Скачать книги Культурология без регистрации

Вниманию читателя представлен материал для тестирования остаточных знаний у студентов и итоговой/промежуточной аттестации учебной дисциплины «Культурология». Предложенная информация, несомненно, поможет преподавателю качественно контролировать, проверять остаточные знания, оценивать знания у аудитории по изученному предмету и проводить аттестацию, а для слушателей и студентов – закрепить освоенный материал, подготовиться к тестовым испытаниям, промежуточным и итоговым мероприятиям. Работа будет интересна профессорско-преподавательскому составу высших учебных заведений, студентам, специалистам, широкому кругу читателей.

Вниманию читателя представлен материал для тестирования остаточных знаний у студентов и итоговой/промежуточной аттестации учебной дисциплины «Культурология». Предложенная информация, несомненно, поможет преподавателю качественно контролировать, проверять остаточные знания, оценивать знания у аудитории по изученному предмету и проводить аттестацию, а для слушателей и студентов – закрепить освоенный материал, подготовиться к тестовым испытаниям, промежуточным и итоговым мероприятиям. Работа будет интересна профессорско-преподавательскому составу высших учебных заведений, студентам, специалистам, широкому кругу читателей.

«Русская культура» – последняя, изданная посмертно книга выдающегося русского ученого-филолога, академика Дмитрия Лихачева. Это его «завещание», итог многолетних размышлений о русской и мировой культуре – и о самой России: удивительной, двойственной и во всем ищущей крайности…

Будущий академик родился еще до революции, в 1906 году. В его памяти отпечаталась вся Россия XX века – от «мастеровых и балерин» царской эпохи до сталинизма, блокады Ленинграда и «оттепели». Он знал Россию на протяжении века – но пишет так, будто прожил тысячу лет и свел ее историю в одну точку: в его книге «соседствуют» Ярослав Мудрый и Пушкин, Достоевский и Сергий Радонежский, иконописец Дионисий и Иван Грозный. Но, обращаясь к прошлому, Лихачев неизменно ищет ответы для настоящего – и призывает к ответственности за него.

Автор пишет о литературе и языке, живописи и зодчестве, национальном характере русских – и о культуре как «цельной среде», из которой нельзя изъять одну часть, не разрушив целого. Но это не холодная игра эрудиции, а размышление о добре и зле, личности и толпе, свободе в эпоху жестокости и бескорыстии совести – мысль, ведомая глубоким нравственным чувством.

Книга призвана помочь каждому читателю обрести сознание причастности к великой русской культуре – но не только. Это настоящий манифест гуманизма – и утверждение, что культура, по словам автора, сильнее и нужнее «армады танков».

Для кого эта книга

Для тех, кто интересуется русской культурой и историей.

Для всех приверженцев гуманизма и ценностей образованности.

Для тех, кто хочет понять Россию в ее сложности и противоречивости.

Нет неоспоримых свидетельств, действительно ли Людовик XIV произносил когда-либо всем известную фразу «Государство – это я». Однако все, что мы знаем о правлении и личности «короля-солнце», невольно заставляет воспринимать эти слова как девиз, подлинно достойный той блистательной и строгой эпохи абсолютнейшей из абсолютных монархий.

Книга историка культуры профессора Марии Неклюдовой посвящена удивительному феномену: в те дни, когда вся Франция жила, повинуясь воле короля, во французском обществе появляется понятие частной жизни, не подчиненной влиянию государя и государственных интересов. И в первую очередь это нашло отражение в светской литературе.

Эта книга не о том, как жили во времена Людовика XIV, хотя, разумеется, сочинения авторов XVII века можно рассматривать как источники о культуре повседневности. Главным образом книга посвящена тому, как в сознании подданных «короля-солнце» складывалось представление о приватном пространстве чувства и мысли, а также – как зарождалась идея о праве художника и мыслителя заявлять о них публично.

Это увлекательно написанное исследование – подлинный кладезь информации не только о мировоззрении эпохи, но и о литературе XVII века, поэтому не приходится удивляться, что, впервые изданная в 2008 году, книга «Искусство частной жизни. Век Людовика XIV» стала библиографической редкостью.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Почему тело, движение и одежда так часто выступают фигурами знания? Откуда происходят выражения «голая истина» или «проникновение за покровы» в смысле научного открытия? Книга Ирины Сироткиной – сборник эссе о телесных метафорах познания. Первая часть книги посвящена дихотомии между одеванием и раздеванием: речь идет о будуарных открытках начала XX века, костюмах Льва Бакста, созданных для балета Сергея Дягилева, образе распадающейся материи в авангардном танце и многом другом. Вторая часть фокусируется на телесном знании: автор прослеживает, как на протяжении истории менялись «техники тела», как танец стремился избавиться от обуви, а человеческое тело вступало в симбиоз с цифровыми технологиями. Ирина Сироткина – исследовательница двигательной культуры, автор книг «Классики и психиатры» и «Свободный танец в России», вышедших в издательстве «НЛО».

