Жар страсти / Overruled
George Bernard Shaw
Overruled / 1912
Перевел с английского Виктор Вебер
Действующие лица:
МИССИС ДЖУНО
ГРЕГОРИ ЛАНН
МИССИС ЛАНН
СИБТОРП ДЖУНО
(Дама и джентльмен сидят на диване, установленном в углу просторной гостиной приморского отеля. Стоит летняя ночь, французское окно на террасу позади них распахнуто. С террасы открывается вид на гавань, залитую лунным светом. В гостиной темно. Диван, обитый серебристо-серой тканью, и две фигуры в вечерних туалетах, поблескивают в неярком свете невидимого ночника. Стены, покрытые темно-зелеными обоями, кажутся почти черными. У дивана два стула, по одному с каждой стороны. Справа от джентльмена, чуть позади него, расположен камин. Напротив камина, слева от дамы, дверь. Джентльмен сидит по правую руку от дамы.
Дама весьма миловидна, с певучим голосом и мягкими, располагающими манерами. Она молода, ей определенно меньше тридцати пяти и больше двадцати четырех. Джентльмен ненамного старше. Он также хорош собой, его изысканная прическа выдает богемного денди и едва ли не человека искусства. Очевидно, что крепко влюблен в даму и еле сдерживается, чтобы не заключить ее в объятия).
ДАМА. Ах, мистер Ланн, прошу вас, вы несносны. (Она встает с дивана). Обещайте, что будете держаться в рамках приличий.
ГРЕГОРИ ЛАНН. Я стараюсь изо всех сил, миссис Джуно. Просто я влюблен и безумно счастлив.
МИССИС ДЖУНО. Точно? Обещаете?
ГРЕГОРИ. Как скажете, так и будет. Но я влюблен без памяти. Простите, бога ради, если я что не так сказал. Главное, вернитесь и снова сядьте рядом.
МИССИС ДЖУНО (возвращается на свое место). Вы точно уверены, что вас не одолевают неуместные желания?
ГРЕГОРИ. Совершенно уверен. Я безумно хочу вас, только и всего. (Она тут же отодвигается). Ах, прошу вас, не бойтесь. Человек жив, только пока у него есть желания.
МИССИС ДЖУНО. Это да, если, конечно, речь не о желании покончить с собой.
ГРЕГОРИ. Только не теперь, когда я встретил вас.
МИССИС ДЖУНО. В смысле?
ГРЕГОРИ. Ах, звучит, конечно, так себе. А вы задумывались, почему добрая половина пар, оказавшихся в нашем теперешнем положении, говорят и ведут себя так неловко?
МИССИС ДЖУНО. Думаю, они просто понимают, что уже не смогут остановиться, если дело зайдет достаточно далеко.
ГРЕГОРИ. Все совершенно не так. Они не знают, что делать и куда деваться. Вам не понять, каково это – остаться наедине с женщиной, которая не очень-то разговорчива, да еще и не слишком привлекательна. Сама она интересно говорить не умеет, слова мужчины ей не понять. Смотреть на нее лишний раз мужчине ни к чему – он только убедится, что она не красотка. Не проходит и пяти минут, как обоим становится безумно скучно. Есть только один выход из положения, но вы его отвергаете. С красивой, остроумной, милой женщиной все совсем иначе. Просто смотреть на нее, слышать ее голос, внимать ее рассказам – это так восхитительно, что ничего другого и не требуется. Вот почему женщина, у которой, казалось бы, должна быть тысяча любовников, в лучшем случае имеет одного, в то время как у глупых и невзрачных женщин их десятки.
МИССИС ДЖУНО. Любопытно! Я совершенно согласна, что человек, который чувствует себя в опасности, треплется как сумасшедший. Даже если на самом деле он вовсе не хочет этой опасности избежать.
ГРЕГОРИ. Никто и никогда на самом деле не хочет избежать опасности. Опасность восхитительна. Смерть – никак нет. Мы мечемся вокруг опасности, потому что смыться вовремя – это и есть настоящее наслаждение.
МИССИС ДЖУНО. Я не думаю, что стоит развивать эту тему. Опасность прекрасна, если удалось ее избежать. Но порой это не удается. Скажу вам совершенно откровенно, я не чувствую себя столь же уверенно, как вы, – если вы, конечно, в самом деле чувствуете себя уверенно.
ГРЕГОРИ. И все-таки вы можете делать все, что вам заблагорассудится, и никто не пострадает, миссис Джуно. В этом заключен секрет вашего необыкновенного обаяния.
МИССИС ДЖУНО. Простите, но я не понимаю, о чем вы.
ГРЕГОРИ. Ну, я даже не знаю, с чего начать. Кратко, вся проблема в том, что я из тех, кого называют порядочным человеком.
