршивое заключается в том, что у нас нет возможности отказаться.

Эта новость для неё была чем-то чужеродным, чем-то далеким и похожим на шутку. Краска рассмеялась.

– Неплохо так пошутил, – сказала она, вытирая слезы счастья, – я почти поверила. А так: сказал бы честно, что хочешь работать с ними, и я бы отвалила! Ха! – она хмыкнула. – И на деньги меня кинуть хочешь… А я костюм тебе предлагала помочь выбрать…

– Это не шутка, – сказал я, и вновь проработало перестроение мимических мышц, изменивших выражение на осторожное недоверие.

– Да ладно… Не накалывай, – сказала она и посмотрела на меня каким-то странным взглядом, смешивающим в себе любопытство и непонимание происходящего.

– Это херовая правда, – опустив голову, сказал я, после чего ладонью смахнул с лица непонятное, неприятное ощущение, – мы попали с этими фильтрами… Можно сказать, мы встряли на собственные жизни.

Лицо Краски после этих слов вновь изменилось. Теперь она смотрела на меня строгим, непроницаемым взглядом, полным возмущения и протеста.

– Я свободная женщина, – сказала она, – они не имеют права…

Я быстро перебил её:

– Тут не о правах. Тут и прав нет, и здесь нет варианта соскочить. Так что… Пойдём, торговаться будем, – я развернулся и пошёл в сторону, где стояли Джин с чистильщиками.

– Слышь, а ну харэ шутить… – сказала она, жёстко разведя руками. – Не смешно.

– А ты видишь, чтобы я смеялся? – ответил я, и, видимо, мой внешний вид заставил её поверить в происходящее.

– Ладно… Но знай, мне это не нравится! – сказала она, поставив своей фразой в тупик. Будто она делала мне одолжение, о котором я долго просил.

– В таком случае пошли, – ответил я, решив промолчать и тем самым быть чуть мудрее.

Мы приблизились к группе чистильщиков, возглавляемой надсмотрщиком. Джин кивнул и повёл нас по длинным тоннелям коридоров станции. В моей голове мерзко шевелились воспоминания об этом месте. Не из-за плохих ассоциаций, а просто потому, что я не хотел сюда возвращаться… Ни-ко-гда. А вот на лице Краски я читал любопытство, лёгкий страх перед неизведанным и готовность к приключениям.

– А когда торговаться? – спросила она внезапно и тем самым заставила повернуться идущих впереди надсмотрщика и бригадира чистильщиков.

– Что? – спросил мой давний неприятный знакомый.

– Не-не-не… Ничего, – она поспешила исправиться, но момент не вернёшь назад. Я понимал, если не продолжим сейчас обсуждать этот вопрос, рискуем вообще ничего не получить.

– Нам необходимо полное обеспечение в любую последующую экспедицию, – сказал я, посмотрев в глаза Джина, – то есть: еда, вода, сон, термокостюмы высокого качества и болты с гайками на расходы личного характера. Не обсуждается! – мой голос был полон решимости.

– Ну. Ты. И. Наглец! – протянул Джин. – Мы не дошли, а ты уже условия выдвигаешь.

– Чтобы ты знал, что просто так мы работать не станем, – спокойно ответил я, – и, кстати, торг неуместен.

– Но зачем два термокостюма? – спросил Джин, жадно осмотрев мою напарницу.

– За тем, что личные вещи мы загаживать не собираемся, – сказал я. – А поскольку столь рискованное мероприятие подразумевает под собой всевозможное развитие событий, то вам же лучше, если мы дольше протянем и сможем и артефактов нафармить, и, возможно, новое место найти… Так что вы должны нас снарядить по полной программе. Иначе вы рискуете ничего не получить. Вообще ничего! – сказал я, и воцарилась тишина, но ненадолго.

– Да! – вскрикнула Краска, подняв кулак над головой. Это было не к месту, это было неуместным в данном положении, и по этой причине такой жест смог разрядить обстановку и заставил надсмотрщика Джина рассмеяться.

– Хорошо, ради такой девочки я похлопочу. Можете не сомневаться, – сказал он.

Правда, я не поверил ему. Оказалось, это привычка у меня такая: не верить надсмотрщикам, а Джину, в том числе, и в особом случае.

Мы шли по длинным коридорам, и я наблюдал за тем, как лицо Краски меняет и эмоции, и цвет. В особенности это было заметно тогда, когда мы перешли из служебных отсеков к лабораториям, в которых люди в спецовках ходили за толщами стекла и не отвлекались от своих занятий.

– А откуда появился термоген? – спросила Краска, когда мы проходили мимо комнаты, в центе которой стояла колба, внутри которой взрывались молнии без облаков.

– А откуда появился мир? – спросил я.

– Не издевайся, – буркнула она и обиженно стиснула руки в замок.

– Даже не думал, – сказал я, посмотрев на очередную комнату с исследователями, которые бегали мимо клеток с крысами.

– Ну, так откуда появился термоген? Ведь никогда раньше его не было… Никогда раньше, в смысле, до эпохи термогена, – сказала Краска и посмотрела на меня.

– Неизвестно. Есть только множество теорий об этом. Так же, как когда-то было множество теорий о возникновении мира. Более того, начало нашей эпохи термогена – это тоже своеобразное возникновение мира. Правда, не совсем нового и не самого простого, – сказал я и задумался над тем, что сказал.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Краска, и тут я заметил, что за тем, что говорю, следит не только она, но и сопровождающие.

– Давай в таком случае расставим все точки, – сказал я, – Во-первых, не термоген, а терма. Так будет правильнее, и так мы сможем уйти от просторечия. Во-вторых, что я имею в виду, – я задумался на несколько секунд и продолжил: – Возникновение нового мира из старого – это больше философский вопрос. Если бы в мире ничего не поменялось, то был бы один старый мир, в котором мы работали бы слесарями, монтажниками, начальниками и так далее. Если бы случившаяся термическая катастрофа была бы короткой аномалией, то мы бы жили в мире прошлого, а не копались бы в его обледенелых обломках. А так и катаклизм, который повлек за собой гибели подавляющего количества людей, и возникновение нового мира на костях старого… эм… Все всё поняли? – спросил я и посмотрел в одухотворенные пофигизмом лица надсмотрщика и его команды чистильщиков. А вот Краска смотрела на меня со смесью чувства доверия и вопроса: «Чё?»

– То есть вы не знаете, как и откуда появился… появилась… как ты там сказал? Терма? – спросила Краска.

– Не имеем ни малейшего понятия и, возможно, никогда не заимеем таковое, – сказал я, пожав плечами.

– То есть ученые, можно сказать, приживалы, которые сосут бабки и делают до фига важный вид, при этом понимая, что все то, что они делают, это тлен? – в её голосе проступила нервозность.

– Нет… Ты неправа, – холодно ответил я. – Мы всё время боремся с последствиями катастрофы, и поверь, если бы ребята ничего не сделали, то ни термокостюмов, ни исследовательских капсул, ни исследовательских центров… ничего этого уже бы не было. Точнее, всё это осталось бы под вечной белой коркой снега.

– А в чём ваша польза? – спросила она, обращаясь и ко мне, как к бывшему представителю класса «И», и к сопровождающим нас мужчинам.

– Наша польза в том, что без нас и вас бы не было, – пожал плечами один из чистильщиков.

– То есть, – тут же подхватил Джин, – человечество уже загнулось бы, ничего после себя не оставив.

– Так, может, в том-то и был смысл? – спросила Краска с некоторой меланхоличностью. – Может, поэтому терма и обрушилась на нас?

– Все может быть, – пожал плечами я. – Кстати, мы почти на месте переговоров с непосредственным начальством нашей базы, нашего исследовательского центра, – я смотрел на напарницу, на лице которой читались скука и разочарование.

Мы вошли в большой зал. Его конструкция была не столько странной, сколько необычной. Она была пятиугольной и заканчивалась вершиной. Входное отверстие было ровно напротив угла и из-за этого фокусировало на себе всё внимание. Казалось бы, уже этого должно быть достаточно, чтобы понимать, что это не самая обычная комнатушка обслуживающего персонала, а центральная жила, мозг огромной станции, но сам угол был выкрашен в ядовито-зеленый цвет, что в общей серо-голубой гамме казалось дикостью.

«Как давно… – подумал я, но не стал продолжать свои мысли, направленные в сторону сопливой ностальгии. – Давно…» – я выдохнул, приковав к себе взгляд моей молоденькой подружки и собрата по капсуле.

– Ты чего? – пробубнила она, ещё не совладав с волной своего презрения и разочарования.

– Не, ничего… – ответил я и уставился в тот самый-самый ядовитый угол нашего мира.

– А почему так? – Краска пальцем указала в сторону вершины.

– А вот этого я не знаю… – впервые за всю свою жизнь я задумался над этим. – Наверное, как символ стремления к тому, чтобы мир вновь покрылся зеленью листьев…

– Это как? – она вновь начала интересоваться происходящим как внутри, так и снаружи исследовательского центра.

– Ну, мир раньше был зеленого цвета… В основном, – спокойно ответил я. – Если получится, я спрошу книжку у кого-нибудь и, если тебе повезёт, покажу тебе всё и расскажу обо всём. Думаю, тебя впечатлит то, что было до начала эпохи снега.

– А что такое «книжка»? – спросила Крас и посмотрела на меня так, как если бы у меня была какая-то вещь, о которой та мечтала, но не может себе позволить.

– Давай так: я тебе всё покажу тогда, когда мы со всем разберёмся… Плюс, – я показал ей датчик тепла, – в скором времени мне надо либо поесть, либо поспать. И это как минимум, – Краска фыркнула в ответ на мои слова.

На тот момент нас уже ожидала небольшая компания исследователей. Они мялись на месте, шутили и громко смеялись. Увидев мою спутницу, они перешли на шёпот. Я видел, насколько жадно они смотрели на её тело, плотно обтянутое термокостюмом. Но это касалось только мужчин. Две девушки, которые так же присутствовали на собрании, встречали Краску с ненавистью во взгляде.

– Кого я вижу?! – справа к нам направлялся долговязый мужчина. На его голове было лишь несколько аккуратно уложенных волосинок.

– Нэк… – сказал я безрадостно.

Этот человек одним своим появлением заставлял сходить лавины, так как был катастрофой… Высоко сидящей катастрофой.

– Сколько лет, сколько зим! – воскликнул он, прибавляя шаг и уже протягивая мне руку.

– Около тридцати лет одной зимы, – холодно ответил я, но решил пожать ему руку, хоть и чувствовал себя после этого так, будто бы нырнул в яму для нечистот.

– Неужели ты всё ещё дуешься?! – спросил он так, будто бы удивился.

– Нет – буркнул я в ответ, не желая вспоминать о том, как этот человек кинул меня с нашим общим исследовательским проектом, сделав его персональным на последнем этапе.

– Ну вот и замечательно. А то я так глянул – ты какой-то зажатый. Какой-то будто сам не свой, а ты, практически, домой вернулся, – он притворно счастливо хихикнул.

– Типа того… Чего надо? – мой голос и интонация, с которой я спросил, были грубыми.

Лицо Нэка перекосилось, но не надолго. Всего на несколько кратких отрывков времени, длительность которых колебалась в диапазоне сверхмалых величин.

– Нам нужны те фильтры, которые вы накопали. Много и как можно быстрее, – прямо сказал он.

– А если там больше нет? – сказал я, не скрывая своего презрения.

– Да! А что, если там, где мы взяли эти фильтры, их больше нет? – Краска подхватила мои слова.

– Давайте вы не будете грубить мне, а я не стану грубить вам? – ядовито ответил Нэк. – Поймите, в данной операции должны быть заинтересованы и мы, и вы.

– Да, вот только ваши интересы отличаются от наших. Как минимум из-за объемов хотелок, – ответил я, тоже стараясь говорить как можно более ядовито.

– Им необходимо полное сопровождение, в которое входит: полное обеспечение по закупкам всего необходимого для экспедиции, два новых термокостюма, пропитание, проживание. Всё включено, если быть кратким, – в разговор встрял Джин.

– Даже так?! – брови долговязого Нэка поползли наверх и остановились практически на середине лба, собрав оставшуюся сверху половину в большое количество морщин. – И я так понимаю, если мы не выполним райдер, то потеряем уникальную возможность… Так?

– Да! – теперь уже Краска ворвалась в разговор, оттеснив меня чуть в сторону. – Вы всё правильно понимаете. Так что у вас нет вариантов.

– Это почему? – усмехнулся Нэк, посмотрев на Краску, на меня и на Джина.

– Потому, что это место хорошо спрятано под снегом. Мы сами натолкнулись на него по чистой случайности.

– Все координаты остались в капсуле. Так что при желании мы сможем их найти. В связи с этим хорошо подумайте, хочется ли вам ввязываться в конфликт с нами? – Нэк говорил через губу, пытаясь задеть Краску.

– Не выйдет, – на лице моей спутницы появилась стервозная улыбка, – я всегда всё удаляю с бортового компьютера. Как раз на такой случай, – она смотрела Нэку прямо в глаза, от чего тот сворачивался, проседая под тяжестью собственных плеч.

– Так… – сказала он. – Пройдемте… – он жестом пригласил подойти в оборудованное место для переговоров. Как раз там уже ждала небольшая делегация профессоров из разных областей.

– Эти чуваки… – начал я шепотом рассказывать Краске, – Это главные профессора нашей ИЛ. Сейчас они будут втирать всякую дичь и торговаться. Говорить буду я. Поверь, так будет лучше.

Мы подошли к столу и заняли выделенные под нас места. Во главе сидела женщина. По обеим сторонам от нее восседали Нэк и невысокий, абсолютно рыжий, толстенький мужчина, больше похожий на колобка.

– Добрый день, – сказала женщина, посмотрев на нас, – Думаю, вы уже даже частично успели обговорить ситуацию… – она говорила размеренно и медленно. – Я и мои коллеги приветствуем вас, – она показала руками по обе стороны от себя, приглашая профессоров и докторов поздороваться с нами и предлагая нам сделать то же самое. – Я буду говорить от лица моих коллег, чтобы не возникло демагогии. Все согласны? – кивнули все, кроме Нэка, – Итак… нам нужны воздушные фильтры. На то есть несколько причин: первая заключается в лабораторных потребностях, а вот вторая… С ней намного более интересно и тяжело.

– Внимательно слушаю, – сказал я, выхватив небольшой момент тишины в ее речи.

– Наша ИЛ не успевает очистить необходимое количество фильтров для дальнейшего использования. Плюс многие, исчерпав свой ресурс, уже списаны в помои. То есть мы стоим на пороге вымирания из-за огромного кислородного вопроса, – проговорила женщина, взвешивая каждое слово.

– То есть на данный момент мы единственные, кто сможет… – начал говорить я, но был перебит Краской.

– Поэтому нам необходимо полное сопровождение и никаких побочных заданий или идей, направленных на принеси, подай, иди на хер, не мешай. Всё ясно? – голос моей спутницы звучал дерзко, бойко, звонко и заставил высоколобых снобов обратить на неё внимание. – В полное обеспечение войдёт большое количество вещей. Список вы увидите завтра. Сейчас же мне и моему напарнику, – она посмотрела на меня, – требуется восстановление количества тепла, – она показала на свой датчик на руке, полоска которого приближалась к красному сектору, сообщая об оставшихся десяти процентах.

– Вы посмотрите на неё… Какая она бойкая! – сказала женщина, сидящая во главе стола. – Ну, ладно… Полагаю, спорить, препираться, выставлять собственные условия не вариант. Так? – Краска кивнула ей в ответ. – В таком случае, чтобы не усугублять наше положение, я попрошу проводить вас в комнату отдыха. Дождемся вашего восполнения и продолжим нашу беседу. А пока вы будете в состоянии сна, мы подготовим вашу капсулу. Остальное будет решаться по мере поступления вопросов и вашего запроса. Идёт? – на эти слова стол завозился и начал гудеть раздосадованными и недовольными голосами профессуры.

– Я не согласен с вами! – Нэк поднялся со своего места, и я понял, что нас с Краской ждёт очень тяжёлое, но очень интересное время. – Предлагаю урезать их обеспечение до максимального минимума. Таким образом, мы сможем избежать рисков, которые могут возникнуть в связи с провалом экспедиции, – на эти слова, сидящие за столом, отреагировали более благодушно. – И, Виктория, поверьте, эти шарлатаны будут тянуть из нас…

– Молчать! – холодно, грубо и резко сказала женщина. – Пока что я представляю интересы нашего исследовательского центра. Так что будьте добры согласиться с моим единогласным решением и расходимся. У всех полно работы, – она посмотрела на приунывших мужчин за столом. – А ты, Нэк, сейчас пройдешь за мной. А где Джин?

– Я здесь, мадам! – из ниоткуда вынырнул надсмотрщик. – Чем могу?

– Отведи этих в отсек состояния сна. Теперь ты сопровождаешь их, – Виктория властно отмахнулась от невысокого мужчины, – так… Вайс… – она обратилась к рыжему, сидящему рядом и уже задремывающему. – Поскольку механизмами занимаешься ты, бери их капсулу и за работу. Времени мало.

– Хорошо, – отозвался тот, прорываясь сквозь вязкую пелену сна.

– А ты, Нэк, занимайся своими делами… – она язвительно посмотрела на подчинённого, который сверлил её взглядом, полным ненависти. В это время я сидел и никак не мог вспомнить её. Если бы она всегда была тут, я бы знал Викторию, но я её не помнил. И это было интересно.

Глава 3

Джин вёл нас по узким коридорам. Я видел, что Краска хотела высказаться, задать множество вопросов, но жестом я потихоньку показал ей, что все обсудим потом. Конечно, можно было понять чувства молодой девушки, которая ещё вчера штурмовала снежные бури, тайники прошлого и иногда встревала в конфликты с пиратами, а теперь шла по самым потайным областям исследовательской лаборатории, под тёплым крылом которой она росла, жила и на которую работала уже несколько лет.

– Здесь можете отдохнуть, – сказал Джин, – За вами придут. Огромная просьба к тебе… – он посмотрел на меня несколько озлобленным взглядом. – Не высовывайся! Жди, когда Виктория пришлёт за вами.

– А кто она такая? Я её никогда раньше не видел… – вот что действительно меня интересовало в данный момент.

– Да так, несколько лет назад припёрлась из восточного округа, – сказал надсмотрщик.

– Но это ж офигеть как далеко! – меня впечатлило услышанное, да и не только меня. Краска тоже раскрыла рот и смотрела с удивлением на Джина.

– Ага, приехала, попала в лабу и начала строить всех… – тот покачал головой. – Некоторые остались на своих местах. Некоторые сместились на другие. Кто-то и вовсе отправился на вольные хлеба и либо работает обслуживающим персоналом на станции, либо копается в мусоре, как вы, либо… Чёрт знает что ещё.

– Волевая мадама, – присвистнула моя напарница, – и, как я могу посмотреть, не все её тут любят?

– Не лезь, – холодно и в то же время грубо ответил Джин. – Мне пора. До встречи, – он вышел из предоставленной нам небольшой комнаты. Автоматические раздвижные двери с мягким звуком сомкнулись.

– И что это было такое? – глаза Краски были круглыми от шока и непонимания того, за что она получила такой ответ.

– Я как бы тоже не в курсе того, что здесь происходит. Хотя, как я могу догадываться, Нэк метит на то место, которое заняла Виктория. По какой причине это случилось в прошлом, неизвестно. А того, что сказал Джин, категорически мало, чтобы делать какие бы то ни было выводы, – сказал я и почесал голову.

– То есть мы хотели подзаработать, причем легально, а попали в ж…

Двери распахнулись, перебив её.

– Так-так-так… – на пороге стоял Нэк и бил подушечками пальцев одной руки по подушечкам пальцев другой. – Кто у нас тут всплыл?!

– И что ты имеешь в виду, говоря «всплыл»? – спросил я и услышал, как костяшки пальцев смачно хрустнули после того, как моя ладонь превратилась в кулак.

– А я думал, что ты никогда тут не объявишься, что тебе проще сдохнуть будет, нежели идти сюда, – сказал он, продолжая сверлить меня взглядом.

– С чего бы это? – спросил я.

– Ну… эм… – замялся Нэк, не находя ответа.

– Вот и всё. Ушел я добровольно. Правда, у меня была великолепная мотивация, но это уже совершенно другая история. Какого хера ты припёрся со своими претензиями? Думаешь, есть что-то, что сможет удержать меня от того, чтобы заставить тебя плеваться зубами? – я говорил спокойно, холодно, сильно. Даже заметил то, как лицо Краски изменилось от неожиданности. Дело в том, что таким она меня никогда раньше не видела.

– Ладно… – строго ответил бывший напарник и друг, с которым мы вели общее исследование. – Я не за этим.

– Пошёл прочь, – я ответил ему так же строго.

– Нет, – разговор походил на битву двух баранов.

– Ты же понимаешь, что если ты меня достанешь, я проломлю тебе голову и выкину, а главное, меня никто не сможет остановить… – ответил я, стараясь удерживать своё отвращение к этому человеку.

– Да послушай ты… – Нэк был настойчив, но мне было наплевать.

Я успел сделать пару шагов ему навстречу. Мне было приятно наблюдать его испуганные глаза, полные непонимания и отрицания. И так было до того момента, пока Краска не встала передо мной, преграждая путь к этому подонку.

– Мне стало интересно, давай послушаем, а? – она говорила со мной так мягко, как будто обращалась к расстроенному маленькому мальчику.

– Спасибо, – Нэк учтиво поклонился, – дело вот в чём… Я хочу отправиться с вами.

– Что?! – я вскипел и титаническим усилием своей воли сдержался, чтобы не ринуться в бой.

– Да подожди ты! – Нэк поднял руки. – Я сам хочу посмотреть на то, какие там фильтры. Возможно, тот вопрос, который ты поднимал еще чёрт знает сколько лет назад… Возможно, на него появился ответ!

– Ты о чём? – это заявление меня остудило.

– Помнишь, ты пытался решить проблему фильтрации, связанную с попаданием снега в двигатели воздуховодов? – спросил он и вновь поднял руки, показывая свою беззащитность.

– Ещё одно умозаключение, со всеми вытекающими, хочешь присвоить себе? Мало того, чтобы присвоить, так ещё… – я еле смог остановиться, чтобы не высказать одну из догадок, которую лучше было держать при себе.

– Нет! Не в этом дело… Я для людей, не для себя! – голос звучал искренне, но я чувствовал подвох, я видел умысел в уголках глаз.

– Давай так: либо ты выкладываешь все свои карты на стол, либо ты идёшь на хер! Быстрым, уверенным маршем! – сказал я, продолжая внимательно наблюдать за лицом Нэка. За долгие годы, проведенные в мусорщиках, я неплохо научился распознавать мысли людей по их лицам. Самое лучшее обучение происходило в экстренных случаях, когда меня пытались кинуть на деньги… Особенно в те моменты, когда попадаешь в руки к пиратам, которые не намерены ни делиться, ни оставлять тебе жизнь.

– Смотри, наша станция на грани гибели. Мы уже не в силах сдерживать стихию и, я так понимаю, не только мы. Поступают сообщения с других полюсов о том, что у них тоже все крайне печально, а твоя догадка, которую ты высказал давно… Она имеет за собой будущее, которое может помочь нам прожить ещё долго. То есть те материалы, которые использовались для создания этих фильтров… Если они остались в первоначальном виде, мы их можем использовать! Это и есть тот самый ключ, который ты искал! – Нэк говорил с искренним воодушевлением.

Краска поверила… Чёрт! Даже я практически поверил. «Практически» – ключевое слово данного высказывания.

– И что ты предлагаешь? – спросил я. – Подвязать тебя на это дело, и? Что дальше-то?!

– Я буду паинькой, буду слушаться… Самое главное: увидеть, осталось ли сырьё! – сказал Нэк, свято веруя в каждое своё слово.

– Ага, и украдёшь ещё одно мое изобретение! За-ши-бись! – сказал я и вновь почувствовал укол адреналиновой ярости, подстегнувшей меня к тому, чтобы сделать шаг вперёд и немного сдвинуть в этом же направлении Краску, упершуюся в мою грудь обеими руками.

– Да постой ты! – умоляюще сказала Краска, – Что значит: «на грани гибели»?

– То и значит, – потупился Нэк, – двигатели износились, и если мы не сможем создать мембрану, которая будет держать на себе силу термогена, то нам придет конец.

– И? – Краска посмотрела на меня. – Вот скажи, неужели ты НАСТОЛЬКО эгоистичная задница?!

– Что? – я забыл про старую вражду. Я в принципе остановился и пытался понять то, о чём сказала моя напарница. Её замечание… Оно было подобием холодной водой, которой плеснули прямо в лицо.

– Скажи, ты – эгоистичная задница или нет? – твердо повторила она свой вопрос.

– Н-нет… – ответил я, крайне сомневаясь в собственных словах.

– В таком случае нам нужен этот горбатый, – большим пальцем через плечо Краска показала на исследователя Нэка.

– Да я и сам могу все провернуть, – ответил я. – Говоришь, нужно сырьё для создания мембраны?

– Ага, – Нэк кивнул, – вот только систему создания я разработал сам и она есть на чертежах. Даже техническое задание уже готово для начала производства.

– Какой ты молодец! – с сарказмом бросил я ему.

– У тебя всего этого не было. Была лишь идея о том, в какую сторону смотреть. Были некоторые исследования, которые позволят сделать отличные изоляционные кожухи для двигателей! Но чертежи ты не сделал, – ответил Нэк.

– Да потому, что кое-кто сп… – я не успел договорить, так как Краска в очередной раз влезла поперёк слова.

– Ребята, не входим в штопор рекурсии, – сказала она громко, чтобы перебить не только речь, но и мысли. – Этот чертила отправляется с нами, – напарница посмотрела мне в глаза с таким видом, что я не решился спорить. Дело в том, что в её глазах я увидел развитие событий, связанное с тем, что случится, если по причине моей упёртости Нэк не отправится с нами. А будущее было не таким радужным, каким хотелось. Оно заключалось в том, что Краска сначала выцарапала бы мне глаза, а потом чайной ложечкой выела бы весь мой мозг.

– И почему я такой мягкосердечный? – этот вопрос был риторическим и был адресован напарнице. Этой фразой я пытался сказать что-то вроде: «Ну ладно-ладно… Только из-за тебя я соглашусь с тем, чтобы этот тип отправился с нами».

– Скажи всё… Всю фразу, – потребовала Краска, зная о том, что не сказанное до конца можно использовать в собственных целях, для переворачивания смыслов и игре с теми, кому даешь слово.

– Ладно, – ответил я, даже не пытаясь сыграть себе на выгоду. – Ты едешь с нами. Но только попробуй высунуться… И, кстати, патент поделим на двоих! И мое имя будет первым, ты понял?! – сказал я, тыча пальцем в сторону бывшего друга.

– Хорошо. Не вопрос, – ответил тот и улыбнулся. – В таком случае, мне пора идти собираться. Позже за вами придут… Пойдете за термокостюмами и на закупку необходимых припасов. А сейчас отдыхайте. Ваши показатели тепла подбираются к отметке «критично».

И Нэк ушел, оставив нас наедине.

– А ты знаешь, почему он наехал на тебя, когда зашел? – спросила Краска.

– В душе не е… – начал было говорить я, но по типичной привычке, свойственной молодой девушке, она перебила меня.

– Потому что он нервничал… Кажется, ему неловко за то, что произошло в прошлом, – сказала Краска, пытаясь удобно лечь на небольшое подобие постели.

– Ага… Да… Типа того… Нервничал… – бурчал я, в таких же попытках примоститься на узком маленьком ложе в противоположной от Краски стороне небольшой комнаты.

Через несколько часов за нами пришли. Я посмотрел на датчики тепла и понял, что по-хорошему нам еще спать и спать, после этого поесть и ещё поспать. Только так мы смогли бы восстановить силы в полном объёме и хотя бы немного подготовиться к новой экспедиции в мир термы. Вместо этого нас подняли и бодрым шагом направили на рынок, где можно было затариться припасами и достать несколько хороших костюмов, которые точно будут сохранять тепло так долго, как это возможно.

– А ты знаешь… Ты очень меркантильный, – ни с того ни с сего сказала Краска.

– Почему? – спросил я, пытаясь проследить всю долгую цепочку умозаключений, которая могла бы быть в её голове.

– Ты выставил такие смешные требования, которые должны потешить лишь твоё эго… Аж тошно от этого… – сказала Краска и фыркнула в конце.

– Это ты о чем? – я по-прежнему не понимал того, к чему она завела этот разговор, и самое главное, что ускользало от моего разума, это почему она завела этот разговор.

– О твоей сделке с Нэком… – буркнула она, – Так-то провожатыми мы едем вдвоём, а патент тебе, имя твоё… Обидно, да!

– Я сейчас скажу; ты не послушаешь, но я скажу так, чем руководствовался в тот момент, – сказал я и, получив в ответ тишину, продолжил: – Я думал, что он торговаться будет, чтобы отказать ему в этой поездке… А получилось как всегда.

– Не то чтобы ты меня обидел… – грустно сказала Краска. – Но ты меня сильно обидел, – выпалила она и ускорила шаг.

Сопровождающим нас сотрудникам ИЛ пришлось несладко в попытках догнать нас, привыкших к скоростной продолжительной ходьбе на короткие и не очень короткие дистанции. Краска была хмурой и не подпускала меня, пытающегося объясниться.

– Слушай, ну чё ты… Я ж без всякой задней мысли! – единственное, что я успевал сказать перед тем, как она уходила вдаль, в сторону или делала такой вид, будто бы меня вовсе нет. Так продолжалось весь день. Ровно до того момента, пока мы вновь не встретились с Нэком.

– Добрый вечер! – сказал он, улыбаясь так, будто бы его накормили самыми сладкими батончиками, которые кто бы то ни было смог найти на просторах холодных пустошей. Он зашёл в выделенную нам комнату, когда мы сквозь зубы перечисляли сделанные припасы и считали средний расход на каждый день с учетом трех ртов.

– Ага, – буркнула недовольная Краска.

– Где наши костюмы? – я решил не церемониться и спросил в лоб о том, что меня действительно волновало, так как в последней экспедиции обычная одежда уже не могла удерживать тепло в моем организме достаточно комфортное время.

– Именно для этого мы тут сейчас собрались, – сказал довольный Нэк и жестом попросил идти вслед за ним.

– И куда? – Краска бурчала и нехотя двигалась рядом со мной вслед за человеком, который стал причиной нашего раздора.

– За вашими новыми термокостюмами! – оживлённо и воодушевлённо проговорил тот, и если бы не возраст и статус, думаю, он подпрыгнул бы, чтобы в прыжке сделать небольшой щелчок каблуками ботинок.

– То есть мы идём покупать? – спросила Краска, плохое настроение и обида которой в этот миг пошатнулись.

– Кое-что чуть интереснее, – сказал Нэк, – новейшие разработки. Вы, так сказать, совместите в себе не только курьеров, но и возьмёте на себя роль хомячков, которые испытают крайние версии нового оборудования для поддержания жизнедеятельности.

– То есть? – Краска махнула головой так, как если бы пыталась прогнать от лица надоевшее насекомое или мысль, похожую на него.

– То есть нам выделяют три новых термокостюма, которые были разработаны в лаборатории, а не частными предприятиями. Здесь всё будет не только по науке, но и с чудо-штуками, – бодро проговорил мой некогда друг, а сейчас… лишь пустой балабол.

– Мне это уже не нравится… – сказал я, предвкушая совершенно сырую версию, которую дорабатывать и дорабатывать, и пожалел, что не приобрел теплых шмоток за счет ИЛ.

– Ты не доверяешь тем, с кем работал? – усмехнулся Нэк и тут же заткнулся, осознав глупость вопроса, заданного им.

– Не то чтобы не доверяю, – сказал я с усмешкой, – но не испытываю большого желания быть подопытным.

– А мне прикольно! – сказала Краска, которая оттаивала на глазах. – А можно так, чтобы после этой экспедиции все костюмы данной линейки получили кодовое название «Краска». Ну, в мою честь? – и она хихикнула.

– Эм… – Нэк явно не ожидал такого вопроса и поэтому не только замялся, но и встал на месте, пытаясь придумать ответ. После продолжительного молчания и обмозговывания всех возможных вариантов он всё же начал говорить.

– Ну… Эм… В принципе, почему бы и нет… – сказал он, пожав плечами. – В любом случае, это мой проект… И в любом случае его рабочее название не так хорошо; его можно оставить в рамках ИЛ, а вот в народ запустить как «Краска», – его указательный и большой палец обхватили подбородок и теперь поглаживали. Это говорило о крайней степени задумчивости. – Почему бы и нет, – в итоге сказал он, – давай так и будет, – вновь пожал плечами и улыбнулся моей напарнице.

– Отличненько! – весело сказала та, а потом показала мне язык, но это было очень мило и достаточно непринужденно. Такая резкая, быстрая и радикальная смена настроения стала причиной моего недоверия. Я задумался над тем, что надо быть начеку. Правда, моя фантазия была не настолько обширна, чтобы представить возможный пинок от Краски. И предположение о таковом было крепким и засело подкоркой.

– Так… – сказал я. – И когда мы придём туда, где сможем примерить ваше нечто?

– Скоро, – довольно ответил Нэк. – Буквально одна минута, и мы будем на месте. И, кстати, что касается доверия… – сказал он. – Я тоже буду бегать вместе с вами в этом костюме. Так что рисковать не только вы будете.

– Это и так понятно, – хмыкнул я, поймав обеспокоенный взгляд Краски.

– Не в том смысле… Я тоже буду использовать такой. Ну чтобы никому не было обидно, – он натянуто улыбнулся. – Поэтому, если придётся помирать, то вместе.

– Меня не радует такая перспектива, – сказала Краска. – Это что же получается, спецэкипировка, которую собираются назвать в честь меня, ни фига не будет спецэкипировкой? Может быть, неплохой попыткой сделать нечто подобное… так?

– Нет… – Нэк сглотнул. – Я совершенно уверен в том, что всё будет хорошо и твоё имя, вместе с самим костюмом, войдут в летопись о нашем времени!

– Так-то лучше! – фыркнула Краска.

В этот момент мы вошли в небольшую лаборантскую. Там на небольшом столе лежало три аккуратно сложенных костюма. На каждом из костюмов лежали небольшие таблички с именами.

– О, старикан! – сказала она, хохотнув. – Я и не знала, что у тебя такое кучерявое имя! – она рассмеялась. – Теперь я понимаю, почему ты хочешь, чтобы его записали первым, – она откровенно ржала, и я понял, что это лишь часть её мести, которая будет обрушиваться на меня по частицам.

– Слышь, кстати, – теперь уже я обратился к Нэку, – книги есть, а?

– Тебе какие? – спросил он, ни капли не смутившись.

– Типа сказок что-нибудь… – задумчиво ответил я.

– Да, было что-то такое, – он пожал плечами. – Типа ты сам не… – он не договорил, споткнувшись о собственные мысли.

– Принеси одну с собой на отбытие, – сказал я, стараясь сохранить спокойствие. – И, да, меня тут слишком много лет не было. Я понятия не имею, какие реформы могли возникнуть за прошедшее время и какие издания вам могли притащить мусорщики.

– Ну ладно, – тот пожал плечами. – Принесу что-нибудь. А зачем?

– Да, вот, обещал показать, и рассказать, и объяснить. У нас-то всё таблоиды и журналы, никаких нормальных книг, – сказал я, указав на Краску, которая уже взяла в руки свой костюм и прикладывала к телу.

– А чё он такой огромный? – спросила она, искренне сгорая от негодования.

– Не, он не большой. Он сам потом подгонится, – сказал Нэк, и тут мне тоже стало интересно.

– Подгонится? – спросил я, отвлекаясь от темы разговора про книги и обращая свое внимание на тряпки на столе.

– Да, я разработал систему, которая самостоятельно регулирует костюм по плотности, натяжению и форме… – скромно сказал Нэк.

– Что за материал? – спросил я, взяв в руки костюм.

– Да так, полимерная ткань, в общем и целом это не так уж и важно, – уклончиво замямлил он и тоже подошел к столу. – Ладно, давайте прекратим пустую трату времени и вы уже примерите их, – в голосе слышалось раздражение.

– Да почему бы и нет! – добродушно сказала Краска. – А где примерять?

– Ой, да! Мы, наверное, должны выйти, – замявшись, сказал Нэк.

Я его не узнавал: обычно хитрый, грубый, настырный и настойчивый чувак вёл себя как школьница, которой предлагали накатить сразу после воскресных занятий.

– Что-то с тобой не так, – сказал я, когда мы вышли. – Не верю я тебе. Вообще. Но деваться некуда, общаться с тобой придётся.

– Да ладно тебе, – хмыкнул Нэк, – если ты думаешь что мне всё это приятно, то ты ошибаешься. Но раз уж другого варианта добраться до сырья у меня нет, я должен пользоваться тем, который мне доступен.

– Значит, всё же есть смысл ждать подставы? – спросил я, стараясь спровоцировать.

– Нет, нет смысла, – холодно ответил тот и уставился на меня с нескрываемой ненавистью.

Мы замолкли и отвернулись друг от друга. Мне было неприятно осознавать необходимость работы вместе, и честное слово: если бы была такая возможность, то я отмотал бы время назад и отговорил бы Краску от совершения такой ошибки, но было уже поздно.

– Эй! Глянь на меня! – моя напарница вышла в мыльно свисающих тряпках. Сейчас она была похожа на бродяжку.

– Не работает, да? – спросил я нейтральным тоном. Мне не хотелось насмехаться или издеваться над выполненной работой. Плюс я понимал, что, скорее всего, данная игрушка просто не была активирована.

– Работает, – резко сказал Нэк и подошёл к Краске, – включить надо, – он нашёл небольшую точку в районе пупка на костюме и нажал на неё.

– И? – протянула Краска спустя несколько длинных секунд тишины.

– Сейчас. Происходит сканирование, – холодно сказал Нэк и вновь бросил на меня испепеляющий взгляд ненависти.

– Ничего не чу-у-увству-у-ую! – пропела Краска.

– Это первая примерка. Она происходит долго, – нервничая, сказал Нэк, – около минуты. Зато потом всё будет происходить очень быстро. И кроме тебя, никто больше не сможет его надеть.

– Конечно, очень умно, но как-то слишком долго, – недовольно сказала Краска и упёрлась костяшками кулачков в бока.