Это книга — как шёпот древности и предостережение для современности. В ней собраны десятки ритуалов со всего мира — от шаманских путешествий в мир духов до инициаций через боль, от ритуалов огня и уединения до магических практик, в которых реальность сплетается с верой.

Почему люди сжигали свои страхи и тела? И что происходит, когда человек без опоры входит в эти пространства?

✅ Рассказывать, как исторический факт — можно.

Пропагандировать или описывать, как "рабочую практику" — категорически нет.

Эта книга — не руководство, а зеркало. Она говорит честно: многие древние ритуалы прекрасны в символике, но опасны в повторении. И всё же в каждом из них скрыт смысл, который может стать точкой осознания.

Для тех, кто чувствует тягу к мистике — но хочет идти с уважением, а не на ощупь.

Для тех, кто хочет понять, где заканчивается сила и начинается самонасилие.

Для тех, кто готов услышать, что настоящая трансформация — тиха, медленна и всегда бережна

От «Руссо-Балтов» последних десятилетий Российской империи до «Москвичей» и «Жигулей» позднесоветских лет, от автомобиля как предмета роскоши до дорогого, но все же посильного и необходимого приобретения – книга Сергея Канунникова рассказывает историю автомобилей и автомобилизации в России и СССР. На какие ухищрения шли автолюбители в условиях постоянного дефицита? Как владение машиной влияло на поведение и психологию? Как в проблемах отрасли отражались проблемы всей страны? В этой книге подробно рассмотрены все этапы российской и советской автомобильной истории – и, конечно, марки машин, которые знали все: от опытного «НАМИ-1» и элитного «ЗИМа» до демократичного «Запорожца» и революционных «Жигулей». Сергей Канунников – журналист, сотрудник журнала «За рулем», специалист по истории автопрома.

На обложке: Московский проспект 1970-х: «Москвич-412», «Запорожцы» и британский «Форд» с дипломатическим номером. Фото С. Канунникова.

Завершение знаменитой пенталогии Башляра о поэтике стихий.

В этом заключительном томе Гастон Башляр обращается к архетипическим образам земли как хранилища сокровенного – анализируя символику грота, корня, змеи и лозы в литературе от Шекспира до Сартра.

В книге «Земля и грёзы о покое» философ Гастон Башляр продолжает свое исследование поэтической онтологии образов, посвященное стихии земли. Эта работа завершает дилогию, начатую в «Земле и грёзах воли», и фокусируется на образах покоя, дома, укрытия, корня, сна – через которые человек интуитивно осваивает свое место в мире.

Башляр анализирует произведения Виктора Гюго, Шарля Бодлера, Рильке, Новалиса, Эдгара По, Жан-Поля Сартра и других авторов, чтобы показать, как земля становится символом внутреннего прибежища и прекращения движения. Он развивает концепции дома как защиты, пещеры как первичного укрытия, корня как образа устойчивости и лабиринта как структуры медитативного уединения.

Для читателя, исследующего перекрестки философии, поэтического воображения и психоаналитической мысли.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

В палитре чувств и эмоций мы можем встретить в переживании какой-либо социокультурной ситуации - вину. Для кого-то вина - это продуктивный фактор и выступает мотивом для развития, для кого-то – разрушительна и связана с травмирующим тревожным расстройством.

Существовал ли сюрреализм в СССР 1920–1940-х годов? Был ли он вторичным или совершенно независимым явлением? Как выявить и описать его части?

Эта книга – научно-художественное размышление об этих вопросах. Ее основой стала выставка «Сюрреализм в стране большевиков» (Центр авангарда и галерея «На Шаболовке», кураторы Александра Селиванова, Надежда Плунгян, 2017). Выставка была приурочена к 90-летию группы ОБЭРИУ, чью близость сюрреалистам часто отмечают исследователи. Как и на выставке, в книге живопись, поэзия и проза переплетаются, создавая представление о сюрреалистических течениях или импульсах в литературно-художественных средах Москвы и Ленинграда.

Альбомная часть с обширными комментариями к отдельным работам дополнена научными статьями Ирины Карасик, Александры Селивановой, Марии Силиной и Надежды Плунгян. В них говорится о сюрреализме в архитектуре и живописи 1920–1940-х, о подчас зыбкой границе между сюрреализмом и соцреализмом, о мистике, философии, музейном строительстве и сюрреалистических выводах из русского символизма. Значительная часть произведений публикуется впервые. Как и другие издания серии ЛИСИ_ЦА, книга предлагает новый комплексный подход к истории советского искусства первой половины XX века и обращена как к специалистам, так и к широкому кругу читателей.

