Грязная справедливость / Tainted Justice

Картина 1

(В темноте слышится вой холодного ветра, а на пианино играют привычную для публичных домов версию песни «Давняя нежная песня любви/Love’s Old Sweet Song», необычный синий свет заливает сцену, мерцающий, как при показе старого фильма, и актеры начинают выходить на сцену. Первая – МОДИ, из двери слева от центра, с вазой красных роз. Идет у письменному столу и ставит на него вазу, когда БИЛЛ выходит через дверь справа от центра и идет к столу слева у авансцены, садится, достает колоду карт, начинает их тасовать. ДЖИМ выходит через дверь по центру и идет к МОДИ, которая у письменного стола, удивляет, похлопыванием по заду и поцелуем. БЕН и ТИНА выходят на авансцену слева и идут к скамье, которая у авансцены справа, шепчутся и держатся за руки. ХИРН выходит слева, за койкой, идет к столу у авансцены, садится, играет с БИЛЛОМ в карты, тогда как БЕН и ТИНА усаживаются на скамью у авансцены справа. ФРЭНК выходит на авансцену справа, вежливо кивает БЕНУ и ТИНЕ, идет к койке, садится и начинает писать письмо. ДЖИМ сидит на стуле у письменного стола, когда ПЕРЛ выходит из двери по центру. МОДИ идет к ней, обнимает. ХИРН и БИЛЛ играют в джин-рамми, БЕН и ТИНА держатся за руки и смотрят на луну, ДЖИМ пьет, сидя на письменным столом, ФРЭНК пишет письмо, сидя на койке. ПЕРЛ стоит перед дверью по центру, смотрит мимо ДЖИМА на своих родителей, МОДИ на мгновение останавливается у двери слева от центра, смотрит на ДЖИМА и ПЕРЛ, потом входит в дверь, закрывает ее за собой, и музыка стихает. Свет уже нормальный. ДЖИМ и ПЕРЛ в кабинете ДЖИМА. Остальные остаются на своих местах, не выходя из ролей, не замирая).

ДЖИМ. Теперь темнеет намного раньше.

ПЕРЛ. Это да.

ДЖИМ. Ты так редко видим тебя в эти дни, Перл. Моди буквально вчера спросила меня: «Джим, почему мы теперь так редко видим Перл»? Ты выросла в красавицу. Такую же, как твоя мать. Вас можно принять за сестер. Ты уже повидалась с матерью?

ПЕРЛ (смотрит мимо него, на ТИНУ). Нет.

ДЖИМ. Тебе надо с ней повидаться. Она только о тебе и говорит.

ПЕРЛ. И что она говорит?

ДЖИМ. Что скучает по тебе.

ПЕРЛ. Мы с моей матерью всегда скучали друг по дружке.

ДЖИМ. Так ты нашла себе симпатичного молодого человека?

ПЕРЛ. Нет, не нашла я симпатичного молодого человека.

ДЖИМ. Представить себе не могу, почему? Они должны роиться вокруг тебя, как пчелы над ульем.

ПЕРЛ. По правде говоря, я их не жалую. С мужчинами мне не по себе.

ДЖИМ. Трудно найти хорошего парня, так? Хотя для меня это удача. Как я и говорю Моди, если бы хороших парней в мире было больше, она никогда не остановила бы выбор на таком, как я. Для мужчины, Перл, нет ничего в мире лучше любви хорошей женщины. Может, еще свежая сигара. Но я больше не курю. Моди не выносит сигарный дым. Теперь я только пью. Запах спиртного она тоже не жалует, но мужчина должен где-то сказать свое веское слово. (Пьет). Ты должна пойти и повидаться с матерью, Перл. Она не понимает, почему ты не приходишь. Что-то тебя тревожит?

ПЕРЛ. Да, что-то меня тревожит.

ДЖИМ. Если ты хочешь поговорить об этом…

ПЕРЛ. Мне нужно кое-что выяснить. Меня это тревожит давно, но я боялась спросить. Боялась думать об этом. Но не думать не могу. Не могу думать о чем-то еще. Я надеялась, что это уйдет, через несколько лет, но не уходит, и я боюсь, что не смогу двинуться дальше, не смогу должным образом устроить свою жизнь, пока не узнаю…

ДЖИМ. Правда в том, Перл, что для счастья человеку не обязательно знать чертовски много. Я не стану уверять тебя, что невежество – это блаженство, но должен тебе сказать, не нужно его недооценивать.

ПЕРЛ. Расскажи мне о моем отце.

ДЖИМ. О твоем отце?

