Скачать книги Критика без регистрации

Все отражено в названии. Это для тех, кому лень читать, но кто все равно хочет разобраться. А зачем разбираться? Ну да ладно. Короче, здесь просто пересказ великого романа «Mondegreen».Но в чем же особенность его «величия»?• Жанровая неоднозначность• Экспериментальный нарративХарактеризуется нелинейным повествованием, использованием различных повествовательных техник и приемов.• Глубокое погружение в психологию• Философская направленность• Метафоричность и символизми т. д.и даже т. п.

Современное прочтение романа Фёдора Достоевского "Идиот", впечатления от которого записываются непосредственно в процессе чтения.

Почти фантастические истории об издании своих произведений.Для авторов, пытающихся издать свои книги. Предупреждён, значит вооружён.Для издательских сервисов — для совершенствования своей деятельности.Для пытливых читателей, которым интересно следить за хитросплетениями фантастических ситуаций на фоне издательского процесса.

О чем же эта книга? Быть может о бремени взаимности. То есть, когда взаимность вдруг исчерпана или, о ужас, забыта, а принять это невыносимо. И тогда попытки заставить вспомнить оборачиваются настоящим насилием. О предательствах разного толка. О том, что человеку никогда не сравниться с богом, да и так ли это нужно, если бог не в состоянии одержать верх над обычным человеком в соревновании, в котором правила, казалось бы, устанавливает сам бог. Но она – Она – из раза в раз выбирает человека. О том, сможет ли отец убить сына. А сын отца? Пусть, даже он его видит впервые в жизни.

Впечатления от прочтения романа Алексея Колмогорова "Сахар", которые традиционно пишутся непосредственно в процессе чтения. Пишутся и меняются по мере того, как изменяется представление о книге.

Книга состоит из 100 сюжетов с критикой всевозможных левых идеологий: марксизма, коммунизма, социализма и прочих революционных идей. Рассматриваются как революционные классики (Маркс, Энгельс, Ленин, Троцкий, Сталин), так и современные деятели (Прилепин, Удальцов, Кургинян, Проханов, Зюганов, Платошкин, Дугин и другие).

Анализируется левая справедливость, которая проявляется в обществах через кровавые революции и гражданские войны и устанавливает свои антихристианские и античеловечные классовые правила, практикуя массовый террор и общественные репрессии. Необходимо осознать опасность и оградить наше общество от левых политиков, для которых революционное насилие является единственным способом решения своих политических проблем.

Книга будет интересна всем интересующимся русской историей, политикой, социологией и политическими теориями.

Современный писатель самостоятельно выкладывал свои произведения, до того момента, когда его книги почитал одноклассник.

Не знаю, читала ли Ася Демишкевич «Зону затопления» Романа Сенчина. Но продолжение вышло, вне всякого сомнения, замечательное. Замечательно оно уже за одно за то, что в конце произведения автор оставляет герою (и читателю) эту самую надежду и путь к чему-то светлому. У Сенчина, как мы помним, с этим все было довольно грустно.

Уже более ста лет Лев Толстой восхищает наши умы и сердца. Кто он? Гениальный писатель, мудрец? Или великий бунтарь и безбожник? В книге «Лев Толстой и Достоевский» Дмитрий Мережковский называл его Тайновидцем плоти, противопоставляя Тайновидцу духа — Достоевскому. Философ-декадент мечтал о гармонии Духа и Плоти, о «Плоти Святой», но не нашёл её в жизни. Однако именно Толстой, этот «телесно-душевный» старец Христов, показал нам её на земле — ясную до прозрачности. В Духе обретённой им Истины.

Его предсказания сбылись. Вера в Бога покинула людей, государство назвали иначе. Тогда Мережковский стал прорабатывать идею гибели современной цивилизации. Когда-то существовали Шумер, Вавилон и Египет, чьё разрушение случилось через торжество гуманизма. Верх всегда будут брать менее гуманные народы. Есть единственная Троица, поддержание которой помогает человечеству существовать: война, мир и Бог. Путь мысли Дмитрия Мережковского был сложен и тернист. Данная книга — лишь попытка понять.

