– Ты точно уверена, что этот ребёнок от Антона, а не от кого-то другого? – спросил меня Ярослав Воронцов, старший брат моего погибшего парня.
Я смотрела в его холодные, как айсберг, глаза и ощущала, как его слова убивают меня не меньше, чем известие о гибели Антона.
– Конечно, это его ребёнок, – ответила я, не понимая, с какой стати он разговаривает со мной, словно с гулящей девкой.
– Если тест подтвердит это, мы заберём у тебя ребёнка. После рождения он будет жить с нами, получит лучшее образование и возможности. Тебе будет выплачена значительная компенсация. И ты сможешь... изредка видеться с ним, если захочешь.
– Нет, – невольно кладу руку в защитном жесте на совершенно плоский живот, – я никогда не соглашусь на эту сделку.
Я не собиралась идти на поводу у Воронцова. Но обстоятельства сталкивали нас друг с другом.
И каждый раз меня всё сильнее тревожил вопрос, почему Ярослав так смотрит на меня, что у меня кожа покрывается мурашками?