– Как есть, – холодно ответил Нэк.

Через несколько секунд костюм пришёл в движение и начал сжиматься.

– О! Прикольно! – Краска с интересом рассматривала свои руки и ноги, ткань на которых становилась плотнее и всё лучше и лучше садилась на её красивое, будто выточенное из мрамора, тело.

Глава 4

– Интересно, – сказал я, заинтересованно наблюдая за костюмом.

– А то! – гордо заявил Нэк.

– Плотненько, но без перегиба. Прямо самое оно! – сказала Краска. – М-м-м… Скажу больше, никогда раньше я не находила такой одежды, чтобы она та-а-ак хорошо сидела! – она радостно подпрыгнула и даже щёлкнула голыми пяточками.

– Это не всё, – сказал Нэк.

– А что ещё?.

– А вон там посмотри под стол, – Нэк указал пальцем в сторону стола.

– О! Круто! Ботинки! – Краска быстро, на носочках подошла к столу и достала из-под него самые маленькие, быстро надела и посмотрела на исследователя. – А они затянутся по такому же принципу? – спросила она, не обнаружив ни шнурков, ни молнии, ни другого затягивающего устройства.

– Агась, – Нэк кивнул, и, действительно, спустя несколько секунд они сами по себе утянулись.

– О! Кайфы! – Краска искренне радовалась. – Они так крепко сели. Приятно. И голеностоп держат прекрасно!

– Специальная разработка на все самые экстремальные случаи, которые только могут возникнуть в жизни. Но это прототипы, причём такие, самые продвинутые. Если дойдёт до продажи, мы будем упрощать. Такими будут пользоваться только члены ИС. Из личных соображений, – он закатил глаза, после чего посмотрел на меня. – Пойдём примерим… – сказал он, и не без скрежета зубов я пошёл следом, чтобы надеть на себя, возможно, термокостюм своей мечты.

Так и случилось. И мне пришлось признать качество разработки Нэка. Даже несмотря на то, что всё моё нутро при этом сворачивалось в спираль, от чего я чувствовал вполне физическую боль. К тому же, как бы я ни старался бороться со своим негодованием, у меня этого не получалось. Я одновременно получал истинное наслаждение, впервые в своей жизни надев спецодежду для исследований нашего мира, так ещё и самую крайнюю разработку, ещё и высочайшего качества, но от изобретателя, который успел оставить в моей памяти самый нелицеприятный след.

– И что, как тебе? – спросил он, когда костюм и ботинки затянулись на мне.

– Ну, так… Нормально, – сказал я, стараясь не показывать того, что получаю истинное наслаждение от одежды.

– Ни фига себе! – Краска вклинилась, вставив свой комментарий. – Вот это ты громадина!

– В смысле? – спросил я, не понимая причины, по которой она отвесила мне комплимент.

– Да ты ж всегда в образе бомжа шаришься. В каких-то тряпках и балахонах. А тут у-ля-ля! Дядя! – игриво сказала она, практически выбив краску из моих щёк.

– Кстати, это не всё, что может костюм, – теперь уже Нэк перебил наш незатейливый разговор. – Поверните рукой так, будто бы заводите модуль, – он чуть вытянул руку и повернул по часовой стрелке. Тут же вокруг его запястья начали плавать цифры и буквы.

– Ого! Круть-то какая… – Краска тут же повторила, и вокруг её руки тоже запорхали показания. – Это же мои жизненные параметры! – сказала она.

– Да, конечно, большинство данных – всего лишь примерные числа, но что касается тепла, тут самые точные показатели. Причём, – он коснулся схемы тела, и та увеличилась, после чего стала перемещаться вслед за пальцем и делать акценты на разных частях тела, – мы можем посмотреть конкретные параметры с разных участков. Это должно здорово помочь в ситуациях разгерметизации исследовательского модуля. Теперь смотрите сюда, – он остановил палец в районе ног, затем коснулся и подержал палец на ботинках, после чего возник небольшой интерфейс. – Тут мы можем локально повысить температуру отдельных узлов. Самое удивительное, что этот костюм подзаряжается от электрических импульсов организма, носителей и от эффекта динамо-машины. То есть двигайся, и костюм будет работать. Я потратил на эту разработку почти двадцать лет! – Нэк горделиво поднял голову, а я был вынужден признать, правда, про себя, не вслух, что он сотворил действительно крутую штуку.

После примерки нас с Краской проводили в отсек предварительной подготовки и инструктажа. Нам рассказывали о безопасности, которую необходимо сохранять, о важности операции и о том, насколько наша экспедиция важна для третьей части человечества и для всего мира в принципе.

Потом нам выдали кипу бумаг – это было соглашение между сторонами. То есть между Краской в моём сопровождении и исследовательским центром. Не горя желанием светить личной информацией, нам всё таки пришлось принять правила игры принимающей стороны.

Мы смогли вырваться из центра только после решения всех бюрократических вопросов.

– Отведите нас на отдых, изверги! – в какой-то момент злобно прошипела Краска, которая зверски устала. – Хочу есть и спать! Уровень тепла… – она сделала жест, будто бы заводила исследовательскую капсулу. – Вот! – она посмотрела на появившиеся показатели. – Минимально допустимый. Вы понимаете, уже минимальный! А мы тут все ещё страдаем всяким.

Нас всё-таки отпустили спустя примерно час, отвели в столовую исследовательского центра, после чего Нэк проводил до комнаты отдыха, где нам предстояло провести ещё одну ночь.

– Смотрите, завтра выдвигаемся, – сказал он, слегка нервничая.

– Хорошо, – мы с Краской иногда говорили в унисон.

– Пообещайте без выкрутасов, геройства и прочего, – сказал он с траурным видом.

– Ага, – Краска довольно кивнула. – Я же не хочу в первую же вылазку порвать такой чудо-костюм, – она хихикнула.

– Где будет наша капсула? – спросил я, вспомнив о нашем небольшом шаттле, который верой и правдой прослужил мне много лет.

– Да, кстати говоря, об этом, – Нэк стал ещё мрачнее. – Ваш трактор не пропустила проверка безопасности. Нам вообще удивительно, как этот кусок металлолома до сих пор оставался на ходу. Так ещё и позволял перемещаться по внешнему миру.

– Стоп! – перебил я, громко хрустнув костяшками. – Что. Вы. Сделали. С. Моей. Капсулой? – по факту она принадлежала только мне, а куплена была на деньги, заработанные за всю жизнь в ИЛ и на дальнейших подработках. Задавая вопрос, я почувствовал, как в голове запульсировали жилки.

– Ничего, – поспешно ответил Нэк. – Она на станции, в специальном отсеке сохранения. Но в дорогу мы отправимся на нашей технике.

– Только попробуйте тронуть мою букашку пальцем. Лично потрогаю всех вас пальцем во всех неудобных местах. Всё ясно?! – я случайно сорвался на крик.

Краска ойкнула и подлетела ко мне, чтобы выступить гарантом того, что я не ударю Нэка по лицу.

– Воу-воу-воу! – она вновь остановила меня за секунду до знакомства моего кулака и его зубов.

– Не-не-не! Всё нормально, никуда не денется ваша капсула! – вскрикнул он, отпрыгивая назад и поднимая руки вверх.

– Смотри мне, – я погрозил пальцем. Правда, сделать этот жест было достаточно сложно, потому что Краска старательно не пускала меня вперёд и ловко ловила мою руку.

– Да угомонись ты уже, иначе я тебе так съезжу по скулам, что ты долго потом ныть будешь, старикашка! – сказала она в сердцах и тут же одёрнула себя, поняв, что это прозвучало слишком грубо. Я лишь посмотрел на неё, улыбнулся и зашёл в небольшую комнату, где нам надо было провести крайнюю ночь.

Сон был крепким, как забытый перед компьютером чай. Проснувшись, я обнаружил, насколько комфортно чувствует себя моё тело, погружённое в костюм. Не холодно, не жарко, не давит, не тянет. Словно вторая кожа, будто нечто куда лучше, чем самая обычная кожа.

Впервые за последние месяцы я выспался и чувствовал себя великолепно. Почему-то мне казалось, что всё благодаря чёртову великолепному термокостюму. Перед тем, как вырубиться, я немного полазил по меню, посмотрел, что там и как там. Нашёл несколько интересных функций, над которыми висела полупрозрачная эмблема закрытого замочка. Нашёл вкладку со всеми показателями тела. Самое интересное, но у меня не было ни малейшей возможности подтвердить свое предположение, но мне показалось, что все данные основаны на пробах крови.

Я проснулся сам, а через пять-десять минут раздался предупредительный стук в дверь, после чего, выждав десять секунд вежливости, в выделенную нам комнату вошел Джин.

– У вас пять минут, чтобы устроить себе утренний туалет и выйти. Пойдем в отделение выпуска с ИЛ, – он был хмур, устал и выглядел крайне помято.

Вступать в диалог с ним не было ни смысла, ни желания, потому я молча кивнул. Краска, которая от внезапности стука подскочила на месте, ещё лежала на своей кровати, прикрыв глаза предплечьем.

– Как ты? – спросил я, горя желанием поделиться своей радостью от состояния полного восстановления.

– На самом деле, знаешь, мне так офигенно, что лежу, а мне в это не верится! – сказал мой напарник в лице невероятно красивой молодой девушки. – А что?

– Да вот, та же самая фигня, – сказал я и встал с постели. – Такое чувство, будто бы заново родился. Ничего нигде не болит. Легкость и свежесть. Прекрасное чувство, короче.

– Какой жизнерадостный стариканчик, – хихикнула Краска и бодро вскочила на ноги. – Ну чё, идём, чё ли?

Мы вышли из нашего временного крайне маленького пристанища – с уютным душем с горячей водой и ощущением безопасности. Снаружи нас, как и сказал, ждал Джин. Выглядел он крайне плохо, изрядно дергался и был совершенно несговорчив. Сложилось такое впечатление, что его заставили бегать под давлением термогена в поисках всякой мелочи или открывать схлопнувшиеся и примерзшие шлюзы. Последнее было вполне вероятным, так как щёки Джина смотрелись изрядно обветренными и несколько обмороженными.

– Что случилось? – поинтересовалась Краска, но тут же получила достаточно грубый ответ, который можно было сравнить с ударом битой по животу. После этого моя напарница молчала очень долго и сильно дулась, даже когда нам навстречу вышла Виктория и слегка поклонилась. Даже когда она передала нам полный протокол нашей экспедиции с целями и задачами. Даже когда нас вместе с Нэком запустили в новенькую исследовательскую капсулу кислотно-зеленого цвета. Даже когда Краска сама запустила технику, и та не взревела, как это бывало с моим старым мусоровозом, а мягко зашуршала… Хотя с запуском двигателя и моей напарницей…

Наверное, поэтому Краска и не проронила ни единого звука во время запуска новой капсулы. Ведь обычно, запуская мой мусоросборник, который ревел подобно раненому пробудившемуся зверю, Краска подхватывала звук и весело кричала, получая от этого истинное удовольствие, а тут было тихое мурлыканье.

Так мы отправились на поиски утерянного и заново найденного завода по производству фильтров. Кстати, за день до этого, ещё до разговора с Нэком о том, что нам придётся сменить транспортное средство, нас попросили взять координаты. Краска быстро сгоняла до нашего скарабея и вернулась с флешкой. Уже тогда эта ситуация напрягла, и я заподозрил что-то связанное с заменой и отправкой в экспедицию на внутреннем транспорте, предназначенном для сотрудников ИЛ, но решил не думать об этом. А сейчас, когда и моей спутнице, и мне не хватало замечательного громкого скрежета двигателя, я вновь вернулся к минувшим суткам.

Несколько часов пришлось привыкать к управлению исследовательской капсулой новейшего поколения и последней сборки: оно было слишком мягким и чересчур чувствительным. Коробка передач была автоматической, из-за этого, по привычке, я промахивался мимо педали, а в попытках найти сцепление рукой умудрялся схватить воздух в том месте, где, по моим ощущениям, должна была быть ручка переключения скоростей. Краска перестала пытаться помогать мне. Это случилось через несколько минут после нашего отбытия. Она сидела на кресле, сложив ноги по-турецки, и просто смотрела вперёд. Мне было совершенно непонятно, что у неё на уме и почему она вновь ведёт себя как маленькая девочка.

– Может, сменишь меня? – спросил я, когда окончательно выбился из сил и начал терять точность в своих движениях и фокусировку на внешнем мире и показателях на экране. Краска молча посмотрела на меня и так же, не проронив ни слова, взяла всё управление на себя. Нэк в этот момент находился на борту, но в исследовательской лаборатории.

– Что случилось? – спросил я, подойдя к ней чуть ближе. – Что с настроением?

– Ничего, – холодно ответила Краска, – думаю…

– О чём? Что тебя настолько сильно тревожит? – я почувствовал что-то неладное.

– Кажется, мы не сможем вернуться, – сказала она. – Этот чувачок, который из надсмотрщиков, вёл себя совершенно не так, как при первой встрече. Мне так кажется, это был не он… Или нет, это был он, но…

– О чём ты? – спросил я.

– Такое ощущение, что человека заменили, – сказала она шепотом и посмотрела на меня, – или что там должно произойти что-то такое, не самое хорошее, и что нам лучше не возвращаться.

– Устроим Нэку веселую поездку? – спросил я хмуро и тут же представил привязанного за ногу недруга, которого тащит за собой капсулу, и происходит это по льду и снегу замерзшего мира.

– Не, не похоже, что он что-то знает. Кажется, в тех разборках, которые происходят в вашем тараканнике, он как какая-то третья или даже четвёртая сторона. Причём все хотят свергнуть Викторию.

Краска говорила тихо, обдумывая каждое слово. За время совместной работы я приучил себя прислушиваться к её словам. Она обладала нечеловеческой прозорливостью, смешанной с проницательностью и наблюдательностью; правда, этот талант срабатывал редко, но когда срабатывал – следовало заткнуться, поверить и быть осторожным.

– Я тебя услышал, – кивнул я. – Так, а почему ты мне всё это время не помогала? – внезапно и даже несколько резко для себя, но больше со смехом в голосе, спросил я.

– Да, чёт не нравится мне вот эта херомагиня… – сказала она, раскинув руки в жесте «вот это всё». – Где скрип, вой, скрежет? И я туда-сюда не мотаюсь, чтобы проверить масло, топливо, показания редукторов и счётчиков. Мне делать нечего, да и ты справлялся отлично. Посмотри, сколько времени прошло!

Я посмотрел на часы, воспользовавшись своим костюмом, и ахнул. По сути мы преодолели половину пути, а я этого не заметил. Да и тело не затекло, не истощилось. Только руки и глаза побаливали от усталости.

– И да, мы почти на месте, – Краска ткнула пальцем в сторону безупречно работающего навигатора.

И тут я удивился второй раз, ещё сильнее первого.

– Видимо, мы успеем вернуться до того, как на станции что-то успеет начаться и мы встрянем, – проговорил я, не успев закончить.

– Нет… – коротко перебила Краска. – Что-то мне подсказывает, что мы вернёмся не так скоро, предчувствие у меня такое, не самое хорошее, – сказала она, а за спиной открылись створки двери, и в рубку управления зашёл Нэк.

– Шепчемся? – спросил он достаточно бодро.

– Нет, прибываем на место, – ответил я и увидел изумленное лицо бывшего друга.

– Получается, мы были не так далеко. То есть экспедиция не настолько жёсткая и не настолько глобальная, насколько ожидалось, – хмыкнул Нэк. – Так-так, получается, вы неплохо нас развели.

– Это не было разводом, – фыркнула Краска, – это была разность начальных параметров.

– В каком смысле? – он потупился, а я усмехнулся, сразу поняв направление мыслей моей напарницы.

– Ну ты глянь, какая шикарная ца-ца принесла нас сюда! – она развела руками. – А вспомни о нашем скарабейчике… Ты ж его видел, да?

– О чем ты? – Нэк потупился еще больше.

– О нашей капсуле, которую все вы, – на лице у нее отобразилась брезгливость и что-то похожее на рвотный позыв, – забраковали. – она печально выдохнула. – Да, конечно, может, девочка уже на последнем издыхании, но поверь, она готова проехать столько, сколько тебе не преодолеть за всю оставшуюся тебе жизнь!

– Зато мы сможем быстро закончить это дело и вернуться на ИЛ. Костюмы останутся у вас. По поводу оплаты – не переживайте, хватит, чтобы отремонтировать вашего мамонта. Так мы сможем избавиться друг друга от компании… Друг друга… – несколько косноязычно высказался Нэк, после чего повисла небольшая пауза. – Кстати, возьми, – только сейчас я заметил небольшой свёрток в его руках. Он протянул его мне. Взяв его, я почувствовал приятную тяжесть, которую ни с чем не спутать.

– Спасибо, – сказал я впервые за последнее время посмотрев на него как на человека, а не как на продукт жизнедеятельности.

– Да ну, что у ж там, – отмахнулся Нэк и, развернувшись, направился в сторону небольшой лаборатории, – Кстати, как только достигнем места… Короче, предлагаю хорошо отдохнуть, прежде чем вылезать. Тем более, мы не на пару часов выдвинемся.

– Больше четырех часов находиться вне экспедиционного модуля или ИЛ невозможно. Даже с самой крутой экипировкой. Теплота заканчивается так быстро, как диск закатывается за линию вдалеке, – скептически сказала Краска.

– Ну, посмотрим, – сказал Нэк с хитрым выражением лица и скрылся за створками автоматических дверей.

– И что это было? – Краска просмотрела на то место, где несколько секунд назад стоял он.

– Не знаю, что это было, – сказал я, – но я знаю о том, что есть здесь, – напарница посмотрела в том же направлении, куда смотрел я.

– И что у тебя там? – спросила она, стараясь делать вид, что очень занята управлением модуля.

– Сама посмотри, – я положил сверток на свободный островок на панели, после чего занял своё место и полностью забрал управление.

Краска, немного посмотрев на нечто, сначала скептически взяла это в руки: оно было завернуто в белоснежную бумагу. Такого она никогда раньше не видела, и это интриговало. Сразу было видно, что спрятанный внутри предмет не самый обычный. Ещё и увесистость неизвестной вещи добавляла интриги.

– Что ты смотришь? – спросил я с улыбкой. – Открывай и изучай!

Она аккуратно разогнула уголки и достала из хрупкого бумажного контейнера несколько плоских предметов, состоящих из листов бумаги. Устройство каждого было следующим: все листики были скреплены вместе и содержались в плотных тубах из плотного картона.

– И что это такое? – она подняла глаза на меня и с недоумением посмотрела.

– Это книги, – сказал я, наслаждаясь каждым звуком этой фразы.

– Да ладно! – глаза Краски округлились, и теперь она завороженно смотрела на них. – А вот эта, «Маленький принц», она хорошая? – книга Антуана де Сент-Экзюпери лежала сверху и выглядела хорошо сохранившейся. Даже обложка практически не потеряла своих красок, и это было удивительным и смотрелось, в этом промозглом мире завораживающе.

– Можешь почитать немного, а я пока что довезу нас до отметки, – я улыбнулся и ткнул пальцем в панель навигатора.

– А вот это реально круто! – радостно воскликнула Краска и откинулась в своём кресле с первой в жизни книгой, попавшей в её руки. Я изредка поглядывал на неё. По выражению лица было видно, что та искренне наслаждается книгой, которую читает. Так мы двигались еще час; потом, когда достигли точки на карте в навигационной системе, примерно полчаса я потратил на то, чтобы ювелирным образом припарковаться около дыры, ведущей под ледник в мир прошлого, аккуратно застывшего десятилетия назад.

К нам уже присоединился Нэк, который сначала попытался руководить, но был в грубой форме послан. Теперь же он просто сидел и стеклянными от усталости глазами буравил стену. Тишину нарушал лишь я, изредка тихо ругаясь на слишком чувствительное управление модулем.

– Слушай, а как так получилось, что между миром прошлого и ледяной коркой есть просвет? Как так получилось, что снег не накрыл землю? Я имею в виду, плотно не накрыл, – спросила Краска Нэка. Раньше она уже задавала мне этот вопрос. Долго обдумывая ответ, я понял, что сам не до конца понимаю того, как это произошло. Я предположил, что снег накрыл вообще всё, а потом со временем вымерз и исчез сам по себе. Конечно, моё предположение было откровенной глупостью, но ничего другого я не смог придумать и в итоге всё равно сказал, что не знаю ответа на заданный ею вопрос. Нэк так же, как и я, сначала долгое время мялся, пытался что-то сообразить, но у него это получалось плохо, и последующие вопросы моей напарницы вбивали гвозди в гроб его знаний и исследовательского авторитета.

– Так когда выдвинемся? – спросил я, не выдержав их спора, вспоминая о своём, примерно таком же и в таком же русле.

– Что у вас с теплом? – спросил Нэк, с радостью меняя тему разговора.

– У меня больше половины, – радостно сказала Краска.

– У меня тоже больше половины, – буркнул он, однако выглядел достаточно помятым.

– А вот у меня, – я внимательно посмотрел на показатели, – критический минимум.

– Немудрено! – весело сказала Краска. – Единственный, кто реально работал, так это ты.

– В таком случае, отдых, восстановление и через… м-м-м… шесть часов… да, через шесть часов выполним спуск. Пару часов придётся потратить на подготовку. Когда всё будет готово, мы спустимся или начнём спуск – тут уж как повезёт, – сказал я, вспоминая о том, как в прошлый раз мы сначала провалились в неглубокую дыру, на которую сейчас смотрели, а потом проделали тоннель, который уходил глубоко вперёд. – Каждые двести метров будем стропиться к потолку, – продолжил командовать я, – таким образом, мы быстро и аккуратно спустимся вниз. В принципе, это самое сложное. Я имею в виду спуск вниз, – сказал я, и Краска, кивнув, поддержала меня.

– Жду не дождусь, когда окажусь там, – возбужденно проговорил Нэк, который выбирался из ИЛ крайне редко и по самому безопасному маршруту от одной лабы к другой по дороге, закрытой для пиратов завесой здравого смысла. Причиной, по которой бандиты не совались на исследовательский тракт, был факт того, что дорогу отстраивали совместными усилиями все исследовательские центры, и там было столько уровней безопасности, что хоть на одном, но погоришь. Плюс ко всему этому во время постройки служба безопасности, которая и по сей день занималась ежедневной поддержкой всех узлов, чётко дала понять всем жаждущим лёгкой наживы, что бесчинствовать не получится.

Глава 5

Примерно через полчаса мы устроились за небольшим столом, чтобы вкусить плоды, выращенные на искусственных фермах. Продукты были свежими и вкусными, настолько вкусными, насколько чистая вода могла обладать вкусом. Но, самое главное, эти продукты неплохо восстанавливали теплоту, но только до определённого уровня.

– Наевшись, выспаться не получится, а выспавшись, не наешься, – сказал я с лицом, довольным от полного желудка, – всем отдыхать!

По причине зависимости «трапеза – сон – трапеза» небольшой экипаж миссии устроился на предусмотренных для отдыха местах и, по предварительной договоренности, погрузился в четырехчасовой сон.

Звуки трёх таймеров зазвучали одновременно. Интеллектуальный костюм, используя свои алгоритмы, помог исследователям как войти в состояние сна, так и выйти из него быстро и приятно. Встав, каждый начал выполнять заранее обговорённые приготовления к спуску. Я вышел на поверхность и осмотрел отверстие во льду на его пригодность для спуска. Убедившись в том, что кристаллизованная вода вполне сможет принять на себя весь вес, я начал крепить лебёдки и устанавливать подушки безопасности, необходимые для аккуратного прыжка в бездну. Как только всё было готово, я вернулся в капсулу, где Краска уже сидела за штурвалом, а Нэк занял место стабилизатора погружения. Обычно нас было всего двое, и каждый брал на себя часть обязанностей. Тут же я чувствовал себя не у дел.

– Ну что, труха в мешках! – задорно прокричала Краска. – Прыгаем и спускаемся на дно. Готовы?

– Да, – мрачно сказал я, занимая свободное место пилота. – Эй, ты! – я обратился и посмотрел на человека, что когда-то был моим другом, с недоверием. – Аккуратно там, всё понял?

Нэк отмолчался на моё замечание, высказанное в форме крайне настойчивого пожелания насчет его действий. Вместо этого мы начали погружение под лёд. Каждые двести метров, как и планировалось, мы останавливались и перецепляли «кошки», чтобы спускаться быстро и, что немаловажно, безопасно. И у нас это замечательно получалось. Капсула вела себя податливо и смирно, даже несмотря на то, что габариты у неё были впечатляющими.

– Чёт как-то совсем быстро того… На самое дно, ага! – в какой-то момент прокомментировала Краска, которую действительно забавляла скорость погружения. Меня же это только настораживало. Я никак не мог отделаться от назойливого внутреннего голоса, который визжал мне на ухо, стараясь предупредить о какой-то опасности. Но я ничего такого не видел и лишь сидел на стуле экспедитора.

«Как жаль, что на этих стульях невозможно раскачиваться…» – подумал я, а потом внезапно понял, что так даже лучше, ведь в случае чего они не посыплются на панель управления и не повредят её, не пробьют лобовое, не поломают собой экипаж, в конце концов. Они намертво вмонтированы в исследовательский модуль.

– Эй, надо перецепиться! – крикнула мне Краска.

Сначала я несколько напрягся, увидев, что все места заняты и что у меня не будет дела. Я не был в восторге от отстраненности от общего дела. Конечно, аргументы в силу того, что я уже пошарил снаружи и зафиксировал модуль на льду, да и всю дорогу только я выполнял функции рулевого, были справедливыми, но я не хотел просто сидеть на месте и ничего не делать. Однако моему безделью не суждено было случиться, и мне нашлась работа. Я постоянно выскакивал наружу, чтобы быстро заново цеплять «кошки» ко льду и продолжать наш спуск. По моим подсчетам, такими темпами мы должны были опуститься на дно примерно через час, что было очень быстро. Наверное, даже слишком быстро.

Каждые пять-десять минут я вылетал на поверхность, по привычке накидывая на себя шлем и пальто. И если шлем был стопроцентной необходимостью, то пальто я накидывал по привычке, даже несмотря на то, что термокостюм великолепно справлялся с температурой окружающей среды.

«Вот интересно, а почему шлема нет? – подумал я, в очередной раз выскакивая на поверхность. – Неужели он не додумался их сделать? Если это так, то костюм можно официально считать незавершенным», – внутри меня злорадство пело песни и плясало шаманские танцы народов Якутии.

– Слушай, а где шлем? – спросил я, вернувшись в модуль. – Чё, мозгов не хватило, чтобы создать что-нибудь эдакое скорлупистое для черепной коробки? – я максимально старался задеть чувства своего бывшего друга.

– Не, просто не успел отдать, – спокойно ответил Нэк – но вы молодцы, что свои взяли. Вполне возможно, они нам ещё пригодятся.

– Что это значит? – Краска немного напряглась.

Правда, причиной стал тот вид деятельности, который полностью захватил её внимание.

– То и значит. Костюмы я уже успел протестировать и уверен в них больше, чем на сто процентов, а вот шлем… С этим всё было куда сложнее – ну, в последнюю ночь, плюс тут немного, пока мы были в дороге… Короче, вроде я успел допилить их и довести до нормального состояния, не должно быть никаких проблем, а если и будут, то не критические. Из серии небольшого дискомфорта, – очень уверенно проговорил Нэк, – я выдам их вам перед началом нашей экспедиции на завод или заводы канувшего прошлого.

Как я и предполагал, мы достигли горизонтали примерно через час. Приземление было мягким, будто бы снежинка упала на землю. От такого было не по себе, так как старая исследовательская капсула, обычно с грохотом и нашими молитвами, опадала на самое дно, под ледяным покровом.

– Неплохо, очень неплохо, – прокомментировал я навыки Нэка.

Он действительно очень хорошо справился с работой стабилизатора.

– Так, мы можем выходить на поверхность, или нам ещё надо куда-то ехать? – скупо спросил Нэк.

– Немного проедемся, – сказала Краска, посмотрев на меня.

Я только утвердительно кивнул, вспоминая то, как мы в прошлый раз потеряли много времени и теплоты на дорогу и поиск завода, хотя могли проделывать всё то же самое, только на борту нашего скарабея.

Я выгнал исследователя и учёного с места пилота и принял управление на себя. Ловко просматривая и считывая информацию с навигационных экранов, я направлял исследовательскую капсулу к месту нашей парковки. Краска и Нэк в это время отдыхали после быстрого, но из-за этого достаточно сложного спуска.

– Вы молодцы, – сказал я, оценивая реальное достижение компаньонов, – но по вашему состоянию могу сказать следующее: «Надо искать середину между скоростью и безопасностью». Да мы с девочкой, – я подмигнул своей напарнице, – в прошлый раз мы спускались часов шесть, да?

– Угу, – сказала Краска, развалившаяся на месте второго пилота.

– Ты помнишь, в каком шоке мы были? Это ж просто был кошмар! И это время я считаю без учёта практически недельной работы по созданию тоннеля.

– Ну да, нам вообще повезло, что мы вернулись с наживой, – кивнула она и закинула длинные и стройные ноги на панель управления. – Наши запасы подошли к концу как раз в тот момент, когда мы выстрелили «кошками» в своды льда, чтобы начать наш путь на поверхность. Плюс нам туда-сюда побродить пришлось; за скарабеем я метнулась, а этот, – она указала на меня, – как раз готовил партию к погрузке на модуль. И нам реально повезло, что ты, старикан, достаточно хорошо развит и достаточно неплохо сохранился: тело твоё выдержало долгий голод и минимальное количество сна… – она задумалась.

Я тоже задумался. В моих мыслях завис один нескромный вопрос: «Секс тоже даёт телу много тепла… Двум телам… Смогла бы она?» – вот о чём подумал я и сильно напрягся. При этом почувствовал, как к лицу прилила кровь. Я украдкой глянул на Краску, которая, судя по внешнему виду, тоже подумала об этом и тоже покраснела. Точнее, она подумала следующим образом: «Смогла бы ли я?..» Дальше её мысли споткнулись, и она не стала раздувать эту глупость до размеров слона, решив прогнать, пока та в состоянии маленькой мухи.

– Плюс мы вынуждены были спускаться медленно из-за крайней степени хрупкости нашей капсулы, а тут вы прямо отожгли, – сказал я, стараясь прогнать неловкость, возникшую между нами.

– Ага, пасиб, – кивнула Краска, которая взяла в руки ещё одну из книг из свёртка.

Повисла гробовая тишина, она была на руку всем. Нэк вырубился на несколько приятных минут, Краска начала чтение книги, а я никак не мог рассмотреть корешок с названием, управляя капсулой и направляясь к воротам завода и вгрызаясь яркими прожекторами в кромешную тьму подлёдья. Мерное шуршание двигателя успокаивало и навевало сон, оно же отражалось от окружающей среды и звучало приятным гулом. Наш экипаж двигался по побелевшей от мороза земле, по позабывшей о зелени земле.

Краска откинула голову назад и посмотрела на одну из стенок нашего транспортного средства. Она оборвала фокусировку на словах в книге и посмотрела хоть куда-нибудь, чтобы что-то обдумать и представить, возможно, какую-то мысль из новой книги.

– Скажи… – начала она, не меняя своего положения тела. – А мы… мы же приручили друг друга? – спросила она, поставив своим вопросом меня в тупик. На несколько секунд я отвлекся от дороги и от приборов навигации, и из-за этой ошибки мы чуть не соскользнули в расщелину, образовавшуюся из-за перемерзания.

– В каком это смысле? – спросил я, пытаясь найти почву, как под нашим исследовательским аппаратом, так и под собственными ногами.

– Ну, в книжке, той, которая про маленького принца, Лис говорил: приручить, значит создать узы… Ведь между нами есть узы? – спросила Краска.

– Ну-у-у-у… – протянул я, не зная, что сказать.

– Вот скажи, – она напирала, – я же отличаюсь от ста тысяч других девушек?

– Да, конечно! – ответил я.

– Ты помнишь, что было в день нашего знакомства? – спросила она, заставив мой мозг напрячься и вернуться назад во времени.

– Кажется, ты сидела на дороге и кидала гайки в болты и наоборот. Ты играла валютой и выглядела совершенно несчастной. Тогда ты сказала, что у тебя больше нет команды, и не стала углубляться в подробности. Я как раз тоже был без команды и готовился к новой вылазке, – проговорил я, смутно припоминая то, как всё было.

– Да, и я согласилась, даже сама не знаю почему, просто согласилась, – сказала Краска – а потом сколько мы не общались? Ты помнишь, что до встречи с пиратами мы молча сидели, каждый на своём месте, и лишь иногда переговаривались о состоянии исследовательской капсулы и о том, куда и как двигаться?

– Было дело… – выдохнул я, вспоминая о том, как мы попали в плен к пиратам, но благодаря зачистке от северо-западной ИЛ не только вырвались, но и сохранили наш исследовательский модуль и наживу из прошлого. Только после совместного побега мы начали разговаривать, радуясь тому, что остались в живых.

– …И мы такие, на твоей старушке, вылетаем с базы пиратов под дикий вой сирен, взрывы и прочие спецэффекты! Тепло на наших браслетах зашкаливает, и оба такие счастливые! А потом мы начали наше общение, – сказала она, – и приручили друг друга, став друг для друга единственными из ста тысяч.

– Наверное, ты права, – я кивнул. – Даже не «наверное», а точно. Ты совершенно права.

Прожекторы длинными линиями света рассекали тьму, и это было похоже на то, как кулак рассекает тонкую кожу над глазом. Мы пробирались к главным воротам завода: большим, помпезным и, наверное, когда-то красивым. Сейчас же они были облупившимися, разваленными и выглядели крайне не жизнеутверждающе. Они вгоняли в уныние и тоску, пробуждая что-то древнее, живущее в каждом выжившем.

– Вот это да… – протянул Нэк тогда, когда осветительные приборы капсулы нащупали тентаклями света покореженный от времени и холода металл. – Это то самое место, да? – он был похож на маленького мальчика, который не верил тому, что попал в Диснейленд.

– Да, оно, – скупо ответил я и со странной смесью чувств посмотрел на бывшего коллегу.

– Ну что ж, господа, – бодро начала Краска, – предлагаю сделать первую вылазку. Короткую. Посмотреть, что и как, если получится, дёрнуть образцы и вернуться сюда. Так мы в любом случае не подвергнем себя риску потерять тепло!

– Согласен, – кивнул я.

– Не согласен, – сказал Нэк, – У нас нет времени расхолаживаться, станции находятся в плачевном состоянии!

– И по этой причине ты хочешь поспешить и просрать всё? – грубо спросила Краска. – Ты житель другого слоя, ты не знаешь, как правильно! А я знаю – я выросла, занимаясь этим, поэтому в руки иглы и вперёд! Сначала разведка и освещение, а потом уже всё остальное.

– Освещение? – лицо неприятеля исказилось в вопросительной гримасе.

– Да, освещение! – сказала Краска с гонором в голосе и интонациях. – Лучше потратить вечер на обустройство удобств, кстати, если найдём, заберём иглы с прошлой вылазки. Зарядим и в повторное использование!

– Что это значит? – Нэк смотрел на девушку, именем которой решил назвать своё изобретение, с легкими нотками ненависти и отвращения.

– Первое: на фонариках далеко не уйдёшь и с фонариками быстро не выбежишь. Второе: смысл-то добро оставлять? Конечно, намеренно ходить и искать нет смысла, но будет очень приятно, если вдруг что-то найдётся, – она с детской непосредственностью пожала плечами.

– Ладно, – Нэк согласился после того, как обдумал все приведённые аргументы. – Но в любом случае давайте постараемся выбраться отсюда как можно скорее…

– Мне кажется, ты не столько опасаешься за станции, сколько у тебя клаустрофобия, – засмеялся я, а потом заметил, что мой комментарий проник моему бывшему сослуживцу прямо между ребер. – Ты серьёзно?! – я поменялся в лице. – То есть мы всю жизнь трёмся жопами в тесных комнатушках, а тут вроде на открытых просторах – и оп-па! Страшно?! – я засмеялся.

Краска сначала с осуждением посмотрела на меня, а потом тоже хихикнула.

– Ну да, как-то совсем глупо, – кивнула головой она. – Или, может, всё ещё интереснее? – осудившая меня сначала теперь девушка подключилась к череде издевательств. – Может, он ахлуофоб? Мож, того, темноты боится? – она хихикнула, а своим предположением попала в яблочко.

– Заткнитесь, кретины! – взорвался Нэк. – Что вы понимаете?! А вдруг тут кто-нибудь есть?!

– Кто тут может быть? – я рассмеялся ещё сильнее. – В нашем вымерзшем мире не осталось никого и ничего, кроме нас! – тут я несколько потупился, а потом рассмеялся ещё громче. – То есть ты боишься того, чего в принципе нет и быть не может?

– Ты, как ученый, должен понимать, что может быть! – прокричал Нэк.

– Слушай, даже если представить, что выжили организмы, впавшие в анабиоз, даже если представить, то есть одна неувязочка: слишком холодно, чтобы они покинули свой вечный сон. Слишком холодно, и, скорее всего, они вмёрзли в ледяную корку.

– Давайте тему закроем, да? – нервно сказал Нэк.

– Ладно-ладно, чё ты начинаешь, нормально же сидели, – быстро проговорила Краска с неповторимой интонацией издевки и стёба.

– Собираемся и на выход, – сказал Нэк, которого спустили с высоты исследовательского трона под землю, где ему явно было крайне неприятно находиться.

– А шлемы выдашь? – моя напарница заискивающе посмотрела на изобретателя, тот несколько секунд с возмущением смотрел на неё.

– Ладно, пойдём, – сказал Нэк, пересилив себя, – а ты… – он ткнул пальцем в мою сторону. – Собирай снаряжение и через три минуты выдвигаемся.

– Так точно, капитан! – я выпрямился и махнул рукой от бедра к виску. – Всё будет сделано, капитан! – я откровенно издевался над бывшим сослуживцем.

Они ушли в лабораторию, чтобы забрать последние части термокостюмов. Я в это время собирал рюкзаки и аккуратно складывал иглы светильников. В голове играла какая-то навязчивая мелодия, которую я услышал во время последнего посещения ИЛ. Кажется, какой-то наладчик играл на гитаре и пел в тот момент, когда нас проводили мимо. Поэтому я не помнил слов этой песни, только её мотив, безумно понравившийся и навсегда запавший мне в душу.

