Интервью, которые вошли в третью книгу Елены Калашниковой (предыдущие посвящены отечественным переводчикам художественной литературы), – это и фиксация момента, и ценный источник, и документ эпохи начала и середины 2000-х гг.
Данное издание адресовано широкому кругу читателей – всем, кому интересна российская культура второй половины ХХ – начала XXI вв.
В своей книге Мария Чизмич исследует отражение травмы в музыкальном искусстве Восточной Европы конца ХХ века. В 1970-80-е годы вопрос коллективной травмы, особенно связанной со Второй мировой войной и сталинской эпохой, стал темой для публичного обсуждения. Журналисты, историки, писатели, художники и кинематографисты неоднократно обращались к сюжетам боли и памяти, правды и истории, морали и духовности как во времена гласности, так и в предшествующие годы. Мария Чизмич рассматривает, как эти проблемы затрагивались в произведениях композиторов Альфреда Шнитке, Галины Уствольской, Арво Пярта и Хенрика Гурецкого. Опираясь на данные психологии и социологии, используя методы литературоведения и культурологии, автор показывает, как средствами музыки происходило осмысление исторических травмы и потери.
Об авторе:
Мария Чизмич – доцент на кафедре гуманитарных наук и культурологии Университета Южной Флориды. Исследовательские интересы – музыка (в том числе киномузыка и экспериментальная музыка), травма и ограниченные возможности, позднесоциалистическая Восточная Европа. Работы Чизмич публиковались в журналах Twentieth-Century Music, American Music, Music and the Moving Image, а также многочисленных сборниках.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Эта книга – продолжение размышлений, начатых Эдвардом Саидом в «Ориентализме», его классическом труде. Если в центре внимания «Ориентализма» связь между филологическими исследованиями, формированием художественного образа «Востока», а также контроль европейских империй над странами Азии и Африки, то «Культура и империализм» расширяет географию исследователя, но вместе с тем и конкретизирует его фокус. Саид отслеживает, как образы имперского пространства, жителей колоний и власти переплетаются на страницах произведений таких авторов, как Джейн Остин, Джозеф Конрад, Редьярд Киплинг, Даниель Дефо, Чарльз Диккенс, Франсуа Шатобриан или в опере «Аида» Джузеппе Верди. Вторая ключевая тема этой книги – национализм, его стратегии сопротивления доминированию европейцев, путь к которым Саид проводит изначально через анализ ирландской литературы. Данная работа, выявляя подчас незаметные детали и связи, подстегивает читателя по-новому проанализировать уже известные ему произведения.
Изумительна наша жизнь. Получить способность двигать себя в пространстве без времени, научить себя отождествлять свою жизнь с будущим и сегодняшним днем. Мы не можем ждать будущего, как манну с неба, мы должны делать идеи будущего сегодня. Это и есть наш путь человека, который разбудил себя, осознал свой сон и получил массу новизны к своему творению.
Масштабный исследовательский проект Игала Халфина посвящен ключевому ритуалу большевизма – критическому анализу собственного «я», перековке личности с помощью коммунистической этики. Анализируя процесс этой специфической формы самопознания, отраженной в эго-документах эпохи, автор стремится понять, как стал возможен Большой террор и почему он был воспринят самими большевиками как нечто закономерное. Данная книга – вторая часть исследования, которая отличается от первой («Автобиография большевизма») большим хронологическим охватом (повествование доходит вплоть до 1937 года) и основывается преимущественно на материалах сибирских архивов. Герои этой книги – оппозиционеры: рядовые коммунисты, крестьяне с партизанским опытом, подучившиеся рабочие, строители Кузбасса, затем исключенные из партии и заключенные в лагеря как троцкисты или зиновьевцы. С помощью их эго-документов и материалов контрольных комиссий 1920‑х годов Халфин прослеживает внутреннюю логику рассуждений будущих жертв Большого террора, а также те изменения в языке и картине мира, которые сопровождали политические и идеологические трансформации постреволюционной эпохи. Игал Халфин – профессор департамента истории Тель-Авивского университета, специалист по ранней советской истории, теории литературы и кино.