ПЕРЛ. Я хочу знать правду о том, что с ним случилось. Мне нужна правда.

ДЖИМ. О правде я ничего не знаю. Я – адвокат.

ПЕРЛ. Не отшучивайся. Вечно ты прячешься за шутками.

ДЖИМ. Раньше я прятался за сараем, но его сжег какой-то правдоискатель. Уронил фонарь в солому, вот амбар и вспыхнул, как свечка.

ПЕРЛ. Я хочу знать, Джимми. Я имею право знать правду о смерти моего отца.

ДЖИМ. Ты обратилась не по адресу. Все, что я знаю, связано с законом, а закон – это не про правду.

ПЕРЛ. А про что закон?

ДЖИМ. Никто не знает. (Он пьет). Закон – как швейцарский сыр. Дыры – это правда, и адвокаты, как тараканы ползут сквозь сыр. Можно использовать дыры, чтобы пробраться из одной части сыра в другую, но дыры не съешь, есть можно только сыр. Как насчет того, чтобы после ужина мне, тебе и Моди сходить в кино? В «Рокси» сегодня фильм с Бастером Китоном.

ПЕРЛ. Не относись ко мне, как к ребенку. Не можешь ты посадить меня на колено и перевести разговор на другое, как проделывал раньше. Я знаю все твои фокусы, Джимми, и больше на ких не куплюсь. Я хочу знать, что случилось с моим отцом.

ДЖИМ. С чего ты решила, что я знаю об этом больше, чем ты?

ПЕРЛ. Потому что ты защищал человека, который его убил.

ДЖИМ. Я делал свою работу. Мне за это платят, я делаю это лучше любого на всем чертовом Североамериканском континенте, и горжусь этим. Я не стужусь ни за что, содеянное мной. Твой отец ушел, и разговорами о том, как что случилось, его не вернешь. Просто переверни эту страницу и живи своей жизнью.

ПЕРЛ. Не могу я жить своей жизнью, пока не пойму этого, и я совершенно ничего не понимаю.

ДЖИМ. Стремление к определенности – опасная форма безумия. (Он пьет. Она смотрит на него). Я слышал, новый фильм Бастера Китона просто бомба. Очень люблю Бастера Китона. Не скажу, почему именно. Что-то в его глазах… (ПЕРЛ смотрит на него). Перл, дело в том…

МОДИ (возвращаясь через дверь слева от центра). Ужин готов.

ДЖИМ. Отведай жареной курицы Моди, а потом Моди сыграет нам на пианино и споет.

МОДИ. Не хочу я играть на пианино.

ДЖИМ. Моди очень застенчивая, но поет, как птичка.

ПЕРЛ. Ты должен мне все рассказать.

ДЖИМ. Мы поужинаем, Моди сыграет на пианино, потом мы пойдем в кино, и ты забудешь свои проблемы.

ПЕРЛ. Я не голодна. Думаю, мне пора.

МОДИ. Пожалуйста, не уходи. Останься и поужинай с нами, Перл. Мы так давно тебя не видели.

ПЕРЛ. Извини, Моди. Может, в следующий раз. Сейчас остаться не могу.

МОДИ. И куда ты пойдешь?

ПЕРЛ. Поищу того, кто скажет мне правду.

(Уходит в дверь по центру).

МОДИ. Да что с ней такое?

ДЖИМ. Похоже, не хочет она слушать, как ты играешь на пианино.

МОДИ. А что она просит сказать ей?

ДЖИМ. Правду о том, что случилось с ее отцом.

МОДИ. Разве она не знает?

ДЖИМ. Как я понимаю, хочет знать больше.

(Пьет).

МОДИ. Джимми, ты весь вечер сидишь здесь и пьешь?

ДЖИМ. Утка писает в воду?

(Пьет).

МОДИ (отбирает у него стакан и ставит на письменный стол). Тина знает, что она в городе?

ДЖИМ. Я не знаю, что знает Тина.

МОДИ (обнимает его сзади и целует в щеку). Я хочу, чтобы ты не пил так много.

ДЖИМ. А я хочу, чтобы в церкви подавали соленые орешки.

МОДИ. Пойдем ужинать. Еда тебе не повредит.

ДЖИМ (усаживает ее к себе на колени). Иди сюда, детка.

МОДИ (смеется и не сопротивляется). Прекрати.

ДЖИМ. Маленькая Моди. Всегда ждет меня. Маленькая, сладкая, терпеливая, прекрасная Моди, которая всегда прощает меня. Приди в мой сад, Моди. В глубине моего сада зарыты мертвецы. (Нежно целует ее в губы). Как насчет того, чтобы после ужина пойти в кино?