– Готов? – за спиной раздались шаги и голос Нэка.

– Типа того, – довольно буркнул я. – В принципе, можем выдвигаться. Инструктаж нужен?

– Ты это о чём? – он потупился.

– О том, как вести себя снаружи, надо рассказывать? – я смеялся каждым словом.

– Воздержись от напрасного сотрясения воздуха, – холодно ответил он. – Возьми… – он протянул мне шлем, а затем сквозь зубы злобно прошипел: – Скотина.

Я не придал этому никакого значения, так как прекрасно понимал, что в конкретном случае действительно заслужил такой упрек.

Через минуту мы покинули экспедиционную капсулу и ступили на промёрзшую землю. Как только мы вышли наружу, я почувствовал что-то странное. Словно что-то изменилось, но я не мог понять того, что именно преобразилось в этом месте. Вроде бы всё та же кромешная тьма, те же отражающиеся звуки и прежний холод. Однако внутри меня что-то разворачивалось и сворачивалось от странного неопределённого чувства. Раньше ничего подобного никогда не случалось.

Термокостюм прекрасно выполнял свои функции. Не было ни холодно, ни жарко. Было – идеально! И из-за этого я получал истинное удовольствие от вылазки. Я даже начал жалеть о том, что хотел отказаться от этой работы, и хвалил себя за то, что не стал упираться, заранее зная о том, что это бесполезно.

– Ну что, как вам? – спросил Нэк, втыкая очередную иглу в лёд.

– Нормуль, приятненько так, – весело ответила Краска, отыскав разрядившийся маячок.

– Отлично! – голос Нэка звучал довольными нотками.

Мне даже показалось, что на самом деле он не настолько плохой человек, каким представлялся мне на протяжении последних десятков лет.

– Допустим, мы сможем найти то, что ты ищешь, – начал говорить я. – И что ты хочешь делать? Как ты хочешь использовать то, что ты ищешь? Я так понимаю, тебя интересуют либо пена, либо хлопок, так?

– Что-то вроде того, – туманно ответил Нэк, – у меня есть несколько идей для использования всех типов фильтров в одном. Таким образом, я хочу создать универсальную систему фильтрации воздуха. Возможно, с дальнейшим выходом на фильтрацию жидкости…

– Рассказывай, – сухо сказал я.

– Смотри, идея заключается примерно в следующем: взять несколько листов металлической фильтрующей сетки, если мы, конечно, найдём такие, но разной зернистости, это будет прямо очень круто. И потом аккуратными слоями, не плотными, сформировать один большой фильтр. Ещё надо будет посмотреть по сопротивлению, какой материал лучше подходит для конкретных условий и расположения в фильтре.

– Ты думаешь, что это сможет спасти или продлить срок службы турбин жизнеобеспечения? – я смотрел на бывшего сослуживца с недоверием. С одной стороны, было понимание, что в его словах есть смысл. С другой стороны, я начал замечать в его плане собственные мысли и наработки, о которых давным-давно забыл.

– Да, думаю, да. Главное, правильно расположить и произвести один верный расчёт, – Нэк быстро, коротко и самоуверенно кивнул.

– То есть ты решил в полной мере возродить из пепла моё исследование и поиметь с него? – спросил я то ли с яростью, то ли со смирением.

– Да, как только я узнал о том, что вы притараканили из экспедиции, я сразу понял, что надо выдвигаться, – ответил он.

– А ты знал о том, кто именно притащил фильтры? – спросил я.

Краска в это время шла чуть впереди и лишь изредка возвращалась, дабы взять новые игры, отдать охапку отработавших в прошлый раз и побежать вперёд.

– Да, нам доложили о том, что ты и какая-то девочка притащили очень ценный для ИЛ груз, – спокойно сказал Нэк. – Когда выяснилось, что это фильтры, я сразу вспомнил о твоих наработках в области защиты турбин и двигателей и подумал, что это может стать ответом на вопросы о получении сырья.

– То есть вспомнив об этом, ты сразу решил встретиться и напроситься на экспедицию, или это ТЫ стал тем, благодаря кому мы подписаны на это дело? – спросил я.

– Да, – коротко ответил Нэк.

Я хотел было спросить: «Что именно «да»?» – но не успел. Краска вернулась к нам без игл и со странным выражением лица.

– Что случилось? – спросил я.

– Там кто-то есть, – сказала она.

В эту же секунду Нэк побледнел. Это было прекрасно видно сквозь новые стекла изобретённых им шлемов.

– Может, тебе показалось? – спросил я и посмотрел вокруг. – Хотя, может, пираты? – я вспомнил о том, что в прошлый раз мы не удосужились спрятать вход как следует, так как не намеревались сюда возвращаться. Во всяком случае, так рано.

– Может, и пираты… – задумалась Краска, которая слышала только звуки и видела не тень, только смутное очертание тени в тени, а это всё равно что смотреть на чёрное на чёрном.

– В любом случае, не будем паниковать. Спокойно идём, смотрим и стараемся не шуметь, – взвешенно сказал я, хотя, внутри шевелилось какое-то нехорошее чувство беды. – А с тобой мы ещё не закончили разговор. Знай, я тебе не верю и жду подставы, – я сказал то, что думал.

Нэк посмотрел на меня взглядом, полным обиды, но мы заслужили таких перекрёстных чувств по отношению друг к другу.

Примерно через пять минут мы дошли до входа в цех. Это были большие стальные двери, там нас уже встречала горящая, пускай тусклым, но светом, игла. Вокруг никого не было, и не было слышно ни единого звука. Мы переглянулись.

– Так, два варианта. Первый: мы возвращаемся, отдыхаем, а завтра делаем первую полноценную вылазку. Второй: мы заходим внутрь, обходим лестницы и коридоры, устанавливаем иглы и быстро возвращаемся. Делаем полноценный восстановительный отдых, после которого совершаем полноценную поисковую вылазку на этом объекте. После такого, если ничего не найдём, мы сможем перейти к следующему, – проговорил я.

– А где готовые фильтры? – спросил Нэк.

– Они в другом месте. На их поиск у нас уйдёт максимум пара часов. Они на складе готовой продукции. На погрузку уйдет ещё столько же с таким оборудованием, – проговорил я.

– Потом за один заход можем выбраться на поверхность. Опять же, оборудование нам позволяет перемещаться на предельно возможной скорости, – перебив, задумчиво проговорила Краска. – Так что скажешь? Идём или возвращаемся до капсулы? – она обратилась к Нэку.

– Пойдёмте внутрь, как раз испытаем костюмы по-полной, на пределе возможностей, – сказал он и посмотрел на меня с каким-то недобрым выражением на своём лице. Я понял, что он хотел, чтобы что-то произошло со мной или костюмом. Не смертельное, в меру опасное, но пугающее.

Глава 6

Мы начали наше путешествие по широким заводским коридорам первого из попавшихся нам цехов. Здесь стояли станки: заржавевшие, покрытые коркой пыли и льда, но, возможно, рабочие. Здесь располагались стеллажи с инструментами и метизами. Наличие болтов и гаек, гвоздей и шайбочек говорило о том, что мы первые, кто ворвался сюда спустя долгие годы простоя. Наличие этих предметов здесь говорило о том, что нам нет смысла бояться пиратов, ибо актуальная валюта лежала на месте и не притягивала к себе любопытных рук и глаз.

– Милая, смотри, – я обращался к Краске, и она знала об этом. – Всё на месте, никто не трогал богатств, а мы, видимо, зашли в ремонтную мастерскую. Глянь на этот кладезь, на этот ящик Пандоры.

– Это ты к чему? – недовольно спросила она.

– К тому, что бояться нечего. Пиратов тут нет, – сказал я и улыбнулся.

Краска на несколько секунд побелела, затем метнула головой, прогнав дурную мысль, и пошла ставить очередную иглу около токарного станка.

– Значит, показалось, – сказала она. – Замечательно, раз так, – она пожала плечами и подошла ко мне, чтобы взять ещё один осветительный прибор в виде тонкого стального прута с набалдашником в виде небольшой лампочки.

Мы пробирались всё глубже и глубже, отыскивая все более интересные детали, инструменты и мелкие запасные части. Кое-что мы складывали в специально взятую складную тележку с мешком в центре. Так мы могли обеспечить себе минимальную наживу с первого захода, а учитывая редкость того, что мы находили здесь, эта минималка была настолько весомой, что могла покрыть полный ремонт и частичную реставрацию скарабея.

– Слушай, как же мы всё это в прошлый раз пропустили? – спросила Краска, пребывавшая в легком шоке от находок.

– Вспомни, мы спешили из-за заканчивающихся припасов и по этой причине сразу решили искать что-то большое, чтобы не было варианта выбирать, – сказал я и закинул два корпусных подшипника в тележку.

– Ну да, что-то такое было, – она пожала плечами. – А как тебе звуки этого места? – спросила она, заставив меня прислушаться. Здесь стоял металлический гул. Не заканчивающийся тихий гул в сопровождении треска.

– Интересно, откуда берётся этот звук? – разум Нэка с жадностью проглотил эту информацию и теперь продуцировал попытки дать ответ на заданный вопрос.

– Предпочитаю не думать об этом, – сказал я, втыкая иглу в пол.

– Почему? В тебе умер исследователь? – мой неприятель постарался таким образом посмеяться надо мной.

– Нет, просто потому, что не хочу знать того, о чём могу пожалеть, – ответил я с насмешкой. – Ибо надо быть аккуратным в своих желаниях.

– К чему ты клонишь? – он посмотрел сначала на меня, а затем на Краску, которая поняла направление течения моей мысли.

– Подумай, вдруг так работает желудок неизведанного существа? Это может быть и как чем-то, что освободилось ото льда, так и тем, что пришло откуда-то из центра нашей планеты. Что-то огромное, свирепое, эволюционировавшее в… – ломано говорил я в попытках подобрать слова.

– Давай ты заткнешься, – сказал Нэк, бледнея. – Идёмте дальше, теряем время.

– Чёт какой-то он нервный, – театрально проговорила Краска, закатывая глазки, – всё стресс. Это всё бессонные ночи и стресс от работы! – она издевалась, но делала это неповторимо мило. Нэк, который стал объектом издевок, не смог удержаться и улыбнулся, настолько интонации в её голосе были забавными.

– Да ладно, хватит стебать параноика, – сказал я, стараясь уколоть своего коллегу из прошлого.

Дальше мы шли молча, углубляясь внутрь цеха и просматривая комнату за комнатой. Двигались мы очень быстро и в скором времени обнаружили, что тележка заполнена, игл практически не осталось, и в этом месте нет того, что нас интересует. Согласно этому было принято единогласное решение о том, чтобы на обратном пути собрать практически все светильники обратно и с наживой вернуться в исследовательскую капсулу. Часть же игл было решено оставить на тот случай, если понадобится вернуться сюда для более детального изучения и сбора артефактов.

Я остановился на самом выходе из цеха. У меня было странное, совершенно противное чувство, словно за нами кто-то следит. Резко посмотрев назад, показалось, будто бы я увидел то же самое, о чём не так давно говорила Краска. Длилось это меньше секунды, но я продолжал всматриваться во тьму. Мне было просто жизненно необходимо убедиться в отсутствии чего бы то ни было. По этой причине я взял аппарат для освещения пространства, выставил его перед собой, взяв его за самый кончик; а поскольку длина приспособления была полтора метра, удерживать его в таком положении было не так-то просто, но это могло обеспечить мою сохранность в случае чего.

– Эй! Э-э-эй! – проговорил я потихоньку.

Сердце билось как мотылёк, мечущийся в клетке между лампочкой накаливания и огнём свечи. Немного постояв так и убедившись в отсутствии любого живого организма, я решил догнать Краску и того, кто когда-то был другом и сослуживцем. Сделав несколько шагов в ту сторону, где мы оставили капсулу, я услышал звук позади. Тяжёлый гортанный звук, который длился меньше одной секунды. Сердце, будто камень, упало в колодец организма, в дыру страха. Я резко обернулся, выставляя перед собой иглу с огоньком на самом конце, но по факту я просто стоял перед всё тем же входом в цех.

– Показалось… – я выдохнул с облегчением. – Надеюсь, что показалось. – с этого момента где-то в глубине собственной души я пообещал больше никогда не смеяться над чужими фобиями.

– Слышь, ты чё так отстал? – спросила Краска, когда я догнал её. В этот момент они уже стояли около капсулы и спорили о тексте, смысл которого скрывался от меня где-то глубоко в чертогах разума.

– Ну, скажи, ведь фразой «Только то и приятно, что трудно достать» можно описать твоё желание заполучить материалы, – немного посмеиваясь, говорила Краска.

– Нет, не в этом дело. Пойми, я просто стараюсь спасти всех нас, – сказал Нэк, стараясь выглядеть альтруистом.

– Не верю я тебе, – с огромной долей скепсиса сказала моя напарница, – за всем этим есть ещё плотная подкладка из твоего эгоизма. Этой подкладки не может не быть!

На это Нэк промолчал.

– Поэтому я и говорю, что всё происходящее персонально для тебя можно описать цитатой «Только то и приятно, что трудно достать», – Краска решила додавить его. – Или под «что трудно достать» ты как раз и подразумеваешь свой альтруизм и желание спасти ИЛ?

Нэк вновь отмолчался.

– А откуда ты унавозила эту цитату? – спросил я, подходя на короткую дистанцию.

– Из одной из тех книг, что вы мне дали, – довольно сказала она. Нэк при этом коротко и тихо выругался. Это заметили и я, и Краска, но мы лишь рассмеялись.

– Да ладно тебе, – задорно сказала она. – Не буду я больше прикалывать тебя, но про прокладку… Хах! Тебе лучше сказать нам заранее. Может быть, поддержим твою компанию, – моя напарница прибывала в отличнейшем настроении.

– Всё, оставим тему, – злобно прошипел Нэк, и мы зашли на борт нашей исследовательской капсулы.

Я закатил тележку с бесценными артефактами на борт и приступил к неспешному разбору. Мне нравилось это занятие, оно было ненапряжным и приятным. Каждая из вещей была, в моих глазах, звенящими болтами и гайками, которых, между прочим, мы также принесли очень много. От этого я улыбался во все зубы.

В это же время Краска готовила ужин. Каким-то невероятным чудом она и умела, и любила готовить. Поэтому я всячески способствовал закупке нормальными продуктами перед каждой вылазкой. Плюс мы разделили наши обязанности на уборку и готовку. За первое всегда отвечал я. Нэк в это время заперся в лаборатории, предварительно забрав новые шлемы с собой.

– Для калибровки. И хочу кое-что добавить, по возможности, – так он выразился, прежде чем уйти в сторону своего небольшого кабинета.

Теплота на датчиках приближалась к отметке «минимально допустимый». Тогда мы встретились за общим столом и насладились тем, что приготовила моя напарница. Из тех продуктов, которые предоставила ИЛ, она закатила целый пир. Это было не только сваренное искусственное мясо с подливкой для придания вкуса, но и отваренная в воде картошка, размятая до состояния пюре, и это было невероятно вкусно. Подобное в последний раз я пробовал в те времена, когда сам был учёным. Это было на встрече главных исследователей с трех крупнейших центров жизни и исследований. Там было настоящее мясо, так как в ИЛ «Ковчег» разводили животных, работали над видоизменениями и мутациями, и над клонированием. Причём исключительно животных. Вторая ИЛ – мы называли её «Гея» в честь древнегреческой богиня Земли – так вот, исследователи «Геи» припёрли на ту сходку нормальные фрукты и овощи. Они даже умудрились добыть несколько миллилитров оливкового масла и приготовить на нём соусы. Вторая ИЛ занималась исключительно растениями. Каким-то образом, до термокатастрофы, они успели сохранить большинство культур и успешно культивировали их на пускай искусственной, но земле. Таким образом, они стали основным источником сырья и основной кормушкой для всех выживших.

Наша же лаборатория занималась исследованиями, изобретениями, механикой и программированием. Мы стали основным центром технического оснащения. На той выставке мы представили некоторые типы лопастей для турбин, немного станков, подарили и «Ковчегу», и «Гее» по несколько отлично работающих компьютеров. Кстати, именно по причине специализации нашей ИЛ, Нэк сейчас так порывался сделать фильтры и вообще потратил свою жизнь на изобретение термокостюма мечты.

После плотного и крайне приятного ужина мы разбрелись по своим местам для отдыха. Я устроился за пультом управления. В ходе экспедиций я не мог спать в отсеке для отдыха. Это было привычкой, выработанной за долгие годы работы мусорщиком, и, в принципе, меня всё устраивало.

Краска пошла и заняла своё почетное место на верхней полке в отсеке для девочек. Да… В этом чуде инженерной мысли было гендерное разбиение на две небольшие спальни. Моя напарница взяла книжки и ушла, чтобы откинуться на кровати и уделить немного времени изучению текстов бумажных артефактов из прошлого.

Нэк сначала сидел и делал какие-то записи и заметки. Потом он немного поспрашивал меня о самочувствии после использования его изобретений и с напряженным лицом ушёл в сторону небольшой лаборатории. В капсуле воцарилась полная тишина. Через некоторое время я полностью отключил внешнее освещение, а внутренне перевёл на самый минимальный режим. Так мы практически полностью скрылись во мраке подлёдья. В скором времени меня поглотил лёгкий и крайне приятный после прогулки, находок и ужина сон.

– Эй… Э-э-эй! – прошипела Краска, трогая меня за плечо. – Эй, только тихо, не шуми… – она приложила указательный палец к губам.

– А? Что? – я также заговорил шёпотом, понимая, что ситуация выходит за рамки стандарта и лучше делать так, как говорит напарница.

– Глянь, – медленно и аккуратно, словно боясь попасть рукой в дробильный аппарат, она показала вперёд, на лобовое.

– Что там? – я постарался быстро навести фокус, но это было не так просто из-за возраста, из-за того, что я только проснулся, и на глазах моих была тонкая плёнка пелены, сквозь которую я смотрел так, словно через слегка мутное стекло.

– А? – в шёпоте Краски я услышал вопрос.

– Что? – тут же автоматически спросил я.

– Уже нету, – сказала она, ошарашенно смотря на лобовое.

– А что там было, чего уже нет? – спросил я, ощущая что-то мерзкое внутри.

– Нечто похожее на силуэты, – сказала Краска.

– Силуэты?

Меня пробрало… честное слово! Меня пробрало! Я подумал о том, что один, ну ок, может, два раза могли быть совпадением, но повторная ситуация становилась закономерностью. А закономерность могла сказать о наличии, в нашем случае, того, чего быть не должно.

– Ты уверена? – спросил я всё так же шёпотом и посмотрел на слегка освещённое лицо моей напарницы.

– Да, совершенно уверена! – Краска кивнула, продолжая общение на волне «намного тише обычного».

– Я выйду, гляну, – сказал я и тут же обругал сам себя за беспечность и псевдогероизм.

– Может, не надо? – она была не в восторге от моего предложения.

– Не, наверное, надо. Только аккуратно, шепоточком, тихо и быстро, – вот что сказал я, понимая, что сам себя возненавижу, если не выполню то, о чём сказал.

– Смотри сам, – Краска пожала плечами.

На её лице отпечатались страх и недоверие. Она ещё раз посмотрела на меня.

– Слушай, действительно проще всего сейчас выйти, посмотреть и убедиться, что мы в этой области одни. Если же кроме нас тут кто-то есть, будем в срочном порядке искать выход из сложившейся ситуации и выселять с нашей временной жилплощади. Ну, или сами будем выселяться с занятой нами чужой. Тут уж как посмотреть! – сказал я, храбрясь и пытаясь успокоить себя.

– Так, погодь, этот гусь забрал чудо-пупер шлем… – сказала Краска. – Так что бери свой старенький и… подожди минутку.

Она пошла в сторону отсека для отдыха. Вернувшись, она протянула мне старенький пистолет и отдельно дала глушитель.

– О как! – я был удивлён. – Откуда у тебя такие винтажные приколюхи?! – я посмотрел на старенький пистолет «Беретта» и на устройство подавления звука. Оружие было приятно тяжёлым, хорошо ухоженным и удобно лежало в руке.

– Неважно, откуда, – сказала Краска, – я надеюсь, ты умеешь стрелять. Патроны стоят намного больше, чем жратва и многие другие услады, так что старайся не тратить понапрасну, оки?

Я кивнул в ответ. Отложил оружие на несколько секунд, чтобы надеть шлем. Затем, приготовившись к неизвестности, вооружившись с Краскиной руки, вышел во внешний мир. Я не стал брать фонарик, благодаря возможности моего старого головного убора включить прибор ночного видения. Также внезапно для себя я вспомнил, что мой шлем оборудован специальным датчиком, который позволяет считывать температурные диапазоны со всего окружения. Не раздумывая, я включил функцию тепловизора и принялся к внимательному изучению внешнего мира.

К моему и счастью, и разочарованию не было никаких следов чужаков. Даже обойдя вокруг нашей капсулы, я ничего не обнаружил. Только тишина, только запустение и лёгкий, неизвестно где возникающий и откуда исходящий гул. Конечно, последнее меня несколько волновало, но я заранее был уверен в отсутствии весомых причин для волнения. Таким образом, погуляв вокруг да около, я вернулся на борт нашего небольшого исследовательского центра.

– Ну, что там? – с нетерпением спросила Краска, посмотрев на меня своими большими и до охренения красивыми глазами.

– Знаешь, хотел бы я присесть тебе на уши и развесить там лапшички, но не хочу быть скотиной, ничего там нет, – сказал я, присаживаясь на место пилота.

– Но я же видела! – возмущенно сказала она. – Видела так, как тебя сейчас вижу!

– Послушай, милая, разве я сказал, что не верю тебе? – спросил я. – Разве я обвиняю тебя в чем-то или упрекаю?

– Нет, – смутившись ответила Краска. – Но я не могу понять, как?! Почему? Что?!

– Я тоже не могу понять того, что с тобой происходит, потому что ты уже не в первый раз ловишь белочку в этом месте, но… – я не успел договорить.

– Белочку? – лицо моей напарницы изменилось. Гамма непонимания разбавилась цветами любопытства. Я понял, что она срочно хочет сменить тему и больше не возвращаться к вопросу о том, что она кого-то видела.

– Ну да, это старое выражение, – я поддержал её стремление и, дабы ещё немного уйти от предыдущей темы, в своём ответе оставил место для получения последующего вопроса от напарницы.

– А что оно значит? – спросила Краска, не желая прерывать разговор на новую тему.

– Увидеть то, чего нет на самом деле, – коротко ответил я. – Раньше, обычно, если кто-то в состоянии измененного сознания начинал видеть галлюцинации, то говорили о том, что он поймал белочку.

– А что такое «белочка»? – спросила она, неотрывно смотря на меня.

– Это небольшой рыжий грызун с шикарным хвостом. Жили эти зверьки на деревьях, кушали небольшие фрукты, жучков и червячков, а ещё орешки, – я говорил и улыбался.

– А почему именно «белочку» ловить? – спросила Краска.

– Белочка – это белая горячка сокращённо. А белая горячка это – металкогольный психоз, конкретнее – делирий, связанный со злоупотреблением алкоголем. Возникала у хронических алкоголиков при выходе из запоя и продолжительном не-употреблении, – начал я с видом профессора. Краска не перебивала, она внимательно слушала до определённого момента.

– Так, ты чё, наехал на меня получается? – её лицо и голос наполнились серьезностью.

– В смысле? – я не понял того, почему поведение моей напарницы столь стремительно изменилось.

– Ты, получается, назвал меня алкоголичкой? – спросила Краска.

Она была напряжена.

– Не, я ж не в том смысле. Я так, устойчивое выражение из прошлого использовал, – сказал я в попытке оправдаться.

Краска смотрела на меня так, будто бы была готова меня убить. В глазах её стояли слезы до того момента, пока она не рассмеялась. Громко, по-детски.

– Вот это я тебя наколола! – она смеялась надо мной, тыча пальцем в мое лицо. Я был сконфужен и первые несколько секунд пытался осознать происходящее. Когда же до меня дошло, я тоже рассмеялся. Мне понравился тот небольшой пранк, который Краска провернула.

– Что вы тут как кони ржёте?! – из лаборатории вышел недовольный и заспанный Нэк. – Разве время отдыха подошло к концу? Нет! – он встал не с той ноги и был настроен крайне негативно.

– Ой, да ладно тебе, – Краска хихикнула. – Раньше выйдем, раньше вернёмся. А сейчас по энергетику, глюкозному батончику и в путь.

Поскольку никто уже не спал, мы начали собираться и готовиться к очередной вылазке. Освещение я врубил на полную катушку. По моим предположениям, если за нами кто-то и следил, то резкое повышение уровня света должно было отогнать всех тех, кто ошивался вокруг нашего транспортного средства, во всяком случае, я надеялся на это.

Примерно через сорок минут мы покинули надежную обшивку исследовательской капсулы и начали прикидывать, куда нам двигаться дальше. В предыдущем цеху мы оставили небольшой маячок, передававший уже посещенное местоположение. Согласно этому, было принято следующее решение: «Идем до предыдущего проверенного здания. От него строго перпендикулярно выдвигаемся дальше. По идее, за пять, может быть, десять минут мы найдем ещё один цех и сможем приступить к поискам», – такое предложение поступило от меня. Спутники просто согласились с таким планом, и мы моментально приступили к выполнению.

Краска оборачивалась всю дорогу; как бы она ни старалась храбриться, но выглядела напуганной. Я это заметил, но решил не подавать вида. Единственное, изредка посматривал на её состояние, чтобы предотвратить возможную внезапную вспышку паники. Когда-то раньше я уже наблюдал такое. Тогда человек, поддавшийся своему внезапному безумию, начал нападать на окружающих. Вгрызаться зубами в тонкие хрупкие шеи и рвать мясо – это было чем-то страшным, а начиналось с галлюцинаций.

Мы дошли до изученного здания достаточно быстро. Для этого мы даже не использовали иглы. Просто шли прямо по показанию предусмотрительно установленного жучка-транслятора. Прошлым днём обратно к капсуле мы также шли, используя высокие технологии. К сожалению, мой, точнее, наш с Краской скарабей не позволял такого, а ставить на него адекватное устройство слежения было делом затратным и бессмысленным. Внутри, как в свинцовом ящике, глушились сигналы, именно по этой причине все средства связи были выведены наружу, и со стороны исследовательская капсула смотрелась как утыканный проводами снежный ком. А снаружи: одноразовые – устанавливать дорого, а вечные – такие отваливались бы, если не после каждого спуска в бездну подледья, то через раз их приходилось бы устанавливать заново, а это ещё дороже и еще более непрактично.

Глава 7

Новый цех мы нашли быстро, на входе поставили иглу и вошли внутрь. Короткие тёмные коридоры сразу завели нас на рабочую площадку. Здесь были установлены сварочные посты. Мы проходили под кран-балками и изучали оставленные куски металла, что от коррозии превратился в пыль. Мы смотрели на странные большие аппараты, предназначение которых было утеряно. На небольших табличках были выбиты серийные номера и названия, которые нам ни о чём не говорили.

– Да… Вчера было лучше, – сказала Краска, проводя рукой по пыльному корпусу огромной машины, – Была нажива, интересности всякие, а тут много свободного пространства, неясная херь, и на этом всё.

– Может, попробуем найти какое-нибудь складское? – спросил Нэк и был прав в своём вопросе.

– Да, и если ничего не найдём, надо будет пошарить еще где-нибудь. Как минимум у нас будет возможность найти следующее здание и отметить его жучком, чтобы завтра не блуждать, – сказала Краска.

Я лишь молча кивнул в знак согласия, и мы зашевелились чуть активнее.

В итоге мы отыскали какую-то зачуханную кладовую. По наживе получилось не так много: несколько десятков концевиков, датчиков движения и пару сотен метров не самих широких токопроводящих жил. Всё это аккуратно было сложено в тележку и теперь толкалось перед собой. На поиски следующего цеха у нас ушло много времени. Нам не очень повезло, так как он был вмерзшим в лёд… Полностью вмёрзшим.

– Проклятье! – выругался Нэк. – Нам придется зайти в каждое из зданий, придётся прорубаться.

– Ты чё, с сугроба кубарем скатился? – спросил я, – Какое «прорубаться»? Мы на это потратим несколько дней, как бы не неделю или несколько недель! Это ж не просто: взял и расчистил!

– Во-первых, мне всё равно, – отрывисто сказал он. – А, во-вторых, у нас есть оборудование, которое поспособствует быстрому проникновению внутрь. Правда, нам придётся использовать капсулу, чтобы добраться до сюда и с этого момента начинать каждый наш день с этой точки. Как долго будет работать маячок в дырке, через которую мы сюда попали?

– Пару недель будет и светить, и подавать сигнал, не дольше, – ответил я, с предвкушением чего-то нехорошего. – Через девять дней мы должны собраться и направиться в ту сторону, чтобы обновить сигнализатор или, что ещё лучше, покинуть это место.

– Значит нам надо за два, максимум три дня зайти и выйти, – пробормотал Нэк. – Возвращаемся на капсулу и стараемся добраться сюда за оставшееся количество тепла!

– Но это же тупо и безрассудно! – возразил я, чувствуя не только подступающую панику моей напарницы и не испытывая особого желания к тяжелой и, возможно, бессмысленной работе.

– Не обсуждается! – сказал он. – Нам необходимо обыскать каждую щель, а если щели нет, то сделать её и обыскать!

– Ладно, танцует тот, кто платит, – сказал я.

– Что это значит? – спросил Нэк, посмотрев на меня с ненавистью.

– Ты платишь, ты танцуешь. То есть нам ничего не остаётся, кроме как сделать так, как ты говоришь, – спокойно ответил я, хоть мне и хотелось рассказывать о втором, менее радужном, для него, варианте. По лицу Краски было видно, что она тоже имеет в запасе одно из возможных развитий событий, с трупом одного исследователя в конце.

– Выдвигаемся! – его голос звучал смесью из ярости, презрения и страха.

Нам ничего не оставалось, кроме как поставить маячок и направиться в сторону нашей капсулы. Практически через час мы нашли наш замечательный экипаж. Ещё примерно час мы потратили на поиски места, с помощью которого мы смогли безболезненно проникнуть на территорию завода. Ещё минут двадцать мы искали тот самый цех или склад, который нам предстояло освободить ото льда.

– Выходим! – скомандовал Нэк, когда мы достигли необходимого места. – Сейчас буду показывать вам магию!

Мы сделали так, как он сказал. Сам наш пассажир немного задержался, но вышел с каким-то не совсем понятным с виду прибором.

– Что это? – спросила Краска, пытаясь в плохом освещении рассмотреть странное устройство.

– Смотри внимательно, правда, надо подняться чуть повыше, – сказал Нэк и взобрался на крышу исследовательской капсулы, – потом он вскинул странное устройство так, как вскидывают тяжёлое огнестрельное оружие. – А вот теперь… – он нажал на кнопку, которая сработала как курок. Из отверстия вырвалось несколько не очень длинных прутьев, которые вонзились в лед на несколько метров.

– О как… – я заинтересованно посмотрел на оставленные дырки.

– Только не подходи, – сказал Нэк. – Сейчас начнется самое интересное, – мы замерли в ожидании.

– И? – спросила Краска, которой, возможно, было интереснее всех.

– Внимательно слушай, да! – недовольно прошипел он.

– Я слышу какое-то странное шипение, – сказал я, не понимая происходящего.

– Я тоже… – сказала Краска, которая также просто стояла, смотрела и не понимала того, что сделал исследователь.

– В этой малышке, – он погладил что-то отдаленно похожее на ружье, – специальные штыри. Использовано специальное химическое соединение, которое нагревается при контакте с водой. А с водой контакт появляется в любом случае, так как при выстреле оболочка нагревается. Так же можно отрегулировать глубину вхождения в лёд, чтобы безопасно очищать необходимые места. В итоге мы получаем высокотемпературный испаритель с простой системой введения.

– Неплохо, – сказал я, вспоминая свой последний раз, когда приходилось зачищать помещение. Тогда пришлось практически месяц работать долотом и пилой, начиная сверху, медленно спускаться вниз и выносить, выносить, выносить лёд.

К концу этого долгого дня наши термодатчики показывали, что тепла практически не осталось, а это говорило о том, что необходимо набить желудки и завалиться спать. Мы разделились, чтобы поступить так. В итоге Краска направилась на кухню. Нэк объяснил мне принцип действия устройства перезарядки и общий смысл применения ружья, после чего отправился в лабораторию, оставив меня заниматься делом и тем самым сокращать количество оставшейся работы. В принципе, с этим я был согласен и поэтому аккуратно очищал своды здания.

Штыри вонзались в лед и превращали его в воду и туман. Первое стекало и тут же замерзало длинными неровными полосами. В скором времени я увидел то, насколько мощной может быть сосулька. Такая могла не просто раздавить, а превратить в мокрое место, которое, при такой температуре, мгновенно стало бы частью все той же сосульки. Второе, то есть туман, садился на любые поверхности, обволакивая собой так, как может обволакивать воздух.

«Не то чтобы в происходящем мало смысла… Я продвигаюсь вперёд и сейчас могу сказать, что это не цех, а ангар. Возможно, чисто складское помещение», – думал я, наблюдая за тем, как ледяная площадка из новозамерзшей жидкости подо мной становится все более весомой и уже подступает к временному убежищу в виде капсулы, предназначенной для проведения исследований нашего холодного мира.

Краска вышла на внешняк, чтобы позвать меня на ужин. К этому моменту я приноровился топить застывшие водные массы и придумал для этого свою уникальную систему, которая заключалась в количестве и направленности выстрелов. Итого, за один раз я выстреливал три прутка. Два параллельно друг другу и один намного ниже и по центру между первыми. Это позволяло растопленному льду с первых двух мест попадать в образованную полость от третьего или, как вариант, превращаться в испарение. Из-за этой технологии видимость очень резко и сильно упала практически до нуля, но в шлемах была система связи, которая и выручила нас.

– Эй, я не вижу тебя, – проговорила Краска в свой микрофон.

– Я там же, на крыше, – сказал я, пытаясь рассмотреть очередные несколько точек для выстрелов, но образовавшийся туман был слишком плотным.

– Заканчивай и спускайся, ужин готов, – проговорила Краска. Точнее, я услышал её голос, пробивающийся сквозь шорох помех.

«Помехи? – меня это действительно удивило. – Я не слышал помех уже много лет, кажется, они ушли в прошлое вместе с теми протоколами связи, которые использовались раньше», – думал я, спускаясь по лестнице на боку исследовательской капсулы.

Мы поужинали, и каждый занял своё место. Я отдыхал, вновь пялясь в бесконечную темноту подледья. Из отсека для девочек раздавались неразборчивые слова неспокойного сна моей напарницы. Нэк заперся в исследовательском отсеке. Я впервые заметил, что двери могут закрываться на цифровой замок. Это случилось в тот момент, когда на совершенно белой стене справа от двери отобразился ярко-красный замочек.

«Интересно, чем он планирует там заниматься?» – вот о чём я подумал в тот момент, когда увидел специальный значок.

Сейчас же я пребывал в среднем состоянии между сном и бодрствованием. Передо мной была распахнута бескрайняя пасть неизведанного ранее мира, покоящегося подо льдом пространства, с лёгкостью способного ввести неподготовленную психику и восприятие обычного человека в крутое пике. Я это наблюдал раньше. От этого я старался оградить и Краску своим присутствием и теплыми словами.

«Это место в прошлый раз не так воздействовало на нас. Такое ощущение, что тут действительно кто-то поселился. Невидимый, страшный и голодный», – думал я сквозь свое странное состояние, граничащее между отдыхом и бодрствованием.

Появилось нехорошее чувство, будто бы кто-то следит за мной. Я почувствовал это даже сквозь закрытые веки. В один миг с появлением этого чувства ко мне вернулась способность мыслить. Глаза открывать я не стал, лишь чуть приоткрыл один. Так, чтобы сквозь лес ресниц посмотреть на лобовое. К моему облегчению, там никого не было. Убедившись в этом, я полностью раскрыл глаза, чтобы несколько раз моргнуть и снять со зрачков тонкую пленку сонливости. Проделав это нехитрое действие, я вновь посмотрел на лобовое, и меня вновь что-то насторожило. Первые несколько секунд я сам не понимал того, что конкретно мне не нравится, а потом заметил и ужаснулся. Это были отпечатки ног на осевшей тонкой корке льда, оставленной после освобождения части складской территории ото льда.

«Это что такое?! Это что, детские следы?!» – подумал я, понимая, что и душа, и сердце забились в пятки и трясутся от страха. То, что я видел на лобовом, действительно походило на отпечатки маленьких человеческих ножек, мне хотелось закричать. Сквозь плотно сжатые зубы мне хотелось орать от страха. Такого я не ожидал увидеть, о таком, я даже подумать не мог!

«Тихо! Подожди… тихо! – я начал рассуждать логически. – Это может быть продолжением моего путешествия по Фобеторовым закоулкам мира сновидений, но как отсюда вырваться?» – подумал я и постарался представить своё пробуждение, но этого не получилось сделать.

Я постарался двинуть рукой или ногой, но не смог. Это было странным и не до конца понятным явлением для меня, так как я внезапно осознал, что действительно сплю и не могу проснуться. Меня мучали удушье и чувство преследования.

«Давай! Давай, просыпайся, тупой кусок мяса! – думал я по мере того, как пространство внезапно начинало сужаться. – Мара! Пошла прочь, Мара! – внезапно для себя я вспомнил это имя злого духа, демона, садящегося по ночам на грудь и вызывающего дурные сны с чувством удушья из-за веса демона, удобно расположившегося на груди спящего. – Мара! Отпусти меня, дрянь!»

В какой-то момент получилось двинуть рукой, и это стало тем самым минимально необходимым движением для того, чтобы стена, удерживающая меня по ту сторону от реальности, рухнула.

– Ух! – я вскочил в шоке от произошедшего и тяжело дышал, жадно хватая губами воздух. – Ух, меня заплющило! – хрипящим голосом произнёс я и поднял свои глаза на лобовое, с которого всё началось. Тонкие плёнки не сошедшего с глаз сна мутным стеклом предстали перед тем, что я хотел увидеть и видел на самом деле.