Автор родился в Советском Союзе в феврале недоброй памяти 1942-го. События первых 50 лет жизни, совпавших с последним периодом существования этого приснопамятного государства, и составляют основное содержание повествования. «…Это были прекрасные годы юности, становления, преодоления препятствий». Биография способного провинциального мальчика, ставшего столичным высококвалифицированным математиком-системотехником, кандидатом наук, складывалась вполне благополучно: «…учеба давалась легко, друзей много, семья прекрасная, хобби увлекательные, продвижение по работе достаточно успешное, с предвзятостью в кадровых вопросах из-за доставшихся от отца национальностью и фамилией иногда приходилось сталкиваться, но не часто, а в быту подобные проблемы вообще не ощущались». Случившиеся в 1990-е крутые перемены в укладе российской жизни катастрофой не стали, нашлась новая и интересная сфера деятельности. Тем не менее перемена постоянного места жительства все же произошла в основном по семейным причинам, и российский, активный и насыщенный этап жизни остался только в воспоминаниях.
В книге содержатся систематизированные материалы по истории одежды разных регионов мира в период с V по XIX вв. Представлены описания мужских и женских одеяний народов Европы, Азии и Африки, Америки и Востока. Приведены примеры нормативного регулирования одежды органами государственной власти и общественной реакции на эту регламентацию. Анализируется процесс зарождения моды в разных регионах мира и комплекс основных факторов, которые на нее влияли. Указывается ряд фактов, показывающих иррациональность моды как социокультурного феномена. Издание снабжено черно-белыми и цветными иллюстрациями, наглядно отображающими основные положения текстового материала.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Книга нью-йоркского философа Дэвида Кишика, автора переведенного на русский язык опыта в фикшн-философии Манхэттенский проект. Теория города, организована как тетрадь с заметками, фиксирующими некоторые этапы длинного пути одиночества по истории мысли, который привел к сегодняшнему обществу наглухо запертых в себе субъектов либерального капитализма. Препарируя свою жизнь и работу через широкий интертекст, включающий психоанализ, прежде всего Гантрипа, Фэйрберна и Лакана, автофикшн-литературу, философию и теорию культуры, Кишик не только показывает жизнь текстов внутри себя – в своем автономном, внешне тихом, но внутренне насыщенном мышлении, в своей биографии и сексуальности, – но и демонстрирует вдохновляющий способ жизни в философском измерении.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В этом сборнике эссе писатель, критик, поэт и художник Джон Бёрджер (1926–2017) рассуждает об ужасах современных войн, терроризме и природе всепоглощающего отчаяния. На страницах книги он демонстрирует нам жизнь людей, для которых это чувство стало верным спутником – бедняков и беженцев из Афганистана, Палестины, Ирака, Сирии, – и предлагает разделить их траур по отнятой насильно свободе. Обращаясь к сюжетам фильмов Паоло Пазолини, работам Фрэнсиса Бэкона, фотографиям Ахлам Шибли и Йитки Ханзловой и вспоминая «Смотрим на чужие страдания» Сьюзен Сонтаг, Бёрджер анализирует, как искусство в качестве инструмента сопротивления репрессивной политике может помочь одержать победу над болью, страхом и ненавистью.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Существует расхожее представление, что советская массовая культура в эпоху Брежнева была скучной и шаблонной. Кристин Эванс в своем исследовании советского центрального телевидения, основанном на обширных архивных источниках, интервью и телевизионных записях, ставит под сомнение этот тезис. Автор прослеживает историю Центрального телевидения в Советском Союзе с середины 1960‐х до начала 1980‐х годов, анализирует советские новостные программы, многосерийные фильмы и игровые шоу и выявляет в них проявления игры, конфликта и соперничества. Исследовательница демонстрирует, что самые популярные передачи советского центрального телевидения были экспериментальными и творческими; по ее мнению, они заложили основу для реформ Михаила Горбачева и постсоветской системы СМИ, а также подготовили и предвосхитили эру российского телевидения. Кристин Эванс – доцент Департамента истории Висконсинского университета в Милуоки.
Эту лекцию А.И. Фет посвятил социальным доктринам. Вы сможете узнать главные идеи либерализма, консерватизма, социализма и революционизма. Что для каждого из этих политических учений означают общество, государство, человек. Положительные и отрицательные стороны каждой из доктрин, наиболее яркие представители и классики вышеуказанных общественно-политических течений.