Каждый новый этап в истории визуальных медиа предполагает перезаключение негласного соглашения между экраном и зрителем. Этот договор – набор не всегда сформулированных конвенций, определяющих наши отношения с движущимися изображениями, на которые мы смотрим. Многие теоретики согласны с тем, что при столкновении с новой формой медиа возникает особый вид сознательного опыта.

Книга известного кинокритика Марии Кувшиновой возникла в результате наблюдений за трансформацией визуального под влиянием нейросетей и других цифровых технологий. Это попытка зафиксировать параметры нового договора между экраном и зрителем, который возникает на наших глазах.

Книга Вальтера Беньямина «Происхождение немецкой барочной драмы» (1928) – не принятая в свое время научным сообществом диссертация и вместе с тем одно из важнейших эстетико-философских сочинений прошедшего столетия. Здесь в полной мере раскрывается творческая особенность Беньямина, которую Ханна Арендт назвала «поэтическим мышлением». Комплекс явлений, рассматриваемых Беньямином, намного шире чем то, что заявлено в названии. Его волнует не буква немецкой драматургии XVII века, а ее дух. Барокко в анализе немецкого философа вдруг оказывается не «актуальным» как зеркало современности, но одним из возможных ответов – причем на редкость трезвым и глубоким – на те вопросы, которые встали перед человеком, пережившим и продолжающим переживать трагические события ХХ века.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Впечатления от прочтения романа Алексея Иванова "Бронепароходы". Кто-то пытается его сравнивать с Войной и миром и Хождениями по мукам. На мой же взгляд это больше похоже на Жюля Верна или Рафаэля Сабатини в хронотопе Гражданской войны в России.

Представленный в этом сборнике корпус текстов Ёкомицу Риити — это не просто собрание сочинений, а живой документ литературной революции. Писатель, начав с тончайших психологических зарисовок, пришел к осознанию необходимости большого стиля, большого романа, способного стать адекватной формой для изображения катастрофического и сложного XX века.Впервые на русском.

Книга о творческом пути поэта, прозаика и музыканта из Минска Виталия Бабиса, попытка осмысления творческого пути, анализ произведений автора.

«Плодородный край» – таинственная страна, запечатленная на нескольких картинах Пауля Клее, и одноименное эссе французского композитора и дирижера Пьера Булеза, посвященное взаимовлиянию музыки и изобразительного искусства в теоретических трудах и художественной практике гения европейского авангарда. Выросший в семье скрипача и певицы, Клее превосходно ориентировался в классических музыкальных формах и использовал их при решении чисто живописных проблем. Нередко в своих полуабстрактных композициях он обращается к нотописи, рисует фигуры дирижеров, певцов, несуществующие инструменты, а в лекциях и названиях произведений прибегает к музыкальной терминологии, – так временной отрезок фуги у него становится пространством картины. Булез, в свою очередь, находит в искусстве и теории Клее опору для изучения структуры и ритма в музыке. Этот непрерывный обмен, переход между музыкой, живописью и литературой, а также теоретической строгостью и экспрессивным вдохновением становится, по мысли Булеза, плодородным краем любого творчества.

Книга американского историка искусства и арт-критика Сюзанны Хадсон (род. 1977) посвящена живописи – медиуму, который занимает центральное место в классическом западном искусстве, но в сегодняшнем постмедиальном мире является лишь одним из множества равноправных выразительных средств. Анализируя искусство первых двух десятилетий XXI века, автор учитывает эту двойственность: картина рассматривается не только как рукотворное изображение на плоской поверхности, но также как инструмент рефлексии об авторстве, идентичности художника, истории и институциональной структуре искусства, элемент инсталляций, концептуальных проектов и орудие высказывания на злободневные политические темы. В фокусе книги – многообразие арт-практик, использующих живопись: иллюстрированный обзор творчества более чем двухсот художников со всего мира убедительно доказывает, что картина – хорошая или «плохая», фигуративная или абстрактная, материальная или виртуальная, оригинальная или апроприированная – остается превосходной рамкой или ареной для новаторских поисков в искусстве.