Пришлось протереть глаза для того, чтобы убрать тонкие сонные пластинки и остатки песка, оставленного песочным человечком. Только после этого я вновь устремил свой взгляд на покрытое тонкой коркой инея лобовое стекло, чтобы не увидеть там маленьких следов… Таких, какие могли бы оставить дети на теплом песке, если бы тот существовал.

– Ну вот и хорошо, – сказал я шёпотом, чтобы не спугнуть чувство спокойствия. Почему-то я не хотел смотреть наверх. Так, будто бы заранее знал, что вру себе, или потому, что боялся поймать ту же болезнь, что могла поймать Краска, или из-за совокупности этих нескольких факторов, которые не обнадеживали. Я встал со своего места и пошел к женскому отсеку, чтобы разбудить её и попросить, чтобы уже она посмотрела на смотровое стекло.

– Роднота… род-но-та-а! – чуть прибавляя силы своему голосу, не заходя в комнату, тихо произнёс я в попытках разбудить свою напарницу. – Краска, девочка-а-а! – но мои попытки были тщетны. Я прислушался и в тишине спокойной ночи я слышал тяжелое дыхание.

– Да что ж такое?! – произнёс я, врываясь в комнату для девочек. Краска, упершись на лопатки, выгнулась и стояла в этой ужасающей позе. Руки её были сложены около горла. Каждый частый вдох и выдох сопровождался тяжелым хрипом. От увиденного меня сначала бросило спиной к стене, но, быстро совладав с собой, я в один прыжок приблизился к Краске и начал трясти её, схватив за плечи.

Спустя несколько очень длинных мгновений та сначала закричала, а после открыла глаза. Там читались шок, паника, страх. Она отмахивалась от моих рук и забилась в угол своего спального места. Краска обхватила руками колени, и некоторое время просидела так, сотрясаясь от ужаса. Взгляд её был направлен в никуда, стеклянные глаза буравили полумрак.

– Что… что это было? – проговорила Краска, спотыкаясь о слова.

– Это был очень плохой сон, – сказал я, понимая, что если я сейчас поведу её показывать то, что увидел сам, то её это добьет.

– А что ты тут делаешь? – спросила она, посмотрев на меня, сидящего на полу отсека для девочек.

– Мне показалось, что тебе плохо. На мои вопросы ты не отвечала, вот я и зашёл, – сказал я, чтобы не вдаваться в подробности.

– М-м-м, ясно, – коротко ответила она в самой ненавистной мной манере.

– Я пойду, наверное, нашего заказчика, так сказать, проверю, – сказал я, тяжело поднимаясь с пола с намерением проверить самочувствие Нэка.

Выйдя из небольшой комнаты, я прошёл вперёд, прилагая все усилия для того, чтобы не посмотреть на лобовое стекло. Из-за закрытой двери раздались громкий крик и удары. Я напрягся, из комнаты для девочек показалась Краска с пистолетом в руках. Её трясло, и тут я понял, что надо действовать быстро, иначе в нашей команде станет на одного меньше.

– Тихо-тихо-тихо! – я направился в сторону своей напарницы. – Давай лучше я? – из-за двери раздавались удары и крики. – Отдай мне пистолет, я стрелять умею, – быстро, но при этом аккуратно, я подошёл ближе к Краске. Та, уже охваченная и паникой и истерикой, смотрела на меня. В слабом освещении у меня получилось разглядеть, как слезы и сопли скатываются по её лицу, но также я увидел, что голос рассудка не покинул Краску: она разжала пальцы и передала мне пистолет.

В этот же миг красный символ замочка исчез с панели справа от двери, а мне пришлось приложить немало усилий, чтобы принять позу, из которой мне удобно было бы вести прицельный огонь.

Из комнаты выскочил взлохмаченный, перепуганный, матерящийся исследователь; он махал руками, а движения его походили очень странный то ли танец, то ли бой с тенью в исполнении ребенка. Я пытался придумать какой-нибудь адекватный способ выключить бывшего коллегу, но не смог придумать ничего лучше быстрого прямого удара в челюсть, от которого Нэк упал и растянулся на полу. Краска в этот миг уже сидела в углу, вновь обхватив колени руками. Я чувствовал себя в эпицентре не-происходящих событий, так как событий было много, а вот сказать о том, что что-то определённо происходило, было нельзя.

Через несколько минут Нэк пришёл в себя, сел на полу и посмотрел на меня мутным взглядом. Краска на этот момент уже сидела на месте второго пилота и смотрела на пульт управления. Со стороны показалось, что она задремала.

– Что произошло? – спросил Нэк, скользя взглядом по стенам, приборам и стараясь не смотреть на нас.

– У тебя случилась истерика, или припадок, или… – я не успел договорить, потому что Краска перебила меня.

– Белочка… – сказала она траурным голосом.

– Короче, ты выскочил из своей этой каморки и начал бегать с криками, а потом отключился, – сказал я, не желая продолжать столь лаконичное и информативное повествование.

– Я чувствую, – сказал бывший коллега, ощупывая область, по которой пришелся удар. – Ладно, всё равно спасибо, – скупо сказал он. – Но что это было?!

– Сложно сказать… – ответил я. – Какое-то общее помешательство.

– Подожди, общее? – Нэк напрягся. – То есть тебя тоже накрыло, так? – и члены экипажа с подозрением уставились на меня.

– Да, было. Что-то больше похожее на то, что увидела или почувствовала Краска, – сказал я.

– А конкретнее? – спросил Нэк.

– Конкретнее – множество собирательных образов, не более, – сказал я и небрежно, очень быстро, бросил взгляд на лобовое стекло. Туда, где недавно видел большое количество детских следов.

– А вот это уже интересно, – сказал Нэк, который, как-никак, никогда не был глупцом. – Что у нас там? – прозвучал риторический вопрос, и он направил свой взгляд в сторону лобового стекла. Теперь и я открыто посмотрел туда, и Краска направила свой взгляд в ту же сторону. Повисла гробовая тишина.

– И? – спросил Нэк. – И что ты туда зыркнул?

– Да так, привиделось, – ответил я, выдыхая с облегчением и мыслью о том, что действительно просто показалось. Напоследок я ещё раз посмотрел наверх, только теперь присмотрелся: вроде бы, всё было нормально, но меня напряг слегка видимый развод. Такой, какой мог оставить тот, кто пытался скрыть следы своего присутствия. Я увидел это, после чего мотнул головой, отгоняя эту мысль от себя, не желая играть в эти игры разума.

– А что привиделось? – спросил Нэк, и от одного воспоминания у меня по спине потянуло холодом.

– Неважно, – коротко, раздражённо ответил я. – Давайте завтракать и начинать работу. Пока Краска готовит, я чуть отодвину капсулу, иначе мы покроемся тонкой ледяной коркой и в какой-то момент рискуем не выйти, – после этих слов все посмотрели на иней, осевший на лобовом стекле.

– Да, в этом есть смысл, – сказал Нэк, заходя в свою каморку. – В таком случае, вы пока тут работайте, а я кое-что проверю, – сказал он и скрылся за дверью.

– Как ты, родная? – спросил я, подходя к Краске, которую по-прежнему колотило.

– Нормально, – проговорила она с трудом.

Никогда прежде я не видел свою напарницу в таком состоянии. Это был нервный срыв. Полноценный, полномасштабный конкретный нервный срыв.

Глава 8

Пока Краска трясущимися руками готовила завтрак, я сначала очистил лобовое, и для этого пришлось шагнуть в мёрзлость и воспользоваться специальным скребком. Потом отогнал наш экипаж на пару сотен метров в сторону. К этому моменту всё было готово. Напарники ждали меня, сидя за столом. Исследователь выглядел крайне загадочным и задумчивым, Краска потихоньку отходила от потрясения.

– Что ты там проверял? – спросил я Нэка.

– Колебания электромагнитных волн. Помимо этого смотрел возможные звуковые колебания и попытался проанализировать световые волны, – сказал тот, не покидая рамок своей озадаченности.

– И? – спросил я, понимая, что бывший коллега зацепился за произошедшее и теперь будет выжимать информацию из воздуха.

– Ничего, – сказал он.

– В смысле? – в один голос затупили мы с Краской.

– Обычно есть хоть что-то, даже в нормальном состоянии, а тут… вообще ничего, – сказал он, а потом задумался. – То есть ничего необычного, Всё максимально среднее и приближается к идеальному, никакого остатка от какой бы то ни было бури… световой, электромагнитной или чего-то наподобие взрыва, вообще ничего аномального.

– И что именно тебя напрягло? – спросила Краска, но ответ она получила не от Нэка, а от меня.

– Отсутствие наличия аномалии, – сказал я, основываясь на произошедшем и на том, что не по себе стало не только мне.

– Улавливаешь… – сказал он. – И что это может значить? – он обратился ко мне, не желая озвучивать свои догадки.

– Как минимум радиацию, – сказал я. – А как максимум – это может быть чем угодно, и это что угодно можно искать достаточно долго, – мне было и интересно, и страшно одновременно.

– Именно, – Нэк кивнул. – И это в самом лучшем случае, – сказал он, и в глазах его на секунду мелькнул страх. – Так же это может быть каким-нибудь существом, способным проникать в сознание, и до того момента…

– Заканчивай фантазировать, – сказал я, почувствовав пробежавший вдоль позвоночника холод. – Ничего такого быть не может. На этой планете жить вне исследовательских лабораторий невозможно. Так что тут никого, кроме нас, нет, – проговорил я, хотя, в мыслях вновь очень отчётливо видел те небольшие следы человеческих ног на лобовом стекле.

– Ладно-ладно… – Нэк и сам поежился от образов, мелькнувших в его голове. – Быстро заканчиваем здесь и быстро валим отсюда, иначе, чую, ничем хорошим для нас эта прогулка не закончится.

– А у тебя только одно такое ружье? – спросила Краска.

– Да, – ответил он, – и нам придётся пользоваться только тем, что у нас есть.

– Это и хорошо, и плохо. Хорошо потому, что мы не сможем создать непроглядную дымку из испарений за пару секунд нашей работы, а плохо потому, что туман, который в любом случае образуется… С ним, по-хорошему, надо что-то делать… – сказал я. – Был бы у нас каплеуловитель, помощнее, было бы куда удобнее, быстрее и проще.

– Есть, – холодно сказал Нэк. – Я как раз просматривал основные принципы использования и думал, можем ли мы его использовать с пользой нашей кампании.

– И как? – спросила Краска, которая не до конца понимала, о чём идет речь.

– Хочешь сказать, у нас более приятный выбор есть? – спросил я несколько раздраженно.

– Выбора нет, – Нэк пожал плечами. – Есть то, что есть. Делаем быстро, смотрим и сваливаем отсюда. Точка.

– В таком случае, пока вы тут доедаете, я пошел наружу. Пушку придётся тащить ручками, – сказал я. – Каплеуловитель какой по габаритам?

– Немаленький, – скупо ответил Нэк.

– Тогда возьмете тележку. А ещё скажи: каморка маленькая, откуда у тебя там столько всего? – спросил я, посмотрев на Краску, которая тут же заинтересовалась этим вопросом.

– Это всё аккуратно встроено и разложено по всей исследовательской капсуле. Надо знать, что и где лежит, – сказал Нэк и вопросительно посмотрел на нас. – И кого ждем? Начинаем двигаться или как?

– Шлем давай, да? – это был риторический вопрос. Нэк немедленно нырнул в свою комнатку и вынес оттуда три головных убора. – Я там пару функций удобных для предстоящих работ прикрутил. Будешь стрелять, увидишь как работает, – сказал он, наблюдая за мной взглядом, полным усталости.

– Не вопрос, – сказал я, забирая с собой большое и достаточно тяжёлое устройство для топки льдов. – Я, наверное, буду начинать без вас. Как подойдёте, врубишь адские устройства, и, начиная с этого момента, будем работать вместе. Возьмите ледорубы на всякий случай. Думаю, так, если что, работа бодрее пойдет.

Мы сделали так, как договорились. Три штыря в лёд, затем ледорубы в руки и вперёд. Так мы работали весь день. Присобаченная функция прицеливания оказалась очень удобной в использовании, и я даже переступил через свою гордость и похвалил бывшего коллегу по исследовательской лаборатории за прекрасно выполненную работу.

Уставшие в хлам после двенадцати часов работы, мы встали перед дверьми ангара, чтобы посмотреть на тот объём, который проделали за отведённое теплом в наших телах время. Оказалось, что мы умудрились проделать очень и даже очень большой путь, и это с учетом комплексной работы штырей с каплеуловителем, с ледорубами и периодической уборкой сколотых кусков льда в сторону. Иногда мы использовали лебёдку на капсуле, чтобы вытащить тавровые балки. Это, кстати, так же помогало расчищать помещение. Правда, те предметы, которые мы бережно извлекали из толщи льда, вселяли неуверенность и сомнения по поводу того, что мы найдем тут то, что ищем, и по-хорошему уже надо переходить в другое место. Именно это я и предложил за ужином после приятного душа. А чтобы его принять, мы использовали те глыбы льда, которые откалывали. Все капсулы уже около двадцати лет были оборудованы небольшими душевыми кабинками с теплоэлементами, которые прекрасно топили лёд и заполняли бункер. Так, потратив определенное количество времени на заготовку льда и его растопление, можно было смыть с себя грязь, пот и усталость в конце тяжёлого трудового дня.

– Слушай, мне кажется, что нам надо перейти в другое место, – сказал я, обращаясь к Нэку.

– Думаю, в этом есть смысл. Мы продвинулись практически к центру, но ничего так и не нашли и, возможно, вообще ничего не найдём, – сказал он.

– А я думаю, что вы оба неправы, – сказала Краска. – Раз начали заниматься, надо закончить. Может и такое быть, что в самом загаженном мухами углу будет небольшой склад, где хранится то, что ты ищешь. Или как минимум какая-нибудь часть от того, что ты ищешь.

Мы задумались над словами напарницы.

– Возможно, и в этом тоже есть смысл, – сказал Нэк. – Вот только эти возможности взаимно противоположны и я, честно говоря, не могу сделать выбор, – он виновато пожал плечами.

– В таком случае, давай поступим так, как сказала наша милая спутница, – вклинился я. – Думаю, один день, в этом случае, большой роли уже не сыграет. Самое главное для нас: хорошо отдохнуть и приступить ко второй части очистительных работ. Есть ещё другой вариант: мы начинаем, смотрим, что и как, и если вдруг поймём, что дальше только пустота, быстро свернёмся и отправимся искать что-нибудь ещё. Как вам такой вариант? – спросил я и внимательно посмотрел на сидящих со мной за одним столом.

– Разумно, – кивнула Краска, которая постепенно приходила в себя. Тяжёлый рабочий день, наполненный физическим трудом, кажется, смог отдалить её от мыслей, связанных с произошедшим в прошлую ночь. Однако же, когда мы закончили ужин и решили разойтись на отдых и восполнение количества тепла, она сообщила о том, что останется на месте второго пилота и постарается отдохнуть в положении полулёжа. Я расположился в своём кресле первого пилота и очень быстро провалился в крепкий сон.

– Что за звук? – я услышал голос Нэка, который тряс меня за плечо. – Ты слышишь? Что за звук?!

Я открыл глаза и попытался найти Краску, не осознавая того, что боюсь и переживаю за неё. Найдя её крепко спящей на прежнем месте, я выдохнул.

– Ты о чём? – я отвечал по выработанной за последнее время привычке. – Какой звук? – спросонья не понимая, о чём идёт речь, я тут же начал прислушиваться, ибо последние события вынуждали быть постоянно настороже.

– Тихо-тихо, – прошипел Нэк, перебивая меня.

– Если ты и дальше будешь шипеть, я ни хера не услышу.

После чего я начал прислушиваться. Мы замолкли и замерли. Несколько секунд полной тишины вновь напомнили мне о галлюцинациях.

– Тебе показалось, – возразил я, и вновь свой трон заняла леди Тишина.

– Только что смолкло! – сказал Нэк, и по его внешнему виду было видно, что тот находится в состоянии близкому к панике, страху и истерике.

– Это у тебя в голове смолкло, – ответил я едко, хотя, если быть честным, напрягся. – Где там твои чудо-аппараты для считывания показаний из окружающей среды?

– Пойдём, – кивнул Нэк и тихо проследовал в лабораторию, зовя меня за собой.

– Так-то неплохое ты себе место дёрнул, – сказал я, увидев, что это место достаточно большое и, как бы то ни было, уютное. – Где анализатор? – спросил я в попытках понять, в каком месте бывший коллега может хранить аппарат. Он в этот момент подошел к стене и набрал на экране какую-то комбинацию, в результате чего часть стены раскрылась, и оттуда исследовательская капсула выставила аппарат на пол.

– О, я помню эту штуковину! – радостно сказал я. – А ну-ка, давай в сторону, батька вспомнит, что куда вставлять, – спародировав старческий голос, я оттолкнул его в сторону.

– Ну, давай! – язвительно высказался Нэк, но пододвинулся, предоставляя мне место для творческого полёта мысли в изучении звуковых, световых, электромагнитных и вибрационных показателей. Я начал работать, со скрипом вспоминая, как задавать настройки, выводить результаты на печать и просматривать полученные цифры, и просидел минут двадцать. Всё это время бывший коллега терпеливо наблюдал за моими потугами. Иногда он вставал со своего места, подходил, смотрел через плечо, после чего возвращался обратно. Меня это раздражало, но не сильно.

– Так, – сказал я, закончив смотреть на цифры на тонкой бумаге. – Я ничего не могу понять из того, что могу прочесть здесь; может, ты глянешь? – и протянул длинный, упрямо не желающий лежать ровно пергамент. Нэк, просмотрев результаты, начал проговаривать что-то неразборчивое. Через несколько минут озадаченный исследователь подошёл к машине-анализатору, и его пальцы вновь застучали по сенсорному дисплею. Через пару минут непрерывного клацанья он получил ещё один длинный свиток с показаниями, а после, сев за стол, принялся за изучение двух крайне информативных полотен с буквами и с цифрами, которые были в приоритете.

– Так, ты не накосячил, – сказал он, присматриваясь. – Что же всё это может значить?!

– Странно, – я действительно думал, что допустил где-то ошибку из-за длительного отсутствия практики, но Нэк подтвердил обратное. – И как ты думаешь, что всё это может значить?

– Честно говоря, в душе не имею, – ответил тот с легкой нервозностью в голосе. – Я же уже говорил, что все тесты в прошлый раз также выдали полное отсутствие каких бы то ни было показателей.

– Может, анализатор накрылся? – спросил я, посмотрев на странный на вид аппарат, стоящий на полу.

– Такое тоже может быть, но маловероятно, – Нэк пожал плечами. – Мы комплектовали новым устройством, проверенным на сто процентов, чтобы исключить возможность вот такого вот.

– То есть тут у нас пятьдесят на пятьдесят? – хмыкнул я.

– Что ты имеешь в виду?

– Либо да, либо нет. Либо всё норм, либо никогда такого не было, и вот опять.

– Так что делать будем? – он был взволнован. – Нас плющит всё больше и больше. Как бы не было беды.

– Смотри, есть несколько предложений: первое – мы валим отсюда, чтобы проверить оборудование, толкнуть уже собранное и запастись заново; второе – мы продолжаем искать производные части фильтров, без спешки и суеты и возвращаемся срок в срок; и третий вариант – мы отправляемся, берём уже готовые фильтры со склада и возвращаемся на ИЛ, – я говорил спокойно, взвешивая каждое слово.

– Мне необходимо подумать над всеми вариантами, – холодно ответил Нэк. – Если мы вернёмся на ИЛ без фильтров, останется вариант того, что нам дадут распоряжение повторить вылазку. А если вернёмся с полной загрузкой, вам в любом случае придумают новое, не менее интересное, задание.

– Да, к сожалению, нас вряд ли теперь освободят от посылок, выгодных для исследовательского центра, – сказал я с пониманием, – если, конечно, мы не свалим. А мы не сможем нормально свалить без нашего скарабея. А на этой девочке мы точно не уйдём, – нас вычислят в течение пары часов, и будет жопа. Думай. Времени у тебя до утра, – я посмотрел на часы, вызвав их определенным поворотом руки. – Только не забудь поспать. Всё равно и тебе, и мне надо отдохнуть. Иначе кому ты тут нужен без минимально необходимого для проведения работ тепла в твоём организме?

Раздражённо хмыкнув, я вышел из комнаты, которую облюбовал Нэк. Пройдя к месту первого пилота и устроившись в нём полусидя-полулёжа, я приготовился с головой провалиться в сон. И так и случилось бы, если бы не одно «но», которое выманило меня из моей комнатки внутри собственного сознания. Это было учащённое дыхание моей напарницы, которая спала рядом. Сначала дыхание было просто учащённым, а потом создалось такое впечатление, словно кто-то не давал ей сделать вдох. Я было дернулся, чтобы вывести её из сна, но потом решил понаблюдать за тем, что будет дальше.

Внимательно наблюдая за Краской, которая начала ворочаться на своём месте, мне казалось, что наша проблема кроется на самой своей поверхности. Я смотрел на свою напарницу до того момента, пока моя голова сама не развернулась, чтобы посмотреть на лобовое стекло. Там, на долю секунды, мелькнуло что-то такое, что темнее самой тьмы. Потерев глаза и вновь посмотрев наверх, я там ничего не обнаружил, если не считать небольших отпечатков ног.

Кровь застыла у меня в жилах. Дыхание Краски потихоньку начало приходить в норму, в то время как моё сердце билось так, будто бы в компрессор насыпали песка и тот готовился к тому, чтобы взорваться, разлетевшись на множество кусков. Я ещё раз протер глаза и посмотрел туда, где только что видел отпечатки детских ног, но там уже ничего не было. Ни малейшего намёка на то, что я видел.

«Надо валить отсюда, – подумал я. – Да! Это может быть игра моего заскучавшего в полумраке разума, но то, что я только что увидел в более-менее сознательном состоянии, имеет две внятные трактовки: либо это просто забава моего мозга, либо я действительно погнал гусей, а это огромная опасность для остальных членов экипажа».

– Погоди, – пробормотал я себе под нос, садясь в кресло первого пилота, – нас опять всех колбасило и опять каждого по-своему. Но почему какие-то образы вижу только я? Или успеваю увидеть только я?! Спасибо годам изучения нашего мира! – усмехнулся я сам себе.

В действительности за годы сбора мусора моя нервная система окрепла до состояния, близкого к профессиональному игроку в покер, а самообладание практически стало вторым именем. Это давало мне уникальные практические навыки, которые приравнивались к суперспособностям в нашем замечательном мире.

– Но не могло же мне в очередной раз показаться? – продолжал я разговаривать сам с собой, и это скорее был риторический вопрос, нежели моё желание найти конкретный ответ. К этому моменту мой пульс пришёл в норму, и я решил понаблюдать за обстановкой вокруг, ожидая, что же может произойти дальше. Так же я чувствовал ответственность за Краску и понимал, что я – единственный, кто может её защитить. Хотя, если быть откровенным, то я был единственным, кто за неё беспокоился и делал хоть что-то для её безопасности.

Краска понемногу успокаивалась, её учащённое дыхание проходило, и кошмарный сон, видимо, перестал её преследовать, поскольку теперь она мирно посапывала в кресле второго пилота.

Произошедшее заставило меня задуматься на тему правдоподобности существования неких живых организмов. От этих мыслей я ощутил нечто подобное тому, как если бы прокатился голой спиной по неровному льду: и холодно, и кожа ошмётками сдирается с мяса и с костей.

«Ну не может быть такого, не может быть такого, что во внешнем мире кто-то или что-то есть! – мои мысли были слишком слабой попыткой успокоить самого себя. – С другой стороны, может, именно это может объяснить причину появления этих полостей подо льдом? Наличие здесь организмов, которые поедают лед? Нет, это звучит слишком неправдоподобно».

Не столько потому, что эта теория звучала слишком глупо, а потому, что я боялся поверить в такую реальность. Моя голова по умолчанию начала думать об эффективном оружии, способном бороться с потенциальным противником, что очень круто прячется и живёт под коркой, окутавшей планету и, что этот противник обладает возможностью дистанционного воздействия на человеческие мысли.

– Не-не-не, быть такого не может; это лишь дурное воздействие среды, в которой мы очутились, и, возможно, радиации. Или просто окружающей среды. И мы ничего не можем поделать с этим и уж точно ничего не можем определить из-за сломавшегося анализатора, – чем больше я уговаривал себя, тем больше понимал, что случайности зачастую очень условны и далеко не всегда случайны.

Глава 9

Утро наступило внезапно, во всяком случае, для меня. На тот момент датчик тепла перевалил за половину в сторону цифры «0». Таким образом, я понял, что этот день либо будет тяжелым, но не очень продолжительным, либо будет разбит на несколько высокоинтенсивных интервалов, разбавленных сном, и это разобьет меня в итоге на мелкие кусочки.

– Ты чего такой потасканный? – спросила Краска, когда проснулась и посмотрела на меня, уставившегося стеклянным взглядом на прозрачную поверхность лобового стекла. Я дернулся от её голоса и покинул почетный пост.

– Что-то не спалось мне всю ночь, – ответил я и активировал часы и другие датчики, вмонтированные в рукав термокостюма. Тогда я и узнал о том, что количества тепла в моем организме, как количество крепкого прозрачного напитка, недопитого девушкой – на донышке.

– А что так? – спросила Краска.

– Да так, снилось мне всякое, непотребное, – мой ответ был краток по двум причинам: первая – я не хотел вдаваться в подробности, чтобы не беспокоить свою напарницу, вторая – в комнату вошел Нэк, который выглядел не менее помятым, нежели я.

– О, ещё один как через кишки прошедший! – Краска была бодрой и веселой. От влияния минувшего дня ничего не осталось. Даже не было ощущения того, что ей снилось что-то плохое. Ощущения не было, а факт был. И от этого факта мне настолько стало не по себе, что я хотел высказать всё, что думаю насчёт нашей экспедиции, и настоять на мгновенном прекращении, но я прекрасно понимал, что с пустыми руками всё-таки нам лучше не возвращаться.

– Быстро завтракаем и выдвигаемся! – я был хмур и уже ругал себя за пытливость. – Что у тебя с теплом? – спросил я у Нэка.

– Половина, – ответил тот, сделав махинации рукой и посмотрев на собственные показатели.

– Плохо, – прокомментировал я. – У меня меньше половины…

– Вы совсем охренели?! – спросила Краска, разведя руками и посмотрев на нас, как на торгаша, пытающегося обмануть.

– Завтрак, – сказал я, не обращая внимания на неё. – Потом я работать, а ты спать. Поиграем в смены: как встанешь, я упаду ненадолго, после чего присоединюсь к вам. Задача «максимум» на сегодня: закончить с эти грёбаным ангаром и найти другой. Пешком или с использованием капсулы.

– Так точно! – проговорили спутники.

– Пойдём готовить оборудование, – я махнул рукой Нэку.

Тот кивнул в ответ, и мы покинули наше убежище. Краска начала готовить. Мы знали, что с этого момента в нашем распоряжении двадцать-тридцать минут времени.

– И о чем ты всю ночь думал?

– Судя по твоему оплывшему е… лицу, – сдержался в своём порыве Нэк, – о том же, о чём и ты.

– Ох, сомневаюсь. В любом случае думаю, мы достигнем солидарности в вопросе скорейшего окончания нашей миссии здесь и возвращения на нашу ИЛ для рекомплектации и новой небольшой подготовки, в том числе светового оборудования. Что скажешь?

– Как бы я ни сопротивлялся, но что-то мне подсказывает, что надо согласиться с тобой и сделать так, как ты говоришь.

– Я тоже вне всякого восторга касаемо нашего дальнейшего совместного времяпрепровождения, – сказал я и посмотрел на того, кому напрасно доверил тайну своих исследований много лет назад.

– Давай так, заканчиваем этот амбар, ставим здесь маячок, затем отправляемся за фильтрами и возвращаемся на ИЛ. Ты же понимаешь, у нас нет права приехать пустыми? – Нэк говорил тихо, степенно, размеренно.

– Да, понимаю, – мы помолчали после моего высказывания. – Ладно, раз другого выхода нет, а рисковать не очень хочется, значит, стоит поступить так, как будет безопаснее и удобнее для всех.

В это время мы занимались подготовкой и транспортировкой оборудования к месту плавления льда. Я в очередной раз удивился тому, как быстро мы продвинулись за прошлый день. Наверное, этому способствовали плохая ночь и желание отвлечься от оставшихся образов, скопившихся на тонкой кромке восприятия.

У Краски всё было готово к тому моменту, когда оборудование было оставлено на заранее подготовленных местах. Мы зашли на борт нашей капсулы, после чего плотно позавтракали. На столе всё было без излишеств, но талант Краски был настолько велик, что мы ощутили это застолье как невероятный пир.

«Главное, чтобы это не стало нашим последним завтраком», – подумал я, закидывая последний кусочек из всего приготовленного и вновь вспомнив тот лик, который встречал несколько дней подряд. Хотя это и ликом сложно было назвать. Скорее нечто эфемерно чёрное, с большими белыми глазницами. В принципе, это единственное, что я смог рассмотреть, а в рамках происходящего это ровнялось полному отсутствию деталей и информации, так как такое мне могло просто привидеться несколько раз просто потому, что придуманный мозгом образ понравился самому мозгу и тот решил вставлять его в нашу с ним скучную, обостылевшую реальность.

– Да вы совсем дерьмово выглядите, – воскликнула Краска, встречая нас за накрытым столом.

– Смотри, – я начал рассказывать о нашем договоре. – Сегодня заканчиваем тут, как об этом говорила ты, потом едем по нашим координатам, чтобы загрузиться фильтрами. Там вроде как еще что-то оставалось.

Она неуверенно пробормотала, пожимая плечами:

– Ну да, вроде что-то оставалось. А что случилось-то? Я так понимаю, что времени у нас не так много на доскональное исследование, но…

– Никаких «но», – получилось чуть более грубо, чем я хотел. – Прости. Нам необходимо вернуться сейчас, чтобы подготовиться чуть больше и чуть лучше. Мы обнаружили некоторые неполадки в оборудовании капсулы.

– Так я ж механик! Чё там подкрутить, подтянуть, припаять, ась?!

– Ты не справишься, – сказал Нэк, – я сам не до конца помню то, как разбирается корпус капсулы. Плюс у тебя тупо нет ключей, которые можно использовать.

– А ну-ка, пойдем со мной, самоуверенный, – она махнула рукой, зазывая за собой. – У меня тут сумочка дамская есть.

Нэк напрягся, видимо, припоминая неподъёмную сумку, которую тащил я, когда мы поднимались на борт, и замахал руками:

– Верю, верю! Но эти ключи мы специально разрабатывали. Для эксклюзивности, так сказать.

– Для чего? – недоумённо пробормотала Краска. – Это что за слово ты тут сказал?

– Неважно.

– Слушайте, у меня вопрос к вам появился, – весело сказала Краска, – он вам взорвет мозг!

– Может, не надо? – я заранее представлял то, что должно произойти.

– А давай! – возразил Нэк.

– Сколько лет прошло после катастрофы?

– Достаточно много, – буркнул я.

– Допустим. Не будем вплетать цифры, – кивнула Краска. – Итак, уважаемые господа знатоки, вопрос! – я напрягся, предвкушая какой-то подвох. – Как я могу быть уверенной в правильном понимании прочитанного мной в книгах, написанных задолго до моего рождения? Точнее, понимать написанное или знать то, что я действительно правильно понимаю?

– Твою ж… – выругался я, поняв то, насколько сильно мы попали в плане этого вопроса. – Я не знаю и знать не хочу. Может быть, культурное наследие и ограниченная экосистема, отталкивающаяся от собственных законов, построенных на одном общем языке, которым владело подавляющее количество жителей, спасшихся в одном месте, дало нам такую возможность, – сказал я. – А может быть, просто прошло не так много времени с момента катастрофы.

– Но ведь я уверена, что язык сильно обеднел! – сказала Краска. – Я только благодаря общевоспитательным урокам в курсе о цветах, которые когда-то росли, о животных, которые жили. И чем дальше мы отодвигаемся от даты хладопокалипсиса, тем меньше нам нужны эти слова. Так каким образом я так чётко понимаю все написанное? Ну или, во всяком случае, типа, понимаю. Возможно, правда, не до конца.

– Вот по этой причине я не стану участвовать в этой дискуссии, – спокойно проговорил я и поднял руки в жесте «сдаюсь».

– А мне, между прочим, стало интересно, – сказал Нэк, – это хороший вопрос, направленный на лингвистический пласт культуры. Кстати, мы ведь и вправду теряем множество слов.

– Одни теряем, другие придумываем. Круговорот слов в природе. Как бы не докатились до софистики.

– Софистики? – Краска заинтересованно посмотрела в мою сторону.

– До подмены понятий. То есть запутывая самих себя до такой степени непонимания, что все непонятное станет понятным, но только наоборот, – я сам выдал подобие софизма.

– Не поняла, – честно сказала она.

– Я тоже, – Нэк посмотрел на меня так, будто бы я идиот, который с умным видом сморозил отборнейшую чушь.

– Не важно, не обращайте внимания. Это был типа пример.

– Так вот, – продолжил Нэк, – ведь и вправду в скором времени наш язык скатится в упадническое состояние. Как бы мы не докатились до подобия новояза.

– До чего?! – Краска вообще не понимала того, о чём идет речь.

– Это искусственный язык, который фигурировал в романе под названием «1984» Джорджа Оруэлла, – сказал я.

– Да, верно! И согласно произведению, это был единственный язык в мире, лексическая наполняющая которого с каждым годом упрощалась и сокращалась, – кивнул Нэк. – Всё это делалось для упрощения человеческой мысли до уровня гуманоида с функциями понятливой машины, м-м-м, грубо говоря.

– Вы слишком много умные, – косноязычно сказала Краска. – Я же не знаю того, о чём вы говорите.

– А это уже другой вопрос. Нам, да и вам, вообще человечеству, очень сильно повезло! – воскликнул Нэк. – Каким-то чудом человечество смогло спасти крупнейшие сервера, хранящие на себе больше пятидесяти петабайт данных, а это практически весь интернет, как бы не весь.

– Согласен, – теперь уже я кивнул в подтверждение слов бывшего коллеги. – Кстати, только это и стало спасательным кругом для сохранившихся колыбелей цивилизации, так как, основываясь на сохраненной информации, были составлены интерактивные учебники и книги для новых людей. Пособия по починке, созданию и модернизации техники, а также исследования ведутся на основе и согласно тому, до чего додумались люди до термогенической катастрофы. И вообще, оставь мой мозг девственным от твоих посягательств. Будь довольна тем, что имеешь, и не насилуй сознание.

Закончив трапезу, мы направились в холодный мир, чтобы закончить работу с одним объектом и перейти к последней части этой нашей вылазки. Точнее, сначала пошли я и Краска, так как Нэк остался, чтобы отдохнуть и восстановить теплоту, уровень которой, конечно, повысился от вкусной пищи благодаря волшебству рук обворожительной молодой девушки, но не настолько, чтобы рисковать своей жизнью. Рисковать своей жизнью предстояло мне. Краска не испытывала от этого никакого восторга. Она ворчала всю дорогу до ангара и не прекращала возмущаться всё то время, пока мы расчищали пространство и продвигались глубже и ближе к противоположной от входа стене.

Примерно через два часа пришел Нэк. Он выглядел крайне помятым, но количества теплоты должно было хватить до самого вечера. Наступила моя очередь прилечь, и, честно говоря, я не представлял того, как смогу позволить себе воплотить в жизнь это желание. Я никак не мог забыть то нечто, внешне похожее на тень, с большими круглыми белыми глазницами и детскими ножками. Мало того, паранойя на тему возможности телекинетического воздействия на разум человека у этих существ всё больше укоренялась в моих мыслях. Я старался бороться с этим, но это будто бы было сильнее меня. Но как только вернулся в капсулу, удобно устроившись на своём месте, я мгновенно вырубился. Просто провалился в сон, а выскочил из него спустя отмеренное таймером время. Ощущения при этом были крайне неприятные: голова гудела словно сирена. Тело крутило и ломало, как при простуде.

«Вот только этого мне не хватало. Вот и закончилось всемогущество великих костюмов не менее великого Нэка», – усмехнулся я, просматривая показатели, которые, на удивление, были в пределах нормы.

Не то чтобы меня это расстроило, скорее, вызвало двойственные чувства. С одной стороны, было разочарование в том, что костюмы, которые разработал Нэк, действительно были хороши, а с другой – был восторг, что получилось урвать такую шикарную экипировку, ещё и на халяву.

– Как вы тут? – спросил я у спутников, которые почему-то стояли и смотрели вдаль вместо того, чтобы работать. – Э-э-эй! – протянул я, так и не получив никакой реакции в ответ. – Эй! Милая моя! – я дотронулся до плеча Краски, она тут же вздрогнула, а затем отлетела от меня в сторону на несколько метров. В её руках был ледокол, который недружелюбно был направлен в мою сторону. Она не отрывала от меня свой взгляд, на дне которого плескался ужас. Спустя несколько секунд Краска опустила орудие и осела. Подходить к Нэку я решил чуть более жестко. На это было несколько причин: во-первых, у него в руках находилось устройство для растапливания льда при помощи прутьев, а, во-вторых, мою неприязнь к нему никто не отменял. Именно поэтому я подошёл и резко выдернул пушку из его рук и отбросил её так далеко, как только смог, хотя сам, по инерции, чуть не улетел вместе с ней. Нэк резко дернулся вперёд и упал на лёд, взгляд оставался помутнённым. Не прошло и секунды, как он мгновенно вскочил на ноги. Глаза полыхали неконтролируемой яростью, граничащей с ненавистью, и в то же время они отображали полное отсутствие понимания происходящего.

– Краска… – тихо проговорил я. – Девочка, давай-ка, возвращайся в капсулу, – что-то подсказывало мне, что сейчас Нэк вне себя: находится вне своего тела и мыслей.

– Ага, – та кивнула и, понимая, что будет только мешать, быстро направилась в сторону исследовательского модуля. Я стоял и не мог придумать, что делать дальше и как поступить. Пока я размышлял, Нэк сделал несколько не совсем понятных мне движений рукой, и костюм внезапно поменял свой цвет на ядовито-жёлтый.

«Видимо, мне сейчас будут бить будку», – подумал я и начал судорожно и очень быстро шевелить рукой, перемещаясь по меню и стараясь найти хоть что-нибудь, что сможет мне помочь.