МОДИ. Не хочу я идти в кино, Джимми.

ДЖИМ. Почему ты теперь никогда не хочешь пойти в кино? Я уже и не помню, когда мы вместе ходили в кино.

МОДИ. Правда в том, Джимми, что я не очень люблю кино.

ДЖИМ. Все любят кино. Раньше ты любила кино. Почему ты не любишь кино.

МОДИ (смотрит ему в глаза). Я боюсь темноты.

(Она целует его, потом кладет голову ему на плечо, прижимается к нему. Он целует ее волосы и обнимает ее, на лице тревога).

Картина 2

(ФРЭНК на койке в тюремной камере, смотрит на только что написанное письмо. БИЛЛ и ХИРН продолжают играть в карты за столом. ДЖИМ и МОДИ обнимаются на стуле у письменного стола, БЕН и ТИНА на скамье справа у авансцены, как и прежде).

ФРЭНК. Моя дорогая Долли! У меня серьезные неприятности. 28 августа меня арестовали по подозрению в убийстве. За всю жизнь не испытывал большего изумления. Ты знаешь, почему я уехал из Лос-Анджелеса и почему хотел оказаться как можно дальше от этого города. Я собирался отправиться в обратный путь двадцать девятого, а теперь такая ужасная перемена. Долли, Богом клянусь, ничего такого я не делал, и сейчас я далеко от друзей и без денег… Заперт в тюрьме округа, и дни тянутся так долго. Ты знаешь, дорогая, как я встревожен. (Пока он говорит, МОДИ удается поднять ДЖИМА со стула у увести ужинать через дверь слева от центра). Я вновь и вновь с нежностью вспоминаю нашу встречу в Лос-Анджелесе… Долли, я знаю, ты сделаешь для меня все, что в твоих силах, и вот о чем я тебя прошу: если кто-нибудь спросит тебя, посылала ли ты мен деньги, скажи, да, ты посылала мне сто пятьдесят долларов, и я должен был получить их примерно семнадцатого августа, и ты послала мне их наличными обычным письмом. Если тебя спросят, в каких купюрах, скажи десятками и двадцатками, и ты отправила их из Сиэттла, и это были канадские деньги. Не думаю, что тебе зададут последний вопрос, но будь к этому готова. Причина в следующем: они думают, что меня наняли для убийства этого мужчины. (ТИНА встает со скамьи, целует БЕНА в щеку, идет к стулу по центру и садится, когда ФРЭНК продолжает). Но, похоже, речь о том, чтобы убить меня, и если ты сможешь мне помочь, возможно, мне удастся отвести от себя подозрения. Я просто схожу с ума в этой тюрьме. Ты знаешь, я не причиню вреда и котенку и никогда ни о ком не сказал дурного слова. Как только ты получишь это письмо, пожалуйста, отправь телеграмму моему адвокату, Джиму Мэддину, сюда, на Кейп-Бретон. Я уверен, лучше него здесь не найти. Пожалуйста, сделай это для меня, Долли, и помоги меня спасти, потому что я не имею к этому никакого отношения, а также скажи, если тебя спросят, что я ласково называл тебя Малышка, Лапочка и Крошка, хорошо? Да благословит тебя Господь, дорогая. Я целиком и полностью полагаюсь на тебя. До свидания, твой полный тревоги, Монталуо Фред».

(Кладет письмо в конверт, запечатывает его, когда ХИРН встает, кладет карты на стол и поворачивается к ТИНЕ).

Картина 3

(ХИРН допрашивает ТИНУ. БЕН по-прежнему на скамье, БИЛЛ за столом раскладывает пасьянс, ФРЭНК на койке, смотрит на ТИНУ. ХИРН ходит по сцене. Иногда оказывается позади ТИНЫ. Она остается в кресле по центру. Как всегда, действие продолжается без разрыва).

ХИРН. Что вы тогда делали в лесу?

ТИНА. Отправились в поход. Мой брат Билл и я всегда ходим в походы в августе.

ХИРН. В эту часть леса вы раньше ходили в поход?

ТИНА. Нет. В это лето отправились впервые. К клюквенным болотам. Моего мужа очень интересовали клюквенные болота. Экономические возможности клюквенных болот. Мой брат Билл и я пошли на разведку. Мой муж позже приехал на двуколке, с моей дочерью Перл.

(ПЕРЛ появляется на авансцене справа и садится на скамью рядом с БЕНОМ).

ХИРН. Вы заметили что-то необычное в поведении вашего мужа в тот вечер? Не возникло у вас причины подозревать, что он опасается за собственную безопасность?