МИССИС ДЖУНО. Я тоже так думала, пока вы не начали ухаживать за мной.
ГРЕГОРИ. Но ведь вы же не сомневались, что я влюблен в вас по уши.
МИССИС ДЖУНО. Да, конечно, но я надеялась, что вы не станете произносит это вслух. Увы, ваша болтовня все испортила. И, потом, все равно это было безнравственно.
ГРЕГОРИ. Ничуть. Видите ли, с тех пор, как я мог позволить себе влюбиться, прошло уже очень много лет. Я знаком с множеством очаровательных женщин, но, к сожалению, все они замужем. Я полагаю, что женщина входит в зенит уже в зрелости, но к этому моменту они все уже давно разобраны проницательными мужчинами, особенно если они хорошенькие. И, как порядочный человек, я должен держать свое восхищение при себе. Вероятно, я мог бы завоевать их дружбу и даже теплое расположение. Но мое уважение к их мужьям, к святости домашнего очага, к семейному счастью обязывают меня провести черту и не переступать ее. Безусловно, я очень ценю то, что имею. Меня окружают потрясающие женщины. Но на каждой, если мне будет позволено так выразиться, висит табличка, на которой сказано: «Посторонним вход воспрещен! Нарушители будут строго наказаны». Как же мы все ненавидим это уведомление! В каждом прекрасном саду, в каждой лощине, полной божественных первоцветов, на каждом красивом склоне мы встречаем эту проклятую надпись; и за углом всегда дежурит бдительный егерь. Это же просто ужас, что эта табличка приколочена к каждой красивой женщине. Именно благодаря ей я и потерял способность влюбиться по-настоящему, всем сердцем.
МИССИС ДЖУНО. Неужели среди ваших красоток не было ни одной вдовы?
ГРЕГОРИ. Не было. Вдовы теперь редкость. Мужья живут дольше, чем раньше; и даже когда они умирают, у вдов всегда наготове целый лист ожидания.
МИССИС ДЖУНО. Так, а что насчет молоденьких девушек?
ГРЕГОРИ. Да кому ж они нужны? Они внушаемы. Они неопытны. Они меня не привлекают. Я их боюсь.
МИССИС ДЖУНО. Женщине моего возраста, безусловно, приятно это слышать. Но я все равно не понимаю, куда делась ваша совесть, когда мы повстречались.
ГРЕГОРИ. Но это же совершенно ясно. Я…
МИССИС ДЖУНО. Ах, прошу вас, молчите. Я не желаю ничего знать. Верю вам на слово. Кроме того, теперь это уже не имеет значения. Наше путешествие окончено, и завтра я отправляюсь на север, к моему бедному отцу.
ГРЕГОРИ (удивленно). Ваш бедный отец! А я думал, он жив.
МИССИС ДЖУНО. Он жив. С чего вы взяли, что это не так?
ГРЕГОРИ. Но вы же сами сказали БЕДНЫЙ отец.
МИССИС ДЖУНО. Ах, я часто так говорю. Когда в мужчинах есть что-то трогательное, я нередко ловлю себя на том, что называю их бедными. Даже если у них все в полном порядке.
ГРЕГОРИ (он слушал с растущей тревогой). Но… Я-то… То есть… О господи!
МИССИС ДЖУНО. Что с вами?
ГРЕГОРИ. Ничего.
МИССИС ДЖУНО. Как это ничего! (Встревоженно встает). Да на вас лица нет.
ГРЕГОРИ. Нет-нет, все в порядке. Просто я думал, ваш покойный муж —
МИССИС ДЖУНО. Мой ПОКОЙНЫЙ муж! В смысле? (Вцепляется в него, охваченная ужасом). Только не говорите мне, что он мертв.
ГРЕГОРИ (встает, не менее потрясенный). Только не говорите мне, что он жив.
МИССИС ДЖУНО. Боже, не пугайте меня. Само собой, он жив… Если только у вас нет каких-то страшных новостей.
ГРЕГОРИ. В наш первый день, когда мы встретились, на корабле, вы рассказали мне о своем бедном дорогом муже.
МИССИС ДЖУНО. (отпускает его, совершенно успокоенная). И это все?
ГРЕГОРИ. Да, а потом вы называли его беднягой Топсом. Ох уж эти бедняги, дорогие наши. А что мне оставалось думать?
МИССИС ДЖУНО (вновь садится). Зачем вы так меня напугали? Теперь еще и получается, что я повела себя недостойно. Совсем как вы.
ГРЕГОРИ (опускаясь на свое место, ошеломленный). То есть вы никакая не вдова.
МИССИС ДЖУНО. Боже милостивый, нет! Обратите внимание, я не в черном.