– Надо было досконально просмотреть функции, кретин! – рычал я, ругаясь на самого себя. Бывший коллега приблизился вплотную.

– И? – спросил я с наездом и посмотрел в мутные, как плотная ледяная корка, глаза. Нэк поднял руку и посмотрел на свою ладонь. Выставил указательный палец и коснулся им меня. Сначала, если честно, я не понял того, что произошло. Лишь только коснувшись пятками твёрдой поверхности, внутри зародилось подозрение. Я коснулся льда спиной и упёрся ногами в землю, а в следующий миг свалился вниз. Дыхание перестало существовать в грудной клетке, оно старательно пыталось вернуться ко мне, а я кашлял и чувствовал вкус крови во рту. Нэк приближался размеренным шагом. Сквозь слезы я видел его очертания, и то благодаря цвету костюма. Я пытался сделать вдох и совладать со зрением, но пока что был далёк от успеха в своих попытках. Звуки стали приглушенными, а свет, исходящий от прожекторов, далеким и мягким. Пятно бывшего коллеги стало большим, и в следующий миг прозвучал глухой удар. Это было последним, что раздалось в моем разуме перед тем, как я вырубился. Дальше мелькали какие-то непонятные отрывки: то Краска сидит надо мной, то как мои ноги двигали меня в сторону капсулы. Хотя, думаю, это она тащила моё тело, схватив за щиколотки.

Я захлёбывался теплой водой, кашлял и отплёвывался. Глаза отказывались открываться. Тело не слушалось. Я чувствовал чудовищную боль в области грудной клетки, слышал непонятный писк. Мерзкий, пронзительный, длинными и пульсирующими волнами вонзающийся в мой мозг. Ещё и похлопывания по лицу…

«Похлопывания по лицу? Какого хера происходит?!» – раздался возмущённый голос моего рассудка. Именно благодаря негодованию я вышел из желеподобного состояния и нащупал реальность обеими руками, чтобы подтянуть поближе эту гниду, рассмотреть и сказать: «Ещё слишком рано списывать меня со счетов!» В принципе, это я и произнёс, притянув Краску за костюм практически вплотную к своему лицу.

– Вот тебе спасибо – так спасибо! – она была в ярости. – Я, понимаешь ли, жизнь ему спасаю, а в ответ такие танцы! – она смотрела мне в глаза, а дистанция между нами была слишком маленькой. – Пусти меня, сволота! – сказала она.

– Да, точно, – мой голос хрипел, как старая колонка, забившаяся грязью и пылью, – повествуй.

– Я его рубанула. Он, кстати, пришёл в себя и сейчас правит нашу капсулу под дырку. А вот ты поймал лютую подачу и чуть не скатился к неживым, – сказала она и пожала плечами. Только сейчас я заметил, что мы находимся в мужском крыле, что меня уложили на кровать и Краска сидит рядом.

– То есть ты меня тащила сюда в одно лицо?

– Можешь не благодарить, – благосклонно ответила она. – Хорошо, что жив остался, – она кусала губы и смотрела на свои руки. – Ладно, подходи на управление, как сможешь. А я пошла помогать Нэку.

– П-подожди, – прохрипел я, – а как же фильтры?

– Загрузили.

– Когда?! Как?!

– Оказывается, наши костюмы позволяют совершать невозможные дела. Просто надо внимательно читать инструкцию. Короче, на всё мы потратили не больше часа, если точнее, то Нэк потратил не больше часа. Я всё это время следила за тем, чтобы ты остался с нами, – повисла тяжелая, неловкая пауза.

– Я тебя понял, – она повернулась и уже даже вышла за порог. – Спасибо.

Краска задержалась на несколько секунд в дверном проёме. Это было очень красноречиво и красиво.

Перед тем, как покинуть меня, она тихо сказала:

– Хорошо, что костюмы по умолчанию работают в режиме «четвертного щита», – и ушла, а я остался в комнате, старясь осознать произошедшее.

«Вот так и вызывайся помогать людям. Хорошо, что Краску успел вывести из состояния прострации под действием…» – мысли мои запнулись, так как я отказался думать о разумных организмах, к которым придётся вернуться. Вместо продолжения своих раздумий я решил встать, но это оказалось далеко не лёгким занятием. Зубы стиснулись, а из горла вырвался рык. Было такое ощущение, словно всё внутри меня либо порвано, либо поломано, либо всё вместе. Даже рукой было не так просто повести. Боль сменилась удивлением, что у меня хватило сил схватить Краску и подтянуть к себе.

– Думаю, это всё состояние аффекта. А точно ли я хочу знать о том, насколько у меня всё плохо? – негромко спросил я вслух, копаясь в меню костюма.

В этот же миг я нашёл интересующую меня вкладку; ещё раз обдумав собственный вопрос, я для себя решил, что он всё-таки был больше риторическим. Выбрав соответствующий пункт в меню, костюм начал собирать и обрабатывать информацию, дабы выдать актуальную сводку по всему организму. Впрочем, заняло это буквально несколько секунд; как и ожидалось, уровень тепла был достаточно низок и стремился к минимально допустимому. Затем были просчитаны общие параметры: вес, рост, примерный возраст, процентное соотношение мышц и жира. А потом зелёная зона показателей прервалась и началась красная. Там содержался отчет о повреждениях. Я узнал о смятой грудной клетке, ушибах мягких тканей, вывихах и подвывихах. После прочтения всего этого стало понятно, почему мне так нехорошо и тяжело.

Ещё одна попытка встать закончилась неудачей, которая заставила меня задуматься над детальным изучением остальных функций костюма. Всё-таки на такой случай должна была быть функция какого-нибудь корсета. Примерно десять минут я потратил на поиски и нашёл что-то подобное. Правда, это был раздел боевой механики: «усиление щита». Значение, как и сказала Краска, было выставлено на четверть.

– Это меня и спасло, – хмыкнул я, увеличивая показатель до сотни. Костюм стал намного плотнее и несколько тяжелее, а цвет изменился на чёрный. После этого у меня появилась еще одна идея. Я решил поискать настройку размера, припоминая тот момент, когда умная одежда сама подтянулась на мне. На это ушло ещё несколько минут, но оно того стоило. Я затянул корпус посильнее и смог нормально встать. Да, было больно. Да, дышать было тяжело. Зато я мог двигаться и наконец-таки вышел в главное помещение.

На месте пилота сидела Краска. Она ловко управляла капсулой, двигаясь по навигатору в сторону нашего маячка. Оказалось, что мы по-прежнему подо льдом и нам только предстояло выбраться из этой задницы.

– А где несдержанный? – спросил я пренебрежительно.

– Пошёл прилечь, – сказала Краска. – Есть два варианта, даю тебе выбор: либо ты садишься за штурвал, либо идешь готовить обед, – задумчиво протянула она, не отвлекаясь от полёта.

– Давай, наверное, я, попробую поуправлять, – я присел на место второго пилота. – Только не отпускай штурвал… Пока что.

– Совсем херово? – оторвавшись от показателей, она перевела на меня серьёзный взгляд.

– Ну… Зато я изучил костюм и смог настроить себе некое подобие корсета. Кстати, только благодаря этому я и пришёл сюда, – тело пронзила вспышка боли. – Не, давай я на кухню.

Краска выглядела из рук вон плохо: тяжёлые черные мешки под глазами, немытые волосы, цвет кожи отдавал всеми оттенками льда, которые я имел возможность когда-либо лицезреть. Сосуды глаз полопались от напряжения и продолжительного созерцания света прожекторов, жадно, как сухая губка, впитывающих в себя пустоту тьмы.

Превозмогая боль, тяжесть и неудобство в каждом движении, я колдовал над завтраком. Вокруг царила настолько гнетущая тишина, что мне хотелось спеть песню, но я не был уверен в своих силах. Когда-то давно, много лет назад, я слышал одну хорошую песню, которая запала в самую душу – это был популярный музыкант, правда, данная композиция была из числа его ранних работ и не столь широко известна публике.

– Ты больше не ждешь счастья с неба… – я начал бубнить себе под нос. – И чья улыбка согрела? Если б я с ней не был…

Краска отвлеклась и посмотрела в мою сторону:

– Ты чего это, старый? В маразм впасть решил?

– Да не, – пробурчал я, – песню вспомнил.

– Песню? – в её голосе прозвучало недоумение.

– Ну да, песню. А что тебя удивляет? – я внезапно понял, что в нашей суровой действительности было не так много музыки. То есть она есть, но её совсем мало.

– А что за песня? – она вернула свой взгляд в сторону прожекторов.

– Я был маленьким, предки в машине слушали. А исполнителя звали то ли «Чаяный», то ли «Чайный», то ли «Отчаяный», то ли «Чейни»… Не помню, если честно.

– Прикольно. Ну чё, начал петь, пой!

– Я хороший отец, – хмыкнул я, после чего поймал тяжелый вопросительный взгляд. – Раньше выражение было «Плохому танцору яйца мешают». Потом кто-то ляпнул что-то типа «Плохой танцор – отличный отец». Проведи аналогию и… – задумавшись на несколько секунд, я продолжил: – В принципе, даже такая аналогия имеет место быть, если отталкиваться от исторических фактов о певцах-кастратах, – я не стал озвучивать своих мыслей.

– Будь хорошим отцом, никто не мешает. Но раз петь начал, то пой! – протянула Краска, тем самым заставив меня напрячься, чтобы вспомнить слова.

– Если б я с ней не был… – вспомнил я последнее из того, что уже успел промямлить. – Такой огромный город строит судьбы, лего-за-лего.

Краска смотрела на меня таким взглядом, что я начал стараться именно петь:

– С безумной, бешеной скоростью… давай его замедлим?

Капсулу слегка тряхнуло, и Краска вновь сконцентрировала всё своё внимание на мониторах и внимательное изучение дороги под прожекторами.

– Всё, не отвлекай меня. А то ишь каков! Песни петь вздумал!

Меня позабавила та манера, в которой высказалась напарница, которая в свою очередь напряжённо спешила найти маячок на выход.

Глава 10

К моменту, когда мы достигли того места, которое послужило входом в подледье и должно было стать выходом наружу, я приготовил небольшой ланч. Краска разбудила Нэка, и мы вместе сели за стол.

– Ты, это… – начал было Нэк.

– Забей, – холодно ответил я, – забрал бы и вторую жизнь у меня, и ничего страшного.

Конечно, я был зол на него, но ещё больше я был зол на себя за то, что должным образом не изучил то оборудование, которое должен был использовать на постоянной основе. Бывший приятель ничего не ответил на мою едкость, на том и порешили: не возвращаться к произошедшему.

– Всё-таки я думаю, ваше помешательство не просто так, – заявил я, всё же приняв мысль о существовании неких организмов. – Мне кажется, вы подверглись воздействию способностей неких неисследованных живых существ, обладающих особенной способностью воздействовать на мысли.

– Не начинай, а?! – Нэк был белее полотна.

– Я продолжу уже начатое, – холодно ответил я. – Дело в том, что каждый раз, когда нас всех, а вас в особенности, накрывало, то я замечал тёмные силуэты с белыми глазницами… – немного помолчав, я добавил: – Ещё они оставляли следы на лобовом стекле. Дважды.

– То есть ты действительно думаешь, что на этой планете есть жизнь, помимо нас? – воскликнула Краска.

– Так, а почему ты молчал о том, что ты видел? – спросил заметно напрягшийся Нэк.

– Ты думаешь, что твои нервяки и возможные срывы были бы в тему? Или если бы я это озвучил, то это что-нибудь поменяло бы, а? Или ты хочешь сказать, что вы поверили бы мне, учитывая ваши замечательные кошмарные сны, в которых вы бились, орали и задыхались? – ответом послужило молчание. – Вот поэтому я ничего и не говорил. Операция, в нашем положении, была тем самым главным и первоочередным, чем мы должны были заниматься и занимались. Тем более, ты сам дал нам это понять, а ещё точнее, ты сам настоял на продолжении исследований одного конкретного места, а потом вроде как и готов был слиться.

– Завязывай, да! – рыкнул Нэк.

– Ладно, – ответил я, – в любом случае нам надо на ИЛ, а потом возвращаться сюда.

– В смысле «возвращаться»?! – возмутилась Краска. – Ты же развалишься, если мы сюда вернемся. Да ты вообще сейчас развалишься на части, если с тебя снять костюм!

– Знаешь, милая, я думаю, у нас нет выбора, – спокойно сказал я, – думаю, самым правильным вариантом будет тактика исследователя.

– В смысле? – недоумевала она.

– Мы должны вернуться и попытаться выйти на связь с теми, кто поселился здесь. Если, конечно же, здесь действительно кто-то есть.

– «Выйти на связь», «Установить контакт», «Узнать получше» – это всё без меня! Я ещё жить хочу! Я слишком молода, чтобы добровольно согласиться на смерть, – продолжала раздражаться Краска.

– Твоё право. Но знаешь, твоя позиция приведёт наш мир к повторному концу света. И там уже ничего не поможет. Человечество встретит свой последний закат и канет в небытие.

– С чего бы это? Как раз таки я за то, чтобы выслать туда группу зачистки, которая за несколько дней уничтожит всё живое и обеспечит человечеству жизнь и процветание.

– Ты действительно думаешь, что мы сможем победить? – прокручивая в голове последние неспокойные ночи, хмыкнул я.

– Думаю, если мы всей артиллерией выдвинемся, то сможем устроить там неплохие спецэффекты, которые как минимум отобьют у тех, кто, возможно, там есть, охоту лезть на рожон.

– А ты не задумывалась, что они могут быть куда сильнее, нежели видели мы, точнее, испытали мы? – в моем голосе царила смесь из осторожности и задумчивости крайней степени негодования.

– Заканчивайте этот бадминтон, – вступил в перебранку Нэк, – ваша перепалка ничего не даст нам. Я согласен с тем, что мы должны вернуться, но не для войны и изучения, – на его лице мелькнула тень страха, – а для поиска фильтров. Возможно, потом просто пометим это место на карте и больше никогда не будем там показываться и, типа, жить как жили. Друг друга не трогать – и слава богу!

– А что, если они разумные и через полгода уже будут отстраивать свою империю и нападать на нас? А с учетом их способностей…

Нэк перебил меня:

– Да что ты заладил-то?! Способности-способности! – в каждом его слове звучала истерика. – В таком случае Краска права. Сжечь их ко всем чертям, и до свидания.

– Ты же взрослый, грамотный человек. И это ни в коем случае не камень в твой огород, милая, – кивнул я Краске, – ты должен понимать, если между нами возникнет конфликт, мы должны быть готовы дать отпор. А для этого надо взять как минимум одного. По-тихому. И разобрать его на составные части, чтобы посмотреть, чем и как можно уничтожать их, а потом уже можно или пустить в расход, или на диалог выходить и всё остальное прочее.

– Вот же ты жесткий! – хмыкнула Краска. – Но тебе простительно. Думаю, ты под действием аффекта после травмы. Наверное, я и сама чувствовала бы себя не лучше, если бы отхватила так же жёстко.

– Да не в этом дело! Просто, если мы действительно нашли кого-то на этой планете, это значит, что тут может произойти всё что угодно.

– Например?

– Допустим, что вся ледяная корка может превратиться в ничто – это, с одной стороны, хорошо, а с другой – как-то не очень.

– Да с чего бы это? – выпалила она.

– С появлением этих существ, если они, конечно, на самом деле есть, они могли выползти из щелей или зародиться там и быстро прогрессировать до нынешнего состояния, а это все могло произойти из-за изменений температурного диапазона… – с трепетом и ужасом в голосе проговорил Нэк. – А если это так, то, может быть, нам больше не придется ютиться в ИЛ!

– Такое тоже может быть, а может, и нет, – пробормотал я, – эти существа могли появиться по какой-то странной случайности, под действием чёрт знает чего из прошлого.

– А могут быть просто плодом твоего воображения. Ведь кроме тебя этого безобразия никто и не видел, – проговорила Краска голосом, не терпящим возражения.

– А как же ты? – спросил я.

– Ну, я сама не поняла, что там тогда было! – не отступая от своих взглядов, спокойно проговорила она.

– Вот и я сначала не понял. Потом ещё раз не понял. После чего ещё несколько раз не понял. А в итоге у меня переломана вся грудная клетка.

– Ладно, заканчиваем препирания, – вклинился Нэк, – нам пора подниматься и давить что есть сил в сторону ИЛ.

– Да, согласен, – я кивнул головой, Краска тоже не стала становиться в позу и тоже махнула головой в знак согласия.

На этом на время наш спор закончился, но каждому было что сказать. Я был готов настаивать на возвращении и попытку поймать одну особь, Нэк занял нейтралитет и пока что не был готов однозначно выбрать одну из сторон. Краска же наотрез не хотела впутываться в это дело, и этот факт крайне расстраивал меня. Казалось, что на этом наши дороги могут разойтись.

Моему бывшему приятелю и Краске пришлось выполнять всю работу, связанную с подъёмом на поверхность. Я, конечно, попробовал им помочь, но организм был слишком слаб, а отдача от выстрела ружьем с гарпуном чуть не прикончила меня. Эта попытка увенчалась тотальным провалом, и Нэку пришлось тащить меня обратно в капсулу, так как сознание решило поиграть в прятки.

– Благо я нормальный разработчик и додумался спроектировать систему усиления, чтобы с легкостью можно было таскать всякий ненужный мусор, – сказал он, неся моё тело в капсулу. За такое высказывание мне захотелось настучать Нэку по лицу, и я даже сказал ему об этом, на что в ответ получил лишь мерзкий смешок.

– Я даже не знаю, чего мне хочется больше: настучать тебе с локтя по голове или взять то ружьё с прутьями и пару раз нажать на курок, прицелившись в наиболее болезненные места, – проговорил я, – и поверь, для меня главным будет не убить, нет… Всё не так просто! Главным станет вопрос о том, как бы сделать тебе больно. Без летального исхода. Может быть, с выписыванием тебе справки об инвалидности…

– Какой ты добрый, – проговорил Нэк, заходя в капсулу, – и можешь не верить, но я действительно сожалению о том, что случилось и что я прямо сейчас сделаю… Просто ты меня довёл до той самой кондиции, когда не ответить с моей стороны будет из ряда вон выходящей глупостью, – он нёс меня на горбу. Сказав это, он слегка подпрыгнул. Я поднялся в воздухе на несколько сантиметров и тут же упал на прежнее место, после чего последовал длительный, тяжёлый выдох от боли и обиды, наполненный матом.

– Ладно, прости, – продолжил Нэк, аккуратно опуская меня на кровать в мужском отсеке для отдыха. – Просто задел ты меня. Сильно задел за больное… Вот я и не выдержал…

– Точно сами справитесь? – спросил я, в глубине души надеясь на положительный ответ.

– Эй! А чего ты старикана на спинке катаешь, а меня нет?! – в отсек ворвалась Краска, которая всем своим видом показывала крайнюю степень удивления.

– Я попробовал себя в использовании ружья, – проговорил я, стараясь занять такое положение, при котором боль не возьмёт верх над моим сознанием.

– И как? – Краска смотрела на меня сверху вниз, на дне её глаз плескалось слишком много эмоций.

– А чё, не видно, что плохо? – я поднял руки и закашлялся от внезапно усилившейся боли в области груди – до крови.

– Нам срочно надо выбираться отсюда, – сказал Нэк, покраснев и съёжившись.

Сначала хотелось что-нибудь съязвить или просто покататься ему по мозгам, но отказался от этой идеи сразу, так как ментально почувствовал то, как он меня подкинул на плечах:

– Слушай, ты, наверное, зря меня сюда принёс. Помоги встать и дойти до пульта управления, буду там сидеть и отслеживать показатели. Хотя бы так постараюсь поучаствовать в общей работе.

– Уверен? – спросила Краска. – Ты ж опять сине-зеленый и выглядишь вконец уставшим.

– Да, совершенно уверен, – кивнул я в ответ. Хотя даже это движение отдалось сильной болью во всем теле, но я твердо решил не становиться иждивенцем.

Нэк помог мне встать и дойти до рубки. Там я занял место за экраном, на котором отображалась вся информация о состоянии капсулы и окружающей среды. Не то чтобы мне хотелось тупо пялиться на цифры и сообщать об увиденном моим коллегам, просто другой работы я не мог себе придумать. К тому же двигаться после такой убойной отдачи ружья стало ещё больнее и тяжелее. Я даже начал думать о том, что мои кости до этого были просто потрескавшимися, а после того, как инструмент резко дернулся, они издали мерзкий хруст, решив, что для них хватит… Ещё и Нэк подбавил.

Наш подъём осуществлялся при помощи стандартного набора операций: наведение, выстрел лебедкой, балансировка сторон и подтягивание наверх. Из-за хорошего чувства пространства, которым, к моему удивлению, владел Нэк, мы поднимались быстро и очень чётко. Я занимался тем, что наблюдал за показателями и иногда подсказывал, какую сторону надо подтянуть, какую подспустить.

С поставленной задачей мы справились за пару часов и выбрались на поверхность. Сейчас наша часть планеты, находилась в своём темном времени суток. Обычно все мусорщики, выбираясь из подледья, старались делать это именно ночью. На это было несколько причин: во-первых, никто не сможет заметить то место, в котором можно осуществить спуск. Операция последнего рывка достаточно мудрёная, и это могло потребовать большого количества времени, особенно если изначальный спуск был спонтанным по форме «мы ехали-ехали и провалились ко всем чертям». В таких случаях кому-то из членов экипажа неизбежно приходилось поиграть в ледолаза с лебёдками на тельце и огромным молотком, при помощи которого нужно будет вбить эти лебёдки в лёд. И, честно говоря, редко можно найти более-менее аккуратные спуски, по которым можно спокойно заехать.

Во-вторых, вопрос заключался в световосприятии. В самом простом, до смешного банальном, световосприятии, которое даже после пары дней в подледье включало режим бешенства и наотрез отказывалось воспринимать ультрафиолетовые лучи. В результате это было чем-то вроде негласного регламента «вылезать только по ночам». Только в экстренных случаях мусорщики вылетали из мира прошлого при свете звёзд и обуславливалось это проблемами либо с капсулой, либо с низким уровнем теплоты отдельных членов или всего экипажа, которой не хватило бы до следующей ночи. Также, но такое бывало куда реже, это могло быть связано с высокой вероятностью обвала льда. В таком случае операции по извлечению своих тушек из полостей превращались в балет или реслинг по качеству и скорости исполнения.

Мы достаточно быстро выбрались на поверхность. Краска пошла спать. Я боялся, что такими темпами она схватит переутомление и это может стать причиной сбоя работы организма и потребления им теплоты, а в нашем суровом мире это крайне опасно. Я даже знаю множество случаев, когда люди пренебрегали усталостью и переутомлением. Заканчивалось, такое отношение к себе смертью.

Нэк занял место первого пилота и принял всё управление на себя. В принципе, вёл он неплохо, но можно было бы и лучше. Я наблюдал за показателями и подсказывал, куда и как править. Также я следил за тем, по какой поверхности мы движемся, и давал рекомендации касаемо скорости. Бывший приятель внимал каждому моему слову и в точности следовал советам, и через несколько часов мы уже были на полпути к ИЛ.

– Ты реально думаешь, что там кто-то есть? – спросил Нэк.

– Да, – немного подумав и взвесив все свои «за» и «против», ответил я.

– А сам смеялся, когда я поднял эту тему, – он смотрел на меня со смесью грусти и презрения.

– Никогда не знаешь, куда судьба тебя заведет.

– Да-да, – Нэк кивнул головой, – я бы и подумать не мог бы о том, что мы будем путешествовать, находясь на борту одной капсулы.

– Я и сейчас об этом не хочу думать, – теперь уже я посмотрел на собеседника, только в моем взгляде читались скука, презрение и капелька ненависти.

Вновь воцарилась тишина. Я даже переставал давать советы по поводу того, как и куда вести капсулу. Мысли были о другом: я вновь задумался о реальности существования тех непонятных существ, которых я видел… или думал, что видел.

Мое самочувствие колебалось между двух состояний: плохо и очень плохо. Причём эти два состояния представлялись мне полюсами одной планеты боли. А в те моменты, когда мне становилось «никак», по всей видимости, я пересекал экватор небольшого вымышленного мира.

Оставшуюся часть дороги мы ехали молча. Краска проснулась только под самый конец нашего путешествия и проследовала на кухню, чтобы сообразить по-быстрому какую-нибудь закуску. Наши с Нэком датчики тепла к этому моменту были близки к минимально допустимому значению, так что завтрак в любом его виде приветствовался. Ещё примерно через полчаса мы остановились в нескольких километрах от ИЛ, чтобы спокойно принять необходимую для восполнения тепла пищу и продолжить этот чертовски тяжёлый и длинный день.

Заехав в стены нашей родной исследовательской лаборатории, Нэк проследовал к особому окошку на приёмке. Там он предъявил своё удостоверение, и в течение десяти минут нас приняла бригада чистильщиков во главе двух надсмотрщиков, которых ни я, ни бывший коллега не знали. Ещё через пять минут к нам поспела бригада скорой помощи. Две девочки в белых халатах притащили с собой пневматические носилки и уложили меня на них.

– Ослабь костюм и аккуратно сними с себя, – шепнул Нэк, – чуть позже я возьму его для анализа данных по твоему организму и по тому, с какой силой на него произошло воздействие. Плюс, думаю, есть смысл прикрутить функцию внезапного уплотнения, если ударная сила или давление на поверхность будет превышать, ну, допустим, двадцать или тридцать килограмм. Или я сделаю пропорциональную зависимость повышения уплотнения к повышению силы воздействия. Посмотрю, короче.

Краска просто ушла. Не попрощавшись, не сказав ни единого слова. Что-то мне подсказывало, что это было нашей последней совместной вылазкой. Внутри меня всё неприятно ныло и выкручивалось, и от этого было паршиво. Я вновь вспомнил нашу первую встречу и, в принципе, был готов понять и принять её решение прекратить наше сотрудничество. Я был к этому готов, но я всем своим старым мужским сердцем не хотел этого.

Меня занесли в отделение интенсивной терапии, раздели, и тут я почувствовал настоящую боль своего тела. Ко всему прочему, в самом центре моей грудной клетки была совершенно черная отметина, от которой во все стороны отходили разноцветные лучи.

Мне ввели какое-то сильнодействующее средство и начали осмотр. Для этого сначала меня просветили рентгеном. Девочки-доктора были в полном шоке, увидев то, насколько у меня все раздроблено, и в еще большем шоке от того, что с таким фаршем внутри я мог двигаться. Также они искренне не понимали того, как обломки никуда не сдвинулись и не повредили собой внутренние органы.

– Мне повезло, – уклончиво ответил я, – но вы же сможете поднять меня на ноги, ведь так, девочки? – я постарался улыбнуться и, возможно, у меня это получилось. Просто препарат, который мне был введён, был настолько сильным, что всё тело было как кусок ваты.

На меня посмотрели как на бездушный кусок мяса. Внутри всё свернулось то ли от этих взглядов, то ли от того же сильнодействующего препарата. Проверять этого не хотелось. Спать – единственное, чего очень сильно хотелось. Причём это желание пришло ко мне внезапно, резко, тяжелой волной усталости.

– Что вы мне… – я попытался проговорить это, но услышал что-то вроде: – Ш-ш-ш… м-м-м… е-е-е… – после чего вновь поймал на себе взгляды двух девушек, только на этот раз они были озадаченными и какими-то не верящими в произошедшее.

– Ты сколько развела? – спросила одна у другой.

– Полную порцию, – ответила симпатичная брюнетка, у которой длинные и стройные ножки были в форме буквы «х».

– Точно полную? – спросила первая ничем не примечательная и чем-то похожая на мышь девушка.

– Да точно, точно! – утвердительно проговорила вторая, и они вновь посмотрели на меня.

– Вы чего? – спросил я и вновь услышал какую-то звуковую кашу. – Что-то не так?

– Так он не спит?! – воскликнула невысокая молодая особа. – У него глаза открыты не потому, что он спит с открытыми, а потому, что он не спит!

– Ого! – проговорила высокая. – Я никогда не слышала, чтобы после такой дозы люди оставались в сознании!

– Да я тоже никогда не слышала о таком, – проговорила маленькая девушка, и обе вновь уставились на меня.

– Давай, наверное, позовем кого-нибудь из главных докторов? – спросила высокая.

– Сходишь? – девушка посмотрела снизу вверх, скользя своим взглядом по мне. – Хотя нет, давай я сбегаю, а ты посмотришь за этим, хорошо?

– Ну давай, – проговорила брюнетка, после чего неприметная рванула с места на поиски.

Высокая повернулась ко мне и посмотрела в глаза.

– Смотри, мы ввели тебе снотворное, седативное и обезболивающее одним флаконом. Обычно после такой дозы люди в течение пары минут отправляются в спячку на несколько суток. Кстати, на время твоего бессилия и отсутствия сознания мы посадим тебя на внутривенное питание. В остальном не знаю, что с тобой не так, но ты всё ещё в сознании, – она озадаченно посмотрела на меня, – давай проверим: если ты меня слышишь и всё понял, моргни или скажи что-нибудь.

Приложив огромное количество сил, я моргнул, пропуская мысль, что говорить, во всяком случае, пока что, нет ни сил, ни интереса.

– Охренеть! Вот это ты монстр! Интересно, как долго ты еще будешь держаться в сознании?

Я хотел ответить, но ни губы, ни язык не двигались. Так что мне не удалось издать ни единого звука. Пришлось прибегнуть к прошлому методу ответа и доказательства своего присутствия: я вновь медленно моргнул. В этот раз, наверное, мои глаза были закрытыми чуть дольше, чем в прошлый, так как когда я открыл глаза, доктор отчитывал девочек за то, что они вызвали его по каким-то пустякам. Наблюдая за ними непродолжительное время, я собрался с силами, чтобы попробовать вытащить моих целительниц из неприятностей, в которые сам их и впутал.

– А-а-а… ш-ш-ш… – сорвалось с моих онемевших губ. Хотя хотелось рыкнуть: «Остынь, я с вами!»

– Охренеть! – выдохнул мужчина в белом халате. – А вы точно ему полную дозу дали?

Обида и гнев сразу отпечатались на лицах девушек:

– Точно! – в один голос выпалили медсестрички, после чего мужчина приблизился ко мне, достал из нагрудного кармана небольшой фонарик и, раздвинув мне веки, посветил прямо в глаз.

– А-м… ф-р… а! – промялил я. В этом состоянии свет воспринимался особенно чувствительно. Мало того, что из-за действия препарата окружающий меня мир начал всасывать в себя цвета, подобно губке, при этом набалтывая контрастность и яркость на полную катушку.

– Введите ему ещё полдозы. Посмотрим, как он после этого будет сопротивляться действию препарата, – сказал доктор, затем ещё раз посмотрел мне в лицо. – Удивительно. Никогда подобного не видел. Простите, девочки, удивили!

Девушки немного изменились в лице. Спустя несколько секунд вокруг меня началось движение. В течение минуты мне ввели ещё полдозы. Эффект препарата стал ощутим спустя минуту: меня резко и сильно начало клонить в сон, и я быстро провалился в приятную субстанцию временного забвения собственных мыслей. Там было хорошо, тепло и спокойно. И в моём состоянии «спокойно» было ключевым понятием, вокруг которого крутилась квинтэссенция меня всё то время, пока мое тело и мой разум наслаждались отдыхом.

Глава 11

Когда же мои глаза открылись, я лежал в совершенно тёмной, очень широкой или очень длинной, в зависимости от того, как посмотреть, комнате. Здесь, на удивление, было мало людей. Все лежали в разных позах. Кто-то из присутствующих громко храпел.

Вдалеке струился привычный белый свет, который иногда прерывался проходящими по коридору людьми. Я смотрел на это как на нечто новое, интересное, внеземное. Правда, сил на то, чтобы встать, не было совсем. Я мог лишь крутить головой, которая аккуратно покоилась на подушке.

«Наверное, я очнулся слишком рано, вновь сломав принципы воздействия препарата на организм, – усмехнулся я про себя. – С одной стороны, у меня еще полным-полно дел. С другой стороны, хочется ещё полежать, а с третьей – надо найти Краску и поговорить с ней».

Не прекращая размышлять над этой ситуации, я понял лишь одну вещь – мне совершенно не хочется, чтобы она ушла из моей команды, оставив в ней одного меня.

«Самая большая проблема заключается в действии этой гремучей смеси в моем организме», – мысль вспышкой проскользнула в голове. Как бы я ни старался поднять руку, у меня не получилось выполнить столь простое и обыденное действие. Оставив попытки привести руки в действие, я переключился на ноги, но и эти потуги не увенчались успехом.

Чтобы хоть как-то овладеть собственным телом, я решил попробовать дробить действия: сначала заставить функционировать пальцы рук, потом ног. В конце концов, я надеялся, что это поможет организму восстановить нейронную проводимость. Или, проще говоря, ощущения всему телу, которое сейчас не отличалось от силиконового имплантата. Я постарался начать двигать указательным пальцем правой руки.

Вдали послышались лёгкие, почти кошачьи шаги, которые постепенно становились громче. Я мог повернуть голову так, чтобы иметь возможность увидеть посетителя. Единственное, что мне дичайшим образом не нравилось, так это яркое освещение, светившее человеку в спину и не дающее возможность узнать пришедшего. Но в этой манере ходьбы я признал гостя, и с души словно сняли груз:

– Как ты, старый? – спросила Краска, приблизившись к моей койке. – Хотя мой вопрос не имеет смысла, потому как тебя накачали, и ты в отрубях.

Её тень падала на моё лицо, и потому она не могла увидеть приоткрытых глаз:

– Я тут пришла, типа, исповедаться… Правда, я очень рада тому, что ты не можешь слышать моих слов… – она мялась и несвязно что-то бормотала, что лишний раз подтверждало, как сильно она нервничала. Я хотел послушать, правда, но моя порядочность не позволила мне лежать камнем и подслушивать нечто сокровенное.

Пускай я не узнаю чего-то важного. Пускай я испорчу все её планы, но я не стану подслушивать. На тот момент я уже всё решил для себя и приложил все усилия, чтобы выдавить хоть какие-нибудь звуки. Получилось плохо, точнее, с первой попытки вообще ничего не получилось. Только с пятой или шестой я издал что-то типа: «А-а-а…» – и даже слегка дёрнулся. В мгновение Краска была ещё погружена в свои мысли, видимо, собираясь с духом, чтобы сказать то, что хотела:

– Да чтоб тебя! – она подпрыгнула на месте от моих неожиданных действий и отошла чуть в сторону. Краска увидев, что я в сознании, выдала длинную речь, полную непечатных выражений: более того, они не вписывались в спектр тех, которые я смог понять, так как состояли из специфического трущобного сленга, которого я не знал.

После такого эмоционального всплеска с её стороны воцарилась тишина, в которой я чувствовал вину за то, что даже не зная о том, что Краска в действительности хотела мне сказать, я не хотел принимать её решения, ничего не хотел об этом знать и надеялся, что моя борьба с загашенным организмом была не напрасной.

– Слушай, старый, тут такое дело, – она посмотрела на меня, и пускай мне не было видно ее лица, я чувствовал взгляд, полный раскаяния. Краска вновь замялась. В этот миг позади вновь раздались шаги. Тяжёлые, не скрываемые, немного шаркающие. Моя напарница обернулась, всматриваясь в приближающуюся фигуру:

– Нэк? – она была удивлена появлению моего бывшего приятеля.

– О! Краска! А ты-то что тут забыла? – спросил тот.

– Да так, неважно… Не сейчас, – торопливо проговорила она, – точнее, важно, но потерпит до следующего раза. Проведать пришла!

Её взгляд ощутимо скользнул по мне, и внутри все съёжилось. Краска торопливо ушла. Я наблюдал за тем, как её фигура стремится к яркому свету, и ничего не мог сделать для того, чтобы остановить её.

– А-а-а… – протянул он так, словно что-то понял. – Ну ладно… – он перевёл взгляд на меня и возбуждённо затараторил: – Я твой костюм принёс. Тут, короче, теперь много всяких интересных фишек, связанных с автоматической регулировкой плотности. Это позволяет увеличить сохранность носителя. Так что, считай, что этот случай спас несколько жизней! А так, как я и говорил раньше, это только прототипы, но они будут самыми лучшими представителями своего класса, и основываясь на них, будут вырубаться определенные функции или будут ставиться хитроумные заглушки на последующие модели для других исследователей или обывателя. Короче, ты – молодец! Спасибо и прости за этот опыт.

«Как же тебе повезло, что меня к койке прижимает препарат! Иначе твоё лицо превратилось бы в дерьмо!» – промелькнула мысль в голове. Злость накрывала с такой силой, что я активно пытался прийти в себя от медикаментозного забвения, что, к сожалению, получалось плохо. Думаю, факт того, что я не мог уснуть, уже говорил о том, что я разумом сломал введённую мне смесь, но достиг своего предела, не сумев перешагнуть через черту воздействия на нервную систему тела.

– Ладно, я его оставлю внизу, хорошо? – сказал он, приседая – Ну, и пошёл я… Вот…

Нэк развернулся и ушёл, а я остался в палате, обездвиженный, обезличенный, в темноте, но не лишенный чувств, которые пробуждали во мне что-то животное, голодное, пожирающее. Именно это ощущение побудило меня вернуться к попыткам вырваться из сковавшего моё тело медикаментозного плена. Пускай мои результаты были равны нулю, когда Краска прервала меня, сам факт нового начинания вымораживал и заставлял нервничать, от чего мысли путались, а сосредоточиться становилось всё тяжелее.

– Проклятье! – я старался выговорить столь привычное мне слово, но слышал лишь. – П…э!

Из-за постоянных неудачных попыток слюна начала скатываться от уголков рта вниз по щекам, до самой шеи. Я чувствовал, как страх накрывает меня с головой. Это был ужас в самом чистом его проявлении, и он уже предпринял попытки дотянуться до моего мозга, с целью опутать разум.

Я пытался не дать этому чувству поглотить меня, уклоняясь от собственных мыслей, будто бы от пуль. До рассвета я должен был встать и пойти поговорить с напарницей. Пытаясь заставить своё тело вновь подчинить себе, я напрочь забыл о раскрошенной в пыль грудной клетке. Не было боли, не было и мыслей о том, что что-то может болеть. На самом деле препараты были максимально удобными побегом от действительности.