(БЕН целует ПЕРЛ в щечку, идет к столу у авансцены слева, пока ТИНА говорит).

ТИНА. Нет. Он был в прекрасном настроении. (ПЕРЛ смотрит БЕНУ вслед, потом переводит взгляд на ТИНУ). И я уверена, что заметила бы, если бы что-то с ним было не так. Мы с мужем были очень близки. (БЕН садится за стол спиной к ТИНЕ, и они БИЛЛОМ играют в джин-рамми). Он залез в палатку, чтобы поговорить с моим братом Биллом о клюквенных болотах, а я пошла к дому Маккуинна, чтобы приготовить ужин. Вернулась через полчаса с тарелкой яичницы с беконом. Мой муж любил плотно поесть. Потом он покормил лошадь овсом, попрощался и уехал обратно в город.

ХИРН. В какое время?

ТИНА. Я на часы не смотрела. Уже смеркалось.

(ДЖИМ возвращается справа, между письменным столом и пианино, наблюдает).

ХИРН. Почему ваш муж не остался на ночь?

ТИНА. Ему пришлось вернуться, чтобы не оставлять без присмотра наш отель. Бен всегда чувствовал себя не в своей тарелке, если ночевал вне дома. Он был очень привязан к отелю.

ХИРН. И больше вы вашего мужа не видели?

ТИНА. Живым больше не видела. Он сел на двуколку и уехал по дороге в темноту. Потом мой брат Билл, Перл и я пошли прогуляться к дому Маккуинна. Вечер выдался теплым. Мы посидели на крыльце, поговорили. Увидели молодых людей, которые шли по дороге на танцы. А потом Дункан Маккуинн привел к нам пустую двуколку. Уже совсем стемнело, но я сразу поняла, что это двуколка моего мужа. По белой лошади. Сначала решила, что его сбросило с двуколки и он получил травму. Эта лошадь отличалась норовом, но ему это нравилось. Бен питал слабость к красивым животным, пусть даже понимал, что ему с такой лошадью не справиться, и его всегда привлекал буйный нрав. Мой брат говорил ему, что нельзя покупать эту кобылу. Говорил, что взгляд у нее какой-то странный. Но она и мне всегда нравилась. А потом моего мужа нашли на дороге, мертвым.

ХИРН. Тогда у вас не возникло подозрений, что его могли убить?

(БЕН перестает играть, смотрит на ТИНУ).

ТИНА. Нет. У него была разбита голова. У нас не возникло сомнений, что это несчастный случай. (БЕН встает и уходит по авансцене влево). Но мне так трудно вспомнить, о чем я тогда думала. Все было, как во сне. Увидев моего мертвого мужа, я, помнится, подумала: «И что нам теперь делать с клюквенными болотами?» Мой муж так интересовался клюквенными болотами. Их экономическим потенциалом». Док Макдональд сказал, что я была в шоке. Билл сказал, что мне нужно прилечь. (БИЛЛ встает, подходит к ПЕРЛ, садится рядом с ней на скамью. Берет ПЕРЛ за руку). Мой дочь очень расстроилась. Я знала, что должна держаться и успокоить ее. Она очень расстроилась.

ХИРН (достает из кармана вставные зубы). Вы узнаете эти вставные зубы?

ТИНА. Нет.

ХИРН. Это вставные зубы вашего мужа?

ТИНА. Я не знаю.

ХИРН. У вашего мужа были вставные зубы?

ТИНА. Возможно.

ХИРН. Вы не знали, были у вашего мужа вставные зубы или нет?

ТИНА. Если и были, меня это не касалось.

ХИРН. Вас не касалось наличие у вашего мужа вставных зубов?

ТИНА. Да. Это был его рот. Что у человека во рту, касается только его и никого больше. Такое, во всяком случае, у меня мнение.

ХИРН. То есть вы не можете сказать, это вставные зубы вашего мужа или нет?

ТИНА. Я не знаю, что это.

ХИРН. Это вставные зубы.

ТИНА. Как скажете.

ХИРН. Вы никогда не видели вашего мужа без зубов?

ТИНА. Да.

ХИРН. Ни разу, за все время вашей семейной жизни?

ТИНА. Мы всегда спали в темноте.

(Пауза).

Глава 4

(БЕН возвращается по авансцене слева, несет тарелку с едой, садится за стол, начинает есть. ТИНА наблюдает).

БЕН. И что тут делает этот здоровяк?

(ФРЭНК идет к пианино, обходит ТИНУ сзади).

ТИНА. Какой здоровяк?