Содержание лекции:
1. Либерализм
2. Консерватизм
3. Социализм
4. Революционизм
Цель этой лекции – исследование понятия веры в широком смысле слова. Точно так же, как религиозные убеждения составляют часть имеющихся у людей убеждений, а религиозные переживания – специальный вид человеческих переживаний, религиозная вера есть частный случай более общего типа психических состояний, объединяемых в повседневном языке под названием веры.
В этой лекции А.И. Фет исследует роль науки в истории, понимая при этом науку в широком смысле слова, а не только в смысле достоверного, проверенного на опыте научного знания. Таким образом, нас ждет рассказ о науке, которая включает в себя всё знание, какое можно отнести к личному творчеству отдельных людей.
«Если бы народ не делал из кровной наследственности символа и лозунга, нас все еще объединяли бы общие убеждения, общественные нормы и мировоззрение – культура как психологическая целостность». Подчеркивая главные достоинства нашей и признавая ценности других культур, мы порой забываем о прошлом; противопоставляем частные аспекты не только «им», «другим», соседям, но и собственной истории. Рут Бенедикт говорит о необходимости смотреть глубже: видеть не только уникальную конфигурацию внутрикультурных элементов для каждой общности, но и совокупное содержание. Понимать исключительность каждой цивилизации.
Несмотря на то что Бенедикт оперировала локальными американскими и ново-гвинейскими этнографическими материалами, ее труд послужил моделью и стимулом антропологам всего мира для изучения соотношения культуры и личности в самых разных частях мира, для формирования принципиально иного взгляда на изучение социальных институтов.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В конце 80-х годов прошлого столетия была издана книга Ф.А. фон Хайека «Пагубная самонадеянность. Заблуждения социализма». Эта книга сразу стала весьма популярной на Западе, а вскоре и в нашей стране, где после многих десятилетий господства системы, официально считавшейся социалистической, наступило время переоценки ценностей. А.И. Фет поставил себе задачу – изложить главные идеи книги и дать их обстоятельный критический обзор. К решению этой задачи он подошел не как публицист, а как ученый. Не будем забывать, что по образованию и первоначальному направлению научной деятельности А.И. Фет был математиком; его математические работы получили признание уже в конце 40-х и начале 50-х годов. Затем он в сотрудничестве с выдающимся физиком Ю.Б. Румером занялся теоретической физикой, где им были получены значительные результаты, позволившие внести поправки в некоторые общепризнанные теории. Но широта и глубина интеллектуальных интересов и знаний Абрама Ильича были для нашей эпохи совершенно необычны. При этом он был не просто «эрудитом»: мощный интеллект позволял ему выстраивать в единую картину факты и понятия из разных областей, на первый взгляд между собой не связанных. Таким образом он был превосходно вооружен для решения поставленной задачи: объяснить, почему так сильно у людей стремление к социальной справедливости, получившее в 19 столетии выражение в социалистических учениях, постепенно овладевших умами большинства наиболее глубоко мыслящих интеллектуалов, анализа и опровержения утверждений, высказанных Ф.Хайеком в книге «Пагубная самонадеянность». Результатом этого исследования стала работа «Заблуждения капитализма или пагубная самонадеянность профессора Хайека».
Книга «Татуировки. Неизгладимые знаки как исторический источник» – уникальная возможность увидеть, что символы, рисунки и узоры, нанесенные на кожу человека, служили отражением исторических событий, культурных традиций и личной идентификации. Почему эта древняя форма самовыражения прочно укоренилась в культурах разных эпох? Ведь в отличие от других способов менять свою внешность – прическу или грим – татуировка оставалась на теле навсегда. Не случайно в древности к ней относились очень серьезно. Так, жители Борнео верили, что их рисунки – факелы, освещающие путь душам в темноте царства мертвых; греки и римляне использовали татуировки как наказание; для алтайских скифов наколка служила воплощением священного текста. А как объяснить современную популярность телесных модификаций? Этот вопрос автор тоже не оставляет без внимания. Исследования татуировок помогают лучше разобраться в символическом языке, которым люди выражали свои мечты, верования и статус. Зачастую эти изображения есть живые истории, повествующие нам о прошлом.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