Не знаю, сколько времени прошло с того момента, как я возобновил свои попытки почувствовать своё тело, но добился определённых успехов и уже сидел на краю койки. Вдали коридора я увидел приближающиеся силуэты в длинной одежде. Это были те, кому выпала очередь дежурить этой ночью. Их шаги были быстрыми и широкими.

– Это ж тот, которого не взяло, да? – спросил круглый парень у фигуры, стоящей рядом.

– Ну, вроде как да, – проговорила плечистая девушка и потянулась к той спинке койки, которая была обращена к проходу. Там, как оказалось, висел планшет с точными указаниями того, что со мной и чем меня уже полечили.

– Слышь, дед, ты это, ляг лучше, иначе тебе ой как плохо будет! – сказал круглый молодой человек, нырнув своим лицом в планшет.

– М… м-не… не… к-ог-д-а… – кое-как я выдавил из себя то, что думал – В… с… с… сто-р-ну, – каждое слово давалось с трудом, тело до сих пор состояло то ли из ваты, то ли из желе.

– Нет! – вклинилась плечистая девушка и положила свои ладони мне на плечи. – Вы останетесь здесь до момента полной реабилитации, – её руки были очень тяжёлыми и на сломанном организме ощущались грудой бетонных блоков. Внутри даже что-то смачно хрустнуло. Совладав с собой, переборов давление, с которым сначала только девушка, а потом ещё и парень, упирались в меня, чтобы не дать мне встать, я поднялся с койки, и тут же возник вопрос: «А что дальше?» Дело было в том, что как только я встал, меня начало вырубать. Ноги в коленных суставах стали мягкими, и я опустился на задницу. Благо никто не убрал из-под меня мягкую поверхность койки.

По всей видимости, Морфей засёк беглеца из своего царства и решил польстить своим личным присутствием. Поднимая голову на дежурных сотрудников медицинского персонала, я медленно и с паузами проговорил:

– Детки, у вас есть два варианта. Первый, самый простой, заключается в том, что вы поможете мне добраться до того места, куда мне надо.

– А второй? – девушка оказалась достаточно резкой, и каждое её слово отдавало колкостью.

– А второй заключается в том, что вы будете меня доламывать, но я в любом случае дойду до нужного мной места.

– Какой интересный выбор ты нам предоставляешь, – проговорила девушка, и я понял, что я проникся к ней глубокой симпатией. Никогда прежде я не встречал такого чувства собственного достоинства в одном только голосе.

– А чего интересного? – пробубнил круглый парень. – Тут он должен быть! Только тут!

– Давай послушаем, – её глаза искрились любопытством.

– Мне нужно найти мою напарницу, – медленно проговорил я, – есть важный разговор.

Даже в темноте я чувствовал, как она внимательно смотрит на меня.

– И чем же этот разговор настолько важен, что ты готов развалиться на части, но пойти к ней? – плечистая девушка была заинтересована не столько мной, сколько моими делами. Я решил быть с ней честным.

– Я так думаю, она решила уйти из команды. А я этого не хочу, – я впился в неё взглядом, – есть что-нибудь бодрящее?

– А с чего ты решил, что я готова помочь тебе? – спросила она, а я отчетливо услышал озорную улыбку в её голосе. В этот же миг мне показалось, что она невероятно сильно скучает на этой работе, и эта скука может помочь мне покинуть лазарет.

– Эй-эй-эй! Стопэ! – попытался пробасить круглый силуэт, который сложно было назвать парнем, и о котором практически невозможно было сказать «мужчина»… Мальчик – вот, что идеально описывало состояние этого колобка.

– И? – девушка перевела свои глаза с меня на коллегу.

Свет удивительным образом попал ей на лицо, на котором отчётливо была видна гримаса презрения.

– Я вам не позволю! Тебе не позволю увести больного! – проговорил он с нотками отчаяния и отсутствия веры в собственные слова.

– Да ла-а-адно! – с издевкой протянула девушка, настроение которой было всё выше и выше в связи с происходящим. – Ну, давай, смелее! – мне показалось, что теперь она мне поможет чисто из принципа.

– Да! – маленький человечек с нежным произношением попытался выпятить грудь. Со стороны было видно лишь то, как он дёрнул вперед своим плотным круглым животом. Плечистая и я одновременно засмеялись.

– Убедил, – с издевкой проговорила девушка, – ладно, в сторону!

Она с лёгкостью отодвинула коллегу в сторону, проведя одной рукой по воздуху:

– Чёрт с тобой, покажешь, куда идти.

– Угу. Только подожди! Помоги мне надеть мой костюм.

– Какой костюм?

– Термокостюм. Он под койкой, – спокойно сказал я, – как только я его надену, станет легче. Во всех отношениях станет куда легче, – скорость моей речи потихоньку набирала обороты.

– А вот и нет! – пухляш нырнул под койку, даже слишком резво для своих габаритов, и достал оттуда моё снаряжение. – Никуда он отсюда не уйдет! – он поторопился скрыться, но был схвачен за шиворот и подтянут рукой коллеги.

– И куда ты намылился? Глянь, какой шустрый крысеныш!

– Отпусти! – мальчик практически пропищал от обиды. – Нельзя! Пациента необходимо оберегать!

– Вот я и буду оберегать, – хихикнула девушка, – от него и его идиотизма. Без меня он доломается, а со мной остается хоть какой-то шанс на дальнейшее существование.

– Отпусти меня! – парень начал вырываться из захвата девушки, при этом очень активно размахивая руками. Каждое движение сопровождалось непечатным словом. Девушка покраснела от ярости и обиды.

– Что. Ты. Сказал? – спросила она, прорычав свой вопрос сквозь скрип зубов.

– Ой… – её коллега осознал всё так же быстро, как и его мозг несколько секунд назад потерял контакт с действительностью. – Ну, я, того… не это имел в виду, – с диким заиканием и подобием визга быстро проговорил кругляш. Правда, его это не спасло, так как было слишком поздно просить прощения или пытаться оправдать свои слова. Девушка резко дернула его за одежду, и он моментально потерял равновесие.

– Если ты сейчас встанешь, то после этого, поверь, не скоро сможешь самостоятельно подниматься. Понял? – её голос высекал искры. – Попробуешь пойти за нами, долгое время не сможешь передвигаться без посторонней помощи. Запоминаешь, да?! – даже я не ожидал от нее такой силы. – А если попробуешь стукануть кому-нибудь… продолжи эту логическую цепочку самостоятельно. Надеюсь, у тебя хватит мозгов для этого!

Она выдохнула, после чего повернулась ко мне:

– Ах, да! Костюм! Точно! – медсестра обратила свой взор в сторону коллеги, который трусливо сжимал в своих пухленьких ручонках мой термокостюм.

– Не дам! – тот, несмотря ни на что, отказывался так просто сдаться. – Больной должен находиться на лечении.

– Как же ты достал, – выдохнула девушка и погладила шею – это был совершенно мужской жест усталости от чужой тупости. – Пойми: чем быстрее ты отдашь мне эти тряпки, тем быстрее мы отсюда уйдем и тем целее будешь ты. А я не особо хочу тебя травмировать, потому что придется тебя ещё и подлечить после этого, а последнее лично мне вообще никак не улыбается.

– Я сказал «нет», и это значит «нет», – парень вскочил на ноги.

Этот его поступок заставил пересмотреть своё отношение к нему не только меня, но и девушку. Правда, к этому моменту он действительно сильно надоел нам обоим, и по этой причине плечистая представительница прекрасной половины оставшегося человечества всадила ему кулак в солнечное сплетение. Тот свернулся пополам и начал сильно кашлять, при этом дыхание не торопилось вернуться к нему, а тело ослабло, позволив без лишнего рукоприкладства отобрать у него мои вещи.

– Спасибо, – сказал я, посмотрев на девушку как на спасительницу, как на валькирию, явившуюся ко мне, – а как тебя зовут? – спросил я, когда она помогала мне влезть в термокостюм.

– Христ, – коротко ответила плечистая девушка. – Кто она?

– Она моя напарница. Мы уже несколько лет скитаемся по пустошам, свалкам и мусоркам, – пробормотал я, вдевая ноги в штанины и удерживая баланс при помощи упора в плечо Христ.

– Так, а в чем проблема?

– Ну… Мы столкнулись с неопределенными обстоятельствами. Я считаю своим долгом пойти на риск и выяснить всё о том, с чем мы столкнулись, а для неё это тяжело из-за ран прошлого, – честно промямлил я, вдевая руки в рукава.

– И ты хочешь поговорить с ней, о чём? – валькирия наблюдала за тем, как я медленно застегиваю подобие молнии на невероятно свободном одеянии. Девушка откровенно смеялась над тем, насколько глупо я выгляжу в таком виде, но через несколько секунд её глумление резко прекратилось вместе с тем, как костюм начал утягиваться на мне.

– Я хочу попросить её не покидать команду. Она слишком хороша, чтобы её потерять. Плюс мне просто нравится её общество, – чувствуя, как мой костюм затянулся, я сделал условный жест рукой и начал свое скоростное путешествие по меню для создания силового корсета.

– Это что за чудо-шмотка? – глаза Христ округлились.

В этот же момент пухляш смог откашляться и поднялся на ноги.

– Нет! Вы никуда не пойдете! – вскрикнул он и тут же получил мощную пощечину от меня. Скажу честно, приложился я с душой и от души, и это стало причиной его обморока.

– Не важно откуда. Есть что-нибудь бодрящее? – несмотря на набираемые обороты моей речи, я продолжал еле-еле проговаривать слова.

– Допустим, – глаза валькирии светились в темноте от любопытства.

– А обезболивающее, такое, чтобы было максимально мощным? – я понимал, что мне нужна какая-нибудь крышесносящая доза. – На пару часов мне необходимо упороться для полноценной работоспособности, которую не будут прерывать ни боль, ни усталость.

– Воу-воу-воу! Какие у тебя запросы, – она выставила руки и сделала жест «полегче, парень», – иначе я сейчас верну всё на круги своя и ляжешь ты здесь до самого исцеления.

– Ты уверена, что не хочешь принять личное участие в чём-то действительно интересном и необычном? – спросил я с заговорщической улыбкой на лице. Во всяком случае, я хотел, чтобы именно такое выражение было на моем лице в этот момент.

Христ замялась. Она явно не ожидала от меня таких слов и теперь замерла. Было видно, как её мысли мечутся в попытках определиться в том, чего хочется больше: чтобы всё было по правилам или приключений. Наблюдая за ней, я размышлял на тему того, как же легко вывести человека из состояния равновесия, дав ему возможность воспарить на крыльях своей неопределенности.

– Допустим, я хочу, – осторожно сказала она, и теперь я увидел в ней девочку. Маленькую, наивную и очень любопытную.

– В таком случае сделай мне инъекцию чего-нибудь такого, о чём я тебя попросил, и выдвинемся на скоростные поиски Краски.

– Ладненько, надеюсь, я не пожалею об этом в скором будущем, – быстро проговорила она и убежала из палаты.

Через пару минут Христ вернулась со шприцем, заправленным чем-то неопределенным:

– Тебе придётся снять с себя костюм, – сказала она внезапно застенчиво.

– Это для чего? – спросил я, совершенно не понимая, для чего мне раздеваться.

– Ну, в общем, такой укол лучше всего делать внутримышечно, – меня это несколько смутило, по причине очередной траты времени на раздевание-одевание. Ещё больше меня смутил факт того, что мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться и расчехлиться.

Христ сделала мне инъекцию и вновь помогла одеться. Я в очередной раз запустил механизм моего костюма и сделал необходимые настройки. Дырки от капельниц, оставшиеся на руках, слегка чесались от раздражения. Общее состояние можно было описать одной фразой «крайне помятое», а количество тепла в теле было на среднем уровне. Последнее обнадеживало и давало надежду на то, что я успею и найти Краску, и нормально с ней поговорить, и даже отказаться от идеи покинуть тёплый дружный коллектив, состоящий из нас двоих.

– А что ты мне ввела? – спросил я, пока девушка, внезапно оказавшаяся союзником, вела меня по длинным кишкам коридоров ИЛ, за что я был бесконечно благодарен. Оказаться здесь без проводника – всё равно, что сунуть свой нос в рандомно перестраивающийся лабиринт. Впрочем, обычный человек, попадающий в лабораторный корпус, всегда чувствует что-то подобное.

– Что ты просил, то и ввела. Бодрящее, смешанное с обезболивающим. И это несмотря на то, что бодрящее будет стимулировать выработку андреналина, который также обладает обезболивающими свойствами, – проговорила Христ, – а что, ты себя плохо чувствуешь?

– Пока не понял, – честно ответил я, ощущая покалывание вдоль позвоночника, – вроде в целом неплохо, а вроде бы и нехорошо от этой боли в грудине.

– Ну, тут уж, извиняйте, – язвительно проговорила валькирия, – вы сами каким-то образом умудрились поломаться таким ювелирным образом. Повезло, что позвоночник выдержал. А ведь обычно после таких травм человек превращается в растение, и единственное, что он может – это переваривать пищу.

Это прозвучало довольно жёстко и цинично. Но в тоже время эта девушка меня привлекала своей силой, прямотой и откровенностью. С ней было так же комфортно, как с Краской.

– Есть какой-нибудь способ быстро собрать меня воедино? – обратился я к Христ, которая тут же посмотрела на меня как на душевнобольного.

– Вот, мне чисто интересно, как ты себе это представляешь? – спросила она. – Ты думаешь, что у нас есть какая-то чудо-мазька, типа «помазал и прошло»? – она откровенно смеялась надо мной, но мне на это было плевать.

– Да, о чем-то подобном я тебя и спрашиваю, – сказал я твёрдо. – Чёрт, меня всегда поражала такая политика наших ИЛ. Одна занимается растениями, вторая животными. Вот почему они не сделают общую область исследований, направленных на медицину?! Нет же, одни создают компоненты и толкают их вторым. Потом они как-то меняются, перекидываются товарами и услугами. Короче, намного проще выделить людей. Создать на тракте еще одну ИЛ, небольшую, и поставлять туда из наших лабораторий припасы, оборудование и материалы, тем самым стимулируя развитие отрасли?! – недоумевал я. – Вот скажи мне, куда надо пойти и какому главарю задать этот вопрос? Честное слово, я это сделаю!

– Успокойся, старикан, – хмыкнула Христ, – это на тебя так бульончик действует. Короче, впирает тебя по полной, – проговорила она, а сама задумалась над моими словами, приняв сказанное за хороший вопрос. Её и саму, видимо, это интересовало.

Помимо этого вопроса, в моей голове постоянно крутились и другие мысли. Например, почему человечество перестало постигать фармацевтику?. Мало того, что это выгодное дело, так ещё и польза для общества.

– Ну да, возможно, ты и права. Наверняка, меня так распирает как раз из-за того чуда-чудесного, эффект от которого надо использовать во благо поисков Краски, – внезапно для себя я начал чувствовать лёгкость в движениях и уже шёл без помощи Христ.

Этот момент и стал отправной точкой, когда мы разогнались и покинули катакомбы медицинского отсека.

Глава 12

Далее нам предстояло попасть в главный зал, а после – пробиться в исследовательские лаборатории. Сложность заключалась в отсутствии специального пропуска, который мне не успели предоставить. И это было только первой проблемой. Вторая же состояла в том, что я в ус не дул о том, где может быть в этот момент свободолюбивая Краска.

– Твою мать, – процедил я сквозь зубы.

– Так, мальчик, – сказала Христ, – скажи спасибо, что с тобой есть девочка, которая сечёт во всех этих девочкиных делах.

– Спасибо, – холодно проговорил я. – Ну вот, сказал, а дальше что?

– А дальше, скажи мне, мой милый престарелый друже, может, ты знаешь какое-нибудь место, которое однозначно нравится твоей напарнице? – спросила валькирия.

– Точно! Сначала можно сходить на стоянку! И если там её не будет, то штурмовать вход в лабораторию, – развернувшись на пятках, я быстрым шагом направился туда, где был оставлен наш скарабей. Идти пришлось далеко, и на дорогу ушло примерно двадцать минут, но как же, чёрт возьми, я был рад увидеть свою родную, старенькую, такую замечательную капсулу!

На моей шее неизменно висел небольшой ключ-карта от скарабея. Я открыл люк и увидел, что внутри горит свет, а это значит, что валькирия была права, за что был безмерно благодарен. Жестом попросил подождать снаружи и зашёл внутрь. Полушёпотом позвал Краску, которая, по моим предположениям, должна быть здесь. Из комнаты отдыха раздался тихий всхлип и бинго – Краска находилась там.

– Роднота, это я! – чуть громче произнёс я. – У меня к тебе разговор есть… Важный, – я чувствовал, как мой голос дрожит.

Она вышла из небольшой комнаты отдыха, в глазах плескалось удивление:

– Ты… Как ты?! Смог?! Как ты вообще пришёл сюда? – она изучала меня, сканируя взглядом каждый сантиметр моего тела.

– Врать не стану, мне помогли. Вопрос в другом, – моя речь была несколько заторможена, меня накрывало от всех препаратов, которые мне ввели, – о чём ты хотела поговорить со мной?

– Тут такое дело, – она опустила глаза, что-то тихо бормоча, пытаясь подобрать слова.

– Если ты собралась покинуть команду, я с этим не согласен, – не давая ей продолжить, воскликнул я. – Да, я прекрасно понимаю твой страх, связанный с потерей всех членов предыдущих команд, но…

– Да что ты понимаешь?! – она сорвалась на крик, вены на её шее вздулись, а лицо мгновенно покраснело.– Что. Ты. Понимаешь?! Да, мне страшно! Да, я не хочу туда возвращаться! Поэтому мне проще убежать сейчас! Бросить вообще всё и сбежать!

Немного помолчав, переваривая её слова, я тихо продолжил:

– Пойми, центр тебя не отпустит. И я не хочу тебя отпускать… – стараясь достучаться до её сознания. – На то есть множество причин, но прошу, давай не будет об этом.

Она подняла на меня колючий взгляд:

– Я не хочу увидеть то, как в какой-то момент ты сдохнешь. Мне хватило того, что я тащила тебя по льду, не зная, выживешь ты или нет. Больше не хочу. Спасибо.

– Да ладно тебе, это была случайность, – торопливо проговорил я.

– Ага, только согласно твоим словам, это не случайность, а воздействие каких-то непонятных, неизвестных кого-то или чего-то… – лицо её выражало смятение, страх и беспокойство. – Так ты еще и вернуться туда намерен!

– А как иначе?! Как. Может. Быть. Иначе?! – я старался держать себя в руках и от этого паузы между словами становились длиннее. – Мы в любом случае должны отправиться туда, иначе рискуем попасть в опальный список ИЛ, причем не только нашей, всех! И ты знаешь об этом! Ты знала о том, что у нас нет пути назад!

– А как же пиратство?! – спросила она. – Я могу перебраться в пограничье и обосноваться там?

– И в чем смысл постоянно бегать? Кстати, никто не гарантирует, что тебя не вальнет первый же пиратский состав, – терпение начало иссякать, – я прошу тебя остаться в команде до самого конца. Так мы точно будем знать о том, что второй не страдает от ночных флэшек в форме кошмарных снов!

– Короче, мне необходимо все обдумать. Я не готова сражаться с неведанной херней. Просто не готова. Не хочу.

Повисла гнетущая тишина. Только сейчас я осознал, что весь разговор получился ни к чему и ни о чём.

«Неужели ради этого я рискую своей жизнью?» – от этой мысли сердце сжалось.

Мне было грустно, потому что я понимал, что, скорее всего, она сбежит, не сказав ни единого слова, и будет обречена на неизвестность. Причём побег, скорее всего, произойдет совместно с угоном скарабея.

– Знаешь, вот, возьми на всякий случай, – я положил единственный ключ от зажигания на приборную панель. – Ты первоклассный механик, и завести эту рухлядь без ключа не является большим делом, ты совершала это уже сотни раз, но вот… Теперь он твой, – не дожидаясь ответа, развернулся и вышел из своей старенькой, побитой, умирающей исследовательской капсулы.

Там меня уже ждала Христ, которая хотела поскорее вернуться в медицинское крыло.

– Твое время заканчивается, – сказала она, – надо торопиться. Иначе придется тащить тебя на себе, а я этого не хочу. Ты, надеюсь, не хочешь сдохнуть от боли.

Слова доносились до меня словно через вату. Все мои мысли крутились вокруг Краски и того, какое решение она примет. В душе теплилась надежда, что та решит продолжить наше с ней совместное путешествие. Но также я был готов попрощаться сразу с двумя своими близкими друзьями.

– Ладно, идем, – чувствуя тяжесть внутри, смешавшуюся с поломанными ребрами, скомандовал я.

– Не зря? – спросила валькирия, заискивающе изучая меня глазами.

Вместо ответа я лишь потупил взгляд, опустив его в пол.

– Не расстраивайся, старичок, покатаешься сам по себе, а там, может быть, найдешь нового помощника.

– Может быть, ты права. А ещё ты права в том, что некоторое время мне придется побыть без напарника, – я вспомнил о бывшем приятеле по лаборатории, но он не был мне другом. Единственное, что нас связывало на данный момент, некие условные обязательства перед ИЛ.

– Слышь, старый, – воскликнула Христ, – мне так осточертело протирать лосины в этом медкрыле под присмотром напыщенных дяденек и тётенек. Может, возьмешь меня с собой? Тем более, я так посмотрю, тебе хилер нужен! С такими-то непредвиденными случаями, как твой! И, кстати, если собираешь по-быстрому отвались с больнички, то тебе в любом случае нужен человек, который будет присматривать за твоим самочувствием.

– Какое заманчивое предложение, – хмыкнул я, – но есть один только вопрос. Связан он непосредственно с моей совестью.

– Не поняла, – мотнула головой моя надсмотрщица, – о чём и к чему ты это?

– Я бы с удовольствием принял бы твое предложение, но как-то по-скотски это будет. Посуди сама, как бы то ни было, если Краска уйдет, это будет значить, что я сразу нашёл ей замену. Плюс-минус, но примерно так оно и будет. Если она решит не уходить и вы пересечетесь, то будет примерно то же самое, только с вашей непосредственной встречей, – я говорил и представлял себе оба варианта, отчего на душе становилось паршиво.

– Ну да, лажа, – кивнула Христ, – может, я как-то могу повлиять на ситуацию?

– И как ты себе это представляешь?

– Ну, я могу пойти к ней и поговорить обо всем, – хитрая улыбка скользнула по её губам.

– А вот этого делать не стоит, – со скепсисом отметил я. – Ты думаешь, что ей будет прикольно увидеть девушку, которая придет объясняться с ней, чтобы что?

Я произносил это вслух и понимал, что это предложение звучит как откровенный бред.

– Ну, о том, чтобы она не уходила из команды и что теперь с вами будет плюс один. В медицинской форме, – очень непринужденно, максимально заискивающе, проговорила Христ, и я было улыбнулся, после чего устыдил сам себя за пускай небольшую, но насмешку над чужими чувствами и пускай наивными, но идеями.

– Нет, этого уж точно не надо, – уже представляя, какой скандал может случиться после этого, и что после такого Краска однозначно не вернется, возразил я. Так ещё и обидится и, что скорее всего, очень сильно! А мне этого не хотелось бы.

Христ на некоторое время задумалась, видимо, представляя себе ход событий согласно тому плану, который сама предложила. Улыбка сменилась замешательством. Так, в полной тишине, мы прошагали несколько минут. За это время моё тело внезапно стало ощутимо тяжелее, а движения замедлились.

– М-да, – пробормотала Христ, – получится лютая херотень. Как девочка заявляю: это было бы точкой ваших взаимоотношений, а на тебе ещё крест поставила бы. И в будущем, если бы вы встретились и ты был бы при смерти, она просто плюнула бы тебе в лицо и ушла, – валькирия покинула бездонный мир размышлений и посмотрела на меня. – Чёт ты плохо выглядишь, старикашка… Может, закинешь руку мне на плечи?

– Не, нормально, – пробурчал я, пытаясь по памяти прикинуть то количество времени, которое понадобится нам, чтобы вернуться в лазарет.

– Вот же ты упёртый!

– Почему? – я слегка потупился, а потом быстро просчитал то, что она должна будет сказать дальше.

– Мои коллеги, – она состроила мину высокопоставленного чиновника, общающегося с челядью, – ввели тебе полторы дозы самого лютого, и то кое-как свалили тебя. А по общим расчетам ты должен был витать во снах пару дней, но нет! Вы посмотрите на него! Ты очнулся спустя несколько часов и был готов рвать и метать! Даже подняться сам смог! Я вообще не представляю, что у тебя за организм и каким макаром ты такой живучий, если посмотреть количество повреждений по твоей медицинской карте. И жёсткий, если смотреть на медикаментозную сопротивляемость!

– Ага! Медикаментозная сопротивляемость, – хмыкнул я, – скорее всего, она на данный момент резко сокращает мои шансы самостоятельно дойти до койки.

К моему телу постепенно возвращались боль и ломота. Конечно, корсет термокостюма помогал держать сломанную грудную клетку, но в том положении, в котором оказался я, эта помощь была настолько мала, что её практически не было вовсе.

– Слышь, тебе бы отлежаться несколько дней, – сказала Христ, наблюдая за тем, как меня сворачивает под тяжестью собственного тела.

– Я понимаю, – тихо проговорил я, слегка задыхаясь от наступающей боли, – я всё понимаю, но обстоятельства таковы, что дел слишком много, времени нет, и в связи с этим решать всё нужно быстро.

Темп ходьбы заметно замедлился. Легким движением руки я активировал панель управления костюмом, чтобы посмотреть показатели своей жизнеспособности – вспыхнувший оранжево-красный оттенок не обрадовал меня. Высветившиеся показатели не добавили позитива. Было странно понимать, что я нахожусь на пороге комы от болевого шока. Валькирия беглым взглядом залезла в показания.

– Ух, ё! – выдохнула она. – Бегом в больничку, иначе придётся тебя из того света вытаскивать, а виновата буду я! – её голос задрожал от волнения, что вполне объяснимо: Христ не хотела понапрасну рисковать своей репутацией, с учетом того, что я отказал ей в возможности стать членом команды. – Так, старичок, давай, шевели своими копытцами, иначе мы оба сильно пожалеем об этой замечательной вылазке!

Мне пришлось изрядно поднапрячься, чтобы хотя бы чуть-чуть ускорить шаг. Вместе с этим и боль возросла в несколько раз, но я старательно терпел и лишь изредка рычал или кряхтел.

На остаток пути мы потратили минут десять-пятнадцать, правда, ощущались они бесконечной дорогой страдания. И через это мне пришлось пройти, чтобы поговорить с Краской, услышать её голос и в итоге сделать символичный подарок и отдать единственную в этом мире вещь, принадлежащую только мне. В голове было столько мыслей, связанных с этим…

Скажу честно, мне не хотелось дарить скарабея. Я его купил много лет назад, и на этой капсуле было пройдено столько и по поверхности, и в подледье, что представить сложно. С другой стороны, я понимал, что если Краска решила отказаться работать на ИЛ, то не станет этого делать и в любом случае сбежит как можно дальше и спрячется, чтобы никто не смог найти. Скарабей в этой ситуации станет для неё средством побега и пристанищем, хотя бы на первое время…

Я и моя спутница прошли по длинному, уже посветлевшему коридору, полному людей. Христ помогла мне раздеться и лечь на своё место. Старшие врачи, подошедшие к нам в компании колобка, уставились на неё, как на врага народа. Атмосфера впитала в себя пламя и электричество.

– Ты что себе позволяешь? – спокойно спросил мужчина, который, во всяком случае, выглядел самым старым из всех тех докторов, что встали перед моей койкой. Это скопление мужчин и женщин с интересом наблюдало за происходящим.

– Мы просто отправились немного пройтись, – спокойно ответила Христ, – пациент сказал, что больше не может находиться на месте и что его тело болит из-за нахождения в одном положении.

– Да ладно! – мужчина посмотрел на валькирию так, как обычно смотрят на пытающегося врать ребенка. – Ты совсем берега попутала?! – вот теперь он взревел. Вены на лбу и шее вздулись, белки глаз покраснели от гнева и были навыкате. Со стороны в эту секунду его лицо стало похожим на страшную маску.

– Рот закрой, – проскрипел я, собрав остатки сил, – если есть претензии, предъявляй их мне, обезьяна! – все представители старшего поколения докторов перевели глаза на меня. Я уже понял, что тот, с которым я начал конфронтацию, и есть самый главный, а остальные притащились, чтобы посмотреть на шоу. Именно поэтому я не смог сдержать всю желчь, которая скопилась внутри. Меня переполнило чувство омерзения ко взрослым мужчинам и женщинам, которые только и делали, что просто существовали в своём тесном мирке медицинского крыла.

– Что ты сказал? – доктор перевел взгляд с валькирии на меня.

На вид он показался мне взрослым, грамотным человеком, это согласно первому впечатлению. А согласно второму впечатлению я увидел кусок дерьма.

– Рот закрой! Если есть претензии, предъявляй их мне, урод! – я знал, что это спровоцирует мужчину на необдуманные действия. – Всю ответственность я беру на себя.

Я перевёл взгляд на пухляша, который стуканул на свою напарницу. Мне хотелось разбить его голову об стену.

– Сейчас я научу тебя хорошим манерам, – сказал доктор, полностью потерявший адекватность. Он наклонил голову сначала в одну сторону, чем наполнил комнату-коридор чередой громких щелчков, а затем повторил это с другой стороной.

– И что ты мне сделаешь? Будешь бить поломанного?! Ну давай! – сказал я и пожалел, что уже успел снять костюм. – Я даже встану для этого, – приподнявшись на локтях, сделав тяжелый выдох полный боли, я сел на краю своей койки.

Послышались перешептывания других старших докторов: «Он реально сможет встать?!», «Это тот, кому полторы юшки размешали?», «Да ну нафиг!» Я слушал изумленные голоса, упираясь ногами в пол и поднимая свое поврежденное тело.

– Ты совсем охренел?! – спросил доктор, лицо которого выражало непонимание, недоумение и отсутствие веры в увиденное. – Ты как встать смог?!

– Нет, родной! Это ты совсем охренел, – мой злобный шепот был наполнен болью, – наехал на девочку и доволен. А вот теперь я на тебя наеду и посмотрим, как тебе это понравится!

С тихим рыком я встал и сделал пускай не самый уверенный, но шаг вперед, который заставил доктора отступить назад. Христ при этом наблюдала за мной с восхищением и благодарностью.

– Да не связывайся ты с ним, – сказал кто-то из коллег врача. Сам этот мужчина был примерно одного со мной роста, с узкими плечами, тонким телом и острыми чертами лица.

– А че б и не связаться?! – прозвучал риторический вопрос, наполненный издевкой. – Он же немощный сейчас! Конечно, поразил своей упёртостью и тем, что смог встать! Ничего не могу сказать, поразил, – он театрально похлопал в ладоши толпе, – но на этом всё и закончится!

Я не стал дожидаться дальнейшей болтовни и, собрав все свои силы, все свои возможности, которые и так были на пределе, нанес всего один удар. Хочу сказать, это было больно. Это было нереально больно. Это было настолько больно, что в глазах потемнело и был потерян контакт с моментом под названием «сейчас».

Вернулся же я в «сейчас» чуть позже, и в это время уже лежал, распластавшийся на полу. Было нереально больно. Наверное, именно эта боль и вернула меня в реальность и стала причиной того, что я увидел результат своего удара. Он оказался чуть более ярким, чем я ожидал. Самоуверенный доктор лежал на полу, примерно в метре от меня. Вокруг него плясала целая коллегия, каждый из представителей которой мешал другому в попытках оказать первую помощь. Я усмехнулся от происходящего: с того, что в нашем обществе сохранилось подхалимство и стремление сесть повыше, даже несмотря на то, что придется посоревноваться с другими обезьянками-космонавтами в том, кто лучше поцелует в задницу.

Надо мной стояла Христ и причитала. Боль стучала в висках, а уши заложило от внезапно подскочившего давления, поэтому я не мог разобрать её слов, но что-то мне подсказывало, что дальше мне придётся лечиться самостоятельно, лежа в отсеке, предназначенном для отдыха, в крыле исследовательских лабораторий. Я надеялся, что смогу отлежаться там, восстановиться.

– Эй, старик! Старик, ты как? – говорила валькирия, щелкая пальцами перед моими глазами. – Старик, вернись оттуда сюда, ага!

– Сгинь, тоска! Я помираю, – выдавил я из себя через острую боль в грудной клетке, – дай листик и ручку.

Осознание, что аудио-меня в ближайшее время не будет и придется реализовывать свои мысли, записывая их и передавая кому-нибудь из собеседников для прочтения, накрыло меня. Единственное, что немного утешало, я мог дышать, и это действие пускай и доставляло мне боль, но не такую сильную, как остальные телодвижения.

«Что-то сдаётся мне, что помереть прямо здесь и сейчас будет проще, быстрее и приятнее. Хотя не, это не мой метод», – подумал я и усмехнулся от этой мысли.

В этот момент Христ помогала мне встать и сесть на койку. Доктора бегали и искали нашатырь, чтобы привести в чувство докторишку и вернуть его в действительность.

– Пропустите-ка, – послышался голос пробирающегося сквозь толпу Нэка, – я хочу пообщаться с больным от лица ИЛ, – громко говорил он, заранее зная ценность этих слов и волшебство их воздействия на любые столпотворения. – Разойтись! – бывший коллега говорил всё громче и громче, но во внезапно возникшей суматохе даже магия слов не особо помогала ему. – Осторожно! Кипяток! – взревел он, и тут доктора, столпившиеся вокруг мирно сопящего тела, внезапно выпрямились по струнке и разошлись в стороны. Нэк довольно усмехнулся и подошел ко мне и Христ.

– Ты где таких девушек находишь?! – в его голосе были восхищение и зависть.

– Если бы я искал, то никогда бы не нашел. Сами меня находят и попадают во всякие нестандартные ситуации после этого. Думаю, именно это их и привлекает, – я подмигнул валькирии.

– Да! Мы, девушки, просто ночами не спим в воодушевлении и желании попасть в какое-нибудь дерьмо, – сказала она со смесью издевки, сарказма и смеха.

– Ой, всё! – манерно ляпнул я, от чего валькирия громко рассмеялась, и от этого смеха, доктора, бегающие вокруг своего начальника, остановились, чтобы выяснить причину такого бурного веселья.

– Так, ладно, отдохнул и хватит. Нам надо собираться для повторного спуска, – сказал Нэк. – Так что, надевай портки и шагом марш на сборы всего необходимого для экспедиции!

– Дядя, – скрипнул я зубами от злости, – а не слишком ли ты сильно задрал свой нос? Не слишком сильно тебя загнуло назад, с твоим закинутым носом? В задницу себе не уткнулся, нет?

– Фу, даже пошутить с тобой нельзя, – фыркнул он, даже не представляя, какие приключения выпали сегодня на мою долю.

– Слушай, – Христ решила вставить свои пять копеек, – а у меня тут идея появилась – сказала она и хитро улыбнулась мне и Нэку.

– Ну, давай, повествуй, – повернулся к ней, глядя в её огнем пылающие глаза.

– Раз ты не можешь взять меня в команду, то он, – она кивнула в сторону Нэка, – я так понимаю, один из тех, чьё мнение в рамках экспедиции имеет вес.

– Ты предлагаешь, чтобы он взял тебя на борт? – спросил я, моментально уловив её мысль.

– Именно, – на лице Христ мелькнула улыбка. – Смотри, так ты даже сможешь обойти все свои моральные принципы: и мне поможешь свалить из этого болота и совершенствоваться в полевых, так сказать, условиях, и в вашей компании появится хилер. Соответственно, до того момента, пока ты более-менее не придёшь в себя, за тобой будет присмотр.

Нэк внимательно слушал Христ с нескрываемым интересом, в то время как та, обратив взгляд на него, продолжила:

– Вот он может сказать твоей Краске, что взял на борт медика, и тогда нечего бояться.

– Слушай, – протянул он, – а мне нравится то, что она предлагает. И медик нам, между прочим, не помешает, – он подмигнул ей. – Девушка, а вы мне нравитесь мне всё больше и больше.

– Я так понимаю, это да? – спросила Христ, но судя по всему, вопрос был направлен не мне.

– А меня никто не хочет спросить? – волна возмущения накрыла меня. – Девочка, ты даже не представляешь себе того, на что ты можешь подписаться. Мы можем спуститься вниз и попасть в самый настоящий ад, – вспоминания о следах маленьких ножек на лобовом стекле промелькнули в голове.

– Что это значит? – Христ переметнула свой взгляд на меня.

– Я, когда говорил о том, что не против был бы, если бы ты присоединилась к нам, но это было чисто теоретически. Фактически же надо сначала посвятить тебя во все сложности, с которыми ты столкнешься, чтобы потом ты смогла принять осознанное решение.

Да, я понимал, что с моей стороны, это могло показаться некрасивым жестом и чем-то типа «врубил обратную», но с моей стороны было бы чистым скотством не рассказать Христ о возможном новом виде организмов, с которыми ей придется столкнуться. С их неизученными силами, которые, опять же, возможно, имели прекрасное свойство влиять на человеческое сознание.

– Слушай, давай сейчас он, – я ткнул пальцем в сторону Нэка, – возьмёт нас, свяжется с Краской и объявит общий сбор в отсеке отдыха. А там мы уже всё обсудим. И с Краской, и с тобой. Что скажете?

– Согласен, – ответил он, почёсывая свой подбородок. – Так, сейчас, – он открыл панель управления своего костюма. – Краска! Краска, норм слышно? Короче, встречаемся в вашей спальне в лаборатории, контрольный сбор.

Глава 13

Христ помогла мне одеться под громогласный ор главного врача. Тут-то я и понял, что ей теперь некуда деваться, и всё по моей вине.

«Не надо было заезжать по роже этому напыщенному кретину. Ведь если теперь, после моего удара по щам докторишки, Христ вернётся, ей не дадут вздохнуть и проще будет сразу валить куда-нибудь на борт к другим мусорщикам», – мысли ни на секунду не оставляли меня в покое.

Валькирия и Нэк, взяв меня под руки, пошли в сторону назначенной встречи. Я перебирал ногами и чувствовал то, насколько ничтожна та работа, которую я сейчас осуществляю, и задал себе один единственный, очень логичный, вопрос: «А что я буду делать в рамках второй части экспедиции?» Думаю, я успел бы восстановиться, хотя бы чуть-чуть, если бы не столь сжатые сроки. Сейчас же моё состояние только усугублялось и катилось в тартарары.