(ФРЭНК садится за пианино, начинает подбирать мелодию «Давней нежной песни любви». ХИРН садится на обитую скамью в глубине сцены справа от центра и наблюдает. ДЖИМ остается у пианино. БИЛЛ и ПЕРЛ – на скамье слева у авансцены).

БЕН. Этот американец. Симпатичный парень, который постоянно тренькает на пианино.

ТИНА. Думаешь, он симпатичный?

БЕН. Ты так не думаешь?

ТИНА. Я думала, он – твой друг.

БЕН. Мой друг?

ТИНА. Да. Давний друг по Клондайку.

БЕН. Клондайку? С чего ты так решила?

ТИНА. Я слышала, он был в Клондайке.

БЕН. Правда?

ТИНА. Я думала, что да.

БЕН. И кто тебе сказал, что он был в Клондайке?

ТИНА. Думаю, Билл.

БЕН. Какой Билл?

ТИНА. Мой брат Билл.

БЕН. Билл был в Клондайке?

ТИНА. Разумеется, Билл был в Клондайке. Как и ты.

БЕН. Кто тебе сказал, что я был в Клондайке?

ТИНА. Ты. У тебя отшибает память?

БЕН. Возможно. Там было много людей.

ТИНА. Я думала, это было романтично.

(МОДИ возвращается через дверь слева от центра и садится на скамью у двери, зашивает старую тряпичную куклу).

БЕН. Клондайк?

ТИНА. Идея поехать туда, что сколотить состояние. Оставить новобрачную и все такое. Ты отправился в Кландайк, и мы разбогатели. Конечно, это романтично. Глупо, но романтично.

БЕН. Там было холодно.

ТИНА. Это да.

БЕН. Мне все время хотелось есть, и мерз я, как жопа копателя колодцев.

ТИНА. Я знаю, о чем ты.

БЕН. Не можешь ты этого знать. Как ты можешь знать, о чем я?

ТИНА. Я знаю о тебе все, Бен. Я совершила кругосветное плавание вокруг тебя, Как Магеллан.

БЕН. Магеллан погиб в пути. Что-то с этим парнем не так.

ТИНА. С Магелланом?

БЕН. С американцем, который все время говорит.

ТИНА. Сейчас он не говорит. Тренькает на пианино.

БЕН. Мне без разницы. Но всякий раз, поворачивая за угол в коридоре, я вижу его. И выглядит он так, будто я его за чем-то застал.

ТИНА. И что он, по-твоему, делает?

БЕН. Еще не знаю. Но что-то с этим парнем не так. Я в этом не сомневаюсь.

ТИНА. И почему ты не сомневаешься?

БЕН. С годами учишься оценивать людей.

(ФРЭНК встает из-за пианино, берет книгу с письменного стола, садится на стул у письменного стола, начинает читать. ДЖИМ идет к обитой скамье у двери справа от центра и садится рядом с ХИРНОМ).

ТИНА. Где ты этому научился, Бен? В школе? Тебя обучили этому в школе? В школе тебя учили оценивать людей?

БЕН. Нет. В Клондайке.

ТИНА. Я не думаю, что ты вообще был в Клондайке.

(Короткая пауза. Он смотрит на нее).

БЕН. Тогда где я, черт побери, был?

ТИНА. Иногда я задаюсь этим вопросом.

(Пауза).

БЕН. Я собираюсь в лес, посмотреть на эти клюквенные болота. Хочешь составить компанию?

(Она смотрит на него).

ТИНА. С огромным удовольствием, Бен.

(Они смотрят друг на дружку).

Картина 5

(БЕН идет к письменному столу, смотрит на ТИНУ, которая идет к столу, берет тарелку и уносит по авансцене влево. БЕН смотрит на ФРЭНКА, читающего книгу).

БЕН. Хорошая книга?

ФРЭНК. Джек Лондон. «Зов предков».

БЕН. О чем?

ФРЭНК. О собаке.

БЕН. Вы читаете книгу о собаке?

ФРЭНК. Собаке в Клондайке.

БЕН. Книга хорошая?

ФРЭНК. Замечательная. Если хотите, дам ее вам, когда закончу.

БЕН. Не обязательно.

ФРЭНК. Отдам с радостью. Думаю, вы получите удовольствие. Не так много хороших книг о собаке в Клондайке. По моему разумению, собак вы любите.

БЕН. Вы не местный, так?

ФРЭНК. Что меня выдало? Я пахну, как иностранец?

БЕН. Не знаю. Как пахнут иностранцы?

ФРЭНК. Я – американец.

БЕН. Да, это все объясняет.

ФРЭНК. У меня в роду португальцы. Моя интересная внешность – от них.