ГРЕГОРИ. Выходит, я вел себя как подлец. Я нарушил слово, которое дал своей матери, свое обещание. Моя совесть больше никогда не будет чистой.
МИССИС ДЖУНО. Сожалею. Я думала, вы все понимаете.
ГРЕГОРИ. Вы решили, что я грязный развратник?
МИССИС ДЖУНО. Нет, конечно, в таком случае я бы и говорить с вами не стала. Я думала, что нравлюсь вам, но вы понимаете рамки, в которых мы находимся, и все будет хорошо.
ГРЕГОРИ (протягивая руки к ее груди). А я-то уже решил, что бремя порядочности свалилось наконец с моей души. Наконец я видел прекрасную женщину, о которой мог мечтать, не испытывая чувства вины. А на самом деле?
МИССИС ДЖУНО. Так ничего и не изменилось.
ГРЕГОРИ (в отчаянии). Нет, нет.
МИССИС ДЖУНО. Что не так?
ГРЕГОРИ. Нарушители будут строго наказаны! Нарушители будут строго наказаны!
МИССИС ДЖУНО. Ничего они не понесут, если только будут держать язык за зубами. Не будьте таким трусом. Муж вам не съест.
ГРЕГОРИ. Что мне ваш муж! Я боюсь своей совести.
МИССИС ДЖУНО (теряя терпение). Ну, знаете ли! Лично для меня ничего зазорного не произошло. Все, что было между нами, оставалось в рамках милой дружеской болтовни. Разве что достаточно странно слушать, как взрослый мужчина говорит об обещаниях, которые он дал своей маме.
ГРЕГОРИ (перебивая). Да, да, я все прекрасно понимаю. Это не романтично, это не прогрессивно, это не из репертуара Дон Жуана, и все-таки это происходит. Это что-то глубинное, и оно гораздо основательней, чем любая романтическая чушь. Дело в том, что однажды отец попал в скандальный переплет, и тогда мама взяла с меня слово, что я никогда не буду ухаживать за замужней женщиной. И теперь, когда я нарушил слово, моя совесть больше не чиста. Не трудитесь делать вид, что презираете меня или смеетесь надо мной. Вы чувствуете то же самое. Вы сами только что сказали, что ваша совесть неспокойна, когда вы думаете о своем муже. А вы о моей жене лучше подумайте.
МИССИС ДЖУНО (в ужасе поднимаясь). О вашей жене?!! У вас хватает наглости взять и заявить, что вы женаты? Только сейчас?
ГРЕГОРИ. Так ведь я никогда и не говорил, что холост.
МИССИС ДЖУНО. Нет, ну надо же! Вы ведь и словом не намекнули, что у вас есть жена.
ГРЕГОРИ. Это не так. Мы ведь обсуждали вещи, которые только женатые люди и могут понять.
МИССИС ДЖУНО. Вот ведь!!
ГРЕГОРИ. Я полагаю, что выбрал самый деликатный способ сообщить вам эту информацию.
МИССИС ДЖУНО. Нет, ну вы просто красавчик. Какая же пошлятина! Ну что ж, теперь, когда мы во всем разобрались, остается попросить вас об одном. Не могли бы вы уйти отсюда?
ГРЕГОРИ (медленно поднимаясь). Мне в самом деле пора.
МИССИС ДЖУНО. Да, пожалуйста.
ГРЕГОРИ. Хорошо. Э… Э… Я… Я почему-то не могу это сделать. (Он снова беспомощно садится). Моя совесть на месте, но моя воля парализована. Вот ведь ужас какой. Не могли бы вы позвонить в колокольчик и попросить их вышвырнуть меня отсюда? Сделайте это, прошу вас.
МИССИС ДЖУНО. Это как? Устроить скандал на глазах у всего отеля? Вот уж, нет. Не валяйте дурака.
ГРЕГОРИ. Вы совершенно правы, но я просто не могу двинуться с места.
МИССИС ДЖУНО. Что ж, тогда смогу я. Всего вам доброго.
ГРЕГОРИ (цепляясь за ее руку). Вы уходите? Вот так просто?
МИССИС ДЖУНО. А вы думали!.. (Она колеблется). О боже! (Они беспомощно смотрят друг на друга). Я не могу. (Она опускается на диван, не отпуская его руки).
ГРЕГОРИ. Ради всего святого, возьмите себя в руки. Просто вспомните о самообладании.
МИССИС ДЖУНО (отнимает руку и отодвигается на край дивана). Давайте лучше вспомним о дистанции. Самообладание – это прекрасно, но только на расстоянии двух-трех ярдов, или на корабле, когда все на тебя смотрят. Пожалуйста, не приближайтесь.