– Слышь, Христ, – я обратился к хилеру, – чёт меня колбасит.

– Ага, я чувствую. У тебя лёгкий жар, и сам ты похож на нечто зеленое. Как только придём на место и всё обсудим, я сразу метнусь на поиски обезболок и стимуляторов. Без этого стафа ты скочерыжишься быстрее, чем я покину ИЛ, – пробормотала она с лёгким смешком.

– А ты никогда раньше не была на поверхности? – Нэк метнул на неё пытливый взгляд. Он за всю свою длинную жизнь, пускай крайне редко, но выбирался по ту сторону крепких стен исследовательской лаборатории.

– Как-то не было ни возможности, ни потребности, – проговорила валькирия.

– Слушай, это печально, – он, не отпуская меня, пожал плечами, от чего у меня внутри что-то щелкнуло, вызвав нестерпимую боль.

– Я тебя так опечалю, если ты ещё раз сотворишь подобное! – из горла вырвался рык.

– Да я это уже понял, – буркнул он в ответ, – больше не буду. Кстати, у меня было время, чтобы поколдовать над двумя приколюхами: первая – это ещё один костюм. Он предназначался кому-нибудь из медицинского и, если бы она не нашла тебя, нам пришлось бы искать самостоятельно. А второе… Я дёрнул наших химиков-фармакологов и дал им очень важное задание. Короче, если у них получится, то введём тебе экспериментальный препарат, стимулирующий образование костной ткани и тут же, если ты не завернёшь ласты в первые несколько часов, будет ещё одна сыворотка, которая будет стимулировать способность организма образовывать белковые, то есть мышечные волокна.

– То есть я либо сдохну, либо нет… Так?

– Чуть больше, – хмыкнул Нэк.

– Это как? – волна недовольства опять начала меня накрывать.

– Ты либо помрешь, либо нет, – снова хмыкнул он. – Сам подумай, тебе же две сыворотки будут вводить, по очереди.

– Ты ж… хороший человек, – проговорил я сквозь зубы.

Этот человек выводил меня из состояния равновесия всё чаще и целенаправленнее.

– Кстати, по всем ожиданиям это будет нереально болезненным мероприятием, которое нельзя будет глушить анестезией. Так что можешь заранее готовиться морально к адовой боли. Лучше подумай о другом. Возможно, благодаря тебе и настолько экстренной ситуации как раз ты станешь тем самым толчком для дальнейшего продвижения и развития области, связанной с медициной и фармакологией. Вот просто возьми и подумай об этом.

– Вот об этом-то я вообще не хочу думать, – сказал я, глядя в пустоту, – мне вообще не улыбается влезть в шкуру одного хомячка-пробирочника, которыми заполнены мусорки и из которых, благодаря их количеству, можно сшить шикарное манто!

– Хочешь… не хочешь… выхода нет, – проговорил Нэк, и от этих слов в голове проскочила строчка старой песни: «…Ключ поверни и полетели!», внутри всё сжалось то ли от осознания того, что он прав, то ли от полного отсутствия желания признавать, что выхода нет.

Меня кое-как дотащили до отсека отдыха, предназначенного для членов лаборатории и тех, кто работает на лабораторию. В самой комнате мне помогли лечь. Состояние было крайне нестабильным. Меня бросало то в жар, то в холод. Нэк показал, как активировать регулярный мониторинг физического состояния носителя костюма. И теперь вокруг и над моей рукой постоянно светилось табло с перечислением всего того, что творилось с моим организмом. Цвет самого меню слегка преобразился с того момента, когда мы с Христ бежали после моей встречи с Краской обратно в медицинское крыло. Теперь меню больше отливало рыжевато-красным, и это давило на психику.

Краска пришла примерно через час после того, как мы прибыли в отсек отдыха. Всё это время мы просто ждали, коротая его за бессмысленным трёпом о прошлом. Так же мы с Нэком рассказали Христ о том, с кем она связалась и о том, чего теперь не сможет избежать. Поделились о непонятных неизученных явлениях, которые могут быть живыми организмами, живущими в подледье, и о которых никто раньше не слышал.

– Здрасьте! – сказала Краска максимально дерзко. – Чё хотел? – она обратилась к Нэку, который сидел на койке рядом с Христ.

Лицо валькирии застыло в удивлении.

– Ну, во-первых, в наших рядах пополнение. Вот, знакомься, это Христ, – сказал он, после чего на лице Краски застыло выражение надменности, а взглядом можно было заморозить.

– Да, я её уже видела, – сказала она и цокнула языком, бросив ядовитый взгляд в мою сторону.

– А вот я рада познакомиться с тобой, – воскликнула Христ, нацепив милую улыбку.

– Ладно, я пойду, – Краска развернулась на пятках и зашагала в сторону выхода, – мне ещё собираться надо, я скоро покидаю ИЛ.

– И куда ты собираешься отправиться? – ехидно спросил Нэк.

– Куда-нибудь… Ходят всякие легенды, что есть места, где вообще нет льда, где его больше нет и никогда не будет, а, возможно, никогда раньше и не было.

– Ну… – протянул он. – Слухи-слухами, а реальность чуть более суровая. Мы не так давно смогли восстановить связь со спутниками над нашей планеткой и увидели, что весь шарик покрыт бело-синим холодом.

– Значит, отправлюсь куда угодно. Разве есть разница, куда отправиться?

– Может, ты всё-таки угомонишь своё упрямство и пойдешь с нами до самого конца? – встрял я в их перепалку, замечая, что её плечо нервно дёрнулось.

– А что за странный звук? – воскликнула Христ.

Причём этот вопрос был совсем не в тему, но именно он разрядил обстановку и приковал все внимание к себе.

– Да ё… – Нэк вскочил с места, сопровождая свои действия громким матом.

Он смотрел на меню моего костюма со всеми показателями. То стало алым и медленно мигало. Поскольку я был не в самом лучшем состоянии, то не стал строить никаких догадок на тему своего самочувствия, доверившись всем собравшимся.

– У тебя есть возможность дёрнуть что-нибудь из медикаментов? Только быстро?! – проговорил Нэк, обращаясь к Христ.

– Не-а, нет, – она мотнула головой, – но ты же говорил про каких-то лаборантов, которые занимаются сыво…

– Краска, так, я сейчас наберу Джину, – Нэк резко перебил её.

– Это тот, который надсмотрщик?

– Да, точно! Берёшь его и быстро бежишь в медицинский. Там собираешь полный набор того, что сейчас напишет наш хилер, и пулей сюда.

– А почему не она?! – возмутилась Краска.

– Потому что она мне тут нужна, чтобы поддерживать состояние, – сказал Нэк. – Так, ему бы пожрать чего-то.

– Вот, возьми, – не раздумывая ни единой секунды, Краска достала из кармана батончик и передала его мне, – не смей подыхать. Ты понял?! – её губы подрагивали.

– Не дождешься, – подмигнул я. – Но спасибо тебе, – и с трудом взял батончик дрожащей рукой.

– …Да. быстро сюда! Встретишься с девушкой по имени Краска, сопроводишь её и медикам, и там от имени ИЛ и лабораторного корпуса возьмешь все то, что она назовет, – быстро тараторил Нэк.

Христ что-то быстро строчила в небольшом блокнотике, который достала из кармана белого халата.

– Расслабьтесь, чуваки. Всё нормально, не суетитесь, – проговорил я внезапно тихо. Буквально за минуту до этого я был полон сил, несмотря на жар, а сейчас словно выкачали всё, и я просто лежал, стараясь уследить за событиями, происходящими вокруг. Так же я внезапно понял, что не могу сосредоточиться на какой-то одной точке и мой взгляд сам по себе перескакивает и что-то ищет, но не может найти.

– Ребятки, – послышался голос Христ, – кажись, он готов отъехать… – спустя пару мгновений она воскликнула: – Готов, и неизвестно сколько ещё сможет продержаться.

– Я тебя понял, – проговорил Нэк и его рука быстро зашевелилась – Ага… да! Фарма?! Это Нэк… тот самый… Что с моим приказом?! Когда обе сыворотки будут готовы?! – его голос начал срываться на злость. – У вас есть полчаса. И первая, которая для костей, ровно через тридцать минут должна быть у меня!

– Что еще за сыворотка? Какая еще «первая»? – спросила Краска, лицо которой выражало непонимание и шок от событий, в которых она даже не хотела принимать участия. От которых она хотела избавиться и попробовать в скором времени наладить самый обычный быт.

– Ах да, – Нэк перевёл на неё взгляд, – я попросил разработать и дал некоторые научные догадки на тему фармакологии и проверки взаимодействия тех препаратов, которые сейчас, к сожалению, тестируют без меня какие-то студенты.

– Ты совсем с головой не дружишь?! – закричала Краска, которая явно не ожидала услышать такое.

– Погодь, всё равно, особо терять нечего. Тут либо попытка завершится успехом, либо нет. А наш дорогой друг, ты только представь, оказался провокатором, который, возможно, сдвинет уровень нашей медицины на несколько шагов вперед! Это же прогресс!

– Краска… – прохрипел я, теряя связь с реальностью. – Крас-ка… – повторил я, случайно разбив её имя на две части. Та повернулась, чтобы посмотреть на меня.

– Краска… не парься… я выживу, – у меня получилось сфокусироваться только сейчас и только на этих невероятных звездах, в которых сверкнули бриллианты слез.

– Падла, – прошипела она сквозь зубы, – Падла… – сказала она громче и топнула ногой один раз, после чего застыла на несколько секунд. В это время внутри неё копилась злость, которая выплеснулась долгой чередой непечатных слов и мерным, жестким, громким топаньем одной ногой. Христ и Нэк не осмелились подойти к моей напарнице, так как было видно, что это приступ истерики, и попытка контролировать данное состояние может закончиться плачевно для всех.

– Старикан, я тебя найду даже в аду, если ты сдохнешь здесь! – сказала она после того, как отдышалась. – Где Джин?! – она обратилась к Нэку, который разговаривал с кем-то.

– Скоро будет! Правда, я боюсь миксовать медикаменты, – лицо его выражало тревогу. – Конечно, нельзя миксовать, но нам в любом случае необходим запасной план.

– А ты чё стоишь как вкопанная?! – спросила Краска, обратившись к валькирии, прислонившейся к стене спиной. – Делай что-нибудь!

– Успокойся, буду делать тогда, когда в этом будет смысл. Сейчас смысла нет. Лишний раз дергать его – делать только хуже. Мне это никаким боком не впало, ясно? – если бы взглядом можно было бы заморозить, то комната бы покрылась толщей льда. – Так что меньше паники, никакой истерики и простое бездушное ожидание. Иначе можно сразу нести черный мешок.

– Что ты сказала?! – глаза Краски налились кровью. – Какой мешок?!

– Ладно, забыли, была не права. Но я серьезно, паника и истерика сейчас наши враги. Нам нужно сохранять спокойствие, – сам саб-зиро замерз бы, услышав тот тон, которым вещала валькирия, – только так мы вытащим этого товарища из того состояния, в котором он находится.

Джин подоспел спустя несколько минут. Он тяжело дышал и потихоньку матерился, его выражение лица выдавало крайнюю степень недовольства. Но страх и низкое положение в сравнении с Нэком не давало ему перейти грань недозволенного.

– Да? – спросил он грубо и в пределах своей головы пометил крестиком всех находящихся в комнате моих коллег по экспедиции и подыхающего меня.

– Бери Краску, – сказал Нэк, – и быстро веди её в медицинское. Там… Так, ты список подготовила? – последний вопрос уже относился к Христ.

– Угу, – она кивнула и протянула аккуратно вырванный из блокнота листик.

– Какая редкость, – проговорил он и внимательно осмотрел полученный кусочек бумаги, – блокнот… откуда? – он был явно удивлён увиденным, так как до этого не обращал внимания на валькирию. – Так, простите, отвлекся, – он кашлянул в кулак, – вот, возьми это и бегом за препаратами, иначе мы распрощаемся с одним телом, что сейчас тупо болит.

Краска резким движением выхватила клочок бумаги, поймав взгляд Джина, полный презрения. Они вылетели из комнаты отдыха, наполняя длинный пустой коридор стуком шагов. Всю дорогу до медицинского они молчали, лишь изредка останавливаясь, чтобы перевести дух и смахнуть пот с лиц.

– Интересно, насколько быстро они смогут сгонять туда-обратно? – промямлила Христ, однако Нэк это услышал.

– Учитывая тот факт, что нам особо негде бегать и в соответствии с этим нет необходимости в беговых тренировках… То дистанция, которую человек в наше время способен преодолеть бегом, не так уж велика. Значит, бежать они будут не быстро, с остановками на подышать и поматериться. Так что, моя родная, нам ничего не остается, кроме как следить и отлавливать нашего гаврика, чтобы он не успел сбежать до того момента, пока наши спринтеры не вернутся.

– Мне не улыбается такая перспектива.

– Ты хочешь сказать, что мне нравится? Я тоже не в восторге. Кстати, потом у меня для тебя есть… – прервавшись на пару мгновений, заметил Нэк. – Ладно, потом отдам. Сейчас нет ни времени, ни желания бежать в лабу.

– А что там?

– Всё потом, сейчас некогда об этом, – Нэк был холоден, хоть и пожирал хорошенькую Христ глазами. Мне оставалось лишь молча наблюдать за всем происходящим. Было то нестерпимо холодно, то невозможно жарко. Тело дергалось в треморе, и это было чем-то страшным и непонятным. В какой-то момент межреберные мышцы сдавились с обеих сторон, и меня окольцевала более сильная, удушающая боль. А душила она, сковывая и отнимая возможность сделать полноценный вздох. Эта судорога одной широкой мебельной иглой пронзила меня изнутри, вдоль линии реберных костей, будто пронзала самое хрупкое место, чтобы вонзиться в костный мозг и заполнить собой всё пространство внутри.

– Слышь, ему совсем плохо, – произнесла Христ, которая села рядом с моей койкой, – ему совсем плохо… Мы его скоро потеряем, – глаза валькирии стали большими и круглыми из-за резкого звука, который выдал мой костюм. Это спровоцировало Нэка выругаться, подлететь к моему телу и упасть на колени рядом с плечистой девушкой.

– Тепло упало до критического уровня, – он изучил меня быстрым взглядом и обнаружил тот батончик, который дала Краска, нераскрытым. – Ох-хо-х! Хера се, что у тебя есть! Я с детства такого не видел!.. – выдохнул он. – Так, родной! Не в мою смену! – не поворачиваясь к Христ, он быстро начал тараторить: – Милая, сядь-ка как-нибудь так, чтобы ты смогла положить его голову себе на ноги, – его взгляд обласкал каждый изгиб её фигуры, – надо сделать так, чтобы я смог его покормить, иначе он отъедет не от боли, а от недостатка тепла.

Христ, не теряя ни секунды сделала так, как ей сказал Нэк, а тот принялся меня кормить; получалось у него очень плохо из-за моего практически бессознательного состояния.

Костюм ревел настолько громко и противно, что бывший коллега был вынужден залезть в панель управления и сделать звук чуть тише. Планомерно, мне становилось всё хуже и хуже из-за необдуманных действий, когда я забил на своё состояние.

– Мы стабилизировали его состояние, – сказал Нэк.

– Ага, с внезапно умирающего до медленно умирающего, – усмехнулась Христ, после чего послышался еще один непонятный звуковой сигнал.

– Да? – проговорил Нэк. – Молодцы! И? Где вы с сывороткой?.. Где?! Самому прибежать? – в его голосе были нервозность и недовольство. – Чё, реально никакого бегунка нету? Реально самому к вам тащиться? – правый глаз начал подёргиваться после каждого слова. – Ладно, хорошо, я прибегу, – срываясь с места и не сказав Христ ни слова, он вылетел из комнаты.

Так мы остались наедине с валькирией, которая не имела ни малейшего представления о том, как быть, если стабильное состояние приближения к концу жизни вновь разгонится до максимума и приблизит меня к реке под названием Ахерон.

Я не знал, сколько времени прошло к тому моменту, когда вернулись Краска с Джином. В сумках у них были медикаменты, необходимые не только для того, чтобы попробовать спасти мою жизнь, но и для того, чтобы в экспедиции было чуть больше, чем бинты, антисептик и лёгкое обезболивающее.

Моя напарница, в сопровождении надсмотрщика, влетела в комнату, заставив дежурящую Христ подскочить с пола. Несколько секунд они молча переглядывались. Краска тяжело дышала, Джин тоже пытался восстановить свое дыхание, получалось у него намного хуже из-за постоянного мата, которым он крыл весь белый свет, состав членов нашей экспедиции и меня, то сгорающего изнутри из-за реки Стикс, несущейся по моему организму, то стучащего зубами из-за влияния озера Коцит.

– Что с ним, как он? – спросила Краска, проглотив достаточно кислорода.

– Плохо и становится только хуже, – сказала Христ, переведя взгляд на меня.

– А Нэк куда подевался?

– Он отправился за сывороткой, – коротко ответила валькирия, – её должны были принести, но, видимо, что-то пошло не так, и в итоге ему пришлось бежать самостоятельно.

– И давно он отчалил?

– Да, достаточно. Думаю, скоро вернется, – Христ говорила спокойно, медленно, стараясь не поддаваться панике, которая явно заползала всё глубже в сердце Краски.

– Так, ладно, – та протянула Христ сумку, – на, лечи. Ты ж тут доктор, не я.

– Нельзя, – спокойно сказала хилер, – пока что самый лучший вариант – это вообще не делать ничего. Судя по всему, мной услышанному, если мы начнем мешать препараты, то наш дорогой стариканчик откинется, даже не попробовав спуститься на этаж ниже.

– О каких этажах ты говоришь?! – презрение так и сквозило в голосе Краски.

– Я про ад, – парировала Христ, – так что единственное, что нам остается, ждать этого, дерганого.

Услышав, как хилер обозвала Нэка, Краска расхохоталась:

– А кстати, ты права! Нэк, он действительно дерганый! Будто бы его подключили к розетке, и после этого он до сих пор не может отойти! – Краска просмеялась, заставив Джина и Христ посмотреть на нее так, будто бы она окончательно лишилась рассудка. – Так, ладно, сейчас найдём, как он это вытворяет, – она начала шевелить рукой, быстро перемещаясь по меню в поисках нужной функции. – О! Нашла!

Она обрадовалась и тут же выбрала необходимый пункт меню, после чего перед ней возникло окно: «Гарнитура не подключена, использовать сигнализационные динамики и вспомогательный микрофон?»

– Ну, да?! Наверное… – после нехитрых манипуляций на мелькающем экране возник список возможных подключений, в котором были расписаны лишь длинные номера. Краска начала пролистывать длинный лист. Она громко ругалась, тем самым стараясь не сдерживать своё негодование, пока не заметила промежуток в длинных сочетаниях цифр и букв. Напарница вернулась к тому месту, которое уже успела промотать, и увидела там три строчки «прототип один», «прототип два», «прототип три».

– Как думаешь, какой тебе нужен? – спросила Христ, которая внимательно смотрела за каждым движением. Даже сквозь пелену надвигающейся вуали смерти я смог рассмотреть огоньки беззлобной зависти, которыми горели её глаза.

Краска молча нажала на «прототип один». Несколько секунд полной тишины пронзили мое тело внезапной болью, источником которой была вибрация материи моего термокостюма и его приглушенный визг, который быстро смешался с моим полу-хрипом, не совсем криком и не до конца стоном боли. В глазах резко потемнело; таким образом, мой контакт с реальность оборвался, окунув меня в плотную материю нескончаемого космоса и пустоты.

«Значит, мой костюм был сделан самым первым?» – мелькнула мысль в моей голове в тот момент, когда последняя фаланга среднего пальца ушла под темную воду того мира, откуда практически никогда не возвращаются.

Глава 14

– Слышь, а чё неаккуратно так?! – послышался первый голос сквозь звон и заложенные уши.

– Потому что плавнее надо, и баланс держи тоньше! – второй голос буквально впивался в мозг, от чего создавалось впечатление, что резко взмываешь ввысь на большой скорости.

– Какой баланс?! О каком «плавнее» ты мне втираешь?! – появился третий голос, он звучал словно издалека.

– В смысле, какой? Обычный, чёрт побери, баланс! Смотри на приборы, ты уровень видишь? – владелец второго голоса продолжил мысль третьего. – Проведи параллель с землей, иначе мы смачно так шмякнемся на землю из-за сорвавшихся лебедок.

– Кстати, вы там нормально зацепились или так, что можно начинать паниковать? – встрял владелец первого голоса.

– Да нормально всё, не бзди там, – голос сквозил уверенностью. – А ты плавнее двигай. Сначала отпускаешь одну сторону, потом другую, как только поймаешь точку баланса, зажимаешь обе стороны и начинаешь погружать нас ниже и ниже. Потом перецепимся.

Открыв глаза, я сразу зажмурил их: свет настолько сильно резал глаза, что в уголках быстро скопились слёзы. Глубоко и медленно вдохнул, словно пытаясь что-то услышать, почувствовать. Но внезапная мысль молнией пронзила сознание: нет боли. Я мог дышать и при этом не чувствовал никакой боли!

Из лёгких вырвался грубый и хриплый стон. Хотелось заорать и спросить, что тут происходит, кто эти люди вообще, но всё, на что меня хватило, – это только стоны.

Через несколько секунд меня тряхнуло так жестко, что создалось впечатление, словно я съехал с огромной горки и всем своим весом приложился о стену. О ледяную стену. Радовало, что падение было непродолжительным, а удар – несильным.

– Да… – я слышал череду непечатных эмоций, который тайфуном вырвались из человека, которого я услышал вторым и про себя так и прозвал «второй». – Ну что ж ты делаешь?! Нельзя ж так резко! Нельзя! – в голосе сквозили недовольство и переживание. Причём, как выяснилось, эти слова были обращены ко мне.

– Главное, что очнулся, – проговорил голос того человека, которого я про себя назвал «первым». – Ты же очнулся, нет?

– О, глянь, реально очнулся! – третий засмеялся. – И дышит так хорошо, так мягко.

Видимо, этот же человек мягко приподнял мою руку и принялся считать пульс, шёпотом проговаривая его частоту:

– Такой ровный и мягкий, как у ребенка.

– М-м-м… – свет бил по глазам, заставляя прикрывать из, хотя, если быть честным, то даже простой осмотр окружающих давался с трудом: с непривычки глаза не могли сфокусироваться ни на одном предмете. К тому же меня напрягала проблема со слухом, словно я находился под толщей воды. Это мало того, что было неприятно, так ещё из-за искажения я не мог расслышать и различить голоса тех, кто топтался вокруг меня.

– О, в сознании, – второй человек, судя по интонации, был приятно удивлён этой новостью, но тут нас нехило тряхнуло из стороны в сторону.

Раздалась череда ругательств со всех сторон. Тут же раздался чей-то серьёзный и в то же время возбуждённый голос:

– Так, ты быстро за управление, я на стабилизацию. Если мы быстро не опустимся своими силами, то молниеносно спустимся автоматически.

Я вновь постарался открыть глаза, но им всё так же было больно воспринимать свет. Поэтому, чтобы не мучиться, я решил поступить проще: закрыл глаза и в скором времени провалился в приятный крепкий сон. Мне даже ничего не снилось. Я словно окунулся в тёплый воск или кисель и находился внутри, пропуская тепло внутрь себя.

Спустя какое-то я вновь открыл глаза – меня окружала темнота. Тьма, которая не причиняла боль, а которая погрузила моё уставшее сознание в свою приятную тишину, помогая восстанавливать силы. В этой темноте я ощущал себя словно заново рождённым. Наслаждаясь возможностью дышать без боли, я начал получать удовольствие от света, который мягким свечением покрывал каждый предмет в этой комнате.

– Пора, наконец, разобраться со всем и понять, где я, с кем и почему, – проговорил я, приподнявшись на локтях на кровати, – потому что мне не совсем нравится то, как меня выдернули из жизни?

В моей голове промелькнули воспоминания о больничном крыле, о Христ, о Нэке и о Краске. Чёрт! Краска! Что с ней?! Где она сейчас?! Встав с койки на шатающихся ногах, я принялся оглядываться в поисках костюма. Оглянувшись, я понял, что нахожусь не в лаборатории, а в исследовательской капсуле и, скорее всего, где-то в подледье.

– Что происходит?! – я начал изучать себя в попытке понять хоть что-нибудь. Для этого задрал майку, чтобы посмотреть, как обстоят дела с моим телом. Оно было в полном порядке и даже чуть больше. Словно за то время, пока был без сознания, я сбросил десяток лет. И в общем состояние было не просто отдохнувшим, а словно выторговал у кого-то, за бесценок, эликсир молодости и пустил его по сосудам. Однако меня напрягали мысли о том, где я и с кем я. Даже капсула, на которой я оказался, отличалась и от скарабея, и от той, на которой мы крайний раз устраивали вылазку за фильтрами.

«Устроим небольшой разведывательный рейд», – подумал я и отправился изучать новое место практически на носочках.

Спустя какое-то время я устало выдохнул.

– А вопросов меньше у меня не стало, – хмыкнул я, посмотрев в лобовое, за которым была кромешная тьма. Но самое неприятное заключалось в том, что я не представлял, где находятся Краска и Христ. Отойдя от окна, я направился к пульту: он был стандартного типа, но с более расширенным количеством датчиков, редукторов и кнопок, назначение которых скрывалось за иконками и сокращениями. На удивление, я смог понять большую часть, поскольку много лет назад сам приложил руку к тому, чтобы начать разработку данных интерфейсов и потом передал в соответствующие отделы. Некоторые обозначения были совершенно незнакомыми, и это было поводом для моего любопытства, которое, я не мог утолить прямо в этот момент по ряду причин.

– Ладно, – протянул я недовольным шепотом, – надо посмотреть, где тут отсеки для отдыха и кто там, – и двинулся дальше.

Стопы касались холодного пола и издавали легкий шуршащий звук.

Я подошел к одной мембране между отсеками. Над проемом горела красная табличка с надписью «Автоматическое открытие отключено». Меня это позабавило. Справа от рамы, в которую были вмонтированы ставни, была небольшая кнопка в цвет всего салона капсулы с небольшой, но очень яркой белой лампочкой в самом центре. Мне ничего не оставалось, кроме как нажать на неё и посмотреть, что произойдёт дальше. Как и ожидалось, двери с мягким шорохом открылись. Из помещения раздалось тихое мерное сопение, и от этого внутри стало как-то тепло.

– Так, там лежат двое. И, скорее всего, это Краска и Христ. Конечно, есть вероятность того, что это не они, но она ничтожно мала, чтобы париться об этом, – пошептал я.

С того момента, как очнулся, я не мог не озвучивать каждую свою мысль. Хоть пару раз мне удалось сдержать свой порыв, но это не всегда заканчивалось успехом. В комнате кто-то дёрнулся, и это было хорошо слышно, после чего, недовольно бормоча, перевернулся с одной стороны на другую.

– Ладненько, не буду будить, пусть отдохнут. У них был длинный и тяжелый день. Явно намного тяжелее и длиннее, нежели у меня, – мои слова обгоняли мои мысли, в то время как я продолжал изучать капсулу, на которой, если верить воспоминаниям, мы уже спустились на землю и устроили привал до точки назначения.

Слова опять вырывались из меня:

– И что мне делать теперь? Был бы мой костюм на мне, хотя бы пошёл и посмотрел бы, где мы; может, даже смог бы понять, где мы. Конечно, и так все предельно понятно но, эм… Бывает ведь, когда что-то случается и планы внезапно меняются… – шёпотом проговорил я и уселся на то место, где очнулся, после чего прилег и вырубился.

– Та-а-ак! Молодец! – я услышал голос, который заставил меня приоткрыть глаза.

– Плавнее, ровнее, – мужчина говорил с максимально ласковыми интонациями, – держи крепче. Вся сложность состоит в том, чтобы не давать вибрации воздействовать на мышцы твоих рук. Дорога, в основном, процесс длительный, и по этой причине практически все капсулы заточены под управление двумя пилотами. Очень редко, крайне редко, можно встретить одноместные, но на таких, как правило, гоняют отморозки. Кстати, наш дорогой полу-коматозник был одним из таких. Я тут поднял некоторые документы, пока мы были на ИЛ, и узнал, что после того, как он перепробовал все работы на станции, то купил какую-то капсулу, не очень большую, и гонял на ней один. Навар, кстати, поднимал крайне приличный, потому что тогда мусорщиков было не так много. Так вот, гонял он на каком-то ведре, которое уже тогда разваливалось на ходу, и так было вплоть до того момента, пока он не дернул у пиратов одноместную капсулу. Даже не знаю, каким образом он смог провернуть ту махинацию, а главное, что именно он сделал, чтобы упереть у пиратов такое! Так что самое смешное – он увез её на своей личной капсуле. А это уже нонсенс, который, однако, подтверждён тем, что за вот этим телом, – я решил не подавать признаков жизни, во всяком случае, так быстро и явно, и просто слушал разговор, – гонялась потом группировка бандосов и пыталась выловить хоть где-нибудь.

– Это и есть подтверждение того, что он тиснул одноместку? – это был голос девушки. Такой родной и теплый голос.

– Ага, – этот голос я уже давно узнал, – так в какой-то момент он ещё смог их развалить при помощи общих сил.

– Не поняла, – это был голос еще одной девушки. – Как он смог столкнуть пиратов и общие силы?

– А вот это хороший вопрос, из разряда «как всего добиться, ничего не делая?», – хмыкнул мужчина. Через секунду нашу капсулу тряхнуло в сторону. Скорее всего, водитель отвлёкся на секунду и упустил кочку или пробоину во льду, и эта пауза послужила отличным поводом для меня, чтобы начать говорить.

– Есть у меня хороший знакомый, который служит в общих силах. Так вот, им необходимо отлавливать пиратов, хотя бы время от времени. И я решил, что мы замечательно поможем друг другу, если решим мою проблему с пиратами, – сказал я, приподнимаясь на локтях и принимая сидячее положение. Как оказалось позже, меня устроили на обеденном столе, и от этого было как-то не по себе.

Троица замерла в молчании, уставившись в лобовое и всматриваясь настолько далеко, насколько позволял свет прожекторов. Молчание было тяжёлым и несколько неловким. Не выдержав этого, Краска повернулась и посмотрела на меня. Её глаза впились в меня так, как ледокол вгрызается в замерзшую воду. Несколько секунд она просто смотрела на меня, словно собираясь с силами перед чем-то грандиозным. Так и случилось. Моя напарница налетела на меня с кулаками. Конечно, она не била меня так, как во время драки, нет. Она колотила меня в грудь и кричала:

– Паскуда! Ещё раз, и я тебя самостоятельно прикончу! Ко всем чертям порешу, скотина! – она была неудержима, но только до того момента, пока я не пошутил.

– Ай! Ой! Яй! Ох! – запричитал я и упал на стол, на котором сидел. Реакция была столь бурной, что мне досталось ещё больше, так как Краска вскочила на меня и принялась бить ещё яростнее, словно потеряла рассудок.

– А я тебе говорила, что своими собственными руками превращу тебя в ничто! – проговорила она, продолжая колотить меня – А то, гляньте на него, люди добрые! Удумал туда-сюда валандаться! Нет, родной, такого не бывает, так что, отправляйся обратно, там и оставайся! – Христ и Нэк подлетели к нам и схватили Краску. – Ещё и подслушивает тут, скотина ты без совести! Без сердца!

– Эй, успокойся, – Христ нахрапом обхватила Краску и оттащила на несколько шагов назад, – ты же не собираешься отправить его на тот свет, откуда он… Или куда он не успел свалить?

– Вот как раз это я и намерена сделать! – та не успокаивалась, в голосе начали проявляться истерические нотки, но я не винил её за это желание.

– Не-не-не, – влез Нэк, – теперь он почётный подопытный лаборатории, и, если ты его убьёшь, то придётся объявить тебя преступником против развития науки и человечества в целом, – он сорвался на смех. Это развеселило и меня, и Христ, и даже Краску.

– А, так у него есть удивительная возможность быть разобранным по частям?! – моя напарница демонически рассмеялась. – В таком случае, я спокойна. Только пообещай мне, что ему будет больно и что посмотреть можно будет.

Краска захохотала, но что в её словах, что в словах Нэка звучало лукавство, которое неприятным осадком осело у меня внутри.

– Ладно, шутки-шутками, – вклинилась Христ которая была одета в странного вида термокостюм, – скажи, как ты себя чувствуешь? И, вообще, собрался и идём на осмотр.

– Эм, хорошо, – я неопределённо пожал плечами, не решаясь вступать в дискуссию, – пойдём.

Правда, меня продолжали терзать как минимум два вопроса. Первый – мой костюм, а второй – костюм нашего хилера. Также меня интересовало, что это за капсула и куда мы направляемся?

Христ увела меня в комнату отдыха, где заставила раздеться до трусов, а после принялась проминать и простукивать, задавая мне одни и те же вопросы. Она внимательно изучала каждый повреждённый сантиметр моего тела. По мере осмотра её глаза становились всё круглее и круглее. Я понимал, что она погружается в состояние глубокого шока от увиденного и то, что случилось со мной, идёт вразрез тому, что она изучала много лет.

– Слушай, мне кажется, Нэк создал эликсир бессмертия, – проговорила она в какой-то момент, – а если и не эликсир бессмертия, то точно лекарство от всех болезней.

– Да ну, – отмахнувшись рукой, буркнул я под нос. – Ладно, пойдем, у меня есть к нему несколько вопросов.

Под задумчивым взглядом валькирии я оделся, ощущая как её взгляд скользит по моему торсу. Через пару мгновений я подошёл к ней, и мы двинулись в сторону выхода, направляясь в основной отсек. Краска сидела за штурвалом и управляла капсулой. Ощущение было такое, будто мы движемся по маслу.

– Слышь, Нэк, – начал я, – где мой костюм?

– Да… Сейчас вынесу из лаборатории, – ответил он и в этот миг я заметил, что теперь костюм каждого имеет небольшую отличительную черту в виде разноцветной полоски. Так, костюм Краски по краю был оснащен зеленой полосой. У Нэка была синяя, а у Христ костюм был с жёлтой. Каждая из таковых была достаточно яркой, но свет, словно пробиваясь через матовое стекло, не бил по глазам, а мягко ласкал взгляд. Не выдержав, я обратился к команде:

– А куда мы вообще?

– Туда же, – ответила Краска. Но судя по металлическим ноткам, постоянно мелькающих в голосе, не нужно было быть дураком, чтобы понять, что она крайне недовольна тем, во что она ввязалась, – на поиски инородных существ, появившихся в подледье.

– Давно в дороге? – спросил я, наблюдая за тем, как Нэк встал с места второго пилота и направился в одну из дверей, которых в этой капсуле оказалось гораздо больше.

– В дороге не так давно, – проговорила Краска, – а вот в ИЛ пришлось задержаться. Нэк решил в очередной раз улучшить наши костюмы. Тебе было совсем дерьмово, и руководство лаборатории, выслушав все наши с Нэком доводы, приняло решение дать нам другую капсулу. Эта из той же серии, что и предыдущая, но предназначена для боевых столкновений. И гораздо больше и вмещает куда больше оборудования для исследований и большое хранилище для находок.

– То есть основная задача «упереть как можно больше фильтров» остаётся в силе? – обратился я к Нэку, который нёс мне костюм.

– Да, – согласно кивнул он, – а ещё, помимо всего прочего, поиски сырья, из которого делали фильтры. Я крайне надеюсь на то, что мы сможем найти их… И ещё кое-что, – он нахмурился, как и все те, кто находился на борту капсулы.

– Ну? – спросил я, забирая свой костюм.

– Нам поручено приложить максимум усилий, чтобы захватить хотя бы одно существо из тех, которых мы встретили ранее, – вклинилась Краска, которая внезапно побледнела.

– А вот это не только гораздо сложнее… Даже не получится сказать, существует ли хоть какая-то возможность реализовать это, – я пожал плечами, понимая, что мы попали, причем конкретно. – Ладно, сколько у нас припасов?

– Ну, эм, ты даже не можешь этого представить, – сказал Нэк. – Нам выдали не просто самую крутую капсулу, но и самую… эм… предназначенную для долгих экспедиций.

– Что это значит?!

– Все очень просто, – он хмыкнул, при этом Краска и Христ посмотрели на него с выражением типа «хватит красоваться!». – Короче, надевай свой обновлённый костюм и выйдем на внешку. Сам все увидишь, а то не хочу я долго распыляться.

Я кинул на него неодобрительный взгляд, однако препираться не было никакого смысла, поэтому я быстро зашел в отсек для отдыха и переодел что-то наподобие пижамы, поместив своё восстановленное тело в «отлично созданный и проработанный костюм», – я скрипнул зубами, признавая его великолепную работу.

Надев этот шедевр на себя, я запустил процесс его подгонки, а пока ждал, думал о том, что мы действительно попали с этими организмами, и будет очень хорошо, если это не что-то живое, а какая-нибудь специфическая болезнь, развивающаяся глубоко подо льдом на основе холода и воздействия отражений света от прожекторов.

– Как-никак, это вполне может быть связано с ограниченностью количества кислорода, – озвучил я вполголоса. В эту секунду костюм слегка завибрировал. Раньше такого эффекта не было. Сразу после непродолжительного вибрирования ткани на мне так же, как и на других членах экспедиции, загорелся матовый индикатор. Мой был красного цвета. С одной стороны, меня это позабавило, а с другой – я старался не думать о том, что меня несколько подбешивает такой дополнительный эффект.

Я вышел на мостик и посмотрел на светлячков. Они уже успели остановить капсулу и ждали меня, надев на головы шлемы, которые никак не изменились с крайнего раза. Мне протянули мой, и я молча водрузил его на себя. Через несколько секунд мы вышли из нашей капсулы и я увидел масштабы того, во что мы влезли; нет, нельзя сказать, что капсула была очень большой, но в высоту она была в несколько этажей и больше напоминала башню.

– Как думаете, сможет ли она выдержать бурю? – единственное, что смог спросить я, увидев этого монстра.

– Никуда не денется, – хмыкнул Нэк, – хотя, конечно, тут все зависит от того, насколько сильной будет эта буря.