БЕН. Я об этом ничего не знаю.

ФРЭНК. Это факт.

БЕН. Ваше лицо мне знакомо.

ФРЭНК. Я всегда выгляжу знакомым. Я – человек-знакомый.

БЕН. Могу поклясться, что я где-то вас видел.

ФРЭНК. Что ж, такое возможно. Где-то я бывал, где-то нет. Вы называете место, и я или бывал там, или не бывал.

БЕН. Клондайк.

ФРЭНК. Добыча золота. В Клондайке.

БЕН. Вы были в Клондайке?

ФРЭНК. Джек Лондон, он был в Клондайке. Старина Юконский Джек.

БЕН. Писал о собаках.

ФРЭНК. Именно. Вы что-то там нашли? В Клондайке?

БЕН. А вы?

ФРЭНК. В Клондайке, насколько мне известно, очень холодно.

БЕН. Да.

ФРЭНК. Человеку невероятно трудно согреться в Клондайке. Он может разбогатеть, но не может согреться.

БЕН. Я помню.

ФРЭНК. И там мало женщин.

(ТИНА возвращается по авансцене слева, садится за стол).

БЕН. Там вы познакомились с Биллом? В Клондайке?

ФРЭНК. Каким Биллом?

(БИЛЛ встает, смотрит на ТИНУ).

БЕН. Билл Мэддин. Брат моей жены.

(БИЛЛ идет к стулу по центру и садится).

ФРЭНК. Билл был в Клондайке?

БЕН. Вы с ним там встречались?

ФРЭНК. Тогда было ужасно холодно, где бы это ни было.

БЕН. Я знаю, что я вас видел, только никак не могу вспомнить, где именно.

ФРЭНК. Может, во сне.

БЕН. Я не вижу снов.

ФРЭНК. Вы бывали в Лосиной Челюсти?

БЕН. Я бывал в Лосиной Челюсти.

ФРЭНК. Вы счастливчик. В Лосиной Челюсти у меня однажды жутко разболелся зуб. Помнится, я подумал: «Я в Лосиной Челюсти, а мою челюсть раздуло до размеров лося». Вам знакома сильная зубная боль?

БЕН. Больше нет.

(Пауза).

ФРЭНК. Видите ли, в этой книге, этот пес, его зовут Бак, он оказывается в Клондайке, а его хозяина убивают, и старина Бак не находит себе места. Древние первобытные инстинкты дают о себе знать. Внутри он дикий зверь, жаждущий крови, убийца. Снаружи выглядит, как обычный старый пес, но внутри…

БЕН. Он убийца.

ФРЭНК. Внутри он убийца, и стремление убивать ждет, чтобы вырваться наружу. Ждет подходящей возможности. Или уместной причины. Просто ждет внутри.

(Пауза).

БЕН. Похоже, чертовски хорошая книга.

ФРЭНК. Джек Лондон. Я отдам ее вам, Бен.

БЕН. Да ладно.

ФРЭНК. Нет, я обязательно отдам ее вам.

(Они смотрят друг на дружку).

Картина 6

(ХИРН встает со скамьи у двери справа от центра и допрашивает БЕНА, тогда как БЕН уходит в правую кулису).

ХИРН. Все пятеро молодых людей настаивают, что не видели никакого тела, когда шли по той дороге в лесу. Но когда вы отправились на поиски, тело Бена Анкинсона лежало на дороге. Вам это не показалось, как минимум, странным?

БЕН. Было темно. А в тех лесах тьма кромешная. Носа не увидишь. Я знаю, что такое темнота. Немалую часть жизни провел в шахтах. Разглядеть что-либо было невозможно.

ХИРН. Как хорошо вы знали Фрэнка Хейнса?

БИЛЛ. Не так, чтобы очень.

ХИРН. Но вы познакомились с ним до того, как он появился на Кейп-Бретоне.

БИЛЛ. Я припоминаю, что мы несколько раз разговаривали прошлой весной.

ХИРН. Где именно?

БИЛЛ. Пару раз в отеле «Александер» в Виннипеге. Отличное заведение. Стейк великолепный. Но аот от устриц я бы воздержался. Таково мое мнение.

ХИРН. И о чем вы говорили?

БИЛЛ. Недвижимости. Шахтах. Клюквинных болотах. Он выуживал из меня информацию о клюквенных болотах.

ХИРН. И когда вы увидели Фрэнка Хейнса в следующий раз?