В монографии ставится проблема экзистенциальной, культурологической и онтологической значимости литературного текста. Предметом исследования является особая текстуальная реальность, включающая в себя не только сам, собственно, текст, но и личности автора и читателя, и культурный контекст, и контекст метафизический, ноуменальный. Анализ текстовой реальности осуществляется, исходя из феноменологии творческого акта, рождающего эту реальность. Раскрывается внутренняя динамика текста в аспекте его экзистенциальной значимости для соприкасающегося с ним человека. Понимаемый таким образом текст выступает уже не только как момент коммуникативной деятельности людей, но и как способ обращения человека к трансцендентному плану бытия.

Монография адресована всем интересующимся философской и культурологической проблематикой.

Богатая традиция рассмотрения феномена мифа как квинтэссенции идей, воплощающих в себе феномен массового сознания, обращает к рассмотрению комплекса архетипов североевропейской культурной традиции, культивирующей фатализм, визуализированный в различных жанрах экранного искусства массового и авторского кинематографа (взаимодействующих друг с другом в рамках эффекта взаимовлияния), а также современной игровой индустрии. Феномен «скандинавского мифа», активно включаемого в контекст современной мультикультурной традиции, порождает формирование принципиально новой парадигмы, фаталистической по своей природе, основанной на идее провиденциальности, проявляющейся в рамках процесса эволюции современного искусства как единой концепции.

Материалом для исследования послужила экранная продукция, несущая в себе постулаты «скандинавского мифа», создаваемая как воплощение «скандинавского архетипа», проецирующего свое мироощущение на различные компоненты массовой культуры.

Долгие годы Михаил Кузмин оставался хорошо изученным автором, однако пореволюционный период его жизни и творчества почти не попадал в поле зрения исследователей. Книга Александры Пахомовой стремится заполнить существующую лакуну, охватывая период жизни поэта с середины 1900‑х по 1936 годы и обращаясь к ранее не рассмотренным произведениям, событиям и сюжетам (в частности широко цитируется дневник писателя). Основное внимание автор уделяет динамике и перипетиям литературной репутаций Кузмина, прослеживая рецепцию поэта от первых произведений 1900‑х гг. до начала академического кузминоведения 1990‑х. Выбранный подход позволяет рассмотреть Кузмина не как замкнутую на себе эмблему «серебряного века», но как значительную фигуру русской литературы ХХ в., причастную к созданию советской неподцензурной культуры. Александра Пахомова – PhD, историк литературы, антрополог, старший преподаватель Департамента филологии НИУ ВШЭ (СПб).

В аналитическом обзоре рассматриваются способы и средства создания представлений о миграции и мигрантах в современном русском языке и русскоязычном сообществе. Для сопоставления привлекаются данные из других европейских языков – английского, немецкого и французского. Главным объектом изучения являются языковые средства – лексические единицы, их сочетаемость и типичные контексты употребления, формирующие оценочное отношение к явлению миграции и к ее участникам. Анализируются также некоторые визуальные коды культуры (фильмы, изображения и фотографии в массмедиа, видеоролик), что помогает охарактеризовать концепт как полимодальный и включенный в культуру языковых сообществ.

Для широкого круга специалистов в области гуманитарных наук.

В глобализированном обществе понимание культурных и эмоциональных различий как никогда важно для успешной коммуникации. Понимание культурных и межличностных различий в сфере эмоций позволит вам стать более чутким партнером и поможет строить более доверительные и прочные связи.

“Все мы люди” – и все мы произносим эту фразу, и зачастую нам кажется, что эмоции универсальны: гнев всегда гнев, радость всегда радость. Батья Мескита, директор Центра социальной и культурной психологии в Левене (Бельгия), предлагает расширить это упрощенное представление. Исследуя взаимодействия человека с человеком и человека с социумом в разных культурных контекстах, она показывает, как сильно эмоции способны менять и ситуации, в которых мы оказываемся, и нас самих. Признание и изучение культурных различий в том, что, как и почему мы чувствуем, позволяет найти новый общий язык с окружающим миром – куда более бережный и комфортный для всех заинтересованных сторон, то есть, иначе говоря, для каждого из нас.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

В 1919–1920 годах в небольшом пространстве Екатеринбургской художественно-промышленной школы, стремительно преобразованной в Свободные государственные художественные мастерские, столкнулись мастера с различными творческими позициями и установками. С одной стороны: уже получивший европейское признание скульптор Степан Эрьзя, тонкий живописец Леонард Туржанский, преподаватель «старой школы» Александр Парамонов, с другой – «ниспровергатели»: Анна Боева, Петр Соколов, Александр Лабас.

Далекие от проблем «революционных преобразований в искусстве» горожане негодовали по поводу памятника «Освобожденный труд» (мраморная статуя обнаженного мужчины) работы Эрьзи и не принимали полотна кубистов, футуристов и супрематистов.

Так, в экстремальных условиях Гражданской войны, разрухи и голода, в консервативной провинциальной среде, при отсутствии заинтересованных зрителей и поддержки местных властей в кратчайшие сроки создавался центр художественного авангарда на Урале. И пусть период мощного напора сторонников «футуристической революции» был кратким, последствия противостояния еще долго ощущались в художественной жизни города.