Глава 15

Мы стояли в темноте, и я рассматривал новую исследовательскую капсулу. В голове было множество мыслей и сомнений на тему нашей миссии, и они всё больше, всё сильнее укоренялись в моем рассудке. Если бы нас отправили на той же капсуле, что в прошлый раз, экспедиция долго не продлилась бы – дней десять от силы. И это с учётом того, что припасов у нас было «под завязку».

Здесь же, по моим скромным подсчетам, припасов было на месяц, как бы не больше, и это только подтверждало, что от нас ждут результат: фильтры, сырьё, информация. И у нас не было права на ошибку.

Чем дольше я размышлял на эту тему, тем сильнее ощущал давление. Внимательно наблюдая за своими спутниками, я видел, как их взгляды выражали отчаяние, с которым они готовы были отдаться работе, и только в этот момент понял, что таких ответственных и самоотверженных людей никогда не видел.

– Как я понимаю, корпус забит под завязку? – указывая пальцем на отсек, расположившемся наверху нашего корабля, спросил я.

– Да, – кивнул Нэк, – и помимо жратвы там много интересного.

– Что ты хочешь этим сказать? – я не улавливал смысла в сказанном им.

– Ну… Различные приборы, снаряжение и так далее, – Нэк перечислял предметы, находящиеся внутри, загибая пальцы. Поймав мой взгляд, девушки кивнули, тем самым подтверждая слова напарника, словно говоря: «Мы участвовали в сборах и видели своими глазами, что в эту скорлупку загружалось много всего интересного!» Такой взгляд ни с чем не спутаешь.

– Ладно, возвращаемся на борт и придерживаемся плана: едем туда, где были в прошлый раз, – озвучивая это, я подметил несколько вещей. Во-первых, это страх, который никуда не делся, а наоборот, липкими пальцами пытался пробраться сквозь кожу к самому нутру, заставляя внутренности скручиваться от ужаса. Во-вторых, сожаление – именно это выражал взгляд Нэка, которым он одарил меня, замечая, как влияет на меня упоминание нашего прошлого путешествия. Я более чем уверен, что он понимал: доля его вины в этом тоже есть. Ну и, в-третьих, Краска. Взгляд этой девушки выражал океан эмоций: боль, забота, страх. Но на дне её глаз также плескалась какая-то новая эмоция, которую она раньше не проявляла.

Христ хоть и была новенькой в нашем коллективе, но замечательно вписалась в ряды команды. Вот уж кто точно готов был идти на самоубийство. У нее было отличное чувство юмора, благодаря которому она лихо ставила на место и Нэка, и Краску. Но что больше всего меня радовало, так это то, что мы все умудрились найти между собой общий язык, не давая нашим характерам и эмоциям поселить смуту в команде. Беды, как известно, сплачивают человечество.

Мы вернулись на борт капсулы. Я занял место капитана за штурвалом управления и вдавил на гашетку с такой силой, чтобы почувствовать всю мощь доверенного нам монстра, и не разочаровался. Он сорвался с места и помчал туда, куда я его направлял, следуя указаниям навигатора. Краска внимательно изучала цифры и буквы на мониторах, следила за небольшой зеленой стрелочкой, которая двигалась в сторону большой красной мигающей точки.

Моя напарница корректировала мои действия, и создавалось впечатление, что мы работали словно единый организм. Сейчас нас нельзя было назвать командой, так как мы перестали быть чем-то раздельным и стали одним целым. Это чувство было настолько ярким и насыщенным, что его нельзя было сравнить с чем-то обыденным. Если только со звёздами, которые для людей были так далеки и недоступны, давая возможность любоваться ими на большом расстоянии в миллионы световых лет. Которые, как и такие моменты, появлялись слишком редко на нашем серо-стальном небе, и от того становились более ценными.

– Слышь, Нэк, – обратился я к исследователю, – а что это за полоски ты добавил на костюмы?

– А, это? – он показал пальцем на полоску рядом сидящей Христ. – Это индикатор здоровья. Я решил вынести его наружу, чтобы быть в курсе происходящего с организмом носителя. Так что если вдруг кому-то станет плохо или уровень тепла приблизится к критичной отметке, то костюм, а точнее, вот этот индикатор, начнёт мигать. Чем хуже будет складываться ситуация, – пальцем он прочертил датчик по всей длине, – тем чаще будет потухать и загораться вот эта вот полоска. И, кстати, это не моя идея, – кивок в сторону нашего нового члена команды, – это идея Христ.

– Да, – бровь в лукавом жесте приподнялась, – я посмотрела на то, что твой костюм творил, когда тебе становилось всё хуже и хуже. Все эти звуковые сигналы и так далее, это было круто! Но постоянно приходилось поддерживать работоспособность меню на запястье, чтобы отслеживать твоё состояние. А так мы сразу можем посмотреть и примерно понять, что да как, – валькирия пожала плечами. Смущение её красило, делая её более ранимой и женственной.

– Ладно, хватит рассусоливать, – буркнул я. – Всё понятно: индикатор, здоровье. Лучше скажите, какие есть мысли, догадки, предложения насчет одной из наших основных задач?

– Это ты о чем? – вклинилась Краска.

Я явственно увидел то, как она прикидывалась дурочкой, не желая затрагивать тему игры в охотников на нечисть.

– Ты, – последовал взгляд в сторону Краски, – и вы все, – он переместил внимание на остальных, – прекрасно понимаете о чём я.

Мой голос был холоден и строг. Я понимал, что если не начну этот разговор сразу и в полном объеме, то мы долго будем наматывать сопли на кулак и заниматься чем угодно, но не тем, что действительно вызывает полномасштабные затруднения.

– Ладно, у меня есть мысли по этому поводу, – после минуты молчания проговорил Нэк. – Во-первых, я чуть подправил шлемы. Не факт, что они нам помогут, но я немного поработал с ними и теперь наши мозги в относительной безопасности. Самая большая сложность заключается в том, что спать в шлемах будет проблематичным занятием.

– Ладушки, – буркнул я. – Насчёт воздействия на наши мозги – я тебя понял и услышал. Как ловить будем? Ловушки, на живца или что? Просто у меня по этому поводу вакуум, – мы приближались к той точке, где закончили в прошлый раз.

– Ну, – неуверенно начала Христ, – идея ловить на живца – так себе развлечение, – её глаза забегали – она же впервые в жизни была на внешке и в подледье. – Так что предлагаю этот вариант сразу откинуть.

– Согласна, – подхватила Краска. – Я, конечно, готова поставить на кон свои здоровье и жизнь, но не таким образом.

– Я полностью солидарен с нашей прекрасной половиной корабля, – лёгкая улыбка коснулась губ Нэка. – Нет смысла так рисковать, нам необходимо сделать всё чётко и максимально быстро. И самое главное – найти сырьевую базу, поэтому предлагаю в приоритет поставить именно эту задачу, а не поимку неизвестно кого и неизвестно, насколько опасного.

– Хорошо, мои дорогие соратники! А теперь – внимание, вопрос! А что мы будем делать, если на нас нападут? – спросил я; причем, задавая этот вопрос, я имел в виду совсем не вооружение.

– У нас есть большое количество интересных штук, как стреляющих, так и колюще-режущих и ток пропускающих, – в словах Краски было нечто кровожадное. Я понял, что настроена она более, чем просто воинственно.

– Честно говоря, я не совсем это имел в виду, – хмыкнул я, слегка усмехаясь своим мыслям о том, сколько воинственности и храбрости в этой маленькой девчушке. – Я о том, что нам необходимо обеспечить безопасность нашей операции. Это можно воплотить в жизнь несколькими способами, но самый действенный и быстрый – действовать напрямик, громко топая и не подпуская к себе. Это потом мы можем затаиться и шкериться в попытках захватить существо, – тяжело вздохнув, я продолжил: – Второй способ заключается в том, чтобы изначально шкериться и надеяться на то, что в нас не выпалит никакая скотинка, которая, возможно, обитает тут и которая, возможно, не свалила отсюда с прошлого нашего посещения.

– Кстати, да! – Краска живо отреагировала на мою пламенную речь и положила руку мне на плечо, тем самым выражая согласие с моими словами. – Мы не можем быть уверенными в том, что напавшие на нас ещё здесь.

– М-да, – голос Христ выражал смесь недоумения и возмущения. – Я так посмотрю, вам больше нравится разговаривать, рассуждать, обмусоливать тему, а не предпринимать какие-то действия, – валькирия хмыкнула, – мне казалось, что у тех, кто работает на внешке, всё как-то более спонтанно, быстро и интересно. А вы все думаете и думаете.

– Знаешь, – рука Краски, покоившаяся на моём плече, сжалась, а в голосе так и мелькали нотки гнева, – если бы кто-то покопался бы в твоей голове так же, как в наших, думаю, ты не так сильно пылала бы жаждой приключений. Так что поверь: если шлемы не сработают и в наши мозги вновь влезут, лучше иметь предельно четкий план действий и знать о том, как валить с места происшествия.

Христ немного поубавила пыл после вспышки злости от Краски.

– Ну да, наверное – промямлила она, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

– Ладно, у нас есть время подумать над этой ситуацией и принять правильное решение, – пора было прервать словесную баталию между девушками. Хотя если быть объективным, то в этой битве наша новенькая явно не была победительницей. – А сейчас надо проверить уровень тепла, поесть и ложиться отдыхать. Работы предстоит много, поэтому следует набраться сил, – суровым взглядом я окинул всех членов команды. – Как только достигнем места назначения, двое из нас пешком пойдут на поиски следующего складского помещения. И чтобы не терять время, двое других останутся в капсуле и будут и освещать, и вести её вслед за нами.

– А почему все это нельзя делать вместе, внутри? – спросил Нэк. – Мне кажется, или теперь уже нет смысла ходить пешком на разведывательные операции, шаря и отмечая путь иглами.

– В принципе, наверное, да. Ты прав, – кивнул я в знак согласия, – хотя смотри: всё зависит от выбранной нами тактики. Если мы решим громко топтать, сообщая о своем присутствии, то да, ты прав. А если мы решим потихоньку пробираться от точки до точки, то в таком случае лучше идти, разведывать и подтягивать капсулу. К тому же, мой дорогой друг, я не знаю, что тут с топливным элементом и насколько он живучий. Конечно, нам предоставили прекрасную технику, но я сильно сомневаюсь, что внутри стоит вечный двигатель, – и пожал плечами, ловя на себе понимающий взгляд Нэка.

– Тоже верно, – он окинул взглядом наше транспортное средство, – в таком случае остановимся на варианте путешествия пешком? Припасов у нас много, а вот насчет энергоемкости… Я об этом и не подумал. Даже не знаю, сколько в нашем распоряжении, – повисла неловкая пауза, в которой отлично прослушивалась работа двигателя.

– Ладно, давайте остановимся здесь. До точки осталось не так далеко, но лучше для начала отдохнуть, – вклинилась Краска, которая следила за приборами, подсказывая мне путь следования. – А теперь предлагаю следующее, – заявила Краска: – Нэк и старикашка, вы выходите наружу и устанавливаете иглы вокруг капсулы. Будем надеяться, что источники света не навредят нам. Так мы сможем увеличить проглядываемую дистанцию. Я остаюсь готовить, а вот ты, – задумчивый взгляд в сторону хиллера, – у тебя есть выбор. Или идешь помогать им, – кивок в нашу с Нэком сторону, – или остаёшься со мной, или, если у тебя есть твои планы, можешь заняться ими.

– Давайте немного переиграем, – вклинился Нэк. – Мне надо в мастерскую, хочу проанализировать кое-что из оборудования. Христ отправится вместе с этим товарищем, – он ткнул пальцем в мою сторону, – устанавливать светлячки, а все остальное по предложенному плану Краской. Как вам?

– А ты точно сама справишься с готовкой? – спросила Христ. – Нас четверо, и на четырех быстро приготовить – это такое себе занятие.

– Не, я норм. А вот с иглами в одно лицо особо не походишь, – голос Краски излучал спокойствие, – так что ноги в руки, руки в ноги, туда же осветители и топайте по периметру расставлять светлячков.

– Да, кстати, как думаешь, на каком расстоянии устанавливать? – обратился я к ней. – С просветом или без? И вообще, сколько у нас игл? Иначе, знаешь, не очень хочется остаться без заряженных.

– Логично. Нэк, где перечень снаряги?

– Христ, пойдем со мной в кабинет, список там. Я как раз отдам его тебе и приступлю к работе, – ответил Нэк и мы все начали воплощать в жизнь согласованный ранее план.

Сначала синхронизировали показания датчиков теплоты. Потом установили время встречи за столом – и понеслась.

Просмотрев список всего того, что у нас было, я быстро прикинул, сколько игл мы можем позволить себе раскидать вокруг. И просчитав примерную дистанцию между световыми узлами, мы с Христ выдвинулись в мир вне уютных стен капсулы. Нам предстояло достать примерно пятьдесят игл, выложить их на телегу и потом быстро расставить все это вокруг нашего транспорта. При этом мы решили оставлять между узлами небольшое совершенно темное пятно, в среднем в сантиметр. Такое решение было принято для экономии самих игл. Конечно, мы понимали, что пятидесяти нам может не хватить, но это не было большой проблемой. Главной задачей была просматриваемая со стороны лобового стекла область. Второй по значению была область со стороны пропускного клапана.

Так, работая в четыре руки, мы планомерно выстраивали освещенный коридор.

– Слушай, а почему всего пятьдесят? – спросила Христ. – Может, больше расставим? Так и видно будет лучше, и вообще, глянь, у нас этих игл ого-го! И собрать потом будет легче!

– Не, родная, – прокряхтел я, – тут не только это надо учитывать. И, если быть честным, то я бы так и сделал, как ты предлагаешь, но у нас только одно зарядное для этих игл. Оно рассчитано на пятьдесят штук. Учитывая наше не совсем определенное положение, бери в расчёт ежеутренний сбор всех и поставку на зарядку. Этим может заниматься тот, кто встаёт раньше и у кого изначально выносливость чуть больше. Поэтому это будет моей прямой обязанностью. А вот расставлять куда удобнее и быстрее вдвоем. Так что готовься в любом состоянии, за час до ужина выходить со мной и выставлять светильники. К тому же во время экспедиции надо будет собрать те, которые мы оставили в прошлый раз. Нельзя разбрасываться имуществом. У нас очень ограниченная производственная составляющая.

– Да поняла я, – насупилась Христ, – мне, как бы, не надо разжевывать, как для ребенка, – она с силой вонзила иглу в лед под ногами, и тот лопнул. Щёлк! И длинная трещина пустила паутинки в разные стороны.

Я, на автомате быстро посчитав количество лучей, исходящих от основания, из которого торчал светлячок, заорал во всю мощь голосовых связок:

– Ко мне, мать твою! Быстро! – увидев стеклянные глаза Христ, схватил её за руку и потянул на себя. Через миг она лежала у меня на плечах, и это тоже получилось как-то машинально, быстро, мягко и непринужденно. Я бежал в сторону нашей капсулы и копался в меню костюма.

– Краска! Краска! Отводи наш зонд назад! Быстро! – кричал я, одновременно с этим думая, что нам очень повезло, что мы с Христ ушли достаточно далеко, устанавливая осветители.

– Что случилось?!

– Трещина случилась! И она ползет вслед за нами, причем быстро! Так что отводи капсулу назад! – адреналин огромными порциями выбрасывался в кровь, заставляя сердце биться в бешеном ритме. А наступающее чувство опасности доставляло какое-то особой извращённое удовольствие.

– Нас какой-то рок преследует в этом месте! – сквозь мат проговорила Краска. Я увидел, как капсула резко дернулась и начала отдаляться от нас. Бежать становилось все тяжелее и тяжелее. Все-таки возраст, недавняя болезнь и Христ на плече давали моему организму жара.

– Да отпусти ж ты меня! – валькирия, уютно разместившаяся на моем горбу, забилась. Треск льда за спиной тут же будто увеличил темп.

– Если я тебя отпущу, – моё дыхание тут же сбилось, – то нам… – и я проговорил то, что думал на самом деле.

Спустя несколько сотен метров я не выдержал и, рискуя нашими жизнями, скинул Христ. Она ловко приземлилась на ноги, схватила меня за руку, и мы, выжав из организмов все силы, что были, рванули вперёд, стараясь увеличить расстояние между нами и дышащей в спину трещиной.

– Да когда же это закончится?! – спросил я, отправляя свой вопрос вдаль, следуя за светом исследовательской капсулы. Внутри всё выжигало огнем, и не только у меня. Христ, не привыкшая к такой кардионагрузке, начала задыхаться; её лицо покрылось красными и совершенно бледными пятнами, а это – крайне плохие знаки. Хруст за нашими спинами усиливался.

– Что это?! – раздался голос валькирии, привлекая мое внимание. Интерфейс на её запястье загорелся, и там появилась надпись: «Критическая нагрузка. Преобразовать энергию костюма?»

– Жми «да»! Хуже не станет! – заорал я, внезапно поняв, что проклятая трещина довольно быстро сократила между нами расстояние и уже практически ползла под нашими ногами.

Раскол ускорялся, а кровь от такого выброса гормонов грозила закипеть.

– Во-о-о-о! – Христ взревела. Спустя несколько секунд я понял, что она летит вперед, причем быстро, причем очень крупными шагами, и не может замедлиться.

Твою мать! Всё-таки хуже стало. Рука быстро зашевелилась, открыв меню в поисках активации такого же режима; начав перебирать функции, я понял, что Нэк внёс очередные изменения, и я в ус не дую о том, как скомпонован новый интерфейс.

Мат заполнял все мои мысли. В очередной раз я наступил на одни и те же грабли, я вновь не ознакомился с тем оборудованием, которым должен пользоваться, и сейчас эта моя оплошность могла стать причиной трагедии.

Мысли об очередной неудаче одолевали меня. Судорожно пролистывая вкладки и пытаясь найти хоть что-нибудь, связанное с быстрым бегом, я понял: надо позвонить создателю этого дерьма, чтобы он рассказал, куда и что тыкать. Я быстро нашел страницу, отвечающую за связь, и набрал Нэка.

– Христ уже вас догоняет! Что мне сделать, чтобы присоединиться к ней?! – заорал я сходу.

– Что случилось? – голос Нэка выражал крайнюю степень удивления. Он либо работал не отвлекаясь, либо просто тупил.

– Она нажала «да», когда костюм спросил: «Преобразовать энергию костюма?» – и теперь она бежит пятиметровыми шагами, – я дышал тяжело, лёгкие жгло от такой нагрузки. При этом я не переставал поражаться тому, насколько далеко от меня валькирия и что трещина под ногами уже обогнала меня на несколько метров.

– Это спасательный интерфейс, он срабатывает, когда организм готов полностью отключиться. Он берет тепло и использует как топливо, там много всяких нюансов, – занудно бормотал Нэк, – самостоятельно никак не включишь. Хотя что-то подобное может получиться, – он начал перечислять, куда мне надо зайти, и вел меня по вкладкам к строке «Перераспределение показателей». – Влупи все на силу. Только смотри, тепла у вас мало, не больше пятнадцати минут, иначе костюм резко перейдет в сберегающий режим и вам будет совсем нехорошо.

– Да нам бы от трещины свалить. Остальное – не так уж и важно! – прокричал я, вкачивая все показатели своего костюма на силу. Не прошло и секунды, как мышцы ног начало покалывать, и я резво помчался за Христ. Дистанция между нами стремительно сокращалась. Трещина осталась позади, а капсула приближалась. Всё это не могло не радовать. Я чувствовал, что мы смогли вырваться из штопора, но меня начал терзать только один вопрос – что это было и во что мы в очередной раз вляпались? Это нам предстояло выяснить.

– Как ты?! – спросил я Христ, догнав ее. – Постарайся остановиться! Потихоньку, – кричал я, наблюдая совершенно белое лицо девушки. Я понимал, что она на пороге обморока и не до конца осознаёт происходящее. Загорелся интерфейс вокруг её запястья. Глаза вмиг считали ту самую информацию про режим энергосбережения.

– Да чтоб, – с громким матом я оттолкнулся от поверхности под ногами и прыгнул. Мои объятия были открыты Христ, которая рисковала разбиться о землю. Я понимал, что от моих действий может стать хуже, но так мы выхватим вместе, и будет не так обидно, как могло бы быть, если Христ свалилась бы сама.

Я прекрасно управлял своим словно помолодевшим телом и чувствовал время, как никогда раньше не чувствовал. Каждый миг, каждый кадр в отдельности. Я чувствовал, как чуть жестковато обнял валькирию. После этого начал группироваться таким образом, чтобы приземлиться на спину и удержать Христ на себе.

Глава 16

Я чувствовал, как тело касается льда, но не чувствовал боли. Я чувствовал, как нас несет по гладкой поверхности в сторону капсулы и ничего не ощущал, кроме легкой тяжести Христ, которая лежит на мне своей спиной. Я чувствовал, как мы постепенно замедляемся, и понимал, что оба смогли избежать чего-то действительно страшного. Спустя несколько секунд с тихим шорохом материи мы остановились и еще некоторое время просто лежали, тяжело дыша.

– Как ты? – спросил я у Христ, грудная клетка которой судорожно вздымалась и сокращалась в моих руках.

– Ага, – вот что ответила валькирия, которой явно было намного хуже, чем мне. – Ага… – сказала она еще раз, после чего у нее сработал глотательный рефлекс в пересохшей глотке. Тут же я заметил, что лампасы наших костюмов начали потухать и загораться вновь, и если мой все это исполнял достаточно медленно и лениво, то тот, который был надет на тугое, атлетичное тело Христ, моргал с завидной периодичностью. Заметив это, я тут же принялся вызывать Краску по нашей системе связи.

– Милая моя! – сказал я, как только услышал легкий щелчок, означающий начало соединения. – Подгони капсулу поближе к нам, пожалуйста, иначе мы не доживем до конца этого дня, – в моих словах не было ни единой капли лукавства, только то, что я думал на самом деле и, учитывая индикаторы на термокостюмах, был очень близок к не самой приятной истине.

– Что у вас происходит? – голос Краски был крайне встревоженным, и я заранее понимал, что нас поджидает большое количество вопросов по подводу произошедшего. Мне не хотелось отвечать, заранее зная о том, что в конце концов, я окажусь не прав, только недавно пообещав, что буду максимально аккуратен во всем.

– Внезапно лед под ногами начал трескаться… – ответил я. – Вот только одно больше и интересное «но»! Я думал, что мы находимся на земле или очень близко к земле, и не ожидал такого мощного раскола… уф… – Христ перевалилась на бок, упав с меня.

– Че там? – спросила Краска.

Мне были не понятны многие её реакции, которые возникали в последнее время и обрушились на мою голову проливным дождем.

– Да не, ничего… – быстро ответил я. – Короче, с нами все нормально, но количество тепла в критических интервалах. У меня еще куда ни шло, так что я беру Христ на руки и херачу в вашу сторону. Вы постарайтесь, пожалуйста, как можно скорее подъехать, хорошо?!

– Да… выдвигаемся, – ответила Краска, и перед тем, как она отключилась от связи, я услышал голос Нэка, который спрашивал: «Что у них там произошло?»

– Так, роднота, – сказал я, обращаясь к валькирии, – сейчас я возьму тебя на ручки, и мы быстро поскачем в сторону нашей капсулы, иначе у одного из нас наступит переохлаждение.

– Чет мне как-то нехорошо, – проговорила Христ. Лицо её при этом содержало в себе палитру зеленых, синих и желтых оттенков.

– Это совсем нехорошо… – высказался я, понимая, что её сейчас стошнит, и если вдруг это произойдет… а открыть шлем нельзя, так как это верная смерть от моментального замерзания.

– Меня… сейчас… – через слово проговорила Христ, и у меня сжалось сердце. Я схватил её на руки и побежал что есть сил, правда, двигался очень медленно, словно на моих плечах было два цементных мешка. И тут я понял, что не почувствовал столкновения при падении. Вообще ничего не почувствовал. Мой костюм автоматически выбрал какой-то из своих режимов и поглотил весь удар… Видимо, мне надо было самостоятельно переключить функционирование на то, которое позволило мне догнать мчащуюся вперед валькирию. И это было моим очередным танцем на собственных граблях.

«Режим экстренного понижения давления активирован» эта табличка вырвалась из запястья валькирии в тот момент, когда я искал в меню ту вкладку, о которой буквально недавно мне рассказывал Нэк. Выполнять это на бегу, с девушкой на руках, было крайне проблемным занятием, но я не мог себе позволить остановку. Я увидел сообщение, не понял, что это было, и лишь отвлекся от своего важного занятия, зато следующее меня сильно удивило и заставило остановиться и быстро набрать бывшего коллегу для выяснения деталей происходящего. Заметил я это, почувствовав, как тело валькирии расслабилось на моих руках.

– *@$&*, – в общем, свое обращение я начал очень грубо и к вопросам перешел не сразу. – Скажи, что мне делать?! Стекло шлема, оно запотело, ничего не вижу! Ей плохо, а тут… проклятье!

– Режим экстренного понижения давления? – автоматически спросил Нэк.

– Да! Что за дичь?! – резко спросил я, укладывая валькирию на лед под нашими ногами. – Её датчик ускорился! Срочно надо откачивать, а вы черт знает где! Я не вижу, что с ней?!

– Скорость индикатора – это, несомненно, плохо, а вот режим не так плох… У нее подскочило давление, вместе с этим пошел рвотный позыв… Я встроил одну функцию… – сбивчиво тараторил Нэк.

– Откуда ты знаешь, что именно этот режим врубился?! Откуда?! – неосознанно я отчаянно закричал.

– Потому что там всего одна функция, которая срабатывает таким образом! – тоже криком ответил мне Нэк.

– Да мне плевать, сколько их и как они работают! – ответил я, скрипя зубами. – Поторопи Краску! Мы вас ждем! И где та функция, с которой бегать можно быстро?! – спросил я, после чего выслушал, как зайти в панель и перераспределить энергию термокостюма, закинув все возможные показатели в силу.

Мы встретились с капсулой спустя несколько минут. Индикатор на костюме Христ мигал все чаще и чаще, и, когда я занес её на борт, Нэк охнул, забежал в лабораторию, выскочил оттуда, на бегу надевая шлем на голову, после чего выбежал из капсулы. Спустя несколько секунд мы услышали шаги в багажном отделении нашего транспортного средства.

– Куда он свалил? – мои глаза, залитые потом и исполосованные тонкими линиями сосудов, впились в глаза напарницы.

– А ты что, не слышишь, что ли? – спросила Краска, которая посмотрела на меня такими же озверевшими глазами, какими на нее смотрел я, – Сейчас притараканит какую-нибудь дичь и с умным видом будет спасать Христ.

– Как же я устал, – выдохнул я. В ответ на это свое высказывание я получил укоризненный взгляд своей напарницы.

– И это ты устал, спящая красавица?! – в её голосе были недоумение, наезд и даже нотки обиды. – Вот я – да, я устала… Во-первых, воспитывать неумеху… я не нанималась нянечкой! Второе… Пока ты был в сознании, Нэк вел себя скромнее, а пока ты коматозничал, он возомнил себя самым умным и, типа, командиром. Вынос мозга еще тот был! Мы постоянно кусались и ругались, а вот она за этим тупо наблюдала. Третье и это самое главное – меня реально достали ваши вечные попытки сдохнуть! Вот просто достали! – Краска даже слегка вскрикнула.

– Оп-па… – сказал я, посмотрев на шлем Христ.

Сквозь стекло, с которого ушел морок, я смог рассмотреть лицо валькирии. Оно было бледным, практически белым и словно не содержало в себе жизни. Тут мне стало по-настоящему страшно. И не только мне. Краска внезапно позеленела и побежала в отсек справления нужды, я же взял Христ за запястье в попытке нащупать пульс и – о чудо! – пульс был, пусть и очень слабый.

– Так… – Нэк вошел в капсулу. – Снимай шлем! Срочно! – сказал он, доставая из-за пазухи ампулу с какой-то жидкостью. – Сейчас нам надо будет сделать небольшую внутривенную инъекцию, – его голос слегка дрожал, когда он доставал шприц.

Его костюм тихо моргал. Система автоматически включила функцию извещения о низком уровне теплоты.

– Какую инъекцию? – меня ввели в шок его слова. – О чем ты говоришь?!

– Это – жидкая глюкоза, – сказал Нэк. – Введем её, чтобы организм смог войти в тонус. Так выработается небольшое, но крайне необходимое количество теплоты, чтобы привести Христ в чувство. Потом она самостоятельно поест, и всем спать! Слишком много всего произошло тогда, когда произойти не должно было!

– А ты уколы делать умеешь, что так бодро об этом заявил?! – спросил я, прекрасно понимая, что мои руки годятся для разрушения и защиты, но никак не для ювелирной работы.

В комнату вошла Краска.

– Да положи ты её на стол! – сказала она. – Давай сюда! – моя напарница подошла к исследователю и одним резким ловким движением выхватила из его рук ампулу со шприцом. – Та-а-ак! – она громко выдохнула через нос. – Мне нужен жгут, чтобы перетянуть плечо! Есть что-нибудь? – спросила Краска и посмотрела на нас, в это же время её руки ловко вскрыли шприц и установили иглу. – Так… подожди… надо согреть… иначе ничего хорошего из этого не получится… и жгут! Придумайте мне жгут! Резко! – губы моей напарницы сами прошептали все её недовольство и подошла к электроплите. – Еще мне нужна ватка! – она на секунду задумалась. – Хотя… не, не надо! Только жгут!

Нэк нырнул в свою лабораторию и принес оттуда кусок какого-то провода. Я стоял и наблюдал за тем, как Краска сначала прислоняла на несколько секунд флакончик с жидкой глюкозой к быстро нагревшейся спирали, а затем взмахивала им, перемешивая тем самым жидкость внутри. Индикатор костюма Христ в очередной раз ускорился.

– У нас минут пять… может, чуть больше, но надо поторопиться, – сказал Нэк.

– Ладно… – выдохнула Краска. – Ладно… попробуем! – она заново вставила шприц сквозь мягкую, но при этом плотную резиновую мембрану. – Раздевай ее, – скомандовала она, посмотрев на меня.

– Но… я, – от неожиданности я замялся на месте, но, поймав укоризненный взгляд, выпрямился и быстро активировал меню на запястье валькирии, после чего выбрал функцию отключения для снятия.

– Мне только рука её нужна, так что нежно достал, никуда не подглядывая! – Краска пристально следила, контролируя весь процесс. – Надеюсь, передоза от глюкозы она не поймает…

– Нет, не должна, – сказал Нэк. – Главное – не переборщить… Так что вводи потихоньку, пока интуиция не остановит.

– Совсем охренительно! – хмыкнула Краска. – Вы команда клоунов, и я среди вас… Вводить препарат интуитивно… охренеть! Кто такое слышал?! Кто такое придумал?! А самое охренительное: я в этом принимаю участие, – напарница ругалась и была права в каждом своем слове, полном недовольства. Пока она отчитывала Нэка, я подготовил руку валькирии, перетянул проводом и даже немного поработал, сжимая и разжимая её кулак.

– Ладно, девочка… Зато теперь ты прекрасно будешь понимать, чем мы занимаемся и почему надо быть аккуратным! – пробубнила Краска. – А то посмотрите на нее, какая отважная была в начале… Теперь-то отваги поубавится… – она натянула кожу на локте, чтобы найти венку, после чего аккуратно, профессионально пронзила кожу и ввела несколько кубиков чуть теплой жидкости. Мы с Нэком как завороженные смотрели на то, как работает моя напарница, на то, с какой точностью и аккуратностью она реализует каждое, даже самое незначительное движение.

– Я очень сильно надеюсь на то, что ты прав и Христ попустит, – сказал я и посмотрел на Нэка.

– Но ведь пока что все работало исправно! Не так ли? – спросил он с виноватой миной. – Так что и в этот раз все будет нормально! Главное, верить в это… – последнее он сказал поникшим голосом, словно сам не верил тому, что сказал. – Так что давайте будем верить, – и закусил губу.

Желтый индикатор на костюме Христ начал успокаиваться только спустя несколько долгих минут после инъекции. Мы смогли выдохнуть. Это было так, как будто бы дали шанс насладиться воздухом на поверхности земли, а не в душных камерах ИЛ или капсул. Это было чем-то свежим и запускающим притаившееся сердце.

– Так-с… – протянула Краска, которая раньше нас, стариков, смогла подняться с места и начать делать хоть что-нибудь. – Я заканчиваю приготовление ужина, потом все мы быстро кушаем и спать. Как вы умудрились расколоть лед там, где его в таком количестве быть не должно, будем выяснять завтра, да, старик? – она посмотрела на меня с укоризной во взгляде. – Ведь так, старик?

– Да, – скупо ответил я. – Давай хоть с готовкой помогу немного… И я очень надеюсь на то, что она быстро вернется в более-менее нормальное, адекватное состояние…

– Можешь не волноваться, – подхватил мои слова Нэк. – Смотри, костюм и так выкладывается по полной и поддерживает, и выравнивает состояние каждого из нас. Думаю, она очнется к тому моменту, когда ужин будет готов.

– Ну, посмотрим… – мы с Краской поймали общую волну и сказали это в один голос. Прозвучало устрашающе.

На приготовление ужина, точнее, на вторую половину готовки, мы потратили примерно полчаса. Христ пришла в себя минут за пять до завершения. Её лицо было абсолютно белым, а сама она выглядела совершенно потерянной. Индикатор мигал не так часто, но все равно настойчиво сообщал о том, что количество теплоты стремится к нулю. Костюм Краски и мой костюм также начали мигать. Нэк, чей индикатор, начавший сообщать о его состоянии, не был виден вплоть до того момента, пока он не вышел из своей мобильной лаборатории.

– Как-то не совсем удачно мы начали, – сказал я, когда мы садились за стол. – Сначала я, практически отъехавший… Теперь Христ, которую и спас, и чуть не убил костюм… А теперь посмотрите на то, насколько часто мигают наши индикаторы! Ладно, мы с Краской привыкшие и у нас все как-то нормально! И это с учетом того, что мой начал сообщать о заканчивающейся теплоте раньше ваших… Плюс, я бежал через пустошь вслед за Христ и некоторое время потом таранил её на себе.

– Да-да-да, старик, мы поняли то, насколько ты крут, – перебила меня Краска. – Но давайте договоримся о следующем, хорошо? Больше никакого риска! То есть вообще никакого! В тему или нет, оправданный или нет будет этот риск… Его не должно быть вообще! – моя напарница была настроена решительно, и это слышалось в её тоне. – Меня не возбуждает вытаскивать вас всех с того света! Я хочу участвовать в спокойных экспедициях… Мне хватило моего прошлого опыта…

– Я тебя понял, родная, – я положил ладонь ей на плечо. – Постараемся больше никуда не влезть.

Она одним легким движением скинула мою руку, и я понял, что она обижена.

Весь оставшийся вечер мы молчали. Валькирия приходила в себя после пережитого шока. Никогда прежде она не испытывала такого стресса. Точнее, она никогда не испытывала стресса от подобных обстоятельств. Плюс, по сути, она пережила второе рождение и сейчас пыталась определиться с тем, что необходимо чувствовать по такому случаю. Христ была и бесконечно счастлива, и снедаема апатией, и это было нормально. Мне оставалось надеяться на то, что до утра валькирия восстановится и проснется совершенно другой. По-прежнему уверенной в себе, но чуть более осторожной… с пониманием опасности нахождения подо льдом.

Мы все разошлись по своим норам. Я долгое время не мог уснуть, ворочался и слушал храп Нэка. Мое тело никак не могло прийти в себя от количества адреналина, которое оно потребило за последние несколько часов. Устав лежать, я присел на своей постели, протер ладонями лицо, после чего встал, упершись руками чуть выше колен. Суставы хрустнули достаточно громко, чтобы разбудить человека, но Нэк лишь хрюкнул, несколько раз чмокнул, перевернулся на другой бок и мирно засопел.

Я вышел на мостик управления. Там, за штурвалом второго пилота, сидела Краска. В тусклом свете прожекторов, работающих на пять процентов, она читала книгу. Одну из тех, которые по моей просьбе принес Нэк. Краска была настолько увлечена чтивом, что не заметила моего приближения.

– Почему не спишь? – спросил я потихоньку, спокойно.

– Потому что не спится, – Краска пожала плечами так, словно знала о том, что я должен подойти.

– Так, а причина? – это меня действительно волновало, потому что это могло в дальнейшем спровоцировать череду непредвиденных проблем и ситуаций.

– Наверное, примерно такая же, как и у тебя, – сказала она. – Адреналин… перенасыщение информацией и событиями. И свои мысли… непонятные, – сказала она задумчиво, потихоньку, словно размышляя, стоило ли вообще упоминать об этом.

– Что за мысли? – в моем голосе была какая-то озабоченность. Почему-то я волновался, хотя, по идее, не должен был.

– Слышь, старый, тебе оно надо? – Краска оторвала взгляд от книги, которую держала в руках. – Думаю, нет… Так что не спрашивай о том, о чем не хочешь узнать, или о том, о чем знать не готов.

– А если все-таки хочу? – спросил я. В моем голосе появилась настойчивость, но без перегиба.

– Хоти, – она фыркнула в ответ. – Вот что тебе остается… хотеть, – и она вернулась к прочтению книги.

– Что хоть читаешь? – я пожал плечами и постарался сменить тему на что-то более нейтральное.

– Тут много имен всяких и нет конкретного названия, – пожала плечами Краска. – Какие -то истории, в общем и целом. Есть прикольные, есть ну просто ни о чем. Хотя это вопрос вкусовщины, – она рассуждала как литературный критик. – Но в общем и целом ничего так! Правда, я далеко не все понимаю. Слов много странных. И вообще, слова странно используются в большинстве случаев. Мы так не говорим… Во всяком случае, сейчас… – её тон был приглушенный, задумчивый, теплый, как вечернее чаепитие в кругу родных и близких.

– А что ты конкретно сейчас читаешь? – мне было действительно интересно узнать о том, на чем я её прервал.

– Ну-у-у… – протянула она и пролистала несколько страниц назад. – Называется «Житейские воззрения кота Мурра».

– И что, как тебе? – я успел прочитать немало книг до катастрофы, и родители мне читали, но о такой истории я никогда раньше не слышал.

– Как… нормально, в принципе, но хотелось бы ясности побольше… Может поможешь, ископаемое? – она хмыкнула и протянула мне книжку, придерживая страницу, на которой остановилась, большим пальцем.