БИЛЛ. Должно быть, когда он появился здесь, в отеле «Минто», в июне. Думаю, в июне. И мы особо не разговаривали. Привет, Фрэнк. Привет, Билл. Думаешь, будет дождь? Хорошо бы обойтись без него. Думаешь, ревеню дождь на пользу не пойдет. Клюквенные болота. Короче, ни о чем.

ХИРН. Вы не спросили, как он оказался на Кейп-Бретон-Айленде?

БИЛЛ. Эта тема не возникала.

(ФРЭНК поднимается и идет к столу у авансцены слева).

ХИРН. Вы случайно встретились с этим человеком весной в Виннипеге, поговорили, среди прочего, о шахтах и клюквенных болотах, а несколько недель спустя он появляется в двух сотнях миль от Виннипега в отеле вашей сестры на Кейп-Бретон-Айленде, и вы не находите это достаточно странным совпадением?

(ФРЭНК теперь стоит у стола, смотрит на ТИНУ).

БИЛЛ. Скорее всего, в разговоре с мистером Хейнсом в Виннипеге я упомянул, что Кейп-Бретон – очень хорошее место с интересными деловыми перспективами. Мои слова могли отложиться в его памяти, и он приехал сюда, чтобы взглянуть на клюквенные болота. Думаю, увидев мистера Хейнса на Кейп-Бретоне, я предположил именно это.

ХИРН. Вы встречались с Фрэнком Хейнсом после его приезда сюда?

(ФРЭНК садится за стол с ТИНОЙ).

БИЛЛ. Вроде бы нет.

ХИРН. Но он находился в городе, так? Жил в отеле вашей сестры?

(ТИНА встает, идет в глубь сцены).

БЕН. Я не искал с ним встреч. Зачем?

(ТИНА колеблется, обменивается взглядом с ДЖИМОМ, который проходит мимо нее, направляясь к столу у авансцены слева).

ХИРН. И найдя на дороге тело Бена Аткинса с разбитой головой, у вас не возникло мысли связать это убийство с загадочным появлением в городе Фрэнка Хейнса?

БИЛЛ. Я не видел ничего загадочного в появлении Фрэнка Хейнса, и не видел никакой связи между ним и Беном Аткинсом, и я не думал, что Бена убили. Я думал, это был несчастный случай. И, насколько мне известно, это был несчастный случай.

ХИРН. Вы видели всю эту кровь, но по-прежнему думали, что это несчастный случай?

(ДЖИМ садится за стол к ФРЭНКУ).

БИЛЛ. Я не видел никакой крови. Было темно. Было очень темно. (ТИНА смотрит на БИЛЛА, на ДЖИМА и ФРЭНКА, затем уходит через правую от центра дверь). И потом, много чего случается в этих лесах. Крови там хватает.

Картина 7

(ФРЭНК и ДЖИМ в тюрьме, играют в джин-рамми за столом слева у авансцены. ХИРН сидит за письменным столом, наблюдает).

ДЖИМ. Вы были женаты, Фрэнк?

ФРЭНК. Я забыл.

ДЖИМ. Мне представляется, мужчине трудно забыть, был ли он женат.

ФРЭНК. Нет, если ему того хочется.

ДЖИМ. Шериф говорит, что вчера ему позвонили из Аризоны.

ФРЭНК. В Аризоне теперь есть телефоны?

ДЖИМ. Похоже на то. В полицейском управлении округа Марикопа лежат заявления от четырех разных женщин, утверждающих, что вы женаты на них.

ФРЭНК. Женщины любят истории. Женщины любят сочинять истории и любят, чтобы им рассказывали истории. Поэтому они так много времени проводят в кино.

ДЖИМ. То есть вы говорите мне, что эти четыре женщины лгут?

ФРЭНК. Правда в том, Джим, что я всегда нравился женщинам. Не знаю, почему. Можете назвать это даром, а можете – и проклятьем. Не знаю. Они просто не могут устоять передо мной.

ДЖИМ. То есть вы женились на всех четверых одновременно.

ФРЭНК. Не специально. Просто не мог сказать «нет». Если женщина оказывает мне такую честь, соглашаясь выйти за меня, мне представляется, отказывать ей крайне непорядочно. Моя проблема, Джимми, в том, что я слишком порядочный, чтобы сказать «нет» женщине.

ДЖИМ. Вы знаете, что у вас серьезные проблемы, правда, Фрэнк?

ФРЭНК. Я об этом не тревожусь, Джим. Знаете, почему я не тревожусь?

ДЖИМ. Потому что вы глупец?

ФРЭНК. Потому что у меня лучший адвокат во всей чертовой Канаде.

ДЖИМ. Да кто вам такое сказал, Фрэнк?

ФРЭНК. Мне это сказал ваш отец.

(БИЛЛ встает, идет к скамье справа у авансцены, садится рядом с ПЕРЛ).

ДЖИМ. Вы не думаете, что в этом вопросе у моего отца предвзятое мнение?

ФРЭНК. Нет, я так не думаю. Я знаю старину Билла не один год, и не верю, чтобы за всю жизнь он кого-то переоценил.

ДЖИМ. Где вы впервые встретились с моим отцом, Фрэнк?

ФРЭНК. Похоже, я знаю его достаточно давно. Возможно, с Клондайка. Точно знаю, мы встретились там, где было холодно. Однажды в Клондайке я попал в буран, и так замерз, что начал видеть то, чего не было. Рядом со мной по снегу шел человек. Я видел его, как вижу вас. Но я никак не мог приблизиться к нему. У когда оглядывался, видел только одну цепочку следов. Это означало, что кто-то из нас был нереальным, или он, или я. Я до сих пор не знаю, кто именно. Джим, а ваша жена может приготовить мне жареную курицу. Эта Моди, она очень хорошая. Да, сэр, вы – счастливчик.

ДЖИМ. Я знаю.

Картина 8

(ПЕРЛ и БИЛЛ, сидят на скамье у авансцены справа, поздний вечер).

БИЛЛ. Посмотри на светлячков. Свет, и тут же тьма. Как звезды, вспыхивают и гаснут. Мне нравится сидеть на крыльце в темноте. Напоминает мне о тех временах, когда я инспектировал шахты.

ПЕРЛ. По мне инспекция шахт ужасная работа.

БИЛЛ. Мне нравилось. Нравилось все, связанное с этой работой. Темнота, влажность, холод, ощущение, будто земля проглатывает тебя, и ты спускаешься в ад через глотку дьявола.

ПЕРЛ. Тебе нравилось, что дьявол проглатывает тебя?

БИЛЛ. Называй меня безумцем, но нравилось. В темноте я находил что-то успокаивающее. Не знаю, что именно. Но пропадал этот зуд в мозгу. Всю жизнь меня не покидало ощущение, что в голове что-то живет, какое-то маленькое странное существо, постоянно что-то нашептывает, пытается выбраться. Может, крыса. Может, неудовлетворенность. Или неосознанная тревога. Короче, покоя не было. А темнота успокаивает. Свет лучше в малых дозах, одна лампа на темный дом. Это темнота обозначает свет. Вселенная по большей части темна Будь света побольше, мы бы ослепли. (Пауза). Так приятно сидеть здесь с тобой, как бывало раньше, Перл.

ПЕРЛ. Да.

БИЛЛ. Джим сказал, что ты заходила к нему и Моди.

ПЕРЛ. Да.

БИЛЛ. А с матерью повидалась?

ПЕРЛ. Нет.

БИЛЛ. Почему?

ПЕРЛ. Не знаю.

БИЛЛ. Ты должна повидаться с матерью. Она скучает по тебе.

ПЕРЛ. Я слышала.

БИЛЛ. Удивительная женщина, твоя мать. Раньше мы все делали вместе. Плавали в карьере. Она даже спускалась со мной в шахты. Опасность влекла ее. И темнота. Твоя мать и я оба любили темноту. В этом мы с ней схожи. Ей будет больно, если ты, приехав сюда, не повидаешься с ней.

ПЕРЛ. Ты знал этого человека, Фрэнка Хейнса, так, дядя Билл?

(ФРЭНК встает из-за стола, оглядывается, идет в глубину сцены к дверям).

БИЛЛ. Его знали практически все. Этот человек мог заговорить с кем угодно, о чем угодно. Он мог разговорить даже дверной стопор.

ПЕРЛ. Ты говоришь так, словно он тебе нравился.

БИЛЛ. Он умел располагать к себе.

ПЕРЛ. Он убил моего отца.

БИЛЛ. Слышал я такое.

ПЕРЛ. Ты не думаешь, что Фрэнк Хейнс убил моего отца?

БИЛЛ. Это случилось так давно, сладенькая. Что тебе нужно, так забыть об этом и жить своей жизнью. О обязательно повидайся со своей матерью.

ПЕРЛ. Она не хочет меня вдеть.

БИЛЛ. Разумеется, она хочет тебя видеть. Она тебя любит. Ей было непросто, после смерти твоего отца. Пойди и повидайся с ней.

ПЕРЛ. Если Фрэнк Хейнс не убивал моего отца, тогда кто?

БИЛЛ. Слышишь?

ПЕРЛ. Что?

БИЛЛ. Ты слышала?